Свет и тьма, 
                      Шаги по кромке 
                                      и над кромкой,
            
                  Ты  одиночеством полна,

      И голос хриплый, 
                        Голос ломкий
                                      выводит песню ни о чем, 
        
                 Слова лежаться откровеньем,

    По нервам сталью, 
                       наждаком, 
                                  и отвращением с неверьем.

      Под лампами так мир далек, но лезет из-за штор луна,
       И круг запретный разомкнет гостя незваного тоска.
      Дохнет дождем из-за двери - лесные мхи да под порог, -
     Твои слова почти легки, но в них под святостью порок.

   Как гулок звук! 
                   Гортанный вскрик. 
                                     Почти в разрыве бой-струна, -
           
           И ты поешь панегирик тому, что ты в ночи одна.
       Тому, что только  знает ночь твоих телес секрет и жар,
       Тому, что прогоняешь прочь людскую жалость, боль и дар,

    Клеймишь любовь, - 
                        Как под иглой, 
                                        все чувства ярки и слепы, 

                       И невидимки оба мы, 
                       Напитанные тишиной.

                   Удар басов, как гонг и горн,
                       И я под нотами тону,
                      Твоим отчаяньем укрыт,
                     Ковчегом став его теплу.

           Мы оба спятили в ночи провинциальной скукоты,
        Средь суеверий и облат твой крик души - почти обряд.

                          Закончила... 
                        Смотрю в глаза, 
                   В улыбку с горечью потерь.
                   Ты хочешь верь или не верь,
                     Но поцелую и твой яд...