Ефимов Алексей Сергеевич : другие произведения.

Кладбищенский маяк

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Кладбищенский маяк

  
   После ужина Серега Батут предложил стырить бублики из сельпо.
   За две недели лагерной смены вечно голодный Серега успел всем надоесть, постоянно жалуясь на недостаток еды для роста мышечной массы. Пока другие пионеры устраивали чемпионаты по пинг-понгу, шахматам и пионерболу, Батут "подкачивался" в спортклубе "Труба". Громкое название "спортклуб" ребята дали двум металлическим трубам. Из одной сделали турник, прикрепив ее к соснам на уровне поднятых рук; из другой - штангу, насадив по краям два дубовых чурбака. Тренировки Серега прерывал на сон, еду и поиски съестного, чем сильно раздражал вожатых, а когда в очередной раз пропустил вечернюю линейку ради лишних пятнадцати минут в качалке, директор лагеря - идеологически несокрушимая дама - не выдержала. Первая же произнесенная ею фраза надолго парализовала Серегу:
   - Скрипач Муся Пинкензон в двенадцать лет не побоялся сыграть "Интернационал" и погиб от фашистской пули. А что ты, Батутин, сделал в свои четырнадцать?
   Обалдевший Серега показал рельефные бицепсы, но директриса не обратила на них внимания и прочитала получасовую нотацию о никчемности его пионерского прошлого и несбыточности комсомольского будущего. В заключение директриса добавила:
   - Потерянное поколение. Приди сейчас фашисты, кто бы нас защитил?
   С тех пор Батут через силу ходил на линейки и даже иногда повязывал галстук.
   Коронный номер - пятьсот отжиманий - Серега исполнял между кроватей после отбоя. Соседи по палате: Груз и Брит - забывали про сон и делали ставки. Невысокий широкоплечий Батут внешне казался похожим на распухший квадрат с накачанными "битками". Некоторые сравнивали Батута со статуей мальчика-дискобола, сошедшего с пьедестала у столовой. Но им насмешливо возражали: пусть дискобол для начала выстрижет идеально ровный "бобрик", а потом походит в зал штанги. Поэтому ставки делали не на количество отжиманий, а на время. Если кто-то из вожатых заставал полуголого Батута за "ночной корректировкой трицепсов", тот даже не снисходил до ответов на возмущенные вопли. Он втягивал инкрустированный квадратами брюшного пресса живот, раздувал "крылья" и, оттеснив живую помеху, ложился отдыхать.
   Когда Батут подошел к теннисному столу, Дима Грузов на балансе проигрывал одно очко Севе Бритковскому и как раз собирался загасить "свечу", подаренную соперником.
   - Ну, чё, махнем в сельпо за бубликами? - выдал сакраментальную фразу Серега.
   Груз перекрутил шарик и попал в сетку.
   - Партия, - резюмировал Сева Бритковский и быстро присел под стол, опасаясь Диминой ракетки.
   Рефлекс прятаться выработался у Севы после первых выигранных у Груза партий бесконечного лагерного матча. Однако Дима сдержал инстинктивный замах, оперся обеими руками о стол, исподлобья посмотрел на Батутина и спросил:
   - Серый, а чё ты сам-то не метнешься?
   - Кто-то еще должен отвлекать Маруську, - быстро ответил Батут.
   - Кто, например?
   - Ты подойдешь, - Серега посмотрел Грузу в глаза, потом перевел взгляд на Бритковского, одетого в джинсовый костюм "Lee Cooper", и добавил, - или этот хлипкий пижон.
   Брит самодовольно хмыкнул. Груз глянул на массивные часы "Полет" и задумался. В случае острой необходимости мозгами Дима работал хорошо, а спорные ситуации обычно разруливал набитыми кулаками. Часы у него сперли в первый же день смены. Кто-то сболтнул Диме, что видел "Полет" на руке у Тычинина из первого отряда. Рослый, жилистый Груз не дотягивал Тычинину и до подбородка, но сразу же помчался разбираться. Часов у Тычинина не оказалось, но Дима сначала "нарисовал" ему колоритный фингал вокруг глаза, а уж потом извинился. За драку с Тычининым Танька, вожатая, отчитала Диму перед строем, а третий отряд единогласно выбрал командиром. В тот же день после ужина какой-то шкет из шестого отряда, дрожа, принес Грузу целехонький "Полет" и сказал:
   - Дима Грузыч, мне сказали, что ты потерял часы в спортклубе. А я нашел. И принес. Только я их не брал.
   Шкет сунул часы Диме и тут же умчался. Больше на "Полет" никто не покушался.
   Приняв решение, Дима сказал:
   - Брит, идешь с Батутом.
   - Блин, Груз, это - голый вассер! Я тебе свое масло за ужином отдал, а ты меня еще за бубликами послать хочешь? Сам иди.
   - Ты чё, не Пинкензон? - с пренебрежением спросил Груз, глядя на Севу, как на трусливого пса.
   - Тоже мне Марат Казей, - вспылил Бритковский.
   - Или ты с Батутом, или не с нами, - твердо сказал Дима.
   Идти против его авторитета Сева не отважился. Груз снова посмотрел на часы:
   - До построения должны успеть. Короче, горн у магаза слышно, пацаны из второго отряда проверяли. Если на местных нарветесь, сразу "делайте ноги".
   - Первый пошел - передняя подножка, второй пошел - бросок через плечо... - Батут ловко раскидывал воображаемую местную шпану.
   - Батут, никакого самбо. Валить. Сразу! - перебил его Дима.
   Он критически оглядел Серегу. Синяя рубаха под ветровкой, шорты, новенькие вьетнамские кеды и спортивная выправка с головой выдавали пионерское настоящее хозяина. А пилотка и торчавший из кармана алый край галстука не оставляли Сереге никаких шансов сойти за местного. Груз смотался в палату и притащил резиновые сапоги с подвернутыми голенищами.
   - Держи, - Дима сунул сапоги Сереге и забрал его кеды. - И заправься.
   - Да она все время вылезает, - натягивая штаны на коротковатую рубашку, отмахнулся Батут.
   Обувь долговязого Груза болталась при ходьбе и шаркала каблуками по мокрой после дождя земле, но придавала Сереге вид придурковатого провинциала.
   Дима посмотрел на Бритковского. На вечерние гулянки деревенские братки ходили либо в джинсах, либо в вельветах. Поэтому Брит со своим "Cooper'ом" неплохо вписывался в общую картину.
   - Короче, так, Брит, - сказал Груз, - ты отвлекаешь Маруську. Если опоздаете на линейку, я вас отмажу.
   Когда Сева и Серега перелезли через забор лагеря, Груз посмотрел им вслед и тихо добавил:
   - Удачи, пинкензоны...
   Магазин находился на берегу деревенского пруда, окольцованного одноэтажными домами с примыкавшими огородами. По дороге Батут возбужденно насвистывал. Когда показались желтые оштукатуренные стены сельпо, Бритковский вдруг осознал глупость предстоявшей затеи. Волна мандража, зародившись внизу живота, хлынула к груди и накрыла судорожно застучавшее сердце.
   - Серый, давай просто купим бубликов, а Грузу скажем, что сперли? - предложил Сева.
   - А мани-мани у тебя есть? - не вступая в спор, спросил Серега.
   - Последний рубль в трясучку просрал.
   - А у меня вообще не было. Не пацкай, малой, там делов-то... Первый раз что ли?
   - Ага, первый.
   - Ну, так разомнешься перед поступлением в МГИМО.
   - В МГИМО мне только через три года, - ответил Сева.
   - А опыт междугородних отношений уже будет, - логически заключил Серега. - Да и делать-то тебе ни фига не надо. Побазлаешь с бабулькой пару минут, и свалим.
   Сева немного успокоился. Красть бублики он, и правда, не будет, но сердце колотилось, как после стометровки на значок ГТО.
   На подходе к сельпо их с ревом обогнал трактор "Беларусь". Водила не вписался в поворот перед входом и снес декоративный заборчик, огораживавший миниатюрный палисадник. Трактор заглох, и механизатор головой уткнулся в руль. Сева и Батут обошли железного пучеглазого коня сзади. Батут вдруг заржал и ткнул пальцем в топливный бак с нацарапанной надписью "Толя Рябчик - убивец циплят".
