- Вот грязи-то. Какая пылища, - опять зашептала герцогиня. Она взглянула на загруженного до подбородка мужчину.- Виктор, если ты уронишь здесь хотя бы носочек, Али разрешит мне, я ее по-женски понимаю, она разрешит мне выломать твои неуклюжие пальцы, выцарапать твои бесполезные глаза и вырезать твое жестокое сердце...
- Но... - несколько оторопел барон.
-Ты прав, про это я забыла: и вырвать поганый твой язык тоже. Али...
Аля сдержала смешок, у нее только дрогнули прикрытые простыней плечи.
- Нет. - на всякий случай шепнула она. А барон на всякий случай промолчал.
- Я не о том. - хмыкнула бешенная француженка. - Я хотела узнать, чего мы ждем?
- Свечи есть, но однажды я сильно здесь нагремела. Хоть зеркало, верно, и глушит звуки, я не хочу попусту рисковать. Пусть они уйдут... Или хотя бы выйдут.
- Пусть.
Она поправила опять накинутое на плечи покрывало и чуть пригладила волосы. Аля заметила, как напрягло Виктора это простое движение. Она заметила, как сама на мгновение задержала дыхание. Она заметила, как ничего не заметила обычно все замечающая Ирина. И решилась.
- Ирушка... - позвала она. - Я разрешу.
- Что? - опять не поняла Ирэн.
- Всё. - она перегнулась через кипу одежд. - Если он уронит в эту пыль хоть что-то из моего, я тебе разрешаю всё. Я разрешаю тебе выломать его неуклюжие пальцы, выцарапать его бесполезные глаза и вырезать его жестокое сердце. А если попробует что-то сказать, то и вырвать его поганый язык.
- Э-э-э... - раскрыл барон рот.
- Кажется, с языком уже можно начинать.
Барон с лязганьем рот захлопнул.
- Какая хорошая пытка. - одобрила младшую подругу старшая и плотоядно осмотрела мужчину. Плечи его затряслись:
- Я сейчас заплачу. - сказал он.
- Сейчас-сейчас...- она сняла с верха кипы его плащ. - Ничего купит себе еще девяносто девять.
Ирэн не накинула его на девочку, как хотелось бы ему, не накинула на плечи себе - как ему подумалось, она, как скатерть бросила его на пол..
- Встань сюда. - показала она на середину плаща.
- Да? - улыбнулся он.
-Да! - не улыбнулась она и вынула из вороха волос заколку. Освободила остриё. - умирать ты будешь недолго. Яд очень сильный. Очень. Паралич сердца - раз и всё.
- Ирушка...
- Али, не волнуйся! Еще - и паралич легких. Всё будет абсолютно беззвучно. Ну, разве что негромко звякнут его железки.
- Да, а моя одежда?
- Виктор, вы - напоследок! - бросите одежду на плащ. Вы же не обездолите нашу девочку?
- А ты опять вспомнила про свое католическое воспитание?
- Нет, я вспомнила, что задолжала тебе сладкое... - она медленно приближала остриё к руке Виктора. - вам, барон... Но вы, баварцы, больше любите горькое пиво, чем десертные вина... А к пиву так идет что-нибудь остренькое... Брось кокетничать, сделай три шага вправо и закрой глаза... -Аля молчала. Барон понимал, что время, когда она могла бы вмешаться было уже упущено. Остриё коснулось его рубашки. - Неужели ты не веришь мне?... А вроде бы, показалось...
- Не верю. - ответил барон. - Но хочу. Я хочу поверить тебе.
Он сделал три шага вправо, встал на середину плаща и закрыл глаза.
- Никогда! И ни за что! Ты никогда не будешь верить мне. Я запрещаю тебе! И не допущу. - она искривила губы. -Вот... Да открой ты глаза! - шёпотом прикрикнула она. И когда барон с гримасой недоумения открыл их, уколола себе руку. Проявилась капелька крови. - Теперь веришь?
Виктор покачал головой.
- И правильно... У меня воспитанный иммунитет к очень многим ядам.
- "Не будем пить из одного бокала ни пиво мы, ни сладкое вино..." - пробормотал он.
А герцогиня повернулась к девчонке.
- Алъетшка... - Алечка поморщилась, она несколько раз пыталась научить француженку русскому звуку, но так и не преуспела в этом. - Теперь у меня есть твое разрешение. Я не принуждала тебя к нему.... Ну, почти... Я не буду калечить его... я его только уколю... вот этой булавкой, если он уронит что-нибудь, если он только опустит руки...
Они несколько секунд смотрели в глаза друг другу.
"А я-то думал, что ненормальная здесь только одна" - столько равного азарта он увидел в обеих парах глаз. -- А я? Я - нормальный? Вот, кстати и выясним..."
- ...И... и ты тоже задолжала мне... Помнишь, я помогла тебе с твоей шнуровкой?... Помоги мне - с его...
Она сделала два шага вправо и опустилась на колени к ногам барона.
- И можно руки, чуть повыше? Я не помещаюсь.
За тряпками он не видел ее лица, он только почувствовал, как она щекой потёрлась об его штаны, как она задела рукоять шпаги, потом рукоять кинжала, как отозвался на этот призыв его собственный клинок.
- Али... - проворчала она.
Аля была уже тут. Виктор почувствовал, как её груди вжались в его спину, как она потерлась ими... А потом её руки занялись поясом его перевязи, и привычная тяжесть стали покинула его.
"Без оружия - как голый..."
"Ха!"
"Сейчас-сейчас..."
Женщина не помогала юной подруге. Руки её были сцеплены у него на ногах, а головой - щеками, то одной, то другой она гладилась, ласкалась по ткани его штанов... то ли мурлыкая, то ли постанывая.
