Эрчер Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Сестрица Алёнушка и братец её...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка - ложь... А если всё наоборот: моя жизнь с работой за компом - ложь, а сказка - реальная жизнь, о которой я всегда догадывалась, но не решалась признаться даже самой себе. Вообще-то я не Алёна. Так меня назвали потом. Можно сказать, в процессе новой жизни. В этой новой жизни у меня оказалось мало времени, но очень много дел. Если уговорить себя, что сказка - ложь и продолжить жить обычной жизнью, мир, конечно, не перевернётся, но у достаточного количества знакомых из моего окружения перевернётся жизнь, а у кого-то и вовсе закончится... Одной никак не управиться - надо собирать команду единомышленников (любые сгодятся, даже если они и не совсем люди), докопаться до тайны странного ритуала из студенческого прошлого. И всё бы ничего, но мне в наследство достался... брат. Эх, понять бы ещё, что происходит и с чего начинать...
  Сестрица Алёнушка и братец её...
  
  Часть первая
  
  
  Глава 1. "И кошку захватите"
  
  Что в деревне хорошо, так это сарафанное радио - вроде вымерло всё - не видно никого, но десять минут спустя уже пылит по дороге наша двоюродная бабушка. Глядя на то, как она пыль дорожную ногами загребает, поняла я, что не зря её внуки на лето из города вывозят: силушки-то ещё о-го-го! Да ещё и чёрта на плечах везёт, или мне всё это показалось?
  - А вы чаво это?
  Молодец, бабуля - без предисловий, сразу в лоб тараном!
  - Если вы здесь жить надумали, то избу маманя мне отписала, так и знайте! - продолжает наша родственница, старательно пытаясь спихнуть огромный рюкзак с крыльца.
  - Ты баб Нюр от жадности только пополам не разорвись, - упираюсь я в рюкзак с другой стороны.
  - От, видали, какова молодёжь ноне? - громогласно вопрошает в пространство бабуля.
  - С Вас пример берём, родная Вы наша! - в тон ей старательно ору я.
  - Не дури, Нюрка, - оживают кусты за забором, - кем надо быть, чтобы кровинушку родную на порог не пустить.
  - Да Парасеевы все такие, - радостно откликается изгородь слева, а Нюрка как за Васятку замуж вышла, так и заразилася.
  - Да не-е, - лениво цедит улей через дорогу, - она ищо до Васятки змеёй была: Верунька-то даром маленькая: в лесок сбегает, ягодок насобирает, продаст на станции, а себе бусики какие купит, иль ищо чего. Домой принесёт, а ента гадина у неё отберёт, а когда Верунька постарше стала - купленное не отдавала, эта на неё матери жаловалась, мол, мне Васятка подарил, а малая украла, так той ещё и от матери доставалось. Эй, Нюрка, помирать не боисси? Вот помрёшь, а тама тебя Верунька с оглоблей встретит!
  Вот так за пять минут мы без всяких архивных документов узнали самую суть наших с родственниками отношений. Вывод был один и явный: нас в деревне не ждали, жить нам негде.
  А братцу всё нипочём: носится по участку - ищет, где интернет ловит. Нигде он, Лёша, не ловит. Деревня это. Настоящая. Здесь одни бабульки остались, интернет им без надобности. Деревня тем и хороша, что мозгами отдохнуть можно. А глядя на мытарства брателлы, так руки и чешутся на последние деньги объявление дать: "Продаётся телефон, в придачу прилагается брат Лёха. Спокойный. Ест мало. Всё время играет".
  Бабушка Рая, добрая душа, выглянула из-за забора, зазвала нас на ужин. Рюкзак захватить велела:
   - Неведомо, что у Нюрки на уме-то, а у вас, вижу - всё, что осталось? Эх, непутёвый! (Это она Лёхе).
  Поужинали. Поговорили. Бабушка Рая итог подводит:
  - Не продаётся у нас ни единого домика, уж так вышло. А Нюрка вам покою не даст - она из-за этой халупы удавится. А вот внуки рассказывали, что на границе с нашим районом деревни переселяли - вроде производство хотели какое-то наладить, либо из земли добывать что-то, да времена пришли трудные - закинули всё. А деревни так пустые и стоят. Так вот в Семилучье люди интересные какие-то заселились - избы старые восстанавливают, что-то производят. Что производят, не знаю, а врать не хочу. Вроде коммуны и этих (она кивнула на Лёху, уткнувшегося в телефон, и перешла на шёпот) от компьютеров отучают.
  При этих её словах уже и я оживилась.
  - Вы вот ещё что, - подумав, добавила бабушка Рая, - к Нюрке ночевать не ходите. У меня оставайтеся. Я вам на веранде постелю. На полу - уж не обессудьте - зато на чистых простынях.
  После летнего душа, уставшие, вытянулись мы с Лёшкой на своих матрасиках и братец мой сразу же захрапел. Вот ведь, с досадой подумала я, никаких забот у человека, главное, чтобы интернет ловил. А мне о многом сейчас думать приходится: и с жильём как быть, и с припасами на зиму - середина лета уже, даже если и купим сараюшку с огородиком - сажать уже поздно. Да и помощник у меня аховый. В смысле только охать, да ахать способен, лауреат блин, Нобелевский. Денег на припасы нет, значит, работа какая-никакая нужна. В коммуне за миску баланды работать не очень охота, но вокруг посмотреть надо - может, где-то с краешка поселимся, чтобы и не одни вроде, но и не со всеми - не слишком доверяю я незнакомым людям последнее время.
  Вдруг в выставленный глазок оконца проскользнула чья-то тень. Внутри всё сжалось. Тень пружинисто прошагала на мягких лапках и вытянулась на матрасе рядом с моим лицом. Кошка. Ёперный же бабай! А я-то уж решила, что это чертяка бабы Нюрин на разведку прихромал.
  Кошка смешно щекотала щёку усами и пела свою извечную и нескончаемую кошачью сагу, которую моя прабабушка переводила с кошачьего, как "Вилы-грабли". Когда я спрашивала, почему так - бабуля объясняла:
  - Это она от тебя нечистых отгоняет. Говорит: "У меня вилы есть и грабли. Вилами заколю, граблями отгребу".
  Я тихонько рассмеялась над этой детской деревенской присказкой, отчего-то стало легко на душе. Решила, что утром обо всём подумаю.
  - Правильно, - шепнула кошка, на минуту прекратив петь, - утро вечера мудренее. А я завтра с вами пойду - вам без провожатого никак нельзя.
  - Это уже я сплю, - подумала я.
  - Спишь, спишь, - подтвердила кошка, - спи, до зорьки ещё далеко. Отдыхай.
  И я проснулась. Слышно было, как бабушка Рая доит корову в сарае и тугие струи со звоном ударяют в оцинкованное ведро. Потом она выгонит корову в общее стадо. Можно немного поспать. Рано ещё.
  Утром у крыльца выстроилась делегация: неродные мои тётушки, которые помнили меня ещё маленькой, принесли свои драгоценные для меня дары: сало, баночку варенья, немного картошки, пару луковиц и морковок в клеёнчатой сумке. Как я была им всем благодарна! Бабушка Рая дала в дорогу трёхлитровую банку молока и стопку блинов. Рюкзак мы оставили у неё. На разведку пошли налегке - с Лёхиным городским.
  Баба Нюра стояла на крыльце отвоёванного дома и громко комментировала происходящее:
  - Ой, нищета-побирня̀ приехала! Кошку вон ещё захватите, а то ссыт везде, сволочь такая.
  Кошка и впрямь увязалась за нами.
  - Ты её не слушай, - напутствовала меня бабушка Рая, - как обоснуетесь - весточку пришли - мы вам на зиму овощей соберём.
  Идти решили по дороге, чтобы не заблудиться. И потопали.
  ***
  
  Глава 2. Ничто не предвещало...
  
   "Не ленитесь оглядываться - это помогает избежать неприятностей"
  
  Следует объяснить, почему мы в такой... в "Центре Мира", одним словом, оказались. Начиналось-то всё как обычно: работы-заботы, я - на квартире съёмной, брателло - в нашем фамильном особняке, двухкомнатном, хрущёбном. И ничто, как говорится, не предвещало... Оказалось - показалось.
  ***
  "Я - РЕДКАЯ КРАСАВИЦА. НЕ ТО, ЧТО В НАШЕМ ГОРОДЕ, А И В СТРАНЕ ТАКИХ ЕДИНИЦЫ. У МЕНЯ РОСКОШНЫЕ ВОЛОСЫ, ОБАЛДЕННЫЕ ГЛАЗА, ИДЕАЛЬНАЯ КОЖА, РОВНЫЕ БЕЛОСНЕЖНЫЕ ЗУБЫ И ОТПАДНАЯ ФИГУРА..."
  ...Вот уже полгода я каждое утро повторяю эту мантру, а женихов как не было, так и нет. Марьяшка утверждает, что я вкладываю в этот посы̀л недостаточно оптимизма. Куда уж больше, когда тебе вот-вот исполнится... в общем, неважно сколько исполнится. Правда, цифры уж что-то совсем безобразные, временами даже пугающие. Положа руку на сердце, она права - я зачитываю всё вышеупомянутое, точнее, бурчу, не отрываясь от подушки. Может, поэтому и не срабатывает.
  А вот Марьяшка не просто ранняя птичка, ей самой ранняя птичка позавидовать может. Она и домовитая и готовит вкусно, когда есть из чего. У неё всё с точностью наоборот. Вся её многочисленная родня, наверное, каждый день молится: не дай Бог дочка/сестрица единственная замуж выскочит, и лишатся они тогда материальной и физической поддержки, в лице живущей (подразумевается - процветающей) в городе и как сыр в масле катающейся несчастной Марьяшки. Шутка ли: папанька, нигде постоянно не работающий, четыре братца-погодки да мать, временами выздоравливающая.
  Марьяша - моя единственная закадычная подруга. Мы вместе снимаем квартиру. Не сосчитать, сколько мы пережили вместе. Сколько макарон, щедро посыпанных странной восточной приправой "Хмели-сунели" мы с ней употребили на двоих. Ибо только этот продукт в изобилии возлежал на опустевших полках магазинов в нашем нежном студенчестве и да, был доступен нам по цене.
  Наше утро не красит нежным цветом стены древнего Кремля, потому что живём мы не в Москве, хотя каждый месяц туда собираемся. На ПМЖ. Но это только в фильмах на каждого "понаехавшего" находится немедленно добрая фея или фей и абсолютно бескорыстно участвует в судьбе наивного ротозея с чемоданами времён Царя Гороха, перетянутых верёвочками. И участвует, бесспорно, в лучшую сторону. А у нас жизнь. И зная эту жизнь, мы с Марьяшкой в Первопрестольную не торопимся. Ну а поговорить-то можно! Для настроения! Какая ж жизнь без мечты?
  ***
  Итак, это утро началось, как и сотня других: подруга чем-то гремела на кухне, изготавливая нехитрый завтрак, я же боролась с подушкой, пытаясь оторвать её от лица, но перьевое наказание крепко приклеилось и просто так сдавать позиции не собиралось.
  Мою борьбу с подушкой прервал звонок в дверь. Самое интересное, что в это время положительные люди собираются на работу, а не трезвонят в двери чужих квартир. Хозяйке вроде бы незачем - мы два дня назад за полгода вперёд отдали - страховка - вдруг смутные времена настанут. Сказать честно - смутные времена у нас настаю̀т с завидной регулярностью, потому что работаем мы с подруженцией моей в одном дышащем на ладан издательстве корректорами. Славные времена, когда тысячи кандидатов, возмечтав стать народными избранниками печатали у нас свои воззвания, к сожалению для нас канули в Лету и озверевший от безденежья заместитель нашего директора, повадками и внешностью чем-то похожий на тяжело прожившую жизнь высохшую гиену на последнем совещании потребовал от нас искать заказы лично. На наш невинный вопрос, как он это себе представляет, он злобно оскалился, лишний раз укрепив нас во мнении насчёт гиены и недовольно выплюнул:
  - Да хоть за руки хватайте! Или, вон спонсоров ищите, а то развелось вас тут, бабищ бесполезных!
  На что ему немедленно было указано, что, вообще-то, слово "тут" разумнее было бы заменить на "здесь", отчего он ухватился за голову, застонал и покинул место заседания.
  Так-то мы не в претензии - его самого сейчас директор заставит искать спонсоров, что с внешними данными зама сделать весьма проблематично. Да сами посудите - кому приятно, когда в доверие пытается втереться облезлая кривая гиена? Да и про "бабищ" тоже не к нам - в семье зама кроме жены ещё две "бесполезные бабищи" подрастают и настойчиво требуют кучу всякого бесполезного хлама, чтобы соответствовать и не выделяться. Жаль его, одним словом.
  Надежда, что яростно жмущий на звонок кто-то утомится, разочаруется и уплетётся восвояси угасла, и я, накинув халат, поползла к двери. На пороге перебирал ногами, словно застоявшийся конь мой бразер собственной персоной.
  - Привет, сеструха, - мне денег надо срочно, - без предисловий начал он.
  - Позавчера приходи, - пытаясь вытолкнуть брата и захлопнуть дверь, гостеприимно предложила я.
  Все визиты дорогого братца протекали по одному сценарию: сейчас он начнёт взывать к моей совести, укорять меня в жадности и готовности уморить единственное родное лицо... Если у меня не хватит сил, он прорвётся на кухню и сожрёт бо̀льшую половину приготовленного Марьяшкой на два дня. Если силы меня не покинут, от ударов в дверь будет сотрясаться весь стояк, соседи снова нажалуются хозяйке... Как же ты достал-то, Алёшенька!
  Три месяца назад, после оглашения завещания, в котором усопшие родители оставили нашу общую двухкомнатную "хрущобу" любимому сыночку, автоматически выкинув меня на обочину я, вероятно, пребывала в таком очумительном состоянии организма, что упустила из виду фамильную драгоценность - ненаглядного брата. И он, что естественно, меня выследил.
  - Каких тебе денег? Квартиру свою дарёную сдавай, хрущёбный магнат!
  - А жить мне где? На улице? Или вот вы с Марьяшкой приютите? - завывал под дверью близкий родственник.
  - Комнату сдай, - советую я.
  - Работу найди, - сложив губы трубочкой, вещала Марьяна в замочную скважину, помогая мне обеими руками и бедром, - или поезжай к отцу моему в деревню. Местный фермер рабочих нанимает - навоз грести. Хорошо платит. Могу поспособствовать.
  - Сама навоз греби, - возмущённо взвился бразер, - это вам, деревенским, всё равно, а у меня образование...
  - Гражданин, документы предъявите Ваши, - наш спаситель и по совместительству ангел-хранитель участковый Гриша пришёл на выручку - не дремлют, значит, соседи, нижайший им поклон.
  После убытия нашего защитника - дитя гор Беслана, Гриша остался единственной надёжной стеной, за которой мы укрываемся эти весёлые три месяца.
  ***
  
  Глава 3. Книгу потом напишем...
  
   "...Собирающий обряды и ритуалы должен обладать крепкой нервной системой и не улыбаться, если считает, что услышал ерунду. В большинстве случаев ерунда ерундой не является".
  (Из рекомендаций опытного собирателя фольклора)
  
  История нашего знакомства с Бесланом и его командой заслуживает отдельного произведения, поэтому рассказываю вкратце.
  В один тихий зимний вечерок, когда я, как и обычно, прихватив работу на дом, трудилась над чужими опусами, вернулась подруга. Зная обычный алгоритм движения: прихожая-кухня-ванная-холодильник-плита и не уловив оного, я удивилась и поплелась к входной двери. У порога стояла Марьяшка в одном сапоге. Второй она с нескрываемым интересом крутила перед глазами.
  - Хочешь продать, или суп сварить? - живо заинтересовалась я.
  Марьяша обратила на меня горящие глаза:
  - Гадания святочные, - продолжала интриговать подруга, - сегодня или никогда в этом году. Сапог надо бросать. В дверь. Через плечо. Если носом от двери упадёт - в этом году замуж выйдешь. Надо только по̀лночи дождаться...
  Подруженция моя та ещё затейница - не сосчитать, сколько разных глупостей по её милости мы претворили в жизнь - все потенциальные невесты от начала рождения страны обзавидовались бы. У них-то возможности были ограничены, а у нас - прогресс в помощь! Но, невзирая на прогресс, гадания и всяческие магические манипуляции мы осуществляли прадедовскими методами, точнее, прабабушкиными - Марьяна убедила, что так надёжнее и правильнее. Мы бегали с метлой, одолженной у дворничихи на перекрёсток - неудачи разметать. Произнеся кодовое четверостишие, неожиданно выскакивали из подворотни, пугая прохожих, чтобы выведать имя потенциального жениха. Провальное мероприятие - не повторяйте наших ошибок - ибо имена у наших наречённых оказались исключительно нецензурные.
  Последней же каплей, переполнившей чашу моего терпения, оказался нижеследующий эпизод. Вернувшись из издательства, подруга сообщила таинственным шёпотом, что узнала очень редкий ведовской ритуал из N-ской волости: необходимо освободившись от одежды, с горящей свечой намотать четыре круга по огороду. "Точняк!" - тараща глаза, убеждала меня подруга. Господи!!! Спасибо тебе, что у нас нет огорода!!! Не иначе Вселенная спасла нас от очередного глупого поступка, так как я человек уступчивый, а Марьяшка обладает просто магическим даром убеждения... Она отметала мои жалкие попытки уговорить её, что для реферата достаточно просто перечислить приёмы гаданий и ритуалов.
  - Книгу потом напишем, - отмахивалась Марьяна, - проанализируем, как ритуалы влияют на нашу жизнь.
  - Да кому это сейчас интересно? - стонала я, - сегодня в каждом подъезде, если не ведьма, так ведьмак какой-нибудь окопался...
  Но убедить подругу отказаться от фантастической идеи было не просто. Как говорится: "вижу цель - не вижу препятствий!" Сломленная подружкиным натиском, я согласилась на "самое-самое-самое последнее-припоследнее..." Просто бросить сапог из своей двери - невинное занятие. Если бросать на улицу...
  Мой сапог не упал. Он просто разлёгся самым нахальным образом поперёк входа, всем своим видом демонстрируя презрение и нежелание участвовать в глупых развлечениях. Энергичная же подруга швырнула свою обувь настолько удачно, что изделие из кожи молодого дерматина, перелетев коридор, постучалось в соседскую дверь.
  - Там не живёт никто, - в ответ на мои округлившиеся глаза пояснила подруга, выскочившая вернуть непутёвую обувь, - не сдадут никак. И снова швырнула сапог. И снова попала.
  Возмущённая дверь многоголосо загудела. Одним прыжком подруга пересекла коридор и укрылась в квартире. Сжимая подмышкой сапог-прорицатель, одной рукой неудачливая гадальщица тянула на себя дверь за ручку, другой пыталась повернуть ключ. От резкого рывка дверь распахнулась, и, не успевшая отпрыгнуть Марьяшка, выкатилась прямо в ноги рассерженных детей гор:
  - Эй, слющай, пачему в двер бросаишься?
  - У нас гадание такое, - давясь от смеха, пытаюсь объяснить я славянскую традицию.
  - Я сичас гирю вазму - тоже в двэрь пагадаю!
  Из чего мы поняли, что если и будут у нас женихи, то, скорее всего агрессивные и неадекватные. На том и успокоились.
  Но успокоились, как выяснилось, только мы. Поскольку вечером следующего дня к нам в дверь постучали. Осторожно высунув нос в щелочку, мы обнаружили за дверью своих кавказских соседей, один из которых поинтересовался, когда наступит уже следующий этап гадания, "патаму что ждат уже нэт сил". Поэтому с нашей стороны было бы лучше сразу предупредить, к чему им готовиться и во сколько.
  - А нечего гадать, - грустно ответила Марьяша, не будет теперь у нас женихов - вы всё испортили и женихов спугнули...
  Ошарашенные зловещими славянскими обрядами зазывания женихов, сыновья Кавказа покрутили головами:
  - Можэт, их, эта, приманить как-та можна, а?
  - Теперь только через год.
  Кавказец так огорчился, что стал причиной чьей-то личной трагедии, что, к радости нашей квартирной хозяйки, предложил услуги по замене двери: "Пуст внутр открываэтся, а то всякая сабака может двэр вирват!", не уточняя, впрочем, от кого претерпела подобную трансформацию многострадальная дверь. Это ещё не всё: гордый кавказский орёл решил взять под могучее крыло двух желторотых воробьих в нашем с Марьяшкой лице. Обнаружилось это случайно - с нами по необъяснимой причине перестали здороваться все холостые особы мужского пола, населявшие подъезд. Мало того - при нашем появлении они старательно изображали, что мы превратились в невидимок.
  Удивительную метаморфозу, произошедшую с мужчинами, удалось расшифровать случайно. Выходя из подъезда, я увидела, как Беслан под одобрительное жужжание высадившихся на лавочку бабулек, отчитывал "потенциального кандидата "в женихи":
  - Ты туда-сюда просто так нэ ходи - здесь девушк очин сэръэзный живут. Нам и жэних сэръэзный нада...
  На все наши заверения, что женихи нам сейчас не ко времени, а все манипуляции исключительно для учебного процесса (про своё писательство Марьяша предпочла скромно умолчать), наш ангел-хранитель отреагировал своеобразно:
  - Ээээээ! - пренебрежительно протянул он, выбросив вверх растопыренную пятерню, что, вероятно, означало: "рассказывайте свои сказки, да только не мне".
  Заработав денег, Беслан уехал жениться в свою красивую горную страну, оставив нас на попечение Гриши.
  ***
  Высокий светловолосый и синеглазый участковый исправно выполнял наказ Беслана: "Ат души прашу - слэди по-братски!" Вот и сейчас боевые действия за дверью, кажется, перешли в финальную стадию:
  -Да сколько можно предъявлять? Предъявлял уже!
  - Ещё раз предъявите, - невозмутимо стоял на своём Гриша.
  - Слышь, Гриш, ты же меня прекрасно знаешь, - чего дурочку ломаешь? К сестре я пришёл, - начинал закипать Лёха.
  - Кому Гриша, а тебе Григорий Вениаминович. Предъявляй, говорю, а то задержу на сорок восемь часов для выяснения!
  - Не ломай комедию - ты участковый, следовательно, задерживать не имеешь права.
  - Так найду, кто имеет...разворачивайся и шагай...тунеядец.
  На шум выполз изумлённый братец Марьяшки, с недавних пор проживающий на нашей съёмной жилплощади. Уже через неделю бюро расследований "На лавочке" присвоило ему прозвище "рыжий колдун" за удивительно точные предсказания погоды, состояния здоровья и кошелька лавочных обитателей. Малолетний колдун нарисовался в нашем дверном проёме в зарёванном виде и потрёпанном состоянии, конвоируемый разъярённой сестрой. Экипировка его содержала облезлую майку, не определяющегося цвета треники времён СССР и пластиковые китайские сланцы.
  - Санёк, - представился колдун и громко шмыгнул носом, за что сразу же отхватил подзатыльник от сестры.
  Квартирная хозяйка, придирчиво изучив документы и сверив фотографии, великодушно разрешила ему пребывание. За отдельную плату, разумеется.
  ***
  
  
  Глава 4. Куськин лес.
  
  
  
  Утреннее показательное выступление на этом не закончилось и вечером брателло, словно полярник, дрейфующий на льдине, решил выйти на связь с Большой землёй. Почему полярник? В его телефоне сквозь поток слов непрерывно слышался какой-то треск, шипение и постукивание.
  Включив громкую связь, чтобы подруга тоже могла услышать и вовремя насторожившись уберечь меня от неверного шага, положила телефон на стол. Бразер по своему обыкновению о чём-то долго нудел и гундел, усыпляя мою бдительность, и я уж было поверила, что он и правда просто так решил пообщаться - единственные родные же всё-таки остались...
  - А давайте, вы у меня жить будете? - предлагает вдруг Лёха, - и этого, мелкого своего, тоже берите. Будем вскладчину за коммуналку платить, а вы с подругой будете меня за это кормить. Трёхразовой пищей.
  Предложение бразера меня сразу напрягло - Лёха и альтруизм родились на разных берегах бурлящего и кипящего мистического океана со множеством чудовищ. Так что ни соприкоснуться, ни переплыть друг к другу... Ну вы меня понимаете. И если Леха, очевидно, что-то и знал про альтруизм, то альтруизм не обладал даже сведениями о том, что на свете есть Лёха ... Вывод напрашивался только один - мой бразер-выжига что-то задумал. Коварное и для нас явно не полезное.
  - А...., - оживился вдруг Санёк, но был безжалостно раздавлен плитой сестринского непринятия:
  - А Санёк будет на эти "трёхразовые пищи" денежки зарабатывать, - безапелляционно заявила Марьяшка, - тебе ведь деньги в принципе не нужны. Ты же на работу вот в этом будешь ходить, да, Санёк? - указав на рванину, умильно улыбнулась сестра оборванца, пряча в глазах молнии.
  - А я-я-я-я-я-я думал, - растерялся юнец, - мне на работе униформу выдадут, бесплатно, - он с надеждой заглянул в глаза сестры.
  Несчастная Марьяшка, в целях трудоустройства любимого оболтуса растратившая огромное количество сил и нервов застыла статуей скорби и гнева. Я решила помочь подруге:
  - Бесплатно, Санёк, на работе только пинки да тычки раздают, - бесцеремонно вклинилась я, безжалостно разрушая мечту мальчишки о привольной и безоблачной городской жизни, - да гастрит... Нет, пардон, погорячилась - гастрит ещё заработать надо!
  Я выключила телефон и задумалась:
  - А чего это вдруг тебе с Лёхой жить захотелось?
  Колдун завилял было, но, зная, что от нашего с Марьяной зоркого ока ничего не утаишь, покаянно признался:
  - Я недавно над бабками на лавочке пошутил... там ерунда... фокус просто...
  Мы с Марьяшкой переглянулись. И подруга ласково так, шёлковым голоском ободрила братика:
  - Продолжай, продолжай, шутничок...
  - А они говорят, что теперь дело одним участковым не закончится. А я ведь просто вспомнил, как Марьяна про Куську рассказывала...Вот и решил...Всё равно они меня колдуном зовут.
  - Дааааа, Куська - это величина! Нашёл на кого равняться, - хмыкнула я.
  - Мы его можно сказать, на помойке нашли, - процитировала подруга известный мультик, - а он решил нас без жилья оставить! Я для чего тебя из этой банды выдернула? Чтобы ты бабкам представления устраивал? - вскипела она, - завтра же работать пойдёшь - в три смены, чтобы ерунда голову не посещала! И ещё, - остановившись, уточнила Марьяша, - что б ты знал на будущее: мы в советах твоих НЕ НУЖДАЕМСЯ!!!
  Последнее она прокричала сжавшемуся и словно уменьшившемуся в росте брату-колдуну прямо в ухо.
  ***
  При упоминании о Куське у меня начинает "ныть" травмированная и не долеченная лодыжка - свидетельство о знакомстве с деревенской ведьмой.
  После третьего курса, как и обычно, отправилась наша экспедиция по дальним и ближним сёлам за культурным наследием. Особенно привлекало нас одно поселение. Название у него интересное было - "Яблочный Спас". Говорят, с тех пор, как основали, не менялось название-то. Словно, охранник какой стоял на страже поселеньица. Даже коммунисты не смогли - то у уполномоченного лошадь захромает, то какой-то ответственный заболеет ни с чего, бумаги вот ещё потерялись как-то, а однажды просто дорогу не нашли - заплутали. Нам эти байки казались чем-то вроде сказок и только веселили, однако, против правды не попрёшь - название-то сохранилось.
  На постой помогали нам размещаться два противоположных персонажа: крошечная пухленькая директор клуба, своей неуёмной энергией напоминающая Колобка из сказки и высоченный и худющий парень. Если директриса, смешно перекатываясь по утоптанному клочку почвы перед правлением, стремилась облегчить наше пребывание, добывая то одеяла, то срочно договариваясь о приготовлении пищи для немаленькой нашей группы, то высоченная жердина, пафосно представившаяся Петром, беспрестанно мешала, приставая с несвоевременными расспросами и старательно совала во всё свой любопытный острый нос. Вместо полезной информации об истории становления деревушки, которой энергично заваливала нас директриса, приглашая немедленно посетить то местный краеведческий музей (это в дальней-то деревушке!), то музыкальный кружок, основанный старожилами (!!!), Пётр избрал иную тактику. Он замогильным голосом перечислил нам всех окрестных старух, замеченных в сговоре с Дьяволом. Позднее, когда мы уже разместились в выделенных нам апартаментах на территории всё того же безразмерного клуба, нам всё тем же Петром было доложено, что на западной окраине деревушки лесок небольшой имеется, зовётся он Куськиным и ходить туда не следует, потому что нечисти там пруд пруди. А вот магазинчик местный совсем рядышком и, если родилось непреодолимое желание его посетить, то Пётр, как галантный и заботливый кавалер сейчас же нас туда и проводит. Что обычно вы делаете, когда слышите подобное? Ну не в магазин же за лимонадом? Правильно - идёте взглянуть на нечисть. Вот и мы пошли. Идём, посмеиваемся, нечисть на разные голоса выкликаем. Выпендриваемся, одним словом, друг перед другом. Пётр, кстати, поотстал, а потом и вовсе исчез куда-то... Ну и леший с ним, дружно решили мы - дорожка-то к лесу одна - выведет.
   У лесной опушки на поваленном дереве восседал нелепый дед - точь-в-точь "шишок" из сказки и курил какую-то вонючую ерунду.
  - Если это - нечисть, тогда я - японский лётчик и балерина в одном лице, - почему-то басом произнесла Вероника.
  Мы тихонько захихикали, с интересом разглядывая дедушкин странный наряд: одет в лоснящуюся фуфайку и такую драную, словно за ним гнались собаки со всей деревушки. В отличие от фуфайки, галифе времён Первой Мировой достойно представляли качество мануфактуры того периода, а вот голову венчала обыкновенная бейсболка, каких на вещевых рынках пруд пруди.
  - Не ходили б вы, робятушки в лес, - задрав редкую бородёнку, завёл "шишок".
  - А что так?
  - Дык неладно у нас там, - дедок многозначительно помолчал, моргнув из-под козырька, - ведьма шалит.
  - А что это вы, дедушка, курите? - заинтересовался кто-то, уже даже не намекая, а прямым текстом объясняя "шишковы" видения.
  - Так самосад енто, - сощурился дедок, - известное дело.
  - Что ж он вонючий-то такой, - разгоняя дым рукой, пробурчала Люба, стоявшая к дедку ближе всех.
  - Зато забористый! - оживился "шишок", - домой бы шли уже - а то ведьмины штучки известныя, да и лес - он чужих не привечает.
  Девчонки пожали плечами, покрутили головой и потянулись по дорожке обратно в деревушку. Я же, сделав несколько отвлекающих шагов, стремительно нырнула в кусты и быстренько найдя утоптанную тропу, двинулась по ней, как говорится: "здравствуйте, нечисть, гостей принимаете?"
  -Аяй! Аяй! Аяй! - совершенно по-женски запричитал дедок, видимо, обнаружив моё вторжение.
  Я оглянулась, отследить настырного охранника. Раздался резкий звук хлыста со свистом, что-то больно стянуло лодыжку. Не удержавшись на ногах, я упала, с размаха приложившись коленом об острый камень, и взвыла раненой волчицей от боли и отчаяния: никто мне не поможет, девчонки, наверное, ещё быстрее бегут к деревне, подгоняемые моими воплями. Я аккуратно потрогала петлю из травы, обхватившую мою лодыжку - нет, без подручных средств не освободиться.
  ***
  
  
  Глава 5. О предках и потомках.
  