   Посреди торгового зала возвышались ящики с подсолнечным маслом, солью, сахаром и спичками. Слева, за прилавком, стояла дородная продавщица в цветастом платье и белом заляпанном фартуке - тетя Маруся, которую за глаза кроме как Маруськой никто не называл. Общение с разношерстной публикой выработало у нее непредсказуемый характер. Кому-то Маруська давала в долг, а кого-то могла огреть граблями. Руководствовалась продавщица только обостренным чувством денег.
   Батутин обогнул ящики справа и подобрался к батонам, буханкам и прочим кондитерским изделиям, лежавшим на лотках в другом конце зала. Бритковский сглотнул, чтоб промочить пересохшее горло и сказал первое, что пришло в голову:
   - Теть Марусь, дай портвешка?
   - Себе что ль берешь?
   - Не. Дядька из полей вернулся, сам с трактором копается, а меня в магазин послал.
   - Сколько? - недоверчиво спросила продавщица.
   - Пару пузырьков, - солидно заявил Сева.
   Краем глаза Бритковский видел выгнутую спину Батута, который, наклонившись, возился рядом с лотками.
   - Четыре десять, - сказала тетя Маруся и поджала губы.
   - Марусь, - нагло заявил Бритковский, - дай в долг?
   Батут с невинным видом подошел к прилавку и положил на него единственный бублик.
   - Восемь копеек, - не глядя на скучавшего Батута, сказала продавщица. Потом спросила Бритковского:
   - А ты чей же такой прыткий будешь?
   - Толи Рябчика племяш, - сообразил Бритковский.
   - Рябцева что ль? - продавщица поставила на прилавок две пыльные темные бутылки по ноль семьдесят пять.
   Серега бросил пятак и три копейки за бублик и, не торопясь, подошел к тяжелой, обитой железным листом двери, притянутой к косяку тугой пружиной. Одной рукой несовершеннолетний жулик незаметно поддерживал топорщившуюся рубашку, другую протянул к дверной ручке.
   Дверь распахнулась от мощного толчка снаружи. Серега отскочил, едва успев оттолкнуть ее. Рубашка выбилась из шорт, и бублики, вывалившись из-под нее, весело покатились по коричневому плиточному полу. В помещение ввалился Рябчик и свинцовым взглядом уставился в торговый зал. Бритковский запомнил только глаза с лопнувшими красными прожилками и видневшимися из-под век полукружиями зрачков. Сева почувствовал тяжесть в ногах, но Батут уже тянул его к выходу и повторял:
   - Ходу, Брит! Ходу!
   Бритковский, как сквозь ватные затычки, слышал Маруськин крик:
   - Алкаши хреновы, ворье пионерское! Рябцев, держи воров! Ишь, удумали, портвейна - в долг и ворованными бубликами закусить! Вожатые надоумили? Я вот сейчас граблями-то по хребту и в долг дам, и бесплатно. Вы мне всё вернете. И пять двенадцать за "Золотую осень" десятого дня, и за ворованные бублики. Я ваш пионерский вертеп закрою к уличной матери! Нашли Марусю.
   Домчавшись до окраины деревни, ребята услышали рев заведенной "Беларуси".
   - Теперь молись, чтоб твой "дядя" Рябчик, поехал в другую сторону, - сказал запыхавшийся Батут. - Надо было его через бедро кинуть...
   Сева прислушался. Рычание трактора усиливалось.
   - Серый, дорога - голый вассер, там нас Рябчик, верняк, достанет. Давай к лесу. Потом срежем и у "Трубы" влезем через забор.
   Когда они добрались до опушки, Сева выругался. Рябчик засек их и, выписывая прихотливые дуги, быстро приближался. Отставший Серега хромал и морщился от боли.
   - Блин, пятку стер Грузовскими сапогами, - процедил он.
   - Серый, терпи. Сейчас по просеке вдоль ручья сразу к "Трубе" выскочим.
   - В лес надо бы, - возразил Батут, - гадом буду, на просеке он нас догонит.
   Бритковский припустил по заросшей травой колее. Джинсы ниже колена пропитались влагой, а на модные полуботинки налипла толстая подошва грязи. Сапоги Батута оставляли отчетливые следы в глинистой земле. Вдруг Серега ойкнул и исчез в глубоком овраге, по дну которого бежал ручей.
   - Серый, ты чё? - испугался Бритковский.
   Ответа не последовало. Лесную тишину нарушали только звук разбивавшихся о листья капель и ревевший на опушке трактор. Потом к реву добавилось эхо - Толя Рябчик въехал в лес.
   - Серыыый!
   - Не пацкай, Брит, - раздалось из оврага, - я нашел, где спрятаться.
   Что-то в голосе Батута не понравилось Севе, но грохот "Беларуси" настигал беглецов. Бритковский осторожно полез к Сереге, не удержался, упал на скользкий склон и съехал вниз на заднице.
   Батут разгреб ветки и открыл похожую на грот впадину диаметром чуть больше своего роста. Впадину перекрывала блестевшая выпуклая поверхность серебристого цвета. Присмотревшись, Сева обнаружил на ней контур едва заметного зазора, наводившего на мысль о плотно пригнанном люке. Несмотря на влажную погоду, люк сверкал почти идеальной чистотой, которую не портила даже сетка прихотливых канавок и щербин. Поверхность слабо вибрировала. Бритковский коснулся ее рукой. Ему показалось, что от люка исходят волны предостережения и приглашения одновременно.
   - Прикинь, - сказал Батут, - я гробанулся, земля осыпалась, и вылезла эта штука. Похоже на вход в секретный бункер.
   - Голый вассер, а не бункер. Сваливать надо.
   "Беларусь" натужно ревела, но звук не приближался. Видимо, Рябчик где-то "сел".
   - Куда сваливать? - спросил Батут. - Сейчас он вылезет и через полминуты будет здесь. Лучше в бункере отсидеться.
   Подтверждая слова Сереги, трактор взрыкнул и монотонно заурчал - погоня возобновилась.
   - Мы не должны туда лезть, - заупрямился Бритковский, у которого мурашки ползли от поясницы к затылку. - Вдруг там охрана? Но это не бункер.
   - Пацкаешь? Слушай, Брит, чё ты такой ссыкун? Говорил я Грузу, что с такими соска'ми, как ты, лучше не связываться.
   Батут достал перочинный нож и принялся ковырять зазор люка. Внезапный порыв заставил Севу протянуть растопыренную пятерню к серебристой поверхности. Он представил, как крышка люка сначала утапливается, а потом отъезжает в сторону, и сказал:
   - Сим-сим, откройся.
   На мгновение Сева вообразил себя всемогущим волшебником. Клацнув, панель люка сдвинулась и открыла квадратный проход со скругленными углами.
   - Твою мать! - восхитился Серега, засунул внутрь голову и задрал правое колено.
   - Охренел?! - заорал Сева и ухватил Батута за ветровку.
   - Знаешь, пацкун, - сказал Серега, отработанным движением сбрасывая Севин захват, - я себе никогда не прощу, если не влезу в эту штуку. И Грузу расскажу, какое ты ссыкло. И что ты бублики купить хотел, тоже расскажу.
   - А вдруг она, - Бритковский ткнул пальцем в поверхность, - вообще не отсюда? Вдруг мы, вдруг...
   Сева задохнулся от невозможности описать, что произойдет, если они влезут внутрь.
   - Тем более, - глухо, как из подпола пробубнил Батут. Пока Бритковский мучился гамлетовским вопросом, Серега полностью исчез в отверстии. - Такой шансище раз в жизни бывает.
   Над самой головой Севы надрывно взвыла "Беларусь". Бритковский подпрыгнул от неожиданности и очутился в темноте прохода, ударившись о задницу стоявшего на четвереньках Батута.
   Тишину нарушало только сопение Сереги. Приятели проползли вперед и оказались в слабо освещенном сферическом помещении, внутреннюю поверхность которого усеивали бесчисленные штырьки. Внезапно свет стал ярче. Бритковский посмотрел вверх, на его источник. Под "потолком", зацепившись за штыри, висело сиявшее облако. Очертаниями оно напоминало два конуса, соединенные друг с другом вершинами. Между основаниями конусов плавно двигалось искристое кольцо. Пока пораженный Сева соображал, из чего сделано облако: из газа, плазмы, или вообще имело волновую природу - проворный, как орангутанг, Батут уже карабкался к нему, цепляясь за штыри.
