- Ты - бабочка, которая вызывает землетрясение в чужой жизни. Но я? Помнишь ли ты, кто я?
Милорад Павич
Ее глаза смотрели молча, будто были старше ее и не принадлежали ей. Голос ее также звучал отдельно от взгляда, рассеивая у собеседника уверенность в чем бы то ни было.
- Чего ты здесь ищешь?
- Ответов.
- Нет ответов для того, кто не знает своих вопросов.
На это он не смог ничего возразить. Молчание затянулось настолько, что ему перестало хватать воздуха.
- ...так я попаду в Розенкройц? - стараясь произнести это как можно более равнодушно, произнес он.
- Видят боги, малыш, не только туда, - то ли с жалостью, то ли с презрением уронила она и развернулась к выходу.
- Постой... о каких богах ты говоришь?
- У каждого свои боги, - она пожала плечами и бесшумно скрылась за массивной дверью.
***
В следующий раз он увидел ее ночью в гулком пустом коридоре Розенкройц, освещенном тусклыми "аварийками"; наставники, зевая, сообщили группе телепатов, что в здании находится противник, и отправились спать - это значило лишь то, что в роли "противника" выступают мастера Эстет. Вреда они не причинят никому, кроме группы "сдающих" таким образом "зачет" воспитанников - с ними бой будет настоящим и утром кто-то окажется в больничном крыле, а кого-то, возможно, не будет в живых...
Шульдих занял удобную позицию - в закоулке возле лифта на своем этаже. Он предпочитал работать в одиночку, хотя многие его сокурсники сбились в группки, напряженно ожидая нападения. Он держал под телепатическим прицелом шахту, ожидая услышать присутствие чужого разума... но неожиданно почувствовал одуряющий запах лаванды, почему-то смешанный с корицей, и чуть не потерял сознание от ментального удара - у раскрытых дверей лифта стояла она.
В руках у нее не было оружия, но что она за паранорм, Шульдих не знал. Разум ее закрывали необычные щиты - такой структуры он не встречал раньше.
Дальше все происходило в дурманной дымке... Их бросило друг ко другу, они сцепились - и вместо того, чтобы сломать ему шею (как собиралась), она на минуту замешкалась, вглядываясь в зеленые нахальные глаза, а он сделал какое-то движение, отдаленно напоминающее танцевальное - по дурости, по молодости понадеявшись ... неизвестно, на что, но это сработало - помертвелая под его руками, она послушно двигалась - и минуты две вела его в танце - что-что, а танцевать она умела...
Он первый сообразил, что происходит, пробил ее защиту, лихорадочно установил контакт... но она вывернулась за миг до того, как потеряла бы волю - и, странно усмехнувшись, отпустила его.
- Зачет, - вполголоса произнесла она.
- Это все? - теряясь от собственной наглости, уточнил Шульдих.
- Чего тебе еще?.. Ты остался жив.
- Я победитель в поединке.
- Вопро-о-ос... - ее рука мелькнула в воздухе, резкая боль всколыхнулась в виске, и Шульдих инстинктивно отпрянул - но она, смеясь, уже накручивала на запястье рыжую прядь внушительных размеров.
- Спокойной ночи... победитель, - ее насмешливый голос, щелчок дверей и жужжание лифта в шахте.
***
Браслет из собственных рыжих волос на ее руке Шульдиха странным образом раздражал. Она носила его постоянно - по крайней мере, к воспитанникам, на официальных мероприятиях в Школе и даже в торжественный день выпуска очередного поколения псиоников. И однажды Шульдих, набравшись смелости, подошел к ней в спортивном зале, где тренировались телекинетики. Что у нее за дар - он так и не узнал, она была на многих мероприятиях и контролировала занятия почти всех групп. Впрочем, ее положение в иерархии Эстет также пока оставалось для него неизвестным. Он вообще ничего о ней не знал, кроме того, что в ее присутствии время исчезало и память можно было резать ножом.
Почувствовав его приближение, она улыбнулась ему навстречу:
-А-а, победитель. Ну, здравствуй. Какого черта ты не со своими?
- Как твое имя? - неожиданно даже для самого себя выпалил телепат. Мысленно.
- Рут, - просто ответила она. - А теперь вон из моей головы... виновный.
Обычно Шульдих ненавидел, когда его кличку переводили. Но сейчас что-то защемило внутри, и он понял, что у нее это прозвучало... так по-настоящему и правильно, словно это и есть его истинное имя.
***
- Старейшина Эстет, единственная женщина среди основателей! - осоловело вращал белками Шульдихов сосед по комнате, тихий и умный мальчишка. - Да ни в жизнь не поверю, что ты не знал!!. И ты? бился на поединке? с ней?
- Ну да... - пожал плечами рыжий. - А что в этом такого... удивительного?
- Так почему ты жив до сих пор?
- Очевидно, по вине своего непобедимого обаяния, - в зеленых глазах заплясали чертики - просто подразнить соседа. Хорошо, что Шульдих не был оракулом...
