Летом день широк, как саванна, и долог, как река Суэ. На краю земли дрожит горячий туман - одеяло солнца. Из тумана приходит светило, в туман отправляется на покой. Север спрятан от долины горами. На юге река Суэ сливается водопадом с земного диска. Река - мать. Она кормит, поит, приводит добычу на водопой и утешает прохладой. Таков мир был всегда, и наступивший зной изменил его лишь самую малость.
Жара крепчала задолго до утра, пылала в полдень и ночью едва разжимала объятья. Когда засыпало солнце, открывали пасти кауно. Огромные цветы наполняли долину приторным зловонием, нагоняющим бессонницу и дурман. Все живое слонялось в потемках, легко становясь пищей кауно. Цветы охотились жадно, как люди. Последние ходили войной на первых и безуспешно. Люди научились жечь и рубить цветы каменными ножами, но лишь ночью. Днем те исчезали. Мальчишки уверяли взрослых, что утром кауно превращаются в простой папоротник. Мужчины не верили, колотили мальчишек, но траву вокруг поселения на всякий случай жгли.
Великий день лета еще не начался, а старый вождь и его старший сын уже направились на север с корзиной, полной снеди. Они не прихватили ни топоров, ни луков, ведь по дороге к шаману беда случиться не может.
В это время под шатром из огромных листьев, слегка отдохнув от ночных забот, проснулся лев. Зверь лениво потянулся, прочел запахи нового дня, и, зевая, двинулся на юг.
Высоко над долиной Шаман наблюдал восход. Солнце щурилось за горами и тянуло золотое покрывало зноя. На коленях Шамана привычно лежала синяя книга. Он читал ее только по вечерам, но в наставленье ученикам носил при себе всегда.
Шаман привык сидеть на горе подолгу. В этом мире было на что поглядеть, а шаман любил природу за красоту и щедрость.
День поднимался, солнце вовсю пускало по реке зеркальных рыб. На склоне показались гости. Они приближались медленно. Восхождение в гору источило силы вождя. При каждом шаге он припадал на палку и замирал на мгновение. Сын почтительно держался позади. "Вымахал парень, - подумал Шаман, - и был-то, что буйвол, а теперь - скала. И хорошо..."
Старый вождь добрался до пологого места и молча опустился на камень рядом с Шаманом.
Вождь пришел сюда не ради Шамана, он проделал такой тяжелый путь, чтобы увидеть свои владения. Долина лежала перед ним пестрая, как плоды агавы на большущем листе кувшинки. Словно молоко из треснувшей миски, текла из расщелины Суэ. Соломенные домики рассыпались по зеленым лугам осиными гнездами. Забавно. Всякий раз, когда Вождь смотрел с горы на свою долину, его охватывало удивительно приятное чувство, жизнь представлялась значительной, а смысл ее - ясным.
- Нравится? - спросил он сына.
Юноша кивнул и осмелился поставить ношу. Его не забавляла власть, он пришел к Шаману.
- Трудный путь ты проделал, не по годам тебе, - нарушил молчание Шаман. - Почему не прислал носильщиков?
- Просить тебя хочу.
- Проси.
- Цветы надоели. Разрослись до самой деревни. Скот жрут, детишки им попадаются.
- Детишки ночью спать должны. И тебе по ночам в лесу не место. Человеку - день. Читал? - Шаман похлопал по книге. Вождь читать не умел, и Шаману было это известно.
- Так ведь спать невозможно от их зловония!
- Спать? - Шаман точно задумался на миг и тотчас махнул рукой, увешанной зелеными камнями. - Тут я тебе помогу! Недешевые они, конечно, эти сонные шарики. Да сторгуемся. Двоих мне пришлешь за кувшин.
- Еще? - Вождь почесал бровь и развел руками. - Сколько у тебя уже? Две руки и еще одна?
- Посчитал? - рассмеялся Шаман. - Эх, способный ты человек, Вождь, да поздно учиться. Жалеешь людей, и правильно, им для работы наука не требуется. Лишнее это. А вот сына оставь. Вишь, на книгу глядит, как на девицу. Хочешь читать, парень?
- Хочу! - старший сын Вождя покраснел, как вечернее солнце. - У меня вопросов много...
