Стоит начать с того, что средневековое общество (в отличие от более позднего времени) было строго иерархичным, и состояло из сословий, связи между которыми были чрезвычайно затруднены. Для официального перехода из одного сословия в другое требовались особые заслуги и оправдания.
Основу общества составляли крестьяне. Крестьяне, которым предоставлялись наделы, юридически делились на две группы: свободные - [i]вилланы[/i] ([b]1[/b]) и крепостные - [i]сервы[/i]([b]2[/b]).
Серв был прикреплён к своему наделу, накрепко привязан к лену в котором родился и проживал, неправоспособен и обременён повинностями. Им принадлежали их дома, кое-какие домашние животные и орудия труда. Их зависимость от господ определялась многочисленными повинностями. Он платил налоги более тяжёлые, нежели виллан, не мог свидетельствовать на суде против свободного человека, стать священником и в полной мере пользоваться общественными благами. Однако его положение не имело ничего общего с положением раба в античности: он пользовался некоторыми юридическими правами и мог владеть наследственным имуществом. Сеньор, защищавший и покровительствующий ему, не имел права ни побить, ни убить, ни тем более продать серва([b]3[/b]).
При Людовике X Сварливом (1314 - 1316) сервы обоего пола, входившие в королевский домен, получали освобождение в обмен на выплату определённой, раз и навсегда установленной суммы. Зато в остальной части Франции, включая земли, зависимые от монастырей и аббатств, крестьянам для освобождения пришлось дожидаться революции 1789 г.([b]4[/b]). Так, если в некоторых областях (в Бретани, Нормандии, Анжу) крепостное право уже после ХII в. встречалось достаточно редко, то в других (Шампань, Ниверне), наоборот, почти всё крестьянское население состояло из сервов. Кроме того, подневольное положение крестьян различалось в зависимости от того, где они жили, - в феоде или сеньории.
Над крепостными на социальной лестнице находились вилланы - освобождённые крепостные, а также ремесленники, рабочие-строители, подмастерья, мелкие торговцы, мелкие земельные собственники в деревнях (их называли "алё"). Это были свободнорождённые люди, которые имели полную личную свободу. Они, политически зависимые от сеньора, тем не менее могли свободно передвигаться, жить, где хочется (т.е. менять место своего проживания) и никоим образом не были привязаны к какому-либо лену, а потому имели право иногда даже менять сеньорию.
Как правило, с конца XII века разница между свободными и зависимыми крестьянами ощущалась слабо. Сервы и вилланы вели одинаковую повседневную жизнь, и существовала тенденция к их объединению в одну социальную категорию с определёнными ограничениями и обязательствами, присущими поначалу только сервам: таковы, например, "фор-марьяж" - специальный налог, выплачиваемый крестьянином за женитьбу на женщине из другой сеньории, или "менморт" (право "мёртвой руки"), который следовало выплатить за право наследовать имущество и землю родственников. Так что разница между сервами и вилланами - скорее больше экономическая, чем юридическая. Различались не столько свободные и зависимые крестьяне, сколько богатые землепашцы, владевшие рабочими животными и орудиями труда, и бедняки, чьё богатство составляли лишь их руки да усердие. Повсюду можно было встретить нищих вилланов и мало-мальски зажиточных сервов.
Крестьянская среда к тому же уже имела своих достаточно "знатных" персон - тех, кто находился на службе у сеньора, его "должностных лиц", и назначавшихся, часто против своей воли, управлять сельской общиной. Эта община, состоявшая из глав семейств, играла важную роль в жизни деревни: она распоряжалась землями и общим стадом, решала вопросы севооборота, распределяла оброк, который следовало платить сеньору всем простолюдинам, живущим в сеньории.
Над вилланами возвышалось [b]третье сословие[/b], объединявшее [i]мастеров-ремесленников (это звание передавалось по наследству внутри корпораций-гильдий), крупных торговцев, адвокатов, врачей, аптекарей, наследственных арендаторов, дворян, утративших свои дворянские права, а также потомство этих последних[/i]. Это сословие - [i]буржуа (бюргеры)[/i]. Иногда эти вышеперечисленные группы общества ещё называли разночинцами.
