Глава 18, в которой мы снова убеждаемся, что красота - страшная сила.
Пыль из-под копыт кунтовских лошадей затуманила Рабочую улицу Купеческой гавани и медленно осела на носах любопытных прохожих. Хоть и не много было их в такую рань, а кое-кто соизволил вылезти из окон, чтобы всласть поглазеть на трех красавцев коней, отбивающих о мостовую сотни ударов в минуту.
Небо светлело быстро, стоило торопиться. Тигиль рассчитывал миновать городские ворота и затеряться лесами в ранний час, пока гвардейцы не блещут бдительностью.
Купеческая гавань городской стены не имела, а значит, ворота, откровенно говоря, большой ценности не представляли. Тем не менее, ворота все-таки существовали под единственной целью, - сбора пошлины с купцов, въезжающих в город во время ярмарки. Как правило, торговцы скупы, но неизобретательны. Они не утруждали себя искать обходные пути, чтобы экономить на въезде, и честно пополняли городскую казну. Но в каждую торговую пору находились проныры, что, кривя душой, сворачивали с Южного тракта, и совершенно бесплатно терлись в Гавань "огородами". Нам стоило прислушаться к этим хитрым скупцам и выбрать другую дорогу. Запертые ворота посеяли в душу подозрение, что для Гильдии Короля правила переменились и платить придется за выезд. Тигиль, озираясь, прислушался. Тихий лай собак далеко на другом конце Гавани. Ребята переглянулись.
- У заставы поджидают... - предположил Тигиль.
--
В объезд? - спросил Эмиль, но Талески уже развернул коня. Амис фыркнул, взвился и понесся против всяких правил в чужой огород. Эрик, гикнув, направил кобылу следом, и Эмиль, не мешкая, натянул вожжи.
--
Не туда! - почуяв, крикнула я. Кони перемахнули ограду палисадника, тяжело, с отдачей впечатали подковы в мостовую узкого переулка. - Назад!
Последовал низкий позвон доспехов, цокот перебирания лошадиных ног. Отряд! Не успели мы и до трех досчитать, как были окружены. Королевские гвардейцы нарисовались довольные легкой удачей, но мечи для верности обнажили.
--
Вот ведьма! - выругался Эрик, потянулся к мечу, и полыхнул лезвием над самыми ушами кобылки. На этот раз с Эриком согласились все.
--
Воля короля Кавена! - приказал стражник с гербом начальника на эполетах. - Белой Гильдии сдать оружие и проследовать в столицу...
--
Что-то вы раненько сегодня? - процедил сквозь зубы Тигиль.
--
Тебя поджидаем, Талески! - нелюбезно отозвался седой начальник охраны, - Нагловато нынче Белой Гильдии разгуливать по большим дорогам. Мы надеялись, вы предпочтете красться огородами.
--
Нам не чего скрывать, Пирил! Почему закрыли ворота?
--
Потому что ты и твои друзья чем-то насолили его величеству! А Совет этого не любит!
--
Вероятно тем, что верой и правдой служим ему. Мои друзья здесь не при чем, вы же знаете, те, кто вам нужен, не придут просто так в город.
--
Не глупи, Талески! Я знаю тебя как умного человека, не разочаровывай меня. В королевстве не много найдется высоченных близнецов, которые водят дружбу с тобой... Есть приказ доставить их королю.
--
И давно это гвардия у Гильдии на посылках? - полюбопытствовал Тигиль.
--
А как вашего начальника загребли! - ляпнул горбоносый подчиняло, - Сбежал, рыжая бестия! Вот в Совете, поди, интересуются, где вы его прячете!
--
Что плетешь? - ткнул его в бок Перил.
--
Что плетешь? - повторил за ним Эрик, и сунул горбоносому острие чуть не в ноздрю, - Начальник! Выкуси-ка!
--
Ты, верзила, прибери ножик-то. Есть приказ взять вас силой...
Эрик подался грудью прям на гвардейские довольные рожи. Чего им не ухмыляться? Их-то вон сколько, хоть и в латах, да без девиц на хвосте. Ив оглянулась на меня, искала поддержки. Какое там? Что я, пифия?
- С коней! - послышался гневный приказ. Эрик опять изничтожил всю дипломатию.
Все произошло в секунду. Ив убрала меч, обхватила за пояс Эрика, вытащила исподтишка его клинок. Зачем?
Я не увидела. Эмиль развернул коня на помощь брату. Поводил за уздцы и дал на попятную.
