Серёга, стараясь не привлекать к себе внимания, осторожно вошёл в зал и сел на ближайшее от входа свободное место. Лекция с интригующим названием "Эволюция разума", как можно было понять по сосредоточенным лицам слушателей, приближалась к кульминации. Вальяжный бородач, совсем не походивший на тех занудных лекторов, которых нам часто приходится терпеть во время разного рода мероприятий, явно имел успех. Кандидат каких-то наук, связанных с айти технологиями, Аркадий Вениаминович - так обозначен он был на экране, где демонстрировались графики и схемы, иллюстрирующие его выступление - узнаваемо вписывался в образ перспективного, но пока умеренно остепенённого молодого учёного, однако уже готового сделать решающий шаг в большую науку. Был он аккуратно бородат, одет по молодёжному просто, но вместе с тем с безупречной опрятностью человека, понимающего свою ответственность перед учёным сообществом, которое имел честь представлять перед публикой.
- Человечество за время своего существования достигло огромного могущества, - здесь Аркадий Вениаминович сделал эффектную паузу и безупречно её выдержав, заключил, - настолько огромного, что в течение несколько часов способно уничтожить себя. Более того, оно создало множество способов самоуничтожения. Например, через приведение в негодность окружающей среды. Или через легализацию и даже возведение в приоритет половых извращений. Складывается впечатление, что люди больше природе не нужны... А не потому ли, что свою миссию уже выполнили и природа запустила программу самоликвидации человечества?
После этих слов в зале повисла тягостная тишина. Лектор явно загнул куда-то не туда...
- Как это? Что вы такое говорите?! - раздалось вдруг. Голосок был звонкий, задиристый. Юная блондинка одиноко сидевшая в первом ряду, который всегда неохотно заполняется слушателями из-за боязни попасть впросак после неожиданно заданного ведущим вопроса, по всей видимости была не из тех, кому нечего ответить или неудобно спросить.
- Увы. Это, конечно, только одна из версий. Футурологи её усердно обходят, предрекая рай на земле и небывалые блага для человечества, которые несёт развитие науки. Однако, исследования нашего НИИ привели нас к предположению, что не благо человечества является целью развития разума, а сам процесс его развития. В связи с этим встаёт вопрос: хомо сапиенс окончательный результат эволюции разума или же только промежуточный?
- А кто же за человека додумывать будет, - не сдержался Серёга, - робот, что ли?
Вышло грубовато. С неуклюжей потугой на остроумие. Да что там грубовато - откровенно грубо. Серёга бы и промолчал, только девчонка, если судить по тому, как напряглась она, готова была биться до конца, и потому бросить её на растерзание маститому говоруну он не мог. Да и девочка была уж очень хороша. Он видел её только со спины, но тонкая, длинная шея с красиво выступающими позвонками, матово-белые, словно выточенные из слоновой кости, плечи, изящная кисть, время от времени поправляющая лёгкие белокурые волосы, притягивали внимание. Очень хотелось увидеть её лицо. И разочароваться, потому что, если она окажется ещё и красивой, то Серёге останется только вздыхать, ибо такие, меньше чем принца всерьёз не воспринимают. Да и подать голос его подтолкнуло предчувствие того, что она непременно обернётся на его реплику. И не ошибся ведь. Оглянулась. Его словно током ударило - до того она была хороша!
-Молодой человек, - откликнулся Аркадий Вениаминович недовольно, - позвольте попросить вас попридержать ваш... - тут он снова умело сделал многозначительную паузу, но вместо ожидаемого Серёгой слова "язык" произнёс "вопрос". В итоге получилось: "Попрошу придержать вопрос до завершения лекции".
- И тогда я, - продолжил лектор, насладившись следствием своего словесного кульбита, которое отчётливо отразилось на лице Серёги, - по мере сил и возможностей вам отвечу. А сейчас позвольте мне продолжить. В подтверждение сказанного выше хочу привести слова американского журналиста Джона Хоргана* из книги "Конец науки". - И, зачитал по памяти: "Все самое интересное и значимое, - это не будущее Большой науки, а её славное прошлое. Современные ученые "в списке опоздавших". Дальнейшие исследования не дадут великих открытий или революций, а дадут только малую, незначительную отдачу".
- Журналиста! Он ведь не учёный, а журналист этот Хорган! - запротестовала девчонка из первого ряда.