   - Блин, током бьют, - пожаловался Серега.
   Он протянул к облаку ладонь, словно хотел схватить его, но пальцы наткнулись на невидимую преграду, как будто рука Батута и препятствие были одноименными полюсами магнита.
   Вибрация стен усилилась. Серега свалился из-под "потолка" и полез было опять, но дрожь продолжала нарастать. Движения кольца на конусах ускорились и слились в цилиндр. Бритковский не удержался на ногах и упал в проход.
   - Батут, валим!
   Серега уже сам все понял и подталкивал Севу. Когда тот высунул из люка голову, непонятный объект выдвигался из впадины. Ребята спрыгнули на землю и выскочили из оврага. Похожий на огромный усеченный конус серебристый аппарат висел уже над ручьем. Стенки сотрясались от упругих волн, и комья земли градом падали в воду. Воздух растекался вокруг объекта, отбрасывая ветви склонившихся берез. Потом он вспыхнул нестерпимым светом и исчез. Батута и Севу швырнуло ударной волной в колею. Бритковский зажмурился, но успел заметить, что деревья нагнуло в стороны от оврага. Птицы с криками взметнулись в небо. Заиграл горн, и Батут впервые обрадовался сигналу на линейку.
   - А горн-то слышно, - невпопад сказал Сева, часто моргая и стряхивая с рук куски грязи.
   Они вернулись на край оврага, не в силах понять, что же произошло. Где-то дальше по просеке глухо ревела "Беларусь". Приятели побежали к лагерю, надеясь успеть на построение.
   Вскоре приехали райкомовцы: молодой и пожилой. За два дня они опросили весь лагерь; определяли якобы победителя игры "Зарница" - пионера с выдающейся памятью. Когда Батуту показали серию черно-белых фотографий, тот испытал шок и чуть не выдал себя, увидев на одной из карточек размытое пятно, похожее на конус. Пятно висело над знакомым оврагом, но несколько в стороне от впадины. Серега едва успел взять себя в руки и отказался признать объект. В конце концов, Батута отпустили. Выйдя из комнаты, он спохватился, что забыл пилотку, и вернулся. Активисты стояли в дальнем углу и тихо переговаривались. Батут быстро схватил головной убор и, уже выходя, услышал досадливые слова пожилого:
   - Двадцать седьмой съезд на носу, а у нас неопознанные объекты по лагерям летают...
   Позже Батут с Севой гадали, откуда райкомовцы взяли фотографию конуса на фоне оврага, если тот, "их", объект исчез?
   - Значит, какая-то хрень осталась... - задумчиво сказал Бритковский.
  
   К дому номер семь по улице Лёни Голикова, ухая гидравликой, подкатил дизельный тягач "Freightliner" с пустой контейнерной платформой. К шасси грузовика за кабиной крепилась мощная лебедка с намотанным тросом из углеродных нанотрубок. Тягач остановился на противоположной от дома стороне улицы, в тени парковых каштанов. Дверь с надписью "Отработанный пришелец" открылась, и из кабины, зацепившись за ручку, неловко выпрыгнул бритый наголо Серега Батутин. Из внутреннего кармана его джинсовки выпала плоская металлическая фляжка. Серега нагнулся за ней, не удержался и присел на одно колено. Подняться с заветным сосудом ему стоило некоторого труда, а попытка отряхнуть джинсы вообще закончилась безуспешно. Батутин сфокусировал взгляд. Метрах в пятидесяти от пятиэтажки завис объект, похожий на гигантскую каплю, вытянутую и расплющенную свирепым атмосферным потоком. Зрительно ее длина соответствовала ширине двух комнат третьего этажа. Серега сверился с блокнотом, развел руки в стороны и продекламировал:
   - Ну, здравствуй, какая-то хрень номер три тысячи семьсот двадцать восемь.
   Так начинались все утилизации, проведенные Севастьяном и Серегой. Менялся только порядковый номер. Остальные слова уже стали частью ритуала, причем "хрень" Батут, даже будучи трезвым, выделял возвышенным тоном. Из монотонно рычавшего грузовика выбрался Бритковский. Он одернул голубую с оранжевыми вставками куртку и посмотрел на площадку перед парком, где в асфальт было утоплено кольцо "титана". В седьмом доме Севастьян жил последние десять лет и "титан", соединенный с массивным подземным "якорем" из бетона, мог найти даже в ночном тумане. Ровно над кольцом какой-то умник припарковал двухместную "Элку". Других электромобилей Севастьян поблизости не видел. Черт! Барана, так оставившего машину, стоило бы найти и поучить правилам парковки прямо здесь, в действующем поле реликтового летающего объекта, в котором легче "завести" шестидесятилетнюю прапорчиху из второго подъезда, чем аккумуляторный автомобиль.
   К месту происшествия стягивались немногочисленные зеваки. Среди них Бритковский заметил техника-смотрителя из ДЕЗа, участкового, прапорчиху (помянешь нечистую - она уж здесь) с внуком-имбецилом, баловавшимся лазерной указкой. Всего собралось человек десять - пятнадцать. Люди держались на расстоянии друг от друга.
   Спустя пару минут подкатил тентованный "УралАЗ" с оранжево-синей полосой вдоль кузова, из которого сержант выгнал солдат. Из дворов выбежал, придерживая фуражку, запыхавшийся молоденький лейтенант в форме МЧС и принялся строить личный состав. За офицером с интересом следил Батутин. Обычно командный состав приезжал на дизельных "Волгах" или "Газелях". Но сейчас кроме прибывшего своим ходом лейтенанта больше никого не было. Серега сильно удивился, когда за "УралАЗом" припарковался ГАЗ с энергопоглощающими листами в кузове, а лейтенант все проводил перекличку.
   Последним из-за угла Г-образного дома выкатился дизельный "Бычок" с энергопоглощающим обвесом. Кабина у автомобиля отсутствовала, а вместо нее над сиденьями водителя и пяти пассажиров возвышался гнутый сварной каркас из труб. За каркасом виднелась толстая телескопическая штанга, с которой свисали четыре длинных металлических "пальца". К задней части рамы на поворотном механизме крепился съемный бур с широкими лопастями. За рулем сидел Дима Грузов. Его сиреневая рубашка и подобранный в тон галстук смотрелись внутри железного каркаса кровавой кляксой, заточённой в клетку. Оценив обстановку, Дима заорал:
   - Лейтенант! Живо сюда.
   Офицер, наконец-то, закончил перекличку и подбежал к "Бычку". Дима вылез из машины, оправил кремовые брюки с идеальными стрелками и спрятался от палящего июльского солнца в тени деревьев.
   - Служивый, - обратился Дима к лейтенанту, - где начальство и таджики?
   Лейтенант замялся, словно не знал, как отвечать.
   - Думай быстрее, у нас времени, как у осужденного на казнь, - только сигарету выкурить, - поторопил Дима.
   - Чего вдруг? - удивился Батутин, нетвердо переминаясь с ноги на ногу.
   - Смотри, - ответил Грузов, не обращая внимания на Серегины телодвижения, - объект уже спустился до уровня третьего этажа, и пространство вокруг искажается всего лишь на полметра.
   - Ты хочешь сказать...- начал Батутин и икнул.
   - Что энергии у него в обрез. И скинуть ее он может в любую минуту. Хорошо, если полетит в парк, - Дима мечтательно полюбовался зеленой березовой аллеей, уходившей вглубь леса. - Но я в это не верю. Вот его цель, - Грузов ткнул отключенным мобильником в сторону седьмого дома. - Как и у нескольких десятков предыдущих РЛО. Правда, Сибэ'стьян?
