Аннотация: Товарышшы сталинисты, если у вас есть что возразить по существу - попытайтесь опровергнуть приведенные в статье факты. На тупую ругань, вой и истерику не реагирую.
2. Сталинский период (1924-1953).
Сталинский период в истории СССР - тема невероятно противоречивая. Сотни авторов и тысячи написанных ими книг, посвященных этой теме, естественным образом распадаются на два антагонистических лагеря: критиков и апологетов Сталина. Причем особенно много апологетов появилось совсем недавно, уже в XXI веке. Одни и те же события разными авторами оцениваются и интерпретируются прямо противоположным образом. Хуже того, события, признаваемые одними авторами, напрочь отрицаются другими, документы, предъявляемые представителями одного лагеря, их оппонентами объявляются фальшивками. Многочисленные свидетельства очевидцев с порога отрицаются и объявляются ложью людьми, к обсуждаемым событиям и фактам никакого отношения не имевшим, просто на том основании, что они противоречат укоренившимся в их сознании стереотипам. Тем больший интерес представляет данная тема для исследователя, способного задействовать при её анализе логику и критическое мышление.
Список использованной и рекомендуемой литературы по Сталинскому периоду.
Из-за большого объема для удобства читателей список литературы разбит на несколько разделов по сходной тематике.
Критики Сталинизма.
А.Технология захвата и удержания власти:
1.Авторханов А., "Мемуары", Франкфурт на Майне, Посев, 1983.
2.Авторханов А., "Происхождение партократии. В 2-х томах", Франкфурт на Майне, Посев, 1973.
3.Авторханов А., "Сталин. Путь к диктатуре", Москва., Алгоритм, 2014.
4.Авторханов А., "Технология власти", Мюнхен, Центральное Объединение Политических Эмигрантов из СССР, 1959.
5.Джилас М., "Новый класс", Нью Йорк, Фредерик А. Прегер, 1961.
6.Пыжиков А., "Корни сталинского большевизма", Москва, Аргументы Недели, 2015.
7.Рейфилд Д., "Сталин и его подручные" (дословный перевод "Сталин и его палачи"), Москва, Новое Литературное обозрение, 2008.
Б.Сборники документов:
8."Сталинские депортации 1928-1953", Москва, Материк, 2005.
9."Сталинские стройки ГУЛАГа 1930-1953", Москва, Материк, 2005.
10. Куртуа С., Верт Н., Панне Ж.-Л., Пачковский А., Бартошек К., Марголен Ж.-Л., "Черная книга коммунизма", М., Три Века Истории, 1999.
В.Сталинские репрессии:
11.Абрамов В., "Евреи в КГБ. Палачи и жертвы", Москва, Яуза, Эксмо, 2005.
12.Бойков М., "Люди советской тюрьмы", Москва, Русский Вестник, 2010.
13.Буровский А., "1937 год без вранья", Москва, Яуза-Пресс, 2012.
14.Буровский А., "Апокалипсис ХХ века. От войны до войны", Москва, Яуза, Эксмо, 2011.
15.Варди А., "Подконвойный мир", Франкфурт на Майне, Посев, 1971.
16.Виола Линн, "Крестьянский бунт в эпоху Сталина", Москва, РОССПЭН, 2010.
17.Жигулин А., "Черные камни", Москва, Книжная Палата, 1989.
18.Игнатов В.Д., "Палачи и казни в истории России и СССР", Москва, Вече, 2014.
19.Корольченко А., "Выбитый генералитет", Ростов-на-Дону, Феникс, 2000.
20.Кузнечевский В.Д., "Сталинская коллективизация", Москва, Российский Институт Стратегических Исследований, 2015.
21.Макшеева В.Н. (составитель), "Нарымская хроника 1930-1945", Москва, Русский Путь, 1997.
22. Михайлов В., "Хроника великого джута", Алма-Ата, 1996. http://rubooks.org/book.php?book=10359&page=1
23."Нарымская хроника 1930-1945. Трагедия спецпереселенцев. Документы и воспоминания", Москва, Русский Путь, 1997.
24.Осокина Е., "Золото для индустриализации: Торгсин", Москва, РОССПЭН, 2009.
25.Перепеченых А.Е., "Трагически ужасная история ХХ века. Второе пришествие Христа", Москва, Новое Литературное Обозрение, 2013.