--
Не мы нужны Королю! А вот эта милая вещица! - ледяным басом перекрыл стражников Эмиль, он не стал обнажать меч, а вскинул арбалет и твердо прижал спуск, - Король хочет забрать назад свой подарок. Согласитесь, это не вежливо! Да и поздно он опомнился! Ехать нам надо, а вот с вами не по пути! Стойте! - прикрикнул он на стражников, - Приглядитесь-ка, и сообразите на минуточку, что вас ждет! Советую не приближаться! Знаете, оружие волшебное - не промахивается, и осечки что-то не припомню...
Эмиль впился каблуками коню в бока, пепельную шкуру забило дрожь, но конь, ничем не выдав боли, сделал шаг. Удержав на отлете меч, я кулаком сжала эмилевый плащ: мол, Стой! Он остановился, но и гвардейцы не двигались. Королевская гвардия, в большинстве своем, с опаской относилась к Гильдии. Среди них ходило не мало всяких слухов о сверхъестественных способностях, обращения к волшебству и тому подобным проделкам наших товарищей. То ли по этой причине, то ли по тому, что до этого момента ни кто из них не предполагал всерьез получить отпор, то ли потому, что по виду Эмиля было понятно - он не шутит, но гвардейцы задумались.
Впрочем, гвардейцы, как правило, не думают долго. А тут еще послышался цокот множества копыт, со всех сторон по мостовой к нам направлялись еще два отряда. Нельзя сказать, что мы растерялись, но некоторое замешательство послужило тому, что я, к своему стыду, повернулась, и открыла тылы. Кто-то двинулся вправо, мелькнуло за спиной, и я ощутила у себя на горле холодную сталь.
- Не двигаться! - прокричали над ухом. Лязгнули доспехи, от неожиданности дернул конь, Эмиль опустил арбалет.
- Слезайте с лошади! - произнес все тот же голос.
Мы в растерянности переглянулись, дело принимало не совсем обычный оборот. До этого момента все еще не легко было поверить, что гвардейцы - враги, ведь ни мы, ни они не привыкли проливать кровь друг друга. Король заблуждался, а нам недосуг было его разубеждать, но, в общем-то, ничего серьезного, нам просто было некогда. Пелена рухнула, - мы поняли, - серные ведьмы добрались до Улена с помощью королевского совета, их план не ограничивался ветрами Унтара. Если мы не вырвемся сейчас, мы не вырвемся никогда, равно как и наше королевство последним, ярким закатом раствориться в мире, потому что остановить ветра уже будет некому.
Один миг и я прочитала все это в глазах Тигиля. Эрик обвел окружающее мутным от безысходности взором, сузились, сверкнули глаза. Ив вцепилась в его плащ, но Эрик еще крепче ухватил меч и поднял его над головой, за ним очнулся Талески. Следом и мы с Эмилем схватились за оружие. Наши кони фыркнули, ударили копытом об землю и дернулись прямо на королевских гвардейцев. Лязгнуло железо.... Да, гильдия не создана убивать, но, к счастью, мы умели защищаться....
Позже кто-то говорил, что Ив, держа в руке клинок Эрика, проторила нам дорогу сквозь отряд вооруженных до зубов стражников. Они не могли ее тронуть, Ив сияла как светлая звезда. Задыхаясь от восхищения, гвардейцы, сраженные даром беспечной феи, выпорхнувшей, вдруг, из-под капюшона, не могли даже пошевелиться от счастья, и они не пролили больше ни единой капли крови и не ввели в искушение нас.
Так говорил кто-то, но не я. Я помнила только лязг оружия, напор гвардейских мечей, заклинания, которые выкрикивал Эмиль и лицо Эрика, искаженное страстью битвы. Если бы он не прошел тест на самообладание, он бы вероятно так и остался там, но Эрик прошел этот дурацкий тест, поэтому вскоре мы неслись через Купеческую гавань, неслись во весь опор. Я только успевала указывать путь, обещающий нам скорейшее избавление от погони. Визжали бабы, случайные прохожие жались к заборам, собаки подняли несусветный лай. Мы опять взбаламутили старую добрую Купеческую гавань...
