Оказывается, долгие зимние праздники способны сотворить невероятные вещи с разумом человека. Дед Мороз, Санта-Клаус, или другой какой зимний волшебник тому виной - неизвестно. Вот и Олег Хвостов сам себе не мог поверить, но, похоже, на седьмой день январских каникул он заскучал по работе, которую не далее, как десять дней тому назад, считал бесполезным и скучнейшим занятием, не приносящим ни радости, ни достойного заработка.
Мало того, ему стало физически недоставать нудной трепотни коллег, и их плоских, как канализационный люк, шуточек. Казалось, что без постных физиономий соседей по офису, в крови Олега стал катастрофически падать уровень эритроцитов. Что в точности означает этот, услышанный где-то оборот про уровень эритроцитов, Олег не знал, но догадывался, что его, этого злополучного уровня, "падение" ничего хорошего не сулит. В общем, как ни удивительно, но Олег, действительно, затосковал по работе.
А потому, когда ему позвонил Лёха Полозков, чей стол в офисе стоял сразу за кадкой с фикусом, и предложил встретиться, Олег был почти счастлив. Как он понял, Полозков желает передать ему какие-то документы, с просьбой привезти их в офис после праздников. Сам он решил взять неделю за свой счёт, и махнуть к родственникам, в Краснодар. Олег моментально согласился помочь приятелю. Договорившись о месте встречи - Полозков, почему-то шёпотом, предложил кафешку в центре возле метро - Олег положил трубку, и взглянул на стоявшую рядом супругу.
Жена, картинно уперев руки в бёдра и нахмурив брови, проворчала, с трудом скрывая ироничную улыбку:
― На улице снег с дождём, слякоть, лужи, каша ледяная под ногами, а моему - лишь бы из дому сбежать.
Олег без возражений принял её игру, и, будто оправдываясь, промямлил:
― Маша, но я же по работе..., ― но свой текст он закончить не успел, так как Маша, посмеявшись немного, села ему на колени и нежно поцеловала.
― Ладно, иди, работник. Только одевайся теплее - ветрище на улице разыгрался, ― и, внезапно, не договорив, Маша напряглась, будто прислушиваясь к чему-то.
― Подожди, Олежка - ты слышал это?
― Что "это"?
― Будто воет кто, или плачет.
Олег прислушался. Да, действительно, на мгновение ему показалось, что он слышит какой-то неприятный, ноющий звук.
― Да, что-то такое есть, ― Олег приложил палец к губам, призывая жену хранить молчание. И вовремя - звук повторился, и шёл он, казалось прямо из стены. Из той стены, что проходила насквозь через кухню, ванную, туалет, прихожую и граничила с соседней квартирой. Печальный стон повторился. Нет, это точно не дрель, не болгарка и не электропила - звуки, издаваемые этими замечательными предметами ни с чем спутать невозможно. На чьи-то попытки освоить какой-либо из известных музыкальных инструментов это тоже не походило. При следующем приступе воя Олег понял, что звук исходит из той части стены, где под самым потолком, оскалившись пластиковой решёткой, зияет черной пустотой прямоугольник вентиляционной вытяжки.
― Расслабься, Маш. Ты же сама сказала - ветер на улице сильный поднялся, вот, от перепадов давления, и подвывает в вентиляции.
Успокоив жену, Олег стал одеваться. Уже открывая дверь, чтобы покинуть квартиру, он ещё раз услышал тихий, жалобный стон. Олег подёрнул плечами, и буркнул себе под нос:
― А гудит, и в самом деле, мерзко.
Полозков при встрече дал понять, что находится в прекрасном расположении духа, и оттого склонен шутить напропалую. Есть такие люди, которым стоило бы каким-нибудь законом запретить блистать своим остроумием - к таким относился и Лёха Полозков. Он с упорством, достойным лучшего применения, заучивал старые анекдоты, растягивал их, добавляя от себя ненужные подробности, а потом ещё начинал долго и нудно объяснять, в чём смысл рассказанной шутки. На работе, после парочки рассказанных Лёхой острот, Олега начинала одолевать зевота. Сегодня же он искренне потешался над Лёхиными "пояснениями" к анекдотам, и даже выслушал длинную историю празднования Полозковым Нового года. А всё потому, что на улице свирепствовал ветер, и снег с дождём секли лицо, а в кафе было тепло, тихо и вкусно пахло.
И всё же, Лёха Полозков умудрился и в таком приятном заведении нагнать на Олега тоску. И потому, покидая кафе, он с неожиданным облегчением подумал: "Какое счастье, что ещё неделю мы тебя не увидим в офисе". Запихнув папку с документами за пазуху, чтобы уберечь от снега, Олег решительно нырнул в неприветливый, промозглый январский сумрак. В метро было непривычно мало пассажиров, и Олег едва не проспал свою остановку, удобно расположившись на мягком сидении в полупустом вагоне.
Олег спешил домой, купив по дороге коробку конфет, так любимых женой. Однако, дома его ждал неприятный сюрприз - супруга была чем-то жутко раздражена, и всячески старалась увернуться от его неуклюжих ласк.
― Маш, да что случилось то?
В ответ Маша устало поправила волосы и прижалась к Олегу.
― Ничего не случилось. Всё этот вой проклятый - терпеть уже невозможно.
Олег только сейчас заметил, что стоны в вентиляции не прекратились. Мало того, теперь они стали чуть громче, заунывней, а перерывы между приступами воя стали заметно короче. Жена нахмурила лобик, когда благословенная тишина вновь была прервана звуком, напоминавшим далёкий пароходный гудок.
― Не-ет, опять! Вот, ты говорил - ветер. Так ведь раньше ветер бывал и посильней, а стонов этих слышно не было. Нет, это что-то другое.
Тут Олег вспомнил остряка Полозкова, и решил сгладить напряжение невинной шуткой. Понизив голос до зловеще-инфернального он пророкотал:
― Тогда, это ПРИЗРАК!
― Не смешно! ― вскрикнула Маша, и по её глазам Олег понял, что жене, действительно, не до смеха.
― Да, ладно, Маш, не расстраивайся. Вдруг кто-то из соседей вентиляцию решил у себя пропылесосить. Бред, конечно, но подождём ещё немного, а если не прекратится - буду звонить в диспетчерскую. Телефон у меня где-то записан.
Жена немного успокоилась. Они вместе поужинали, и удобно расположились на диване перед телевизором. Звонкоголосый телеящик прекрасно отвлекал от навязчивых звуков, идущих изнутри стены. Переключая каналы, супруги друг за другом посмотрели несколько фильмов. И, когда глаза Олега начали неумолимо слипаться, он заметил, что Маша уже заснула. Это было очень кстати, потому что навязчивый стон теперь звучал совершенно не прерываясь.
