Елохин Анатолий Ефимович : другие произведения.

Закатный малиновый звон...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сколько изобретений, сделанных человеком, запатентованных и нет, воплощенных в модели, или только на бумаге, которые очень нужны человечеству, но, так и не поставленных ему на службу - пылится на свалке ненужных вещей? Кто? и когда? их разберет. Мораль и нравственность. Почему нравственное прозрение приходит слишком поздно?..

Анатолий Азиат

Что жизнь - белок в движеньи,

И, мысль - в неизмеримом

измереньи...

  
  

ЗАКАТНЫЙ МАЛИНОВЫЙ ЗВОН...

  
  
   Грохот и шум улицы почти не доносился сюда, и казалось, время не спешило здесь, как там, а тоже отдыхало. То тут, то там лежали и гуляли на зеленых лужайках люди, подставляя солнцу свои белые, розовые, красные и темно-шоколадные тела. Я вышел к площадке, где цокали маленькие белые шарики. Почти все столы были заняты, но на одном лежала суперсовременная фирменная ракетка, и хозяин ее, расположившись неподалеку, в тени, на скамейке, читал "Новый мир". Это был импозантный мужчина, лет пятидесяти, высокий, крепкого сложения с темно-коричневой кожей, в лице его было что-то испанское: темные, густые, с проседью волосы, такие же темные и густые брови, и глаза, темные, как две виноградины. Одет он был в ослепительно белые "с иголочки" трусы, гольфы и кроссовки фирмы "Адидас".
   - Извините, не хотите ли размяться?- обратился я к нему.
   - С удовольствием!- ответил он и, поднявшись, закрыл журнал.
   - Конечно, "Архипелаг", теперь все его читают - машинально отметил я, и, как-то неожиданно для себя спросил:
   - А Вы, не читали рассказ, по-моему, в "Дружбе народов", там, где "Чевенгур" напечатан, рассказ - "Колымский трамвай средней тяжести"?
   - Нет.- ответил он.
   - Прочтите, я до сих пор, хожу под впечатлением!
   - Спасибо, попытаюсь найти.
   Наше общение на этом закончилось и, кроме цоканья шарика, междометий, счета партий, и обмена улыбками по поводу удачной игры партнера не углубилось.
   Часа, через полтора, поблагодарив друг друга за доставленное удовольствие, мы расстались.
   И, вот, недели через две, "на том же месте, в тот же час", ситуация до смешного повторилась, только на этот раз он читал "Дружбу народов".
   - Здравствуйте.
   - Добрый день!- мы улыбнулись друг другу.
   - Вы знаете, прочел. Правда, не в этом журнале, но - благодарю Вас, я тоже пережил - потрясение! А хотите, я Вам тоже предложу, кое-что?
   - С удовольствием!
   - Как Вы смотрите: на будущей неделе, скажем, в четверг, после 18-ти?
   - Хорошо. А где? Куда подойти?
   - Давайте встретимся здесь, я подъеду на машине.
   - Договорились, а как насчет пару партий?
   - Непременно-непременно, ведь за мной "долг". - улыбаясь, ответил он.
   И, вот, четверг, и мы едем по городу, разговаривая ни о чем.
   - Странно, мы ведь до сих пор, даже не знаем не только - кто мы и чем занимаемся, но, и даже по имени не представились! - промелькнула мысль.
   Машина заехала во двор какого-то учреждения. Мы вышли из машины.
   - Извините, что не с парадного хода, но, я думаю, Вы меня поймете и простите.
   Мы зашли в здание, прошли мимо, кажется, это была столовая, и зашли в небольшую комнатку, где стоял шкаф, стол и два кресла.
   Мой знакомый подал мне белый халат, и, накинув второй себе на плечи, предложил:
   - Наденьте, пожалуйста.
   Я подчинился. Мы вышли из комнаты, прошли вперед и свернули направо. Тут был коридор, метра четыре в ширину и довольно длинный. С одной стороны были окна, с другой - комнаты под номерами. По коридору прогуливались люди в больничных пижамах.
   Одного взгляда на них было достаточно, чтобы определить, что я в "психушке": на окнах-то - решеточки. Мой собеседник тихо сказал мне:
   - Вам не приходилось раньше... Извините, ради Бога, я здесь работаю.
   - Где мой Буцефал!? Подать сюда!! Ах, вы!!... - услышали мы крик, от которого мороз пошел по коже.
   И, вот, уже бегут рослые санитары и медсестра со шприцем в руках. Они забегают в палату 2, оттуда слышен шум борьбы, нечленораздельные крики, потом все стихает. Я подхожу и осторожно заглядываю. Тот, который кричал, лежит на кровати, растянутый и привязанный полотенцами к спинкам кровати и с бессмысленным взором смотрит в потолок, губы его беззвучно шевелятся и кривятся.
   - Это у нас "буйная" палата. - прокомментировал из-за моего плеча мой гид. - Извините, Вам просто не повезло, у нас такое не часто бывает. У нас в основном - "тихие".
   Люди, отвлеченные криками, продолжали свою прогулку. Вот, идет один, как будто зарядку делает, уставился глазами в пол перед собой и, никого не замечая, наматывает километры, круто разворачиваясь в конце коридора.
