Задумывался данный опус...да он вообще не задумывался. Просто в один прекрасный день все накопленное за долгие годы начало бесконтрольно и радостно изливаться бурным потоком слов родного русского языка - хотя живу я в Германии, перевожу с английского, а вокруг меня вообще сугубо международная семья и объединенная до невозможности Европа.
Изначально произведение было написано в форме модных ныне записей в блоге, выкладывалось частями на читательский суд и получило, к моему вящему удивлению и глубокому удовлетворению, ряд положительных откликов - таким суконным языком хочется писать предисловия, ибо это всего лишь преди-словие, поэтому здесь просятся такие...предислова и предибуквы.
Поразмышляв, о чем же рядовая женщина эпохи энергосберегающих технологий и социальных сетей могла бы рассказать человечеству, выбрала я скромную, но обширную тему о воспитании. Зачем мелочиться. И не о воспитании вообще, с теорией и околонаучными выводами, а о воспитании моих личных конкретных детей, числом три. Рассказывая о детях, пришлось, само собой, рассказать и об обстоятельствах, в которых они появились и росли, а некоторые - еще растут, и этот долгий, но сбивчивый рассказ постепенно и незаметно для меня самой вылился в некое подобие автобиографии - с уклоном в мыльную оперу, водевиль и немножко поток сознания.
Потом я долго и мучительно соображала, как же назвать этот блого-опус: эдак величественно - "О воспитании" (привет, Гегель!) или скромно - "Опыты воспитания" (здорово, Монтень!). Кант, Шопенгауэр и Кьеркегор угрюмо промолчали, зато по мере выкладывания глав в блоге отдельные читатели из числа подсевших стали настойчиво советовать переназвать текст как-нибудь позатейливее.
"Пишешь ты историю своей жизни - и о своих личных граблях, соответственно, - гудели читатели с места. - Воспитание как таковое - предмет слишком занудный, к тому же не у всех есть дети, то есть, проекты, то есть объекты воспитания! Зато грабли есть практически у всех и почитать, как на них наступают другие, всем интересно и даже увлекательно".
Так родилось рабочее название про былое и грабли, ну а выражение "мать-любитель" мне те же читатели посоветовали срочно запатентовать.
В целях конспирации и сохранения инкогнито моих совершенно невыдуманных детей процесс разбит на три несимметричные фазы - назовем их условно Проект Л, Проект Ф и Проект А.
Глава 1
Воспитание - тема захватывающая и бесконечная, о ней пишут даже воинствующие чайдл-фри. Или говорят. Или гневно молчат. Как известно, в этой сфере специалисты абсолютно все, а самые крутые специалисты и теоретики детовоспитания в порядке их значимости: мужчины-педиатры, бездетные всесторонне образованные женщины и счастливые родители одного ребенка, чаще всего новорожденного. После чего уже идут воинствующие и просто убежденные чайлдфри, дипломированные педагоги и дворовые бабушки.
Без воспитания, занудно гнусавит википедия, индивидуум не способен жить в обществе, ибо воспитание - сейчас я буду по памяти цитировать - это какой-то там механизм обеспечения сохранения популяции как вида, а почему так - не объясняет академик Павлов, которого я условно близко к тексту процитировала.
Иногда я грустно думаю - если бы воспитание давало хоть какие-то плоды, в мире давно царила бы вечная гармония, все уступали бы друг другу место в трамвае с добрыми пожеланиями счастья в личной жизни и никто не плевал бы на тротуар. А исправительно-трудовые колонии можно было бы смело перестроить в санатории , профилактории и эти, как их - спы.
К сожалению или счастью, нами правят не только привитые заботливыми воспитателями моральные ценности, но и врожденные грубые инстинкты, в том числе и продолжения рода, как бы мы ни настаивали на своем божественном происхождении. Хотелось бы быть этаким Пигмалионом, кропотливым творческим трудом создать из неживой природы нечто совершенное и тут же дыханием рот в рот получить готовое человеческое существо для личных надобностей. Ан нет. Без, пардон, полового акта, зачатия, вынашивания, родов, вскармливания и длительного процесса вдалбливания не предусмотренных дикой природой ценностей в изначальное маугли не обходится никак. И задуманный результат отнюдь не гарантирован.
Вековечный спор о том, что важнее - гены или воспитание, внутреннее или внешнее, родительский авторитет или свобода развития, естественное или искусственное, теория или практика, животное или культурное, и так далее и тому прочее, пугает и запутывает родителей сознательных, и ни фига не интересует родителей стихийных - что выросло, то и выросло. Причем известный принцип "яблочко от вишенки", как мы все без сомнения знаем, срабатывает не всегда. У каждого есть пример, как в изысканно-благополучной семье вырастает серийный убийца, а сын дворовых алкоголиков получает нобелевскую премию и всячески молодец.
Не говоря уже о некоторых сестрах-братьях одних и тех же родителей, которые умудряются быть полными антиподами и жить совершенно разные жизни, к изумлению остальной семьи.
А теперь о древe, которое все зеленеет.
Несмотря на то, что училась я в педагогическом вузе, никакие теоретические изыскания и раздумья меня двадцать три года тому назад не заботили и жить не мешали - я не изыскивала, не раздумывала, и уж тем более ни о чем не заботилась.
Следуя духу времени, на третьем курсе института вышла я замуж за добытого в конкурентной борьбе однокурсника и мгновенно забеременела - а что, "все побежали - и я побежал" (с).
О трудностях воспитания младенца и практически пожизненной ответственности родителя за результат одиннадцати минут сомнительного счастья (Коэльо мне свидетель) никто не рассказывал, да и зачем? В девятнацать лет все трудности преодолимы, будущее светло и безоблачно, оптимизм и юношеский максимализм, вкупе с комсомольским задором, обеспечивают веру в "прекрасное далЁко" вопреки очевидному. У нас на курсе беременели все замужние, а замуж выскакивали все беременные - и это "девачковый" педагогический, где самцы-производители на вес золота. Что творилось на технических факультетах, я описывать не берусь.
Интересные, но скупые сведения о беременности и родах я почерпнула в Большой медицинской энциклопедии, о периоде младенчества мне подробно поведал доктор Спок в сочетании с моей мамой, а моя мама - это вообще самый главный мировой авторитет по воспитанию детей, потому что вырастила образцово-показательного беспроблемного ребенка - меня. (О нарциссах и пограничных расстройствах личности я узнала значительно позже.)