Юноша слегка осмелел, шагнул вперед. Отец увидел сверкающие глаза сына и понял, что вернется в долину один.
- К примеру, куда реки с земного диска текут? - торопливо заговорил юноша. - И что там за горами, или - все? Где спит солнце и горит ли оно во сне? Почему от девушек глотать больно, точно кость в горле застряла? И почему, интересно, кауно львов не едят? Всех едят, даже буйволов случалось, а львов - нет, сам видел!
- Ишь ты - вопросы у него! - Шаман совсем повеселел и даже пальцами по книге забарабанил. - А насчет львов - молодец, углядел! Львов никто не ест, друг мой. Это правило! Правил много, их, что седых волос в бороде твоего отца. Будешь мне помогать - научу.
Молодые ростки кауно съежились. Теперь отличить их от папоротника лев мог только по запаху. Одним движением лапы лев обрывал цветам ноги. А то чего доброго убегут, перестанут делиться добычей. Полупереваренная кауно дичь почиталась за изысканное яство. Собрать ее следовало до восхода. И тотчас сплавить по реке в город. Лев осмотрел плантации и вальяжно направился на водопой.
Камень знаний растет в горах. Добывать его трудно. Он зеленый, словно весенний лес, и твердый, словно рог буйвола. Шаман ходит по скалам и смотрит, как юноши стучат в забое железными кирками. Стучат весело, терпеливо. Они ищут ответы на вопросы и ждут, когда камни нашепчут им тайны. Камни молчат. Шаман уверяет, что камней недостаточно и читает вслух книгу на чужом языке. Он охотно отвечает на вопросы, но не больше, чем позволяют правила.
- Зачем на небе звезды?
- Для красоты.
- А откуда они?
- Раньше звезд не было, зато было две луны. Однажды они столкнулись, и одна луна раскололась на мелкие кусочки. Эти кусочки разлетелись по всей небесной тверди, так появились звезды.
Отрыв рты, ученики ловят каждое слово Шамана.
- Почему люди умирают, а шаманы нет? - спрашивает сын Вождя.
- Шаманы живут на небе, а люди на земле. Когда люди умирают - они живут под землей. Там тоже есть река, горы и дичь. Однако раньше смерти человеку не увидеть подземный мир.
За эти тайны ученики готовы носить Шаману зеленые сверкающие камни. Шаман учит юношей считать камни по рукам. Но счет не идет в сравнение с тайнами, и ученики спрашивают снова. Шаман хмурится для порядку и с удовольствием врет дальше.
Река всегда прохладна, если опустить лапу поглубже. Лев напился всласть и долго наблюдал резвящихся рыбешек. Их незатейливые игры, полосатые спинки, и беспечность, с которой рыбки подплывали к самому носу хищника, настроили льва на поэтический лад. Он давно задумал поэму в подарок своей Мирэ, но никак не мог начать. Хотелось легко и изящно. Когда практика собирателя дичи закончится, он получит право на самку, но решать Мирэ. Караван с его возлюбленной возвращался из города сегодня с закатом. Лев знал - в поэзии стоит ждать, и спешить лишь, когда слова начнут складываться сами собой. Сейчас момент настал. Лев выбрал палку подлиннее и залег в тени, сосредоточенно и неторопливо нагрызая на коре строчку за строчкой.
"Изгибы рек беспечны, словно рыбы
Не знающие жизни и любви..."
Лев подумал, сковырнул "любовь" и тотчас написал снова.
Спуск с горы веселее подъема, особенно если ты налегке. Вождь уносил с собой в памяти долину отцов и дедов, лежащую на теплых ладонях саванны. Это была приятная ноша. Старик знал, что завтра носильщики доставят ему сон в кувшине, и думал, как все-таки мудр Шаман. Он научит сына правилам, чтению, даже может быть счету. А следующим летом, когда истечет срок, и бескрылая птица унесет Шамана на небесную твердь, сын вернется в долину другим, всезнающим. Наверняка сумеет поладить с кауно. Старик улыбнулся своим мыслям и прибавил шагу. Летом день широк, спешить некуда, но домой следует поспеть до наступления хитрой ночи.