Все фундаментальные взаимодействия основаны на притяжении. Мы с тобой с самого момента рождения нашего мира двигались навстречу, становясь всё ближе, прорастая друг в друга, пока не стали едины, не перестали испускать свет, не изолировались от него, оставив только гравитационный след.
Мои двигатели не справляются с этой тягой, рассчёты провалились, посудина, в которой я был отправлен сюда, больше мне не подконтрольна. Точка невозврата пройдена, но есть, всё же, то, что я могу выбрать сделать.
Ты - мой абсолют, а реальность - данность, с которой отражения вынуждают мириться. Подумать только, бессчисленное колличество осколков, набор вероятностей, не подвластный даже компьютеризованному сознанию, и всё же, я здесь. А они ещё смеют говорить, что Бог не играет в кости, как смеют говорить они, что при исчезновении парадокса наблюдатель теряет смысл. И всё же, я здесь.
На нашей крохотной голубой планетке. Лежу рядом с тобой, в нашей постели, в нашей спальне, в нашем маяке, на влажных от нашего пота и проникающего через распахнутое окно морского бриза простынях, слушая твоё сбивающееся дыхание, прижимаюсь свои телом к твоему, ощущаю твои волосы на своём лице, вдыхаю твой запах, впитываю твоё тепло, синхронизирую ток твоей крови со своим. Осознаю, что без тебя я ничто. Ещё не знаю, что это наша последняя ночь вместе.
Тогда мы стали учёными в середине двадцать третьего века. Одержимость человечества к тому времени переключилась с войн и разрушений на идеи вечной жизни и экспансии, как нам хотелось верить, не для того только, чтобы, достигнув новых целей, снова вернуться к прежним.
Если не будете, как дети, не войдёте в царствие небесное, сказано. И мы были. Я занимался астрофизикой, ты работала над кибернизацией сознания, в противовес конкурирующей медицине, но не бессмертие тебя манило. Оно не манило тебя, а страшило. Ты стремилась к объединению всех людей в общую сеть. Ты верила в их единство и без того, несмотря на то, что мало кто разделял твою веру. Я не разделял, не видел иллюзорности разобщенности, не видел конструирующегося в процессе смысла, монтажности существования. Однако, были у нас в эту встречу и общие мечты. Первой сбывшейся из них стало нахождение нас друг-другом, последней несбывшейся - долго и счастливо.
В своём письме ты просила прощения за то, что оставила меня. Я оставлял тебя столько раз, что это похоже на издёвку.
Прости меня и ты за то, что даже сейчас, находясь в стольких местах одновременно - в центре чёрной дыры, будучи загруженной в корабль программой, в твоих тёплых объятиях, будучи плотным проводником, ещё не сколлапсировавшем, и в стольких местах, куда мне только предстоит отправиться, я не могу полностью понять твоего смысла.
Молю, пошли мне сигнал, приведи меня домой, любовь моя.
Когда мы встретились впервые, я ещё не знал даже того, что ничто не остаётся неизменным под действием света, не говоря о цене бессмертия, но уже знал, что искать битвы значит найти её. Воистину, благословенны забывающие.
Ты ждёшь меня на берегу, когда я спрыгиваю с палубы драккара и прижимаешься своим телом к моему, перерезая мне, обезоруженному, горло.
Затем, сгорая от ненависти, поднимая меня на костёр, куда я гордо иду, словно феникс, чтобы вновь воспрянуть, ощущаешь мои волосы на своём лице.
И после я снова погибаю от твоих рук, уже борясь, отказываясь подчиняться бессмысленной жестокости, в газовой камере. Когда я бросаюсь на тебя, ты слышишь моё сбивающееся дыхание. Когда меня не стало, ты осознаёшь, что ничто без меня.
Следующая жертва фанатична и добровольна. Мы хотели избежать войны, умилостивив богов. Я вижу только своё отражение в твоих глазах, когда ты вырезаешь моё сердце, бьющееся в такт с твоим.
Следующее свидание случилось в грязном переулке молодого Лондона, куда ты следуешь за мной, чтобы, прижав к стене, вдыхать мой запах.
Потом ты, в первобытном инстинкте отдав жизнь за более молодого охотника, защищаешь меня от атаковавшего зверя. Уже остывая, впитываешь моё тепло.
Ещё мы были матерью и сыном, застигнутыми Везувием в нашем доме, а следом новорожденными братом и сестрой и шторм рвал паруса рабовладельческого корабля, не увидевшего пути во тьме. Говорят также, в каждой песчинке кроется потенциал целой вселенной.
Наконец, нас звали друзьями. Европа в ту пору познакомилась со спидом. Я умирал в нашей постели. Твои руки сделали милосердную инъекцию. Истинность покоится на лжи.
Имея возможность оглянуться назад, я понимаю, что даже имей возможность, не стал бы ничего менять. С той самой последней ночи меня терзал вопрос, почему ты предпочла вечной жизни самоубийство? Теперь мой побег от рождения нового единства очевиден. Теперь я знаю, как перезапустить цикл с невыполнимым условием выхода.
Взрыв магнитного поля моих двигателей в самом сердце червоточины сталкивает два отражения себя самоих и мир разбивается на осколки.
Верите ли вы тому, что он умер и не вернётся больше?
Я отправляюсь домой.