Беременность нисколько не мешала активной студенческой жизни, в пору токсикоза я бодро таскалась по каким-то олимпиадам, на опасном седьмом месяце впервые съездила за границу и обнаружила там много интересного и только под самый финал взяла, наконец, к радости преподавателей, академический отпуск.
К родам я подошла уже 20-летней, набрав, о ужас, целых 8 кг, и еще не зная о том, что никогда больше мне так мало при беременности не набрать. Да и вообще, никаких таких повторных беременностей я и не планировала. Солнце встает на востоке, в семье один ребенок, мама-папа-я - дружная семья, а у кого двое, или ужас, трое - безответственные люди, плодящие нищету в попытке получить трехкомнатную квартиру. Словосочетание "получить квартиру" уже указывает на возраст автора. Хотя к теме воспитания все это никакого отношения и не имеет.
Младенцам в те стародавние времена с рождения прививалась воля к победе и солдатская дисциплина. Значительно позже и в другой жизни узнала я о вреде бутылочки и раздельного сна, а также пустышки, кормления по строгому расписанию с обильным сцеживанием в промежутках. С первым же ребенком под кодовым названием Проект Л. я внимательно слушала маму, патронажную сестру, педиатра, соседей, посторонних бабушек и соболезнующих прохожих. По сравнению с ними доктор Спок казался образцом гуманности и человечности. Но он был далеко, а все вышеперечисленные - сильно рядом.
Правильное воспитание ребенка оказалось делом, достойным римских легионеров и испанских инквизиторов. Плач развивает легкие, не бери ребенка на руки - приучишь, пеленать до года и посинения, прикорм овсяной кашей после двух недель, тонус, массаж, прогулки в коляске, сон в кроватке, горшок в принудительном порядке, купать в кипяченой воде, дезинфицировать грудь и младенца перед кормлением. Орет - манипулирует, плюет соску - приклеить, уползает с горшка - привязать, пусть подумает над свои поведением, и как так - он тебя не слушается? По мягкому месту и пусть знает, кто здесь хозяин.
Если вам эта система воспитания незнакома, вы - счастливый человек пост-советского периода и ваши дети будут вас проклинать по каким-либо иным причинам. Они их найдут, не сомневайтесь.
Проект Л рос и развивался по Большой медицинской энциклопедии, достигая предписанных результатов во все предусмотренные этой неподкупной книгой сроки. Грудное вскармливание, на новоязе ГВ, завершилось в 2 с половиной месяца подопытного ребенка, после двух операций с общим наркозом по причине несогласия материнского организма с требованием советской медицины беспрерывно сцеживаться между кормежкой младенца по часам. Младенец громко протестовал, мать нервно тискала измученные перси и досцеживалась до гнойного абсцесса, который бригада скорой помощи почему-то посчитала ангиной. Когда удалось найти вменяемого врача, класть капустный лист было ни к чему и поздно- хирурги беспомощно переглянулись и один спросил у другого:
- Слушай, а как это делается? Я первый раз такое вижу.
- Ничего, сюда трубочку, отсюда дырочку! А ты, мамаша, давай, расцеживайся!
Мать пребывала в сознании и диалог запомнила навсегда. Тем более, что операцию пришлось-таки повторить под общим уже наркозом. Проект Л был отлучен от груди по привычной схеме советских женщин: соска, бутылка, молочная кухня, смесь "Малютка", сок "Сиротка".
Так в нашу жизнь вошла бутылочка с государственным кефиром и пустышка, наложенные на неиссякаемый оптимизм с энтузиазмом. Много-много лет спустя, когда проект Л начал период подросткового бунта и курить, я где-то вычитала, что существует некая глубинная связь между страстью к пустышке в младенчестве и сигарете в сознательном возрасте. Эту теорию мне еще предстоит проверить на практике с проектами номер 2 и 3, ни один из которых соски-пустышки не знал.
Никакого отдельного времени воспитанию не уделялось, никакой вразумительной концепции не просматривалось, Проект Л, как переходящее красное знамя, переходил по кругу из рук в руки всех членов нашей по-советски патриархальной семьи, где все много и со страстью учились и работали вне дома. Дежурили с ребенком поочередно мама, папа, бабушка и дедушка, потом начался детский сад, потом школа с продленкой.
Потом в стране грянули большие и всем известные политические перемены, иностранный язык перестал быть тайным языком избранной касты, папа ребенка открыл в себе нетрадиционную ориентацию, и все эти тектонические сдвиги, несомненно, повлияли на воспитуемый объект и привели к непредсказуемым последствиям.
Прервать повествование "на самом интересном месте" - почти такое же преступление, как и так назывемый "открытый конец", он же литературный секс без оргазма. Но у меня есть одно шаткое оправдание, которым я сейчас, смотря в пол и придушенно сопя, буду оправдываться.
Бездумно и опрометчиво начав свои записки о воспитании непридуманных детей, я как-то совсем не учла, что невозможно рассказать о своем личном воспитательском опыте, оставив за кадром все остальное личное и автобиографичное. А значит, не избежать мне срыва завес, публичного обнажения непрекрасной сущности, развенчания мифов о моем, гм, туманном прошлом, моральном облике и умственных способностях, а ведь так уже хочется порхать в белом и нимбом посверкивать.
В отличие от гипотетического героя художественного романа или иного беллетристического произведения, за которым личность автора может спрятаться целиком и только высовывать иногда - для привлечения внимания - различные части тела, ехидно кукарекая, проекты Л, Ф и А живут реальной жизнью, не подчиняются законам никакого жанра и представляют несчастного в своей аутентичности автора в безжалостном свете правды - со всеми его рогами и копытами, а также длинным и унылым хвостом.
Но, сказав "а", приходится говорить и остальные три буквы, поэтому повествование останется автобиографичным, непридуманным и нехудожественным, увы. Очень надеюсь, что ревнители нравственности и борцы за права детей, вкупе с правильными воспитателями и заслуженными педагогами, либо не станут это читать, либо промолчат, поджав рот куриной жопкой или чем им удобней поджимать рот, мысленно клеймя.
