Автобус прибыл в пять пятнадцать. Вовчик зевал и спускался по лестнице, спотыкаясь. Людочка решительно подталкивала его, поддерживая сзади за клапан рюкзака. Вася, младший брат Людочки, плёлся последним и тоже отчаянно зевал.
- Двигайтесь вы, мальчики, - раздражённо сказала девушка, - в пути выспимся. Дорога долгая, спи не хочу.
- Угу, - буркнул Вовчик, - выспимся... Дались тебе эти звери. Лучше бы в Египет на дайвинг махнули.
- Не хочу в Египет. Там скучно.
- А в лесу прямо обхохочешься, - недовольно проговорил молодой человек.
Он раздражённо скомкал в кармане глянцевую бумажку и бросил её на пол в тамбуре у входной двери. Вася, воровато оглянувшись, подобрал листовку.
В микроавтобусе, моргающем аварийкой в самом конце дворового проезда, сладко посапывало несколько человек: толстая тётка в ярком полосатом пончо, здоровый, крепко сбитый и коротко стриженый парень в камуфляже, пара пенсионеров в одинаковых очках и одинаковых же бежевых плащиках, надменный представительный мужчина в добротном дорожном костюме. Оглядев публику, Вовчик протяжно вздохнул, затем выразительно посмотрел на Людочку. Та нахмурилась, но быстро прошептала:
- Какая нам разница? Мы с тобой будем вдвоём, а старички, может за Васькой приглядят, если что.
Парень в камуфляже приоткрыл глаза и пробасил:
- Владимир.
- Что? - растерялся Вовчик.
- Меня зовут Владимир.
- И меня зовут Владимир.
- Я буду Владимир, - заявил парень. - А ты... Ты будешь Вовчик.
Людочка прыснула. Вовчик хотел обидеться, но, рассудив, что этот нахальный тип - единственный, с кем можно иметь дело в этой богадельне, натужно улыбнулся.
Откуда-то сбоку к автобусу стремительно вылетел человек, вид которого привёл троицу в некоторое замешательство. Человек, щуплый и бледный, чью бледноту не скрывали даже предрассветные сумерки, был облачён в высоченную серую шляпу неясного фасона с широкими мягкими полями. Тулью шляпы украшала дубовая веточка с двумя налитыми желудями. В нелепом своём уборе человек более всего походил на гриб - поганку на тонкой ножке.
- Все в сборе, - проскрипел человек. - Можно ехать.
Он ловко пристегнул сонных пассажиров, ловко распределил багаж на задних сиденьях - три рюкзака, три сумки и объёмный чемодан - так, чтобы с каждой стороны было поровну веса, после чего выпрыгнул из салона и блохой скакнул на водительское кресло.
- Ну, с богом, господарики! - торжественно возгласил он, трогаясь. Шляпу человечек так и не снял.
Вовчик и Людочка, склонившись голова к головушке, тут же уснули, а Вася, мальчишка лет двенадцати, имеющий самую обыкновенную наружность, старательно разгладив скомканную бумагу, углубился в её изучение.
- Лесной замок..., - забормотал он. - Незабываемая неделя отдыха в первозданной тишине... Чистота, не тронутая цивилизацией... Прирученные звери и доверчивые птицы... Завораживающие виды... Катание на лошадях... Номера люкс в самом сердце природы...
Лицо мальчика прояснилось. Лошади и звери его вполне устраивали.
- Могли бы сразу сказать, - тихо добавил он. - А то "отстань", да "отстань". Всегда "отстань".
Автобус покатил по пустынным улицам, Вася немного поглазел на мелькающие за окном фонари и вывески, а затем тоже задремал.
Разбудил его шёпот. Старики в бежевом, сидящие прямо перед ним, чуть слышно переговаривались между собой.
- ... и зря не веришь, - прошептал старик, - Никаноров, говорят, там клад нашёл. Беляки в Гражданскую царские червонцы закопали, а Никаноров нашёл.
- Ты сам-то видел этот клад? - тихо вопросила его супруга. - Врёт, поди.
- А откуда у него вдруг новенькая машина появилась? И дачу за сто километров на ближний пригород поменял. А?
- Может, дети помогли?
- А то ты не знаешь его детей... А Валентин Палыч?
- А он что?
- Онкологию свою вылечил. Как съездил, так здоровым вернулся.
- Может, ошибка была в диагнозе?
- Ага, ошибка!... А Конышевы? У этой-то нищеты откуда деньги? И для замка-то в кредит влезали. А сейчас купюрками сорят, тьфу, смотреть противно, набобы выискались. Ты, голуба, сомнения брось. Держись за меня, слушайся, как подобает смиренной жене, уж я-то своего не упущу. Туда, ведь, и не каждого пускают. Вон Тамара Семённа, например. Уж полгода хочет попасть туда по путёвке, а ей всё время говорят, мест нет.
- А мы легко попали.
- Потому что судьбе мы угодны. А Тамара не угодна. Знаешь, сколько желающих на халяву счастья отхватить? Если б каждого пускали, война б разразилась за такое прибыльное место...
Пенсионер замолчал и, резко обернувшись, уставился на мальчика. Вася деланно зевнул и принялся яростно тереть глаза.
- Не шуми тут, - приказал пенсионер свистящим шёпотом.
Вася, сделав вид, что ничего не понял, закрыл глаза - будто бы спит. Реплика старика его не оскорбила. Это только в книжках старики добрые и умиляются детям, а на самом деле никто ребят не любит. На самом деле старики сердятся на детей. Наверное, потому что у них пенсия маленькая. Вася скосил глаза на потёртый плащ недовольного пенсионера, и жалость затопила его сердце.
За окном рассвело, но дорогу окутывал густой плотный туман, отчего в автобусе едва ли было светлее, чем ночью. Сквозь ватную стену смутно проглядывали очертания высоких елей. Их острые верхушки терялись в клубах пара, а раскидистые ветви появлялись неожиданно за стеклом, словно лапы древних игольчатых чудовищ. В какой-то момент почудилось, будто лапы сами двигаются и тянутся к стеклу, чтобы выволочь наружу путников. Вася поёжился.