26.Петров Н., "Палачи. Они выполняли заказы Сталина", Москва, Новая Газета, 2011.
27.Симоненков В.И., "Шарашки. Инновационный проект Сталина", Москва, Алгоритм, 2011.
28.Симоненков В.И., "Судьбы ученых в сталинских спецтюрьмах", Москва, Авторская Книга, 2014.
29.Сойфер В.Н., "Сталин и мошенники в науке", Москва, Добросвет, 2015.
30.Солженицын А.И., "Архипелаг ГУЛАГ", Москва, Альфа-Книга, 2011.
31.Солженицын А.И., "Двести лет вместе. Том 2", Москва, Русский Путь, 2002.
32.Солоневич И.Л., "Россия в концлагере", Минск, Современная Школа, 2010.
33.Солоневич И.Л., "Россия в концлагере 2", Минск, издатель В.П.Ильин, 2013.
34.Сопельняк Б., "Секретные архивы НКВД-КГБ", Москва, Вече, 2013.
35.Суворов В., "Очищение, Москва, АСТ, 1998.
36.Суворов В., "Последняя республика", Москва, АСТ, 1996.
37.Фролов П., "Откровения палача с Лубянки", Москва, Яуза-Пресс, 2011.
38. Цыркун С., "Сталин против лубянки. Кровавые ночи 1937 года", Москва, Яуза, 2013.
39.Чугунов Т.К., "Деревня на Голгофе", Мюнхен, издание автора, 1968.
40.Шаламов В.Т., "Преодоление зла", Москва, Эксмо, 2003.
41.Шаламов В.Т., "Воспоминания", Москва, Олимп, 2001.
42.Шаламов В.Т., "Несколько моих жизней", Москва, Эксмо, 2009.
43.Эткинд А., "Кривое горе. Память о непогребенных", Москва, Новое Литературное Обозрение, 2016.
Г.Воспоминания сталинских шпионов и невозвращенцев.
44.Агабеков Г., "Секретный террор Сталина", Москва, Яуза-Пресс, 2013.
45.Бажанов Б., "Воспоминания бывшего секретаря Сталина", Франция, Третья Волна, 1980.
46.Бажанов Б., Кривицкий В., Орлов А., "Ягода. Смерть главного чекиста", Москва, Алгоритм, 2013.
47.Бармин А., "Двадцать лет в разведке", Москва, Алгоритм, 2014.
48.Кривицкий В., "Я был агентом Сталина", Москва, Яуза-Пресс, 2013.
49.Орлов А., "Тайная история сталинского времени", Москва, Алгоритм, 2014.
50.Север А., "Волкодав Сталина. Правдивая история Павла Судоплатова", Москва, Алгоритм, 2014.
Д.Великая Отечественная
51.Беддекер Г., "Трагедия Германии", Москва, Эксмо, 2009.
52."Бей первым!", сборник статей, Москва, Яуза-Пресс, 2011.
131.Ферр Г., "Оболганный сталинизм. Клевета ХХ съезда", Москва, Алгоритм, 2015.
Читатель может задать резонный вопрос: "А зачем это автору понадобилось приводить такой длинный список литературы, да еще и не в конце, а в начале главы?"
Причин тому несколько.
Во-первых, для того, чтобы подчеркнуть важность и злободневность обсуждаемой темы. Обратите внимание на количество публикаций, появившихся за последние десять-пятнадцать лет. Как ни странно, вопрос оценки именно сталинского периода истории СССР в последнее время внезапно приобрел первостепенное значение.
Во-вторых, одни только названия перечисленных книг свидетельствуют о том, что российское общество сегодня разделилось на два враждебных лагеря - противников и сторонников "великого Вождя" и проводившейся им политики. Накал ненависти доходит до вспышек физического насилия над группами и отдельными лицами, не разделяющими точку зрения нападающих.
В-третьих, просматривается следующая любопытная и настораживающая закономерность: агрессия проявляется только со стороны сталинистов, называющих себя "патриотами", которые странным образом находят понимание и поддержку властных структур и правоохранительных органов. (Симптоматично само противопоставление "правоохранителей" и "правозащитников", способное вызвать когнитивный диссонанс у западных лингвистов, незнакомых с российскими реалиями). Демонстрации и пикеты правозащитников жестоко разгоняются милициейполицией-омоном, участники подвергаются арестам и осуждаются на реальные сроки лишения свободы по вымышленным обвинениям, в то время как на "шалости" и преступления "державников"-сталинистов власти смотрят сквозь пальцы.
