Елисеев Михаил Александрович : другие произведения.

5-Последнее слово Софи. Глава 3-5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кирилл Петрович, расследуя запутанное дело о сгоревшей заживо девушке, находит убийцу.
   Часть 3.
   Все пассажиры сидели по своим номерам. Попутчики, ставшие невольными свидетелями трагедии, обеспокоенно переговаривались между собой, обсуждая происшедшее на борту. Те, кто не мог уснуть, поднялись в курительную комнату, где автоматон-бармен был в силах обслуживать их хоть до самого утра, и также говорили о пожаре в восьмой каюте.
   Граф с телом дочери находился в корабельном лазарете, боясь отойти от Софи даже на минутку. Слёзы перестали течь по старческим щекам, так как Илья Иванович всё, что можно, уже выплакал. Он только сидел рядом с койкой, на котором лежало обгоревшее тело покойной, накрытое простынёй, покачивался из стороны в сторону, словно находясь в некоем трансе, и смотрел на то место, где должно было быть её лицо.
   Матросы, справившись с огнём, убирали вёдра и откачивали лишнюю воду. Они двигались совершенно молча и стараясь не издавать лишнего шума, будто в знак уважения перед умершей. Уставшие и перемазанные сажей, они уходили в свои каюты и, вымотанные, тут же засыпали.
   Время было уже немногим за полночь, и в каюте оставались только несколько офицеров и старпом.
   - Э-эх, и добротная кровать была... теперь только на угли.
   Некоторая доля цинизма помогала справиться с ужасом пережитого.
   - Ваше благородие, вы бы пошли, выспались, - отозвался один из офицеров, глянув на старпома из-за плеча.
   - На том свете отосплюсь, Сухов.
   - Обломки убирать, ваше благородие? - переспросил Сухов.
   - Погодьте, - мужчина поднял раскрытую ладонь, - Ещё всё осмотреть надобно.
   - Для чего?
   - Здесь могут быть какие-то личные вещи погибшей, которые граф хотел бы оставить себе.
   Пиная носками сапог обломки, офицеры бродили по обгоревшей каюте, в то время как в проходе стоял один из гражданских, который всё никак не желал уходить.
   - Почему один иллюминатор заперт? - спросил старпом, - Я же просил всё раскрыть, чтобы выветрить запах гари.
   - Кайма оплавилась, ваше благородие. Тут такой жар был, что даже металл потёк.
   В подтверждение своих слов, Сухов подошёл к окну и лично подёргал ручку несколько раз.
   - Не понимаю, как так получилось-то? - недоумевал старпом.
   - Может она включила слишком высокую температуру? - неожиданно спросил незнакомец, стоявший в дверях.
   - Её ведь предупреждали об этом? - мимоходом спросил старпом младшего офицера Сухова.
   - Все пассажиры, плавающие каютами первого класса и имеющие услугу подогрева полов, в первую очередь предупреждаются о возможной опасности, - отчеканил офицер.
   Незнакомец, не обращая на матросов внимания, принялся осматривать оплавившийся темперметр, отковыривая кончиком ногтя чешуйки сажи.
   - Пока не подавайте электричества на обогрев полов. Не дай Бог, ещё одна из кают вспыхнет, - старпом продолжал отдавать распоряжения офицеру, - Нашей компании и одной смерти на борту по самые уши. Сейчас ещё и жалобы начнутся.
   - Они уже начались, ваше благородие, - ответил офицер. - Некоторые пассажиры первого класса жалуются на холод в каютах.
   - Пускай тогда берут пример со второго и третьего класса, где люди по старинке греются одеялами. Ведь жили же раньше как-то без этих темперметров. Веками. - Мужчина пристально посмотрел прямо в глаза Сухову. - Ни в коем случае не включайте эти обогреватели! Какие бы деньги вам ни предлагали.
   - Если честно, то уже предлагали... , - признался мужичок.
   - А почему было сразу не поставить на ручку какие-нибудь ограничители? - снова подал голос незнакомец, потерявший интерес к оплавившемуся устройству.
   - Не моя вина, - пробурчал старпом, бросив через плечо. - Недоработка инженеров. - Он сильно нахмурился, наконец-то обратив более пристальное внимание на надоедливого пассажира, - Прошу прощения, вы вообще кто таков будете?
   Мужчина прошёл в центр комнаты и протянул руку:
   - Меня зовут Кирилл Петрович.
   - А не пойти ли вам спать, Кирилл Петрович? - Старпом высокомерно бросил взгляд на протянутую ладонь, не шелохнувшись.
   - Можно и так, хотя я могу сходить к капитану и попросить его, чтобы он всячески содействовал мне в моём начинании. Чин позволяет мне сделать это.
   - В начинании чего? - Старпом всё-таки пожал его руку.
   - В начинании расследования.
   - Тут нечего расследовать. - Мужчина махнул ладонью. - Девчонка позабыла о предупреждении и включила обогрев пола на полную мощность.
   Кирилл, недоверчиво хмыкнув, снова подошёл к двери, указав на темперметр:
   - Ручка была выполнена из дерева?
   - Да, так и есть.
   - Но ведь огонь был не настолько сильным, чтобы она полностью сгорела, верно? Да, металл оплавился, но ведь от деревяшки должно же было остаться хоть что-то?
   - От таких предметов остаётся хотя бы уголёк или пепел, - ответил оказавшийся рядом Сухов.
   - В таком случае, где же эта ручка?
   - То есть, как это где? - Опешивший от неожиданности, старпом повернулся к косяку и осмотрел темперметр.
   Вместе с ним за компанию дверной косяк осмотрел и Сухов.
   - Действительно, ручки нет, - старпом наклонился и стал осматривать пол, - Возможно, она выпала?
   - Выпала? - брови Кирилла вздёрнулись вверх, - Настолько слабое крепление со штырём? Или это тоже недоработка инженеров?
   - У вас есть своё мнение? - старпом начал выходить из себя.
   - Разумеется! Ручку специально повернули на максимум и отломали. Затем закрыли дверь и подставили трость, чтобы девушка не смогла выйти наружу.
   - Вы... - мужчина перевёл дыхание, - ... вы понимаете, на что вы намекаете? Да ведь это же... убийство.
   Последнее слово он еле слышно прошептал, будто боясь, что такая страшная догадка достигнет и его младших помощников.
   - Да, это убийство, - кивнул пассажир. - Без сомнений.
   - Матерь Божья, - Сухов прикрыл рот рукой.
   Кирилл развернулся и пошёл к выходу:
   - Последую вашему совету и пойду спать. - На секунду остановившись в дверях, он добавил, - Мне надо о многом подумать.
  
   Утром, когда в их каюту постучались, консул уже стоял в гостиной, нервно поправляя завязанный уже в сотый раз платок.
   - Да-да, войдите.
   - Я не помешаю?
   На пороге возник Семён Михайлович, за спиной которого с невозмутимым видом стоял Сиволап, возвышаясь над хозяином на целую голову.
   - Николай Григорьевич, доброе утро. Вы уже завтракали?
   - Ещё нет, но, пожалуй, что и не пойду, - мужчина снова развязал платок.
   Учёный с автоматоном вошли в гостиную, прикрыв за собой дверь.
   - С вами всё в порядке? - поинтересовался мужчина.
   - Мне не по себе. Нервы, - признался консул. - Вчерашнее происшествие...
   - Я понимаю вас. Тоже не мог уснуть полночи. И много думал об этом. - Учёный смело сел в кресло, так и не дождавшись приглашения. - Меня сильно беспокоит эта трагедия.
   - В ней чувствуется какая-то неправильность, - отметил Николай Григорьевич, поправив съехавшее на нос пенсне.
   Собеседник встрепенулся:
   - Вы тоже это заметили?
   Консул теперь всем корпусом повернулся к учёному, заинтересованный темой разговора:
   - Да. Словно всё было подстроено. Ещё вчера вечером я слышал от других пассажиров о том, что Софья якобы сама захлопнула дверь и сломала темперметр. - Мужчина нервно хохотнул. - Но в это слабо верится. Я мало знал эту девушку, но в ней чувствовалась жажда жизни. Она ни за что не сделала бы подобное сама. Всё указывает на то, что это сделали намеренно. И эта трость...
   - Ею будто бы подперли дверь, верно? - заметил учёный. - Вчера об этом говорил старпом. Но значит ли, что это было...
   Они почти одновременно высказали вслух витавшее в воздухе подозрение:
   - Убийство.
   На минуту в гостиной повисла тишина. Каждый думал о своём.
   - Скажите, ваш сосед, Кирилл Петрович... если мне не изменяет память, он в своё время отличился тем, что блестяще раскрывал некие преступления в Петербурге и Москве. Я прав?
   - Да, это так, - кивнул консул. - Но я ещё не успел поговорить с ним по этому поводу. Впрочем, он и сам особенно не распространяется на эту тему. Думаете, стоит его расспросить?
   - О-о, ещё как! - Семён Михайлович вскочил с кресла. - Он у себя?
   Сделав пару шагов, Николай Григорьевич постучался в соседнюю каюту. Услышав изнутри приглушённый голос, мужчины вошли. Внутри они застали Кирилла Петровича, полностью одетого для выхода, сидящего за столом над исписанными листами бумаги.
   - Любезный друг, вы не будете против, если мы вас прервём?
   - По какому поводу? - поинтересовался Кирилл.
   - Видите ли, повод этот в свете недавних событий довольно-таки деликатный, - Семён Михайлович сложил руки.
   - Позвольте угадаю. - Кирилл Петрович поставил перо в чернильницу и поднял голову к гостям. - По вопросу вчерашнего убийства бедняжки Софи?
   Оба гостя удивлённо уставились на сидящего за столом.
   - То есть, вы даже не сомневаетесь в этом? - изумился Позумцев.
   - В этом нет абсолютно никаких сомнений. - Кирилл выставил вперёд ладонь.
   - Но ведь это же неслыханно! - изумился консул. - Кто решится на такой зверский способ убийства? Несчастная сгорела заживо! Неужели мы плывём на одном корабле с подобным маньяком?
   - Увы, это так.
   - И... вы..., - приблизился к нему Семён Михайлович, - думаете над тем, приступать ли к этому делу?
   Кирилл Петрович усмехнулся:
   - Я ещё со вчерашнего вечера приступил к нему.
   - А мы можем вам чем-то помочь? - предложил учёный.
   - Ведь мы все трое были свидетелями вчерашней ссоры в курительной комнате, - добавил консул. - Софи сама сделала так, что у многих появился мотив убийства.
   Мужчина оглядел своих гостей:
   - Не вижу причин отказать вам в этом. К тому же, одна голова хорошо, а две лучше. Ну а три...
   - Это уже Змей-Горыныч, - хохотнул Семён Михайлович.
   Кирилл пригласил их сесть за стол рядом:
   - Вы совершенно правы, мы все видели вчерашнюю ссору в курительной комнате. И эта выходка Софи... мы все стали свидетелями того, что как минимум у троих человек появился мотив для её убийства.
   - Ого! Так много? - изумился Николай Григорьевич. - И кто же это?
   Кирилл, поворошив листы, разбросанные по столу, взял в руки один из них и поднёс к глазам:
   - Вы всё помните со вчерашнего вечера? Отлично, тогда слушайте. Это мои личные заметки в сжатом виде, всё лишнее отброшено, - Кирилл Петрович откашлялся и стал читать, - Итак, "Номер один. Рустам Дадиани - грузинский князь. Поняв, что легкомысленная девица использовала его, он разозлился. В нём бурлит горячая южная кровь. Но мог ли он решиться отомстить? Вполне. Но только о последствиях не подумал. - Он поднял глаза на собеседников, следя за их реакцией. - Номер два. Алексей Ермолкин - бывший жених Софьи. Вчера в курительной комнате девушка прилюдно оскорбила его, намекнув на слабую мужскую силу. К тому же она, будучи его невестой, фактически обворовала его".
   -Что? - удивились оба мужчины. - Как? Откуда вы узнали?
   - Я вчера беседовал с ним. Ермолкин рассказал, что в пылу любви подарил Софи колье и браслет. А когда отношения были разорваны, благодаря вмешательству графа Ильи Ивановича, потребовал украшения назад, на что Софья заявила, что это были подарки, и отдавать их она не намерена. Было это пару лет назад.
   - Действительно, хороший мотив для молодого человека, - кивнул Семён Михайлович.
   Кирилл Петрович продолжил:
   - И, наконец, "Номер три. Анна Илларионовна - бедная нянечка, настрадавшаяся со своей воспитанницей, и которой надоели выходки подопечной. Возможно, она только хотела слегка напугать Софи? Но зашла слишком далеко и уже не смогла исправить ошибку? Всё возможно".
   - Это весь список? А самого Илью Ивановича Турмаевского вы не ввели сюда? - переспросил Николай Григорьевич.
   - Но ведь он родной отец! - изумился учёный. - Зачем?
   - Не забывайте, что главная улика указывает на него, - напомнил консул. - Трость, которой была подперта дверь, принадлежит ему. И он не помнил, когда потерял её за ужином. И никто не помнил о том, пришёл ли он с тростью или без неё.
   Кирилл закусил нижнюю губу:
   - Думаете, стоит ввести его в список? - Он кивнул, - Хорошо.
   Некоторое время он что-то записывал на листе, изредка бросая обрывочные фразы, на которые не ждал ответа:
   - Вы помните, что за ужином Софи во всеуслышание говорила о том, как работает темперметр? Про то, что поворачивать ручку до красной десятки крайне опасно? Она столь громко хвасталась, что об этом, кажется, слышали даже не соседних столиках. Так что у каждого из наших подозреваемых теоретически могла возникнуть мысль о подобном способе убийства.
   Он обмакнул перо в чернила и продолжил запись, не обратив внимания на поставленную кляксу.
   - Также вы должны помнить, что когда Софи умирала на моих руках, она произнесла "Ненавижу..."
   - Да, мы помним, - кивнул учёный.
   Кирилл Петрович поднял голову, невольно улыбнувшись гостям:
   - Сложность заключается в том, что в тот момент за моей спиной стояли все четверо подозреваемых.
  