- Господарики, прошу всех на завтрак, а затем на конную прогулку, - громко объявил человек-поганка, когда гости выгрузились из автобуса.
- Какую ещё прогулку? - удивилась толстуха. - Не хочу ни какую прогулку.
- Положено, - тихо проговорил водитель. - Уплачено и положено.
На помощь ему неожиданно пришёл Владимир:
- Вы просто лошадей боитесь! - презрительно произнёс он. - Кто боится, может ножками топать. А нам лошади в радость.
Дамочка в пончо с ног до головы оглядела брутального Владимира, явно демонстрирующего, что ему, молодцу, лошади нипочём, сузила глаза, облизнулась и томно пропела:
- Отчего же вы думаете, что я боюсь? Ничуть не боюсь. Вы меня плохо знаете, а когда узнаете поближе, совершенно измените своё мнение.
Мачо Владимир ничего не ответил. Он скривил рот в какой-то кособокой ухмылке и откровенно симметрично сузил глаза.
- А где столовая? - нарушила молчаливый их диалог пенсионерка в бежевом. - А стол у вас шведский?
- Нет, - покачала головой шляпа. - Не шведский, но вы не волнуйтесь, голодным у нас никто не останется.
Компания, загалдев, двинулась по своим покоям - селиться и прихорашиваться к трапезе. Вася, широко открыв глаза, шёл за сестрой и вовсю таращился на причудливую обстановку гостевого дома. Белки. Все стены гостиницы, стилизованной под старинный охотничий домик, были украшены, если, конечно, слово "украшение" годилось в такой ситуации, чучелами белок. Белка с орешком, белка в прыжке, белка с двумя бельчатами, белка с оскаленной пастью... Чучела мальчику не понравились. Особенно с оскаленной пастью. А бельчат было жалко. В гостиной с телевизором, камином и бильярдом белок не оказалось. Вместо них со стен свешивались рога, причём в таком количестве и ассортименте, будто бы лесной замок находился не в средней полосе России, а в центре обильной африканской саванны. По крайней мере, здесь присутствовали рога витые, рога кручёные, рога развесистые, рога остро-изломанные и даже крохотные плюшевые рожки.
Васю хитрая Людочка незамедлительно сунула в одну из трёх свободных комнат.
- Но, позвольте, - ядовито изрёк дед в очёчках. - У вас, голуба моя, путёвка с приставной койкой. Я видел, когда вы оформлялись. Забирайте-ка юношу к себе.
- Вам что, больше всех надо? - нахально огрызнулась Людмила. - Вас, уважаемый, никто не притесняет, так что прошу помолчать.
- Да как же это! - заволновался тот. - Вы же не за две комнаты платили, а за одну! Умные какие нашлись! Эдак и мы тоже могли взять одноместный номер, сэкономить, так сказать. Но мы ж оплатили.
- Оплатили, и помалкивайте в тряпочку! Стукачи престарелые!
- Да как же это?! А деньги? Это же деньги! А вы на халяву!
Представительный мужчина с нескрываемым презрением глянул на Людочку и покрасневшего Васю, затем на чету пенсионеров.
- Быдло, - проговорил он, обращаясь невесть к кому.
Людочка, выставив руки в боки, принялась было по своей коронной привычке скандалить, но служащий в шляпе примирительным тоном остановил её, предложив совершить символическую доплату. Сестрица, налившись свекольным багрянцем, отправилась в кассу, и только тогда Вася посмел поднять голову. Люся, как обычно, раздухарилась, развоевалась, а Васе, как обычно, стало стыдно за неё. Впрочем, он тут же опустил голову снова, потому что под взглядом странного человека в шляпе почувствовал себя беспомощным мышонком. Человек смотрел на него как-то по-змеиному.
В столовой скандалы продолжились.
- Почему не хватает кексов? - требовательно вопросила толстуха, обнаружив, что ей и надутому господину в дорогом костюме не полагается десерта -затейливых булочек в виде шишек, политых шоколадной глазурью.
- Порции формируются автоматически, - покачал головой служащий в шляпе. - У нас тут всюду электроника. Собственно, поэтому я тут один смотритель, один и справляюсь.
- Значит, кто-то взял лишнее, - резонно предположил Владимир, задирая подбородок. - Кто бы это мог быть?
Задранный подбородок и просвечивающий рентгеновский взор, каковым он обвёл всех без исключения гостей, явно были срисованы с роли бравого, но проницательного шерифа из какого-нибудь американского сериала. Поза Васе понравилась: он непроизвольно скопировал её.
- Да это она взяла, - Людочка мстительно ткнула пальцем в пенсионерку. - Я видела. Точно, она.
- Что вы себе позволяете! - взвилась та. - Что за гнусный оговор!
- А ведь точно, - сказала полная дамочка. - Вы к раздаче первой подбежали со своим супругом, и долго там ковырялись. Все, кто за вами подходил, быстро забирали свои порции.
- Вам, голуба, не о кексах думать надобно, - встал на защиту жены пожилой посетитель, - а о фигуре. Вон бока-то наели!
- Сама, поди, уже съела, а на других наговаривает, - прибавила старушка из-за плеча мужа. - Ишь, разнесло как!
Женщина в цветастом пончо с ненавистью взглянула на пенсионеров.
- Я не наела. У меня гормоны, - прошипела она. - Куда я попала? Форменный дурдом.
- Пф-ф-ф, - сказал важный господин и демонстративно встал из-за стола.
- Правда, дурдом? - спросила толстушка Вовчика, меняя тон на кокетливый. Она призывно глянула на него, приподняв тонкие бровки и приоткрыв ярко накрашенные губы.
- Ну..., - Вовчик, смутившись, покосился на Людочку - не заметила ли? Людочка, испепеляющая огненным взором пенсионерку, не заметила.