В-четвертых, уже никого в России не удивляет тот факт, что все убитые или жестоко избитые за последние пару десятков лет журналисты (а число таковых давно уже достигло несколькх сотен) находились в оппозиции к власти и негативно оценивали ленинско-сталинский период истории. При этом убийств журналистов, поддерживающих политику властных структур, почему-то не наблюдается. Таким образом, этот факт является лакмусовой бумажкой, явно показывающей, в каком из двух лагерей находится сегодняшняя российская власть, и что именно социализм сталинского толка является путеводной звездой этой власти.
В-пятых, приведенный список литературы призван показать читателям, не разделяющим точку зрения автора на историю СССР, что содержание данной книжки не является авторским вымыслом, а базируется на изучении большого количества источников, представляющих собой результаты многолетних кропотливых исследований серьезных историков и свидетельские показания очевидцев. Поэтому аргументы на уровне голословных утверждений типа "вы всё врете" здесь не проходят. Если кто-то из читателей считает приведенные в статье факты и интерпретацию этих фактов ложными, то им следует прежде, чем спорить с автором, попытаться опровергнуть информацию, изложенную в перечисленных в списке книгах.
Ну, и в-шестых, автор надеется, что кое-кто из молодых читателей, имеющих смутное представление о жизни страны и событиях времен СССР, заинтересуется этой тематикой и постарается найти и прочитать хотя бы некоторые из перечисленных в списке книг.
Прежде чем переходить к анализу политической и экономической ситуации в стране после смерти Ленина, имеет смысл вернуться немного назад во времени и более подробно ознакомиться с ролью Иосифа Джугашвили-Сталина в процессе установления власти большевиков с помощью Красного террора.
Летом 1918 года Сталин был направлен в Царицын для доставки зерна с юга России в Москву и Петроград. По ходу дела он решил помочь своему приятелю Климу Ворошилову, командовавшему армией под Царицыным, защитить город от наступавших белогвардейцев. На передовую два дружбана при этом не лезли - сидя в тылу, они организовали военный трибунал и принялись судить царицынских офицеров. Приговоренных, бывших царских офицеров, от опыта которых зависела плохо подготовленная Красная армия, сажали на баржи на Волге и расстреливали из пулеметов. По этому поводу вспыхнула застарелая вражда между Сталиным и главнокомандующим Троцким, который сумел заставить поддерживавшего Сталина Дзержинского освободить офицеров из тюрьмы и направить их служить в Красную армию. Офицеров освободили, но предупредили, что в случае их неправильного поведения или дезертирства будут расстреляны их жены и дети (очень по-большевистски).
Троцкий старался показать свою власть:
"Приказываю Сталину образовать Революционный Совет Южного фронта на основании невмешательства комиссаров в оперативные дела <...> Неисполнение в течение 24 часов этого предписания заставит меня принять суровые меры".
Сталин, разумеется, начинает в глумливом тоне жаловаться Ленину, и дрязги продолжаются, несмотря на то, что и Сталин, и Троцкий использовали одни и те же методы командования, а именно - расстреливали командиров, чтобы "ободрить остальных". Но внешне вели они себя по-разному. Троцкий работал на публику, выступал с речами, требовал, чтобы его встречали с оркестром и деликатессами, а Сталин предпочитал показную скромность и спартанский образ жизни. Если Троцкий сопровождал свои преступления треском и болтовней, то Сталин заглатывал своих жертв как удав, тихо, но неотвратимо. Будущее показало, чья стратегия оказалась более прагматичной.
В группу поддержки Сталина входили Дзержинский, а также ненавидевшие интеллигентных царских офицеров недоучки Ворошилов и Буденный. В 1920 году, когда началась кампания во главе с Тухачевским против Польши, Сталин не сомневался в скорой и блестящей победе и в ответ на предложение английского премьер-министра Ллойд Джорджа посредничать на мирных переговорах настаивал, чтобы советское правительство категорически от этого отказалось. Его идеей было захватить до начала переговоров как можно больше территорий. Но всё пошло не по плану - поляки перешли в контрнаступление, разбили войска Тухачевского, захватив около 100 тысяч военнопленных, и оттяпали приличный кусок территории в Белоруссии и на Украине. И предвкушавший победу Сталин, и мечтавший о министерском кресле в новой Польше после казни Пилсудского Дзержинский, оказались в дураках. Троцкий не преминул поиздеваться над промахами Сталина, за которые через двадцать лет будут расстреляны 22 тысячи польских офицеров.
