Енин Евгений Юрьевич : другие произведения.

Ищи, копай, лети

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все гномы из гномьей деревни пропали. Четверо друзей находят их, и освобождают из шахты, где те добывают золото. Для людей, между прочим. Новые герои: феи (он, фей, мужской род). Учат гномов летать. Поддержка из-под земли: представитель племени суперкротов Хкр.
  
  
  
  1.
  
  - Да, как-то у нас не весело, - рассуждал Толстый, ковыряя вилкой вареную брюкву.
  - Не весело, говорю, - крикнул он в пустоту комнаты. Изо рта вылетели желтые кусочки. - Сколько можно есть эту гадость!
  Он хотел выплюнуть пережеванную брюкву, но никто бы этого не увидел, поэтому Толстый проглотил все, что складывал за щеками.
  За окном что-то мелькнуло. Мелькнувший объект старался падать тихо, поэтому вместо подобающего крика 'А-А-А!' послышалось сдавленное 'м-м-м'. Раздался грохот. Похоже, рассыпалась поленница.
  - А еще этот Малыш падает и падает!
  Толстый с размаху стукнул кулаком по столешнице. Упала вилка. Он с кряхтеньем ее поднял.
  - Вот, кто-то придет. Женского пола.
  Толстый вытер вилку о штанину и воткнул в половину брюквины, оставшуюся на тарелке.
  - Неужели Белочка? Какой сюрприз! Как я догадался! Да я же просто гений! -
  Толстый хлопну себя ладонью по лбу, и, с силой прижимая, провел ей вниз про лицу.
  - О-о-о, - простонал он. - Ну почему осталась только брюква? Как бы я хотел съесть кусочек репки. Маленький такой кусочичек. Или редьки. Да хоть турнепса!
  Толстый еще раз размахнулся, но увидел какую-то гадость, прилипшую к рукаву, и бить по столу не стал. На вкус гадость оказалась той же брюквой.
  - Что ж мы как коровы, силос этот жрем? Ну, да коров же нет, а силос есть. Кто-то должен его есть. А кто, если не мы?
  Толстый выпятил грудь.
  - Никого же больше нет.
  Он снова сгорбился над тарелкой.
  
  Со скрипом открылась дверь. Вошла Белочка, поддерживая Малыша. Малыш хромал и стонал.
  
  - О, как я угадал. Привет. И ты, орел нелетучий, тоже заходи, располагайся. Если можешь, конечно. Белка, брось его на пол. Да бросай, говорю, он привык, что ему сделается. Он пять раз в день с крыши грохается, ему на пол упасть, как на перину лечь. Малыш, вот скажи мне, - Толстый повернулся к нему, уперев руки в колени, - как можно не попасть по земле? А? Двор, - Толстый обвел руками комнату, - двор большой, пустой, снегом заспанный. Мягеньким. Малыш, ты любишь мягонькое? - Малыш застонал. - Вижу, что любишь. Нет, не надо мне свои синяки показывать. Мягонькое это для тебя вопрос жизни и смерти. С той жизнью, какую ты сейчас ведешь. Снег, например, мягенький. Как ты мог промахнуться мимо снега? Малыш, ты, прыгая с крыши во двор, не смог попасть во двор. У тебя мишень - земной шар. И ты попадаешь в поленницу. Снайпер недобитый. Если ты на охоту пойдешь, все звери возле тебя соберутся. Это самое безопасное. Ни за что не попадешь. Давай, садись. Ложкой в рот попасть еще можешь? Давай-давай, вон, в окно целься, тогда в рот попадешь.
  Малыш застонал. Не от боли. Вернее, боль у него вызывал вид тарелки с вареной брюквой.
  
  - Все сказал?
  Белочка с грохотом подвинула к себе тарелку. Брюкву варила она. И ненавидела ее, как остальные гномы. Но выбирать не из чего. Все, что удалось найти в погребах, обычно забитых припасами, это два мешка брюквы. Да еще замороженной. Печь никто не топил, брюква замерзла. Остальные продукты, гномы сами знаете, существа запасливые, исчезли. Вместе с гномами.
  
  Две недели назад Белочка, Профессор, Малыш и Толстый вернулись в гномью деревню. Ту самую, которую в конце лета растоптал великан. Нет, не всю, только половину. Великан пришел в деревню не просто так, а по делу - он гнался за четверкой друзей. Они, а точнее Толстый, стащили в пещере травку, приправу. Оказалось, великаны очень не любят, когда у них таскают еду. И взгляды на то, что такое еда, у великанов с гномами расходятся. Вернее, они разошлись у этого великана с гномом по имени Толстый. Толстый приправу едой не считал, аргументируя свои гастрономические взгляды тем, что травой не наешься. Великан приправу едой считал, и на мнение Толстого ему было плевать. А что, он мог себе позволить. В жизни великанов есть свои прелести, например, возможность плевать на всех. На кого плюнул, тот и утонул.
  
  Великан повел себя плохо, но в угол его ставить некому. Половина гномов, чьи дома он растоптал, ушли подальше и построили Новую деревню. Малыш и Белочка жили в ней, вместе с родителями. Профессор и Толстый оставались в Старой деревне. Ненадолго остались. После нового года все четверо встретились в лесу. Ну, так вот получилось. Да, опять без спроса. Кто бы им разрешил зимой ходить в лес, сами подумайте. И все сложилось самым чудесным образом. Их никто не съел, хотя кто только не пытался. Они познакомились с великаном. Нет, не с тем, с другим. С тем они и не были знакомы, он, знаете ли, не представлялся, а молча пытался сожрать. Зато теперь представился, оказалось, его зовут Дорб. И он хороший, только дикий. Такой дикий, что даже говорить разучился. Но его снова научил великан по имени Горм. Когда великан бьет тебя по голове, чему угодно научишься.
  
  Еще они познакомились с удивительными снежными гномами, как они их называли, хотя гномами те не были. А вот снежными - были, потому что они из снега. Был сугроб, а стал снежный гном. Раз, и как-то из снега слепился. Снежные гномы забрели в эти края в поисках спасения от снежных барсов, львов, медведей и прочих бескровных чудовищ. И как же все хорошо кончилось. Снежные гномы слепились в снежного великана и ушли на далекий-далекий север, жить рядом с великанами обыкновенными, если великанов можно назвать обыкновенными.
  
  А травка, из-за которой случилась неприятность с деревней - Толстый предпочитал называть разгром неприятностью - оказалась любимой приправой великанов. Без нее им мамонт в рот не лез. Только она на севере не растет, в отличие от мамонтов. А тут - под каждым кустом. И они договорились меняться. Гномы собирают и сушат эту траву, великаны раз в год забирают, и приносят что-нибудь полезное. Бивни тех же мамонтов. Какая польза может быть от бивней мамонтов, обещал придумать Профессор.
  
  Итак, считаем. Великанью угрозу они от деревни отвели, это раз. Полезную межвидовую торговлю наладили, это два. Он возвращались в деревню победителями и спасителями. Возвращались в Старую деревню, Новая была дальше, и зимой дорогу туда не найти. Надеялись, что по такому случаю пороть их будут не сильно. А там - никого. Двери выбиты, окна распахнуты, погреба пустые, печки холодные. И ни одного гнома.
  
  - Ну что, у нас все как всегда? - Толстый отодвинул тарелку, он решил, что с него хватит. - Малыш учится летать. Сиди, сиди, птенец неоперившийся, жуй. Профессор неизвестно где шляется. Кто как еще у нас развлекается, пока я тут, - Толстый потыкал вилкой в брюкву, - пользу приношу? Где Профессор? Кто за него есть будет?
  Толстому хотелось, чтобы брюква испортила настроение всем без исключения, как Профессор смел увиливать от пытки едой?
  - Где он ходит? Не знает, что обедать пора?
  - Толстый, перестань тарахтеть.
  Белочка наколола на вилку кусочек брюквы и рассматривала его с большим подозрением.
  - Он ходит, ищет.
  - Что он ищет? Дома мы все проверили. Нету ничего съедобного. Никого из гномов нету, я имею ввиду. Вокруг все снегом завалено, никаких следов. Пока наш орел воспитанный кротами, - Толстый похлопал Малыша по голове, - не научится летать вверх, а не только вниз, головой на дрова, мы ничего нового не увидим.
  - А мне кажется, Профессор что-нибудь придумает.
  Белочка верила в его способности.
  - Что придумает? Как из старых половичков компот сварить?
  - Не знаю. Малыш, ешь, давай, - прикрикнула она.
  Порцию гадкой брюквы должны получить все.
  - Да ничего он не найдет. Вот это доедим. Малыш, ешь, давай! - прикрикнул Толстый. - Кончится этот ужас в тарелке, и будем с голоду помирать. Скорей бы уже, что ли...
  
  Заскрипела дверь. В полумраке комнаты, освещенной одним свечным огарком, Профессор показался Белочке бледным. И без шапки. Что без шапки - это всем показалось. Значит, шапку он потерял.
  - Вот, нашел.
  Профессор протянул руку, в которой...
  
  2.
  
  - Э-э-э, что это? Ты это поймал? Убил, и будешь есть?
  - Белка, сунь Толстому брюкву в рот, если можно сырую. Он вообще ни о чем кроме еды думать не может.
  Профессор не глядя повесил куртку на гвоздь возле двери, промазал, она упала на пол, Профессор, не заметив, подошел к столу и выложил свою находку.
  - Это же... Это же Маша!
  Белочка схватила куклу младшей сестры Профессора.
  - Ну да. Как зовут, не помню, но это Глашкина кукла. Видишь, рука пришита? Это я оторвал. Привет, Малыш. Получается?
  - М-м-м, - простонал Малыш в ответ.
  - Ясно. Но ты старайся. Мы в тебя верим.
  
  - Ты чего его подзуживаешь? - взвился Толстый, - ты чему ребенка учишь? И так на улицу невозможно выйти, что бы тебе Малыш на голову не свалился.
  - А ты чего митингуешь? Острое отравление брюквой? Вместе же с ним начинали?
  Профессор подвинул свою тарелку и начал есть, жадно, он не замечал надоевшего вкуса, думал о другом.
  - Начинали. Я попробовал и понял, что рожденный гномом летать не может. С одного раза, замечу, понял. - Толстый почесал почти сошедшую шишку. - А этот уже раз пятьдесят с грохнулся, и все намеков не понимает. И не поймет уже, он себе всю понималку отбил.
  - М-м-м, - простонал Малыш.
  - Вот, соглашается, кивает. Ешь давай, летозавр, куриная надежда!
  
  Страсть к воздухоплаванью овладела Малышом после исторического первого в истории гномьего народа полета, совершенного им и Толстым. Летели они красиво, высоко, жаль, что не долго. В качестве пусковой установки использовались дикий медведь, царствие ему небесное, и тогда еще дикий великан. Хотите полетать как они? Вот вам инструкция. Проваливаетесь в медвежью берлогу, пугаете медведя до заикания. Когда он из берлоги вылезает, крепко держите его за уши, это важно. Медведя, вылезшего из снега, хватает великан. Не знаю, как вы обеспечите хватание великаном медведя именно в этот момент, это самое сложное в деле полетов на великано-медвежьей тяге, выкручивайтесь, как хотите. Зато дальше все просто. Великан лупит медведем по сосне, вы отпускаете его уши, не спрашивайте в какой момент, это поучится само собой, и наслаждаетесь полетом. Приземляетесь, воткнувшись головой в снег, такова традиция.
  
  Толстый после этого мечтал о памятнике на родине героя. Его родине, Толстого, а не великана. А Малыш, ощутив радость полета, думал, как его повторить. Его прогулки за деревенским забором с тыканьем палкой в сугробы и криками 'цыпа-цыпа-цыпа' пресекли, объяснив, что так медведей не добывают. Так к медведям на обед прибывают. А если он медведя и захомутает, то без такой важной составляющей системы запуска, как великан, полет все равно не получится. Тогда Малыш решил опробовать воздушный старт. То есть залезть повыше и спрыгнуть. Что взмахи руками не помогают, он понял где-то с третьего раза. В дело пошли палки и старые простыни. Ходить по улице стало страшнее. Малыш не просто падал с криком, он падал как орущее приведение. Белочка пугалась. Толстый предлагал сбивать его из рогатки. Профессор помогал советом. Сейчас Малыш задумчиво смотрел на поднимающийся над горячей брюквой пар.
  
  - Уему ар ерх дет?
  - Чего?
  Толстый пальцем выковырял изо рта Малыша непрожеванный кусок.
  - Чего говоришь?
  - Почему пар вверх идет?
  - А куда ему идти? На улицу погулять?
  - Я не с тобой разговариваю. Профессор, смотри, пар, он же летит?
  Профессор отвлекся от своей тарелки.
  - Ну да. Летит. Легкий пар, потому и летит. Легче воздуха. Дым тоже вверх поднимается, если ты внимания не обращал.
  - Легче воздуха, - протянул Малыш. - А он может что-нибудь поднять?
  - Так, тихо!
  Толстый засунул кусок брюквы обратно в рот Малыша.
  - Этот все, для нас потерян, а ты Профессор чем думаешь? Он же теперь в трубу залезет, на дыме полетать. И сам сгорит, и мы задохнемся.
  Малыш, не пытаясь прожевать, завороженно смотрел на печку.
  
  Белочка вертела в руках куклу.
  - Ну да, Маша. Помню я ее. Хорошая кукла. Странно, что Глаша ее выбросила.
  - Нет, - Профессор, проглотил последний кусок, - не выбросила, в том-то и дело.
  
  Обнаружив деревню покинутой, гномы обшарили все дома, на это ушла неделя. Продуктов, кроме брюквы, как мы знаем, не нашлось, кладовые опустели. В домах изрядный кавардак, как будто гномы в спешке куда-то собирались, и решали: что из вещей взять, без чего можно обойтись. Взяли не многое, даже зимняя одежда в некоторых домах осталась. Посуда, простыни, штаны и башмаки, все разбросано, чего-то не хватало, но не похоже, чтобы гномы собирались надолго. Толстый, осмотревшись в своем доме, заявил, что его родители и на огород за огурцами не пошли бы с таким набором. Пропали пара ложек, чашка, одежда, видимо та, что была на ушедших, остальное на месте.
  - Они даже носки на смену не взяли, - заметил Толстый, заглянув в ящик комода.
  
  Жили друзья в доме Профессора. В нем окна уцелели, в остальных - хоть одно стекло, да разбито. Куда все делись, это была главная и единственная тема разговоров по вечерам. Догадки были такие. Гномы ушли в Новую деревню. Непонятно только зачем. Те дома, что великан не успел разрушить, были куда уютнее землянок Новой деревни, где дома построить до снега не успели. Версию Толстого: ушли потому что здесь все съели, отвергли, гномы держали запас минимум на год. Может, дело не в том, куда ушли, а в том: от чего уходили? Зачем-то же построили после нападения великана наблюдательную вышку, а кого высматривают, взрослые не говорили. Испугались великана? Но всех великанов в округе друзья знали, обоих, ни один из них к деревне не подходил. А если на деревню напали снежные змеи? Нет, тогда бы гномы, наоборот, в домах сидели, на улицу не выходили, снежные змеи в дом заползти не могут. Других опасностей, от которых сбежали бы все жители деревни, гномы придумать не сумели.
  
  Стали придумывать совсем уж сказочные истории. Гномы ушли, поспорив друг с другом: смогут уйти или нет. Гномы ушли, объевшись брюквой, и страдая галлюцинациями.
  - Толстый, помолчи, у тебя у самого уже галлюцинации от брюквы.
  - Вышли на минуточку, и не смогли найти дорогу домой, - предложила Белочка свою разгадку.
  Но чего бы вдруг вся деревня на минуточку вышла? Профессор вернул разговор к началу. Куда все ушли? Нет, они не могли уйти в Новую деревню. Да потому что дороги не знали. Как можно уйти куда-то, не зная где это? И почему разбиты стекла и выломаны двери? Так убегали, что дверь некогда было открыть, выламывали вместе с косяком?
  - Вот, помню, у меня был понос, так я дверь туалета..., - погрузился в воспоминания о своей бурной молодости Толстый.
  - Нет, - перебил его Профессор, - это не они двери выбивали. Это им двери выбивали. Их снаружи выбивали, чтобы войти, а не изнутри, чтобы выйти. И еще я не могу понять, почему пропали все инструменты. Шапки зимой не взяли, а молотки, сверла, клещи, до последнего винтика собрали. Странно это.
  Вот этим вечерние разговоры и заканчивались. Все соглашались с тем, что это очень странно.
  
  Белочка двигала руками тряпичной куклы. Играла. Профессор нажал кукле на живот.
  - Не могла Глашка ее выбросить. Мы когда с Толстым на разведку уходили, это была ее любимая подружка, везде с собой таскала. А если она кого-то своей любимой куклой назначит, это на месяц, не меньше.
  - Значит, потеряла.
  - Наверное. Но как же они тогда уходили? Она скорее зимой валенки потеряет, чем свою куклу. Напади великан, эта кукла последнее, что ему достанется.
  - А где ты подобрал это сокровище? - поинтересовался Толстый.
  - В этом все и дело. Ладно бы на улице. Ну, там, снегом занесло. А я ее нашел в доме Тимофея. За печкой.
  
  Тимофеем звали гнома, ставшего после нападения великана в деревне главным. До этого никаких главных не было, каждый сам знал, что и когда делать. Но чтобы действовать сообща, восстанавливать Старую деревню, или заново строить Новую, кто-то должен командовать. Ушедшими командовал гном по имени Митрофан.
  
  - А с кем там Глаша дружила? - удивилась Белочка.
  - Да ни с кем. У Тимофея все дети ее старше в два раза, сама же знаешь.
  - Вот я и удивляюсь.
  - И я удивляюсь. Как Глашкина кукла оказалась в его доме.
  
  - Ну что, король воздуха, ты наелся? Нет, не надо, не благодари меня. - Толстый похлопал Малыша по плечу и поднялся из-за стола. - А чего никто не одевается?
  - Кто одевается? Куда?
  - Мы разве не идем в дом Тимофея?
  - Зачем?
  - Так, я не понял, вы тут по ночам под одеялами вторую порцию брюквы подъедаете? Она вам уже вместо мозгов? Тайну разгадывать идем, зачем же еще? Чувствую я, это все неспроста.
  
  3.
  
  Наскоро одевшись, гномы шли к дому Тимофея. Мимо целых домов и мимо развалин. Улицу от снега никто не чистил, посередине протоптана узенькая тропинка, по бокам - снега по колено. Но хоть по деревне можно ходить без снегоступов. Впереди шагал, разгребая снег, Профессор, за ним Белочка и Толстый. А вот Малыш зачем-то залез в снег и брел, набирая себе полные валенки, еще и падая через два шага не третий.
  
  - Малыш, ну давай быстрее, нашел время в снегу копаться, - позвала его Белочка.
  - Да сейчас, подождите. Или идите, я догоню.
  - Пошли, пошли, - поторопил Толстый, - он у нас контуженный, за себя не отвечает, пусть что хочет, то и делает. А мне вот не терпится в доме Тимофея хорошенько пошариться, чую, найдем там что-то интересное.
  
  Но ничего интересного они не нашли. В остальных домах двери хоть на одной петле болтались, а у Тимофея сорванная дверь валялась на крыльце, и в комнаты намело снега.
  
  - Давайте, помогайте!
  Подоспевший Малыш взялся за лежащую дверь.
  - Малыш, але, открыто, заходи! Нет, вы на него посмотрите, он решил, что эту дверь надо открыть. Ее до тебя, открыли, раз и навсегда. Иди сюда, давай.
  - Толстый, еще одно слово, я тебя ночью на крышу затащу, и летать заставлю.
  - Понял, извини, погорячился, где тут браться?
  Под дверью лежала раздавленная деревянная тележка.
  
  Гномы смели снег со стола в зале Тимофеева дома.
  - Вот, - выкладывал из карманов Малыш. - Это кукла, это лошадка, это я не знаю что, вот зеркальце, еще тележка, а это... Это скакалка.
  - Ты быстренько сбегал магазин игрушек ограбил? - Толстый рассматривал вырезанную из березы лошадку без одной ноги. - Слушайте, это же моя! Ну, была моя, - застеснялся он, - ей сейчас Агафончик играет. Ну, младшой. Играл, то есть. Ты где это взял?
  - В снегу. Там, - Малыш показал на дверной проем, - сбоку от тропинки, где снег глубокий, там нашел.
  - Очень интересно, - сказала Белочка растерянно, - сестра Профессора куклу потеряла, брат Толстого лошадку потерял, и остальное тоже дети потеряли. У них тут что, без нас на детей потеряйство напало? Может, они заболели? - испугалась Белочка.
  
  - Нет, - Профессор наматывал на ладонь скакалку. - Они это не потеряли. Они это специально бросили.
  - Разбросали игрушки? И не собрали? С родителями поскандалили? Их всех выгнали из деревни? - предположил Толстый.
  - Не поскандалили. Их кто-то заставил бросить. Нельзя было с собой игрушки брать. Или они сами бросили. Чтобы мы их нашли.
  - Мы?
  - Ну, или кто-нибудь.
  - И все игрушки лежали по дороге к дому Тимофея, - задумчиво произнесла Белочка.
  - Ага, - кивнул Малыш, - я и в переулки заглядывал, там такое же.
  
  - Так, - Профессор решительно хлопнул себя по коленям, - если все шли сюда, это неспроста. Белочка - ты на кухню, Толстый - в спальню, Малыш в детскую, я здесь пороюсь.
  - А что ищем-то? - поинтересовался Толстый.
  - Сам не знаю. Что-то. Что-нибудь необычное.
  - Ты же не думаешь, что мы сейчас дверь в кладовку откроем, а там вся деревня сидит, от нас прячется?
  - Ну, - выпрямился Профессор, - я бы не особо удивился.
  
  Ни в одной комнате гномы ничего необычного не нашли. Толстый попытался выдать за что-то необычное сломанную мышеловку, потом долго вынимал ее из-за пазухи и ругался на Белочку.
  - Нет, не верю, что с игрушками это случайно. И пол здесь, смотрите, - Профессор встал на колени и расчистил снег, - весь в выбоинах, тут тащили что-то. Роняли. - Он поковырял вмятину в деревянной доске. - А мы в погреб заглядывали?
  - А то нет! - воскликнул Толстый, - я все посмотрел, можете мне поверить! Я бы ничего съедобного не пропустил.
  - Чего бы ты не пропустил? - поднял голову Профессор, стоявший на четвереньках
  - Чего, съедобного. Я лично в этот погреб лазил, он у Тимофея здоровенный, там на полдеревни запас лежал, это все знали. Но сейчас пусто.
  - А как ты искал, ищейка ты пограничная?
  Профессор поднялся на ноги и отряхивал коленки.
  - Да как всегда. Заглядывал. Нюхал там. Сям тоже нюхал. А что за претензии, я не понял?
  - Щас поймешь. Открывай крышку погреба и покажи нам, как суслик прыгает в норку.
  Профессор подошел к Толстому с явной угрозой.
  - Да чего ты злишься? Пустой погреб, клянусь бутербродом.
  - Толстый, ты искал еду. Еды там нет, тут я тебе верю больше чем себе. Но там может быть... Может быть...
  Профессор замялся.
  - Не знаю, что там может быть, но здесь, - он попинал погреба, - здесь... В общем, отойдите, я полез.
  
  В погреб вела крепкая дубовая лестница. Гномы спускались со свечными огарками в руках. Толстого Профессор вперед не пустил, как тот не требовал. Да, погреб у Мирофана раза в два больше чем дом над погребом. Ну, гномы, что с них взять, любят порыть, а Митофан один из самых основательных гномов.
  - Ну что, расходимся на четыре стороны. Ты туда, ты туда, ты туда. А я сюда.
  Профессор распределил направления поисков и пошел, пригибаясь и подсвечивая земляной пол.
  
  От центрального зала расходились длинные коридоры. В коридоры выходили двери каморок, дубовые и крепкие как лестница. От кого Митрофан запирал коморки, непонятно. От себя, разве что, чтобы самое вкусное не поднакусывать. Да и не помогло, сейчас все двери были распахнуты, некоторые выломаны.
  
  - Толстый, - почему-то шепотом позвал Профессор, - а ты как тут все обыскивал?
  - Ну так, - тоже шепотом ответил тот, - открывал двери и нюхал. А что, кто-то мне не верит?
  - А ты со свечкой искал?
  - Да нет, на ощупь. Мы тогда и не нашли еще свечек, этот дом в самом начале обыскивали.
  - Ясно. Слушайте, - Профессору пришлось повысить голос, - заходим во все двери и смотрим. И на пол смотрим, обязательно.
  Некоторое время слышалось только шарканье подошв по земляному полу и скрип дверей.
  - Эй, идите сюда, - позвал Малыш, тут что-то кажется...
  
  Малыш стоял в конце одного из коридоров, заканчивавшегося дверью. За эту дверь, распахнутую наружу, он и заглядывал.
  - Вон, смотрите, я не трогал.
  Малыш присел и посветил свечкой. За дверью лежали две тряпичные куклы, одна на другой. Белочка подобрала.
  - Ой, а вот эта моя. Была. Я ее Анфисе подарила, сестренке.
  Белочка всхлипнула.
  - Что же с ними случилось? Она бы никогда ее не бросила.
  - Может, чтобы ты нашла ее, как раз и бросила. Давайте, заглянем, что ли.
  Профессор выставил вперед руку со свечей и осторожно шагнул за порог. Гномы дышали ему в шею и капали воском на плечи. В свете четырех огарков они увидели кладовку. Обычную, если не считать задней стены. Необычного в задней стене было то, что ее не было. Вместо стены - темное отверстие с неровными краями. В рост взрослого гнома. За ним - темнота. У самого пролома, засыпанный комками желтой глины лежал белый плюшевый зайчонок. Зайчонок принадлежал Малышу. Но никаким младшим сестрам он его не дарил, сам играл. О чем решил промолчать.
  