Малышка Ив никогда не являла мне последнюю, самую драгоценную степень своего великолепия, ту степень, которую даже Улен называл чудом. Ведь одно дело окрутить крестьянских парубков, затуманить головы страже правопорядка или приручить дикую лошадь, и совсем другое - призвать всю тайную силу рода беспечных фей. Речь тут вовсе не о скромности, думаю, Ив сама не имела понятия о том, чем пользуется. Сила древних одолевала ее в минуты решимости, опасности и любви. Ее разноцветные глаза, один голубой, а другой - зеленый, вспыхивали и уже не гасли, они сверкали блеском иных миров, на щеках играл румянец и, казалось, белоснежные волосы тоже светятся, переливаясь перламутром далеких звезд, на устах застывала незримая улыбка и сном, великолепным сном, чудилось это видение. Впрочем, увы, я никогда не видела Ив, озаренною этой силой, я только слышала рассказы о волшебстве, которое происходит с малышкой, но когда это случается, тогда даже Эмиль ходит сам не свой, и мне ничего не остается, как ждать...
Так или иначе, нам удалось оторваться от стражников, и, не останавливая более лошадей, покинуть Купеческую гавань раньше, чем погоня разобрала наш след. До самого вечера мы скакали, и ни кто из нас не произнес ни слова. Впереди всех, не оглядываясь, мчала Ив. С ней - сердитый и обескураженный Эрик. Следом - мы с Эмилем на своем прекрасном коне, и последним, то и дело прислушиваясь к погоне, ехал Тигиль на черном точно августовская ночь жеребце. Я припала щекой к Эмилю, рана на шее ныла, будто на нее все время светило солнце и нечаянно сожгло кожу.
Между Купеческой гаванью и дорогой в Долину Зеленых Холмов лежали только огороды и пастбища. Луга то и дело вздымались, заслоняя горбом горизонт и отбрасывая себе под ноги темные озера. Порой земля проваливалась в ложбины, и тогда можно было видеть, как нехотя и неторопливо трава пьет из чаши оврагов утренний туман, а у края мира, где только-только хмурились сонные тучи, светло-желтой ниточкой распускается новый еще не умытый день. Потом на все небо, вдруг, пролили молоко, овраги иссякли и, точно под простынь спрятанное солнце отплыло на приличное расстояние от леса. Вдалеке помелькали солнечные лоскуты пшеницы. Пошло редколесье, картофельные уделы больше не напоминали о себе затянутым веревками сколом. Дорога разлеглась шире и за оторочкой повстречала другую. Та покладисто легла нам под ноги, но тут же бесчувственно улизнула вправо, через Дымные равнины в Долину Зеленых Холмов. Душе вздохнулось и скрипнула на сердце надежда.
После развилки края задичали. Сенокос протянулся немного и потерялся в березовых рощах. Старые, давно поросшие расчистки да брошенные хутора. Ни кто не хотел жить поблизости заколдованного леса. Пробовали, да раскаивались. Мы проскакали еще немного и вскоре повстречали ручей. Он резво пел меж пригорков, пританцовывал вокруг берез и разливался тихой заводью у поляны сплошь устланной колокольчиками и заячьей капустой. То ль ее приветливый вид, то ль наша усталость, но дело перевалило к вечеру, и мы решились сделать привал.
Погоня потерялась. Может, и в Гавань повернула, но коней на всякий случай не распрягали, так пустили к ручью. Разномастные, взмыленные, они поплелись далеко в воду, опустили головы пить. Ручей бесцеремонно расползся вокруг сильных тел, походя обласкал, остудил жар погони.
Поначалу умылись, раскидали хворосту на костерок, Эмиль платком перевязал мою шею. Потоптав колокольчики, завели огонь и вот тут, раскинув поперек всей поляны ноги, братья Травинские всерьез взялись за Тигиля.
--
Какого лешего происходит, Тиг?! - начал Эмиль, - Дожили до вооруженной стычки с гвардейцами короля! Попали в засаду, как маленькие дети! Итта ранена!
--
Да что ты с ним якшаешься? - перебил брата Эрик, - А ну выкладывай, Тиг! Выкладывай немедленно, не то я тебе не позавидую! Чего такого ты знаешь, чего мы не знаем?
На это заявление Тигиль только ухмыльнулся, достал свою длинную бамбуковую трубку, ногтем соскреб старую смолу и молча протянул Эмилю. Тигиль курил редко.
--
Это не мы, это король чего-то не знает, - вдруг сказала Ив, она спокойно поворачивала на огне копченое мясо и, казалось, этот процесс незримо для нас открывал перед ней те тайны, которые мальчишки пытали у Тигиля. - А, может, кто-то помог королю истолковать события в невыгодном для Белой Гильдии свете. Ведь ищут не только нас, верно? Ищут Улена, ищут других...