Двадцатые годы, время захвата Сталиным всей полноты власти, недостаточно полно освещено в популярной исторической литературе, а углубляться в изучение этого вопроса, обращаясь к специальным источникам, широким слоям читательской массы неинтересно, да и просто лень. Поэтому имеет смысл осветить этот промежуток времени здесь чуть более подробно. При этом необходимо рассматривать два параллельных процесса: социально-экономические условия жизни народных масс и внутрипартийную борьбу за власть.
К 1921 году стараниями большевиков Россия лежала в руинах. Польша, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Западная Белоруссия, Западная Украина и Бессарабия вышли из состава бывшей Российской империи. Не работали промышленные предприятия, были разрушены шахты и рудники, значительно сократился объем производства сельскохозяйственных продуктов, сотни тысяч крестьян погибли во время бунтов и восстаний. Была полностью уничтожена система образования, профессорско-преподавательский состав был частично уничтожен, частично эмигрировал, интеллектуальный потенциал общества скатился почти к нулю.
На фоне разрухи во всех областях хозяйства, напуганным крестьянскими восстаниями, многочисленными выступлениями рабочих и недовольством армии большевикам пришлось срочно менять свою политику. К концу 1921 года Ленин признал, что для выживания большевизма в известной мере должна быть проведена реставрация капитализма. Пришлось также смириться с мыслью о том, что централизованный товарообмен сорвался, "частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарооборота получилась обыкновенная купля-продажа, торговля". Короче, все планы и прогнозы, высказанные в свое время "великим теоретиком коммунизма" в работе "Государство и революция", оказались полным бредом. Пришлось вновь вводить правовые гарантии для частной собственности и признавать охрану её законом. С 1-го января 1923 года был введен в действие Гражданский кодекс РСФСР, предусматривавший право каждого гражданина организовывать промышленные и торговые предприятия.
В результате неконтролируемой инфляции пришлось дважды проводить деноминацию, после чего 1 млн. старых рублей стал равняться 1 рублю новых денежных совзнаков. Кроме того, были введены твердые червонцы, обеспеченные драгоценными металлами и иностранной валютой. Червонец приравнивался к старой десятирублевой золотой монете, содержавшей 7,74 грамма чистого золота. Понятно, что от постоянной инфляции страдали в первую очередь крестьяне и получавшие в совзнаках зарплату рабочие. В конце концов и в финансовой сфере возобладали старые капиталистические методы: были созданы банки и акционерные общества, стало возможным коммерческое кредитование, восстановлена процентная ставка. Для обслуживания внешней торговли и валютных операций был создан Внешторгбанк.
Этого оказалось достаточно для роста экономики и развития сельского хозяйства. Исчезла угроза голода, стали появляться товары широкого потребления. В то же время росли и доходы наиболее удачливых предпринимателей - нэпманов. Почувствовали относительную свободу и писатели, поэты, художники, ученые - их перестали расстреливать за отсутствие мозолей на ладонях. Никто не хотел думать о том, что когданибудь эти послабления неизбежно прекратятся и начнется новая волна государственного террора.
Нормальному человеку не может не прийти в голову наивный вопрос: "Так почему нельзя было с самого начала устроить в стране жизнь как при НЭПе? Без массовых убийств, без концлагерей, без голода? Сколько миллионов человеческих жизней было бы сохранено, и уровень развития экономики был бы уже во много раз выше". Вопрос действительно наивный. Две причины, по которым Красный террор и Гражданская война были большевикам необходимы, можно назвать сходу. Это, во-первых, фанатичная вера в непогрешимость марксистско-ленинского теоретического бреда о пролетарской революции и построении государства нового типа, и во-вторых - маниакальная жажда власти. Не для того ведь власть захватывали, чтобы так просто от неё отказаться. А людишек фанатики никогда не жалели: миллионом больше, миллионом меньше - какая разница?
