Елизарьева Дина : другие произведения.

Выпускница Бартонского пансиона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каждый год в столицу съезжаются офицеры со всех уголков и границ Полийской Империи, и те из них, кому повезёт, увозят с собой верную жену, искусную любовницу и надёжного товарища в одном лице - очаровательном лице выпускницы Бартонского пансиона. Связанная суровым законом красавица не сможет развестись или уехать на полгода к мамочке, её участь - встать с мужем плечом к плечу, быть его честолюбием, утешением, гордостью, страстью, но самое главное - быть гарантией его преданности Великой Империи. Роман полностью выложен здесь
[]">
  Пролог (часть 1)
  
  782 год. Королевство Рамезия. Безымянная деревушка
  
  Мимо нашего окна проходили отступающие войска короля Грегора IV. Молодые и среднего возраста пехотинцы в запыленной форме цвета грозового моря, не поднимая глаз на усевшихся у дороги стариков, усталыми колоннами устремлялись в город, где был порт. Уже две недели продолжалось отступление. И чем дальше, тем более усталыми, израненными и упрямо отводящими глаза выглядели воины.
  Слухи достигли нас раньше отступающей армии. Говорили, что генералом полиан был сам наследный принц. Говорили, что войска полиан идут непобедимой волной, не оставляя в живых мужчин и без приплода - женщин. Говорили, что первыми в сёла врываются чудовищные звери - порождения чёрной магии, питающиеся исключительно живой человечиной. Говорили, что всех детей увозят вглубь Полийской империи, ими подкармливают тварей в ожидании новых войн... Говорили вполне достаточно, чтобы в деревушке остались одни старики да я с мамой.
  Три дня назад, когда последними на полуостров уплывали оставшиеся мужики, староста приходил к нашей калитке, мял в заскорузлых руках шапку.
  - Варьянка, - покровительственно и жалостливо сказал он, - не встанет больше мать-то. Не сегодня-завтра помрёт. У тебя вся жизнь впереди. Давай собирайся. Бери самое нужное. А там подмогнём.
  Я отступила во двор, куда староста нипочём бы не зашёл, мамина волшба держалась крепко, и из безопасности звонко ответила:
  - Сохрани вас Зей-Штормовик в плавании, господин староста, а я без мамы никуда не поеду!
  - Тьфу, - плюнул мужик, - егоза пустоголовая. Попадёшься на зуб чудовищам. Варьянка, пойми, дура-девка, чёрные маги идут со своим зверьём. Ежели ты надеешься на мамкину защиту, так пропадёт же, когда помрёт Ваюта. Да и магам тамошним на один щёлк ваютино колдовство.
  Это соображение здорово подорвало мою самоуверенность. Я и впрямь была убеждена, что мамину волшбу победить невозможно, но сейчас заколебалась.
  - Господин староста, - я даже сделала шаг к выходу, - возьмите маму на койке. Я отработаю, честное слово! У меня и деньги есть.
  - Не могу, Варьянка, - развёл руками немолодой (а мне казалось, что и вовсе старый) человек, - тебя-то между лавками сунул бы, как-нибудь высидела, а твою мать, сама знаешь, сейчас трогать нельзя.
  Я знала, поэтому лишь качала головой, когда добродушная соседка звала с собой, когда лучшая подружка Ланка оплакивала мою незавидную участь, когда староста, уже уходя, в последний раз обернулся и крикнул: "Варьяна, бегом сюды!".
  
  Мама слегла за день до появления первых отступающих - роскошных кавалеров, стремительно проносящихся на породистых скакунах по единственной улице деревушки. Следующими были кареты и повозки. "Штабы тронулись", - знающе прошамкал дед-травоед, так дразнили его ребята за то, что из уголка рта у него постоянно торчала либо травинка, либо соломинка, а то и веточка.
  В поселении царила паника. Со всех окрестностей съезжались родня, кумовья, друзья, просто знакомые. До полуострова на заговорённую волну наши рыбаки доплывали часов за пять. А уж сейчас, когда страшный враг подходил ко двору, мужики только успевали отоспаться, снова грузились и отплывали уже с новыми пассажирами.
  Моя любимая мамочка лежала недвижно на койке. Закукливание завершилось ещё неделю назад, и с каждым часом надежд на благополучный исход оставалось всё меньше. Мама на всю округу славилась как отличный зельевар-лекарь, и, не напади на неё проклятие Дейров, староста вывез бы нас первыми, вместе со своей семьёй. Но свойства магического кокона были таковы, что при малейшем его нарушении высвободившаяся магия обрушивалась на окружающих самым зловредным образом: тяжёлыми болезнями, несчастными случаями и смертями. Маг, попавший под проклятие Дейров, почти всегда умирал после расплетания кокона, поэтому никто в деревушке не верил, что мама очнётся.
  В первый же день к нам началось паломничество.
  Пришёл староста, повздыхал и предложил, чтоб со мной пока пожил кто-то из взрослых. Прибегала Ланка, от имени своей мамы звала ночевать у них.
  Приходили соседки, усаживались болтать, как у себя дома, с неуёмным любопытством глядя в клубящийся кокон. То просили чаёк им заварить на семи травах, то, разглядывая тяжёлый сундук, расспрашивали, буду ли я извещать родню о наследстве. Причитали, всё норовили погладить меня по голове и ласково называли сиротинушкой. Поминали пропавшего брата и намекали, что не против позаботиться.
  В этот день я по-новому посмотрела на людей.
  Кто-то забегал со словами поддержки, оставляя мне гостинчик, а то и горшок каши, как старостиха. Но чаще шли, чтобы своими глазами посмотреть на закукливание мага, чтобы успеть подешевле выкупить сборы трав и присмотреть остающиеся от будущей покойницы вещицы. Эти так и зыркали по избе, примечая желаемые приобретения, и вспоминали о хозяйке, лишь когда натыкались на меня, сидящую у маминого кокона и настороженно наблюдающую за этими "жалельщицами". Пусть бы Ярт-Проказник обманул этих глупых баб, лишь бы они не потревожили проклятие Дэйров!
  Весь день я держалась, а вечером вытащила семейный гримуар и шкатулку с мамиными поделками. Само собой, магиня из меня была никакая, да и разве двенадцатилетняя девчонка сможет сама наложить волшбу? Однако мама успела нам с братом показать, какие из наложенных чар мы сможем активировать простыми амулетами. Защита двора как раз входила в это число. Замысловато вырезанная деревяшка плотно вписалась в третий справа и пятый сверху узор на калитке.
  Во всей деревне только у нас была такая дверь. Мама специально заказала в городе, а потом почти неделю чары накладывала. Брат рассказывал, что сначала вся округа смеялась, мол, купили за бешеные деньги дырявую дверь, а потом привыкли и не замечали, что снаружи в дырки ничего не видать. Кумушки-сплетницы, так любившие до этого навяливаться в гости для пустых разговоров, теперь заглядывали только по делу. А когда во двор за лечением ломились двое пьяных мужиков, покалечивших друг друга в драке, то дверь и не шелохнулась. В отличие, скажем, от соседской, которую их коза раскрывала даже запертую с одного тычка рогами!
  Я в ту первую ночь маминой болезни долго лежала и смотрела на сияющий силовой кокон, оплетающий мамину фигуру. Думала о том, как жить дальше, и вспоминала Ри.
  
  В Академию магии брали только с восемнадцати, да и я не была уверена, что мне так уж хочется там учиться. Риавар, мой старший брат, очень хотел. Я обожала долгие зимние вечера, когда брат вслух фантазировал, как станет великим магом, вернётся в нашу деревушку, наколдует большой тёплый дом, прелестные платья нам с мамой и изысканную еду, а не эту рыбную похлёбку.
  - Ри, а можно Ланке тоже платье? - замирающим голоском в который раз спрашивала я, представляя нечто пышное в рюшах, стеклярусе, бусинках и кружеве.
  - Можно и Ланке, - щедро соглашался брат.
  - Ри, ты самый лучший! - я лезла на худющие мальчишечьи коленки и громко чмокала в щёку.
  День, когда Риавар передумал, я запомнила на всю жизнь.
  Тяжело уходила зима, напоследок кружа вьюгой. Традиционный обоз с продуктовыми товарами задерживался. Летние запасы были съедены, и наш обед зависел от того, поймает Ри рыбы либо придут ли к маме на лечение. Жители окрестных деревень болеть не спешили, а может, просто перевалы засыпало, и люди не рисковали, чтобы до нас добраться. Мама несколько раз ходила к старосте, покупая втридорога крупу, которую мы растягивали на несколько дней.
  В тот памятный день весеннее солнышко беззаботно утвердилось на небе, тёплыми лучами растаивая снег. Ребятня высыпала на улицу, весёлыми криками провожая холода. Из-за Дальней Скалы показался долгожданный обоз, и хозяйки заторопились вновь пересчитать запасы. Мы с Ланкой и мальчишками бегали встречать обоз, а потом толклись рядом, рассматривая предложенные товары.
  Среди женщин я увидела маму и подбежала помочь ей донести покупки. С другой стороны спешил Риавар. Я, ужасно довольная, тащила большие отрезы тканей для перевязки и шитья, нитки, специи, новые ботинки, а Ри достались крупы, лук, морковь, картошка - всё то, что плохо росло на нашей гористой земле. Мама перекинула через плечо тяжёлую сумку с мукой - последней покупкой, и мы отправились домой праздновать начало весны.
  Вечером на столе красовалась похлёбка из козлятины с крупой. Я, зачерпывая первую ложку и ожидая, пока уймётся парок над ней, восторженно сказала:
  - А когда Ри станет магом, мы будем так кушать хоть каждый день!
  Мама ласково улыбнулась, а Риавар опустил ложку и проговорил:
  - Мам, Янка, я завтра ухожу с обозом. В городе объявили набор юнг. Я записался.
  