   Севастьян предпочел не вступать в спор. Его подмывало обматерить Груза, бросить всё и уехать в Ногинский квартал Москвы к родителям. Помириться, наконец, с отцом и начать-таки дипломатическую карьеру. Но позволить себе покинуть товарищей в разгар утилизации Бритковский не мог. Да и рано он сегодня завелся, ведь прапорчиха еще даже слова не сказала. Ее выступления Бритковский ждал, как выброса адреналина. Каждый раз, захватывая РЛО возле своего дома, Севастьян не переставал поражаться людской глупости. Ну, почему все соседи, знакомые, а теперь вот и Дима, думают, что реликты материализуются на улице Голикова из-за него, утилизатора Бритковского, поселившегося здесь после ссоры с родителями? В конце концов, первым в лагерный объект залез не он, а Серый. Почему к Серому-то ничего не прилетает? Хотя Батуту своих проблем хватает. Серега тем временем отвинтил колпачок у фляжки и хорошенько хлебнул. Потянуло запахом тухлых яиц. Лейтенант сморщился, как от нашатыря, и выдал:
   - Я начальство. А таджиков больше не будет. Мне вверили взвод стройбата, сказали, дуй на Голикова и не подведи.
   Сева с Димой переглянулись.
   - Вот оно как, - проговорил с ноткой горечи Дима. - Значит, на утилизацию РЛО теперь уже лейтенантов посылают. Ну, да, рядовое событие. Никого не удивишь. И чё ты спишь, Пинкензон? Враги метят в родную хату, а доблестная армия еще не на позициях?
   - Не Пинкензон он, - сказал Батут, блаженно прищурив глаза. - Не Пинкензон.
   - Конечно, не Пинкензон, - подтвердил лейтенант. - Я Николай Засадлин.
   - Вот что, Николай, - резко сказал Дима, - быстро гони своих орлов на стены. Защиту, я смотрю, уже привезли. Пусть обшивают. Чтоб через пятнадцать минут дом был, как Брестская крепость.
   - Э, какая крепость? - не понял Засадлин.
   - Минас Тирит, - съязвил Севастьян.
   - Понял, - ответил вдохновленный Николай и умчался командовать.
   Бойцы, знавшие дело лучше командира, разгрузили ГАЗ и принялись вставлять листы в закрепленные на стенах дома направляющие.
   - Эй, лейтенант, - крикнул вдогонку Севастьян, - "Элку" с "титана" уберите.
   Офицер обернулся и закивал.
   - А чё там с "Элкой"? - спросил Дима.
   - Да, какой-то дятел ее над кольцом поставил, - объяснил Бритковский. - Теперь либо бур вкручивать, либо ее убирать.
   - Сибэ'стьян, может, мы ее Фрахтом дернем с упором стопы в живот? - спросил Серега и махнул рукой с флягой в сторону тягача.
   -Не подберемся. Пусть Засадлин убирает.
   - Он тебе уберет, если не перепацкает, - пьяно заметил Серега.
   - Подключим Диму, если что, - сказал Севастьян. - Кстати, Дима, я тебя насчет ЦУПа просил, ты сделал?
   Дима смахнул едва заметную на фоне ослепительных брюк мошку и ответил:
   - А чё думаешь, я опоздал-то? С ЦУПовским "Навигатором" перетёр. Эти придурки прошли сертификацию по ИСО и запросили письменную заявку на определение вектора рывка РЛО и точные координаты.
   - Наберут по объявлению, потом мучаются, - заржал Батутин. - Они бы еще маячок на РЛО потребовали.
   - Короче, они все сделают, - заверил Грузов. - Будет тебе вектор направления. Правда, цену заломили, как за поездку в Штаты по трансатлантическому туннелю в бизнес-классе. Надеюсь, город оплатит.
   Объект тем временем качнулся, как таран, от парка к дому.
   - Сибэ'стьян, а чья квартира на третьем этаже? - спросил Грузов. - Ребята вроде торопятся, вон уже второй заканчивают обшивать. Но все равно интересно.
   Севастьян сжал губы и нехотя ответил:
   - Моя.
   - Так он в нее, что ли, метит? - Дима указал на качавшийся объект. - А ты молодцом...
   Продолжить Севастьян ему не дал, потому что лейтенант влез в "Элку" и пытался завести ее.
   - Лейтенант, ты чё творишь-то? - закричал Бритковский. - Вылезай, голый вассер! Груз, кончай пацкать, займись делом. Вон "УралАЗ" стоит, спихни ее в парк или в подпространство. Тебе еще "глухую зону" огораживать. И проверь, все ли смылись из этого крыла дома.
   - Ща сделаем, - встрепенулся Дима, влезая в грузовик МЧС.
   Здоровый "УралАЗ" гаркнул, плюнул сизым дымом и столкнул "Элку" через бордюр на газон. Лейтенант едва успел выскочить из нее.
   - Извиняй, в подпространство не получилось, - радостно заорал Дима. Он съехал с "титана", припарковал машину дальше по улице и отправился проверять квартиры.
   Батут подогнал "Бычка" ближе к объекту и начал выдвигать телескопическую штангу, которая скрипела словно заворачиваемый в стекло саморез. Засадлин нервно пригибался от каждого скрипа. Гидравлика работала исправно, и скоро над качавшимся РЛО зонтом раскрылся четырехпалый "паук" с черной сетью из углеродных нанотрубок. Бритковский протянул трос от "Freightliner'а" к "титану", прикрепил к кольцу через скользящий механизм и оставил свободным конец с усиленным карабином.
   Работая с тросом, Севастьян поглядывал на Засадлина, и когда лейтенант уставился на люк объекта, Бритковский сразу же метнулся к офицеру. Глаза Засадлина перестали мигать, будто он погрузился в транс. Севастьян влепил лейтенанту увесистую пощечину - и вовремя: люк дернулся было внутрь, но офицер очухался, и крышка вернулась в прежнее положение.
   - Объясняю для тех, кто в танке, - заорал Севастьян на Николая. - На люк смотреть нельзя. Ни прямо, ни косо - никак. Никогда.
   - Нам в академии говорили, - вяло оправдывался лейтенант.
   - Послушай теперь меня. И запомни на всю оставшуюся жизнь, если хочешь, чтобы она была долгой и... Ну, счастливой она, судя по твоей специализации, уже не будет, но относительно долгой стать еще может.
   - Но он хотел, чтоб я его открыл! - вскрикнул возбужденный Засадлин. - А мы этого не проходили.
   - Он хочет нас всех, но мы держимся. Каждый по-своему. "Чрезмерное стремление субъекта к превознесению собственной персоны в качестве контактёра неявно поощряется объектом", - процитировал Севастьян учебник контактёра. - На тебе, Коля, впору матчасть изучать. Ты повторяешь все классические ошибки. На чем приехал-то сюда?
   - На девятке.
   - Пижон. На метро не мог?
   - Мне ее недавно подарили, как отличнику боевой и политической, вот и обкатываю.
   - Господи, что только автопром не придумает, чтоб продлить агонию. Какой цвет, где оставил?
   - Она дома за два отсюда заглохла. Цвет металик - "табак".
   - Грузов! - заорал Севастьян мелькавшему среди зевак Диме. - Ищи девятку "табак". Она даст тебе радиус "глухой зоны".
   Грузов кивнул и скрылся во дворах. Севастьян поднял правую руку, сжатую в кулак, перевернул ее оттопыренным большим пальцем вниз и покачал. На секунду Бритковский усомнился, что поддавший Батутин попадет на качавшийся объект, но Серега сбросил сеть с "паука" почти идеально. Черный ячеистый материал сантиметров тридцать не долетел до "тела", охватил искаженное пространство с объектом внутри, и выпустил к земле буксировочный конец. Бритковский намертво пристегнул к нему карабин. Теперь трос от сети, опутывавшей РЛО, тянулся к кольцу "титана", и дальше к тягачу. Если объект сбросит энергию, то прочный трос и кольцо должны удержать его от разрушительного рывка. Севастьян включил лебедку "Freightliner'а" на самых малых оборотах, потихоньку подтягивая объект к земле, и продолжил втолковывать лейтенанту азы борьбы с РЛО:
   - Запомни, если кто-то открывает люк снаружи, объект рано или поздно самоликвидируется и выдает сигнал в разных диапазонах. Видимо, вся энергия распада объекта идет на его создание. Ученые думают, что РЛО посылает "SOS". На мой взгляд, полная чушь, ибо "SOS" в сочетании с самоликвидацией - типичный голый вассер. На сигнал слетается пара-тройка новых объектов. Они активируют антигравы, что с их мизерным запасом энергии равносильно электроснабжению городского округа от пальчиковой батарейки. Но известны случаи, когда объекты держались в воздухе несколько суток. При сбросе остаточной энергии РЛО стартует к ближайшему сородичу, пославшему типа "SOS". Ты же не хочешь, служивый, вкалывать здесь до завтрашнего утра?
