Мая Федоровна от дома до базара и обратно всегда ходила пешком, хотя расстояние было немалое - три автобусных остановки туда и столько же обратно. Туда она шла быстрым легких шагом, будто летела на крыльях. А обратно припоминалось, что давно не девочка: седьмой десяток разменял и, что многого из купленного можно было не брать. Она шла и ругала себя за то, что не бережет здоровье, и тут же оправдывалась. "Не могу же я двести раз на этот базар ходить - ноги не те. А так, пусть тяжело тащить, зато на неделю хватит. Мясо теперь у меня есть, рыба есть. Сегодня супу из свиных ребрышек сварю деду, поест, хворь, как рукой снимет. Бедный, мается со своим радикулитом. Завтра ему на дежурства, бутербродов с колбасой сделаю с собой. Вот садовая голова: забыла сало купить!". Сало ей нужно было, чтобы полечить мужу спину. Соседка поделилась с ней опытом: надо сало приложить к больному месту и оно вытянет всю болезнь. "Завтра опять придется бежать на базар".
Мая Федоровна вздыхала, охала от тяжести в сумках, усталости и в то же время счастливо улыбалась. Сумки полные продуктов и жить радостно. "Дед придет с дежурства, я ему рыбы нажарю. Где бы присесть? Ноги отваливаются. Нет сил идти дальше. Жара невыносимая". Мая Федоровна уже шла между домов, но до ее дома еще было далеко. Она искала место, где бы присесть, отдохнуть. Но ни возле одного подъезда не было скамейки. "Вот идиоты бомжи - все скамейки растащили на металлолом. Чтоб одно место у них отсохло!" Она остановилась возле дерева, поставила сумки на землю, достала из кармана платочек, обтерла пот с лица. "На этот проклятый базар надо с утра ходить пока не так жарко. Нет, рыбу я сегодня сжарю: ее долго держать нельзя, пока дотащусь до дому - растает вся".
Немного отдохнув, Мая Федоровна взяла поудобнее сумки: чтобы ручки не врезались, перемотала их платочком и тряпочкой, кстати, оказавшейся в кармане. У нее было две сумки. "Надо было сразу так сделать, а то шла, мучилась". После отдыха идти стало легче, но все равно усталость вскоре взяла свое, и Майе Федоровне снова захотелось отдохнуть. К ее счастью на этот раз возле подъезда стояла скамейка. Мая Федоровна обрадовалась. Вот удача! Не помня себя от радости, она плюхнулась на скамейку, рядом с собой поставила сумки. Сидеть было приятно и удобно. Скамейка стояла в очень хорошем месте. Рядом росло дерево, и палящие лучи солнца не проходили сквозь густую листву, кроме того, козырек от подъезда тоже давал тень. Мая Федоровна блаженно отдыхала и мысленно благодарила того, кто сделал эту скамейку. Скамейка была сделана из подручного материала - из досок, которые остались после капитального ремонта.
То, что скамейка свежевыкрашенна, Мая Федоровна обратила внимание не сразу. Немного остыв от жары, она стало осматривать скамейку, трогать ее руками. И вдруг почувствовала, что ладонь прилипает. В ужасе, посмотрев на ладонь, Мая Федоровна вскрикнула:
-Какой идиот пакость такую сделал?!! Да чтоб у него руки отсохли! Хоть бы листок с надписью "Окрашено" оставил. Ирод ты окаянный.
Мая Федоровна встала со скамей, осмотрела юбку. Она тоже была в краске.
-Нет, смотрите, юбку испортила, - возмущалась Мая Федоров. Прохожие с сочувствием смотрели на нее. - Теперь только выбросить ее. Попадись мне сейчас этот недоношенный маляр, ноги руки повыдерну и голой задницей на скамейку посажу.
-Это кто здесь возмущается? - вышла из подъезда Евдокия Филипповна.
-Иду с базара, - начала объяснять Мая Федоровна, - устала, ноги не идут, скамеек нигде нет, посидеть не на чем. Только у вас стоит. Присела, и вот смотрите, - она показала на испачканную краской юбку.
-Ничего страшного, ваткой с ацетоном потрете, и от краски следа не останется.
-Спасибо за совет. Не уважают у нас людей, хотя бы предупредили: бумагу оставили с надписью - окрашено. Сумки тоже все в краске. Доброе дело через заднее место делают.
-А нечего у нас садиться, - неожиданно обиделась Евдокия Филиппов. - Не для вас скамейка поставлена. Идите к своему дому и сидите.
Мая Федоровна растерялась. Она не ожидала, что женщина не с того не с сего набросится на нее, рассчитывала на сочувствия и понимания. Ведь эта незнакомая ей женщина могла оказаться в такой же ситуации как она.
-Где хочу там и сижу, - перешла она в защиту. - Ваша что ли скамейка?
