Аннотация: Влиять на тебя может многое. Миллион случайностей нужен для того, чтобы подготовить лавину закономерностей. Но лишь один каким-то своим действием запустит её, и ты погибнешь. Таково проклятье богини. Такого врага рисует Аяна.
Миниатюрку, пожалуйста!
Весть об объявленной войне пришла в город недавно. Ничего ещё не началось, но люди уже паниковали и бегали, как муравьи в растревоженном муравейнике, с одной лишь разницей - прежде чем засуетиться, все замерли, словно какой-то древний дух вдруг остановил время.
- С эльфами?
- Напасть на эльфов?
- Истребить их? - раздавалось в тавернах и на работавшей ещё ярмарке.
Ярмарка закрылась, таверны же ожили - туда пришли те, кому не терпелось высказать ругань или же похвалу.
- Король у нас не умнее зверька, который из-за одного жестокого ребёнка кусает всех, кто подходит к нему! Это бессмысленно и жестоко, напасть на эльфов! - утверждал какой-то стражник. Но его слова выглядели смешно и аляповато на фоне золотистого пегаса на его форме - герба империи.
- Кто бы говорил, господин, давший присягу! - возразил ему студент магической академии. - А не ваши ли, борясь с назревающим переворотом, нападали на мирных магов?
- Король не напрасно опасается переворота! - крикнул страж. - А вот эльфов боится - напрасно. Вы же знаете, что свою профессию, свой талант, мы выбираем один раз, и потом изменить это нельзя - только если боги зачем-то вмешаются. Эльфы - добрые, очень добрые, и мирные - у них мало воинов, мало кому из них приходит в голову связать жизнь с войной. А то, что случилось двадцать лет назад, было недоразумением!
- Ага, недоразумением! Что-то слишком уж эффективным недоразумением. И отчего тогда они границы закрытыми держат, если они ко всем добры? И отчего тогда эльфы ещё и очень жадные, - громко пробурчал грузный мясник. - Ничего не продают из полезного, кроме тканей. А ведь знают, что нам и древесина нужна, и травы нужны, и их фрукты. И колдуют они так, что если бы давали себя нанимать - у нас бы болезней давно уже не было. А не дают. Очень добрый народ.
- Истреблять только за ресурсы? Прошлый век! - высоким голосом сказал профессор, преподающий историю. - Но про "доброту" полностью с вами согласен: открыто эльфы ни на кого не нападали почти всю историю, но так не бывает, а, значит, рано или поздно они всё же покажут мощь своего оружия, и эту попытку лучше пресечь сразу, до того, как станет поздно.
- Да что вы все, издеваетесь? - выкрикнул студент.
Недалеко от спорящих, рядом с заклинанием-светильником, сидела девушка и рисовала. Серые линии и штрихи пока казались детскими каракулями, но постепенно картина обрастала всё новыми и новыми серыми чёрточками. Старые или уходили под давлением белой стирательной массы, или терялись в новых.
Она то поднимала голову, смотря на собравшихся, то опускала взгляд снова на лист. Одета девушка была как студентка местной академии - грубое серое платье с округлым воротником. Этот напряжённый вечер в таверне был последний раз, когда она надевала любимую форму.
Уже следующим утром, запустив длинные пальцы в негустые чёрные волосы, она стояла, запрокинув голову, и смотрела на стену, которую художникам было велено укрепить рунами. В платьях бы лезть на лестницы девушкам никто бы не позволил, поэтому одеты все были иначе.
- Художники, милые, пожалуйста... можно мне миниатюрку? - услышала она вдруг громкую мольбу вдалеке.
Повернув голову, она увидела две фигурки: худощавого мужчину и своего сокурсника, который стоял, сложив руки на груди и всем своим видом выражая заинтересованность.
- Пожалуйста, война же, я стражник, а уйду, и не будет у меня светлого воспоминания о жене!
- Сколько заплатите? - художник оценивающе осмотрел простую одежду этого собеседника.
- Я не могу заплатить. Я еле обновил доспехи и заклинания на них, и кое-как заплатил за новое оружие, у меня сейчас совсем денег нет.
Студент отвернулся. А мужчина пошёл к следующему. Выдавливая на палитру краски, девушка наблюдала за этим: хоть она и не могла слышать ответов однокурсников, по громким стенаниям мужчины догадаться о их содержании было нетрудно.
- Ну пожалуйста, ну жена же, я, а на войну...
- Да вернёшься ты, это ж эльфы! - не выдержала стоящая недалеко от девушки художница.