--
К сожалению, все куда хуже, - глядя в сторону, вздохнул Эмиль, - ищут только нас и Улена.
--
Так ты знал? - завопил Эрик, - Ты что-то знал об Улене! Здорово! Просто отлично! Может быть, мне вообще не стоило отправляться работать, а? Сидел бы дома, окучивал картошку, полол табак? Как считаешь?
--
Не кипятись! - строго вставила Ив, - Эмиль пришел только вчера, он знает лишь то, что видит собственными глазами. Кому-то выгодно, чтобы ветра не сгинули с лица королевства. И тот, кому это выгодно, очень боится Белой Гильдии...
--
Похоже, тебе нравиться, когда тебя бояться... - сердито проворчал Эрик, он ревновал Ив к ее дару.
Тигиль переждал, улыбнулся ниточкою хитрых губ, задымил трубкой и рассказал, наконец, обо всем, о чем вчера говорил Эмилю и о том, о чем не успел ему сказать. Вряд ли стоит объяснять, какое впечатление произвело на Эрика известие об аресте Улена и о том, что горбоносый подчиняло-стражник оказался ни так уж не прав. Эрик точно кол осиновый проглотил. Сидел бледный, свои хитрющие глаза в ботинки вперил, ни звука не издал. Если бы он кричал и махал руками, это еще можно было бы пережить, но Эрик расстроился, а расстраивался он так, что ни кто не мог остаться равнодушным к его горю, и ни кто не в силах был ему помочь. Мы дорого отдали бы, чтобы его успокоить, но что мы могли сказать? Эрик так переживал, что долго не находил слов, побродил туда-сюда по поляне, посидел у ручья, вернулся. Растратив таким образом свой гнев, Эрик сел подле томившихся углей и все еще ни на кого не глядя, взял у Ив давно протянутую гитару. Единственным утешением гитара легла ему в руки, и сама собой запела так грустно, так сердечно, что даже колокольчики замерзли от горя в теплый июльский вечер... Откинув лохматую голову навзничь, и закрыв, даже зажмурив, глаза, Эрик призвал на свет старую балладу о погибшем короле. У этой баллады была чудесная музыка и прекрасные слова, однако Эрик только играл. Обычно баллады пел Эмиль, но нынче он был что-то не в голосе, да, в общем, все и так помнили, о чем идет речь.
Порой случается, что боль покрепче, чем вино,
А потому кто сердцем чист, тому и суждено
За посох, за булат и меч отведать боль потерь,
Кто знает - наполняй бокал и не гляди на дверь.
Король был молод и упрям, упорства не тая,
Не раз от счастья умирал, а умер от огня.
В его обители всегда теснился добрый люд,
А сам он в битвах и боях искал себе приют.
Его слуга собой хорош, был верен и силен,
Король пускался в долгий путь, слуга всегда при нем.
Стоптали сотни пар сапог, отличнейших сапог,
Врага теснили, пили эль в корчме чужих дорог.
И каждый знал о том, что друг ему почти как брат,
Когда один точил мечи, другой чинил бушлат.
Я мог бы многое сказать про дружбу, но тогда,
Зимою у слуги того произошла беда.
Он был хорош собой, все так, но сердцем был задет
И повенчался на такой, которой равных нет.
Невеста бедного слуги была скромна, нежна,
И каждый согласился бы - прелестна, хороша.
Не мало юных сорванцов вздыхали от любви,
Но дева сердце берегла для милого слуги.
В ту зиму, возвратясь с войны слуга был обручен,
Неделю пили эль сваты, король дарил им дом.
Но как всегда, лиха беда явилась из-за гор.
Заполыхали небеса, и прилетел дракон.
В его обычаях лежал на варварство запрет,
Но он исконно воровал девицу раз в сто лет.
Мы знаем, раз пошел рассказ, все верно так и есть
Прекрасную забрал дракон, отняв любовь и честь.
Не долго сетовал слуга, не долго слезы лил,
Он воин был, он посох взял и лошадь снарядил.
И вот он только за порог - как перед ним король.
"Слуга", - он молвит, - "ты на смерть, и я пойду с тобой,
Не уж то мало ты меня от смерти избавлял.
Позволь мне не забыть того, что Бог благословлял!"
Мы помним, в юности никто не знает, что потом,
Король был молод и упрям, да и король при том.
И вот за горы и моря король с его слугой
Шли долго, не жалея ног, мечи несли с собой.