   - Нет, - округлил глаза лейтенант. - А зачем вообще их увозить? Оставить их там, куда упадут, и пусть гниют.
   - Так когда-то и было. Но. Во-первых, РЛО разрушают практически все, кроме энергопоглощающих материалов. А во-вторых, выяснились интересные факты. Сбросив энергию, объект постепенно возобновляет ее. От солнца, от бегущей воды, от гниющих останков, от бактерий.
   - А зачем они тогда ее сбрасывают? - никак не унимался Засадлин.
   - Чтоб привлечь внимание.
   - Неужели наше? - изумился лейтенант.
   - На Земле, служивый, пока кроме нас никого больше нет.
   К ним подошел довольный Батутин и сходу спросил:
   - А, скажи мне, друг Коля, во что бы ты вложил сегодня деньги?
   - Думаю, в автопром, - ответил лейтенант.
   - Ну, ты, брат, загнул, - разочарованно протянул Серега.
   И тут РЛО дернулся к пятиэтажке. Трос, напрягшись, загудел басовой струной, но выдержал. РЛО по красивой дуге ухнул в скверик перед домом, сломав чахлую липу. "Обошлось", - облегченно вздохнул Бритковский, отцепил трос от "титана" и побежал к тягачу.
   У Фрахта Севастьяна ждал чистый адреналин, воплощенный в прапорчиху, которая точно знала, что времени у нее мало - только пока лебедка будет втаскивать объект на платформу, и сразу атаковала утилизатора:
   - Ишь оне, повадились в район. Ты их приманиваешь, убивец. Умерщвляешь их, вот и прут на тебя. Ужо найду на тебя управу, съедешь ты от нас, утильщик. Мне Лизавета с девятого квартала давеча говорила. У них за месяц ни одной леталы. А у нас кажну неделю беснуются. И что за нова мода - брать с жильцов деньги за убивство леталов?
   - Тетя, ты о чем? - спросил подошедший Серега.
   Лысый амбал с потусторонним ароматом тухлых яиц изо рта - тяжелое испытание для обычного человека. Прапорчиха закашлялась, покраснела и отошла в сторону, выпустив руку внука-имбецила, который умильно смотрел поверх правого плеча Батутина. В девяностых Серега окончил институт физкультуры и батрачил в личке у одного из авторитетов, поэтому в физическом общении с людьми был предельно конкретен. Карьера охранника прервалась неожиданно. Однажды бронированный "Blazer" шефа по дороге на стрелку попал в пробку на Сущёвской эстакаде. И стоять бы им минут сорок, но полотно моста вдруг просело, асфальт "потек" вниз на состав с мазутом. Машины смешались в металлической давке. Скрежет сминаемых автомобилей слышался чуть ли не до "Динамо". Серега помнил вспыхнувший мазут, а после - провал. Батут отделался несколькими переломами и сотрясением мозга, а из газет узнал, что мост обрушился из-за непонятного объекта, который очутился внутри одной из опор эстакады. Очевидцы со стоянки под магистралью уверяли, что толстенная монолитная ферма взорвалась, брызнув бетонными глыбами. Тогда Серега разыскал потерянных было Бритковского и Грузова, которые уже создали "Отработанного пришельца", и присоединился к ним. Работа Батута у авторитета закончилась, но замашки остались.
   - Все на меня валит, - зло ответил Севастьян.
   - Эт ясно. Любовь у них к тебе. А про деньги - это что-то новенькое.
   В глаз Бритковскому вонзился рубиновый луч лазерной указки. Севастьян дернул головой. Луч проследовал за ней.
   - Дядя Утя, зачем вы пришляков губите? Они же живые! - затянул внук прапорчихи, снайперски попадая лучом в глаз утилизатора.
   - Чё за Малыш и Карлсон? - удивился Серега.
   - Внучатый племяш прапорчихи, - ответил Севастьян. - Говорят, в двухлетнем возрасте он угодил внутрь вынырнувшего из подпространства РЛО.
   - Пацкаешь?
   - Объект, якобы материализовался вокруг коляски, в которой пацан спал. И будто бы произошел у него контакт с инопланетной сущностью. С тех пор парень думает, что пришельцы живые.
   - Не губите пришляков, - не унимался пацан, которого прапорчиха уже оттаскивала подальше от кровожадных утильщиков.
   Завод по переработке РЛО находился недалеко от Воскресенска. Батута отправили туда на ближнем метро. Груз оседлал "Бычка", а Севастьян потащил объект на Фрахте, с трудом удерживая максималку - тридцать километров в час. Дома' настороженно таращились на одинокий грузовик слепыми глазами выбитых стекол. Уже много лет этажи выше третьего-четвертого пустовали. Город перестал расти ввысь и разросся вширь. Малоэтажное строительство набрало невиданные обороты. Москва застроилась двух-трех этажными особнячками вплоть до Большого кольца и тянулась дальше. Бритковский еще помнил, как лет пятнадцать назад появление РЛО стало лавинообразным. Люди быстро сообразили, как попасть внутрь, и залезали, рискуя жизнью. Никто не считал пострадавших при самоликвидациях. На каждое уничтожение прибывали от одного до трех новых объектов. Они материализовались внутри зданий, на трассах, в аэропортах, вызывая панику и катастрофы. Вакханалия продолжалась до тех пор, пока правительство не ввело уголовную ответственность за "взаимодействие" с объектами. К тому времени Бритковский окончил МГИМО и заочно МИТХТ имени Ломоносова. Создал ООО "Отработанный пришелец" и наметил технологию утилизации. Но мир уже необратимо изменился. Автопром умирал долго, агонизируя электрокарами и мотоциклами. Ему на смену пришло метро. Подземные магистрали протянулись на десятки тысяч километров. По рельсам скользили высокоскоростные и безопасные поезда на магнитных подушках, соединяя районы, деревни, города и даже континенты. Электроэнергия подавалась с комплексных глубинных геотермальных станций, строительство которых признали наиболее безопасным. Грузовые автомобили работали только на ближних перегонах, доставляя грузы от станций метро к потребителям. Жизнь уходила под землю, где РЛО никогда не появлялись. Архитекторы разрабатывали макеты подземных недроскребов, вклинивавшихся в грунт на десятки метров. Россия и сопредельные государства прекратили жечь черное золото и перешли на экспорт геотермальной энергии. К две тысячи десятому году цены на нефть упали ниже исторического минимума и больше не поднималась. Рубль укрепился на международных финансовых рынках.
   Кардинальное уменьшение числа вынырнувших РЛО произошло после того, как "Отработанный пришелец" и похожие конторы, поддерживаемые государством, заработали в полную силу. Однако Бритковский не переставал поражаться, что за двадцать лет противостояния ни живых, ни мертвых пришельцев никто, никогда не видел.
   В конторе Бритковского ждал сюрприз. Грузов представил аспиранта местного университета.
   - Сибэ'стьян, займись Геннадием. Он тебе сам объяснит, что ему нужно. А я к мэру. Разбираться с новым порядком работы.
   Геннадий - высокий худощавый молодой человек - реагировал на всё по-детски остро и пытливо. Он попытался поклониться вслед убегавшему Диме, но задел головой горевшую лампочку без плафона и слегка обжегся. Порывшись в карманах потертой кожанки и в серых, блестящих брюках, Гена достал пятак, приложил ко лбу и сказал:
   - Наша группа должна получить грант. На изучение подпространства, из которого появляются РЛО. Мы хотим туда попасть. Мэр поддержал нас и сказал, что "Отработанный пришелец" сейчас как раз переходит на самоокупаемость и будет заинтересован помочь нам.
   - Какая самоокупаемость, Гена? - изумился Бритковский. - Мы на балансе у города.
   - Я точно не знаю. Мне ректор сказал, а уж он-то обманывать не станет.
   Севастьян задохнулся от возмущения. Мало нам выныривающих РЛО, так теперь нашлись энтузиасты, которые сами лезут в пасть подпространства. Отлично. Осталось только притащить оттуда живых пришельцев. Севастьян вспомнил отрывки уходившего дня: совсем "зеленый" лейтенант МЧС, стройбат вместо таджиков, упомянутая прапорчихой плата за утилизацию. Похоже, у города кончились средства на содержание "Отработанного пришельца". Бритковский вызвал Батутина, который еще вполне держался на ногах, и перепоручил аспиранта ему:
   - Сергей, проводи студента в "закусочную".