Олег, стараясь не разбудить любимую, укрыл её одеялом, и выключил телевизор. Он очень надеялся, что его жена сможет отдохнуть, потому что сам он заснуть не мог, как ни пытался. Ведь теперь заунывный, печальный вой заполнял всю квартиру, каждый её уголок. Олег долго ворочался, безуспешно призывая долгожданный сон. Потом он накрыл голову подушкой, надеясь отгородиться от навязчивого звука, но ужасающий, безжизненный стон легко проникал через эту преграду, сверлом вгрызаясь в кости черепа.
Олег встал и, сжав голову в ладонях, пошёл к источнику звука. Он обошёл стену, стараясь установить место, где зарождается мерзкий стон, но не смог этого сделать - казалось, вся стена мелко дрожала, испуская похожие на скорбный плач звуки. Особенно громко, будто динамики, звучали вентиляционные решётки на кухне, в ванной и туалете. Олег решил выйти на площадку, чтобы там отыскать источник шума. Надев брюки и набросив на голое тело куртку, он вышел из квартиры. Вой был отчётливо слышен и на лестничной клетке.
Олег, как помешанный, бродил вдоль стен, прижимаясь к ним ухом. Его предположения, что звук идёт из шахты лифта или колодца мусоропровода не подтвердились - выло где-то внутри стен, но где именно, понять было невозможно. Так и не выяснив причин беспокойного подвывания, Олег вернулся к своей двери. Поворачивая ключ, он заметил, как с тихим шарканьем мелькнула тень в глазке соседской двери. "Тоже не могут уснуть. Неужели никто ещё не позвонил в диспетчерскую", ― думал Олег, запирая за собой дверь. Он понял, что рассчитывать на соседей не стоит, и надо самому сообщить о неполадках в жилище.
Отыскав в записной книжке заветный номер, Олег пошёл на кухню, чтобы не разбудить жену. Он не раз пользовался этим номером, чтобы вызвать электриков, сантехников и знал, что круглосуточная диспетчерская - последняя инстнанция, способная помочь, если в доме что-то работает не так.
― Алло, девушка, здравствуйте. У нас что-то воет в стенах. Такое ощущение, что звук идёт из вентиляции. Спать невозможно.
― Да, да, я понимаю - я даже через трубку это слышу. Возможно, у вас почему-то включилась система дымоудаления. Вот и гудит в вентиляции. К сожалению, с организацией, которая обслуживает вентиляцию, мы сможем связаться только утром. Оставьте, пожалуйста, ваш телефон и адрес.
Олег продиктовал адрес и номер телефона, и ещё раз попросил не откладывать этот вопрос "на потом". Диспетчер пообещала сделать всё, что в их силах, и положила трубку. Олег вернулся в комнату, где его встретил измученный голос супруги:
― Что они сказали?
― Кто?
― Ну, куда ты сейчас звонил.
― Сказали, что в вентиляции что-то включилось, и завтра они этот вопрос решат. А ты чего проснулась?
― А я что, спала? Тут разве можно уснуть? Пыталась, но... Слушай, Олежка, я так больше не могу. С утра я к родителям поеду - хоть высплюсь немного. А ты, как всё сделают, позвонишь мне. Ну, ты понял - когда этот проклятый вой прекратится, ― Маша едва не плакала, когда говорила это. Было ясно, что она очень страдает от этого ноющего звука, который можно было сравнить с приступом зубной боли.
― Да, конечно, как скажешь, ― Олег и сам бы с радостью поехал вслед за женой, но ему надо было дождаться звонка или визита мастеров, которые удалили бы этот больной нерв внутри стен. Они ещё долго ворочались, безуспешно пытаясь заснуть, но спасительное забытье так и не посетило их. Дождавшись утра, Олег проводил Машу, и стал дожидаться звонка в дверь, или, хотя бы, по телефону.
Олег врубил погромче телевизор и заставил себя сделать несколько упражнений, чтобы разогнать по жилам кровь, и немного прояснить сознание. Крепкий чай, дневной свет, телевизор с его подвижными цветными картинками и звонкими динамиками помогали Олегу переносить нескончаемый стон, идущий со стороны кухни и ванной комнаты. Теперь его уместней было бы сравнить не с визжанием бормашины, а с комариным писком - неприятно, но терпимо. Однако, Олег знал, что ночью этот звук будет восприниматься совсем иначе. Он жутко боялся повторения этого бессонного кошмара.
Олег посмотрел на часы. Не может быть - стрелка уже приближалась к четырёхчасовой отметке. Почему же никто не звонит? Олег подождал ещё с полчаса, и взял телефонную трубку.
― Алло, девушка. Это я звонил ночью, по поводу воя в стенах.
― Да, да, мне передали вашу заявку по смене. Мы звонили вам, но почему-то никто не брал трубку.
"Ну да, звонили вы, как же!" ― едва сдерживаясь, чтобы не прокричать это вслух, раздражённо подумал Олег. В трубку же он тихо, сквозь зубы, выдохнул:
― Странно! Очень странно!
― Да, вы правы - очень странно. Мы связались с той фирмой, что обслуживает системы вентиляции в нашем районе. Так они утверждают, что в вашем доме нет никакой системы дымоудаления - значит эти звуки идут не из вентиляционных ходов.
Услышав это, Олег ощутил острую боль в верхней части лба. Он свободной рукой схватился за голову, и принялся массировать её, мять пальцами, будто это был ком пластилина. Боль немного отпустила, но отчаяние стало тихонько прокрадываться в усталый мозг. Телефонная трубка начала срываться на крик:
― Алло, алло, молодой человек, почему вы молчите? Алло...
― Простите, я здесь. И что же мне теперь делать?
― Вы не волнуйтесь, ваша заявка у нас на контроле. Возможно, какие-то проблемы с электрикой или с трубами.
― Так, а мне-то что делать?
― Успокойтесь, завтра в первой половине дня наши ребята придут к вам, посмотрят, и всё исправят.
― ЗАВТРА?! ― прокричал Олег.
― Ох, что ж вы так кричите. Конечно, завтра. У наших сотрудников тоже праздники, и они выходят по особому графику.
― Да вы не понимаете. Я уже не выдерживаю, я болеть начинаю. Этот звук...
― Да, я слышу в трубке, и я вам очень сочувствую, но специалисты будут только завтра. И советую вам быть дома. Всего хорошего, ― и решительный голос диспетчера сменился короткими гудками, звучавшими в унисон с идущим из стен тонким гулом.