   За завтраком Кирилл Петрович, к огорчению учёного и консула, уединился за отдельным столиком с капитаном судна.
   - Пётр Петрович, мне говорили, что вы можете развязать мне руки и помочь в расследовании вчерашнего происшествия, - напомнил Кирилл.
   - Ах да. Старпом уже сообщил мне о ваших подозрениях, - кивнул капитан "Фёдора Ушакова". - Он утверждает, что расследовать нечего, а пассажирка сама стала жертвой своей..., - он оглянулся на остальные столики, боясь лишних ушей, - ... глупости. Ведь ей говорили о том, что ручку темперметра нельзя переключать дальше пятёрки.
   - Я короткое время знал Софи, и поверьте мне, эта барышня была легкомысленна, - согласился Кирилл. - Но не настолько, чтобы подвергать свою жизнь опасности.
   Официанты принесли подносы с едой.
   - Кстати о темперметре. Скажите, Пётр Петрович, зачем же такая небезопасная вещь, как полы с подогревом, которая может стать причиной пожара, и даже не испытанная, насколько я понимаю, оказалась в номерах первого класса? Ведь это может стать причиной многочисленных жертв! Нам ещё, скажем так, повезло, что погибла одна только Софья Ильинична.
   - Дело в том, что владелец судна старается следить за различными технологическими новинками, - капитан провёл салфеткой по губам, - Также он старается угодить богатым пассажирам первого класса. Как только ему предложили этот аттракцион с кабинкой в гребном колесе, он тут же приказал поставить это устройство на судно. А когда ему рассказали о таком изобретении, как обогрев полов с помощью электричества, он тут же потребовал быстрее установить это новшество на корабле, как только появилась возможность. Признаться честно, я и сам не видел в этом опасности. Возможно, потому что мне рассказали не о всех тонкостях работы этого устройства. Да и об электричестве многие из нас пока ещё мало что знают.
   - Эти тонкости крайне опасны, - заметил Кирилл.
   - Боюсь, что по приезде в Петербург я буду вынужден поговорить с владельцем судна, и потребую избавиться от этих подогревающих полов, - кивнул своим мыслям Пётр Петрович.
   - Но пока мы не приплыли, я попрошу вас посодействовать мне, - мужчина зацепил вилкой кусок на тарелке.
   - В любом качестве, как вы пожелаете. Скажите только, как мне к вам обращаться?
   Этот вопрос почему-то смутил Кирилла Петровича:
   - Можно "Ваше благородие", хотя я на короткой ноге и с теми, к кому обращаются "Ваше превосходительство". - Кирилл отправил в рот очередной кусок. - Надо мной стоят всего трое: мой бывший учитель полковник Ротмистров, он же мой нынешний начальник, а также император и Бог.
   Капитан усмехнулся:
   - Да вы большой человек.
   - Но при этом скромный, - заметил собеседник, - И при этом пользующийся влиянием только в крайних случаях.
   - Итак, чем я могу вам помочь?
   - Для начала скажите мне вот что. Я ищу в сгоревшей каюте две вещи: драгоценности Софьи и ключ от её каюты. Вы можете мне сказать, где они находятся?
   Капитан пожал плечами:
   - Боюсь, что ни того, ни другого в каюте не было. Мой старпом уже обшарил всю каюту. Была малахитовая шкатулка, но в ней были личные вещи, вроде любовных писем или ленточек с дешёвыми медальонами. Ах да, ещё была нитка жемчуга. Хороший, правда почерневший от пламени. Вы не эту драгоценность имели в виду?
   - Нет, было кое-что ещё. А вы... можете ручаться за старпома? Как-никак, драгоценности...
   - Это человек чести. Тут не может быть вопросов.
   - И он внимательно следил за матросами, которые разбирали обломки? - осторожно спросил Кирилл Петрович.
   - Да, - кивнул капитан.
   Кирилл нахмурился, замолчав на целую минуту, обдумывая свои мысли:
   "Но ведь Алексей утверждал, что у Софьи должны были быть как минимум рубиновое колье и браслет, не считая жемчуга. Неужели убийца украл их? Впрочем, это может облегчить поиски. У кого окажутся драгоценности, тот и будет убийцей. С другой стороны, если он успел взять драгоценности, то почему не взял ключ и не запер дверь? Зачем эти сложности с тростью? Выглядит нарочитой попыткой подставить Илью Ивановича"
   - Что-нибудь ещё? - спросил Пётр Петрович.
   - Да, мне надо будет осмотреть каюты каждого подозреваемого.
   - Ох, у вас уже и подозреваемые есть? - изумился капитан, отодвигая пустую тарелку в сторону и откинувшись на спинку стула. Официант тут же убрал столовые приборы и поставил чашку крепкого чая.
   - Да, трое. Даже четверо, если быть честным. И мне нужны будут ключи от их кают. И, разумеется, кто-нибудь сопровождающий. Свидетель, чтобы не возникло недоразумений.
   - Старший помощник Василий Андреевич, - не моргнув, ответил капитан. - Он до сих пор считает, что ваше расследование - глупость, и его трезвый взгляд на вещи может помочь вам в расследовании.
   - Хорошо, - кивнул Кирилл Петрович. - Тогда не будете ли вы против, если со своей стороны я попрошу о помощи Семёна Михайловича и Николая Григорьевича? Мы с ними с утра уже успели подробно обсудить эту тему. Кстати, это именно они подкинули мне идею о четвёртом подозреваемом.
   - Как вам будет угодно. - Пётр Петрович посмотрел на часы, висящие на стене ресторана. - В час пополудни мы остановимся в Копенгагене. Можно устроить так, чтобы ваши подозреваемые сошли на берег и осмотрели город. В это время вы сможете спокойно осмотреть каюты. Согласны?
   - Посмотрим по обстоятельствам, - ответил собеседник. - Может, никого и не придётся выпроваживать.
  