  Обоз уходил ещё затемно, с вечера загруженный мороженой, солёной, копчёной, вяленой рыбой и вязанными из козьего пуха вещами, на которые деревенские бабы были большими мастерицами. Ри уходил вместе со своим дружком - младшим сыном старосты, который не в последнюю очередь из-за этой дружбы благоволил нашей семье. Староста провожать не вышел, а вот старостиха смотрела на кровиночку, платком закрывая себе рот, чтобы не завыть в голос. Мама обняла Риавара, примостившего себе за спину узел с вещами.
  - Помни, сынок, мы тебя всегда ждём.
  Я без отрыва смотрела на брата и не могла уложить в голове. Как это?
  - Прощай, Янка, - он сам наклонился, обнял меня и ткнулся губами в холодную щеку.
  Тёмные силуэты мальчишек потопали за тронувшимся обозом. И пока темнота окончательно не поглотила высокую тень, я завопила:
  - Ри-и-и! Ри-и-и! - и понеслась, налетела, обняла. - Я с тобой!
  - Дурочка, туда девчонок не берут, - буркнул старостин сынок.
  - Янка, а кто останется с мамой? - строго спросил брат. - Не плачь, сестрёнка, я вернусь скоро, а ты маму береги пока. Я заработаю много денег, и мы никогда не будем голодать. Вот сплаваю в заморские земли и привезу тебе самое шикарное платье, хорошо? Всё, беги, а то мама будет беспокоиться.
  - Хорошо, - пролепетала я.
  Ри попятился, заулыбался и помахал рукой.
  Потом староста ездил в город узнавать новости, мальчишки оказались у разных капитанов. И корабль, на котором уплыл брат, не вернулся из плавания.
  
  Пролог (часть 2)
  
  В моём сне в ту ночь смешались грустный Риавар, старостин сынок, бурчащий, что девчонок не берут, не берут, не берут... мама, которая уходила с сундуком, а я всё ждала, что она позовёт, ведь сундук тяжёлый и, конечно же, ей нужна помощь.
  Мамино состояние почти не менялось, только кокон стал матовым, будто она спала подо льдом. Каждое утро я проводила влажную уборку в комнате, готовила себе еды на день, ухаживала за нашим маленьким огородиком, засаженным целебными травами, выпускала гулять и доила козочку, появившуюся у нас прошлым летом после ухода Риавара. Вечерами, сидя рядом с белеющим коконом, хвалилась сделанной работой и рассказывала новости, вслух вспоминала наши с Ри проделки, читала стихи, пела песни, лишь бы не думать о самом страшном - проклятии Дейров. Хотя думалось всё равно.
  Кем были эти Дейры, проклинающими или, наоборот, погибшими от этого проклятия? Настигала эта напасть только магов, крайне редко, но почти всегда смертельно, и даже староста не знал причины. Может, мама знала, да я слишком мала была, когда она рассказывала Ри о профессии мага. Только и запомнила, как подходила по ночам к брату убедиться, что его не сморили белые пелены. Ри однажды проснулся и поднял меня утром на смех. Вот я и привыкла считать проклятие Дейров страшной сказкой для малышей.
  Деревенские сплетницы, толкнувшись несколько раз в защиту, опоясавшую наш участок, постепенно отстали, переключившись на жуткие слухи, приходящие неведомыми путями.
  От мест боёв наша деревушка лежала вдалеке. Весной королевские глашатаи забрали в войска троих парней у нас и по четверо - пятеро в соседних деревнях. Обычно здесь и прохожих-то лишних не бывало, а теперь отступают отряды. Что ж творится на центральных дорогах? Впрочем, я об этом не задумывалась, обычно новости исправно приносила Ланка, чья семья держала лавку с мелочёвым товаром.
  А сейчас во всём поселении осталось только три жилых дома: на выезде - наша избушка, в центре - там проживали две старушки-сестры, и в самом начале - деда-травоеда. Днём старики выползали, усаживались на удобные лавочки перед старостиным домом и молчаливо провожали королевских солдат.
  Мне порой так хотелось поговорить хоть с кем-то, кроме белого кокона и вздорной козы, что я выбегала к старикам хотя бы поздороваться и спросить, не надо ли бодрящего взвару или притираний для спины? Старики чинно здоровались, отказываясь от моих услуг, почти равнодушно интересовались - что мамка-то, не встала? И тут же забывали о своём вопросе, даже не услышав ответ. Казалось, их интересуют только проходящие мимо люди.
  - Девочка, пойдём с нами! - крикнул молодой парень, так похожий на Ри.
  Я замотала головой и спряталась за спины стариков. Видно было, как парень рванулся, может быть, хотел забрать меня, но свистнула силовая петля, раздался многоголосый стон, и громкий голос скомандовал:
  - Не сметь нарушать строй!
  Больше я не выходила со двора, наблюдая за отступлением через узоры нашей калитки. Отрядов стало совсем мало, а после пехотинцы закончились, и лишь изредка проезжали отставшие конники.
  Вчера проходил обоз. Через дом от нас телеги нагнал всадник, выкрикнул приказ, от чего обозники тут же остановились, выпрягли лошадей и поспешили верхом за ним. Я подождала, но больше ничего не происходило. Дорога опустела, а в деревне царила тишина. Немногие домашние животные были увезены на полуостров либо прирезаны. Я боялась пускать козу на улицу и хулигански отправляла её выгуливаться в соседский огород через смежную калитку.
  Постоянно оглядываясь на дорогу, прижимаясь к забору, я юркнула в сторону брошенных телег.
  Что я надеялась там найти? Многое, но ещё мне просто было любопытно.
  Безжалостно брошено было настоящее богатство. Удобные подушки и тёплые одеяла. Много новой формы. Крупы, вяленое мясо, сушеные овощи и фрукты. Я напялила на себя новую серую рубашку, закатав повыше длиннющие рукава, и сунула в рот засахаренный кусок неизвестного фрукта. Как жаль, что нельзя всё это отправить в тот зимний месяц, когда Ри передумал становиться магом!
  Однако расслабляться было нельзя. На самом деле у меня было убежище. В холме Старой Девы, аккурат за левой её "косой", достигавшей до пят горной девушки, пряталась небольшая пещерка. Снаружи её не было видно за густым кустарником, поросшим до самого девичьего пояса и выглядевшим издалека зелёной бархатной юбкой. Обнаружил пещерку Ри и, на удивление, не поспешил делиться с друзьями, а устроил мне там домик. Он же наименовал наше убежище Кармашком. Рыбное местечко за Старой Девой тоже досталось мне по наследству от брата.
  С того дня, как староста заронил в мои мысли сомнение в маминой волшбе, я потихоньку перетаскивала в пещеру еду и вещи. Поэтому запасы, собранные в брошенных телегах, стали для меня настоящим сокровищем. Главное, чтобы мама очнулась вовремя. В иное я отказывалась верить. Вчера вечером, рассказывая в бездушный кокон новости, я не удержалась и попросила:
  - Мамочка, пожалуйста, поторопись. Мне очень страшно без тебя. Я тебя очень-очень жду.
  Сегодня кокон потемнел, и на нём проступили бороздки. Я, нарушая весь свой распорядок, уселась над ним, умоляя поторопиться и выпустить маму.
  За окном с утра было тихо, наверное, все войска прошли. И эта тишина давила на меня, сердце быстро колотилось, я едва могла до конца выговаривать слова от неимоверного страха и чуть не подпрыгнула, когда своенравная козочка стукнула копытами в дверь.
  Я заставила себя встать и выпустить козу к соседям. Деревня казалась вымершей. Вокруг, сколько охватывало зрение, была мирная картина. От ветра раскачивались деревья, сновали птицы. Дальняя Скала так же загораживала вид, а Старая Дева всё печалилась в своей зелёной юбке.
  Смогла бы я отказаться, если б вдруг именно сейчас староста окликнул: "Варьяна, бегом сюды"?
  День ушёл на завершение хлопот по переселению в пещеру. Большой котёл из обозного имущества вмещал около трёх вёдер воды. У дальней стеночки скопился запас сушёных фруктов, вяленой рыбы и мяса, а ещё бутыль переваренного с сахаром козьего молока, упаренного до четвёртой части. Огонь разжигать будет нельзя, поэтому готовка отменяется. Последними, уже в сумерках, я перетащила матрасы и одеяла.
  Дед-травоед говорил, что главное - продержаться дня три. Потом либо грабить нечего станет, либо деревню пожгут, но по-любому уйдут, потому что делать здесь войскам нечего. В общем-то, я поверила. Все взрослые в деревне, кроме мамы, занимались тем, что ловили и перерабатывали рыбу, пряли да вязали. Что здесь делать полийским войнам?
  В доме что-то изменилось. Я сторожко прокралась в горницу и запалила лучинку. Кокон почернел и распался на лохмотья, закрывая маму с головой. На моих глазах безобразные чёрные петли рассеивались, открывая привычные мамины черты. Лучинка догорела, больно обожгла мои пальцы, и я очнулась, захлопотала. Поставила воды для укрепляющего чая, разогрела сваренную утром кашу. И, завесив на ощупь окно тяжёлым покрывалом, осмелилась зажечь свечу.
  Мама лежала, повернув голову ко мне. Кажется, я оставляла её не так? Можно ли будить избывших проклятие?
  - Мам, - шепотом позвала я, и мой голос хриплым беспомощным шорохом прозвучал в пропитанной страхом тишине.
  - Что? - спросила она громко, а я от неожиданности шарахнулась, упала и завизжала, зажмурившись, выплёскивая весь ужас этих недель.
  - Варьяна, доченька, ты чего? Ушиблась? - мамин голос и ласковое поглаживание по голове привели меня в себя.
  - Мам, ты как? - всхлипывая, я стирала слёзы и внимательно всматривалась в родное лицо, испытывая громадное облегчение от того, что оно нисколько не изменилось.
  - Хорошо, - мама пожала плечами, - а ты чего не спишь? Вон какая темень за окном, - она оглянулась и нахмурилась, увидев единственное приличное покрывало распяленным на гвоздях.
  - Мам, ты ничего не помнишь, да? - звонким шепотом спросила я. - Ты больше двух недель в коконе лежала, а через нас войска отступали. И все уехали на полуостров. А со вчерашнего дня войска не идут. Мам, ты бы поела, и надо бежать.
  Она прижалась губами к моему лбу, проверяя температуру.
  - Придумщица, - она встала и подняла меня.
  - Мамочка, прошу тебя, - страх снова накрывал меня удушливой пеленой. - Побежали скорее!
  - Ночью? Варь, завтра я расспрошу старосту и попрошусь с ним на лодку, - рассудительно сказала мама, неторопливо надевая домашнее платье поверх сорочки. - Сколько, ты говоришь, я лежала? А чувствую себя хорошо, - она сладко потянулась, так ласково улыбаясь, как в те дни, когда Риавар ещё жил с нами.
  - Мам, они все уехали, - я схватила маму за руку и потащила к выходу, уже не вспоминая про кашу.
  - Куда ты меня ведёшь? Ладно, стой. Давай сначала поедим и поговорим спокойно.
  Где-то в скалах раздался ужасающий вой.
  - Мамочка, ты слышишь? - пролепетала я, замерев от страха.
  - Нас здесь никто не достанет, - спокойно сказала мама, - сейчас я активирую защиту, и ты всё расскажешь по порядку.
  - У них чудовища и чёрные маги, - дрожа, я улавливала лишь перекличку завываний.
  - Ерунда, скорее всего, обычные атакующие ульсы и боевики, но в такую глубинку магов не должны послать. - Она прислушалась к усиливающемуся вою, как-то враз стала строже и спросила, - кто ещё остался?
  - Бабушки, которые в центре живут, и дед.
  - Ты в пещере Риавара хорониться собиралась? Наверное, ты права, так надёжнее.
  - Да, - ничему уже не удивляясь, призналась я.
  Мама достала из шкатулки кулон с прозрачным камнем и, держа камень в ладони, накинула на мою шею плетеную верёвочку:
  - Варьяна, сейчас я отпущу кулон, и тебя станет невозможно заметить ни человеку, ни зверю. Сразу беги в своё убежище, поняла, доченька? Там кулон положишь на порог и сидишь, не высовывая носа, как минимум неделю. Договорились?
  - А ты, мам? - всхлипнула я.
  - Договорились? - нажала она.
  - Договорились, - пообещала я. - А ты?
  - А я сейчас попробую их спасти. Ничего не бойся, заряда хватит на месяц, но я тебя найду раньше, - мама поцеловала меня и отпустила кулон. - Выходим вместе.
  На улице было темно. Собиравшийся весь день дождь всё ещё медлил, растягивая свои угрозы.
  Мама на минутку остановилась на крыльце:
  - Варьянка, если ты ещё здесь, то беги скорее, через полчаса я подтолкну эту тучку, чтобы надёжнее скрыть следы. Беги, доченька.
  Я скользнула в огород, чтобы, перемахнув через заборчик, оказаться на еле заметной тропинке, ведущей к Старой Деве.
  