И там где лошади не шли, и где кругом песок,
Они смогли найти того, за кем был их должок.
Дракон жил прямо на горе, среди песков и скал.
Он долго жил, он много знал, и очень чутко спал.
Той битвы не кому пропеть, три дня прошло и вот,
Меч короля сломал хребет, слуга вспорол живот.
Но прежде чем дракон издох, он испустил огонь.
Огонь взвился, взвился дракон и пал от них король.
Король был молод и упрям, слуга - красив, силен,
Но кто-то жертвует собой, когда другой влюблен.
"Мой друг, прощай" - сказал король
- "будь счастлив, не взыщи",
И умер, голову сложив в горах чужой земли...
Прошла зима, еще зима, война уже прошла
И дума от слуги ушла, и боль почти ушла.
Он долго жил в любви в тиши, и счастлив был вполне,
И пинту эля для того, кто не поверил мне.
Порой случается, что боль покрепче, чем вино,
А потому, кто сердцем чист, тому и суждено
За посох, за булат и меч отведать боль потерь,
Кто знает, допивай бокал, да и пора за дверь.
Когда Эрик закончил играть, мы не сразу поняли - Эмиль тихо, но все же пел. Пел, чтобы не выронить застывшей на ресницах слезы.
--
Мало, кто теперь помнит, - вдруг сказал Тигиль, - А ведь у отца Кавена был старший брат, Тогор... Он умер молодым и правил не долго...
--
Не может быть... - вырвалось у Эрика, гитара тут же утонула в траве, - Тиг, ты хоть понимаешь? Это ж недавно было, каких-нибудь тридцать-сорок лет назад... Но дракон...
--
Это только легенда, Эрик, только легенда. Драконов ни кто не видел с тех времен, когда люди умели летать...
--
Когда это было! Вспомнил! - закинув за голову руки, вздохнул Эмиль, - Теперь проще дирижабль построить...
Настроение Эрика круто повернулось на каблуках, он не горевал попусту, тем более, когда речь зашла о драконах! Он еще долго чесал макушку, что-то прикидывал в уме, и всячески пытался свести разговор к тому, что раз баллада придумана недавно, есть шанс, что драконы существуют.
--
Только драконов нам сейчас не хватало, - раздраженно сказала Ив. Ее красивые черты заострились, а на душе было не спокойно. Она как-то собралась вся, стала внимательна и властна, точно готовилась к чему-то важному.
--
Эмиль и Итта принесли бесценную информацию, - произнесла малышка, - за которую, ручаюсь, оторвут голову, если только пронюхают, что рассказал ребятам полыньяк. В том, что совет ищет Улена, нет ничего удивительного. Арбалеты-то на нем, он отобрал их у полыньяков, значит, и Ветра Унтара приписывают ему. Не без основания, надо полагать...
--
Неужто Совет знает больше нас? - попытался возразить Эрик.
--
Знает - не знает... Догадывается.
--
Тем более! Зачем же Совету арбалеты?
--
Может Совет не в курсе закона о древних вещах и сам хочет распоряжаться Судьбой...
--
К ведьмам Совет! - бухнул Эрик, - Арбалеты наши и точка!
--
Наши-то наши... - вдруг вмешался Эмиль, - Да дело не в этом. Кто-то и впрямь не хочет избавляться от ветров.
--
Похоже на правду. - Согласился Тигиль.
--
Измена. - Подытожил Эмиль и почесал колено, - А Улена ловко подставили. Вовремя, ничего не скажешь!
--
Значит так! - не обращая внимания на надутые губы Эрика, продолжала Ив, - Теперь ухо востро! Итте с Тигилем тоже считать ворон не к лицу. При желании и достаточной бдительности наши способности могут сделать нас неуловимыми. Это тот шанс, который дает нам надежду не проиграть войну. Только в этом случаи ни у гвардейцев, ни у других, гораздо более опасных врагов ни останется преимуществ. Наше дело - война, а туполобый Совет пусть держит в тепле свой толстый зад! До Улена ему не добраться - руки коротки!
Ив закончила, наступила гробовая тишина. Вот тебе и вареники. Хотелось что-то сказать, но мы с Эмилем переглянулись и прикусили языки. Такой решительной и властной Ив бывает не часто, но когда это случается - стоит прислушаться и помолчать.
Баллада о короле Граалем влила в сердца боевой дух. Мы расправили плечи и поклялись Солнцем, что тайна, которой мы располагаем, послужит только для одного - восстановления справедливости в государственном совете. И как только с ветрами будет покончено, те, кто останутся в живых, расследуют до конца дело Улена и выведут на чистую воду толстобрюхих советников.