Все эти категории лиц, входивших в третье сословие, бóльшей своей частью проживали в городах. Зачастую, города по сути были лишь большими деревнями. Однако, начиная с XI века, на всём Западе наблюдается их неуклонный рост, связанный с возрождением торговли и торговых связей, развитием ремесла и некоторых форм производства, умножением числа муниципальных и профессиональных ассоциаций. Города привлекали новых жителей, приобретали вес в обществе, расширяли свою территорию. Их населению становилось всё труднее и труднее переносить власть и самоуправство со стороны местного сеньора. Поэтому возникали восстания, получившие название "коммунальное движение"([b]5[/b]). В разных городах это проявлялось не одинаково, но везде речь шла о том, чтобы либо силой, либо мирным соглашением добиться привилегий в виде освобождения от налогов и права самоуправления, закреплявшегося в коммунальных хартиях.
Города всё больше отличались от сельской местности и получив некоторые свободы, они стремились выйти из феодальной системы. И хотя политическое положение - организация и статус города - складывалось различными путями, социальное развитие практически везде протекало одинаково. Торговцы и ремесленники объединялись в профессиональные сообщества (будущие гильдии и цехи), оказывавшие всё более значительное влияние на жизнь города. Эти сообщества образовывали монополии, устанавливали заработную плату, продолжительность рабочего дня, условия найма работников, подавляли забастовки, проверяли качество товара, строго наказывая мошенничество и недоброкачественную работу, и, в конце концов, начали не только полностью управлять торговлей и производством, но также взяли в свои руки и всё муниципальное руководство. И так же, как и в деревне, иерархия устанавливалась не на юридической основе, а по экономическим критериям: с одной стороны - патриции, зажиточные торговцы, мастера-ремесленники, рантье, имевшие политическую власть, распределявшие и взимавшие налоги, владевшие домами и землями, которые приносили им определенный доход; а с другой - "маленькие" люди - ремесленники, рабочие, подмастерья, ученики разного рода - бедняки, такие, например, как те рабочие-ткачи, освобождённые Ивейном в романе "Рыцарь со львом", что могли лишь жаловаться на свою судьбу: "Мы всё время ткём шёлковые ткани и однако никогда не будем одеваться лучше. Мы всегда будем нищими и голыми; будем хотеть есть и пить. Мы никогда не зарабатываем достаточно, чтобы улучшить нашу еду [...]. Так как тот, кто зарабатывает двадцать су в неделю, не может выбраться из нищеты [...]. И в то время как мы нуждаемся, тот, для кого мы работаем, обогащается за счёт нашей работы..."([b]6[/b]).
[b]Второе сословие[/b] составляло [i]духовенство[/i]. Довольно любопытно в своей книге "Старый порядок" его характеризует историк И.Тэн: [Иполлит]: "До конца ХII столетия духовенство влияло на князей, обуздывая в них и в их окружающих грубые аппетиты, возмущение плоти и крови, рецидивы и припадки непреоборимой дикости, разрушавшей общество. В то же время в своих церквах и в своих монастырях оно хранило древние приобретения человеческого рода, ...христианскую литературу и богословия, часть... и наук языческих, архитектуру, скульптуру, живопись... и промышленность, служившие для процветания культуры... более драгоценную, которая кормит человека, одежда, жилище, особенно же лучшую из всех людских приобретений и наиболее противную бродячему характеру ленивого варвара грабителя, я хочу сказать, привычку и любовь к труду. ...К хлебу телесному присоедините ещё хлеб духовный, не менее необходимый, так как вместе с пищей нужно дать ещё человеку желание жить или, по крайней мере, покорность, помогающую ему выносить жизнь, и поэтическую или трогательную мечту, которая заменяет ему отсутствующее счастье. До середины ХIII ст. это доставлялось человеку почти исключительно духовенством. Своими бесчисленными легендами о святых, своими соборами и архитектурой, своими статуями и их выражением, своими богослужениями и их ещё прозрачным смыслом духовенство сделало доступным понятие о "Царстве Божьем" и воздвигло идеальный мир на границе мира реального, как великолепный золотой холл на вершине нищенской хижины. ...Божественная легенда имела неоценимые достоинства в эпоху царства грубой силы, когда чтобы переносить жизнь, необходимо было вообразить другую и видеть её духовными очами столь же ясно, как первую очами телесными. В продолжение более чем двенадцати веков духовенство питало ею людей и по величине наград можно судить о глубине благодарности; их папы в продолжение двухсот лет были диктаторами Европы. Духовенство устраивало крестовые походы, развенчивало королей, раздавало государства. Его епископы и аббаты здесь становились князьями и владыками, там - покровителями и истинными создателями династий. Духовенство держало в своих руках половину доходов, треть земель, две трети всех капиталов Европы"([b]7[/b]).