***
С их встречи в спортзале прошел почти год, когда однажды вечером схватились в обычной мальчишеской драке двое пирокинетиков и один, перестав себя контролировать, поджег занавески на окнах, от которых мгновенно вспыхнуло здание.
Эвакуацией старшекурсников из горящего корпуса руководила она - и Шульдих ни одному пожару в своей жизни не был благодарен так, как этому. Он сам не знал, за что. Пересчитывая бегущих к стоящим во дворе машинам подростков, Рут задержалась в пустом классе на первом этаже - оракулы сказали ей, что это помещение безопасно. В отличие от обычных детей, псионики могут защититься от стихийных бедствий и сами - присутствие Рут на эвакуации было административной предосторожностью, во избежание непредвиденных ситуаций на случай истерики у кого-то из пирокинетиков или телепатов.
Шульдих выждал, пока телепаты выйдут во двор, слишком занятые пожаром, собой и своими друзьями, чтобы следить за окружающими, как они это любили - и скользнул в класс, где она стояла у окна, машинально поворачивая браслет на руке.
Ее обожгло его приближением - и ощущение было слишком болезненным и ярким, чтобы проигнорировать это. Она недовольно обернулась, подыскивая слова, но он слишком громко думал, не в силах удерживать щит - а она не выносила присутствия чьих-то слишком интенсивных мыслей. В висках застучало, "картинка" стала нечеткой - а он стоял рядом, не прикасаясь к ней, ничего не говоря, не помня, зачем пришел.
- Убирайся, - почти нежно сказала она, судорожно схватившись за подоконник.
***
И в эту ночь в палаточном городке, устроенном на одной из военных баз Эстет, Шульдих впервые узнал, как утоляют вечный голод. Ноги сами принесли его к палатке Рут, словно они договорились обо всем уже давно, и он смотрел на нее во все глаза, и тоска, жившая в нем, тоже смотрела.
- Ты же вроде телепат? - с чуть заметной иронией спросила она, продолжая как ни в чем ни бывало расстегивать рубашку. Он мотнул головой, что должно было означать согласие.
- Ну так сделай, чтобы тебя этой ночью в моей палатке не было. Для всех остальных, - добавила она, потому что его глаза налились отчаянием до краев. Больше Шульдих почему-то ничего не мог толком вспомнить, сколько ни бился, выворачивая наизнанку собственное сознание - да, он поставил щиты, потом вернулся к ней, потом ее пальцы коснулись его, высвобождая из ставших безумно тесными джинсов, а потом... ничего, кроме скомканных, смутных воспоминаний и мучительного счастья, больше похожего на боль, добиться от памяти не удавалось.
Она не позволила ему остаться до утра, выставив сразу же после того, как все закончилось. Он чувствовал, как что-то тревожит и мучает ее, робко потянулся к ее сознанию. Прочел, что лагерь патрулируют, мысленно поклялся поставить от патрулей двойную защиту. А потом... потом его просто выставили - и из ее сознания, и из ее палатки. И он побрел в темноту.
***
При встречах она просто кивала ему, как хорошему знакомому. Да и он не решался завести речь о чем бы то ни было. Так прошло еще несколько месяцев. Происходящее казалось Шульдиху чудовищной несправедливостью и в лучшем случае недоразумением, но как это исправить - он не знал.
А потом в его жизни появился Кроуфорд.
За день до того, как стать штатным телепатом Шварц, Шульдих отправился в резиденцию Старейшин. Назвал ее имя, выждал полчаса в общей приемной и наконец оказался с ней наедине. В прохладном светлом кабинете, больше похожем на комнату для релаксации.
- Шульдих? - спокойно спросила она, подняв голову от книги, которую держала в руках, - чего тебе?
Он не мог выразить это словами. Он просто открыл свое сознание, позволив ей прочесть в нем все.
- Ну и? - ее улыбка была усталой и немного грустной. Он скрестил за спиной пальцы, но ответить ничего не смог. Просто не понимал, что здесь можно сказать.
- Думаешь, расстанешься со мной - потеряешь себя? Мы разве были вместе?.. Одна ночь со мной и сотня ночей в мыслях обо мне - даже этого не маловато ли для таких заявлений?
Он задохнулся от безжалостной точности ее формулировок.
- Тогда зачем было начинать? - обвиняя ее, злясь непонятно на что, он придвинулся ближе, почти готовый ударить.
- Можешь обвинить во всем свое "непобедимое обаяние", - передразнила она его.
- Ты знаешь больше, чем говоришь мне, - наконец смог связно ответить он, - почему именно ты принимала меня в Школу? Почему увела от других и говорила со мной одна, почему ...
- Самое интересное всегда остается неузнанным, милый мой, - мягко, без тени насмешки, улыбнулась Рут.
И только сейчас он заметил, что рыжий браслет по-прежнему у нее на руке.