Эмих Кристина Вадимовна : другие произведения.

А cup of coffe on the terrace cafe "Truffe" P.1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Чашечка кофе на террасе кафе "Truffe" - это ещё одна маленькая романтическая история, ведь что такое наши истории в масштабах вечности? О том, как одно, на первый взгляд, абсолютно незначительное событие способно вырвать из оков повседневности и закрутить жизнь самым неожиданным образом. Словно оно завело некий механизм, шестерёнки которого долгое время не смазывались и со временем изрядно проржавели. Ведь все неудачи при ближайшем рассмотрении - лишь ключи к счастью, засовы которого прочно заперты. Сбежать из столицы, затеряться в крохотном уголке земного шара - без конкретного города и улицы - дать себе обещание и с удовольствием его не выполнить, познакомиться с людьми, и обрести рядом с ними свой дом и саму себя. Чудеса не рассеяны по свету, они ждут нас там, где хорошо нашему сердцу. Будто то буддийский храм или уютная кофейня маленького провинциального городка...
  Интересно всё-таки устроена жизнь.
  Бывают в ней такие встречи, которые невзначай меняют человека коренным образом, не оставляя ни малейшего шанса остаться прежним. Одни видят в них высший умысел, другие - череду логически прослеживаемых совпадений, особенно чуткие их попросту не замечают...
  Порывами шквального ветра эти знаковые встречи врываются в размеренное течение жизни, не назначив удобной даты и не условившись о месте, сметая всё на своём пути и претендуя на судьбоносность. Но, увы. Стоит только вывести Фортуну на авансцену, как она пробует себя в роли драматурга. Её сценарии до боли прозаичны: живёт себе человек спокойно, заливает признаки недосыпа литрами кофе, накопившуюся усталость - стопкой чего покрепче, приспосабливается, мирится, свыкается. И в какой-то момент ему даже начинает казаться, что всё у него нормально - по меркам общества и давно уже по его собственным.
  Но Фортуна не дремлет. Ей нравится вносить свои коррективы: одному сегодня кирпич на голову, другому - Нобелевскую премию. Решение принимается молниеносно, а времени на то, чтобы всё взвесить и проанализировать катастрофически не хватает - широким жестом она раздарила это драгоценное время людям, но те, увы, так и не научились им пользоваться.
  Уставшая от человеческой инертности, готовая на любую авантюру, Судьба вновь и вновь вмешивается в жизни своих подопечных. И что же в итоге? Растерянным и ошарашенным, выведенным из зоны комфорта, беспомощным "жертвам судьбы" остаётся лишь недоумённо пожимать плечами, бессильно разводить руками и безропотно соглашаться с тем, что некое стечение обстоятельств, абсолютно незакономерных и незапланированных, таких же бесполезных, как и сотни других, выливаются в нечто значимое. Становятся ключевыми.
   Как стало ключевым событие, о котором пойдёт речь далее, и которое, равно как и его последствия, абсолютно не планировалось двумя взрослыми, самодостаточными, но застигнутыми врасплох и потерявшими равновесие людьми. Они не получили ни дальнейших инструкций, ни руководства по эксплуатации, ни конкретных указаний - лишь учащённое сердцебиение и множество необдуманных поступков.
  Ведь всё произошло слишком быстро. Совсем недавно - миллионы лет назад - до прошлого понедельника, они ходили по одним и тем же улицам, кафе, театрам и кино, пользовались одним и тем же общественным транспортом, и, вполне вероятно, не раз пересекались в вагоне метро: если люди живут в одно время, в одном городе и говорят на одном языке, это крайне упрощает их встречу.
  Географические и пространственные координаты - оживлённый перекрёсток совершенно неугомонного города, 10 июня 2009 года. Интересный нюанс: уже более ста лет это пересечение улиц носит имена немецкого поэта середины восемнадцатого и французского писателя начала двадцатого века, но ещё никто ни разу не упомянул это место в своей книге. Хотя путём простейших математических расчётов и логических выводов можно предположить, что столкновение вышеназванных литературных деятелей на этом самом перекрёстке едва ли имело место быть. Просто кто-то однажды решил назначить им встречу, увековечив отдавшие дань истории имена на фасаде здания.
   С тех самых пор, стоя плечом к плечу и глядя каждый в свою сторону, они день за днём наблюдают до боли знакомые, но такие человечные картины. Не ускользнула от их взглядов и эта...
  
  10 ноября 2009 г.
  Прежде, чем встретиться, они долго шли навстречу друг другу:
  тремя годами ранее.
  