* * *
Лошади были поданы сразу по окончанию завтрака. Смирные некрупные лошадки тихо пощипывали травку на лужайке у центрального входа. Шесть саврасок, схожих меж собой, словно их отлили на одной фабрике скульптур по одной гипсовой форме, были под седлом, и одна впряжена в открытую коляску. После недолгих препирательств лошадей распределили по гостям. Сидеть в коляске выпало старикам и Васе.
- Я не хочу! - воспротивился Вася, но сестра с женихом насильно втиснули мальчика под бочок к пенсионеру, и кавалькада тронулась.
Дорожка, на которую ступила конная процессия, вела в гущу ельника, мрачный вид которого вынудил гостей замолчать. Густая киселистая тишина забиралась под рубаху и холодила лопатки. Пространство наполняли лишь мерное цоканье копыт и хруст давленных веток.
- Странно, - прошептал Вовчик, и шёпот его чуть ли не взорвал уши путиков, - лес, а комаров нету. И мух с пчёлами нету.
- Это потому что ели, - пояснил смотритель. - Ели - они жадные. Они звуки глотают. Сейчас выедем в дубраву, веселее будет.
Со скамьи коляски Вася засёк несколько белок. Они долго бежали рядом с пролёткой, словно выжидали подачки. Мальчик перегнулся, наклоняясь к земле, протянул одной белке руку, но тут же отдёрнул её. Ему показалось, что кто-то цепко обнял его за плечи. Он резко выпрямился и повернулся к пенсионерам. Те молча изучали какую-то бумажку. Мельком Вася приметил топографические знаки, такие, как на уроке географии, однако старик, заметив Васин интерес, тут же спрятал бумагу за пазухой. На Васю он зыркнул чрезвычайно сердито, но парнишку это даже обрадовало: после секундного страха, вызванного чьими-то липкими объятьями, злость старикана показалась уютной.
- Здесь мы остановимся, господарики, - спустя полчаса сказал человек в шляпе, спешиваясь. - Пятнадцать минут на осмотр окрестностей и разминку.
Он вывел отряд на обрывистый склон ручейка, резвой змейкой струящегося вдоль корней сосен и дубов. Противоположный бережок, как водится, был пологим, высокие остролистые травы застилали его, скрывая подступ к воде. Луг здесь звучал обычным шорохом трав, волнующихся под ветрком, перекличкой невидимых птах и журчаньем воды. Мальчик с удовольствием погладил по тёплой гладкой морде кобылку, тянувшую их коляску, скормил ей пучок травы и сухой пряник, неделю провалявшийся в кармане куртки. Затем уселся на выступающих отполированных корнях сосны, зачем-то ласково потерев их.
Толстушка, спешившись не без помощи Владимира, мгновенно прилипла к нему, публично признав посадку его в седле умелой и великолепной. Васе показалось, что дамочка слезла бы и сама, а помощь просила намеренно, чтобы была возможность облапать Владимира. Тот, благосклонно выслушавший льстивые речи, тем не менее, споро оторвался от женщины и, перемахнув через ручей, исчез в кустах за лугом,. Молчаливый господин, окатив дамочку презрением, а заодно и пенсионеров, и Людочку с Вовчиком, попросил не беспокоить его пустыми разговорами и позволить насладиться обещанной первозданной красотой. Он также исчез в кустах, также неожиданно ловко преодолев в прыжке ручеёк.
- И чё тут смотреть? - прогундел Вовчик. - Вот в Египте бы...
Людочка залепила его рот поцелуем, на что пенсионеры возмущённо раскудахтались, а толстуха принялась завистливо пожирать глазами ладную фигуру и льняные кудри Вовчика, горячо откликнувшегося на ласки подруги. Затем, махнув рукой, она побрела вверх по ручью. Вслед за ней отправились и старики. Смотритель, словно не замечая целующуюся парочку, о чём-то напряжённо размышлял, и Вася тоже по его примеру принялся размышлять.
Вот Вовчик. Нормальный парень, модно одетый, высокий, а всегда какой-то скукоженный. А как Люська его поцелует - сразу распрямляется. А один вечно согнутый и вечно недовольный, как будто у него каждый день четыре урока алгебры. А Люська? Тоже хороша. Орёт всё время. Зачем орёт? Она же так хочет любить. Даже искать никого толком не стала, к Вовчику привязалась, а тому пофигу... Мальчик вздохнул. Он понимал сестру, очень понимал. Только при чём тут рохля Вовчик? Лучше бы на Владимира обратила внимание, вон он какой крутой... Парочка отклеилась друг от друга. Люся пошептала на ухо жениху, и тот, изобразив на лице крайнюю заинтересованность, двинул в чащу. Подождать Людочку он даже не удосужился. Девушка припустила за ним вслед.
Человек в шляпе, оставшись с мальчиком наедине, неожиданно резко повернулся и спросил:
- Неприятный тип этот парень, который в камуфляже, не так ли?
- А женщина? Полная женщина? Тебе, наверное, неприятны толстые люди?
- Да не, ничего... - Васе вновь стало не по себе. Неприятным для него был, скорее, этот человек-поганка с его ощупывающим взором и дурацким колпаком, более годным для колдуна из детской сказки, чем для служителя гостиницы. - У меня у друга бабушка толстая. Зато ласковая.
Вася на пару сантиметров - так, чтобы всё было в рамках приличий - отодвинулся от смотрителя. Этой крохотной дистанции хватило на то, чтобы он почувствовал, что кто-то положил ему лапу на плечо и двинул её к шее, к тонкой бьющейся нити жизни, к артерии.
- Твоему другу повезло, - проскрипела шляпа, подбирая с земли шишку.
Пользуясь его заминкой, мальчик обернулся, стряхивая лапу с плеча. Кривая дубовая ветвь качнулась и царапнула лицо. Вася с облегчением провёл рукой по макушке. Это дерево. Всего лишь дерево.
