Аннотация: Этот старый рассказ повествует о маленьком чуде увиденном героями в обычном пригородном лесу.
Сумерки. Тихий стрекот кузнечиков. Медленно сползает к темной кромке леса уставшее дневное светило. Шумы, шорохи, стоны деревьев на ветру - все это сливается в единую музыку сумрачного леса и, заполняя собой воцарившейся полумрак, медленно извергает из себя тихую летнюю ночь. На небе мелким серебристым крапом выступают россыпи звезд. Луны сегодня не будет - на дворе пик новолуния.
Следуя лишь мне известному пути, прохожу перелесок за перелеском, миную луга и мелкие теплые озера, старательно обхожу яркие пятна поселков.
Странное дело: время уже за полночь, а я иду и не чувствую ни сонливости, ни усталости. Тело легкое, мысли прозрачны, словно небо надо мной. Прозрачны и усыпаны серебристым крапом переполняющих меня эмоций. В эту ночь было бы святотатством достать из рюкзака фонарик и идти, упершись взглядом в маленький желтый кружок света под ногами. Жаль, что люди привыкли видеть все при свете, и совсем не знают какой красивой и завораживающей может быть ночь. Мне всегда казалась странной врожденная боязнь темноты у многих людей. Темнота вокруг не может причинить вреда, она куда безопаснее темноты внутри - наверное, люди больше боятся именно ее, ведь она живет во многих из них постоянно, в то время как внешняя правит лишь ночью.
Идти осталось совсем немного - около километра, не больше. Спускаюсь с поросшего сосняком холма и почему-то останавливаюсь, скидываю наземь тяжелый рюкзак и сажусь на теплую, еще не остывшую после жаркого дня, луговую траву. Молча смотрю в тишину ночи: надо мной бездонное небо, звезды. Сижу, смотрю вверх. Скоро голова начинает кружиться, и я, теряя сознание, падаю в черноту этого бездонного звездного неба.
Прихожу в себя. Оглядываюсь, смотрю на часы - минут пять точно был в отрубе. Силясь стряхнуть с глаз пелену, трясу головой. Постепенно, застилавшая глаза серая пелена, сходит и я, поднявшись с земли, не спеша иду дальше. Лес вокруг необычайно тих: не слышно ни стрекота кузнечиков, ни шороха травы на ветру. Все живое как бы замерло, затихло в предвкушении чего-то волшебного, чего-то сверхъестественного.
Издали, еще с верхушки холма, замечаю наш лагерь. Оранжевые отсветы горящего где-то за темной стеной леса костра освещают верхушки деревьев, а над ними тонкой ниточкой вьется струйка дыма. Иду туда. Не спеша спускаюсь в пойму, перехожу по бревну тихо журчащую внизу речушку. До костра остается всего несколько шагов, но я, подчиняясь какому-то внутреннему велению, не спешу. Стою, прислушиваясь к тишине. Неуверенно делаю шаг... другой... третий. Медленно выглядываю из-за деревьев, и, наконец, выхожу на освещенную светом костра поляну.
- Ты извини, я задержался немного. Ты за меня не сильно волновалась?
Сажусь рядом и обнимаю ее за плечи.
- Володя, я прекрасно знаю, как ты любишь ночь и знаю, что ты в лесу как дома, как я могла за тебя волноваться?..
Я почувствовал, как голос ее дрогнул.
- Оль... ты ведь... - начал было я, и тут же оборвал себя на полуслове, - прости дорогая, я просто увлекся.
- Ты картошку привез? А соль? - спросила она, посмотрев на стоящий у моих ног рюкзак.
- Привез. Картошки целых три кило. И пачку соли. Надолго хватит.
- Это хорошо... Ты давай доставай все и складывай к остальной провизии, а я тебе поесть разогрею. Ты ведь голоден, да? Суп будешь?.. Я к твоему приезду сварила...
Ольга пошла возиться с котелком, а я оттащил рюкзак к палатке и занялся разборкой провизии. Так, за раскладкой привезенных вещей и едой прошло около часа.
- Ждешь? Страшновато, да? - спросил я Олю, заметив, как часто она поглядывает на часы.
- А как же... то, что ты мне рассказывал так необычно, так странно: каждый год, в этот месяц, в этот день, за два часа до рассвета, - сказала Оля. Потом вдруг запнулась и тихо, почти неслышно добавила, - ...такое, в этом лесу... в обычном лесу... просто невероятно!!!