   - Я аспирант, - поправил Геннадий, - и я не голоден.
   - Иди, дядя Сережа тебе все покажет. Сергей, и, пожалуйста, обойдись без своих шуточек.
   - Пошли, студиозус, - Батутин развязно врезал аспиранту между лопаток, отчего Гена выгнулся словно парус.
   - Я Гена, а не Студиозус.
   - Как крокодил, что ли?
   - Какой еще крокодил?
   - Господи, крокодила Гену они не знают, Брестскую крепость тоже. Потерянное поколение, - пробубнил Серега.
   "Закусочной" утилизаторы называли крытый ангар, в котором находился цех утилизации. На гладком бетонном полу в три ряда стояли двадцать четыре огромных реактора с охлаждающими рубашками. Геннадий изумленно выпучил глаза - все реакторы были прозрачными. В штатном режиме работали пятнадцать. Аспирант прижался лбом к полимерной поверхности одного из них, но тут же отпрянул - место ожога еще болело. Внутри емкостей в пузырившейся жидкости лежали РЛО. Одни уже основательно разрушились, другие еще только начинали. Несмотря на герметичные уплотнения, вонь в цехе стояла невообразимая. Аромат тухлых яиц, смешанный с чем-то еще более неприятным. Пока Геннадий, зажав нос, перебегал от реактора к реактору, Батутин, как мог, объяснял принцип работы.
   - Собсна, до того, как попасть к нам, все реликтовые объекты тысячелетиями блуждали по космосу. Живых там нет. Были бы живые, давно бы уже пропацкали. А матерьяльчик у них - что надо. Полимер, небось, какой-то. Пытались жечь - не горит. Совали под пресс - не давится. Поливали кислотой - ноль эмоций. И только Сибэ'стьян - голова - смекнул, что есть такие бактерии, которые матерьяльчиком не брезгуют. Переваривают его, одним словом. Ну, и как-то отобрали этих бактерий, усилили, и щаз бактериальный бульон одного монстра кушает за месячишко. Никакие СОС'ы не срабатывают, никакой самоликвидации - всё пучком.
   Батутин устал от длинной речи, достал фляжку и потряс ее. Потом разочарованно убрал и сказал:
   - Короче, студиозус, если хочешь изучать РЛО, должен пройти ритуал посвящения.
   - А в чем заключается ритуал?
   - Надо переварить часть объекта.
   - А! Я понял. Мне нужно разгадать какую-то загадку, связанную с РЛО. Так сказать, умственно "переварить". Да? - предположил Гена.
   - Нет. Переварить в прямом, желудочном, смысле. Как бактерия.
   Аспирант открыл рот и удивленно выпучил глаза.
   - Ты в курсе, что остается после того, как бактерии "закусят" объектом?
   - Догадываюсь, - задумчиво проговорил аспирант, думая, что Батутин экзаменует его. - Диоксид углерода, метан, меркаптаны. Кое-какие соли металлов, смола типа асфальта, и, возможно, оксиды азота, хотя в них я сомневаюсь.
   - Эт ясно, - с умным видом подтвердил Батутин. - Но! Сааамое интересное, что остается, - это спирт.
   - Не может быть! - воскликнул Гена.
   - Может. Примерно один-два процента.
   - Не много, но при ваших объемах... - аспирант окинул взглядом ряды реакторов.
   - Да, - подтвердил Батутин. - Ну, а теперь самое время испытать тебя.
   Сергей достал из-за пульта управления подачей "бульона" пластиковую бутылку с этикеткой "Тархун", в которой плескалась прозрачная зеленая жидкость. Потом открыл дверь металлического шкафа, на панель которого выводились данные по концентрации спирта в бактериальном бульоне, и вынул два пыльных граненых стакана. Обдул их упругой струей сжатого воздуха из шланга и поставил на питающую трубу. Отвинтил крышку и наполнил оба стакана примерно на треть.
   - Так вот, студиозус, - торжественно произнес Батутин и поднял свой стакан, - за посвящение.
   Сергей опрокинул стакан и задержал дыхание, потом шумно выдохнул. Аспирант поднес стакан к носу, привычным движением двумя пальцами махнул к себе и сморщился, подавив позыв к рвоте:
   - Тухлятиной пахнет.
   - Студиозус, ты сам же сказал, как там, - меркаптаны. Немного пахнет. Ты пей, не нюхай. Чистый самогон. Отгонял через змеевик. На полыни настаивал. Обижаешь. Давай, приобщайся к посвященным в тайны неведомой цивилизации.
   - А это обязательно?
   - Я не понял, грант кому нужен? Мне?
   - Нам. А без питья никак?
   - Вот что я расскажу тебе, студиозус. Когда-то давно, лет пятнадцать назад, я был таким же чмошником, как и ты. Но. Спирт - это знак для разумных, которые догадаются использовать его по назначению.
   - Какой знак?
   - Выпив реликтовый спирт, мы обретаем понимание пришельцев.
   Глаза аспиранта загорелись, будто он нашел портал в подпространство.
   - А вы, дядя Сережа, обрели понимание?
   - У меня образования маловато. Но. Подсознательно я кое-что понимаю.
   - Как это? - Геннадий с нетерпением ждал продолжения.
   - Сны. Огромный океан. В нем - немерянная башня. Закрученные террасы. Они вьются снизу вверх. А на перилах "сидят" разноцветные огни.
   - Огни?
   - Да, и они чувствуют.
   - А что?
   - Так. Вообще. Их там миллионы. Некоторые срываются с перил и мчатся вверх. Долго, пока небо не станет фиолетовым, и не появятся звезды. А потом камнем падают в океан. Но океан выплевывает их на поверхность. Им, видать, надоедает все время сидеть на башне, вот они и прыгают. Другого-то у них ничего нет. Бедолаги.
   - Не может быть!
   - Проверь.
   - Мне как-то боязно...
   Батутин сдвинул брови, достал мобильник, набрал номер и отрывисто заговорил:
   - Сибэ'стьян, ты кого мне дал? Это никакой не студиозус. Кто? Я думаю, шпион. Как почему? Он обо всем выспрашивает, но сотрудничать не хочет. Я его отправляю...
   - Э, дядя Серёжа, - засуетился аспирант, - меня же руководитель проекта задрючит, если вы не согласитесь.
   Геннадий зажал нос пальцами и принял дозу в один глоток.
   - Вижу, - удовлетворенно сказал Батутин, - есть выучка. Давай закрепим...
   В конце экскурсии Сергей не удержался и спросил:
   - А вот скажи мне, студиозус, во что сейчас можно бабки вкладывать?
   Геннадий наморщил покрасневший лоб и заплетающимся языком ответил:
   - В "Подземстрой один", они начали строительство дальнего метро под океаническим дном. В геотермалку. В электрокары. Да мало ли, куда еще...
   Когда Гена и Батутин вернулись в контору, там кроме Бритковского сидел давешний лейтенант МЧС. Он что-то убежденно выговаривал Севастьяну, который отрицательно мотал головой. Подойдя ближе, Сергей узнал, что несколько военных спутников уловили сложный направленный сигнал, составляющие которого, по всей видимости, будут расшифровываться еще долго. Но уже сейчас очевидно, что частота излучения нейтрино такая же, как у РЛО в момент самоликвидации. Только интенсивность сигнала превосходит все разумные рамки. Излучение повторилось пять раз в разных направлениях. Военные эксперты сошлись на том, что "дальность" сигнала составит тысячи световых лет.
   - А мы-то здесь каким боком? - спросил Батутин.
   - Координаты источника сигнала - в поле за вашим цехом, - ответил Засадлин.
   - И чё вы там нашли? - издевательски спросил Серега.
   - Ямы. Числом шестнадцать.
   - И всё?
   Лейтенант шёпотом выругался и, пообещав вернуться с другой аппаратурой, ушел. В дверях он столкнулся с Грузовым, который уныло подтвердил, что "Отработанного пришельца" сняли с городского довольствия и отпустили на вольные хлеба, обязав выкупить пятьдесят один процент предприятия. Бритковский, поняв, что нужно еще и доплатить городу за "желанную" свободу, заявил, что не поедет больше ни на один захват. Тем более, Севастьян получил неожиданные результаты, сравнив рывки объектов на улице Голикова за последние две недели. Дима тут же потребовал отчета.