Олег едва удержал себя от того, чтобы не швырнуть трубку в гудящую стену. Вместо этого, он позвонил жене, и сообщил ей удручающие новости. Велел ей оставаться у родителей. На приглашение приехать ответил, что слишком далеко добираться, и он боится проспать и не успеть вернуться, чтобы встретить "ребят", обещанных диспетчером. Потом Олег, будучи противником каких-либо таблеток, отыскал в аптечке анальгин, и принял его, не в силах терпеть головную боль.
Одевшись, Олег вышел на улицу, и принялся бродить по остывающим тротуарам. Он заходил в парки, чтобы побыть в тишине, потом прогуливался вдоль ярких витрин магазинов, чтобы услышать голоса людей, и звуки, так не похожие на мерзкий стон, ожидающий его дома. Он оставался на улице, пока не почувствовал, как замерзают пальцы ног в промокших ботинках. Только тогда он нехотя вернулся в квартиру. И уже на выходе из лифта его встретил противный вой, который, казалось, стал ещё громче и назойливей.
Во время прогулки Олег не раз прокручивал в голове свой разговор с диспетчером. Особенно его заинтересовало предположение о том, что причиной неприятных звуков могли стать проблемы с трубами или с электрикой. Вернувшись домой, он с наивной надеждой попытался найти причину беспокойства. Он откручивал краны на кухне и в ванной, пуская воду под максимальным напором. Потом Олег поочерёдно выдёргивал из розеток шнуры питания холодильника, микроволновки, и даже маленького кухонного телевизора, каждый раз прислушиваясь - не прекратился ли вой. Но он не прекращался.
Олег дождался, когда, переключая каналы телевизора, он смог видеть только синий экран или "забор" из разноцветных полос. Голова пухла от обилия информации, и болела от давления ненавистного стенного воя. Эти высокое гудение, проникало под кожу, заставляя мелко дрожать кости черепа, и с каждой минутой Олегу всё больше казалось, что он не сможет дотянуть до утра, не потеряв часть своего здоровья.
Ужасные мысли посещали разум Олега. Ему мерещилось, что его мозг, израненный невыносимым звуком, вот-вот начнёт плавиться, как воск над пламенем, и вытекать через уши, рот и глаза. Ещё Олег прокручивал в своей голове картины самых жестоких казней, которые он безусловно применит по назначению, если узнает, что виновником этой бесконечной аудиопытки стал кто-либо из соседей.
Олег пытался уснуть, ну хоть просто вздремнуть немного, чтобы мысли в голове не так путались. Однако, всё сводилось лишь к лихорадочному метанию по дивану. После каждой попытки лечь и заснуть, Олег обнаруживал себя сидящим на краю дивана с ладонями, плотно прижатыми к ушам, и при этом, мерно раскачивающимся из стороны в сторону. После очередной тщетной попытки призвать сон, Олег прошёл в ванную, плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды, и оделся. Он решил пойти, и ещё раз осмотреть лестничную клетку, в надежде всё же отыскать источник вредоносного звука. И уж тогда он сделает всё, чтобы заглушить, порвать, сломать и задушить это лужёное горло, или что там ещё способно так долго и нудно выть.
Выйдя на площадку, Олег стал медленно поворачивать голову. Как зверь, ищущий жертву, он пытался определить, где находится его невидимый, но очень хорошо слышимый враг. Со стороны могло показаться, что Олег принюхивается, как пёс, ищущий закопанную на прошлой неделе кость. Неизвестно, что так обострило чувства Олега - невероятное напряжение, в котором он пребывал последние сутки или то, что он уже несколько часов балансировал на грани безумия, но он будто поймал сердцевину противного звука, и последовал за ней, как за путеводной нитью.
Ноги будто сами несли Олега вниз по ступеням лестницы. И он, в самом деле чувствовал, что с каждым шагом вой становится всё резче и оглушительней. Странно, что он не заметил этого прошлой ночью - хотя сейчас Олег с трудом вспоминал даже то, что было час назад, а уж вчерашняя ночь для него была чем-то вроде полузабытой легенды. Будто усиливающийся вой утопил разум мужчины в удушливом и тягучем, как смола, мороке.
Олег остановился, и тряхнул головой, чтобы немного вырваться из плена вязкого полубреда. Он обнаружил себя стоящим на площадке, этажом ниже той, где располагалась его квартира. И стоял он напротив узкой металлической дверцы, выкрашенной в цвет стен. Странно, но раньше, в тех редких случаях, когда случалось спускаться по лестнице, Олег не замечал этой дверки. Хотя... Наверняка её не замечали и те жители, чьи квартиры располагались на этом же этаже. Обычно, такими дверями закрывают электрощиты с рубильниками или тесные каморки для хранения дворницкого инвентаря.
На дверце, в несколько рядов, были прорезаны вентиляционные щели, через которые наружу, будто пар из кипящего чайника, выбивался мерзкий, навязчивый стон. Личина замка едва выглядывала из-под толстой корки сухой эмали - казалось, что дверь не открывали очень давно, и попытались сделать из неё просто кусок стены, похоронив под слоями краски. Никаких табличек на дверце не было, как не имелось и картинки с черепом, пронзённым молнией. Значит, оголённых проводов под напряжением там быть не должно.
" А хоть бы и были провода - плевать!" ― коротким разрядом вспыхнула мысль в измученном мозгу, и Олег, подтянув правое колено к груди, резко выдохнул и выпрямил ногу. Подошва ботинка с грохотом впечаталась в металл двери, как раз там, где чёрной запятой подмигивала замочная скважина. Олег ударил снова, и услышал сухой щелчок, будто раскололся грецкий орех. Между стеной и краем дверцы появилась едва заметная щель. Олег потянул за металлический краешек, и дверца нехотя подалась. Противный звук явно шёл из пропитанной пылью тьмы, которая душным облаком встретила мужчину в узком проходе за железной дверцей.
Олег, будто утратив остатки чувства самосохранения, решительно ступил в темноту, и машинально принялся шарить рукой по стенам. И это, совершённое на автомате, движение достигло своей цели - ладонь нащупала выключатель. Причём, выключатель был из тех, что не часто встретишь в современных квартирах - крупная пластиковая коробка с вентилем в центре. Олег как-то гостил у друзей в старом деревенском доме, и знал, как обращаться с такой штукой. Он повернул тугой, подпружиненный вентиль, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка. И Олег понял, что находится в узеньком коридорчике, ведущем в захламлённую комнатку.
Этой слабенькой лампочке было самое место разве что в светильнике на столе школьника - ведь даже в таком тесном помещении её желтоватый свет не разгонял полностью, а, пожалуй, лишь слегка разбавлял мрак. К тому же, эта лампа была крепко упакована в пыльный плафон, делавший свет ещё более тусклым. Олег, полный решимости найти источник воя, протиснулся через узенький коридор, вытирая одеждой застарелую пыль со стен. В тесной комнатёнке одну стену занимали три яруса дощатого стеллажа. Вдоль противоположной стены стоял длинный узкий стол, наподобие верстака, заваленный странными приборами. Стеллажи также прогибались под тяжестью электромоторов, катушек и коробок с электронными лампами разных размеров.