Середина 1920-х гг. была наиболее благополучным периодом жизни в Советской России. Однако не надо думать, что всё было прекрасно и это был рай на земле. Власть всё так же была в руках большевиков и отказываться от нее они не собирались. Пытаясь хотя бы в какой-то мере сохранить контроль над промышленностью, сельским хозяйством и финансами, в 1920-е годы правители страны сталкивались с проблемами, похожими на те, что и в 2010-е. После разрешения частным лицам заниматься валютными операциями и куплей-продажей золота, те, кто мог, активно скупали золотые монеты, не доверяя новорожденному червонцу. Правительству пришлось прибегнуть к значительным валютным интервенциям, чтобы укрепить курс червонца. В 1925/26 гг. Госбанк даже начеканил из своих золотых запасов для продажи населению золотых царских монет на сумму более 21 млн. рублей. Это сработало, но только временно. Попытка ускорения промышленного развития опять запустила инфляционные процессы и люди снова начали запасать золотые монеты. В ответ государство начало вводить валютные ограничения.
Большевики стояли перед выбором - каким должен стать путь развития народного хозяйства?
Один вариант - проводить умеренные планы промышленного развития, соблюдать жесткую кредитно-денежную и валютную политику, по возможности привлекать валютные сбережения населения.
Другой путь - немедленное форсирование темпов индустриализации, что неминуемо вело к денежной эмиссии, инфляции и обострению товарного дефицита. При этом валютные интервенции в поддержку курса червонца теряли смысл - Госбанк и Наркомфин быстро исчерпали бы золотовалютные ресурсы страны. Растущая инфляция будет тормозить возможность получения валютных накоплений населения экономическими методами, следовательно, придется вернуться к массовым репрессиям.
Угадайте с трех раз, по какому пути пошли большевики? Отсутствие элементарных экономических знаний и желание добиться всего и сразу естественным образом подтолкнуло любителей простых решений ко второму пути. Был запущен печатный станок, деньги снова начали терять свою покупательную способность. Правительство рассчитывало выехать на эксплуатации крестьянства и пополнить золотовалютные резервы за счет экспорта хлеба, сохраняя низкие государственные закупочные цены. Но промышленных товаров, необходимых сельскому населению, катастрофически не хватало, и продавать сельскохозяйственную продукцию по заниженным ценам, да еще за деньги, на которые нечего купить, крестьянам было невыгодно. Одновременно проводилась бюджетная политика, направленная на повышение налогообложения частного сектора в промышленности и торговле, а также более высокие ставки налогов для зажиточных крестьян. Это привело к "осереднячиванию" деревни, так как не было смысла производить слишком много продуктов - все равно излишки отберут.
Со временем обменный курс червонца по отношению к доллару на вольном рынке начал стремительно отрываться от искусственного официального (ничего не напоминает?). Валютные интервенции, понятно, в долговременной перспективе спасти положение не могли. Для того, чтобы прекратить поездки простых граждан за границу для покупки повседневных товаров, выросла стоимость заграничных паспортов. Сталин был сторонником свертывания валютного рынка и перехода к политике репрессий в финансовой сфере. Весной 1926 года ОГПУ с одобрения Политбюро произвело массовые аресты валютных маклеров. Были также арестованы руководитель Особой части Наркомфина Волин, вместе с рядом сотрудников и членов семьи, и начальник Московского отделения Особой части Чепелевский. Обоим предъявили вымышленные обвинения и расстреляли. Это у большевиков получалось лучше всего. (Осокина Е., "Золото для индустриализации: Торгсин").
К концу 1927 года вдруг оказалось, что государственные хлебозаготовки в желаемом объеме выполнить не удалось. Пришлось возвращаться к методам принудительной конфискации времен "военного коммуизма". Летом 1928 они были временно приостановлены, но уже осенью были возобновлены, так как началось осуществление первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. Правительство приступило к форсированной индустриализации и коллективизации, поэтому НЭПу в новой парадигме места уже не было. Хотя официально НЭП был отменен только в октябре 1931 года, уже за три года до этого он практически был свернут.
Но надо же было как-то отобрать у накопившей жирок части населения припрятанное на черный день золотишко. Решить эту проблему можно было двумя способами: устроить людишкам этот самый черный день и заставить их обменивать золото на самые необходимые для выживания вещи, в частности на еду, а у самых богатеньких можно и силой отобрать. Поэтому в 1930 году, когда страна уже жила на полуголодном пайке, была организована сеть магазинов Торгсин (ТОРГовля С ИНостранцами). Инициатива в оплате продуктов питания золотом принадлежала народу - кушать-то хочется! В июне 1931 г. Наркомфин СССР разрешил Торгсину принимать к оплате монеты царской чеканки, а через некоторое время и бытовое золото. За недолгие годы своего существования Торгсин выкачал у населения ценностей примерно на 300 млн. золотых рублей, что по курсу того времени составляло почти 150 млн. долларов США. В замечательной книге Елены Осокиной ("Золото для индустриализации: Торгсин") читатель может найти огромное множество любопытных деталей, относящихся к данной теме.
