И писал, но листки разлетались по комнате, теряя не только буквы, но и смысл. Ведь разве может быть смысл в тех нелепых потугах души, которые, быть может, люди поверхностные называют любовью. Нет, нет, это всё, что угодно, но только не любовь.
Разве тебя можно любить? Вот сейчас ты входишь в комнату танцующей походкой, как всегда на микрон не достигая земли, роняя, словно лепестки, дежурные фразы, уснащая их легкой улыбкой (зачем, милая, зачем ты это делаешь?). Еще немного и жилка в моем виске начинает усиленно вибрировать. Еще немного и воздух застывает и тягучей массой раздвигается твоей рукой, рукой, которую ты кладешь мне на плечо, постукивая пальчиками по внезапно воспалившемуся нерву.
Но я отворачиваюсь, беру дырокол и пробиваю дырочки в письме, которое я тебе написал, и веселыми конфетти рассыпаются слова на буквы и смысл их уже невозможно уловить...
Тишина
"Я хотел только тишины.
Но не той звенящей тишины, что возникает после не к месту сказанного слова и не той тишины снежных сугробов, в которых замирает мир, а мягкой, обволакивающей тишины твоего теплого тела, аромата твоих каштановых волос и бездонной пропасти зеленых глаз".
Записка. Опять. Эти листки с завидным постоянством отвлекают мое внимание. А ведь как приятно наблюдать за игрой пыли в луче солнечного света. Слушать мерный ход настенных часов. И вот - эта записка, которая будет здесь лежать, покрываясь пылью, и которую они не будут замечать с упорством обиженного ребенка.
Забираюсь вниз, в прохладные камешки, взбиваю хвостом фонтанчиком песок и наблюдаю, как вода окутывает меня струящимися оболочками солнечных бликов. Светло-зеленые розетки листьев гигрофилы ажурными террасами взмывают вверх, унося с собой сотни пузырьков с воздухом.
И было бы сегодня хорошо, если бы не эта записка!
Хотя, постойте...
Вот приоткрылась дверь и тихой тенью в комнату проскользнула она, равнодушно скользнув взглядом по белому листку бумаги, подошла к моему аквариуму. О, только не это! Сейчас начнет стучать остро отточенным ноготком и делать разные лица, ужас! Как я только их терплю! Но, что это? Она поднимает листок, читает, хмурится, достает из кармана зажигалку. Листок вспыхивает ярким пламенем и опадает золой.
Кончено. Скоро, очень скоро мы останемся с ним вдвоем. Будут долгие осенние вечера, стук дождя, зябкая сырость одиночества, и будут его глаза, только его глаза, наблюдающие за моими пируэтами и кульбитами. И пусть в них снова отразится холодный блеск металла, но он не будет писать записок и разбрасывать их по дому. По дому, наполненному тишиной.
Голос в ночи
Ты же знаешь, что я люблю путешествовать. И мне всё равно, куда ехать. Лишь бы ехать. Смотреть на новые места, прельщаться видами и впечатлениями. И завистливой душой тут же подумать: вот, остаться бы здесь, как же хорошо. Но ведь знаю, что не останусь, а и если останусь, то ничего не поменяется во мне, не станут мне близки ни эти места, ни эти люди. И мысль еще не возникла, а я раздаю нажитое, перебираю, да что там - всё забирайте, налегке то как хорошо в путь отправиться. Гложет, гложет тоска ли? Нет - где-то вдали ожидаемое чудо ли? Зовет тихим голосом, только кровь откликается, тянет вперед, дальше. И уже не бегу от прошлого. От чего убегать - нет ничего, всё прахом присыпано. А манит маячок неведомый светом таинственным. Откуда он? Из каких веков? Чьей рукой зажжен? Но не услышишь ответа. Да и нужен ли ответ? Сердце молчит, оно ждет. Ждет ветра в лицо и пламенеющего заката на утесе, где мы когда-то сидели - спина к спине, и чайки не рыдали в тот раз, а бросались в пену морскую и радостно взлетали ввысь, туда, к первой звезде. Нашей звезде...
Утренние сны
***
-А сейчас мы будем пить чай.
Только не это! Что за привычка портить утро шумным проявлением радости.
Как всё-таки она не похожа на нее - мою единственную любовь, мягко-ленивую, медлительно-грациозную, молчанием благословляющую на мысль и медитацию, впадающую в забытье от малейшего прикосновения действительности. Где ты, радость моя? Как бы я хотел попасть в тот осенний день, когда...
***
Опять этот посторонний взгляд, опять думает об этой... Кто она? Как бы узнать? Проводя уборку, просмотрела все его бумаги, фотографии, книги, все потайные уголки, но ничего не нашла, только батистовый платочек с наброском портрета. Да эти записки. Как он измучил меня этими записками! Хоть бы прятал их, но нет - как нарочно оставляет их на видных местах. Помню первый раз, как я нашла одну из них. Обрадовалась, идиотка! Теперь даже стыдно вспоминать, ведь я подумала, что они для меня. Столько любви и нежности, непреодолимой грусти... Но очень скоро я поняла, что записки предназначались не мне. Как, спросите вы? Да, очень просто - я каштановых волос у платиновых блондинок не бывает, а значит не я тишина и любовь его сердца...
Лунные сны
Они наивно предполагают, что по ночам я сплю. Хотя, не буду лукавить, во многом они правы. Но бывают ночи, когда уснуть я даже не пытаюсь, ночи, наполненные лунными танцами. Вы видели, как танцует луна? Как играет она с облаками, закутываясь в них как в палантин из драгоценного меха и сама, словно бриллиант, украшает их отраженным светом солнца.
В такие ночи вода набирается силой и, кажется, начинает светиться каким-то первобытным, древним, изначальным светом. Из таких вод обычно и выходят на сушу прекрасные русалки и поют зачарованные песни, и нет такой силы, чтобы противостоять их зову.
Ах, какая досада, что я просто рыба, а не русалка!
В одну из таких ночей я вдруг увидела ее. Никогда еще по ночам она не бродила по дому, а тут - вы поглядите! Стоит у окна и застит мне весь обзор!
И вдруг - как ощущение, легким ознобом по спине: что-то уже начинается, что-то уже происходит.
И лунный свет, смешиваясь в ее слезами, словно живая вода, смывает с нее всё ненужное, чужое. Накопленные за годы доспехи лжи падают под ноги и растворяются в ночи. Что-то печальное засветилось в ее глазах отблесками, нет, не надежды, а тайного знания, того знания, что невозможно выразить словами, глубинного знания расплавленной лавы древних вулканов, пенного прибоя океана, веселящей сердце первой весенней грозы.
Преображение было настолько неожиданным и нереальным, что даже у меня закружилась голова.
Да, именно в эту ночь я увидела ее его глазами и поняла все эти оброненные записки, да и сама уже была готова написать что-нибудь для нее...
Осенние сны
***
Тот осенний день радовал сердце солнцем, запутавшимся в золоте кленов, легкими паутинками, веселыми стайками воробьев, бодрящей свежестью воздуха.
Это был самый незабываемый день. Сквозь вершины пахнущих смолой высоких сосен падал рассеянный солнечный свет, рассыпая золото пылинок на усеянную хвоей дорожку по которой шла она, укутанная в бежево-песочный кашемировый палантин, отстранено-неприступная. И, хотя шла она одна, образ Командора, грозной поступью входящего в мою жизнь, явственно проступил в ярком багрянце осени...