Память подсказывала, что на столе лежат невероятно старые электроприборы - радиоприёмники, бытовые трансформаторы и даже громоздкий ящик, который Олег определил, как компактный холодильник. Сам он чувствовал себя так, будто оказался в музее старой электроники. Похоже, когда-то эту кладовку использовали, как мастерскую по ремонту электроприборов. А, возможно, какой-то умелец разбирал электронный мусор на детали, из которых собирал что-то полезное.
Но Олега меньше всего сейчас интересовало прошлое этой тесной каморки, потому что вой, почти лишивший его рассудка, здесь звучал невероятно громко. Казалось, что волны звука можно не только услышать, но и ощутить кожей, и даже увидеть глазами, как мелкую вибрацию пыльного воздуха в тусклом свете маленькой лампочки. На стеллажах дребезжали стеклянные лампы, и лязгали, стукаясь боками, моторы и магнитные катушки. Звук был настолько мощный, что по телу Олега прошла волна болезненных судорог. С трудом вытерпев боль в мышцах и преодолев дрожь в коленках, он бросился к стеллажам и принялся разбрасывать по сторонам хлам, сваленный на них.
Олег сам не знал, что хочет найти - динамик, или просто дыру в стене. Однако, ничего, что могло бы испускать такой стон, он не увидел. На дощатых полках, застеленных пожелтевшими газетами, кроме электрического мусора, лежали только высохшие тушки тараканов. Дохлых прусаков было очень много - они лежали сплошным ковром, сыпались на пол и хрустели под подошвами зимних ботинок. Резкий звук приводил тела мёртвых насекомых в движение, будто оживляя их, и сотни сухих трупиков дёргали лапками и вибрировали усиками. Зрелище было не из приятных.
Олег оторвал свой взгляд от пляски мёртвых тараканов, и, наконец, обнаружил то, что могло испускать зловещий стон - на столе, в самом углу, стоял чёрный ящик с циферблатом, от которого тянулся витой, плетёный провод, воткнутый в устаревшую керамическую электророзетку. Олег в далёком детстве встречал похожий аппарат. В деревне, у бабушки, очень давно был громоздкий чёрно-белый телевизор, который подключался к сети через похожий аппарат, только поменьше. Называли его не то трансформатор, не то стабилизатор, а может обоими именами сразу. Олег помнил, что если щёлкнуть тумблером, и включить этот чёрный ящичек, он начинал гудеть.
Аппарат, на который Олег смотрел сейчас, был покрупнее бабушкиного, а значит, и гудеть мог намного громче. Возможно, в нём что-то заклинило, и звук стал слишком громким, но если отключить аппарат от розетки, то наступит долгожданная тишина. Олег схватился за провод и потянул на себя. Однако, вилка осталась в розетке. Тогда Олег принялся неистово дёргать провод, упираясь ногами в пол. Наконец, удалось добиться хоть какого-то результата, пусть и не того, что он ожидал - древняя розетка раскололась на части, освободив шнур.
Однако, вой не прекратился и после этого. Олег в бешенстве скинул на пол бесполезный прибор, давший ему короткую надежду на избавление от шума. Трансформатор, глухо крякнув, треснул, и из его чёрного нутра на пол, прямо под ноги Олегу, с сухим шелестом хлынул поток крупных, и уже живых, тараканов. Олег брезгливо отскочил в сторону. От вида мерзких насекомых ему стало ещё хуже, но мозг подбросил утешительную мысль: " Хорошо, что тараканы, а не пауки - вот те настоящая гадость. Бр-р!"
Но, стоило об этом подумать, как из дыры в стене, оставшейся на месте расколотой розетки, показались мохнатые членистые лапки пугающих размеров. Олег оторопел - он по настоящему боялся этих мерзких восьмилапых. Крупные пауки с крестами на раздувшихся брюшках, один за другим вылезали из дыры, падали на стол, и быстро ползли к его краю. Олег не знал, умеют ли эти твари прыгать, но ему казалось, что именно за этим они и перебирают лапками в его сторону - чтобы вскочить ему на лицо, руки, шею, уцепиться и пронзить его кожу ядовитыми жвалами. Невероятное отвращение заставило сердце Олега биться чаще, посылая порции густой крови в сосуды, натянувшие тонкую кожу на висках. Эти горячие волны гулкими ударами отзывались в ушах, усиливая, и без того невыносимую, боль в голове.
Олег, поняв, что не сможет сам отыскать источник вредоносного воя, повернулся, чтобы сбежать из душной кладовки, полной пыли, хлама и пауков с тараканами. Но в этот момент случилось непредвиденное - и без того хилый свет лампы моргнул раз, другой, потом раздался тихий хлопок, и каморка погрузилась во тьму. Лишь там, где должна быть дверь, слабо мерцали несколько полосок - вентиляционных щелей, пропускавших свет с лестничной клетки.
Олег сделал шаг, другой, и едва не упал, споткнувшись обо что-то мягкое. Удержавшись на ногах, он почувствовал замешательство, потому что прекрасно помнил - на полу не было ничего такого, обо что можно было зацепиться ногой. Внезапно, помимо слепоты, Олег ощутил глухоту - настолько непривычной была тишина, последовавшая за мгновенно смолкшим воем. Долгожданное безмолвие порадовало, но радость была недолгой - ведь он по-прежнему стоял в полнейшей темноте душной кладовки, где в любой момент под одежду могли заползти мерзкие, мохнатые пауки. А тут ещё преграда, неизвестно как оказавшаяся на полу...
Олег чувствовал, что остатки самообладания покидают его. К тому же, измученный разум предательски выудил из глубин памяти детский кошмар, где Олег, чувствуя неведомую опасность, пытается сбежать из тёмной комнаты, но что-то или кто-то начинает хватать его за ноги и удерживать. Олег повыше поднял ногу, чтобы перешагнуть невидимую преграду. Ему это удалось, но стоило сделать ещё один шаг, как подзабытый кошмар стал явью - кто-то ухватил и крепко сжал щиколотку Олега. Тот, почти задыхаясь от дикого ужаса, попытался освободить ногу, но хватка становилась лишь крепче. Олег вырвался, но, не успев обрадоваться этому, понял, что теперь его держат за вторую ногу.