  4.
  
  Гномы сидели в доме родителей Профессора. Из экономии зажгли только одну свечку, поставили на перевернутый горшок в центре большого стола. Белочка заварила земляничный чай, его нашли рассыпанным на полу в кухне.
  
  - Кто что думает?
  Профессор повертел чашку.
  - Я думаю..., - тут же включился Толстый.
  - Вот и молодец. Это большой успех, продолжай в том же духе, - перебил его Профессор.
  - Да нет, серьезно. Все ушли в какое-то подземелье. Правильно?
  - Правильно.
  - Ну и...
  Толстый замолчал.
  - Правильно. Ну и что дальше, ты это хотел сказать?
  - О, точно. Правильно я хотел сказать?
  - Правильно. Малыш, что нам известно про подземелья?
  Малыш лучше всех знал гномьи сказки и легенды.
  - Природные пещеры и искусственно вырытые подземелья естественная среда обитания гномов до основания ими деревни, - заговорил он как по писаному. - В них гномы укрывались от врагов - великанов и животных великанского размера. Гномы добились большого мастерства в строительстве подземных жилищ. Жизнь под землей продолжалась, пока гномы не покинули ареал обитания гигантских существ и не переселились в природную область благоприятных размеров. На новом месте они обустроились на поверхности, что для них предпочтительней. Но навыки в рытье и строительстве подземных помещений не были утеряны, гномы славятся своими подвалами и погребами. Площадь подземных помещений под жилищем гнома может превышать площадь наземных в несколько раз. У-ф-ф-ф! - Малыш выдохнул. Он смотрел в стену остекленевшими глазами, губы продолжали шевелиться.
  
  - Эй, - Толстый осторожно потыкал его в плечо, - как ты выключаешься? Слушайте, я с ним в одной комнате спать отказываюсь, он как встанет ночью, как начнет энциклопедию наизусть шпарить, я помру со страху.
  - Да, Белке бы такую память, - восхищенно шепнул Профессор. Ай, Белка, не щипайся! Малыш, ты помолчи пока, отдохни. Выводы какие из вышесказанного?
  - Я понял, - подпрыгнул на лавке Толстый, - они тут решили вернуться в прошлое. Жить, как наши далекие забытые предки. И ушли в подземелье. Ну, то есть, с ума совсем посходили. Ой-ё-ёй, - он грустно подпер голову рукой, - что ж делать-то?
  Белочка поправила потекшую свечу.
  - Я не верю, что они сами ушли. Мне кажется, их кто-то заставил.
  - Да кто их мог заставить, Белка? - удивился отдохнувший Малыш.
  - Не знаю. Но если б сами ушли, они бы вещи с собой взяли. Я в одном доме видела, левый ботинок лежит, правого нет. Как можно зимой в одном ботинке упрыгать? Ну, если сам уходишь?
  - А продукты? Продукты почему все забрали?
  - Почему, ты, Толстый, решил, что продукты они забрали? А?
  Профессор посмотрел на Толстого, прищурившись.
  - Дык... А кто же?
  - А если сначала кто-то их увел, а потом этот кто-то вернулся и унес еду?
  - Кто кто-то? - испуганно прошептала Белочка.
  - Сама же сказала, кто-то заставил. Чего теперь вздрагиваешь?
  - Да ну тебя. Я представила каких-то темных чудовищ. Мохнатых и с лапами. Мно-о-ого лап!
  Белочка выставила вперед руки и пошевелила пальцами. На стене образовалась тень.
  - Малыш, достань быстро еще одну свечку. Лучше две. Нет, три. Нет, четыре. А то мы до заикания себя в темноте доведем. Нам-то что теперь делать, а?
  Профессор зажег щепку от пламени свечи и посмотрел на друзей.
  
  - Ну, может быть, подождем? - предложил притащивший свечки Малыш.
  - Чего подождем? Пока у нас еда кончится? Толстый скоро нам ногти по ночам начнет отгрызать от голода.
  - Нет, подождем, пока они вернуться.
  - Когда они вернуться он руки до плеч обглодает. Откуда нам знать, когда они вернуться.
  Толстый подозрительно промолчал.
  - Мне кажется, они уходили не за тем, чтобы вернуться. Они уходили навсегда.
  Белочка шмыгнула носом.
  - И что нам теперь, искать их и звать обратно? Вернитесь, вернитесь, нам без вас скучно? Или хотя бы отдайте продукты?
  
  - А если их кто-то увел?
  Брошенная ложка звякнула на досках стола. .
  - Мы должны им помочь.
  Все посмотрели на Белочку.
  - Белка.
  Профессор отхлебнул чай, закашлялся и с трудом продолжил.
  - Если кто-то увел целую деревню гномов, как мы можем им помочь? Тут их сколько было? И не только детей, между прочим. А мы дети. И нас четверо.
  - Я не могу тут сидеть и ничего не делать. - Белочка стерла со щеки слезинку. - Как подумаю, что они где-то там в подземелье. В одном ботинке. И дети без игрушек.
  
  - Так. Слушайте.
  Толстый положил ладони на стол и встал.
  - Ты, Профессор, особенно внимательно слушай. А то развыступался. Они не вернутся, мы в это не верим. Спорить будете?
  Он смотрел на гномов. Те молча блестели отражением свечей в глазах.
  - Сами они ушли, или не сами, мы не знаем. Так? Но.
  Толстый многозначительно вытянул указательный палец.
  - Еда там.
  Он медленно опустил руку, показал вниз.
  - Нам сюда снежные гномы зайцев таскать не будут, они ушли на север. Жрать нечего. Надо идти за едой. Все. Я сказал.
  Он выдохнул, хлопнул ладонями по столу и сел.
  
  Вдруг Малыш захихикал.
  - Ты чего?
  - Профессор, учись у Толстого, как речи произносить.
  В комнате стало светлее. Это Профессор покраснел и надулся.
  - Я... Вы...
  - Профессор, - Белочка сжала его запястье, - вот только не надо сейчас спорить и доказывать, что Толстый неправ, потому что он это сказал, а не ты.
  - А чего он?.. обиженно воскликнул Профессор, - А?
  - А это я брюквой объелся. Ты же все бухтел, что я от брюквы глупею, вот я так поглупел, что с другой стороны вышел. Поумнел, то есть.
  Толстый довольно скрестил руки на груди.
  
  Через полтора часа гномы были готовы отправляться. Белочка предложила подождать до утра, когда рассветет, но над ней посмеялись. Нервно посмеялись. Они же идут в подземелье, где не рассветет никогда. Гномы собрали все свечные огарки, какие смогли найти. Толстого нагрузили брюквой, набили полный рюкзак. Он ходил по дому в прострации и стукался об углы. Мало того, что опять есть брюкву, так еще и сырую. Развести костер в подземелье вряд ли получится. Да и дров с собой не унести. Толстый предложил съесть всю брюкву сейчас и тихо умереть в страшных судорогах, чтобы не мучатся, и его отправили на крыльцо остыть. Белочка прихватила два клубка шерсти, больше не нашла, чтобы разматывать, и по нитке выбраться назад, если заблудятся. Профессор придумал ставить свечи в стеклянные стаканы, где их не задувал сквозняк, и воск не обжигал руки.
  
  А Малыш написал записку. Если кто-то придет, будет знать, где они. Толстый топал ногами и требовал написать неправду. Что они пошли в лес шишки собирать, лютики, хоть крокодилов с кустов, и пусть их там в лесу ищут. На тот случай, если записку прочитают те, кто увел куда-то всю деревню. Но Белочка сказала, что чудовища сначала их в подземелье съедят, а потом уже записку прочитают. А когда весной сюда придут гномы из Новой деревни, будут хоть знать, что с ними случилось. Белочка всхлипнула.
  
  Гномы по колено в снегу дошли до дома Митрофана, спустились в погреб, шагнули через дыру в стене дальней кладовки и углубились в подземелье.
  
  Шли не пригибаясь, тот, кто вырыл этот подземный ход, рассчитывал на кого-то повыше, чем малолетние гномы. Пол относительно ровный, но с потолка свисали глыбы глины и камни, гномы боялись их задеть, чтобы не завалило. Они успели дважды остановиться и погрызть твердую сырую брюкву, прежде чем погасла последняя свечка, и они остались в полной темноте.
  
  5.
  
  Белочка схватила за руку Профессора. Малыш схватил Толстого за лямку рюкзака. Толстый бросил тяжелый рюкзак на землю.
  - Все, пришли.
  Малыш, рухнувший вместе с рюкзаком, набитым брюквой, поднялся и отряхивался на ощупь.
  
  - Мамочка! Страшно как! Мы в полной темноте! Мы назад дорогу не найдем. Я своих рук почти не вижу! И не чувствую! Мои руки зеленые! Все, я умираю! - причитала Белочка, сгибая колени.
  - Гм. Белка. Во-первых, это моя рука, ты ее чувствовать и не должна. Во-вторых, почти не вижу, это не полная темнота. Полная темнота, это вообще не вижу. А зеленые у тебя не только руки.
  Профессор говорил спокойно только потому, что он удивился больше, чем испугался.
  
  Гномы посмотрели друг на друга, вернее на страшные зеленые морды, и дружно заорали. Белочка пыталась бить кулаками по неожиданным чудовищам. Чудовища протянули к ней зеленые лапы. Белочка бросилась бежать, чудовища поймали ее за ногу.
  
  - Тихо! Тихо! - орал Профессор, с трудом перекрикивая Белочкин визг. - Держите ее, пока в землю не зарылась, мать-кротиха!
  С потолка уже начали падать мелкие камни.
  Тихо, сейчас все рухнет! Толстый, доставай брюкву, будем рот затыкать.
  Угрозой заткнуть рот брюквой можно успокоить даже ревущего льва. Белочка затихла, и только мелко тряслась, прижавшись спиной к глиняной стенке.
  - Ну что ты на меня так смотришь?
  Зеленомордый Профессор развел зеленые лапы.
  - Ы! - показала Белочка на его зеленую морду зеленым пальцем.
  - Ы??? - Белочка поднесла зеленый палец к лицу и скосила на него зеленые глаза.
  - Она себе сейчас палец отгрызет! Сюда смотри! Это гнилушки!
  
  Профессор ткнул зеленым пальцем в потолок. Там между камнями и комьями глины были воткнуты трухлявые деревяшки. Они гнили, и от этого светились тусклым зеленым светом. Таким тусклым, что пока горела свеча, его не замечали. Теперь же этот свет освещал подземелье, не ярко, но куда ноги ставить видно.
  - Какой поход, такие люстры, - невнятно пробормотал Толстый.
  
  Когда гномы успокоились, привыкли к новой внешности и перекусили брюквой, Малыш поинтересовался:
  - Мы идем дальше?
  - Авм, авм, - Толстый прожевал последний кусочек, - а ты что ли все? Нагулялся?
  - Да нет. Я просто считал. У нас было девять свечных огарков. Общая длина - я измерял - тринадцать сантиметров. Сантиметр свечи горит примерно час. Мы идем уже полдня. А коридор все не кончается и не кончается.
  - Да интересно, где мы сейчас и что над нами? Толстый, ты отвернись, пожалуйста, мне без твоего зеленого лица все-таки спокойнее.
  Белочка потрясла ногой, уставшие мышцы немного ныли.
  - Да какая разница, что над нами? Хоть лес с пирогами. Нам туда, - Толстый показал наверх. - Только через туда. - Он показал в темную даль подземного хода. Поднимайтесь, там впереди свобода от брюквы. Я надеюсь.
  
  Белочка пробовала считать шаги, но сбилась. Главным образом потому, что не знала, что с посчитанным делать. Ну, тысячу, шагов прошли, ну две тысячи, и какая разница?
  
  Где-то на четвертой тысяче шагов она расстегнула шубку. На пятой - сняла шапку. Толстый шел, пыхтя, согнувшись под рюкзаком, с него капал пот.
  - Толстый, - подергала она его, ты бы расстегнулся, жарко.
  - А? Тебе тоже жарко? А я думал только мне, - он вытер лоб, - думал, на ходу вспотел.
  - Да нет, тут как-то потеплело.
  Профессор снял куртку.
  - Слушайте, и, правда, лето какое-то.
  Толстый через голову стягивал свитер.
  - Ага, сейчас загорать будем. Солнце кто-нибудь включите, пожалуйста. - Он лег на шубу и раскинул руки.
  - Не понимаю, - Малыш снял валенок и трогал босой ногой землю. - Солнца нет. Такая жара. Может, сверху горит что-то? Или мы на Юг ушли, там всегда тепло.
  - На Юге под солнцем тепло, а не под землей. А сверху хоть небо загорись, сквозь землю не прогреет.
  
  Профессор принюхался.
  - Мне кажется, или чем-то пахнет?
  - Не пахнет, а воняет. Потом и грязными носками.
  Толстый отпихнул от себя подальше свои же валенки.
  - Нет, еще чем-то. Ну, ладно.
  
  - Ага. Ну, точно. Ага.
  Малыш сидел в сторонке на корточках и смотрел себе под ноги.
  - Что там у тебя? - окликнул Толстый.
  - Вода льется.
  Послышалось тихое журчание.
  - Что!
  Толстого подбросило. Только что лежал, уже стоит. И машет руками.
  - Белка, отвернись, сейчас же, Малыш описался! А ты вообще с ума сошел! Ты не мог подождать, пока мы отойдем?
  - Малыш, здесь же девочка! - вскочил Профессор, - Ты заболел, что ли?
  - Да ну вас, - Малыш покраснел, - что придумали? Сами вы заболели. Я же говорю: вода льется.
  - Откуда это у тебя вода полилась? - подозрительно спросила Белочка.
  - Да из фляжки, откуда же.
  - Фляжку дай, - Профессор протянул руку. - А ты, Толстый держи его. У него подземная горячка. Воду из фляжки выливает. Потом землю начнет есть. Слышишь, Малыш, не ешь землю, она не мытая.
  - Идите сюда, - Малыш помахал рукой, - смотрите.
  - Не буду я там у тебя смотреть, - на всякий случай заявила Белочка, но подошла первой.
  
  Вода текла из фляжки тонкой струйкой, утекая дальше по коридору маленьким ручейком.
  - Смотрите, вниз течет.
  - Ну, вниз, а куда же еще должно течь, вверх что ли?
  - Никуда.
  - Куда никуда, вода всегда куда-нибудь течет, поставь сейчас же фляжку!
  Малыш встал и сунул фляжку в руку Толстого.
  - Пол неровный.
  - Конечно, неровный, не дома же.
  - Подожди Толстый, не буянь.
  
  Профессор прошел вдоль ручейка шагов десять. Развернулся, присел на корточки, посмотрел на гномов.
  - Малыш, молодец. Я вот не заметил.
  - Что? - спросили Белочка и Толстый.
  - Уклон.
  Профессор вытянул руку.
  - Смотрите, заметно, что я ниже. Ход опускается. Мы идем вниз. Опускается плавно, потому и не поняли. Это же на какой мы сейчас глубине?
  - Ой. Я догадалась. На глубокой мы глубине. Очень на глубокой. Поэтому тепло. Чем глубже под землю, тем теплее.
  Белочка потрогала стену.
  - И это уже не глина. Это камень.
  Профессор тоже потрогал. Стена теплая.
  
  Посовещавшись, гномы решили идти дальше. Как правильно сказал Толстый: а что нам остается! Тем более, он нашел положительную сторону: скоро брюкву будут есть не сырой, будут готовить, просто положив на землю. На камни, то есть, земли здесь уже не было. О том, что они сначала сами приготовятся, он не подумал. Собрались, Белочка стояла с шубкой подмышкой.
  - Белка, ты шмотки-то оставь, куда они денутся, на обратном пути заберем. Если пойдем обратно.
  Профессор зевнул, он всегда зевал, когда волновался.
  - Нет, Малыш, босиком не пойдешь. Да, камешки теплые. А если станут горячими? Будешь плясать, как сосиска на сковородке. Еще как пляшут. Ладно, возьми валенки собой, да, пока можешь не надевать.
  
  Еще через две тысячи шагов проход стал шире. А скоро начали попадаться ответвления. И запах, который почувствовал Профессор, теперь ощущали все, запах каленого железа. Белочка привязала к каменной сосульке нитку первого клубка. Когда он кончился, гномы вышли из своего подземного хода в другой, в несколько раз шире и выше. Откуда-то издалека слышался шум: умм, умм, умм. А зеленый свет гнилушек заменил красный отблеск подземного огня.
  
  6.
  
  Гномы стояли на галерее, тянущейся вдоль стены... Они не значили, чего стены. Можно сказать, пещеры, то есть пустоты под землей. В пещере они бывали, великанской, это огромный зал в скале. А тут... Тут такая пустота под землей, что вся земля поместится. Дальний конец галереи терялся в красном дыму, противоположную стену можно скорее угадать, чем увидеть. Микробами на краю тарелки, вот кем себя чувствовали гномы. Тарелки, в которой багровые тучи пыли или пара наползали на идущие от края до края, перекрещивающиеся каменные мосты. Снизу слышался сложный шум. Тоненький звон, как будто множество иголок стучало по множеству наперстков. Шипение, похожее на пересыпание сухого песка из совочка в формочку, вот только песочница должна быть размером с пустыню. Невнятный гул, как от далеких разговоров тысяч существ. И фоном ко всему: умм, умм, умм, что так может звучать, гномы не знали.
  
  - Мда. Вот мы шли-шли и нашли.
  Толстый почесал в потных волосах. В подземном ходе было тепло, здесь жарко. Гномы пребывали в совершенной растерянности. Они пришли туда, куда направлялись, и теперь пытались понять, куда это их занесло.
  - Там что-то движется, внизу, - Малыш вытянул руку.
  Друзья подошли к неогороженному краю галереи, глянули вниз и задохнулись от высоты. Их потянуло вперед, головы закружились, обрыв всасывал пустотой. Малыш пошатнулся, Профессор схватил его за воротник и дернул к стенке.
  - Стойте, не подходите к краю. Высота притягивает.
  Малыш тяжело дышал, он уже почувствовал себя летящим вниз.
  - Можно лежа, - предложил Толстый.
  - Давай!
  
  С Профессором они подползли к краю обрыва. Белочка решила остаться:
  - Вы мне лучше потом расскажете.
  Край террасы усыпан каменной крошкой. Гномы осторожно высунули головы над бездной. Несколько камешков улетели вниз, звука падения они не услышали, очень высоко. А внизу.. что за букашки? Одна из них подняла крохотную голову и посмотрела вверх. Кажется, в нее попал камешек.
  - Толстый, это гномы.
  - Да ну!
  - Да говорю тебе.
  - Что ж они такие мелкие.
  - Далеко потому что. Вон, видишь, что-то у них. Кажется, тачки.
  - А у этих в руках... Лопаты, что ли?
  - Наверное. А вон те крючочки, это кирки. Они там, что работают?
  
  Стало понятно, что за звон они слышат. Гномы внизу били кирками по каменным стенам, откалывая куски породы. Шипение - это из тысяч тачек высыпалась руда. Умм, умм слышался издалека, что это не видно, но с каждым умм вдали поднималось красное облако.
  
  - А наши, из деревни, здесь?
  - А где еще? Дорога-то сюда ведет.
  - Я не понял, - Толстый приподнялся на локтях, - они что, на работу устроились? На заработки ушли?
  - Ага, на заработки. Вместе с детьми.
  - А зачем тогда?
  - А если они не по своей воле ушли?
  - Как это?
  
  Сзади послышалась какая-то возня.
  - Малыш, Белочка, - крикнул Профессор, - сидите там, не подходите к краю!
  Его потыкали в спину.
  - Да сказал же, сидите!
  Он начал приподниматься, и то, что тыкало, больно кольнуло между лопаток.
  - Ай, вы что делаете!
  Профессор развернулся, и встретился глазами с гномом. Только это был не Малыш и не Белочка. И никто из их деревни. Это был незнакомый гном. В кожаных штанах и кожаном переднике. Профессора он колол копьем с острым металлическим наконечником.
  - Ой, Профессор, смотри, они там строятся друг за другом. Да еще в две шеренги!
  Толстый, не отрываясь от зрелища, потряс Профессора за плечо.
  - Да смотри же, говорю. Все куда-то пошли.
  Послышался бом, похожий на звук колокола.
  - На обед что ли? Ну, точно, они на обед собрались. Надо и нам как-то...
  Толстый обернулся.
  - Профессор, это кто? А?
  Незнакомый гном с Профессором все также смотрели друг на друга.
  Толстый поискал глазами Малыша и Белочку. Они сидели у стены, прижавшись друг к другу. Наконечник копья выписывал восьмерки возле их лиц. Копье держал еще один незнакомый гном в кожаных штанах.
  А что здесь, собственно, - горло у Толстого перехватило, он откашлялся, - а что здесь, собственно, происходит, я как-то не пойму?
  
  - Не работать? Почему? - низким хриплым голосом спросил гном, тыкавший копьем в Профессора. - Сбежать?
  - Да ты кто такой?
  Толстый начал приподниматься, наконечник копья уперся ему в грудь.
  - Ай, больно!
  - Не работать? Почему? Здесь почему? Идти! Работать!
  - Куда идти?
  Судя по лицу Профессора он тоже не понимал, что происходит.
  - Туда, - гном с копьем ткнул пальцем вниз.
  - А мы... должны? - осторожно спросил Профессор.
  - Все должны.
  - А внизу гномы? Работают?
  Он пытался разобраться в обстановке.
  - Гномы. Работают. - Хрипло ответил копьеносец. Длинные предложения у него не получались.
  - А наши..., - начал Толстый спрашивать про гномов из своей деревни, но Профессор на него шикнул.
  - А мы заблудились, - сказал он почти правду.
  - Кто десятник?
  - Чего? Какой десятник?
  - Начальник. Бригадир.
  - Мы не знаем, - совсем честно признался Профессор.
  - Недавно?
  - Что недавно?
  - Здесь. Новенькие?
  - А, да, новенькие, совсем новенькие, аж блестим.
  - Не блестеть. Идти.
  Шутки эти кожаные штаны не понимали. Суровый гном махнул копьем
  - Куда идти?
  - Работать.
  - Работать, любимое слово у них, - пробормотал Толстый, - Ай!
  Копьеносец снова кольнул его наконечником.
  - Молчать. Работать. Вставать.
  - Да встаем, встаем. Правда же, Профессор?
  - Правда. Малыш, Белка, - крикнул тот, - вставайте, нас приглашают.
  
  Толстый поднял свой рюкзак. Гном в фартуке выхватил его и принялся развязывать горловину.
  - Эй, полегче, там ценная брюква!
  - Еда. Еду сдать. Обязаны. Наказание. Без еды.
  - Да на здоровье, я сам давно искал, кому бы ее сдать, эту брюкву, только для этого сюда и нес. Это гостинец, угощайтесь, деликатес брюквинский, ам-ам, не стесняйтесь.
  Толстый показал ам-ам.
  - Еда. Общая.
  Суровый гном вырвал из рук Толстого брюквину, которую тот подбрасывал, рекламируя.
  Общая еда. Делить.
  - Ладно, пошли, делить будем.
  - Не вам делить. Нам.
  Гном воровато оглянулся и откусил кусок брюквы.
  - Ой, как они тут изголодались, - прошептала Белочка, - на сырую брюкву кидаются как собака на котлету.
  - Вставать. Идти. Работать.
  
  Гномов повели по галерее вглубь гигантской пещеры. Впереди шел разговорчивый копьеносец в штанах и фартуке, сзади - молчаливый, которому фартука, видимо, не досталось.
  
  - Щас вспомню, кто придумал, сюда идти, и как дам по голове, - шипел Толстый.
  - Ты и придумал, - шепотом ответила Белочка.
  Бац! Толстый стукнул себя кулаком в лоб. Ему может, полегчало, остальным - нет. Гномов взяли в плен.
  
  7.
  
  - Ну что, теперь вы поняли, почему в деревне еды не осталось? - прошептала
  Белочка.
  
  Гномов вели по каменному мосту над чашей подземного зала. Куда - неизвестно. На все вопросы конвоиры отвечали 'работать', или молча тыкали копьем. Руки им не связали, уже хорошо, значит, побега не боялись. Суровые подземные гномы не знали, что имеют дело с отрядом гномов-освободителей. А гномы-освободители не знали, как освободить хотя бы себя.
  
  - Думаешь, эти всю еду повытаскали? Да, похоже, - прошептал Профессор.
  - Что тут думать, видел, как они в брюкву вцепились? Под землей-то не растет ничего, а народу вон сколько кормить нужно, - показала Белочка.
  
  Внизу, в багровом тумане сновали гномы, с такой высоты казавшиеся муравьями. Одни кирками откалывали камни, другие нагружали их в тачки, третьи катили тачки по деревянным настилам. Очень похоже на муравьев тащащих добычу в муравейник - какое-то сооружение в дальнем конце пещеры. Именно оттуда доносились непонятные звуки умм и вылетали клубы красного дыма. Малыш попробовал сосчитать тех, кто работал внизу, и сбился на второй сотне. Но и так понятно, что здесь куда больше гномов, чем в их родной деревне. Вернее, двух, Старой и Новой. Но это они полгода назад разделились, на две деревни, после нападения великана, а самих гномов, сколько было, столько и осталось. И про другие поселения других гномов они ничего не знали.
  