Общество церковнослужителей выглядело довольно пёстро и не имело чётких границ с мирянами. Клириком назывался мужчина, получивший одну из низших церковных служебных должностей. Ему следовало выбрить на голове тонзуру и носить длинную рясу в соответствии с его положением. Статус клирика был довольно неустойчив, и среди них встречалось немало тех, кто занимал промежуточное положение между светскими людьми и духовенством.
Быть клириком считалось престижно, так как это давало значительные привилегии. Действительно, клирики отвечали только перед церковным судом, более снисходительным, нежели светский. Они освобождались от несения военной службы и уплаты большинства налогов сеньору. Их имущество и личность находились под особой защитой, наконец, они имели право на пользование церковными бенефициями([b]8[/b]). Но зато им запрещалось принимать участие в мирских делах, и в первую очередь заниматься торговлей. Тот, кто становился священнослужителем, не мог жениться, а монахи, дававшие обет бедности, теряли право на владение патримонием([b]9[/b]).
Священнослужители владели собственностью, на доходы с которой они жили, - бенефицием. Различали малые (церковные приходы, приорства, церкви при замках) и крупные бенефиции (архиепархии, епархии, аббатства). И во Франции, и в Англии церковь, как самый богатый собственник королевства, предоставляла часть своих владений тем, кто находился у неё на службе. Размер бенефиция пропорционально зависел от важности выполняемой человеком функции.
Епископ обычно избирался священниками кафедрального собора: канониками. Иногда за советом обращались к прихожанам. Однако довольно часто могущественный сеньор, король или папа навязывали своего кандидата. С конца XII в. деятельность епископа всё строже контролировалась Святейшим папским престолом, стремившимся ограничить его судебную компетенцию и проследить за тем, как именно он управляет диоцезом. Папа Иннокентий III даже взял за правило вызывать каждого епископа в Рим не реже одного раза в четыре года.
Архиепископом назывался настоятель архиепархии. Во Франции их было восемь (Руан, Реймс, Сане, Тур, Бордо, Бурж, Нарбонна и Ош), в Англии - два (Кентербери и Йорк). Архиепископ являлся исключительно влиятельной личностью, вызывавшей пристальное внимание и короля, и папы. Из-за этого случались частые конфликты по поводу назначений, как, например, продолжавшийся шесть лет (1207 - 1213) раздор между королём Англии Иоанном (Джоном) Безземельным и Иннокентием III, когда папа вместо королевского кандидата сделал архиепископом Кентерберийским, а таким образом, и главным духовным лицом в Англии своего друга Стефана Лангтона.
Назначениями на малые бенефиции внутри диоцеза занимался епископ, хотя сеньоры сохраняли право представлять своего кандидата для служения в основанных ими церквях, и, если он соответствовал каноническим правилам, епископ одобрял его кандидатуру. Тем не менее и здесь не обходилось без недоразумений и конфликтов.
Огромное большинство священников составляли те, кто служил в деревенских приходах. Они выбирались по месту жительства, и этот выбор нередко бывал далёк от совершенства. Считалось, что священник должен жить только на доход от бенефиция и бесплатно осуществлять богослужения и требы. Но практически везде существовала практика Симонии([b]10[/b]), и почти повсеместно вошло в обычай платить за крещение и отпевание. К тому же не всегда соблюдался обет безбрачия: в некоторых приходах викарий жил со "священницей" - сожительницей или, если так можно выразиться, даже "законной" женой. Впрочем, такую практику не следует преувеличивать: во многих местах она, в общем-то, практически совсем исчезла под влиянием прелатов-реформаторов([b]11[/b]). И даже если литература изобилует примерами корыстолюбивых, спесивых и развратных священников, а всё Средневековье пронизано неизменно агрессивным антиклерикальным движением, нельзя безоговорочно утверждать, что плохих священников встречалось больше, чем хороших.