  На молочном пальто Сары красовалось крупное кофейное пятно.
  - Простите, ради Бога, я засмотрелся на отреставрированный фасад и...
  Бог не уберёг его от вспышки гнева.
  - Фасад здания?! Вы в своём уме? Может, стоит смотреть себе под нос, а не таращиться по сторонам, когда идёте в сопровождении горячего капучино?
  Он постарался принять наиболее доброжелательный вид:
  -Позвольте мне загладить свою вину? Здесь недалеко есть прачечная, до неё всего пара кварталов. Я оплачу чистку и угощу вас кофе...
  Сара хотела было рявкнуть, что хватит с неё на сегодня кофе, но произнесла лишь:
  -Ничего страшного, я сама разберусь. Вы уже сделали всё, что могли, - так едко её слова не звучали уже давно.
  Всё, что мог. Всё, чтобы занести этот день в список самых неудачных в её жизни. До столкновения с этим типом она летела в офис исправлять проделки юного хакера: старый сумасброд, по совместительству её начальник, в который раз оставил своего пятилетнего внука наедине с рабочим компьютером. Может, это и есть тот самый Знак Свыше, и Судьба таким образом намекает ей на то, что с неё хватит?
  Виновник столкновения стоял, как вкопанный, отказываясь покидать место преступления.
  -Я понимаю, что категорически испортил все ваши планы и едва ли не всю жизнь, но кафе всего в двух шагах. Я часто хожу туда с дочерью, думаю, вам понравится...
   То обстоятельство, что нарушитель её спокойствия упомянул о дочери, немного смягчило сердце Сары. В конце концов, существует элементарная вежливость, и не стоит препятствовать её проявлению. Намётанный взгляд приметил кольцо на безымянном пальце, и включил зелёный свет.
  -Ладно. Где эта ваша прачечная?..
  ***
  На крошечном ветхом здании примостилась скромная, изрядно потёртая табличка, по которой уже с трудом читалось название. Дверь скрипнула, и звонкий колокольчик издал приветствующие звуки, рассеяв таинство тишины. Сара почувствовала, как хлопнувшая за спиной дверь отделила её от сумбурного и быстротечного мира: что-то уютное, душевное, согревающее и давно забытое витало в воздухе. Каждый сантиметр этого местечка был наполнен любовью - любовью тех, кто вложил в него свою душу.
  -Очень рекомендую попробовать здешнее тирамису!
  -Спасибо, только кофе, - её внимание привлекли расписанные вручную стены.
  -Американо? Латте?
  -Капучино.
  -Капучино - это любовь, - резюмировал подошедший официант и весьма недвусмысленно подмигнул.
  На несколько секунд за столиком воцарилось молчание. Сара старательно подбирала фразу, но ни одна не соответствовала ни месту, ни обстановке, ни располагающей улыбке собеседника.
  -Как вы относитесь к Хемингуэю? - его вопрос избавил от дальнейших поисков.
  -А где же привычное: "Куда вы спешили?" или "Хорошая нынче погода". Быть может, я не готова к таким откровениям.
  -Для вас литература - личное?
  -В какой-то мере...
  -Но зачем тратить время на пустые вопросы?
  Она выдержала его взгляд.
  -Весьма положительно, но моё знакомство с автором ограничивается двумя книгами.
  -Это уже что-то, мне сегодня везёт!
  -Не могу сказать того же.
  Он не мог сдержать улыбки.
  -И что скажете?
  -А что конкретно вас интересует?
  -Ваше мнение.
  -Вино на завтрак, на обед и на ужин - книги Хемингуэя не могли получиться скучными.
  -Вам симпатична личность автора? - он опёрся локтями на стол и сцепил пальцы в замок.
  -Определённо. С таким, как Хемингуэй, я бы пошла в разведку. Главное, не лезть под руку и не путаться под ногами, и тогда он покажет Африку, возьмёт на охоту на крокодилов и поздним вечером, сидя у костра, шутя расскажет о своих злоключениях.
  Его взгляд скользил по её лицу.
  -Удивительная эпоха, не правда ли?
  -Впечатляющая. Поколение, пережившее войну и с жаждой впитывающее жизнь.
  -Но порой делающее столь большие глотки, - на секунду он задумался. - Подумать только, как молоды они были! Не узнав толком жизнь, уже видели смерть. Не успев закончить школу, получили самый жестокий урок. Спивались, сходили с ума. Потому что в эту жизнь уже не верили. Да и как можно верить в то, что не сдержало своих обещаний?
  -А разве она их давала?
  -Но ведь должна же быть какая-то надежда!
  -Надежда есть всегда. Недаром говорят, что она умирает последней.
  -Иногда она умирает ещё при жизни человека.
  -Только если он сам её в себе убивает...
  Он внимательно посмотрел на неё и хотел что-то произнести, но в этот самый момент официант подал кофе.
  Из чашки заманчиво шёл пар. Она коснулась ладонью фарфора, и волна спокойствия прокатилась по всему телу. В этом тепле чувствовалась участливость. Кофейный аромат кружил голову и отгонял лишние мысли. Время замерло. Корица, мускатный орех и букет едва читаемых пряностей. То несчастное подобие кофе из стеклянной банки, которым она обычно начинала своё утро, не шло ни в какое сравнение с этим.
  Лучшее - враг хорошего, не так ли?
  Глаза собеседника следили за её движениями. Ультрамариновые, с лазурными проблесками и синеватой дымкой вокруг радужки. В них было что-то предельно близкое, и вместе с тем недосягаемое... Жилистые ладони, точёные скулы, едва заметная щетина и верхние пуговицы, не нашедшие приюта в петлях. Семейная жизнь не оставила на нём своего неизгладимого отпечатка. От подобного заключения Саре стало неловко, и она поспешила переключить внимание. Надо быть начеку. Такая атмосфера, в сочетании с его взглядом и дурманящим ароматом кофе, могли слишком пагубно сказаться на её жизненных устоях.
  Он что-то рассказывал, но она улавливала лишь изменения в тембре голоса, слова рассеивались, сливались вместе с витающими в зале ароматами, нанизывались на тонкие серебряные струны и исполняли свою мелодию.
  Если бы не обстоятельства. Если бы... Она вновь осеклась. "Очнись, Сара, он женат". И всё же.... В эти глаза определенно нельзя смотреть.
  -Расскажите о своей семье.
  Она кинула себе спасательный круг. Пусть хотя бы во внешних проявлениях эта первая и неминуемо последняя встреча сохраняет свою формальность.
  - О своей семье? Даже не знаю... что именно вы бы хотели услышать?
  Затрезвонивший телефон не дал ей ответить.
  -Извините....
  Голос в трубке вещал на высоких частотах.
  -Да, Алекс, это здорово! Поздравляю!
  Вновь поток восторженных фраз.
  -Это в самом деле прекрасно, ты так долго вёл это дело. Во сколько ты освободишься? Голос в трубке слегка поутих.
  -С коллегами? Ладно, тогда до выходных... Нет, ничего страшного... Да, я понимаю, что это для тебя важно... Пока.
  Нить разговора незаметно ускользнула.
  -Извините. На чём мы остановились?
  -Кажется, вы интересовались моей семьёй.
  - Ах, да, семьёй... У вас большая семья?
  - Смотря что вкладывать в понятие "большая".У меня два брата - Мэт и Луи. Оба холосты. Мать уже два года, как перебралась к тётке в Италию, отец уехал от нас на север, когда мне было тринадцать. Больше я его не видел, но до сих пор помню таким, каким он был в нашу последнюю встречу. Ей-Богу, вам хватило бы одного взгляда, чтобы влюбиться в него без памяти: прицеливающийся взгляд, жёсткая щетина и закатанные рукава - он напоминал героя вестерна, эдакого ковбоя дикого запада, только без шпор и винчестера. Он был моим героем и по-прежнему остаётся им... Надеюсь, когда-нибудь и я стану таковым для дочери.
  -Уверена, для неё вы уже герой. Хотя современные отцы не особо жалуют детей своим участием в их воспитании.
  -Только не я. За восемь лет брака я уяснил, что ребёнок, как ни удивительно, больше нужен мне, чем жене.
  -Восемь лет... Солидный срок. - Она никак не могла отойти от телефонного разговора. "Дорогая, давай потом. Сегодня я буду в компании тех, кому обязан своим успехом". Кому обязан успехом... Столько срывов, депрессий, скандалов - только при ней он мог позволить себе выглядеть "не комильфо", но минутами триумфа предпочитал наслаждаться один.
  -Действительно солидный. Особенно когда живёшь с энциклопедией! - в его голосе звучала ирония. - Кэтрин знает гораздо больше меня, предпочитает всё научное и прагматичное, лаконичное и сжатое. А я филолог, и этим, пожалуй, всё сказано. Питаю неприличную страсть к красивому слогу и чувствам, изложенным на бумаге, бесконечно верю в искренность того, кто пишет, и переживаю все эмоции вместе с персонажами. Зато мы с женой почти не спорим: наши интересы лежат в весьма далёких друг от друга сферах и мало соприкасаются между собой.
  -Наверно, вы прекрасно дополняете друг друга. Где вы познакомились? - на самом деле, её уже мало интересовала эта история. Она была слишком озабочена своей, поэтому решила добавить. - Можете не отвечать. В меня вдруг вселилась бесцеремонная ведущая типичного семейного ток-шоу, и я задаю слишком много вопросов.
  -И часто с вами такое бывает? - Он рассмеялся, давая понять, что не разделяет её мнительности. -Вы слишком суровы к себе, ведь это всего лишь вопрос, на который я, имея определенные предрассудки, мог бы не отвечать. Но у меня их нет, и я, пожалуй, отвечу. Как мы познакомились? - Он был явно расположен к беседе. - Так сложилось, что на факультете французской литературы я был единственным парнем в группе. Думаю, вы понимаете, что это значит. Я напоминал себе основание карусели, вокруг которой целыми днями крутятся одни и те же фигуры - только мои фигуры ещё хихикали и заигрывали. Не стану скрывать, поначалу мне это даже нравилось (да любой парень мечтал бы об этом!), но в какой-то момент начало раздражать. Стоило завязать беседу, как выяснялось, что и поговорить-то не о чем. С Кэтрин всё было по-другому. Я увидел её на конференции, посвящённой проблемам мировой экономики, она читала доклад про роль миграции в экономических процессах и весьма бойко отвечала на вопросы. И тогда я решил: почему бы нет? Если с девушкой можно обсудить политику и экономику, если она не закатывает глаза и не обижается по выдуманному поводу, что ещё нужно для счастья? К чему все эти любовные страдания и треволнения? Карьера не терпит лишних эмоций, партнёр должен в первую очередь быть союзником. Тогда я верил, что буду счастлив, что Кэтрин всё же предпочтёт семью карьере... - он осёкся. - А, впрочем... Я был эгоистом. Каждый сам кузнец своего счастья.
  Он замолчал и как-то неожиданно сник.
  - Выковать семью - действительно непростое дело, - в голосе Сары фальшиво зазвучал энтузиазм. - Особенно если кузнец работает в режиме нон-стоп, не выпуская из рук молота, и на любовь попросту не остаётся времени. С годами приходит понимание, почему люди всё чаще соглашаются на встречи на один вечер, без уточнения имён и фамилий, без каких-либо обязательств, впопыхах, урывками, на рабочем месте или под ним. Нечто полноценное и стоящее требует постоянной работы, однако я верю, что настоящая любовь существует.
  Он задумчиво взглянул на неё.
  - Знаете, Сара, любовь - это прекрасно... Я в своё время тоже искал любовь. Думал, что она неожиданно свалится мне на голову - раз! - и изменит всю мою жизнь. Но со временем пришёл к выводу, что страсть, объятия, поцелуи, разговоры до утра - всё это книжная сентиментальность. За это я и люблю книги, но в жизни всё по-другому. Вера в красивую любовь - удел тех, кто не берется читать что-то серьёзнее романов. Поверьте мне, Сара, в жизни всё гораздо прозаичнее. Жизнь практична. Каждый из супругов продолжает влачить собственное существование, только с кольцом на безымянном пальце. Я безумно люблю свою дочь и от её улыбки становлюсь самым счастливым человеком на свете, но не питаю иллюзий по поводу отношений между мужчиной и женщиной. Бессмысленно искать любовь в том виде, в каком она существует в наших фантазиях - это миф, не имеющий ничего общего с реальностью.
  Последний глоток кофе оказался приторно сладким. Просьба не класть сахар прошла мимо ушей официанта, и Сара ощутила всю горечь сладкой жижи.
  - Что ж, возможно, вы правы, быть может, это глупо - верить в любовь.
  -Так же безнадёжно, как в деда Мороза.
  -Но ведь это не мешает детям находить подарки под ёлкой.
  -Уже пять лет я сам кладу их туда...
  -Вашей дочке уже пять?
  - Уже... Время быстро летит.
  -Как её зовут?
  -Сара, в честь моей матери. Такое простое имя, но мне нравится его произносить. Оно для меня особенно родное.
  -Для меня тоже.
  -Могу я узнать, почему?
  -То обстоятельство, что оно записано в моём паспорте, несколько нас сближает.
  Он хлопнул себя по лбу.
  -Точно. Я ведь даже не узнал вашего имени.
  -Это абсолютно не важная информация. Я тоже не знаю вашего. - Сара поспешила увести тему от собственной персоны. - Значит, вашей дочери скоро в школу?
  Наживка была проглочена.
  - Честно признаться, я просто мечтаю о том дне, когда она переступит порог класса. В её голове уже столько вопросов! Только ответил на один, а на подходе уже другой - как залп у автомата. В ближнем бою я всё время терплю поражение: на расстоянии ещё можно поразмыслить или "погуглить", здесь же не остаётся ни малейшего шанса - моя пятилетняя дочь даже печатает быстрее, чем я.
  Сара рассмеялась.
  -Не мудрено, учитывая то, что нынешние дети осваивают технику раньше, чем таблицу умножения.
  -На их месте я поступал бы точно также! Зачем считать, если за тебя это сделает компьютер? И так есть, чем забить голову.
  -Например, стихотворениями? - в её сощуренных глазах заиграла ирония. Ох уж эти лирики, не понимающие важности чисел!
  -То, что я филолог, ещё не говорит о том, что у меня на уме одни цитаты из классиков. Но да, современным детям не мешало бы больше читать... У нас с дочерью существует уговор: если мы идём куда-то вместе, планшет используется только для фотографий.
  -И никаких игр?
  -Никаких. Между прочим, это одна из причин, почему я люблю это кафе - здесь нет wi-fi и людям приходится разговаривать.
  -Как нам сейчас с вами?
  -Я думал, это по обоюдному согласию... Наблюдение за современниками нередко наталкивает меня на мысли, что зомби-апокалипсис давно наступил, только принял несколько иную форму. Люди загипнотизированы своей техникой.
  Сара огляделась. У окна, заставленного книгами и чашками ручной работы, расположилась воркующая парочка. Остальные столики пустовали.
  -Не лучший маркетинговый ход... Так вы категорически не приемлете всемирную сеть?
  -Что вы! Очень даже приемлю. Хотя вы, вероятно, решили, что я закостенелый противник прогресса. Это не так. Интернет раскрыл перед человечеством множество возможностей, одновременно сузив их до экрана монитора. Я так полагаю, многие родители рассыпались бы в благодарностях перед его создателем за то, что тот избавил их от необходимости развлекать собственных детей. Няня, игровая зона, кино, библиотека - всё в одном флаконе. Выходит совсем неплохо, верно?
  Судя по его интонации, сам он едва в это верил.
  -Но вы стараетесь как можно реже пользоваться его услугами?
  -Просто я считаю, что наше с вами детство с его изобретательностью и умением придумать нечто увлекательное практически из ничего было гораздо интереснее. Современные дети растут на всём готовом, они не умеют справляться со скукой без гаджета и глотают всё подряд, без разбору, уже в разжёванном виде.
  -Остаётся только удивляться, как у вашей дочери вообще оказался в руках планшет!
  -Благодаря её матери. Кэтрин считает, что он вполне способен заменить Саре братика или сестрёнку... Увы. Кэтрин очень серьёзно подходит к воспитанию детей и, по её мнению, нормально вырастить одного ребенка, дать ему достойное образование и обеспечить всем необходимым в жизни - это уже огромный труд. Что говорить о двоих или троих... Порой мне кажется, что я единственный сумасшедший отец, который мечтает о том, чтобы его дети дурачились и переворачивали дом вверх дном.
  - Думаю, в современном мире ещё найдутся такие безумцы, но это редкие экземпляры. Всё своё детство я завидовала тем, у кого были братья и сёстры, а сама детей не планирую. Такая вот ирония. Хотя, если ваши братья поторопятся... У Сары ещё есть шанс обрести весёлую компанию.
  - Боюсь, что к тому времени, когда мои братцы решатся обзавестись потомством, у меня уже будут внуки. Они тщательным образом отражают все нападки на своё холостяцкое существование и считают, что брак поставит крест на их счастливой и беззаботной жизни.
  -А как же пример старшего брата?
  - Как сказать. Моя жизнь... - он замялся, - скажем так, она не предел мечтаний. Они ещё не избавились от юношеского максимализма: Хью меняет девушек как перчатки, а Роб страдает по одной-единственной, для которой он лишь один из. Оба верят в настоящую любовь и находят мою семейную жизнь слишком прагматичной.
  -Неужели?
  - Я чувствую сарказм в вашем голосе. У вас сложилось такое же впечатление?
  - Моё впечатление не должно ни в коей мере вас беспокоить, главное - чего хотите вы сами.
  Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
  - Интересно. А чего, Сара, хотите вы?
  Самые простые вопросы обладают уникальной способностью ставить в тупик.
  -Счастья.
  -Счастья? - он недоверчиво посмотрел на неё.
  -Вам не понравился мой ответ?
  - Это зависит от того, что для вас счастье.
  - Это потребовало бы слишком пространных объяснений.
   Настала пора прощаться. Его ждало рабочее кресло, её - неопределённость и ужин в гордом одиночестве.
  -Вам здесь понравилось?
  - Очень душевное место.
  -Тогда в следующий раз я с удовольствием послушаю самое развёрнутое определение счастья. До воскресенья. Заодно познакомитесь с жутко любознательной пятилетней тёзкой. Он улыбнулся настолько доброжелательно, что на эту улыбку нельзя было не ответить.
  -Прощайте!
  -До воскресенья. Мы будем ждать.
  Её каблуки мелко застучали по асфальту.
  Он дождался, пока она повернёт за угол и ринулся на поиски такси.
  Уже полчаса, как он должен был присутствовать на совещании - весьма важном, учитывая то, что сам он его и назначил, и что с тех самых пор, как занял кресло директора, ещё ни разу на него не опаздывал...
  
   15 ноября 2009 г.
   Случайности не случайны.
  
