|
|
||
Часть I
— Заходи, заходи! Чего заглядываешь?! Архангел Гавриил вошёл, потупясь, в кабинет Господа Бога. Он был встречен хмурым взглядом из-под бровей. — Садись. Можешь курить. — Триста лет, как бросил. — Ну и чёрт с тобой! Ты, вот что...— Раздалось шипение, и в центре кабинета не спеша возник Дьявол. Весь вид его выражал вежливую почтительность. — А ты зачем? Я ж тебя не вызывал! — Как «не вызывал»? А по селектору про чёрта? — Какого чёрта? Ах, да; это ошибка,— сказал Господь Бог, выключая селектор,— изыди, Сатана! И Дьявол, бормоча, что надо, мол, селектор выключать, дематериализовался. Бог ещё некоторое время рассеянно смотрел на то место, где был Дьявол, потом перевёл взгляд на Архангела, который так и не сел, а маялся, разглядывая большой настенный ковёр с вышитым Млечным Путём. Бог довольно долго смотрел на Гавриила, пытаясь придать взгляду побольше иронии в равной пропорции с гневом. Потом вкрадчиво сказал: — Садись, дорогой, садись. Поговорить надо. Архангел Гавриил сел и подумал: «Дорогой-то дорогой, а вот зарплата...» — Ну, как жизнь? Как работа? — Ничего, нормально. — Какая тема-то у твоей лаборатории? — «Методы необратимых переходов из бытия в небытие». — Да-да, вот именно: необратимых переходов. Ну и как, успешно идёт работа? — Мы пока экспериментируем, но до эмпирических обобщений, а тем более — до теоретических выводов пока ещё... — Вот именно: экспериментируете! А как? Конкретно можешь сказать? — Да вот, на прошлой неделе в лаборатории осуществлена трансфикция шестого порядка по Жермену. — Ты мне мозги не пудри. Ты тему эту через Учёный совет с трудом продавил, это я хорошо помню. И обоснована она недостаточно. Вслушиваясь в громовые раскаты голоса шефа, Гавриил тайно ликовал: всего делов-то! Очередная нахлобучка в связи с бесперспективностью темы. Интриги и битвы за средства, ерунда. — Но я вызвал тебя не за этим,— неожиданно заключил Бог долгий сложноподчинённый период своей речи. Он прихлопнул рукой по столу, встал и подошёл к шкафу, откуда вынул, порывшись, папку небесного цвета. Архангел Гавриил, успевший почти совсем расслабиться, вновь напрягся. — Вот тут ко мне занесли кое-какие материалы по поводу работы заведующего лабораторией переходов, то есть тебя, Гавриил; работы, которая почему-то не отражена ни в одном из отчётов. Архангел Гавриил летел в пропасть, увлекая за собой камни. Господь Бог листал голубую папку. — Кстати, это один из твоих любимчиков ангелов-аспирантов принёс. Должен, говорит, я выполнить свой долг... ага — вот, изволь... — Это какая-то ошибка. Мы... — Никакая это не ошибка! Вот послушай: «Архангел Гавриил вступил в сговор с неким Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (из мирян), каковому и передал часть особо важной информации о планах Создателя относительно устройства мироздания, мотивируя это необходимостью психологических экспериментов. Подобный эксперимент согласно Инструкции является утечкой информации высшего порядка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. На напоминание об Инструкции Архангел Гавриил, наш нынешний начальник, беспечно махнул рукой и умчался к И. Босху (из мирян) за этюдами». — Как видишь, обвинения на солидной основе! Тебе вменяется в вину всё, от мелких шалостей до противоречий с Инструкцией! Впрочем, в доносах всегда так: валят всё в кучу, лишь бы побольше,— добавил Господь и посмотрел на очень хорошую копию «Страстей земных» Иеронима Босха, которая висела у него на боковой стене. — Я не говорю о мелочах,— продолжал Господь,— но крупные факты тебе придется разъяснить... попозже. Архангел с совершенно убитым видом сидел в кресле. Он даже не ёрзал. Скорее автоматически, нежели пытаясь выгородить себя, он тихо заговорил: — Я могу оправдаться тем, что... — Никаких оправданий! И не пытайся смягчить меня! Тебе ведь должно быть давно известно, хотя бы от людей, чьи души ты забираешь, что я караю беспощадно! Но, конечно, всемилостив. — Я