  Глава 1. Выпускной в Бартонском пансионе. Накануне.
  
  788 год. Столица Полийской империи, город Бартон. Пансион императорских воспитанниц
  
  - Чем это вы занимаетесь? - громко спросил противный голос.
  Мы с Данкой сразу же отскочили от распахнутого окна купальни, спрятавшись за ставнями. Наша кураторша, совершенно не стесняясь обнажённого вида, выглянула в окно, и перед ней предстала ябеда ? 1 всего курса лери Тома Линктор.
  В щёлочку от ставни была отлично видна пышная грудь лери куратора с приставшим листочком от веника, которым виртуозно орудовал её любовник. А ещё у него были восхитительная спина и смешные волосы в подмышках. Увы, в купальне он обмотал бёдра полотенцем, и нам с Данкой не удалось посмотреть на "мужика живьём", как изначально задумывалось.
  - Подойдите сюда, лери, - безапелляционным тоном скомандовала куратор, грудь колыхнулась, и за окно протянулась рука.
  Тома сделала несколько шагов, как под взглядом удава, была схвачена за пояс и сильной рукой втянута внутрь.
  - А для вас, девочки, практическое занятие закончено, - пропела куратор и захлопнула ставни.
  Мы с Данкой переглянулись, на цыпочках отошли от злополучного окна и - рванули от купальни. Только выбежав на аллею, мы упали на скамейку и расхохотались.
  - Ты видела её лицо? - простонала я.
  - Ещё бы! Была бы художником - запечатлела в веках! - заливалась Данка.
  - И ещё картину - как она от статуй отворачивалась и краснела, помнишь?
  - Как можно быть такой ледышкой, если это только не притворство, - нахмурилась подружка и тут же переключилась, - ох, Варьянка, знаешь, я жду - не дождусь дня выбора. ОН подойдёт ко мне и сразу почувствует, да? - она мечтательно вздохнула. - Мы не вылезем из кровати, пока он не влюбится в меня по уши! Будет думать только обо мне, мечтать даже среди дня, я стану для него самой, самой...
  - Станешь, - беззаботно подтвердила я, а у самой внутри тоже всё затрепыхалось. - Скоро уже. Кастелянша сказала, что вчера утвердили списки.
  - Тома первая? - Данка чувственно закусила губку. - Я расплавлюсь, пока до меня дойдёт очередь.
  - Дан, - с тревогой спросила я, заподозрив неладное, - ты что, до дна выпиваешь это пойло?
  В последнюю неделю по утрам нам выдавали флакончики с лёгким возбуждающим средством. Среди девчонок зелье имело успех, но мне самой было страшновато дурманить голову, поэтому один раз попробовала это сомнительное удовольствие, сделала выводы и больше не пила.
  - Так дают же! - вытаращила глаза дурёха.
  - Дают, чтобы такие, как Томка, хоть чуток разогрелись, - с досадой пояснила я наивной девушке, - а у тебя отнимать надо, а то вместо робкой лилии парень получит медузу.
  Данка задумалась, но принятая недавно доза оказалась слишком велика, и пальчики подруги с силой провели вниз по животу:
  - Думаешь, парень? Мне нравятся и мужчины постарше, они такие знающие.
  - Эк тебя расплющило, пошли-ка к лекарю, тебе бы успокоительное принять, - я всерьёз забеспокоилась, встала и потянула подругу.
  - Я и твою дозу выпила, - призналась она, обнимая меня за талию и прижимаясь чересчур крепко. - Ты всё равно не пьёшь, а зря.
  - Руку убери, - прошипела я, перехватывая локоть разошедшейся Данки.
  В медпункте нас встретил недовольный лекарь:
  - Уже третья за сегодня, вы что - читать не умеете? Каждая же подписывалась под инструкцией безопасности! Оставляйте свою подругу.
  - Какой милый, - жарко изогнулась Данка, а я поторопилась за дверь. Не хватало ещё и здесь практику наблюдать.
  Томка-ябеда вернулась в дортуар с мокрыми волосами и полыхающими щеками, уткнувшись взглядом в пол. Легла на кровать и отвернулась к стеночке. Пожалеть паршивку? Как же, счас!
  Я плюхнулась на её кровать и, чтоб уж точно привлечь внимание, костяшками кулака постучала по лопатке.
  - Чем это ты занимаешься? - издевательски спародировала Томкин вопрос.
  - Что надо? - вызверилась наша вечно правильная девочка, развернувшись и толкнув меня своим острым локтем.
  - Ты почему не пьёшь распаляющее средство? - хмуро спросила я.
  - Какое твоё дело? Ты... ты... жаба! - выпалила эта тощая дохлятина.
  Девчонки, привлеченные перспективой скандала, подтянулись поближе.
  - Такой активный язычок, когда слишком много болтает, - с насмешкой протянула я, - скоро муженёк оценит его в деле.
  Девушка беспомощно пыхтела, прижатая к постели моей рукой.
  - Девчонки, у кого осталась заначка, я с утра у троих видела, - не оборачиваясь, попросила я. И действительно мне сразу подали небольшой пузырёк, вмещающий ровно три глотка.
  - Сейчас ты выпьешь до дна, а потом мы с тобой будем разговаривать, поняла? И не надейся разлить, осталось ещё два флакона, и девочки очень рассердятся, если сегодня ночью останутся без волнительных снов.
  Я поднесла пузырёк к губам нашей ледышки, и она покорно присосалась к содержимому.
  - Вот и умница!
  Она уставилась на меня ненавидящими глазами. Я оглянулась на остальных девчонок и весело продолжила:
  - А теперь на правах старосты нашего цветника я скажу. Девушки! Позади пять лет учёбы и присяга! Через два дня нас ждут храбрые офицеры и важные люди для всей Полийской империи, а для них, в свою очередь, самым дорогим, важным, нужным в этой жизни станем мы! Понимаете? Именно мы будем той крепкой сетью, которая поддерживает империю! Именно нам будут доверять чувства и тайны самые значительные люди. Может, завтра кто-то из нас станет личностью века! Поэтому прошу вас, девочки, оставим в прошлом обиды и ссоры, нас ждёт блестящее будущее, а в наших силах сделать его ещё более великим, если мы будем поддерживать друг друга.
  Девчонки раскраснелись, вдохновились.
  - Раз мы теперь все такие дружные, - по-прежнему возмущённым голоском возникла Тома, - зачем ты в меня влила эту гадость?
  - Затем, что надо! - отрезала я. И пусть мне было предательски совестно, но в моей душе в тот момент так перемешались и негодование на Томку, и непрошенная забота об этой неповзрослевшей девчонке, и тайные наставления лери куратора, что я ничуть не сожалела о поступке.
  - Мы уже выпускаемся, а ты всё старосту разыгрываешь! Не надоело командовать? В каждой дырке затычка и вездесуючка! Сама не пьёшь, а мне влила. И скажи ещё, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что меня отправляют в конец списка! - закричала Томка.
  - Что? - зашумели девчонки. - Чего ты мелешь?
  Вокруг кровати столпились девушки, загородив весь свет, потому что Томка сболтнула абсолютную нелепицу. Ясно, что её язык вела досада вместе с зельем. Томка вообще быстро вспыхивала и скоро раскаивалась, но насчёт списков я ей не поверила:
  - Ты чего-то напутала, такого просто не может быть! Такого не случалось за всё время существования пансиона...
  - Мне всё равно, - прервала моя жертва. Томкины глаза подозрительно заблестели, и жгучая обида искривила губы.
  Я нахмурилась и решительно сказала:
  - Сейчас пойду и поговорю! Если кто-то что-то и сказал...
  Томка ухватила мой рукав и глухо сказала:
  - Не ходи, Варьяна, я знаю, что это не ты. Прости за то, что наговорила. И для чего флакончик, тоже прекрасно знаю. Только не хочу.
  - Хочешь, чтобы тебе было больно, противно, и ненавидеть несчастного парня всю жизнь? - прищурилась я. - Испортить жизнь себе, ему, вашим детям?
  - Тебе не понять, - бросила эта девчонка и попыталась отвернуться.
  - Томка, - проникновенно сказала я, - вот скажи, ты готова принять в себя мужчину? - та в ужасе замотала головой. - А надо, чтобы к послезавтрашнему дню была готова! Ты что, думала, мы мечтаем прыгнуть в постель с первым встречным? Нет. Тоже боимся, только в отличие от тебя не считаем себя пупом империи, и готовимся стать не живыми шпаргалками, а любовью всей жизни.
  Я выскочила на пустую середину комнаты, качнула бёдрами, изогнулась в страстной призывающей позе номер шесть и выкрикнула:
  - Неотразимые! - повела бедром в сторону девчонок. За мной выскочили другие, я повела эту виляющую змею между кроватями.
  - Блистательные!
  - Нежные!
  - Страстные!
  - Грациозные!
  Тому подхватили девчонки и тоже включили в змею.
  - Отвязные!
  - Красивые!
  - Умные!
  Я остановилась и многозначительно сказала:
  - Единственные!
  * * *
  На следующий день начали прибывать офицеры. Девчонки комментировали, оккупировав подоконники:
  - Какой красавчик, м-м-м...
  - Двадцать пятый!
  - Ты через одного не считай! Это двадцать четвёртый!
  - Не ссорьтесь, девочки, уже всё равно на всех хватит, - примирительно сказала я, и не подумав отрываться от травника. Мне тоже очень хотелось посмотреть, но вчера я неожиданно придумала себе задание и старательно его выполняла в свой предпоследний день в этих стенах.
  - Что ты всё пишешь, Варьянка? - с любопытством спросила Данка, отвлекаясь от центральных ворот пансиона.
  - Боюсь, что попаду на границу, где ни лекарств, ни справочников не достать, - со вздохом призналась я, - вот переписываю основные сборы из разных местностей, пока есть время.
  - Ты взяла неудобный травник, - подошла Тома и с видимым равнодушием положила передо мной свою тетрадь, заполненную аккуратным почерком отличницы.
  Я перелистнула несколько страниц. Было видно, что записи делались в разное время: менялись цвет чернил, наклон и даже написание некоторых букв. Но сами рецепты чётко были разделены на разделы: северные травы, южные, центральная полоса, приморье. Я внимательно посмотрела на девушку.
  - Спасибо, Тома, это настоящее сокровище! Ты сама как?
  - Хорошо, - она зарделась.
  - Не пила сегодня?
  - Лучше завтра, - выдохнула Тома.
  - Наоборот, завтрашний флакон надо приберечь до того самого момента, а на выбор идти в трезвом разуме, - со вздохом посоветовала я и скомандовала, - девочки, сползайте с подоконников, доставайте свои тетрадки. Чтоб у всех было хотя бы по два рецепта на каждый тип местности!
  Девушки застонали, но послушно направились к тумбочкам.
  - Варьянка, вечно тебе больше всех надо.
  - Достала уже писанина.
  - У кого остались записи с первого курса травоведения, могут не напрягаться, - разрешила я.
  Порой мне самой было удивительно, почему они, ворча, стеная, даже угрожая иногда, но всё же меня слушались. Возможно, дело было во внешности. Среди девчонок было много смуглых красавиц-южанок с большими карими глазами, именно этот тип красоты был в моде последние лет пятьдесят. Часто встречались узкоглазые и такие изящные степнячки. Тома носила пышную гриву тёмно-каштановых волос, по которым безошибочно можно было назвать её родиной восточное побережье.
  Мы с Данкой со своими светлыми волосами и голубыми глазами выбивались из общего строя темноволосых, поэтому взгляды учителей первыми находили именно нашу парту. И если беззаботная подружка быстренько заработала в глазах преподавателей статус "средненько" и довольствовалась записью "хорошо" в зачётке, то я пыхтела, стонала, краснела под взглядом преподавателей, но к выпуску шла по оценкам второй сразу за Томой, которой учёба давалась возмутительно легко.
  Хотя, если судить по этой тетради, возможно, не так уж и легко. В глубине души я всё равно немножко завидовала. Ведь человек смог предвидеть и вести записи с первого курса, в первом рецепте я опознала снимающий воспаление сбор, который сама сдавала на экзамене.
  Записей с курса травоведения больше ни у кого не обнаружилось. Места в тумбочках было мало, и оно постоянно было плотно занято. На втором курсе, когда меня выбрали старостой, я храбро пошла к завхозу и предложила установить шкафы в дортуаре. Пожилой дядька, которого побаивался весь пансион, при первом же моём слове сорвался в крик:
  - Чего пришла! Шкафы ей подавай! А что не кладовую? Учитесь, барышни, не разводить лишнего барахла! Иди отсюда! Давай, давай, шевели ногами, - я уже выскочила в коридор, а вслед мне всё неслось, - каждый год одно и то же! Шкафы им захотелось! А один рюкзак на двоих не изволите ли?
  Позже, удивляясь моей настойчивости, куратор пояснила, что так и задумано. Попечители пансиона предполагали, что выпускницы могут оказаться в сложных условиях, и распорядились воспитывать малотребовательных и разносторонне образованных офицерских жён.
  Я была уверена, что курс травоведения остался в памяти девчат больше разрозненными наставлениями, чем руководством к действию, поэтому непреклонно дождалась, пока девчонки покинут подоконники. Суровые жизненные условия по-прежнему были актуальны в большинстве гарнизонов.
  - Ой, девочки, двадцать седьмой!
  - Данка, - прикрикнула я на подружку, - особое приглашение нужно?
  - Иду, иду, - попятилась от окна Данка, - у него рука перевязанная!
  - Да ты что!
  - Сидеть, завтра всё увидим, - я пригвоздила к месту вскочивших девушек, - Тома, продиктуй нам, пожалуйста, по одному рецепту противовоспалительному и на облегчение боли на каждую климатическую зону.
  Тома, всё ещё с недоверием глядя на одноклассниц, с которыми воевала эти годы, неуверенным голосом начала диктовать.
  - Погромче, пожалуйста, - попросила Нара, считавшаяся у нас первой красавицей.
  Тома, глубоко вздохнув, громко и чётко повторила.
  