   Неделя стандартно завершилась воскресеньем. Они даже не условились о времени, о какой встрече могла идти речь? Сара зашла кафе, сама себе отказываясь признаться, что надеется его увидеть и старательно убеждая себя в невозможности встречи.
   Она просидит минут пятнадцать, выпьет кофе и пойдёт дальше, только и всего. Ей действительно понравился интерьер, а вовсе не тот, кто привёл её сюда, и если госпожа Судьба устроит им встречу, это останется на её совести.
   Внутри никого не оказалось. Сара с некоторым облегчением присела за столик у окна и заказала кофе. 'Даже немного грустно...- подумала она, но сразу же поспешила добавить, -лишь самую малость'. Из недр сумки был извлечён том 'Войны и мира' - кажется, он что-то упоминал о нём, когда речь зашла о русских классиках. Спустя нескольких страниц книга звучно захлопнулась. Мысли не давали ни единому слову проникнуть дойти до сознания.
   До слуха донёсся звон колокольчика. Одна секунда, вторая, третья... Сара намеренно не поворачивала головы. Секунды превращались в вечность.
   -Можно присесть?
   Порой Судьба слегка задерживается с доставкой...
   Сара-младшая чувствовала себя, как дома. Она без труда взобралась на барный стул и внимательно рассматривала меню.
   -Я не рассчитывал увидеть вас здесь! Надеялся. Но не рассчитывал.
   -Просто проходила мимо, - соврала Сара, - и кстати, можно на ты. Последнее время я всё чаще вспоминаю, что мне давно не восемнадцать.
   - А я скоро забуду, как звучит моё имя. Последние годы я либо Мистер Харрисон, либо папа.
   Сара-младшая искоса поглядывала на старшую и молча изучала.
   -Что там, ты говорила, показывали сегодня утром? - заботливый отец постарался включить дочку в беседу.
   Малышка оказалась словоохотлива, слушая её, Сара не могла сдержать улыбку. Чего только сейчас не придумают! Судя по всему, адекватный взгляд на вещи не числится в резюме нынешних мультипликаторов. После подобных мультфильмов не стоит удивляться, если ваш ребёнок отправится в зоопарк гладить крокодила, перепутав его с черепашкой или пойдёт кормить льва маремладом...
   Саре-младшей захотелось мороженого, и он подошёл к барной стойке сделать заказ. До Сары донёсся шёпот официантки:
   -А она хорошенькая!
   -Клара, мы не вместе...
   -Отчего же?
   -Не всё так просто.
   -Вечно вы, молодёжь, усложняете себе жизнь!
   Пышнотелая, в аккуратном клетчатом переднике и забранными в пучок волосами, эта темнокожая официантка с первого взгляда вызывала к себе доверие. 'Наверно, они не раз пили кофе вдвоём и вели бесхитростные беседы о жизни, пока Сара играла в куклы или уплетала мороженое', - подумалось Саре.
   Два часа пролетели незаметно - увы, чем счастливее время, тем молниеноснее оно проносится.
   -Спасибо вам за компанию. Я давно уже так весело не проводила время.
   -Папа, давай пригласим Сару в гости!
   Он растерялся, и Сара поспешила на подмогу:
   -Спасибо, но меня тоже ждут дома.
   -А нас никто не ждёт, правда, папа?
   -Да, но...
   - А всё потому, что мама...
   -Ладно, обсудим это по пути. Пора собираться.
   Убирая в сумку том Толстого, Сара вдруг осознала, что ей давно не было так хорошо. Слишком давно. Она уже и забыла, что умеет искренне смеяться безо всякой на то причины и беспечно проводить время. 'Вечно вы, молодёжь, усложняете себе жизнь'...
   22 ноября 2009 г.
  
   Самые важные встречи не планируются.
  
   Когда мозги достигли температуры кипения, Сара схватила пальто и выбежала из компьютерного класса. Пятнадцать часов непрерывной работы давали о себе знать - в висках стучало, текст плыл перед глазами, цифры путались. Потребовалось полчаса, чтобы прийти в себя и приспособиться к действительности.
   Сегодня ей было назначено очередное свидание - свидание с городом, настроения которого она так и не научилась чувствовать...
   Пройдясь по центральной аллее и обойдя стороной уже оголившийся парк, она неожиданно для себя свернула в сторону ветхого местного кинотеатра. Последний раз Сара была здесь на свой десятый день рождения - тогда у её отца ещё не было собственного бизнеса, и он мог спокойно прогуляться за руку с дочерью ...
   Вот уже два года как Сара даже не смотрела в сторону афиш: в круговороте шестидневной рабочей недели заполнить вечер походом в кино стало непозволительной роскошью. Переступив порог дома, хотелось просто упасть на кровать и отложить любые мероприятия до лучших времён. Что ж, если и дальше подобным откладывать жизнь на потом, она может и вовсе не случиться, и сегодняшний ничего не обещающий вечер яркое тому подтверждение...
   Афиши пестрели заголовками, приветливо приглашая к просмотру. Ближайшим сеансом шёл 'Ной', в успех которого Сара верила слабо - сценаристы нередко пренебрегают фактами во имя зрелищности. Едва ли в ветхозаветной истории уцелеет даже главный герой.
   Сара гипнотизировала афишу, когда неожиданно услышала за спиной знакомый голос и поспешила спрятаться за колонну. И каким только образом звёзды сошлись на небосводе, чтобы вновь позволить им встретиться?
   Со своего обзорного пункта Сара видела крупную мужскую руку и вложенную в неё миниатюрную детскую ладошку. Как только недавний знакомый направился к гардеробу, оставив жующую остатки попкорна дочку чуть в стороне, Сара постаралась незаметно проскользнуть к выходу.
   -Сара, что ты делала за колонной?
   Про себя крепко выругавшись, вслух Сара произнесла едва слышным шёпотом:
   -Только тсс-с... Я бы ответила, но я на задании под прикрытием.
   -Ого! Ты шпион? - Сара-младшая пришла в восторг!
   - А ты опытный агент, не выдавай меня...
   Сара подмигнула девочке.
   - Не расстраивайся, просто ты, наверно, пока ещё новичок, - гордо успокоила маленькая тёзка.
   -Я, пожалуй, пойду, пока кто ещё...
   -Сара! Какая приятная встреча! Как ты здесь оказалась?
   Попытка сбежать провалилась с треском.
   -Мы ждали тебя сегодня в кафе. Думали, может, заглянешь...
   -Да, мы ещё никогда не сидели там так долго!
   -Моя дочь склонна преувеличивать.
   -Нет, папа, это было о- о-очень долго!
   Он капитулировал.
   -Ладно, может быть, немного задержались... С ней просто невозможно спорить.
   -Я хотела зайти, но у меня аврал, сложный проект...
   'И зачем только я оправдываюсь?' Нет, не стоило даже пытать провести саму себя вокруг пальца - он ей откровенно нравится, и нельзя допустить состояния, когда мозг капитулирует.
   Она весь день только и думала, что об этом дурацком кафе с его звенящими колокольчиками и старательно подавляла едва контролируемое желание встать и уйти. Необходимо было прекратить всё то, что ещё не началось, и сделать это как можно скорее.
   -Я рад, что мы всё же встретились! 'А как я рада! - мелькнуло в голове Сары, - поэтому лучше бы этого не произошло'. За пределами кинотеатра, разгорелась бурная дискуссия. Спустя полтора часа Саре с трудом удалось вырваться из объятий спора, чтобы сообщить о своём намерении ехать домой.
   -Мне пора...
   -Мы тебя проводим! -Спасибо, но я возьму такси.
   По дороге домой она провела с собой серьёзную беседу. В следующий раз, если таковой вообще выдастся, она непременно расскажет ему об Алексе. Она помолвлена, и этому обстоятельству не мешает тот факт, что, глядя на их с Алексом отношения, можно подумать, что начались они под влиянием чего-то из ряда вон выходящего, вроде дыры в пространственно-временном континууме или столкновения двух планет, позволившего встретиться жителям разных миров. Как бы то ни было, встреча состоялась, и ей пора перестать искать что-то лучшее.
   На следующее утро Сара обнаружила на своём рабочем столе конверт и коробку трюфелей с говорящим названием 'Ной'. Исходя из содержания послания, последнюю ночь он провёл в обнимку с 'Ветхим заветом', пережил вместе с Ноем строительство ковчега и все сопутствующие трудности, отобрал лучшие виды животных, которые в дальнейшем должны были заселить землю, и 'обрел благодать перед очами Господа'. Настолько подробно были описаны все расхождения между фильмом и 'тем, как было', что у Сары возникли сомнения в его адекватности. Неужели, можно настолько серьёзно чем-то интересоваться, чтобы не спать из-за этого ночь?
   20 декабря 2010 г.
   Чистосердечное признание. .
   Он долго думал, что скажет брату, и в итоге просто выпалил с порога. - Хью, мне кажется, я влюбился.
   -Да-да, конечно. - Хью даже не оторвал глаз от утренней газеты. - Очередной литературный бестселлер?
   -Хью, это женщина.
   -Что?
   -Женщина.
   Хью смотрел на брата недоверчиво. Услышанное, ввиду своей невероятности, не доходило до него в полной мере.
   -Шутить изволишь?
   -Мне не до шуток.
   -Можно?
   -Пожалуйста...
   Присев на край подоконника и медленно затянувшись, Хью задумчиво произнёс: - А вот я так и знал, что это однажды произойдет. Да-да. Что ты вот так придешь и сообщишь, что это случилось: в твою жизнь пришла любовь, и теперь ты понятия не имеешь, что с этим делать. При всем моем уважении к Кэтрин и вашим отношениям, это было что-то вроде кружка по интересам, а не любовь. Ты переспал с кем-то?
   - Хью!
   - Что Хью?
   - Я говорю тебе про любовь, а ты всё сводишь к постели!
   - Просто я пытаюсь установить, насколько далеко всё зашло. Значит это не было просто напросто страстью или короткой интрижкой? Так ты не...
   - Нет, я не. Мы не проводили ночь вместе. Вернее, проводили, но не лежа в постели.
   - А ведь это могло бы упростить дело. Вдруг, у неё есть хвост?
   - Хью! Я уже жалею, что пришел!
   Он уже было направился к выходу.
   - Подожди. Кто, как не младший брат, способен дать лучший любовный совет. Расскажи всё по порядку.
   -Я не знаю, с чего всё начать. Нелепая случайность, я облил её кофе - потому что я неповоротливый дурак - потом два часа в кафе, встречи по воскресеньям, прогулки в парках, ночные трамваи, немое кино и дурацкие мультфильмы, потому что наша дочь почти всегда с нами. Хью, это длится уже два месяца, но к каждой встрече я готовлюсь хлеще, чем верующие к причастию.У неё очаровательная улыбка, чертовски саркастичные фразы и... я не знаю. - Так почему же вы до сих пор не..?
   - Что? Нет! Хью, ты с ума сошёл? Это же точка невозврата! Это означало бы, что назад пути нет. - А разве то, что ты сидишь сейчас передо мной, не говорит о том, что его уже нет?..
  
   30 декабря 2010 г.
   Новый год - не всегда новая жизнь.
  
   Она вышла на улицу, укутанная в усталость. Хотелось вдохнуть окрыляющей зимней свежести, но вместо этого погода преподнесла лишь пропитанный осенней унылостью и беспросветностью воздух. Зима хоть и приближалась к своему расцвету, всё же отказывалась радовать морозом и солнцем. Она гримасничала, корчилась и паясничала, и не оставалось ничего другого, как смириться с её настроениями и позаботиться о своём собственном.
   Над городом повисла, обрисовывая очертания домов и просачиваясь между ветвями деревьев, томно-надменная серость - она проникала и в мысли, наполняя собой всё вокруг и нагоняя туманную задумчивость.
   Телефонный звонок нарушил размеренность уходящего дня.
   - Привет...
   Тихое, спокойное, глубокое.
   'Привет', на которое что-то внутри тихо отозвалось.
   -Я соскучился...
   С неприкрытой уверенностью, без лишних предисловий, как если бы они расстались только вчера... Это было бескомпромиссно и абсолютно самонадеянно, но это был он. С их последней встречи минуло больше двух недель, и сейчас его переполняла нежность. Говорить о любви, о чувствах - так банально, так замыленно, так избито. Кажется, о ней судачат лишь те, кто никогда не испытывал ничего подобного. Излишняя пылкость и пышные фразы - это вовсе не о любви, а об её отсутствии.
   Они просто говорили. О том, что небо за окном не по-весеннему ясное, а воздух по-осеннему влажный. О фильмах, что идут сейчас в кино, о пустующих парках, о 'Трёх товарищах' Ремарка и о том, что с момента их встречи стрелки на часах как будто остановились.
  