хотел бы... — Знаю! Всё знaю,— Бoг хитро прищурил один глаз,— хочешь сказать, что весьма прилежно исполняешь свои административные обязанности! Тут — Бoг указал на папку — об этом тоже кое-что есть! Вот, например, как ты, чтобы легче было выполнять квартальные планы по сбору душ, со свойственной тебе дальновидностью — в голосе Бога появились насмешливые нотки — ещё в девятнадцатом веке написал и подбросил какому-то Майкельсону учебник физики! И вот результат: уже сколько времени ты ломаешь голову над тем, как вытащить человечество из кризиса, в который оно попало по твоей милости, из-за твоей неуместной смекалки. Я, конечно, всевидящ, но нельзя же в конце концов всё делать самому и растить из вас бездельников! Ладно, иди пока. Тебя вызовут. И Господь Бог отпустил Архангела Гавриила мучиться угрызениями совести. Архангел Гавриил шёл по Небесным Апартаментам, и на душе у него было невесело. Старик встал у него на пути как раз тогда, когда всё было готово к очень интересному эксперименту, который, понятно, сопровождался бы людскими потерями, что тоже было очень кстати в свете выполнения плана по сбору душ. Он вошёл в свою лабораторию, пнул корзину с мусором и уставился на двоих ангелов-аспирантов, склонившихся над установкой анализа человеческой души. Они были так увлечены работой, что не заметили шефа. Архангел хотел было наорать на них, отвести душу, но сдержался и тихо прошёл мимо, в свой кабинет. Собранная наспех установка перевода в небытие, в обиходе именовавшаяся УПН, занимала половину кабинета. Гавриил потрогал контакты блока антиперевёртывания, некоторое время разглядывал пальцы, затем достал платок и тщательно вытер их. Установка работала капризно, но работала. А главное — она была как раз по теме лаборатории. «По теме, по теме...»— пробубнил Архангел, сел за стол и обхватил голову руками.— «По теме, по теме...» Внезапно его прошиб холодный пот от пришедшей в голову мысли. Долго он сидел без движения, потом встал, подошёл к УПН и включил каскадный разбор. Руки у него заметно дрожали. Пока гипинъектор набирал мощность, Архангел порылся в ящиках стола и вытащил сорокаметровую рулетку. Он выбежал в коридор, испугав ангелов-аспирантов, которые ошалело переглянулись и снова склонились над установкой. Запыхавшийся от быстрого бега Гавриил мерил рулеткой коридоры Небесных Апартаментов. Когда вдали кто-нибудь показывался, он прятался за ближайшей перегородкой, тяжело дыша и выпучив глаза от страха. Никто не застал его за этой странной работой. Через некоторое время Гавриил, видимо, удовлетворившись собранными данными о размерах Небесных коридоров, направился в лабораторию. Проходя мимо намозоливших глаза ангелов-аспирантов, Гавриил скрыл возбуждение. Он даже подошёл понаблюдать за их работой. Ну конечно же! Опытным глазом он сразу определил, что бедовые аспиранты приняли огромный, в полмикрона, артефакт за восьмую забугорную область. Указав на оплошность, Архангел прошёл в свой кабинет и сразу кинулся к счётчику зелёных кварков, который был приспособлен в УПН вместо дефицитного индикатора работы разбора. УПН была в рабочем состоянии, что, впрочем, было заметно и по парящей в воздухе настольной лампе, по всей видимости попавшей в мнимый фокус установки. Заглядывая в записную книжку с результатами промеров, Гавриил поочерёдно вращал четыре больших штурвала, расположенные в четырёх взаимно перпендикулярных плоскостях. Лампа с грохотом упала на пол; лопнула, издав сухой хлопок, лампочка. Глобус на подоконнике вывернулся слоистым картоном наружу, а оконное стекло стало заворачиваться пузырём в комнату. Архангел вовремя заметил это и резко крутанул один из штурвалов. Стекло сразу выпрямилось, но глобус так и остался без единого разрыва вывернутым наизнанку. Когда все четыре штурвала были установлены, а мощность поля достигла оптимума, Архангел Гавриил истово перекрестился, сказал: «Прости мя, Господи!» и нажал на Главную Линию. И