Заполучив в свое время комплекс советской отличницы, я искренне и очень долго пыталась быть совершенством во всем. Видимо поэтому мне удалось наломать столько дров, в том числе и в воспитании, что их легко хватило бы на постройку ряда монументальных зданий по проектам товарища Церетели. И после глубоких раздумий на предмет "а зачем мне это все", решила я обо всем как на духу рассказать - для начала лишь виртуальной аудитории, а новомодном ныне жанре "блогописательство", ака "могила русской литературы". Двигала мной одна нехитрая мысль - а вдруг существуют на свете люди, которые учатся на чужих ошибках, а не на собственных граблях? Вот им оно и посвящается.
Потому что есть такой принцип воспитания: "А теперь, дети, все посмотрели на эту девочку и НЕ берем с нее пример!"
С запинками объяснив все это, возвращаюсь к рассказу о проекте Л, самому долгосрочному и результативному на сегодняшний день. А люблю я все свои проекты одинаково, надо сказать, и каждому всегда втайне и на ухо говорю, что он-то и есть самый любимый.
В школьных сочинениях Проекта Л того времени можно прочитать пассажи на тему "я буду великой пеанисткой, потому что не хочу мыть подъезды" - стилистика и орфография автора сохранена. Этот нехитрый педагогический прием был во времена моего детства очень популярен - назывался он "учись, а то будешь мыть подъезды". Я была, как говорилось выше, ребенком образцово-показательным и училась очень добросовестно. Поэтому подъездов мыть мне впоследствии не довелось, вместо них я мыла туалеты - а впрочем, это уже другая история.
Проект Л, хоть он и девочка, оказался совершенно не похожим на меня ни по внешности, ни по характеру, ни по темпераменту, что не помешало моей маме с энтузиазмом применять ко внучке все успешно, с ее точки зрения, опробованные на мне методики воспитания, как то - бесконечное сравнение с "другими девочками" не в пользу объекта, ожидание только отличных оценок в школе и, кто бы сомневался, музыкальной школе, тотальный контроль за всем, чем ребенок занимается, с кем общается и проч. Мне же тогда недоставало ни мужества, ни твердости, ни ума оградить своего ребенка от методов, так ей (как, впрочем, и любому другому) неподходящих, как выяснилось уже постфактум и много позже. Но постфактум-то все умные.
В полном соответствии со стандартной программой "развития ребенка и его способностей", Проект Л задолго до школы научился бойко читать, фанатично играть на пианино, цитировать наизусть классику детской литературы и удивлять окружающих игрой разнообразных слов. В отличие от меня, с детства склонной к социофобии и стоянию в стороне, Проект Л настойчиво требовал общества, детского сада и гостей, а также развлечений, гуляний и разных новинок розничной торговли. Ребенок рано познал радости путешествий - еще до школы Проект Л побывал на Черном море, в (тогда еще "на") Украине и много-много раз катался ко мне на работу в другой город, о чем, впрочем, позже.
Папа в ту пору еще был образцово-показательным папой, много времени ребенку уделял, не гнушался никакими действиями - будь то купание, заплетание косичек или походы в поликлинику, и картинка воспитания ребенка в семье была идиллически-прекрасна.
До определенного времени.
Проект Л уже отправился в первый класс начальной школы, когда мы с мужем постепенно, но как бы вдруг обнаружили некое неразрешимое для нашего брака противоречие.
Глава 2
О разводе невозможно говорить весело и разухабисто, если в нем участвует ребенок. Мне и сейчас о том времени тяжело писать и думать, хотя тогда, в процессе, все действующие лица, как могли, старались уберечь Проект Л от душевных травм. Стараться-то старались, но не особо получилось. Объект, невзирая на все правильные воспитательные беседы и рассказы о том, как мама с папой мирно расстались, ибо вместе им хуже, чем по отдельности - а пикантный момент про внезапную нетрадиционную ориентацию папы ребенку рассказать было решительно невозможно - упорно продолжал винить в уходе папы исключительно себя.
Но никто об этом не знал и не догадывался, поскольку ребенок свои мысли держал при себе много последующих лет и только недавно признался.
Сейчас, по прошествии двадцати лет, весь этот кукольный театр изрядно запылился, перонажи повзрослели, декорации давно на свалке истории, все друг друга поняли и простили, а тогда - в спектакле участвовали все, кому не лень - мы с мужем на главных ролях, Проект Л в роли зрителя, мои родители в массовке на манер греческого хора, судья в роли судьи. Длилось представление долго, с тремя антрактами между судебными заседаниями, но все когда-нибудь кончается, даже дело о разводе.
Так я стала матерью-одиночкой, а бывший муж - законным совладельцем нашей хрущевки типа вагончик, откуда съезжать он вовсе не собирался.
- Ты развелась - твои проблемы, - заявил он мне, когда пыль улеглась и страсти стихли.
Некоторое время мы жили врозь, но вынужденно вместе, что очень озадачивало Проект Л, которому было трудно объяснить позицию папы и взаимоотношения сторон, да и вообще весь непонятно зачем состоявшийся развод с препятствиями.
Получив доступ к литературе на иностранных языках, я тщательно следовала инструкциям уже не мамы, ибо опыта развода она не имела, но всевозможных зарубежных психологов из глянцевых журналов, чьих имен - ни психологов, ни журналов - я не помню.
"Никогда не говорите при ребенке плохого об отсутствующем папе". Никогда так никогда, этому постулату я следовала неукоснительно, проект Л мне свидетель. "Не врите ребенку" - мы старались, да. Проект Л на ту пору пошел во второй класс средней школы и делал свои собственные выводы из происходящего.
Папа же проекта Л, уже официально бывший муж, медленно, но верно уходил из нашей жизни, потому что придерживался принципа "умерла-так умерла" и не видел для себя возможности поддерживать с ребенком дальнейшие отношения. Глянец он тоже читал, но, очевидно, не те страницы.
Как показала практика, даже самая правильная теория не всегда приносит ожидаемые результаты. Невозможно было создать из одного объекта воспитания две контрольные группы и проверить, как работает теория "папа - козел" по сравнению с теорией "папа временно недоступен, но очень тебя любит".
