То, чего так опасалась Епанчина - не случилось. Каким-то непостижимым образом скандал обошел девушку стороной.
Придя с покаянной головой к директрисе, Вера получила в наказание укоряющий взгляд Варвары, да еще Елена Игнатьевна погрозила пальцем, мол, попробуй только еще раз...
Оставалось только благодарить небеса за чудесное избавление от позора. Пускай не как человек эпохи правления царя, но как историк Вера знала, что значило для девушки потерять честь, а для уважаемого человека - потерять репутацию.
К первому дню преподавания новая учительница готовилась особенно тщательно, благо комната, в которую так и не подселили никого, оставалась в полном ее распоряжении. Было время и для расслабляющей медитации, и для прически, и для макияжа, и для одевания. В классную комнату Вера решила зайти вместе со звонком.
Ученицы второго класса выглядели почти так же, какой помнила Вера свою мать на черно-белых фотографиях: одинаковые темные платья с кружевными воротничками, передники, чтобы не испачкать одежду чернилами, косички, заплетенные подругами с выбивающимися непослушными локонами, и удивленные глаза.
Слава Богу, что именно удивление читалось на лицах подопечных. Увидеть страх было бы куда хуже.
Традиционно поприветствовав учителя и получив разрешение присаживаться, девочки заняли свои места и затихли. Улыбаясь уголком губ, Вера окинула взглядом аудиторию. Задержала внимание на каждой девочке на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы ученицы почувствовали свою значимость.
- Кто у нас старшая класса? - спросила Вера, хитро прищурив глаза.
На зов из-за парты вышла хрупкая курносая девчушка: кудрявые волосы были покрыты сеткой, но все равно выбивались из-под нее - уж слишком короткими были, платье застиранное и латанное, немного великовато, видно, от старшей сестры перешло.
- Отлично! - констатировала Епанчина и поставила на рабочий стол разрисованную узконосую крынку, одолженную у работников кухни и запечатанную обычной смолой. - Вот это нам передал один очень важный человек. С просьбой.
Вера понизила интонацию, перейдя на заговорщицкий тон, и многозначительно оглядела аудиторию.
- Этим летом я встретилась с археологом - мистером Дэвидом Кингом. Он как раз возвращался со своей супругой с места раскопок. Он так увлеченно рассказывал про находки, что не заметил, как к нашей компании пристроились субъекты подозрительной наружности. А когда мы очнулись - было уже поздно. Нас окружили.
Девчушки раскрыли рты, хватая каждое слово на лету. Еще никогда в жизни их учебный день не начинался так интересно.
- Эти субъекты, угрожая нам ножами, потребовали отдать то, что им не принадлежит. - И Вера кивком головы обозначила предмет, стоящий на столе. - Но мистер Кинг был не из робкого десятка. Он ввязался в драку! А я схватила кувшин и побежала так быстро, как никогда раньше не бегала.
Напряжение в аудитории все росло. Гимназистки затаили дыхание.
- Драка продолжалась, а я все бежала и бежала. Я слышала крики - бандиты послали за мной погоню! А потом я забежала в тупик! - кто-то ахнул, послышался скрежет ножек стула, шепотки. - И я не знала, что делать. Я стояла у стены, прижимала к груди кувшин, и слышала, как приближаются шаги. И вдруг... кто-то подергал меня за рукав. Я посмотрела вниз и обнаружила мальчишку. Вот такого же, как вы - маленького и симпатичного. И он потянул меня за собой. В стене открылась маленькая дверца и мы нырнули в нее. Это была какая-то ниша, прохода дальше не было. И мы замерли, затаились, как мышки.
Было хорошо видно, как ученицы переживают - они непроизвольно втянули головы в плечи и сжали руки в кулачки.
- Мы слышали, как прибежали бандиты, искали меня, но не нашли, и убрались прочь, - аудитория облегченно выдохнула. - А потом я вышла, и мой спаситель довел меня до дома. А утром я нашла записку на столе. Мистер Кинг должен был срочно уезжать. И он просил спрятать древнюю посудину. А я подумала, где лучше всего спрятать то, что будут искать?
Глянув вопросительно на учениц, Вера кивнула головой, подначивая искать ответ. Девчушки стали переглядываться, боялись высказать предположения...
- Прятать надо на самом видном месте, - подсказала Вера, - поэтому мы поставим наше сокровище рядом с такими же!