Другой, более непосредственный и действенный способ отъёма богатств, нажитых нетрудовыми способами, прекрасно описан в бессмертном романе Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" (глава "Сон Никанора Ивановича"), пересказывать который здесь, очевидно, не имеет смысла. Стоит, однако, заметить, что в первых, советского времени, публикациях романа этой главы не было. Цензура-с.
Писали про процесс отбора материальных ценностей у не самых бедных слоёв населения и другие авторы: "Техника этого грабежа была поставлена так. Зубной техник Шепшелевич получает вежливенькое приглашение в ГПУ. Является. Ему говорят, вежливо и проникновенно: "Мы знаем, что у вас есть золото и валюта. Вы ведь сознательный гражданин отечества трудящихся (конечно, сознательный, соглашается Шепшелевич, как тут не согласишься?). Понимаете, гигантские цели пятилетки, строительство бесклассового общества. Словом, отдавайте по-хорошему".
Кое-кто отдавал. Тех, кто не отдавал, приглашали во второй раз, менее вежливо и под конвоем. Сажали в парилку и в холодилку и в другие столь же уютные приспособления, пока человек или отдавал или помирал. Пыток не было никаких. Просто были приспособлены специальные камеры: то с температурой ниже нуля, то с температурой Сахары. Давали в день полфунта хлеба, селедку и стакан воды. Жилплощадь камер была рассчитана так, чтобы только половина заключенных могла сидеть, остальные должны были стоять. Но испанских сапог не надевали и на дыбу не подвешивали. Обращались, как в свое время формулировали суды инквизиции, по возможности мягко и без пролития крови.
В Москве видывал я людей, которые были приглашены по-хорошему и так по-хорошему отдали всё, что у них было: крестильные крести-ки, царские полтинники, обручальные кольца. Видал людей, которые будучи однажды приглашены, бегали по знакомым, занимали по сотне, по две рублей, покупали кольца (в том числе и в государственных магазинах) и сдавали в ГПУ. Людей, которые были приглашены во второй раз, я в Москве не встречал ни разу: их, видимо, не оставляют. Своей главной тяжестью это просвечивание ударило по еврейскому населению городов. ГПУ не без некоторого основания предполагало, что если уж еврей зарабатывал деньги, то он их не пропивал и в дензнаках не держал, следовательно, если его хорошенько подержать в парилке, то какие-то ценности из него можно будет выжарить. Люди осведомленные передавали мне, что в 1931-1933 годах в Москве ГПУ выжимало таким образом от 30 до 100 тысяч долларов в месяц".
Или вот другая история из книги того же автора:
"Мой будущий завхоз, с трудом сгибая ноги, присел на табуретку <...> ... разговорились. Отец моего завхоза имел в Минске завод кожевенный с 15-ю рабочими. Национализировали. Сам Данцигер удрал куда-то на Урал, работал в каком-то кооперативе. Вынюхали "торговое происхождение" и выперли. Голодал. Пристроился к какому-то кустарю выделывать кожи. Через полгода и его кустаря посадили за "спекуляцию" - скупку кож дохлого скота. Удрал в Новороссийск и пристроился там грузчиком, крепкий был мужик. На профсоюзной чистке (чистили и грузчиков) какой-то комсомольский компатриот выскочил: "Так я же его знаю, так это же Данцигер, у его же отца громадный завод был". Выперли и посадили за "сокрытие классового происхождения". Отсидел. Когда стал укореняться НЭП, вкупе с ещё какими-то лишёнными всех прав человеческих устроили кооперативную артель "Самый свободный труд" (так и называлась!). На самых свободных условиях прора-ботали год: посадили всех за дачу взятки.