Внешне проект Л производил впечатление совершенно довольного жизнью - ребенок отлично успевал, как любили говорить советские педагоги, и в обычной, и в музыкальной школах, много читал, не создавал никаких проблем разнообразным воспитателям - в суровые девяностые я преподавала, помнится, сразу в трех разных местах, ибо зарплату платили по непредсказуемому графику, папа объекта Л, считая себя несправедливо разведенным, алиментов не платил - вообще никогда, но мы же не говорим о папе плохо! - а дедушку объекта Л как раз в то время уволили с работы.
Но, в общем, так жили многие, если не все, и сидящая дома мама была явлением исключительно редким.
Здесь, на этом, возможно, не самом подходящем месте повествования, хочется встать на цыпочки, всхлипнуть, прокашляться, взять мегафон и очень громко обратиться ко всем разведенным папам, чьи дети остались с мамами. Ну вдруг они случайно здесь пробегут. Так вот, товарищи бывшие мужья. Это мужья вы - бывшие. А отцами будете всегда, пока жив ваш потомок - и этому потомку вы будете нужны очень долго, возможно, даже всегда - независимо от вашего статуса, материального положения, политических взглядов, патологических зависимостей и извилистой судьбы. Я понимаю, что манифестами делу не помочь, мой личный бывший муж этого всего не читает, да ему и поздно уже, боюсь, строить мосты обратно. Но есть определенная группа бывших мужей - умных, нормальных во всех смыслах, адекватных, где-то и в чем-то образованных, которые искренне считают - уходя-уходи, и лучше уж обрубить все связи с ребенком, один раз и навсегда. Они, эти папы, убеждены, что так будет лучше ребенку. Или им самим, тут от степени честности зависит.
Отвлекшись от собственной истории и Проекта Л, вкратце обрисую историю другую, но тоже произошедшую в моей личной родной семье. Вытаскивать скелеты из шкафов, так уж с размахом и под фанфары.
Мой родной дедушка, мир его праху, оставил после себя не только безутешную вдову и теплые воспоминания, но и многочисленное потомство от разных жен, которое, как оказалось, частично не знало о существовании друг друга и перезнакомилось сравнительно недавно. Одна из дедушкиных дочерей, моя, стало быть, тетя, росла без папы с возраста семь месяцев. То есть совсем без. При этом папа не уезжал на Северный полюс в экспедиции, не строил БАМ, не служил дипломатом в Нью Йорке - отнюдь. Все ее детство и юность папа, который мой дедушка, прожил на соседней с ней улице - и ни разу не попытался наладить никаких отношений. Он не был ни исчадием ада, ни запойным алкоголиком, ни вечным юношей, неспособным к отцовству как таковому. Он был искренне убежден, что ТАК ЛУЧШЕ РЕБЕНКУ. И где-то даже жертвовал своими чувствами, по всей вероятности.
Так вот: со всей ответственностью заявляю таким убежденным папам - ребенку от этого совсем не лучше, а очень и очень хуже, и в разы - если этот ребенок - девочка. Я не психолог, и не буду никого просвещать теорией и кивками в сторону Фрейда с Юнгом, не говоря уж о современных авторитетах, я просто много лет наблюдала свою собственную дочь, несколько дней - новообретенную тетю, и, помимо этих двух родных мне случаев, знакома с еще целым рядом выросших без папы детей, многие из которых имели во взрослом состоянии схожие психологические проблемы, а девочки еще и трудности в общении с мужчинами в принципе, как классом.
При этом я, конечно, не имею в виду серийных убийц, растлителей малолетних и неисправимых запойных алкоголиков, если вдруг угораздило такой экземпляр папою заиметь - а что, всем известно - "любовь зла". А также папу-летчика-героя-милиционера, погибшего за родину и в неравной борьбе с преступностью, я тоже в виду не имею.
Простите за случайный уклон в морализаторство и мегафон, сейчас исправлюсь.
Итак, Проект Л, пост-разводный период. Спустя какое-то время, посвященное трауру по почившему в бозе браку, налаживанию быта и уклада в новых условиях и борьбе за независимость от собственной мамы, которая в те веселые времена могла запросто примчаться ко мне домой среди ночи с проверкой, приехала ли я с работы - ни телефона, ни, упаси боже, мобильного телефона не имелось - я начала чаще задумываться о том, что эгоистично не готова посвятить оставшуюся жизнь исключительно воспитанию Проекта Л и работе.
А именно такой вариант развития событий виделся моей маме, потому что "тыжемать" и "чем ты лучше других, посмотри вот на X, Y и Z". Действительно, кругом было полно прекрасных, образованных, умных и одиноких женщин - и многие из них были бездетны и ничем не связаны.
Проект Л жил в будние дни у дедушки с бабушкой, куда я приезжала после работы ее навещать, а на выходные забирала ребенка домой, откуда бывший муж к тому времени не очень далеко, но съехал. Работала я на ту пору переводчиком в иностранной гуманитарной организации, в связи с чем нормированный рабочий день у меня случался редко, а командировки в село, напротив, часто. Поэтому и я, и проект Л сильно зависели от помощи моих родителей, а зависимость - любая - вредит и отношениям, и психике. К этому выводу я пришла, конечно, значительно позже, а тогда такое положение вещей казалось абсолютно нормальным.
Тем не менее, мысли о побеге - не из страны как таковой, а от тотального родительского контроля - закрадывались. И приняли очень конкретную форму с появлением на работе интернета и электронной почты. Далее следует кусок неотцензуренной автобиографии, поскольку иначе невозможно объяснить внезапный переход от темы воспитания Проекта Л к теме появления Проекта Ф.
Опуская мелкие детали, но мучительно краснея и заикаясь, скажу, что в самом конце лихих девяностых я как бы случайно, но совершенно виртуально встретилась с будущим папой проекта Ф, который а) оказался немцем, б) женатым на канадке, в) которая на самом деле была мексиканка, д) от него беременна, но г) по его словам, их отношения находятся в состоянии, предшествующем официальному разводу, и восстановлению не подлежат.
Бывалые начинают громко ржать, неискушенные задаются справедливыми морально-этическими вопросами.