Первой сообразила староста - недаром ее назначили на ответственный пост. Девочка схватила псевдо-амфору, и отнесла в конец аудитории, поставила на полку рядом с похожими посудинами.
Ученицы загалдели: столько всего интересного произошло с новой учительницей. И наверняка, у нее есть еще много чего интересного рассказать.
- Меня зовут Вера Николаевна, - представилась Епанчина, когда волнения улеглись, - и мы будем с вами изучать историю Древнего мира.
На последних словах Вера снова понизила голос и сверкнула глазами, повергнув слушательниц в новое состояние экстаза.
Одновременно с этим в воздух взметнулась тонкая ручка старшей класса.
- Вера Николаевна, - девочка встала и с позволения учителя задала вопрос, - а что внутри сосуда?
- Ну, как же? - удивилась Епанчина. - В таких емкостях обычно хранят самое ценное - сердце фараона!
Нарочито невинная интонация, которая, по сути, должна была сыграть роль успокоительного, произвела впечатляющий эффект - класс взорвался возгласами.
И пока молодые барышни делились друг с другом только что полученной информацией, Вера внимательно рассматривала старосту класса: та прищурила глаза, еще раз повернулась к кувшину, и сделав собственные выводы, села на место.
Интересно, думала Вера, столько времени пройдет прежде, чем кто-то из девочек задаст следующий вопрос: почему египетская посудина разукрашено довольно знакомыми росписями?
Следующее занятие у новой учительницы было по расписанию через урок - окно по-простому. Вера знала, с девочками постарше будет труднее. Это вам не соплячки, готовые верить первому встречному. Этих интересной историей не купишь. Придется искать подход к каждой отдельно, потому как перепады настроение и играющие гормоны - это... это... Вера даже не могла найти объяснение. Научное не подходило в силу собственной сухости, а по-человечески...
В открытую дверь постучали.
- Варвара Николаевна, здравствуйте, - Вера встала со стула, приветствуя заместителя директора гимназии, по пути подумала, как хорошо, что родители так неразборчивы в именах: называй кого хочешь Николаевичем - и не ошибешься.
- А что это у вас двери нараспашку? - вместо приветствия, произнесла Варвара, застряв на пороге.
Вера нахмурила брови, пытаясь понять, где допустила ошибку.
- Это же перерыв и вы должны проводить его в тишине, - продолжала напутствовать Варвара. - Чтобы ничто не отвлекало готовиться к следующему занятию.
- А меня не отвлекает...
- Так должно быть! - рыкнула замдиректора и, не выслушав оправданий, вышла вон.
- Вот и прокол, - пробормотала Вера, вжимая голову в плечи, когда дверь с грохотом захлопнулась.
А затем нутро заполнило возмущение, да настолько сильное, что Епанчина широким чеканным шагом подошла к двери, распахнула створку и еще стулом подперла.
- Новая методика, - отчитывалась генеральская дочь перед невидимым контролером, - учитель должен вливаться не только в процесс учебы, но и сближаться в минуты перерывов. Разрешается даже играть в динамические игры во дворе, либо позволять гимназистам находиться в классе и в перерывах между занятиями.
А с третьим классом, действительно было труднее. Это вам не общеобразовательная система образца "нерушимого". Тут в первый класс не шли исключительно в семь лет - разброс был куда более ощутимый.
Заходя в аудиторию, девушки постарше окидывали оценивающим взглядом новую преподавательницу, и занимали последние ряды, чтобы с началом урока абсолютно не скрываясь, листать вестник моды.
Те, что были явно помладше возрастом, старались не отставать от более взрослых одноклассниц, и с еще большим усердием старались не обращать внимания на учителя.
Вера встала из-за стола, привлекая к себе внимание, подняла и вновь опустила книгу. А затем громко и не менее демонстративно захлопнула ее. На какой-то миг хлопок заставил замолчать студенток. Этим моментом и воспользовалась Вера.
Выйдя из-за учительского стола и спустившись с кафедры, Епанчина стала медленно приближаться к окну. И даже начала говорить, но явно обращаясь не к аудитории.
- Падение Римской империи началось с обычного отказа одному из воинов в повышении. Аларик, так звали командира гарнизона, который защищал северные римские границы, превосходно зная стратегию и тактику римских полководцев, собрал свою армию и двинулся на столицу мира.
Дойдя до подоконника, Вера провела по нему рукой, отмечая, как тихо стало в классной комнате, и запрыгнула на окно, усевшись лицом к ученицам и, упершись спиной в откос.