- Эльфы-то эльфы, знаю, что воинами у них почти никто не становится, но... стрелы у следопытов, заклинания у магов... - мужчина не плакал, но умолял, словно он и не стражник, который унижаться так не привык. - Да и леса у них большие, и прятаться они умеют, и если нам придётся их уничтожить - мы там не на год точно, куда дольше будем вылавливать!
- Размазня, а не стражник! - усмехнулась художница и взобралась на лестницу. - Аяна, руна против огня, это ж твой сегмент, так?
- Да, так... - ответила черноволосая девушка, что прошлым вечером рисовала ссору в таверне и несколько минут назад стояла и глазела на стену.
Она не понимала, зачем такая суета с защитами, эльфы на них вряд ли станут нападать. Изящные, утонченные, красивые и безумно добрые... Аяна не могла представить себе, как они штурмуют город. Слышала, конечно, что давно уже, пока она ещё даже не жила, эльфы всё же напали на их страну. Но потом выяснилось, что это был не приказ короля, а бунт отдельного гарнизона. Как пишут, это было неожиданно, и оттого страшно: когда светящимися комками и яркими искрами взвились над городом заклинания, а потом и стрелы градом застучали по крышам, стенам и броне, началась паника, которая всегда губит всё. Так взяли город, потом ещё, и ещё... дальше люди привыкли, что от эльфов зла ожидать можно, как и некой боевой мощи, и остановили, уничтожили. Потом эльфийский король извинился, возместил деньгами и упомянутыми мясником ресурсами, и люди поняли, что не стоит кровожадность не такой уж и многочисленной группы относить в целом к народу.
Но остались, кажется, и те, кто до сих пор их боялся, перестав доверять. Например, император, который и решил вдруг избавиться от угрозы, подкрепляя это идеологически: "под доброй маской они скрывают злые намерения", - такова была суть длинного и аргументированного обращения правителя к своему народу.
И этот мужчина, выпрашивающий миниатюру, как подумала Аяна, поверил в сказку про сильных, злых и жестоких эльфов. Как и половина города, да и половина страны.
С одной стороны, хотелось прикрикнуть на него и успокоить насчёт эльфов, а с другой - разлука и тоска по любимой были понятны и не постыдны. Было и жалко и чуточку неприятно. Аяна посмотрела на стену, кусочек которой должна была расчертить, на шаткую лестницу, на которую лезть не хотелось... она думала, так ли нужны эти старания, можно ли заняться рунами позже, и...
- А ещё ведь люди искусства, с открытыми сердцами должны быть, а не чёрствыми, как давнишний сухарь! - причитал мужчина.
- Мы заняты! - ответил ему кто-то.
- Господин! - Аяна положила палитру на сумки. - Я нарисую портрет вашей жены. Куда мне с вами идти?
- Куда ты пошла?
- Нам же чётко велено, нарисовать и не подвести! - кричали ей однокурсники, но она их не слушала.
Собравшись, Аяна пошла за мужчинкой.
Через некоторое время они пришла к старому красновато-серому дому, к которому год назад приходила вдохновляться, чтобы писать заброшенную деревню. Аяна и подумать не могла о том, что здесь кто-то живёт, но мужчина уверенно привёл её сюда.
В её сердце закрался испуг: вдруг она зря поверила этому странному стражнику, и он её попросту убьёт?
Но мужчина по-доброму улыбнулся.
- Ты удивлена, дева, верно? - заговорил он вдруг совершенно иначе.
Если возле стены он был писклявым, высоким и противным, искажённый унизительными интонациями, то теперь он бы всё таким же высоким, но мелодичным и завораживающим. Аяна испугалась и отошла от мужчины, удобней поправив лямку наплечной сумки.
- Бойся меня не больше, чем эльфов - я жил у них все десять веков, что минули со дня моей смерти, - продолжил он.
Аяна успокоилась, но не подошла теперь из громадного уважения: перед ней, как она поняла, был дух - один из тех мощных созданий, что видят будущее мира и могут влиять на некоторые из людских судеб. Не знала девушка только, зачем он просил какой-то протрет?
Подумала, что проверка, и не ошиблась.
- Я знаю многое из того, что уже было, но гораздо больше из того, что грядёт. Этой войны стоит людям бояться, и не хода её, а итога, - дух вздохнул. - Когда вы, живые, отказались от взаимодействия, возомнив, что всему нужному могут научиться и сами, боги расстроились: не разрозненным они ведь хотели видеть наш мир. И тогда сказали, что каждый будет уметь что-то одно, будь то рисовать, сражаться, выращивать растения, читать мысли или же управлять какой-то стихией. Развивая свой талант и применяя его в неожиданном месте, никто не чувствует себя хуже других, но полностью повар никогда не заменит зельевара, а маг - воина. Приходится просить друг у друга помощи в каких-то делах, и это сближает. Теперь же, после войны, вас ждёт другое проклятье... его суть каждый из вас ещё услышит. Но суть твоей награды за доброту будет с этим перекликаться.