- Не все старики добрые, - продолжил смотритель. - Вот, например, в нашей группе они не самые душевные.
- У них пенсия маленькая, от этого они и вредничают.
- Доброе дитя... Доброе, невинное дитя.
Вася, смутившись от такой похвалы, подумал, что она обидна для взрослого парня, особенно, про "невинное". Разве ж он невинный? Он у предков по-тихому деньги на кино таскал и с Тёмычем много раз дрался.
Смотритель вдруг со всей силы швырнул шишку в небо. Тотчас с ветки могучей сосны сорвалась стремительная белка и на лету подхватила шишку. Она приземлилась точно мальчику на колени, после чего, пристально посмотрев тому в глаза, взвилась с шишкой под мышкой вверх по стволу соседнего дуба.
- Хорошенькая, - уняв сердцебиение, проговорил Вася. Белка его испугала.
В назначенный час на поляне появились все, кроме старушки. Брюки деда были грязны и мокры, словно он разгуливал по болоту, но на лице старика просвечивало плохо скрываемое удовлетворение. Владимир и важный господин с подозрением поглядывали друг на друга, а пышечка плотоядно пожирала глазами обоих. "Какие-то они все... не очень счастливые", - сомневаясь собственного решения, подумал Вася.
- Товарищи, никто не видел моей супруги? - громко вопросил пенсионер. - Боюсь, кабы чего не вышло.
- Вы же вместе были, - ядовито заметила Людочка. - Может, вы жёнушку по-тихому укокошили, а теперь для виду беспокоитесь?
Старик, задохнувшись от инсинуации, захлопал ресницами за толстыми линзами, но высказаться не успел, потому что Владимир поднял руку вверх (ни дать, ни взять, древнеримский оратор со страницы учебника по истории) и произнёс, пресекая склоку:
- Срочно на поиски! Лес здесь дикий, человек может быть в опасности, тем более - пожилой человек. Дети и пожилые люди всегда требуют особого внимания.
После изречения прописной истины он деловито оглядел публику и, отметив обожающий взор толстушки, остался доволен произведённым эффектом. Затем так же деловито распределил присутствующих по направлениям, выпытав сведения о том, что старики прогуливались вдоль воды, и что пожилая дама покинула супруга на минутку для... для сами понимаете чего. Признав распоряжения активиста разумными, Людочка с Вовчиком, толстушка, смотритель и пенсионер разбрелись по чащобе, и только важный молчаливый господин заявил, что это всё ерунда, и он не нанимался бегать за сумасшедшими бабками, и демонстративно отошёл к своему коню, принявшись похлопывать его по бокам и поправлять седло. Васю решили оставить на поляне, чтобы он тоже не заблудился.
- А по телефону нельзя позвонить? - спросил мальчик.
- Не берёт здесь телефон, - раздражённо фыркнула сестра.
- Дебилизм, - уныло добавил Вовчик. - Каменный век. Даже связи нет.
Искали недолго - какие-то пятнадцать минут. Всё это время господин с оттопыренной губой поливал Васю презрением, а когда ему надоело, погрузился в разглядывание планшета. Планшет его, упакованный в кожаный переплёт с позолоченными уголками, выглядел, как старинная красивая книга. Господин с ленивым достоинством водил по экрану пальцем и вскидывал ухоженные брови. Иногда он поворачивался лицом по направлению к неизвестному выбранному ориентиру, а затем, сверяясь с планшетом, фотографировал. Мальчика господин больше не замечал, чему Вася был очень рад, ибо брезгливый взгляд его до ужаса напоминал взгляд математички и взгляд матери, когда Вася просил о чём-нибудь.
Вася, отвлёкшись от человека с планшетом, стал напряжённо вслушиваться в шум, производимый людьми в лесу. Топот и треск сучьев, раздававшийся со всех сторон, одновременно и тревожили, и убаюкивали мальчика. Он вздрогнул лишь тогда, когда периферийным зрением уловил лёгкое движение возле важного господина. Медленно повернув голову, Вася заметил, что на плече господина лежит, едва касаясь, дубовая ветвь, и листья ветви то ли трепещут на ветру, то ли ощупывают белую шею человека. Господин подёрнул плечом - ветвь неторопливо распрямилась и поднялась. На суку этажом выше раскачиваясь на хвосте белка. Выражение морды её было почти человеческим - жадным и брезгливым, как у господина под ней. Вася потряс головой, зверёк сорвался с места.
Конец поискам положил дикий душераздирающий вопль, от которого кони как по команде вскинули головы и прекратили щипать траву. Узнав голос сестры, Вася рванул на помощь. Когда он пробежал метров сто по дороге, а затем ещё столько же напрямик по густому кустистому подлеску сквозь заросли дикой малины, на крик уже подтянулись смотритель, Владимир и женщина-пышка. Спустя минуту на крохотном пятачке, свободном от рябины и малинника, показался пенсионер.
- Что? Что? - пробормотал он, отдышливо отфыркиваясь.
Народ молча расступился, и старик, как подрубленный упал на колени. Людочка, крепко сжав голову брата, силком отвернула её, прикрыла глаза руками, но Вася успел всё увидеть.
Пенсионерка, мертвено-бледная и безжизненная, полустояла-полувисела, чуть подогнув колени. Из горла её, разодранного в ужасную рану, торчал острый сук. Срез ветви был в крови, и в крови же был выступающий корень дуба, а также трава под ногами несчастной. Лицо погибшей выражало дикий ужас, у ног валялись недоеденный кекс и тушка дохлой белки. Именно белка заставила мальчика затрепетать, как последнего первоклашку перед дворовым хулиганом - в лапке зверёк сжимал шишку.
- Это она! Она, ведьма! - старик, поднявшись, завизжал вдруг тонким резким голосом, тыкая пальцем в толстуху. - Она убила! Она рядом с нами прохаживалась, я видел!