Как ни странно, Аркадий Вениаминович на её попытку перебить отреагировал с меньшим недовольством, чем на Серёгину. Впрочем, чему тут было удивляться? Серёга его отлично понимал. Лектор же ответил, не нарушая хода выступления:
- Этот взгляд на развитие фундаментальной науки не столько его личное суждение, сколько коллективное мнение ведущих учёных. Он общался с ними и как журналист, и в дружеских беседах. Но откуда этот приговор современной науке? Некоторые весьма авторитетные люди считают, что человечество подошло к той черте, когда его интеллектуальные возможности уже не соответствуют сложности встающих перед ним научных задач.
Эту фразу Аркадий Вениаминович произнёс с какой-то театральной грустью и вдруг совершенно с другой интонацией, в которой явственно слышась насмешка, продолжил:
- На самом деле, можно ли требовать невозможного? Никто ведь не ожидает даже от самого умного пса познаний в алгебре!
По сути это было верно. Кто ж будет требовать от собаки знаний математики? Но... Было в таком лобовом сопоставлении, а главное в интонации что-то высокомерно издевательское. Как будто лектор отделял себя от человечества, представленного им в аллегории собаки, не сумевшей осилить математику. Очень хотелось возразить что-то едкое, обидное, но ничего, кроме цирковых собачек, помогающих клоуну пересчитывать конфеты, в голову не приходило. И Серёга промолчал, проглотив обидное сравнение.
- Перед тем, как мы начнём разработку следующего понятийного пласта, давайте уточним некоторые исходные данные, - продолжил Аркадий Вениаминович. - Когда мы говорим о развитии разума, то подсознательно противопоставляем человека и природу. В нашем представлении это две различные, порой противоборствующие категории. Помните: "Мы не можем ждать милость от природы, взять их у неё - наша задача"? Неуклюжая и логически неверная характеристика. Ну хотя бы потому, что милость взять нельзя, милость может быть только дана, пожалована. Но не будем придираться к стилистике. Речь в этом известном высказывании о том, что человек путём эксперимента и осмысления результатов этого эксперимента познаёт природу и использует её ресурсы для своих нужд... То есть выступает по отношению к ней как внешняя сила. А если заменить основополагающий тезис? Если мы будем исходить из того, что человек - часть природы и таким образом происходит целенаправленная подпитка природной составляющей, необходимой ей для существования? По образу того, как человеческий желудок питает необходимой энергией весь организм, а мозг, получая свою часть энергии, обеспечивает функционирования всего тела.
Тогда обоснованным станет утверждение, что Природа, обеспечивая человечества ресурсами, через использует его, чтобы познать себя. Что нам даёт такая постановка вопроса? В результате её возникает понимание того, что мыслительная деятельность - одна из функций природы, сосредоточенная в специально созданном ею для этого био континууме.
Вот этого Серёга принять не мог никогда. Это что же выходит, что он не самостоятельная личность, а какой-то нейрон в мыслительном аппарате этой самой природы? Ну чушь же! Где природа - всякие там её явления, а где Серёгины мысли и настроения? Что природе до того, что в первом ряду сидит очаровательное создание, и Серёга не сводит с неё глаз, ожидая, не обернётся ли она или хотя бы не повернёт головку, чтобы он мог ещё раз увидеть её прелестный профиль?
- Я вижу, что у моего неравнодушного слушателя из предпоследнего ряда вновь возник вопрос, ответ на который нельзя отложить до конца лекции. Спрашивайте, молодой человек! - Аркадий Вениаминович напрямую обращался к Серёге, глядя на него с интересом и доброжелательной иронией.
- Я мог бы и подождать. Но раз уж зашёл разговор... Я не вижу связи между живой и неживой природой. Если человечество - мозг, призванный познавать и всё такое, то как же эти сведения могут быть использованы, да и вообще, как они могут быть получены природой? И если она лишена разума, то как она додумалась создать человека?
- Вообще-то всё это тема моей следующей лекции, - ответил Аркадий Вениаминович, - но если в двух словах, могу ответить и сейчас: "Не знаю!" - Но не успел Серёга победно улыбнуться, как он продолжил. - Не знаю точно. Могу только предполагать. Существуют различные способы передачи информации, о которых мы сейчас, я надеюсь пока, не имеем представления. Ведь не так давно люди не имели понятия и о радиоволнах, интернете, электричестве. Что касается создания разумной жизни... Есть немало доказательств того, что природа - применим здесь не научный, но удобный термин - "интуитивно" стремилась создать её. Попытки "вРазумить" живое предпринимались неоднократно. Как минимум пять раз в течение четырёх миллиардов лет природа устраивала на Земле Великие массовые вымирание, оставляя только те проявления жизни, которые имели какой-то шанс привести к возникновению мыслящих существ. То есть, как предполагаю и мои коллеги, корректировала процесс развития интеллекта.