Оля замолчала, отставила кружку и, сняв с руки часы, ловко закинула их в утробу моего рюкзака. - Пускай у тебя полежат, а то я уже вся изнервничалась.
Я посмотрел на свои, поставил таймер и закинул их в рюкзак вслед за Олиными.
- Зачем ты это сделал? - удивилась Ольга.
- Ну... я ведь тоже волнуюсь, - как можно небрежнее сказал я. - Таймер я поставил... услышим... звонок у меня громкий.
Мои слова произвели должный результат - Оля немного успокоилась. Посидев немного у костра, она ушла к реке мыть посуду. Мне совсем не хотелось идти за ней следом или как-то препятствовать ее желанию остаться наедине со своими мыслями. Я просто сидел у костра, смотрел на огонь, на кружащиеся над ним красные огоньки искр и думал. Танец огня погрузил меня в какой-то необъяснимый транс, и я вспомнил, какой для меня была та первая ночь, когда я сам впервые увидел это. Для меня страх тогда перемежался с любопытством и каким-то непонятным чувством близости к этому лесу... да что там к лесу - ко всему миру...
Когда я очнулся и оторвал взгляд от огня, Оля уже вернулась. Я даже не заметил, как она пришла и села рядом со мной. В этот момент в ее глазах светилось искреннее, почти детское ожидание чуда, ожидание чего-то волшебного и сказочного, что обычно происходит лишь в ночь на Новый год. Когда я приглашал Ольгу, я даже не думал, что для нее это станет настолько значимым событием, не ожидал, что это ее настолько тронет. Я был очень удивлен, когда она, не задумываясь, согласилась поехать со мной сюда. Она - жительница большого города, променяла уют своей квартиры на тонкий полог палатки, дым костра и... и... большое чудо ожидающее ее впереди. Чудо, которое нельзя измерить или оценить деньгами, чудо которое не увидишь нигде, кроме как в этом заповедном глухом лесу, где жизнь еще не утратила своей силы - где лишь она правит бал. По известной лишь одному Богу причине именно тут разорвалась грань между прошлым и будущим, именно тут настоящее взглянуло в лицо бесконечности...
Приглушенное пиликанье валяющихся на дне рюкзака часов оторвало меня от раздумий.
- Пора, - произнес я почти шепотом, - нам нужно поторопиться, если мы хотим успеть вовремя.
Ольга поднялась с бревна, отряхнула приставшую к брюкам золу и кусочки коры и, взяв меня за руку, сказала:
- Ну, я готова! Веди.
Засыпав костер землей, и запихнув под тент рюкзаки, мы тронулись в путь. Держа Олю за руку, я почувствовал, как нарастающее в ней волнение медленно передалось и мне. Смутное чувство, уже раз охватившее меня в ту первую ночь, снова взяло власть надо мной.
Дорога предстояла недлинная, но довольно трудная. Тем более, если идти ночью. Миновав две небольшие речушки с глубокими поймами, мы вскоре вышли на поляну - это было то самое место, куда я в одно и тоже время приходил почти каждый год. В этом месте я смог найти свое место в этом мире и понять свое предназначение.
- Мы пришли, - сказал я. - Если хочешь, можешь пока сесть чуть поодаль. Я тебя позову, когда все начнется.
Ольга, ничего не ответив, уселась на кочку прямо посреди поляны. Я сел рядом.
- Долго ждать? - тихо спросила она.
- Тише... Не шуми... - ответил я, приложив палец к губам. - Мне кажется, что не долго... а вообще я часы в лагере оставил, так что не знаю точно. Будем просто сидеть и ждать.
Ольга кивнула в ответ, и мы молча стали ждать. Вдруг лес потонул в какой-то неимоверно густой тишине, настолько густой, что даже шелеста листьев не стало слышно. Я понял - началось!
Мельком взглянув на сидящую подле меня девушку, я остолбенел: все ее тело светилось, окутанное немыслимого серебристо-синего оттенка сиянием. Ольга тоже смотрела на меня удивленными глазами, и я видел, как в ее зрачках отражалось сияние моего собственного тела. Чудно было то, что сам я своего свечения видеть не мог.