Несмотря на ребячество и личные переживания, мы все-таки были не новички. Теперь, узнав гвардейскую глупость не понаслышке, можно было смело говорить о серьезном государственном конфликте, организованным таким образом, что служба разведки упразднена, и полагаться королю остается только на армию, которая не станет особенно вдаваться в детали. Но я скажу, поскольку Улен выведен из игры первым, игра завязана на Древнем мире, Ветрах, а может еще на чем... Улен - лучший специалист в этой области, и не только потому, что водит дружбу с Хранителем гор, а как раз потому, что арбалеты, ключи и прочие вещи из-за которых поднялся такой сыр-бор - его прямая обязанность. Порой я начинаю соглашаться с Хранителями, опрометчиво было оставлять нам трофеи древнего мира, с таким продажным правлением у нас и своих проблем выше головы. Конечно, после драки кулаками не машут, и выбора теперь нет... Желтый лес, так Желтый лес...
Тот, кто не видел Желтый лес хотя бы издалека, никогда не узнает что такое страшный сон. Как правило, именно при упоминании о нем заканчиваются мои познания относительно флоры и фауны, и непременно дует сквозняк, обещающий страшные образы из рассказов моей бабушки, что любила и приукрасить и присочинить, лишь бы байка получилась ладной, а впечатление от нее - внушительным. Теперь я больше не рискую и в том, что касается Желтого леса, предпочитаю целиком и полностью полагаться на Ив, ну или, в крайнем случаи, на Эмиля, они, по крайней мере, разбираются в биологии. Даже Эрик, пожалуй, согласится со мной, с той лишь разницей, что я и слышать ничего не хочу о путешествии в Желтый лес, а он из последних сил рвется туда на подвиги. Еще бы! Только ведьма разберет, что таится в недрах этих дремучих, кривостволых чащоб, зарослей папоротника, пожухлых трав и сухого кустарника. Обычно я старалась избегать путешествий туда, но нынче были весомые причины пересмотреть свои взгляды.
Во-первых, хоть полыньяк ничего и не говорил прямо, но среди тех удивительных видений, которые я наблюдала, находясь в телепатическом трансе, совершенно очевидно маячила трехпалая ива, под которой покоилась тайна Афары, и, разумеется, я изнывала от любопытства заглянуть в нее. Все бы ничего, только вот полыньяк не сказал, где именно в Желтом лесу находится эта ива и что под ней следует искать.... Кроме того, не было никаких сомнений, что если кто и знал что-то толком про жуткое место - Желтый лес, так это как раз Тигиль. Талески стал бы со мной спорить, но именно он без труда находил таинственные лесные тропы, по крайней мере, те, которые стояли на месте, он ведал о календаре болот и лунных туманов и о многом-многом другом. Было время, он ночи напролет просиживал в туоновском книжном подземелье, том самом, что чудом уцелело после серных ведьм, и за грудой книг надеялся добраться до истины. Сначала Тигиля интересовало, как мандгоры смогли выжить в абсолютно неподходящих для них условиях. Потом Тигиль вплотную занялся проблемой питания. Он допытывался, отчего ленивые дигиры голодны только раз в луну, да и жажда им не знакома вовсе, а вот морские кахлы, к слову сказать, употребляют пищу, не переставая и при этом проворности у них не отнимать.... Одним словом, от Тигиля могла быть польза.
Как бы мы не старались думать о деле, невозможно было не заметить, что давно уже наступил июль. К обеду следующего дня совсем распогодилось, одуванчики жмурились на ласковом солнышке, и тосковать да печалиться изрядно надоело. Оттого, что все вокруг сияло яркими красками, настроение выправилось, став решительным и даже слегка приподнятым. Всю ночь Эрик сооружал план спасения Улена, его триумфального возвращения с последующим отмщением виновникам заговора. Он так увлекся, что был искренне уверен - так все и случиться. Эрик уже насвистывал победный марш и то и дело щипал кобылицу за ухо. Удивленная кобыла фыркала и смешно мотала мордой. Мы смеялись, а Ив сердито ворчала.
--
Перестань, - всякий раз не забывала сказать она, - ставлю два к одному, что когда-нибудь ей надоест и она тебя сбросит.
--
Не бойся, малышка, - тут же заверял Эрик, - падать не так уж и скучно. Поверь мне, теперь то я точно в этом разбираюсь!