- За что ей убивать? - хладнокровно спросил Владимир, опережая обвиняемую. Толстушка с благодарностью глянула на него. - Обвинения должны быть доказаны. А у нас правовое государство и презумпция невиновности.
- Вечно вы красивости говорите! - заверещал старик. - Банальности и красивости! Какие тут доказательства? Да за то, что в столовой указали ей... кхм... на комплекцию. - Дед, сбавив обороты, высказал предположение более ровным тоном. Скорби по супруге в его интонации не слышалось вовсе. Людочка не преминула этим воспользоваться:
- Говорила, же - сами и укокошили. Как в воду глядела. И кескик-то в столовой она стянула. Вон огрызок от него, а в кармане, наверное, второй кусок.
Она безо всякого стеснения пошарилась в карманах окровавленного плаща, вызвав дружное оханье.
- Ага! - восторжествовала Люся, предъявляя народу булочку. - Вот кто воришка кексов!
- Кстати, а зачем вы в воду глядели, - полная дамочка перешла в наступление вслед за сестрой. - Вы, ведь, вон там у омута стояли, что-то вынюхивали. Уж не прикидывали ли, куда бы жену припрятать?
Старик мгновенно стал пунцовым, сдвинул колючие жёсткие брови.
- Если б хотел спрятать, спрятал бы, - огрызнулся он, - и не стал бы переполох устраивать. Говорю вам, вы рядом крутилась, вы и убили. - И со всей силы заголосил, - Убийца! Убийца! Хватайте её! Везите в милицию!
- Гражданин, у вас помутнение от горя, - неуверенно сказала дамочка. Её вдруг затрясло.
- У омута, говорите.., - задумчиво проговорил Владимир, имея в виду что-то своё. Он тут же смахнул набежавшую тень отрешённости и скомандовал:
- Так. Вызываем полицию. А вас, уважаемый, - он обратился к деду, - попрошу помолчать
- Телефон-то не берёт, - встрял Вася из-под локтя сестры.
- Тогда грузим тело на лошадь и везём на базу.
- Нельзя. Улики пропадут, - снова встрял мальчик.
Владимир с раздражением велел ему замолчать, поскольку разумные реплики младенца несколько подрывали его авторитет, после чего все вдруг заголосили и сообща решили оставить тело на месте, а смотрителю вызвать полицию из замка.
- Хорошо, - покорно согласился человек в шляпе. - Но, господарики, прогулку придётся свернуть.
- Да какая уж тут прогулка, - махнул рукой Вовчик. - Никакого настроения нет, сплошной кошмар.
Он плаксиво прогундел что-то ещё насчёт Египта, старательно отворачиваясь от дикого зрелища. Людочка же, напротив, жадно обозревала и безжизненное тело, и старика, чьи реакции не слишком соответствовали убиенному горем супругу.
В коляску к старику Людочка Васю не отпустила. Покричав и помолотив руками, она добилась того, чтобы её подсадили к Вовчику, а Васе отдали её лошадь.
- Люсь, тебя деревья не щупали? - спросил мальчик, едва их лошади поравнялись.
- Вот чё ты несёшь? - скривился Вовчик, а сестра задумалась.
- Один раз показалось, - сказала она. - На берегу, вроде. Вова, помнишь, на нас вдруг ветка рябины опустилась, а потом обратно поднялась?
- Люсь, ну чё ты несёшь? - повторил парень, и Людочка махнула рукой.
Неуклюже болтаясь в седле, Вася, тем не менее, чувствовал себя лучше, чем со злобным дедком в одной повозке. А вдруг именно дед был виновен в смерти жены? Почему он не плачет, не переживает, только злобно на всех смотрит исподлобья? А поганка тоже как-то к этому причастен. Тоже, как и пенсионер, не охает, не суетится, словно следует какому-то плану. Швыряет белкам шишки, будто все белки тут у него дрессированные. В том, что дохлая белка была та самая - та, что подхватила подброшенную шишку - мальчик не сомневался. Если бы ещё мёртвая женщина не стояла навязчиво перед глазами, было бы вполне сносно. От болтанки или от воспоминания о жуткой картине, Васю стошнило. Пытаясь не запачкать животное, мальчишка перегнулся в поясе, но не удержался - бухнулся по правую сторону от дороги.
Ему почудилось, что сильные надёжные руки подхватили его, уложив, как в гамак, повертели в воздухе, словно рассматривая неловкого растяпу со всех сторон, а затем, рассмотрев, грохнули-таки оземь.
- Докрутился, поганец, - сипло, с нескрываемым злорадством, прокомментировал старик, выползая из пролётки и склоняясь над парнем. Из верхнего кармана куртки его прямо на Васю вывалились три золотые монеты. И Владимир, и господин в твидовом костюме, ехавшие впереди и обернувшиеся на звук падения, мгновенно поймали взглядом эти грязноватые кругляши с мятыми неровными краями. Старик суетливо, с жадным блеском в глазах выцепил монетки с Васиной головы, выдрав попутно изрядный клок волос.
Васю подняли, помогли отчиститься и усадили, несмотря на бурные протесты, к старику. Нахолившись, мальчик вжался в скамью и принялся гадать, кто же крутил его в воздухе и ловил в невидимые сети.
Прямо перед коляской синхронно вышагивали лошадки толстухи и важного господина.
- Вы такой представительный, - донёсся до мальчика вкрадчивый голос пышки, - такой обаятельный. Вас, простите, как величают?
Представительный и обаятельный гражданин не удостоил даму ответа. Он пришпорил лошадь и, опередив всех, возглавил процесию.
