Семестр, едва начавшись, обрушил множество испытаний на мою, итак, загруженную тяжеловесными томами учебников, голову. Сначала потеряли мой формуляр в библиотеке, что, впрочем, стало делом вполне обычным для меня; затем я опоздала на последнюю электричку и просидела весь перерыв, примерзая к скамейке. На этом злоключения не закончились.
Словом, настроение у меня было не на высоте. Жизнь моя казалась мне обычной и ничем не примечательной. Парней я в то время меняла как перчатки (или это они меня меняли?), неудачи сыпались на меня одна за другой, а окружающий мир лучше не становился.
А ещё... Ещё у меня умерла бабушка. Добрая и ласковая, такая любящая и жизнерадостная.
Похороны были в воскресенье. Её лицо, прежде такое живое, стало сухим, жёлто-серым, щёки ввалились. Передо мной лежала кукла с цветами в руках. Она не шевелилась. Казалось, на руках её - пыль, но это была кожа. Комната, такая уютная раньше, стала чужой.
Бабушка не проснулась. А весь вечер перед этим, по словам мамы, говорила обо мне.
Я помню, что прошлым летом Ба сказала, пропалывая клумбу с моими любимыми нарциссами: "когда я умру, за ними некому будет ухаживать" И посмотрела на меня.
Это существо, которое лежало передо мной в этом уже где-то поцарапанном гробу, пусть немного похожее, но это всё равно не Она.
Её похоронили, закопали в землю, как клад, и мама положила на её могилу букет пышных лилий. Мама молчала. А я плакала. Плакала. Теперь мы остались вдвоём.
Прошёл месяц. Всё стало как прежде. Я так же приезжала домой в пятницу вечером, а уезжала в воскресенье после обеда. Но в комнате теперь была одна. Бабушкину кровать мама выкинула. Она считала, что теперь на ней спать нельзя, а видеть её она уже не может.
Только остались в шкафу бабушкины туфли, шляпки и платья.
Поначалу я не могла уснуть в этой комнате. Всё мерещилось, что бабушка стоит в дверях. Но стоило потрясти немного головой и видение исчезало. Однажды мне приснился странный сон. Я летела далеко-далеко за океан на самолёте. На смешном биплане из старого фильма. И кожаная шапочка развивалась по воздуху своими коричневыми "ушами". Я летела в Канаду и знала, что там живет моя бабушка, которую я так хотела навестить. Самолет приземлился и я, наконец, смогла встать.
Я увидела Ба из окна аэропорта. Она стояла, одетая в своё обычное платье, аккуратное и элегантное. На голове - шляпка-таблетка. Ба всегда так одевалась: просто и женственно.
Мы обнялись. Она плакала, а мне стало так грустно, словно кусок оторвали от сердца.
- Ну, как живешь? - спросила она, наливая мне кофе - мы уже сидели на её кухне, маленькой и уютной.
- Нормально, - ответила я, отпивая глоток.
- Как у тебя с Сергеем?
- Мы расстались. Он говорит только о себе.
- Я тебе сразу сказала, это не твой тип! Он же Козерог! Вы совершенно несовместимы. Был у меня один Козерог. Рассказывал мне, чтобы сделал ради меня, а однажды меня стукнули по голове в переулке, так он убежал со страху, - она засмеялась, допивая кофе. - На следующий день, правда, пришел извиняться, даже розы принес, бардовые... Такие люди дел не делают, - она снова засмеялась. - Нам Козероги не подходят! Это точно! - она улыбнулась мне, наклонив голову набок. Седые прядки блестели серебром. И пара слез, прозрачных и блестящих, скатились по её щекам. - Прости меня, милая, прости...
Я проснулась. В груди у меня вырос большой и тяжёлый камень за эту ночь. Мы с бабушкой никогда не обсуждали мою личную жизнь. Да и её жизнь - тоже. Она всегда была очень далека от меня. И никогда не рассказывала о себе. Даже моей маме.
Мне захотелось прыгнуть в самолет и улететь - а вдруг она там? За синим океаном в том маленьком голубом домике у моря? Сидит и пьет кофе со взбитыми сливками.
Было воскресенье. Я дожёвывала салат, поглядывая на часы. Мама сидела напротив и смотрела в тарелку.
- Значит, снова до пятницы, - пробормотала она.
- До пятницы.
- Мне так без тебя одиноко, если б ты только знала! - мама поднялась со стула и вышла из кухни. - Посуду помоешь? - обернулась она.