Олег бился, как птичка, угодившая в силки, но попытки вырваться результата не приносили. Тогда он, чтобы ужас не разорвал его изнутри, закричал, что было сил. Он орал так, как никогда этого не делал, втайне надеясь, что, как и далёком детстве, он тут же проснётся и поймёт - он просто запутался ногами в одеяле. Но кошмар не прекратился. Щиколотку Олега сжали ещё крепче, и снизу раздался тяжёлый хрип, постепенно сложившийся в осмысленную фразу:
― Ты чего орёшь, придурок? Разбудишь всех. Ну, вот - уже разбудил.
Со всех сторон послышались стоны, хрипы, кашель, ругательства, сморкание и плевки. Олег не мог сообразить, как такое возможно - ведь он был в маленькой кладовке, а это, погружённое во тьму помещение, было достаточно большим, чтобы вместить множество кашляющих, хрипящих и плюющихся людей. И ещё, в отличие от кладовки, здешняя тьма имела свой запах, точнее, вонь. Тошнотворная смесь из зловонных "ароматов" испражнений, рвоты, пота и мочи накрыла Олега удушливой волной, и он, не в силах сдержаться, нагнулся и исторгнул на пол содержимое желудка.
― Ага, можно подумать, нам тут своей блевотины мало, ― поддержал первого другой голос, тоже сиплый, но уже с характерными женскими интонациями. И тут первый, понизив голос, прошипел:
― Слышь, друг, ну раз уж ты встал - принеси воды холодной с улицы. Жжёт изнутри - сил нет терпеть.
― Х-хорошо, ― выдавил Олег. Он сейчас согласился бы сбегать за корнем мандрагоры, даже не зная, что он из себя представляет, лишь бы избавиться от цепких ладоней на щиколотках, и сбежать из этой зловонной тьмы. Олег, почувствовав, что ноги никто больше не удерживает, бросился к выходу, несколько раз наступив на кого-то. Ударом ноги он распахнул дверь, но... вместо лестничной площадки, оказался в грубо сколоченном из досок тамбуре, который был слабо освещён бледными лучами, провалившимися сквозь щели в стенах.
Олег распахнул тяжёлую дверь, и, наконец-то, оказался на открытом воздухе, пропитанном цементно-серой прохладной сыростью поздней осени. Олег, после всего, что пришлось вынести этой ночью, так радовался свежему ветерку и тишине, что не сразу заметил, в насколько необычном месте он очутился. Ведь, выйдя из кладовки, он должен был оказаться на лестничной клетке. Он же стоял на голом пустыре, увязая ногами в стылой грязи. Кое-где ровная плешь пустыря была нарушена грудами разбитого кирпича, и покорёженного бетона.
Обернувшись назад, Олег увидел, что только что выскочил из низенького, длинного барака без окон, сколоченного из досок и фанерных щитов, на которых тут и там через трафарет были нанесены коричневой краской пугающие символы биологической угрозы. Пустое, лишь кое-где ископанное котлованами со строительным мусором, пространство тянулось от горизонта до горизонта. Настолько же, справа и слева от барака, из которого сбежал Олег, рядами расположились похожие фанерные строения без окон и с единственной дверью.
Олег долго стоял у двери барака, не в силах поверить в реальность происходящего. Он с надеждой сосредоточился на мысли, что всё это - лишь продолжение кошмара, вызванное навязчивым стенным воем. Да, и как можно было поверить, что всё это происходит на самом деле. Ведь на дворе январь, новогодние и рождественские каникулы, а тут - явно поздняя осень. Олег вышел из квартиры тёмной ночью, а здесь - пусть тусклый и серый, но день, слегка разбавленный желтоватым туманом. И, наконец, самое главное - из перенаселённого города Олег вдруг попал в, застроенное вонючими сараями, мёртвое поле.
Да, наверняка это кошмар, морок, видение - зловещий, внушающий ужас, но сон, который рано или поздно закончится. Однако, желанное пробуждение не наступало. Мало того, пугающий пейзаж обогатился новыми персонажами. Подняв затуманенные страхом глаза, Олег рассмотрел далеко впереди высоченную бетонную стену, у основания которой суетились странные существа. Похоже, что это были люди, но с невероятно бледной, обвисшей кожей. Облачены они были в чёрные фраки, что выглядело совершенно нелепо и, не к месту, театрально. А высокие шляпы-цилиндры были нацеплены на вытянутые головы с безносыми лицами, и огромными, выпученными глазами.
Ещё возле стены расположился закопчённый фургончик на полозьях с огромной трубой, прилепленной сбоку. Из жерла трубы валили клубы чёрного дыма, оставляя на бетонной стене полосы жирной копоти. Около десятка "длинноголовых" существ в элегантных фраках, хватали продолговатые чёрные мешки, сваленные штабелем на низкой телеге, что была прицеплена к трактору. Эти мешки они сбрасывали на транспортную ленту, которая со скрипом, резавшим и без того измученный слух Олега, утаскивала поклажу в утробу фургончика.
Другая группа бледнокожих франтов, приставив к стене высокие лестницы, оттирала с бетона копоть, предварительно опрыскав её жижей, испускавшей жёлтый дымок. Ещё два десятка существ сновали по пустырю, сжимая в широких лапах длинные металлические трубки. Тяжело вышагивая по осенней грязи, они настороженно посматривали круглыми, страшными глазищами в сторону фанерных бараков. Их лица при этом не выражали никаких эмоций, будто принадлежали мертвецам, а не живым созданиям.
Олег почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой, когда одно из тех существ, что прочёсывали пустырь, заметило его. Чудовище, обряженное во фрак с цилиндром, сжало в своих лапах странную трубку, и застыло на месте, пристально разглядывая Олега парой огромных, как чайные блюдца, антрацитово-чёрных глазищ. Страх снова холодной змейкой прополз вдоль позвонков Олега, норовя сдавить тугой петлёй горло. Олег застыл в невероятном напряжении, наблюдая за бледнокожим, и раздумывая, в какую сторону лучше бежать, если чудовище решит приблизиться к нему.
Каждый мускул мелко дрожал, готовый в любую секунду взорваться мгновенной вспышкой импульсов, и вынудить ноги Олега сорваться в стремительный бег, а грудную клетку - двигаться чаще, затягивая в лёгкие больше прохладного воздуха. Так он и стоял "на низком старте", выжидая, что будет делать пучеглазый монстр, наблюдавший за ним.
Сознание стало понемногу утопать в едких волнах отчаяния, когда Олег стал подозревать, что неведомым образом переместился во времени, и стал невольным свидетелем порабощения землян жуткими существами с обвисшей кожей. Теперь они, напялив идиотские опереточные цилиндры и фраки, свободно разгуливают по земле, загнав людей в зловонные сараи. Мало того, будто в насмешку, они определили род людской, как биологическую угрозу их виду, пометив тесные фанерные жилища знаком, также украденным у порабощённой расы.