  Глава 2. Утренние знакомства
  
  Куратор вошла по обыкновению в половине восьмого, чтобы сопроводить нас на последний завтрак в пансионе. Вечером мы уже будем разъезжаться по местам службы мужей.
  - Девочки, строимся! Раз, два, три!
  Она энергично хлопнула в ладоши три раза. Всё как всегда.
  Девушки, натягивая платья, заплетая косы и доделывая уйму последних штрихов, торопливо строились. Данка, стоявшая со мной в паре, сморщила нос, чтобы удержать неприличный зевок.
  - Лери Данна, если вам не хватило часов отдыха, можете задержаться в постели, - с обманчивой добротой предложила куратор.
  Подруга уткнулась взглядом в паркет, по опыту зная, что лучше промолчать.
  - Все готовы? - возвысила голос преподавательница, девушки традиционно притихли. - Тогда прошу тех, кто слева, сделать шаг назад и встать в колонну по одному.
  Это было что-то новенькое. Девчонки зашумели, перестраиваясь. Я осталась первой, а Данка встала за мной. Ширины дортуара не хватило, и хвост колонны закруглялся, как давешний танцевальный змей.
  - Сегодня вас поведут на завтрак офицеры Полийской империи.
  Ох, вот в такие моменты я жутко сожалела о статусе старосты, надо полагать, лица у девчонок были живописны. Сзади послышалось шуршание. Я и сама как никогда была близка к тому, чтобы судорожно вытереть вдруг вспотевшие ладони о юбку.
  Куратор строго взглянула поверх моей головы, открыла дверь и вышла. За ней потянулись мы. В коридоре было светло от зажжённых витых свечей. Невероятно! У скупердяя завхоза невозможно было выпросить огарочек. Он лично мне высказал, что тёмное время должно использовать для сна, а хождение в сумерках развивает природную ловкость.
  Куратор встала слева, а справа ко мне подошёл мужчина и предложил руку. За ним была видна целая шеренга мужских голов. Краем глаза я заметила жест наставницы, преградивший Данке выход. Моя рука с традиционным маникюром невесомо легла поверх белой мужской перчатки, слегка дрожа. Офицер легонько потянул меня вдоль шеренги. Шаг, второй, я поняла, что за нами остаётся пустое пространство.
  Только не краснеть!
  Я не могла поднять глаз, чтобы посмотреть на офицеров, а ведь с кем-то из них уже сегодня я останусь наедине и, возможно, на всю жизнь!
  Сзади зазвучали шаги второй пары, и я смогла как можно незаметней выдохнуть.
  - Прекрасное утро, - негромко произнёс приятный баритон.
  - Да, вероятно, - отозвалась я, наконец-то посмотрев на сопровождающего. Обыкновенное лицо. Совершенно обычные карие глаза, бритые щёки. Смотрит вполне дружелюбно, я решила поддержать разговор. - У вас уже была возможность побывать на дворе?
  - Рядом с вами, лери, любое утро станет прекрасным.
  - Благодарю. - Я заподозрила, что под видом комплимента мне сказали пошлость, и на этом разговор был бы закончен, если бы офицер не продолжил добродушно:
  - А на дворе тепло по-летнему. Я с утра выезжал на своём Черныше. Западно-лусийская порода лошадей великолепна. Вы видели?
  - Нет, пока не довелось, - едва я успела это произнести, как была засыпана подробностями жизни Черныша. Что ж, с лошадником можно поладить, эта мысль очень подбодрила.
  В столовой меня подвели к одному из центральных мест и усадили. С некоторым недоумением я наблюдала, как владелец Черныша остановился за спинкой стула далеко наискосок от меня. Улыбающуюся во весь рот Данку молодой офицер усадил справа через пять стульев, а сам встал напротив меня. Рядом с ним отодвинули стул для Нары, чей сопровождающий ушёл далеко влево. Когда Тома заняла место рядом с лошадником, до меня начала доходить схема рассадки. Вот, значит, чем вчера занимали офицеров! Заставляли репетировать завтрак!
  Я старалась особо не вертеть головой, чтобы сосчитать количество мест, но выходило, что офицеров точно больше, чем девушек. Ярт, какой чепухой я занимаюсь вместо того, чтобы оценивать кавалеров! Данка, поймав мой взгляд, незаметно повела ресницами в сторону офицера, стоящего напротив меня. Ага, значит, подруга заинтересовалась.
  Подняла взгляд. Странно. Парень был серьёзен до мрачности. Ну, да Ярт с ним, Данке виднее. Остальные выглядели гораздо приветливее. Наконец, показались преподаватели. Замыкал шествие директор пансиона. Видели мы его настолько редко, что о его наличии узнали только на втором курсе. А теперь он произносил напутственное слово.
  - Уважаемые гости... Пансион вправе гордиться... Связать свои жизни... Сам император... Боевой дух...
  Офицеры аплодировали стоя.
  Служки вынесли подносы с блюдами. Праздник, видимо, не распространялся на меню. Манная каша и хлеб с пластинкой сыра. Желтоватый чай. Сосед Данкиного кавалера тоскливо рассматривал предложенное пиршество.
  - Вы не любите манную кашу? - спросила я, кокетливо набрав каши на четверть ложки. Если так дальше выпендриваться, то обеда я просто не доживу. Нара, взглянув на мою ложку, отважно зачерпнула ещё меньше. Героиня.
  - Что вы, лери, - вежливо откликнулся красивый офицер с тонкой полоской усов. - Если подумать, то она навевает на меня ностальгию. В военном училище манка была самым частым утренним блюдом, а на службе мне ни разу не удалось её попробовать.
  - А вы давно служите?
  Лёд тронулся, подключились соседи и Нара, оставившая свой завтрак нетронутым. Я еле успела сжевать хотя бы хлеб с сыром, так часто приходилось смеяться весёлым случаям курсантской жизни. Подключился даже Данкин угрюмец:
  - На службе тоже хватает веселья. У нас был такой случай. Вызывает как-то меня комендант и начинает ругать, мол, двое из твоих солдат обращались в медпункт и свистнули лекарство. Разберусь, отвечаю, а сам думаю, наверное, негодники накурились травы...
  - Лярчи? - уточнила я, невежливо перебив рассказчика.
  - Да, на неё-то я и подумал, - ничуть не обиделся офицер, одарив меня взглядом. - Захожу в казарму. Стройсь! Иду вдоль шеренги. Как вы знаете, курение лярчи на сутки оставляет голубую сетку на глазах. А тут всё чисто. Дошёл до последнего солдата, повернулся и строго спрашиваю: "Кто был зачинщиком драки?". Молчат. Только старшина встрял, мол, разрешите обратиться, не было никакой драки. И тут раздаётся стук, мне под ноги выкатывается из раскрывшейся тумбочки детёныш ульса.
  - Атакующего стырили? - жёстко спросил мой сосед слева.
  - Дикого нашли, - опроверг Данкин провожатый. - Ему стрелой заднюю лапу задело, они и пытались выхаживать.
  - И что с ним дальше случилось? - поторопила я.
  - Что случилось? Я воспользовался своим правом...
  - Выкинул кутёнка? - подсказал левый.
  - Эээ, нет. Подлечил у полкового лекаря и забрал к себе. Сейчас в холке уже до стола вымахал.
  - Это ты напрасно, - сказал правый, - привыкают, конечно, они быстро, но атакующего ты из него никогда не воспитаешь, только деньги на кормёжку переведёшь. К тому же степные ульсы огромными вырастают, хоть внешне и очень хороши со своим золотистым мехом. Но опять же минус - в доме постоянно всё в шерсти, так что смотри, как бы не пожалеть.
  - Как хорошо, что вы заранее рассказали, - тихонько проговорила Нара, - я ужасно боюсь ульсов. Наверное, я бы никогда не смогла жить с ним в одном доме.
  Хорошо, что Данка не такая. Я точно знала, что она обожает всех зверушек, чья пушистость превышает несколько миллиметров. Про ульсов писали, что, несмотря на страшные истории об их свирепости, они очень привязываются к хозяину, а шерсть у них такая мягкая и тёплая, что зимой можно спать с ними на снегу и выжить.
  - Что вы, милая лери, боевых ульсов в доме не держат, - улыбнулся правый.
  Очевидно, что характер у него помягче, чем у левого, и так же очевидно, что ему понравилась Нара. Значит, из кандидатов можно вычеркивать.