   11 апреля 2010 г.
   -Давай уедем куда-нибудь?
   -Да ты с ума сошёл?
   -Ты же сама говорила, что мечтаешь съездить в Лиссабон. Так почему нет? Неделя жёлтых трамваев и фуникулёров...
   -Так-то оно так, но...
   -Но?.. Если ты думаешь, что я замыслил что-то неладное, то я торжественно клянусь, что ни разу не нагряну к тебе в номер! По крайней мере, ночью...
   -Я уверена, ты на такое не способен.
   -Если бы знал, что после этого ты захочешь меня видеть... Ладно-ладно, шучу. В эту пятницу?
   Он смотрел на неё так, словно бы одним лишь взглядом хотел объяснить, что всё понимает. В любой момент она может упорхнуть, как бабочка, вновь лишив его жизненных красок, но он не в силах её удержать.
   -А почему бы и нет! - она подняла взгляд к небу. Сколько необдуманных, спонтанных и многообещающих поступков уже похоронено навсегда одним коротким словом.
   -В пятницу. Самым поздним поездом.
   Это были волшебные дни. Три дня, встреченных рассветом и отпущенных с закатом. Маленькие португальские каникулы, небольшая лиссабонская история, оставившая столько воспоминаний...
   -Знаешь, я бы, кажется, мог всю жизнь вот так просто бродить. Ходить рядом с тобой по тихим улицам, считать число ласточек в небе и радоваться солнцу. Или дождю, или ветру...
   -У природы нет плохой погоды? -Погода здесь вовсе не при чём...Я никогда не забуду это время.
   -К сожалению, не всегда достаточно помнить...
  
   5 мая 2010 г.
   -Ты сегодня сам не свой. Что-то случилось?
   За полчаса он не произнёс ни слова, кроме пожухлого 'привет'.
   -Всё нормально.
   -И всё же?
   Он остановился и устремил взгляд куда-то сквозь неё.
   -Я поговорил с Кэтрин.
   Повисло молчание. Сара собрала всю свою волю и самообладание в кулак.
   -О чём же?
   -О нашей семейной жизни. Сказал, что больше так продолжаться не может. Что брак не может держаться только общим ребёнком. Что мы два взрослых человека, и должны себе честно во всём признаться. Намекнул, что хочу развода, и что он никак не скажется на моём отношении к дочери и Он сглотнул подступивший к горлу комок и больше не мог продолжать.
   Сара выдержала паузу, дав ему отдышаться.
   -И что же теперь?
   -Кэтрин сказала, что только из-за меня торчала в этом проклятом городе, и если мы разведёмся, она заберёт с Сару и переедет на юг к родителям. Это почти 800 километров. И это нечестно. Её устраивает такой вид сожительства, и ей будет стыдно смотреть в глаза друзьям и родителям после ухода муж. Так что у меня есть выбор: продолжать в том же духе или видеть дочь раз в полгода.
   -И что ты решил?..
  
   3 июня 2010 г.
   -Мама сказала, что мы скоро уедем и мне придётся искать новых друзей.
   Сара почувствовала, как всё внутри неё сжалось.
   -А что твой папа?
   -Он хотел остаться здесь ещё на месяц, доделать работу, но я очень прошу его поехать с нами. Мне с ним так хорошо. Хочешь поехать с нами?
   -Как вы тут без меня? - он приближался к лавочке с ведром мороженого в руках. -Почему ты мне не сказал? - Сара старалась придать своему голосу наиболее безразличный тон.
   -Что именно?
   -Ты и сам прекрасно знаешь.
   -Это всё ещё не точно и... Я не смог.
   -Не смог?!
   -Прости меня...
   -Ты серьёзно? Прости меня, Сара, я хотел уйти по-английски?
   -Нет, я просто не могу попрощаться с тобой...
   -Тогда предоставь это мне. Прощай!
   13 мая 2011 г.
   Не одна - не значит не одинока.
  
   -Алекс дома? - голос в трубке пытался изобразить энтузиазм.
   -Нет, скоро должен вернуться. У нас сегодня годовщина, обещал прийти пораньше.
   -Ясно...
   -Как Кэтрин?
   -Хорошо, всё просто прекрасно! - прозвучал неестественно бодрый голос.
   -Это замечательно. Рада за вас! - ответил не более искренний.
   -Что ж, прими мои поздравления. Не буду больше отвлекать. Рад был слышать. Пока.
   -Пока... - только и не успела произнести Сара, как услышала короткие гудки.
   Она простояла с трубкой ещё около минуты, бессмысленно глядя в стену. Разговор закончился, как и её оживленность, внезапно вспыхнувшая и также быстро погасшая.
   Алекс должен был явиться больше часа назад. Его не исправишь - он снова заявится за полночь и рухнет в постель. Раньше она по собственной глупости звонила ему, напоминая о себе, а потом поняла, что его забота вне конкуренции, когда он сам этого хочет, но если ему сейчас не до неё, его лучше не трогать. Он старательно избегал любые намёки на семейность, и как результат - очередная годовщина в гордом одиночестве. Так чего же она ждёт?
   Сара наполнила фужер и села в кресло. Столь резко прерванный разговор оставил некую недосказанность. И когда только всё стало так? Эти фразы и ответы, как будто ей самой не принадлежащие - чётко выработанный защитный механизм. Лицемерие, приправленное самообманом. Она боялась признаться себе, что на самом деле одинока.
   Уже больше года он присутствует в её жизни воскресными встречами и голосом в телефонной трубке. Да, её пришлось понять и простить. Она старалась даже не называть его по имени, чтобы ненароком не вырвалось в порыве спора с Алексом. А что же Алекс? Его присутствие Алекса более 'материально': они делят одну на двоих ванную, кухню и спальню, но "духовно" они как будто узнали друг друга только вчера...
   В такие вечера всё летело к чертям. Она так старательно демонстрировала, что всё нормально, что ей вовсе не важно, что он так же близок, как и недосягаем, что Алекс остаётся чужим, сколько бы ни был рядом.
   Быть может, она сама виновата в таком раскладе?
   Но ведь она старалась. Старалась сделать Алекса родным, старалась не думать о нём.
   Старалась держаться молодцом. Всё хорошо, ей всё по плечу, и голос в трубке всегда нарочито радостный. Ведь она не из тех женщин, что выпрашивают внимания. Она выше того, чтобы устраивать нелепые сцены. У неё по умолчанию всё просто прекрасно.
   Но сегодня внутренний голос разбушевался ни на шутку.
   Как же всё надоело! Осознание собственного бессилия прошлось ознобом по коже. Неужели этот заезженный сценарий является единственно возможным?
  И как только всё пришло к этому?
   Это точно её жизнь?
  
   25 июня 2011 г.
   С каждым днём бороться с ощущением бессмысленности становилось всё сложнее. Хотелось попросту закрыть глаза, отвлечься, расслабиться и выкинуть из головы гнетущие мысли.
   В очередной раз возвратившись с работы в пустую квартиру, она открыла письмо. И зачем только?
   Листок потёрт от многократного прочтения, каллиграфический почерк исполосил страницу слева направо. Забавная противоречивость: он пытался перелистнуть страницу, но выбрал для этого самый личный и самый интимный способ - письмо. Изобилие фраз, сказанных лично или произнесённых в телефонную трубку, со временем сотрётся из памяти или примет несколько иную форму - письмо же претендует на вечность, на бессрочное воспоминание, хранящееся в старой шкатулке в глубине комода. Оно способно в любой момент напомнить об авторе, воспроизвести тончайшие черты, руки, жесты. Тот, кто в наши дни решается на письмо, сам о том не подозревая или сознательно на то и рассчитывая, связывает себя с адресатом прочной нитью, сотканной из слов и фраз, навсегда закреплённых на некогда пустых белых листках.
   Не слушая доводы рассудка, предупреждающего о последствиях, Сара начала читать. В голове зазвучал его голос.
   'Сара, спасибо тебе за то, что ты есть. Весьма многообещающее начало. Я и сам не знаю, зачем пишу это письмо, чернила только испачкают бумагу, но ничего не изменят. Я просто хочу, чтобы ты знала: всё в этом мире теперь связано для меня с тобой. До нашей встречи я эгоистично искал счастье, искал его абсолютно во всём: в городах, людях, фразах, книгах, а нашел в тебе... Так близко и так далеко одновременно. И я бы ни за что не отпустил тебя, если бы знал, что смогу сделать счастливой.
   Я думал, в моей жизни нет места любви, был уверен, что уважение, честность, верность - всё это способно её заменить. И только с тобой я понял, что искал всё это время.
   Прости меня. Прости за всё. За тот разлитый кофе, за приглашение в кафе, за знакомство с дочерью, за то, что ты стала для меня таким дорогим человеком.
   Но я не могу так поступить. Я знаю, каково это - жить без отца, и просто не могу оставить Сару. Не хочу читать её грустные сообщения и знать, что все выходные она провела у телевизора. Я хотел бы научить свою дочь радоваться мелочам и самым простым вещам, как это когда-то сделал мой отец.
   Оглядываясь назад, я думаю о том, какой же я всё-таки дурак. Я всю жизнь читал серьёзные книги, смотрел умные фильмы, с важным видом пересказывал последние новости, и что толку?
   Сара, я хотел бы сказать, что люблю тебя, но знаю, что не имею на это права.
   Что бы не произошло, знай, что я желаю тебе счастья и готов в любой момент прийти на помощь. И я действительно боюсь, что больше никогда не услышу твой голос. Пожалуйста, хоть изредка, отвечай на мои звонки.
   Самый неуклюжий мужчина в мире'.
   Осознание собственного бессилия вдавило в кресло. И для чего только каждой судьбе необходима драма?
   Неужели честный разрыв хуже подобного сожительства? Ведь дети так тонко чувствуют холод в отношениях родителей, что вскоре начинают воспринимать подобное поведение как должное. Так почему бы не решить всё по-человечески? Или она попросту всё себе придумала...
   Конверт рассыпался на мелкие кусочки - полгода нелепых домыслов и надежд разлетелись по полу. Эти полгода года изменили многое. Слишком многое поставили под сомнение: её категоричность, определенность, непогрешимость. В её прежней жизни всё было ясно, как белый день: чёрное/белое, правильное/неправильное, женат/холост. Влюбиться в женатого мужчину - табу. Теперь же она понятия не имела, во что верить. Разве можно судить, что хорошо, а что плохо, что морально, а что безнравственно, если ты такой же простой человек, не устоявший перед чувствами? И чем теперь мерить правду?
   Любовью?
   Любовь... В современном мире это слово имеет весьма шаткую позицию. Его произносят слишком часто, по поводу и без. Так, можно ли считать любовью то, что они с Алексом делят одну постель, ванную и кухню, но никак не мысли, переживания и чувства? Сможет ли она счастливо прожить с Алексом всю свою жизнь? Если да, то почему скучает по тому, кто уже далеко за горизонтом? Правда проступала всё яснее, и уже некуда было от неё бежать. Одно только было не ясно - что теперь с этой правдой делать?
   30 июня 2011 г.
  
   В центре шумной столицы.
  