После начального краткого контакта в каком-то чате, общение продолжилось - на английском языке - по электронной почте, потом начались телефонные звонки, чему Проект Л почему-то оказался несказанно рад - ребенок наметил себе следуюшего папу, несмотря ни на какие мои уверения, что "мы просто дружим". Еще немножко забегая вперед, признаюсь - дружим мы с папой Проекта Ф и до сих пор, и трещать можем часами на разнообразные темы, теперь уже на немецком. Но тогда наша "дружба" на расстоянии многотысяч километров развивалась по предсказуемому сценарию. Рассказы о канадской жене и нерешаемых семейных проблемах, отсутствию любви и взаимопонимания, бла-бла, а также неугасимый интерес к моей жизни и Проекту Л, закономерно привел к тому, что поступило предложение встретиться на нейтральной территории и посмотреть, что из этого выйдет. При этом соискатель не скрывал, что мотается между Канадой и Германией, помогает жене оборудовать детскую и вообще обеспечивает ее моральное и материальное благополучие, а развестись официально они якобы решили после рождения ребенка, по обоюдному согласию, поэтому пламенным сердцем он совершенно свободен и готов его сложить прямо сейчас к моим ногам.
Легко догадаться, почему я тогда этим слезоточивым рассказам беззаветно верила - во-первых, мне нужно было верить, чтобы оправдать себя и свое, мягко говоря, неадекватное и совсем не соответствующее моим же собственным моральным установкам поведение. Женатый мужчина в реальной жизни был табу, а тем более при наличии беременной жены. Но в виртуальном общении все казалось как бы не совсем настоящим, что-то вроде популярной тогда "Санта Барбары", где герои то и дело всячески переходят друг другу дорогу, но никто этим особо не заморачивается. Во-вторых, Проект Л стал настойчиво ждать "нового папу", поскольку папа родной исчез совсем, переехав в другой город. И в -третьих, жажда приключений и природный авантюризм, задавленный строгим воспитанием, требовал выхода, пусть и через жопу, простите неприличное слово.
Вот так вот оправдавшись перед собой и миром, взяла я Проект Л, благо зимние каникулы, отпуск на работе и рванула встречаться с будущим папой проекта Ф на нейтральной территории. Ею оказалась Прага, куда в те незапамятные времена русским можно было попасть без визы и прочих формальностей.
Глава 3
Мне кажется (ключевые слова - "мне" и "кажется"), самое сложное в воспитании - это та невидимая грань между диктатурой и анархией. Где заканчивается нормальный интерес к жизни ребенка и начинается попытка эту жизнь подмять под себя - под свои личные представления о счастье, о том, что считать нормой, а что - отклонением? Как найти нужное именно этому конкретному ребенку расстояние между ним и родителем и как его, это расстояние, в зависимости от развития событий и ребенка, менять? Как не подойти слишком близко и когда вообще начать уходить? Как проявлять уважение к личности, но при этом вовремя схватить дитя за шаловливую ручонку, куда может попасть не только стыренная со стола конфетка, но и сигарета, шприц, да мало ли еще что? А что будет, если не хватать, а только лишь гундеть фоном про хорошо и плохо, да подсовывать правильные книжки? Или не только хватать, но и безжалостно драть неподходящими предметами - в острастку или профилактически? Где список педагогических приемов, универсальный для всех и рекомендованный Министерством какого-нибудь развития?
Если вы можете уверенно ответить на все эти вопросы, дайте знать, с предъявлением не менее двух взрослых детей - уважаемых членов общества. Хотя мне кажется, ответов на них нет и быть не может, несмотря на существование науки педагогики: со своим личным ребенком - каждый сам себе макаренко, и что экстраверту здорово - интроверту смерть.
Даже в ретроспективе я не могу понять, какое мое действие-бездействие привело к тому или иному долгосрочному результату, и как его, этот результат, оценивать - и надо ли?
Но вернемся к неторопливому и насыщенному ненужными подробностями рассказу о моих личных детях проектах - Проект Л вступает в предподростковый период, Проект Ф готовится к зачатию.
А было это так.
Будущий папа Проекта Ф оказался большим и надежным, как вековой утес в бурном житейском море. Проект Л был им совершенно покорен - и это несмотря на высокий языковой барьер. Надо сказать, что Проект Л к тому времени не раз побывал за границей, насмотрелся и нахватался, поэтому вел себя достойно, не падал в обморок от изобилия продуктов, демонстрировал умение пользоваться ножом и вилкой и добровольно лез в объятия к соискателю, лопоча русские слова на английский манер. К концу отпускной недели стало ясно, что международная ячейка общества может-таки состояться, если удастся придумать, как обойти бюрократию с ее формальностями и документами. К тому же чувства проекта Л в конце концов передались и мне - плюсов было много: мужчина умен, хорошо образован, щедр без показухи, в то же время трезв и практичен, заботится обо всех, о ком должен и не должен, не страдает алкоголизмом и всяческими зависимостями, а самое-то главное - покорил сердце Проекта Л. Ну и не сказать, чтоб совсем урод собой, хотя, конечно, внутренний мир гораздо важнее, неспа?
Тут придется вставить побочный сюжет на тему "кто хочет, тот найдет". Иначе невозможно объяснить появление Проекта Ф и все дальнейшие безобразия события, в том числе и продолжение воспитания и образования Проекта Л в наипрекраснейшем городе Праге.
Нет, в тот раз я не осталась нелегально в столице бывшей Чехословакии, не устроилась стриптизершей или кем поинтересней, не купила недвижимость на деньги русской мафии и вообще ничего противозаконного не натворила. Мы с Проектом Л, обливаясь слезами, отбыли обратно на родину, но общение с будущим папой Проекта Ф перешло на новый уровень и приобрело вполне конкретные очертания.
Законный брак нам не грозил, ибо мексиканская канадка, по слухам, обещала до развода родить дитя и поспособствовать получению канадского гражданства немецким мужем. Грандиозный план заключался в том, чтобы дождаться от нее выполнения вышеперечисленных обязательств, развода и воссоединиться в Канаде счастливой и дружной семьей, где я, в силу свободного владения английским языком, без проблем найду работу и вообще - праздник, хэппи энд, танцуют все.
Случилось же, как обычно, все не так. Господь вкупе с мирозданием еще тогда любили над моими планами посмеяться, я просто об этом мало задумывалась. Я вообще мало задумывалась, мной правили какие-то эмоции, инстинкты и чувство смутного недовольства жизнью, к тому же вступил в действие механизм "и понеслось".