Внезапно, откуда-то справа раздался звук, похожий на нечто среднее между рычаньем и хрюканьем, который заставил Олега содрогнуться от испуга и неожиданности. Странный хрип быстро сменился удушливым кашлем, который, в свою очередь, перерос в булькающий хохот:
― Ах-ха-ха, он тебя заметил! Теперь далеко не убежишь, дружище.
Олег обернулся на хриплый голос, и невольно отпрянул назад, к двери барака. На краю котлована со строительным мусором стоял монстр, казавшийся более ужасным и отталкивающим, чем длинноголовые уроды во фраках. Фигура этого хрипуна отдалённо напоминала человеческую: рост, руки, голова, ноги, на которые были надеты даже грязные штаны из грубой ткани, и обуты сапоги из тяжёлой кирзы. Однако, тело существа было раздуто, как бочка, а голова напоминала огромный баскетбольный мяч - такая же круглая и пупырчатая.
Кроме брюк и сапог, странный человек не имел никакого облачения, и было прекрасно видно, как кошмарно выглядит его кожа. Всё тело его представляло собой одну огромную, сочащуюся сукровицей, болячку. Оно имело красный, кое-где с оттенком свекольного, цвет, тут и там пузырясь волдырями, и проваливаясь чёрными язвами. На лишённой волос голове кожа, цвета раскалённого угля, местами лопалась, открывая участки мокнущей плоти, на которые, как на водопой, слетались стайки мух, непривычные для этого времени года.
Монстр, прихлопнув распухшей, как связка варёных сарделек, ладонью с десяток мух, моргнул глазками, едва заметными на распухшем лице, и снова захрипел:
― Чего тебя понесло в барак? Там же настоящий ад. Я, например, пока ноги не отказали, носа туда не показываю. Оборудовал себе нору в котловане, и тебе советую.
Олег, только сейчас понял, что понимает всё, о чём говорит ужасное создание, явно неземного происхождения. Это удивило Олега настолько, что он, наконец, смог открыть рот, и выдавить из себя несколько слов:
― Вы научились по-нашему говорить?
Обитатель котлована снова расхохотался с хлюпаньем и свистящими всхлипами. С трудом отдышавшись после приступа смеха, он снова, поморгав глазками-бусинками, заговорил:
― По-вашему? А ты откуда?
― Из России. Из Москвы.
Чудовище, хмыкнув, ответило с отчётливо ироничными нотками в голосе:
― Ах, и далеко же тебя занесло. А где ты сейчас, как думаешь?
― Не знаю. А где я?
― Да, крепко тебя зацепило, а выглядишь хорошо - как совсем здоровый. В Москве ты, чудила! И я москвич, с детства в "текстилях" обитал, потому и говорю по-русски без акцента. Ха-ха-ха! Тебя мой вид смущает? Странно. Ну, да ничего - раз ты здесь оказался - через недельку будешь таким же "красавцем", как и я. Да-а, похоже, бред у тебя мощный. А я поначалу решил, что ты здоровый, из этих, ― и красный, раздувшися палец указал на существо с бледной кожей.
Олег удивился ещё больше.
― Из этих? Я что на них похож?
― Конечно, похож. Во всяком случае, больше, чем на меня, или на тех, что гниют в бараках. Я же говорю, что выглядишь здоровеньким, вот и решил, что ты из санитаров.
Олег едва не хлопнул себя ладонью по лбу, сетуя на своё тугоумие. Ну, конечно - санитары. А бледная, обвислая кожа и вытянутое лицо с выпученными глазами - это не что иное, как защитные комбинезоны с масками. А фраки?
― А фраки им зачем?
― Да уж, приятель, я уже перестаю удивляться твоим идиотским вопросам. Это же всем известно - указание столичных властей. Вроде как, работа у санитаров связана по большей части с кремацией и погребением, а потому вид они должны иметь торжественный и траурный. Вот и таскают поверх защиты эти дурацкие фраки. Ну, мы то все понимаем, что кто-то из чиновников хорошо заработал на поставках этих погребальных костюмчиков. Лично на меня их вид лишь тоску нагоняет.
Олег решил задать болтливому незнакомцу ещё один вопрос, не дававший ему покоя:
― Вы говорите - Москва. Но, что-то не похоже на столицу - не припомню я в своём родном городе таких огромных пустырей. Как это возможно?
Собеседник Олега печально покачал огромной головой, и принялся терпеливо объяснять:
― Москва, Москва, и недалеко от центра, причём. Просто, напомню, для тех, кто "в танке", что именно отсюда пятнадцать лет назад начала распространяться эта страшная зараза, которую во всём мире, особо не напрягая мозгов, обозвали "Красная смерть". Почему? Может, в честь красной Москвы, красной площади, но, вероятнее всего... Посмотри на цвет того, что было моей кожей, и все вопросы отпадут сами собой.
А пустырь с "чумными" бараками... Раньше здесь были многоквартирные дома, магазины, школа, а там - здоровенный бинес-центр, ― и несчастный указал красной лапищей на высокую бетонную стену, возле которой суетились санитары.
― А стену то зачем оставили?
― Да, что-то там говорили насчёт преимущественных ветров... В общем, чтоб отгородиться от ветра, который мог бы заразу дальше разносить. Только ведь плетью обуха не перешибёшь. Вон, санитары, только и успевают трупы сжигать, да пепел в кислоте растворять.
Олег, по-новому взглянув на суету санитаров с продолговатыми чёрными мешками возле коптящего фургончика, снова наивно спросил тяжелобольного знатока:
― Неужели санитары занимаются только уничтожением трупов? А как же лечение?
Изуродованный тяжким недугом человек устало махнул рукой.
― Какое лечение, парень! Лекарства от этой болезни не существует, как нет пока надежды на то, что оно когда-нибудь появится. Как только эта зараза появилась, и в течение трёх месяцев все жители района вымерли в невероятных мучениях, по всему миру стали создаваться научные центры по изучению неизвестного вируса. Все пытались найти способ защититься. С тех пор миллионы подопытных зверей извели, тысячи добровольцев и заключённых в могилу согнали, а избавления, как не было, так и нет. Как не появилось и достоверных версий появления этой смертельной болячки.
Район этот, где зараза впервые была отмечена, сровняли с землёй. Выжгли всё, что можно, вытравили мощнейшими ядами. Теперь здесь "карантин", а на самом деле огромная могила, куда свозят всех, подцепивших "красную смерть", чтобы оградить от опасности немногих здоровых. Единственное спасение - спрятаться, укрыться от любого контакта с больными. А, уж если заболел, то одно избавление - смерть в жутких муках, а потом огонь и кислота.
