Город серо-коричневый. Ночь не скрывает грязи, а другую грязь не скроет ничто. Воздух напоен ядом, им же полна земля, коснись воды - и яд сквозь поры. Серость. Бездушность. Стены.
Пустыри и лабиринты. Фонари. Мусор. Асфальт. Пройди по бордюру, словно над пропастью, когда один неверный шаг равнозначен смерти. Запутайся в паутине теней, пройди этот город насквозь, прорываясь через липкие тенета, что раскинули ловчие-тени. Одна тень даст убежище, а соседняя - убьёт, жадно выпьет и бросит пустую и ненужную оболочку.
Церковь скалится, нет в ней ничего высокого и чистого. Вот оно - лицо города. Тварь, затаившаяся в засаде, хищная злобная ядовитая тварь, годами преследующая и выслеживающая свою жертву, чтобы нанести смертельный удар. Мстительная, не прощающая, что удалось избежать ее яда.
Охота затянулась, мало кого приходится преследовать столько лет, но бывало и так. Вот он, след, теплый, кровью пахнет - зацепила и не раз. Только поди пойми, где тут обед, если повсюду зеркала и стекла. Жрут тепло, сквозняк запах разносит, пол следы впитывает. Не побоялась добыча сюда сунуться, хотя если попадется им - ждет ее участь много страшнее. Ничего. Подождем. Никто не может прятаться в зеркальных снах вечно. А днем - никуда не денется. Еще никто не уходил от нее. Не зубы, так яд свое дело сделает. Все равно печать останется. Не вытравить ее яд, нет от него лекарства. Навсегда будет добыча принадлежать.