Но Ив морщила носик и недовольно качала головой. Ив беспокоилась напрасно. Кунты подарили нам прекрасных лошадей, и мы не уставали им радоваться. Кони вели себя покладисто, были выносливы и прямо скажем, не глупы. Я прекрасно чувствовала, что мы им нравимся, и они совсем не против путешествовать с нами. И потом, кобылица Эрика вряд ли скинула бы такую симпатичную ношу, она не была исключением из правил, и испытывала на себе не только дар Ив, но и умение Эрика вызывать привязанность дам...
--
Что-то Итта у нас давно молчит, - весело сказал он, - не к добру это...
--
Мне сказать нечего, - пожала плечами я, рана на шее ныла, и от этого настроение было скверным, я взглянула на Эрика, - Тем более что мы уже въезжаем в Желтый лес, и считать ворон мне не к лицу. Верно, Тиг?
--
Не к лицу, - согласился откуда-то из-за спины Тиг. Он по-прежнему ехал позади всех. Любая опасность, исходящая из Желтого леса, предпочтет появиться с тылу, Тигиль знал это и попросту прикрывал нас.
На третий день пути лес начал меняться. Постепенно, одно за другим все июльское стало теряться из виду и пропадать. Краски меркли, небо тускнело, солнце снова занавесили простыней. Желтые лимонницы, белые капустницы и голубянки всю дорогу не отстающие от нас, исчезли. Одни лишь махаоны торжественно причаливали на огромные листья, но и они вскоре передумали сопровождать нас. Остались позади цветущие поляны, дикие островки благоухающего шиповника и боярышника. Лето растаяло на глазах. Точно ковром, лес порос папоротником. Здесь всегда царило одно и то же время года, - мрачная поздняя осень. Листва шуршала от старости и сухости, дикие тропы петляли и терялись в самой чаще. Больше не пели птицы, не играли белки, жуки, и те торопливо тарахтели навстречу. Только неотложные дела могли заманить их в такую глушь, и, казалось, вот-вот волколаки вспыхнут в тени ветвей своими желтыми глазами. Мы примолкли, нахохлились и насторожились. Только Эрик все говорил, говорил о чем-то, или напевал. Ив прижалась к его спине, и желание вести воспитательную работу у нее заметно убавилось. Чтобы снова спрятаться от всего мира, она накинула на светлую кофточку плащ. Тигиль не проявлял видимого беспокойства, но плотно замкнутые губы говорили о том, что он крайне напряжен. Лес точно пропустили через мутное стекло, и стало душно. Застонали, замыкались в моей голове дикие чужие мысли. Жаждой, голодом и алчущим ядом задышала трава. Издалека, но с каждым шагом все яснее забормотали деревья, заскрипели ветвями. Мы не долго углублялись в чащу. Час, другой и этого хватило, чтобы туманом и болотом потянуло вокруг, и через несколько шагов лошади встали. Просто встали и все. Что бы мы ни делали, они мотали головами, били хвостами, дергали ушами, но так и не ступили больше ни шагу. Они боялись...
--
Лошади кунтов дальше не пойдут, - сказал Тигиль. Он поравнялся с нами, соскочил на дорогу и, озираясь, заводил носом по ветру. - Чуете запах волколаков? Нет? А они чуют. Ни за что не сдвинутся с места...
--
А твой Амис? Тоже? - удивился Эмиль.
--
Амис пойдет, но с ним все по-другому...
--
Почему еще? - не поняли мы.
--
Было дело... - уклончиво ответил Тигиль. Мы спешились и нерешительно собрались вокруг Тигиля и его Амиса. Тигиль и его черный конь являли значительное зрелище на фоне Желтого леса.
--
Когда полыньяки еще не покинули эти места, мы патрулировали Желтый лес. - Начал Тигиль, - Мало найдется таких, кто не встретил волколаков в ту голодную зиму. Темнело рано и большая медведица развернулась хвостом к тонкому серпику Малой, а значит, свирепствовал февраль. На распутье Дикой тропы и Дороги нас с Амисом застала пара волколаков. Они были голодны и настроены очень решительно, их правда - либо мы, либо голодная смерть. Голод прибавил им сил, они набросились на нас и Амиса чуть не задрали. Я убил одного из волколаков. Но второй исполненный гнева и ярости, кинулся сзади в бок моему коню и получил копытом в грудь. Он умер сразу, серая шкура залилась черной кровью, и он испустил дух. Черные лошади самые смелые, это каждый знает, а стоит им учуять кровь волколака, вековое колдовство спадает, и лошадь больше не дрожит и не теряет рассудок от запаха поганой шкуры желтоглазых тварей.