- Слишком высоки были римские стены, слишком прочны, - продолжала Вера, глядя на стену позади студенток, - и Аларик решил взять город измором. Он перехватывал все поставки зерна, он не пускал обозы и ждал, когда жители города сами откроют ему ворота. Так продолжалось два года.
Преподавательница сделала паузу, перевела безразличный взгляд на шепчущихся на последних рядах модниц, и снова продолжила рассказ:
- Измотанные голодом римляне стали убивать и есть своих же соседей, - кульминация пришлась по вкусу гимназисткам, они заерзали на стульях, отложили журналы, - и продолжали устраивать бои гладиаторов!
Дальше все пошло, как по маслу. Необычное положение учителя, передвижения Веры по классу, рассказ совсем не по учебнику и обещание на следующем уроке обязательно рассмотреть историю римского платья, пускай не покорили третьеклассниц, но привлекли внимание.
Епанчина была довольна.
А вот консервативная и строгая Варвара все шпионила. Проходя мимо открытых дверей в перерывах между уроками, ненароком задевала створку, отрезая Веру от шума коридора. Затем, когда появился стул, стала аккуратно его двигать, и снова закрывать проход.
Но в один из дней все же поплатилась. Вера, понимая, что словами делу не поможешь, а идти против завуча - неблагодарное и совсем неблагородное дело, попросила местного столяра выточить деревянный треугольник, который вставила в дверную щель. И в один из дней, когда конструкция заняла свое место, а стул предусмотрительно убран, Варвара - серый кардинал гимназии - в очередной раз патрулировала коридор. Проходя мимо исторического кабинета, заложив руки за спину, и не обнаружив привычно торчавшего у входа стула, радостно пнула дверь ногой. Створка проворно отлетела от Варвары, и еще проворнее поспешила назад. Прямо навстречу распахнувшимся от удивления глазам и выскочившим на высокий лоб бровям. Руки, естественно завуч выставить не успела.
- И-и-и, - донеслось из коридора, и Вера поспешила на зов.
Варвара сидела на полу, раскинув ноги в стороны и держась на расквашенный нос. Вокруг очень быстро собрались любопытствующие, кто-то протягивал платок, но завуч все никак не могла оторвать руки от лица и продолжала тоненько пищать.
- Варвара Николаевна, как же вы так неаккуратно, - хлопотала вокруг завуча Епанчина, отправила девочек за водой и платками, других - за доктором. - А я тут двери закрепила, а то сквозняк, знаете ли, постоянно норовил закрыть их. Ай, как же нехорошо! Лед бы вам приложить. Есть на кухне лед?
Кто за что боролся, на то и напоролся - гласит народная мудрость. Своевольный "сквозняк" больше не трогал двери исторического кабинета.
Дни текли за днями. Про новенькую судачили, смотрели криво на совместные с институтками уроки танцев, приписывали роман с учителем хореографии, завидовали тому интересу, что проявляли ученицы к урокам истории.
Однажды Епанчину вызвали на ковер. Елена Игнатьевна хотела узнать, отчего во время уроков ученицы позволяют себе шуметь, и почему при таком непорядке, успеваемость учениц Веры Николаевны неуклонно ползет вверх.
- Они ведь дети, - стала оправдываться учительница истории, - им трудно сидеть на одном месте пятнадцать минут. Я уж не говорю про академический час. Их надо отвлекать от основной темы, тогда, поддерживая процесс обучения ассоциациями, материал будет усваиваться лучше.
- А вот эти ваши... - директриса замялась, - "пальчики"... Это что?
Вера нахмурила брови, пытаясь понять, о чем речь.
- Мы писали, мы писали, наши пальчики устали? - предположила учительница и получила утвердительный кивок головой. - А это расслабление внимания. Небольшой перерыв, чтобы проветрить мозги.
Теперь настала очередь директрисе хмурить брови. Вера тут же стушевалась.
- Мне кажется, что это лишнее, - Елена Игнатьевна сжала губы.
Генеральской дочери стало обидно: так старалась она не ради успеваемости, не ради себя, а ради детей. Так и учиться веселее, и желание учиться вообще не пропадает. И Вера пошла ва-банк:
- Это новые методики. Нам преподавали их на курсах. И они работают. Да вы и сами видели результат.
Вера гордо вскинула подбородок, а директриса нехотя кивнула. На этом аудиенция была закончена. Назревающая буря улеглась, но лишь для того, чтобы уже через неделю разбушеваться с новой силой.