На самом верху церковной иерархии стоял папа римский - наместник архангела Петра на земле.
Совершенно бесспорной истиной является тот факт, что история государства неразрывно связана с его политикой. Тем более тогда, когда речь идёт о самых высоких его представителях - королях, королевах, их потомках и родственниках, а также - иногда и в первую очередь - интересах церкви, самого папы и многочисленных церковных орденов, которые во времена Средневековья подчас были главными действующими лицами (вершителями) истории и политики государства.
Роль церкви в средневековом обществе невозможно переоценить. Связанные тогда ещё единой католической верой (протестанты явятся на страницах исторической действительности много, много позже), все монархи Западной Европы подчинялись или использовали для своих интересов волю единственного человека - папы, решения которого были обязательными.
К [b]первому сословию[/b] относилась [i]знать (дворянство) [/i]: та, корни знатного происхождения которой терялись в глубине веков. Дворянство было родовое и служилое (полученное в результате принадлежности к рыцарству, придворной должности или занимаемого положения). Для обладания наследственным титулом-именем знатная семья должна была доказать наличие многочисленных рыцарей в своей родословной, а также участие в крестовых походах.
Рыцарство представляло собой общественный институт, появившийся в феодальной системе примерно в 1000 г. В строгом смысле слова, рыцарь - это любой мужчина, владеющий оружием и прошедший церемонию специального посвящения. Но быть лишь посвящённым - недостаточно для истинного рыцаря. Необходимо ещё следовать определённым правилам и вести особый образ жизни. Таким образом, рыцари - это не юридический класс, а специфическая социальная категория или, выражаясь современным языком, сообщество "профессионалов" конного боя (единственного эффективного способа военных действий вплоть до конца XIII в.), умевших вести ту особую жизнь, каковой представала жизнь рыцаря.
Теоретически рыцарство считалось доступным каждому получившему крещение: любой рыцарь имел право сделать рыцарем того, кого он считал достойным им быть, вне зависимости от происхождения и социального положения. Эпические песни, так называемые "жесты", изобилуют примерами простолюдинов (крестьян, лесников, свинопасов, торговцев, жонглеров, поваров, привратников и т.д.), посвящённых в рыцари в награду за оказанные герою услуги. Иногда упоминаются даже простые сервы. Так, в песне "Ами и Амиль" двое из них получают рыцарство из рук своего сеньора, которому они остались верны, несмотря на то, что тот заболел проказой:
"По этому случаю граф Ами [...]
не забыл двух своих сервов:
в день излечения он посвятил
их обоих в рыцари"([b]12[/b]).
Однако в реальности дело обстояло совершенно иначе. С середины XII в. рыцари пополняли свои ряды почти исключительно за счёт сыновей рыцарей и, таким образом, образовывали наследственную касту. Посвящения в рыцари простолюдинов, если и не исчезли вовсе, то стали событием почти уникальным. Можно назвать две причины этого явления. Первая из них заключалась в том, что процесс принятия новых членов неизбежно приводил к присвоению земельной аристократией привилегии на образование рыцарства, не подчинявшейся никаким правовым нормам. Вторая, возможно, более важная, связана с социально-экономическими требованиями: лошадь, военное снаряжение, церемония и празднества по случаю посвящения в рыцари стоили дорого. К тому же и сам образ жизни рыцаря, состоявшей из удовольствий и праздности, предполагал наличие некоторого богатства, которое в ту эпоху основывалось только на обладании землей. Рыцарское звание действительно приносило честь и славу; но при этом следовало жить или за счёт щедрости богатого и могущественного покровителя (что удавалось ещё достаточно легко в начале XII в., но уже гораздо труднее спустя столетие), или на доходы от патримония. Многие, впрочем, придворным щедростям сеньора предпочитали получение пусть даже самого маленького феода.