   Город пробуждался ото сна.
   За окном послышался скрип приближающегося трамвая, но его заглушил шум мотора припаркованной под окнами машины, которая тарахтела и выплёвывала в ещё непроснувшийся воздух клубы едкого дыма.
   Сара ненавидела наступивший день за его наивность. Он не знает, какого это - жить прошлым.
   Она накинула рубашку и вышла.
   -Пачку сигарет, пожалуйста.
   Даже в годы отчаянного бунтарства она не позволяла себе подобной вольности.
   -Вам какие?
   -Без разницы.
   Продавец окинул её недоверчивым взглядом.
   -Судя по всему, самые лёгкие.
   Приняв пачку и вручив озвученную сумму, Сара вышла на улицу, глубоко вдохнула и вдруг её осенило: 'Зажигалка!'. Заходить обратно не было ни малейшего желания, но тереть друг о друга булыжники в попытках разжечь огонь - это уже чересчур.
   -Вы передумали?
   -Зажигалку, пожалуйста.
   -Вы уверены, что имеете представление, как использовать по назначению эти табачные палочки?
   Сара окинула продавца испепеляющим взглядом.
   -Разумеется.
   -Тогда, позвольте, я составлю вам компанию. Целый час не курил, жуть, как тянет к сигарете. И да, заметьте, это вовсе не гипербола, а зависимость. Начать никогда не поздно, а вот...
   Но Саре было не до нотаций. Она резко оборвала:
   -Я не против вашей компании, только если вы избавите меня от сообщений Минздрава.
   Продавец, мужчина лет тридцати пяти с гладкими усами, курчавой головой и испещрёнными татуировками руками, невысокий, крепкий, и, если не брать во внимание настроение Сары, весьма приятный тип, лишь пожал плечами.
   -Моё дело - предупредить. А там уж решайте сами.
   Сара уже давно решила, поэтому уверенно открыла пачку и достала сигарету. Тонкие, с ментолом. Такие вряд ли способны на убийство лошади.
   -Джон.
   -Сара.
   -А вы, я смотрю, курильщик со стажем, - Джон не мог сдержать улыбки, наблюдая за тем, как Сара систематически подносит сигарету ко рту, изображая некое подобие затяжки.
   -Вместо того, чтобы насмехаться, лучше преподали бы мастер-класс.
   Джон мастерски извлекал колечки дыма.
   -Ну уж нет. Это вам вовсе ни к чему. Нервишки успокоятся, и ваши отношения с табаком прервутся. Не рассчитывайте на что-то серьёзное...
   -Крайне уместное замечание. Будь у меня поменьше серьёзности - я бы не стояла сейчас с окурком. -Надеюсь, вы это не обо мне.
   Сара наконец улыбнулась.
   -Конечно, нет. Как вы только могли такое подумать?
   Они докурили.
   -Вообще, я не всегда такая стерва. Спасибо вам за компанию. Сейчас бы чашечку кофе, и мир точно стал прекрасен!
   -Увы, я не любитель кофе.
   -В самом деле? Кажется, я уже жить без него не могу...
   -Значит, с вас точно хватит одной зависимости. Берегите себя!
   -Постараюсь. Хорошего дня!
   Заходить обратно в квартиру не было ни малейшего желания, и Сара бесцельно побрела по улицам. Кажется, она могла бы уехать сию же минуту. Неважно куда, просто сорваться с места и покинуть этот город. Паспорт, деньги, косметичка. Ещё бы билет в кармане, и тогда жизнь точно заиграла бы новыми красками...
   2 июля 2011 г.
  
   Порой Вселенная оставляет нам подсказки в самых неожиданных местах....
  
   В связи с расширением компания 'S.K.Y' объявляет набор стажёров на должность ведущего IT-специалиста. Направляйте свои резюме по адресу... Первое собеседование в Skype по результатам тестирования.
  
   10 июля 2012 г.
   Уютный городок М., где спокойно на душе и радостно на сердце.
   Потребовалось ещё неделя, чтобы столичная жизнь настолько осточертела Саре, что она решилась на организованный побег. С каждым днём недовольство острее впивалось в кожу, и она уцепилась за первую попавшуюся возможность улизнуть из города.
   Алекс отпустил абсолютно спокойно. Кажется, он едва бы хватился, не сообщи она о своём отъезде. Она приехала первым поездом на рассвете. Тихий вокзал встретил, словно верный друг - безмолвно и с пониманием. Общественный транспорт ожидался не раньше, чем через час, и дремавший у входа вокзала таксист оказался как нельзя кстати.
   Как она здесь оказалась? В этом месте, не испорченном цивилизацией, но и не познавшем её благ. За это стоило поблагодарить развивающиеся технологии и прогресс человечества: зарождающаяся IT-компания занялась поиском молодых специалистов, и распространила свои объявления по всему городу. Нужны были люди, готовые день и ночь работать на благо высоких (порой неосуществимых) идей: серьёзные, скрупулёзные, талантливые и не интересующиеся ничем, кроме работы.
   График предстоял безумный, устанавливались кратчайшие сроки реализации проектов, но желающие нашлись. Открытие офиса планировалось на конец сентября, и с начала июля полным ходом шло переоборудование помещений и оснащение кабинетов новейшими компьютерными технологиями. Решение уйти с прежней работы не стоило Саре особых переживаний - ей настолько осточертело работать без выходных, что она не раздумывая отправила резюме, прошла по меньшей мере пять тестирований, три интервью по скайпу и, доказав свою компетентность, была приглашена на личную беседу с руководителем.
   При всём внешнем лоске и грандиозных идеях стажёров на период обучения отправляли в крохотный провинциальный городок на отшибе этого мира. Все расходы по содержанию и размещению потенциальных работников ложились на ещё неокрепшие плечи многообещающей компании, и та решила подыскать более дешевое место, нежели столичные гостиницы и аудитории. Для лекций был снят на ладан дышащий провинциальный колледж - единственный на весь городок.
   'Мы полагаем, свежий воздух будет вам полезен', - сказал директор по персоналу и поинтересовался, нет ли возражений. Возражения, конечно, были, но вслух так и не произнеслись. Недавно покинувшие студенческую скамью молодые люди прекрасно понимали, что подобный шанс выдаётся один на миллион. От озвученных сумм глаза лезли на лоб, а руки тянулись к клавиатуре. Стажировка обещала продлиться три месяца. Целых три месяца вдали от Впервые в жизни Сара искренне позавидовала улиткам: она с радостью утащила бы на себе весь свой привычный быт. Радовало одно. С тех самых пор, как она устроилась в офис, её гардероб превратился в машину для клонирования: в нём время от времени появлялась точная копия уже имеющейся серой юбки, белой блузки или чёрных брюк, так что выбирать особо не приходилось.
   Связь с прежней Сарой, довольной своим отражением в зеркале, становилась всё призрачнее, а любые намёки на флирт вводили в ступор. По крайней мере, до встречи с ним. Алекс лишь первые полгода расщедривался на комплименты, а потом перестал замечать, во что одета его спутница. Да и какая разница, если они видят друг друга максимум два часа в сутки -- час перед работой и, если повезёт, час после.
   Да и ездить в метро в шикарном платье в час-пик - крайне бессмысленно.
   В магазине руки уже машинально тянулись к вещам, давно опостылевшим, но весьма красноречиво отражающим её нынешнюю жизнь: блёклым, невзрачным, обезличивающим. И дело здесь вовсе не в том, что ей разонравились яркие вещи или фигура перестала позволять короткие платья.
   Просто однажды, в какой-то ей самой неведомый момент, она для себя решила, что пока не достойна: чтобы получать удовольствие от жизни, необходимо для начала чего-то добиться, а что она?..
   Она закинула в чемодан пару свитеров и старые потёртые джинсы, юбку-карандаш, классическую блузку, пару маек и лишённый малейшего намёка на сексуальность бюстгальтер. Вся её одежда уже пару лет, как утратила всяческие намёки и преследовала одну единственную цель - позволить ей спокойно существовать на этой планете.
   ***
   Ко всеобщему удивлению, в крохотном захолустном городишке, куда группа была откомандирована, даже не нашлось гостиницы, способной вместить всех стажёров. Постояльцев принимали лишь небольшие частные отели, вмещающие не более пяти человек. Саре в этом плане повезло особенно. Она решила не вмешиваться в дебаты по поводу расселения, и, благодаря неоценимой заботе своих коллег, получила гостиницу на самой окраине города, едва вклинившуюся в его пределы. Помимо прочего, Саре предстояло заселиться туда одной - остальные коллеги быстренько расхватали места поближе к центру. Незнакомый город, новая обстановка, абсолютное отсутствие справедливости. Сара уже подумывала, а не бросить ли всё, пока есть путь для отхода. Однако, уже спустя пару дней она мысленно поздравляла себя с тем, что судьба избавила её от подобного соседства: возможность установить контакт с коллегами по цеху вызывала большие сомнения - насквозь пропитанные алгоритмами и вычислениями, они попросту не могли говорить ни о чём другом. Оставалось лишь надеяться, что её соседями окажутся приятные люди, с которыми можно неплохо провести вечер и поговорить пусть и не по душам, но хотя бы не формулами.
   ***
   Сквозь окно автомобиля Сара смотрела на мелькающие мимо дома и остающиеся позади кварталов. Несмотря на ранний час, спать не хотелось вовсе, внутри теплилось ожидание и играло волнение. Спустя каких-то двадцать минут она уже стояла у входа в гостиницу. На небольших ступеньках у входной двери расположились веник и совок - следы недавней уборки. Нежно-розовые стены овиты листьями дикого винограда, оконные рамы ещё пахнут краской, обновившей их бирюзовый оттенок, двери деревянные, массивные, со сложным узором, явно не из современного дверного салона, и всё в совокупности напоминает скорее старую антикварную лавку, чем гостиницу. Кажется, что вот сейчас на пороге появится старенький сухощавый хозяин, знающий множество чужих историй и судеб, но такой же молчаливый, как и каждая вещь, бережно хранящая тайну своего владельца. Но дверь гостиницы отворила хозяйка, миссис Роуч, которая так и просияла, завидев гостью на пороге.
   - Сара, верно? Проходите скорее, я так рада вас видеть!
   Весь облик старушки изобличал человека широкой души и большого сердца. Глубоко укоренившиеся морщины запечатлели неистребимое жизнелюбие, а глаза лучились добротой.
   -Думаю, сумки подождут, пойдёмте пить чай. Или вы хотели бы сначала принять душ? Вишнёвый пирог сегодня удивительно ароматный вышел!
   Миссис Роуч, для друзей Кларисса или просто Клэр, предпочитала 'длительных' постояльцев. Каждый раз она с грустью смотрела на то, как кучно скапливаются у двери чемоданы, а некогда живая комната пустеет и безмолвствует, проводив своих гостей. За месяц жизни под одной крышей жильцы становились почти родными. Было так приятно день за днём узнавать друг друга всё больше, с интересом слушать истории и рассказывать свои... Кларисса хорошо разбиралась в людях.
   -Мимика способна выдать человека с потрохами! - любила повторять старушка. - Стоит лишь присмотреться, как всё становится ясно: и дело здесь вовсе не в том, красивые лица или, так сказать, с изюминкой, правильные или неправильные черты - если нет огонька в глазах и внутренний свет не может пробиться сквозь натянутую маску, никакая красота не поможет.
   Несмотря на свою проницательность и скептицизм, миссис Роуч искренне благодарила Бога за каждого человека, перешагнувшего её порог и искренне полагала, что в жизни нет ничего дороже людей, которые встречаются нам на пути, и что в каждом из них есть Его частичка. Однако, несмотря на свою веру в человечество, она уже давно отложила в сторону розовые очки и предпочитала смотреть на мир ясным взором через свои +1,5 и +1,75. Наблюдая картину целиком, приходилось констатировать: мир не лишён лжи, предательства и горечи, но зато как они оттеняют любовь, дружбу и доброту, столь ярко контрастирующие на их фоне! Созерцая крайности, ненароком начинаешь верить в их обоснованность. И перестаёшь тешиться иллюзиями...
   -Вот она, идёт! Познакомьтесь, Сара, это моя соседка Сьюзан...
   -Добрый день, милочка! Как вам мой новый цвет волос? Освежает, не правда ли?
   В отличие от своей синеволосой соседки, наивно полагающей, что до сих пор может сойти за шестидесятилетнюю профурсетку, Кларисса никогда не скрывала свой возраст и гордо озвучивала цифры: восемьдесят один год, не отнять, ни прибавить. Хотя время никогда не отнимало, а всё прибавляло и прибавляло, так что Кларисса едва поспевала за своим возрастом. Иногда она задумывалась над тем, что люди допустили ошибку, просчитались и теперь наивно следуют веками заданной схеме: что, если ей сейчас не девятый десяток, а, скажем, третий, и она слишком рано списала себя со счетов, полагая, что именно так полагается людям её возраста?
   'Чай, по мне и не скажешь, верно?' - говорила Сьюзан, лукаво улыбаясь и слегка подталкивая собеседника локтем. Клариссу смешили подобные глупости. Её 'секрет молодости' крылся в креме с ароматом ромашки и позитивном настрое на жизнь. В косметичке лежала одна-единственная малиновая губная помада, купленная больше десяти лет назад, но не использованная даже наполовину. К ней старушка прибегала лишь в крайних случаях (что и говорить, тяжёлая артиллерия!), приговаривая: 'И чего это мне в голову стукнуло? Чай, решат, старуха совсем из ума выжила, вырядилась'.
   Но никому и в голову не могло такое прийти. Все жители городка любили и уважали Клариссу.
   Чувства юмора ей было не занимать, как, впрочем, и жизненной мудрости: они удивительным образом переплетались в ней и прекрасно дополняли друг друга. Её жизнь - насыщенная, деятельная, такая тяжелая, и в то же время сформировавшая такое лёгкое отношение к ней - была лучшим примером и самым красноречивым советом, который только она могла дать.
   Глядя на старушку, невольно приходило осознание: глупцы те, кто считает, что уважение приобретается статусом, образование искореняет невежество, а доброта - проявление слабости. Всю свою жизнь Клэр проработала на сельскохозяйственном заводе и внушительных размеров участке, который кормил всю их большую семью, проучилась всего семь классов, однако это не мешало ей интересоваться всем, чем дышит этот мир.
   Она всегда с радостью слушала молодых, знающих одновременно так много и так мало о жизни, и бесконечно гордилась своими детьми. Тем, что старший, Сэм, выучился на химика и уехал работать на север - изучать горные породы, а младший, Стив, работает в лаборатории при Академии наук. Но это, конечно, не главное. Важнее то, что они выросли хорошими людьми, ведь никакие карьерные достижения не могут сравниться с человеческими...
  