   Вот, идут два юноши, оживленно беседуя друг с другом. Лица и глаза их ничем не отличаются от тех, с которыми я встречался там, на улице...
   Вот, там, дальше, за столиком, играют в шахматы и, как и везде, стоят болельщики...
   Две медсестры, наверное, только что закончивших медучилище, стоя у окна, и разговаривая друг с другом, наблюдают, наверное, за порядком...
   Вот, идет человек, на вид ему лет сорок, невысокий, хрупкий, с иконописным лицом, глаза его, как будто, скользят по всему и ничего не замечают, он идет возле стены и, как бы все время прислушивается, губы его все время шевелятся, как бы произнося беззвучно: "Тук-тук".
   - Обратите внимание, обратился ко мне мой гид, - на этого человека, тут все его прозвали "Тук-Тукыч". Я Вас, собственно, из-за него и позвал. - и он, так же тихо, рассказал мне историю этого человека.
   Больной . работал в школе, учителем истории. Работу любил, дети относились к нему хорошо. И вот, некоторое время назад, он начал всем рассказывать о встрече с неким существом, начал ходить по разным предприятиям и везде предлагать изменить технологию, к примеру: на вредных предприятиях, ядовитые отходы закачивать под давлением на большую глубину в землю; или: предлагал сооружения, которые эти отходы разлагало на атомы; в пищевой промышленности: предлагал сократить потери овощей, путем изготовления нетрадиционных полуфабрикатов прямо на местах выращивания, (естественно, с минимальной потерей вкусовых качеств); и.т.д.
   Практически перестал спать. По ночам, все время чертил какие-то непонятные приборы и механизмы...
   К врачу его привела жена, но, несмотря на все усилия врачей, болезнь прогрессирует. Сейчас он узнает только свою жену...
   Во время этого повествования я все время смотрел на эту коридорную жизнь.
   Особенно меня поразил один взгляд: умный, проницательный, добрый...
   Так посмотрел на меня мужчина с мощным лбом и со следами перенесенной оспы на лице.
   Мужчина, лет тридцати, с круглым ребячьим лицом, подойдя ко мне, подергал меня за рукав:
   - Дяденька! А я умею прятаться! - он отошел от меня и, спрятав голову за дверь палаты, через несколько секунд, осторожно выглянул из-за нее. - Ку-ку!
   - Сереженька! - обратилась к нему одна из медсестер, - Иди к нам, иди хороший! - и он, как ребенок, улыбаясь и весь, светясь от счастья, вприпрыжку побежал к ней.
   Мой гид, скомкав рассказ, предложил мне вернуться в свой кабинет.
   И, вот, мы уже сидим в креслах в его кабинете.
   - Я хотел Вам предложить вот эту тетрадь. Это, его супруга, записала его рассказ о происшедшем, когда он был, в еще более-менее нормальном состоянии. - он протянул мне ученическую тетрадь.
   Я взял ее в руки и сидел, не поднимая глаз.
   - Осуждаете... Вы видели того человека... Но, ведь это - не я! Мы ведь - пешки, Вы же знаете...
   Я поднял на него глаза:
   - Наверное, у него нет защитников, как у Жореса Медведева, тот - счастливчик, а этому-то - кто поможет? И, ведь, ОН - не один!?
   - А что я могу? Ведь, поставить одну латинскую букву с вопросом - может любой психиатр, а, вот, чтобы ее снять...
   Что я мог сделать? Уйти? Но, ведь, я нашел себя! Скольким больным я помог! А пойти против стены... И я бы ходил рядом с ним, с ними, с такой же буквой и вопросом... - он замолчал.
   -"И вся история страны - история болезни"... - вырвалось у меня.
   - Что Вы сказали?
   - Простите, это из Высоцкого.
   Наш разговор смялся, и, поговорив ни о чем, он увез меня из своего заколдованного царства, и мы расстались с тягостными чувствами...
   В тетрадке, круглыми, аккуратными буквами было записано следующее:
   " Человек всегда живет ожиданием чуда, и с некоторыми, действительно, случаются иногда удивительные вещи!
   И все стоит перед глазами, словно это случилось вчера...
   ...Душа общалась с ...Вечностью... Хайям, Фирдоуси... Лермонтов, Пушкин... Булгаков, Андреев... Еврипид, Аристотель... Шекспир, Монтень... Высоцкий...
   ... Все их души продолжались в моей...
   "Мы истины из книжек узнаем"...
   ...Белизна стен и сверкающие купола в закатном солнце...
   ..."Купола в России кроют чистым золотом"...
   Мое созерцание прервал негромкий стук.
   - Тук-тук.
   В самом низу стены, прямо передо мною, вдруг отворилась маленькая дверца. Я, непроизвольно наклонившись, шагнул вперед. Дверца за мной захлопнулась, и я оказался в полнейшей темноте. Понося себя последними словами, попытался открыть дверцу, но ни ручки, ни самой дверцы нащупать не удалось, пришлось, на ощупь, по стене пробираться вперед.