Волшебное действо продолжалось: бешеная игра цвета охватила окружающие деревья. Их ветки искрились, будто окутанные разноцветным инеем, по траве пробегали волны света - вспыхивали и тут же гасли. Цветными маячками во тьме светились головки лесных цветов. Окружавшая тишина сменилась вдруг тонким перезвоном, будто тысячи хрустальных колокольчиков завибрировали в унисон.
Перед нашими глазами один за другим проходили десятки животных переливающихся всеми цветами радуги: грациозно пронеслась стройная косуля; гордо подняв голову, продефилировал лесной кот; оскалив пасть, прошел волк; следом за ним, небрежно помахивая пышным хвостом, пробежала лиса. Чуть поодаль в кустах обдирали кору снежно-белые зайцы, а над нами с ветки на ветку прыгали золотистые белки. Тут и там из земли вырастали невиданные растения и устремлялись ввысь величественные сосны.
Кутерьма вокруг нас все не утихала, и вскоре поляну заполнило множество различных животных и растений, а воздух наполнился неописуемыми ароматами и звуками. Все вокруг было таким реальным и таким близким: казалось, что ничего не стоит протянуть руку и потрепать за ухом огненно-рыжую рысь, дотронутся до чашечки огромного цветка или покормить с ладони белку. Я увидел как Оля, словно прочитав мои мысли, потянула руку к стоящей перед ней лисе - не встречая и малейшего сопротивления, ее рука прошла сквозь переливающийся рыжим сиянием мех животного. Ольга одернула руку и вопросительно посмотрела на меня - она еще не знала, что перед ней лишь бестелесные призраки сплетенные из цветного света.
Волшебная сказка кончилась так же неожиданно как началась: в первых лучах восходящего над лесом солнца растворилось окружавшее нас буйство жизни, цветная иллюминация стихла, и лес вернулся к своим обыденным цветам и звукам.
Я, уверенный что все закончилось, хотел было встать, как вдруг кусты перед нами раздвинулись, и на нас вышла большая рыжая с темным крапом рысь. Осмотрев поляну своими желтыми глазами и, будто не замечая нас, она небрежно уселась под деревом. Я видел, как восходящее солнце играло на ее рыжем меху, видел, как оно отражалось в ее глазах - это был уже не призрак, а настоящая, вполне материальная рысь, которая почему-то совсем нас не боялась. Мы сидели рядышком, боясь пошевелиться. Ольга изо всех сил вцепилась в мою руку - было видно, что ей страшно. Мне тоже было не по себе: ранее мне никогда не доводилось видеть этих кошек настолько близко. Рысь же отнюдь не смущало наше присутствие: она с совершенно непринужденным видом начала вылизывать лапу, изредка прислушиваясь и поглядывая куда-то мимо нас в пространство за нашими спинами, словно мы были прозрачны для ее взгляда. Мне стало казаться, что сейчас мы сами стали призраками или, попав в какое-то искривление времени или пространства, выпали из нашей действительности.
Тем временем рысь, покончив с умыванием, начала пристально всматриваться во что-то находящееся за нами: уши ее насторожились, и кисточки на их кончиках стали легонько подрагивать. Вскоре за нашими спинами раздался шорох раздвигаемых ветвей и спустя мгновение над поляной разнесся протяжный рык. От неожиданности мы с Олей забыли о страхе и дружно посмотрели назад - за нами сидела вторая, точно такая же рыжая рысь, и внимательно рассматривала своего сородича, абсолютно игнорируя наше присутствие. Подойдя друг к другу, рыси соприкоснулись носами, нежно потерлись друг от дружку и ушли в чащу, махнув нам на прощанье своими коротенькими хвостами.
Сколько мы просидели на поляне, не в силах оторвать взгляда от сомкнувшихся за животными кустов, я уже не помню. Помню только как я, собравшись с силами, наконец, поднялся с земли, походил немного по поляне, разминая затекшие ноги. Помню, как меня тогда трясло от волнения. Оля же долго не могла прийти в себя: раз за разом она пробовала подняться, но ноги не слушались ее, и она обессиленная вновь падала на траву. Лишь когда я протянул ей руку, она смогла встать на ноги. Помню как мы, ошарашенные, держась друг за дружку, на негнущихся ногах, брели обратно в лагерь. Помню, как в лагере пили холодный чай из котелка и ели остывшую кашу. До самого отъезда мы так и не смогли говорить друг с другом об увиденном чуде.