  
  Перестав оплакивать своё бедственное положение, я прислушалась:
  недалеко слышался гулкий топот и треск веток, словно по лесу, не разбирая дороги, нёсся средних размеров мамонт.
  - Вот ты игде, горемышная, - запричитал дедок, заметив меня, - таперича только Куську ждать - она ослабанит.
  - А Вы, дедушка...
  - Я ж говорю, - запыхавшись укорил меня подоспевший "шишок", - таперича всё, таперича ведьму ждать надоть. Он присел на подвернувшийся пенёчек и снова закурил свой адский самосад. Пытаясь избавиться от нестерпимого запаха, я повернулась к толстому еловому стволу позади. Лес странный какой-то: ели соседствуют с лиственными деревьями, чуть поодаль - сосны в круг собрались - стоят особнячком, а чуть дальше - на полянке - яблони. Словно какой-то недотёпа сажал деревья, как вздумалось. Как они уживаются-то друг с другом?
  Дедок меж тем, дабы развлечь меня до появления ведьмы, решил про неё рассказать. Не то чтобы мне очень уж хотелось слушать...только деться-то всё равно некуда.
  Вместо монументального и весомого имени, например, Изольда Илизарьевна или ещё покруче, как любят представляться "потомственные колдуны в поколениях", ведьму звали просто Куська.
  - Да и не доросла она ещё до отчества-то, - пояснил мой случайный собеседник, - осьмнадцать годков всего Куське-то. Она так- то смирная, добрая, а там - хто знаит? Выбор перед ей стоит, стало быть: доброй остаться али злыдней стать. Вот Куська и мечется - добро-добро, а потом пакость каку̀ сотворит и к себе прислушивается - как в ей, значит, пакостица та отзовётся. Жалко девку.
  - Чего ж жалко? - с озлоблением прощупываю травмированную лодыжку, - что б ей добро-то не творить, пакостнице вашей?
  - А ежели ошибёсся? У них, ведьмов, значить, тожа своя ерархия есть и свой ентот, как жа его? Кооператив!
  - Гильдия - поправляю я ушлого дедка, - а Вы этой Куське случайно не дедушкой приходитесь - слишком подробностей из тяжёлой ведьминской работы много знаете.
  - Зачем дедушкой? Прадед я ейный, - уточняет дедок.
  - Дать бы ей в лоб, Куське вашей, хорошенько! - озлобляюсь я от его признания, - пусть на местных тренируется, мы-то причём?
  - Говорю ж тебе, - повторяет дедок, словно нерадивому ученику, до которого с третьего раза только и доходит, - случа́й вышел. Енто она Петьке-Заморышу Гринчукову капкан поставила. Вот увидишь - поймёт, что вместо Петьки никчём не виноватый, значить, попалси - прибежить дело енто поправить. А Петьке всё одно несдобровать, - завершает своё выступление дедок.
  - Мне уже интересно на Петьку вашего посмотреть - прямо местный мачо. Ну, первый парень на деревне, - объясняю я, наткнувшись на непонимающий взгляд собеседника.
  - А в деревне один дом, хе-ехе-ехе, - заикал трескучим тенорком дедуля. - Тут дело такое, голуба: Куська с Петькой с детства друзья. Куське с девчонками не интересно было. А Петьку робяты не приймали - он хилой был и тощий до страсти. Яво городские прозвали "Бухенвальский набат", это потому что ён костями, значить, гремить. Как Куську по святцам звали, не припомнит уж нихто. Она оторва та ещё, только и слышно было, как отец ей кричит: "Я те покажу Куськину мать!". С того и пошло - Куська до Куська. А мать её Куськиной матерью прозвали. Ну и отца тож... А чаво? Сам накликал имячко-то.
  Мы-та привычныя, а приезжие всё путались попервах: "Хто тут у вас мясо продаёть?" А им в ответ: "Идите к Куськиной матери". Поначалу обижались даже, а потом обвыкли.
  - Это же не Куськина, а КУЗЬКИНА мать, - догадываюсь я.
  - Енто у вас, у городских, различия, а нам всё едино. Дело ведь не в букве, а в самой сути, а суть она вона как на ладони, - он протянул ко мне раскрытую заскорузлую ладонь, в центре которой, словно в корытце, сидела букашка, - люди её коровой назвали, а она на них начхала и лятаеть. Тах-то, - умиротворённо подытожил дед.
  -Только времячко-то идёть, Петька на девок местных поглядывать начал, вродече как бы Куська ему таперича без надобности. Вот Куська и мстить. Петька-то ужаком прошмыгнеть через лес и был таков, а народ страдаить непавиннай.
  Что-то начинает проясняться у меня в мыслях. А не тот ли это легендарный Петька, который нам про демонов всяческих повествовал, а потом смылся позорно, до леса не дойдя? Всё на него указывает.
  Я открыла рот, чтобы "украсить прелестями" Петькин образ, как вдруг что-то непонятное привлекло моё внимание. Неестественное, необычное: по тропинке не спеша, лениво переставляя мощные лапы, передвигался огромный кот, точнее, его силуэт. Силуэт был объёмным, настоящим - было отчётливо видно, как крупный хищник выпускает когти, как втягивает воздух, раздувая ноздри, как перекатываются мышцы при каждом его движении и одновременно нереальным - прозрачным, сквозь него проглядывали стволы сосен. Словно двигалась гибкая ледяная фигура. Я моргнула. Видение исчезло.
  - Дедушка, Вы это видели? - осторожно пытаюсь прощупать старичка, чтобы и правду узнать и сумасшедшей не выглядеть.
  - А чаво я увидеть должо̀н? - настораживается "шишок", подозрительно буравя меня мутными глазёнками.
  - Фигурка звериная как будто изо льда вырезана - прозрачная...
  - Енто у тебе, девка, болевой шок! Нет у нас никаких прозрачных зверьков! - неожиданно заявляет дед.
  - Да как же нет! - возмущаюсь я, чувствуя подвох, - только что были...
  - А Я говорю, - с нажимом начинает дед, - ВИДЕНИЯ это у тебя, потому что психика неустойчивая. У вас, девиц молодых, часто всякое случается... Называется кратковременные зрительные обманы... Алкоголем не злоупотребляешь?
  - Я от неожиданности отрицательно помотала головой.
  - Значит, кислородное отравление - домой вернёшься - пустырника попей - как доктор тебе советую.
  Внезапное преображение "шишка" напугало меня больше, чем легендарная Куська. На ум начали приходить различные детективные истории про маньяков, филигранно маскирующихся под таких вот наивных простачков и все, как назло, с неутешительным финалом. Не сводя глаз с дедушки маньяка, я старательно шарила руками вокруг, чтобы найти хоть какое-нибудь орудие противодействия: камень там, или палку покрепче (в идеале, конечно, баллончик со слезоточивым газом).
  "Шишок", неуловимо преобразившись, мрачно усмехнулся:
  - Страшно? Говорил я, что с вами только так и надо. А они всё миндальничают. Вот и дождались.
  Он развернулся, сложил руки рупором:
  - Здесь она! - выкрикнул и пошагал прочь.
  ***
  
  Глава 6. О тайнах и пророчествах.
  
  
  И вот здесь-то липкий страх обнял меня своими мерзкими щупальцами, противно сдавив горло. Не понимаю, как я сдержалась, чтобы не зареветь. Тоже мне - исследовательница нереального. Попалась, как младенец. Словно для того, чтобы усилить мои страхи, поднялся ветер. Две ближайшие ко мне островерхие ели, зашатались, касаясь друг друга верхушками и на меня будто град, посыпались мелкие шишки. Я старательно прикрывала голову руками, поэтому прибытие ведьмы случилось неожиданно.
  Передо мной словно Сивка-Бурка внезапно выросла растрёпанная девчонка, облачённая в растерзанную хламиду. По сбивавшемуся дыханию, которое она усердно старалась скрыть, было понятно, что ведьма была занята своими нехитрыми крестьянскими заботами и принять облик суровой карающей длани не успела. Да и вообще, была она какая-то ненастоящая что ли: волосёнки белёсые, не редкие, но и не густые, обычные, одним словом, в два хвостика собраны. Носик пуговкой, глазёнки серые наивные, на лице - ни грамма косметики, только ноготки розовым лаком покрыты. Насупленная. Подошла ближе, подбоченилась, оглядывая меня, словно оценивая пойманную добычу. Почему-то это показалось мне настолько забавным, что я хмыкнула, растянув губы в дурашливой улыбке:
  - Ну, здравствуй, Куська.
  Ведьма почему-то разгневалась.
  - Сова облезлая тебе Куська, - огрызается девчонка, - для тебя я Александра.
  - И чего это вдруг? На лету переобулась? - вспоминаю я высказывание одного нашего постоянного клиента. Было в нём что-то от экзекутора: нравилось наблюдать, как от его "перлов" словесных мы корчились, словно бесы от святой воды и молитвы. Воспоминание принесло в поддержку негодование, - ты для меня - НИКТО, - раздражение во мне забурлило сильнее, - ногу мне травмировала, да ещё гонор демонстрирует, королева, в лоб тебе шишкой!
  - Чего в мой лес попёрлась? - набычилась Куська наклоняясь и, ловко отщёлкнув какой-то язычок, виртуозно замаскированный свитой из травы верёвкой, освободила мою ногу.
  - Документы покажи, - с трудом поднимаясь и старательно не наступая на больную ногу, заявляю я.
  - Что?
  - Документы на лес, что он - твой.
  - Это и без документов все знают, - задрала нос к небесам неопределившаяся ведьма, но спеси у неё немного поубавилось.
  - Все, да не все! - торжествующе заорала я, - вот завтра мой папочка - олигарх (гулять, так гулять!) отдаст распоряжение, и лес твой срубят! Весь. До последнего прутика. Будешь на пенёчке сидеть, пригорюнившись, как сестрица Алёнушка. Тогда сразу будет ясно, чей лес.
  - А я этого сделать не дам. Я здесь - Главная ведьма!
  - Тогда щёлкни пальцами, наколдуй чего-нибудь, Гарри Поттер в сарафане!
  - Зачем пальцами - у меня силки волшебные...
  - А я завтра из города капкан привезу. Вот такой, - я широко развела руки, - на медведя. И сразу стану Главной ведьмой. А четыре капкана поставлю, так и Верховной!
  - Ну что ты разбушевалась, - примирительно произнесла Куська, - Давай ногу поправлю.
  - Мозги себе поправь. Чучело с самомнением.
  Куська непонимающе подняла на меня глаза.
  - Ты на своего Петьку сначала простыми глазами взгляни!
  - Как это, "простыми"? - Куська совсем растерялась.
  - А так - не влюблёнными. И поймёшь тогда, что такого добра, как твой набор суповой кроме тебя и не надо никому. Может, перестанешь после этого над людьми издеваться. А то: ведьма - ведьма... И дед ещё твой... бродит тут...валенок без галоши...турусы на колёсах разводит...
  - Это он мне имидж создаёт, - неожиданно отозвалась Куська, - чтоб боялись, когда я на учёбу уезжаю. Я на ветеринара учусь. А лес этот мы с волонтёрами бережём, да ещё вон дедушка помогает...А у тебя правда отец - олигарх?
  - Ага, как и твой дедушка. Они вместе олигархи.
  - Жаль, - огорчилась Куська.
  - Чего ж жаль? Думаешь, олигарх свою дочку сопливую послушает, если ему деньгу̀ огромную загрести надо будет? Да он ради выгоды маму родную подешевле продаст!
  Куська пригорюнилась:
  - Ты на Петьку не обижайся. Это его идея была - про ведьму. Как-то прокатывало. Только ты нас раскусила... А на чём мы прокололись? Дедушка опять увлёкся, да?
  - Как тебе сказать...просто я с настоящей нечистью встречалась..., - при этих моих словах Куська зябко поёжилась, - а ты... если уж с большой натяжкой, ведьма, но очень-очень странная и бестолковая. Я, конечно, глупая городская барышня, но не дура - видела я зверей твоих, - глаза Куськи испуганно округлились. - И про капкан я тоже не просто так - не используют ведьмы металлические силки с леской.
  После этих слов "лесная ведьма" и вовсе голову повесила и доверительно поделилась:
  - Понимаешь, я ведь и правда ведьма...
  У меня от удивления округлились глаза, креативная ведьма заметила это и продолжила:
  - Ну, такая - по наследству. В нашей деревне испокон две ведьмы жили - вместе деревню оберегали и лесок вот этот, - она обвела рукой ближайшие кусты, - и всё было по правилам: у каждой ведьмы в своё время дочка рождалась, в положенное время мамка её всем премудростям обучала, ну и продолжалось так. А потом словно механизм нужный сломался: у бабушки моей сын родился, а спустя время у тёти Марфы - Петька. Была, правда, старшая дочка, да только она утонула ещё маленькой. Вот так. Бабушка моя и мама Петькина умерли рано - не успели нас научить. Там вообще история тёмная какая-то - говорят, к ним гостья приезжала, да только никто гостью ту не видел. А только после визита этого нашли их обеих мёртвыми... В общем, в один день у нас родные погибли и остались мы с Петькой неучами, - грустно завершила Куська своё повествование и выжидающе уставилась на меня.
  - И чего ты от меня-то ждёшь? - неожиданно для себя свирепею я, - что я, будто всемогущий Мерлин, взмахну рукавом, и ты с Петькой своим хитроумным в тот же миг колдунами станете? Голова-то у тебя где? Дома на полке осталась, чтобы не потерялась случайно? Рассказываете бредни какие-то... То дед твой, то ты вот теперь! Интернет открой - там вас, братья-акробатья, вмиг обучат! И будете вы с Петькой - потомственные ведьмаки-лешаки, рождённые от осины и матерного слова в безлунную полночь!
  Я резко поднимаюсь и сейчас же, кривясь и стоная, обрушиваюсь обратно.
  - Да что там может этот твой интернет, - услужливо подныривает подмышку тощая ведьма, - ерунда там всё, а нам НАСТОЯЩЕЕ надо.
  Оттолкнув услужливую помощницу, упрямо балансирую на здоровой ноге, легонько касаясь земли носком ботинка второй, травмированной. Одновременно осматриваюсь в поисках какой-нибудь дубинки, чтобы опереться - вывернутая нога распухла и заполняет ботинок целиком. Провинившаяся Куська подсовывает под руку подходящую рогатину.
  - Ну так и ищите своё НАСТОЯЩЕЕ! Я-то здесь при чём? Я просто посмотреть хотела, чем вы наивных приезжих пугать собрались, - неуклюже прыгаю я на здоровой ноге, - где у вас ФАП?
  - Да зачем тебе? - перебивает ведьма-самозванка, - я сейчас сама...
  - Я из-за твоих происков уже в слона потихоньку превращаюсь, - указываю на продолжающую опухать ногу, и какой дебил тебе идею с силками предложил...
  - Это дедушка, - смущается Куська.
  - И почему меня это не удивляет, не знаешь? - и внезапно, словно молния, поражает меня догадка, - а, может, вы ВСЕ здесь неудавшиеся колдуны? Может, вас сюда выселили когда-то? Бывали же поселения для политических ссыльных, может и для колдунских есть? Недаром же вкруг вашей деревеньки и Сказочка, и Чудесная поляна...
  - У нас ещё Чудовка рядом, - поникнув, добавляет невольный экскурсовод.
  - Это сколько ж вас, колдунов-то беспокойных сюда понабилось! А ты помощи на стороне ищешь.
  - Да не осталось никого, - мрачно сообщает девчонка, повесив нос-пуговку.
  - Какие-то неустойчивые к мирной человеческой жизни колдуны пошли, не находишь? - открыто издеваюсь я над тщетными попытками Куськи разжалобить меня, - фельдшер, верно, дома уже... Не будет же она до ночи в ФАПе куковать... идём сразу домой!
  - К кому?
  - Ведьмы должны молниеносно соображать - иначе - грош им цена, точнее их жизни, - поучаю я мелкую, - к фельдшеру домой - может, укол какой обезболивающий, или мазь, на худой конец...
  - Ты, это, - опускает глаза потомок выселенцев, - только не злись - фельдшер - это я...
  - ВЕТЕРИНАР???
  - А что ж делать, если никто к нам не едет? - торопливо оправдывается ветеринар-многостаночник, - Ольга Петровна из кожи вон лезет - так старается к нам внимание привлечь - музей организовала, коллектив певческий...
  - Художественность самодеятельную, - продолжаю я.
  - Худо... - послушно повторяет Куська и хмыкает, осознав.
  ***
  - Ты, Петрова, так и норовишь встрять в какую-нибудь сомнительную историю, - встретила меня наша умница и красавица Стелла Гербер, мягко, но настойчиво оттесняя тщедушную Куську и подставляя своё надёжное плечо жертве колдовского беспредела, - девочки, - повелительно произносит она, - все имеющиеся медикаменты ко мне на кровать, пожалуйста.
  ***
  Когда усилиями Стеллы и Тамары Петровны - нашей руководительницы я вскорости энергично скакала по территории, прилегающей к клубу, лишь слегка помогая себе Куськиной рогатулиной, ко мне для беседы пожаловала сама обладательница вышеозначенного экзотического посоха. Она долго пыхтела и вздыхала, очевидно, собираясь с мыслями или духом. Я ей помогать не желала и по полной наслаждалась муками парламентёра.
  - Я что-сказать-то хотела, - наконец решилась ведьма, - ты вот не дослушала тогда - нога да нога, а ведь у нас про тебя пророчество есть, - она замолчала многозначительно.
  - Я как-то реагировать должна? - ехидно поинтересовалась я, - может, бегать начать, воздевая руки к небу, или ниц упасть и поклоны бить? Ты говори, не стесняйся - пророчество ведь дело новое, непривычное...
  Ведьма насупилась:
  - Тот, кто придёт из чужого мира, и видеть будет зверей неведомых и невидимых сможет нам помочь силы обрести и защиту над лесом поставить, - процитировала она без запинки.
  - Извините, колдуны добрые, - широко поведя рукой, поклонилась я, - нет у меня желания глупостями заниматься. За сим откланиваюсь.
  Я развернулась, чтобы уйти, но Куська ухватила меня за пальцы и сунула листок бумаги:
  - Там телефон мой - на всякий случай.
  Телефон я сохранила и даже вклеила его в блокнот, на титульном листе которого красовалась надпись:
  "Мои идиотские поступки (чтобы не повторять)".
  ***
  Очень смешно, но у Куськи оказался последователь. И это не обрадовало его сестру, да и меня, впрочем, тоже.
  ***
  Глава 7. Череда странных событий.
  
   - А теперь, дорогой братец, - угрожающе ласково завела Марьяна, - поведай-ка ты нам, что же такого ты бабушкиному коллективу продемонстрировал, что они Инквизицию решили вспомнить? Того гляди и из города выселят, как особо опасных чудаков.
  - Я же не знал, что это всё и правда произойдёт, - отчаянно отбивался колдун Санёк, - я пошутить..., а они...
  - Что произойдёт?
  - С кем?
  - Кто "они"? - начали мы с Марьяшкой заваливать вопросами докладчика, но оппонент повёл себя как размазня и хлюпик: начал всхлипывать и размахивать руками, чем окончательно опозорил высокое звание колдуна.
  -Я разочарованно повернулась к подруге за разъяснениями.
  - Сейчас успокоится и всё расскажет, - пообещала Марьяна, - у него просто психика травмированная. Шутка ли - я-то в город уехала, а он старшим остался надо всей бандой... Вот они его грызли-грызли... едва спасти успела.
  Помимо родных братьев, Марьяшка была счастливой обладательницей не поддающихся пересчёту дво- и тро-юродных сестёр, потому что добрая половина деревни числилась в родственниках у Марьяшкиных родителей. Общего их состава (сестёр, то есть) в тревожные для Отечества годы хватило бы на маленький партизанский отряд. Правда, если бы кого-то поймали враги - судьба отряда была бы решена за полчаса: невзирая на родство, каждый был сам за себя. Почти анекдот про партизанский отряд, где каждый первый - предатель. Страшно? Мне тоже. Вот этой-то бандой - отчаянной, не признающей авторитеты успешно управляла Марьяша ровно до своего отъезда в город. Далее бразды правления перешли "в правящем клане" по старшинству - к несчастному Саньку, который такого "счастливого" события не желал, от привилегий, положенных главе рода отказывался, и от ответственности старался при любой возможности увильнуть. Со старшими он пытался договориться, младших же периодически стращал якобы невероятными колдовскими способностями. Видимо, бабушки у подъезда показались ему такой же лёгкой добычей для демонстрации фортелей, как и мелкая родня.
  Когда незадачливый колдун устаканил, наконец, нервную систему, мы узнали следующее: решив произвести на бабушек дополнительное впечатление, Санёк (по секрету, конечно же) поведал им, что владеет даром - силой мысли сбивать на лету̀ ворон. Почему именно эти злополучные птицы попали под карающую длань "могущественного повелителя жизни и смерти" объяснялось до смешного просто - пробегая через соседний двор, "повелитель" узрел на газоне отдыхающую от жизни ворону, тишком притащил её в наш двор и до часа "Х" припрятал в кустах.
  - И не побрезговал ведь, паршивец, - с отвращением поморщилась Марьяшка.
  Спектакль прошёл, как по нотам. Вот только размещённый в мусорном контейнере вороний трупик на следующий день снова вольготно раскинулся на газоне. И ладно бы один - к вечеру их нарисовалось трое. Убранные трупики торжественно отправились в мусоровозе на радугу, а утром следующего дня новая компания уже ожидала бабушек на газоне. Словно кто-то неведомый, но очень педантичный распространил инструкции о том, ГДЕ теперь должны собираться крылатые, готовящиеся к потустороннему путешествию.
  - Это окрестным выпивохам знак такой: чревато втроём собираться, - прозорливо предположила бабушка Клавдия Семёновна и все с ней, почему-то согласились. Вскорости на колдуна косились не только бабушки у подъезда, но и поклонники зелёного дракончика. Особо отважные, сбившись в ватагу, даже пытались коллективно повлиять на вершителя судеб.
  Незадачливый Санёк из дома теперь старался выходить только в случае крайней необходимости - когда сестра снаряжала его в магазин. Он обычно отправлялся туда вечером, как только бабушки отбывали домой для исполнения традиционных вечерних мероприятий по хозяйству, и даже тогда перемещался исключительно короткими перебежками.
  Вчера же стало совсем худо - к традиционной тройке пернатых присоединилась кошка. Она возлежала на коротко стриженой траве, подложив под морду лапу. Словно перед тем, как... внимательно слушала проповедь пернатых адептов секты радугопоклонников.
  Бабушки ополчились на Санька̀. Выпивохи ополчились на Санька̀. А он-то не виноват совсем... ну, разве что в глупой шутке... Поэтому выход, предложенный моим бразером, показался колдуну-халтурщику спасительным кругом для утопающего.
  - Ну а что плохого-то? - активно старался реабилитироваться Санёк, - пожили бы... Родственники ведь!
  - Родственники, не спорю, дело хорошее, - живо отозвалась Марьяна, - только вот родственник-то этот Ланки нашей. Она его, вероятно, немножечко лучше знает, чем ты. Иначе чего бы она раньше-то к нему не переехала, как думаешь?
  Санёк шустро повернулся ко мне, выражая готовность в корне поменять моё мнение о брате. Подруга вздохнула и, положив руку на плечо колдуна-родственника, развернула его лицом к себе:
  - Или можешь ещё братцев-акробатцев наших припомнить. Точнее, деяния их.
  Санёк опечалившись, повесил нос, вспомнив недавнюю историю. Марьяша, подрабатывая не покладая рук, всеми правдами и неправдами накопила на покупку джинсов для поддержания солидности управляющего кланом. Вечер Санёк щеголял обновкой. Наутро обнаружилось отсутствие присутствия. В ходе оперативно-розыскных мероприятий, и допросов с пристрастием, проведённых среди родственного клана выяснилось, что заветный символ власти и могущества был похищен несостоявшимися наследниками. Похитившие не смогли удержать атрибут власти в руках, в результате чего оный был располовинен и со словами "не мне, так никому", зверски искромсан ножницами и брошен на попрание. Синие лоскуты вечером были обнаружены матерью в свинарнике. Тогда-то Марьяша и забрала несостоявшегося повелителя клана в город.
  ***
  Вообще-то опыт вот такого коммунного проживания у нас с Марьяшкой уже имелся, оттого сейчас мы так однородно и отреагировали.
  Начинался он также вполне невинно, пристойно и достойно: один знакомый начинающий писатель фантазийных рассказов пригласил нас пожить в свои "апартаменты". Так как с деньгами мы разными дорогами ходили, он предложил взаимовыгодный вариант. С его стороны - роскошный двухкомнатный дворец кирпичной кладки в удобном районе в комплекте с гением. От нас требовалось немного (как показалось наивным студенткам): время от времени мастер будет зачитывать нам свои рукописи и наблюдать, какое впечатление они на нас произведут. Также в счёт оплаты жилища, нам следовало поддерживать порядок и хотя бы раз в день готовить гению любую еду. Загвоздка была как раз не в еде, как можно было бы подумать - кушал наш творец всё, что подавали, не привередничал. Ошибка оказалась в другом - во фразе, которой мы поначалу попросту не уделили внимания. Звучала она невинно: "ну и ошибки поправить, если найдутся..." Это потом стало понятно - чтобы найти ошибки, надо прочитать текст. А чтобы поправить - переписать или перепечатать, иначе: "Ну, вот что ты мне здесь начеркала - ничего не пойму, неужели так трудно было страницу переписать?"
  Помимо того, впечатление, произведённое текстом, надо было расширенно комментировать:
  - ... Да потому, что все ужастики и страшилки начинаются с фразы "Пошли дети в лес"...
  - Да нет. Пошли дети в лес. Походили-побродили и вышли. Самое главное, это когда условный Вася/Петя/Федя вдруг обнаружил старую покосившуюся дверь...
  - Где?
  - Неважно где. В лесу.
  - В среднестатистическом условном лесу обнаружилась стандартная дряхлая покосившаяся дверь, - хмыкнула Марьяна, - ты её хотя бы прислони к чему-нибудь, сказочник.
  - Зачем? Пусть читатели прислоняют. У них фантазия богатая. К тому же у каждого свои страхи. Вот ты, допустим, клоунов всю жизнь боялся. И пишешь: "дверь в цирк" А читатель твой цирк очень даже уважает. И думает - ну и что такого жуткого в цирке может произойти?
  - Конечно, особенно если он в лесу...
  - А у читателя, может, другая фобия была. Он, этот читатель, блох на пружинках боится...
  - Каких блох? На каких пружинках?
  - Обыкновенных. Вот напишешь: "дверь, а там - блохи на пружинках". Читатель обалдеет, восхитится - ох, как круто! А когда страхи разные, то и писать нужно проще - обобщать. Чтоб для всех.
  - Ну да, - отзываюсь я, - "пошли в лес. Нашли дверь. А там..."
  - И что? - недоумённо вопрошает "мастер" фэнтези.
  - И всё. Каждому - своё.
  - Ты вспомни детство золотое, - присоединяется Марьяша, - чтобы напугать, достаточно было тёмным вечером резко дверь распахнуть и крикнуть "ага!!!"
  Начинающий писатель покрутил головой по сторонам, подумал и с нами согласился.
  Конечно, устали мы..., только не это стало причиной нашего исхода из "дворца талантов". Исход это ещё мягко сказано было... бегства. Счастье ещё, что почти все наши вещи на тот период умещались в четырёх челночных сумках и в последние две недели мы, уже основательно ощущая неладное, старались из сумок ничего лишнего не вытаскивать, да при том ещё и активно искать хоть какой-то угол для проживания. Потому что стали замечать за писателем нашим странности. Нет, он не приглашал друзей отметить попойкой написание очередной главы и прочих непотребств не чинил. Наоборот - даже есть перестал. И запретил нам с Марьяной в своей комнате убираться. А потом случилось то, из-за чего пришлось спасаться бегством.
  ***
  
  Глава 8. Что в имени тебе моём?
  