* * *
В ожидании следователей Вовчик разбухтелся окончательно, припоминая несостоявшиеся дайвинг, жаркое солнце и спелые фрукты. Даже Людочкины поцелуи не могли остановить его нытьё. Васе стало противно - он вышел в гостиную, уселся в широком кресле прямо под рогами гигантского, судя по рогам, оленя. Сидеть было уютно и умиротворяюще. Все невзгоды вдруг оказались далеко-далеко: и гадкий Тёмыч, сшибающий со всех во дворе десятки и полтинники, и ненавистная математичка с раскрытием скобочек и процентами, и вечно ссорящиеся родители, не способные остановиться в выяснении отношений даже после развода. Хорошо было так, что и смерть, с чьим ликом Вася впервые столкнулся столь близко, не могла сбить его с тёплой волны покоя.
- Нравится тебе здесь?
От голоса, прозвучавшего резко и неожиданно, Вася вздрогнул. Затем вздрогнул вновь, заметив, как к крохотному окошку под самым потолком прильнули, сплющив носы, две белки. Плоские мордочки зверьков выглядели ничуть не забавно, от зловещей их насторожённости хотелось почесаться и покрутить шеей.
Вася почесал макушку и сипло проговорил:
- Ну да.
- "Ну да" - это значит "нравится", - перевёл сам себе смотритель и тоже почесал голову через шляпу.
- Нравится, - подтвердил мальчик. - Только деревья здесь...
- Что - деревья?
- Какие-то не такие.
- Что же с ними?
- Не знаю, - Вася замкнулся, замолчал. Разговаривать с этим странным человеком не хотелось.
Смотритель шевельнул тонкой бровкой - бог весть, что означало это шевеление. Потом сказал:
- А ты знаешь, что у растений по отдельности нет разума, а все вместе они разумны? На все травинки-былинки и на все рощицы-лесочки и даже на все распоследние кустики у пыльных городских обочин - один общий разум, так же, как и один разум в твоём теле для всех твоих органов.
- Нам на ботанике такого не говорили.
- Потому что не надо, мой юный господарик, чтобы все это знали.
- Почему не надо?
- Потому что все тогда бояться начнут, ибо чужой разум человеку страшен. А от страха люди могут некрасивых, очень некрасивых дел натворить.
- Ну, и где у них мозги находятся? У деревьев? - в объяснения поганки мальчик не сильно поверил, но версия показалась интересной.
- Почему же обязательно разум в виде мозгов? Мозг - это всего лишь антенна разума... А так разные места на Земле есть, - уклончиво ответствовал смотритель. - Где-то разгуливает этот разум, а где-то - всякие приспособления для него...
- Разгуливает?
- Навроде как облачко по небу разгуливает.
Вася открыл рот для очередного подкатывающего к горлу вопроса, но поганка в шляпе вдруг резко развернулся и вышел, пробормотав, что полиция вызвана. Мальчик оторопело пронаблюдал, как он испаряется в коридоре.
Покойное расположение духа было уже нарушено, поэтому Вася встал с царского своего трона с рогами в изголовье, на цыпочках прогулялся по коридору, прислушиваясь к звукам из-за дверей.
- ... вы спасли меня от нападок этого ужасного старика. Если бы не вы...
- Гм... Спасибо за комплимент, но я сейчас занят.
- Владимир... Можно, я буду звать вас - Володя?
- Софи, гм...
- Нет, лучше Володичка.
- Зовите, как хотите. Только я сейчас действительно занят. Мне некогда. Давайте обсудим вечером...
Вася узнал их - беседовали толстуха и молодой человек в камуляже. Странное имя у тётки - Софи. Может, София?
Дверь распахнулась, чуть не припечатав мальчика к стенке.
- Подслушиваешь, поросятина? - весело произнесла Софи, расстёгивая верхнюю пуговицу на кофточке. От вида приоткрывшихся прелестей Васю бросило в жар. Он не любил толстых, но груди дамочки нагло рвались на волю, повергая мальчишку в необычное горячее состояние.
Софи взъерошила Васе волосы и с грацией мультяшного слонёнка упорхнула в свой номер. Спустя пару минут следом за ней, внимательно оглядевшись из приоткрытой двери и убедившись, что никто не видит его, выскочил хозяин комнаты. Васю, в приседе завязывающего ботинок, он не заметил. Владимир на ходу застёгивал камуфляжную куртку и поправлял камуфляжный рюкзак. В рюкзаке топорщилось что-то острое.
Едва мужчина скрылся, из номера напротив решительно выдвинулся важный господин.
- Кхе, - сказал господин, с нескрываемой гадливостью глядя на мальчишку. - Родители где?
- Я с сестрой. Родители далеко.
- Кхе, - снова кашлянул он. - Нечего тут шляться. Иди к сестре... Что за безответственный народ. Дети совсем распоясались...
Последнюю сентенцию господин, кажется, адресовал не Васе. И даже, скорее всего, не кому-то конкретному. Ощутив ледяной холод от интонации, вызвавшей опять приступ макушечной почесухи, Вася ретировался в гостиную, из окна которой краем глаза выцепил лёгкое движение во дворе. Вслед за Владимиром, гостиницу покинул и господин-верблюд, как мысленно окрестил его Вася.
Сестра с Вовчиком затихли за своими дверями, и Вася тоже решил отдохнуть. Он прилёг на кровать, широкую, деревянную, вкусно пахнущую, и придремал.
- Не вполне, - возразил во сне же красавец-олень. - Вяловат как-то. Энергии мало.
Мальчик, понимая, что звери ему снятся, и что в любой момент он может прекратить разговоры зверей, с интересом стал ждать, что они ещё скжут.
- Смотря какие обстоятельства, - заявила белчища. - Ежели он по обстоятельствам таков, не беда.
- Узнать бы.
- А вот и узнаем. Вот и проверим. Кровь - она всё скажет.