   Копенгаген встретил "Фёдора Ушакова" мелким моросящим дождём. Солнце изредка появлялось между тучами, освещая тёмные улочки датской столицы и заглядывая в окошки. Здания, по крайней мере, те, что стояли на набережной, не были выше трёх-четырёх этажей, отчего Копенгаген вовсе не создавал иллюзии крупного европейского города. А однотипность построек вкупе с яркой раскраской стен и вовсе придавала ему игрушечный вид.
   В порту должны были сойти несколько десятков иммигрантов из третьего класса, а также погрузить ящики с провизией. Любые желающие могли выйти в город и немного прогуляться. Надолго капитан лайнера не планировал останавливаться в порту. Уже к шести вечера они должны были снова выйти в море и взять курс на Петербург - конечную точку маршрута.
   Старпом, держа в руке связку ключей-отмычек от всех кают, в указанное время пришёл к Кириллу Петровичу:
   - Ну что же, приступим? - вдохнул мужчина, постучавшись в первую в их списке каюту. - Здесь устроился господин Ермолкин.
   - Отвергнутый жених, - кивнул Кирилл.
   - Да, вы рассказывали про тот случай возле курительной комнаты, - ответил старпом.
   За дверью послышались громкие шорохи и грохот падающего стула.
   - Кого там нелёгкая... сейчас! - донёсся из-за двери пьяный заплетающийся голос.
   Спустя пару минут дверь открылась, явив взору двоих мужчин полуголого Алексея, на котором из одежды были только штаны да сорочка, распахнутая на груди.
   - Что... что-то случилось? - юноша уставился на них непонимающим взглядом.
   - Э-э, вообще-то, случилось. Позвольте представиться. Василий Андреевич Зожин, старший помощник капитана, - коротко кивнул старпом. - Разрешите пройти?
   - А что собственно..., - нахмурился Алексей.
   Он отошёл в сторону, пропуская гостей, и мужчины наконец-то вошли внутрь каютской гостиной.
   - Так вы действительно не в курсе вчерашнего происшествия? - переспросил Кирилл. - Тут весь первый класс на ушах стоял.
   - А-а, Софи пожаловалась папеньке, верно? - Ермолкин ткнул пальцем в грудь Кириллу. - Эта бестия...
   - М-м, нет, Софья не жаловалась, - покачал головой Кирилл. - Она не успела.
   - Что, простите? - Парень сел на стул, едва не промахнувшись мимо него. Алкогольные возлияния, которым он предавался вчера вечером в курительной комнате, всё ещё давали о себе знать.
   - Вы, я так понимаю, и правда не в курсе. - Он подошёл к парню и положил руку на плечо. - Софья Ильинична вчера умерла.
   Кирилл внимательно следил за реакцией молодого человека, последовавшей за этими словами. И если верить его жизненному опыту, Алексей вовсе не играл, когда его глаза расширились от ужаса и удивления.
   - Что? Но как же..., - Он непонимающе уставился на мужчин, нависших над ним. - Ведь я только вчера...
   - Я попрошу вас поделиться со мной, - Кирилл Петрович сел на соседний стул. - Вы вчера выражали жгучее желание сходить к Софье и поговорить с ней. Помните, вы проболтались мне?
   - Да... да, я помню, - Ермолкин почесал затылок. Затем взял со стола графин с водой, отпил немного. Потом, недолго подумав, вылил остатки себе на голову, встряхнув волосами. На ковре образовалась лужа, но его это совсем не волновало. - Так, кажется, мысли приходят в порядок. И прошу прощения за мой внешний вид.
   Он посмотрел на двоих мужчин и кивнул:
   - Я понимаю вас. Это что-то вроде допроса и установления алиби, верно? Кажется, так это называется в романах. - Парень отставил графин в сторону. - Итак, вчера я, как и говорил вам, Кирилл Петрович, будучи изрядно подшофе, отправился в каюту к Софье. Я должен был поговорить с ней по поводу драгоценностей.
   - И что же? Поговорили? - поинтересовался Кирилл.
   - Да. Я требовал вернуть мне фамильные украшения, которые она осмелилась надеть на вчерашний ужин, зная, что я увижу это. Ведь вы помните, я говорил вам об этом вчера, да? - переспросил юноша. - Так вот, она... она явно провоцировала меня. Мы довольно-таки бурно разговаривали. Кажется, нас даже слышали в соседних каютах. Можете порасспрашивать прислугу из обслуживающего персонала, они подтвердят это. Она снова оскорбляла меня. Но так как мы были наедине, без публики, то её пыл быстро угас. Она ведь любит представления, вы знаете.
   - И что в итоге? - спросил старпом.
   - Она отдала мне драгоценности, - пожал плечами юноша.
   - Вы можете показать их? - уточнил Кирилл Петрович.
   - Одну минуту, - Ермолкин, крепко ухватившись за дверь, скрылся в соседней комнате, где располагались большая кровать, письменный стол и шкаф для одежды. После вернулся, держа в руках маленький мешочек - тёмно-синий шёлковый кисет, вышитый канителью и бисером. - Вот.
   Ермолкин развязал кисет и, держа левой рукой горловину, правую опустил внутрь, выудив оттуда сначала бриллиантовый браслет, а после и рубиновое ожерелье. Кирилл Петрович кивнул Зожину:
   - Да, это оно. То, что было на вчерашнем ужине на девушке. Не ожерелье, браслет. Вчера на шее у неё был жемчуг. - Мужчина повернулся к смущённому парню. - Думаю, вопрос с пропажей украшений из каюты Софьи можно закрыть.
   - Вот и слава Богу, - Алексей не глядя бросил кисет на столик, стоящий под большим овальным зеркалом, отчего неожиданно раздался глухой стук о дерево.
   - Что? Что это? - сам себя спросил юноша, снова взяв в руки мешочек.
   - Он должен был быть пустым? - уточнил Кирилл.
   - Вообще то, да. - Алексей вынул руку из кисета, сжимая в ладони ключ. - Этого не должно было быть здесь. Чьё это?
   - Думаю, не ошибусь, если скажу, что это ключ от каюты погибшей, - ответил Кирилл Петрович, - Это пока основная улика. И нашли её у вас, молодой человек.
   В каюте на минуту повисла тишина.
   - Погибшая? Стойте, я знаю, к чему вы клоните! - Алексей выставил перед собой руку. - Что она погибла по моей вине? Но это ложь! Когда я вчера уходил от неё, она была жива. Да, рассержена после нашей ссоры. Да, рвала и метала, но была жива!
   - Могла ли она сама случайно положить ключ в кисет? - Кирилл, глядя куда-то мимо юноши, обращал вопрос скорее к стенам гостиной, но старпом всё-таки высказался:
   -Чисто машинально - запросто. Зайдя в каюту, положила ключ в кисет, а кисет бросила, например, на стол. Я не вижу причин, по которым этот юноша намеренно забрал у барышни ключ.
   Они словно бы перестали замечать Ермолкина, так что ему даже пришлось напомнить о себе:
   - Простите, вы мне так и не сказали, - Алексей встал со стула. - Как... как она погибла? Вы ведь сказали, что она погибла.
   Кирилл Петрович хранил молчание, а Зожин ответил, шумно выдохнув:
   - Софья Ильинична заживо сгорела в своей каюте. Тело сейчас находится в корабельном лазарете. - Старпом пальцем указал себе за спину.
   На глазах юноши стали наворачиваться слёзы. Он опустил голову на край стола, едва не опрокинув при этом вазу с живыми цветами, но затем словно встрепенулся:
   -Вы должны показать мне её... в последний раз. И рассказать, как это произошло.
   Кирилл Петрович подумал с минуту:
   - Хорошо, одевайтесь.
   Вместе с Василием Андреевичем они вышли в коридор, прикрыв дверь. Старпом тут же дал волю подозрениям:
   - Врёт. Врёт, шельма. Сам наверняка избил несчастную до полусмерти, забрал драгоценности, включил темперметр на максимум и запер каюту. - Зожин с таким энтузиазмом излагал свою версию происшедшего, словно это и не он вовсе не так давно был твёрдо уверен в том, что трагедия произошла по вине самой несчастной.
   Его собеседник отрицательно замотал головой:
   - Ложь. На теле умершей не было следов побоев.
   - Но тогда зачем он взял ключ с собой? Почему не осмотрел кисет? - продолжил Василий Андреевич. - А вдруг она положила бы туда не его украшения, а дешёвую бижутерию? Мог бы и проверить.
   - Он был пьян в стельку, - напомнил Кирилл.
   - Да, но тем самым он подставляет сам себя! Всё упирается в ключ.
   - Вы не правы. Имей он такую возможность, что стоило ему закрыть каюту на замок? - уточнил мужчина. - Не забывайте, дверь была закрыта не на ключ, а подперта тростью. К тому же люди на верхней палубе слышали её крики и видели, как она высовывалась в иллюминатор. Версия с избиением до полусмерти не подходит.
   В коридор вышел господин Ермолкин, в полном параде.
   - Я готов.
   Пока они спускались в лазарет, Кирилл рассказал юноше некоторые детали вчерашнего происшествия, приведшего к гибели несчастной, опуская ненужные подробности. Алексей шёл позади, поэтому его лица и слёз мужчины не видели, но слышали шмыганья носом. В отдельной кабинке лазарета они застали Илью Ивановича, который всё также сидел безутешным у накрытого простынёй тела дочери. Рядом стоял поднос с едой, к которому так и не притронулись. Казалось, он даже не услышал шагов непрошенных гостей, потревоживших его покой.
   - Илья Иванович, вам нужно поесть. Хоть немного, - старпом Василий Андреевич придвинул поднос к графу.
   - Нет, оставьте. - Голос графа был уставшим. - Это лишнее.
   - Это... это она? - Алексей, протянув вперёд руку, приблизился к койке, на котором лежала покойная.
   Неожиданно отец Софьи вздёрнул голову:
   - Что?! Как ты посмел явиться сюда?! - Мужчина вскочил, едва не уронив поднос с едой на пол. - Это ты! Ты довёл её до этого!
   - Я ничего ей не сделал! - ответил Алексей. - Вы не смеете обвинять меня!
   Кирилл Петрович, взяв под руку Ермолкина, вышел с ним в коридор, оставив старпома успокаивать графа.
   - Он всегда так относился ко мне, - признался юноша, пока из лазарета доносились приглушённые возмущения Ильи Ивановича. - Наверное, считал меня невыгодной партией для любимой дочери.
   - Вам нужно войти в его положение. Его единственный ребёнок умер.
   Только сейчас молодой человек дал волю чувствам. Он сполз по стене, сев на корточки, и спрятал лицо в ладонях, захлебнувшись в рыданиях. Через минуту он поднял раскрасневшееся мокрое лицо:
   - Она презирала меня. А ведь когда-то мы с ней клялись друг другу в вечной любви.
   Кирилл положил руку парню на плечо:
   - Поверьте, когда-то я был в вашем возрасте. И испытывал точно такие же чувства к другой девушке. Но жизнь научила меня многому. Например, два самых лживых слова, сказанных в пылу любовной страсти, это "навсегда" и "никогда".
   Ермолкин некоторое время обдумывал слова. Затем, кивнув, будто согласившись с мужчиной, встал на ноги:
   - Я пойду..., - он вытер рукавом под носом. - Мне нужно...
   - В курительную комнату? - Юноша кивнул Кириллу, на что тот ответил, - Сильно не напивайтесь.
   Он проводил взглядом парня, который в каком-то смысле горевал столь же сильно, как и несчастный отец. Горе было одно на двоих, но оба не хотели понимать чувств, вымещая друг на друге злобу.
   - Всё хорошо? - Василий Андреевич вышел из лазарета, когда Алексей скрылся на лестнице.
   - Он пошёл в курительную комнату, - ответил Кирилл. - У нас с вами уйма времени на то, чтобы осмотреть его каюту.
   Но осмотр не дал ничего. Никаких подозрительных предметов или улик мужчины не нашли. Было похоже на то, что господин Ермолкин говорил им чистую правду.
   - Хорошо, пойдёмте к следующему подозреваемому, - махнул рукой Кирилл. - Князь Рустам Дадиани.
   - Он сошёл на берег и прогуливается по порту, - уточнил Василий Андреевич, - Даже несмотря на этот противный дождь.
   - Уверены в этом? Если он обнаружит нас в своих апартаментах, то нам несдобровать, - усмехнулся Кирилл, напомнив: - Горячая кавказская кровь.
   Но, как и в каюте Ермолкина, у Дадиани не оказалось ничего подозрительного. Старпом был даже немного разочарован.
   Главный сюрприз ожидал их в небольшой, два на пять метров, каюте нянечки Анны Илларионовны, которая в это время сидела в лазарете с успокаивающей её сестрой милосердия. Вдвоём они с трудом помещались в комнате, поэтому Василию Андреевичу пришлось стоять в коридоре, пока Кирилл обшаривал каюту. После короткого осмотра, Кирилл, заглянув под койку и присвистнув, вытянул из дальнего угла некий предмет и протянул его старпому.
   - Что это?
   Вырезанный из дерева, лакированный вытянутый полукруг длиной около семи сантиметров - сразу и не поймёшь, что это за деталь.
   - А вы не догадались? - Кирилл Петрович провёл пальцем по деревяшке. - Смотрите, на обратной стороне вырезанная неглубокая выемка для штырька. И как вы видите, она расколота напополам.
   Василий Андреевич, протянув руку к деревянной детали, тут же одёрнул ладонь:
   - Не может быть! Отломанная ручка темперметра?
   - Она самая, - кивнул Кирилл.
   - Но этого не может быть! - изумился старпом. - Ведь эта старушка... у неё не могла подняться рука на свою подопечную. - Приблизившись вплотную, он прошептал, - Может, настоящий убийца таким образом пытается отвлечь наше внимание?
   Кирилл пожал плечами, вертя в руках деревяшку:
   - Чёрт её знает... для того, чтобы убить Софи, грубая мужская сила не требовалась. Только повернуть ручку до упора, отломать её и закрыть дверь. Старушка могла это сделать. Да и возможность незаметно взять трость Ильи Ивановича у неё, скорее всего, была, когда она к нему в каюту заходила по какому-нибудь поручению.
   - Но зачем ей было уносить главную улику с собой? - изумился Василий Андреевич. - Ведь этот предмет точно указывает на убийцу. Она же не настолько глупа?
   - Возможно, ей помешал неожиданно появившийся в коридоре свидетель, - предположил Кирилл. - Он ведь мог увидеть в руках у женщины подозрительный предмет. Она незаметно спрятала сломанную ручку в складках платья, сделав вид, что идёт к себе в комнату, да так и зашла в каюту с этой уликой. А позже у неё не было возможности избавиться от неё.
   - Выкинуть в иллюминатор - и все дела.
   Кирилл Петрович пожал плечами:
   - Кто знает, как оно было на самом деле...
  
   Сидя в своей каюте, Кирилл даже не заметил, как лайнер отплывал из Копенгагена. Только паровые турбины где-то в глубине корабля раскрутили поршни и винты мощнее, отчего судно с минуту мелко дрожало, да луч заходящего солнца, светивший через иллюминатор в противоположную стену, сместился немного и переполз со спинки стула на дверцу шкафа.
   Вечером за ужином, за тем же самым столом и в той же самой компании, за исключением Турмаевских и нянечки, Кирилл Петрович, попросив тишины, скромно произнёс:
   - По моей личной инициативе, и с дозволения капитана судна, начато расследование гибели несчастной Софи.
   - Значит, наш капитан дал добро? - обрадовался Семён Михайлович.
   - О, расследование? Вы будете работать, как сыщик, верно? - обрадовалась леди Бичем. - Собирать улики и допрашивать свидетелей? Я что-то подобное читала у Эдгара Алана По. Ох, всё это жутко интересно.
   - Вот по поводу допроса я и хотел бы поговорить с присутствующими. - Кирилл Петрович оглядел сидящих за столом, многие из которых повернулись к нему с явным напряжением во взгляде. - Да, спешу признаться, что я со своими помощниками уже выделил небольшой круг подозреваемых, и надеюсь, что те, кто в него вошёл, не обидятся. Ситуация напряжённая, поэтому я попрошу вас не устраивать скандалов. Итак, в первую очередь я хотел бы ещё раз побеседовать с господином Ермолкиным.
   - Но ведь я уже всё рассказал вам, - удивился юноша. - Сомневаюсь, что смогу добавить к своим словам что-либо новое.
   - Посмотрим, - кивнул Кирилл Петрович. - Во вторых я хотел бы поговорить с вами, князь Дадиани.
   Можно было подумать, что прямо посреди обеденного зала началось извержение вулкана - столь живо грузин стал проявлять неудовольствие:
   - Что? По какому праву?! - Дадиани даже чуть привстал на стуле. - Вы что же, думаете, это я убил её?!
   - Я попросил не устраивать скандалов, - напомнил Кирилл, в примиряющем жесте выставив перед собой ладонь.
   - Но вы уже устроили его! - взвился князь, ткнув в него пальцем. - Когда обвинили меня в убийстве.
   - Но позвольте, любезнейший! Вас ещё никто не обвинил, - заметил Николай Григорьевич, поправив пенсне.
   - Значит, обвинят! - уверенно кивнул парень, швырнув вилку на стол.
   - К чему такое отношение, князь? Вас разве обидели? - присоединилась леди Бичем.
   - Нет, но-о...
   - Вот как раз подобный отказ помощи в расследовании и наводит на мысль о вашем соучастии, - заметил Кирилл.
   Молодой грузин исподлобья оглядел сидящих рядом:
   - Хорошо, я поговорю с вами. И... извините меня за вспыльчивость. - Он коротко склонил голову. - Прошу прощения у всех.
   - Вот и хорошо. Также я чуть позже попрошу разрешения у Ильи Ивановича на то, чтобы поговорить с нянечкой Софьи, Анной Илларионовной.
   Над столом повисла тишина, которая после этого вдруг прорвалась множеством шушуканий и перешёптываний:
   - Что? Эта старушка?
   - Да у неё рука не поднялась бы.
   - Никогда бы не подумал.
   - Уж не думаете ли вы, что этот божий одуванчик...
   - Мне нужно будет просто побеседовать с ней, - постарался успокоить людей Кирилл Петрович, пресекая мысли присутствующих, которые своими домыслами могли тут же подписать нянечке смертный приговор. - Она, возможно, знает что-то, чего не знаем мы.
   - Но ведь она, насколько я помню, провела вчерашний вечер в комнате отдыха и слушала оркестр автоматонов, - напомнил Семён Михайлович.
   - Да, но она могла и отлучиться, - уточнил Кирилл Петрович. - На минутку... на пару минут...
   - А ведь верно, - леди Бичем в изумлении прикрыла рот ладошкой.
   - Она могла тайком выйти, чтобы проверить, как дела у её воспитанницы, - Кирилл тут же поспешил пресечь дальнейшие размышления британской леди.
   - ...и закрыть ей дверь, перед этим включив темперметр на максимум, - кивнула своим мыслям леди Бичем.
   - Но-но-но, моя дорогая, - Николай Григорьевич мягко похлопал её ладошку, лежащую на столе, - Не будьте столь кровожадны.
   - Что же, благодарю всех, кто отозвался на мою просьбу, - ответил Кирилл. - Завтра с утра я наведаюсь к вам в гости, а пока, прошу меня извинить. Мне нужно привести мысли в порядок и сделать некоторые записи. С вашего позволения, я попрошу, чтобы ужин перенесли ко мне в каюту.
   С этими словами Кирилл Петрович встал из-за стола, откланялся и пошёл к выходу.
   - Ах, вам так повезло, что вы плывёте с этим джентльменом в одной каюте. Ведь вы будете самым первым узнавать все новости, - заметила леди Бичем, повернувшись к Николаю Григорьевичу. - Как вы думаете, у него получится найти убийцу?
   Князь Дадиани высокомерно усмехнулся.
   Ермолкин, отодвинув в сторону тарелки, тяжело выдохнул.
   - Надеюсь, что получится, - ответил Позумцев.
  