  - Откуда же столько народа? - тихо изумлялся Малыш.
  - Да... Это что же, они все время здесь жили? Под нами? Мы сверху, а они снизу? Первый этаж, второй этаж?
  Толстый замедлил шаг и тут же получил древком копья по спине.
  - Не могу поверить, - шептал Профессор, - это даже не подземная деревня, а подземный город.
  - Шахта это называется, - подсказал Малыш, - если руду добывают, значит, шахта.
  - Они тут и добывают, и плавят, и живут, похоже, здесь же. И шахта, и завод, и город, все в одной пещере. Как мы могли не знать про них?
  - А как нам знать, если они под землей? И не под нами, кстати, мы от деревни далеко ушли.
  Малыш пнул подвернувшийся под ногу камень, тот улетел вниз. Суровый гном в кожаном фартуке схватил его за плечо.
  - Нельзя. Вниз. Нельзя.
  - Малыш, ты бы и правда, думал что делаешь, там же гномы, попадешь кому-нибудь по голове, - согласилась с конвоиром Белочка.
  - А. Да. Извините.
  Он продолжил рассуждать.
  - Это хорошо, что не под нами. А то ты морковку из грядки выдергиваешь, а какой-нибудь гад ее из-под земли вниз тянет.
  - Ага. Хочешь в свой погреб спуститься, а снизу орут: занято! - подхватил Толстый.
  - Тихо! - приказал конвоир.
  
  Там, откуда слышалось умм, умм, что-то загрохотало, клуб дыма больше прежних пополз от дальнего края шахты, гномы внизу забегали быстрее.
  
  - А мне кажется, они тут не всегда жили. Вообще недавно пришли.
  Профессор пытался понять, что происходит в шахте.
  - Это почему же?
  - Давно бы жили, давно бы еду таскали. Не знаю, что они тут добывают, но еду они добывают наверху, если камни грызть не научились.
  - Грызть не грызли, но лизали, судя по тому, как на брюкву накинулись. Голодают, бедняжки.
  Белочка даже пожалела подземных жителей.
  - Бедняжки? - повернулся на ходу Толстый, - бедняжки? Они всех наших сюда загнали, в эту свою камнедробилку, и работать заставляют. И неизвестно, кормят ли вообще. Наверняка самое вкусное сами сожрали.
  
  Молчаливый гном в черных штанах подтолкнул его копьем. Красный дым постепенно затягивал пещеру. Белочка натянула на нос воротник свитера, в горле от дыма першило.
  
  - Скоро узнаем, чем тут кормят. - Мрачно пробормотал Малыш.
  - Думаешь, узнаем?
  - Узнаем, когда поработаем.
  - Поработаем? Ну, вот еще. А, правда, интересно, сколько мы тут проторчим. А? - спросил у всех Толстый.
  - Ты что, не понял? Ты думаешь, мы тут до пятницы камни поворочаем, а потом на выходные нас отпустят? - прошипел Профессор. - Мы своих пошли искать, а сами попались. Кто нас вытащит?
  - Ой, - Белочка только сейчас поняла, в какую неприятность они вляпались, - а может их попросить? Вы нас не отпустите? - тут же исполнила она свое намерение.
  - Шагать. Вперед.
  - Поняла? Скажи спасибо, что копьем не ткнул.
  
  Они подошли к противоположной стене пещеры. Каменный мост заканчивался широкой площадкой, за ней угадывалась темная дыра очередного подземного хода, из-за первых подоспевших клубов красного дыма не разобрать, что там.
  
  - Слушайте, - прошептал Профессор, - сейчас эта туча нас накроет. Надо бежать.
  - Куда? - прошептала Белочка.
  - Назад, куда же еще. Если они нас вниз уведут, мы не выберемся. Дорогу не найдем. Давайте помедленнее, вон видите, накатывает, надо дождаться.
  
  Плотная красная туча поднялась уже до потолка огромной пещеры. Она надвигалась, глотая все, что в нее попадало.
  - Идти. Быстро.
  Гномы с копьями тоже видели дым, и хотели заскочить в нору, пока все не заволокло. Намеренья у конвоиров и конвоируемых были прямо противоположные.
  
  - Толстый, изобрази что-нибудь, - прошептал Профессор.
  - Чего?
  - Ну, как ты в школе.
  - Ага, сейчас.
  Толстый остановился.
  - Идти! - рявкнул гном в фартуке.
  - Ой, живот болит!
  Толстый схватился за живот и повалился на колени. Так он делал, когда не знал ответа на вопрос учителя и хотел сбежать из класса. Что годилось для школы, должно помочь и с этими малообразованными типами.
  - Идти! - обернулся гном, шедший впереди.
  - Вы что, совсем тут отупели без свежего воздуха, - включилась Белочка, - не видите, ребенку плохо!
  Она села на корточки рядом со стонущим Толстым.
  - Потерпи, Толстенький, потерпи, сейчас доктор придет, тебе градусник поставит.
  - Что ты несешь, - сквозь зубы выдавил Толстый, - перестань, я сейчас засмеюсь.
  К сожалению, Белочка не услышала его просьбы.
  - Толстый, сейчас тебе два градусника поставят, длинных, деревянных и с железными наконечниками, сразу под обе подмышки. - Пообещал Малыш.
  Толстый скорчился, уперся лбом в камни и затрясся. Они истерически смеялся. Со стороны казалось, что у него припадок, что, в общем, их целям соответствовало.
  - Идти! - рявкнул гном стоявший сзади, и попытался подцепить Толстого древком копья.
  
  В этот самый миг их накрыла туча красного дыма.
  
  - Бежим! - крикнул Профессор.
  Но куда бежим, если ничего не видно, а у каменного моста нет перил! Бег обещал быстро превратиться в полет. Гномы-конвоиры зарычали и перехватили копья посередине, параллельно земле, чтобы на ощупь сгрести беглецов к норе. Малыш наткнулся на древко и его схватили за рукав, к счастью для Малыша оторвавшийся. Профессор врезался в волосатый живот, но пока хозяин живота соображал - хватать его руками или прижать копьем, проскочил между одетых в кожаные штаны ног.
  Белка, ты где? - крикнул он.
  В ответ раздался визг. Один из подземных гномов, в дыму не видно который, схватил ее за волосы.
  - Пусти, скотина!
  Схвативший ее гном закричал, это Белочка укусила его за палец, но руку не разжал.
  - Пусти, говорю!
  Белочка отчаянно вырывалась, но справится со здоровенным взрослым гномом не могла. Профессор выставил вперед руки и пошел на крики, он не мог убежать, оставив ее в подземелье. Еще крик! Чей? Снова подземного гнома.
  - Бегите, бегите, - закричал Толстый.
  
  Копьеносцы в суматохе забыли: когда дым накрыл мост, Толстый не стоял, а лежал на камнях. Одним из них он и ударил со всей силы по ноге гнома, поймавшего Белочку. Что-то хрустнуло, наверное, сломались пальцы. Гном заорал и разжал кулак, державший ее волосы.
  - Бегите, бегите!
  Кто-то налетел на Профессора. Это Белочка! Он нащупал ее руку и повел, осторожно ставя ноги, чтобы не свалится в пропасть. Сзади слышались возня и рычанье.
  - Толстый! - крикнул Профессор.
  - Быстрее, уходите! - ответный крик Толстого звучал глухо. Его поймали и утащили в темноту каменной норы.
  
  8.
  
  Гномы сидели за большим столом в доме родителей Профессора. Так же как перед путешествием в подземелье. Только сейчас они сидели втроем, Толстый в подземелье остался. Вместо свечки в центре стола пристроили захваченную из подземного хода гнилушку, свечки кончились. На тарелках перед гномами лежали полукольца березовой коры. С гарниром из сухих листьев. Гномы все-таки не люди, если совсем нечего есть, могут и березовую кору. А последнюю брюкву забрали подземные гномы. Профессор потыкал в полоску коры вилкой.
  
  - Малыш, ты не мог понежнее кору отрывать? Она даже на вилку не накалывается.
  - Тьфу, - Белочка выплюнула щепку. - Лучше бы веток наломал, с веток обгрызать вкуснее.
  - Тоже мне гурманы, - пробурчал Малыш, - идите в лес и грызите что хотите. Вместе с зайцами. Там зайцы голодные, злющие, вот такими глазами на меня смотрели, пока я березу ошкуривал, думал, побьют.
  Белочка с Профессором представляли как зайцы бьют Малыша и молча жевали. Кора скрипела на весь дом.
  
  Толстый их спас. Схваченный поземными гномами, он так вырывался, что тем пришлось держать его вдвоем, ловить убегавших было некому. Вернее, уходивших. В красном дыму они не видели ладони вытянутой руки, и Профессор бросал вперед камешки. Слышали щелчок камня о камень - шли в ту сторону. Не слышали, значит, камень улетел вниз, мимо моста. Так они доковыляли до галереи, там пошли быстрее, касаясь левыми руками стены, правыми держась друг за друга. Потом долго на ощупь искали привязанную Белочкой нитку. По ней добрались до подземного хода. Если бы Белочка не прихватила с собой клубки шерсти, они бы там и остались.
  
  - Да, ничего себе сходила бабушка за хлебушком.
  - Малыш ты о чем? Какая бабушка, за каким хлебушком?
  - Да это я так.
  - Кстати, о хлебушке. Сколько мы на коре продержимся? Белка, налей еще чаю, - Профессор протянул кружку.
  Чай - это все что у них осталось из нормальных гномьих продуктов. Да и тот с пола подметали.
  Малыш, признанный эксперт в области гномьей истории задумчиво пожевал
  белую пленочку, самое вкусное в березовой коре.
  - Ну, когда были голодные годы на березовой коре сидели до весны. Но не только. Тогда еще у великанов иногда удавалось что-нибудь добыть. Мясо, главным образом.
  - Добыть? Украсть? - фыркнула Белочка.
  - Да как хочешь называй. Ты бы сейчас не украла?
  Малыш с грохотом отодвинул от себя пустую тарелку. Есть березовую кору с тарелок, ножами и вилками их заставила Белочка, она сказала: чтобы совсем не одичали.
  - Я бы может, попросила.
  - Тех, кто просил, великаны съедали. Те, кто молча тащил, семью кормили.
  
  Профессор поправил гнилушку. Они привыкли к ее свету и уже без испуга смотрели на зеленые лица друг друга.
  - И все-таки, хотел бы я знать, откуда взялись эти подземные гномы. А Малыш, что думаешь?
  - Апчхи!
  Надышавшись красным дымом, они до сих пор чихали и кашляли.
  - Будь здоров.
  - Спасибо. Будешь тут...
  Малыш шмыгнул носом.
  - Я так думаю, они из-под земли не вышли.
  - Как это? - не поняла Белочка.
  - В нашей летописи, 'Повести довременных лет', говориться: предки пряталась под землей и в пещерах от великанов и великанских животных. А когда ушли жить сюда, поселились на поверхности. Да ты сама помнишь!
  - Мало ли что я помню, эти-то почему не вышли?
  - Откуда я знаю? Не захотели. Или не смогли. Все равно непонятно. Они же должны из-под земли выходить, за едой хотя бы.
  
  - Ну точно!
  Профессор хлопнул рукой по столу, перевернул тарелку.
  - Ой, извините. Я понял. Они менялись.
  - А?
  - Вся его летопись, - Профессор показал пальцем на Малыша, - одно и тоже: 'в лето сего года, засеяны были десять грядок морковки, два поля картошки. На исходе лета сего же года, убраны были девять грядок морковки, полтора поля картошки'.
  - А куда еще одна грядка и половина поля делись? - удивились Белочка.
  - Сожрали, есть очень хотелось. Не перебивай. Мы, - Профессор обвел рукой комнату, показывая на невидимых предков, - мы выращивали еду, вот наше занятие. А они, - он показал пальцем на пол, - что там делают?
  - Копьями пихаются, что еще?
  Малыш потер синяк на плече.
  - Они что-то добывают. И это что-то меняют на еду. Приспособились они так.
  - А у нас они рюкзак с брюквой на что поменяли? На три удара по башке?
  - Ну, когда как получается. Им если не меняться, какой смысл добывать?
  - А с кем они менялись?
  Малыш внимательно посмотрел на Профессора. Тот вздохнул.
  - Это я еще не придумал.
  
  Белочка собирала со стола посуду. В березовой коре есть один плюс, тарелки после нее мыть не надо, щепки сдул и все.
  - Ты бы лучше придумал, фу, фу, фу, что мы будем есть. И что будем делать.
  - На помощь звать, что же еще.
  Профессор потряс гнилушку, пытаясь добавить ей яркости. Гномы замолчали.
  - Кого?
  Белочка, собравшаяся отнести тарелки на кухню, со звоном поставила их обратно на стол.
  - А всех.
  - Всех?
  - Всех. Чего мелочиться? Гномов из Новой деревни. Великанов. Снежных гномов. Ну не справимся мы одни, понятно же.
  
  Легко сказать, звать всех. А как? Сначала попробовали позвать снежных гномов. А заодно и великанов. Для чего вышли на улицу и покричали в ближайший сугроб. Снежные гномы, это вовсе не гномы, их так называли для понятности. Снежные гномы - это оживший снег. Когда они путешествовали вместе, стоило посмотреть на сугроб, как из него возникал снежный гном. А если на том конце леса, на снег падала сосновая иголка, снежные гномы это чувствовали. Сейчас они ушли вместе с великанами на далекий-далекий север, видимо, туда через снег не дозваться. Связь плохая.
  
  Еще можно позвать взрослых из Новой деревни. Но пока переселявшиеся гномы не нашли подходящее место, они две недели плутали по лесу. А Белочка с Малышом из Новой деревни до Старой то бежали, то летели, то их великаны тащили. Дорогу, конечно, не запомнили, знали только общее направление: подальше от горы, на которой раньше жил великан Дорб, еще когда был диким. Задача: пойди туда, не знаю, куда и при этом постарайся не умереть от голода.
  
  - Нет, нет, у нас ничего не получится. Надо ждать весны. Тогда пойдем не по снегу. Траву хоть пожуем, - сказала Белочка, заранее скривившись.
  - Не буду я сидеть и ждать.
  Малыш вошел в дверь с клубами морозного воздуха и бросил на пол снегоступы.
  - Я домой. В Новую деревню.
  - Не найдешь ты ее.
  - А мне без разницы, где березы грызть, здесь или в лесу.
  Если Малыш что-то вбивал себе в голову, выбить это из головы было невозможно. Белочка пробовала. Два раза. Поленом.
  - Я Толстого иду спасать. А ты сиди.
  - Думаешь, я за Толстого не переживаю! Как ты можешь так говорить? - она задыхалась от возмущения.
  - А я вот за Толстого как раз не очень переживаю.
  Профессор сидел на полу и чинил поломанную в схватке великана и медведя лыжу.
  - Я не удивлюсь, если его приведут сюда, будут плакать и просить забрать обратно. И брюквой еще приплатят. Мешков сто. Но сидеть, - Профессор встал, - сил нет. Ладно. Делаем так. Малыш ищет Новую деревню. Я иду на север, к горе. По дороге зову снежных гномов. Там поближе, может, докричусь. А ты Белка, остаешься здесь и ждешь, вдруг кто-нибудь сбежит из шахты.
  - Я сидеть? Да ни за что!
  - Только что сказала: ничего не получится.
  - Мало ли что я сказала!
  
  Белочка скандалила еще полчаса. Не только потому, что не хотела оставаться. Она не знала с кем пойти. Ей больше хотелось с Профессором, но Малышу ее помощь скорее пригодиться. Пока она убеждала глупых мальчишек в их непроходимой глупости, а Профессор съежившись ковырял пальцем доски стола, Малыш решил за всех. Он под шумок собрался. Тем более, собирать особо нечего, только одеться.
  - Ну ладно. Вы тут разбирайтесь, я пошел. Все, пока.
  Он вышел и закрыл дверь. Долго прощаться - сильнее расстраиваться.
  
  Теперь за большим столом сидели два гнома.
  - Профессор, не хочу я здесь одна сидеть. Даже если кто-то сбежит, я-то чем помогу? Давай я лучше с тобой, звать снежных гномов. А?
  Белочка готовилась расплакаться. Одна даже не в доме, одна в целой деревне, страшно же так оставаться.
  - Белка, если кто-то сбежит... Если кто-то сбежит... Собирайся быстрее!
  Профессор вскочил и начал бросать в рюкзак все, что попадалось под руку. Начал с тарелок, которые, конечно, разбились.
  - Эй, ты чего? Я, конечно, рада, но что так внезапно?
  - Если кто-то сбежит! Скорее кто-то прибежит! Они же наверняка за нами погоню пошлют. Может, уже из погреба Митрофана вылезают! Собирайся быстрее, а то сейчас дверь как распахнется!
  
  В этот момент в дверь постучали.
  
  9.
  
  Толстый пнул по железной решетке. Она задребезжала, сверху осыпалось немного ржавчины. А Толстый зашипел. От боли. Весь в синяках. Гномы-копьеносцы хватали его здоровенными ручищами, а потом тащили сюда, вниз, не заботясь: бьется у него голова о ступеньки или не бьется. Скорее наоборот, заботились, чтобы билась.
  
  - Выпустите меня отсюда, - для порядка крикнул он. - Или хотя бы брюкву отдайте. Я без нее, может быть, скучаю. Особенно живот скучает, весь уже избулькался от скуки.
  Проходящий мимо подземный гном ударил по решетке древком копья.
  - Спокойно, что ты сразу нервничаешь! Отдай брюкву, гад!
  Гном размахнулся, Толстый отскочил от решетки.
  - Беее!
  Он показал язык его уходящей спине.
  Толстый особо не расстраивался. Он находил это занятие бессмысленным и неинтересным. А после того, как его одновременно пытались съесть медведь и великан, пугаться мрачных гномов, как-то несерьезно.
  
  - Что шумишь?
  Толстый обернулся. В темноте камеры что-то зашевелилось. На деревянной лавке лежал гном, в такой истрепанной одежде, что Толстый с первого взгляда принял его за кучу старых тряпок. Гном с кряхтеньем сел.
  - Чего расшумелся? За что тебя сюда?
  - За то, что я такой красивый. А шумлю я исключительно для выражения восторга. Всю жизнь мечтал оказаться за решеткой. Привет, я Толстый.
  - Привет. Прохор.
  - Про какой хор?
  - Прохор, имя. Ты недавно, что ли?
  Прохор встал и прошелся вокруг Толстого, оглядывая его одежду. Местами порванная в драке, по сравнению с тряпками Прохора, она выглядела только что сшитой.
  - Да минут пятнадцать. Я, в общем, так, мимо проходил, решил заглянуть, поболтать, составить кампанию. Ты-то здесь, я смотрю, давно обосновался.
  Толстый принюхался.
  - Фу! Да, была бы здесь Белка, все бы уже строем в баню шагали.
  - Что за белка? Дикая?
  - Ужас до чего дикая. Познакомитесь еще, что-то мне подсказывает. А ты никого из нашей деревни не видел?
  - Из какой вашей деревни?
  - Ну, из нашей, из какой же еще.
  - Называется она как?
  Прохор начал улыбаться.
  - Есть Старая, есть Новая. А недавно просто деревня называлась.
  Прохор засмеялся, смех перешел в кашель.
  - Да ты сам деревня! Тут знаешь сколько гномов. И все должны знать вашу деревню без названия. Я вот из Деревни Под Холмом.
  - А я тогда из деревни в лесу.
  - Да тут все почти в лесу живут. Жили. А ты что натворил, что тебя в камеру засунули?
  - Да ничего я не натворил. Зашли мы просто сюда.
  Прохор от удивления сел обратно на лавку.
  - Зашли?
  - Ну.
  - В шахту?
  - В шахту, если это так называется.
  - Сами что ли?
  - А что ж не сами, ноги-то еще ходят.
  Толстый показал ногу.
  - Зачем?
  - А, ты в этом смысле. Понимаешь, мы, ну это, гуляли. Долго так гуляли. А когда вернулись, никого нет.
  
  И Толстый рассказал историю их путешествия в подземелье. Прохор мрачно слушал, периодически почесываясь. Дыры в одежде позволяли чесаться в любом месте.
  - Вот и у нас так же, - начал он ответный рассказ. - Ночью проснулись, шум, треск, в дома врываются, с топорами, с копьями и всех повели. Они, понимаешь, снизу к нам подкопались. Да ко всем так же.
  - И давно вы здесь?
  - Может год, может меньше. А может и больше. Тут же ни ночи ни дня. Кормят молодой картошкой, значит наверху лето. А так ничего не поймешь.
  
  Перед решеткой прошел гном с копьем на плече.
  - Молчать! Не говорить!
  
  - Тсс, тихо.
  Прохор подтянул Толстого поближе. Он был старше Толстого лет на двадцать, наголову выше, но худой как грабли.
  - Нельзя разговаривать, - зашептал он, услышат, накажут.
  - Как? - прошептал Толстый.
  - Тут одно наказание. Есть не дадут.
  - Вот, кстати, а как тут у вас вообще кормят? - задал Толстый очень важный для себя вопрос.
  - Как, как. Почти никак. Они сюда столько гномов нагнали, что еду не успевают добывать.
  - Слушай, Прохор, а что здесь вообще происходит? Мы как-то не успели разобраться.
  - Золото они добывают. Мы, то есть, добываем для них. Руду дробим и к печи свозим. Там выплавляем. Вот эту печь-то...
  
  Прохор тяжело вздохнул.
  - Вот ее-то я и сломал.
  - Как?
  - Да знать как, я бы раньше сломал, дуру эту. Само как-то получилось. Дым на всю шахту, работа на день встала, не меньше.
  - Прохор! Да ты! Да ты! Да ты не представляешь, какой ты молодец!
  Толстый полез обниматься, но, нюхнув Прохора, ограничился похлопыванием по плечу.
  - Это же благодаря тебе мы сбежали!
  Он так радовался побегу друзей, что считал и себя немного сбежавшим.
  - Да мы тебе...
  Толстый быстро прикинул, что ему не жалко.
  - Да мы тебе целый мешок брюквы подарим. Ну, потом, конечно.
  - Потом?
  Прохор хрипло засмеялся.
  - Какое потом? Нет здесь ни у кого потом. Никогда нас отсюда не выпустят.
  - Из клетки?
  - Из клетки тебя выпустят, не волнуйся, им твои руки нужны. А вот из шахты - нет. По той же причине.
  - Эй, - Толстый спрятал руки за спиной, - что значит, руки нужны?
  - Работать, зачем же? И хватит, спать давай, завтра рано подымут. Или уже сегодня.
  
  Лавка в камере стояла одна, Толстому пришлось лечь на каменный пол, положив голову на руку вместо подушки. Он долго ворочался, бормоча что-то вроде:
  - Руки им нужны. Ага, щас. Я им поработаю. Я им так наработаю. Они меня - оуэ, - Толстый зевнул, - сами просить будут в сторонке постоять.
  Думая о том, как он им наработает, Толстый заснул.
  
  Утро началось с грохота. Гномы в кожаных штанах открывали решетки и бросали на пол желтые миски.
  Эй, где ваше с добрым утром? - крикнул им Толстый. - А это что за гадость? - он поднял миску и понюхал.
  - Баланда.
  Прохор потянулся и зевнул.
  - Еда такая.
  - Что это в ней плавает? Это точно еще никто не ел? Или они одну миску по всем камерам разносят: пожуй и передай другому?
  Толстый поболтал в миске пальцем.
  - А все в ней плавает. Они мешки с едой, какие поближе схватят, и в котел. У меня приятель на кухне работает, рассказывал.
  - А вот это, вот это что?
  Толстый вытащил из миски несколько длинных серых ниток грубой скрутки.
  - Я же тебе говорю: хватают мешки и в котел, - терпеливо объяснял Прохор.
  - То есть как, - Толстый уставился на него, - что, прямо в мешках? Не открывая?
  - Прямо в мешках, чтобы ни крошки еды не пропало. Потом уже в котле копьем мешок пырнут, он распорется.
  - Так. Я только что понял: завтракать вредно для фигуры.
  Толстый ногой отодвинул от себя миску.
  - Это зря.
  Прохор пальцами вытаскивал из миски блеклые волокнистые кусочки, запивая жижей через край. Ложек почему-то не давали.
  - Другого не будет. Или это ешь, или у тебя от фигуры один скелет останется. Такая вот свобода выбора.
  - Э-э-э... Ну ладно, убедил. Толстый подтянул миску, понюхал, брезгливо сморщился, и съел все за две минуты.
  - Прохор!
  Толстый облизывал миску.
  - А чего это она желтая? Что за металл? Тяжелая, как из золота.
  Прохор усмехнулся.
  - Не понял еще? Это золото и есть.
  - Что? Оно же дорогое! Миски из глины делают. Ну, или из железа. Нержавеющего.
  - Ха! Здесь все наоборот. Здесь железо дорогое. А золота - навалом. Из железа они инструменты делают.
  - Точно! Они у нас из деревни все инструменты забрали до последней кривой отвертки! Прохор, а кто они вообще такие, эти в кожаных штанах? С виду как гномы.
  - Гномы и есть. И говорят по-нашему. Только с трудом.
  - Да, я заметил, не болтливые ребята.
  - Никто не знает, откуда они. Налетают из-под земли, уводят под землю. Одеты одинаково.
  - А я одного в фартуке видел.
  - О, это значит начальник. А если увидишь кого не в черных штанах, а в красных, сразу кланяйся вот так, - Прохор показал как, - это самый главный начальник, не поклонишься, дубинкой огреют.
  
  Решетка снова загрохотала. В проходе перед камерой стоял гном, кожаные штаны которого еле держались под толстым брюхом.
  - Оба! Выходить! Работать.
  
  - Работать? Ну-ну. Идем, Прохор, они увидят, как я могу работать. Они про это внукам сказки будут рассказывать. А те писаться от страха.
  
  У Толстого начинался первый рабочий день.
  
  10.
  