- Ага, - я кивнула.
Мы познакомились во вторник. Его звали Валя. Что за парень! Красивый, высокий, словом - глаз не оторвать. Сразу обменялись телефонами. Позвонил он в тот же вечер, позвал в кино. Весь сеанс я тряслась от страха - не фильм, а агрегат для выкачивания адреналина! Всех убивают, трупы, трупы.
В следующий раз принес цветы. Розы. Красивые.
Мы встречались почти каждый день, а когда не виделись, то он обязательно звонил мне на мобильный и мы долго трепались о какой-нибудь чепухе. Я была на седьмом небе от счастья! Наверное, это судьба.
Быстро пролетел месяц, близилось 9 число - день рождения моей мамы. Я ехала в электричке домой. Как всегда, села в вагон, где не объявляли остановок. Думая о том, что я засыпаю и обязательно просплю мою станцию, я всё-таки задремала.
Тихо плескались в океане волны и чайки летали совсем низко над водой. Был вечер, и лучи солнца разбегались по водной глади. Дул лёгкий ветерок. На мне было голубое ситцевое платьице на тонких бретельках и лёгкие кожаные босоножки. Я повернулась лицом к берегу - на меня смотрел своими прозрачными окнами маленький голубой домик с белой крышей.
Я подошла к крыльцу - слева и справа от меня росли высокие душистые розовые кусты. Дверь была чуть приоткрыта, и я вошла внутрь. Темно и тихо.
Слева, на тумбочке, стояла фиолетовая ваза с букетом молодых незабудок. Я прошла по коврику до кухни. Там закипал, посвистывая на плите, белый железный чайник.
- О! Ты приехала, моя дорогая!
Я оглянулась - за моей спиной стояла бабушка, всё такая же бодрая и веселая, как и обычно. Кажется, морщинки разгладились вокруг глаз.
- Ба! - я крепко обняла её.
- Садись, милая, я сварю кофе. Ну, как у тебя дела? Как я слышала - всё хорошо, - она подмигнула мне, - новый молодой человек?
- Ой... Бабуля, ты меня смущаешь...
- Да ладно тебе, милая, - бабушка поставила передо мной чашку с терпким напитком и присела на плетёный стул. - Как его зовут?
- Хм... Валентин.
- О-оо! - бабушка удивлённо покачала головой. - Какое хм... красивое имя! Только немного немужественное. Но это ничего. Приводи его с собой в следующий раз. Обязательно приводи!
- Хорошо, если ты этого хочешь.
- Да, подарок маме в моей тумбочке в третьем ящике. Не забудь её от меня поцеловать! - бабушка обняла меня, и мы продолжили пить кофеёк, болтая о всякой чепухе.
Я проснулась, когда меня толкнул в бок какой-то проходящий мимо человек.
- Эй, девушка, выходите! Это конечная, - буркнул он, а я подскочила, как ошпаренная.
За окнами была чернота. Я проехала пять лишних остановок на последней электричке - весело! И что мне теперь делать?
На небе светил, затуманенный ночными блёклыми облаками, стройный месяц. Электричка остановилась в какой-то замшелой деревушке и мне до моего города пришлось бы чесать и чесать по шпалам, так как другого освещённого пути я просто не знала.
И чёрт меня дернул родиться в этом... этом... этом моем городе на выселках!
Я долго стояла на платформе и пошатывалась от пронизывающего ветра.
Ко мне неровной походкой подошел какой-то пьянчужка и, обдавая меня вонью перегара от дешёвой водки, положил тяжёлую сморщенную руку мне на плечо.
- Жэньщина... Эк! Не жалаете ли вы са мной уединиться? Эк!
Я дернулась назад в испуге и, споткнувшись, полетела назад. Больно ударившись копчиком об асфальт, я пыталась отползти, не вставая.
- Ну, эк! Не прямо же здесь! Эк! Хотя, если хатити...
Я, подскочив, ринулась наутёк с платформы. Мужик первые минут пять ещё ковылял по моим следам, но потом я прибавила ходу, и он совсем исчез с горизонта. На землю опустился плотный туман и я, обнимая свою сумку, перешла на шаг. Стало ещё холоднее.
"Чёрт! Уже два часа! Ещё часа три тут бродить..." - с горечью думала я. Становилось холоднее с каждой минутой. А я всё брела по узенькой тропинке и постукивала зубами.
