- Сумерки храма необоримы. Тщетно солнце, бьющее в витражные окна - оно лишь расцвечивает окна и тщетны огни сотен свечей - они только подчеркивают границы света. Может быть, поэтому так не спокойно их пламя?
- Не дано пламени быть спокойным. Когда это было умиротворенным пляшущее пламя ваших взглядов?
- Ах, оставьте, барон! Нет ничего проще, чем утишить самые огненные взоры - достаточно опустить ресницы.
- И кто ж способен заставить вас потупить ресницы? Или что? полуденное солнце?
- Тихий поцелуй.
- Даже вас?!
- Тише, барон! Вы заглушаете проповедь... И... если вы пододвинетесь еще хотя бы на пядь - это будет неприлично.
- Вас так волнуют приличия?
- Признаться, больше - мои юбки... Видимо, тот, кто устанавливал нормы морали, знал толк в дамских туалетах.
- Скорее, ваши чертовы портные в этикете!
- Барон, какие слова! Вы в храме... К тому же портные не мои. Все на мне из мастерских Маргариты.
- Сколько насмешки в вашем ужасе! Вы, французы, давно не сталкивались с инквизицией.
- У нас все проще - одна ночь и никаких еретиков....
- И одного из них спасла Маргарита Наварская... Вы про нее? Ваши наряды... Неужели?
- Мы подруги.
- Даже не верится... Я слышал...
- Да... Обыкновенно, она отказывает всем... Но даже у французских королев бывают проблемы с еврейскими ростовщиками... Мне они дорого стоили... Очень дорого.
- Вот она - женская дружба!
- А у вас есть друг - мужчина?
- Да!
- И вы бы для него ничего не пожалели?
- Из вещей - нет!
- Даже эту шпагу?
- Но шпага... Это же не просто вещь!.. Для мужчины.
- Наверное, как любимое платье... Для женщины.
- С вами просто опасно спорить.
- Со мною - просто опасно.
- Как с Марго?
- Что вы знаете о Марго?
- Что все, кого она любила - погибли.
- Кого ненавидела - тоже.
- А Марго... Она...
- Ах, хватит о Марго! - рассеяно произнесла герцогиня. - Скажите мне, кто это? - вон та девочка в соболином манто? Я же не ошибаюсь - это, в самом деле, соболя?
- Русская княжна. Выросла здесь, в Праге. Отец бежал из дикой Московии и в год умер. Лекаря уверяли - от тоски по Родине. Но разве можно умереть от тоски? Я думаю, от яду. А она прижилась. Возвращаться не думает. Раз в год, по весне, когда устанавливаются дороги, к ней от родичей приходит караван... В этом году еще не был... Когда ее пригласили ко двору, она подарила императрице мантию оббитую горностаями... Или наоборот... Она подарила мантию, и ее пригласили ко двору.
- Не смейтесь над государыней!
- Как можно! Да и горностаи тоже - так просто не пошутишь.
- Она католичка?
- Нет. И она не подходит к причастию, но проповедь посещает регулярно... Ах, если Париж стоит мессы, то императорская Прага стоит проповеди.
- Наконец-то... Кажется, кончается.... Представьте меня княжне.
- Княжна, разрешите Вам представить герцогиню де Мофриньез.
- Я не люблю титулы... - поморщилась высокородная дама.
- Герцогиня может себе это позволить. - улыбнулся ее кавалер.
- Барон, а вы... с вами бывает интересно, и все-таки, - герцогиня опять перевела взгляд на княжну, - "какая милая девочка... но у нее... женская, определенно женская улыбка", - дорогая, зовите меня Ирэн.
Дрожащие сумерки храма скрыли торжество, промелькнувшее в улыбке русской княжны.