Аяна почувствовала вдруг сонливость. Стоять стало трудно, тело стало тяжёлым, а гравий под ней показался не таким уж и твёрдым.
- Ты будешь рисовать всем врагов... и когда это станет вдруг нужным, тебе будут готовы платить за такое огромные деньги. Пусть это сполна окупит твою маленькую жертву: согласие потратить время и краски на того, кто всё равно бы не смог тебе заплатить.
Дух растаял, а Аяна, едва дослушав его, упала на дорожку и заснула до следующего дня.
Подарок духа должен был ещё вплестись в ей душу, а для этого тело должно было отдохнуть.
Проклятье
Подарок духа долго не проявлялся. Бывало, конечно, что рисует одного человека, а в голове возникает образ другого. Но этот образ был настолько нечётким, что исчезал при попытке срисовать с него хоть пару линий.
Из университета Аяну выгнали, потому что в военное время она ослушалась приказа, а ненадёжные маги стране не нужны. Без общежития в городе - трудно, но и домой в деревню к родителям возвращаться было позорно. Вот и терпела Аяна: жила, работая почти до ночи в опустевшей таверне, и иногда переманивала клиентов у своих бывших сокурсников.
К ней шли потому, что она за работу просила меньше, чем образованный специалист, а рисовала почти и не хуже. Разве что руны так и не выучила, но, когда просят портрет, ничего особенного в нём не нужно: главное, чтобы не выцвел и не сгорел, а этому учат ещё на младших курсах.
Война шла уже год. На стране это почти никак и не отразилось, только воины, вот, ушли, и дисциплинарные меры стали суровыми. А как идёт война там, за границей...
Говорили, что король нанял мага и его учеников, которые могли найти кого угодно, даже эльфов. Эльфы, вроде как, и сами хорошие маги, поэтому быстро поняли, что прятаться бесполезно... и вот маленький город заговорил о том, что король через него возвращается с победой. Что был пленён ни много ни мало сам эльфийский владыка, и что эльфы, как народ - уничтожены.
Услышав это в таверне, Аяна было не поверила.
Потом, когда половина города с ликованием готовилась встречать победителей, девушка горевала вместе с другой половиной. Принять гибель древнего народа, который светился добром и непомерным благородством - всё равно что принять крушение надежд на исполнение давней мечты. Всё равно что отринуть сказку, сказав твёрдо: "так не бывает и совсем быть не может".
И пока половина таверны праздновала и поднимала один тост за другим, другая половина пила угрюмо.
- Да бросьте. Не могли они уничтожить эльфов совсем. Наверняка возродятся, и, если не мы и наши дети, то наши внуки и правнуки эльфов ещё увидят, - горестно сказал студент.
А мясник праздновал, думал отчего-то, что ресурсы эльфов разработают быстро. И историк хлопал в ладоши, напившись вместе с мясником. Визжал, что эльфы действительно не были готовы и что теперь-то уж точно угрозы не будет ещё долгие годы, что настанет время мира и процветания.
Стиснув зубы, студент сосредоточился и закрыл ползала пеленой, которая не пропускала бы звуков. Горю привычней тишина...
И вот войско зашло в город, а вместе с ним и король. Половина жителей, конечно же, рукоплескала этому гордому шествию, а другая тоже смотрела, но сквозь пальцы и слёзы. Зрелище было полно странного очарования: и больно, и нельзя оторваться.
Аяна ждала короля на площади, и ей удалось пробиться в первые ряды этой толпы, теснившейся по краям. За гулом не было слышно цокота, но шум усилился, всё равно дав понять, что победители близко. И вот показалась конница, во главе которой и ехал король, а за ним...
Аяна отвернулась и расплакалась, едва увидев, что везут клетку.
В клетке сидел, не растеряв достоинства, эльфийский владыка. Она видела его лишь мгновенье, но взгляд художника помнил основные черты: серебристая диадема, нарочно оставленная, спутанные светлые волосы, похожие оттенком на масло, и этот гордый, несломленный, проницательный взгляд. Когда Аяна всё же решилась посмотреть на него вновь, клетка была совсем близко. Дотянуться до железных прутьев мешала лишь стража, но между двумя воинами она всё-таки увидела и безнадёжно испорченный дырами и грязью некогда зелёный сюртук по фигуре, и кожу, бледную, словно он был серьёзно ранен, и светло-бирюзовые глаза, которые, кажется, видели душу насквозь.