"Где там булавка?"
"Не видно..."
"А оно вам надо?"
"Да-а-а..."
"Нет".
"Вот и правильно".
Аля вернулась. Её руки ручейками протекли по его пояснице, её груди солнечными лучиками пригрелись у него на спине, а щека котёнком пристроилась выше - прямо напротив сердца.
"Сейчас-сейчас... Сейчас у него и пятки задышат прерывисто... Алъетшка!".
Пальцы Али холодными капельками пробрались под ткань и коснулись горячей кожи. Барон не стал сдерживать дрожи.
- Ну, ледяные... - прошептал он.
- Значит, сердце горячее. - улыбнулась она.
- Какая-то у вас, русских... или у женщин... логика не такая...
- У нас, у женщин, не только русских, не такое - всё.
И её руки акцентировано объяснили ему, что у них, женщин, не такое. Или что для них, женщин - всё.
- У него ещё не опускаются руки? - заинтересовалась Ирэн. - Мне не видно.
-Нет. У него ещё ничего не опускается. Сейчас сама увидишь.
Она отпустила барона и, взявшись за верх его штанов, опустилась с ними на колени. Сквознячок прошелся по его голым ногам
"Сладкое зрелище." - признала герцогиня.
"Аналогично." - согласилась княжна.
"Моё". - предупредила герцогиня.
"Здесь и сейчас". - согласилась княжна и попросила:
- Раздвинь колени.
Барон послушно расставил ноги на ширину плеч.
Обе женщины хихикнули.
- Ничего, это тоже не помешает. - пробормотала старшая и тоже раздвинула ноги. - Мы "здесь и сейчас" все свои коленки в кровь посбиваем... Да и сатана с ними! Скажу: молилась много. Перед вечным образом.
-Католичка!...
- Ну, держись, лютеранин... Держись или упадешь... в мои объятия... -- и холодный ободок заколки на жуткое мгновение коснулся его ноги.
Православная промолчала.
"В левой руке. Между пальцев". - только отметила она.
"Какое у тебя скучное "между"."
"Да, у тебя есть безделка и поинтересней."
"Эй,. дамы... лучше займитесь - делом."
"Ты думаешь, что твое "дело" лучше моей "безделки"?!"
"Вот и проверим".
Аля положила руку на натянутую кожу женщины, обволокла её колено и двинула вглубь - между.
"Давно пора".
Ирэн положила руку на натянутую кожу мужчины, обволокла его колено и двинула ввысь - между.
"Наконец-то..."
Мягкое, тёплое, влажное, податливо уступающее проникновению, притягивающее, затягивающее, обволакивающее... Такое нежное, так жадно требующее - грубого...
"Всё может оказаться сложнее... - поняла герцогиня и тоже коснулась нежного -А может... Нет... Это без третьих... А то не приведи Господь, безотчетно сожмутся пальцы...".
И она только слегка, чуть-чуть, намеком на касание, ноготком провела по натянутой коже рубчика...
"Всё может оказаться сложнее. - понял барон, когда судорога наслаждения едва не согнула его. Он всё ж удержался, он лишь с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы. - Как в самых стыдных снах.... И откуда она знает, что снится мужчинам?"
"Снилась часто - вот и знаю".
"Ты ещё способна соображать?"
"У неё это на рефлексах".
"А как с рефлексами у тебя?"
"Безусловно. Неужели не видно?".
"Почти нет..."
"Смотри..."
"Ох..."
- Ох... - не выдержал мужчина.
Глубины губ женщины покинули его, но язык трогал... Трогал и уходил, трогал и уходил. И опять тронул... и опять ушел. Виктор бы силой вжал её губы в себя, но руки его были заняты, и только бёдра потянулись следом.
- Ох. .. - не выдержала женщина.
Пальцы девчонки покинули её глубины и теперь только трогали... Трогали и уходили, трогали и уходили. И опять тронули... и опять ушли. Ирэн силой притянула бы их, но руки её были заняты, и только бёдра еще шире раздвинулись.
- Не упади. - не выдержала девчонка, сама не понимая кому.
- Вернись. - взмолилась женщина.
- Вернись. - взмолился мужчина.
И они вернулись.
Девчонка была внимательна. Её пальцы точно следовали ритму губ женщины - они ускорялись и замедлялись, они задерживались и ласкались, они касались и уходили вглубь, и женщина скоро уже перестала разбирать, что ей приносит наслаждение, кто... здесь ли.... там...
И когда Алина рука тронула её грудь, её рука сама по себе потянулась вверх - к соску мужчины... И прикосновение к нему и стало последним толчком к оргазму... Её...
У неё сжались обтянутые губами зубы, и, ломаемая сладкими судорогами, она с наслаждением последними толчками довела до конца его. И не выпустила и после. И удержала его, когда он тяжело, обеими руками опёрся на неё.
"Точно посбивала колени... - медленно приходила в себя она. - И сатана с ними... А наши платья?"
"У меня".
Аля вовремя перехватила их.
- Поднимись. - протянул Виктор ей руку.
Она рефлекторно подала ему свою. Левую.
Он был готов и оказался быстрее. Он вырвал у неё булавку.
- Вот и проверим. - пробормотал он и всадил остриё себе в литой бицепс.
- Мальчишка! - прошипела Ирэн и залепила-таки ему пощёчину.
Звяканье доспехов уходящих из комнаты рейтар заглушил её звон. Никто из них ничего не услышал. Веласкес - тоже. Он только, сам не понимая почему, бросил взгляд в зеркало. Но в нем не отразилось ничего кроме залитой весенним солнцем пустой женской спальни.
Это продолжение... Начало см. выше по разделу. Чем выше, тем начальнее