Страшно. Предстоящие часы обещали оказаться пыткой для моего организма.
Внезапно впереди я услышала голоса. Сердце ушло в пятки. Может, где-то на другом конце света кто-то и обрадовался бы столь неожиданному обществу людей, мой мозг тут же принял решение не приближаться. Воры, маньяки, насильники.
- Тихо, идёт кто... - услышала я из-за высоких кустов хриплый голос.
Я замерла, но казалось, что стук моего сердца слышен также, как звон колокола в воскресенье!
- Кто здесь? - опять тот же хриплый голос.
- Если ты, Иван, уходи, нам тебе дать нечего!
Я боялась сделать шаг или просто побежать.
Кусты зашевелились и из них вылез старый дед в протертом тулупе. Лицо его было сморщено, щетина давно превратилась в бороду, белую как снег.
- Ты кто? - он был явно удивлен. Я была одета в хорошую куртку и модные сапожки, правда, без шпилек, я на них ноги подворачиваю. Сумочка из кожи.
Я что-то пробормотала, явно нечленораздельное.
- Ты чо здесь забыла, девочка? - прошептал он, приближаясь. Так я почувствовала запах его тела - старой мочи.
Ноги мои сами повернули меня на сто восемьдесят градусов - я снова бросилась бежать. Меня колотило, дыхание срывалось. Вот и платформа!
Я мигом взобралась по лестнице на станцию и еле-еле отдышалась. Три часа ночи.
До первой электрички - ещё долго. Я села на лавочку и подтянула колени к груди, засунув их под куртку - так теплее.
"Ну вот, - думала я, - сначала пьяница, теперь стадо бомжей... Что меня ещё ждет сегодня???"
Казалось, я уснула, потому что буквально через пятнадцать минут я услышала гудок. Не просто гудок, а ГУДОК! Спасительный ГУДОК! ОНА приехала! Было начало шестого, и я отправилась домой.
Первым делом я закуталась в своё одеяло.
- Для начала, ты уж меня прости. Я так соскучилась, уж очень хотелось повидаться, - оправдывалась бабушка.
-Ба... Ну что ты... Сама виновата. Нечего спать в электричке.
Бабушка вздохнула. Лёгкий ветерок раздувал кружевные шторки. Пахло морем.
- Н-да... Видела я его. Видела! - снова заговорила бабушка, поглаживая меня по голове. - Милая, так же нельзя! Во-первых, он отвратительно целуется! Да-да! И это совершенно не твоя вина. Просто он не умеет целоваться, вот и всё! - бабушка всегда знает, как заставить меня покраснеть. - Я заметила это по выражению твоего лица. Да и потом, он слишком явно проявляет свою заинтересованность в тебе. С этим надо что-то делать. Он же просто тобою пользуется. Сама подумай! Сколько вы встречаетесь, и он почти каждое свидание дарит тебе цветы... Наверное, намекает на что-то большее.
- Ба...
- Нет, ну посуди сама... Значит, он хочет от тебя чего-то взамен...
- Ну...
- Он уже говорил с тобой о более близком знакомстве?
- Ба!!!
- Да ладно тебе, не стесняйся!
- Вставай! Уже час дня! Поднимайся! Уже скоро гости придут, а ты всё валяешься! - в комнату вошла мама. Она стянула с меня одеяло, и я поняла, что разговор был не более чем сном.
- С днем Рождения, мам! - я потянулась и обняла подушку.
- Спасибо! Вставай давай! Лучшим подарком было бы, если бы ты приезжала домой вовремя, а не заставляла меня сходить с ума всю ночь, - она поцеловала меня в лоб и вышла из комнаты.
Я потянулась на кровати и сладко зевнула. "Боже, какой кошмар! Я больше никогда не буду спать в электричке!" Я встала и с трудом нашла под кроватью тапочки.
- О, нет! - воскликнула я.
С кухни тут же прискакала моя родительница.
- Что случилось?
- Да нет, ничего... - "действительно, совсем ничего. Я просто забыла купить тебе подарок! Подарок... Подарок?"
"Да, подарок маме в моей тумбочке в третьем ящике..."
В тумбочке. Я подошла в ночнушке к тумбочке и осторожно выдвинула третий ящик. Глубоко вздохнув, я ещё раз заглянула внутрь - ничего, кроме старых писем. Левой рукой я смахнула верхние из них. Под желтыми конвертами лежала небольшая коробочка в красной обертке с бантиками.