   Часть 4.
   Завтракал Кирилл Петрович в своей каюте, дабы чужие лица и посторонние разговоры не отвлекали его внимания. Даже Николаю Григорьевичу и Семёну Михайловичу с его неизменным спутником Сиволапом, которые пожелали сесть рядом, он молча указал пальцем на дверь. В этот день ему предстояло заняться напряжённой мозговой деятельностью, и расставить все показания свидетелей по полочкам в хронологическом порядке, поэтому малейшие отвлекающие мелочи Кирилл Петрович отставлял в сторону.
   Ещё не пробило десяти утра, как он уже постучался в каюту Алексея Ермолкина.
   - Даже не знаю, что я могу ещё добавить, Кирилл Петрович, - пожал плечами юноша, когда они пожали друг другу руки. - Я, кажется, уже всё вам выложил.
   - Теперь мне нужно упорядочить все сведения, - признался Кирилл. - Что называется, на трезвую голову.
   Алексей коротко рассмеялся, приняв этот тонкий намёк на свой счёт:
   - И всё же, почему мы снова разговариваем?
   - В прошлый раз вы страдали похмельем, - напомнил мужчина, - и возможно, неосознанно могли где-нибудь солгать. Поэтому сейчас постарайтесь снова вспомнить позапрошлый вечер. По порядку. Не упуская ни малейшей детали.
   Они сели в плетёные кресла перед столиком в каюте Ермолкина. Сам Алексей закинул ногу на ногу, устремив взор в открытый иллюминатор.
   - Итак, в тот вечер, когда я в курительной комнате выложил вам свою историю, я, как и грозился, отправился в каюту к Софье Ильиничне. По причине крепкого хмеля, даже этажи перепутал, а найдя нужный, умудрился перепутать коридоры. - Ермолкин неловко улыбнулся, но улыбка почти тут же стёрлась с лица - ситуация была неподходящей. - Я постучался к ней. Сказал, что это я.
   - И что же она? - переспросил Кирилл.
   - Сначала не открывала. Затем, когда я своими криками взбудоражил её соседей, а после появился и кто-то из прислуги, пригрозив позвать офицеров, которые угомонят меня, она всё же открыла дверь и впустила меня.
   - То есть, этому было множество свидетелей, - уточнил собеседник.
   - Ох, разумеется! - кивнул юноша.
   - Она была ещё одета, или уже готовилась ко сну?
   -Нет, ещё одета, - снова кивнул Алексей. - Так вот, внутри я тут же, безо всяких расшаркиваний перед её ангельской красотой, потребовал вернуть мне фамильные драгоценности, которые она осмелилась надеть. Я высказал ей свои подозрения, и она, чертовка, призналась, что действительно сделала это с той лишь целью, чтобы позлить меня. Спровоцировать.
   - Как проходил ваш разговор?
   - О-о! На повышенных тонах, можете мне поверить. Догадываюсь, те из соседей, которые больше всего возмущались шуму в коридоре, в это время плотнее других прижимали уши к стенам, стараясь уловить наш разговор! Но руки я не распускал, если вы об этом. - Алексей выставил вперёд раскрытые ладони. - Я и пальцем её не тронул. Хотя следовало бы... как минимум отшлёпать эту выскочку.
   - И что в итоге? - спросил Кирилл Петрович.
   - Она сказала что-то вроде: "Ваши камушки, Лёшенька, мне даром не сдались. Забирайте!" Она схватила расшитый кисет и едва ли не силой запихнула в него колье и браслет, которые лежали на столе, и швырнула мне в лицо. Я, даром, что пьян в стельку, успел поймать мешочек и сжать в руке.
   - И что дальше? - подтолкнул его Кирилл Петрович после минутной паузы.
   Юноша сидел, нахмурив лоб, искренне стараясь вспомнить какую-нибудь деталь, которая могла помочь собеседнику.
   - Нет, больше ничего не вспоминается, - он замотал головой. - Я вышел в коридор. Там всё также стоял этот прислужник, видимо, на случай того, если вдруг Софья Ильинична поднимет шум. Я попросил его отвести меня в мою каюту, так как снова боялся ошибиться коридором и этажом. Он помог, отвёл. Кстати, и его можете расспросить - он такой же свидетель, и подтвердит все мои слова.
   - И потом?
   - Потом? Я запер каюту, положил кисет на столик и упал в кровать. Даже не раздеваясь. Проснулся я только поздно утром. Успел выпить немного воды, как тут вы пришли.
   - Иными словами, вас бесполезно спрашивать о том, во сколько вы пришли к себе.
   - Да, проблема. Но можете спросить об этом слугу, который отводил меня, - уточнил Ермолкин. - А о том, когда я вышел из курительной комнаты, вы и сами помните.
   - Да, хорошо. Так и сделаем.
   Больше в этой каюте Кириллу расспрашивать было нечего.
  
   Следующим на очереди был князь Дадиани. Кирилл постучался в его каюту три раза, но никто не открывал.
   "Терпение моё испытывает, высокомерный выскочка. Ох уж эта горская гордость"
   Только на четвёртый стук дверь, наконец, открылась.
   - Проходите! - в приглашении не было ни тени приветливости. - Я надеюсь, вы быстро зададите свои вопросы и также быстро уберётесь из моей комнаты.
   Жёсткое лицо и поджатые губы Рустама не давали даже надежды на то, что он пойдёт Кириллу навстречу. Да и в целом, он будто бы не воспринимал этот расспрос всерьёз. Скорее, как игру, в которой ты по воле обстоятельств вынужден принимать участие.
   "Любит прямоту? Отлично! Значит, будем действовать напролом"
   Не дожидаясь приглашения, Кирилл Петрович сел за столик и указал князю на второе кресло. Тот, сжав зубы в бессильной злобе, всё-таки сел.
   - Итак, я хочу знать, что вы делали после вчерашней ссоры в курительной комнате.
   - После того, как я назвал Софи сукой? - без тени смущения напомнил молодой человек, удобнее устраиваясь в кресле. При этом он с самым невиннейшим взглядом посмотрел на собеседника.
   "Надобно сбить с него спесь, иначе я так и не добьюсь от него дела"
   - Да, именно после этого. И после того, как вы пообещали несчастной, что её выходка так просто не сойдёт ей с рук, помните? - каждую новую фразу Кирилл произносил, всё более повышая голос. - И то, что она вам ответила: "Вы мне ничего не сделаете!" И ваша ответная угроза: "Посмотрим", помните? - Кирилл заметил, как князь нахмурился. - Вот и я всё прекрасно помню! И куча свидетелей в курительной комнате помнит! И каждый из них может подтвердить тот факт, что вы угрожали несчастной расправой.
   Рустам заметно смутился. Надменная улыбка сошла с его лица, уступив место привычной угрюмости. Он сложил руки на груди.
   - Это ваше "посмотрим" сделало вас едва ли не главным подозреваемым, - продолжил Кирилл.
   - Я не хотел...
   - Искренне верю, - перебил его мужчина. - Но теперь, если вы действительно невиновны, мне приходится разговаривать с вами ради того, чтобы дознаться до правды. А разговор с вами - не самая приятная вещь на свете, поверьте.
   Шумно выдохнув, кавказец встал, отошёл к столу у стены, налил из бутылки в два бокала, и один из них протянул Кириллу.
   - Извините. Вы должны понимать, мы заводимся с пол-оборота.
   - Да-да, горячая южная кровь, - махнул рукой Кирилл. - Поверьте, я знаю это, так как сталкивался. Будьте так любезны, расскажите мне о позавчерашнем вечере.
   - С какого момента? - уточнил Дадиани.
   - После того неприятного инцидента в курительной комнате, - напомнил Кирилл. - Куда вы затем пошли?
   Князь залпом осушил бокал и поставил на столик, так что тот жалобно скрипнул.
   - В свою каюту. Я переодевался к ужину. Потом пришёл в обеденный зал, и... - Рустам развёл руками, - стал ужинать с вами. И вы тому свидетель.
   - И всё? - Кирилл Петрович вздёрнул брови. - Вы, помнится, немного задержались. Леди Бичем вам за это даже попеняла.
   Князь стал кусать нижнюю губу:
   - Боюсь, что если я стану от вас что-либо утаивать, то ваши подозрения насчёт меня только усилятся, я прав? - он снова наполнил бокал.
   Кирилл Петрович кивнул:
   - Да, вы правы. Так что же вас задержало?
   - Я... ходил к Софи, - признался Рустам. - То есть, я хотел сходить к ней.
   - С какой целью? - поинтересовался мужчина.
   - Сам не знаю, - Дадиани пожал плечами. - Может, ещё раз поговорить с ней. Поругаться. Выплеснуть на неё злость. Ведь согласитесь, в каком-то смысле она оскорбила меня.
   - И что же? - Кирилл пригубил свой бокал. - Поговорили?
   - Нет. В коридоре я столкнулся с её нянечкой. Как там её... Анна Илларионовна, да? Так вот, она в тот момент шла по коридору из тупика, где располагалась каюта её воспитанницы. Может, проведывала Софью, а может, выходила из своей комнаты, не знаю. Но она остановилась и так... так посмотрела на меня, будто волчица, готовая защищать своего детёныша. Она, видимо, решила, что я собираюсь причинить вред её воспитаннице. - Рустам разглядывал свою ладонь. - В общем, она меня смутила. И я, ни слова не говоря, развернулся и пошёл к вам, в обеденный зал.
   - Скажите, а с того своего места вы случайно не увидели ручки каюты Софи?
   - Нет, - покачал головой Дадиани. - Но для чего вам это?
   - Возможно, уже в тот момент эта ручка была подперта тростью графа.
   - Нет, не видел. Но даже если бы она там и была, неужели вы думаете, что это сделала нянечка? - изумился князь. - Может, она и сама не заметила трости, и попросту выходила из своей каюты.
   - Возможно, - кивнул Кирилл Петрович. - Скажите, это всё, что было в тот вечер?
   Князь Дадиани прищурил глаза:
   - Нет, не всё. - Парень вновь сел в кресло, не выпуская из рук бокал. - Ко мне за полночь приходил Илья Иванович.
   - М-м, как интересно, - Кирилл действительно был удивлён, так как считал, что граф в нынешнем состоянии находился в лазарете безвылазно. - Для чего?
   - Поругаться. Покричать. Обвинить меня в том, что это я виноват в смерти его ненаглядной дочери, - перечислил Рустам. - Дело едва не дошло до драки. Я запросто мог ему отвесить пару тумаков для успокоения, но понимал, что он в не совсем адекватном состоянии. Мне пришлось выйти в коридор и позвать прислугу. Двое мужчин отвели его обратно в лазарет, где лежала Софья Ильинична. Только после этого я смог спокойно уснуть.
   После минутной паузы Кирилл осторожно спросил:
   - Скажите, вам жалко Софи?
   Князь также долго обдумывал ответ:
   - Скажем так, я был с ней не настолько близко знаком, чтобы горевать по ней.
   - Но этого знакомства хватило на то, чтобы надругаться над девушкой.
   - Она не сопротивлялась, - Рустам рассмеялся. - Скорее, это она в ту ночь надругалась надо мной.
   - Не будем притворяться, - Кирилл отставил бокал на столик, едва пригубив его, - я прекрасно знаю, чем вы занимались той ночью.
   Лицо южанина расплылось в хищном оскале. Он снова начал вести себя вызывающе:
   - Ревнуете?
   - Отнюдь.
   - Ей всего восемнадцать было, а опыта...могла дать фору любой замужней изменщице! А я таких немало повидал.
   Кирилл Петрович встал с кресла и направился к двери:
   - Что же, если вам больше нечего рассказать мне, то я покину вас. До свидания.
  