прогремел гром, и подули ветры, и метнулись молнии к чёрной Земле, и смятение было великое. Начальник лаборатории трансформации Архангел Гавриил перевёл в небытие Господа Бога, подтвердив задним числом диссертабельность выбранной темы. И стал он через это, как сам считал, величайшим, но и последним грешником бытия. Ведь с одной стороны он, Гавриил, совершил величайший грех, а с другой стороны он, Архангел, уничтожил возможность для всех последующих грехов, ибо не стало Господа, делающего осмысленным понятие греха... Отмахнулся Архангел Гавриил от этих хитросплетений и впал в задумчивость. Необъяснимая сила потянула его на место преступления, совершённого дистанционно и злонамеренно,— в кабинет Господа Бога, скитавшегося отныне по таинственным дебрям небытия, откуда, вроде бы, нет выхода. За столом сидел Сатана. Часть II В кабинете было темно, но какие-то красноватые отблески освещали стол и сидящую за ним фигуру Дьявола. Ошеломлённый Гавриил затворил за собою дверь, и тотчас же Дьявол поднялся и в полутьме приблизился к Архангелу. Совершенно бесшумно передвигался он, и в его протянутой руке был лист бумаги. Лист бумаги, как жёлтый осенний лист в тихую погоду, мягко колеблясь, опустился на пол, и в тот самый момент, когда он коснулся пола, дьявольский фантом растворился в воздухе. Архангел Гавриил был в кабинете один. Ему было не по себе. Он нагнулся и поднял упавший листок. При свете пурпурных всплесков он прочитал: «Уважаемый Архангел Гавриил! Не надо волноваться! Надеюсь, вас не испугала эта мистификация в кабинете, это так называемое «дьявольское наваждение». Поверьте — это не от любви к театральным эффектам, а по необходимости. Если вы помните те материалы, которые передали вашему протеже Гегелю, вам будет легче понять происшедшее. Помните? — «Чистое бытие и чистое ничто есть, следовательно, одно и то же... каждое из них непосредственно исчезает в своей противоположности...» Весьма своеобразное переложение сделал Георг Вильгельм Фридрих, не так ли? Однако основной смысл можно понять. Так вот: рассмотрите в свете этого своё действие: перевод Господа нашею Бога в небытие, по терминологии старика Гегеля — в ничто. А впрочем, не ломайте голову! Пока вы там мечетесь с рулеткой по коридорам, я вам всё изложу. Я есмь полная противоположность Бога по направлению, и полное тождество по силе; он и я — главное единство противоположностей в первопричине бытия. Мы создали бытие, придя из ничего — того самого, о котором писал Гегель. И вот теперь вашими стараниями Бог отправлен в небытие. Противоположности неразъединимы, поэтому вместе с Ним отправлен в ничто и я. Мистики в этом нет никакой — просто я был в мнимом фокусе вашей установки, когда пришла в действие Главная Линия. Бытие, получив от нас первоначальный толчок к развитию (сausa prima, помните?), отныне развивается само по себе. Люди со своей односторонней, позитивной наукой, стремящейся лишь к благу — в этом однобокость и ограниченность людей! — так и не смогут понять, как возникло бытие, ибо не найдёт всяк сущий Творца, в небытие переведённого, но их искания — залог дальнейшего развития бытия. Переходя из бытия в небытие, мы меняемся, так сказать, знаками, происходит инверсия; я становлюсь Богом, а Он — Дьяволом. Наше появление толкнёт небытие к развитию, оно станет бытием, и рано или поздно наступит момент, когда из того бытия переведут нас в иной мир, который — читайте внимательно! — с точки зрения того мира будет небытием, а, например, с вашей, архангеловой точки зрения является ни чем иным, как наличным бытием, ибо есть только два мира, противоположные друг другу, и мы, два противоположных существа, творим их по очереди бесчисленное количество раз, но всего дважды, потому что переносимся всякий раз в самое начало ещё не созданного мира. Так замыкается круг, таков изумительный наш круговорот между двумя параллельными, противоположными и не существующими один без другого