В последний день нашей первой судьбоносной встречи в Праге шли мы по улице эдакой обычного вида семьей, мама-папа-я, беседовали о чем-то, кручинясь предстоящей разлуке, и вдруг - как это обычно бывает в романах и фильмах - глаз зацепило объявление на газетном киоске, коих в центре Праге полно. "Помогу официально иммигрировать в Чехию!", - так или как-то так значилось не помню на каком языке в этом объявлении, а дальше - адрес и телефон адвокатской конторы, как оказалось, на соседней улице. Куда мы немедленно и отправились, из чистого любопытства и нечего делать.
Совершенно случайно сам адвокат оказался на месте и тут же нас принял, совершенно случайно адвокат говорил на хорошем немецком и сносном русском, и совершенно случайно специализировался на открытии малых фирм в Чехии с получением иностранными учредителями вида на жительство - за небольшую мзду. Будущий папа проекта Ф чрезвычайно заинтересовался перспективами, оживленно побеседовал с адвокатом на тогда еще мало знакомом мне немецком и черновой план по переезду меня и Проекта Л в Прагу - исключительно на переходный период до Канады - был готов уже через час.
После чего события развернулись стремительно и в разные стороны.
По возвращении в родной офис я радостно показала боссу подарок жениха и заявление об увольнении, предварительно списавшись с какой-то языковой школой в Праге, коей требовались преподаватели английского для взрослых. Примерно в это же время у будущего папы проекта Ф досрочно родился свой собственный проект Д, в связи с чем счастливый отец срочно вылетел в Канаду, при этом настаивая, что планы не поменялись, а жена в курсе происходящего и очень за нас рада. Чуть-чуть хронометража: первая встреча в Праге состоялась в начале января, канадский Проект Д. родился в конце того же января, в середине февраля истек обязательный месяц от подачи заявления на увольнение с работы до, собственно, увольнения, и в начале марта, с одним чемоданом и временно без Проекта Л, которому надлежало в мае закончить третий класс и уже потом воссоединиться с нами в Праге, я вылетела в Чехию. Выдох, конец предложения.
Визы, как мы помним, гражданам России не требовалось, но эти ворота медленно и со скрипом закрывались. Я успела.
В кармане у меня было приглашение на интервью той самой языковой школы, не слишком новый загранпаспорт и осторожные рекомендации с бывшего места работы. Номер в гостинице и билет был заказан и оплачен вернувшимся из Канады будущим папой Проекта Ф, и совесть меня вовсе не мучала - любовь же! Все казалось "голубым и зеленым", и ни разу не шевельнулась мысль о том, что это - навсегда, что домой к маме с папой я уже не вернусь, что "нет ничего более постоянного, чем временное" и прочие трезвости. Как бы все это было понарошку, сценарий игрового фильма, да и не со мной в главной роли.
В течение примерно двух недель после моего прибытия в Прагу была снята прекрасная меблированная квартира в доме с садом в округе номер 6, меня взяли на работу в ту самую языковую школу, причем самым хитрым образом - с помощью январского адвоката была оформлена международная контора "Рога и копыта", согласно уставу которой я оказывала преподавательские услуги языковой школе, а будущий папа Проекта Ф - туманные консультационные ей же. Поэтому мне как солидному предпринимателю после некоторой волокиты дали вид на жительство - хотя и пришлось сдать экзамен на владение чешским языком. Врать не буду, языком за полгода я успела овладеть на уровне "моя твоя понимай немножко", но этого оказалось, к моему удивлению, достаточно.
В мае я слетала в Москву и забрала оттуда моего собственного папу, сопровождающее лицо Проекта Л, и, конечно же, сам Проект Л. Каким-то чудесным образом, то есть с помощью кучи денег, об источнике которых я тогда предпочитала не задумываться - деньги брались из банкомата, вот он, капиталистический рай! - Проект Л был устроен в роскошную частную школу. Международная Пражская Школа, так она называлась, причем называлась по-английски, и учились там, как выяснилось с началом учебного года, сплошь дети дипломатов, пулеметов и новых русских с украинцами.
Будущий папа Проекта Ф был на ту пору в средствах не стеснен, жмотством не отличался, вел себя более чем благородно во всех отношениях и тем более неожиданным стало письмо его канадской жены, адресованное почему-то мне. (Я, конечно, стараюсь придерживаться изначально заявленной темы о воспитании, но ее океанская безбрежность и обрастание подробностями пугает даже меня саму. )
Вскрылись некоторые неприятные детали, как то: канадская жена была вовсе даже не в курсе своего бывшего статуса, обо мне узнала в ходе контрольной проверки телефонных счетов и взлома почтового ящика мужа и надо ли говорить, как ей это все не понравилось?
Здесь самое время перескочить на несколько лет вперед и радостно заверить читателя, что все кончилось хорошо. Из Мексики не приехал наемный убийца с брутальными усами и кинжалом, меня не прокляли страшными словами на десять колен вперед, и похоже, что даже иголок в восковую куколку не втыкали, потому что в итоге все мы перезнакомились, передружились и пару раз встречались лично. Обошлось без публичного выдирания волос и истеричного визга. Проект Д, их совместное детище, давно живет с папой в Германии, имея с проектом Ф самые нежные братско-сестринские отношения, и периодически этот ребенок, которому на днях стукнуло 13 лет, проводит у нас выходные. Но это уже совсем другая история.
Итак, Проект Л пошел в элитную английскую школу, зная по-английски три с половиной слова, быстро приспособился к окружаюшей среде, подружился с украинской девочкой и сыном сингапурского посла в Чехии, получил свою собственную комнату с балконом, и жизнь постепенно наладилась до такой степени, что тот пражский период можно официально считать радужно-счастливым.
Я преподавала английский чешским бизнесменам - моя школа имела договоры со Шкодой, Реемстмой, Кодаком и крупнейшим поставщиком мобильной связи фирмой Евротел. Будущий папа Проекта Ф курсировал между Германией и Чехией, работал фрилансером-консультантом в банковской сфере и неплохо зарабатывал, хватало на две семьи. Проект Л в нем по-прежнему души не чаял, быстро выучился английскому языку, чтобы иметь возможность встревать в наши разговоры и даже продолжал учиться музыке, хотя пианино в доме так и не появилось.