Таким образом, уже к 1200 г. рыцари - это в основном сеньоры или сыновья сеньоров. Во Франции данный феномен принимал особо выраженный характер в течение XIII века, так что рыцарское звание уже практически не рассматривается как личностное, а становится наследственным качеством, доступным лишь высшим слоям аристократии. С этого времени и начинается процесс слияния рыцарства и аристократии.
Знать подвергалась иерархической дифференциаций в зависимости от занимаемых ею земель: простой лен принадлежал оруженосцам и простым рыцарям (шевалье, от французского слова "шеваль" - лошадь). Далее шли: барония, виконтство, графство, маркизат, герцогство, княжество, королевство, империя.
Ордонанс Филиппа IV Красивого о "боевых залогах" даёт нам представление об административных правилах этой феодальной иерархии, восходящей к Карлу Великому, и уточняет, какими подчинёнными ленами должен располагать любой главный лен:
- королевство: по крайней мере четыре прилегающих герцогства, или 16 графств, или 64 баронии;
- герцогство: по крайней мере четыре графства или 16 бароний;
- маркизах: по крайней мере пять-шесть бароний, каждая из которых включает в себя 10 дворян;
- графство: по крайней мере четыре бароний такого же значения;
- виконтство: по меньшей мере две-три бароний такого же рода;
- барония: по меньшей мере шесть дворянских земель, каждая из которых принадлежала одному рыцарю.
Рыцарь, владевший маленьким леном, должен был иметь возможность сформировать "копьё", то есть боевой отряд в составе пяти человек, куда входили бы: рыцарь, оруженосец и трое или четверо вооружённых всадников-слуг. Для перехода из оруженосцев в рыцари и для допущения к церемонии посвящения необходимо было предварительно принять участие по крайней мере в одном сражении. Сеньор, у которого было вдоволь вассалов для формирования многочисленного отряда дворян более низкого ранга, назывался знаменосцем, ибо он имел право носить знамя, а уже не флажок на острие копья.
Если "холопа" (manant) уличали в краже золотых шпор рыцаря или других ценных предметов, освящённых в боевых операциях, ему отрубали кисть правой руки, ибо речь шла о краже предметов, являвшихся объектом священной церемонии.
Для управления делами знати, для контроля и надзора за ней, для её защиты создавались так называемые гербовые советы, возглавлявшиеся на уровне королевства "гербовыми королями", опиравшимися на гербовых судей, гербовых герольдов и гербовых исполнителей. В них также принимали участие конюшенные объездчики: это были гонцы, облаченные, подобно гербовым герольдам, в короткую накидку с рукавами поверх доспехов. Наносить им телесные повреждения запрещалось под страхом самых ужасных кар.
Будучи своеобразной эмблемой-тотемом семьи, символом, наделенным священным характером, герб подчинялся правилам изощренной науки - геральдики, порожденной герметической традицией. Наряду с символами, фигурировавшими на основной, главной части герба, менялись и окружавшие ее символы. Это зависело от ранга, знатности, древности рода, от его разветвленности и т.д. Гербовники и книги дворянства находились в ведении и под неусыпным наблюдением гербовых судей. Именно они составляли гербы лиц, получивших дворянское звание, и представляли их на утверждение государя. В отличие от Англии, где разночинцам было запрещено носить гербы, во Франции такого запрета не существовало. Но гербы разночинцев не должны были сопровождаться внешними символами, составлявшими так называемый тэмбр, то есть коронами, шлемами и т.п., которые указывали на степень знатности их носителя.
Самая высшая, родовитая знать составляла из себя так называемую [i]аристократию[/i], на самом верху которой находился король и его ближайшие, так называемые "кровные" родственники.