   - Короче, я тут набросал схемку по четырем последним случаям. Оказывается в ЦУПе уже недели две как определяют направления рывка РЛО. Смотри. Четыре объекта за последние четырнадцать дней плюс сегодняшний. Здесь, - Севастьян отмечал точки на виртуальной карте, - вот тут, здесь и здесь. Если продолжить прямые, по которым дернулись все четыре РЛО, то они сойдутся в одной точке, - Севастьян переключил карту в трехмерный режим.
   - А чё с сегодняшним? - спросил Грузов.
   - Это самое интересное. Объект дернулся в сторону моей квартиры. Но. Тихо, тихо. Не надо шуметь. Дом стоит буквой "Г". Если продолжить вектор движения сквозь мою квартиру в другое крыло, то прямая выходит туда же, куда и четыре предыдущие!
   Севастьян замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. На компьютере застыл макет седьмого дома, будто стрелами пронзенный скрещенными векторами.
   - И эта точка? - напряженно спросил Грузов.
   - В квартире прапорчихи!
   Батутин изумленно уставился на партнера:
   - Полный бред.
   - Ну, и как ты это объясняешь? - спросил Дима.
   - А что тут объяснять? - встрял Серега. - Надо ломануться к ней, когда ее дома нет. Ходит же она куда-то?
   - Нормальная идея. У нее внук - имбецил, может, и впустит.
   Порешив на том, компаньоны разошлись. Серега отправился в цех, Грузов уехал домой, а словоохотливый Гена еще долго выспрашивал у Бритковского подробности утилизаторских будней и первого контакта с РЛО.
   Утром Севастьян нашел сонного Батутина в комнате мастеров. Серегу трясло крупной дрожью, зубы клацали, как у голодного питбуля, но опохмелиться напарник еще не успел. Бритковский прыснул на лысину Батутина холодной водой из распылителя для цветов.
   - Серый, подъем! У нас клинический случай, - возвестил Севастьян.
   - Не могу больше, Сибэ'стьян, - простонал Серега. - Будто что-то живое растворяю. И башня эта мерзкая, огнями как пиявками облеплена. Каждую ночь. Закрою глаза - она посередь океана стоит, пульсирует, как маяк какой. Проваливаюсь в сон и падаю на винтовые террасы. И так мне одиноко становится среди этих огней, как будто меня в анатомическом театре вспарывают на виду у толпы циничных студентов. Надоело. Я же не старый еще человек. Могу пойти на тренерскую работу. Меня в клуб Харлампиева звали.
   Серега замолчал и взглянул на довольного Бритковского:
   - Где?
   - На улице Голикова, - Севастьяна хитро прищурил глаза.
   - Это - хроника, а не клиника, - поморщился Серега и достал флягу, которую Бритковский тут же отобрал, всучив взамен холодного "Миллера". Вдруг лицо бывшего охранника осветились догадкой:
   - Неужели...
   - Ага, - радостно подтвердил Севастьян, - прямо в квартире прапорчихи. Поехали.
   Серега одним духом вылакал полбутылки и сказал:
   - Студиозусу позвони. Он умный, пусть тоже подъезжает. Мы все равно уже свыклись и ни черта не замечаем.
   Объект торчал из стены словно ядро, выпущенное из Царь-пушки. Искривления пространства утилизаторы не заметили. Кирпичи вокруг тела частично осыпались. Серега с Севастьяном вручную опутали его сетью и, прицепив буксировочный конец к вращавшемуся вхолостую буру, выдернули объект во двор. Погрузили на Фрахт. Геннадий внимательно наблюдал за всей процедурой. Потом поднялись в квартиру. Прапорчиха лежала в полуобморочном состоянии с приступом гипотонии. Рядом с кроватью суетилась соседка. В комнате вздорной бабульки не обнаружили ничего интересного и отправились к внуку. Открывшаяся картина поразила не только Гену, но и повидавших немало объектов Севастьяна с Серегой. Малолетний имбецил сидел на кровати с включенной лазерной указкой. Её луч проходил сквозь сиявшее расплывчатое облако. По форме оно напоминало гантель. Между шарообразными концами пульсировало искрившееся кольцо.
   - Опа! Где-то я похожее уже видел, - воскликнул Батутин.
   - Живые! - протянул парнишка.
   Внезапно заработало радио - возобновилась подача электричества. Облако плавно перетекло на стол, где из розетки удлинителя торчали два сварочных электрода, и устроилось между ними, словно провело там полжизни. Севастьян грубо отобрал у парня указку, отключил удлинитель от сети, и расплывчатая гантель снова перебралась на луч.
   - Не убивайте, - попросил парнишка.
   - Гена, бери указку, - скомандовал Бритковский, - и аккуратно неси в "Бычок", скинешь эту гантель на прикуриватель. Действуй. А мы тут с пареньком поговорим.
   Разговор с имбецилом не удался. Парень ничего не мог рассказать о том, где он нашел облако и как смог подсадить его на местное электричество. Бритковский решил, в конце концов, что парнишке просто повезло.
   Перед отъездом Геннадий попросил отдать облачную гантель в универ. Севастьян и Батутин, не сговариваясь, кивнули. Потом, краснея и заикаясь, аспирант сказал, что с эликсиром дяди Серёжи он надеется установить контакт с непонятной сущностью. Бритковский ухмыльнулся, но отдал Геннадию полную флягу Батутина.
   - Как думаешь, Серый, - спросил Бритковский, - получится у него что-нибудь?
   - Гадом буду, получится, - отозвался Батутин.
   Засадлин поселился на поле позади "закусочной". Лейтенант распорядился установить тент над привезенными приборами и заступил на вахту. Грузов наблюдал за действиями МЧС из окна конторы не в силах понять, что же они выясняют. Вечером Засадлин сообщил об очередном сигнале, но наземная аппаратура опять ничего не "услышала".
   - Мистика, - прокомментировал Дима и уехал домой.
   Ночью в свете полной луны Николай увидел, как человек с лопатой вышел из цеха. Судя по фигуре - мужчина. Двигался он в сторону поля, но как-то неуверенно, рывками, словно сопротивляясь чему-то. Однако темнота не мешала таинственному гостю - дорогу он находил безошибочно. Засадлин решил не выдавать себя и проследить за ним до конца. Мужчина обошел тент стороной и остановился у крайней ямы. Отмерив от нее пять черенков, неизвестный принялся подрубать штыком дерн по периметру новой ямы. Николай подобрался ближе и чуть не свистнул от удивления.
   - Да это ж тот, который мне про люк рассказывал!
   Засадлин устроился поудобнее, кто знает, долго ли придется ждать. Он почти не сомневался, что утилизатор решил откопать и перепрятать излучатель сигнала.
   К утру лейтенант устал. Выкопанный Бритковским котлован легко вместил бы один из объектов. Излучатели так не прячут. Засадлин окликнул утилизатора, но тот не обращал внимания. Тогда Николай выбрался из своей засады и рывком развернул Севастьяна к себе. На его застывшем изможденном лице казались живыми только зрачки. Они непрерывно бегали, поэтому поймать взгляд утилизатора Николай не смог. Тогда он наотмашь ударил по лицу. Севастьян оступился и упал в траву. Поднявшись, с непониманием осмотрел поле и лопату.
   - Где излучатель? - закричал Засадлин.
   - Ничегошеньки не помню, - зашептал скороговоркой Бритковский. - Как шторка упала. Помню, сидел за столом, а дальше - мрак.
   Бритковский поплелся между холмами из насыпанной земли и ямами, заполненными мутной водой. Чем дальше он уходил, тем яснее становилась глубина умопомрачения.
   - Знаешь, лейтенант, я и раньше подозревал, что ямы - моих рук дело. Бывает, проснусь одетый, руки ноют, спина чугунная, задница каменная. Брюки в засохшей глине, на сапогах - ошметки. Еще и светает чуть, а спать уже боюсь, знаю, что какой-то голый вассер во сне происходит. А ямы - все под размер объектов. Самый первый объект мы как раз в земле нашли. Видать, я подсознательно хочу вернуть их на место. Но ничего уже не исправить.