  Только я настроилась расспросить подробнее ностальгирующего по манке усатика, как директор встал и объявил завтрак оконченным. К девушкам поспешили офицеры. Мне достался в пару невысокий степняк. Видимо, он уже определился с выбором, поскольку не считал нужным поддерживать разговор. Мне же легче. Но всё же интересно...
  - Знаете, как староста класса, могу подсказать, - закинула удочку я.
  Гордый сын степей смерил меня задумчивым взглядом и обронил:
  - Это ничего не изменит.
  Я попробовала ещё разок:
  - Хотелось бы, чтобы у всех создались взаимно заинтересованные пары.
  - Этого не случится в любом случае, - сурово приземлил он мой романтизм.
  Ну, как хотите! Я вошла в дортуар, не желая падать духом. Пока в моём списке оставались только лошадник и усатик. Но сама церемония выбора состоится только вечером после бала. Наверняка нас постараются познакомить со всеми кандидатами.
  В комнату впорхнула куратор:
  - Девочки, быстренько переодевайтесь в спортивную форму. Выходим на полосу препятствий.
  - Но лери куратор! - воскликнула я. - Разве пристукнутые мешками с песком и измазанные в грязи мы повысим свои шансы?
  - Вам-то, Варьяна, и вовсе незачем жаловаться, - упрекнула преподавательница, - девочки, не беспокойтесь, полоса будет максимально облегчена. Ваша задача - пройти её изящно и грациозно. Потом стрельба, а потом господа офицеры покажут нам поединки с боевым оружием!
  Девчонки завизжали от восторга, наверное, по поводу того, что нашим мучителям не пришло в голову заставить сражаться боевым оружием нас. А ведь могли бы!
  История пансиона гласила, что первоначально заведение задумывалось как школа телохранителей. Но, как показала практика, убийства совершались и великие тайны выбалтывались отнюдь не в присутствии охраны. Кроме того, будучи наёмником, телохранитель слишком часто получал распоряжения типа "пшёл в жо!" или "делай, как я сказал".
  Пансион срочно переквалифицировали в рассадник офицерских жен. Брали сюда только круглых сирот, у которых не осталось родственников ближе троюродных. Изначально девочка должна была быть красивой, хорошо сложенной, здоровой, грамотной, выносливой. Таких оказывалось не так много. Но и из них отбор был высок. У нас с первого курса почти пятьдесят человек было переведено в обычные интернаты.
  Обучали нас многому. И готовить в походных условиях, и скакать по пять часов без отдыха, и штопать, и лечить. Мы умели ставить силки на птиц и отличали съедобные грибы от ядовитых. Изучали историю войн и чертили тактические схемы. И среди всего прочего могли подхватить боевое оружие из слабеющей руки раненого мужа и пронзить сердце врага. По крайней мере, этому нас тоже учили. Теоретически.
  Более того, выпускницы Бартонского пансиона приносили присягу и считались после выпуска младшими офицерами. Куратор советовала не обольщаться, а лучше совсем об этом забыть, ибо наше исключительное положение вступало в действие только в военной обстановке и при отсутствии настоящих офицеров.
  Так называемую полосу препятствий окружали молодые люди. Нам оставили канат (а как же, когда под ним так много любопытных глаз), спуск по кольцам на бревно, лестницу, обруч и батут. В этот раз я шла замыкающей и с удовольствием полюбовалась, как девушки действительно изящно и грациозно проходят полосу.
  В стрельбе, как всегда, лучшими себя показали степнячки, у остальных тоже был неплохой результат, но в целом - не то, чем можно похвастаться.
  А вот мужские соревнования! Они двигались быстрее, чем наша преподавательница. Их позиции были рискованнее, выпады - глубже, атака - стремительнее. И всё вместе - на порядок энергичнее, чем проходило у нас. Оглянулась на девчонок. Округлившиеся глаза подруг подтверждали полных крах. Где уж там пронзать сердце врага!
  Парни все намного превосходят нас умениями. Так что отбор по этому принципу тоже получился.
  На обед меня провожал земляк Томы. Такие же тёмно-каштановые волосы, веснушки и, боюсь, такой же педантизм. Мы чинно беседовали о погоде, снова о погоде и только о ней. Я мысленно выбранила себя переборчивой курицей. Но впереди было ещё полдня, и я надеялась на то, что хоть кто-то мне понравится настолько, чтобы мне самой захотелось с ним связать жизнь.
  За обедом в окружении новых лиц мне неожиданно вернули мои слова:
  - Лери, вы как староста, наверное, хорошо знаете своих подруг? - заинтересованно спросил черноглазый южанин.
  - Спрашивайте, - улыбнулась ему.
  - Лери в розовом платье с пуговицами в виде божьей коровки.
  Ого, какие они внимательные!
  - Очень верная девушка, офицер. Она не любит быть впереди, но всегда прикроет спину. Лучше всех работает с документами, очень аккуратная, старается избегать конфликтов.
  - А та лери в платье с голубым бантом? - дождался своей очереди сосед слева. - У неё номер семнадцать.
  - Это творческая натура. Видели в холле картину "Весенний дождь"? Это она нарисовала. Очень добрая и спокойная девушка.
  - А лери номер три в жёлтом?
  Я отвечала, стараясь подчеркнуть достоинства подруг, но сердечко в груди сжималось. Минус четыре. Такие красивые, высокие, стройные, но никого из них я не заинтересовала. Почему, Ярт-Проказник? Вот будет позор, если меня никто не выберет!
  С обеда меня провожал парень-говорун. Я расслабилась и вовсю болтала, мы успели обсудить нашу полосу препятствий, сравнить содержимое обедов в двух образовательных учреждениях, но, уже вступив в коридор, новый знакомый поинтересовался:
  - Лери, а девушка номер четырнадцать в светло-зелёном?
  - Это наша отличница, - отрекомендовала я Тому, - умная, скромная, очень предусмотрительная. Из неё получится замечательный учётчик.
  Девушки чинно заходили в дортуар на послеобеденный отдых, и, едва за последней затворилась дверь, заговорили все разом:
  - Нара, а меня о тебе спрашивали!
  - И что ты сказала?
  - Что ты у меня булавки заняла и до сих пор не отдаёшь!
  - Не переживай, дорогая, я тоже о тебе сказала, что ты во сне разговариваешь.
  - Девочки, как так можно! - в шоке воскликнула Тома.
  Лери в нарядных платьях, пошитых специально для этого дня, расхохотались, как девчонки.
  - Томка, да не верь ты всему, что говорят, - утешила Нара, - меня вот о тебе спрашивал Номер десятый, я сказала, что ты отличница, много читаешь, но вышивальщицы, например, из тебя не выйдет. Так он не за этим и приехал.
  - Спасибо, - смутилась Тома.
  - А что за номер? - полюбопытствовала я.
  - Ты где была, староста? - спросила Данка. - Такой же, как у нас. В порядке прибытия. Как ты собралась выбирать? Собираешься запомнить сходу сорок имён?
  - Но у нас-то он для удобства обслуживающего персонала, - слабо запротестовала я.
  - Нам ещё два дня назад куратор сказала запоминать номера на левом лацкане парадного мундира, ты чем слушала, Варьяна? - загалдели девчонки.
  - Ладно, - махнула рукой, - жаль, раньше не знала, вот теперь не могу сказать, а меня про вас спрашивали.
  - И меня спрашивали! Между прочим, про тебя, Данка.
  - И что?
  - А я сказала...
  Я внимательно вслушивалась в разговоры, но мной никто не интересовался. Девчонки, вытащив тетрадки, принялись записывать понравившихся офицеров.
  - Ты расстроилась, что не запомнила номеров? - на мою кровать присела Данка.
  - Да, - вздохнула я, - как же так?
  - А, - подруга всплеснула руками, - тебя как раз за очередную Томкину жалобу ругали, а вернулась ты такая злая, что все боялись подойти. А потом, наверное, думали, что кто-то другой сказал уже. Но ты и сама-то как собиралась записывать выбор?
  - Знаешь, Дан, ещё никто настолько не понравился, чтобы об этом задуматься, - призналась я, - а тебе?
  - Тот утренний красавчик. Если б не он, глаза бы разбегались, такие экземпляры встречаются, м-м-м, - почмокала она губами. - Ты не расстраивайся, Варьянка, самое главное на балу будет!
  