   Кирилл застал Анну Илларионовну в её маленькой каютке. Мужчина знал, что ей предлагали переселиться в другую комнату, побольше и посветлее. Но старушка упорно отказывалась. Её не смущал постоянный запах гари, который являлся следствием пожара в соседней каюте, где некогда проживала её воспитанница.
   - Анна Илларионовна, если вас не затруднит, вы можете ответить на пару вопросов?
   - Что-то конкретное? - уточнила нянечка.
   - Конкретно гибели Софьи Ильиничны, - ответил Кирилл. - Надеюсь, ваши ответы помогут мне найти того злодея, который совершил это.
   Старушка стояла возле столика, на котором покоился большой кожаный чемодан с бронзовым замком. Внутри были платья и ленты, а также пара небольших несессеров. Женщина неторопливо переставляла их местами, стараясь уложить как можно аккуратнее.
   - Скажите, что вы делали в тот вечер? - спросил мужчина. - Как мне известно, вы были в комнате отдыха и наслаждались музыкой оркестра автоматонов, верно?
   - Да, так и было, - кивнула нянечка.
   - А что было до этого, скажите, - попросил Кирилл Петрович.
   - До этого? - старушка непонимающе посмотрела на мужчину.
   "Видимо, придётся ей напомнить о том досадном случае"
   - Что вы делали после того, как Софи... э-э-э... поругалась с вами у дверей курительной комнаты, деликатно напомнил он. - Когда там были Алексей Ермолкин и князь Дадиани.
   - Ах, это, - она кивнула своим мыслям. - Я пошла вслед за Софьей. А она пошла к себе в каюту. Я сидела тут, у себя, ведь Софья могла в любой момент позвать меня к себе. Но потом пришёл Илья Иванович и сказал, что мне выделили место в комнате отдыха. Он знал, что я давно хотела послушать, как играют автоматоны. Но ведь там были только высокородные дамы, а я... простая...
   - Полноте вам, дорогая, - Кирилл Петрович похлопал её по руке. - И вы сразу пошли в комнату отдыха?
   - Нет. Пока я собиралась и переодевалась во что-то более приличное... а потом, когда я вышла в коридор, то хотела постучаться к Софье, чтобы спросить, не нужно ли ей чего. Но там я встретила этого молодого человека. Грузинского князя. Он явно направлялся в комнату к моей воспитаннице. От него исходила некая опасность, а я не знала, как защититься в случае чего. Я была готова закричать. Хотя, сказать по чести, что я со своими старыми костями могла противопоставить этому молодому хищнику?
   - И что же князь? - спросил Кирилл.
   Старушка посмотрела на собеседника, ответив:
   - Он будто испугался того, как я посмотрела на него. Мы с минуту постояли друг напротив друга. А потом он ушёл. И я вслед за ним пошла в комнату отдыха. И совершенно забыла о том, что хотела постучаться к Софи.
   - То есть, вы так и не поворачивались к её двери? - уточнил мужчина. - И не видели её ручку?
   - Нет. Зачем? - изумилась Анна Илларионовна.
   - Возможно, вы могли увидеть трость, которая подпирала ручку её каюты.
   Нянечка неожиданно замерла, уставившись в стену. Она едва не выронила из рук небольшой несессер со швейными принадлежностями, который передвигала из одного угла чемодана в другой:
   - То есть... вы хотите сказать... если бы я всего лишь повернула голову, то спасла бы свою девочку? Мою Софи?
   Она готова была расплакаться, руки затряслись:
   - Если бы я увидела эту злосчастную трость и убрала её, то Софи была бы ещё жива? - голос её задрожал. - О Господи, почему я не повернулась?!
   Кирилл Петрович обнял старушку, позволив ей выплакаться на его груди.
   - Неисповедимы пути господни. Я не утверждаю, что трость уже была там. Скорее всего, её там на тот момент не было. Ну-ну, успокойтесь, дорогая моя.
   Анна Илларионовна отошла на шаг, вернувшись к чемодану. Она вынула оттуда платок и провела им по уголкам глаз.
   - Ведь ей было всего лишь восемнадцать лет. Весь мир ждал её. - Нянечка посмотрела в небольшое зеркало, висящее на стене. - Что она увидела за это время?
   "Бескрайние просторы Российской Империи, Франция, Великобритания, полёт на самом роскошном дирижабле современности и плавание на самом большом пассажирском судне. Помимо этого, восторженные взгляды и влюблённые вздохи десятков молодых юношей. Не так уж и мало. Многим и этого не перепадает"
   Кирилл Петрович уже собирался выходить, но что-то ему показалось подозрительным:
   - Скажите, а вы всё это время..., - он смотрел на то, как Анна Илларионовна уже в который раз стала перекладывать вещи Софьи, - ...были здесь? Не выходя из каюты? Что вы делаете?
   - Я собираю вещи Софи. Знаете, она любила порядок. - На лице старушки промелькнула тень улыбки. - И теперь мне ничего не остаётся, кроме как наводить порядок в её вещах. Но почему-то всегда что-то идёт не так. И я всё переделываю. - нянечка повернулась к нему. - Я каждые три-четыре часа спускаюсь в лазарет к Илье Ивановичу. Отношу ему еду. Но он почти ничего не ест. Впрочем, как и я.
   "Граф. Стоит ли мне поговорить с ним? Это разбередит душевные раны. И не сочтёт ли он это оскорблением чувств скорбящего отца? Посмотрим"
  
   Разговор с Ильёй Ивановичем не шёл. Стараясь быть деликатным, Кирилл начинал вопросы издалека. Но на каждый конкретный граф отвечал "не знаю" и "не помню".
   Он не помнил, брал ли с собой трость на ужин.
   Он не знал, имела ли Софи обыкновение запирать каюту на ключ.
   Он не помнил, почему задержался перед ужином.
   Он не знал, как работает темперметр.
   Поговорив с судовым врачом, Кирилл получил подтверждение слов Дадиани о том, что граф в ту же ночь выходил из лазарета и поднимался к нему, чтобы устроить ссору. Кроме этого момента, Илья Иванович безвылазно находился в лазарете, у тела покойной дочери.
   "Становится всё интереснее и запутаннее"
  
   Вернувшись в свою каюту, Кирилл Петрович почти до самого полудня делал записи в своих бумагах. Всё, что ему говорили эти четверо людей, было тщательно записано, слово в слово. Ничто не ускользнуло от внимания мужчины.
   Неожиданно появившиеся Николай Григорьевич и Семён Михайлович в компании с Сиволапом незамедлительно потребовали подробностей ведения дела.
   - А то ведь леди Бичем мне буквально ходу не даёт. Всё расспрашивает о том, как продвигается расследование, - смутившись, ответил консул Позумцев, поправляя съехавшее на кончик носа пенсне. - А от моих ответов зависит её расположение ко мне.
   Кирилл вручил им исписанные бумажные листы:
   - Извольте почитать сами, но из каюты ни в коем случае не выносите, - он поднял вверх указательный палец. - Мне надо ещё подумать.
   Словно некую ценную реликвию, консул и учёный взяли в руки листы, и ушли на половину Позумцева, где в компании с Сиволапом провели целый час, читая и перечитывая написанное, делясь мыслями и в дружеских спорах едва не переходя на повышенные тона.
   Сам Кирилл, закрыв глаза, лёг на кровать и стал думать. Он уже в общем плане представлял себе перемещения по кораблю всех четверых подозреваемых в тот вечер. Но вместе с тем в этом деле было много белых пятен. И основная причина этих пятен - это Илья Иванович. Его многочисленные "не знаю" и "не помню" рушили всю логичность произошедшего. Хотя его поведение легко объяснялось шоком после трагедии и потерей близкого человека. Если перемещения подозреваемых людей ещё можно было как-то проследить, то свидетельствам графа не было никакой веры.
   Около часа дня оба мужчины постучались к Кириллу, и положили листы бумаги на стол.
   - Любезный, скоро обед. Вы не желаете? ...
   - Нет, простите, - Кирилл махнул рукой. - Мне надо подумать.
   - Приносим извинения. Не будем мешать.
   Кирилл слышал, как мужчины в компании с автоматоном прикрыли дверь в его комнату, вышли из гостиной и закрыли входную дверь. Ещё почти час была полная тишина, наполненная лишь мыслями в его голове. Затем постучались. Потом ещё дважды. Кириллу пришлось встать и выйти в гостиную, чтобы открыть дверь.
   - Да, что такое?
   На пороге оказался старпом Василий Андреевич, а за его спиной стояла молодая пара, парень и девушка.
   Старпом отдал ему честь:
   - Ваше благородие. К вам тут двое пассажиров. - Он повернулся к сопровождающим. - Побеседовать хотят.
   - По какому вопросу? - спросил Кирилл.
   - Не ведаю. Сами они так запутанно говорят, что я и сам их с трудом понимаю, - признался офицер.
   - Хорошо, проходите.
   - Позвольте откланяться, - снова отдав честь, старпом скрылся в коридоре.
   - Могу я узнать, как вас зовут? - Кирилл указал гостям на плетёные кресла гостиной.
   - Да, разумеется. Я Михаил Петрович Хомяков, - парень протянул ему руку. - Это моя супруга Варвара Дмитриевна. Мы не так давно поженились, и эта поездка на "Фёдоре Ушакове" была неким свадебным подарком от наших родителей...
   - Я очень рад за вас, - улыбнулся Кирилл Петрович. - Так что же?
   В глазах молодого Хомякова светился энтузиазм:
   - Мы любим вечерами прогуливаться по палубе с другими пассажирами, и даже пробовали пару раз покататься на этом сумасшедшем аттракционе с гребным колесом. Правда Варваре каждый раз страшно, и она сильно хватает меня за руку, так что даже остаются синяки...
   - Да, я тоже катался на колесе.
   - Но побойтесь Бога, рупь за несколько кругов? - глаза Хомякова расширились до размеров упомянутой монеты. - С одного человека? Это же сущий грабёж!
   - И что дальше? Вы за этим ко мне пришли?
   Терпение Кирилла уже кончалось. Теперь он прекрасно понимал чувства Василия Андреевича, который хотел поскорее избавиться от молодых супругов.
   - Да, я понимаю, - подмигнул Михаил, - Ближе к делу, как у вас говорят.
   "У вас - это у кого? Слишком много знаете о нас"
   - Так вот, мы в тот вечер прогуливались по палубе, когда в каюте под нами начался пожар. Нам сказали, что вы ведёте расследование, верно?
   - Верно, - кивнул Кирилл.
   - Так вот, мы были одними из тех, кто слышал крики несчастной, - признался Хомяков. - Я перегнулся через перила и слышал урывками её слова.
   - А я стояла рядом, - подтвердила слова мужа девушка, держа его за руку.
   - Она кричала... правда, дословно я уже не вспомню, да и ветер в тот вечер шумел. Вы, наверное, помните, этот сильный ветер. Даже шляпки у дам слетали. - В подтверждение своих слов Хомяков столь сильно жестикулировал, будто старался махами поднять точно такой же ветер. - Так вот, рядом с нами люди кричали в ужасе, так что я с трудом мог расслышать её слова. И ещё тяжелее мне давалось складывать их в осмысленные фразы.
   - Да не томите уже! - не выдержал Кирилл Петрович.
   Повисла недолгая пауза. Хомяков будто был искренне удивился тому, что его собеседнику не нравится столь развёрнутая беседа. Затем, будто сдувшись, он как-то поник и опустил плечи.
   Неожиданно слово взяла тихоня Варвара:
   - Она кричала что-то вроде: "Я видела... я всё видела! Меня заперли намеренно! Ненавижу.... Спасите!"
   - Конкретно эти слова? - уточнил Кирилл.
   - Да, именно это, - кивнула девушка.
   - Иными словами, никаких имён она не называла?
   - Нет, мы расслышали только эти слова.
   "Жаль... очень жаль"
   В комнате повисла тишина, пока Кирилл ждал продолжения.
   - И-и-и... это всё?
   - После этого она скрылась в каюте. - Хомяков пожал плечами. - Больше мы ничего не слышали.
   Кирилл Петрович ушёл в свою комнату, вернувшись с чернилами и листом бумаги, и стал делать запись прямо на столике у иллюминатора. Уточняя у супругов, он в точности записал последние слова Софи. Затем замер, всматриваясь в написанное, будто уловил некий смысл, который был готов ускользнуть от него.
   - Скажите, прошу, - Варвара подалась чуть вперёд, не выпуская из ладоней руки жениха. - Мы вам хоть немного помогли?
   Кирилл снова и снова перечитывал последние слова: "...меня заперли намеренно. Ненавижу. Спасите".
   - Всё возможно... мне необходимо подумать. - Он поднял на гостей взгляд, будто позабыв о том, что не один в комнате. - Вы не возражаете?
   - Ох, конечно же! Просим прощения.
   Молодые супруги Хомяковы встали и направились к двери.
   - Мы всё же надеемся, что это хоть немного, да поможет в вашем расследовании, ваше благородие. - Варвара кивнула головой, увлекая мужа за собой в коридор.
   - Ступайте-ступайте.
   Когда дверь за ними закрылась, Кирилл всё ещё перечитывал листок, на котором были запечатлены последние слова Софьи. Что-то было в них...
  