Руки мои дрожали. Значит... не сон. Всё так и было: домик в Канаде и бабушка в ситцевом платье.
- Мама! - я прибежала к ней на кухню.
- Угу, - ответила она, помешивая плов.
- Это тебе! - выпалила я, протягивая ей красненькую коробочку на вытянутых руках. - С Днем Рождения!
Она улыбнулась и вытерла руки о передник. С интересом зашелестела оберткой. И вот под тонким слоем жатой голубой бумаги лежала, поблескивая в лучиках утреннего солнца "Маркиза", кольцо в золотой оправе ромбовидной формы, бабушкино любимое. Оно ей досталось от какой-то соседки, за которой она ухаживала, пока та болела. Женщина предложила ей всё своё золото, а бабушка моя взяла только это кольцо. Теперь оно стало нашей семейной реликвией.
- Ты что! С ума сошла? Где ты его нашла?! Это же мамино! Она его никогда бы мне не подарила, - мама даже побледнела, то ли от негодования, то ли от гнева.
- Ну что ты. Я взяла его из тумбочки, - тут я рассказала маме про сон, а она только заплакала в ответ. Уж не знаю, поверила она или нет, но дело своё я сделала.
Через час пришла мамина подруга. Они посидели на кухне за кружечкой чая и уже к пяти мама снова осталась одна. Со мной.
Я в это время просто перебирала старые фотографии и не могла наглядеться на мою всегда опрятную и такую красивую бабушку.
- Знаешь, - как-то совсем внезапно подошла ко мне мама. - Она как-то сказала мне, что эту фотографию сделал один майор. Он ухаживал за ней в шестидесятых. Она же видная была женщина! Я ещё с детства помню. За ней мужчины толпами ходили. Нет, правда, чего ты на меня так глядишь?! А она... Она папу любила. Знаешь, ведь он просто пошел за спичками и не вернулся. Его машина сбила на углу нашего дома, там, где мы раньше жили. И это через год после их свадьбы. Она ведь так больше замуж и не вышла, - мама закрыла лицо левой ладонью и отвернулась. - Мама...
Она поднялась как-то тяжело и ушла из комнаты. А я всё сидела и глядела на эту выцветшую фотокарточку с молодой бабушкой. Она стояла на пароходе, опираясь руками на поручень сзади, и улыбалась, чуть наклонив голову на бок так, что её кудряшки рассыпались по плечам.
Быстро темнело. Суббота прошла. На безмятежном черном небе засверкали звёздочки и выплыл месяц, острый с обоих концов. Я пошла спать в надежде снова оказаться в том сказочном домике на берегу океана. Валя мне так и не позвонил.
***
На самом деле этот Валя куда-то пропал. На целых две недели. Не пишет и всё тут. Я так волновалась - ведь раньше он мне присылал сообщения каждый день - а тут совсем ничего! Права была бабушка? Ну раз он не пишет, я тоже молчу.
Я от волнения даже завалила контрольную по экономике. И тут он объявился. Нате вам! Словно бы ничего и не случилось. И подарил мне розовенькую розочку - он всегда мне дарил исключительно розовые розы. Из этого я сделала вывод, что глубоких чувств у него ко мне нет, ну, только если просто привязанность. Я ничего не сказала в ответ на этот подарочек. Тут он заявил, что желает поближе познакомиться с моей комнатой в общаге, когда в ней никого, кроме нас двоих не будет... Можете представить мой восторг!
- А тебе не кажется, что для такого знакомства ещё рановато?
- Да. Да, наверное, ты права. Пока не стоит, - после этих слов он пропал вовсе.
Права была бабушка. Права. В моей груди завели часовую бомбу, готовую взорваться в любую минуту. Хорошо, что не успела влюбиться. Да после такого вообще влюбляться не захочешь. Ох, уж эти мальчишки. Никакой романтики!
Я долго бродила по городу одна, разметая ногами осколки льда на замерзшем асфальте. Улицы казались мне серыми и мрачными, а моя жизнь - суетливой и бессмысленной. Было как-то тоскливо на душе, да и я была мрачнее тучи. Наивная я. Н-а-и-в-н-а-я! Да, мне Валя очень понравился.