  Родня у нашего квартирообладателя была интересной до невозможности. Эдакий плюс и минус. Со стороны отца - все как один - коммунисты. Не удивилась бы, если перед трапезами они торжественно исполняют "Интернационал". Вот такие идейные люди. Бабуля их до сих пор за известного партийного деятеля голосовать ходит. Со стороны же матери - всё наоборот. Главой клана оказался чудом спасшийся в тревожные революционные годы отпрыск старинного дворянского рода. Поэтому в семье за плотно зашторенными окнами детей учили политесу. Да и вообще, многие традиции поддерживали. Иногда тем, кто наверху, становится скучно..., Наверное, поэтому... не так - ИМЕННО ПОЭТОМУ случился вышеописанный мезальянс!
  Наш мастер фэнтези родился слабеньким, и врачи всерьёз опасались за его жизнеспособность, но гены боевого командира Красной Армии одержали верх над изнеженной дворянской наследственностью и мальчик, к удивлению эскулапов, выжил.
  Бабушка со стороны отца решительно заявила, что ребёнок должен носить гордое имя Павел, в честь Павлика Морозова, в боевом и передовом пионерском отряде имени которого она имела счастье состоять в нежном возрасте.
  Бабушка же со стороны матери выразила уверенность, что ребёнок должен загладить проступок дальнего родственника, который на пике революции, обобрав родню, скрылся в туманной дали́, чем вверг семейство в разорение. Оттого-то всех членов семьи до сей поры преследуют неудачи и вся надежда только на новорожденного, который, взяв судьбу в крепкие руки, подправит карму. Да, звался этот нехороший человек, чьё имя, как эстафетную палочку должен был подхватить венец мезальянса Викентием.
  После активных словесных баталий стороны решили прийти к компромиссу: мальчика назвали Павликентием. Несчастный ребёнок имени своего ожидаемо стыдился и просил друзей называть его Павликом. Разумеется, когда вторая бабушка не слышит. Став студентом, Павлик быстро осознал выгоду, назвался Кентом и решил попробовать себя в написании фэнтези. На этом этапе мы с ним и познакомились. Точнее, познакомилась Марьяшка, заморочив начинающему автору голову своими "исследованиями" в области гадальной магии и любовных приворотов. Клюнув на обилие ценного бесплатного материала, Кент предложил нам свои аппартаменты. Марьяшка благосклонно приняла щедрое предложение, прихватив с собой меня и представив хозяину, как Богиню Запятых. Не поняла даже кому Кент больше обрадовался. Я скромно умолчала о своих реальных способностях, так как в тот момент податься мне было совершенно некуда.
  ***
  Поначалу всё было достаточно спокойно. Даже необходимость прочитывать хозяйские "перлы" не слишком утомляла, да и мастер слова вёл себя вполне адекватно. А потом...
  Начиналось всё странно, но пока не тревожно - Павликентий притащил домой коровий череп и торжественно водрузил на письменный стол в своей комнате. Череп был выбелен временем и дождями. В ответ на наше недоумение, Кент сообщил, что у него трудный период (застой в творчестве) и череп будет помогать ему вдохновляться. Передвигать сей таинственный элемент вдохновения, протирать с него пыль, либо просто касаться было запрещено категорически. Мы поначалу даже обрадовались - меньше уборки - меньше мороки.
  Дальше - больше - мастер фэнтези отказался принимать пищу, пояснив что на голодный желудок лучше думается и плодотворнее работается. Это нас должно было насторожить, но, почему-то не насторожило.
  Подозрительным оказалось другое: Кент стал закрываться в своём "кабинете" и оттуда постоянно доносились странные звуки, как бы помягче выразиться, не подлежащие разумному осознанию: визги, скрипы, цоканье и чавканье. Периодически создавалось ощущение, что здоровенная лягушка, взобравшись на потолок, с размаха низвергалась вниз, исторгнув утробный вопль, завершавшийся шлепком. С этим мы смирились - плюсом стало, что писатель перестал теребить нас обсуждением своего творения и исправления ошибок. Только вот из-за закрытых дверей стали раздаваться голоса.
  - Телевизор, вероятно смотрит в одно лицо, - обобщила подруга наши наблюдения, точнее, подслушивания, - устал, видно от творчества, скоро и кушать попросит.
  Телевизор так телевизор - святое дело.
  Вот только однажды вечером взглянув на потолок я обнаружила на нём тень, плавно перетекающую с места на место, будто здоровенная серая клякса.
  - Марьяшааа! - заверещала я, определяя трудозатраты и нервозатраты, - быстрее вёдра готовь - нас соседи заливают!
  Примчавшаяся на мои призывы подруга никаких следов залития не обнаружила (каверзная клякса исчезла без следа) и дулась на меня остаток вечера, потому что она, видите ли, только-только сосредоточилась, чтобы написать очередную главу своей таинственной книги, а моя истерика лишила её вдохновения. Павликентий из комнаты не вышел, слышно было только, как он что-то громко бормочет.
  - Кент, у тебя гости? - на всякий случай уточнила я, хотя твёрдо была уверена, что ни я, ни подруга никаким гостям дверей не открывали (ну не сумасшедшие же мы, в самом деле?). Равно как и без нашего участия оные просочиться не смогли бы, поскольку сегодня была моя очередь драить полы в местах общего пользования, и я обязательно наткнулась бы на этого визитёра, даже если бы тот был ростом с кошку.
  - Не мешайте! - как-то уж слишком раздражённо отозвался мастер фэнтези, - я в процессе.
  Беда с этими писателями - один в процессе, другая вдохновение потерянное с пола собирает... погасила я свет и спать отправилась.
  ***
  Утром хозяин выполз-таки на кухню. Вид он имел потрёпанный, взлохмаченный и помятый. Словно добрый десяток чертей таскал нашего художника слова сквозь терновые заросли, ухватив при этом вовсе не за руки.
  - Я - визуал, - гневался Кент, в ответ на наши шутливые вопросы, - мне необходимо погрузиться в ситуацию, а тут вы со своими нелепыми предположениями.
  Обидевшись, мы с подругой клятвенно заверили хозяина, что не станем больше реагировать на его странности. Даже если черти будут разъезжать на нём по квартире мы и глазом не поведём. На том и разошлись: мы - на учёбу, творец - к своему черепку рогатому.
  Вернулись мы домой уставшие, выпили чаю с покупными булочками ("визуал" на наши призывы пополнить запасы энергии не откликнулся) и спать отправились. Только со сном это мы маху дали - всю ночь из комнаты Павликентия раздавалось рычание, бормотание, чередовавшееся всхлипываниями. Чей-то бас повелительно приказывал что-то кому-то невидимому. Одним словом, мы не только не выспались, но и насторожились.
  Злые и голодные потащились мы на занятия, поскольку подруга не позволила даже чайник подогреть, а только молча потащила меня на улицу, раздумывая о чём-то своём. Пока я досыпала на лавочке университетского городка, подруга развила бурную деятельность и о чём-то беседовала с перехваченным Ваньком - парнем с другого института. Когда она только успевает заводить знакомства? Вот ведь метеор!
  - Как только домой придём - немедля вещи собирай - нам сегодня вечером съехать надо, - как-то обыденно произнесла Марьяна, но от этой обыденности мне, почему-то сделалось дурно. Открыли дверь, стараясь, чтобы ключ в замке щёлкал потише. На цыпочках пересекли коридор и юркнули в комнату. Быстро покидали в сумки что ещё оставалось... и вздрогнули от стука в дверь:
  - Девочки, - раздался приторно сладкий голос Кента, - у меня чай готов.
  Марьяна, округлив глаза, затолкала сумки в шкаф, а какой-то объемный пакет бросила под свою кровать. И кивнула в сторону двери: "пойдём, мол - куда ж деваться теперь"...
  Павликентий был сама любезность. И от этого мне стало ещё страшнее. А вот подруженцию мою было пушкой не пробить. Я ею даже гордилась втайне.
  - А что вы такие смурные? - ласково взглянул на нас заводчик монстров.
  - А не выспались мы нифига! - дерзко ответствовала подруга, - пока вы с чертями своими кавардак устраивали.
  - Понимаете, я - визуал, - снова затянул свою песенку наследник Павлика Морозова, - я создаю своих героев - тульпа. Они живут рядом со мной, разговаривают...
  - Тогда пусть и в квартире убирают, тайпи твои, - подхватила Марьяна.
  - Да не тайпи, а тульпа, - вскинулся мастер.
  Подруга и глазом не повела:
  - Я график составлю. И пусть только попробуют воду в унитазе не слить! Эти твои...тайпи.
  - Чтобы ты понимала! - оскорбился мастер тульпа, - это не воображаемые друзья, а герои книги. Они приходят и уходят, разговаривают со мной...
  - Короче, проходной двор, - сделала вывод Марьяна - ноги пусть о коврик вытирают и разуваются, эти твои...
  - Да, с сегодняшнего дня вычитывать главы будем на кухне, - с фальшивым энтузиазмом доложил Кент и пояснил, - чтобы тульпа не беспокоить.
  - Есть будем на лестничной клетке, - вторила ему подруга, - и вообще - мы устали, спать идём. Ты там предупреди своих, чтобы ночью не смели к нам заглядывать - уши оторву!
  - А как же чтение? - огорчился Павликентий.
  - Пусть тайпи поработают. Наплодил бездельников полный дом, - Марьяшка вышла в прихожую и меня вытащила, - обувайся, - прошептала она, выразительно взглянув.
  Пока я, торопясь и путая обувь, снаряжалась, Кент, услышав нашу возню, заинтересовался:
  - Куда это вы?
  - Хлебушка забыли купить! - громко ответствовала Марьяна, хлопнув дверью. Она потащила меня за собой, приложив палец к губам. Я повиновалась, спотыкаясь на ступеньках. В спутанных чувствах я вывалилась из подъезда на улицу вслед за подругой. Отойдя на достаточное, с точки зрения Марьяши расстояние от дома Кента, подруга, покрутившись, осмотрелась и шёпотом сообщила:
  - Ни о чём ТАКОМ дома больше не говорить, поняла?
  Я испуганно моргнула и подруга продолжила:
  - Я вначале решила, что у гения кукуха на юга̀ подалась. Это бы ещё ладно - поддакивай ему и всё в порядке. Они - гении без кукухи - смирные - я у одного сиделкой подрабатывала - опыт есть, крошечный, правда, но всё-таки. А у нашего всё хуже: упустили мы момент, и ЭТИ его материализовались. Он на бабок своих сильно обижен - они на него такую кармическую ответственность взвалили - только держись. А Кент не только телом хлипкий, он и духом-то слабак. За себя отвечать не в силах. Не просто же так он НАС пожить пригласил. Не Ийку-размазню, а тех, кто твёрдой рукой его по жизни направить сможет.
  - То есть мы сейчас для него вроде как его бабульки? - начинает потихоньку до меня доходить.
  - Увы, подруга, если вернёмся - этой ночи мы с тобой не переживём.
  Огромные хомячки побежали по моей спине, ногам... Хотя, скорее всего, это были мурашки...
  - Вернуться придётся тебе.
  ***
  
  Глава 9. Спасение принцессы из логова дракона.
  
  
  - Вернуться тебе придётся, - снова повторила подруга, а мне немедленно вспомнилась поговорка: "С ТАКИМИ ДРУЗЬЯМИ и врагов не надо", - у тебя барахло какое-то на балконной верёвке болтается - собери бесцветно так, как обычно. Мыльно-рыльные забери все - незачем всяким там барабашкам наши вещи трогать. Веди себя естественно, - продолжала наставлять меня подруга, а в глубине моей несчастной души копился гнев. А пусть кто-нибудь очень умный посетит эту "нехорошую квартирку" и там прям со всем имеющимся артистизмом, примется "вести себя естественно"! Что? Слабо̀? Так и я не памятник в центре города! У меня тоже чувства имеются. Я с трудом подавила желание убежать с криками. Даже всё равно куда. Просто взять и убежать. От этих чумовых наставлений, от тульпа, тайпи и прочих червезуаров Павликентьевых, которые плодятся пачками на раз-два-три... Знала бы я тогда, через что мне придётся переступить, с чем встретиться и за что бороться совсем скоро, я бы взяла парочку зубочисток и за полчаса освободила Павликову квартиру с гарантией лет на тысячу. Вот только в тот момент у меня позорно тряслись поджилки, и я пропускала часть Марьяниных наставлений.
  - У меня под кроватью моток верёвки лежит. Один конец за батарею привяжи, к другому - сумки по очереди...
  - Так вот зачем ты у Ванька верёвку клянчила, - догадываюсь я.
  - Не клянчила, а взяла на время и не верёвку, а репшнур вообще-то - Ванёк клуб альпинистов посещает. А самое главное, подруга, - приберегла на "сладкое" Марьяша, - придётся тебе по этой верёвке спускаться. Она тонковата, конечно, но ты тощая - выдержит!
  И вот здесь меня накрыло... Я прямо отчётливо, будто в фильме, увидела своё тело, разбившееся в лепёшку на асфальте под окном... И почувствовала, как слабеют ноги.
  - Ааааааа... почему-я-то? - заблеяла я, пытаясь отвертеться от заклания.
  - Пойми, у меня на лице всё написано, - втолковывала мне подруга, - не умею я эмоции контролировать, а тебя столько лет морально угнетали, что не поймёшь уже, то ли ты сейчас огорчилась или на прошлое обижаешься.
  Я, почему-то даже обидеться не смогла, только без сил ляпнулась прямо под куст. Марьяшка что-то обдумала:
  - Сиди здесь, я быстро.
  Ага, добавила бы ещё "никуда не уходи". Шутница. Не успела я мяукнуть, как подруга метнулась в подъезд близлежащего дома и через пять минут вернулась с Ваньком. У коренастого альпиниста через плечо был переброшен моток толстой верёвки, и ещё в карманах глухо позвякивало что-то металлическое.
  Ванёк профессионально прицелился взглядом:
  - Идти сможешь?
  Я кивнула, глупо улыбаясь. Альпинист выудил из кармана причину того самого позвякивания:
  - Это карабин, - сообщил он мне.
  Я испуганно отодвинулась - такого странного оружия я не видела даже в фантастических фильмах.
  - Потренируйся пока, - протянул он мне опасный предмет, - только осторожно - палец не прищеми. Лучше держи за спину.
  "Всё смешалось в доме Облонских" - любил цитировать один наш преподаватель, предполагая хаос, а в моём - крыша унеслась на юга̀, прихватив в компанию чью-то кукуху. Хоть убейте - я не понимала, почему ликвидировать Кентовых червезуаров должна я, а не крепкая духом Марьяна, ведь стрелять можно из коридора и там уже не важно, какое у тебя выражение лица. И кого, черти меня дери, я должна держать ЗА СПИНУ? Какая всё-таки, сложная работа у киллеров, пронеслось вслед за крышей, если они только об одном и думают: как не прищемить палец!..
  Карабин оказался обыкновенной металлической фигнёй, пристёгивающей страховку альпиниста к верёвке. Вот стыдоба-то! Хорошо хоть не спросила ничего. Надо было вместо фольклорных экспедиций в альпинистский клуб записываться. И сейчас бы я под восхищённым взглядом Ванька с видом профессионала пощёлкала карабином, безэмоционально заметив при этом:
  - Нормально.
  Вместо этого я тупо наблюдала, как альпинист раскручивает муфту, освобождая защёлку, чтобы такая недотёпа, как я не лопухнулась в самый ответственный момент. Я подняла руки, и карабин скользнул мне в ладони. Взяв его за спину, я несколько раз опустила защёлку. Удивительно, но эти простейшие движения меня успокоили.
  Ванёк поднял меня одной рукой, бугрящейся мышцами:
  - Ты только вещи из окна опусти на верёвке, а снимать тебя Я буду.
  Он обхватил меня за талию и, кажется, даже слегка приподнял, так что я какое-то время просто перебирала ногами в воздухе. От Ванька исходила какая-то магическая мощь и уверенность, и я понемногу собралась с духом.
  - Ничего не бойся, у нас всё получится, - пообещал энтузиаст альпинизма и подтолкнул меня к двери подъезда. Марьяшка проследовала за угол под наше окно. Дождавшись, когда Ванёк поднимется на этаж выше, я повернула ключ в замке.
  - Ты одна? - вскричал выглянувший из комнаты Кент.
  - К Марьяшке соседка прицепилась, сейчас она от неё отмахается и придёт.
  - А хлеб где? - почему-то недоверчиво поинтересовался мастер фэнтези.
  - У Марьяшки остался.
  Забрела в ванную, имитируя чистку зубов, открыла кран. Под шум воды собирала все наши пузырёчки и щёточки, не из-за Марьяниных инструкций - оставлять было жалко. На кухне оставались наши чашки. Хотела махнуть рукой, но вдруг вспомнила какие-то давние приблуды, где всякие зловещие твари могли манипулировать сознанием человека посредством его вещи.
  - А ты чего здесь? - опять выскочил хозяин заповедника тайпи и червезуаров.
  - Спать иди, чаю я хочу, - мрачно отреагировала я.
  - Чайник только вскипел, - радостно отозвался из-за двери Павлик, словно услужливый дворецкий.
  Две чашки с кипятком я до комнаты не донесу точно. Прощайте, хорошие мои, вы нам с Марьяшкой славно послужили. С этими мыслями выпустила чашки из рук. На звуки разбившегося фаянса немедленно материализовался Кент:
  - Ты чего?
  - Кипятком ошпарилась - поморщилась я, вспомнив "чёртика из табакерки", - сейчас уберу.
  Не торопясь подмела осколки, сложила в пакет. С балкона собрала свои манатки и аккуратно опустила пакет с черепками. Он глухо звякнул в кустах. Пусть я страшная негодяйка, но лучше меня будет ругать обычная бабулька, нежели потусторонняя сущность станет парить мне мозги, засовывая немытое рыло в мою славную чашечку.
  Зашла в комнату, осмотрелась. Марьяна, словно предчувствуя заранее неизбежный исход, убрала в сумки всё до мелочей и меня заставила. На тумбочке очень удачно сохранился молоток, которым мы "правили" дверные наличники. Вот им двери и заклиню. Только успела просунуть в ручки рукоятку молотка, как в дверь поскреблись.
  - Кто? - испугалась я.
  - Ты чего закрылась-то? - Кент подёргал дверь.
  - Не хочу, чтобы червезуары твои по подушке ползали. А ты зачем ломишься?
  - Да вот Марьяны что-то нет до сих пор, - Кент попытался добавить заботы в интонации.
  - Помнится, раньше её отсутствие тебя никак не беспокоило. Сейчас-то что произошло? Интересуешься, где она, так выйди в подъезд и посмотри.
  - А, может, ты за ней сходишь?
  - Переодеваюсь я, понятно?
  - Так время детское.
  - Выспаться хочу. День завтра тяжёлый - буркнула я, выключая свет.
  Кент потоптался около двери, повздыхал и ушёл. На цыпочках подкравшись к окну, я открыла одну створку. Высмотрела внизу беспокойно топтавшуюся подругу. Обмотала верёвку вокруг батареи. Хорошо, что она чугунная, ещё советская - с современными такой фокус проделать сложно. Нащупала на другом конце петлю, подцепила карабином ручки сумки, осторожно, стараясь не шуметь, опустила первую сумку вниз. По сдавленному крику поняла, что подруга посылку получила. Вот не угрызла меня совесть, за то, что я слегка промахнулась, ну нисколечко. В конце концов, там сумка какая-то, а я - в логове жутких сущностей. Ага, верёвочка дёрнулась, значит, можно её назад затаскивать. На автомате, в каком-то спеленавшем тело и разум тумане, отправила вниз остальное. Вспоминая потом это приключение, удивлялась, как мне удалось ни разу не прищемить палец карабином. Отвязала репшнур, сбросила вниз и тотчас другая верёвка, гораздо толще (ура!), заскользила тем же маршрутом, что и предыдущая и стремительная тень замаячила перед окном, упираясь в отлив ногой. Опыт того, как древние героические рыцари похищали своих возлюбленных из замка, у меня отсутствовал, но момент был подходящий, поэтому я без затей протянула руки к своему спасателю, бездарно имитируя средневековые изображения. Спасатель притянул меня к себе за талию и прошептал:
  - Обними меня.
  - Шшшшто? - растерялась я.
  - Просто обхвати руками, - пояснил Ванёк.
  - Ууууу - устыдилась я своих мыслей.
  - Только не вздумай крикнуть - нас в милицию загребут, - сообщил рыцарь-альпинист, и я просто закрыла глаза. И открыла их уже на земле.
  - Хватайте сумки. Дорогу знаете, - скомандовал Ванёк, - я верёвку заберу.
  Рыцарь и герой скрылся в подъезде, а мы с подругой, подхватив сумки, рванули к его дому. Без остановок и передышек вознеслись мы на шестой этаж и остановились перед дверью. Немного погодя вернулся Ванёк. Он прибыл на лифте. Мы осознали, что в доме, оказывается, присутствовал лифт, притом рабочий и устыдились своего трусливого поведения. Причём Марьяшка устыдилась этого сильнее меня - она ведь к Ваньку на лифте приезжала...
  - Чем займёмся, состоятельные кроты? - поинтересовался хозяин убежища, приглашая нас войти.
  Мы затруднились с ответом, и альпинист перехватил инициативу:
  - Наблюдать будем? - многозначительно осведомился он у Марьяшки. Та как-то неопределённо пожала плечами. Ванёк кивнул:
  - Отсюда наилучший обзор, - указал он на комнату выходящую окнами на "дворец", из которого мы только что сбежали, - кстати, предлагаю умыться и освежиться - до полуночи ещё сорок минут.
  Когда мы с подругой, чистые и переодетые заняли места в первом ряду, альпинист принёс большие стаканы с чем-то золотистым:
  - "Вдову Клико" не предлагаю из-за отсутствия присутствия, а подкрепиться вам не помешает. Особенно тебе, - он протянул мне один стакан, - итак, внимание, дамы - сейчас начнётся!
  ***
  
  Глава 10. Демоны и Зелёный колдун.
  