   - Куда? Что ждет впереди? Где выход?
   Так, спокойно: оставаться на месте и ждать, может, откроется дверца? Сомнительно. Идти вперед? Но, в любой момент можно подвергнуться нападению и неизвестно чего? Но, даже защититься хоть как-то, в этой кромешной темноте - невозможно! Значит, уповая на фортуну - вперед! Так, что там я помню о лабиринтах, (ведь нити Ариадны у меня нет): "идти, постоянно придерживаясь одной рукой за стену", - вроде так.
   Осторожно, маленькими шагами, держась правой рукой за стену, двинулся вперед.
   - Тук-тук. - раздался совсем рядом стук о стену. Я поспешил на стук.
   - Тук-тук. - раздалось опять впереди, на таком же, как и в первый раз расстоянии.
   - Вот, и "нить Ариадны" - только зовущая. - пронеслось в голове.
   - Тук-тук.
   Идти пришлось долго, вскоре я уже перестал идти, осторожно ощупывая поверхность, по которой я шагал, и ступал твердым шагом, правда, руку со стены не убирал.
   - Тук-тук-тук. - звук остановился прямо у меня перед носом. Я тоже остановился, провел левой рукой впереди себя. Рука нащупала что-то мягкое и упругое:
   - Как в притче о слепцах, которые ощупывали: каждый, только отдельные части слона, и, соответственно, каждый, по-своему, представлял себе "своего" слона, так, наверное, и я, не узнаю, что же это такое - не отрывая правой руки от стены, постарался левой ощупать полностью предмет, оказавшийся на моем пути, и, к удивлению своему узнал, что это - обыкновенное кресло.
   - Ага, значит, приглашают присесть. - я сел в кресло, оно оказалось очень удобным, ощущение такое, как, ну, если лежишь на воде, ничего не давит, а на все тело, снизу направлена упругая сила.
   Темнота стала рассеиваться, вот, в серости, стали проглядываться контуры помещения, в которое я попал. И, вот уже, как говорят, светло - как днем, хотя нигде нет ни окон, куда бы проникал солнечный свет, и не видно: ни каких-либо искусственных осветительных приборов, и, даже нет и "пера жар-птицы", которое принесло Ивану столько бед и приключений... Но - светло, и, ни от одного предмета, (я специально, чтоб проверить, поднял руку), но, нигде не было тени, как будто, свет проникал отовсюду и с одинаковой силой освещал предметы со всех сторон.
   - Да, не позавидовал бы я, если бы художник оказался здесь и попытался бы все это - отобразить! Ведь, нет ничего: ни тени, ни полутени, ни бликов, и, все выглядит так неестественно и неправдоподобно...
   Помещение было довольно большим, сферической формы, и напоминало: нет, не лавку древностей, и не свалку, а - скорее всего, музей ненужных и неиспользованных вещей, которых стояло здесь множество, и только, по дизайну, можно было определить год изготовления, так как, все выглядело так, как будто, только что изготовлено и еще не было в деле.
   Кресло стояло в самом центре зала, и нигде не видно было в стене ни входа, ни выхода, сколько я ни вглядывался в беломраморные стены.
   - Ну, что ж, мне открывается какая-то тайна, невероятнейшее везение! А что будет дальше... А, впрочем, "все в землю ляжем, все прахом будет"...
   - Тук-тук. - послышался опять стук, и сразу в вышине полусферы вспыхнул ослепительный шар, который вернул мне нормальное обозрение предметов.
   Прямо, передо мной, стоял болид, напоминающий истребитель на четырех колесах, без крыльев и хвоста. Я встал и подошел поближе. Колеса оказались не колесами, а шарами, скорее всего из какой-нибудь резины, соединенных с корпусом примерно так, (насколько я понял), как мебель, которая перемещается по квартире. Заглянув в кабину, перед местом водителя, на панели, я увидел мерцающий экран. Он вдруг ожил. Появилась маленькая копия болида, побежали цифры, формулы, отдельные узлы машины, способ управления, маневренность и прочее. По цифрам и формулам я не спец, но из рисунков понял, что: так как, колеса имеют шаровидную форму, и обладают большой степенью свободы в движениях и вперед-назад, и, вправо-влево, то: она обладает исключительной маневренностью; кабина имеет центр тяжести, как "ванька-встанька", и не имеет жесткой связи с корпусом; вдобавок, при переворачивании влево вправо, выходит еще одна пара колес-шаров, и машина продолжает движение на двух старых и двух новых колесах, а те, которые не нужны, убираются внутрь, так что, перевернуться набок ей никак не удастся, а кабина всегда находится параллельно к поверхности.
   - Вот бы прокатиться! Что из того, что я не умею водить, тут ведь, управляет компьютер!
   Экран погас.
   - Не хотят, ну, что ж, пойдем дальше.
   На столике лежал предмет, напоминающий небольшой портативный магнитофон. Я взял его в руки. Передо мной - книжная страница.