  В дверь постучали. Рюкзак выпал из рук Профессора, зазвенели осколки тарелок.
  - Не успели!
  - А, а, а, - Белочка заикалась, - А давай скажем, что никого нет дома!
  Профессор косо на нее глянул. Она укусила себя за большой палец. Стук не повторился. Профессор на цыпочках подошел к двери и глянул в шелку.
  - Никого!
  - Может они ошиблись дверью?
  - Ага. И улицей ошиблись. И деревней. Случайно мимо проходили. Прятаться надо. Нет, нет, не туда.
  Профессор вытащил Белочку из-под стола.
  - Давай в погреб.
  Передвигаясь почему-то на карачках, гномы подползли к крышке погреба. Профессор взялся за ручку. В крышку постучали. Снизу.
  - А-а-а!
  Белочка подскочила вверх и в бок, как перепуганная кошка, Профессор упал на крышку сверху.
  - Беги через дверь! Я их тут задержу!
  Но задержать не получилось. Люк вместе с лежащим на нем Профессором со скрипом приподнялся.
  
  - Прошу вас простить мою настойчивость, - раздался голос из образовавшейся щели, - не могли бы вы разрешить мне войти?
  - Бум, бум!
  Профессор попрыгал на крышке, пытаясь ее закрыть, но щель не уменьшалась ни на миллиметр. Белочка стояла, держась за ручку двери, готовясь выскочить на улицу.
  - Прошу прощения за мою неделикатность, если я вам помешал, - продолжал голос, - если я не вовремя, я могу зайти попозже. Скажем, через тысячелетие.
  - Чего?
  Профессор перестал прыгать и нагнулся, пытаясь заглянуть в подпол.
  - О, я, кажется, неверно сформулировал. Через тысячячасие? Тысечеминутие? Тысячясекундие? Да, верно, тысячясекундие.
  - Э-э-э, через пятнадцать минут, - перевел на гномий язык Профессор. От испуга он считал, как калькулятор.
  - Мне кажется, это не подземный гном, - осторожно сказала Белочка, стоявшая у двери.
  - Мне тоже так кажется. Подземные гномы вдесятером такое слово не выговорят. Языки узлом завяжутся.
  
  Профессор встал на колени, уперся руками в пол, опустил между ними голову и заглянул в щель между полом и крышкой. Из темноты на него смотрели черные глаза. Совершенно черные. Полностью. Ни склеры, ни радужки. Они блестели в луче света на черном лице. Глаза мигнули. Профессор мигнул в ответ. Медленно. Закрывшись, его глаза не захотели открываться.
  - Ты... кто? - наконец выдавил он из себя.
  - О, это сложный вопрос. Я с удовольствием на него отвечу, но, быть может, вам будет удобнее слушать сидя на стуле, а не у меня на голове? Не сочтите меня невежливым, я не настаиваю, но мне такое предложение кажется разумным. Я беспокоюсь только о вашем комфорте.
  - Белка, - прохрипел Профессор, так и стоявший вниз головой, - что он сказал?
  - Он сказал, слезь с моей головы, маленький мерзавец.
  А! Я так и подумал.
  Профессор пятясь сполз с крышки, которая стала медленно подниматься.
  
  По лестнице из подпола поднимался...
  - Мамочка, - ахнула Белочка, - бревно с глазами!
  Существо, шагнувшее на пол, представляло из себя черный, матово блестевший цилиндр, в полтора раза выше Профессора, с короной на голове. Корона медленно вращалась. Доски деревянного пола под ним прогибались и отчаянно скрипели.
  - Добрый день, - сверкнул цилиндр бликами на черных глазах.
  В его верхней части небольшой щелью открывался рот. Носа не было.
  - Здрррасьте, - поздоровались гномы.
  - Благодарю вас за то, что вы позволили мне войти, это так любезно с вашей стороны.
  - Присссаживайтесь пожалллуйста, - предложила Белочка пока еще дрожащим голосом, заразившись вежливостью бревна.
  - О, спасибо, благодарю вас, милая дама, но это не возможно.
  Белочка хмыкнула.
  
  Цилиндр расправил маленькие плоские ручки, похожие на ласты, до этого сложенные на том месте, которое мы бы назвали животом. В сложенном состоянии ручки прятались в углубления и совершенно не выделялись на его поверхности.
  - Мое строение отлично от вашего, и я могу только стоять. Укажите место, любезная хозяйка, где мое стояние менее всего было бы для вас обременительно.
  - Чего-то я его с пятого на десятое понимаю, - прошептал Профессор подошедшей Белочке.
  - Будь добры встать возле печки, - сказала Белочка цилиндру, и зачем-то сделала книксен.
  - Вот как надо с девочками разговаривать, а не так как вы, пеньки березовые, - прошептала она в ответ.
  - Тогда спроси, кто он такой, - злобно буркнул Профессор, - раз у вас взаимопонимание образовалось.
  
  - О, прошу прощения, я невольно подслушал ваш разговор, я не удосужился предупредить, что мой слух гораздо тоньше вашего, это моя вина.
  Цилиндр, стоя вертикально, переместился к печке. В нижней его части мелькали маленькие черные ножки. Размером и формой - как палец Белочки. Тысячи маленьких черных ножек.
  - Я с превеликим удовольствием расскажу вам о себе, если, конечно, рассказ о моей скромной персоне не покажется вам утомительным или неинтересным.
  - Э, давай, излагай, мы с этим, превеликим послушаем.
  Профессор никак не мог поймать подходящую интонацию.
  - Задача сия трудна для меня, но я приложу все усилия, чтобы представляемая вам картина была ясна и доступна пониманию...
  - Слушай, - не выдержал Профессор, - а ты не мог бы как-то попроще усилия прилагать? Я в твоих словах тону, как муха в киселе.
  - Хам, - ткнула Белочка его локтем под ребра.
  - А разве не так принято говорить в ваших счастливых краях?
  - Нет. Не так.
  Про счастливые края Профессор решил ничего не говорить.
  - О. Но ведь совсем недавно, каких-то лет триста..., - цилиндр замялся, корона на его верхушке закрутилась быстрее. - Ах да, я совсем не учел скорости протекания... Да. Я постараюсь говорить проще. Хотя не могу не заметить, что я сожалею о том упрощении, которому подверглось высокое искусство непринужденной беседы.
  - Белка, может его стукнуть чем-нибудь тяжелым, для упрощения? - тихонько предложил Профессор.
  - Отстань, ты мне весь вечер испортил.
  - Каким образом? - удивился Профессор, но его вопрос остался без ответа.
  
  - Если говорить просто и коротко, - продолжил цилиндр, - то я живу под землей, хотя к живым существам по вашим меркам не отношусь.
  - Нормально, - округлил глаза Профессор, - у нас в гостях мертвое говорящее бревно.
  - Нет-нет, бревно это дерево, материал органический. А это, - цилиндр постучал себя ручкой по зазвеневшему животу, - вольфрамо-молибденовый сплав. С примесью титана, конечно. Внутри кремний. Я представитель неорганической цивилизации с кремниевым сознанием.
  - Чего он говорит? - теперь не поняла уже Белочка.
  - Он говорит, что он не деревянный чурбан, а железный. Металлический, вернее.
  - Да, я из металла, именно это позволяет мне жить в глубине земного шара.
  - А... вот... он тоже? С сознанием?
  Белочка осторожно отодвинулась от железного ухвата, стоявшего у печки. Не хватало еще, чтобы он ей подмигнул.
  - Нет-нет, мой случай особый. Вы не можете отнести меня к живым существам, поскольку я состою не из плоти и крови, но я мыслю и действую.
  Корона на его голове лихо завертелась, тихо жужжа.
  - Я называю себя суперкрот. В толще скальных пород я передвигаюсь быстрее, чем летают ваши птицы. Мое имя в переложении для гномов звучит как Хкр. И я знаю о ваших проблемах под землей.
  
  - Морда у него... какая-то наглая, - прошептал Профессор Белочке.
  - Чтоб ты в мордах понимал! Он такой вежливый, - вздохнула она.
  
  11.
  
  Малыш брел по снежному лесу. Забор, прятавший за собой деревню, сам давно уже спрятался за деревьями. Через каждые пять минут он оборачивался и смотрел на темную верхушку горы. Это его ориентир. Идти нужно так, чтобы гора оставалась за спиной. А когда и она скроется за верхушками сосен, придется что-нибудь придумывать. Малыш грустил. Собравшись звать на помощь, он не секундочки не сомневался, что поступает правильно. Толстый в подземелье, его нужно спасать, значит, он должен найти спасателей. Взрослых гномов из Новой деревни. Не сомневался он и сейчас, но идти одному по зимнему лесу было грустно. Одиноко. И немного страшно. Снежные змеи сюда вряд ли доползут, и Малыш хорошо знал их повадки. Если что, обмотает ноги тряпками, чтобы не почуяли тепло, и спокойно от них уйдет, даже не бегом. А волки после того, как великанья собака Арх догнала и съела несколько волчьих стай, превратились в травоядных животных. Но все равно страшновато. Малыш присматривал место для ночлега. В первый вечер он решил лечь спать пораньше и вырыть нору в снегу поглубже. На всякий случай.
  
  Малыш принюхался. Кажется, пахло дымом. Может быть, донесло от деревни? Нет, он слишком далеко отошел. Малыш пошел на запах. Да, кто-то жег костер. Осторожно, чтобы снег не скрипел под снегоступами, он крался от дерева к дереву. Показалась струйка дыма. Без ветра она поднималась вертикально вверх. Ствол толстой сосны освещен оранжевыми бликами, значит костер под ней. Малыш пополз. Застрял. Снегоступы, как якоря. Снял их, пополз дальше.
  
  Под сосной у маленького костерка сидел... Мда. Спиной к нему сидела стрекоза. Малыш протер снегом глаза. Крылья не исчезли. Он пересчитал. Раз, два, три, четыре крыла. Верхние побольше, нижние поменьше. А казалось, до голодного бреда ему еще далеко. Надо же, как быстро березовая кора бьет в голову. Малыш сел. Прятаться не имело смысла. Или он сошел с ума, или зимой в лесу стрекозы в рост гнома жгут костры и жарят... Да, жарят над огнем мясо. Стрекоза обернулась на скрип снега. У нее щетинистый подбородок и усы, свисающие до плеч. На ней короткий тулуп и вязаная шапочка. Стрекоза открыла рот, из которого вывалился полупережеванный кусок.
  
  - Ы, ы, ы! - стрекоза тыкала в Малыша пальцем и вращала глазами.
  - Ты, ты кто? - проплевавшись, выпалила она.
  - Гном, - спокойно ответил Малыш. Он сумасшедший, ему бояться нечего.
  - Ты существуешь!
  - Ну да. То есть, еще недавно я был в этом уверен.
  Стрекоза замахала руками, будто отгоняя от себя Малыша.
  - Нет! Нет! Я не могу в это поверить! То есть я верил в это всю жизнь, но никак не мог подумать, что встречу тебя здесь, в этом лесу, дорогой мой гном!
  
  Последние слова произносились уже в воздухе. Стрекоза замахала крыльями, поднялась, схватила Малыша и закружилась с ним над поляной.
  - Гномы, гномы, гномы, они существуют, - напевала она на лету.
  - Простите, - Малыш попробовал вырваться, но оценил высоту, на которой они порхали, - простите, не могли бы вы меня отпустить. То есть, опустить.
  Вращаться над лесом в лапах сумасшедшей стрекозы не очень приятно. А она, похоже, такая же чокнутая как и он сам. Хотя нет, если стрекоза настоящая, то он нормальный. А вот она - нет. Ну почему, если уж он встретился с гигантской зимней стрекозой с усами, она не могла оказаться нормальной? Хотя, если подумать, что может быть нормального в такой стрекозе? Ничего, начиная с самого факта ее существования.
  
  - Да-да, конечно, конечно - пропела стрекоза оперным тенором и опустила Малыша рядом с костром.
  - Э, вот. Вот, ты не замерз? - она сунула ему горящую ветку, Малыш отшатнулся. - Нет, конечно, не замерз, ты ведь одет.
  Стрекоза потрогала куртку Малыша.
  - Ну да, все как я и предполагал, довольно высокоразвитое кустарное производство. Ах, да, конечно, наверное, ты хочешь есть?
  Есть Малыш действительно хотел.
  - Вот, вот, - страшно суетилась стрекоза, - вот это называется мясо, это м-м-м, это плоть умерщвленного зайца, прошедшая термическую обработку. Гномы это едят? Да, да, вы должны это есть, гномы всеядны, я в этом уверен!
  - Нет, не всеядны, все яды мы не едим, мы вообще яд не едим, нам родители не разрешают.
  Малыш решил уточнить позицию, а то еще накормит отравой это небритое насекомое.
  - А мясо едим. Спасибо.
  Он стянул с обгоревшей ветки предложенный ему кусок жареного мяса.
  - Развитая речь! Уверенная координация! - продолжала сходить с ума стрекоза, порхая вокруг жующего Малыша. - Все, как я предполагал! А мне никто не верил.
  
  Сложив крылья на высоте метров трех, стрекоза со скорбным лицом бомбой упала в снег. Провалилась, конечно. На поверхности торчал один только черный ус. Малыш проглотил последний кусочек. Судя по вкусу мяса, он точно был в своем уме. Или пора осваиваться в этой галлюцинации. Здесь, по крайне мере, кормят.
  - Эй, - он подергал за кончик уса. - А вы, собственно, кто? Насекомое? Великанская стрекоза?
  - Эй, - ответили ему из-под снега.
  - Эй, - Малыш еще раз подергал, - я говорю, вы кто?
  - Эй, - последовал тот же ответ.
  - Это я говорю эй. Эй, вы кто?
  - Тьфу, - на поверхность высунулась голова и выплюнула изо рта снег. - А я третий раз говорю: фей.
  - А? Что?
  Малыш поковырял себе в ухе, ему, наверное, послышалось.
  - Дорогой гном, я отвечаю на ваш прямо поставленный вопрос 'эй, вы кто'. Я фей.
  
  Фей вылез из-под снега и отряхивал крылья.
  - Фей не бывает. Это сказки. И вы не такие, - несколько нелогично заявил Малыш.
  Как феи могут быть не такие, если их не бывает?
  - О, милый гном, именно так большинство феев думает про вас, гномов. Большинство, надо признать, подавляющее. В ваше существование верил один я. Теперь уже не верю.
  - Как это? - испугался Малыш.
  - Теперь мне не нужно верить! Я знаю! Гномы есть! - радостно крикнул фей.
  - Ну да, мы есть. А вот вы... Вы должны быть маленькие, в платьицах, и феи..., - Малыш замялся, глядя на небритый подбородок и усы фея, - феи девочки, - робко сказал он.
  - Дорогой гном, - фей обнял его за плечи, - если бы все феи были девочками, то откуда бы брались другие феи? Платьица феи носят, феи-девочки, тут ты прав, но отнюдь не в такой мороз. А что касается размера... Не случалось ли тебе встречать кого-то больше тебя?
  - Случалось, еще как случалось, - закивал Малыш.
  - Для кого-то и гномы маленькие. А по моим расчетам гномы и мы, феи должны быть примерно одного размера. Среда обитания, рацион питания, и прочее, не будем тратить на это время. Расскажи же мне о себе, дорогой гном. Кстати, у тебя есть имя? Ах, ну да, что это я, конечно у тебя должно быть имя. Как тебя зовут другие гномы?
  - Малыш, - сказал Малыш.
  - Какое чудесное имя!
  - А вас как зовут?
  - О, прости, я не представился. Меня зовут Фест. Фей Фест, будем знакомы.
  
  Малыш рассказал Фесту о себе и о своих друзьях. На середине рассказа он понял - его миссия завершена. Он шел за подмогой, и он ее нашел - это феи. Уж они-то точно смогут спасти гномов из подземелья. Залетят и вытащат всех оттуда.
  - Видишь ли, уважаемый Малыш, - грустно сказал фей. - Мне жаль разбивать твои надежды, но я не могу позвать на помощь своих соплеменников. Меня выгнали из города фей. Навсегда. За то, что я верил в гномов.
  Фей горестно вздохнул и снял крылья.
  
  12.
  
  Толстый вышел из камеры и тут же получил тычок древком копья в спину.
  - Эй, полегче, я ж еще ничего не сделал.
  - Молчать. Идти. Работать, - пролаял подземный гном в кожаных штанах.
  - Они тут всегда так, - прошептал семенивший рядом Прохор, - толкают и бьют почем зря. Злые они, будто сами чего-то боятся.
  - Молчать. Идти. Работать.
  - А умываться? А зубы чистить? - исключительно из вредности спросил Толстый, которого чистить зубы вообще-то приходилось заставлять.
  - Молчать. Идти.
  - То есть не надо умываться. Уже хорошо. Или плохо. Вы Прохора нюхали? А вы понюхайте, понюхайте. Я понюхал у меня чуть нос не отвалился, на одной ноздре болтается. Каждый день мыться это конечно вредно для здоровья, но раз в три года хотя бы надо.
  - Молчать!
  Получив еще раз копьем между лопаток, остальной путь Толстый проделал молча.
  
  Их с Прохором отконвоировали на дно подземного карьера и подвели к каменной стене. Несколько гномов в одежде разной степени истрепанности уже долбили ее кирками.
  - Участок, - показал подземный гном на еще незанятое место.
  - Взять, - он пнул звякнувшие кирки, - Работать.
  - Взять! Ты еще фас скомандуй, - пробормотал Толстый, ухватившись за ручку кирки.
  - И-и-и-э! - попытался он ее поднять.
  Поднять удалось. Но ненадолго. Со звоном он уронил инструмент на камни.
  - Взять!
  - Какой взять? Я кто, по-вашему, чемпион пещеры по подниманию тяжестей?
  - Взять!
  Из-за пояса кожаных штанов пещерный гном достал свернутую кольцом плеть.
  - Давай я тебе помогу, - бросился к Толстому Прохор, - давай вместе, - он взялся за деревянную ручку кирки.
  - Он! Один! - пещерный гном ткнул Толстого рукояткой плети в грудь.
  
  - Слушай ты, бобер в штанах! - Толстый упер руки в бока. - Я вообще еще ребенок. Мне в игрушки играть. Сидя на горшке. А не махать тяжеленными фигнями.
  Подземный гном развернул плеть и размахнулся.
  - Ай, ладно-ладно. Сейчас еще попробую.
  Толстый взялся за рукоять кирки.
  - И-и-и-эх!
  Теперь ему удалось поднять ее на уровень груди. Но кирка весила как половина Толстого, и под ее тяжестью он начал заваливаться право. Толстый шагнул в направлении завала и попытался закинуть кирку на плечо, но его закрутило. Ось вращения находилась ровно между ним и шахтерским инструментом. Вращаясь и истерически вопя Толстый попытался попасть киркой по каменной стене. Вообще-то попасть по стене, в метре от которой стоишь, не сложно. Сложно промахнуться. Толстому удалось невозможное. Он талантливо промазал. Промазал мимо стены, но не промазал вообще. Строго говоря, он попал. Так попал, что не попал бы, если б целился. Он попал в задницу пещерного гнома.
  
  - Уф, - Толстый выдохнул и вытер со лба пот.- Ну что, у меня получилось?
  Все молчали, включая пещерного гнома.
  - Не слышу поздравлений. А кстати, где мой инструмент? - Толстый посмотрел на свои пустые ладони. - Ой что это у меня? Уже мозоль?
  Стоявшие вокруг гномы начали медленно заходить в тыл кожаных штанов. Открывшееся зрелище вырвало из них стоны ужаса и 'вау' восхищения. Надсмотрщик, скуля от предчувствия, скосил глаза через плечо. Штаны ему не помогли. Кирка вошла в левую ягодицу по самую рукоятку.
  
  У-а-а-а!
  Дикий крик облетел пещеру и еще минут десять эхом метался меж стен. С потолка посыпались камни, а Малыша с Феем на далекой лесной поляне присыпало снегом, упавшим с сосны.
  Надсмотрщик, не пытаясь вытащить кирку, скрылся вдали. Осталось только пыльное облачко, поднятое им на бегу.
  - И что, я теперь чем работать буду? Только ведь начал. Эй, верни инструмент, в попу раненый!
  Но никто не откликнулся на крики Толстого. Стоявшие вокруг гномы подошли поближе, а один потрогал его за рукав, убеждаясь, что Толстый ему не сниться.
  - Здрасьте, - поздоровался Толстый с гномами. - Ну и как вы тут? Как дела вообще?
  Гномы молча моргали, они переваривали увиденное. Толстый не знал, как завязать разговор.
  - А из моей деревни тут никого нет?
  - Ты кто? - наконец спросил тот, что трогал Толстого за рукав.
  
  Пока не прибежали надсмотрщики, гномы успели познакомиться и пообщаться. Никого из деревни Толстого среди них не обнаружилось. И никто не слышал о его деревне. Но шахта большая, Толстого уговаривали не расстраиваться, рано или поздно родственников он встретит. А женщины и дети здесь вообще не работают, он сюда попал потому, что смотрится старше, чем есть. Дети подбирают куски руды, выпавшие их тачек, помогают на кухне, женщины готовят и прибираются в казармах подземных гномов. Вдруг шахтеры похватали кирки и побежали на свои рабочие места. Приближались надсмотрщики, сразу пятеро. Толстому что-то стало нехорошо. Он прижался спиной к стене, а гномы в кожаных штанах, направили на него свои копья. За ними стоял гном в фартуке, начальник.
  
  - Эй, вы что? Я не нарочно! Мне даже не показал никто, как это делается. Ну, приведите сюда этого раненого, я перед ним извинюсь. Вернее, принесите.
  - Брать! Работать! - рявкнул гном в фартуке.
  - Да что брать, чем работать? Он же у меня инструмент спер! И главное, чем спер. Часто у вас тут попами воруют?
  Гном в фартуке с рычанием схватил кирку ближайшего рабочего, стряхнул того с рукоятки, и бросил ее перед Толстым.
  - Брать! Работать!
  - Вам что одного раза мало?
  - Брать!
  - Ну, я вас предупредил, - прокряхтел Толстый, поднимая кирку.
  
  На этот раз ему удалось замахнуться. Кирка взмыла над головой, замерла в верхней точке и медленно начала путь назад, за его спину. Толстый упал плашмя, как стоял, с вытянутыми над головой руками и зажатой в них киркой. Он лежал, глядя в далекий потолок пещеры, теряющийся в красном дыму и слушая вой пещерного гнома. Кирка пробила тому ногу и вонзилась в каменный пол.
  
  Всем! Работать! - рявкнул гном в фартуке. Он с трудом вырвал кирку из ноги и из камня, от чего вой сделался на октаву выше.
  Ты! Ждать!
  Киркой, с которой капала кровь, он показал на Толстого. Надсмотрщики удалились, волоча за собой пострадавшего. Пострадавший подвывал.
  - Я предупреждал! - крикнул Толстый им в спины. - Сами виноваты! Я не причем!
  Гномы молча скрылись в красноватом дыму.
  - Ой, что теперь будет!
  Толстый начал волноваться. За себя, конечно, не за того, кому он ногу к камням пришпилил.
  - Что будет? - переспросил один из рабочих, не сообразив от переживаний, что это риторический вопрос.
  - Хм.
  Толстый задумался.
  - Не знаю. Но что-нибудь будет обязательно. Это я вам обещаю.
  
  
  13.
  
  Черный цилиндр стоял у печки и блестел черными глазами. Гномы молчали, не зная о чем спросить в первую очередь.
  - А как? А откуда? - Выкрикнули Профессор и Белочка хором. Посмотрели друг на друга.
  - А где? А кто?
  - Надеюсь, никто не станет возражать, если я отвечу на вопрос дамы, - улыбнулся Хкр.
  Белочка гордо глянула на Профессора. Тот отвернулся.
  - А что это у вас вертится, - выпалила она совсем не то, что собиралась.
  Корона, венчавшая верхний конец цилиндра, зажужжав, крутанулась туда-сюда.
  - Это, кхм, кхм, - Хкр прокашлялся, - надеюсь, вы не поймете меня превратно. Это рот.
  - Вон у тебя рот, - показал пальцем Профессор, - ты говоришь, он открывается. Сам не чувствуешь?
  Он решил объяснить подземному гостю, где у него что, раз тот сам не понимает. Во избежание недоразумений.
  - А вон там у тебя руки, - добавил Профессор.
  - Да, они используются только на поверхности земли, - объяснил Хкр, - а рот, с помощью которого я имею возможность вести с вами столь приятную беседу...
  Хкр пару раз молча закрыл и открыл рот, демонстрируя его.
  - Этот рот для общения. У меня два рта.
  
  - Во тип, жрет в два горла, - прошептал Белочке Профессор.
  - Дорогой Профессор, я, помниться, предупреждал, что мой слух необычайно остер. Поэтому, не дожидаясь вопроса, позволю себе вас поправить. Жру я, как вы изволили выразиться, в одно горло. Вот сюда.
  Хкр показал на вращающуюся корону.
  - Ну вот, - расстроилась Белочка, - а я думала вы подземный принц с короной, а вы ею кушаете.
  - Короной? - удивился Хкр. - Да, действительно, это может напоминать корону, вы очень наблюдательны. Но, как верно вы заметили, я не принц. Впрочем, этим...
  Хкр приложил свою плоскую руку к вертящейся короне, раздался звук бзззз. - Этим я не кушаю. Это можно сравнить со сверлом, которым я просверливаю толщу земли и двигаюсь вперед.
  - Сверло, ничего себе, - восхитился Профессор, - а он тогда дрель. Белка, мы встретили представителя цивилизации разумных дрелей.
  - Нет, - несколько раздраженно поправил его Хкр, - я бы просил не сравнивать меня с вашим инструментом для строительства. Я предпочитаю называть себя на вашем языке суперкротом.
  