   ***
   Подшучивая над своей старческой нерасторопностью и кряхтя ступая по ступенькам, Кларисса препроводила гостью в комнату - довольно скромную, зато с большим окном, через которое щедро проникали лучи солнца.
   Сара поблагодарила хозяйку, и та учтиво раскланялась.
   Распаковав вещи, Сара всё же решила вздремнуть: вторую половину дня предстояло посвятить цели визита - посещению лекций известного IT-специалиста - и не мешало бы хоть немного подготовить голову к получению новой информации.
   Спустя всего пару часов Сара нехотя натянула рубашку и джинсы, и направилась в сторону колледжа.
   Лекционные часы тянулись вечность. Монотонность речи усугублялась унылостью обшарпанных серых стен и невозможностью перекинуться с кем-то хотя бы парой фраз. Беспросветная серость обволакивала всё вокруг. Она силилась сосредоточиться и откинуть лишние мысли, но всё тщетно. После заветных слов профессора 'на сегодня всё', она стремглав выбежала на улицу - дико хотелось глотнуть свежего воздуха.
   Следующие два часа Сара бродила по тихим, окутанным вечерней дымкой улицам, прошлась по малолюдному мощенному проспекту и только когда почувствовала, что туман в её голове окончательно рассеялся, свернула на улицу, где располагалась гостиница. Небо поспешно превращалось из серо-голубого в тёмно-синее, и свет фонарей на его фоне выглядел всё ярче. Миссис Роуч встретила всё тем же добродушным ликованием:
   -Дорогая, вы вернулись! Мы уже начали беспокоиться. Успели что-нибудь посмотреть? Или только стены нашего обшарпанного колледжа?
   -Совсем немного... А стены действительно давно не видели ремонта.
   В холе собрались все постояльцы, кроме Билла - тот спал наверху.
   Супружеская пара, Мэт и Синтия, с крошечным младенцем въехали четыре месяца назад. Оба родились и выросли в столице, но всю свою жизнь прожили на небольшом островке прежней цивилизации - оставшемся от прошлого столетия деревянном секторе, по всему периметру отгороженном мощными бетонными коробками.
   Они любили своё уютное пристанище, отделявшее их от шумного города. У них было своё хозяйство: гуси, цыплята, утки, небольшой огород и садовый участок с яблонями и вишней. Жители соседних квартир нередко приводили детей, чтобы те поглазели на невиданное зрелище - гогочущих и кудахчущих пернатых созданий, то и дело норовящих выбраться за забор. Что и говорить, участок был предметом их самой заслуженной гордости.
   Но не всё в этом мире так просто. Столичное правительство всё настойчивее наступало на самобытный уголок. Сначала его жителям было предложено переселиться в предоставленные квартиры. Но, узнав, что это за квартиры, люди наотрез отказались переезжать - грязные старые комнаты в обветшалых пятиэтажках с постоянными перебоями в подаче воды и аварийным состоянием проводки. В обмен на центральный район жителям предлагался заброшенный квартал, к которому до сих пор не проложили заасфальтированную дорогу. Вот он - 'равноценный' обмен.
   Между тем, не стоило и надеяться, что власти успокоятся.
   Спустя две недели сгорел первый дом. Никто не пострадал, ведь в доме удивительным образом никого не оказалось, и все понимали, что это отнюдь не случайность.
   Но что могли сделать обычные люди? К кому обратиться? За каких-то два месяца 'таинственным' образом три дома сгорели один за другим. Не дожидаясь, пока подобная участь постигнет их, Мэт решил пойти на переговоры с властями и договориться о денежной выплате. Администрация торговалась, оттягивала, а дело всё не двигалось с мёртвой точки. В конечном итоге, Мэту пришлось согласиться на смешную сумму, которую хватило бы лишь на домик в провинции. Но его это не сильно расстроило. Он давно уже подумывал о том, чтобы покинуть этот безучастный город. Да и мысли о том, что его дети будут ютится в четырёх стенах вместо того, чтобы резвиться на зелёной траве, нагоняла тоску.
   Синтии решение о переезде далось с трудом.
   -Какой смысл было учиться на дизайнера, если до конца жизни будешь доить коров?
   Дизайнер по интерьеру, она понятия не имела, на какие перспективы можно рассчитывать в оторванном от цивилизации городке, где люди столетиями не делают ремонт и скептически относятся ко всем новшествам. Но деваться было некуда, оставалось признать, что мечты о карьере придётся отложить в долгий ящик.
   'Не было бы счастья, да несчастье помогло' - гласит пословица, но кто бы заранее подсказал, где нас ждёт это самое счастье? Ведь вот уже четыре месяца, как они живут в гостинице миссис Роуч, и Синтия не помнит, чтобы когда-либо в жизни ей было так хорошо и спокойно на душе. Временами ей даже казалось, будто бы вся её жизнь прошла в этом уютном домике, овитом плющом и диким виноградом.
   Рядом расположились женщина лет тридцати пяти и паренёк лет пятнадцати, похожие друг на друга как две капли воды. Поразительные сине-зелёные глаза миндалевидной формы, окаймлённые восхитительной длины ресницами и волосы насыщенного медного оттенка не оставляли сомнений в родстве их обладателей. - Дороти, твой ход,- напомнила Синтия. И Дороти начала аккуратно извлекать палочку из основания башни, достигшей изрядной высоты и сомнительной прочности. Уже третий вечер дженга вносила разнообразие в их вечера.
   Дориан выглядела моложе своих лет, держалась непринуждённо, но всегда прямо, и по-прежнему могла похвастать изящной девичьей фигуркой, однако, никогда этого не делала, скрывая силуэт за свободным покроем. Увы, будни трудоголика наложили вето на многие вещи: ни одно платье так и не ужилось в её гардеробе, а ломать ноги на шпильках, зная, что назавтра на этих двух снова бегать с утра до ночи, не возникало ни малейшего желания.
   - Ну что, Сэм, кажется, тебе выдалась честь снести это строение, - улыбаясь, отметил Мэт. Сэм внимательно изучал слабые места конструкции, и, судя по всему, не собирался мириться с поражением.
   В свои пятнадцать он уже имел достаточно широкие плечи и узкий торс, а его рост не позволял ему, не склонив головы, пройти в 'лилипутские' дверные проёмы, кои вели в комнаты на втором этаже - их высота составляла не более метра восьмидесяти. Кожу парня покрывал мягкий золотисто-ржаной загар, что отличало его от матери, кожа которой в разгар лета оставалась кипельно-белой. По всей видимости, ему уже довелось поработать под палящем солнцем - руки были жилистые и ловкие, а в спине чувствовалось напряжение.
   Дориан с заботой смотрела на сына. Он был самым важным и самым дорогим человеком в её жизни, более того - её смыслом, но это отнюдь не значило, что он вырос избалованным. Она попросту не могла себе позволить, чтобы её единственный ребёнок, её надежда и опора, вырос избалованным и не имел представления о настоящих ценностях. Научить ребёнка радоваться простым вещам гораздо сложнее, чем купить в магазине игрушку. 'Человеку непременно возвращается то, что он отдает. В мире много хороших людей, просто надо быть таким же, чтобы их увидеть', - вот то, чему она пыталась научить сына.
   С горе-отцом Сэма они развелись, когда мальчику не исполнилось и четырёх. Напрочь лишённый чувства ответственности, тот жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая, оставляя зарплату в барах или проигрывая на ставках. Он всячески давал ей понять, что ребёнок не входил в его планы, и что он ещё не готов ко всем последствиям отцовства.
   Дориан до сих пор не может установить тот рубеж, когда успела свыкнуться с такой жизнью. Она не просила крутиться вокруг неё и осыпать подарками, но всё же надеялась, что так называемый муж будет поддерживать её хотя бы первое время, пока ей не удастся устроить Сэма в садик, а самой найти нормальную работу. Кое-как сводя концы с концами и выгадывая, что бы купить сыну - комбинезон или зимние ботиночки - Дориан терпела выходки мужа. И по собственной наивности теплила надежду, что тот нагуляется и станет хорошим отцом и примером для Сэма.
   Но ситуация не менялась, и рассчитывать на чудо уже смахивало на идиотизм. И о чём только она думала? О том, что он изменится? Очень глупо с её стороны, как и со стороны многих женщин.
   Когда место в садике наконец было получено, Дороти поспешно сменила ярмо домохозяйки на упряжку рабочей лошади. Работа младшего менеджера не обещала большого оклада, а до старшего ещё надо было дорасти. По вечерам приходилось подрабатывать посудомойкой в местном кафе, а в ночь с субботы на воскресенье, уложив Сэма, она отправлялась на конфетную фабрику, раскинувшуюся на огромных просторах неподалёку от южного въезда в город. Здесь всегда требовались рабочие руки, которые, надо сказать, изрядно уставали к концу смены.
   Впервые она попала на фабрику, когда в воздушном пространстве уже вовсю властвовали пышные хлопья снега. Пришла пора фасовать новогодние подарки, которые в скором времени должны были оказаться в руках довольных детишек, нарядно одетых к празднику. В тот Новый год её самая заветная мечта была на удивление проста и прозаична: ей хотелось, чтобы Сэм, как и все другие дети, смог прийти на праздник в красивом костюмчике, покружиться в хороводе, получить красивый подарок, рассказать заранее подготовленное стихотворение, а потом, сидя дома возле ёлки, перебирать конфеты в разноцветных обёртках, отбирая из них самые вкусные. Это было бы самым волшебным завершением года. Мучительного года. Она работала на износ, всё меньше чувствуя себя человеком, а всё больше роботом, которому для подзарядки хватало три-четыре часа в сутки, а затем вновь следовало бессознательное и точное выполнение команд и распоряжений.
   Дороти с трудом могла вспомнить, когда последний раз задумывалась о чём-то своём или делала что-либо в своё удовольствие. Свободного времени не было вообще, как не было сил, которые без остатка забирала работа. Каждую минуту хотелось лишь одного - спать. И чтобы всё это поскорее закончилось. За несколько месяцев она сильно похудела, под глазами прочно обосновались следы хронического недосыпа, волосы, как ни пыталась она придать им божеский вид, стали сухими и безжизненными, кожа тусклой и серой, взгляд невыразительным. Она держалась молодцом, но организм не обманешь - он был измождён до предела. Выстоять помогало только одно: улыбка Сэм и понимание того, что скоро она сможет проводить с сыном гораздо больше времени.
   Спустя полтора года, ценой сверхчеловеческих усилий Дороти удалось-таки скопить стартовый капитал для их с Сэмом самостоятельной жизни. И судьба улыбнулась ей, если только подобное определение отражает результат её круглосуточного труда. На горизонте забрезжило повышение, которое избавляло от необходимости бегать в поисках дополнительного заработка и подавало сигнал, что пора действовать.
   Но как же вышло так, что из всех кандидатов - талантливых менеджеров и достойных специалистов - руководство выбрало именно её? Ответ лежал на поверхности: на фоне ещё зелёных студентов и только окончивших университет сотрудников, Дороти выделялась исполинской работоспособностью и умением сохранять равновесие в самых непредвиденных ситуациях. Быть может, плечи коллег не отягощал столь внушительный груз ответственности, а жизненные обстоятельства позволяли относиться к работе спустя рукава, только Дороти не могла позволить себе подобной вольности. Она не боялась работы, и крепко держалась за своё место, ведь её вела вперёд поистине высокая цель, которая могла быть обозначена одним - независимость, за которую в своё время сражался каждый уважающий себя революционер или повстанец.