И почему у этих мальчишек к нам - исключительно постельные интересы?! Почему прошли времена парчовых платьев и красивых вееров. Вот носил бы меня на руках какой-нибудь граф. Ну-ну... Торчала бы я тогда безвылазно в его замке и нос грела бы только в окошке. Словом, я была очень расстроена из-за своей очередной неудачи. Жизнь - боль.
Но уже на следующей неделе на дне рождения моей подруги я познакомилась с ещё одним индивидом. Звали его, как попугая, Жорик. Сначала мне было интересно его слушать: как он приехал из Сибири, как служил в армии, как гулял в лесу с медведями. Но то, что сначала меня забавляло, стало просто раздражать. Когда он через неделю после начала наших встреч всё ещё рассказывал мне про свою работу, своих друзей, своих собак, свою маму, "как я починил велосипед", "как я думал, что никогда не увижу Кремль", "как я..."
Я по природе своей - болтушка. Но ТАКИХ болтунов я ещё не видела!!! Я за это время не вставила ни СЛОВА!!!
"Нет! Это невозможно!" Решила я, и исчезла.
Потом началась сессия, практика, а когда наконец наступило долгожданное "моё" лето, я вспомнила, что бабушка мне давно не снилась.
***
Был ясный солнечный июльский день, когда мы с подружками собрались в лес на шашлыки. Нас было трое: я, Нина и Оля.
Мы договорились встретиться на платформе. Нина и Оля тоже ехали из пригорода, но на автобусе. Только открылись двери электрички, и я вышла, как девчонки, приехавшие раньше, накинулись на меня.
- Нет, там страх какой! - сказала Оля. Они только выбежали из тоннеля под путями, соединяющего две платформы.
- В чем дело? - заулыбалась я. Уж больно смешным мне показался их испуг.
Рассказывать принялась Нина.
- Мы стоим, никого не трогаем, как вдруг подходит к нам мужик и снимает штаны. Мы от него в тоннель, а он за нами, мне, говорит, нравится, когда за мной наблюдают. Ну мы и припустили!
Я не могла удержаться от смеха. Ну просто фантастика какая-то!
Втроём мы собрались с духом и снова спустились в тоннель. На этот раз обошлось без приключений, и мы легко вошли в лес. Было тепло, даже жарко и мы, собрав веток и разведя костер на одном из откосных берегов речки, расстелили "скатерть" и разделись до купальников, подставляя свои беленькие бочка палящему солнышку.
- Ура! Наконец-то всё позади! Сессия, практика. Можно хоть вздохнуть спокойно! - воскликнула Нина.
- Это точно, - протянула я, потягивая сок.
- Надо бы набрать ещё сучьев, - предложила Оля.
В лес за дровишками мы пошли вместе. Отойдя немного от дороги, столкнулись с довольно симпатичным светловолосым молодым человеком, я ему даже почти улыбнулась, если бы и он не снял штаны и не принялся кое-что выделывать. Нам хватило духу отвернуться и продолжить обдирать ветки сушины. Наконец, мы вернулись к костру. Огонь трещал, и я подбрасывала в него ещё кору и веточек. Девчонки резали салат. Видимо, сегодня не мы одни праздновали. Наверное, сегодня - международный день нудистов-онанистов.
Ситуация становилась всё комичнее. Нас окружали... Я сделала гениальное предложение: если кто-нибудь из этих ещё подойдет, мы все завизжим.
Только я высказалась, как Оля заорала, а за ней и все мы, и я, оглянувшись, увидела ещё одного удирающего извращенца. Пока мы ели, больше "нудисты" к нам не заглядывали.
Целых десять минут мы пребывали в тишине, пока её вновь не нарушили очередные гости. Их было двое. Один курил, не выпуская сигарету изо рта, другой просто весело помахал нам рукой и бесцеремонно присел рядом.
- Ребята, знаете, мы сюда пришли, чтобы побыть втроём и ни в каком другом обществе не нуждаемся, - довольно резко сказала Нина.
- Ну что вы, девчонки, - сказал тот, что пыхтел сигаретой, и подмигнул мне, - мы вам совсем не помешаем, - сказав это, он без спросу схватил мою гитару и принялся безбожно бренчать, надрывая струны.
Этого я не вынесла и, вспыхнув от негодования, вырвала у обидчика свою деревянную подругу.
- Ну-ну-ну! Не горячись так! - ответил тот, отбрасывая сигарету.