   Кирилл продолжал думать, держа в голове перемещения всех подозреваемых в тот злополучный вечер. Он, словно шахматные фигуры на доске, переставлял их фигуры, думая, мог ли каждый из них, обманув свидетелей, поступить определённым образом, а не так, как помнят об этом остальные участники трагедии? Выкрасть всего одну минутку, чтобы успеть за это время добежать до тупика коридора, в котором располагалась каюта Софьи Ильиничны, и сделать грязное дело?
   Действительно ли Анна Илларионовна всё это время находилась в комнате отдыха? Ведь она сидела в последнем ряду, и запросто могла выйти посреди музыкального представления и пойти к Софье. В любой момент. И при этом все респектабельные пассажирки могли смело утверждать, что старушка ни на минуту не покидала их.
   Действительно ли Рустам Дадиани в итоге отказался от откровенного разговора с Софьей? Возможно ли, что он, уйдя с дороги нянечки и так и не появившись в обеденном зале, чуть позже снова пришёл к ней в каюту? И в этот раз довёл месть до конца?
   Действительно ли Алексей Ермолкин, после того как пришёл в свою каюту с фамильными драгоценностями, замертво упал в кровать? Мало ли, что могло взбрести в пьяную голову? Может, он потом снова пошёл к Софье в комнату, решив, что она недостаточно получила по заслугам?
   Множество свидетелей, но все они в сложившихся обстоятельствах ненадёжны. И самым ненадёжным из них является Илья Иванович со своими многочисленными "не знаю" и "не помню".
   - Как вы здесь, Кирилл Петрович? Всё ещё в раздумьях?
   Николай Григорьевич и Семён Михайлович снова нарушили его покой.
   - Мы беспокоимся за вас. Уже вечереет.
   - А что случилось? - спросил Кирилл.
   - Вы совсем покинули нас. Скоро ужин.
   - Я всего лишь не мешаю вашим отношениям с леди Бичем, - улыбнулся Кирилл Петрович. - И даже помогаю им, дозволив вам почитать мои бумаги.
   - О, вы не помешаете. - Консул вместе с учёным сели за столик рядом с Кириллом. - Она продолжает ластиться ко мне, словно кошка. И даже намекала на то, что лорд Бичем вовсе не интересуется женским полом.
   Мужчины рассмеялись.
   - Успехов вам, Николай Григорьевич, - ответил Кирилл Петрович.
   - Но скажите же нам, любезный, - спросил Семён Михайлович. - Как продвигается ваше расследование?
   - Стоит на месте, - признался мужчина. - У каждого из подозреваемых была возможность совершить злодеяние. И ни у кого из них нет подтверждённого алиби.
   - Даже у Анны Илларионовны? - изумился консул.
   - Даже у неё, - кивнул мужчина. - Она сидела на последнем ряду в полутёмном помещении. Ей ничего не стоило выйти в любой момент и...
   - То есть, вы считаете, что это сделала нянечка? - уточнил Семён Михайлович, - Но доказательств у вас нет.
   - У меня складывается впечатление, что это она, - кивнул Кирилл. - Неудовлетворительное алиби. Да ещё и эта ручка темперметра у неё под кроватью.
   В ответ на это учёный, будто решившись, хлопнул себя по коленям:
   - Ну что же, я тогда признаюсь, что по моим наблюдениям и размышлениям убийцей может быть только Ермолкин. Вот не лежит у меня к нему душа, - мужчина положил ладонь на грудь. - Скорее всего, придушил её, но не до конца, и сам же и забрал украшения. Пьяный был, потому и не помнит этого.
   - А я думаю, что это сделал Дадиани, - сказал Позумцев.
   - Почему? - спросил Семён Михайлович.
   Консул пожал плечами:
   - Как и у вас, душа не лежит к Алексею, так и у меня...
   - Только из-за того, что он кавказец? - изумился Семён Михайлович.
   - Ну что же вы! Что же вы из меня ксенофоба-то делаете?
   - Не ссорьтесь, господа! Прошу вас! Ни у кого из вас нет доказательств. Дело это крайне запутанное и тёмное, - сетовал Кирилл Петрович. - Да ещё эти Хомяковы...
   - Какие Хомяковы? - переспросил учёный.
   - В обед старпом привёл ко мне молодых супругов, - начал объяснять мужчина. - Они были свидетелями того, как Софи кричала из своей каюты.
   - Кричала? - оживился Позумцев, - Она назвала имя убийцы?
   - Если бы назвала, то мы бы сейчас с вами не ругались, - покачал головой Кирилл, протягивая им листок бумаги с написанным текстом. - Если верить их словам, то она кричала вот это.
   - Что? Что это? - Семён Михайлович, взяв лист, прочитал вслух, - "Я видела... я всё видела! Меня заперли намеренно! Ненавижу.... Спасите!"
   Отложив бумагу, он добавил:
   - И? Это что-то означает?
   - Скорее всего, ровным счётом ничего, - махнул рукой Позумцев. - Обычные слова отчаявшегося человека, молящего о помощи на пороге смерти.
   - Позвольте, голубчик! - изумился Семён Михайлович. - Ведь она прямым текстом говорит, что "всё видела". Значит, она видела что-то важное?
   - Но что? Что она могла увидеть? - парировал Николай Григорьевич. - И где? В иллюминаторе бескрайнее море, а в окошке двери...
   Кирилла Петровича будто молнией поразило. Его собеседники продолжали переговариваться, спорить и приводить свои доводы, но он их почти не слышал. Он наконец-то нашёл тот сокрытый смысл, который таился в словах девушки.
   - Кирилл Петрович? - услышал он голос консула. - Вы нас пугаете. С вами всё в порядке? Может, воды?
   Оба мужчины, притихнув, смотрели на него.
   - Вы уже минут пять сидите и молча смотрите в стену, - заметил Семён Михайлович.
   - Как же можно было не понять, - ответил Кирилл, проведя рукой по волосам. - Ведь она кричала, что её заперли намеренно!
   Оба мужчины, едва не вырывая листок из рук друг друга, снова перечитали последние слова Софьи Ильиничны.
   - И что из этого вытекает? - недоумевал Николай Григорьевич.
   - Ведь ручку могло попросту заклинить. Или она могла запереться на ключ, и в панике позабыть, куда его дела. Но она кричала о том, что её заперли намеренно, - уточнил он, подняв указательный палец. - А это значит ровно то, что она ВИДЕЛА лицо убийцы. - Кирилл встал и принялся ходить по гостиной, от одной стены к другой. - Возможно, даже видела в тот момент, когда рука этого злодея перекрыла выход в коридор. Мне неведомо, заметила ли Софи в тот момент отвёрнутый темперметр и отсутствие его ручки, но она точно видела человека, который запер её. - Кирилл снова провёл рукой по волосам, приводя их в порядок. - Может, девушка решила, что это какая-то шутка или некая лёгкая форма мести - показать ей, что она беззащитна и не сможет выйти. Но чуть позже, когда вещи в каюте стали вспыхивать одна за другой, Софья осознала серьёзность ситуации. И поняла, что ей не жить.
   - Очень хорошо, - кивнул консул. - А чем нам это поможет?
   - Я очень надеюсь, что как только в её комнате начался пожар, Софи каким-то образом смогла оставить нам знак или подсказку, указующую на личность убийцы.
   - Вы думаете? - вздёрнул брови учёный.
   - Я уверен, - кивнул Кирилл.
  
   Кирилл Петрович совершенно неожиданно ворвался в лазарет.
   - Снова вы, любезный? - устало улыбнулся судовой врач. - Сколько ещё?
   - Мне нужно осмотреть тело, - ответил мужчина.
   В комнате на койке всё также лежало накрытое простынёй тело, а рядом сидел Илья Иванович. Видимо, запах начавшего разлагаться трупа его не слишком сильно волновал.
   - Матерь Божья! Вы что же, всё это время были здесь? - изумился вошедший Кирилл.
   Старый граф поднял на него пустой взгляд. Кожа вокруг глаз была красной от обилия слёз. Казалось, он постарел разом на пятнадцать лет.
   - Я... здесь всё время... - граф виновато опустил голову. - Анна Илларионовна мне приносит поднос с едой, но я... мало к чему могу притронуться.
   - Вам надобно выходить в люди. Вы не должны прятаться здесь. - Кирилл подошёл к койке и, отогнув край простыни, которым было накрыто тело, принялся осматривать обгоревшие руки. - Поймите же, наконец, что вашу дочь не вернуть в мир живых.
   Граф, наблюдая за действиями мужчины, нахмурился:
   - Что вы ищете? Прошу вас, прекратите. - Он уже готов был воспротивиться действиям Кирилла и вывести его из помещения. - Вы позорите...
   На шум в комнате вошёл судовой врач, который стал молча наблюдать за происходящим, сложив руки на груди.
   - Вы ищете что-то конкретное? - спросил он.
   - Сам не знаю, что искать... но что-то должно быть. - Кирилл подошёл к койке с правой стороны.
   - Что-то конкретное? - переспросил врач. - Возможно, я что-то видел, но не придал этому значения.
   Руки Софи уже стали коченеть, поэтому Кириллу Петровичу пришлось присесть на корточки и, задержав дыхание, поближе придвинуться к ладоням бездыханного и уже подвергшегося разложению тела.
   - Вот оно. Вот оно! - воскликнул он. - Так я и знал.
   - Вы что-то нашли? - изумился граф. - Улику?
   - След, который вполне может привести к улике! Прошу вас, посмотрите сами.
   Илья Иванович присел рядом, и Кирилл указал ему на ребро ладони со стороны мизинца. Здесь пожелтевшая и потрескавшаяся кожа ещё хранила следы синих чернил.
   - Ваша дочь имела обыкновение писать по вечерам? - поинтересовался Кирилл. - Она вела дневник? Или возможно обмолвилась вам, что хочет написать письмо?
   - Насколько я знаю, нет, - пожал плечами граф. - Писать она не любила. Письмам предпочитала короткие записки. Но скажите же мне, этот след чернил что-то означает?
   - О, он означает очень многое, - Кирилл искренне улыбался. - Собственно, для нас это едва ли не единственная зацепка.
   Кирилл, а вслед за ним и Илья Иванович, отошёл от койки и сел на короткую скамью, стоявшую у стены. На освободившееся место тут же сел судовой врач, любопытство которого подтолкнуло к тому, чтобы также осмотреть ладонь девушки.
   Выдержав паузу, Кирилл продолжил:
   - Есть свидетель, слышавший последние слова Софи, когда она кричала в раскрытый иллюминатор. Из них становится ясно, что она видела лицо злодея в окошко двери, но назвать имени не успела. Или свидетели не расслышали его. - Мужчина кивнул своим мыслям. - Возможно, она и сама поняла это. Я подозреваю, что ваша дочь перед смертью смогла написать на бумаге имя убийцы и где-то спрятала эту записку.
   Лицо Ильи Ивановича вытянулось в удивлении и смятении:
   - Значит, вам нужно всего лишь найти эту бумажку? - руки сжались в кулаки. - И вы узнаете имя этого душегуба?
   "Да. Всего лишь найти клочок бумаги в дотла сгоревшей каюте, - усмехнулся Кирилл про себя. - Собственно, мне предстоит совершить невозможную вещь".
   - Когда осматривали тело, она ничего в ладонях не сжимала? - Кирилл спросил судового врача, который уже встал с пола, осмотрев ладонь, и тактично молчавшего всё это время.
   - Нет, я бы заметил это, - категорично покачал тот головой.
   - Это усложняет дело. - Кирилл Петрович положил ладонь на плечо графа. - Но не волнуйтесь. Я обещаю вам, что мы найдём этого злодея и предадим суду. Дайте только немного времени.
  
   За ужином в привычном кругу пассажиров Кирилл Петрович поделился своими мыслями с соседями.
   - ...отсюда вытекает вполне логичный вывод, что погибшая оставила записку с именем убийцы, - закончил он свою речь.
   Он заметил, что на них с интересом посматривают пассажиры с соседних столиков. По кораблю уже успели распространиться слухи, что некий человек ведёт расследование происшедшей трагедии. Кто-то смотрел радостно-заинтересованно, а кто-то недоверчиво и хмуро. Но внимания было хоть отбавляй.
   - Боже мой, как всё это интересно, - невпопад ляпнула леди Бичем, взяв за руку сидевшего рядом Николая Григорьевича. - И вам осталось только найти эту записку? Только и всего?
   - Да, вы совершенно правы, - кивнул Кирилл.
   - Получается, что записка, если она и вправду существует, и если она каким-то непостижимым образом уцелела, то точно до сих пор находится в её каюте, верно? - уточнил грузинский князь.
   - Да, так и есть. И уверяю вас, её находка только вопрос времени.
   "На самом деле, будет очень большой удачей, если мы найдём эту записку. И если она, как верно подметил Рустам, действительно существует. Но всем, сидящим за этим столом, необходимо внушить, что записка действительно существует. Это нужно для моего дальнейшего плана - охота на живца"
   Кирилл Петрович внимательно следил за реакцией двоих подозреваемых, Дадиани и Ермолкина, но видел на их лицах лишь радость и облегчение от того, что в скором времени напряжённая ситуация прекратится. Чуть ранее он также сообщил эту новость и Анне Илларионовне, но лицо старушки при этом осталось беспристрастным. А реакция Ильи Ивановича в лазарете, насколько он помнил, несла на себе печать праведного возмездия вкупе с удивлением и смятением.
   "Если убийца один из них, то он должен быть очень хорошим актёром".
   - К обеду завтрашнего дня мы уже прибудем к месту назначения, - напомнила леди Бичем. - Как думаете, вы успеете к этому времени?
   - Будем надеяться, что да.
  
   Часть 5.
   Облачным утром следующего дня "Фёдор Ушаков" уже вошёл в Финский залив, и напрямую плыл к Петербургу, прямо навстречу восходящему солнцу. До встречи с родной землёй оставались считанные часы.
   Николай Григорьевич, одеваясь к завтраку, пребывал в хорошем настроении духа и без конца улыбался, напевая что-то себе под нос. Причиной тому, как он признался заглянувшему Кириллу Петровичу, была ночь в его комнате, которую он сегодня делил вместе с леди Бичем.
   - Британская крепость сдалась? - улыбнулся Кирилл.
   - Эта крепость не особо защищалась, любезнейший.
   Рассмеявшись, Кирилл добавил, лукаво прищурившись:
   - Папку свою с документами после её ухода проверяли? Всё на месте?
   - Помилуйте, Кирилл Петрович. Ужели вы думаете, что я настолько глуп? - ответил мужчина. - Разумеется, проверил. Всё на месте, даже сама ваша папка, которую вы мне выдали, ни на волосок не сдвинулась с места.
   - Вот и прекрасно. А то леди Бичем уж слишком явно возжелала проникнуть к вам в каюту. Как тут не возникнуть подозрениям? - признался Кирилл. - Мало ли, какие подложные мысли у неё были. Может, её специально к вам подослали.
   - Как вы могли такое подумать! Совсем наоборот, это чистой души человечек! - заверил его Николай Григорьевич. - Я, когда вышел из уборной, увидел у себя Семёна Михайловича с Сиволапом. Он сказал, что не знал о том, что в каюте есть кто-то ещё, а присутствие леди Бичем удивило его. Говорит, что она стала спешно собираться, будто бы то, что её, скажем так, застали на месте измены, устыдило её. Плакала, прикрывая лицо платком и вытирая слёзы, говорила что-то вроде: "Ах, зачем я это сделала? Я ведь приличная замужняя дама!", а затем спешно выбежала в коридор. Я выбежал за ней, хотел успокоить, но она уже скрылась в своей каюте.
   - То есть, какое-то время в вашей комнате оставался ваш друг Семён с Сиволапом? - уточнил Кирилл Петрович.
   - Да, совершенно верно, - кивнул Позумцев. - Но, как я уже сказал, папка на месте, замок не тронут, и все документы в порядке.
   - Тогда всё хорошо, - кивнул собеседник. - Вы уже собрались?
   - Да, вот только пенсне своё найду.
   - Сегодня мы будем участвовать в последнем акте трагедии, любезнейший, - пообещал Кирилл своему другу. - Вы готовы?
  