  
  
  Я ничего не поняла, но стакан послушно взяла и даже пригубила немного. Йох! Недаром индейцы называли ЭТО "огненной водой": мне немедленно обожгло пищевод, на глаза навернулись, да что там - потоком полились слёзы. Рыцарь-альпинист по-рыцарски втиснул в другую мою руку такой же стакан, в котором плескалось что-то прозрачное. От испуга быть убитой на месте непонятной субстанцией у которой даже цвета нет, я откинула голову назад - сказать "нет" у меня не получалось, потому что перехватило дыхание и горло сдавило спазмом.
  - АШ-ДВА-О! - так торжественно произнёс Ванёк, словно достал эту жидкость не менее чем из Марианской впадины, ухватил меня за запястье и опрокинул содержимое стакана в обожжённый "огненной водой" рот. Вода и вправду оказалась лекарством - по крайней мере, я уже смогла дышать и произносить отдельные слова:
  - Виски? - попыталась уточнить я, поскольку по рассказам очевидцев именно таким этот напиток я себе и представляла.
  - Обижаешь, - и впрямь обиделся покоритель горных вершин, - коньяк! На ореховых скорлупках, - гордо доложил он и добавил, - из Абхазии привёз. Берёг для особенных случаев.
  Он взглянул на моё раскрасневшееся лицо так благостно, отчего я поняла, что это и есть тот самый "особый случай".
  - Лекарство от стресса, - доложил Ванёк, - мы им в первый раз Эдика-колдуна в чувство приводили. Он понторез был знатный: всё Я, да Я. "Не дурак - сам всё знаю. Нечего меня щупать". Ну и полез на скалу, чудик. А тут оказия такая - у него "морковка" из гнезда выпала (при этих словах мы с Марьяной смущённо потупились). Он бы и рад её заправить, да беседку-то как следует, не закрепил (даром, что ли Вован его "щупал"). И наблюдаем мы картину: Эдик руками размахивает - "морковку" старается ухватить, а тут беседка-то и поплыла, а с ней и наш понторез - как сопля по тросу потёк. Спасибо, невысоко забрался.
  Поймали мы его, конечно. "Лекарства" накапали. Объяснили доходчиво, что горы понтов не любят и строго за них наказывают. Так, знаете, чему он больше всего огорчился? "Морковку" - то его соотечественник изобрёл. Посидел наш Эдик у подножья, покумекал что-то там себе и от восхождения отказался:
  - Это, - говорит, - дух великого Вельценбаха* меня предупредил. А вы идите, ребята, за меня не беспокойтесь.
  - Ясен перец, куда ж ему к вершине-то после "лекарства". Только больше Эдик ни одного восхождения не пропустил. Точнее, к вершине-то он не ходил. Зато как-то так хитро̀ научился с горами договариваться - что-то шептал им, травки какие-то жёг - угощал, вроде - что у нас даже самой пустяшной травмы никогда не случалось. Мы без Эдика теперь никуда не ходим, а ещё даты походов с ним согласовываем, - Ванёк бросил взгляд на часы, - дамы, представление вот-вот начнётся!
  Марьяшка с видом знатока и профессионала различных магических замутов устроилась поудобнее. В отличие от моей компетентной подруги я не представляла, чего нам ожидать и начала клевать носом. Из омута забвения меня вернули странные разговоры:
  - Теперь понимаешь, как вам повезло?
  - Я просто счастлива, что у нас есть ты - позорно бежать, оставив врагам свои вещички для грязных ритуалов было бы слишком обидно, да и не богачи мы, в конце-то концов.
  - А мне его даже жаль немного...
  - А мне себя МНОГО жаль, да вот ещё стыдно - подругу втянула.
  - Дня на три-четыре у меня можно остаться - пока родители из отпуска не вернулись.
  - Смотри-смотри! Бедные соседи!
  Я окончательно проснулась и воззрилась на окна Кента. Огненные вспышки в окнах чередовались с пугающей темнотой. Чьи-то бесформенные тени метались, подсвеченные вспышками. В тёмных окнах дома напротив появились танцующие огоньки свечей - видимо Кентовы червезуары не приемлют электричества по идейным соображениям. Даже сквозь плотно закрытые окна слышался визг. Из подъездов начали выбегать полураздетые люди - немудрено - полночь же - многие уже пятый сон видели.
  - Мялицыю! Мялицыю вызывайтя! - надсаживалась бабулька в драном халате, наброшенном поверх ночной рубашки и застёгнутом на одну пуговицу у шеи, словно плащ средневекового рыцаря. Что-то меня сегодня на романтизм потянуло, наверное, действие "лекарства" от стресса сказалось, - ищщь, наркомане акаянныя, - бабулька погрозила пространству кулаком.
  Молодая женщина с четвёртого этажа вывела рыдающих детей. В трусиках, зато крепко обнявших здоровенных пластмассовых медведей.
  Как-то удивительно быстро подъехал милицейский УАЗик. К выгрузившемуся из него стражу порядка, словно к Ною за спасением ринулись жители. Последним, прихрамывая, подтянулся краса и гордость нашего подъезда, здоровяк и просто отзывчивый парень - жених нашей соседки. Отзывчивый парень зачем-то прикладывал к голове скомканную окровавленную тряпку.
  - Он же голову испачкает, - начала было я, поздно поняв, что у бедняги пробита голова.
  Милиционер, выцепив зорким оком раненого, двинулся к нему, словно катер, раздвигая руками людские волны. О чём-то быстро переговорив, страж порядка, применив тот же приём, вернулся к машине, что-то сообщил в рацию и в подъезд не поднялся.
  - А крепких зверюшек наплодил ваш Павлик, - едко прокомментировал происходящее Ванёк, - ишь как кусаются.
  Милиционер, дождавшись подкрепления, возглавил штурм "нехорошей" квартиры. Только её обитатели не стали дожидаться гостей. За несколько минут до приезда второго автомобиля в квартире, совсем ещё недавно бывшей нашим приютом, родился низкий утробный звук. Он постепенно нарастал, превратившись в угрожающий гул, словно таинственное устройство готовилось к взрыву, отсчитывая секунды. Взрыв совпал с началом штурма. И всё посыпалось: на ошарашенных, оглушённых жителей куски битого стекла, а из подъезда - сбитые с ног милиционеры.
  - Гаааз! Газ взарвалси! - скорбно запричитала бабулька в развевающемся "плаще".
  Жильцы, прикрывая головы руками, прыснули подальше от калечащих осколков. Во дворах, примыкающих к злосчастному дому, "запричитали" машины, собаки залаяли. Зато потусторонние обитатели, незарегистрированные по месту проживания, вроде бы успокоились. По крайней мере, наступила долгожданная тишина. Группа захвата совершила вторую попытку проникновения в "нехорошую" квартирку. Им это удалось - через несколько тревожных минут лучи фонариков метались по стенам, потолку. Подъехавшая "Скорая" увезла заводчика монстров. Без сознания, но живого. Жителей куда-то забирали, дом огородили пёстрыми лентами.
  - В деревне всё проще, - глухо отозвалась Марьяна, стряхнув оцепенение, - все колдуны на учёте, да и дома́ их, как правило, на отшибе. Если что-то происходит - участковый (он всегда в курсе) старается причину адекватную придумать.
  - А ты уже такое видела? - изумляюсь я.
  - И не раз, - хмыкает Марьяшка, а Ванёк согласно кивает головой, и я понимаю, что и в горах не очень-то спокойно и колдуна Эдика берут на восхождение не просто приколоться над чудаком, а потом при удобном случае у костра о чудачествах этих байки травить...
  - А ты вот прямо и не видела, и не слышала, - ехидно продолжает подруга, - всё лето в деревне проводила.
  - Вот точно такого - нет, - отвечаю, а в памяти услужливо всплывает:
  Мне шесть лет и Лариске - моей подружке тоже. Лариска - из большого города, приехала погостить у бабушки первый раз и ей всё в новинку. Нашим гидом по деревенским достопримечательностям подрядился выступать Борис. Ему не досталось путёвки в лагерь и "двенадцатилетнего остолопа закинули в деревню от греха" - так сказала баба Нюся своей соседке - тёте Надежде. Борис отчаянно скучает и ищет развлечений. Нам он представляется взрослым, и мы верим каждому сказанному им слову. Именно Борис открыл нам глаза на деревенское колдовство. Каждый вечер, когда хозяйки выходили встречать стадо, мы высаживались на лавочку перед его домом.
  - Видите, тётя Галя прихрамывает?
  - Да, - распахиваем мы глаза в ожидании очередного "ужастика".
  - Это она ночью чёрной кошкой оборачивалась и в школьный сад бегала. А дед Мишка - сторож - в неё топором кинул и по ноге попал.
  - Ужас! А зачем ей в школьный сад - у неё яблок и своих полно?
  - А она на них порчу наводила - откусишь такое яблочко, и скрючит тебя, как бабку Варвару, понятно?
  Быть похожими на склонившуюся почти до земли бабку Варвару отчаянно не хотелось, и мы зареклись есть яблоки из школьного сада.
  На третий день фантазии Бориса иссякли, и он решил провести нас по самым страшным местам деревни. Ночью, разумеется. Каким-то чудом выбравшись из дома, мы тащимся за Борисом, трясясь и лязгая зубами. Неожиданно Борис пригибается и шепчет:
  - Смотрите - колдун вылез!
  Мы взволнованно присматриваемся - в одном из дворов на высоком стоге сена замечаем неподвижную мужскую фигуру с трезубцем, как у Нептуна.
  - Замер, гад, - зашептал Борис, - осматривается - ищет, кому пакость сотворить.
  Мы с Лариской покрываемся липким холодным потом, а колдун вдруг поворачивается в нашу сторону:
  - Здорово, детвора, чего по ночам слоняетесь? Спать пора! Утреннюю зорьку проспите.
  - Аааа Вы чего там, дядя Вася? - робко заблеяла Лариска, признав в колдуне соседа.
  - Да вон сенцо по холодку перекидать, - "колдун" дядя Вася потряс вилами.
  Борис, захихикав, улизнул в проулок, а мы, разочарованные тем, что так глупо попались на розыгрыш, разбрелись по домам.
  ***
  - Так что с писателем делать будете? - осведомился утром Ванёк, - с Васисуалием вашим Лоханкиным, - он хихикнул.
  - С Павликентием-то? - уточняет Марьяшка, - по-хорошему, помочь бы ему, только не умеем мы.
  - Можно с Эдиком поговорить. Может, сам или знает кого - они ведь, колдуны-то тоже в стаи сбиваются - чувствуют друг друга...
  - Эдик так Эдик, только побыстрее нужно - кто там знает, что эта нечисть задумала.
  Ванёк кивает, и мы вместо первой пары отправляемся к корпусу физиков.
  - Ждите, - командует он нам, - сейчас приведу.
  Через несколько секунд - не успели мы и парой слов перекинуться - перед нами предстал невероятно тощий кареглазый бородач.
  - Киблер, - весело представился он, улыбнувшись и обнаружив ряд кривых зубов.
  Мы непонимающе уставились на Ванька, но бородач, кажется и сам всё понял:
  - Эдуард Киблер, этнический немец, - ещё веселее сообщил он, - мне Иван рассказал тут приблизительно... Только, девушки, я ведь ни чёрной ни белой магией не владею. Демонов не изгонял. Я и колдун-то так - с натяжкой - с природой поговорить. В общем, я колдун зелёный.
  - Да нам хоть фиолетовый, - буркнула Марьяша, - пойми...те, не к кому нам больше обратиться - в психушку загреметь не хочется, а жителей жалко - они-то не виноваты, что у них такой сосед!
  Я, почему-то сразу вспомнила двух малышей в трусиках, отважного жениха соседки и даже бабку в халате-плаще.
  - Вы - наша единственная надежда, - вытаращив глаза, словно собираясь гипнотизировать несговорчивого "специалиста по сущностям", - сообщаю я.
  - Будем пробовать, - очень серьёзно отвечает зелёный колдун Киблер.
  _______
  *Вельценбах изобрёл забиваемые крючья, впоследствии усовершенствованные Абалаковым и прозванные "морковками".
  ***
  
  
  Глава 11. Не лесорубы мы, мы неправильные колдуны.
  
  
  Выпросив сутки на разведку и "обмозговывание ситуации" зелёный колдун растворился в пространстве института физики. Нам ничего не оставалось, как ждать и активно искать новое пристанище. Один Ванек, похоже, был в плюсе: мы ему в благодарность квартиру вылизали и обед приготовили.
  - Вы сильно не усердствуйте, - беспокоился альпинист, - оставьте парочку грязных штрихов, а то родители не поверят, что это я сам, - он задумался, - или ещё хуже - заставят каждую неделю ВОТ ТАК убираться. Я ж помру!
  - Парочку "грязных штрихов" ты и сам можешь оставить, - буркнула Марьяшка, - стань спиной к залу и носки - через плечо по очереди...
  - Родители у меня адекватные, а здесь и ежу понятно - кто ТАК вылизывает квартиру, не бросает где попало грязные носки! - возражал оппонент.
  - Скажи, что в их отсутствие жил только в прихожей, там же и спал, - советую я.
  - Ага, - ухмыляется подруга, протирая до блеска зеркало, - на коврике.
  Звонок в дверь прервал наши словесные баталии. На пороге материализовался колдун Эдик.
  - Разувайтесь, пожалуйста, господин колдун, - выступила я вперёд.
  Эдик разулся и двинулся к залу, ошеломлённо оглядываясь:
  - В этом Версале где-нибудь паркуются?
  Увидев, наконец, Ванька́, радостно выдохнул:
  - Уф, я уж было подумал, что в гостях у тётушки Эммы - старушка помешана на чистоте, - и тут же заинтересованно осмотрел нас с Марьяшкой, - фройляйн, если я приведу в семью такую жену, мне родственники выдадут кучу преференций! Кто-то из вас свободен?
  - Если бы фройляйн искали женихов, - прервал Ванёк его восторженные изыскания, - они не драили бы мою хату, в надежде произвести впечатление на одну единственную потенциальную единицу в твоём лице, а зажигали бы на дискотеке, где таких единиц - сотни.
  - Не скажи, - не успокаивался кандидат-самовыдвиженец, - там ещё неизвестно, а у меня - стопроцентные перспективы переезда за бугор, - продемонстрировал он основное преимущество.
  - Это, Вы, х...герр Киблер, прям с козырей зашли! - ёрничала моя подруга. Надо же - даже фамилию запомнила.
  - Одна проблемка махонькая...
  Колдун улыбаясь, всем своим видом демонстрировал, что любая проблема ему нипочём, тем более "махонькая".
  - Я девушка деревенская, политесу не обученная, - завела Марьяшка, на что Эдик лишь отмахнулся, - а только в деревне нашей традиция имеется - женихов перед свадьбой испытывать.
  Кажется, я уже поняла, куда подруга клонит. Хозяин-альпинист, видимо тоже, потому что мы, переглянувшись, слегка улыбнулись. Один зелёный колдун, пребывая в ореоле Марьяшкиного очарования, не обращал внимания на скрытые намёки.
  - Папаша наш недавно три КАМАЗа навозу приобрели-с. Да вот беда - прихворнуть изволили. Так ежели угодно впечатленье произвести - добро пожаловать. Как все три кучи на огородах окажутся, равномерно распределённые, тут можно честны́м пирком да за свадебку.
  Где-то я эту речь уже слышала и Ванёк, вероятно, тоже, а вот на Эдуарда Марьяшкина напевная сказочка впечатление произвела.
  - Ёлки-палки, - восхитился тот, - первый раз слышу, чтобы так красиво отказывали!
  - Да и ты красава, - загоготал Ванёк, - выкрутился из ситуации. Рассказывай лучше, что принёс - времени немного у нас.
  Вот за что герою-альпинисту спасибо от меня лично, так это за то, что не сказал "времени мало" или и того хуже "время поджимает" - ненавижу такие выражения.
  Решение Эдик принёс, вот только осуществить его было тем ещё приключением.
  Необходимо было в полнолуние сходить в лес и срубить или срезать осиновую ветвь с молодого непременно дерева, вытесать из оной ветви кол и под порог торжественно возложить. Вот тогда никакая нечисть в дом (считай, квартиру) не прорвётся.
  - Учитывая, что в Кентовой пятиэтажке два подъезда всего, да на каждом этаже по четыре квартиры... Делов-то совсем ничего.
  - На пятом - три, - возразил Ванёк, - видел, когда на чердак лазил.
  - Ну, это же существенно меняет дело!!! Два кола минус! Мы тебе лесорубы, что ли? - бушевала Марьяшка.
  - Вы сами попросили помочь. Так? Я нашёл единственно возможный в нашем случае вариант. Колы не обязательно.
  - С этого вот места поподробнее, - заинтересовалась подруга, - кажется, мне начинает нравиться Ваш вариант...
   - Можно колышки, - без интонаций сообщил зелёный колдун.
  А я уже чуть меньше жалела Кентовых соседей:
  - Вот скажите мне, мистер колдун...
  Эдуард поморщился. Ах, да - немец же - тогда...х...совсем неприлично звучит. Понятна теперь Марьяшкина заминка.
  - Одним словом, пардона просим, господин иностранец, как мы в полночь осину от дуба отличим?
  - Это как раз не проблема, - отозвался колдун-иностранец, - я ребят попрошу - они заранее место найдут. Вам не обязательно вдвоём только идти, - великодушно разрешил он, - с вами я пойду, да там ещё ребята...
  - А, так значит, мы табуном через лес ломиться будем, - воодушевилась Марьяшка, - тогда совсем другое дело... тогда оно конечно...завсегда можно сбегать.
  Я подружкиного ёрничества решительно не понимала:
  - Да чего ты? Они же помочь хотят.
  - Ты, радость моя, помолчи пока, - обрубила подруга на корню мой энтузиазм, ты в логове врага побывала недавно, и очень тебе понравилось, что страховали тебя. А теперь ответь мне - ты с колдунами много дел имела? Или, может, в знакомых кто числится?
  Я отрицательно помотала головой.
  - А вот я этой чертовщины и насмотрелась и начиталась: неспроста ведьма одна живёт, да за всякими приспособами одна ходит. Есть, значит в этом какой-то практический смысл. Теперь представь наш выход торжественный. Целый полк пойдёт к ближайшей осине дорожку топтать. Это прямо слёт юных колдунов по обмену опытом. И пока мы с тобой ту осинку рубить будем, каждый советы будет раздавать: не так держишь, не там топором машешь. От этого самая волшебная палочка в полено превратится.
  - Знаешь, Марьяш, меня больше другое пугает, - робко начала я, - КАК мы будем эти колышки под порог пихать? Там и порога-то у многих нет.
  - Под коврик можно, - отозвался Ванёк.
  Марьяна, что-то соображая, закрутила головой, сцапала со стола карандаш, выскочила в коридор и позвала хозяина для торжественной демонстрации:
  - Наступай, боярин, - широко повела она рукой, указывая на коврик.
  "Боярин" задумчиво потоптался на куске старого паласа.
  - Чувствуешь? - торжествующе вопросила подруга, - вот и они в первую же секунду заинтересуются. В лучшем случае выкинут, а в худшем..., - она выразительно взглянула на альпиниста, - и пойдут наши добрые дела нам же на благо.
  - Толщину откорректируем, не проблема.
  - Да что мы так стараемся-то? - взрываюсь я, - пусть будет, как будет! Без магии и колышков этих!
  - Нельзя, - очень ласково отвечает Марьяна, - мы виноваты - нам и исправлять, а то от Вселенной такого леща отхватить можно.
  - А чем провинились-то? - не унималась я.
  - Видели, что происходит, а не пресекли. Надо было противовес найти.
  - А если бы нас там вообще не было?
  - Нашёлся бы кто-то другой - равновесие восстановить, а так Вселенная на вас, фройляйн, рассчитывала, а вы её надежд не оправдали, вот и черпаете теперь её благодарности полной ложкой, - заключил Эдик, - отсюда следует - с вами пойду я, и это не обсуждается. В вышеозначенный день я в институте с тренером должен был встретиться - площадку для тренировок посмотреть - что-то неладное там с ней. Соответственно с лекций он меня отпросил. Однако встреча не состоялась: тренер утром на данную площадку заскочил, что-то уточнить хотел. И хорошо так уточнил - в травму его увезли. Когда Иван нашёл меня, я как раз это выяснил. Каждое действие не напрасно, - изрёк мой ровесник, имитируя мудрого пожилого шамана.
  ***
  
  
  Глава 12. Осина - она... такая осина!
  
  "...Кады чвакнет, отскочь дальшее, пpикинься ветошью и не отсвечивай"
  (Из рассказа "Задание выполнено!" М. Задорнов)
  
  
  Ощущала я себя, будто первоклашка третьего сентября: эйфория схлынула, будущее туманно, а оттого идти нет никакого желания, но тебя тащат, потому что так полагается. Ваньковы хоромы были временно переименованы в штаб-квартиру лесорубов-любителей. К нам постоянно заявлялись разнообразные личности, сорили, топтали свежепомытые полы и помешанная на чистоте Марьяшка на них абсолютно не ругалась, а совершенно даже наоборот - ещё и борщом кормила. А борщ у Марьяшки знатный - настоящий деревенский - уж она знает, где овощи покупать, её не проведёшь. Про мясо даже разговору не было - откуда у бедных студентов деньги на мясо? Подруга, при рождении видимо, щедро одаренная кулинарным богом и без мяса такие шедевры заворачивала, отчего складывалось у меня впечатление, что отряды этих добровольных помощников навещали нас не с целью помощь оказать, а борща Марьяшкиного поесть. Правда, по прошествии двух суток как-то всё быстро наладилось, уточнилось, состыковалось и собралось в компактную группу из двенадцати человек, так что каюсь - неправа была - не просто так товарищи ходили.
  Решено было, что группа прибывает на лесную опушку к вечеру, разбивает лагерь и активно изображает группу поддержки, пока мы с Марьяной и колдуном Эдиком идём осматриваться и осину выбирать. Как только осмотримся, вяжем опознавательные ленточки, чтобы в темноте не заблудиться и к группе поддержки возвращаемся. А уж когда луна на небо выкатится, здесь-то мы и отправимся. В том случае, если что-то не так пойдёт - группа поддержки нам поможет. Все при деле были, одна я как...про таких ещё говорят "ни в дудочку, ни в сопилочку". И от того настроение моё не улучшалось, а скорее наоборот.
  
  Подготовились ребята на славу, и то сказать - альпинисты. Как-то мгновенно, без ненужной суеты и лишних телодвижений на опушке воздвигся палаточный лагерь и специально назначенные люди отправились за валежником, а специально обученные - взялись за приготовление ужина.
  Юркий рыжий паренёк по прозвищу Ласка, выудил из рюкзака потрёпанную книжицу, чем меня раздосадовал - народ старается, а он книжками зачитывается. К стыду своему, рассмотрев обложку книги, обнаружила, что Ласка выполняет ответственное поручение - знакомит окружающих с таким экзотическим и редко встречающимся деревом, как осина.
  - В средней полосе России дерево осина, - проникновенно начал приобщать нас к просвещению посредством труда господина Михайлова Ласка, - принадлежащее к семейству Ивовые, столь же распространено, как тополь. Их часто путают.
  Ой, простите - год издания сего трактата - 1985, а, значит, Михайлов был на тот момент ещё товарищем.
  - Кора на молодых деревцах светло-зеленая, гладкая, а потом темнеет и растрескивается, но может и посветлеть до белого цвета (легко спутать с березой), - вещал Ласка голосом и интонациями воспитательницы детского сада.
  - Кажется, ещё чуть-чуть про осину и на одного едока в нашем ауле станет меньше, - угрожающе ухватив топор, пообещал здоровенный детина в вылинявшей брезентовой штормовке.
  - Некоторые могут вообще не слушать, - обиделся докладчик, - поскольку им интеллектуальный труд вреден - они от подобного слабеют физически, - я вообще-то для передового отряда сообщение приготовил. Вот пойдут они в лес и осину не то что от тополя, а и от берёзы отличить не смогут. И приползут они обратно огорчённые до невероятности и зарыдают - помоги нам, Гена. А я тут как тут! - картинно выкинув руку с книжкой перед носом детины, - объявил чтец.
  Ласку, оказывается, Геной зовут. Пока не понятно, насколько полезная информация.
  - Найти признаки, чем тополь отличается от осины, несложно, - вытащил козыри из рукава Гена-Ласка, - есть несколько надежных примет:
   Первая: сломленные ранней весной веточки с обоих деревьев со спящими почками...
  - Дальше читай - лето на дворе, - раздражённо перебил кто-то.
  - Вторая, - торжественно объявил лектор, но сразу же виновато зачастил, - осина цветет первой, а вслед за ней тополь. Причем после только тополь даст обильный пух...
  - Третья - строение листовых черешков у двух пород отличается...
  - Господа! Только мне кажется, что этот недостойный элемент единого слаженного организма страдал ерундой в то время, как остальные тщательно готовились?
  Гена сунул книгу мне в руки и шмыгнул куда-то так молниеносно, что я даже заметить не успела. И правда, Ласка! Наугад открываю книгу: "...в лесах России распространены две формы осины, резко отличающиеся одна от другой по цвету коры: светлокорая, самая обыкновенная, образующая насаждения, и темнокорая, встречающаяся изредка единичными экземплярами в средней и южной полосах России". Вероятно, это самое важное. То, что и надо нам знать. И какую осину теперь искать будем, господа лесоводы?
  ***
  Эдик раздал всем непонятные липкие и мохнатые конусы, к которым с одного бока суровой ниткой были примотаны пучочки трав. Почему суровая нитка так называлась я не знаю, помню только, что прабабушка её так называла.
  - Что это? - брезгливо поёжилась я.
  - Бери, не сомневайся, - зелёный колдун сунул мне в руку один конус, - свечи это специальные.
  - Сам делал? - недоверчиво интересуюсь.
  - Девушка одна, рукодельница. Случайно познакомились, но вовремя, - пояснил Эдик, - а травы мои. Сам собирал, сам сушил. Здесь таких не найдёшь - с моей Родины.
  - Из Германии что ли? - уточняю я.
  Эдуард Киблер посмотрел на меня, как на ущербного неандертальца - со смесью жалости и раздражения:
  - При первой нашей встрече я объяснил, что немец я - этнический, Поволжский то есть. Ферштейн?
  - Ферштейн, - откликаюсь я, разглядывая травы, - чего в них необычного-то, у нас тоже такие есть.
  - Такие, да не совсем - сила в них другая. Ваши зажирели на щедрых землях, в своё удовольствие живут, о потомстве не заботятся, цветут раз в три года. А у нас - зона рискованного земледелия - земля скудная, вот травинки всё до капельки из неё в себя вбирают, чтобы всё лучшее потомству передать. Потому и ценность в них большая. Важно при сборе точно подгадать, чтобы только-только цвести начали, семена не то что осыпали, а и не завязали ещё, тогда и сила в них великая. Свечи эти Лера в солнцестояние лепила, - продолжает Эдик, - ручками. Много таких не сделаешь - не успеешь просто. Взял все, что были в наличии и своими травами усилил. В них защита и истинное видение вещей. Слышала, что Генка читал про осину - фиг распознаешь с наскока, какая нужна. Жаль будет из-за собранного хлама полнолуние пропустить.
  Я киваю с видом знатока, хотя...чего уж там - ни черта՛ не понимаю в этой их "арифметике"! Свечи жгли в глиняных мисочках. Они, почему-то упорно не хотели загораться, и я насмешливо фыркнула вспомнив - "мастеры - ломастеры" - поговорку, которой мать дворового хулигана Серёжки сопровождала каждое наше мероприятие, будь то строительство песочной башни или шалаша из прутьев. "Ломастером" в результате неизменно оказывался её сынок. В ответ на претензии "строительной бригады" она только посмеивалась, пока однажды Ломастер, увидев достроенный дворец из песка не рванул на четвереньках в искусно выкопанный нами подземный ход. От неожиданности никто и слова не произнёс - не успели просто. У меня точно в глазах потемнело - от ярости. Нет, не так - солнце вдруг будто свет пригасило, а небо и воздух вокруг сделались стального цвета.
  - Чтоб тебя завалило, свинья македонская! - ору я, рыдая и топая ногами. Остальные ваятели активно поддерживали меня разнообразными проклятиями, долженствующими обрушиться (есть же в мире справедливость?) на голову коварного негодяя.
  Хрупкие перекрытия не выдержали ломастера Серёжку... и весь полуметровый песочный дворец с балконами, флагами и арками опустился ему на спину. Все онемели, только маманя Ломастера, оказывается с наслаждением наблюдавшая за "развлечением" дитятки, с визгом бросилась откапывать сыночка. Ломастер не пострадал, только испугался и сильно видимо, потому что потом волнуясь, слегка подхрюкивал.
  Ломастерская мамаша требовала сатисфакции от моих родителей, выкрикивая в перерывах: "У него - диагноз, ему неврничать нельзя - так и говорила - неврничать, а ваша девка - колдовка, таких в психушку надо!"
  Мать устало заявила:
  - В психушку - только вместе с твоим Серёженькой.
  Ломастерская мамаша укатила не солоно хлебавши, а меня выпороли, приговаривая: "Думай, что говоришь, так и в тюрьму из-за тебя загремим, а ты - в колонию". Угроза была страшная, поэтому на порку я даже не обиделась.
  Мать потихоньку собрала во дворе всех "строителей" -свидетелей инцидента и тихо пояснила:
  - Серёжка вредил вам всё время, вот Бог его за то и наказал.
  - А разве Бог есть? - разинув рот, поинтересовался один пацанёнок.
  - Есть, - утвердительно ответила мать, - и он вас всех сберёг - из вас-то никто в подкоп не полез? Так-то!
  С того момента "македонская свинья" стало запрещённым ругательством и произносить его побаивались - мало ли что?
  А почему македонская вдруг? Просто слышала я от взрослых ребят, что Македонский был тем ещё персонажем - взял и просто так за "здорово живёшь" разрушил прекрасный персидский дворец, а был он при этом пьян, как свинья. Видимо, спонтанно и соединились два слова. Игры разума, короче.
  ***
  Свеча загорелась, словно обидевшись на оскорбительное прозвище из воспоминания и тотчас, как по команде, запылали и остальные.
  - Тринадцатая-то кому? - удивилась я, - нас же двенадцать!
  - Лера взять посоветовала. Вдруг, говорит, пригодится. С собой захватим.
  Свечи издавали неприятный удушливый запах, но все стойко терпели, тем более, что окрестные комары сбились в стаю и подались прочь, подальше от нашего лагеря. Это приятно обнадёживало, что и в других случаях свечи не подведут.
  Колдун Эдик, задрал голову и с наслаждением почесал заросший подбородок.
  - Борода зачем? Колдун потому что? Для солидности? - мне всё интересно, ведь кроме незадачливого Павликентия я работников потусторонней сферы в своей жизни и не встречала.
  Эдик покосился на меня:
  - Карла Маркса на картинке видела? Мы с ним - одно лицо.
  - Сейчас-то зачем? Карл Маркс не актуален уже.
  - Он всегда будет актуален, как элемент истории и, соответственно её ценность.
  Я поняла, что Эдик очень понравился бы одной из Павликентьевых бабушек. Только если бы не стал распространяться про свою неоднозначную деятельность.
  - Свечи сорок минут горят. Потом сходим, осмотримся.
  ***
  
  
  Глава 13. "О Силе...чистой и нечистой"
  
  
  
  Осматриваться пошли куда глаза глядят - повернувшись спиной к костру, зашагали, отводя слишком агрессивные ветки, норовящие попасть в глаза. Вроде бы и немного отошли, а костёр и палатки уже скрылись из виду.
  - Грибник какой-то оружие потерял, - Эдик заметил невысоко в стволе дерева воткнутый нож и протянул было руку, но я, метнувшись к колдуну, успела быстрее:
  - Чужого в лесу не бери, - шлёпнула по руке и добавила, отвечая на непонимающий взгляд напарника, - закон такой, и добавила совсем уже обидное, - а ещё колдун!
  Мои спутники недоумённо окинули меня взглядами, но ничего не сказали. Откуда пришло это знание и эта фраза мне и самой непонятно. Наверное, я её в каком-то фильме слышала. Не успев сделать и нескольких шагов я, к стыду своему, зацепилась за какую-то рогатулину, удачно замаскировавшуюся в траве и даже вырастившую на одном из сочленений тощую кривую поганку и с треском отправилась в полёт, приминая чахлые кустики черники. Зелёный колдун, не произнеся ни слова, помог мне подняться. Отряхнув колени я покрутила головой и заметила тропинку.
  Тропинка манила и звала за собой, обещая раскрытие тайн и сказочные встречи. Бо́льшая половина населения Руси-матушки устроена очень забавно - встретив на пути лесную дорожку им непременно надо на неё ступить и шагать, словно заворожённым, до полного изнеможения или пока сотоварищ не окликнет: "иди, мол, здесь грибов хоть косой коси". Только тогда жертва лесной тропинки встрепенётся, но на вопрос "зачем ты по ней-то шёл, надо было направо (или налево) сворачивать?" ответа внятного не даст. Многие объясняют это проделками леших, кикимор и прочих лесных обитателей, материалисты считают какой-то загадочной лесной аномалией. А я после рассказов бывалых людей стала считать лес самостоятельным живым организмом с единым коллективным разумом, где каждая крошечная мышка следит за твоим продвижением и "передаёт" объект следующему наблюдателю. Натолкнул меня на такое открытие очень интересный человек.
  В бытность мою ученицей среднего звена, появилась тенденция водить школьников по всяческим интересным родительским работам. Что-то вроде подготовки к профессиональному ориентированию. А те, у кого работа интереса не представляла, для детей, по крайней мере - главный бухгалтер там, или врач зубной... Это сейчас он носит гордое имя стоматолог, а в те далёкие времена дети иначе как "зубнуха" и не называли. Правда, был у нас в классе один деятель, всё умного из себя корчил, так вот он "грамотно" именовал "зубнуху" "зубатологом"... И чего бы эта "зубнуха" могла такого интересного и удивительного рассказать о своей работе? С восторженным энтузиазмом продемонстрировать клещи:
  - Эти - для верхней челюсти, а эти - для нижней?
  Или бормашиной пожужжать? Подобные родители старались найти родственников с интересной профессией. Чтобы отпрыски перед одноклассниками в грязь лицом не ударили. Даже соревнования негласные между классами проводились: у кого экскурсии круче. Поэтому-то и отправились мы однажды в охотничье хозяйство.
  На опушке леса нас дяденька встретил. Ответственный такой: Александром Борисовичем назвался, приказал парами построиться. Учительницу в хвост очереди отправил - зазевавшихся подгонять. Сам тишины потребовал, к лесу лицом повернулся, поклонился низко, как в народных сказках и говорит:
  - Здравствуй, Лес-Батюшка, пусти нас во владенья свои. Разреши нам пройти до места нужного без происшествий чрезвычайных, да ущербов материальных.
  Кое-кто захихикал. Я подошла и спросила потихоньку:
  - Александр Борисович, извините, конечно, ... а вы точно лесник?
  - Дяденька Александр Борисович покосился на меня:
  - Какой же я лесник? Я - главный охотовед. А хозяйство наше бок-о-бок с "Урочищем "Красный кордон". Примыкает, так сказать.
  И как давай рассказывать, почему "Урочище" урочищем называется, сколько там неприкосновенных растений от жадных рук укрывается и какие кары нас ждут, если мы всё-таки ручонки жадные к растениям протянем.
  