  - Ладно, ладно, больше не буду, - Профессор замахал руками. - А чем суперкроты питаются? Мы как-то тебе ничего не предложили.
  - О не беспокойтесь, вашу еду я не ем. Мы, суперкроты, существа совершенные, мы состоим из лучших металлов, и питаемся металлами, минералами и горными породами.
  - Ты что, можешь взять железяку, и зажевать? Ничего себе! - восхитился Профессор. - Покажи, а?
  Хкр начинал нравиться не только Белочке.
  - Ну, к чему этот дешевый цирк? Да, я могу, зажевать, как вы выразились, железяку, но мне неловко употреблять пищу вам на потеху.
  - Суперкрот, ну пожалуйста, ну съешь что-нибудь железное, - затараторил Профессор, - мне очень хочется поглядеть.
  - Хкр, скушайте что-нибудь, - присоединилась к просьбе Профессора Белочка, - это так интересно. И поучительно, - добавила она.
  - Ну что ж, если вы так ставите вопрос, то расширять кругозор молодежи прямая обязанность старшего поколения. Не могу отказать даме.
  Белочка на этих словах покраснела, а Хкр, семеня тысячами своих маленьких ножек, переместился поближе к ухвату, стоявшему у печки.
  
  - Если вы готовы пожертвовать этой утварью для углубления познаний в естественно-научной...
  - Готовы, готовы, - перебил его Профессор, - ешь на здоровье, я тебя еще чугунком дырявым угощу, вкусным, пальчики, оближешь. Ну, или что там у тебя вместо пальчиков.
  Корона Хкра раскрутилась, жужжание перешло в визг. Он подхватил ухват своими плоскими ручками, и с неожиданной ловкостью подкинул его так, что ухват приземлился на его верхнюю часть, в центре короны, деревянной ручкой вперед.
  Раздалось короткое бз, и ухват исчез.
  - Браво, браво! - захлопал Профессор, - и тут же кинул старый чугунок. Хкр принял его, как футболист принимает головой мяч. Только чугунок не отскочил от верхней части Хкра, а сделал бз и исчез.
  - Белка, тащи гвозди, в сенях остались, - орал Профессор, - щас мы его кормить будем. Смертельный номер, кормление вентилятора гвоздями!
  - Нет, нет, благодарю вас, я сыт. Ваше плохо выделанное железо не кажется мне вкусным, я привык питаться благородными металлами.
  В этот момент из нижней части Хкра между его ножек высыпалась кучка деревянных опилок.
  
  - Эй, ты что делаешь? Ты что делаешь, чурбан железный? Ты покакал что ли? В комнате? На пол?
  Профессор шагнул к Хкру будто собираясь схватить его, но тут же отступил. Металлический Хкр весил, наверное, больше дома. Побледневшая Белочка стояла с открытым ртом. Такого поведения от почти принца она не ожидала.
  - О! Вы превратно интерпретировали увиденное, - матовый блеск Хкра усилился, - я сделал вовсе не то, что вы сказали.
  - Да ты под себя сходил! Ты что как щенок, не мог на улицу попроситься?
  - О! - в голосе Хкра слышалось страдание, - какое трагическое столкновение цивилизаций! Слушайте меня! Двигаясь под землей, я пропускаю породу сквозь себя, усваивая только металлы и полезные минералы, остальное выходит, может быть, перемолотым, но не тронутым, таким же, как было! Я пустой внутри, можете постучать, я разрешаю! Ах, как вы могли так обо мне подумать!
  
  Хкр приложил руку ко лбу и чуть не отпилил ее короной. Профессор тут же схватил табуретку и врезал Хкру поперек корпуса. Табуретка разлетелась в щепки. Хкр издал густой бомммм от которого у Профессора и Белочки заныли зубы.
  - Постучать! - воскликнул Хкр, - я разрешил постучать, я не ломать об меня мебель! А если бы на мне осталась вмятина?
  - Так не осталась же, - успокоил его Профессор.
  - А ну не смей больше так делать!
  Белочка покраснела от злости.
  - Извините нас, Хкр! Профессор, он хороший, но иногда очень глупый.
  - Ну, если только иногда.
  Хкр потер поясницу. То есть, середину цилиндра.
  - Хорошо, извинения приняты.
  
  - Подождите! - Профессор вскинул руку. - Значит, когда ты летишь под землей быстрее, чем птица, за тобой норки не остается?
  - Именно! Я обрадован вашей догадливостью! Если бы я раздвигал землю, а не пропускал ее сквозь себя, я не имел бы возможности передвигаться с должной скоростью!
  - Ага. Ну да. Понятно.
  Лицо Профессора, засветившееся от радости, погасло.
  - Ты чего скис? - спросила его Белочка.
  - Так, мысль одна пришла. Да все, уже, какая разница.
  - Ну, скажи, все равно скажи!
  - Если бы ним ход оставался, он бы раз, долетел до той пещеры, и мы бы наших оттуда вывели. А если за ним та же земля, только перемолотая... Ладно, не важно.
  
  - Вы несколько ошибаетесь.
  Хкр на ножках - пальчиках переместился поближе.
  Я могу передвигаться и так, что за мной остается подземный ход. Это не так быстро, но возможно. И пришел я к вам именно для того, чтобы поговорить об этой пещере. Мне кажется, мы могли бы объединить наши усилия.
  - Мы будем вместе спасать гномов? - радостно воскликнула Белочка.
  - Спасение гномов возможно. В качестве побочного эффекта.
  
  14.
  
  - Вот так. А это сюда.
  Фей Фест привязывал крылья на спину Малышу.
  
  Когда он их снял и прислонил к пеньку, Малыш упал в сугроб от удивления. Лежал и ждал, что Фест начнет отрывать себе руки и ноги.
  - Ну что вы, мой юный друг, вы же не думали, что мы носим их все время? А, в ваших легендах мы все время с крыльями? Они растут у нас из спины? О, это смешно. Как же, по-вашему, мы спим?
  Малыш подумал, что спать в крыльях действительно неудобно.
  
  Крылья крепились двумя широкими ремешками, завязавшимися на груди. Малыш завороженно наблюдал за манипуляциями Феста. Он столько мечтал о полете - целых две недели - и вот его мечта сбывается. И никаких тебе простыней и прыжков с сарая. Он встретил в лесу фею, фея то есть, и он подарил ему крылья! Ну, не подарил, а дал полетать. Но все равно сказка!
  - Подними руку, - сказал Фест, - вот здесь затянем по размеру, вот так. И все.
  - Что все? - не понял Малыш.
  - Все готово. Лети, мой юный друг, небо открыто для тебя!
  Фест даже прослезился.
  - Вот так же когда-то мой отец впервые надел на меня крылья. А я надел крылья моему сыну. Это самый трогательный момент в жизни фей. Это трогательнее, чем первый шаг. Научившись ходить, мы получаем возможность дойти от стола до кровати. Научившись летать, мы обретаем свободу!
  Фей вытер глаза.
  - Ну, давай, лети, чего стоишь?
  Малыш подвигал плечами. Помахал руками. Подпрыгнул. Глянул за спину - светло-серые крылья как висели, так висят.
  - Лети, мой юный друг, над лесом сделай круг, - декламировал Фест, театрально отставляя руку и глядя на верхушки сосен. Гм. Ты почему еще здесь?
  
  Малыш покраснел. Он решил, что непригоден для полета, его мечта погибла, и он разочаровал такого милого фея. В общем, жизнь прошла зря.
  - Не летится, - промямлил он, глядя себе на валенки.
  - Гм. - Фей тронул его за плечо. - Ну?
  - Что ну?
  - Маши крыльями. Сначала потихоньку, потом сильнее, и взлетай.
  Малыш подергал плечами, крылья беспомощно заколыхались.
  - Не машется, - прошептал он, покраснев еще сильнее.
  Фест пощупал крылья, подергал за ремни, крепившие их к Малышу.
  - Странно, все в порядке.
  - Не машется, - повторил Малыш.
  Фест заглянул ему в глаза.
  - Ах, ну да, конечно!
  Он хлопнул себя по лбу.
  - Прости, гном Малыш, это моя вина. Для нас летать так же естественно, как дышать, я не подумал, что кому-то незнакомо ощущение полета.
  - Мне знакомо, - прошептал Малыш, - с сарая на дрова.
  - Крылья, это не главное, - продолжал Фест, - крылья это символ, который не дает забыть, что мы способны летать не хуже птиц. Весь полет здесь.
  Фест постучал пальцем по голове Малыша.
  - Полет это идея полета, полет это мысль. Давай, представляй, что ты летишь.
  Малыш зажмурился, сжал кулаки, и начал представлять. Ничего не происходило.
  - Ы-ы-ы! - он напряг все мышцы.
  - Нет, не так. Зачем ты надулся? Нас поднимают в небо не мускулы, а мечта о полете. У тебя есть мечта?
  - Есть! - крикнул Малыш.
  - Тогда повторяй за мной и представляй, что ты поднимаешься в воздух. Я лечу! Я лечу!
  - Я лечу! Я лечу! - Повторял Малыш, глядя в глаза Фесту.
  Постепенно эти глаза изменились. Что с ними случилось? Вдруг Малыш понял! Он смотрит на фея сверху! Он поднимается все выше! Он летит!
  
  Когда Фест выбрался из-под Малыша и из сугроба, он с чувством пожал его руку.
  - Поздравляю. Первый полет, это незабываемо. Я его тоже никогда не забуду. Еще ни на одного фея не падали орущие гномы с крыльями. Но на сегодня, пожалуй, хватит. А теперь уход за крыльями.
  Фест показал Малышу, как крылья правильно снимать, как складывать, чтобы они не сломались и не заледенели. Малыш все время хотел спросить - получит ли он когда-нибудь такую пару крыльев в подарок, но постеснялся.
  
  - Наша страна там, на западе, - рассказывал Фест, когда они сидели у костра. - Дома, сплетенные из ветвей деревьев, продуваемые теплыми ветрами. Нет, Малыш, мы не ломаем ветки, мы плетем дома прямо на дереве. Одна комната, больше и не надо, чтобы спать. А все остальное время мы летаем. Когда у тебя есть крылья, глупо ими не пользоваться.
  Малыш вздохнул. У него крыльев не было.
  - И у нас есть сказки, о гномах, живущих всю жизнь без крыльев. Гномы - наша противоположность. Мы живем в воздухе, они - под землей. То есть не они, вы, - поправился Фест.
  Он выжидательно смотрел на Малыша.
  - А, да, - тот, наконец, понял, что от него ждут подтверждения. - И под землей тоже, но большей частью на земле. По-разному.
  Малышу стало немного стыдно за то, что его соплеменники ведут такую приземленную жизнь.
  - А я хотел летать, я пробовал, - сказал он, чтобы Фест не думал, что он такой, как все остальные гномы.
  - Молодец, - Фест взъерошил ему волосы.
  Малыш плюнул на ладонь и поправил прическу.
  
  - А почему тебя выгнали?
  Фест помрачнел.
  - Они назвали это пропагандой гномьего образа жизни.
  - Пропагандой... чего?
  - Понимаешь, дорогой гном Малыш, крылья это прекрасно. Но мы стали все больше отрываться от земли.
  - Что значит, больше отрываться? Вы летаете все выше?
  - И выше тоже. Нет ничего чудеснее полета. Мы живем по-настоящему только в воздухе. Каждая посадка - досадная неприятность, вынужденная необходимость. Мы приземляемся только для сна. Раньше мы вместе обедали, теперь научились есть на лету. Пролетая над садами, срываем с деревьев фрукты и едим.
  - Но это же здорово!
  Малыш представил, как в стремительном полете он обрывает яблоки у соседей. Те ругаются и грозят кулаками. А он грызет спелые яблоки, кувыркаясь в солнечных лучах, и бросает вниз огрызки. Даже мысленно составил список - в кого бросает.
  - Да, но за садами кто-то должен ухаживать. И нельзя есть только фрукты. Но никто не хочет тратить время на приготовление еды. Некоторые феи начали ловить насекомых и мелких зверьков. И есть их. Сырыми!
  Фест горестно всплеснул руками.
  - А вы бы назначили дежурного, - предложил Малыш. - У нас тоже никто особенно не любит готовить. Разве что Толстый.
  - Пробовали. Но выбранный фей смотрел на прочих, парящих в вышине, и взлетал, когда вода в кастрюле еще не успевала закипеть.
  Фест подул на кусок мяса насажанный на веточку, попробовал. Еще сыроватый.
  - Раньше мы умели делать красивые вещи. Но их нужно делать на земле, наковальню не поднимешь в воздух. На лету невозможно шить. И кое-кто из фей предпочел обрасти шерстью, чем сидеть в гнезде и возится с нитками. Мы все меньше разговариваем. На лету это трудно. Я подозреваю, что кое-то и вовсе говорить разучился.
  
  Малыш расстроился. Он совсем не так представлял себе жизнь сказочных созданий.
  - А что ты пропан..., - запнулся он, - пропагандировал?
  О! - Фей оживился. - Я предлагал обратить внимание на сказки и легенды. У меня сложилась теория. Мы, феи и гномы, когда-то были одним народом. Давным-давно мы, феи изобрели крылья. С тех пор мы пошли разными путями. Не обижайся, Малыш, мы жили, конечно, лучше, чем вы, навсегда привязанные к земле. Но мы слишком увлеклись. Я всего лишь говорил, - Фест вскочил, - что жить на земле можно. Ничего страшного, если мы будем проводить больше времени, сняв крылья. В доказательство я приводил многовековую историю народа гномов! Твоего народа, Малыш, - Фест торжественно указал на него рукой. - Но, - он сел, - мне сказали, что это глупые сказки и никаких гномов не существует. Я предлагал попробовать. Однажды я снял крылья, и стал расхаживать по городу. Меня обвинили в том, что я хочу лишить наш народ неба. Что я зову их назад, к червякам. Извини Малыш, так некоторые феи называют гномов. Это объявили вредной пропагандой, и изгнали меня из города фей. Точнее, я сбежал. У меня хотели отобрать крылья.
  Фест погладил крыло ладонью.
  
  - Послушай, - Малыш тронул его за руку. - Но ведь теперь у тебя есть доказательство. Того, что гномы существуют. И того, что, - он замялся, - что ходить по земле, не так уж плохо.
  - Какое? - поднял голову Фест.
  - Я, - сказал Малыш.
  
  15.
  
  - Три дня работать на кухне! Наказание! - рявкнул подземный гном в фартуке. - Идти! Работать!
  Гномы - шахтеры провожали Толстого глазами. И глаза у них блестели. Надзирателям этот блеск не обещал ничего хорошего.
  
  - Три дня на кухне! С ума сойти!
  Толстый шел под конвоем двух копьеносцев, заложив руку за спину.
  - Какое жесткое наказание. Пустить свинью в огород. То есть, ой, что это я, пустить меня на кухню.
  -Молчать! Идти!
  Толстый резко обернулся и гавкнул. Копьеносцы шарахнулись от него подальше.
  - Хе-хе. Бояться. И это я только начал, - бормотал он себе под нос.
  
  На кухне готовили еду для нескольких сотен гномов. Вдоль стены огромного зала стояли двенадцать котлов, размером побольше того, что Толстый видел в пещере великана. Края котлов окружали деревянные мостки, по ним ходили гномы, мешая варево чем-то вроде весел. Повсюду на полу свалены мешки, местами порванные, из дырок высыпалась картошка, сушеная рыба, свекла, морковь. Здоровенные гномы - грузчики закидывали мешки на спины и по пандусам поднимали к котлам. Куда и бросали, даже не развязав. Дети собирали выпавшие овощи и бегом относили наверх. Мыть их никто не пытался.
  
  - Здесь! Собирать! Работать! - приказали подземные гномы.
  - Ничего себе! - возмутился Толстый. - Я понимаю, иногда руки можно не мыть перед едой. Но еду пред едой мыть-то нужно! Тетенька, - он поймал за рукав спешившую куда-то гномиху. - Вон в бачках воду в котлы заносят, что ж вы в ней хотя бы картошку от земли не вымоете? Песок же на зубах скрипит!
  - И, милый, ты, видать, новенький, - тетенька вытерла руки о юбку, - разве ж это вода? Это с завтрака помои, не доели что.
  - Правду говорили, - ошеломленно прошептал Толстый, - не соврали! Обед - это недоеденный завтрак. И так далее. Какой-нибудь огрызок по этим котлам может месяц мотаться, пока его не обкусают.
  
  - Тетенька, - поймал он другую работницу, - а эти с копьями, - он махнул рукой в сторону стражников, те вздрогнули, - они тоже эту грязь едят?
  - Ну что ты, разве ж будут они есть то, что мы тут варим. Нашей едой они брезгуют, у них свой котел, вон, видишь, в сторонке, блестит, начищенный, и свои продукты.
  - Постойте, тетенька, я что-то не совсем вас понял. Нам готовят, раз, два, три, в двенадцати котлах, а им только в одном? Как же они наедаются? Или у них аппетит навсегда пропал?
  - Да так и наедаются, как раз им всем и хватает, из этого котла. А что такое?
  - Да так, ничего. - Забормотал Толстый. - То есть наоборот, все. Ничего себе. Нас же больше. Гораздо больше. Слушайте, гномы! Слушайте! - Он говорил, повышая голос, пока не перешел на крик. - Гномы, нас же гораздо больше!
  
  Вокруг Толстого постепенно собрались все работники огромной кухни. Кто-то приволок большую кастрюлю, перевернул, и поставил на нее чудного парня, чтобы его видели из последних рядов.
  - Гномы! - обратился Толстый к собравшимся. - Вы что не понимаете! Посмотрите, сколько нас, а сколько их! А чего это они командуют?
  - Да у них копья, - крикнул кто-то из толпы.
  - Ну и что, что копья. А у нас вот, - Толстый топнул ногой по дну кастрюли, на котором стоял. - А у нас кастрюли. Я уже не говорю про кирки. Знаете, что можно с киркой сделать? Я тоже не знал, пока мне ее не дали. И что? Пять минут и двое этих уже без копий, зато в больнице. Да вы посмотрите на них! Они же нас бояться. А мы даже не начинали.
  
  Надсмотрщики действительно нервно сжимали свои копья. Еще ни разу гномы - работники не собирались вместе. Даже когда объявлялся перерыв на обед, все разбредались, кто куда. Ели в одиночку, мрачно глядя в золотые миски. Сидевшие рядом могли перекинуться парой слов, не более того. Стражники переглянулись. Их семеро, гномов, на кухне - почти сотня. Сейчас, когда они вместе, видно, как это много.
  - Разойтись! Работать! - рявкнул начальник в фартуке.
  Никакой реакции.
  Разойтись! Разогнать! - скомандовал он своим помощникам.
  Те, выставив вперед копья, пошли на толпу. Начиная от середины, от того места, где стоял на кастрюле Толстый, гномы начали разворачиваться к стражникам лицом. Толпа раскрывалась как цветок.
  
  На семерых стражников двинулась стена из гномов. Кто-то взял миску, кто-то поварешку, кто-то кастрюлю, кто-то дуршлаг.
  Брам, брам, брам, - шли гномы, постукивая миской о кастрюлю, поварешкой о дуршлаг.
  Работать! Разойтись! - надрывался начальник.
  Брам, брам, - надвигалась живая стена.
  Разогнать! - еще раз приказал гном в фартуке копьеносцам. - Разо... Разо...
  От его подчиненных остались только копья, мирно лежавшие на каменном полу.
  Вперед вышел Толстый.
  - Ключи давай, - спокойно сказал он.
  - А?
  Фартучника ошеломило произошедшее, что он потерял последнюю способность соображать. Он вытаращил пустые, глаза, в которых не было даже хвостика мысли.
  -А?
  - Что а? Ключи говорю, давай.
  - А?
  - Эй, дайте мне кто-нибудь что-нибудь.
  Толстый не оборачиваясь протянул руку за спину.
  - Ой, ну не такое же!
  Он чуть не опрокинулся, кто-то сунул ему весло, которым мешали в огромных котлах.
  - Вон, поварешку дайте, мне хватит. Спасибо.
  Он повернулся к начальнику, сейчас на начальника совсем не походившему.
  - Это видишь?
  Толстый поводил у него перед носом поварешкой. Ни разу не мытой, но золотой и поэтому очень тяжелой.
  - А? - гнома в фартуке так и не расклинило.
  - В общем так. Или ты даешь ключи от кладовки с продуктами, которые вы сами жрете. Или мы варим тебя. Помои, в которых ты будешь вариться, мешаем вот этой поварешкой. Понял?
  Для понятности Толстый слегка стукнул начальника золотой поварешкой по лбу. Как ни странно, это помогло. Хотя, что тут странного, эти гномы так и объясняли что-то друг другу: колотя по голове, чем попало.
  - Да!
  Глаза начальника ожили.
  - Ключи! Еда!
  
  Варево из помоев и немытой картошки вылили в трубу, уходящую вглубь земли. Оставили только один котел - для стражников. Припасы подземных гномов, а в запертой кладовой нашлись не только овощи, но свежее мясо и даже фрукты, пустили в дело. Наконец-то содержимое золотых мисок соответствовало материалу, из которого они сделаны. Поварихи расстарались, они даже всплакнули от радости, так соскучились по настоящей готовке, когда не бурда бурдовая из бурды забурдевшей, а жаркое из отборных продуктов. В колокол, давая сигнал к обеду, звонили в два раза дольше обычного. Но настоящий праздник в пещере начался, когда развезли еду охранникам, всегда обедавшим после рабочих гномов. Вопли ужаса и разнеслись по шахте. Семнадцать стражников, рискнувших попробовать теплые помои, тошнило больше часа. К вечеру все знали, что в пещере появился новый гном с волшебной поварешкой. Что угодно может с ней сделать. А на вопрос, какого размера поварешка отвечали шепотом:
  - С трех взрослых гномов длиной и с одного толщиной. А сам он роста вон как до того камня. Это потому что у него в роду были великаны.
  Когда самому Толстому рассказали эту историю, он очень удивился, размерам и поварешки самого неведомого героя. И еще больше удивился, когда понял, что он и есть этот герой.
  - Великаны в роду, - бормотал он, устраиваясь спать на жестком каменном полу. - Хорошо, что Белка этого не слышала. Или, наоборот, плохо. Надо же, великаны. Поварешка с трех гномов длиной. Что только не придумают.
  Заснул Толстый совершенно довольный собой.
  
  16.
  
  - Ну да, ну да, можно было догадаться.
  Профессор присел на корточки возле Хкра, пытаясь заглянуть тому под днище.
  - Ну-ка, сдвинься на пару сантиметров. Ну да.
  - Дорогой Профессор, я нисколько не сомневаюсь в вашей способности постичь все тайны вселенной, и прошу поделиться со мной догадкой, посетившей вас при разглядывании моей нижней части.
  - Белка, у меня от него голова болит, - сообщил Профессор, поднимаясь и отряхивая ладони.
  - Если бы за вами, суперкротами оставались супердырки, - он повернулся к Хкру, - вы бы всю Землю превратили в решето. Не Земля получилась бы, а червивое яблоко. Рано или поздно она бы пфф!
  Профессор сжал кулак.
  - Сама в себя высыпалась. И мы бы летели сквозь нее, пока с той стороны не вылетели. Только никаких сторон уже бы не было.
  - Да, такие последствия предсказуемы, - подтвердил Хкр. - Но мы не оставляем, как вы их назвали, супердырок. Нашу расу можно упрекнуть в излишней твердости, но не в том, что мы суперидиоты. Мы заботимся о своей среде обитания. Для суперкрота оставить после себя незаполненное породой отверстие, это как для вас, - Хкр задумался, - не прибрать за собой.
  - Понятно, Толстого в суперкроты не примут. И это хорошо, а то он точно где-нибудь застрянет. А вы, значит, фьють, - Профессор свистнул и изобразил ладонью замысловатую кривую, - летаете под землей со страшной скоростью.
  - Позволю себе с вами не согласиться, ничего страшного в той скорости, что мы развиваем, я не усматриваю. Но точность вашего определения вызывает у меня восхищение, мы именно летаем. А не ползем, как некоторые. Впрочем, это совершенно неважно.
  
  Белочка хотела спросить, какие это некоторые ползают, но Хкр погрузился в воспоминания, как бур в мягкую глину.
  - Я необычайно сожалею, что ограниченность вашего языка не позволяет мне во всех красках передать как это прекрасно - лететь сквозь толщу горных пород, меняя искристую упругость гранита на нежную пышность базальта. Мы поднимаемся к самой поверхности, скользя сквозь соленые донные отложения морей, и опускаемся вглубь Земли, купаясь в расплавленной горьковатой магме.
  - Горьковатой? - уточнил Профессор.
  - Именно, у верхних слоев магмы восхитительная тонкая горчинка, а ближе к земному ядру появляется привкус дыни.
  - Дыни?
  - Конечно! Хотя есть места и с огуречным вкусом. А мрамор, мрамор, какой он сладкий и хрустящий!
  - Мда, не хотелось бы мне вот так, - Профессор скривил губы, - летать.
  - Позвольте, но почему? - удивился Хкр.
  - Почему, Профессор? - удивилась Белочка. - Это так волшебно, пролететь насквозь всю землю.
  - Ага, волшебно. С открытым ртом. Белка, они же летят ртом вперед и все это сквозь себя пропускают. Дыни эти горьковатые. Воткнись, Белка, мордой в грядку, раскрыв рот пошире, волшебно тебе будет?
  - Фу, какой ты неромантичный, - надулась Белочка.
  - Да, представителям иной цивилизации, живущей в воздушной среде, это может показаться странным, - согласился Хкр. - Но если бы вы могли почувствовать вкус вулканического туфа. Кисленький такой.
  Хкр почмокал губами. Металлические губы чмокали со звуком стукающихся чайных ложечек.
  