   Сразу же после завтрака Кирилл Петрович в компании троих мужчин подошёл к сгоревшей каюте номер восемь, перед которой стоял сонный офицер Сухов. Едва завидев приближающуюся группу, мужчина встал по стойке смирно.
   - Что же, Сухов? - спросил Василий Андреевич. - Были какие-нибудь происшествия в эту ночь?
   - Никак нет, ваше благородие, - отдал честь Сухов.
   - И никто даже не появлялся в коридоре рядом с вами? - переспросил Кирилл. - Не пытался заговорить? И не пытался на минутку заглянуть внутрь?
   - Так точно. Не появлялся.
   Кирилл Петрович повернулся к остальным. Перед ним стояли Николай Григорьевич, Семён Михайлович со своим неизменным прислужником Сиволапом, а также старпом Василий Андреевич.
   - Я объясню, что происходит, - кивнул Кирилл. - Я называю это "ловлей на живца", и частенько применяю данный метод в своих расследованиях. Как вы помните, вчера за ужином я рассказал подозреваемым, что записка с именем убийцы всё ещё находится в сгоревшей каюте.
   - Кажется, я понимаю, - улыбнулся старпом, приглаживая тонкие усики. - Настоящий убийца, желая уничтожить улику, прямо указывающую на него, мог бы сегодня ночью прокрасться в каюту Софьи Ильиничны и попытаться найти записку. Всё верно?
   - Совершенно верно, Василий Андреевич, - кивнул мужчина. - Но, так как Сухов говорит, что ночью никого не было, то либо наш злодей так и не понял выгоды подвернувшегося ему шанса, либо не решился на столь рискованный шаг.
   - Либо он умнее нас с вами, - хохотнул Семён Михайлович.
   - Ну что же, вы, Сухов, можете идти отсыпаться. Если ваше непосредственное начальство даст добро, - Кирилл указал на старпома, на что тот коротко кивнул.
   - Ваше благородие... если позволите...
   - Что такое? - спросил Василий.
   - Я бы хотел остаться с вами сейчас, - офицер явно смущался, переминаясь с ноги на ногу, - Очень уж хочется хоть одним глазком посмотреть, как оно у вас всё это происходит. Расследование, и прочие штуки.
   Кирилл повернулся к Василию Андреевичу, на что тот махнул рукой:
   - Лишний свидетель не помешает.
   - Что же, господа! Заходим.
   Они вошли. Пятеро мужчин и один автоматон, бывший на голову выше каждого из них.
   Всё те же чёрные от копоти стальные стены, с которых свисали обрывки сгоревших шёлковых портьер. С потолка свисала оплавившаяся, почерневшая люстра.
   - Какой же здесь был жар, ежели сам металл плавился, - покачал головой Сухов.
   Под их ногами скрипели доски, представлявшие из себя одни уголья.
   - Пол вскрывали?
   - Вскрывали, ваше благородие, - ответил офицер. - Ни листочка, ни бумажки. Ничего не было. Даже сами доски прогорели снизу.
   - Немудрено. Ведь тот самый электрический подогрев как раз под полом и располагался, - ответил консул.
   Мужчины разошлись по разным углам комнаты, разглядывая почерневшие от сажи стены и искренне стараясь найти неуловимый тайник.
   - Что же, господа! Никаких мыслей? - произнёс Семён Михайлович. - Даже я уже не знаю, где можно спрятать бумажную записку в сгоревшей комнате.
   - Может быть, она и написала её, но спрятала не так уж и хорошо? - предположил старпом. - И мы попросту ищем то, что уже давным-давно сгорело?
   Кирилл Петрович, оглядывая стены каюты, улыбнулся:
   - Она всегда старалась казаться глупенькой, так как знала, что мужчины не любят слишком умных девушек. Я не так уж много общался с ней, но поверьте мне, она далеко не так глупа! - он обвёл присутствующих взглядом. - Софи была очень сообразительной барышней. И этой сообразительности хватило ей на то, чтобы так спрятать листок бумаги, чтобы защитить его от всепожирающего огня.
   - Помилуйте, любезный! Здесь ничего не уцелело, Кирилл Петрович, - покачал головой Семён Михайлович. - Даже крепкий дубовый стол превратился в гору угольков. Сожми в кулаке - и обломки рассыпятся в пыль!
   - Все металлические предметы декора были оторваны от стен, - начал отчитываться офицер Сухов. - Под ними ничего не обнаружено. За зеркалом тоже пусто. Также все несгораемые вещи покойной, наподобие медного несессера или малахитовой шкатулки с личными вещами, были проверены. Никакой записки обнаружено не было.
   - Потому что в личных вещах её мог бы найти убийца.
   - Но тогда... где? - Семён Михайлович развёл руками.
   - Думайте, господа! Думайте! - Кирилл шутливо погрозил пальцем. - Неужели молоденькая деваха окажется хитрее всех нас вместе взятых? Думайте, в каком месте бумажная записка может уцелеть в горящей комнате?
   Нерешительно подняв руку, Позумцев обратил на себя внимание:
   - Я... я тут подумал. Если у неё не было возможности оставить эту записку внутри каюты, то может она спрятала её снаружи? - высказал свои мысли консул, поправив съехавшее пенсне.
   - Просунуть листок под дверь? - удивился учёный. - Да, небольшая щель между полом и дверью есть. Но в коридоре его мог перехватить и уничтожить убийца.
   - Но ведь есть и другие выходы, - ответил Николай Григорьевич.
   - Простите, я не понимаю, - Семён Михайлович покачал головой. - Выход только один - дверь.
   - Есть! - Кирилл Петрович догадался, куда клонит его попутчик. - Иллюминаторы!
   Кирилл повернулся к двум круглым окошкам. Одно из них было открыто.
   - Почему второе не открыли? - спросил он.
   - По той причине, что металлическая кайма оплавилась от жара, - ответил Василий Андреевич. - Ещё в ночь после пожара я приказал Сухову открыть оконце, но он так и не смог этого сделать.
   Кирилл подошёл к иллюминатору и попытался стереть налипшую на стекло копоть. Почти сразу же, широко улыбаясь, он повернулся к остальным:
   - Сухов! Благодарите небеса за то, что у вас так и не вышло открыть его!
   - Что? Что там?
   Все, как один, подбежали к иллюминатору и, толкаясь, попытались посмотреть в него. Сомнений быть не могло - с обратной стороны, зажатый рамой, на ветру болтался сложенный вчетверо лист бумаги.
   - Это оно? - Удивлению Николая Григорьевича не было предела. - Неужели это и взаправду оно? То самое?
   - Спасибо, Софи, - едва слышно прошептал под нос Кирилл, счастливо улыбаясь.
   Он повернулся к Василию Андреевичу:
   - Мы можем дотянуться до неё от второго иллюминатора?
   - Нет, далековато, - категорично покачал головой старпом. - К тому же, туда только голова и пролезет. Либо рука.
   - Что тогда делать будем?
   - Придётся одного из матросов опускать на верёвке с палубы, а мы с обратной стороны постараемся выломать раму, - предложил старпом.
   - Отлично. Так и сделаем.
  
   Следующие полчаса прошли в спешке. Сначала команда искала добровольца. Затем его обвязали крепкой верёвкой и спустили с палубы к каюте Софьи Ильиничны. Некоторое время понадобилось, чтобы он ногой выломал оплавившийся иллюминатор, при этом ему приходилось осторожно держать конец листа бумаги, чтобы он не выпал, улетев в море, и не порвался ненароком.
   За это же прошедшее время слухи успели распространиться по кораблю, и к компании мужчин в сгоревшей каюте присоединились Анна Илларионовна и Илья Иванович, который ради такого дела наконец-таки покинул стены лазарета, а также Алексей Ермолкин, который, стараясь не вызвать гнев графа, держался в стороне.
   - Но если бы его смогли открыть, что тогда? - спросил Семён Михайлович, - Мы бы потеряли записку? И возможность найти убийцу?
   - Совершенно верно, - кивнул Кирилл. - В конце концов, мы и нашли бы убийцу, но это заняло бы гораздо больше времени.
   На их глазах рама хрустнула, и створка иллюминатора, лишённая затворов, наконец-то распахнулась внутрь помещения.
   - Осторожнее! Держите!
   В окошке появилась рука матросика, снаружи протянувшего им столь желанный листок. Кирилл Петрович взял его в руки.
   - Это оно? - с воодушевлением в голосе спросил граф.
   - Да, предсмертная записка Софи, - кивнул Кирилл, разворачивая бумагу.
   В его руках была пара сложенных листков, на одном из которых чернилами был наскоро наброшен рукописный текст, который к тому же был частично размыт из-за капель солёной воды. Второй, чистый лист, служил чем-то вроде защитного конверта, но не особо справился с этим.
   - Морской воздух и вода не способствуют сохранности текста, - признался Кирилл Петрович, пробежав глазами по листу. - Тем не менее, всё, что нужно, легко читается.
   Он подошёл к старушке и передал ей бумажный лист:
   - Анна Илларионовна. Вы были близки к своей подопечной. Прошу вас подтвердить, что этот почерк принадлежит именно Софье.
   Нянечка склонила над листком голову, близоруко сощурив глаза:
   - Да, я узнаю его. Это она писала. Но что за..., - она стала вчитываться в строчки текста, и чем дальше она делала это, тем больше округлялись её глаза. - Но ведь это же невозможно... О Господи! Да ведь она же обвиняет...
   Она прикрыла рот ладонью.
   Кирилл забрал у неё записку и передал её графу:
   - Пожалуйста, Илья Иванович. Вы не могли бы прочитать это?
   Остальные мужчины напряжённо ожидали развязки, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. Кто же? Кто же?
   Но в каюте повисла тишина. Пока граф читал про себя записку, слёзы стали застилать ему глаза. Ладони графа затряслись, так что он едва мог различить наскоро написанный текст. Он провёл рукой по внезапно вспотевшему лбу.
   - Вслух, пожалуйста, - попросил Кирилл Петрович.
   "Меня... - Илья Иванович перевёл дыхание, не решаясь сделать этой, казалось бы, простейшей вещи, - ...меня убил человек, имевший наглость называться моим папой. Меня убил мой отец!"
   Из всех глоток почти одновременно вырвался вздох изумления. Присутствующие в удивлении отступили на шаг от графа, не в силах поверить в то, что написала несчастная девушка.
   "Молю небеса, чтобы это чудовище, которое называлось моим отцом, не найдёт эту записку раньше других!" - продолжил читать граф.
   Кирилл Петрович подошёл к Илье Ивановичу, осторожно взял из его ладоней лист бумаги и отдал его старпому:
   - Прошу вас передать эту предсмертную записку Софьи Ильиничны капитану судна, как основную улику. - Он повернулся к графу, который будто находился в прострации и даже не заметил того, как у него забрали лист бумаги. - Получается, что это вы убили собственную дочь.
   - Она не моя дочь...
   Тишина в каюте стала прерываться возмущёнными перешёптываниями:
   - Что он такое говорит? Неужели совсем с ума сошёл?
   - Отрекается от собственной дочери. Какой позор...
   - Он что же, хочет так вину себе смягчить? Глупости какие...
   Не в силах выдержать это, Илья Иванович схватился за голову и прокричал:
   - ОНА НЕ МОЯ ДОЧЬ!!!
   Разум помутился, мысли стали путаться. Кто он? Где он? Он почувствовал, как его кто-то обнял за плечи. Вывел в коридор и ввёл в соседнюю маленькую каютку. Кажется, тут проживала Анна Илларионовна. Спустя какое-то время ему протянули стакан. Граф залпом выпил, после чего внутренности будто жаром обожгло. Зато он почти сразу смог прийти в себя. Ладони перестали трястись, а мысли пришли в покой. Он поднял голову, увидев сидящего рядом с ним на кровати Кирилла Петровича.
   - Теперь вам полегчало, граф? - искренне поинтересовался мужчина. - Отлично, тут нам с вами никто не помешает.
   Он отобрал у Ильи Ивановича пустой стакан, отставив его в сторону, и снова повернулся к нему, сложив руки на груди:
   - А теперь рассказывайте. Кажется мне, что вы скрываете от меня что-то крайне запутанное и, чего уж греха таить, интересное.
   Илья Иванович, глубоко вдохнув, кивнул:
   - Она не моя дочь. Это правда. Это не бред помутившегося рассудка, - признался граф. В разговоре он растягивал слова, причиной чему было недавнее потрясение, а также содержимое стакана. - Моя настоящая дочь умерла восемнадцать лет назад, сразу после рождения. Но чтобы не разбить сердце любимой жене, я взял ребёнка одной крепостной девки и выдал его за дочь. Настоящую мать заставили молчать.
   Граф наклонился вперёд, упёршись локтями в колени, и обхватил голову руками:
   - Я надеялся хорошо воспитать Софи, привить ей хорошие манеры... но видимо холопская сущность очень ярко давала о себе знать. Нянечку свою она ни во что не ставила, могла сквернословить даже при посторонних людях. Чистоту девичью не хранила, а даже наоборот - стала раздавать её направо и налево!
   Илья Иванович неожиданно выпрямился, посмотрев прямо в глаза собеседнику:
   - Она позорила нашу семью!!! - Он добавил чуть приглушённым голосом, - Я более чем уверен, что именно это её поведение и свело в могилу мою жену. Это произошло год назад. И мне... мне это надоело. Предел моего терпения наступил здесь, на борту корабля. Я должен был что-то сделать. И я, узнав, что электрический подогрев полов в её каюте можно вывести из строя, поставил на максимум и отломал ручку, чтобы было невозможно вернуть его на минимум, и запер каюту своей тростью. - Пальцы ладоней переплелись, будто в молитвенном жесте. - Я всего лишь хотел наказать её... чтобы она знала, что её поведение не должно оставаться безнаказанным. Что я тоже кое-что могу, ведь я никогда не поднимал на неё руку, даже когда она действительно этого заслуживала.
   Илья Иванович снова схватился за голову:
   - Я действительно не знал, что именно произойдёт с Софи. Поэтому когда я узнал, что она сгорела живьём... поверьте, мои эмоции в тот момент были неподдельными. Мне действительно было жаль её. Я был потрясён случившимся так же, как и остальные.
   - Я... понимаю вас, - поддержал его Кирилл Петрович.
   - В тот момент, когда я пришёл к Софи перед ужином, я неосознанно положил отломанную ручку темперметра в карман. А потом, когда всё это произошло... я решил наказать того, кто этого заслуживает больше всего.
   Кирилл Петрович прищурился, посмотрев в лицо графа:
   - Вы подкинули эту деревяшку в каюту князя Дадиани?
   - Да, но... как вы догадались? - удивился граф.
   - Он рассказывал мне, что в тот вечер после пожара вы заявились к нему. Обвиняли в смерти Софьи, и даже готовы были набить морду. А это было несвойственно вашему характеру, - заметил Кирилл. - Вы сдержанный и мягкий человек, и таковым оставались и в столь критический момент. Но вот загвоздка в том, что ручку темперметра мы нашли вовсе не в каюте Рустама, а в каюте Анны Илларионовны.
   - Что? - изумился Илья Иванович.
   - Да-да, именно под этой самой постелью, - Кирилл похлопал по кровати нянечки.
   - Но как?
   - Всё очень просто - Дадиани нашёл ручку, - ответил Кирилл Петрович, разведя руки в стороны. - Князь вспомнил вашу вспышку гнева и ваш приход в его комнату. Он вспомнил, что выходил в коридор за помощью, чтобы выпроводить вас. Вы на некоторое время оставались один в каюте. Совершенно случайно найдя деревяшку, князь догадался, что вы, таким образом, пытаетесь подставить его. И тогда сам Дадиани, видимо не имея возможности подсунуть улику в вашу каюту, подсунул ручку в вещи нянечки.
   - О-ох, каков подлец, - вырвалось у графа.
   Кирилл Петрович, вывернув шею, заглянул мужчине в лицо:
   - Вы серьёзно так считаете?
   - Простите, - смутился Илья Иванович.
   - Меня смущает другое. Если Рустам догадался о том, что ручку темперметра подсунули ему именно вы, то почему он, вместо того чтобы пойти с этой уликой ко мне, подсунул её другому человеку? Ведь одного только этого факта хватило бы на то, чтобы он сам задал себе логичный вопрос: а у самого графа откуда взялась эта ручка?! Но наш попутчик из южных губерний не догадался до такого простого вывода. Вместо этого он, почуяв опасность, решил отвести от себя подозрение, подставив старушку.
   Илья Иванович сидел, не зная, что ответить.
   - Теперь я понимаю, почему она не оставила записки в личных вещах: в шкатулке или несессере, - продолжил Кирилл Петрович. - Ведь после происшествия всё это передали бы вам в руки, и вы избавились бы от существенной улики.
   - Она была умна. Очень умна, - кивнул граф. - Этого у неё не отнять.
   - Да, умна. Знаете, отчасти я могу понять вас, - признался Кирилл. - И ваше желание наказать её. Девушка была крайне жестока с близкими людьми. Но вот Анна Илларионовна...
   Илья Иванович непонимающе посмотрел на него.
   - Меня всегда удивляла её привязанность к воспитаннице. Даже несмотря на её выходки. - Кирилл Петрович провёл рукой по волосам. - Она всегда старалась защищать подопечную, даже если она была не права. Старалась отвести удар, или принять его на себя. В какой-то степени это даже выходило за рамки обычных отношений воспитанницы и няни. И после того, как вы рассказали мне свою историю, меня кое-что навело на мысль.
   Мужчина пристально взглянул на графа, стараясь уловить малейшее изменение:
   - Анна Илларионовна и настоящая мать Софьи - это случайно не одна...
   Он не успел договорить, когда Илья Иванович внезапно побагровел, и глаза его расширились от удивления... или возмущения? Готовый выпалить некое ругательство, он сдержался, шумно выдохнул и ответил:
   - Кажется, я и так уже наговорил вам много лишнего.
   Кирилл встал с кровати, поправив на себе одежду:
   - Однако же достаточно для того, чтобы отдать вас под суд. - Он положил руку на плечо графа. - Уверяю вас, чистосердечное признание облегчит вашу вину перед судьёй.
   Илья Иванович посмотрел на стену перед собой, тихо ответив:
   - Но не перед Богом.
   Выйдя из каюты, в коридоре Кирилл столкнулся с ожидающими его пассажирами и офицерами, бывшими с ним в соседней каюте Софьи.
   - Как? Он признался? - спросил молодой Ермолкин, опередив остальных.
   - А как же, - ответил Кирилл Петрович, пожав плечами.
   - Как думаете, стоит ли его запереть до прибытия в порт? - заметил старпом.
   - Не думаю, Василий Андреевич. Не такой он человек, - ответил Кирилл. - Да и то, что мы все практически стали свидетелями его признания и, в каком-то смысле, позора... он человек чести, и понимает прекрасно, что от судьбы уже не убежать.
   Он обратил внимание на записку Софьи Ильиничны, которую старпом всё ещё держал в руках, и взял, ещё раз перечитав:
   - Всё-таки последнее слово осталось за Софи.
  