Благодаря моей работе, мы как-то незаметно и молниеносно обросли знакомыми и друзьями, практически все общались с нами по-английски, помимо школы я еще давала частные уроки и занималась, по старой памяти, переводами. Скучно не было, ностальгия не мучала, в гости часто приезжали то моя мама, то папа. Да и вообще в те благословенные времена кто только не приезжал со мной дружить! У нас была просторная гостевая комната и за два года в ней перебывало не меньше пары дюжины гостей, она вообще редко пустовала, эта комната. Будущий папа проекта Ф ко всем визитерам относился очень радушно и благосклонно, Проект Л воспитывался в расслабленной европейской атмосфере и даже ее родной папа однажды почтил нас своим посещением и выгулял ребенка по Праге.
Я не склонна смотреть на прошлое ностальгически-нежно, да и к чему смотреть назад, неудобно изогнувшись шеей - прошлое ничуть не лучше настояшего и тем более - будущего, а туда и смотреть-то не стоит, сплошные абстрактные завихрения. Каким бы был Проект Л, не пересади я его из одной почвы в другую, а потом - еще и еще? Каким бы он стал, не будь у меня Проектов Ф и А и если бы не менялись условия обитания, обучения, языки, страны и папы? Ни к чему задаваться такими вопросами, бурчит внутренний голос, подумай - все могло быть значительно хуже! Мы еще помним, как говаривала моя мама - "Учись, а то будешь мыть подъезды!" А, собственно, что ж в этом такого ужасного? И подъезд надо кому-то мыть, нет?
Свойство всякой жизни - нежданные перемены, вот только войдешь в какую-нибудь тихую гавань, бросишь якоря, побратаешься с туземцами и присмотришь чудную недвижимость с садом - та-дам, так судьба стучится в дверь, прям по свежей-то краске.
Но этот пассаж к теме воспитания никакого отношения не имеет, а вставлен для атмосфЭры декоративной завитушкою.
Будь мое повествование художественным фильмом незамысловатого формата "бразильский сериал" (а о бразильском тоже будет, но сильно позже), зритель по атональной закадровой музыке давно бы догадался - скоро вся эта идиллия закончится и героям крепко надают по шее.
Следующий этап нашей с Проектом Л жизни начался с банальной ссоры между мной и будущим папой Проекта Ф не помню по какому поводу, за которой последовало особо бурное, но не менее банальное замирение сторон - с неожиданным результатом в виде двух полосок на известном тесте. Из чего следует, что Проект Ф получился слегка внепланово. Одновременно с этим волнующим событием все еще будущий папа Проекта Ф потерял крупный контракт и работу, впал в жесточайшую депрессию и вынужденно ввел меня в реальное положение дел.
А оно оказалось более чем интересным. Канадская жена все еще нисколько не радовалась нашему семейному счастию, более того - нипочем не желала давать мужу развода, не говоря уже о гражданстве. Канада как место жительства отпала в полуфинале. Ехать декабристом за мною в Сибирь папа Проекта Ф почему-то сильно не хотел, да я и не настаивала, к тому же возвращаться на родину не жаждал и Проект Л, вкусивший красивой жизни и европейского либерализма. С патриотическим воспитанием все было понятно - предмет провален.
Жить дальше в Праге не позволяли стремительно таявшие финансы - с потерей работы и приобретением депрессии источник доходов папы Проекта Ф иссох, в своей недоступной для меня Германии он продал все, что можно было продать, включая автомобиль "мерседес", с которым я так и не успела лично познакомиться, и стал проводить гораздо больше времени в Праге, грустно думая, по немецкому обыкновению, кто виноват и что делать.
Итогом долгих размышлений явилось вот что. Чехия как новая родина папу Проекта Ф по многим причинам не устраивала. Зато, вернувшись обратно в Германию, он мог начать новую жизнь, завершить когда-то прерванную учебу на преподавателя географии и найти место учителя со стабильным заработком и хорошими перспективами. Вы будете смеяться, но в Германии школьные учителя, врачи и инженеры почему-то считаются представителями престижных профессий и очень хорошо зарабатывают. Поскольку меня и Проект Л., вкупе с уже вполне зримым на мониторе гинеколога Проектом Ф, бросать на произвол судьбы не позволила совесть, любовь, хорошее воспитание, нужное подчеркнуть - срочно требовалось найти легальный способ ввезти всех нас в многострадальную, переполненную другими "понаехавшими" Германию. Законный брак, понятно, был не наш вариант в силу вышеописанных обстоятельств.
Как случается не только в романах, но и в жизни - выход нашелся, причем неожиданным образом как раз в лице Проекта Ф, который не только заставил меня уйти из преподавания, вероломно наслав жуткий токсикоз, но и путем паранормальной передачи мыслей на расстоянии подкинул папе идею нашего абсолютно легального въезда в Германию.
Идея была проста до гениальности.
На сроке беременности 7 месяцев, вооружившись справкой от гинеколога и счастливыми лицами, мы с папой Проекта Ф оформили так называемую "Декларацию независимости отцовства". В присутствии судебного переводчика и какого-то клерка, уже и не помню в каком именно присутственном месте, нам была выдана бумага, в которой папа Проекта Ф честно заявил о том, что и в самом деле является папой пока не родившегося Проекта Ф, несмотря на то, что он, гражданин Германии, с матерью ребенка, гражданкой России, в законном браке не состоит. Там же он обязался дать ребенку свою фамилию, которая устрашающе и в обязательном порядке заканчивалась на "-ова" в случае рождения девочки.
Проекту Ф сильно повезло, он родился мальчиком и получил нормальную немецкую фамилию в комплекте со сразу тремя свидетельствами о рождении: чешским, международным и немецким. На российское мне не хватило сил и фанатизма.
Естественно, немецкое свидетельство ребенок получил не по умолчанию, а после предъявления вышеупомянутой "Декларации отцовства" и других бумаг в немецком посольстве. Лично явившись туда на прием в возрасте 3 недель. В сопровождении меня, родного папы и Проекта Л, который к тому времени был изгнан из школы за неуплату и официально пинал балду учился дома в ожидании разрешения на въезд в Германию.