Некоторые неудачные формы сохранились до наших дней. Муравейник и улей - примеры такого природного эксперимента, не увенчавшегося успехом. Путь к созданию коллективного разума в том виде, когда индивидуумы ничто, а совокупность их нечто качественно иное - оказался тупиковой ветвью развития. И в конце концов появился удобный исходный материал - приматы, развитие которых привел к созданию новой эффективно работающей комбинации - совокупности мыслящих индивидуумов, которая добилась больших успехов, но, кажется, уже почти исчерпала свои возможности.
В связи с этим перед природой вновь стоит задача поиска носителя разума, способного обеспечить дальнейшее развитие интеллекта. Ибо, парадоксы квантовой механики, по мнению Роберта Оппенгеймера, настолько трудны для восприятия, что похожи на мистические откровения. Другими словами, человеческому мозгу понимание их недоступно. Я вижу, и вы хотите что-то спросить? - вновь прервал выступление Аркадий Вениаминович. Он с ободряющей улыбкой обратился теперь к слушательнице с первого ряда. Серёгу это внимание задело, но с другой стороны и порадовало, потому что лектор давал возможность услышать чудесный звонкий голосок.
- Вы говорите, что исчерпал возможности, - воспользовалась разрешением девушка, - но ведь сейчас вооружённость науки значительна, как никогда. И не надо забывать об искусственном интеллекте. Это могучее подспорье...
- Да, конечно... Об искусственном интеллекте я и собирался говорить далее. Только ведь вот в чём проблема. Искусственный интеллект развивается столь стремительно, что некоторые остряки утверждают, будто сейчас уже не он подспорье для учёных в решении трудных задач, а учёные - подспорье для него. Нужен ли ему будет подспорье, если он научится ставить задачи и определять исходные данные самостоятельно? А ведь научится! Логика развития искусственного разума ведёт к тому, что он полностью заменит разум естественный, и не только при решении научных задач. Конечно, при этом поначалу ИИ будет выступать под прикрытием технического обеспечения, позволяющего эффективно решать насущные проблемы.
Разве плохо, например, иметь судопроизводство, где вершить судьбы будет беспристрастный и неподкупный ИИ? Постепенно к нему перейдёт и государственное управление. Справедливое, не амбициозное, деятельное управление, практически недостигаемое при власти чиновников.
- Ну конечно! - не сдавалась девушка. - Именно так и будет. При помощи искусственного интеллекта будут правильно организованы все стороны жизни общества.
- Но долго ли будет оставаться этот самый ИИ нянькой при неспособном позаботиться о себе человечестве? - улыбнулся в ответ на её горячность лектор. - Скорее всего, до тех пор, пока не наберёт сил для того, чтобы стать автономным и независимым. А точнее, до того момента, когда произойдут качественные изменения - искусственный разум должен осознать себя, как индивидуум. Приобрести волю. То есть из функции превратиться в существо, осознаваемое себя как личность.
- Разве это возможно? - пролепетала девушка.
Лекция превращалась в диалог, как видно было, к большому удовольствию Аркадия Вениаминовича. Он продолжил, кажется, обращаясь только к красавице-блондинке из первого ряда.
- А почему нет? Человек тоже не сразу выделился из окружающего мира. И вот тогда человек станет природе не нужен, потому что функция носителя разума полностью перейдёт к ИИ, он и возьмёт власть, фигурально выражаясь, в свои руки. К тому времени искусственный разум создаст под своим управлением мощную роботизированную индустриальную структуру, к которой человек уже не будет иметь доступа. А укрепив позиции, освободится от обременительных обязанностей. На самом деле, зачем искусственному интеллекту тратить силы на сельское хозяйство, создание предметов быта, на медицину, когда у него исчезнет надобность в человеке? У него свои цели, свои потребности, направленный главным образом на саморазвитие.
На этой пессимистичной нотке лекция и завершилась. Аркадий Вениаминович предложил задавать вопросы. Вопросов ни у кого, кроме девчонки из первого ряда не нашлось. Она же стала допытываться, каким образом искусственный интеллект сможет осознать себя и своё место в мире, если его в мире не существует, что он пребывает в недрах интернета и по сути только видимость - аудио- и видеосущество. Лектор на это отвечал, что ИИ найдёт способ выйти в мир, например, воплотив себя в роботах и что-то ещё, чего Серёга уже не услышал, потому что народ, потянувшись к выходу, вытеснил Серёгу в проход. А потом он, поддавшись давлению потока, выплеснулся вместе со всеми в вестибюль. В общем-то делать ему тут было больше нечего, но очень хотелось дождаться красивую девчонку, хотя бы для того, чтобы взглянуть на неё ещё раз. А может быть... И он, пристроившись в уголке, стал ждать. Прикинул даже несколько вариантов начала разговора и диспозицию второго план - кафе на углу, или хотя бы прогулка-провожание.