   Теперь же казалось, что всё это было так давно, что как будто бы и не с ней. Сэму уже пятнадцать, ей за тридцать, за последние десять лет всё настолько переменилось, что даже в голове не укладывается, как только всё сложилось подобным образом? Можно было списать всё на судьбу или удачу, но самый большой вклад в свою жизнь внесла, несомненно, сама Дороти. Конечно, удача тоже внесла свои коррективы. Некогда скромное предприятие, на которое Дороти устроилась более десяти лет назад, с каждым годом охватывало всё большую территорию, готовясь в обозримом будущем выйти на мировой уровень. Она стала невольной свидетельницей и добровольной участницей непростого извилистого пути компании: от самых первых шагов до небывалого взлёта. Здесь она обрела вторую семью и в какой-то мере счастье.
   И всё же её не покидала мечта покинуть столицу, где постоянная суета и суматоха мешали хоть изредка насладиться размеренным течением жизни. Опостылели пробки, участники которой вели себя так, словно им одним дозволено добираться домой и на работу на личном транспорте. Сидел в печёнках образ 'успешного человека', который каждое утро натягивал на себя столичный клерк. Надоела пресыщенность жизнью и напыщенность тех, кто самодовольно утверждал, будто повидал всё на своём веку, в то время как радиус увиденного простирался не дальше их собственного носа. Именно поэтому, получив предложение возглавить провинциальный филиал, Дороти едва удержалась от восторженного возгласа. Впервые в жизни ей предстояло почувствовать себя полноправной и безраздельной хозяйкой собственной судьбы и личного времени - директорское кресло располагает к подобным ощущениям.
   К немалому удивлению Дороти, Сэм не воспротивился переезду. Она уже приготовила речь о том, сколь важно для неё новое место, но как только она начала оправдывать своё решение, Сэм понимающе посмотрел на неё и произнёс: 'Нет проблем, мам. Когда паковать вещи?'. Вещи были упакованы спустя месяц.
   Как только поезд тронулся, Дороти вдруг почувствовала, что на душе воцарилось спокойствие. Вместе со стуком колёс до сердца доносилась тихая музыка счастья, а душа подпевала в такт уносящемуся вдаль локомотиву.
   Сколько всего предстояло сделать! В числе первоочередного значилась запись в местную библиотеку. Одухотворенная и окрылённая Дороти в первый же день провела в ветхом здании порядка четырех часов и вернулась домой с двумя книгами под мышкой, едва подавив в себе желание унести с собой полбиблиотеки. Атмосфера книжного царства пришлась ей по душе, но погода за окном так и манила покинуть кирпичные стены, превращая в читальные залы скамейки в парке, залитый солнцем газон и ветхие каменные ступеньки.
   Следя за тем, как мама проглатывает одну книгу за другой, Сэм даже забеспокоился: среди водоворота чужих историй недолго потерять и свою. 'Мам, ты ещё молодая и красивая, поживи для себя', - неустанно твердил он. А она, пожалуй, с удовольствием бы пожила, если бы не одно 'но': она попросту забыла, каково это - жить для себя. Более того, она вообще с трудом сопоставляла себя с женщиной, а тем более красивой. Последние десять лет для её собственного самоопределения как нельзя лучше подходило слово 'вол' - тот, что тянет ярмо и пашет от рассвета до заката. 'Ещё молодая и красивая' женщина и сама прекрасно понимала, что ей не мешало бы заняться своей личной жизнью, но настолько привыкла ставить себя на второй план, что уже не замахивалась на главную роль. Дороти старалась быть положительным героем, и неважно, чьей повести. Её жизненная философия, в высшей степени похвальная и непогрешимая, отчего-то укрепила в сознании мысль, что звание 'хорошего человека' непременно связано с самопожертвованием...
   -Ну-с, что тут у нас?
   По ступенькам, смачно шоркая, спустился Билл - самый старый и самый саркастичный здешний житель. Его история появления в гостинице окрашена грустными тонами, но всё же не лишена чуда. Чуда по имени Кларисса Роуч.
   Четыре года назад тёплым весеннем месяцем Лаура, родная сестра Клариссы, покинула этот свет, оставив своего супруга Билла доживать свой век в одиночестве.
   Рассказывая о своей сестре, Кларисса не скупилась на пышные фразы:
   -Лаура была яркой, роскошной женщиной! Прекрасно чувствовала себя в любом обществе, всегда выглядела великолепно. Можете себе представить, она была на широкой ноге с владельцами всех магазинов и салонов нашего городка и знала весь столичный бомонд! В ней не было ни капли провинциального. Всё с лоском, шиком, особой грацией! И даже болезнь не смогла сломить её... Увы. Диагноз всегда звучит громом среди ясного неба. Остальные проблемы (да и проблемы ли?) становятся пустячными, глупыми, нелепыми по сравнению с тем, что вскоре твоя жизнь может оборваться. Навсегда. И всё, что казалось важным и значимым, исчезнет вместе с тобой. Ни один человек не способен принять болезнь как данность, ни один не смиряется, однако есть те, кому хватает мужества двигаться дальше.
   Когда Лаура узнала, что больна раком, то, ко всеобщему удивлению, расцвела ещё больше. Врачи оглашали один за другим неутешительные прогнозы, а Лаура тем временем генерировала всё больше энергии и передавала её всем, кто находился рядом. Ей и прежде была свойственна самоотдача, но теперь это приобрело особое значение: она старалась как можно дольше продлить свою жизнь, пусть хотя бы в сердцах близких.
   'La vida es corta, pero ancha' - 'жизнь коротка, но широка', гласит поговорка. И если протяженность жизни нам не подвластна, то её наполненность...
   Что, если наша жизнь подобна морю, и, если окунуться в неё с головой, невзирая на все опасности и угрозы, то рано или поздно она раскроет перед нами широкие горизонты, обнажит всю свою глубину, погрузит в неведомый прежде мир, таящийся под бушующими волнами. Что, если, отбросив всё лишнее, мы откроем перед собой бескрайние просторы?
   Лаура полностью окунулась в пучину. Она отказалась от сбора средств на личный счёт, который организовали родственники, и сосредоточила силы на основании онкологического центра - первого в их городе. Ей пришлось обойти десятки инстанций и собрать сотни подписей прежде, чем дело сдвинулось с мёртвой точки. Но ей была необходима уверенность в том, что собранные деньги пойдут по назначению, и пусть не ей, но другим больным, окажут посильную помощь.
   Болезнь широко раскрыла глаза и сердце. Сколько добрых и грустных глаз она повидала, сколько совсем ещё крохотных малышей, вынужденных бороться с этим страшным недугом. Мир несправедлив. Лауре хотелось сделать всё, от неё зависящее, чтобы подарить детям надежду, помочь увидеть то прекрасное, чем наполнена жизнь, несмотря на всю её боль и горечь. Для этого пришлось отказаться от любых проявлений жалости и заменить её на самое деятельное участие.
   Когда она умерла - а случилось это спустя пять лет после обнаружения первых метастаз - это была огромная потеря для всех. Но последние пять лет жизни Лауры прошли так, как у других не проходят и тридцать! Она совершила столько отчаянных поступков: прыгнула с парашютом, прокатилась на гидроцикле, занялась дайвингом, купила ведро любимого мороженого...
   Осознание ценности момента сделало жизнь настолько глубокой и широкой, что не оставило времени на размышления о продолжительности и побудило совершать то, на что в других обстоятельствах она бы попросту не решилась. Единственный вопрос, который непрестанно мучил Лауру: почему не раньше? Почему надо было дождаться точки невозврата, чтобы позволить себе жить?
   На первый план неожиданно вышли давно забытые ценности. Наверно, если бы урок был более мягким, он бы вновь прошёл мимо - так уж устроен человек, что откликается лишь на серьёзные удары судьбы.
   До оглашения этого оглушающего диагноза Лаура и Кларисса не общались уже около десяти лет. В чём причина сего обстоятельства? Просто в жизни есть множество нюансов, второстепенность и абсурдность которых выявляются лишь временем и мудростью.
   -Сколь многое мы упустили! - грустно вздыхала Кларисса.
   Некогда они и представить себе не могли, что однажды разбегутся по разным берегам, и что разыми берегами станут отнюдь не противоположные концы света, а попросту разные жизни. С самого детства Лаура обладала уникальной способностью избегать любых расспросов и всё держала в себе - но Кларисса знала лазейки. За детством и юностью последовали самостоятельные взрослые жизни, замужество, новые ячейки общества ... Жизнь закрутилась с немыслимой скоростью.
   В какой-то момент Лаура просто отгородилась, игнорировала любые приглашения, а по праздникам ограничивалась почтовыми открытками. Какова была причина - сказать сложно, да и понимала ли она сама до конца, что творится в её жизни?
   Возможно, всё началось с Брэда и его равнодушия: десять лет брака не оставили Лауре ни детей, ни счастливых эмоций, ни сил продолжать всё это. Кому она была нужна - разведённая тридцатилетняя женщина? Разве могла она позволить себе такую роскошь - развестись? И если бы Брэд не сбежал тогда с этой девицей... страшно подумать, ведь Билл никогда бы не появился на горизонте её жизни!
   Сказать по правде, Билл всегда был в поле зрения, но раньше она этого попросту не замечала. Учтивый, галантный и до невозможности пунктуальный - Лаура и представить себе не могла, что такие мужчины ещё существуют. С ним она наконец расслабилась и почувствовала себя женщиной: он носил её на руках и день за днём стирал из памяти воспоминания о безрадостном прошлом. Лаура расцвела. За каких-то два года она преобразилась до неузнаваемости, и причиной тому явилась не только любовь Билла: миновав третий десяток, Лаура наконец стала мамой! Двое сыновей, сорванцов и шалопаев, сколько бы ни доставляли хлопот, всё же наполнили её жизнь столь безграничным и невыразимым счастьем, о котором она и помыслить не могла. Биллу же не было равных на отцовском поприще...
   Он никогда не вспоминал с упоением 'весну' своей жизни, разуверившую его в том, что любовь вообще существует. Билл предпочитал 'осень' - тот период жизни, когда в его жизни появилась она, Лаура. Ему тогда исполнилось тридцать пять, и вместе с годами пришло убеждение, что от жизни не стоит ждать неожиданных сюрпризов. Всё глупее казались мысли о возможности счастья - не поверхностного и временного, а глубокого и настоящего... Именно поэтому путь, пройденный под руку с Лаурой, не шёл ни в какое сравнение с самодовольным юношеским максимализмом и незрелым ребячеством. Отчаянные попытки наполнить жизнь смыслом сменились наличием этого самого смысла. Не осталось места сигаретным блокам и бесконечным чашкам кофе, нещадно оставляющим круги на белой столешнице. Она стала его счастьем, его миром...