Кстати, видишь тот фургончик с трубой? Наше, отечественное, изобретение - передвижной крематорий с малым потреблением топлива и высокой эффективностью уничтожения заражённых останков. По всему миру экспортируем. Гордость нашей промышленности! Иностранцы шутят, что мы сначала разнесли по миру заразу, чтобы теперь успешно торговать крематориями, ― изувеченный болезнью человек истерично хохотнул, и умолк, чтобы шумно отдышаться. Было видно, что с каждым словом ему становится всё тяжелее стоять на ногах.
Олег был напуган его словами. Ведь, если это не кошмарный сон, не галлюцинация, то это страшное будущее ожидает его город, страну, и весь мир. Раз нет защиты от "красной смерти" - значит, гибель человечества всего лишь вопрос времени, и времени не такого уж долгого. Его собеседник, будто прочитав мысли Олега, тихо прохрипел:
― Да, похоже, что Конец света не за горами. И эти вот, санитары, прикрываются защитным обмундированием, а что толку? И оно не спасает. Это всеобщая повинность - всех по очереди призывают поработать санитаром на пять дней. Раньше призывали каждые три месяца, а теперь - раз в пятьдесят дней. Работка та ещё - ходишь по баракам, собираешь трупы, в мешки их упаковываешь, и к стене, на прокорм "фургончику". Я вот как-то, вместо пяти дней отработал семь - и, сам видишь, что со мной стало. Нет, я, как почувствую, что всё, конец - побегу на санитара с огнемётом. Пусть лучше сожжёт меня заживо, чем гнить в вонючем бараке, не в силах подняться на ноги из лужи дерьма и блевотины.
Олег хотел что-то сказать, но не смог. От жалости к незнакомцу, и от страха за себя, будто тугой комок подкатил к горлу, перехватив дыхание. Олег закашлялся, чтобы освободить дыхание, но от этого стало лишь сильнее першить в глотке. Он понял, что задыхается в кашле. Когда приступ удушья миновал, Олег заметил, как пристально смотрит на него человек с раздувшимся телом и изрытой язвами кожей.
― Вот я и говорю - от этой заразы нет спасения. Развивается стремительно. Сейчас кашель, ангина, лихорадка. Через неделю, может чуть больше, будешь похож на меня, а через две - на тех бедолаг, что заживо гниют в бараках. Ладно, чувак, желаю тебе весело провести последние деньки, хотя... не представляю, как и где здесь можно повеселиться. Ну, удачи, а я полезу в свою нору. Что-то я устал, ― и докрасна обожжённый неизлечимой болезнью человек, тяжело хрипя на все лады, и заходясь в приступах кашля, стал спускаться в котлован.
Олег ещё раз осмотрелся, не спеша обдумал всё услышанное, и, до крови прикусив губу, тихо застонал от безысходности. Что его ждёт? То же, что и остальных - муки и смерть. Так, стоит ли ждать? Может, как и сказал этот мужик, из котлована, броситься на огнемёт? Олег снова и снова возвращался к этой мысли, стоя у дверей барака, и слушая, как стонут внутри умирающие. Ему понадобилось не так уж много времени, чтобы понять - иного выхода у него нет.
А что? Если всё, что с ним происходит - сильнейший кошмар, галлюцинация или бред, то уж после атаки из огнемёта он, наверняка, очнётся. Ну, а если случилось невероятное, и Олег каким-то образом переместился во времени, то лучше уйти из жизни сразу, чем подвергать себя невыносимым пыткам ещё несколько дней.
Решено! Олег сжал кулаки, и решительно направился к санитару, который всё это время наблюдал за ним. Тот сразу направил раструб огнемёта на Олега, потом нащупал свободной рукой какую-то кнопку на груди. Раздался безжизненный голос из динамика, сопровождаемый свистом и шипением:
― Пожалуйста, вернитесь к помещению изолятора. По правилам карантина, вы не можете удаляться от изолятора далее трёх метров. Вернитесь к двери, пожалуйста, в противном случае я вынужден буду применить оружие.
Олег не собирался останавливаться. Напротив, он, будто желая поскорее разрубить узел несчастий, постигших его, прибавил шаг. Голос в динамике на груди санитара сорвался на крик:
― Повторяю: я применю оружие, если вы не остановитесь. Остановитесь немедленно!
Но Олег не остановился, и мощная струя пламени с рёвом хлынула ему в лицо. Острая боль опалила кожу, и тут же всё, что было вокруг, поглотила тьма. Странно, но Олег не утратил способности думать, и единственный вывод, который он смог сделать - что именно так и выглядит смерть перед взором умирающего. Нет никаких тоннелей с ярким светом в конце, как не слышно и ангельских голосов. Да и сама тьма не была беспросветной - тут и там Олег стал замечать светлые пятна правильной формы.
Но это же... не сразу, на это понадобилось несколько минут, но Олег понял, что не умер, а неведомым образом оказался на детской площадке напротив своего подъезда. Ненастная январская ночь хлестала в лицо кусочками льда, отчего кожу жгло, как огнём. На холодном ветру Олег промёрз до костей, но, благодаря тому же ветру, быстро пришёл в себя. Он оглядел знакомый двор, и облегчённо выдохнул - всё-таки этот кошмар ему просто привиделся.
Хотя... когда взгляд останавливался на зданиях школы и офисного центра, в памяти эхом звучали слова того изъеденного недугом человека. Слова о том, что на месте пустыря с чумными бараками когда-то стояли жилые, многоквартирные дома, школа и бизнес-центр. А, впрочем, в Москве немало похожих районов. Олег ещё раз окинул взглядом безлюдный двор и фасады домов с тёмными окнами, и, не желая больше мёрзнуть, пошёл к дому.
В тепле подъезда он разомлел, и понял, насколько сильно устал после ночных передряг. Однако, решил подняться к себе на этаж по лестнице, чтобы ещё раз взглянуть на таинственную дверку в стене. Нет, он не станет снова заходить в пыльную кладовку, но ему было интересно, пусть издали, взглянуть на то место, где его настиг приступ лунатизма и бредовых видений.
Едва переступая усталыми ногами по лестнице, Олег слышал, как с каждым шагом становится всё громче и пронзительней знакомый и такой ненавистный вой. Проклятый, навязчивый стон, выгнавший его из квартиры, и вынудивший испытать столько ужаса, сколько не довелось ощутить за всю недолгую, и сравнительно беззаботную жизнь. Он поднимался по ступеням и думал о том, что с ним случилось.