  - Мы с самого начала мира наслаждались свободой и покоем.
  Черные глаза на черном лице Хкра затуманились, он добрался до расплавленного ядра свой памяти.
  - Только изредка, не чаще одного раза в столетие, поднимаясь на поверхность, чтобы наблюдать за переменами. Мы видели, как вулканы создавали атмосферу. Как дожди наполняли водой океаны. Как первое существо выбралось на сушу. Я лично знал первого динозавра. И с последним тоже водил знакомство. Такой был милый. Ласковый. Я наблюдал, как ваши предки скакали по деревьям, помогая себе хвостами. Я стал свидетелем того, как у них отвалились хвосты. Но все перемены проходили на поверхности. Они нас забавляли, но никак не влияли на нашу жизнь. И вот недавно в наших владениях появились пришельцы.
  Хкр извлек из углублений плоские ручки и показал ими на Профессора с Белочкой.
  - Ваши родственники.
  
  - Кто? - спросили они, мысленно перебирая имена тетей, дядей, и троюродных братьев.
  - Но Хкр, гномы давным-давно жили в пещерах, - возразила Белочка, - что же вы не жаловались?
  - А великаны вовсе не наши родственники, - добавил Профессор, - они тоже живут под землей. А если вам не нравятся наши погреба, оставили бы записку. Мол, не копайте здесь, вы нам мешаете.
  - Нет!
  Хкр с железным звяканьем сложил ручки на животе.
  - Нас не интересуют ваши жалкие погреба, уходящие вниз не глубже, чем корни деревьев. Нас не интересуют жители пещер. Будь то гномы, великаны, пауки или летучие мыши. Пещеры появились давно и сами собой. Мы знаем каждую пещеру, и обойдем ее стороной. Но не можем уследить за тем, что возникает мгновенно. Ваш год - для нас одна секунда. И когда за год появляется новая пещера, называемая вами шахта, мы не успеваем к ней привыкнуть.
  - Да в чем проблема-то? - не понял Профессор.
  Хкр пожужжал короной.
  - Представьте себе, уважаемый Профессор, что вы идете по знакомой комнате, и в полу внезапно появляется дыра. Что вы сделаете?
  - Ну, упаду в нее, наверное.
  - Вот и мы...
  Хкр крутанул корону в другую сторону.
  - Падаем.
  
  17.
  
  Малыш никак не мог взлететь.
  
  Фест сделал для него крылья. На гибких ветках натянул ткань подкладки, оторванной от куртки, веревочками закрепил на спине. Крылья получились... Ну, почти как настоящие. Если смотреть издалека. Фей уверял, что крылья нормальные, рабочие, лететь на них можно и даже нужно. Но Малыш не мог. Он изо всех сил представлял себя летящим, парящим, порхающим, и даже падающим. Падение - тоже полет, только короткий и больно кончающийся. Крылья вяло шевелились у него за спиной, такими взмахами не поднять и комара.
  
  - Милый Малыш, вспомни, ты вчера оторвался от земли. Ты знаешь, что способен летать!
  Фей огорченно взмахивал руками, иллюстрируя процесс полета.
  - Что с тобой случилось?
  - Не знаю.
  Малыш шмыгнул носом, глядя себе под ноги.
  - Не летится.
  - Но почему? Что за глупости! Все могут летать. Даже кошки. Я не рассказывал? Мы делаем для кошек маленькие крылья и им не приходится учиться. Через минуту они уже гоняются за птичками. О, как удивляются вороны, когда из-за дерева на них вылетает стая кошек. Какие чудесные крылья.
  Фест пощупал творение своих рук.
  - Ты заметил, я не оборвал с веток сухие листочки. Они символизируют перья. Это же сама природа, ничего искусственного.
  - Они, они...
  Малыш хотел сказать, что дело именно в крыльях, но боялся обидеть Феста.
  - Они очень красивые.
  Малыш набрал побольше воздуха.
  - Но слишком природные.
  - Что? Тебе не нравится?
  - Нравится, - прошептал Малыш краснея.
  - А, я догадался.
  Фест сел на бревно. Он явно огорчился.
  - Ты не веришь в эти крылья. Конечно, они же сделаны у тебя на глазах. А эти, - Фест показал себе за спину, - волшебные крылья фея. Я прав?
  - Мгы.
  Малыш кивнул.
  
  - Малыш, Малыш, - фей потрепал его по плечу. - Сколько раз я повторял. Нас поднимают в воздух не крылья, а мечта о полете. Крылья это символ, то, что не дает забыть о нашей способности летать. Ну что ж, - Фест вздохнул, - если сделанные мной крылья для тебя символом не являются, забирай эти.
  Он начал расстегивать крепления.
  - Нет, Фест, не надо, давай я еще попробую с этими, они у тебя очень хорошо получились, - затараторил Малыш.
  - Да чего уж там. Надо было не делать крылья у тебя на глазах, а сказать, что наколдовал их ночью. Мы не верим, в то, что слишком просто, такова наша природа. Вот, держи, дарю.
  Фест протянул Малышу настоящие фейские крылья.
  - Спасибо, Фест! Спасибо!
  Малыш дрожащими от возбуждения руками начал привязывать свои - вот именно - свои крылья!
  - Лети, мой юный друг. Осторожно, осторожно, крылья сломаешь! Ай-я-яй!
  Фест прикрыл лицо ладонью и смотрел в щелочку между пальцами.
  - Вот что значит учиться летать в зрелом возрасте, - тихо сказал он. - Надеюсь, этот храбрый, но неумелый гном остался жив.
  
  Труднее всего давались повороты. Из этой трудности вытекала другая - старт с дерева. Сначала Малыш врезался в сосну, повисал на ней, вцепившись в ствол. Потом следовало прыгнуть вниз и начать махать крыльями уже в воздухе, на дереве им не давали развернуться ветки. Первая пара часов путешествия в город фей проходила по странной траектории. Вверх и прямо. Это Малыш взлетал. Вниз. Это он падал с дерева и втыкался в снег. Снова вверх и прямо. Фей порхал рядом, бледный от страха. Каждый раз он ожидал, что Малыш расшибется насмерть, и заранее винил себя в его преждевременной кончине. Фест не знал, что организм Малыша закален падениями с сарая, и врезаться в сосну для него сущие пустяки. К полудню Малыш научился поворачивать в воздухе. С использованием крика а-а-а-а и Феста, за которого он цеплялся.
  - Ногами, ногами рули, - кричал несчастный фей, стараясь держаться подальше.
  Еще через час белки, живущие на соснах, перестали ругаться им вслед.
  
  Ночлег Малыш попросил устроить на дереве.
  - Чтобы по-настоящему, - объяснил он.
  Фест пытался его отговорить, убеждал, что на устройство фейского гнезда нужно время, но Малыш настаивал, и он сдался под напором энтузиазма новообращенного фея. В результате Малыш освоил совершенно новое и для гномов и для феев умение: падать с дерева и залезать обратно во сне. А Фест, просыпавшийся при каждом его треск-бум, утром смотрел на лес красными, не выспавшимися глазами.
  
  К обеду они заметили вдали странное существо. Крылья, мех, длинный хвост и четыре лапы.
  - Мы скоро будем дома! - крикнул Фест. - Они далеко от города не отлетают!
  Малыш засмотрелся на летающую кошку, и впервые за день врезался в дерево. Березу. Хвойный лес сменился лиственным.
  
  - А вы всем своим животным крылья приделываете?
  Они доедали последние кусочки мяса из запасов Феста.
  - Эксперименты проводили на всех. Кошки летают с удовольствием. Собаки начинают гоняться за кошками, забывают махать крыльями и падают на землю. А коровы не летают вообще. Не хотят. Коровы - животные приземленные. Да и к чему нам летающие коровы? Где в небе пастись?
  - Да...
  Малыш представил себе стадо коров, летящих в сторону заката, помахивая хвостами.
  - Хорошо, что коровы не летают. Они же еще и какают.
  - Вот и мы так же подумали. Могла случиться неприятность.
  - Да...
  - А теперь пристегни крылья и потренируйся. Часа через два будем на месте. А ты летаешь, как фей объевшийся мухоморов. Что-то мне подсказывает, что нам не стоит привлекать внимание с первыми взмахами крыльев над городом.
  
  Если бы Малыш шел через город фей пешком, он прошел бы его насквозь, не поняв, что побывал не просто в лесу. Дорог в этом городе не было, не было даже тропинок, пешком здесь не ходили. Домики фей, больше похожие на гнезда, прятались в кронах деревьев. А сверху, с высоты фейского полета город напоминал поселение очень больших грачей. Неряшливых, к тому же. Засохшие ветки, составлявшие стены домов феев никто не менял. У некоторых домиков крыши расплелись и торчали прутьями во все стороны, так можно было заглянуть внутрь. Внутри - какие-то тряпки, служившие, видимо, постелью. И еще чего-то не хватало. Сделав круг над городом, Малыш понял. Ни одного дымка не поднималось над ним. В гномьей деревне дым шел из каждой трубы. Зимой топили печи для обогрева, летом на них готовили. Здесь, в краю фей, зима теплее, чем на родине Малыша, даже зеленая травка кое-где видна, но все равно без пальто замерзнешь. Дома фей не обогревались, это еще можно понять, но обед без огня не приготовить. Неужели Фест прав, и они долетались до того, что одичали?
  - Вон мой дом, - показал Фест, - видишь высокий дуб? Вон, слева.
  У дома Феста хотя бы имелась крыша. И деревянный помост перед входом, для приземления. Остальные феи залетали прямо в комнату, через одно отверстие, служившее и дверью, и окном.
  
  Они почти долетели до этого воздушного крыльца, когда низкий голос сзади и сверху крикнул:
  - Фест? Это ты? Мы же запретили тебе возвращаться. Думал, переоделся, и тебя никто не узнает? Ха-ха-ха! Фея всегда можно узнать по крыльям!
  И Малыша схватили за ноги.
  
  18.
  
  Гномов на кухне на кухне стало в два раза больше. Раньше пятеро стражников лениво подпирали стену, положив копья на пол. Теперь к каждому работнику приставили по надсмотрщику в кожаных штанах. Они ходили, наступая работникам на пятки и обнюхивая каждую картофелину, поднятую теми с пола. За Толстым следовали сразу трое. Но на пятки ни разу не наступили. Его персональные конвоиры предпочитали держаться на некотором отдалении, и вздрагивали каждый раз, когда Толстый брал в руки что-то тяжелее пучка петрушки.
  
  - Как здорово-то вчера получилось! - все еще радовался Толстый, собирая в дырявый туесок выпавшую из порванного мешка свеклу.
  Свекла тут же вывалилась обратно, что обеспечивало Толстому занятие на целый день. Поднимает, она падает в дырку, снова поднимает. Охранники, не выдержав такого надругательства над корнеплодом, что-то робко промычали, тыча пальцами то в туесок, то в пол. Толстый, чувствовавший себя непобедимым героем ростом с трех взрослых гномов, на них цыкнул:
  - Чего пальцами размахались? Что у меня высыпается? Ты, пузо в штанах, меня учить будешь? Ну, ладно, иди, поучи.
  
  Теперь свеклу подбирали трое охранников, все так же роняя ее через дырявое дно на пол. Пристроив конвоиров к делу, Толстый продолжил восхищаться сам собой.
  - Нет, ну какой же я молодец! Как я догадался котлы посчитать. А они тут сколько лет работали и не думали даже, что их гораздо больше.
  - Эй, живее подбирайте! - Крикнул Толстый своим конвоирам. - И в дырочку ее, в дырочку. Вот так. Давайте, работайте.
  Наведя порядок, Толстый сел, прислонившись к какой-то бочке.
  - Эх, хорошо. Ну, теперь лишь бы Прохор не подвел.
  
  Вчера вечером Толстый долго объяснял Прохору:
  - Значит так, меня там не будет, поэтому запоминай. У вас обеденный перерыв сколько?
  - Ну, пока обед не съедим.
  Прохор вздохнул. После пиршества в исполнении Толстого, возвращаться к обычной баланде не хотелось.
  - Ну, то есть, чавк, чавк, почавкали и сразу за работу?
  - А что ж нам без дела сидеть, если есть больше нечего?
  - Ясно. Прохор, ты у себя в деревне кем работал?
  - Пасечником.
  - От твоей работы кому польза была?
  - Ну, мне. Да всем была, мед же все ели.
  - А здесь от твоего долбежа камней кому польза?
  - Ну, им.
  - Правильно. А зачем нам приносить им пользу?
  Прохор почесал в затылке.
  - Выходит, что незачем.
  - Вот. Поэтому обедать надо долго. Есть не торопясь. После еды вообще полежать полезно. Потому и называется: обеденный пе-ре-рыв, - произнес Толстый по слогам, - а не просто обед чавк-чавк.
  - Хм, - Прохор задумался. - Это, конечно, хорошо. Но когда тебя копьем в ребра тычут, особо не полежишь.
  - Прохор, ты видел как я тогда с киркой?
  Толстому уже казалось, что это он нарочно ловко пристукнул двоих охранников.
  - Вот и вы попробуйте что-нибудь такое. Тогда же сработало, правильно?
  Прохор почесал бок, занывший при воспоминании о копье.
  - Да все равно как-то боязно. И так все в синяках ходим.
  - Вот именно, а я о чем говорю. Тебя мало здесь в ребра тыкали? Разом больше, разом меньше. А если другие не будут уговариваться, расскажи им про волшебную поварешку. Ну, что мол, этот гном у которого в родне великаны тебя подучил.
  - Если б того гнома встретить, - вздохнул Прохор.
  Как ни странно, Толстому хватило ума не пытаться убедить Прохора, что это он и есть.
  - Если что-то хочешь ему сказать, скажи мне, я передам. Он к нам на кухню иногда заглядывает.
  - Да ну!
  В глазах Прохора светилось восхищение и зависть. Толстый таял от гордости за себя.
  
  Он сидел, заложив руки за голову, и, за неимением травинки, жевал оторванную от бочки щепку. Вдали слышался гам. Охранники с кухни по одному отходили посмотреть, в чем дело, и назад не возвращались. Наконец, остались только трое мучеников свеклы.
  - Можно? - робко обратились они к Толстому.
  - Идите, идите, - милостиво разрешил он, догадываясь, куда все ушли. - Однако и нам пора. Бросай бурдоварение, - Толстый встал и замахал руками, - айда смотреть, что там получилось.
  Гномы с кухни прошли по пустым коридорам, им не встретилось ни одного работника, ни одного охранника, все население подземной шахты и вольное и подневольное собралось на участке добычи руды.
  - Ну-ка пропустите, - Толстый протолкался в первый ряд, - это вообще я придумал.
  
  Посмотреть там было на что. Гномы с кирками выстроились в три ровные шеренги по десять рядов. Они вскидывали инструменты на плечо, проходили пять шагов вперед, высоко задирая ноги. Брали кирки за рукоятки обеими руками, и кружились, размахивая ими, вокруг своей оси. Снова на плечо, разворачивались, и маршировали к стене. При этом хором мрачно напевая что-то вроде бум-ца-ца, бум-ца-ца. Затем движения повторялись. Все это, в исполнении тридцати оборванных бородатых гномов производило непередаваемое впечатление. Это был первый в истории гномьего народа шахтерский балет. Охранники даже не пытались прекратить это безобразие. Толпа молчала. В открытых от изумления ртах птицы могли вить гнезда и выводить птенцов.
  
  - Ух ты, - тихонько восхитился Толстый, - какой я молодец, - похвалил он себя в очередной раз. - Ну и они, конечно тоже. Ура! - заорал он и захлопал в ладоши.
  Пещера взорвалась аплодисментами. Гномы с кирками раскланивались. Цветов в пещере не было, вместо них к ногам танцоров кидали мелкие камешки и гнилые морковки.
  
  Вдруг по гномьей массе прошла трещина. Она расширялась, зрители расступались, оставляя пустой проход. По нему шли здоровенные гномы в черных кожаных фартуках, выстроившись квадратом, по четыре гнома на сторону. В центре пустота. Трещина в толпе дошла до Толстого. Фартучники остановились перед ним. Двое передних гномов расступились. Они охраняли не пустоту. В центре их построения обнаружился гном, пузатый, с седой бородой, ростом с Толстого. На нем - все ахнули - на нем были красные штаны! Самый главный гном в пещере! По толпе зрителей полетели шепотки. Толстый мучительно вспоминал, ему же говорили, что эти штаны надо как-то особенно приветствовать.
  - Ну как там, - он наморщил лоб. - Ну, в общем, привет!
  Толстый помахал главному ладошкой.
  - Взять. Пойти. Говорить. - Отрывисто скомандовал тот.
  Гномы в фартуках схватили Толстого за руки и поволокли. На выручку ему никто не бросился.
  - Прохор, - крикнул он, - аммы, аммы!
  Толстому заткнули рот.
  
  19.
  
  - Мы влетаем в пещеры и падаем!
  Хкр расставил ручки в стороны, поджал ножки-пальчики и стукнул корпусом об пол, демонстрируя весь ужас происходящего.
  
  Профессор представил себе Хкра, с разгона вылетевшего в пустоту подземной полости, судорожно цепляющегося за воздух своими ручками- ластами, и улыбнулся.
  - Не над чем тут смеяться! - воскликнул Хкр. - Это очень неделикатно, я от вас не ожидал! Пробуйте взглянуть нашими глазами. Вот вы летите, сквозь земную твердь, и вдруг эта твердь - хлоп - исчезает. А какой-то миллион лет назад все было в порядке. Как уследить? Но с этим, - от волнения металлическая шкура Хкра заблестела сильнее, - с этим можно смириться. Постепенно, через пару миллионов лет, все суперкроты запомнили бы местоположение новой пещеры, вырытой вашими неуемными родственниками. Но она становится все больше! И все время меняется! Так быстро, что мы не успеваем передавать друг другу новости! Уже было несколько несчастных случаев.
  
  На ножках-пальчиках Хкр просеменил от одной стены до другой. Доски пола под ним скрипели и прогибались.
  - Один случай со смертельным исходом. Крж разбился! Его цилиндр лопнул! А пока мы успели прибыть на помощь, из него наделали ужасных инструментов для углубления этой ловушки! Лопат, представляете? А какой это был достойный суперкрот! Какие надежды мы на него возлагали! А теперь он - это несколько сотен буров, лопат и молотов! Свободно летящего сквозь камень суперкрота превратили в приспособления для злонамеренной порчи камня, какая ирония!
  Он попытался сложить ручки за спиной, но для этого они были слишком коротки.
  - И даже это не главное. Некоторые из нас гибнут, зажатые между континентальными плитами. Нам приходилось терять товарищей. Нам знакома скорбь. И я уверен, что больше такого не повториться. Но эти ваши, - корона Хкра раскрутилась так, что на гномов подул ветерок, - ваши родственники выедают самое вкусное!
  
  - Чего они выедают?
  Профессор с Белочкой представили подземных гномов, жующих камни, и затрясли головами.
  - Да нет, они как мы, то есть нет, в смысле, едят как мы, нашу еду, мы видели!
  - Возможно, я не совсем точно выразился. Пусть не выедают. Но выковыривают! Я бы понял, если бы они им питались. А вот так, выковырнуть и утащить на поверхность, это... это... противоестественно!
  От возмущения Хкр покраснел. Металлический, он мог покраснеть только нагревшись. В комнате стало жарко. Доски пола задымились.
  - Что выковыривают?
  Профессор прикидывал, чем тушить пол, если Хкр его подожжет. Придется бежать на улицу за снегом.
  - Золото.
  Корона Хкра, звякнув, остановилась.
  - Вы называете это золотом.
  - Золото? - изумленно протянули Белочка с Профессором, которых, казалось, уже ничем не удивить.
  - Золото. Это самое вкусное.
  
  Хкр потрескивал, медленно остывая. Профессор попросил его успокоиться, иначе они останутся без дома.
  - Золото, это как шоколад. Все суперкроты знают, где есть запасы золота. Но мы едим его по чуть-чуть. По самому маленькому кусочку. На десерт. Раз в год. После того, как пропустим через себя тонны гранита и базальта. Если объесться золотом, заболит середина.
  Хкр шевельнул ручками, расположенными в районе живота, будь у него живот.
  - Не только поэтому. Золота мало. И мы хотим, чтобы его запасов хватило надолго. Хотя бы на пять миллиардов лет. Вы себе не представляете, каково это, раз в год приближаться к золотой жиле, предвкушая наслаждение волшебным вкусом. М-м-м! И мы не можем оставить без золота наших детей! Каково им будет - знать о величайшем в мире наслаждении только по рассказам родителей. А эти, эти его выковыривают! И даже не едят! Куда-то уносят!
  Белочка представила, что у нее украли шоколадку, но не съели, а начали, например, копаться ей в песочнице. Да, так получается обиднее.
  - Поэтому выковыривание золота следует прекратить! И бесконтрольное рытье пещер тоже!
  Хкр переместился поближе к гномам.
  - За этим я здесь. Мы можем друг другу помочь. Я проделаю подземный ход. Вы уговорите гномов из пещеры уйти.
  
  - Ура!
  Белочка подпрыгнула от радости.
  - Подождите, подождете, - посадил ее на лавку Профессор. - Как вы себе представляете эти уговоры? Ты Хкр видел этих типов в кожаных штанах и с копьями? И вот мы с Белкой высовываемся из дыры в стене и канючим: дяденьки, уходите отсюда? Они нас, хлобысь, как бабочек на копья наколют и весь разговор.
  - Нет, уважаемый Профессор, вам вовсе не нужно уговаривать типов с копьями. Я ни в коем случае не поставил бы перед вами невыполнимую и, тем более, опасную задачу. Вам достаточно уговорить уйти жителей вашей деревни. Ну и других деревень тоже. Тогда некому будет работать, и выковыривание золота прекратиться.
  - Что-то я не понял, - Профессор был готов ухватиться за план Хкра, но пока сомневался. - А чего их уговаривать? Они сами рады сбежать, не знают только как. Мы-то тебе зачем? Проверти дырку, скажи: 'вот выход', и все.
  - Уважаемый Профессор, я опасаюсь неадекватной реакции.
  - Чего?
  - Того, - Белочка постучала ему по лбу согнутым пальцем, - ты представь умник, что ты в темной пещере, вдруг из стенки высовывается черная голова с жужжащей короной и говорит: 'идите за мной'. Ты что сделаешь?
  - А. Ну да. Я понял. От Хкра они разбегутся, а нам поверят.
  - Именно, уважаемый Профессор, я в очередной раз восхищаюсь вашей догадливостью.
  
  Корона Хкра начала раскручиваться.
  - Где вы предпочтете видеть входное отверстие?
  - Чего? - переспросил только что похваленный за догадливость Профессор.
  Если бы Хкр дышал, он бы сейчас вздохнул.
  - Ну, копать где?
  - А. Да прямо во дворе. С пещерой не получится, хоть колодец останется.
  
  20.
  
  Толстого втолкнули в богато украшенный зал. Запинаясь, он пробежал метров пять. Огляделся. Стены блестят драгоценными камнями. В центре - зеленый стол из малахита. На нем тарелки и кубки из горного хрусталя. Рядом - кресло. Да какое там кресло, настоящий трон из чистого золота.
  
  - Оставить! Кругом! Уйти! - скомандовал пузатый коротышка в красных штанах.
  Гномы в кожаных фартуках нестройно развернулись, цепляясь копьями, и вышли, пытаясь маршировать. В любой армии мира за такой строевой шаг их бы навечно отправили чистить туалеты.
  - У, дубины стоеросовые, никогда носок тянуть не научатся, тьфу!
  Старичок вскарабкался на кресло и уселся, болтая ножками, сильно не достававшими до пола.
  - А ты подвинь себе табуреточку-то, присаживайся, угощайся, там, вон, картошечка вареная с солеными огурчиками, солянка грибная, салатик помидорный. У меня своя кухонька, отдельная, маленькая, только на меня готовит. Так что ты не сомневайся, все простое, можно сказать, деревенское, а нам другого и не надо, все свежее, все вкусное. Не стесняйся.
  
  Толстый зацепил ногой полупрозрачную табуретку из оникса, подтянул под себя, не отрывая глаз от старичка, и плюхнулся за стол.
  - Ты чё, говорящий что ли?
  - Ихи-хи!
  Старичок завалился на спинку кресла и хихикал, болтая ножками.
  - Это, мил гном, попугаи говорящие бывают, а я просто разговариваю, по-нормальному, по-гномьи
  - А я думал, вы только гавкать умеете.
  - Собаки гавкают. Ну да, и мои помощнички, похоже, верно подметил. Но ты меня с ними не ровняй. У них мозги с фигушку, вот больше трех слов в них не помещается. И мне с ними так же приходится, иначе не поймут. А я же здесь как-никак директор. Давай знакомится, что ли? Как тебя, говоришь, кличут?
  - Толстый, - сказал Толстый.
  - А меня Сережа. Ну, давай, что ли за знакомство.
  
  Старичок Сережа откинул подлокотник золотого кресла, достал изнутри меленькую рюмочку из горного хрусталя, налил что-то прозрачное из хрустального пузатого графина, извлеченного оттуда же, и лихо опрокинул себе в рот.
  Бррр, - его передернуло, - кинь огурчик со стола, а то мне со стула этого слезать, только канитель разводить.
  Толстый поискал на столе вилки, не нашел, взял четвертинку разрезанного вдоль соленого огурца немытыми пальцами, и кинул старичку. Старичок ловко ее поймал и сунул в рот.
  
  - Сережа?
  Толстый в своей голове никак не мог прилепить детское имя к облику грозного главного гнома в красных штанах, пусть и малорослого. Имя все время отклеивалось.
  - Почему Сережа?
  - Хрум-хрум, - старичок дожевал огурец. - Да потому что мама с папой так назвали, и всю жизнь все называли, - коротышка снова захихикал. - Повелось так, уж борода седая, а всё Сережа да Сережа. А ты что зенки-то вылупил, как меня звать, по-твоему, должны?
  - Не знаю. Как-то погрознее, что ли.
  - Ну, зови меня Грымбрымнахр, если невмоготу! Это мой рабочий псевдоним, для этих дубинушек моих бестолковых. А мы-то с тобой свои, почитай, гномы, ты меня можешь, как есть называть, Сережей. Позволяю. Я не обижусь.
  - Ну да.
  Нахлынувший поток информации затопил голову Толстого по самые уши. Этот странный старичок Сережа-Грымбрымнахр наверняка знал ответы на многие вопросы.
  