  Вспомнив этого неординарного человека, и кое-что обдумав, я легонько отодвинула своих спутников подальше в стороны, зачем-то отряхнула подол от прицепившихся веточек, поклонилась в пояс и произнесла, обращаясь к лесу всё, что вспомнила из "выступления" Александра Борисовича.
  Марьяшка легкомысленно хмыкнула, а вот Эдик солидно кивнул, словно говоря "вот это я понимаю - подготовилась".
  По растущим с обеих сторон тропинки деревцам, словно по воде пробежала лёгкая рябь. Листочки затрепетали и затихли, будто лес мне ответил. Как-то веселее стало двигаться после такого приглашения, да и коряги больше под ноги не кидались. Вот только бы понять ещё, что же мы ищем. Я добросовестно крутила головой по сторонам, прищуривалась, стараясь разглядеть совсем уже удалённые от тропинки деревца, в то время, как мои спутники вели себя совсем не по-товарищески - они легкомысленно болтали о чём-то за моей спиной. Обидно мне стало. Что это за привилегия такая? Из окна на верёвке спускаться - я. По лесу бродить, дерево выбирая - тоже я. Ладно бы ещё знать, что ищем, а так, вслепую - ищу то-не-знаю-что. И главное - я напрягаюсь, прислушиваюсь к лесу и к себе тоже (не понимаю, правда, зачем), а кто-то словно на увеселительную прогулку пришёл, того гляди покрикивать начнут да поторапливать.
  - Эй, народ, - обиделась я, - вам, может, кофе по-быстрому сварганить? Я могу. А то чёй-то вы без кофию променад-то совершаете? Не порядок.
  "Народ" слегка усовестился, но слегка, совсем чуть-чуть, поскольку хоть и вполголоса, но разговоры свои продолжил. Интересно, если мне вон за той берёзой, что потолще, спрятаться, они и дальше пойдут, моего отсутствия не замечая? Сказано - сделано. Шагнула я чуть в сторону, к берёзе прислонилась и молчу. И попутчиков моих не слышно. Да что там - вообще никаких звуков не слышно. Словно и не в лесу я. Страх меня своим холодным пледиком укутал крепко так, не вырваться. Закричать хотела - ребят окликнуть, что пошутила я просто, а голоса-то и нет - пропал совсем, только рот открываю в напрасной попытке. Оглядываюсь по сторонам - не видно ребят, словно это не я от них, а они от меня спрятались. Хотя нет - чуть подальше за кустом орешника кто-то шевелится. Подходит ближе дедушка такой забавный, аккуратный. Старички его возраста обычно внешней привлекательностью пренебрегают, а этот словно только что из парикмахерской, даже бородка аккуратно подстрижена, а за плечами на шнурке - шляпа ковбойская. Идёт этот дедушка, не спеша, корзинку на руку надел, насвистывает что-то. Прогуливается, одним словом. Заметил меня. Видит, что я слезами давлюсь.
  - Вы заблудились, верно?
  А я слова вымолвить не могу, шиплю только что-то невразумительное. Дедушка головой покачал, нашарил в корзинке фляжку и протягивает мне. Фляжка интересная - берестой оплетена, да не просто тяп-ляп, а сразу видно мастер работал - по горлышку тиснение проходит - искорки одинаковые. Понимает, что я сомневаюсь:
  - Не бойтесь, говорит, это вода проверенная, здесь неподалёку родник бьёт, местные его "Сойкин Ключ" зовут.
  Зажмурившись, делаю глоток. Дедушка ободряюще улыбается:
  - Место здесь такое - шутит с народом - про "заблудился в трёх соснах" знаете?
  Киваю утвердительно.
  - Так вот это здесь, - торжественно поводит он рукой вокруг себя и улыбается. Я тоже улыбаюсь.
  - Место это не страшное, с тропинки только сходить не надо, - продолжает дедушка, - или вот водицы родниковой испить, - правда и откроется. А чего ж одна-то ходите?
  - Пошутить хотела, - откликаюсь я, - а вышло наоборот - лес со мной пошутил.
  - А чего ж пришли-то? - не унимается старичок, - за травами вроде рано ещё, а грибов тут отродясь не было.
  - Осина нам нужна, - внезапно решаюсь я, - только особенная, правда, сама не знаю какой она быть должна, сказали - увидишь - поймёшь, - и кто меня только за язык тянул - доверившись случайному спутнику, добавляю шёпотом, - нам людей от нечистой силы спасти надо срочно.
  Дедушка прищуривается как-то нехорошо:
  - А почему ж нечистая-то вдруг? Не моется что ли?
  - Ну... помыслы и действия у неё для людей губительные, - смущаюсь я объяснять прописные истины пожилому человеку.
  - Губительные, говорите? - задумывается мой собеседник и прислушивается к чему-то, - мда... а если всё не так, - он машет рукой в сторону, и я вдруг вижу четверых парней, явно нетрезвых, продирающихся сквозь чахлую растительность. Неужели это из нашей группы поддержки ребята. Открываю рот, чтобы окликнуть, но старичок предупреждающе подносит палец к губам:
  - Не нужно, чтобы они Вас видели сейчас - помыслы у них нехорошие. Вы, девушка, силу на чистую и нечистую не делите - неправильно это. Если приглядеться - в каждом много понамешано - и чистого, и нечистого. Чего больше - к тому берегу и склоняются. И люди, и нелюди. Так-то ребята они неплохие, а выпили и чёрное перевесило - Сойкин Ключ разорили. Кто надоумил только? Встретят кого - беда будет. А так лес с ними поиграет немного, протрезвеют они, и домой уйдут. Вот только добрым лес с ними не будет уже. И Вам с ними встречаться не надо - они в одном шаге от страшного стоя́т.
  Старательно вглядываюсь, чтобы запомнить лесных странников, старичок улыбается:
  - Помнить не обязательно, достаточно будет произнести "Сойкин Ключ" и правда Вам откроется. А спасти многих собираетесь, - любопытствует он, - ну осиной-то?
  - Да там дом в два подъезда, - начинаю перечислять я, смутившись, что не помню точное количество жильцов.
  - И прямо всех надо спасать? А вдруг кому-то нечистая сила в наказание дана? А вы своими добрыми помыслами планы Вселенной нарушите?
  - Да какая там Вселенная, - вскидываюсь я, - это мы виноваты - за Кентом не доглядели, эх, - и я вываливаю на ошеломлённого старичка события недавнего прошлого в кратком изложении.
  - И чем же, милая девушка, могли бы Вы помочь этому глупому парню? - интересуется дедушка, выслушав мой сбивчивый рассказ.
  - Ну, череп выкинуть, - теперь уже и я сомневаюсь в действенности подобных манипуляций.
  - Хорошо, - соглашается дедушка, - а он на следующий день новый притащит.
  - Да нет, остальные растащили такие же бестолочи, - мы узнавали, - возражаю я.
  - А что помешало бы Вашему другу, если он такой целеустремлённый, пойти на кладбище и уже другой череп принести? Поверьте - коровий череп в данном случае меньшая неприятность. Так легко спастись Вам с подругой вряд ли бы удалось.
  От ужаса ледяной пледик окутывает меня плотнее.
  - Осина, говорите.... А эта не подойдёт, - дедушка указывает на что-то за моей спиной. Оборачиваюсь - та самая "берёза", за которой я от Марьяшки с Эдиком спряталась, осиной оказалась. Чудно́!
  - Ленточку надо привязать, - спохватываюсь я, шаря в карманах.
  - Вы и так найдёте, - останавливает меня старичок, - только одна приходите - осина эта не всем показывается.
  - А как же... темно, страшно, - лепечу я.
  - Свечка-то одна осталась? - уточняет дедушка, - вот и хорошо.
  - Колышков много, я не унесу одна...
  - А много и не надо - одного достаточно - под коврик ВАШЕЙ квартиры положить, - уточняет мой собеседник, - тогда все, кто в квартире остался, из неё выйти не смогут. Так-то ведь лучше? - улыбается он и подталкивает легонько в сторону:
  - Удачи Вам, девушка, а мне пора - надо помочь Сойкин Ключ восстановить - польза от него большая.
  Подчиняясь толчку, делаю шаг вперёд, оборачиваюсь, чтобы поблагодарить напоследок, а старичка и след простыл. Зато тропинка - вот она.
  - Спасибо!!! - громко кричу я, надеясь, что мой собеседник услышит. И уверенность, что точно услышит, уже не покидает меня.
  ***
  
  
  
  Глава 14. "Смело мы в лес пойдём..."
  
  
   "Подойдя к лесу, задай себе вопрос: "А нужно ли мне туда?"
  (Из наставлений бывалых туристов новичкам)
  
  "Все знают, как определить где север. Никто не знает - для чего"
  (Вывод, сделанный в походе)
  
  
  
  - А мы тебя потеряли, - взволнованно теребит меня Марьяшка, - кричали, звали, ты не слышала, что ли?
  - Фройляйн, - зелёный колдун Эдик пытается казаться невозмутимым, но это ему плохо удаётся, - боюсь показаться грубым, но Вы при перемещении по незнакомому лесу хотя бы звуки какие-то издавайте временами, чтобы друзья не волновались!
  - Надо было Шурику мигалку заказать, - добавляет моя подруга, - такую, как у депутатов на машинах...
  - Мари́, в нашем случае достаточно было бы кошачьего колокольчика, - шёпотом сообщает нахальный колдун.
  - Если ваш Шурик такой всемогущий, просили бы сразу БМП, - обижаюсь я на мигалку и колокольчик, - ехали бы сейчас с песня́ми по лесу... или по тому, что от него бы осталось... с мигалками и колокольчиками.
  Ладно, Бог с ними с обидными приспособлениями для обнаружения потеряшек - друзья беспокоились. Осознание того, что в этом мире ты кому-то небезразличен, окутывает теплом.
  Колдун открывает рот, чтобы что-то произнести. Что он хочет сообщить, я выяснять не стала:
  - Ребята, я осину нашла.
  Во взгляде колдуна Киблера читается прямо-таки отчётливо: "А я и не сомневался".
  - Ленточку привязала? - деловито осведомилась Марьяша.
  - Конечно, - не стала я рассказывать о встрече с интересным дедушкой, - идёмте в лагерь - я голодная такая!
  Пусть я вредная единоличница, только не позволила эскорту ленточки по пути привязывать. Эдак любой недотёпа осину без труда найдёт. Будет ходить к ней, как к карусели, в парк развлечений, посвистывая, да упаковки от чипсов раскидывая. А вот пусть потрудится, а там посмотрим - откликнется Вселенная на его призыв или проигнорирует. А то много их в последнее время расплодилось - "Павликентиев" всяких - прочтут ерунду какую в инете и тотчас колдунами себя мнят. В халаты со звёздами кутаются, глаза в пол-лица чёрным вымажут и ходят, словно панды... Жуть, одним словом.
  
  Когда мы вернулись к палаточному городку, там всё было отлажено и главное - работало. Запасённые для ночного бдения дрова заботливо укрыты полиэтиленчиком, закипала в ведре над костром вода для чая, пара человек с жаром обсуждала какие-то травки для заварки. Некто невидимый энергично шуршал кустами и монотонно бубнил: "Приём! Приём! Суслик вызывает улитку!" - проверял работу раций. По плеску воды и переговорам было понятно, что кто-то отмывает котелки. Двое известных мне только в лицо товарищей накручивали паклю на колья - факелы готовили. Командир отряда альпинистов Шурик Ломай-поле оказался мастером своего дела и гениальным руководителем.
  - Вернулись, изыскатели-первопроходимцы? - ласково поинтересовался он, - идите к костру - кулеш поспел.
  Мы выбрали уютное дерево без смолы и муравьёв и прислонились к его стволу, бойко работая ложками.
  - Надо выйти минут за двадцать до полнолуния, - наставлял нас колдун Эдуард, - пусть и недалеко идти, а в темноте дорогу поискать придётся.
  - Та фы факефы фосьфём, - не переставая жевать, возражала Марьяша, - фефо фря фофтафься-фо?
  Я, наконец, решаюсь:
  - Не надо факелов, ребят. Лериной свечки вполне хватит. И ещё, - я старалась говорить твёрдо и уверенно, хотя внутри всё трепетало, - я одна пойду. Обсуждать не будем.
  Марьяшка застыла, всем свои видом являя иллюстрацию соляного столпа. Потом отмерла:
  - Как же так... Почему?
  - Я, когда осину нашла, поняла, что так будет правильно.
  - Рацию возьмёшь? - осведомился зелёный колдун, нисколько не удивившись моему решению.
  
  Что-то шуршало в кустах по обе стороны тропинки. Громко ухала неведомая крупная птица. Над головой трепеща крыльями с пронзительным писком проносились летучие мышки, заставляя каждый раз испуганно вжимать голову в плечи.
  - Эй! Есть кто живой? - прозвучало неподалёку, и я испуганно замерла, крепко сжав свечу, - как из этого грёбаного леса выйти-то уже?!
  Догадываюсь, что это та самая четвёрка, которой дедушка от меня глаза отвёл. С ужасом произношу про себя: "Поздравляю! Вот ты и попалась, отважная ведунья-колдунья! И помочь тебе здесь некому. Даже если по рации удастся соединиться, не успеют ребята добежать..." Никогда не думала, что при магических ритуалах самыми опасными станут не потусторонние силы, а посторонние прохожие. Стараюсь как-нибудь укрыть свечу, а она словно нарочно разгорелась, пламя столбиком ввысь рвётся. Не спастись мне... Что-то там дедушка говорил про ключи...Нет, ключ!
  - Сойкин ключ, - едва слышно шепчу я, надеясь, что какое-то невероятное чудо позволит мне улизнуть. Вот только чуда не происходит. Вместо этого луна ускользает за крошечную тучку и опускается чёрное покрывало ночи, единственным светом в котором являюсь я со свечой. Я зажмуриваюсь, как в детстве наивно веря, если не вижу сама, то и меня не видно также. Неистово мечтая стать невидимкой, каждую секунду ожидаю услышать звуки шагов. Но шагов не слышно почему-то. Не могут же четверо подкрадываться совершенно бесшумно. Я открываю глаза и в шаге от себя вижу ту самую берёзу, за которой пряталась от своих спутников. Берёза настолько светлая, что слегка светится в темноте. Понимаю вдруг, что она - моё спасение, надо только решиться и сделать шаг. Один единственный. И я решаюсь. Осторожно скользнув за спасительный ствол, я замираю и прислушиваюсь - тишина вокруг такая, что я всерьёз опасаюсь, что недоброжелатели могут услышать стук моего сердца... Вот только и шагов больше не слышно, как и выкриков. Чудно'. Поворачиваюсь к своей спасительнице и обнаруживаю, что это та самая осина, на которую указал мне забавный дедушка.
  - Прости, мне одну веточку надо, - шепчу я, прикоснувшись ладонью к шелковистой коре.
  Осторожно вытаскиваю из чехла нож, которым снабдил меня предусмотрительный хозяйственный Шурик, но отрезать ничего не успеваю - высоко в кроне слышится сухой щелчок, словно что-то отломили, и лёгонькая веточка падает мне на плечо, запутавшись в волосах. Я прячу её на груди, аккуратно убираю нож в чехол и отступив на шаг от дерева снова обнаруживаю знакомую тропинку. Прислушиваюсь с трепетом - там ли всё ещё лихие лесные гости. Тишина. Обрадованно спешу обратно, пока свеча ещё горит. На выходе из леса меня ожидают наши помощники альпинисты. Марьяшка с зелёным колдуном вопросительно смотрят на меня. В ответ на их безмолвный вопрос утвердительно киваю. Они облегчённо выдыхают.
  - Понимаете, - несколькими минутами спустя делюсь я своим наблюдением, - так вышло, что она сама мне веточку сбросила.
  - Так бывает, - нарушает очарование чуда Генка-Ласка, осины сбрасывают веточки, как листья. Это только они умеют. Я читал.
  - Много ты всего читал, - неодобрительно басит здоровяк в брезентовой штормовке, - читатель никудышный.
  - Господа альпинисты и прочие сочувствующие, - раздаётся голос Шурика, - просьба занять места согласно купленным билетам.
  Я возвращаю нож командиру отряда.
  Группа поддержки послушно потянулась к палаткам. Мы с Марьяшей поместились в самой маленькой - двухместной. Подруга тормошит меня, пытаясь вызнать подробности, но от пережитого я мгновенно засыпаю, едва коснувшись головой чехла от палатки, набитого травой.
  ***
  
  
  Глава 15. Тревожная встреча и странное испытание.
  
  
  Утро разбудило меня ударами топора и горечью кострового дымка, назойливо пытавшегося проникнуть сквозь полог палатки. Марьяшка сладко сопела, свернувшись калачиком. Вот ведь что свежий-то воздух с человеками вытворяет - в городе всё наоборот - это я досматриваю пятидесятые сны, в то время как подруга энергично наготавливает еды, запасаясь на неделю вперёд. Отодвинув полог, осторожно выбралась, стараясь не шуметь и не толкаться. Господи, красота-то какая! Вот, оказывается, что я пропускаю каждое утро... Я шагнула в сторону и немедленно промокла, по щиколотки утонув в росистой траве.
  - Девушки, после водных процедур просим к столу, - заметив меня загудел дежурный у костра, - непревзойдённый повар Виктор угощает нас своей неподражаемой манной кашей!
  Вот честно не поняла по интонации - ирония это была или глухое неприкрытое раздражение, настолько не совместимы были, казалось два этих предмета: лес и манная каша. К удивлению моему, никто из альпинистов не принялся выражать недовольство, а дружно и невозмутимо выстроились в очередь на раздачу. Рискнула попробовать и я и... каша оказалась превосходной! Скажу больше - если бы меня в детском саду кормили ТАКОЙ кашей...
  Бедные воспитатели прилагали фантастические усилия, чтобы заставить нас есть детсадовскую манную кашу, которая, как обыкновенно и заведено в детских садах, содержала ошеломляющее количество комочков. Нам даже казалось, что это специальная комочковая каша, среди которой иногда встречалась манная.
  Наших воспитателей звали Малина Лимонтьевна и Фиолетовое Варенье. Кто-то из девочек по секрету сообщил, что такие имена носят Феи. Мы верили, что наши воспитатели - феи и гордились тем, что феи только у нас. Ни у кого больше. И старательно жевали комочковую кашу - фей ведь огорчать нельзя, а то вдруг они обидятся и перелетят воспитателями в другую группу. Хотя бы вот в параллельную - её обитатели знали нашу тайну и давно с завистью поглядывали на наших фей-воспитательниц...
  Конечно, с годами Марина Леонтьевна и Виолетта Валерьевна трансформировались в обычных людей. Но мы-то их тайну знали, и хранили её, в глубине души...
  Когда основные силы отряда уже заканчивали трапезу, на поляну, с треском ломая кусты, вывалилась четвёрка шальных ребят. Запавшими горящими глазами они жадно осматривают наш лагерь и останавливаются на мне и Марьяшке. Шурик с товарищами смыкают ряд, оставив нас за спинами, а навстречу "нежданчикам" выдвигается тройка крепких ребят во главе со вчерашним здоровяком в брезентовой штормовке. Здоровяк, словно невзначай поднимает топорик, подбрасывает, тот переворачивается в воздухе и отполированное топорище удобно ложится в руке. Крепыш между тем бесцветно интересуется у пришельцев:
  - Потеряли кого-то, пацаны?
  Главарь "нежданчиков", бестолково размахивая руками, что-то бормочет, пытаясь разглядеть нас за спинами альпинистов.
  - Вам по той тропинке и через триста метров у трассы будете, - указал кто-то из делегации.
  "Нежданчики" уныло потянулись к тропинке, не произнеся ни слова, и только главарь зло зыркнув в мою сторону с ненавистью процедил:
  - У, ведьма!
  - И вам доброго пути, - ответствовал Шурик, и, повернувшись к нам с Марьяной и подмигнув, добавил, - вот и мы пригодились.
  Что-то подсказывало мне, что с этими неприятными визитёрами ещё пересекутся у нас дорожки, но я старательно гнала эти догадки прочь.
  ***
  Альпинисты-энтузиасты молниеносно разобрали лагерь, и через двадцать минут о его былом присутствии напоминала только примятая трава. Даже костровище было старательно улито водой из ручья поблизости и, словно крышкой, прикрыто вырезанным дёрном.
  Нас заботливо проводили до Ванькова дома, а командир Шурик на прощание предложил:
  - Если захотите подобную вылазку повторить - обращайтесь. Не будет выезда - поспособствуем. Народу понравилось, да и вы не капризничали - маму не звали, кашей манной не плевались, - улыбнулся он.
  Так каша манная проверкой была, оказывается! А командир-то непрост, "детишкин пистолет", как высказывался знакомый Марьяшкин студент-юрист. Никто толком не знал, что означает сие замысловатое ругательство, но что после него следовало держаться от юриста подальше, многие были убеждены.
  Непростой Шурик махнул на прощание рукой и удалился. Мы же с подругой вернулись в квартиру гостеприимного альпиниста - необходимо было разработать стратегию запечатывания недобрых сущностей.
  Торжественно возлагать колышек под коврик Павликентьевой квартиры мы отправились вдвоём с подругой - передоверять никому не стали. Да и впрямь совесть иметь надо - ребята альпинисты и прочие разные колдуны нам уже достаточно помогли. Потому выбрав самое удачное время, когда взрослые на работе, а любознательный бабушкинский "десант" занимался общественно-полезным делом - распространяя продолжателей своего рода по детским садам и школам, и потому временно отсутствовал на скамейке у входа в подъезд, мы совершили эпическую вылазку. Точнее, это Марьяшка отправилась укрывать магический предмет, призванный запереть недоброжелательную сущность в пределах отдельно взятой квартиры. Я же, с содроганием вспомнив недавнюю эвакуацию из места страха и чёрного сюрреализма, отказалась от подвига и трусливо отсиживалась на лавочке.
  Ожидая возвращения подруженции, я задумалась и не заметила подсевшую ко мне старушку.
  - Вона оно ноне как, - на одной ноте скорбно произнесла соседка по лавочке, словно цитату славянского заговора, что я подпрыгнула от неожиданности.
  - Наркоманей ноне не арестовують, - вновь ожила бабулька, словно разговаривала с невидимым собеседником, - безвиннай толкують он. Безвиннай, безвиннай, а газ-то взорвал. Людей покою лишил. А стёклов, стёклов-то надоть - воз!!! - старушенция яростно погрозила кулаком, словно видимый только ей "наркоман", взорвавший газ, стоит там и она хочет его ударить. Что ж, осталось "безвинному" Павликентию со своим тёмным царством разобраться. Радует уже то, что всё это воинство за порог не выскочит. Найти б ещё специалиста, чтоб дрянь эту призванную изловить, куда следует доставить, да дверь запечатать. Но об этом мы подумаем как-нибудь на досуге, если в ближайшее тысячелетие выпадет свободная минутка.
  