***

Дураки мудрецом почитают меня.

Видит бог: я не тот, кем считают меня.

О себе и о мире я знаю не больше

Тех глупцов, что усердно читают меня.

***

   С радостью прочел я эти строки Хайяма. Только, по-моему, это не бумага, а что? Я нажал на одну из кнопок. Снизу-вверх замелькали строчки, как при перемотке магнитофонной ленты, нажал на другую кнопку. Движение прекратилось и я прочел:

***

Ад и рай - в небесах, - утверждают ханжи,

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,

Ад и рай - это две половинки души.

***

   Я нажал на третью кнопку. Текст переместился вверх, как на страницу. На этой новой странице было написано:
   Проект новой книги, в которой нет бумаги(!), нет переплетов(!), которая вставляется в несложный прибор, и, передвигается постранично, и, перематывается на любую страницу, а - в вынутом виде, вкладывается в футляр и удобна, как для хранения, так и для переноски.
   Несомненны также преимущества в наборе и печатании. В разработке дополнение:
   а) как? во время чтения, цветом страницы(?), или - слова(?), или - мысли(?) передавать, (усиливать) эмоции написанного;
   б) то же, посредством музыки;
   в) то же, посредством запаха.
   - Тук-тук.
   - Эврика! и как это сразу до меня не дошло! "Тук-Тукыч" привел меня сюда, где ОН, или - ОНИ собрали и реализовали идеи и изобретения, которые лежат мертвым грузом, которые не признаны, и никогда не будут реализованы в нашем обществе!
   ...Вот, лежит обойма баллонов. На дисплее показано их действие: выхлопная труба автомобиля выходит не наружу, а в специальную камеру, где при очень низкой температуре, газ становится жидким и собирается в эти баллоны...
   ..........................................................................
   - Зачем ты привел меня сюда, Тук-Тукыч? Ведь у меня нет инженерных способностей, кроме голых идей, что я смогу вынести, если ты меня еще, и выпустишь отсюда?
   - Тук-тук. - стук раздался прямо с небольшой коробки, я взял ее в руки.
   - Видеокассета! Может на ней - все, что здесь есть?
   - Тук-тук.
   Свет начал сереть - и, вот - темнота... Прямо передо мной распахнулась дверца, я торопливо шагнул вперед...
   Солнце, все также золотило купола. И дрожал в закатном солнце малиновый звон...
   Я стоял перед белокаменной стеной и держал в руке видеокассету.
   На следующее утро я отправил ее в Москву на ВДНХ. Жду. Надеюсь. "Тук-Тукыч" больше не объявлялся, и, каждый вечер, глядя на квитанцию, я, как заклинание шепчу:
   - Отзовись, "Тук-Тукыч"! Отзовись... "
   Несколько раз приходил я на место нашей первой встречи, но моего знакомого не было. Я уже подумывал о том, чтобы отнести ему тетрадь на работу, но: незнание его имени и фамилии, заставляло откладывать этот визит.
   Как-то, случайно, бродя по городу, я очутился возле того здания, перед дверью, через которую мы проникли внутрь. Я взялся за ручку двери, но дверь оказалась закрытой. Был уже близок конец рабочего дня и я, решив попытать счастья, начал прогуливаться по скверику, не выпуская из виду дверь.
   Свернув на боковую аллею, я увидел одноэтажное здание, построенное, скорее всего, уже в наше время, но выглядевшее так, как будто, ему уже тысячи лет. Тополя окружили его со всех сторон и солнечный свет не достигал его окон.
   "Что за дом притих, погружась во мрак..." - ассоциативно среагировала память.
   Входная дверь была открыта настежь, и, ноги сами шагнули внутрь. После жаркого, солнечного дня, ощущение было такое, как будто, я спустился или в подвал, или в подземелье.