- Хотел бы я посмотреть, как это можно не дать взятки. У нас договор с военведом. Мы ему сдаем поясные ремни. А сырье мы получаем от какой-то там Заготкожи. Если я не дам взятки Заготкоже, так я не буду иметь сырья, так меня посадят за срыв договора. Если я куплю сырьё на подпольном рынке, так меня посадят за спекуляцию. Если я дам взятку Заготкоже, так меня рано или поздно посадят за взятку; словом, вы бьётесь, как рыба головой об лед. Ну, опять посадили. Так я уже, знаете, не отпирался; ну да, и завод был, и в Кургане сидел, и в Новороссийске сидел, и Заготкоже давал. "Так вы мне скажите, товарищ следователь, так что бы вы на моём месте сделали?" "На вашем месте я бы давно издох". "Ну и я издохну. Разве же так можно жить!"
Принимая во внимание чистосердечное раскаяние, посадили на два года. Отсидел. Вынырнул в Питере; какой-то кузен оказался начальником кронштадтской милиции ("вот эти крали, так вы знаете, просто ужас!") Кузен как-то устроил ему право проживания в Питере. Данцигер открыл галстучное производство: собирал всякие обрывки, мастерил галстуки и продавал их на базаре, работал в единоличном порядке и никаких дел с госучреждениями не имел. "Я уж обжигался, хватит. Ни к каким Заготкожам на порог не подойду". Выписал семью, была и семья, оставалась на Урале, дочь померла с голоду, сын исчез в беспризорники, приехали жена и тесть.
Стали работать втроём. Проработали года полтора. Пришло ГПУ и сказало - пожалуйте. Пожаловали. Уговаривали долго и красноречиво, даже со слезой. Посадили. Держали по три дня в парилке, по три в холодилке. <...>
Втянув голову в плечи, как будто кто-то занес над ним дубину, и глядя на меня навек перепуганными глазами, Данцигер рассказывал, как в этих парилках и холодилках люди падали. Сам он крепкий мужик, держался долго. Распухли ноги, раздулись вены, узлы лопнули в язвы, кости рук скрючило ревматизмом. Потом, вот повезло, потерял сознание.
- Ну, знаете, - вздохнул Фомко, - черт с ними, с деньгами. Я бы отдал.
- Вы бы отдали! Пусть они мне все зубы вырвали бы, не отдал бы. Вы думаете, если я еврей, так я за деньги больше, чем за жизнь держусь? Так мне, вы знаете, на деньги наплевать. Что деньги? Заработал и проработал. А чтоб мои деньги на их детях язвами выросли! За что они меня 15 лет, как собаку, травят? За что моя дочка померла? За что мой сын? Я же не знаю даже, где он и живой ли он. Так чтоб я им ещё свои деньги давал!
- Так и не отдали?
- Что значит не отдал? Ну, я не отдал, так они и жену и тестя взяли.
- И много денег было?
- А и стыдно говорить: две десятки, восемь долларов и обручальное кольцо; не моё, моё давно сняли, а жены.
- Ну и ну, - сказал Фомко.
- Значит, всего рублей на пятьдесят золотом, - сказал я.
- Пятьдесят рублей? Вы говорите за пятьдесят рублей? А мои ноги - это вам тоже пятьдесят рублей? Вы посмотрите, - старик засучил штаны. Голени были обвязаны грязными тряпками, сквозь тряпки просачивался гной. - Вы видите? - жилистые руки старика поднялись вверх. - Если есть Бог, все равно еврейский Бог, христианский Бог, пусть разобьет о камни их детей; пусть дети их и дети их детей, пусть они будут в язвах, как мои ноги! Пусть!
От минского кожевника веяло библейской жутью. Фомко пугливо отодвинулся от его проклинающих рук и побледнел. Я думал о том, как мало помогают эти проклятия, миллионы и сотни миллионов проклятий. Старик глухо рыдал, уткнувшись лицом в мой стол, а Фомко стоял бледный, растерянный, придавленный..." (Солоневич И.Л., "Россия в концлагере").
В то же самое время среди большевиков происходили поистине макиавеллиевские внутрипартийные разборки.
Вопрос С.1. Как протекала борьба за власть в партии боль-шевиков после Ленина?
Версия С.1.1. Официальная советская историческая точка зрения: партия неуклонно укреплялась, освобождаясь от тех отщепенцев, которые по тем или иным причинам противились ленинским предписаниям.
Версия С.1.2. Полная недееспособность больного Ленина привела к усилению борьбы за власть между большевистскими лидерами, которые сцепились, как пауки в банке.