  Сбросив вещи в кладовку альпинистского клуба, я потащилась за подругой в её родовое гнездо. Сборы произведены были с большими предосторожностями, да чудны́ми примочками, словно не к родным и любимым людям мы отправляемся, а в стан врага неведомого, невидимого, коварного и чрезвычайно пакостливого. Марьяшка вела себя пугающе. Во-первых, она отобрала мои документы и, присовокупив к своим, поместила в альпинистский сейф - с разрешения Шурика, естественно. Во-вторых, опрокинула мою сумочку, вывалила содержимое на стол и застыла, будто коршун, зорко обозревающий добычу:
  - Тээээкс, это не бери, это не пригодится..., - бормотала она себе под нос, перебирая мои скудные пожитки.
  В результате досмотра с пристрастием в сумочке сиротливо притулились упаковка бумажных платочков и тюбик гигиенической помады, которую подруга милостиво разрешила оставить, пробормотав совсем уж непонятное:
  - Глядишь, не позарятся ...
  А ещё - отобрала у меня деньги, которые я приготовила на проезд туда и обратно, заявив:
  - У меня целее будут. А платье одень такое, чтобы если вдруг упадёшь в кучу навоза, не жалко было выкинуть.
  В кучу навоза я падать не собиралась, но подруженцию послушалась. Ей виднее. Вдруг, прямо с остановки нам придётся перепрыгивать эти легендарные кучи навоза, а я оплошаю?
  ***
  
  Уже перед самой посадкой в автобус Марьяшка произнесла загадочную фразу, поразившую меня в самое сердце:
  - Иногда задумываюсь - может, я им не родная? Уж так разительно отличаться? Если б не внешнее сходство...
  Подруга надолго замолчала, а я не стала её тревожить, в конце концов, в каждой семье своя мазурка. Моя семья тоже не сахар. А внешнее сходство, про которое упомянула Марьяшка, у всех её родичей было поразительным. Такие же носы, густо усыпанные веснушками и просто огромные копны вьющихся волос, цвета тёмной меди, вызывали во мне жгучее чувство зависти. Моего брателло можно было смело выпускать в эту весёлую банду - его бы приняли за своего. Лишь цвет волос посветлее, да бледные губы потоньше. Просто удивительно, насколько мы с ним не похожи. Да что там я - когда брат родился, папа был сильно удивлён отсутствием похожести хотя бы на одного из родителей. Недоумение вскоре разрешилось - брат, как говорили у нас - пошёл в ма́терину родню - в родную сестру нашей прабабушки. Прабабушка Нюра была в вечной ссоре не только с родной сестрой, но и с её дочерью - нашей бабушкой, поэтому мы не только с ней не общались, а и со всей её семьёй. Почему - не знаю - была там какая-то давняя история, непонятная, да нам, детям и не интересная.
  Младшего брателло назвали Лёхой - в честь какого-то там деда-прадеда. Уж не знаю, чего такого героического натворил этот пра-пра- в своё время, но бразер получился по-родительски правильный и даже, как со временем выяснилось, местами одарённый. С годами сходство бразера и двоюродной прабабушки, по словам нашей бабули только увеличивалось. Как и все рыжие, брат был оптимистом и жизнелюбом. Рос, правда, шалопаем, поэтому на меня возложили бессменную обязанность присматривать за ним порой в ущерб учёбе. Бабушка как-то очень быстро ушла, видимо не сумела принять пришедшие в страну перемены. Отцу с матерью некогда было - времена настали трудные, и чтобы заработать "на хлеб", как они говорили, им приходилось вкалывать на чудом сохранившемся заводе денно и нощно. "Твоё дело - за братом смотреть!" - под этим лозунгом проходила вся моя сознательная жизнь. Тот, кто оказался старшим в семье, меня поймёт. Не сосчитать, сколько наших тайных укрытий раскрыл он "противнику", врываясь с радостными воплями, выследив меня, либо, сидя в засаде, в самый ответственный момент вскакивал с криком: "писать!"... Постепенно меня перестали брать в игру...
  Моё первое свидание прошло под бдительным надзором Лёхи и его банды, таившейся в кустах и по-пластунски пробиравшейся вдоль забора. Разумеется, обо всём было доложено родителям, причём с многократно нафантазированными фактами и самыми ядовитыми комментариями. А мне ещё и досталось полотенцем от мамы, за то, что из-за меня Лёха испачкал в земле и разорвал штанину. "Твоё дело - за братом смотреть!" ... А потом меня перестали приглашать... Я перекладывала ответственность на свой неприглядный внешний вид в переходном возрасте и пряталась в библиотеке. Там я могла сидеть часами, рассматривая рисунки растений, запоминая названия и свойства. А дома меня ждали разъярённые родители и ремень: в моё отсутствие Лёха разбил мячом соседское окно, чем ввёл родителей в траты, а семью в разорение.
  На филологический я поступила от безысходности - в наступившие смутные времена туда не было желающих из-за отсутствия перспектив, поэтому брали бесплатно, а тем, кто старался, ещё и стипендию платили. А ещё там были фольклорные экспедиции! Уезжали сразу после сессии на три месяца. Это было время настоящего счастья и свободы! Как в детстве, когда меня на месяц отправляли к прабабушке в деревню, а Лёху на этот период сдавали в оздоровительный лагерь.
  ***
  
  Глава 16. Отряд резкого реагирования.
  
  
  
   "-...А ещё я пожалуюсь мужу, и он превратит Вас в крысу.
  - А кто у нас муж?
  - Волшебник.
  - Предупреждать надо..."
  ("Обыкновенное чудо")
  
  
  - Вот моя деревня! - процитировала Марьяшка поэта Сурикова Ивана Захаровича, когда мы вывалились, наконец, из душного автобуса, щедро озонировавшего пространство внутри выхлопными газами. Что ж, деревня, так деревня - вперёд!
  Немаленькая деревенька уютно расположилась на холме, однако подруга зачем-то повернула направо и повела меня по второстепенной, не сильно хоженой тропинке к отдельно стоящему аккуратному домику. Толкнув калитку, Марьяша вошла в цветущий палисадник и громко позвала:
  - Баб Лиза!
  Из-за домика выглянула бабушка и улыбнулась:
  - А вот и Солнышко приехала! Заходите в дом-то, не стойте на пороге.
  Разувшись, я послушно потянулась вслед за подругой внутрь домика. В сенях под потолком висели многочисленные пучки разных трав и пахло яблоками и чем-то неуловимым, но аппетитным. Подруга нырнула в горницу, жадно огляделась и грустно произнесла:
  - Вот почему так? Вот могут же люди, - она повела рукой вокруг, словно старалась охватить всю картинку разом: и занавески красивые на окнах, и подушки, расшитые яркими нитками, цветущие кустики герани в аккуратных горшках на подоконнике, - а у нас... будто это с нашего домишки художники восемнадцатого века писали убогий быт нищих крепостных...
  Подруга достала деньги, завёрнутые в полиэтиленовый пакет, и протянула бабушке:
  - Как обычно, - произнесла она, словно делала заказ в ресторане, но бабушка понятливо кивнула и... деньги словно растворились в воздухе - только что были - и уже нет их. Вот это фокус!
  - Обратно когда? - поинтересовалась бабушка Лиза и уточнила, - ночевать у меня будете?
  - Как обычно, - снова произнесла Марьяшка и бабушка кивнула снова, - пойдём мы, - как-то тяжело произнесла подруга и развернулась к выходу.
  Сарафанное радио не подвело, и у дома нас уже поджидала многочисленная Марьяшкина родня.
  - Подруга моя, - представила меня Марьяша и, заметив недовольные лица родителей, добавила, - помогать будет. После этого маленького уточнения народ гостеприимно заулыбался.
  - А что ж это вы без вещей-то? - засуетилась Марьяшкина мать.
  - Налегке решили, - не стала рассказывать подруга, что по пути к домишку нас встретил Марьянин младший братишка и обещал надёжно припрятать все мыльно-рыльные принадлежности, захваченные нами из города, а также огромный пакет дешёвого стирального порошка и упаковку хозяйственного мыла, - в этом доме чаем угощают?
  - Кипятка-то вдоволь, - сахару только..., - поджала губы мать.
  Подруга куда-то отлучилась, усадив прежде меня за стол, и вернулась с плошкой, полной мёда и двумя баранками.
  - Мёд-то к празднику, - запричитала было мать, но Марьяшка, вручив мне одну баранку, её причитания сурово оборвала:
  - Считай, сегодня и праздник.
  - Какой же?
  - День восстановления справедливости, - она обвела строгим взглядом притихшую семью и добавила, прищурившись, - а ещё - чистый день. Но сначала - чай.
  Я ощущала себя английской королевой, окружённой внимательными придворными, ловящими каждое моё движение. Конечно же, я поперхнулась. Марьяшка заботливо постучала мне по спине, невозмутимо догрызла баранку, запила её чаем, смахнула со стола крошки в ладонь и, привстав, выглянула в окно. Тот же манёвр синхронно проделали домочадцы, все без исключения.
  - Батя, - почему забор не починил? - строго вопрошала инспектор, - я ж доски купила!
  - Дык, доча, не хватило тех досок-то, - робко ответствовал батя, - кум летнюю кухню оббивать надумал - попросил в долг... потом вернуть обещал...
  Марьяшка надолго замолчала, словно очень талантливая актриса.
  - Ладно, - наконец тяжело произнесла она, окидывая проницательным взором притихшую семью, - стирка у нас сейчас будет. Поднялась, ухватила меня за руку и решительно зашагала во двор к бане.
  Заглянув в прилепившийся к бане сараюшку, охнула от неожиданности:
  - Я ж месяц назад приезжала. Как год копили!
  Подоспевшая мать застенчиво улыбнулась:
  - Так порошку-то не оставила - стирать нечем.
  - А батя не хотел к фермеру сходить - заработать для разнообразия?
  - Так болеет он, - пригорюнилась мать.
  - Воспалением хитрости вы все здесь болеете, - огрызнулась подруга, - одно только и не болит...
  Мать улизнула в дом.
  - Маааам, - заглянув в баню, - угрожающе начала Марьяшка, - а машинка стиральная где?
  К сестре немедленно, словно заранее готовился (а, может, так оно и было), подскочил тот самый младший Митёк и отрапортовал:
  - Машинку тёть Нюта забрала. Сказала вернёт, вот уж две недели, как вертает. А доски твои Саньков крёстный к забору прибил - я покажу, где.
  - Молодец! - одобрила сестра и добавила заботливо, - ты бы, Митяй, к бабе Лизе перебирался насовсем - пропадёшь ведь здесь.
  - Если я уйду, - серьёзно отвечал мальчишка, - они обрадуются и ещё нарожают... Помнишь ведь, что бабЛиза тогда говорила? Про пророчество-то?
  Марьяша грустно покачала головой, прижала Митька к груди:
  - Ты потерпи немного, учись, старайся - школу окончишь - я тебя в город заберу.
  Митёк просияв, кивнул.
  - Кушать к бабе Лизе забегай, я оставлять буду там для тебя ... Только огородами ходи, чтоб не приметили.
  Митёк снова понимающе кивнул.
  Подруга выпрямилась, поочерёдно похлопала обеими руками по верхней части туловища, словно кавалер, исполняющий "цыганочку":
  - А теперь - дискотека!
  Митёк шмыгнул в покосившуюся сараюшку и со страшным грохотом выкатил оттуда тачку об одном колесе.
  - Санёк! Вылезай, саботажник, - громко забарабанила Марьяшка по двери клуни* уже двадцать лет временно служившей коровником, - я знаю, что ты там!
  Из-за двери неохотно показался следующий за Марьяшкой брат. Судя по лицам братьев: угрюмому у Санька и радостно ждущему развлечений у Митяя, понятно было, что подобные "дискотеки" происходят здесь в каждый Марьяшкин приезд.
  - К кому вперёд? - с готовностью спросил Митёк.
  Сестра задумалась на секунду:
  - С забора начнём, - уточнила она, и Митёк сорвался с места, как многообещающая лошадь на скачках. Следом, едва перебирая ногами, двинулся Санёк, а за ним уж и мы с Марьяшкой.
  - Живее, живее! - понукала брата подруга, - у тебя, сердешный мой, поди радикулит от безделья нарисовался? Лана, рвани-ка крапивки пучок - вон у забора красуется. Сейчас мы его мигом излечим - оживим: "разряд! Ещё разряд!"
  Санёк подпрыгнул, ожидая крапивный "разряд" и потрусил энергичнее.
  Подойдя к нужному дому, Марьяна придирчиво осмотрела забор:
  - Отрывай! - приказала она ошалевшему Саньку, - отсюда и до сю́да.
  - Он же крёстный..., - забормотал Санёк.
  - Вот-вот, - подхватила сестра, - крёстный, который крестнику за всю жизнь леденца на палочке не подарил.
  Санёк нерешительно ухватился за доску. Как только раздался треск, на крыльцо выскочил всклокоченный мужик:
  - Эй, вы чего задумали, ироды! - запричитал он, близко, тем не менее, не подходя.
  - Ты что ж, дядь Вась, крестника-то обижаешь?! - заорала Марьяна, зычно, словно сигнал тревоги.
  В окнах домов поблизости зашевелились занавески.
  - Вон, забор отнял, - продолжил общественный обвинитель, - где ж это видано, а?
  - Так я ж в долг, - оправдывался безответственный крёстный, - я ж верну.
  - Вертай, мы за долгом пришли.
  - Так нет сейчас. Через неделю приходите.
  - Через неделю процент выше будет - ещё и калитку прихватим, - не терялась Марьяна, - а ты, Санёк, рот не разевай попусту - долги-то укладывай.
  Митёк меж тем юркнул в какую-то дверь и, перегибаясь почти пополам, вытащил за ручку старинный деревянный ящик с гвоздями и молотком. Показал добычу сестре, та кивнула, и возвращённые ценности заняли место в тачке.
  - Мы прошлый раз так скамейку верта́ли, - охотно поделился со мной Митёк, виртуозно управляя тачкой, - ту, что к стене сарая сейчас прибита вооот такенными гвоздями, - и добавил с мстительным оживлением, - фигули-на рогули теперь оторвёшь!
  Вернувшиеся доски торжественно въехали в родительский двор и под неусыпным присмотром подруги были прибиты взамен почти истлевших прежних.
   - Вот здесь забей ещё, бать, - заботился зоркий Митёк, поднося недовольному отцу здоровенные гвоздищи.
  - Накой столько? - сокрушался отец.
  - А что б не оторвали, - зашептал сын.
  У отца, по-моему, глаз задёргался. Рядом с новеньким забором обнаружилась любопытствующая рыжая девица:
  - Забор строите? - притворно улыбнулась она Марьяне.
  - Как видишь, - сквозь зубы ответствовала подруга.
  - А чёй-то?
  - А той-то! Давно пора.
  - Так доски-то дядьВаськины были...
  - Наши они были, а вы с дядьВаськой горазды у моих щедрых родителей халяву выпрашивать!
  - А если он обратно...
  - Чтоб охота отпала воровать, - не дала ей договорить Марьяшка, делая вид, что лезет в карман, - я водичку заговорённую припасла - оболью забор - пусть попробуют оторвать, коли жизнь не мила́.
  - А чёй-то забор-то вдруг, - не унималась любопытная, - у вас и воровать-то нечего.
  - Замуж я выхожу, - рявкнула Марьяшка, - красоту вот наводим. Так ту подушку, что твоя маманя у моей выцыганила, вертай - не пригодится она тебе, а мне в приданое - самый раз.
  Девка ахнула и кинулась прочь, а подруга зловеще захохотала, словно демон, вырвавшийся, наконец, из заточения.
  Митяй с восторгом и обожанием смотрел на сестру:
  - Здо́рово с тобой. Жаль, что уехала.
  - Ты ж знаешь, Митяй, - устало произнесла подруга, - да только горбатого, видно, могила исправит.
  Я молча усваивала информацию, по кусочку собирая замысловатый паззл. А я ещё про свою семью думала, что всё плохо... А здесь ещё веселее. Да...
  ***
  *Клуня - хозяйственная постройка для молотьбы и хранения хлеба.
  
  
  
  Глава 17. Чистый день и грязные обстоятельства.
  
  
   "- Да русские бабы вечно всех жалеют!
  - Ага, даже бытовую технику! Моя бабушка, перед тем как положить бельё в стиралку, простирывала его руками, а перед тем как пылесосить, сначала подметала веником"
  (Из подслушанного)
  
  
  
  Пока батя доделывал забор под бдительным присмотром Митяя, Марьяшка готовила огромный артельный котёл овощной похлёбки, охватив общественно-полезной нагрузкой меня и младших братьев. Санёк смылся при первых же намёках на кухонные работы, появившись, однако, когда варево начало издавать божественные ароматы, распространяющиеся по деревне. Появился, впрочем, не он один - пара каких-то тёток в нетерпении толкались у новенького забора, не решаясь дотронуться до калитки - работает радио-то, работает!
  - Марьяш, там тётки Глаша и Паша у забора - доложил шёпотом Митёк.
  - Вот пусть там и стоят, - ухмыльнулась подруга и выглянула во двор.
  - День добрый, Марьяш, Бог в помощь, Сёма, - приторно-сладкими голосами завели тётки, приметив подругу.
  - И вам того же, - громко отвечала Марьяшка, во двор, однако, тёток не приглашая.
  - Ты бы калитку-то открыла, а то несподручно как-то через забор разговаривать, - посоветовала одна из непрошеных гостий, излучая преувеличенное добродушие. Её товарка только кивала, раздвинув губы в щедрой улыбке.
  - А нам сегодня вообще разговаривать несподручно, - мягко отвечала Марьяшка, добавив голосу сокрушённых интонаций, - вона работы сколько накопилось - за три дня, боюсь не управимся всем семейством. Через три дня приходите - уборка у нас.
  И пробурчала раздражённо:
  - Ну, ничем их не проймёшь! Не напрасно же я тебя по деревне водила - показать, что у нас на одного едока прибавилось, а значит, им не светит ничего! Так нет же - не понимают намёков! Пока по матушке не пошлёшь...
  - Лучше не надо, Марьяш, - испуганно вклинился в разговор Митёк, - помнишь, тогда ещё хуже было - они вроде бы обиделись, добились, что за стол их посадили всё-таки и сожрали больше всех!
  - Ну да, - озадачилась подруга, но почти сразу же заулыбалась, - ща мы их пуганём по-взрослому!
  Упорные тётки меж тем сдаваться не собирались:
  - Что-то новенькое готовите? Аромат по всей деревне плывёт ... Попробовать бы дала, да рецептом поделилась.
  - А рецепт тот же, что и прошлый раз был - ничего не изменилось.
  - Так, приправы, может...
  - А приправы вам мамка тогда же все и отдала - у нас ничего не осталось, только если вы назад принесёте..., - хитро прищурилась подруга.
  - Откуда, - пригорюнились тётки, - это и не нам вовсе, нам и не досталось...
  - Вот и нам не досталось. Уж не обессудьте - народу много, еды - тютелька-в-тютельку, а ещё бабушке Лизе отнести надо. Не могу ж я ей сказать, что это вы её порцию счавкали? Обидится, как пить дать. А вы ж помните, как она обижаться умеет?
  Тётки испуганно закивали и растворились в пространстве. Митёк, словно партизанский разведчик, вприсядку, укрываясь за редкими кустиками, отследил перемещение по деревне несолоно нахлебавшихся гостей и вернулся с докладом:
  - Ушли. Я уж думал никогда не прогоним... А бабЛиза не обидится, что ты ею пугаешь?
  - Не обидится, Митяй, - успокоила его сестра, - она ж умная у нас, не то, что эти... родственнички.
  - Ой, подруга, рисковая ты... они ж и бабушку твою и тебя заодно теперь в ведьмы запишут... А когда люди боятся, они чёрт знает что натворить могут...
  - Пусть боятся! Хо-хо-хо! - страшно вытаращив глаза, басом захохотала Марьяшка, словно филин, перебравший с лесником самогонки.
  - Тебе осталось только летать и об деревья головой стукаться, - покосилась я на подругу.
  - Да я согласна, если сие поможет их удержать, - махнула рукой подруга.
  - Кого?
  - А их всех, - широким жестом обвела подруга добрую половину деревни, - моих досточтимых и уважаемых тётушек и дядюшек, а равно с ними кузенов и кузин. Всех радеющих о семьи нашей благополучии и о здравии тако же еженощно молящихся.
  Митёк удивлённо воззрился на сестру.
  - Удивляешься, что я и по-другому разговаривать умею, - усмехнулась та и тяжело вздохнула, - я ж на филологическом учусь, забыл? А это - так, для прикрытия, - она повернулась ко мне, - у меня легенда для местных - я в морге трупы обмываю.
  Ошарашенная, я замерла с приоткрытым ртом.
  - И ты, уж не обессудь, со мной там же трудишься, так что не проболтайся, смотри.
  Митёк скорбно и одновременно солидно закивал, показывая, что является хранителем тайны и ему можно доверять. Марьяшка меж тем продолжала:
  - Ты уж прости, что не предупредила, думала, не сунется никто, а им ничто не помеха - чужих людей не стыдятся. Иначе с ними нельзя. Скажи я сейчас, что в городе не то, что учусь, а просто в магазине на кассе работаю, так они на работу ко мне повадятся - товара в долг набрать под зарплату мою или кого-нибудь к себе устроить требовать будут. И то и другое одинаково хорошо. Потому уж лучше я буду ведьмой, работающей в морге, зато ведьмой независимой.
  Отобедав, подруга решительно заявила:
  - Пора и стиркой заняться. Где там машинка-то наша, говорите?
  Мать робко затянула:
  - Не хорошо у людей забирать... Вдруг не достирали ещё? Потом сами привезут...
  - Сами так сами, - неожиданно согласилась Марьяшка и зычно вскричала так, что все, не исключая меня, подпрыгнули на лавке, - Бааатяяя! Айда воду в корыта таскать! Вручную стирать будем!
  Отец от неожиданности икнул и захлопал глазами.
  - Куда ж ему хворому, - запричитала мать так горестно, словно батя доживает последние секунды и не дотянет даже закат посмотреть. Последний, надо понимать, в своей жизни.
  - Два ведра батяню не убьют, а нам всё подмога, - упорно стояла на своём несговорчивая дочь.
  - Можно ж на реку пойти постирать...
  - Так и я не против... Запрягай, батя, лошадь!
  Я отвернулась, чтобы невзначай не рассмеяться. А повеселиться было над чем: на все аргументы матери у Марьяшки находились свои, направленные на то, чтобы непременно батю к работе привлечь.
  Когда талантливо изображавший умирающего батя наполнил-таки до половины одно здоровенное корыто, ребятня, по команде сестры, потащила из сарая бельё для стирки. Присмотревшись, я ахнула и зашептала подруге:
  - Что ж ты им нормальное постельное не купишь? Пусть дешёвое... Лохмотья ведь одни...
  - Раздадут, - так же шёпотом ответила Марьяшка и добавила, - ты не подумай, я ж не зверь какой, а только опыт подобный уже имеется. И про подушку я тоже не на пустом месте. Потом как-нибудь расскажу, - подруга вздохнула и бросила, - простота хуже воровства.
  Оставив братьев и "умирающего" отца замачивать бельё, подруга просигналила мне и младшему братцу направляться к сараю:
  - Выводи, Митёк, транспорт, - устало скомандовала Марьяшка, и мы погремели тачкой в другой конец деревни - вызволять из рабства материальное наследие подружкиной семьи - стиральную машину. Идти пришлось не так далеко. Да и поиски нам облегчила какая-то старушка, словно нарочно поджидавшая нас:
  - В сарае, в сарае она, - шепнула бабушка-осведомительница и расторопно шмыгнула за угол какой-то не поддающейся определению развалины.
  ***
  
  
  Глава 18. Бой местного значения и семейные тайны.
  
  
   "Любой вопрос или недопонимание можно уладить с помощью вежливого диалога"
  (Из беседы двух гопников)
  
  "Вы необходимы Вселенной, хотя возможно, об этом не догадываетесь"
  (Из эзотерического трактата)
  
  
  
  
  - Тёть Нюта! - взревела Марьяшка раненым зверем, - душа моя! Отзовися. Гости к тебе.
  В сарае загрохотали тазы и вёдра, чувствовалось, что хлебосольная и удивительно гостеприимная тётя Нюта решила забаррикадироваться и без боя стиралку не отдаст. Бабушка-осведомительница, словно мышь в платочке выглядывала из-за угла, несомненно, получая от зрелища удовольствие. До меня вдруг дошло, что и выдала-то она тётку лишь для этого вот созерцания. Ну да, деревня - это вам не город - все вокруг знакомы-пере-знакомы и ничего необычного и новенького годами не происходит. Это в городской многоэтажке жильцы, как пчёлы - снуют туда-сюда - один заселяется, другой съезжает - столько новостей - и сериалы не нужны. А здесь-то что? Разве вот Марьяшка раз в месяц пожалует.
  Подруга в два прыжка одолела территорию до сарая и рванула дверь на себя. Не тут-то было - дверь не шелохнулась, а у Марьяны в руке остался трофей - вырванная с гвоздями дверная ручка.
  - Ой! - приторно сладко запела подруга, - чтой-то ручка у вас ненадёжная - держалась на трёх соплях да верёвочке!
  Из недр сарая в ответ на Марьяшкино сообщение раздался протяжный, горестный стон. Будто тётя, дворянка в пятом поколении, оплакивала коллекционный рояль, который приёмные необразованные племянники за ненадобностью порубили на дрова.
  - Ты жива ли там, моя старушка? - проникновенно пропела подруга, - голос подай, а то, может, помощь нужна, может, мужиков собрать, чтоб у крыши край подняли, или угол прорубили... облегчили тебе отход?
  - Вот что за девка такая, а? - вопрошала невидимая тётя у такого же невидимого собеседника, - богохульница и охальница! Она на секунду замолчала, видимо подбирая подходящее словцо.
   - Клявятница! - нашлась, наконец, родственница и добавила торжествующее, - вот! - знай, мол, наших - тоже образование имеем.
  - Ну, так я ж не знаю, чего ты в сарае-то заперла́сь? - добродушно протянула Марьяшка, подмигивая нам с Митьком, - разные бывают обстоятельства.
  - А вам-то что за дело - заперлась - не заперлась... мой сарай и я тут хозяйка! Перебираю я!
  - Понятно! - насмешливо протянула подруга, - процесс без результата...
  - Вот ведь все вы Колотовы ядовитые, - оскорбилась тётка Нюта, - всё поддеть норовите, не живётся вам без ентого. Ой, не живётся!
  - Так ведь и ты, тёть Нют, тоже Колотова, - не реагирует племянница на попытки усовестить, - или забыла уже?
  - Забудешь здеся - кажен месяц напоминаете, - ворчала за дверью родственница, не делая попыток повидаться лично.
  - Ну, так ты машинку себе купи уже, и напоминать не придётся. Не миллион ведь стоит...
  - У меня пенсия - три копейки! - взвилась тётка.
  - Тогда придётся с тебя налог содрать, - веско произнесла Марьяшка. Словно приговор зачитала.
  - Какой такой налог?
  - Машинку в аренду берёшь - плати налог.
  - Так я ж по-семейному...
  - Вот и я по-семейному. Прошлые разы прощаю, возьму только за этот - по тысяче за день. Цени моё великодушие. Митёк, сколько дней она нашей техникой пользуется?
  - Тридцать! - быстро прикинув в уме, отчитывается братишка.
  - Слыхала, родственница?
  - Ты чего это девка, бешеницы* наелась что ли? Откеда такие деньжишши?
  - Так ведь и мы не Боженька, манной небесной целую деревню на халяву кормить! Поди-ка, братец, в избу, да посмотри, чего можно в счёт аренды прихватить.
  - Иду уже, - громко выкрикнул Митёк, ещё громче затопал ногами и, сделав небольшой крюк, укрылся за дверью сарая.
  - Ой, добра-то здесь, добра!- негромко произнёс он, улыбаясь во весь рот, - нам всё сгодится.
  - Мне самой сгодится! - распахнула сарайную дверь тётка Нюта, чуть не зашибив мальчишку, - ишь, на чужое добро губы раскатали!
  Она чуть не вприпрыжку понеслась к дому.
  Санёк, во всё время переговоров изображавший отсутствие присутствия, ловко шмыгнул в дверь сарая и с помощью брата выволок на свет божий рабыню чужих постирушек. Машинку быстро погрузили в тачку и немедленно отчалили, осыпаемые проклятиями тётки Нюты.
  Марьяшка вдруг обернулась:
  - Всё, что ты пожелала, вернётся к тебе троекратно, - тихо и раздельно произнесла она, но тётка услышала и испуганно замолчала.
  Марьяшка отвернулась и догнала нас:
  - Сегодня же! - выкрикнула она через плечо.
  - Ведьма! - взвизгнула обалдевшая тётка и захлопнула дверь.
  - Если бы! - в тон ей негромко ответила подруга, - жизнь была бы веселее, а то вот с помощью бабЛизы выкручиваться приходится.
  Я благоразумно промолчала - будет ещё время про Марьяшкину интересную бабушку наедине расспросить.
  Когда Санёк с Митьком торжественно ввезли в родной двор гружёную стиральной машинкой тачку, там вовсю кипела работа: трое пацанов деловито тыкали палками замоченное бельё. Отец семейства, покуривая, восседал на отвоёванной в прошлый Марьяшкин приезд лавочке, изредка отпуская ценные замечания по улучшению процесса.
  - Вижу, ты у них - двигатель прогресса, - заметила я, когда после коротких указаний подруги всё во дворе закрутилось и завертелось, да так слаженно и аккуратно. - Только, уж прости, никак не пойму, что у вас в деревне творится и в вашей семье конкретно.
  Марьяшка замерла на мгновение. Задумалась. Вздохнула:
  - Знаешь, верно, существуют люди такие, бессребреники? Последнее нуждающимся отдадут, притом, что у самих есть нечего? Такое у них искажённое понятие о добродетели. Так вот это - родители мои. А до них - их родители...
  - Да уж..., - ошеломлённо протянула я, - обалдеть.
  - Это тебе - обалдеть, а я живу с этим. И вот братья мои - ни в чём не провинились, понимаешь? Я как в город приехала - за любую работу хваталась - не капризничала. Копеечку к копеечке собирала - всё домой отправляла. А там - как колодец без дна...Я тогда по-другому решила: вещами привозить - та же история. Ну, думаю, уж продукты-то не раздадут... Да ты сама видела... Теперь раз в месяц с инспекцией неожиданно обрушиваюсь. У мальчишек тогда праздник.
  - Прямо болезнь какая-то, - раздумчиво произношу я.
  - Болезни лечатся, а от этого ни лекарства, ни прививки... Баба Лиза говорит, без ворожбы не обошлось.
  - Я б с ней согласилась - маниакальное бессребреничество какое-то, извини, подруга.
  - Поверь, это только малая часть, то, что видно, то, что на поверхности; вершина айсберга, как бы банально ни звучало. И похуже есть кое-что...
  - Марьяна, полоскать пора, - подскочил какой-то из братьев, - вон уж гора настирана.
  - Тащите батю лошадь запрягать, - отозвалась подруга и направилась к белью, разложенному кучками по тазам.
  