  - А зачем тебе красные штаны? Чего их все бояться? - начал Толстый с самого незначительного.
  - Штаны мне за тем же что и тебе, дурья твоя башка, чтобы ноги не мерзли. Красные, потому что других не было, когда сюда попал, что надел, то надел. А боятся не штанов, а меня в штанах. Ты что, от гвардейцев моих полукаменных тугоумием заразился?
  - Нет, я не заразный, я всегда такой, - успокоил его Толстый.
  Он кажется, ухватился за нужную ниточку.
  - А как ты сюда попал?
  - Э милый!
  Старичок опрокинул еще одну стопочку, закусил еще одним брошенным ему огурцом, расправил седые усы.
  - Это длинная история. Я, почитай, сюда самый первый попал, в пещеру эту, когда шахты еще не было, и вся пещера была чуть больше этой комнатки. Жил я в лесу, один, на отшибе, была у меня кузнеца и тигель среднего размера. В нем железо из руды плавил, и ковал для гномов, кому что нужно. Однажды, кинь еще огурчик, однажды разбудили меня эти гаврики и, в чем был, сюда притащили. Потом еще гномов пригнали, а меня, вишь, директором наняли. Такие вот кренделя.
  Старичок подпер щеку ладонью, вспоминая былое, глядя на Толстого сквозь рюмку.
  
  - Эй, а что значит, наняли? Наняли - это когда копьем в спину тычут?
  - Ну что ты, наняли, это когда по рукам ударили. Договорились, то есть. Я тут за производственный процесс отвечаю, чтобы добыча шла, без сбоев, металл выплавлялся чистый, а мне за это мою долю. Вот, - он похлопал рукой по золотому трону, - все сюда вложил. В недвижимость. Не веришь, что недвижимость? Ну, попробуй, сдвинь. Попробуй, попробуй, его вдесятером на волосок не подвинешь, каждый вечер проверяем, тонн, почитай, десять весит.
  - Эти тебя наняли, дубины стеаросовые?
  - Да не стеаросовые, а стоеросовые. Что ты, они и слова такого не знают. Они тут только для страху, охраняют, чтобы остальные не разбежались. Работать не могут, только копьями трясти. Такому кирку дай, если себя не убьет, того, кто рядом прихлопнет. Это их наняли, так же, как и меня. И те же, что и меня.
  Старичок поерзал, устраиваясь поудобнее, на золотом сиденье лежала мягкая подушечка.
  
  - Да кто нанял? Кто вас всех нанял?
  Толстый замер. Сейчас он разгадает тайну шахты.
  
  21.
  
  Крепкие руки схватили Малыша за лодыжки и дернули вниз. Кувыркаясь, он свалился в кучу сухих листьев, чудом не переломав крылья: умудрился упасть вниз животом, спружинив руками
  - Ты думал, мы тебя не узнаем? Переоделся и все? Глупец! Фея всегда можно узнать по крыльям.
  Кто-то просунул руки ему подмышки и дернул завязку. Крылья отлетели в сторону. Малыша за плечи рывком перевернули на спину.
  - Э-э-э... Ты не Фест? Ты кто?
  Над Малышом изумленно навис фей с волосами, своей перепутанностью напоминавшими заброшенное фейское гнездо, и рыжими усами, свисавшими из-под его носа до носа Малыша. Сантиметров тридцать усы, не меньше.
  - Пф, Пф, - Малыш сдул щекотавшие усы со своего носа. - Малыш я.
  Хваткая фея ослабла, Малыш стряхнул его руки со своих плеч и сел.
  - Где этот негодяй Фест?
  Фей смотрел на него злыми желтыми глазами. Малыш невольно глянул вверх. Рыжеусый фей тоже повернул голову.
  
  - Эгегей! - крикнул Фест, круживший над ними. - Это ты, Вирт? Неужели я вижу тебя на земле? Наконец-то ты нашел повод на нее опуститься! И как всегда ошибся! Ты хоть в чем-то не ошибался в своей жизни? Тебе нужен я! Попробуй взлететь с земли, а не с дерева, если еще не разучился.
  Вирт не разучился. Из положения сидя он, вытянувшись как кошка, прыгнул вверх мера на два, заработал крыльями, и, продолжая ускорение, понесся к Фесту. Малышу для взлета требовался длинный разбег.
  
  Драка феев в воздухе у неподготовленного гнома способна вызвать морскую болезнь. У Малыша на первой минуте закружилась голова, на второй его затошнило. Феи по кругу гонялись друг за другом, то Фест за Виртом, то Вирт за Феем. Их целью, как понял Малыш, были крылья. Ну да, подлететь так, чтобы дать по морде, практически невозможно, а любая попытка борьбы кончится падением обоих. Они резко разворачивались, пытаясь зайти противнику в тыл. Вот Вирт почти схватил крыло Феста, но тот, перевернувшись, нырнул вниз, успев лягнуть Вирта ногой в живот. Вирт, отлетев, заложил петлю и спикировал за Фестом. Фест резко затормозил, распахнув крылья, и Вирт, по инерции пронесся дальше. Теперь уже Фест догонял его. Он успел дотронуться до черного, в желтых пятнах крыла Вирта, когда одно из его собственных самодельных крыльев хрустнуло, не выдержав напряжения воздушного боя. Фест падал, вращаясь, как кленовое семя. Там, где он врезался в землю, в воздух взметнулись сухие листья. И тишина, только какой-то тонкий звук. А, понятно, это кричит Малыш.
  
  - Мы тебя изгнали, и запретили появляться в нашем городе!
  Малыш и Фест сидели привалившись спиной к тому самому дубу, который рос возле дома Феста. Руки им не связали, но крылья отобрали. Видимо, это фейский аналог связывания рук. Перед ними выхаживал Вирт. За Виртом стояли четверо феев, еще трое сидели на дереве. Малыш подумал, что случись в их деревне драка, на нее сбежались бы посмотреть все, кто может ходить. Кто не может ходить - приполз. Феи и на самом деле потеряли интерес к чему-то кроме полетов.
  - Как ты смел вернуться? На что надеялся? На прощение? Нет прощения тем, кто тянет нас с небес на землю. Тебе нравится жизнь червяка? Ну что ж, у тебя будет время ею насладиться. Ты лишаешься крыльев! Навечно!
  Вирт воздел руки к небу, окружавшие его феи одобрительно загудели.
  
  - Не понимаю, - шепнул Малыш Фесту, - что они носятся с этими крыльями? Ну, забрали. Ты же можешь новые сделать.
  - Милый Малыш, крылья это символ, как я и объяснял. Если собрание фей лишает кого-то крыльев, их могут даже не отбирать. Это символическое лишение. Таких случаев было немного, но никому из лишенных крыльев не удалось после этого взлететь. А они пытались и не раз. А потом зачахли и умерли от тоски по полету.
  - А этот у вас главный что ли?
  - Вирт? Да. Вроде того. Он сам себя назначил, а остальным все равно.
  
  - Ну а теперь ты.
  Вирт, заложив руки за спину, под крылья, подошел к Малышу.
  - Кто ты такой? Я тебя не знаю. И почему на тебе были крылья этого отступника? А на нем, - Вирт даже не посмотрел в сторону Феста, - самодельная гадость? Ни один фей в здравом уме не отдаст другому свои крылья. И никто не возьмет чужие. Впрочем, он давно уже лишился рассудка. Что ты скажешь о себе?
  - Говори, не бойся, - шепнул Малышу Фест.
  - Я скажу о себе, что я не фей.
  - Что? Ты действительно умалишенный. А кем же ты себя считаешь?
  - Я гном.
  Малыш посмотрел в глаза Вирта.
  После нескольких секунд молчания феи согнулись от хохота. Вирт всхлипывал и вытирал слезы.
  - Вот это ты нас насмешил. Я знаю, феев которые считают себя птицами, и в ответ на любой вопрос свистят и чирикают. И мы не держим их за сумасшедших, мы называем их замечтавшимися. Но чтобы фей вообразил себя гномом? Настолько потерять разум невозможно. Мы оценили твою шутку, а теперь скажи правду. Нам нужно принять решение.
  Малыш поерзал.
  - Но я и правда гном.
  - Шутка повторенная дважды не смешна. Если ты не ответишь, мы сочтем это неуважением. Ты и так появился здесь в очень сомнительной компании, подумай о своей судьбе, прежде чем еще что-то сказать. Иначе и ты можешь лишиться крыльев.
  Вирт оглянулся на своих спутников, те загомонили:
  - Да, да, так его.
  
  - Вирт, а чем, по-твоему, фей отличается от гнома?
  Фест подтянул к себе ноги, и начал вставать.
  - Сиди! Ты не достоин разговора со мной, но раз уж я вижу тебя сегодня в последний раз, я отвечу. Чтобы расставание было приятнее. Всем известно, что фей это разумное существо с крыльями. Это высшее существо. А эти твои мифические гномы - червяки, ползающие по земле.
  - Ну что ж, крылья ты у меня отобрал, и не даешь подняться. Я подвернул ногу, у меня болит колено. Еще чуть-чуть и мне придется ползать. Как ты считаешь, я превратился в гнома?
  - Если гномом называть что-то отвратительное, то ты давно им стал.
  - Вирт, подумай, если ты еще на это способен. Крыльев нет. Я на земле. Как можно понять, что я фей?
  - Ну, - замялся Вирт, - я же знаю, что крылья у тебя были.
  - А он?
  Фест положил руку на плечо Малыша.
  - Если бы он пришел сюда пешком?
  - Но он прилетел!
  - Вот именно! - обрадовался Фест. - Перед тобой юноша, он вполне разумен, он умеет летать. Если я докажу, что он гном, самый настоящий, а, следовательно, гномы существуют, ты изменишь свое мнение о них?
  - Если ты докажешь, что он гном, я подарю ему свои запасные крылья, - Витр захохотал, остальные феи тоже. - Хотя, что это я, зачем гному крылья!
  Снова общий хохот.
  - Ну что ж, - Фест начал подниматься, - надеюсь тебе недалеко за ними идти.
  
  22.
  
  Толстый сидел на табуретке из оникса и, замерев, смотрел на коротышку на золотом троне. Сейчас все откроется. И гномы в кожаных штанах, и старичок в красных работали здесь на кого-то и заставляли работать других.
  
  - Да не знаю я, кто меня нанял. - Сережа выглядел смущенным. - Не спрашивал я. Сначала испугался, потом не до того стало. Но не гномы. А так, вроде нас, две руки, две ноги, голова одна, только чуть может повыше и одёжа на них странная.
  - Какая странная?
  - Да поаккуратней нашей будет, не понятно, как пошита. Не спрашивай, мил гном, не знаю, самому страсть как любопытно, но, чую, лучше у них не допытываться, добром это не обернется. Да что мы все о других, да о других, - старичок хлопнул себя по коленям, - давай лучше выпьем, закусим, о делах наших покалякаем. Ты наливай себе морсику, вон кувшинчик стоит. Картошечки накладывай, не стесняйся, оголодал, небось.
  
  Толстый, который никогда в таких случаях не стеснялся, навалил полную тарелку.
  - А что у вас тут, кстати, кормят так мерзопакостно? Баланда эта рвотная. Как будто ею кто-то уже стошнился.
  - А что делать? - Сережа пожал плечами. - Что делать, если работников столько? Не успевают харчи с поверхности подносить. Что есть, тем перебиваемся. В тесноте, как говориться, а так же в темноте, но не в обиде.
  - Уай, ы э иэкар?
  - Чего?
  - Малыш проглотил горячую картошку.
  - Слушай, ты же директор, главный здесь, да? Ты не знаешь, что в пещере твориться? Как это не в обиде? Не знаешь, что гномы голодают? Не знаешь, как их сюда гонят насильно целыми деревнями? А чего ты, - Толстый вскочил, ему в голову пришло простое решение проблемы, - чего ты всех не отпустишь? Ты директор, отпусти и все.
  
  - Ихе-хе!
  Старичок Сережа снова захихикал, болтая ножками.
  - Ну ты точно моих шибанутых не намного умнее! Ну, сам посуди, как я могу отпустить? Нету у меня такой власти. На то и охрана, чтобы никто не ушел. А охрана не мне подчиняется, а им. - Сережа показал пальцем на потолок. - Меня же и самого никто не отпустит, ихе-хе!
  Что смешного, в том, что его самого не отпускают, Толстый не понял.
  - Значит, и ты здесь вроде пленника?
  - Ага, вроде. Птичка в золотой клетке.
  Старичок окинул взглядом блестящий драгоценными камнями зал и снова захихикал.
  - Птичка я, воробушек маленький, ага.
  - Ну а давай тогда что-нибудь придумаем. Обманем их как-нибудь.
  Толстый подошел к трону, и взялся за подлокотник.
  - Я тут знаешь что на кухне устроил, тебе, кстати, не рассказывали?
  
  - А как же, рассказывали. И не один раз. Знатно ты устроил.
  Толстый, довольный, опустил голову будто бы стесняясь похвалы.
  - Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить, мил гном. Ты от креслица-то моего отойди, отойди.
  Старичок дрыгнул ножкой.
  - Ты, в общем, прекращай это. Прекращай свои штучки. И других не поговаривай.
  - Как это? - не понял Толстый. - Зачем прекращай?
  - Затем, что работа стоит. А нам золото добывать надо. Понял?
  Старичок Сережа из доброго хихикающего дедушки вдруг превратился в злобного карлика. Толстый вздрогнул и отскочил от трона.
  - Ты это что, ты с ними?
  - Ну а с кем, еще, милок, подумай сам?
  Сережа снова стал добрым дедушкой, объясняющим внуку, как устроена жизнь.
  
  - Я там что имел? Наверху. Кузницу? Да. Маленькую да грязную. И работал не разгибаясь. А здесь? Ну ты посмотри! Это же хоромы! И все боятся! Значит, уважают. Я тут, понимаешь, самый главный, - Сережа наклонился вперед, - в другом месте мне бы никогда такого не обломилось. И не обломится. И вот что. Я ж тебя по делу позвал, а не лясы точить.
  Коротышка откашлялся.
  - Становись-ка ты моим помощником. С рабочими, ты, я вижу, ладишь, только ладишь пока не в ту сторону. Ты их подзуживаешь не работать, а надо наоборот, чтобы за ту же еду работали в два раза больше. Понял, как тебе повезло? С предложением моим? Раз в жизни такое бывает!
  Сережа сел на край кресла, с трудом дотянулся до Толстого и похлопал его по плечу.
  - Жить тебя здесь, рядом пристрою, в каморочке, под лестницей, маленькой, но, ничего, уютной. Еда с моей кухни, лопай от пуза. А вечерами будем этими болванами в кожаных штанах играть, твоя команда против моей, кто кого дубинками перелупит. Ну что, берешься?
  
  Толстый сидел, ковыряя в тарелке. Старичок-директор продолжал уговаривать его, расписывая волшебную жизнь своего заместителя. Толстый кивал, потом начал медленно подтягивать к себе все, что было на столе. Мерно кивая, он тихо и спокойно складывал за пазуху остатки картошки, помидоры, огурцы. Грибную солянку он сунул прямо в горшке. Хорошо, что она остыла, и живот не обжигала, а грела. В отличие от холодных, мокрых огурцов.
  
  - Эй, а ты что делаешь-то там? Ты куда это тащишь?
  - Ты не волнуйся, дедушка, тебе вредно, ты сиди, я пойду.
  - Как пойду? Куда? Я тут, значит, соловьем заливаюсь, а он жрет, еще и со стола ворует! Наглец! Да я тебя, знаешь, что могу! Да я тебя в самую дальнюю самую темную камеру посажу! Цепями прикую! Заживо там сгниешь, никто не узнает, где могилка твоя. Будешь там на одной воде сидеть, пока не согласишься!
  
  Вот до этого момента у Толстого, пожалуй, была возможность дать себя уговорить и согласиться стать помощником Сережи. До того момента, как он кинул в старичка горшком с солянкой. В голову не попал, попал в спинку трона, зато облил директора, начиная с головы, заканчивая сандалиями. Тот визжал, зовя охрану, а с каждого уха у него свисало по опенку на длинной ножке.
  
  Когда Толстого волокли в самую дальнюю темную камеру, он вдруг пожалел, что не согласился. Можно же согласиться только для вида, а на самом деле помогать гномам, пользуясь новыми возможностями. Но поздно. Его замуровали. Дверь камеры заперли на ключ, а ключ проглотил гном в фартуке и со зверской рожей. Теперь он никогда отсюда не выйдет.
  
  22.
  
  Феи хохотали, держась за животы. Кто-то свалился на землю, и дрыгал ногами, лежа на боку.
  
  - Можно я все-таки встану?
  Фей поднялся.
  - Вирт, послушай внимательно. Давай зайдем с другой стороны. А как бы ты, встретив, узнал гнома?
  - Где бы я мог встретить гнома? Во сне?
  - Да хоть и во сне. Ответь, пожалуйста.
  Вирт задумался.
  - У гнома нет крыльев.
  - Этому требованию он соответствует. Попробуй забыть, что он летал. Он летал на моих крыльях, своих у него нет. Еще?
  - Ну... Гномы они... Они... А, вспомнил, они живут под землей! Поэтому они и червяки.
  Вирт сплюнул.
  Малышу порядком надоело, что его обзывают червяком, он хотел вскочить, но Фест его придержал:
  - Подожди немножко. Скажи, Вирт, я часто с тобой соглашался?
  - Ты? Да никогда!
  - А сейчас соглашусь. Да, гномы живут под землей.
  - Ну почему только под землей? - возмутился Малыш.
  - Да-да, потерпи. Вирт, ты можешь представить фея, поселившегося в норе?
  - Нет. Это невозможно. Совершенно непредставимо.
  - А ты можешь представить фея, способного выкопать подземное убежище? Руками?
  - Фест! Мое терпение истекло! Сейчас ты будешь изгнан, и я буду вспоминать об этом дурацком разговоре как о снятом с ноги тесном ботинке. Наконец-то это прекратилось!
  Вирт и феи снова расхохотались.
  - Еще минуту твоего внимания. Считай это последним желанием приговоренного. Малыш, вставай.
  Фест протянул ему руку и помог подняться.
  - Вот перед вами, - Фест положил ладони ему на плечи, тот, кого вы приняли за фея. А теперь он докажет, что он гном. Давай Малыш, копай.
  
  Это был их план. Когда они договаривались, Малыш поначалу отнекивался, он стеснялся копать напоказ. Но Фест убедил его, что это единственный способ что-то доказать упрямым до дубовой твердости феям.
  
  Гномы, как вы знаете, копают очень хорошо. Если гному лялечного возраста дать совочек и посадить в песочницу, через час его придется доставать со дна глубокой ямы. Ну а Малышу и совочек не нужен. Когда он остановился, до верхнего края норы он даже не мог допрыгнуть. Сверху, стоя на фоне светлого кружочка неба на Малыша смотрели феи. Смотрели молча.
  - Малыш, - крикнул Фест, - диаметр достаточный? Тебе хватит для размаха?
  - Да, как договаривались, - крикнул в ответ Малыш.
  - Тогда подожди немного.
  Сверху доносились обрывки слов, Фест и Вирт о чем-то спорили. Минут через пятнадцать над краем ямы показалась голова Феста.
  - Держи. Это запасные крылья Вирта. Он проспорил.
  На Малыша спланировали два крыла, связанные вместе ремнями для крепления на спине. Бело-красные, полосатые. Малыш поймал и тяжело вздохнул. Только бы получилось!
  
  Еще минут через пять феи увидели такое, что никогда не могли представить. Не потому, что не хватало воображения. Никто и не пытался это представлять. Никогда. Ни за что. Это так же невозможно как ходящие деревья и поющие камни. Пришелец по имени Малыш только что, на их глазах за пять минут вырыл глубокую нору. Он доказал, что гномы не мифические, а вполне реальные существа. При этом, совсем не дикие, и ничем, кроме отсутствия крыльев от феев не отличающиеся. И вот он поднимался из норы на крыльях. Как будто червяк-гусеница превратился в бабочку.
  
  Теперь уже все феи из города фей собрались на поляне, заменявшей их городу главную площадь. Тех, кто не хотел приземляться, ловили за крылья и тащили вниз. Тех, кто считал себя птичками, били по щекам, пока в глазах не загоралась искра разума. Или боли, для начала сойдет. Вирт, никак не хотевший верить в гномов, после пережитого шока поверил в них с такой силой, что хотел отказаться от крыльев навсегда. Фест с трудом его отговорил. Тогда он, валяясь в ногах у Малыша, упросил его стать учителем рытья. Малыш пытался объяснить, что умение копать землю, это в гномах не главное, и они не занимаются этим все время, но проще было согласиться, чем объяснить, что не хочется. Тем более, уроки скоростного копания Вирт получил немедленно. По мере того, как феи собирались на поляне, и им объясняли причину собрания, Малышу приходились предъявлять доказательства. То есть, показывать коронный номер. Рыть нору и вылетать из нее на крыльях. К вечеру вся поляна была изрыта, как будто подверглась нападению бешеных сусликов. Малыш еле дышал, он стер пальцы в кровь. Вирт ходил и показывал всем свои грязные, выпачканные в глине руки. Ему удалось закончить свою первую нору. Он стал настоящим гномом.
  
  - Прошу совершите надо мной обряд посвящения, - пристал Вирт к Фесту и Малышу. Те пытались растолковать, что обряда посвящения не существует, в гномы еще никого не принимали, гномы просто рождаются. И все, что может сойти за обряд - шлепок по попке новорожденного.
  - Да, да, я согласен! - восторженно завопил Вирт.
  - Ох, ну ладно, - устало сказал Фест. Давай, вставай лицом к своей яме.
  - Да, да, я бегу! - Вирт заскакал, как будто его собирались принимать в зайцы.
  - Так, вот сюда, на край. - Фест его немного подвинул вперед. - А теперь, фей Вирт, властью данной мне Малышом, посвящаю тебя в истинные гномы! На старт, внимание, марш!
  И Фест не жалея силы пнул Вирта пониже спины. Тот со счастливым воем улетел в темноту своей первой норы.
  - Я буду ночевать здесь, - крикнул он снизу.
  - Простудишься!
  - Гномы не простужаются!
  
  - Ладно Малыш, оставим его. Трудно всю жизнь представлять мир одним и однажды утром обнаружить его совсем другим. Надеюсь, этот его гномий энтузиазм со временем немного утихнет. Но я тебя поздравляю.
  Фест повернулся к Малышу лицом, серьезно посмотрел в глаза и пожал руку. - Сегодня ты изменил жизнь целого народа. И изменил к лучшему.
  - Да ну, чего там, пару ямок выкопал, - застеснялся Малыш.
  - Чего там? Пару Ямок? Ты посмотри!
  Фест обвел рукой поляну. Феи, больше двух сотен ходили по земле, стояли на коленях, растирали комки глины между пальцев, заглядывали в норы.
  - Они убедились, что можно жить и на земле. Это не делает их хуже, и не отбирает счастье полета. Наоборот, полет приносит больше удовольствия, когда помнишь, что кроме полета есть что-то еще.
  Чувствовался запах дыма. Кто впервые за много времени готовил горячую пищу.
  
  - Они теперь знают, что жить хорошо и в небе, и на земле, и под землей.
  - Нет, - Малыш помотал головой. - Под землей не очень хорошо. Плохо.
  - Ах да, чуть на радостях не забыл. А теперь давай обсудим вторую часть нашего плана.
  Фест обнял Малыша за плечи и повел в сторону своего дерева.
  
  23.
  
  По вечерам в шахте гномы рассказывали друг другу страшные истории. О приведениях, заманивавших шахтеров в заброшенные штольни, откуда они не возвращались. О таинственных огоньках, мерцавших в темных коридорах. Увидеть такой - к несчастью. О звуках, таких, как будто земля вздыхала. После вздоха - жди обвала. К этим страшным историям прибавилась еще одна. Такая, что кровь стыла в жилах, а зубы звенели о лопаты. Это история о призрачной голове, которая высовывалась прямо из стены и спрашивала:
  - Толстого не видели? Я к тебе, чучело чумазое обращаюсь, Толстого не видел?
  
  Оставляя за собой эпидемию медвежьей болезни, страшная призрачная голова продвигалась по пещере, высовываясь из стен. Один из старших охранников в кожаном фартуке оказался или слишком храбрым, или слишком глупым. Скорее второе. В ответ на вопрос призрачной головы 'где Толстый', он не убежал, завывая от страха, а попытался насадить ее на копье. Профессор отскочил поглубже в проделанное Хкром отверстие.
  - Хкр, ты не мог бы быстренько сделать еще одну дырочку? Чтобы она ровненько под этим тыкальщиком оказалась? Вот, молодец, спасибо.
  Гном в фартуке с удивленным 'ыык' провалился в дыру, возникшую у него под ногами, и повис на копье, упавшим поперек отверстия.
  Профессор с Белочкой выпрыгнули из стены.
  - Ну, что ты скажешь, где Толстый?
  Фартучник что-то неразборчиво промычал.
  - Какие-то вы все тут негостеприимные. Где Толстый не говорите. А как в туалет пройти знаешь? А, ты там уже... Фу! Хкр, осторожнее, он какает. А давай я тебе пальчик один разожму, может, вспомнишь.
  Профессор ухватился за один из пальцев, с грязными ногтями, сжимающих древко копья, и попытался его разогнуть.
  - Э-э-эть! Ничего себе, как вцепился! Белка, помоги разжать.
  Белочка подошла и молча врезала по пальцам каблуком ботинка. Висящий над дырой гном завыл.
  - Ну что, теперь вспоминаешь? Давай, шевели мозгами, а то отправишься в путешествие к центру земли. Что ты головой машешь, пальцем покажи, в какую сторону. А, боишься руки отпустить. Хкр, подопри его там снизу, чтобы он ногами зацепился. Куда? Туда? Точно? Ну вот, молодец. Хкр, можешь отпускать.
  Гном с визгом улетел куда-то вниз.
  - Эй, копье забыл!
  Профессор кинул копье в дыру.
  - Лови! Ой, что ж ты... Руками надо ловить, а не головой. Ладно, пошли, наконец-то хоть кто-то смог показать куда.
  