В директорский кабинет Вера шла, весело болтая с Эдуардом Артуровичем. Учитель танцев не шел - летел, поэтому в довольно тихое помещение преподаватели зашли просто-таки торжественно.
- Очень хорошо, - директриса гимназии встала из-за стола, - теперь все в сборе.
Стушевавшись под десятком взглядов, Епанчина присела на краешек стула, так же, как сидели и остальные дамы в комнате.
А дальше началось неимоверное. Корившая неделю назад Епанчину за новые методы Елена Игнатьевна, сегодня ставила в пример новенькую. Более того, заставила провести образовательный инструктаж для старых учителей.
Но совсем плохо стало, когда заведующая процессом обучения сообщила, что в Бестужевские курсы, на которых и училась Вера, был отправлен запрос на предоставление материалов для изучения новых методик.
Епанчина спала с лица. Стоит ли объяснять, чем грозило разоблачение? А ведь никаких обучающих новой методике материалов в природе не существовало.
Помощь пришла совсем с неожиданной стороны. Маргарита Блажкова, невзлюбившая Веру с первых дней знакомства, в очередной раз презрительно и хитро взглянула на Епанчину, и посоветовала:
- Так, а зачем ждать материалов? Пускай Вера Николаевна сама их и напишет - небольшую методичку, а папа ее напечатает в том количестве, которое нужно будет для нашей гимназии и для остальных учебных заведений.
Знала бы Маргарита, что своим желанием выслужиться перед директрисой, спасает репутацию новой учительницы, ни за что бы не произнесла эти слова.
После непродолжительного мастер-класса с рассказом элементарных "разминок для проветривания мозгов", Елена Игнатьевна отпустила всех по домам. Институтские коридоры опустели и, казалось, было слышно, как паук плетет свою сеть под высоким побеленным потолком.
Вера решила задержаться.
- Елена Игнатьевна, за что? - жалобно пропищала Епанчина. - Они ведь теперь меня ненавидеть будут. И так смотрят свысока, в столовой едят за отдельным столом... Лучше бы вы сами рассказали про эти "уловки учителей".
Директриса прервала жалобы:
- Вы, Верочка, не замечаете очевидного. Да, они вам завидуют, и будут продолжать завидовать. Но от этого не станут учить наших девочек лучше. А вы свои достоинства и заслуги не принижайте. Не надо... вы думаете, почему на всю Херсонскую губернию гремело имя сестер Гозадиновых? Потому что мы были красавицами? Нет. Иностранками? Нет! Потому что мы были другими. И не побоялись пойти против течения. И у нас были недоброжелатели и завистники.
Но сколько бы ни уговаривала Елена Игнатьевна Верочку, страхи и опасения так и не покинули новую учительницу.
Каждый день цветная копия настоящей Веры Николаевны Епанчиной - Вера Солнцева - покоряла вершины: страх оказаться разоблаченной подгонял и путешественница во времени проводила много времени за изготовлением накладных ресниц, беспокойство за девочек заставляло придумывать новые и новые способы обучения, тревога за будущее, которое, вполне возможно, уже будет совсем не таким, как помнила Вера.
Когда до осеннего бала оставалось несколько дней, а мандраж от классического "что надеть?!" вытеснил все другие боязни, к учительнице подошли студентки третьего класса. Зачем? Попросить сделать их такими же красивыми, как сама Епанчина.
Оказывается, сама того не замечая, Вера покоряла не только умением проводить уроки, но и замысловатыми плетениями кос. Было оговорено, что все девушки, которые будут петь на благотворительном музыкальном вечере, предшествующем осеннему балу, заплетут косы-ободки, символично венчая себя коронами. А девочки помладше обойдутся косой-паутинкой.
В день подготовки к балу и благотворительному вечеру нервировали все и всё. Вера еле сдерживалась, выслушивая детское наивное щебетание воспитанниц: процесс плетения кос небыстрый и нелегкий, даже при наличии помощниц из салона Женевьеф, которая специально ради благотворительного вечера закрыла цирюльню и магазин, посвятив все время своих подчиненных уходу за волосами студенток. Девчонки наперебой хвастались пополнениями гардеробов. Впервые за многие годы директриса позволила институткам переодеться в нарядное после выступления на вечере. Но еще больше умы гимназисток занимали мысли о встрече с воспитанниками мужской гимназии.