   Пахло влагой, тяжелым, непроветриваемым воздухом, как из запущенного общественного туалета. Пройдя шагов, пять по коридору, я остановился на пороге квадратной комнаты. По периметру стен и посредине, стояли кровати. На них лежали... люди. Все в комнате, как бы соперничало друг с другом в древности происхождения, начиная с мебели и постельных принадлежностей, и, кончая... - их владельцами.
   Они лежали под ватными одеялами, как высохшие мумии и только две головы повернулись на мое появление. Первая, была голова старика, лицо которого было так изрезано морщинами, как смятая фольга из-под конфет, но, скользнув по мне пустым взглядом, голова медленно вернулась в свое исходное положение.
   По лицам этих мумий ползали мухи. Ползали по-хозяйски, и черные, и зеленые, и большие, и маленькие...
   Вторая голова, была похожа на мою покойную бабушку, и я, инстинктивно, сделал движение к ней.
   - Внучек! - я вздрогнул, - Внучек, иди сюда. - еле слышным голосом позвала она.
   Я подошел и присел на табурет, стоящий возле кровати.
   - Не приходят. Дочка зимой была. А сыны и старшенькая, уж и не помню когда. - голос ее звучал бесстрастно и тихо, она глядела мне в глаза и говорила... говорила...
   - Внуков-то и правнуков - много, а последних-то и не видала... А сюда-то никто не приходил. А Машеньку-то, как я любила. И она меня тоже, да не пускают сюда. Да разве можно их сюда-то... Дочка-то старшенькая - учительница. Ей-то бедной, ой плохо. Все работа - работа. И Ваня-сынок, он в начальниках, все на заводе, дома-то тоже совсем маленько бывает. И Коленька... У него машина, а она, сколько времени-то, забирает. Вот, Верочка, в госстрахе работает, вот и, забегает. У меня уж все готово: и завещание, и страховка на похороны, и на памятник хватит, скорей бы уж. Вот, умереть бы - хорошо... Ты в церкву-то не ходишь? - она вытащила из-под одеяла руку...
   Я смотрел, не отрываясь, на ее прозрачную, бесплотную руку...
   - Поставь свечку, за упокой души, рабы божьей Марии...
   Не в силах больше сдерживать себя, я почти бегом выскочил на улицу.
   - Господи, а ведь похоронят - и оградку поставят, и за могилкой ухаживать будут!
   Почему все приходит ПОТОМ? ПОЧЕМУ?
   "Ад и рай - это две половины души"...
   Почему мы гибнем? Народ, у которого есть и Толстой, и Достоевский! И Иисус! И - многие-многие...
   Почему, все это нравственное богатство не лечит, не задерживается в теле народа?...
   Выбегая на аллейку, я столкнулся с мужчиной, и, извинившись, узнал в нем того, кого поджидал.
   - Добрый день!
   - Добрый! Вы меня ищете? - он, улыбаясь, протянул мне руку.
   - Да, вот, пришел вернуть тетрадь. - Я достал из сумки тетрадь и передал ему. Он взял, лицо его сразу стало серьезным.
   - Вы знаете, а "Тук-Тукыч" исчез. Исчез бесследно, хотя выйти из отделения, как Вы понимаете, невозможно. Вот только... Сереженька, помните, иногда подходит к одному месту в стене и долго стоит, и, стуча в стенку разговаривает:
   - Тук-тук! - Выходи, будем прятаться.
   ... Жена его приходит ежедневно, милиция ищет, конечно, но ... Так что, тетрадь эту, я верну ей... - он серьезно и внимательно смотрел на меня. Я молчал.
   Потом, мы, перебросившись дежурными фразами, расстались.
   Ноги сами принесли меня в церковь. И, накупив свечек, я зажег, и поставил за упокой души Марии... Владимира... Андрея... Владислава... Анны... Александра... И других имен, которые вспомнились...
   Постоял, потом пошел, купил еще свечей и поставил... За здравие... Всех... Живущих сегодня... И тех, кому - предназначено родиться...
   1990
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   183
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"