   *Бешеница - белена - яд, который вызывает умопомешательство, бесноватость, лишает памяти.
  
  
  
  Глава 19. Из подружкиных записей об истории семьи.
  
  
  "Корни всех событий, даже самых немыслимых, таятся в далёком прошлом"
  
  
  
  Шатающаяся скрипящая телега доставила нас к удивительно красивому местечку на берегу местной речки. Неширокая речушка обладала прозрачной водой и быстрым течением. Остановив лошадь, батя "обессиленно" рухнул на травку под раскидистым деревом - наслаждаться тенью и свежим воздухом. А братья подружки, не дожидаясь распоряжений, ловко похватали тазы с постирушками и поволокли их к берегу.
  - Не зевай и бельё крепче держи, а то придётся в соседнем селе ловить, - наставляла меня Марьяшка.
  Процедура полоскания заняла не более часа. Всё-таки подруга настоящий руководитель - выдрессированные ею братья чётко и слаженно выполнили работу, аккуратно уложив чистое бельё в сполоснутые тазы, и помчались купаться. Мы с Марьяшкой утопали за поворот и под прикрытием камышей вдоволь накупались в прозрачной бодрящей водичке. Я такой прозрачной воды в реке ещё не видела, словно и не вода вокруг тебя, а горный хрусталь переливается.
  - Чудо какое! - не удержалась я, - а её пить можно?
  - Не знаю, не пробовала, - отозвалась подруга, задумавшись, - в принципе, почему нет? Вооон там, - указала она рукой на очередной речной поворот, - в неё девять родников впадают. Оттого и вода холоднющая.
  Красота вокруг была - в сказке не описать. Вдалеке только терялись в голубоватой дымке посадки каких-то растений, вероятно, пользующихся спросом, потому что аккуратность рядов нарушали натыканные повсюду угрожающе-предупредительные плакаты.
  - Там раньше луга были, - проследив за моим взглядом, пояснила Марьяшка. Травы там лечебной и просто ароматной - косой коси. Мы с бабЛизой огромные охапки набирали. Идём, еле-еле тащим, как два стога, - она тихонько рассмеялась, - бабЛиза потом травы перебирает и сушит. А осенью и зимой чай с ними пили...Здо́рово было, - она вздохнула, - а потом фермер какой-то объявился - все луга перепахал. Засеял дичью какой-то иностранной... Наверное иностранцам и продаёт - нашим-то она нафиг не сдалась - гадость какая-то, - подруга брезгливо скривилась.
  - И никто не препятствовал?
  - Так не знал никто. Потемну вспахали, а там уж ничего не поделаешь и назад не вернёшь.
  - А травы как же? - огорчаюсь я за утраченные Марьяшкины чаепития.
  - БабЛиза теперь за лес ходит - поляну нашла. Митёк ей вместо меня помогает. Да только всё не то! Словно здесь земля другая. И травы иначе пахли..., - Марьяшка вздрогнула, словно очнулась от забытья, - собираться пора. Вечереет уже.
  
  ... Из дома пахло блинами.
  - Никак мать праздник какой вспомнила, - удивилась подруга, - а вон и гостей полон дом. Недолго моё "колдовство" на калитке продержалось.
  Она устало поморщилась и тихонько сползла с телеги.
  - Ох, помощников-то сколько! - громогласно возвестила она, распахнув дверь, - выходим, гостьюшки дорогие, бельишко развешивать! Ветерок-то его в момент прополощет. Манька, - Марьяшка ухватила за халат пытавшуюся улизнуть деваху, - тащи-ка, дорогая, утюг - гладить будешь - не бесплатно ж блинами-то угощалась!
  Названная Манькой ловко вывернулась и шмыгнула в загородку.
  - Ты долго там не сиди, - координировала её действия Марьяна, - я туда петуха загнала - он тех конфет, что ты в карманы насовала, поклевал и чёй-то обезумел совсем, гляди, кабы глаза тебе не выклевал!
  Услышав испуганное аханье и треск загородки, подруга удовлетворённо констатировала:
  - Одну спровадила. Сейчас мы их скоренько...
  Выпроводив непрошеных гостей, Марьяна заставила мать заводить новую порцию теста. Бельё, аккуратно развешанное её братьями, полоскалось на ветру. Что ж, день с пользой провели. Раздав напоследок братьям какие-то указания, подруга повернулась ко мне:
  - Мы к бабЛизе идём - и ужинать, и ночевать.
  Я покорно кивнула - в конце концов, Марьяшка - принимающая сторона и ей виднее, как лучше, да и интересно мне было с этой бабушкой поближе познакомиться. С нами увязался Митёк.
  БабЛиза нас уже ждала: на столе, застеленном белоснежной скатертью, в глубокой тарелке дымилась отварная картошка, в ажурной фарфоровой корзиночке лежали горкой крутые яйца, а в эмалированной миске оказалась окрошка. Эту окрошку я всё время вспоминаю. Даже Марьяшка - мастер-виртуоз повторить её не может. Такой вкус у неё - божественный.
  Поужинали мы. Марьяшка меня в сад вывела - воздухом ночным подышать.
  - В городе такого воздуха нет, - говорит, - маттиола зацвела и табак душистый. А чтоб нескучно было воздухом дышать, послушай кое-что, пока я с бабЛизой поговорю. Нашла я бабку одну, правда, к тому времени она слепая уж была и старая-престарая, сколько лет ей - сама забыла, но память не потеряла. Историю эту она от матери слышала.
  Марьяшка ушла в дом, а я нажала клавишу диктофона и приготовилась слушать:
  "Жила в Марьяновке семья: мать, отец, трое сыновей да пять дочерей. Старшие братья-погодки, Игнат да Иван, ладные удались - высокие, красивые, даром, что рыжие. Дочери так себе, но хуже всех последышу пришлось - Устинке. Мало что слабым да болезным родился и его по той причине на печи держали. Так не доглядели ещё и мальчонка с печи-то свалился. Что-то такое себе сломал, что еле выходили, да и после не ходить, а ковылять стал - одна нога росла медленнее, да так короче и осталась. Время шло, дети росли, родителям по силам помогали: старшие братья да сёстры в поле или скотину смотрят, а Устинка за домом приглядывает, старается, чтоб лишним ртом не показаться.
  На ту пору решил барин местный в родовом гнезде, значит, осесть. Управляющему не сильно доверял, решил хозяйство лично объезжать. А где езда - там и кучер. Приглянулись ему Иван с Игнатом - таких и на козлы посадить не стыдно. Где слово, там и дело - стал барин и к соседям выезжать, а братья его возить, значит. Приодеть велел честь по чести - чтоб перед соседями в грязь ликом не ударить. И денежками не обижал. Да следить велел, чтоб одёжа всегда справная была, не заношенная. И сделались братья завидными женихами - нарядными да богатыми. Да только жениться не спешили - наперёд всем сёстрам приданое справили, да свадьбы сыграли. Даром, что ликом не вышли - хорошее приданое любой лик прикроет - мигом девок расхватали. Расстарались братья, да помогли сёстрам избы сладить. Теперь говорят, родители дорогие, и мы с братом жениться можем - душа за сестёр не болит, а Устинка меньшой с вами пока побудет - старость украсит. Да и то сказать - разодели Устинку братья - идёт по деревне, что твой енерал и гармонь на плече.
  Женились Иван да Игнат, по избе справили. Детки пошли. Тут бы и радоваться, ан нет. Разговоры по деревне поползли, что братья родню обижают. И как обижают-то: сёстрам простые избы поставили, а себе - пятистенки отгрохали. Собрались сёстры на ярманку, идут к братьям за денежкой, а те в ответ - не обессудьте, говорят - поиздержались сильно - пятеро ртов в каждой семье - не шутка. Так и убрались восвояси - ни монетки не дали жадные братья - не иначе зазнались. Да и Устинка меньшой подрос - пора к делу приставить - не всё ж одним барина-то возить. И врут, поди, что барин братца меньшого не взял - и не просили видать - богатством делиться кому охота. Сунули гармонь, а он и рад, дурачок.
  А тут переворот у ворот: барин заграницу подался и работники, значится ему теперь без надобности. Вот так за жадность Бог братьев наказал. Думали, как-нить обойдётся, ан нет - отдавайте, - говорит новая власть, - домину свою под правлению. И пришлось братьям в одной пятистенке помещаться: сами, да жёны, да детей семеро - последний прям перед переворотом народился.
  Ждали по́ миру пойдут, а они надумали кофтами расшитыми бабьими торговать - жёны шьют, а девки расшивают. Соберут ни то, да отцы в город сбегают - на базаре продадут. Девки и сами на гулянку в таких кофтах вышли, расписные, как яички на пасху. Тётки увидали и с претензиёй - что ж сёстрам-то не справили - не чужие ведь. А рукодельницы в ответ - а мы и не отказываемся от родни-то, справим, канешна, даже денег не возьмём. Только молоком оделите - дитёнку нашему. У нас-то корову забрали, а у мамки молоко пропало. Ах ты ж какие - всё ко́рысти ради - мы молочко, почитай, сами не нюхаем - за денежку продаём - девкам на приданое економим. Ну, на нет, говорят, и суда нет - прощевайте тогда. А сами молоко у соседки покупать стали - чего ж не у родни-то - опять обида да хула. А тут Устинка нарисовался - изба отсырела совсем - родителям дышать тяжко, вы молодыя все - меняться давайте. Ивану в голову ударило - совсем без ума сделался - схватил топор да на брата ущербного - грех-то какой, насилу удержали. Устинка тогда обиделся шибко, говорят, к бабке ездил, далёко кудай-то. К бабке-не-к бабке, а с той поры с братьями что-то сделалось: копейку последню родне относили. До того дошло - жёны деньги закапывать стали, чтобы голодной смертью не пропасть.
  Девки тогда в город подались, замуж там повыходили, а робяты остались. Да только толку из них не вышло - не в отцов пошли - в нищете жили. Зато о родне заботились, енто да. Родня, говорят, енто святое - сейчас мы им расстараемся, а потом они нам, ежели край придёт".
  - Вот только то, что "край" этот не просто пришёл, а давно уже поселился и проживает, видеть они то ли не могут, то ли не хотят, - добавила присевшая рядом Марьяшка, - так-то проще - по течению. Я все окрестности объехала, пыталась отворот найти. Одна старая-престарая бабаська мне сообщила, что такой силы ведунов больше нет - прежних, как новая власть пришла, отправили, куда следует, а новые то ли не рождаются, то ли шифруются. В общем, она таких не знает. Вот и все дела.
  - А бабушка Лиза? - я вспомнила, как подруга пугала родственничков, упоминая её.
  - Травница она и только, - с сожалением поделилась Марьяшка, - я уж спрашивала, - не умеет, говорит, ничего "такого". Она - наша последняя линия обороны, потому и легенду такую сочинили, чтоб разных... отогнать.
  Бабушка Лиза выглянула в сад:
  - Я вам на веранде постелю. Дверь можете не закрывать - у меня такая репутация, - она печально улыбнулась, - никто не сунется.
  - Как же никто, баб Лиз, - возразила подруга - а комары?
  - А у меня травки такие - ни один комар носа не покажет, - засмеялась бабушка Лиза, - а тебе, Митрий, домой пора.
  Митёк с видимым сожалением засобирался, и вскоре рыжая макушка засияла на дорожке к центру деревни. А мы укладываться поплелись - наломались за целый-то день.
  Как только мы расположились, так Марьяшка сразу же и засопела, а я ещё долго ворочалась на новом месте, разглядывая звёзды. Бабушка Лиза подошла:
  - Не спится?
  - Да, - виновато отозвалась я.
  - Это значит, не обо всём ещё поговорили, - авторитетно заявила хозяйка и после паузы уточнила, - травы знаешь какие?
  Я удивилась и задумалась:
  - Так... по книгам в основном, да бабушка в деревне показывала две-три, но я тогда маленькая была...
  - Вижу, девочка ты не простая..., - начала Марьяшкина бабушка.
  - Вот уж нет!
  - Да ты не перебивай - подумай, может, и вспомнишь чего - из детства-то: все мы за чем-то нужным в этот мир приходим, просто...не помнят многие, вырастая.
  Бабушка Лиза подожгла свечку, очень похожую на те, что зелёный колдун Киблер от Леры приносил, только потоньше и со сладковато-пряным ароматом:
  - Купырь - трава интересная - комаров прогоняет, нарывы вскрывает телесные, а, бывает и душевные - вспомнить помогает, что глубоко запрятано. А теперь спи.
  ***
  
  
  Глава 20. То, что глубоко запрятано.
  
  
   "Сегодня дивная ночь..."
  
  Сказать-то сказала, да только не приходит сон по приказу, даже если непростой человек приказал. И стала я ворочаться с боку на бок и Марьяшке сопящей завидовать. Хотя чему там завидовать-то? Такие боевые действия произвести! Да не с кем-нибудь, а с ближайшими родственниками. Здесь нервы нужны толщиной с руку, а нервные клетки величиной с кулак. Иначе и правда можно кукуху на юга проводить, вместе с крышей. И при всём этом Марьяшка невероятно добра к родичам - другая на её месте уж давно бы их каким заклятьем-проклятьем шуганула. Пусть с родителей снять не получится, так хоть остальных бы отпугнула - вон у неё какая бабушка-то, чего-нибудь уж точно передала. Нет, стоп, вроде бы у подружки проскользнуло, что не умеет её бабушка ничего "особенного". Не умеет, а чего ж тогда меня расспрашивать начала, да ещё туманно как-то.
   Нет, баба Лиза, ничего "эндакова" я не умею, и не умела никогда. Самая обыкновенная девочка из самой обыкновенной рабочей семьи. Меня даже в церковь не водили - родители были партийные и идейные. И хотя к тому времени партия как-то..., идеи в головах родителей моих остались. Мать даже окна когда мыла, "Взвейтесь кострами..." напевала. Вот что значит обучение-то - навсегда!
  Свечка с купырём тихонечко горела, распространяя ароматы вокруг себя. Сладость слоями окутывала меня, будто одеялом из сахарной ваты - невесомым, но тёплым, отсекая ненужные шумы и шорохи, и скоро я осталась один на один со своими мыслями. Ничто и никто не мешал мне думать и вспоминать, вот только вспоминать было нечего. Чтобы уж совсем бревном не лежать я вернулась к недавним событиям посещения леса с целью поиска ценнейшего оружия против нечисти.
  Лес я всегда посещаю с удовольствием. Особенно приятно, когда листья собираются в шатёр и укрывают от зноя, в воздухе ощущается влага и дурманяще пахнет прелым листом. И где-то глубоко-глубоко в сознании появляется понимание, что ты не в гости пришёл, а домой вернулся... И радость от этого понимания охватывает неимоверная... А ещё весело от того, что знаю я какие-то правила, что не каждому посвящённому доверены. Вот зелёный колдун Киблер с горными духами договаривается, а правила простого - "чужого в лесу не бери" не знает. А я откуда знаю?
  
  ...Мне досталось стоять в самом хвосте, в паре с Юрком Птичкиным. Учительница убежала вперёд утихомиривать кого-то одурманенного запахами леса, а мы с Юрой плелись, стараясь не споткнуться. Одноклассник мой носил очки, что по определению значило - особой зоркостью не отличался, а вот, поди ж ты - обнаружил под осиной корзиночку. Необычную корзиночку - из полосок бересты сплетённую.
  Увидев, что "глазастый" Юрок тянет свои любопытные жадные ручонки к корзинке, я остановила его:
  - Чужого в лесу не бери, - шлёпнула по руке и добавила, отвечая на недовольно-непонимающий взгляд напарника, - закон такой.
  - А что такого-то? - недовольно прищурился Юрок.
  Действительно - а что такого-то? Я ведь произнесла эту фразу механически, не задумываясь о смысле сказанного. А смысл действительно был... когда-то давно...
  ***
  - Матвей, дети пропали. Пошли в Веркин лес за земляникой и не вернулись.
  Я держу бабушку за руку и с интересом разглядываю нашего соседа - седого крупного мужика за грубо сколоченным столом. На столе постелена белоснежная тряпочка, а на ней - книга - толстенная, по страницам прыгают солнечные зайчики. Откуда зайчики вечером?
  Хозяин тяжело поднимается из-за стола, раздумывая о чём-то:
  - Сколько?
  - Пять. Пять девочек.
  - Я про время спрашиваю.
  - Утром ушли. По росе ещё.
  - В Веркином лесу, говоришь, - словно сам с собою, - произносит дед Матвей, - идите уже, я посмотрю. Родителям передай - пусть раньше времени не убиваются - нѐча беду кликать.
  Бабушка кланяется, берёт меня за руку и идёт к порогу. Я из любопытства оглядываюсь: дед прилаживает за пояс большой нож с резной деревянной ручкой.
  Вернувшись в избу, я первым делом бросаюсь к окну: сосед торопится к лесу, тяжело опираясь на посох.
  - Ба! Ба! А нож ему от волков?
  - Не суй свой любопытный нос, куда не велено, - сердито отзывается бабушка и добавляет, - и пострашнее волков звери в лесу водятся.
  - А, от медведя, значит.
  Бабушка поворачивается:
  - Бояться нужно человека. Особенно в лесу. Бывает, лесчанки мо́року наведут, покажут родичей твоих, ты уж думаешь - вот спасение, а оно напротив - погибель...
  Через час, дед Матвей тяжело дыша, выходит из леса. За ним плетутся зарёванные земляничницы - все пятеро.
  - Матвей Лукич, как отблагодарить-то тебя? - кидаются к нему родители потеряшек.
  Дед недовольно дёргает головой:
  - Разве ж ЗА БЛАГОДАРНОСТЬ жизни невинные спасают? А вот молочка-бы попил - устал дюже.
  Я очень хорошо запомнила эту историю, поэтому, когда случайно нашла в лесу нож с приметной рукояткой, сразу поняла, кому он принадлежит.
  Нож был воткнут значительно выше моего роста, но я упорно цеплялась за острые обломанные сучки и добралась, наконец, до цели. Он крепко сидел в древесине и с первого раза не поддался. Собрав все свои цыплячьи силёнки, я резко дёрнула за рукоять обеими руками. Сучок подо мной обломился, и мы вместе с ножом полетели вниз. Мне повезло - растущий внизу кустарничек (кстати, откуда он здесь? Когда я взбиралась на дерево, никакого кустарничка не заметила.) мягко принял меня в свои объятья. Аккуратно отряхнув расцарапанные ладони, я что есть сил, припустила к деревне - как же деду Матвею без ножа! Распахнув дверь, обнаружила, что соседа дома нет.
  - Ба! Я деда Матвея ножик нашла в лесу! А его дома нету!
  Бабушка сменилась в лице:
  - Где нашла, помнишь? - уточнила она и, получив утвердительный ответ, ухватила меня за руку:
  - Пошли скорей.
  Ничего не понимая, я с трудом поспевала за бабушкой, пока не нашли то самое дерево.
  - Давай! - протянула бабушка руку.
   Ухватив нож поудобнее, она попыталась воткнуть его в приметную щель. Нож упрямился. Бабушка не отступала. Устав наблюдать противоборство бабушки и ножа, я присела на землю. Мне никто ничего не сказал, но я как-то вдруг поняла, что это Я должна вернуть на место то, что взяла. Я поднялась, подошла к бабушке и ухватилась за рукоять:
  - Давай я.
  - Куда тебе, - отмахнулась бабушка, но я не отпуская рукоять, объяснила:
  - Я должна. Обратно. Подними меня.
  Удивлённая бабушка беспрекословно подняла меня повыше. Я нашла щель. Нож вошёл удивительно легко и больше не выпадал. Так же молча бабушка опустила меня на землю. По пути обратно мы не сказали друг другу ни слова.
  Я уже уплетала молочную пшённую кашу, когда дверь в избу распахнулась. На пороге стоял сосед.
  - Спасибо за заботу, маленькая, - в уголках глаз собрались морщинки, - только больше в лесу чужого не бери.
  Он поставил на стол мою корзинку, полную земляники. Ой, я её в лесу бросила, когда нож доставала. А земляника откуда? Я ж собрать не успела...
  Дед Матвей поворачивается к бабушке:
  - Приглядывай девчонку, Верунь - сила в ней. Да не моя, - успокоил он, увидев испуг бабушки, - но чую - нужная сила.
  Я потом часто вспоминала этот разговор, пытаясь понять, что за сила такая и почему бабушка не хотела, чтоб была она, как у деда Матвея. Ведь сосед наш добрый. Никому зла не причинял. Нет, не так - не желал. Это разные вещи.
  ***
  
  
  Глава 21. Про ведьм, дураков и двадцать первый век.
  
  
   "На дурака не нужен нож ..."
  
  "Вовремя сказанное служит щитом любому проклятью - отталкивает от себя и возвращает зложелателю его же посыл"
  (Из "Советов начинающему работнику отдела противостояния магическим нападениям")
  
  
  
  Деревенское утро рано начинается. И валяться в постели, когда вокруг все трудятся, как-то совестно. Особенно если постелено на веранде, да ещё и дверь настежь. Забор моргал десятками глаз, и я не представляла, как буду подниматься с "королевского ложа". Как обычно, спасла нас Марьяшка:
  - Сейчас слова заветные скажу и беда тому, кто не зажмурится - вмиг ослепнет!
  - Бежим отсель, - оживился забор, - если и впрямь ослепнем?
  - Та ну, - неуверенно протянула толстая доска справа от кола, - не посмеет.
  - Трусы вы! - громким шепотом отозвался ободранный горбыль, - пугает она!
  - А вот сейчас и узнаете - пугаю или нет, - торжественно произнесла подруга и забормотала что-то тарабарское с подвывами. На каждом подвыве забор освобождался от пары-другой наблюдателей.
  Судя по голосам, храбрых остались единицы, да и тех уже одолевали сомнения:
  - Побегу я, насмотрелся, хватит.
  - Так и скажи, что трусишь.
  - А ты нет?
  - А я нет.
  - А про тетку Нюту забыл?
  Так, а вот это уже интересно. Что там за ночь с тёткой Нютой такого случилось, что привело в трепет шпионящую за нами местную детвору.
  - Встаю! - вскричала подруга и, завернувшись в одеяло, подпрыгнула на кровати.
  Остатки храброго воинства с визгом прыснули прочь от забора.
  Я последовала Марьяшкиному примеру. Завёрнутые в одеяла, мы торжественно прошествовали в горницу.
  - Что-то не поняла я последней фразы, - с лёгкой тревогой произнесла подруга, - неужто и впрямь тётки Нюты проклятье к ней вернулось? Выходит и впрямь "вовремя сказанное служит щитом любому проклятью - отталкивает от себя и возвращает зложелателю его же посыл" - так складно сказала Марьяшка, словно процитировала.
  Натянув платья, мы выплыли в палисадник и долго плескались под смешным рукомойником с "пипочкой". Во двор вошла бабушка Лиза. Вид у неё был встревоженный.
  - Пойдёмте-ка в дом скоренько, - махнула она рукой.
  Мы послушно затопали по ступенькам.
  - А ну-ка рассказывайте, что вы там такого тётке Нюте вчера наговорили? - потребовала бабушка.
  - Да ничего особенного, бабЛиз, - растерялась Марьяшка, - всё, как обычно - она мне - мешок проклятий в спину, а я ей - обратно, говорю, тебе вернётся, только в три раза больше и прямо сегодня. Вот и весь разговор.
  - Бабушка Лиза недоверчиво выслушала внучкин отчёт и подозрительно покосилась на меня.
  - Так и было, - подтвердила я, кивнув.
  - А ты? - внимательно посмотрела на меня Марьяшкина бабушка.
  - Что я? - растерялась я, не понимая, чего от меня требуют.
  - Что сказала ты?
  - Да ничего она, бабЛиз, не говорила, - вступилась за меня Марьяшка, - что она могла бы сказать чужой тётке, с которой у неё никаких точек соприкосновения в принципе не имеется?
  - Может, подумала чего? - не собиралась отставать бабушка.
  - А Вы в ГЕСТАПО, случаем, не работали? - неожиданно вырвалось у меня, - прямо допрос с пристрастием.
  Вот кто меня за язык тянул, а? Приехала в гости. В чужом доме ем, пью, ночую и такое ляпнуть!
  - Извините, - смущённо бормочу я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, - ничего я в тот момент не думала,... нет! - неожиданно вспоминаю я, - как не стыдно этой тётке свою же родственницу проклинать. Да ещё и за её же вещи! - вот что подумала!
  Марьяшкина бабушка молча смотрит на меня, словно не подружка внучкина перед ней стоит, а какой-то редкий артефакт, который бабулька, будучи археологом, искала всю жизнь.
  - Катализатор, значит, - выдыхает она.
  - Бабуль, ты нас не пугай, - неуверенно начинает Марьяшка, - что случилось-то?
  - У меня позавтракаете, - не в тему отвечает хозяйка, а потом на реку уходите, на целый день. Не надо вам сегодня в деревне появляться.
  - Да что такого случилось-то?
  - Тётка Нюта ногу сломала, - бесцветно сообщает бабушка Лиза, - говорит, ты её прокляла. Бегает по деревне, народ собирает - сжечь тебя требует.
  - Со сломанной ногой? - робко встреваю я, - как это?
  - Очень даже энергично - костыли подмышки - и вперёд - хорошо так получается - скоренько. Полдеревни за утро обежать успела.
  - Ты шутишь, наверное, бабЛиз? - неуверенно интересуется посеревшая Марьяшка, - какое "сжечь"? Двадцать первый век на дворе!
  - А дурак он и в двадцать первом веке дурак, - поучительно докладывает бабушка, словно лекцию читает, - ему, дураку-то, всё равно какой на улице век. На дурака это никак не влияет, век-то. Соображение оно от цифр никак не зависит. Вот от погоды - да. Весной да осенью умных всегда меньше становится. Это уж никуда не деться - закон природы. Только в нашем случае погода ни при чём. Заклятье страшное другим концом по родственникам твоим ударило - ума их лишило. Они ж, когда колдовать просят, не слышат, о чём их предупреждают. Брехня, мол, это всё - пугает ведьма - за работу побольше содрать хочет.
  - А... делать-то теперь чего? - растерялась Марьяшка и как-то поникла. Я её никогда ещё такой не видела.
  - Так я ж сказала - покушать и на речку. К девяти ключам ступайте. Там вас не найдёт никто. А к вечеру я к вам Митрия пришлю. Тогда и вернётесь.
  - Стой! А ты как же, бабушка? - внезапно озаряет подругу.
  Бабушка Лиза улыбается:
  - А ты не бойся - мой срок не пришёл ещё, да и Митрия я за участковым послала.
  - Так он далеко..., - пугается Марьяна, - в соседней ведь деревне живёт. Не успеет, - шепчет она.
  Бабушка Лиза снова улыбается:
  - Я его заранее прошу в деревне побыть. В каждый твой приезд.
  - Так вот почему,... а я-то решила, что у него просто график совпадает, - прозревает, наконец, подруга, но её оживление немедленно гаснет, - так он же один...
  - К нему друзья из района приехали. На рыбалку. Такое совпадение..., - улыбчиво жмурится бабушка Лиза, - велосипеды в сарае возьмёте.
  ***
  