   Как хорошо, что к этому роковому моменту сыновья уже выросли и обзавелись собственными семьями - не стоит и говорить, что смерть Лауры больно ударила по Биллу. Он замкнулся в себе, потерял интерес ко всему происходящему и подолгу смотрел в одну точку полным безразличия взглядом. Потерять ту, которая одним своим присутствием вдыхала жизнь в их дом, которая избавила его от бесконечных вечеров в компании сигаретных окурков, которая научила радоваться наступившему утру и начинать его не с горького кофе, а чая, подслащённого поцелуем. Ту, к которой он бежал впопыхах с работы, зная, что она ждёт его с сыновьями, а потом уже и без них, ведь дети так быстро растут... Время стремительно: едва научил кататься на велосипеде - уже просит машину, недавно выбирал любимую шоколадку - теперь стреляет сигареты. Что-то не так с этим временем, или с ним самим...
   На предложение старшего сына переехать в столицу Билл ответил решительным отказом. Не хотелось быть обузой и предметом излишнего внимания. Всё в порядке, он и сам сможет о себе позаботиться, стоит только оставить его в покое.
   В течение целой недели Кларисса ни разу не встретила Билла ни в булочной, ни в его любимом молочном отделе и всерьёз забеспокоилась. Она-то знала, насколько Билл беспомощен без её сестры: он мог позвонить Лауре несколько раз за день, чтобы уточнить мельчайшие рабочие и бытовые вопросы. Быть может, он вовсе и не нуждался в её совете, и это был лишь повод лишний раз услышать любимый голос...
   Немало повидавшей на своём веку Клариссе было горько смотреть, как Билл тихо скорбит и всё больше отрекается от окружающего мира. Его самовольный уход из жизни разрывал ей сердце. Она не любила совать свой нос в чужие дела и терпеть не могла своего рода сподвижниц матери Терезы, которые изображали на своём лице всепрощение и сочувствие, вместо того, чтобы протянуть руку помощи. Лучше осыпать проклятиями и отослать в самые нелестные места, но помочь, чем прикрывать безразличие напыщенной благодетелью.
   Кларисса действовала очень тактично. Встретившись с Биллом однажды в парке, она пригласила его на ужин, под предлогом того, что её муж, Роб, в ближайшем будущем вконец одичает от нехватки общения. 'Если вдруг захочется поболтать, наши двери всегда открыты'.
   К немалому удивлению Клариссы, спустя две недели вдребезги разбитый Билл стоял на пороге - видимо, он всё же решил потихоньку склеивать свои осколки. Кларисса превратилась в сгусток энергии. 'Почему бы вам с Робом не сходить на рыбалку?', 'Может, устроим пикник?', 'Приходи в субботу, мы будем пересматривать старые фильмы и готовить пиццу' - она всячески старалась вытащить Билла из дома.
   Степенно и размеренно их общение перерастало в дружбу. И однажды вечером Кларисса - так, между делом - предложила Биллу переехать к ним. Сумасшествие? Возможно. Только всё в нынешнем жилище Билла неустанно напоминало ему о Лауре и погружало в пучину тоски и безысходности. Так почему бы нет? Деньги с продажи дома он может отправить на учёбу внукам, а их пенсий вполне хватит для совместного проживания.
   Билл сделал вид, что пропустил предложение мимо ушей. 'Сейчас не стоит стоять на своём, надо дать ему время осознать услышанное, - советовал Роб. - Может, он пока не готов к столь серьёзным переменам в жизни и может решить, что наша дружба - это лишь проявление жалости'. Оба слишком боялись задеть чувства Билла и свести их доверительное общение на-нет. Но при одной только мысли, что Билл возвращается в пустую квартиру, Кларисса чувствовала, как тихой поступью подступает тоска, и на плечи ложится тяжкий груз одиночества. Оставалось уповать на случай, но этот вольнодумец почему-то не спешил представляться.
   ***
   Близилось Рождество, к миссис Роуч приехали внуки, и в доме вновь поселилось настоящее счастье. Такое, каким оно и должно быть: искреннее и безмятежное. Они нарядили ёлку, аккуратно уложили под ветви приготовленные подарки и украсили окна мерцающими огнями.
   Билл получил приглашение присоединиться к их дружному семейному вечеру. Сыновья и внуки уговаривали его отправиться с ними на уик-энд в Норвегию, но Билл был непреклонен. 'Возраст уже не тот, - возражал Билл на все уговоры, - и кости не те. Сидеть в пледе и с кружкой чая, пока вы там катаетесь по крутым склонам - не самая выгодная перспектива'. Рождество в доме Клариссы не сулило ничего экстремального и не имело ограничений по возрасту, поэтому приглашение было принято.
   За праздничным столом Клэр внимательно наблюдала за старым новым другом, стараясь понять его настроения и улучить максимально удобный момент. И когда, как ей казалось, случай представился, и она вновь озвучила 'то самое' предложение... Билл был смущен и озадачен. Он обещал подумать, но по всему было видно, что все его мысли заняты изобретением вежливого отказа. Своего расстройства Кларисса не выдала, но на душе заскребли кошки. Она лишь похлопала Билла по плечу и попросила не спешить с ответом - как бы абсурдно на первый взгляд ни звучало предложение, оно стоит того, чтобы о нём поразмыслить. Хотя, судя реакции Билла, он-то как раз полагал, что размышлять здесь не о чем.
   Лишь в тишине глухих стен слова Клэр прозвучали в его голове иначе. На контрасте с домом, наполненным радостным смехом, гулкая тишина разрывала сердце, а волна печали и скорби нахлынула с двойной силой.
   В тот вечер где-то в глубине души Билл уже принял решение, но понадобился ещё целый месяц, чтобы договориться с разумом и найти компромисс. Кто сказал, что поступиться выдуманными принципами во имя собственного счастья требует меньшего мужества, чем до последнего стоять на своём? Только мы сами устанавливаем правила, но почему-то слишком упорно за них держимся. Месяц спустя он разместил объявление о продаже дома, а уже через два оплачивал Клариссе первую арендную плату. Занять комнату в её доме просто так, безвозмездно? Да он скорее расшибётся в лепёшку! Кресло-качалка в холле у камина стала неизменным объектом споров между ним и Робом. Тот, кто первый проснулся и успел с утра пораньше занять место, упорно сидел до последнего, пока нужда или голод не сгоняли его с места.
   Но, увы. Год назад кресло перешло в абсолютное владение Билла. И получил он его абсолютно незаслуженно, ничего ровным счётом для этого не сделав. Просто однажды утром Роб вышел из борьбы, навсегда покинув этот бренный мир. Сказать по правде, Билл никогда не верил существование какого-то другого мира, ожидающего людей после земного. Человек слова, он всегда считал, что действовать надо прямо и смело, не дожидаясь лучшего случая и не питая лишних иллюзий, без лишних 'завтра' и обманчивых 'после'. Он привык полагаться только на себя и только на сейчас. Однако, наличие этого самого иного мира давало ему надежду вновь увидеться с Лаурой, поэтому он не слишком-то упорствовал в своих убеждениях.
   Миссис Роуч от всего сердца благодарила Бога за то, что в этот трудный момент рядом с ней оказался Билл. Он взял на себя организацию похорон и сам обзвонил всех друзей и родственников. Сыновей рядом не было, они прилетели, как только смогли, а пережить такое горе в полном одиночестве у неё, наверно, не хватило бы сил.
   Дети и внуки пробыли тогда в городке М. целую неделю - небывалое для последних лет событие, омрачённое столь грустным поводом. С их отъездом дом снова опустел. Не хватало жизни, радости, смеха.
   И тогда Билл решился. Уместно ли? Сейчас? Три года назад Кларисса вытянула его из пучины печали и скорби, и сейчас он просто обязан сделать то же самое.
   Как-то вечером после совместного просмотра излюбленной лотереи, транслируемой по небольшому телевизионному ящику в гостиной - сами они уже давно перестали покупать лотерейный билеты и надеяться на случайное чудо - Билл собрался с духом и произнес:
   -Послушай, Клэр, я, наверное, спятил...- он запнулся, - и, скорее всего, тебе сейчас совсем не до этого... - волнение было столь не свойственно Биллу, что Клэр затаила дыхание. - У меня созрела мысль. Конечно, немного абсурдная и рискованная, но всё же... - последний рывок, - я думаю, мы могли бы открыть небольшой частный отель! Будем сдавать свободные комнаты, как это делают Сидни и Джек...
   Клэр озадаченно смотрела на него, но Билл продолжал:
   -Всё лучше, чем жить в одиночестве. Я помню своё состояние, и как никто понимаю тебя. Знаю, как нелегко вырваться из оков скорби, и благодарен тебе за то, что ты в нужный момент протянула мне руку помощи, и теперь хочу сделать тоже самое... Как ты на это смотришь?
   Кларисса ответила не сразу, она ушла в свои мысли, и Билл всерьёз забеспокоился, что зря вмешивается со своими пресловутыми идеями. Остаток дня они провели в молчании.
   На следующий день за завтраком Кларисса сама обратилась к нему:
   -Послушай, Билл, ты действительно думаешь, что из этого что-то выйдет? В этот захолустный городок людей заносит разве что чередой жизненных неурядиц. Кому понадобиться останавливаться в нашем неброском доме?
   В ответ Билл только пожал плечами:
   -Кто знает? Я лишь считаю, что стоит попробовать.
   И как бы рассудок ни твердил, что не мешало бы всё взвесить, что-то внутри уверенно шептало: всё получится! Успех мероприятия был крайне маловероятен, пожалуй, даже граничил с чем-то фантастическим, но раз уж решение принято, сомнениям места не оставалось.
   Спустя две недели дом был полностью убран, пополнены запасы хозяйственных принадлежностей, куплено свежее постельное бельё и расставлены радующие глаз безделушки. Над входом водрузилась небольшая деревянная вывеска, на которой Билл аккуратно выжег надпись 'гостиница 'Уютное местечко'. Дело оставалось за малым - привлечь сюда людей, что на поверку представлялось просто нереальным. Но Кларисса и не думала унывать. 'Пусть даже никто не приедет, - думала порой миссис Роуч, с энтузиазмом готовясь к приёму гостей, - зато вся эта суматоха неплохо отвлекает от дурных мыслей'.
   И вопреки всем сомнениям и колебаниям, волей судьбы или делом случая, но уже через полтора месяца в доме были заняты все три свободные комнаты. Как? На этот вопрос Кларисса и Билл лишь разводили руками. У них не было средств, чтобы разместить информацию в СМИ или на рекламных баннерах. Возможно, внесло свою лепту то, что Билл попросил своего племянника Тода дать рекламу на радио, но тот работал на столь непопулярной волне, едва держащейся на плаву, что её брызги явно не доходили до столичного берега. Однако, постояльцы прибывали прямиком из мегаполиса. Их крохотный уютный дом, словно магнит, притягивал к себе людей.
   С открытием гостиницы Кларисса почувствовала огромный прилив сил. Прежде ничем не примечательное утро, мало отличавшееся от предыдущего, отныне начиналось с выражения Богу самой искренней благодарности за всё, что тот ей посылает. Лишь после произнесения внушительного числа тёплых слов, Кларисса отправлялась на кухню варить кофе на всю их большую 'семью'. В какой-то момент она вдруг осознала, что когда кроме своей чашки наполняешь кофе ещё шесть, жизнь как-то сама собой обретает смысл...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"