-Моя.
-Вы ее своими руками сделали? - Мая Федоровна говорила раздраженным голосом.
-Да представьте, своими руками построила ее, - поставила руки в бока Евдокия Филипповна.
-Бессовестная вы, женщина, - Мая Федоровна взяла сумки повернулась и пошла к своему дому.
"Бессовестная, бессовестная" заведенная разговором уже сама с собой продолжала Евдокия Филипповна. Ей было обидно, что не оценили ее старания. Не для себя же делала скамейку, для людей. Кто ж виноват, что краска долго сохнет? "Смотреть надо куда садиться. Ох, старухи так и ищут, куда примостить свои зады" Евдокии Филипповне самой было уже за семьдесят. "Так тебе и надо. Сумки какие потащила! Продуктов накупила! Богатая. И юбка не из дешевых. Я себе не могу позволить такую купить. С мужем, небось, живет и дети, наверное, богатые. Я своего Игоря сама растила, отец его мне и рублем не помог, хотя и был капитаном дальнего плаванья. Все сама... Все на своем горбу тащила. Доски притащила с работы, скамейку сделала", - Евдокия Филиппов с гордостью посмотрела на скамейку. - "Никто не вышел, не помог и я еще бессовестная. Какие же люди не благодарные!". Она еще долго возмущалась, но уже дома. Ходила по комнате и проклинала всех, будто кто-то был виноват, что жизнь ее сложилась не так, как она того хотела. Вечером, когда уже стемнело, и все разбрелись по своим квартирам, Евдокия Филипповна взяла банку с краской и кисть, вышла на улицу и снова покрасила скамейку.
На следующий день с первыми лучами солнца она уже сидела возле окна и наблюдала. Первый на скамейку сел бомж. Спустя некоторое время он соскочил, как ошпарены, и разразился матом на всю пустынную улицу. Брюки у него хоть и до этого были давно не стираны и очень старые, а теперь еще в краске. Нарушая тишину руганью в адрес того, кто покрасил скамейку и не предупредил об этом, бомж ушел. Евдокия Филипповна наблюдая за происходящим, находила себе в этом утешение - не все так плохо, если кому-то хуже, чем ей. Она даже пожалела бомжа - "Бедненький, ни кола, ни двора, а теперь и брюки в краске".
Немного погодя подъехали на машине слесаря, они в подвале хранили свое оборудование. Вытащив из подвала компрессор, один из слесарей присей на скамейку. Когда встал, то обнаружил, что испачкался в краске. Евдокия Филиппов осталась этим довольна. Она просидела весь день у окна за наблюдением, даже обедала всухомятку. Во время приготовления пищи она могла пропустить самое интересное. Постепенно желающих посидеть на скамейке становилось меньше. К вечеру на лавочке собралась молодежь, но краска уже подсохла.
Когда улица опустела, Евдокия Филипповна опять выкрасила скамейку. На следующий день все повторилось снова. Люди садились на скамейку, пачкаясь в краске, а Евдокия Филипповна радовалась этому как неразумный ребенок и в тоже время сочувствовала пострадавшим. Постепенно эту скамейку стали обходить стороной и даже, когда Евдокия Филипповна перестала ее красить, на нее все равно никто не садился.
Но однажды Евдокия Филипповна ездила по делам в центр города, много ходила, устала и решила, перед тем как подняться к себе на этаж, отдохнуть на своей скамейке. Присев Евдокия Филипповна вдруг поняла, что скамейку только что выкрасили. Хотя сильно пахло краской, но она не придала этому значения - трудно было представить, что кроме нее еще кто-то может покрасить скамейку. Пахнуть краской могло из какого-нибудь открытого окна. Люди делают ремонт. Да и цвет скамейки остался прежним, каким она красила.
-Какой идиот... Что, делать кому-то нечего? - разразилась Евдокия Филиппов, соскочив со скамейки.
В это время из подъезда вышла женщина с листом бумаги, на котором было написано "ОКРАШЕНО". Она затушевалась.
-Извините. Я не хотела. Я всего на секунду ушла за бумагой. Здесь бегал мальчик, я его попросила, чтобы предупреждал, что на скамейку садиться нельзя. Где он? - женщина растеряно посмотрела по сторонам. Мальчика нигде не было.
-Какой мальчик? Что вы мне голову морочите. Зачем надо было вообще красить скамейку? - возмущенно сказала Евдокия Филипповна.
-Я делаю ремонт, балкон красила, краски немного осталось. Оставить, пропадет - засохнет. Краска хорошая для наружных работ. Пойдемте, я вам юбку почищу.
-Да иди... - Евдокия Филипповна хотела обматерить женщину, но, махнув рукой сказала. - Спасибо я сама и пошла домой, - когда уже она вступила на лестницу, добавила. - Милочка, не рой другому яму, сама попадешь.