  Глава 3. Выбор
  
  Подготовка к балу началась за час до него официально, а на деле - как только девчонки прохохотались и обменялись мнениями. Мази, душистые притирания, завивка или, наоборот, выпрямление, макияж... Принесли полдник, но его почти не тронули. Времени, как всегда, не хватило. Куратор вошла раньше.
  - Девочки, строимся по одной, как утром! Раз, два, три!
  Шурша нижними юбками, на цыпочках, чтобы не сильно цокать каблучками, девушки выстроились за моей спиной.
  - Лери, внимание! - Мы послушно затихли. - По традиции порядок объявления выбора определяется успеваемостью выпускницы. Но в этом году преподавательский коллектив принял во внимание крайне неуживчивый характер лери Томы. Поэтому она перемещается в самый конец списка, остальные следуют в порядке очереди. Всё понятно? Больше половины ещё не сдали записи. На аукцион собираетесь? За три композиции до окончания бала зазвучит Вальс влюблённых. Чтобы после него у меня были записи от всех!
  Номер 15, провожавший меня в бальную залу, молчал всю дорогу, и я не решилась нарушить это явное уединение. Высокие двери распахнулись, и мы вошли. Видно, места были уже распределены, потому что меня снова подвели к конкретному диванчику, а Данку провели дальше.
  Бал открывали директор с преподавательницей по танцам. Первые такты они кружились одни, но потом к ним присоединились ещё двадцать три пары. Именно столько девушек выпускалось в этом году.
  Расписание было плотным, как только один кавалер отводил меня к диванчику, так приглашал следующий. Но надежды, поддержанные Данкой, не подтверждались. Кавалеры предпочитали уточнять характеры моих одноклассниц либо говорить о погоде. Единственным запоминающимся моментом стало приглашение на танец от раненого офицера. Я умоляюще сказала:
  - Это не будет слишком большим нарушением, если мы просто посидим и поговорим?
  - Для меня это станет приятным разнообразием, - просто ответил он.
  А молодой человек очень даже симпатичен! Странно, что девчата ни разу не упомянули его среди кандидатов. Подтянутый, с широкими плечами и волнистыми тёмно-русыми волосами, но отчуждённое выражение лица казалось неуместным на празднике и, наверное, отпугнуло настроенных на торжество девушек. Возможно, даёт знать о себе травма?
  - Вас, наверное, уже все успели спросить про ранение?
  - Вы первая, лери, - через силу улыбнулся Номер 27 (всё-таки Данка не обсчиталась), - все настолько тактичны, что предпочитают делать вид, будто всё в порядке.
  - Простите, - я смутилась.
  - Не извиняйтесь, лери, - он покачал головой и с горечью продолжил, - я бы каждому рассказывал, если б мог. Должен был приехать мой друг, но он погиб. Знаете, когда Дерек был жив, я редко задумывался о быстротечности жизни. Он был таким жизнерадостным, светлым человеком, что рядом с ним не думалось о плохом. Мне его очень не хватает.
  - Как же это произошло? - мне стало так жаль погибшего, но ещё более жаль его выжившего товарища, потерявшего близкого человека.
  Мимо нас вихрем пролетали пары, парадно украшен зал, звучала задорно-кокетливая мелодия танца. Офицер с перевязанной рукой и мрачным лицом рассказывал о гибели друга:
  - Мы два месяца занимались поиском пиратской базы в Восточном море. Там, как вы знаете, путь к островам преграждают два течения, сложный рельеф дна. Большая часть островов совершенно пустынна. Некоторые поднимаются над уровнем моря всего на пару метров. Но другие занимают значительную площадь, там растут деревья, иногда даже встречаются озёра и родники. На таких островах можно жить, можно устраивать склады награбленного. Вот у одного из таких островов мы и нашли пиратов, - он покачал головой, - или они нас нашли. Сейчас я скажу, большая удача, что мы смогли вернуться домой. Пираты подготовились к встрече куда лучше нас. В единственном бою мы потеряли треть личного состава. Дерек попал под файербол. Чудом удалось потушить корабль. Наш маг истратил все запасы амулетов и все силы, до сих пор с трудом встаёт.
  - Это так страшно звучит, особенно на фоне праздничной музыки, - проговорила я.
  - Да, лери. Эту жизнь скоро разделите и вы.
  - Мы понимаем, офицер, - просто сказала я. - Вы же знаете, мы здесь все сироты. И почти все - в итоге последней войны с Грегором IV.
  Собеседник заметил:
  - Сейчас на троне Рамезии его сын. К счастью, он ведёт более взвешенную политику. С тех пор, как было подписано мирное соглашение на перешейке 782 года, многое изменилось. Сейчас мы уже можем себе позволить не держать столько войск на северной границе.
  - Хорошо бы, везде было так спокойно, - поддержала я.
  - Лери, не обольщайтесь, - офицер встал, поскольку музыка заканчивалась, и ему пора было спешить к следующей партнёрше, - служба не бывает спокойной. Благодарю за беседу, - он поклонился и отошёл.
  - И я вас, - задумчиво прошептала ему вслед. Всё-таки до этого разговора я весьма слабо представляла, с чем придётся столкнуться. Пираты, опасность, смерть совершенно не вписывались в мою фантазию о высокой башне в сердце величественных гор, где из бойниц выглядывают лучники, при малейшей опасности расстреливая подлых диверсантов. А над горами встаёт солнце. И миленькие козочки (они-то откуда?) скачут по уступам.
  - Разрешите пригласить?
  Я легко вспорхнула с диванчика.
  По задумке преподавателей середина бала перед торжественным ужином посвящалась демонстрации наших талантов. Все девушки появлялись перед зрителями по два раза минимум. Я была задействована в хоровом пении и танце русалок, причём в последнем солировала. Платье для русалки верхней частью настолько туго налезало, что процесс переодевания становился пыткой. Но в этот раз мне повезло. Кто-то мощно рванул несчастный лиф, и он плотно лёг на место:
  - Уф, спасибо, Данка. Девочки, сейчас помогу.
  - Стой, - остановила меня подруга, кусая губы.
  - Что случилось?
  - Варьян, скажи, ты уже определилась с кандидатами?
  - Ну, так, - замялась я, - если ничего рокового не случится, то 27-го проставлю, чтоб хоть кого-то. А что? Он тебе, случайно, не нравится? - вдруг мне подумалось, что наша беседа может стоить парню слишком дорого только потому, что мой выбор был первым.
  - Нет, - успокоила меня Данка, - и насколько я знаю, никому из девчонок.
  У меня отлегло от сердца. С этим парнем я однозначно могла найти общий язык, и меня пока не сильно пугало долгое ожидание на берегу.
  Девушки уже переоделись и уходили за кулисы готовиться к выходу.
  - Замечательно, - довольно подытожила я.
  - Варьянка... - подружка упала на колени.
  - Ты чего? - перепугалась я, опускаясь рядом с ней прямо в этой шикарной шуршащей чешуе.
  - Запиши его вторым, - выговорила Данка в пол. - А первым Номер 2.
  Я нахмурилась:
  - С чего бы это? Кто это вообще такой?
  - Мой утренний красавчик, - и слёзы потоком по щекам.
  - Ничего не понимаю. Дан, - позвала подругу, упорно не поднимающую глаз, - он же тебе понравился. Хороший парень, животных любит.
  - Он служит... служит... - она захлебнулась слезами, - в крепости... где мои умерли. А я... записала его первым.
  Я решительно прижала светловолосую головушку к своему плечу, и Данка зарыдала.
  - Кто тебе сказал? Может, это неправда?