Рыжий зверь приблизился к мальчику, распахивая пасть. Кинжально-острые зубы медленно, как умирающая на сцене балерина (он видел однажды такую в театре, куда потащила его сестра), стали приближаться к Васиной шее. Вася, вскрикнув, выдернул себя из страшного сна. Тотчас после его крика раздался ещё один - чуть сдавленный, хриплый. Крик был недолгим, сразу же воцарилась тишина, обрамляемая чьим-то тонким, пунктирным топотом. Вскочив с постели, мальчик обнаружил источник шороха: по подоконнику со стороны улицы металась белка. Бегала она на задних лапках, уперев руки в боки, словно выплясывала замысловатую кадриль. Между бочками и лапками её виднелись деревянные кругляши. Наплясавшись, зверёк начал спотыкаться, запинаться, а затем, повалившись на спину, но не выпуская кругляши из рук, скатился вниз на землю.
Мальчик, тревожась за состояние хвостатой артистки, распахнул окошко и выглянул ей вослед. Безжизненное тельце грызуна распласталось прямо под подоконником, на газоне, стриженном по английским канонам. Чуть поодаль от белки, неуклюже вывернув руку, лежал старик в бежевом плаще. На голове его, в редких, с проплешиной волосах, темнело бурое пятно. Вася на подгибающихся ногах отошёл от подоконника, плюхнулся в кровать, выбивая зубами дрожь. Потом, вспомнив про сон и про замечание о вялости, собрал силу воли в кулак и, выйдя из номера, осторожно завопил.
На голос его долго никто не отзывался. Сестра с Вовчиком, растрёпанные и помятые, наспех одетые, выскочили лишь спустя несколько минут. Затем появилась толстушка в полупрозрачном пеньюре, затем смотритель (по-прежнему в шляпе), а затем с улицы почти одновременно в гостиницу ворвались мужчины - Владимир и господин-верблюд. Оба они имели запылённый вид и прятали грязноватые руки в карманах.
- Чего орёшь? - на правах опекунши сердито вопросила Людочка. - Палец прищемил? Ногу отдавил?
- Почему палец? Нет... Там... Там дедушка тоже...
- Какой ещё дедушка? Брысь, Васька. Переполошил всех.
- Распустили детей, - сказал важный господин.
- Ох, - сказал Вовчик.
- Дитя как может привлекает к себе внимание, - снисходительно прибавил Владимир.
И только человек в шляпе промолчал и, как показалось мальчику, ничуть не удивился.
* * *
Перед пенсионером, упавшим ничком лицом на газон, говорливая толпа, ахнув, замолчала.
- Это уже намеренно, - заявил Владимир. - Людей убирают специально. Случайно может быть один раз - на ветку напоролась, оступилась. Но два раза случайно быть не может... Интересно, клад его при нём?
-П-ф-ф! - господин с оттопыренной губой, скрестив на груди руки, рассматривал тело старика издалека и как бы нехотя.
- Клад? - заволновалась Людочка. - Какой клад?
- А то не знаете, - фыркнул господин и отвернулся.
Владимир, не смущаясь положением, охлопал старика и запустил руки в карманы его бежевого плаща.
- Ничего, - покачал он жёстким своим ёжиком.
- А полицию вызвали? - недовольно спросил Вовчик. - Сплошные трупы, а полиции нет.
- Едут, - скрипнул человек-поганка. - Звонили, что в пути, и чтобы ничего не трогали.
- Больно долго едут, - сквасился Вовчик.
- Так и мы далеко находимся.
Важный господин вскинул глаза к раскрытому на втором этаже окну.
Людочка, до того момента равнодушно-благосклонно смотревшая на полную дамочку, отступила от неё на пару шагов, расширила глаза и, сжав жениха за руку, заголосила:
- Точно! Старик-то под её окнами лежит! Это она его сверху чем-то огрела! И жену его у реки - тоже она!
Вася благоразумно отдрейфовал к ближайшему дереву (кажется, это была могучая вековая липа) и, прислонившись спиной к коре, уселся на траву. Его потряхивало. Он знал, чем всё кончается, когда сестра впадала в раж и принималась грызть выбранную жертву. Сообразно давно знакомому сценарию толстушку Софи заклеймили, огорошили безапелляционным признанием вины, со всех сторон навесили ярлычки с описанием качеств самого отборного злодея, а затем дело дошло до рукоприкладства. Сопротивляющуюся Софи подхватили под руки двое мужчин - Вовчик и Владимир, с натугой поволокли в замок, втолкнули в снятый ею номер и накрепко заперли снаружи. Смотритель наблюдал за спектаклем молча и как-то безучастно.
- Так-то надёжнее, - подвёл итог кутерьме Владимир, отряхивая руки, будто вывозился в чём-то грязном.
Вася, всё представление просидевший под деревом, усиленно чесал темя и столь же усиленно гонял по черепной коробке одну единственную мысль: от предмета, выпавшего со второго этажа, люди не умирают. Вот у них однажды в классе один пацан выбросил из окна портфель. Портфель грохнулся на голову первоклашке - у девчонки даже сотрясения мозга не было, только небольшой ушиб. Нет, конечно, если кинуть стол или шкаф, может, и прибьёт. Но тогда на газоне останется след от шкафа. А его нет. Софи хоть и жирная, но совсем не при чём... Почему смотритель не остановил этот балаган? Почему он ходит молча и не вмешивается? Уж не его ли рук дело? Вызвал ли он полицию?
Мальчик вскочил на ноги. Надо упросить сестру вернуться домой. Здесь страшно: здесь отвратительные белки, жуткий бесшумный лес и непонятная возня с кладом. А ещё почему-то полицейские всё не едут.
Толстая ветвь с резными листьями и круглыми зелёными ягодами, сросшимися попарно, преградила Васе дорогу. Странно, когда он шёл к дереву, ни одна из ветвей не спускалась так низко к земле. По крайней мере, наклоняться не приходилось. Вася согнулся в три погибели, чтобы пройти под липовой ветвью, но та, как мальчик ни пригибался, всё равно жёстко проскользила по его вихрастой головушке, ободрав кожу. Вырвавшись из лап дерева, мальчик с изумлением стал осматривать липу и неожиданно заметил, что на соседнем суку кора надорвана и белая мякоть ветви окрашена бурым цветом. Тем же самым, что рана на голове старика. Вася потрогал плотный, будто каменный, сук, прошёл под ним, сделал несколько шагов вперёд, переступая через вспученные корни дерева. Потом присел над телом, борясь с приступом тошноты. Одного взгляда на острый угол кирпичика в цепочке таких же кирпичей, наполовину вкопанных в землю и огораживающих клумбу, хватило, чтобы понять картину происшествия.