Конечно, они - воспитанники - никогда не упускали случая и звали девочек с собой на гуляния в Александровском парке. Но бал - это совсем-совсем иное. Тут можно показать себя во всей красе и совершенно официально, без косых и строгих взглядов взрослых.
У Веры голова шла кругом от выдаваемой информации о достоинствах и недостатках будущих мужчин. Разобравшись поскорее с прическами, она сбежала к себе.
Закрывшаяся за спиной дверь отсекла шумы, но часть звуков все же пытались пробраться в щели. Вера еще раз кинула взглядом на приготовленный наряд, тяжело вздохнула и уселась на кровать, сцепив руки в замок.
Вот она - жизнь. Бьёт ключом. Но ведь это не ее жизнь... почему тот, кто решил отправить девушку не самого аналитического склада ума в малоросский прованс, не озаботился выдать инструкции? Ну, или на худой конец, поставил цель.
Вере очень не хотелось повторения истории с революцией, Первой, а тем более Второй Мировой. Но без полных данных, без схемы действий, как она - совсем не ключевая фигура - может повлиять на ход истории?
- Ну, Петр Васильевич, припомню я вам скучные лекции, когда вернусь! - погрозила Вера кулачком пустоте комнаты, а затем снова сникла: - если вернусь... (внимание! Добавлено упоминание о лекторе во второй главе).
Ближе к вечеру, когда одетые и причесанные гимназистки упорхнули в направлении Императорского русского музыкального общества и музыкальных классов, в комнату к учительнице истории постучалась Женевьеф.
Вера, не вставая с места, дала разрешение на вход.
- Что случилось? - Женевьеф влетела в комнату окрыленная, но увидев состояние подруги, тут же поспешила на помощь. - Что произошло?
Епанчина все так же сидела на постели, сцепив руки в замок и смотрела точно перед собой. Лицо бледное, глаза потухшие. Модистка присела рядом, взяла руку подруги в свою.
- Так что случилось?
- Жизнь... - вяло, но все же отреагировала Вера.
- Что жизнь?
- Жизнь случилась, - все же объяснилась Епанчина. - Бурлит, цветет и пахнет. Но это не моя жизнь. Я здесь не должна быть. Все чужое. Такое... настоящее.
Женевьеф тяжко вздохнула и тоже уставилась на стену.
- Как ты права, Вера, все вокруг - чужое. Из другого мира. Не из нашего.
Учительница встрепенулась, глянула на подругу с подозрением, но та продолжила и надежды рухнули:
- Я ведь тоже сюда сбежала подальше от столичной жизни. Почувствовала себя свободной от условностей, бизнесом занялась. А оказалось - все шелуха. Чтобы не прогореть, пришлось снова играть роль ясноокой куклы. Глупышка, но такая миленькая. Понимаешь?
Вера повела плечом. И понимай, как хочешь. Ей-то самой роль подсунули. Опальная дочь, страх разоблачения.
- А еще чулки эти... - Вера не заметила, как произнесла вслух.
- Какие чулки? - тут же откликнулась модистка.
- Осень пришла, скоро придется чулки носить, пояс для них. Это же так неудобно! И штаны не наденешь...
- Да-а, - с еще большей скорбью выдохнула француженка, - вон недавно совсем, как раз перед твоим приездом, две отдыхающие приехали, и решили вечерком продефилировать по проспекту в юбке-брюках. Ой, какой скандал был! Их даже помидорами забросали. И яйцами. Если бы еще хлебом кинули, была бы очень хорошая маска для лица - на пять лет молодеешь сразу.
Вера хмыкнула и повернула голову к модистке - кто о чем, а немой о солнце.
- Мон ами, - Женевьеф широко улыбнулась, - ты знаешь, что под юбкой не видно, что на тебе надето, и никто не увидит, только если ты не станешь танцевать "Кан-Кан".
- А что, его в программу танцев не включили? - Вера наиграно схватилась за щеки и захлопала глазами.
Хозяйка косметического салона бодро подскочила с кровати:
- Одеваться! Быстро! И ресницы не забудь! Сегодня соберется высший свет этого захолустья - будешь моей ходячей рекламой!
Глава 11.
До здания музыкального общества добирались пешком. Небо хмурилось, но испугать спешащих на праздник горожан не сумело.
Ищу читателей-почитателей Альтернативной истории :: женский взгляд и приглашаю дружить )) http://vk.com/public63246519