мирами, каждый из которых считает себя бытием, а тот, другой — небытием. Мы, два Высших существа, связываем их между собою, вечно скитаясь по кругу между ними, сотворяя их дважды, но бесконечно. В каждом из двух миров участок нашего присутствия конечен, а дальше миры существуют без Бога и Дьявола. Что там дальше, куда идут линии миров? Нам этого не узнать. Лишь живущие внутри смертные сопровождают сотворённые нами миры. Вот и всё, Архангел Гавриил, что я хотел передать вам на прощанье. Остаётся лишь добавить, что твои действия были детерминированы высшей необходимостью: должен же был кто-нибудь отправить нас туда, в ничто! О свободе воли предоставляю тебе думать самому. Ниженаписанное предназначено для смертных, которые случайно прочтут это. Итак, ты, смертный, сумел прочитать и понять смысл Бога и Дьявола. Ты склонился над бумагой со словами. Но оглянись внезапно сейчас! Ты можешь заметить исчезающий за твоей спиной силуэт Архангела Гавриила; тёмной тенью, ускользающей от взгляда, метнётся он прочь. Он пришёл за твоей душой, ибо смертным, узнавшим то, что сейчас узнал ты, не суждено жить дальше. До твоего конца осталось два предложения. Читай же последнее, и осознай, что приближаясь к его концу, ты идёшь и к своему, ибо законы мира непреложны. Правда, может статься (вот оно, последнее предложение! — и, как положено, оно дарит напрасную надежду), что Архангел даст тебе время и после этого предложения; сколько — зависит от твоей души, однако не сомневайся, что час твой всё равно придёт.» Часть III «Слезай, приехали!» — мелькнуло в голове Гавриила. Бога нет. Бога-то нет! Квартальные планы — к чёртовой матери! «Какие мелкие мысли в такой момент!» — устыдился Гавриил. Ну, хорошо. Что-то же осталось? Весь аппарат остался. Коридоры не развалились! А внизу — Земля и люди. Архангел вышел из пустого кабинета и медленно пошёл по коридору. Его поразила какая-то особенная тишина. Проходя мимо кабинета зава проблемной лабораторией взаимоотношений горя и счастья, он увидел, что на табличке «Николай Угодник» мелом приписано: «Николай ЧРЕВО-Угодник». «Так, так! Критика и самокритика. Вырвались из-под пяты»— подумал Гавриил. Ему уже мерещились ужасные картины разложения и загнивания аппарата. Яркие впечатления, нахватанные в вылазках на Землю, воплощались в форму видений с участием небожителей. Что греха таить, Архангел не был розовым романтиком. Да и как ожидать романтизма от работника, чья душа загрубела от постоянного соприкосновения с отрицательными сторонами бытия? Время показало, что Гавриил ошибался. Большинство небожителей, узнав об упразднении лабораторий и отделов, тихо-мирно отыскали на Земле подходящие местечки — благо, наука там была уже хоть как-то развита, и можно было найти работу по вкусу. Скоро в Небесных коридорах остались лишь самые тупоголовые и ленивые. Ещё бы: ведь здесь функционировала автоматика жизнеобеспечения, и для того, чтобы прокормить себя, не нужно было работать. Но поскольку смышлёные наладчики этой тонкой аппаратуры давно смылись на Землю, где было интереснее, аппаратура стала постепенно разлаживаться. Столовая могла, к примеру, выдать вместо порции амброзии тарелку белых неаппетитных червей — излюбленного деликатеса островов Океании. Одним словом, запустение всё увеличивалось. Кое-где уже отваливалась штукатурка. Однажды после сильного дождя рухнула стена в бывшем кабинете Бога — не выдержала тяжёлого ковра шумерской работы. Архангел Гавриил был среди тех, кто до сих пор не покинул Небесных коридоров. Но не из-за апатии и лени: просто он никак не мог найти себе занятие по душе. Однажды он тщетно рыскал по городам и сёлам северного полушария. Его внимание привлёк разговор двух мужчин. — Проворовался? — Так само ж в руки шло. Мне их что, привязывать, руки эти? — И что теперь? Посодют ведь тебя-то. — Да авось не узнают. Выяснилось, что это был директор детдома. На следующий день в облоно вошёл высокий