- Ментальный маг, что ли? - воскликнул кто-то испуганно, но Аяне не было важно, почему именно он так пронзительно смотрит.
Важно было, что владыка в клетке, что он сидит на коленях, как раб, но выглядит всё ещё властелином, с его спокойной мудростью и сильным духом.
Повозка минула Аяну, и теперь смотреть можно было только на воинов, ряды которых, казалось, будут идти бесконечно.
Но, едва пегас короля коснулся копытом края этой большой площади, поднялся ветер.
Всё мигом стихло, и, кто бы ни раскрыл рот в испуганном возгласе, его крик утонул. Войско остановилось, пегасы и кони метнулись испуганно, и вдруг голос заполонил вой ветра:
- Вы, люди, посмели решать судьбу братьев? - спросила женщина, в которой узнали богиню. - Посмели убить их, почти изничтожив? Что же, то был ваш выбор, и я много раз предупреждала через жрецов, что за подобное ждёт наказание. Внимайте же, люди и все разумные! Тех, кто пойдёт в чужие земли без добровольного приглашения живущего там народа, ждёт верная гибель. И чтобы ни эльфы в лесах, ни люди в своих королевствах, ни драконы на горах, ни гномы под горами не думали, как обойти мои условия ради мерзостных целей, я дам, чем вам заняться и внутри своих стран. Каждому дам врага, который запустит лавину случайностей, неминуемо ведущих вас к преждевременной смерти! И если раньше он был не у всех, то теперь не сомневайтесь, что если не поймёте, как его остановить, окажетесь в моих чертогах раньше положенного. Пусть это будет новым, но последним проклятьем, ибо следующего вам не пережить!
Ветер утих, и звуки вернулись бы, если бы были. Даже кони и пегасы притихли под гнётом всеобщего осознания этих слов.
- Что же, что сделано, то не воротишь, - ровно сказал король, нарушив молчание. - Почему стоим?! - прикрикнул он на своё войско. - Ошибка в прошлом - не повод останавливаться, потому продолжаем движение! В новую, более интересную жизнь, господа!
Войско двинулось, не посмев ослушаться. А простые люди всё так же стояли в шоке и ужасе. Какого-нибудь третьего проклятья народы бы не пережили.
Мой портрет
- Ну же, девчонка, что ты так медлишь? - пробубнил градоначальник.
- Господин, если Вы будете меня торопить, то я совсем откажусь рисовать, - вдруг осмелела Аяна.
Внутри всё, однако, леденело от страха - разве что рука с карандашом не дрожала. Меняющий цвет грифель был серым - и не потому, что им рисовали набросок, а потому, что глаза у врага господина были похожи оттенком на пыль. А поза была та же, но она врагу не подходила: слишком уж была напряжённой. Но смять рисунок хотелось далеко не поэтому.
- Неужели даже черт лица ещё нет? - куда более вежливо спросил градоначальник. - Жжётся внутри, кажется, что вот-вот судьба настигнет, а Вы медлите...
Надо было сказать хоть что-то. Она не хотела показывать свой портрет.
Потерявший терпение градоначальник вдруг встал. Испуганно вздохнув, Аяна потянулась за тканью, чтобы прикрыть, но было поздно: он уже увидел работу.
- Ах ты маленькая... - градоначальник наступал.
А Аяна обежала картину с другой стороны, подумав о том, что этот хам убьёт её, и ничего за это ему не будет. Обходилось же без последствий, что в городе всё приходит в упадок, а у знатного господина строится другое поместье.
Окно было близко, градоначальник - ещё достаточно далеко, но открыть раму Аяна не успела: вдруг отворилась дверь, и мастерскую вошёл незнакомец. Художница залюбовалась: его пастельно-синий распахнутый плащ тяжело свисал, чёрный жилет подчёркивал белизну рубашки с прямыми рукавами, а рубашка - бледность кожи. Аяна нарисовала бы с вошедшего аристократа - деятельного и красивого, но обстановка...
- День добрый, - вошедший чуть удивлённо посмотрел на обоих и, шагнув вперёд, поклонился.
- А... - расслабился замерший было градоначальник. - Неужели мне снова письмо из столицы? - он стоял так, словно и не хотел минуту назад убить девушку.
- Нет, не Вам. Я именно в эту мастерскую, - аристократ перевёл взгляд на девушку. - Госпожа Аяна? Слава о Вашем умении разошлась уже по всей стране.