Никаким убийством тут и не пахло. Всё было прозаичнее: старик быстро двигался к гостинице, шёл напрямик по газону, не заметил торчащий сук, ударился об него. Вскрикнул, хватаясь за голову, запнулся о корень липы и, полетев на землю, угодил виском о кирпич. Рана на виске, кровь на кирпиче, содранная окровавленная ветка и кровь на темени складывались в простой незатейливый пазл. Вопрос оставался один: почему старик не заметил опасный сук? И что случилось с белкой?
- Марш в свой номер! - приказала внезапно возникшая за спиной Людочка. - На мёртвых смотреть вредно.
- Почему?
- По кочану. - Сестра дёрнула его за шкирку, приподымая и подталкивая к входной лестнице.
Ей бы вполне удалось запереть братца в комнате, но планы были нарушены господином-верблюдом.
- Это чёрт знает что! - грозно провозгласил он, размашистым шагом выплывая на парковку и вскидывая к уху руку с телефоном. Рукав костюма приспустился, обнажив белое холёное запястье с золотыми часами. - Я буду жаловаться. Эту шарагу закроют через два дня, я обещаю. - А затем не терпящим возражение голосом изволил скомандовать. - Сидоров, подавай вертолёт... Да, прямо сейчас! Отель "Беличий замок". Жду.
- Вертолёт! - искренне восхитился мальчик.
- Напрасно вы так, - в волнении проговорил смотритель замка. - Напрасно. У нас смена всего-то на пять дней. У нас природа, катания, вечером баня полагается...
- Пф-ф-ф, - сказал важный человек. - Баня. Я сюда зачем приехал? Отдыхать. А не путаться в грязных делишках с полицией.
Он высокомерно отвернулся, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен, и закурил что-то изысканно-пахучее. Четверть часа спустя в небе над горизонтом, над темнеющей кромкой леса повис, а затем начал стремительно снижаться лёгкий вертолёт красно-белой расцветки. Народ, зачарованно разглядывающий порывистый танец геликоптера над парковочной площадкой, не заметил, как по крыше автобуса, сиротливо притулившегося на самом краю парковки, препотешно разгуливает белка. Вихри и ветры, производимые лопастями вертолёта, казалось, белке вовсе нипочём - она вперевалочку шаталась туда-сюда с пухленькими щёчками, за каждой из которых лежало по грецкому ореху в скорлупе - Вася сам видел, как белка, выкатив их изо рта, зачем-то поменяла орешки местами. С выпяченным животом и раздутыми щеками зверёк важно доходил до лобового стекла, фыркал и шёл к задней двери, где фокус повторялся. Прогулки по крыше машины продолжались до тех пор, пока господин верблюд не погрузился в геликоптер.
- Стойте! - закричал вдруг Владимир, патетически тыча пальцем в улетающего гостя. - Вы надули нас! Это вы убили стариков! Убили, чтобы забрать клад! А затем свалили всё на другого человека!
- Клад? - снизошёл до Владимира господин, изображая некоторое подобие улыбки. - Только нищебродам нужны клады. Вам даже в голову не приходит, что бывает нечто ценнее любых денег.
Он бросил окурок прямо к ногам своего обвинителя. Окурок приземлился на высокие ботинки Владимира, рассыпавшись в пепел.
- Слуга народа. Каста неприкасаемых. - Голос Владимира был наполнен пафосной желчью. Вася подумал, что точно таким же тоном один актёр произносил "А судьи кто?" в театре, куда ему как-то пришлось тащиться вместе с Людочкой. - Ничего! Аукнется вам! Бог - не тимошка, видит немножко!
Словно в подтверждение его слов, вертолёт, взмывший над беличьим замком и рванувший в сторону цивилизации, вдруг чихнул, кашлянул, чуть приседая над кронами деревьев. Чиха оказалось достаточно, чтобы полозья геликоптера коснулись макушки сосны и запутались в колючих ветвях. Как подбитая птица, вертолёт замолотил винтом, рассекая зелёную массу в клочья, потом накренился и врезался в землю. Взрыв пыхнул негромким хлопком, но за негромким звуком последовал мощный выброс пламени. Огненный столб взметнулся поверх деревьев и, отгорев, затих, оставив лишь струи едкого чёрного дыма.
- Ничего себе, - проговорил Вовчик, с ужасом глядя на Владимира. - Как это так?
Тот, выпучив глаза и, похоже, сам не понимая, не нашёл подобающего ситуации ответа.
Между тем белка, передразнивавшая манеры важного господина, закачалась, будто до неё, наконец-то, долетели вертолётные вихри, и под порывом невидимого ветра свалилась с крыши машины. Вася с замиранием сердца приблизился к месту её падения. Белка была мертва. Он перевёл взор на смотрителя, и тот улыбнулся ему одними кончиками губ. Мальчик отвернулся и зажмурился - видеть ухмылку, когда только что погибли люди, было невмоготу. И хотя он понимал, что к гибели вертолёта человек в шляпе уж точно не причастен, смутное чувство неслучайности череды смертей и этой гадкой улыбки не покидало его. Мальчик умом смог доказать себе, что никто ни в чём не виноват - старушка, судя по позе, напоролась на сук сама, да и невозможно постороннему типу столь виртуозно насадить сопротивляющуюся жертву на острый, но весьма подвижный обрубок ветви; старик разбился, ударившись виском о кирпич; геликоптер рухнул по вине пилота или природных обстоятельств - но интуитивное ощущение чьей-то злой воли давило и грызло душу.