  - Нара рассказала историю про детёныша ульса. Он сначала подумал, что это лярча, понимаешь? Лярча! А там только одна крепость, я знаю. Ненавижу, ненавижу это место! - выкрикнула она с яростью.
  В отличие от меня, не помнившей из прошлой жизни ничего, кроме имени, Данка хорошо помнила своих родителей, умерших в Южной Крепости. Мама сгорела от лихорадки, отец - через полгода от курения лярчи.
  - Хорошо, - сдалась я. - Дан, я впишу, обещаю, прямо сейчас. Но, скорее всего, он меня не впишет. И потом, он же там не навсегда, может, его повысят и переведут в другое место? Не пожалеешь?
  Подруга подняла голову к потолку и заморгала, пытаясь остановить слёзы:
  - Хотя бы шанс. Передо мной четверо, не считая тебя, и все уже сдали записи.
  - Могла бы сразу ко мне подойти, - я слегка обиженно толкнула её в плечо.
  Голубые глаза с намокшими длинными ресницами глянули серьёзно, открывая для меня новую Данку в вечно легкомысленной хохотушке.
  - Варька, я же знала, что ты даже не посмотришь на него, если будешь думать, что он мне понравился. Если не сойдётся, так тому и быть. Значит, судьба.
  - Варьяна, через минуту на выход, - заглянула куратор.
  Я одёрнула платье и, уже выходя, вдруг остановилась из-за пришедшей мысли:
  - Данка, только если ты выйдешь замуж за любого сухопутника, то в итоге всё равно можешь оказаться в этой крепости. А Номер 27 - морской офицер, я точно знаю, он и пострадал в сражении с пиратами.
  Данкины брови приподнялись в её излюбленном выражении "да ты что?!", но мне уже было некогда пояснять. Зазвучали плавные переливы флейт, рассказывающие о вольной жизни русалочьего племени, и я выплыла в круг чешуйчатых улыбающихся подруг.
  Ужин не принёс ничего нового. В этот раз все ели быстро, словно надеясь приблизить развязку. А Вальс влюблённых зазвучал первой композицией.
  Куратор устало вздохнула, забирая мою запись.
  - Ты последняя, Варьяна. И стоило так долго тянуть? - она раскрыла сложенную бумажку с одним единственным номером и хмыкнула, - может, и стоило. Возвращайся, у тебя ещё три танца.
  Последние танцы промелькнули слишком быстро и молчаливо. Чем дальше, тем торопливее стучало моё сердце, но вовсе не от близости молодых разгоряченных мужчин. Я прекрасно понимала, что каждый в зале уже сделал выбор, и не могла думать ни о чём, кроме своего решения. Кажется, мои партнёры тоже не находили пустых слов.
  - Итак, дорогие выпускницы и гости, все готовы услышать решение своей судьбы? - торжественно вопросил директор. - По традиции начинаем с лучших воспитанниц нашего пансиона. Прошу лери под номером шесть выйти в центр зала.
  В оглушительной тишине простучали мои каблуки. Я гордо подняла голову, ожидая самого грандиозного провала за всю историю пансиона.
  Если я не записана у хозяина ульсёныша хотя бы последней, то ему даже не предложат этот вариант, а меня отодвинут в очередь после Томки. Тогда уже выбирать будут те офицеры, кому не повезло. Не я, а меня. Ещё не было случая, чтобы кто-то из девушек остался после выпуска. Возможно, я буду первой, хотя это не то, чем стоило бы гордиться.
  Коленки мелко тряслись под пышной юбкой, а директор сверлил меня радостным взглядом, затягивая паузу.
  - На этом листочке, - он поднял мою запись, - всего один номер! Кто же произвёл такое неизгладимое впечатление на лучшую выпускницу года? - он обвёл взглядом девушек и офицеров, выстроившихся полукругом за моей спиной.
  Да ему бы в балагане работать!
  - Это номер... Два!
  Раздались дружные аплодисменты. Мой подбородок поднялся ещё на пару миллиметров.
  - Сейчас мы узнаем, какие числа записаны на листе у офицера номер два.
  - Не стоит.
  Я резко обернулась и первым, что увидела, была пришпиленная бирка с цифрой 2. Он неслышно подошёл так близко, что я почти уткнулась носом в этот знак.
  - Как это не стоит? - удивился директор, - вот ваша запись.
  Бумажка вспыхнула у него в руках, моментально осыпаясь пеплом. Девчонки ахнули. Парни захлопали. Директор быстро опомнился:
  - Что ж, тогда... первая пара утверждена. Поздравляю! Можете вернуться на место. Ждут ли нас сюрпризы со второй?
  Стоя рядом с волнующимися девушками, я пыталась прийти в себя. Мимо ушей проскользнули объявления директора, главное, вот они - вторая и третья сложившиеся пары - стояли, сияя, рядом с нами.
  - Лери номер двадцать три!
  Данка вступила в центр.
  - Указанный первым номер, к сожалению, уже занят, поэтому можете назвать любого из трёх оставшихся.
  - Лер директор, - звонко начала Данка с полыхающими щеками, - я прошу прощения у тех, кому, возможно, дала надежду, но моё сердце покорил офицер, пострадавший на службе Империи. Номер 27. Если он не будет против, то прошу взять меня в жёны.
  Тишину, повисшую после этого заявления, можно было резать ножом. Я выдернула руку из белоперчаточного захвата кавалера и громко захлопала. Остальные подхватили и хлопали, хлопали, хлопали, пока Номер 27 шёл к центру, пока директор искал его запись. И слова: "Не стоит", - перекрыли аплодисменты, а клочок бумаги знакомо вспыхнул и рассыпался в директорских руках.
  - Спасибо, - прошептала я будущему мужу.
  Данка плыла к нам под руку с морским офицером, и лицо её сияло тысячей солнц. Это стоило всего, что я могла бы для неё сделать.
  Теперь оставалось дождаться конца очереди. Девушки одна за другой выходили в центр, директор объявлял счастливчика. Во второй половине списка всё чаще выбор первого был уже занят, а порой и второго. До конца очереди оставалось всего пятеро, когда оказались заняты все выбранные. Я стиснула пальцы в кулак, переживая за нашу лучшую вышивальщицу. Скромная тихая девушка, так и не научившаяся разбираться в людях, сейчас, не видя пути от набухших на глазах слёз, возвращалась на своё место из центра. Нара протянула руку и втащила её рядом с собой.
  Тома, было видно, стояла в центре ни жива ни мертва. Директор открыл её запись:
  - Рад сообщить, что в записи лери номер четырнадцать указан всего один номер, и он ещё не занят! Номер десять!
  Все захлопали. А к девушке направился давешний говорун.
  - Молодец, Томка, - прошептала я.
  - Куда вы торопитесь, молодой человек, - удивился директор, - мы ещё не нашли вашу запись. - Куратор торопливо подсунула бумажку. - Итак, в записи офицера так же указан лишь один номер. И это Номер четырнадцать!
  Зал взорвался аплодисментами. Томке повезло, как никому из нас. Но, готова спорить, в этот миг ей никто не завидовал. Отстоять всю очередь, имея в записи лишь один номер, судорожно вслушиваясь, как бы его не назвала одна из предыдущих однокурсниц, - пожалуй, на этот шаг нужна сила воли побольше моей.
  - У нас остались пятнадцать записей офицеров и лери номер четыре, чьи номера уже выбыли, - директор таким рассеянным взглядом посмотрел на бумажки, что я испугалась, что он сейчас что-то выдумает. И он выдумал. - Давайте опустим формальности. Офицеры, сделайте шаг вперёд, кто выбирает лери номер четыре.
  Из оставшихся трое шагнули вперёд.
  - Выбирайте, лери, - снисходительно предложил директор.
  Взгляд девушки заметался, она нерешительно сделала шаг, другой. Парень сам шагнул ей навстречу и предложил руку. Соперники захлопали первыми.
  Ура! Свершилось!
  - Прошу пары пройти для регистрации и получения документов.
  ________________

  Роман полностью выложен здесь

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"