   Спустя всего пару часов уже были видны петербургские доки и первые жилые дома на окраине города, в районе, где жила беднота. Ещё полчаса спустя вдалеке стал виден шпиль Петропавловской крепости, на который ориентировались дирижабли, плывшие по небу в другие города и страны, либо прибывавшие оттуда.
   Кирилл Петрович и Николай Григорьевич спустились по трапу на причал, где уже стоял служебный паромобиль, к которому они прошли, проталкиваясь сквозь толпу встречающих и уже сошедших пассажиров.
   - Это за нами? - спросил Позумцев.
   - Нет, это за вами. Машина доставит вас и вашу папку с документами прямиком в министерство, - ответил Кирилл.
   Вдвоём они подошли к паромобилю, из которого вышел водитель и отдал им честь.
   - Вот и прекрасно, - кивнул консул. - Могу клятвенно заверить начальство, что ни одна живая душа не только не пыталась открыть папку, но даже не смогла найти её. Так что ваша предусмотрительность по поводу замка с шифром и распыляющейся краской даже не понадобилась, милейший.
   Позумцев коротко хихикнул, на что Кирилл Петрович, будто поддержав друга, сильно рассмеялся. Да так, что даже привлёк внимание других пассажиров. Смех его был столь необычен, что Николай Григорьевич даже нахмурился:
   - Простите, я разве что-то не то сказал?
   - Прошу прощения, мой друг, но ваша наивность меня умиляет, - наконец-таки отсмеялся мужчина, вытирая уголки глаз. - Благо, что всё обошлось хорошо.
   - Всё? Что конкретно вы имеете в виду? - недоумевал Позумцев.
   - Прошу вас сделать мне одолжение. Откройте ваш чемодан и выньте папку с замком-шифром. - Когда консул выполнил его просьбу, Кирилл повернул папку замком к лицу Позумцева. - Прошу вас присмотреться повнимательнее. Видите?
   Николай Григорьевич пригляделся к замку. Сначала он не понял, куда ему указывал друг. Затем опешил от того, что раньше не заметил едва заметных следов краски, нанесённой вокруг замка.
   - Я извиняюсь, но... что это?
   - Всего лишь то, что ловушка наших изобретателей сработала именно так, как надо. Вашу папку пытались вскрыть, милейший. А вы даже не заметили этого.
   Позумцев застыл посреди причала с раскрытым ртом:
   - Но я... я бы ни за что не подумал! Но ведь я же... всё время...
   - Так ли уж и всё время? - уточнил Кирилл Петрович. - Поверьте мне, вашу папку трогали, а вы даже не заметили этого.
   - Но как? - всё ещё недоумевал консул. - И главное, когда?!
   - Не ошибусь, если предположу, что попытка кражи документов произошла как раз в это утро, когда у вас были леди Бичем, Семён Михайлович и Сиволап, - кивнул своим мыслям Кирилл Петрович. - Все трое были сегодня в вашей каюте. И у каждого из них была возможность обыскать комнату.
   - Но я даже не смею грешить на кого-то из них! Помилуйте! - взмолился Николай Григорьевич.
   - Хорошо, давайте вместе с вами попробуем догадаться, кто мог касаться этой папки? - Кирилл поправил котелок на голове. - Вы вышли в уборную, так?
   - Так, - кивнул Позумцев.
   - Кто в этот момент оставался в комнате?
   - Леди Бичем, - ответил консул. - Но, как я вам рассказывал, когда я уже выходил, то её не было, а в комнате были Семён Михайлович со своим автоматоном. Он сказал мне, что леди испугалась, спешно собралась и убежала из каюты. А-а-а! - лицо консула преобразилось. - А ведь верно! Я после вышел за ней в коридор, пытаясь остановить и успокоить, а в моей спальне эти двое оставались несколько минут!
   Кирилл Петрович, нахмурившись, шумно выдохнул, разочарованный выводами друга:
   - Та-ак. То есть, по-вашему, это Семён Михайлович пытался вскрыть папку? - уточнил мужчина.
   - Ох, ну разумеется! Не могла же совершить подобную гнусность столь утончённая женщина, как леди Бичем. - Позумцев хитро прищурился. - Ведь вы тоже обратили внимание на то, что наш учёный друг постоянно упоминал о болтливости своего автоматона Сиволапа. Однако за всё время плавания я ни разу не слышал, чтобы он разговаривал! Выходит, Семён нам врал?
   В этот момент Семён Михайлович спускался по трапу, а вслед за ним тихо топал Сиволап, держа в руках два объёмистых чемодана, а на спине неся притороченный кофр, закреплённый верёвками. Они успели попрощаться ещё на борту "Фёдора Ушакова", поэтому сейчас, заметив их, Семён Михайлович просто помахал им рукой.
   - Вы считаете, что он что-то пытался сделать с папкой с помощью Сиволапа?
   - Но ведь это же возможно! - мысли вели консула всё дальше и дальше, - Вполне возможно, что и сам Семён Михайлович ничего об этом не знал, а англичане, пока автоматон был на их земле, тайно похитили Сиволапа и что-то установили в его жестяное брюхо. Какую-нибудь диверсионную перфокарту, алгоритм которой дремал до поры до времени. А когда представился удобный случай, он и попытался открыть папку, пока его хозяин отвернулся. Либо даже стал делать это, вопреки воле хозяина. - Позумцев впился пальцами в локоть Кирилла, - Вы должны немедленно арестовать его!
   - Но позвольте, стоит ли? - улыбнулся Кирилл. - Ведь документы не украли, верно? Всё на месте, и мы со своей работой справились.
   Снова повернувшись к трапу, они увидели, как на причал сходит леди Бичем. Женщина по-прежнему, как и говорил Семён Михайлович, держала большой платок, закрывая им практически всю нижнюю половину лица.
   - Ох, - выдохнул Николай Григорьевич. - Одно только жалко, что леди Бичем столь сильно расстроена. Мне сказали, она от волнения даже немного заболела.
   Кирилл Петрович усмехнулся, увидев из-под платка британской подданной следы въевшейся в кожу краски:
   - Не волнуйтесь. Она обязательно выздоровеет. Скажем так, через полгода.
   Недалеко от них остановился паромобиль британского консульства. Леди Бичем поспешно села в него, отдав прислуге указания насчёт багажа. Некий мужчина, сидевший на заднем сидении, коротко переговорил с женщиной. Отвечая, леди Бичем подбородком указала на них двоих. После чего мужчина, бросив злобный взгляд на стоявших Кирилла и Николая, похлопал по плечу водителя, и паромобиль, выпустив в воздух струю пара, быстро уехал в город.
   - Что-то я не вижу Илью Ивановича. Как думаете, он добровольно отправится в участок? Мне хотелось бы попрощаться с ним.
   Сошедший на землю старпом отдавал приказы матросам касательно выгрузки гоночных паромобилей, когда рядом с ним оказались Позумцев и Кирилл Петрович.
   - Простите, вы случайно не видели Илью Ивановича? - спросил консул у старпома, уточнив, - Графа?
   - Нет, не видел. А он разве ещё не сошёл? - удивился мужчина. - Анна Илларионовна с вещами графа уже сошла и ждёт его на вокзале.
   - Нет, он не сходил, - уверенно кивнул Кирилл.
   - Я видел Илью Ивановича, ваше благородие, - рядом с ними неожиданно очутился офицер Сухов. - В последний раз я видел его на носу "Фёдора Ушакова". Он ходил от одного борта к другому, плакал и что-то бормотал себе под нос.
   - А потом? - спросил Василий Андреевич у своего подчинённого.
   - Потом? Прошу прощения, но потом я его уже не видел, - ответил Сухов.
   Оба офицера заметили, как Кирилл Петрович, услышав эту новость, склонил голову и покачал головой.
   - Что-то не так? - переспросил старпом. - Мне найти графа?
   - Вы его, скорее всего, уже не найдёте. С другой стороны..., - прошептал Кирилл вслух, - возможно, для графа это был единственный исход. Прощайте.
   Кирилл Петрович приподнял котелок и направился к зданию вокзала, оставив мужчин в недоумении.
  
   Конец.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"