- Оставь, - грубо оборвал приятеля другой парень. Он был довольно чудным или хотел таковым казаться. На его голове, больше похожей на разрушенную деревню после урагана, тут и там небольшими клочками вырастали "кустики" непослушных синих прядей. Видимо, молодой человек изрядно потрудился и вылил на свои волосы полбаллончика лака.
Поймав мой взгляд, он усмехнулся и сказал, что "это" его самое большое достояние.
- И, видимо, единственное! - прибавила Нина.
Минут через двадцать мы насилу от них избавились и то, только после того как мы с Олей дали им номера своих телефонов. На этом злоключения того дня закончились.
***
- О чём ты только думала?! - возмущалась бабушка, поставив изящную чашечку с позолоченной ручкой на блюдечко. - Какой лес? Какие шашлыки! Ты забыла, в какое мы время живем? И, дорогая, никогда, н-и-к-о-г-д-а нельзя давать номер своего телефона каким-то проходимцам, - она замолчала на мгновение. А потом звонко засмеялась.
- Ой, ну вы, девчонки, даёте! Ну и история!
Бабушка... Она как-то подозрительно стала похожа на маму.
Я сладко спала, пока меня не разбудил телефонный звонок. Я буркнула в трубку сонным голосом что-то смутно похожее на "алло".
- Прости, я, наверное, тебя разбудил.
На часах - три часа ночи.
- Не, я в это время обычно завтракаю, - съязвила я.
- Мне на самом деле очень стыдно, но... понимаешь, я помню, что ты живешь в N., а я тут, кажется, на центральной улице, у памятника Ленину.
- Я тебя с этим поздравляю! - я начинала сердиться, терпеть не могу, когда меня будят ночью.
- Я ещё раз извиняюсь... Ты, наверное, меня не помнишь? Я - Саша. Мы в лесу летом познакомились. У меня ещё прическа такая смешная была. Понимаешь, меня ограбили, и я тут совсем один. Пожалуйста, будь человеком, помоги.
Кровать подо мною скрипнула - я села.
- И что же я могу сделать?
- Хотя бы пусти в подъезд, сейчас не лето уже и мне очень холодно.
Было начало сентября и ночи стояли холодные. Что-то дрогнуло у меня внутри.
- Стой, где стоишь.
Вздохнув, я потянулась и натянула на себя юбку, свитер, плащ и кроссовки. Мама спала.
На улице меня обдало холодным ветром и облило дождём.
"Ну и погодка", - думала я, мой плащ уже промок.
Через пятнадцать минут я уже вышла на улицу Ленина и у городского музея увидела скрюченного человека с распухшим лицом.
- Саша?
На меня смотрел молодой человек, смутно напоминавший того, со смешной причёской, с которым я познакомилась в лесу. У него была разбита губа, сверкал фингал под глазом, ручьями стекала с его летней рубашки вода.
- Угу, - промямлил Сашка. - Спасибо, что пришла! - он вскочил так резко, что я подпрыгнула на месте.
Я повела носом - алкоголем от него не пахло.
- Ты что? Сейчас ночь-полночь! Как ты тут очутился? - я спряталась от дождя под козырёк на крыльце музея.
- Да мы с друзьями Петьку в армию провожали, он в П. живет. Вот. А потом так получилось, я к электричке пошёл, а там ко мне дяденьки милиционеры подходят и говорят:
- Документики!
- Ну, я им студенческий протягиваю, они поглядели-поглядели и цап меня под белы ручки и в отделение. Обыскали всего - думали, что я наркоман. Взяли деньги, проездные, телефон и сказали, что пока я не вспомню, куда дозы спрятал, они мне вещи мои не отдадут. Вот. Погладили меня по головке, чтоб вспоминал быстрее. Я не помню, как я в электричку сел. Она окружная оказалась. А сюда я пешком дошёл. И позвонил тебе из автомата. Спасибо, что пришла - у тебя номер телефона очень легкий. Я его наизусть помню.
Сверкнула молния. Страшно в грозу на улице.
- Знаешь, я тебя даже домой пущу. Только спать тебе придется на кухне.
Утром я проснулась с болью в горле.
- Какой дурацкий сон!
Дверь в мою комнату открылась резко.
- Кто это? - возмущалась мама.
Сашка рассказал ей всю свою историю, а мама подтвердила её подобной, услышанной от подружки сестры подруги мамы соседа её четвероюродной сестры неделю назад. Жизнь - боль.
Сашку напоили кофе.
- Вы... Я вам очень благодарен! Спасибо вам большое! Редко, когда люди помогают друг другу, - пробормотал он, обняв двумя руками горячую кружку.