Об этом Аяна догадывалась. Как только грянуло проклятье, она предложила нарисовать врагов сначала своим товарищам с университета. Бесплатно. Но большинство всё равно заплатили: не деньгами, так рекламой её умения.
И тогда все, кто хотел пойти по лёгкому, но дорогому пути, делали свои заказы. Через несколько месяцев напряжённой работы она забыла, что значит получать медяки за свой труд, или совсем не иметь работы.
- Да, Аяна - это я. Вы хотели сделать заказ?
Она отшагнула ещё чуть-чуть от градоначальника.
- Нет, не я. Вас зовёт его Величество, король Горан.
Глаза градоначальника округлились, но потом он, вновь прищурившись, приблизился к "аристократу".
- А если художница не доедет до его Величества?
- Не хочу, чтобы посланник, не справившийся с поручением, впал в немилость.
Аяна хотела сбежать всё же в окно, но красота сцены всё же пересилила страх. Во взгляде "аристократа" она видела безбрежное спокойствие. Во взгляде градоначальника - едва сдерживаемое пламя, и эти стихии схлестнулись в немой сцене.
- Я вижу, в чём дело, - продолжал "аристократ", кивнув на рисунок. - Думаю, ваших связей хватит, чтобы побороть врага после того, как им воспользуется король. А иначе, боюсь, неприятностей ждать стоит не от девушки, а от него.
- Будь по-вашему.
Градоначальник вышел из двери, напомнив пробку, вылетевшую из бутылки с шампанским. Аяна стояла в растерянности.
- Я действительно не хочу впасть в немилость. Я искал Вас достаточно долго, Аяна. Надеюсь, к утру вы будете готовы к дороге?
Она прикрыла на время свою мастерскую.
"Аристократ" привёз Аяну в столицу, но города гостье не показал. Они приехали ночью и разместились в таверне с противными серо-коричневыми стенами.
А уже утром нужно было явиться к королю.
Помывшись и одевшись красиво, собрав волосы в тонкую косу и принадлежности в выстиранную сумку, Аяна прошла туда, куда её повели.
Коридоры были скучными и однообразными, совсем не парадными. Такой же была и комната: идеальный порядок и ничего лишнего. Бурый мольберт с белым листом, какие-то краски на столике в аккуратной коробочке, пока пустой стул, шкаф, сливающийся со стеной, и ничего более. Это напомнило не столько реальное помещение, сколько незаконченный чертёж.
- Его Величество скоро придёт сюда. У него не так много времени, поэтому постарайтесь работать быстрее. Его интересует не качество картины, а узнаваемость изображённого.
Аяна кивнула.
А король действительно вскоре пришёл. Низко поклонившись и крайне вежливо его поприветствовав, девушка попыталась унять возникшее отвращение.
Это лицо она видела, когда смотрела на униженного пленённого эльфа. Сразу после она слышала невозмутимо спокойную речь - всё словно так и должно было быть. Словно эльфы действительно заслужили быть уничтоженными. Словно он всё сделал правильно и ни о чём не жалеет.
Придя пользоваться услугой той, которая облегчает "новую" жизнь, он не выглядел так, словно его такая необходимость хоть каплю смущала.
Король сел на стул, посмотрел на Аяну и приказал начинать.
Спрятавшись за холстом, девушка взяла из сумки свой карандаш. Она была рада тому, что качество работы не так важно - долго вглядываться в лицо правителя она не смогла бы.
Сосредоточившись на короле, она увидела вдруг другого неприятного человека...
Спустя несколько часов король почти что ворвался в один из ветхих домов. Слуга за ним едва поспевал.
- Провидец, ты говорил, что если тебе показать человека, то ты расскажешь, какую роль в судьбе он играет. Ты можешь сказать это по портрету?
- О... какого удачного человека Вы мне принесли, - просипел старик, посмотрев на протянутую ему бумагу. - Это ваш враг, тот единственный, от которого зависит ваше благополучие. Из казны ему - деньги на город и окрестности, а он строит на них себе ещё один дом.
- Нехорошо.
- Дорогу не ремонтирует. И не будет: перероет - и всё.
- Но как это...
- Терпение... Дорогу он перероет. А против Вас готовится восстание, и Вы это знаете. Восстания не избежать. Ваши войска будут проигрывать. Восстание охватит столицу. Вас серьёзно ранят, понадобится искусный лекарь, а те, на кого Вы пока рассчитываете, Вас предадут.
- Причём тут....
- Лекаря придётся вызывать с того города, города крупной магической академии. И он не доберётся до Вас, по такой-то дороге.