--
Здорово, - проговорил Эрик, - Ну и что ж нам делать? Достать пару волколаков и убить их на глазах у лошадей?
--
Не поможет, - покачал головой Тигиль, - лошадь должна сама пустить волколаку кровь.
Эрик подозрительно оглядел наших красавцев-коней, вздохнул и сказал:
--
Тогда мы застряли здесь навечно, боюсь, кунты их избаловали...
--
Кунты обучили их быть быстрыми и сильными, - перебил Тиг, - не многие лошади справятся с такой ношей, не теряя в скорости. Их придется отпустить, они сами найдут дорогу...
--
Дорогу куда? - недоверчиво поинтересовался Эмиль, - Эта идея мне не нравиться, лошади - подарок, мы не можем их просто бросить!
Наступило неловкое молчание. Лошади настороженно поглядывали на нас, они понимали, настал час прощания, дальше они не могли идти...
--
Ладно, - сдался Тигиль, - есть другое предложение. Можно отвести их на базу лесного конвоя, а на обратном пути забрать.
--
Ты знаешь, где база конвоя?! - в один голос изумились мы с Эриком.
--
Глупости, ни кто не знает где база конвоя! - не поверила Ив.
--
Это не очень далеко, но я предпочел бы идти туда один, - Тигиль многозначительно посмотрел на малышку, - именно потому, Ив, что никто не знает и не должен знать, где находиться база лесного конвоя. Я отведу туда лошадей и вернусь. С Амисом мы уложимся в пару тройку часов. Отдыхайте пока, только без глупостей! Это не Долина Зеленых холмов и не Чучи, так что лучше ведите дежурство...
--
Хочешь, я пойду с тобой? - спросил Эмиль.
--
И оставишь девчонок Эрику? - Тигиль улыбнулся, и его не по возрасту взрослое лицо на мгновение стало юным, - Это смело...
--
Дураки! - огрызнулся Эрик. Прямо у него на лбу ясно читалось, что он, как ни кто другой хотел бы увидеть базу лесного конвоя, и понимал, что счастье обходит его стороной, и он тут бессилен.
--
А ведь я и забыла, Тиг, что ты не лишен чувства юмора! - рассмеялась я.
--
Порой я тоже об этом забываю, темная дева, - ответил тот и обратился к Эмилю, - я рассчитываю на твое слово, Эм, ни шагу без меня, договорились?
--
Думаешь, я впервые в Желтом лесу?
--
Желтый лес не то место, в котором опыт имеет значение.
Так и получилось, что мы сгрудили с лошадей все самое необходимое, и попрощались с ними. Не успев встретиться, мы вновь расставались. Тигиль связал лошадей уздой, затем спохватился, выудил из-за пазухи кожаный мешочек, доверху наполненный золотыми, достал монетку, потер о рукав куртки и положил назад. Это была традиция, традиция, существовавшая со времен основания Белой Гильдии, то есть очень-очень давно. Таким образом следовало поступать, получив из казны причитающуюся сумму, и таким же образом следовало поступать, отдавая деньги кому-то...
--
Держи-ка, Эм, - крикнул уже на скаку Тигиль. - Мало ли что, тебе это не помешает.
--
Откуда это? - удивился Эмиль.
--
Король Кавен собственной персоной. Твоя последняя краюха хлеба из королевской казны, если подведешь короля. Лови! Считай, что это аванс.
Эмиль поймал мешок на лету и опомнился:
--
Эй, Тиг, ты же собирался вернуться через три часа! Будь осторожнее, слышишь? - но Тигиль уже летел быстрым галопом на таинственную базу лесного конвоя, и наши лошади следовали за ним.
--
Что это за ерунда?! - Эмиль недоверчиво повертел мешочек в руках.
--
Это деньги! - сообщил Эрик, - Невероятно полезная вещь. Хитрюга Тиг успел взять из королевской казны нашу долю до того, как король заинтересовался нами. Мы получили свои, это ваша с Иттой доля! В конце концов, если планы рухнут, купишь себе чего-нибудь выпить.
--
Тигиль бывает на удивление прозорлив, - улыбнулся Эмиль и спрятал мешок за пазуху, - жаль только, что ближайшее время нам не видать ни корчмы, ни трактира....