Была в средневековом обществе ещё одна группа. Это были [i]дворяне, временно утратившие своё дворянское звание[/i]. К этой категории относились урождённые дворяне, которые вследствие разорения не имели возможности приобретать оружие и служить своему сеньору по законам вассалитета. В этом случае дворянин терял принадлежавшую ему ранее землю (которая давалась дворянам в награду (обмен) на несение воинской службы в пользу сеньора). За счёт доходов от прежних маленьких (не основных) ленов он брал в аренду обрабатываемые земельные участки. Из-за Столетней войны и эпидемий чумы и моровой язвы эта группа и приобретала своих новых "членов". В случае если такие дворяне восстанавливали свои доходы или оказали какую-то услугу своему сюзерену, они могли обратиться к королю с прошением о восстановлении своего прежнего состояния.
В средневековом обществе выделялись и некоторые другие социальные категории: например, [i]подкидыши[/i] - дети, брошенные на произвол судьбы, которых взял под своё покровительство сеньор данного лена. В этом случае они были крепостными (сервами).
Незаконнорожденные отпрыски знати, рожденные от матерей, числящихся по разряду разночинцев и не признанные своими отцами, хотя на деле ни для кого не было тайной их происхождение, пользовались в лене определёнными привилегиями и занимали несколько особое положение. Тем не менее, если отец официально не признавал своего ребёнка, то тот воспитывался матерью в статусе её сословия, и считался простолюдином.
[i]Бастарды[/i] - незаконнорожденные дети знатного отца и простолюдинки, официально признанные как таковые, считались дворянами, воспитывались в соответствии с этим, и просто должны были иметь на гербах своих родителей особый геральдический символ, так называемую чёрную полосу (знак незаконнорожденности), в то время как их потомство, рождённое в законном браке, эту полосу в некоторых провинциях (например, в Дофине) не ставило. В своём правовом статусе бастарды имели определённые ограничения - даже будучи первенцами, эти дети не могли наследовать владения отца, если у того потом рождались дети в законном браке (т.е. на земли своего отца они имели права только в том случае, если у того не было ЗАКОННЫХ детей).
Особое место занимали дети, рождённые от так называемой "королевской крови", то есть незаконные дети короля или его родственников, знатных сеньоров-аристократов. Такие дети получали не только статус знатного сеньора, но и имя своего отца, а при удачном стечении обстоятельств могли наследовать и его владения (яркий тому пример - жизнь Вильгельма I Завоевателя, ставшего впоследствии королём Англии; многочисленных королевских бастардов, которые становились королями в Португалии).
В средневековье и даже позже было лучше оказаться бастардом знатного семейства, чем законнорожденным отпрыском разночинца. Людовик Орлеанский, большой любитель хорошеньких женщин, стал отцом множества незаконнорожденных детей, одному из которых было суждено прославиться. Речь идёт о Жане Дюнуа, бастарде Орлеанском. Бургундский герцог Филипп Добрый, у которого было три законных супруги и 24 любовницы, произвёл на свет при помощи этих последних 16 незаконных детей. У графа Клевского таковых насчитывалось 63. У епископа Камбре Жана Бургундского был хор в составе 36 человек. Все они были его детьми. Этот хор своим пением сопровождал церковные службы своего отца-епископа. В Португалии в XIV в. новую династию Авизов также основал бастард Иоанн I, а другой незаконнорожденный - Энрико де Транстамаре, побочный сын Альфонса XI Кастильского, стал там же королем под именем Энрико II.
С такими же случаями мы ещё встретимся в ходе данного исследования. Таинство брака явно не стояло на первом месте в глазах знати!