  Они уже час шли по узкому каменному коридору, когда вдали послышались какие-то звуки. Подойдя ближе, они разобрали, что это пение, и весьма противное.
  - Сижу в темноте. Гляжу в темноту. И ничего не виииижу! А есть так хооочется!
  - Толстый!
  Белочка и Профессор подбежали к камере Толстого и схватились за решетку.
  - Толстый!
  - Белка! Профессор!
  Оказалось, обниматься через прутья неудобно.
   - Толстый, сейчас мы тебя выпустим! Хкр!
  Хкр на ножках-пальчиках присеменил из темноты коридора.
  - А! А!
  Толстый заорал, отступая в глубину камеры и тыча пальцем за спины Профессора и Белочки.
  - Там! Там! Бегите, там шкаф с ластами! Спасайтесь!
  - Тихо, тихо! Ну, подойди, не бойся.
  Толстый заставил себя подойти к решетке и вцепился в прутья.
  Белочка погладила его по побелевшим пальцам.
  - Это Хкр, он наш друг. Хкр, будь любезен, чикни эти железяки.
  - О, это и есть ваш прославленный друг по имени Толстый! Я счастлив тем, что мне довелось быть представленным вам, уважаемый Толстый, пусть и в столь неподходящей обстановке. Но я не сомневаюсь, что обстоятельства нашей встречи не помешают нам в дальнейшем установить добрые, не побоюсь предположить, дружеские взаимоотношения.
  - Белка, - прошептал сквозь прутья Толстый, - этот ваш шкафчик больной на всю голову. Я тебе точно говорю.
  - Не бойся, у него нет головы.
  Толстый нервно сглотнул.
  - Белка, спасибо успокоила. Он не сошел с ума, ему сходить не с чего. Бегите, пока он кусаться не начал.
  - Да нет, он всегда так разговаривает, ты привыкнешь. Он просто с тобой поздоровался.
  - Нормально! Если он захочет спросить меня как дела, он до вечера так журчать будет?
  - Мне бы не хотелось прерывать вашу беседу, - вступил Хкр, - но, прошу вас, дайте знать, когда мне можно будет приступить.
  
  Профессор и Белочка, с кряхтением наклонили Хкра, подперев его каким-то бревном, так чтобы его корона касалась решетки. Кроткое вжик, и прутья со звоном упали на пол, оставив круглое отверстие.
  - Да, - Толстый рассматривал рукав, который порвал, вылезая, - я думал, это я тут завел странных друзей. Но вы вообще.
  
  Усевшись на каменном полу под сенью Хкра, друзья рассказывали друг другу о своих приключениях. Толстый с уважением смотрел на суперкрота.
  - Ест? Камни ест? Э, как тебя Хкр, хочешь камешек?
  Толстый подобрал ближайший булыжник.
  - Благодарю вас, уважаемый легендарный Толстый, здешние камни на вкус как вата. Но если вы проявляете такой интерес к моему питанию, я мог бы вам предложить кусочек вкусного сахарного мрамора. Хотите попробовать?
  Хкр зажужжал короной.
  - Нет, спасибо.
  - Ну что вы, не стесняйтесь.
  - Спасибо, не хочется, я ел уже, сегодня, то есть вчера. То есть, позавчера. Но все равно не хочу.
  - Уважаемый Толстый, я настаиваю. Только маленький кусочек. Килограмма на два.
  Хкр придвинулся к Толстому вплотную, раскручивая корону.
  - Ешь мрамор!
  - А-а-а!
  Толстый засучил ногами, отползая от суперкорота.
  - Уберите его, объясните этой своей железяке, что я не ем камни! А-а-а! Что вы смеетесь? Что вы валяетесь? Ну, знаете, - Толстый вскочил и начал отряхиваться, - шуточки у вас дурацкие.
  
  Успокоившись, Толстый рассказал про свои приключения. Точнее, злоключения. Он как раз описывал золотой трон старичка в красных штанах, когда раздался звон. Хкр покачнулся. Подкравшийся в темноте гном ударил его в спину киркой.
  
  24.
  
  Ну что, начинаем?
  
  - Угу.
  Прохор кивнул, не поднимая глаз. Ему все еще было стыдно.
  - Я опять извиняюсь, я не разобравшись.
  - Ничего страшного, - в который раз прощал его Хкр, эта вмятина выправится, когда я нырну в магму, и мой корпус нагреется, не стоит так переживать.
  - Я же думал, ты их того, обидеть хочешь, Толстого и друзей его.
  - Да-да, я понял, что ваши намерения были сами чистыми и искренними. Всем нам свойственно ошибаться. Как-то раз один суперкрот принял слона, провалившегося в яму, за глыбу песчаника. Песчаник, он такой, знаете, на вкус, как песочное тесто.
  - Удивился? - спросил Профессор.
  - Не то слово. Особенно слон. Вот уж во все стороны брызги полетели. Хобот так и не нашли. А моего соплеменника полгода тошнило.
  
  Прохор с тремя гномами прибыл спасать Толстого из заточения. Он узнали, где его держат, подслушав разговор охранников. Когда досадный инцидент с нападением на Хкра был исчерпан, занялись составлением плана освобождения всех пленников пещеры.
  - Сколько их здесь?
  Профессор прутом от решетки чертил на земле план.
  - Тысячи полторы. Плюс минус сотня.
  Гном Савелий, ставший за время отсутствия Толстого помощником Прохора, стоял навытяжку, и отвечал, глядя в потолок оловянными глазами.
  - Савелий, вольно, расслабься.
  - Не могу, ваше превосходительство!
  
  Гномы успели насочинять легенд о лихом гноме высоченного роста с золотой поварешкой. Выходило, что тот этой поварешкой валил с ног четырех копьеносцев, прикосновением руки гнилую брюкву превращал в свежие помидоры, сейчас страдал в заключении за свободу гномов, но когда он вернется, они всех победят. Почтение перед Толстым распространялось и на его друзей.
  
  - Ой, ну сядь уже, не мельтеши. Хкр, я вот что думаю. Ты кого-то из своих можешь позвать?
  - А с какой бы целью вы, уважаемый Профессор, хотите встретиться с другими представителями племени суперкротов?
  - С целью дырок насверлить. Смотрите все.
  Профессор встал и показал на свой чертеж.
  - Вот, это план пещеры. В дыру, которую просверлит Хкр, гномы могут пролезть только по одному, друг за другом. Если мы будем выходить здесь, - Профессор постучал прутом по плану, - получится огромная пробка на входе. Пока один за другим будут пролазить, остальных похватают. И это еще не все. Прохор, сколько деревень они сюда согнали?
  - Мы девять насчитали, ваше сиятельство!
  - Ну, ты хоть не начинай. О чем, это я? Тьфу, сбил меня. А, ну вот. Если все вылезут в одном месте, а там, наверху, если кто-то не помнит, зима, куда все пойдут? В нашу деревню? Не поместятся. В свои? Не дойдут, у них даже одежды теплой нет. Вывод, - Профессор подошел к Хкру, - нужна помощь. Нам нужны дырки. Много дырок. Чтобы по одному проходу для гномов из каждой деревни. И в разных местах пещеры. Тогда, - он показал на плане, - уходить будем в девяти разных местах. Всех не переловят.
  - Мне бы очень хотелось ответить на вашу просьбу категорическим согласием, - начал Хкр, - но, не помню, упоминал ли я, мы живем поодиночке. У вас это называется индивидуализмом. И собрать вместе девять суперкротов чрезвычайно сложно. Боюсь, это невыполнимая задача.
  Крона Хкра остановилась.
  - Неужели вам плевать на гномов? - вскочила Белочка, - они же тут погибнут, а вы там будете базальтом закусывать!
  - Дорогая Белочка, мы, суперкроты, видели, как сменяли друг друга тысячи поколений гномов. И судьба нескольких сотен краткоживущих особей вряд ли заинтересует моих соплеменников, углубленных в земную твердь. Давайте подумаем, как обойтись только моей скромной помощью. Я уверен, нам удастся найти соответствующий положению выход.
  - Да никак не обойтись!
  Профессор бросил прут, он со звоном покатился по каменному полу.
  - Ничего не получится. Десяток убежит и все.
  Участники совещания погрузились в уныние.
  
  А ерунда это все!
  Толстый встал и гордо прошелся туда-сюда.
  - Толстый, что для тебя ерунда? - спросила Белочка, которая сидела и злилась.
  - Индиви... алзим этот их. Наша судьба их не интересует и не надо. Совсем даже не обидно. Знаю я, чем их заинтересовать. Белка, что вы там говорили, чем ваши жужжащие друзья питаются? Что они больше всего любят себе на сверло закинуть?
  - Ну, там, гранит, донные отложения, сланец, - перечислял загибая пальцы Профессор.
  - Так, а самое вкусное для них что, такое, что ум отъешь? Из-за чего они эту подземную артель решили прихлопнуть? А?
  - Золото! - в один голос сказали Профессор и Белочка.
  Хкр, внимательно слушая, переместился поближе.
  - Так?
  Толстый повернулся к Хкру.
  - Это совершенно корректное утверждение. Действительно, золото является для нас деликатесом, который мы позволяем себе попробовать только один раз в год. Для нас золото - это самое вкусное, что есть в периодической таблице элементов, не вижу оснований спорить.
  - И сколько вы себе позволяете слопать из экономии?
  - Граммов сто пятьдесят. Если больше - это уже считается в нашей среде обжорством.
  - Во! Тут дело такое, слушай внимательно. Я знаю, где лежит десять тонн золота. Этого насколько вам хватит? Профессор, посчитай, у меня от спертого воздуха какая-то расслабленность сделалась.
  - Десять тонн? По сто пятьдесят граммов?
  Профессор зашевелил губами.
  - Шестьсот шестьдесят тысяч шестьсот шестьдесят семь раз покушать, это если округлить, - опередил его Хкр.
  При этом округлились его глаза.
  - Это же, это же... Уважаемый Толстый, - в голосе Хкра слышалось какое-то бренчание, - вы говорите это серьезно, или, как это вам свойственно, непринужденно шутите?
  - Куда уж шучу! Знаю я одно местечко с антикварной мебелью. Так что зови друзей, на всех хватит, пусть точат сверла, или что там вы делаете перед тем, как поесть до отвала.
  
  25.
  
  С этого дня поголовье охранников с копьями стало таять. Злая судьба не делала различия - в фартуке он или только в кожаных штанах. Идет себе по коридору, копьем помахивает, никого не трогает, и вдруг под его ногами часть коридора исчезает. Та часть, которая пол. И только копье катится, побрякивая. А дырочка круглая, куда он ухнул, как-то сама собой камнем зарастает.
  
  Пойманных стражников собирали в специально вырытом суперкротами зале под пещерой.
  - О! - Толстый прислушался, - еще один летит!
  Охранники скользили по круглому каменному тоннелю как по трубе в аквапарке. Только в аквапарке трубы гладкие и вода для смазки течет. А тут шершавый камень. Пленники прибывали, будто обработанные наждачной бумагой.
   - Прохор, принимай страдальца! А ну, пошел! Давай туда. Все, стой.
  Бывший надсмотрщик, а теперь заключенный дико озирался.
  - Здесь у нас уголок перевоспитания. Видишь дубинку? Бери. Молодец. А теперь по голове себе, по голове. Что ты мне ее протягиваешь? Ишь, чего захотел! Тоже мне, барин выискался! Давай, сам себя лупи. Вот! Полетели искры? Интересно? Весело? Ну, все, развлекся и в камеру. Савелий, проводи. Слушай, Профессор, а давай мы их всех переловим?
  - Сколько раз можно повторять, всех нельзя. Заметят, что пропадают, какую-нибудь гадость придумают.
  
  Профессор сидел над нацарапанным на плоском камне планом пещеры.
  - Вот здесь у нас кто? На этом участке?
  - Здесь?
  Толстый заглянул ему через плечо.
  - Здесь Макар. Надежный гном. Проверенный.
  - Что сообщает?
  - А тоже, что и все. Все предупреждены, ждут сигнала. По сигналу прыгают в отрывшиеся дырки и бегут на поверхность. А там организованно отходят к родным деревням.
  - Кстати, про сигнал. Где твой Прохор?
  - Прохор, иди сюда, Профессор зовет!
  
  Подбежавший Прохор встал по стойке смирно.
  - Ну, что вспомнил? - строго посмотрел на него Профессор.
  - Нет! Не вспомнил!
  - Ой, ну что же с тобой делать? - Толстый переживал за подчиненного. - Может, тоже возьмешь дубинку, себе память освежишь?
  - Э, не хотелось бы. - Осторожно сказал Прохор.
  - Да никому не хотелось. Что же ты сделал такого с печью, что она взорвалась?
  - Ну, это, я там такую штучку вверх, а другую штучку вниз, а там что-то хрусть, и она бах.
  - Профессор, ты слышал, вниз и хрусть. И бах. Я ничего не понял. Что делать-то будем?
  - Что делать... Ну, если гномы готовы, отправляем Прохора к печи, и пусть он что хочет делает, чтобы этот бах у него получился.
  - Я постараюсь! Я там все сделаю неправильно! Там все разнесет на кусочки! - отрапортовал Прохор.
  - Подожди. Подожди.
  Из глаз Профессора выглянула догадка.
   А в тот раз ты неправильно делал?
  - Да нет, почему неправильно. Наоборот, старался, чтобы все по инструкции.
  - Вот! Правильно! То есть неправильно! То есть давай делай по этой своей инструкции. Очень старайся. Один раз получилось, и второй раз справишься. Все, пошел.
  
  
  Для Прохора суперкроты проделали специальный ход, в дальний конец пещеры, прямо к плавильной печи. Долго ждать не пришлось. Чрез час до тайного зала сквозь толщу скалы долетел глухой бах.
  - Инструкции никогда до добра не доводили, - пробормотал Профессор. - Лишь бы его самого там не завалило.
  - Ура! Вперед! - подпрыгивал на месте Толстый. - За мной! Лезьте, лезьте! - подпихивал он гномов вперед себя.
  Гномы выбрались из тайного зала и бросились к заранее указанным местам. Как правило, это были неприметные закутки подземных коридоров. В стенах тут же образовались дырки. Гномы, один за другим, полезли в тоннели. Пещеру заволакивало красным дымом.
  
  - Ладно, вы идите, а я, пока тут все бегают, как блохи на мокрой собаке, я в гости загляну.
  Толстый подобрал увесистый булыжник.
  - К кому в гости? - удивилась Белочка.
  - Ты что придумал? Нашел время по гостям ходить. Бежать надо, пока охрана не опомнилась.
  Профессор потянулся к нему, Толстый шагнул в сторону.
  - А я так в гости схожу, что не опомнится, - улыбнулся он и пару раз подбросил булыжник. - Старичка одного я хочу навестить, в красных штанах. Да я вам рассказывал.
  - Да ты что, уходить надо, Толстый, - затормошила его Белочка.
  - Нет уж, вы тут пришли - ушли, а у меня свои счеты.
  - Ладно, Белка, бежим с ним, а то он вляпается, снова придется суперкротов со всей планеты собирать. Проще сразу его спасать, по чуть-чуть.
  
  В коридорах пещеры так все носились, что приведи слона - и то никто бы не заметил. Гномы - работники, потерявшие своих, бегали с выпученными глазами. Гномы - охранники пытались остановить бегущих, но их тут же сносила толпа. И в дыму уже не разглядеть, кто тут сбегает, а кто ловит. Некоторые охранники бросали копья и тоже лезли в тоннели, ведущие на поверхность, за компанию. Толстый, лавируя между ошалелыми гномами, показывал дорогу. Пока они добрались до тронного зала, толпа изрядно поредела. Большая часть гномов карабкалась по суперкротовым норам на волю, стражники попрятались, чтобы их не наказали за массовый побег.
  
  - Вот, - запыхавшийся Толстый встал у дубовых, обитых железными полосами дверей. - Надо постучаться, мы же воспитанные гномы.
  Он из всех сил долбанул булыжником. Сворки дверей завибрировали.
  - Э, да здесь не заперто. Сережа? Встречай гостей. Тут мои друзья очень интересовались твоими штанами, я обещал показать.
  Со крипом открыв половинку дверей, гномы вошли внутрь.
  - Ну вот, все как я рассказывал. Стол зеленый, стены сверкают. Белка, отломай себе какою-нибудь блестяшку, я разрешаю. А хозяин не возражает. Где он, кстати?
  Толстый заглянул и под стол, и за трон, перевернул все ониксовые табуретки, хотя под ними не спрятаться даже такому коротышке, как директор шахты. А больше мебели в зале не наблюдалось.
  - Сбежал, гад! - сделал вывод Толстый.
  На этих словах снизу послышалось жужжание. Оно становилось все громче, переместилось к трону, снизу вверх полетела каменная крошка. Пол вокруг золотого кресла начал проваливаться. Трон накренился, пошатался секунду и исчез под землей, вытолкнув наверх облако пыли.
  - О, это наши железные друзья пришли за своей долей.
  Толстый подошел к дыре в полу, наклонился и крикнул:
  - Приятного аппетита! Вы не сильно там, животы заржавеют! Ладно, пошли, что ли, не получилось попрощаться.
  
  Когда они вышли из бывшего уже тронного зала их ждали пятеро фартучных охранников с копьями и старичок в красных штанах.
  
  26.
  
  - Ну, здравствуйте, что ли, гости дорогие, что же вы уходите, хозяина не дождавшись?
  Мерзко улыбаясь, старичок шагнул вперед.
  - А ну ребятушки, хватайте-ка их, мне с ними очень серьезно потолковать надобно.
  - Ну вот, опять все, - прошептала Белочка.
  
  Спас их снова Толстый.
  - Парни, там золото воруют, - заорал он и швырнул булыжник, который все еще держал в руке, в открытую дверь.
  Охранники, натасканные на слово золото, бросились за булыжником, как собаки за палкой. Гномы, пригибаясь под их копьями, кинулись бежать.
  - Куда, куда, дубины стоеросовые, этих, этих ловите! - прыгал на месте директор шахты.
  - У, зараза! - погрозил ему кулаком убегавший за поворот Толстый, - попадись мне только!
  - Попадусь, милок, попадусь, - тихо пообещал директор. - Ну, хватит вам, - прикрикнул он за порог, - сам вижу, что светелка обокрадена, найду со временем управу на хитрованов, а сейчас давай за мной.
  Охранники потрусили следом за старичком. Совсем не в ту сторону, что убежали гномы.
  
  - А где тут наша дырка? - на бегу спросила Белочка, - которая к нашей деревне?
  - Да кто ж ее знает, - пропыхтел Толстый.
  - Ты же здесь столько времени провел, все должен знать.
  - Белка!
  Толстый аж остановился.
  - Я тут в тюрьме сидел. Некогда было достопримечательности изучать. И не видно не зги в этом дыму, Прохор перестарался.
  - А что же мы будем делать?
  - Да откуда я знаю!
  Дым становился все гуще.
  - Так, - Профессор взял их за руки, - главное не потеряться. И давайте в первую нору, какая попадется, нам лишь бы наверх выбраться, там разберемся. А здесь нельзя оставаться, задохнемся.
  
  Почти на ощупь они нашли подходящее отверстие. Круглое, значит, его просверлил один из суперкротов. Для Белочки с Профессором такое путешествие не в новинку, сюда они так же пробирались, а вот Толстый в узкой норе чувствовал себя очень неуютно. Перед началом операции по спасению они специально проинструктировали суперкротов: прокладывать пологие проходы. Хкр и его соплеменники могли двигаться в толще земли хоть вертикально, а гномам по такой трубе не подняться. Кое-где, суперкрот, оставивший этот след, увлекся, и гномам приходилось упираться в стены норы руками и ногами, чтобы продвигаться вверх. Испачкавшись до черноты, через несколько часов пыхтения и воплей Толстого: 'Я больше не могу, оставьте меня здесь', гномы вылезли на поверхность.
  
  Они стояли и щурились. Отвыкли под землей от яркого света, да еще и снег блестел на солнце. Глаза у всех слезились.
  - Эх, - Белочка, прикрывая ладонью лицо, вдохнула полной грудью, - какой воздух.
  Воздух, это второе, после солнечного света, от чего у них закружились головы на поверхности. Это был воздух, который вдыхал ты и только ты, в пещере приходилось дышать тем, чем уже подышали несколько гномов.
  - Интересно, куда это нас занесло?
  Профессор пытался осмотреться, прикрывая глаза рукой от солнца.
  Снежное поле, вдали лес, рядом несколько валунов.
  - Ничего знакомого! Ну и куда направимся?
  
  - А куда вам направляться, милки, вы уже пришли. Все, кончилась ваша дорожка.
  Из-за валунов вышел старичок в красных штанах.
  Гномы бросились к отверстию подземного хода, но путь им преградили охранники с копьями.
  - Что ж вы так быстро сбежали, даже чайку не попили, - приближался к ним старичок. - А я еще потолковать с вами собирался. Ну да ничего, здесь и потолкуем. Не то что мои хоромы, но ничего, сойдет.
  - А как же, как вы тут раньше нас?
  Толстый оглядывался. Со всех сторон их окружили, пути к бегству нет, волшебного булыжника в руке - тоже.
  - И, милый, нешто ты думал, я короткого пути наружу не знаю? Эвон вы что затеяли, чудищ звенящих железных призвали землю дырявить, а дорожка-то есть, короткая, только не всем открытая.
  - Ты ж говорил, тебя наверх не отпускают?
  - Да мало ли что я говорил? - изумился старичок, - ты больше слушай, голова у меня старая, дырявая, вот и несу невесть что. И не говорил я вовсе, что мне и подняться к солнышку нельзя. Мне знаешь, как старые кости погреть иногда полезно. А вот уходить вовсе, это да, не велено. Вишь, стоят архаровцы, дрожат от холода, отвыкли от мороза-то в тепле подземном. Они и не отпустят далеко. Да и честно тебе скажу, - старичок доверительно приник к уху Толстого, - я и сам уходить не хочу. Там, понимаешь, мое царство. А вы мне столько разору устроили. Ай-я-яй. Ну да ладно, я все налажу лучше прежнего. А вы прощевайте. Мне вас живыми отпускать нельзя, чтобы вы в другой раз хулиганили. Давайте ребятушки, пихайте нахалов в эту дырку, их пособниками прорытую, а там они сгинут навеки. Вначале, конечно, поработав до упаду, исправляя порушенное. Пора нам, холодно здесь.
  
  Гномы - охранники, взяв копья горизонтально, начали сжимать круг, в центре которого чернело отверстие суперкротовой норы.
  - Допрыгались, - мрачно подвел итог Толстый.
  - Давайте так, - зашептал Профессор, - прыгаем в нору, и там цепляемся. Они побегут за нами вниз, а мы вылезем.
  - Цепляйтесь, касатики, цепляйтесь, думали я старенький, так ничего не слышу? Ишь, что удумали! Ну, ничего, мы пару каменюг побольше за вами в нору эту спустим, не сами слезете, так камни вас книзу придавят.
  
  - Ничего, выберемся, решила успокоить всех Белочка. Один раз выбирались, выберемся и второй. И наши все на свободе, что-нибудь придумают. И Малыш, наверное, уже до Новой деревни дошел.
  - Нет, не дошел.
  - Откуда ты знаешь?
  - Кто? - спросили Белочку Профессор и Толстый.
  - А кто из вас, сказал, что Малыш не дошел?
  - Никто.
  - А...
  Белочка удивленно оглянулась.
  - А я же слышала...
  - Конечно, слышала. Не дошел я до Новой деревни.
  Гномы медленно подняли головы. Над ними, маша полосатыми красно-белыми крыльями, порхал Малыш. Рядом с ним в воздухе висели еще пятеро... В общем, пятеро кого-то.
  - Привет! - помахал Малыш рукой.
  - Привет, - деревянными голосами сказали гномы.
  Они думали, что никогда ничему в жизни не удивятся, и они ошиблись.
  - Ну, мы летим или как? - спросил Малыш.
  - Вы летите? - не поняли гномы. - Да, вы летите.
  - Да нет, вы летите, ну, с нами летите, или здесь остаетесь?
  - Летим, Малыш, летим, - крикнула Белочка.
  В критических ситуациях она соображала быстрее мальчишек.
  
  Охранники с копьями не пытались их поймать. Они стояли и тупо смотрели, как гномы с крыльями спустились с неба, подхватили подмышки их пленников и снова поднялись на небеса.
  
  Через пару часов они сидели в гнезде у Вирта. Малыш предлагал отнести всех сразу по домам, но Белочка, Профессор и Толстый потребовали показать фейский город. Всех накормили горячим супом из тыквы с помидорами и лепестками подсолнечника, за это время феи успели снова наладить хозяйство. Сейчас они отхлебывали горячий цветочный чай и неспешно болтали.
  
  - Интересно, что сейчас Сережа делает, - Профессор подул на кружку. - Неужели снова пещеру налаживает?
  - Да, кстати, я вспомнил, как он называл этих непонятно кого, похожих на гномов, только одетых странно. Ну, которые все это затеяли, золото добывать.
  Толстый стянул с тарелки еще одну печенюшку.
  - Как? - лениво поинтересовалась Белочка.
  - Люди.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"