Лирическое отступление про школу. Когда стало ясно, что денег на дальнейшее обучение Проекта Л в британской школе больше нет, мы как честные люди явились рассказать об этом директрисе, необыкновенной доброты женщине по имени Мери Поппинс Пагнамента - это ее настоящее имя, и я намеренно его не скрываю, мировая общественность должна знать своих героев, а я этой чудесной женщине безмерно благодарна до сих пор. Директриса искренне огорчилась, неожиданно вошла в положение - и изыскала какие-то хитрые возможности позволить Проекту Л еще целое полугодие учиться бесплатно, до самых моих родов. Ну а потом уже, конечно, нет.
Что было дальше? Получив немецкое свидетельство о рождении ребенка, папа Проекта Ф поехал домой в Германию по месту прописки. Да-да, в Германии тоже есть прописка. Там, на основании того же свидетельства, он прописал и своего ребенка, лично предъявить которого никто не попросил. О чем получил соответствующий документ. С этим документом папа Проекта Ф (который все это время, конечно, жил в Праге, привыкал к свежему воздуху, ГВ по первому требованию и странным людям вокруг себя) явился в ведомство по делам иностранцев в родном немецком городе и потребовал разрешения властей импортировать родному немецкому ребенку родную русскую мать, с довеском в виде Проекта Л, чей родной папа в свое время выдал мне доверенность на все и официально пропал без вести. Каковое разрешение было бедному отцу-одиночке, естественно, выдано.
С ним папа Проекта Ф вернулся в Прагу, и после всего двух месяцев волокиты, пары посещений немецкого посольства и неспешных сборов, виза на въезд с перспективой вида на жительство была получена.
Опять хронометраж: Проект Ф появился на свет в конце января - в апреле мы всем семейством приземлились в славном городе Дюссельдорфе. Накопленный за два года в Праге скарб поехал в Германию малой скоростью.
Глава 4
Оказавшись совсем одна, без Спока, мамы, патронажной сестры и даже педиатра - все это, включая Спока и мою маму, было нам уже не по карману, я вспомнила про звериные инстинкты, обзавелась памперсами, которых во времена младенчества Проекта Л не было в природе, прочесала мировую паутину на предмет ухода за новорожденным, ибо большая медицинская энциклопедия за это время как-то подвыветрилась из головы, и, благословясь, начала воспитание второго проекта.
Хотя, по старой памяти, отдельную люльку младенцу я все же купила, спать вместе с дитем оказалось намного удобней. Я забила на сцеживание, расписание, соски и бутылки с водичкой, младенец ел то, что ему природой полагалось есть, причем безо всякого режима, докорма и допаивания и ничего плохого ему не делалось. Напротив. Уже через примерно три недели после родов я обнаглела настолько, что таскалась с детьми везде и всюду - и по ресторанам тоже, да. И гости к нам в Прагу до самого отъезда в Германию не переставали приезжать - новорожденный в доме и пустяки, дело-то житейское. Обходились как-то без респираторов и дезинфекции помещений три раза в день. Не говоря уже о мерах против сглаза.
Кто-то из уже немецких друзей и родственников прислал диковинную вещь - напузный мешок для матери, куда запихивался орущий младенец и где он чудесным образом прекращал орать, особенно если удавалось незаметно для бдительных окружающих впихнуть ему стационарный источник питания. Нет, коляска у меня, как у всякой порядочной, тоже была, но Проект Ф, как и в свое время Проект Л, как и значительно позже Проект А, в ней спокойно спать на свежем воздухе категорически не желал, выражая недовольство довольно громогласно. В отличие от Проекта Л, которому-таки приходилось иногда орать часами, ибо то "не приучай к рукам", то просто деваться некуда - полчаса по морозу в хорошем темпе до молочной кухни и обратно, на руках дитятку сильно не потаскаешь - Проекту Ф сильно повезло. Я наплевала на все принципы строгого воспитания, в меру сил отвечала на каждый писк и носила его на себе почти круглосуточно. Да и спали мы тоже в обнимку - как ни странно, ребенок не только остался в живых, не будучи задавленным тушей сонной матери, но и благополучно впоследствии из родительской кровати отселился и непременную фазу "эдипов комплекс", кажется, вовремя завершил. Ну он же должен был быть, комплекс-то? Я же Фрейда читала!
Проект Л в то переходное время всячески мне помогал, хлопотал вокруг младенца, бегал по мере надобности в магазин через дорогу и много, непедагогически много смотрел немецкие мультфильмы по телевизору. Может, именно благодаря этому ненаучному дидактическому приему Проект Л так быстро заговорил по-немецки, переехав в Германию?
Немного теории и прописных истин, как без них. Есть на свете семьи, особо устойчивые к житейским трудностям, при появлении внешней угрозы члены такой семьи еще крепче приникают друг к другу и открывают общий зонтик. Их меньшинство, по моим наблюдениям, но я не претендую.
А бывает и так, что удары судьбы, или то, что данной семьей за удары судьбы принимается, от крепкого тумака до легкой оплеухи, приводит к вполне зримым трещинам в отношениях, а трещины разъезжаются до зияющей дыры и вся конструкция осыпается осколками прямо на окружающих, а ими часто оказываются и дети. Причем никто не виноват, потому что виноваты все. Кроме детей, конечно.
На этом месте рассказ о том, что именно произошло со мной, Проектами Л и Ф и моим, как это по-русску, "сожителем", после переезда в Германию и выветривания общей эйфории - в рамках заявленной темы о воспитании, конечно - начал буксовать, тормозить и спотыкаться. Ибо чем ближе к настоящему, тем больней теребить воображаемые раны. Особенно если сам же их себе и организовал. Но из песТни слова не выкинешь, что было, то было, назвался груздем, так, будь добр, пиши дальше - и прочая народная мудрость, а народ знал, что говорил.
Но сначала - еще одна изрядная порция общих рассуждений, а то где ж еще порассуждать-то, как не на публике?
Вот кажется тебе ("тебе" - образ собирательный), что ты "просто живешь", а, оказывается, на самом-то деле - мысленно или еще как собираешь материал для будущих дневников, мемуаров, писем потомкам и остальных залогов бессмертия, ну это я опять о себе, а у других, может, все вовсе и не так. Они творят по-другому - дома строят, сыновей рожают, деревья сажают, политические партии организовывают - да мало ли способов бороться с вечностью и хрупкостью своего собственного бытия.