представительный мужчина с испепеляющим взглядом. Произведя на коллектив весьма благоприятное впечатление, он предоставил в распоряжение облоно документы, необходимые для возбуждения уголовного дела против директора детдома и для назначения на это место его самого, посетителя, значившегося по документам, как «Боголюбов Гавриил Архипович». Часть IV Архангел Гавриил блаженствовал. Ещё бы! Новое поприще потребовало в полной мере применить все прежние навыки. Кто железной рукой вырывал теперь питание для детдома у районного начальства? Кто ввёл твёрдую дисциплину в хозяйственной части? Кто карающей десницей выгнал вора-повара и приспешников прежнего директора? Кто, наконец, своими знаниями и тактом расположил к себе педсостав детдома и завоевал авторитет у детей? Часто он собирал детей вокруг себя, и они, затаив дыхание, слушали рассказы своего директора о самых неожиданных и непостижимых вещах. Историю Гавриил знал прекрасно и очень увлекался, рассказывая детям о ней. Кроме того, его дети были в курсе почти всего того, что достигло человечество. Иногда, увлекаясь, Гавриил пускался в описание планет Сириуса или принципа антигравитации, но, спохватившись, смущённо переходил на более близкие темы. Педагоги его уважали и почти боготворили. — Фантазёр! — говорили они. Это стало его ласковым прозвищем. — Где наш Фантазёр? — Опять в районе, сахар выбивает. — Ну — значит, будет сахар! Архангел с головой ушёл в новую жизнь. Кроме того, он переписывался с Семёном Богоприимцем, и это удовлетворяло его интеллектуальные запросы. Иногда, сидя у себя в кабинете, Гавриил с улыбкой вспоминал свою прежнюю жизнь. Он долго думал над тем, почему всё так произошло, вспоминал адское послание. Особенно больно было ему думать о том, что он был слепой игрушкой в руках высшей необходимости как раз в тот момент, когда, как ему казалось, он действовал на свой страх и риск и был свободен, как никогда. Но почему всё случилось именно так, а не иначе? Это Гавриил объяснял себе так: переход Господа в небытие должен совершиться до того, как человечество разовьётся настолько, что сможет Его обнаружить. Здесь, очевидно, была такая связь: ссора его, Гавриила, с Богом — окончательная ссора, заставившая отправить старика в небытие — стала возможна только тогда, когда человечество открыло ядерную энергию, то есть когда стали возможны уж очень грубые гаврииловы махинации с квартальными планами. А параллельно открытию ядерной энергии развилась возможность человечества обнаружить Небесные коридоры, и в них — Бога. А этого, в свою очередь, не могли допустить какие-то глубинные законы, ибо если человечество увидело бы Бога, в нём мог поселиться комплекс неполноценности, апатия парализовала бы его познавательные силы — а кто стал бы тогда «вселенную толкать и развивать», по выражению одного малоизвестного поэта современности? Бог со своим аппаратом для этого не годился, он был способен дать лишь первоначальный толчок, всё сотворив. Архангел Гавриил качался на стуле и думал. Конечно, многое ещё было ему непонятно. Например, механизм творения Богом бытия. Но Гавриил уже понимал, что так и должно быть: что-то всегда остаётся непознанным. И, самое главное, на душе у него было легко, ведь, задействовав УПН, он не уничтожил Бога, но лишь замкнул вечный цикл, и греха в этом, ясное дело, не могло быть. Он с неожиданной теплотой подумал о том, кто оставил ему перед уходом послание, снявшее этот камень с его души. Зачем он это сделал? Ладно, пусть непознанным останется и это. Архангел Гавриил закрыл глаза и вспомнил, как подделывал свои документы для облоно. Встав со стула, он подошёл к окну. Во дворе бегали дети. «Да! — подумал Гавриил,— именно это было моим последним грехом!» — Да простит мне Господь!..— вслух с улыбкой сказал он и прислушался к своим словам. В самом деле, слово «Господь» прозвучало как-то неестественно, ведь Гавриил знал звуки, из которых складывалось настоящее имя. |
|