   Бритковский опустился на холм и уронил голову на руки.
   Лейтенант растерянно поддевал ногой комья свежей земли. Они, рассыпаясь, скатывались в котлован. Замешательство прервал свист Грузова, который высунулся из окна конторы и призывно махал рукой. Придя в офис, Бритковский и Засадлин обнаружили там Диму, полулежавшего в кресле Батутина и взбудораженного Геннадия. От аспиранта разило тухлыми яйцами, он едва держался на ногах, задевал головой лампочку и порывался с каждым поделиться своим открытием.
   - Начинай, студиозус, - разрешил Батутин, когда все собрались.
   Поначалу у Гены ничего не получалось. Гантель оставалась "немой". Тогда он выпил полстакана дядь Серёжиной настойки, и дело пошло лучше. Аспирант установил, что облако реагирует на эмоции и излучает свои. Если Гена чувствовал, что восприимчивость к эмоциям гантели падала, то восстанавливал ее новой дозой в полстакана. Аспирант ухитрился выяснить, что мерцавшее облако - это энергетическая субстанция, которая остается после смерти ее хозяина.
   - Твою мать! - воскликнул Батутин. - А ведь прапорчихин отпрыск говорил правду.
   Однако назвать субстанцию живой в полном смысле нельзя. Она может ощущать и излучать эмоции, но сама их не испытывает. Планета хозяев на девяносто пять процентов покрыта водой, поэтому дорог каждый клочок суши. Раньше субстанции селились на океанской башне, которая стояла на острове. Но ее решили снести, чтоб заселить и эту территорию. Жить вместе с субстанциями местные отказались из-за психологической несовместимости. Тогда разработали энергетические коконы и установили на них подпространственные двигатели. В коконы посадили субстанции и отправили в свободное плавание по вселенной, чтоб те сами искали последний приют. Геннадий замолчал.
   - Продолжай, - потребовал Батутин.
   - Это всё, - Гена съежился, словно перед ударом, - потом я заснул. Но того, что уже известно, нам хватит...
   - Неупокоенные души, - жестко сказал Севастьян. - Мы должны придать их земле. Тогда наша миссия завершится.
   - А ведь ты прав, Брит, - поддержал Батутин. - Не зря мы первого из земли вытащили. Да и в океан они все время бросались. Это тебе не "мельница" из верхней стойки.
   - Отключаем реакторы, достаем объекты и распихиваем по ямам, - Дима, как всегда, предпочитал действовать.
   К ночи "похороны" объектов завершились. Поле на задворках "закусочной" разровняли бульдозером, предварительно напоив бульдозериста, который на трезвую голову отказывался закапывать пришельцев. Стоя на краю перепаханной земли, Севастьян сказал:
   - Что-то меня все-таки беспокоит.
   Грузов с Батутиным переглянулись, а лейтенант доложил об очередном сигнале, пойманном спутниками. Наземные приборы по-прежнему хранили молчание.
   Вечером следующего дня события закрутились в фантасмагорическом вихре. Батутин вернулся из риэлторской конторы и столкнулся в дверях с испуганным Геннадием. Сметанный цвет лица аспиранта напугал Батутина больше, чем массовый прорыв РЛО. Язык исследователя заплетался:
   - Тут выяснились кое-какие детали.
   - Не тяни вола, - попросил Батутин.
   - У субстанций обнаружилась повышенная чувствительность к разумной жизни.
   - А ты раньше мог об этом сказать? - рявкнул Бритковский.
   - У дяди Серёжи настоечка крепковата.
   - Мужики смотрите, - крикнул Грузов, протягивая руку в открытое окно.
   Земля по краям перепаханного поля вздыбилась, а к центру прогнулась, образовав подобие гигантской чаши. Потом из центра чаши вырвался ослепительный поток света. Бритковскому показалось, что солнце упало на голову. Здание конторы затряслось. Утилизаторы попадали на пол. В помещение ворвался радостный лейтенант:
   - Есть сигнал, есть! - орал он, размахивая распечаткой.
   Засадлин, не обращая внимания на упавших утилизаторов, набрал штаб МЧС.
   - Есть сигнал, - отрапортовал Николай и выслушал ответ. Лицо лейтенанта стало задумчивым. - Как не подтверждается спутниками? У меня и аппаратура зафиксировала и визуально... Ну, проверяйте.
   Он нажал отбой.
   - Спутники не зафиксировали сигнал, - растерянно сообщил Засадлин.
   Бритковский поднялся и сказал:
   - Спутники поймали сигнал два дня назад.
   - Вы хотите сказать, дядя Севастьян, - догадался Геннадий, - что именно сегодняшний наземный сигнал спутники поймали два дня назад?
   - Именно. Похоже, все, что было раньше, не более чем поиск и разведка.
   - Ерунда какая-то, - сказал Засадлин.
   - Субстанции запрограмированно искали разумную жизнь во вселенной. Нужно определенное сочетание факторов, чтоб сработал последний этап программы. Биоразлагаемые корпуса коконов, способность восстанавливать энергию, люки, которые можно открыть. А сигналы во время самоликвидации - это сообщения, что есть подозрение на разумную жизнь, адресованные таким же РЛО. Согласитесь, без высокого уровня развития интеллекта не сообразить, что души инопланетян надо предать земле. Только нам никто не обещал, что их души упокоятся, если их похоронить. Собрав почти два десятка РЛО и закопав их вместе, мы как бы подтвердили, что на Земле есть разум. Мы создали то самое исключительное сочетание факторов, и последний этап программы заработал.
   - Даже не хочу слышать, какой, - закрылся руками Серега.
   - Они посылают сигнал хозяевам. И он уходит в прошлое, а это автоматически означает...
   - Что хозяева, скорее всего, уже его получили, - вклинился Гена.
   - А с учетом использования подпространства, я не удивлюсь, если...
   - Сибэ'стьян, это - голый вассер, - проникновенно сказал Батутин. - Но зачем им разумная жизнь?
   Вопрос повис в воздухе. Зазвонил телефон. Дима снял трубку и несколько минут слушал. Потом положил и сказал:
   - Хорошие новости. Звонил мэр. Нас взяли обратно на баланс города. Нам дают новое помещение.
   - И что теперь мы должны делать? - поинтересовался Батутин.
   - Плохие новости. На геостационарной орбите вынырнул неизвестный корабль. Гости послали нам сигнал, который эксперты довольно быстро расшифровали. Это - предложение обмена.
   - Всего-то! - разочарованно воскликнул лейтенант, но его не слушали.
   - Твою мать! А я уже на все деньги квартир в высотках по дешевке купил, - пожаловался Серега.
   - Гости предлагают нам индивидуальные подпространственные двигатели и системы снабжения кислородом в обмен на возможность посещать могилы их предков.
   - Какие могилы? - вспыхнул Засадлин. - Вот идиоты. Откуда у нас их могилы...
   Лейтенант осекся и посмотрел в сторону земляной чаши.
   - Мэру нужны переговорщики с опытом работы с пришельцами. А у одного из нас есть даже МГИМОшное образование и тяга к дипломатической карьере. Такое шансище, сказал мэр, бывает только раз в жизни.
   - Да пошел он! Я в этом не участвую, - выкрикнул Бритковский и добавил. - Серый, ты спрашивал, зачем им разумная жизнь. Вот тебе и ответ. Где есть разумная жизнь, там есть условия для нее. Им нужны условия.
   - Не знаю, как вам, - сказал Гена, задев лампочку, - а если бы мне сказали, что где-то на необитаемом острове лежат в земле кости моих предков, я бы считал эту землю кусочком своей Родины.
   - Резюмирую, - подвел итог Дима, - основной посыл пришельцев: берите двигатели и двигайте, куда хотите, а нам отдайте родину наших предков. Неплохое начало, господа дипломаты. Пора переезжать. Пришельцы, конечно, не фашисты, но кто даст им отпор, если не мы?
   Перед новым офисом возвышалась странная скульптура. Скрипач, играя, в приветствии склонился перед цилиндрическим телом. Из открытого люка лился призрачный свет.
   - Ну, здравствуй, друг Муся Пинкензон, - сказал Батутин. - Вот мы и встретились. Надеюсь, ты еще не продался хитродушим пришельцам...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"