Знать всегда заботилась о своих бастардах. Короли, которые отказывались признавать их и заботиться о них вызывали в дворянской среде резкое осуждение. Так, например, дворянство всегда глухо ворчало в адрес Людовика Х Сварливого, который отрёкся от своей незаконной дочери Эделины Младшей, не признал её официально и заточил в монастыре Сен-Марсель, вместо того, чтобы признать её статус королевского бастарда, обеспечить приданным и достойно выдать замуж, как того требовал обычай([b]13[/b]). Точно такое же отношении, но уже много позже, будет и по отношению к королю Генриху IV Наваррскому, который тоже практически никогда не заботился о своих незаконнорожденных детях. По сути, Генрих IV признал всего лишь детей "своей обожаемой" Габриэль д"Эстре, единственной среди огромнейшего числа "пассий" любвеобильного монарха, которая получила статус официальной фаворитки([b]14[/b]). Остальные же бастарды так и канули в безвестности. Известный французский историк Р.Амбелен так писал по этому поводу: "Не было числа его незаконным детям, и (за редким исключением) он никогда не заботился о них. Даже если какая-нибудь женщина, ставшая матерью его ребёнка (когда-то опозоренная им и изгнанная из своей семьи из-за внебрачной беременности бедняжки), оказывалась затем в нужде, Генрих Наваррский даже и слышать о ней ничего не хотел. Так, например, Эстер Имбер... умерла в нищете, а он не удосужился её принять, выслушать, оказать хоть какую-то помощь своей бывшей возлюбленной и её ребёнку от него, т.е. своему собственному потомку королевских кровей. Поступая так, он нарушал традиции дворянства и королевских домов, согласно которым было не принято отказываться от своих побочных детей"([b]15[/b]).
3. Довольно значительное отличие от той формы крепостного права, которое существовало в России вплоть до середины ХIХ в.
4. Уже начиная с ХI в. крепостных почти не оставалось ни в Нормандии, ни в Бретани.
5. Коммунальные движения, или так называемые "коммунальные революции", происходили в городах Северной Франции (Камбре, Сен-Кантен, Аррас, Амьен, Нуайон, Лан и др.), уже начиная с конца XI века.
6. Кретьен де Труа. Рыцарь со львом. (Chretien de Troyes. Le Chevalier au lion. Trad, d'apres l'edition de M.Roques. - Paris, I960, - vers 5292 - 5313). В хрестоматии под ред. Пуришева "Зарубежная литература средних веков" (М.: Просвещение, 1974) приведён один из эпизодов этого романа Кретьена - стихи 1406 - 2165 в пер. М.Замаховской.
7. Тэн И. Происхождение современной Франции. - Т. 1. Старый порядок. - СПб, 1907. - С. 11 - 12.
8. Beneflcium (лат.) - благодеяние - в раннем Средневековье - земельное владение, пожалованное феодалом своему вассалу за определённую службу, без права наследования, но с правом взимать повинности с крестьян; церковная должность в римско-католической церкви, связанная с определёнными доходами.
10. Симония (от имени Симона-волхва) - продажа церковных должностей за деньги.
11. Praelatus (лат.) - предпочтённый, поставленный над кем-либо - в католических и англиканских церквях - название высших духовных сановников.
12. Le chanson d'Ami et d'Amile. Edition P. Dembrowski. - Paris, 1969. - vers 3264 - 3267.
13. Эделина Младшая родилась в 1305 г. от дворцовой кастелянши Эделины. Впоследствии она стала аббатисой монастыря Кларисс, правда, вряд ли это - то, что она, говоря сегодняшним языком, "продвинулась по служебной лестнице" являлось заслугой её отца...
14. Официальная фаворитка (фр. Maîtresse en titre) - статус, которым мог наделить король Франции одну из своих возлюбленных. Отличие официальной фаворитки от всех остальных заключалось в том, что она имела возможность влиять на ход политических событий, активно вмешиваться в жизнь королевского двора и даже во внутрисемейные взаимоотношения правящей фамилии. Первой официальной фавориткой во Франции стала Аньесс Сорель, возлюбленная короля Карла VII (1403 - 1461). Фаворитизм существовал ещё задолго до этого короля, но именно он провозгласил, что его возлюбленная, двадцатидвухлетняя Аньесс Сорель отныне имеет при дворе официальный статус - королевская фаворитка. Это выражалось, в частности, в том, что ей прислуживали, как принцессе и она носила самый длинный (после королевы) шлейф - длина шлейфа во времена Средневековья и Ренессанса определялись статусом женщины. В должность официальной фаворитки посвящали в присутствии всего королевского двора, ибо король давал понять, что это не "мимолётное увлечение", а акт высшего доверия к конкретной женщине. По мнению французского исследователя Ги Шоссинан-Ногаре, культ фаворитки при французском дворе - выродившаяся рыцарская традиция поклонения Прекрасной Даме.
15. Амбелен Р. Драмы и секреты истории. - С. 252 - 253.