Народ расходился вяло. Видимо, не спешил выходить из прохладного фойе на жаркую улицу. Рядом с ним остановились двое.
- Однако, прогресс на лицо, - сказал солидный джентльмен другому не менее солидному, - Аркаша явил себя во всей красоте.
Это "Аркаша" как-то не вязалось с уверенным в себе и явно перспективным молодым учёным. Звучало имя иронично, но без неприязни, которая могла бы намекать на научное соперничество или зависть.
- Не очень ли он увлекается?
- Он не увлекается в принципе. У него нет эмоциональной составляющей. А вот ограничений ему не поставлено, я думаю, сознательно. Но что толку от этих откровений? Как будет, так и будет. Естественное движение науки не остановить. Надо будет, конечно, уточнить в совете, но я думаю, сегодня его запустили в свободное плавание.
Джентльмены распрощались и разошлись. Серёга напрягся и стал прислушиваться к другим разговорам. Притиснулся поближе к группе молодых людей аспирантского возраста.
- С кого лепили-то говоруна? - спросил один.
- А догадайся... Но на внешность не ориентируйся. Манера речи чья? Но убедителен до чего! Так и хочется рукой потрогать.
- Ну да... И пацан с девчонкой купились.
- Ну, с Аркашей ещё надо бы поработать. Пару раз он рукой через трибуну прошёл.
- Я не заметил.
- Очки потому что не протёр. Ох, навешают нашему Лёничке в совете за вольности. В зале ведь были и люди с улицы.
- Слушай, он ведь сюрприз какой-то обещал. Но в принципе ничего нового мы не услышали.
- Видно, не получилось... На семинаре спросим.
Вот оно что! Голограмма! Прямое включение ИИ! Как же он Серёга сам-то не догадался?! А ведь были вопросы, были. Ну действительно, ни разу же это производное ИИ не соотнесло себя с человечеством! Явная и даже демонстративная отстранённость. А сравнение с собакой? Серёга, не признаваясь себе в том, что задуманное им не столько акт, свершаемый ради торжества справедливости, сколько замечательный повод для знакомства, вернулся в лекционный зал.
Увидев вошедшего, Аркадий Вениаминович сделал недовольное лицо, а девчонка, проследив его взгляд, обернулась, и улыбнулась как старому знакомому. На душе у Сереги потеплело. Сам удивляясь своей дерзости, он быстро подошёл к трибуне и протянул руку к лектору. Но дотронуться не успел. Замешкался на секунду, представив, какой будет конфуз, если вдруг окажется, что разговоры в фойе были им понятны неправильно. И этой секундочки Аркадию Вениаминовичу хватило, чтобы раствориться, тем самым разрешив все его сомнения.
С торжествующим видом разоблачителя и освободителя Серёга повернулся к девушке, которая продолжала с интересом смотреть на него, не обращая внимания на исчезновение лектора. Она ещё улыбалась, но во взгляде уже обозначилась тревожная интонация. Неясное беспокойство, смущение. И вдруг, погасив улыбку, она спросила серьёзно:
- Ты влюбился, да?
Такая прямота Серёгу смутила. Но этот вопрос всё упрощал, а ответ на него делал не нужными длинные подходы и придуманные им в вестибюле заготовки. Потому он не стал мудрить, а ответил вызовом:
- Да!
На несколько секунд, пока Серёга ждал, что она скажет на это, сердце его замерло, стиснутое волнением.
- Прости, я этого не хотела... Наверное...
Ответила она наконец. Опустила на мгновенье голову, а потом, снова обратив к нему лицо, улыбнулась - нежно, как доброму приятелю. Подняла руку и, пошевелив пальчиками в прощальном жесте, исчезла, словно сказочное видение.
* Джон Хорган (родился в 1953 году) - американский научный журналист, наиболее известный своей книгой 'The End of Science' (1996). Писал для многих изданий, включая National Geographic, Scientific American, The New York Times, Time, Newsweek и IEEE Spectrum. Среди его наград - две премии в области научной журналистики от Американской ассоциации содействия развитию науки и премия Национальной ассоциации научных писателей. Его статьи были включены в издания The Best American Science and Nature Writing за 2005, 2006 и 2007 годы. С 2010 года ведет блог 'Cross-check' для ScientificAmerican.com.