Я мазала его ушибы, а он сидел на скрипучем стуле и задумчиво глядел в окно. Снова шёл дождь.
- Ну всё, через час превратишься в принца и сможешь вернуться на бал, - попыталась пошутить я.
Сашка улыбнулся.
- Я поеду, пожалуй, - он поднялся и, ещё раз поблагодарив маму, ушёл. Она всё пыталась всучить ему денег на билетик, так, на всякий случай. Сашка не взял, пообещал, что в следующий раз приедет с тортиком.
***
- Ох, уж эти современные мальчики, - бормотала бабушка. - Помню я одного такого. Всё хаживал к твоей маме, пока ты на свет не появилась, - она улыбнулась, размешивая сахар в кружке.
- Бабуля, перестань! Сашка очень хороший. Он приехал к нам на следующих выходных с цветами и "Прагой", - оправдывала я его.
- Видела я его! Он же панк. Просто панк!
- Такие прически сегодня в моде, - сказала я каким-то хриплым голосом.
- Я смотрю, Вы хорошо устроились! - прогремел голос из стенки.
Бабушка удивленно огляделась и поставила кружку на стол.
- Думаю, тебе пора проснуться...
- Пора проснуться? - повторила я.
- ПОРА ПРОСНУТЬСЯ! Или поехать домой и спать там, - рядом с моей партой стоял преподаватель. Домик исчез вместе с бабушкой, только во рту остался горьковатый привкус кофе.
- А теперь вернемся к нашему занятию... - пробасил преподаватель, поправляя очки на носу. А я уставилась в окно и принялась пощипывать себя за руку, чтобы снова не уснуть.
С Сашкой мы встретились опять, и опять, и ещё раз, и на следующих выходных, и на следующей неделе. Мы ходили по ночному городу, тихо болтали, прочесывая километры по спящим районам. А когда пошел первый снег, мы стояли на набережной и смотрели как маленькие и большие белые пушинки ложатся на воду и исчезают в ней через мгновенье. Сашка подхватил меня и поставил на бортик. Я испугалась, завизжала, боясь потерять равновесие, схватилась руками за его макушку - так высоко я стояла. Потом повернулась к нему спиной и посмотрела сначала вниз, на воду, а затем вперед, вглядываясь в далекие огни на Том берегу.
***
- Говорю же, он тебе не пара! Это просто безобразие, - твердила мне бабушка, подозрительно улыбаясь. Она изменилась, помолодела, что ли? Или я давно её не видела? За окном завывал ветер, и волновался океан.
- У тебя кофий вкусный, как всегда, - попыталась я увильнуть от разговора.
- Кофе. Ко-фе. Он мой. Мужской род. Я тебе вот что расскажу: ухаживал за мной в пятьдесят пятом один юноша. Мы учились вместе. Ходил за мной, цветы дарил. А однажды довела я его совсем. Мы стояли в магазине тогда. Он и говорит:"что ты хочешь?" И показывает на прилавок. А я возьми и скажи, "вон то, мол, кольцо с турмалином!" А стоило оно дорого очень. Он взял, да купил! Купил, представляешь? Купил и сказал, что я его совсем измучила.
- Ну к чему ты это говоришь? - начала злиться я.
- Да к тому, что человек должен всем жертвовать ради тебя, а не слоняться по ночам в чужом городе под дождем. К чужим людям ночевать проситься!
Я встала.
- Бабуля, я тебя очень люблю, - сказала я, обняла её и вышла из дома. В лицо мне ударили порывы холодного ветра. Я стояла на берегу океана и смотрела вперед: сердитые волны разбегались по песку, омывая мои сапожки. Я, в знак протеста, села на песок.
- Милая, да что я тебе всё говорю. Ты ведь и сама всё прекрасно знаешь, - я оглянулась, рядом со мной, на мокром песке сидела моя бабушка. Молодая, удивительно красивая девушка с весёлыми кучеряшками на голове.
- Не слушай, это всё глупости, что я говорю. Ты же счастлива? - улыбалась эта прекрасная незнакомка.
- Знаешь, мне всё равно, как он одевается, во что верит и что у него на голове. Я просто его... люблю.
- Сашка, я тебя люблю, - прошептала я, просыпаясь на его плече в весеннем лесу на опушке. Тихо потрескивали сучья в костре. Пели птицы.
2006
|