А что, если отбросить самое простое, и отчасти успокаивающее объяснение о том, что всё увиденное Олегом - всего лишь плод расстроенного воображения, порождённый доведённым до помешательства сознанием. Вдруг, все эти ужасы, на самом деле ожидают Москву, да и весь мир в недалёком будущем. Возможно, старые электроприборы, сваленные в забытой кладовке, странным образом объединились в особую схему, вызвавшую колебание магнитных, или каких-то ещё полей. А эти энергетические вибрации, в свою очередь, прорвали дыру в пространстве и времени, в которую и затянуло Олега. И этот вой в стенах, возможно, как раз и появился в результате сквозняка, возникшего в пространственно-временной дыре, или, как Олег где-то вычитал, в "червоточине".
Глупая идея? Возможно. Но для горячечного бреда всё, что увидел и услышал Олег, было слишком правдоподобно и складно. Так что, и эта версия выглядела не менее фантастичной, чем идея с дырой во времени. Ну, ничего - кладовка с электрическим хламом на стеллажах немного прояснит ситуацию. Так, вот и тот самый этаж, но... никакой металлической двери нет. Вой буравом вырывается из стен, но никаких железных створок с вентиляционными щелями - одна сплошная стена.
Может, стоит подняться повыше? Олег, на трясущихся от усталости ногах преодолел ещё два лестничных пролёта, и оказался на своём этаже. Всё верно - дверца должна быть этажом ниже, но её там теперь нет. Как нет и следов того, что она там когда-то была. Странно, очень странно!
Могло ли случиться так, что Олег перепутал кое-что из-за проклятого воя, и кладовка, на самом деле, расположена этажом выше? Может, стоит подняться и посмотреть? Но, Олег понял, что находится не в том состоянии, чтобы бродить вверх-вниз по ступенькам лестниц. А потому, он устало махнул рукой, и пробурчал себе под нос:
― Посмотрю завтра.
Олег прошёл в квартиру, скинул обувь, и, не раздеваясь, упал на диван. Он уже готов был лежать и до самого утра слушать резкий шум из стен. Но его сознание в этот раз исхитрилось укрыться от ужасного воя плотным пологом забытья. Однако, и сквозь сонный полуобморок, ноющий звук продолжал царапать воспалённый мозг Олега, вынуждая того постанывать в унисон, и, будто в горячке, ворочаться на диване.
Сквозь грязную вату полузабытья прорвалось настойчивое верещание дверного звонка. Олег с трудом разлепил веки, и тяжело, будто весь был сложен из гранитных плит, поднялся с дивана. Звонок заходился в переливах свиста, почти заглушая неутихающий гул в стене. Олег с трудом шагал к двери, на ходу успев ощупать себя, и вспомнить, что лёг, не снимая одежды. Он повернул ключ и впустил трёх крепких мужиков в форменных телогрейках, надетых поверх спецовок.
― Здравствуйте, здравствуйте. Вы звонили насчёт каких-то звуков?
― Да, я. Что значит "каких-то"? Неужели вы их не слышите? Ребята, спасайте - у меня из-за этого воя мозги плавятся, ― Олег хотел ещё что-то сказать, чтобы мужики поняли, чего стоили ему эти двое суток жутких пыток звуком. Однако, те, похоже, не были настроены выслушивать чужие жалобы.
― Ну, раз уж мы пришли - всё исправим. Можно пройти в ванную и туалет?
― Да, да, разумеется, ― и Олег радушно повёл рукой в сторону упомянутых помещений. Один из сантехников пошёл в ванную, и принялся поворачивать какие-то краники на трубах у самого пола, другой то же самое проделал в туалете. Вой по-прежнему выбивался из вентиляционных решёток. Олег, стараясь не выдать своего отчаяния, спросил:
― Что, не получилось?
― Не волнуйтесь. Сказал, сделаем - значит, сделаем. Сейчас посмотрим в других квартирах, ― с улыбкой ответил тот, в ком явно угадывался бригадир сантехников. По тому, как он уверенно держался, Олег понял, что с подобной проблемой им уже приходилось сталкиваться, и её решение не требует каких-то невероятных усилий и навыков. Значит, теория Олега о вое сквозняка в пространственно-временной дыре рассыпается в прах. "Ну, и прекрасно! Получается, кошмарное будущее мне просто привиделось", ― не без успокоения подумал Олег, закрывая дверь за сантехниками.
Он вернулся в комнату, и сел на диван. Стоять было тяжело - ломило кости, и бил сильный озноб. Ничего удивительного - Олег до сих пор не мог точно сказать, сколько времени он, находясь в бреду, провёл в распахнутых одеждах на холодном ночном ветру. Он завернулся в одеяло, и стал ждать, что в дверь снова позвонят, чтобы ещё что-нибудь проверить, однако... Звонка он не услышал, но, до конца не в силах поверить в это, понял, что пропал ненавистный стон в стене. Это случилось в один миг, будто по щелчку пальцев - щёлк, и наступила благословенная, долгожданная тишина.
Олег некоторое время сидел в коконе из одеяла, и прислушивался - а не прорвётся ли вновь мерзкий ноющий звук. Но, к великому его счастью, этого не случилось, и тишина, похоже, вернулась надолго. Олег позвонил жене и поделился с ней радостью. Та обещала скоро приехать. Олег не стал говорить ей, что у него поднялась температура. Он достал из шкафа ещё одно одеяло, разделся, наконец, и лёг, плотно укутавшись и продолжая трястись в ознобе. "Хоть бы вернулись, сказали - в чём там было дело. Откуда этот вой появился", ― успел подумать Олег перед тем, как крепко заснуть.
Проснувшись, он заметил сидящую рядом жену. От неё веяло свежестью и морозом, а на лице сияла бодрая, счастливая улыбка.
― Не могу поверить, Олежка - никаких стонов больше не слышно. Хорошо-то как! А ты чего закутался? Приболел?
― Похоже, что так. Простудился. Слушай, Маш, посмотри - у меня на спине что-то сильно чешется. Сам я достать не могу.
― Ну, давай, показывай, ― Маша отбросила края одеял, и стянула кверху футболку Олега. Внезапно, с испуганным криком она отпрянула и вскочила с дивана.
― Фу, Олег, что это? У тебя там огромная болячка, размером с ладонь. Ты её, наверное, расчесал - она красная, мокрая и пузырится. Слушай, а ты не обжёгся случайно?
― Не помню, ― соврал Олег. Ведь он помнил, что ожогов не было. Маша испуганно посмотрела на супруга.
― Олег, тебе срочно надо к врачу.
― Да, конечно, к врачу. Немедленно, ― отстранённо пробормотал Олег. В этот момент перед его мысленным взором вновь раскинулся пустырь с фанерными бараками, копоть от сжигаемых трупов, бледные маски санитаров, жуткая вонь, да нескончаемые стоны и хрипы умирающих.