  За поворотом на заветном месте в хрустальной воде плескалась девчонка. Щёчки красные, глаза... будто два василька, просто чудо какое-то и носик длинненький, смешной - пипка кверху.
  - Приветики! - заулыбалась она, обнажая неровные зубы, - искупнуться собрались?
  - Угу, - мрачно ответствовала Марьяшка, - искупнуться.
  - А чьи будете? - не отставала любопытствующая купальщица, поднимая фонтан брызг.
  - Местные мы, - буркнула подруга, не разделяя девчонкиного оптимизма.
  - Местные - это мы, а вы - пришлые, - терпеливо и без обиды на грубость разъяснила барышня, блеснув на солнце серебристым купальником, - откуда будете-то? Что-то не знаю я вас.
  - А ты так прямо всех и знаешь? - сощурилась Марьяша.
  - Конечно. Я ж долго живу, - солидно ответила "долгожительница", важно кивнув и пока подруга хихикала, отвернувшись для приличия, добавила, обращаясь ко мне, - а ещё "местные" говорите - между девятью ключами женскому полу сидеть нельзя - сердце остынет - не полюбишь никого, и лоно остынет - ребёночка не родишь.
  Я испуганно подскочила с такой уютной с виду и такой коварной в действительности кочечки.
  - Ты-то откуда знаешь? - упёрла руки в бока Марьяшка, - мне даже бабушка о таком не говорила.
  -Так она, не местная, значит, бабушка-то твоя, - удивляется очевидному девчонка.
  - И правда, не местная, - растерянно бормочет подруга.
  - Как же это? - теперь уже удивляюсь я.
  - Потом расскажу, - отмахивается Марьяша.
  - Из деревни дураков что ли? - хихикает пловчиха в серебристом купальнике, - а правда, что у вас решетом воду носят и сапогом траву косят? - таращит она глаза в предвкушении ответа.
  - Совсем без ума, - не выдерживает Марьяшка, уставшая быть относительно вежливой, - бабкины сказки на веру принимать. Обычные мы. Всё, как у всех.
  - Интересно. Надо к вам наведаться, - девчушка мечтательно поднимает глаза к небу.
  Можно подумать - мы за тридевять земель расположились. Москва прямо. К нам на велосипеде - десять минут. Пусть для такой мелкой - двадцать. Странная девчонка.
  - Наведайся, - радушно разрешила Марьяшка, - только не сегодня.
  - А что так?
  - Сегодня у нас ведьму жгут, - подруга понурила голову.
  - Ведьму? - озадачилась купальщица, - тебя что ли?
  - Это почему ты так решила?
  - Да уж больно ты пригорюнилась.
  - А, может, я за подругу переживаю? - возмутилась Марьяшка, но поняв, что проговорилась, напала первой, - откуда такие выводы вообще?
  Девчонка вылезла на мостки, поёрзала, усаживаясь поудобнее, наслаждаясь вниманием:
  -Утро на дворе. В деревне самая работа, а вы купаться явились. Подруга твоя молчит, это ты языкастая, а языкастых в деревне не жалуют - ляпнула чё нить, а оно сбылось - вот и ведьма.
  Хотя...молчаливых тоже не привечают - бирюками величают. Смотришь молча - как дурное замышляешь... Но и улыбаться много нельзя - за дурочку станут держать...
  - И откуда ты умная такая, - в сердцах поинтересовалась Марьяшка.
  - Это меня бабушка наставляла, - гордо поделилась девчонка и снова нырнула.
  - Лучше скажи, как водичка.
  - Как всегда - холодненькая, - снова расплывается в улыбке девчонка.
  - Ты бы вылезала уже, а то простынешь.
  - Это вы простынете, а мне - одно удовольствие, - девчонка сладко зажмурилась, словно пирожное съела.
  - Русалка что ли? - устало буркнула Марьяша, оглядываясь по сторонам в поисках хотя бы самого низенького пенёчка.
  - Сами вы русалки! - неожиданно обиделась девчонка и ушла под воду.
  - Эй! - испугались мы, - вылезай! - мы не специально. Прости, если обидели.
  Девчонка не отзывалась. Мы заметались по берегу в тщетных попытках рассмотреть серебристый купальник в хрустальных струях. Мы увидели небольших рыбёшек, стайкой виляющих вблизи речного дна, разноцветные камешки... Девчонки в реке не было. Словно растворилась.
  - Может, в камышах затаилась, - задыхаясь от бега, предположила подруга.
  - Далеко до них... если только она не какой-нибудь уникум в плавании, - возражаю я, думая при этом - лучше бы в камышах...
  - Да что за день-то такой?! - взревела Марьяшка, в изнеможении опускаясь на траву, - там - нога, тут - утопленница.
  - Эй, чего расселась? Помнишь, что девчонка говорила?
  - А и пусть! Всё равно жизнь кувырком! - подруга в знак протеста разлеглась на траве. Ну и я рядом плюхнулась.
  Лежим. Молчим. Облачков барашки в небе разглядываем. Не заметили, как счёт времени потеряли.
  - Эй, кули́, подымайтесь, - послышался насмешливый голос, - передумали ваши ведьму жечь.
  Мы бросились к берегу. Девчонка-улыбашка махала рукой.
  - Ты-то откуда знаешь? - задала Марьяшка самый главный волновавший её вопрос.
  - Так наведалась, - удивилась её непонятливости маленькая купальщица.
  - А мы думали, ты утонула, - бормочу я радостно.
  - Я? - презрительно смотрит на нас девчонка, - глупые вы. Домой идите - можно уже.
  - А ты хорошо плаваешь, молодец, - не удержалась я от похвалы.
  - А ты хорошо ходишь, тоже молодец, - с моей же интонацией произнесла пловчиха и захохотала. Зачерпнула в ладошку хрусталя и плеснула мне в лицо, - теперь вода тебя не обидит, где бы ты ни была. А ты к воде понапрасну не суйся, - обратилась она к Марьяшке, - не твоё это.
  - Да кто же ты? - опешила подруга, - на русалку обиделась.
  - Какая я тебе русалка? - надулась девчонка, - они ж с хвостом, фууу! Водя́ница я, - с достоинством представилась она.
  Водяница... Вот оно как... Наверное, мы на травке перележали...
  ***
  
  
  
  
  Глава 22. Потребленцы магических услуг.
  
   "Бедные монстрики поджали хвостики, а страшный ЧЕЛОВЕЧИЩЕ тут как тут".
  
  
  
  Не слишком доверяя чудаковатой девчонке, мы ещё немножко повалялись на травке, ожидая условного сигнала от Марьяшкиной бабушки. А вот и он - сигнал: сквозь реденькую растительность мелькала знакомая рыжая башка - Митёк энергично давил на педали.
  - БабЛиза сказала вам домой идти, - спешившись, доложил он и уточнил, - к ней домой.
  - Не поверили, - ухмыльнулась девчонка-Водяница и спрыгнула с мостков в воду.
  - А кто это? - заинтересовался Митёк.
  - Да так, - легкомысленно отмахнулась Марьяна, - купаться приходила, из деревни поблизости.
  - Ты чего, Марьяш? - опешил брат, - в округе деревень-то не осталось. Забыла, что ли?
  - Пошли уже, - почему-то занервничала вдруг подруга. Отчётливо было видно, что ей не по себе, только причину я не понимала.
  - Иду, иду, - покладисто согласилась я, только чтобы Марьяшка не нервничала.
  Митёк оседлал велик и, оставив после себя облако пыли, резво умчался вдаль. Мы же, словно заранее сговорившись, пошли пешком, и повели свободные велосипеды. Какое-то время мы шли молча. Марьяна о чём-то напряжённо размышляла. Чтобы отвлечь её, я решила задать вопрос ни о чём:
  - Я так и не спросила - как речка-то ваша зовётся.
  - Русалий колодезь, - мрачно отозвалась подруга, а я аж икнула от неожиданности - ох, не к месту я вопросик задала. Теперь уж деваться некуда - надо её расшевелить как-то.
  - А почему колодезь? На "колодец" похоже.
  - В старину колодезем любую речку называли, только бы она от родника начиналась. Я про Олень-Колодезь слышала - в переводе с древнего - просто "оленья речка" ... То, что она - русалочья тебя видимо, нисколько не удивило, - хмыкнула Марьяшка, - она от девяти родников начало берёт. Число магическое какое-то, вроде, к русалкам отношение имеет, потому и русалий. Точно не скажу, слышала уже - баба Лиза не местная, а так - знала б она, знала б и я.
  - Как так получилось? - не отстаю я, - ты рассказать обещала.
  - Особенно-то и нечего, - отозвалась подруга, - дед от нищеты в Нижний Тагил работать завербовался - тогда многие так делали, чтобы "живых денег" семье привезти. Здесь-то только "палочки" ставили.
  - Палочки? - недоумеваю я, хотя осознаю - где-то на дальней полочке памяти лежит ответ.
  - Трудодни. А дед дом перестроить собирался - без денег ле́са не давали. Вот и поехал, а бабушка с детьми осталась. Только ненадолго... Когда ему телеграмму послали, он сообщил, что сразу вернуться не получится - контракт подписан. Попросил мать за детьми приглядеть. Вернулся через два года. БабЛиза с ним. "Нашёл, - говорит, женщину, что согласилась девятерых детишек воспитывать, как своих". Это уж потом мне бабЛиза по секрету, ЕДИНСТВЕННОЙ, - как-то угрожающе произнесла Марьяна, - шепнула, что своих у неё не будет - простудилась сильно, когда торф в болоте резала...
  Подруга несколько минут шла молча, снова словно прислушиваясь к чему-то.
  - Прабабушка Варя недовольная была - сама рассказывала, - продолжила подруга, - говорила - привёз без роду-племени, так бабЛиза, даром, что молодая, ей предложила пойти поискать другую дуру, что девять ртов кормить-обихаживать согласится. "Если найдёшь, - объявила, - тот же час узелок соберу и уйду". А потом добавила: "Да и ты недолго протянешь, если лечиться не согласишься. Сляжешь - кто из-под тебя выгребать будет? Да за "здоро́во живёшь"? Ведь вам и заплатить-то нечем - церковные мыши по сравнению с вашей семейкой - золотопромышленники почти".
  Прабабушка тогда испугалась сильно - решила, что баба Лиза - колдунья и порчу наведёт. А баба Лиза по деревне прошлась, осмотрелась, да и заявляет деду:
  - Старый дом перестраивать не будем - нехорошее здесь место. Новый построим, на пригорке - и деревня, как на ладони, и мы от плохого подале.
  Дед согласился и, несмотря на протест матери своей, вот этот домик, где бабушка Лиза сейчас живёт, построил. Вся семья на пригорок жить переехала, кроме прабабушки. Та с ведьмой жить отказалась наотрез. Правда, когда бабЛиза её травами вылечила, немного приутихла.
  Детей всех на ноги поставили. БабЛиза настояла, чтоб учиться в районный центр ехали. Выучились и остались там же, а кто - в большие города переехали жить и работать. Рассказывают, прабабушка Варя по всей деревне невестку свою "славила": и такая мол, и сякая - разогнала детей из родного дома - всё себе загрести хочет.
  Вернулись в деревню только двое: отец мой, да брат его. Кто-то вызнал потом, что их прабабушка остаться уговорила. Уговорила также в старом доме поселиться - такая махина даром простаивает.
  За разговорами, незаметно подошли мы к бабушкиному домику. А вот и она - у калитки нас встречает.
  - Велосипеды на место верните, - махнула рукой в сторону сарая.
  
  - Теперь, - выговаривала бабушка Лиза сердито и устало, - будете ниже воды, тише травы. Ясно вам?
  - Ясно бабЛиз, - весело отозвалась вывернувшаяся "ведьма", - летать низко и петь тихо.
  Я её оптимизма не разделяла по двум причинам. И обе они мне не нравились.
  - Вещи собирайте, - продолжила хозяйка, - оставаться вам небезопасно.
  - Как же это? - огорчилась несостоявшаяся "ведьма", - мы ж и не погостили...
  - Иди-иди, - подтолкнула её в спину бабушка, - в другой раз погостишь, - и добавила, совсем меня в неприятные раздумья погрузив, - только без подружки приезжай.
  Марьяшка поплелась в комнату, а бабушка Лиза, оглядевшись, сунула мне в руки небольшую холщовую сумку:
  - Тебе пригодится, как время придёт. Не объявляй до поры. Спрячь понадёжнее. Внучке моей о ней тоже знать не надо пока.
  - А как же я узнаю, - когда пригодится, - озадачилась я.
  Баба Лиза ответить не успела - на веранду вышла надутая Марьяшка, захватившая обе сумки - мою и свою.
  У дома остановились УАЗик участкового и два запылённых внедорожника, наполовину забитых туристическо-рыболовным снаряжением. Участковый зашёл в палисадник - доложить бабушке обстановку и предложить услуги по транспортированию нас в город, пока "бесноватые" не опомнились, благо сослуживцам оказалось по пути.
  - Ох и везучая ты, "Ведьма"! - хохотнул участковый.
  Пятёрка добрых молодцев, "по случаю" приехавших к сослуживцу на рыбалку с интересом разглядывала Марьяшку. Очень желая, но стесняясь задать вопрос; "Это ВСЁ - правда?" или, на худой конец: "А мы точно не спим?"
  - Я бы на Вашем месте, - выступил вперёд самый храбрый, пожирая глазами подругу, - заявление написал. В милицию.
  - Что б посмеялись? - горестно отмахнулась Марьяна, - да и на кого писать-то? Две трети деревни - родственники мои, хотя и дальние, - сообщила она голосом человека, у которого полгода, не переставая болит живот.
  - А чего ж смеяться-то, - не унимался активист, - мы все свидетели. Если надо - освидетельствование пройдём - на алкоголь. Не в милицию, так в дурку закатают.
  - Всю деревню? Кто ж их кормить-то согласится? Они ж жрут, как не в себя. Их выпустят через день. Ещё смешнее выйдет. Нет уж, товарищи, нас и так "деревней дураков" величают. Достаточно позориться.
  - Припугнуть всё одно надо, - не соглашался сослуживец, - если им сейчас с рук сойдёт - неведомо, что сотворить могут.
  - Да уж ведомо, - вздохнула подруга и обратилась к участковому, - Сергей Петрович, бабушку мою проведывай - мало ли что...
  - За это не беспокойся - должен же я разумное население беречь. А в деревне вашей, уж не обессудь, два человека только адекватных-то и наличествует - бабушка твоя, да Митяй.
  Марьяшка грустно улыбнулась, обняла бабушку Лизу, поцеловала шмыгающего носом Митька и погрузилась в автомобиль.
  - Помни, что сказала, - шепнула мне бабушка Лиза на прощанье и добавила, - береги. Если не твоя, может, передать кому должна. Я вон всю жизнь берегла.
  - А как же я это пойму, - смешалась я, - как узнаю, кому передать-то надо?
  - Поймёшь, как время придёт, - туманно пообещала бабушка и подтолкнула меня к автомобилю.
  Я обняла Митька и погрузилась в другой автомобиль, где на заднем сиденье уже помещался новый Марьяшкин воздыхатель.
  - А что, девушка, - стал допытываться он, - подруга Ваша не замужем?
  - Не собирается пока, - уныло ответила я.
  - Это значит, кандидат подходящий не встретился, - со знанием дела прокомментировал сослуживец участкового. Кавалеров может много быть, а вот кандидатов...
  Я задумалась. При фантастической Марьяшкиной способности молниеносно заводить знакомства, все они, знакомства то бишь, были для дела, а вот кавалеров-то и не наблюдалось. Не знакомилась подруга с романтическими целями. Хотя нет - был один. Один - зато какой!
  ***
  
  
  
  Глава 23. Жених с отложенными обязательствами.
  
  
  
  В типографию, где мы, студенты, подрабатывали корректорами, зачастили братки, нацелившиеся стать депутатами. Они приносили свои "опусы", призванные "возбудить народ отдать им голоса" ... Опусы, прямо надо сказать, были не очень... даже очень "не очень". Кстати, глагол "возбудить" был также рождён одним из них. Печатать такое было не просто невозможно, но и опасно... для репутации нашей типографии. Не печатать было опасно для здоровья начальства и штатных сотрудников. Поэтому руководство "бросило на передовую" нас - боевую армию желторотиков (со студента какой спрос?), возглавляемую старейшей сотрудницей учреждения, "которой чёрт не брат" и "которая за деепричастный оборот, не выделенный запятыми, горло перегрызёт". Наш боевой отряд состоял из меня, конечно же, подруги моей Марьяшки и двух миниатюрных двойняшек - Леночки и Валечки. Все мы, не исключая и нашего предводителя, не взирая на приносимый доход, были втиснуты в малюсенький кабинетик, единственным преимуществом которого являлось его расположение - аккурат напротив входной двери, чтобы соискатели не заблудились.
  Имя у предводительницы нашей боевой единицы также было подходящее: Ника - богиня Победы! И начали мы битву за правильную орфографию, пунктуацию и стилистику...
  - Помилуйте, голубчик, - восклицала наша старейшая корректор Ника Витальевна Гравендер, - это решительно невозможно печатать!
  - Я не судья, чтоб помиловать, - бычил очередной клиент, - и не голубчик. За базаром следи, коза престарелая!
  Правда и платили они исправно и регулярно, что значительно утяжеляло наши премии, так что мы с девочками вскорости научились "фильтровать базар" и перестали "гнать пургу". Особенно преуспела в этом... Ника Витальевна:
  - Иннокентий Станиславович, - пафосно обращалась она к очередному соискателю, - "Ваш голос - мой мандат!" не проканает, зуб даю. И вот это ещё: "Ваше будущее - в моих руках" - электо...хм, фраера́* застремаются. Стопудово голосовать не пойдут. А за такое - она молча указывала пальцем в текст - и в бубен схлопотать можно.
  После таких "задушевных" бесед клиент покидал нашу скромную обитель довольный и местами восхищённый:
  - Ну, бабуся, уважуха!
  А интеллигентная Ника Витальевна показывала очередной уходящей спине в малиновом пиджаке язык...
  ***
  Потихоньку времена менялись. С ними менялись и наши клиенты. Однажды пришёл удивительный посетитель. Когда он втиснулся в наш кабинетик, оказалось, что в том совершенно не хватает квадратных метров для работы.
  Двухметровый красавец в малиновом пиджаке с вьющимися волосами до плеч, причём каждая прядь была обильно умащена гелем, создавая так называемый "эффект мокрых волос". Он неловко потянулся было поправить выбившуюся прядь, но на полпути испуганно отдёрнул руку - видимо только что из парикмахерской и с трудом привыкает к новому образу.
  Он положил на стол папочку, в его огромной ручище казавшуюся конвертом и застенчиво улыбнулся:
  - Вот, принёс агитацию - листовку печатать.
  - А фотографию свою принесли? - пискнула из угла Леночка.
  - Накой свою-то? Это шеф в политику идёт, а мне оно надо? Политика - дело грязное, - на широком лице светились добротой глаза серийного убийцы.
  - Простите, сам кандидат прийти не сможет?
  - Нипочём не сможет - дела у него... Важные, - авторитетно заявил двухметровый секретарь.
  - Вы поймите правильно, молодой человек, - подала голос Ника Витальевна, - иногда возникают разногласия, недопонимание...
  - А-а-а, - широко улыбнулся гигант, - шеф меня пер...предупредил, и дал... соответствующие указания, - выговорил парламентёр и взмахнул лапой, словно отгоняя сложные слова прочь. Он изящно запустил руку во внутренний карман пиджака, извлёк внушительную пачку купюр, перетянутую медицинской резинкой, и шлёпнул её на стол.
  Мы замерли. Даже окаменели. Но Нику Витальевну, так просто было не взять. Вот если бы верзила грациозным жестом фокусника достал из кармана картину Шагала метр семьдесят на метр семьдесят, она бы восхитилась. А так... деньги и деньги... бумага...
  - Я не про оплату, я про текст, - терпеливо втолковывала в голову, обработанную парикмахером, Ника, - может, убрать что-то придётся...
  - Не, убирать ничего не надо, - заторопился парень, - братаны́ постарались - писателя нашли, - он снова улыбнулся той дружелюбной обезоруживающей улыбкой, какой должны улыбаться зубные врачи, рвущие зубы пациентам, - учли ошибки предыдущих кандидатов, - как стихи отбарабанил он и снова отмахнулся лапой.
  - Хорошо бы во всём, - тихонько прокомментировала Валечка, но секретарь услышал:
  - А то! - оживился он, - шеф сказал "будем удалять пережитки прошлого": цепи там золотые, пинжаки малиновые...
  - Пиджаки, - машинально поправила я.
  - Во-во, братаны все новый прикид получили, а на меня ин...ди...ви...дуально шьют, - горделиво произнёс он, - размерчик... Скоро будет, как у шефа - с серебристым отливом, - он снова смущённо улыбнулся, но, вспомнив что-то быстро добавил, - шеф просил ещё для транс-па-ранта лозунг придумать, - и пояснил, - дирижбандель арендовали - на выборы, лозунг до зарезу нужен!
  - Ну что ж, работать с Вами будет Колотова, - сообщила Ника, заметив входящую, точнее, протискивающуюся в свободные участки кабинета подругу, - Марьяш, возьми текст.
  И в этот момент гигант увидел Марьяшку... Помните взгляд Кинг Конга, когда ему принесли в жертву белокурую красавицу? Один в один!
  Он приходил к нам ежедневно в строго определённое время - как на работу. Уже в костюме "от шефа", с уложенными в парикмахерской волосами, с "дарами" для всех обитательниц кабинета, где трудилась обожаемая им Богиня и неизменным букетом, как в фокусе, распадавшемся на пять идентичных, стоило только гиганту удалить обёрточный целлофан.
  "Фокус" с букетом объяснялся просто: появившись на следующий день, улыбчивый верзила приволок предмету своего поклонения огромный букетище. Да только Марьяшка сурово указала дарителю на допущенный им просчёт - её тонкая душевная организация не могла перенести чудовищной несправедливости в виде отсутствия цветов у коллег по цеху.
  - Не вопрос! - широко и обезоруживающе улыбнувшись, секретарь старательно оделил цветами всех сотрудниц, стараясь, чтобы всем досталось поровну.
  Поэтому, как только открывалась дверь и в проёме возникал букетище, мы сразу же понимали, кто за порогом. И начиналась ежедневно повторяемая церемония: вручив каждой девушке букет, гигант торжественно водружал на чайный стол огромную коробку конфет или датское печенье в жестяной коробке или австрийские вафли в фирменных розовых пакетах.
  - Сейчас чайку по-быстрому хлобыстнём, - дружелюбно сообщал он, заговорщически подмигивая скривившейся Марьяшке.
  Надо ли говорить, что подруге завидовали не только незамужние. Вот только сам объект воздыханий оставался холоден словно ледяная глыба. Выскочив как-то раз в коридор, я услышала, как подруга втолковывает Фёдору:
  - Не собираюсь я замуж пока, пойми это. Зря только ходишь!
  - Ничего не зря, - возражал отвергнутый жених, - я, может, тоже пока связывать себя этими, как их, узами брака не буду, - и пояснил удивлённой Марьяне, - времена смутные - братано́в много полегло. Я ведь у шефа и секретарь и телохранитель. По совместимости.
  - По совместительству, - механически поправила Фёдора Марьяна.
  - Во-во, - согласился гигант, - по нему. А приходить я всё равно буду - по-дружески. Выживу - видно будет - с поразительным оптимизмом добавил он.
   И продолжал приходить. Справедливости ради следует отметить, что приходил он не только к Марьяшке, но и к нашей местной богине Победы - консультироваться.
  
  - Ника Витальевна, - проникновенно начинал Фёдор, - не имеется ли у Вас минутки свободного времечка?
  - Слушаю Вас, Феденька, - покровительственно улыбалась наша руководительница, - какие-то сложности?
  - Например, звонит мне какой-нибудь чувак и сообщает, что не успевает в срок с документацией. И всё у него так как-то гладко выходит: "доложи, мол, шефу, что я тебе разъяснил и через неделю всё будет тип-топ", что и поверить можно, да только чую я - хочет он компанию на деньги кинуть.
  - В Вашем случае, милейший, уместнее всего будет ответить "Я Вас услышал". Так клиент ничего не поймёт, а если и поймёт - станет думать о Вас, как о человеке со стратегией, который решает - необходим ли ему балласт в лице оппонента. Будет ожидать подвоха, волноваться, поймёт, что обязательно принимать Вас всерьёз и в следующий раз с сомнительным предложением подойти поостережётся.
  - Какая ж Вы умная Ника Витальевна, - искренне восхитился гигант.
  - Ну не без того, конечно, - скромно потупилась руководительница, а Фёдор в порыве душевной щедрости предложил, - а давайте я Вам памятник подарю?
  - Фёдор! - гневно вскинулась Марьяшка.
  - Ка-ка-кой памятник? - начала заикаться ошеломлённая Ника.
  - Мраморный, с гарантией, - не замечая реакции собеседницы продолжал перечислять Фёдор положительные характеристики надгробья и привёл самый убедительный аргумент в пользу подарка, - шефу такой партнёр по бизнесу подкатил.
  - Ты чего это, Федь, НИКТО умирать не собирается, - выразительно взглянув на щедрого секретаря, заявила Марьяшка.
  - Так я и не требую, - возразил доверенное лицо шефа и объяснил, - памятник с открытой датой, оплаченным пожизненным хранением прямо в мастерской - шеф каждый год навещает. С "шампунем" приходит и отмечает: вот, ещё один год прошёл... Радуется, что не умер... Недавно, правда, он трещинами пошёл, - нахмурился Федя.
  - Шеф? - почему-то не удивились мы.
  - Да нет, - отмахнулся гигант, - памятник - что-то там с мрамором... Так шеф не огорчился - знаю, говорит теперь, кто мне друзья настоящие и кому на меня сколько денег потратить не жалко.
  - Памятник, Феденька, это лишнее, - довела до сведения дарителя Ника, - сладостей достаточно.
  - Да это так - настроение на уровень вывести.
  - Поверь, голубчик, в наше время - это немало. Таких изысков попробовать удалось - диво просто!
   - Тогда, - оживился секретарь, - знаю, чем Вас с ног сшибить! - но немедленно исправился, - удивить то есть.
  
  Через неделю Марьяшкин поклонник явился без цветов. Он держал коробку, которая в его огромной ручище выглядела едва ли не спичечным коробком.
  - Вот! - объявил Фёдор, торжественно водрузив коробку на стол, - Захер!
  
  *Фраер - человек не тюремный и некриминальный, для блатных - обыватель. ("Блатной словарь Русской Мафии")
  
  
  
  Глава 24. Фольклорные экспедиции.
  
  
  Услышав "интересное" словцо, Леночка и Валечка незамедлительно покраснели до ушей. Мы с Марьяшкой, как особы более закалённые (в экспедициях при общении с суровым местным населением ещё и не такое услышать доводилось), всего лишь онемели на секунду. А вот Ника...
  - Что, простите? - почти шёпотом произнесла она с интонацией английской королевы, которой придурковатый помощник садовника предложил станцевать неглиже.
  Мы онемели вновь, теперь уже вчетвером, с ужасом ожидая развязки и мысленно похоронив чудесную дружбу с секретарём. Только Фёдор, знавший нашу руководительницу недостаточно хорошо, именно потому, скорее всего, продолжал широко улыбаться.
  - Вот, - интригующе-игриво пошелестел он прозрачной упаковкой, - тортик. Как обещал - супер-пуперный - из самой Австрии - братаны с самолётом передали, - он благоговейно снял крышку и нашим взорам предстал кулинарный продукт, разделённый на порционные кусочки, на широкой стороне которых располагалась шоколадная блямба - ну вылитая сургучная печать с тиснёной надписью "HOTEL SACHER WIEN", - я за водичкой? - Фёдор погремел чайником.
  Это потом уже, подняв подшивки журналов об иностранной жизни и опросив доступных нам "выездных"*, мы осознали, насколько ценный подарок преподнёс нам по-дружески бескорыстный секретарь и телохранитель по совместительству. В тот же момент впечатлённая Ника только и смогла произнести:
  - Прости меня, Марьяна, но ты - непроходимая дура.
  ***
  
  Вот такой у Марьяшки имелся кавалер. И бороться с ним за призовое место рядом с недосягаемой королевишной было бездарным расходованием времени о чём я соискателю немедленно и сообщила. Оптимистично настроенный воздыхатель загрустил и оставшуюся часть пути мы ехали в блаженной тишине.
  Сослуживцы участкового подбросили нас до туристической базы, где надёжно сохранялись сокровища: паспорта и четыре "челночные" сумки с принадлежащим нам имуществом. Там же ожидала нас и радостная новость - благодаря Ваньковым связям удалось нам с Марьяшкой снять квартиру, недорогую и удобную - от учёбы и подработки равноудалённую.
  ***
  
  Ника добилась, чтобы на время сессии и экспедиций нас с Марьяшкой от работы освобождали. Получался такой огромный отпуск. Не оплачиваемый, разумеется, только мы о том не заморачивались, а просто радовались лету, свободе и предвкушали новые впечатления.
  Сначала мы приезжали на проверенные места - набраться опыта, а через неделю уже "осваивали новь", как любила говорить наша руководительница Тамара Петровна. За четыре быстро пролетевшие летние экспедиции повидать мы успели многое. Было и смешно, как с Куськой, и досадно за даром потраченное время, как, например, на четвёртом курсе, когда молодая женщина заставила нас водить нелепый хоровод, уверяя, что знакомит со старинным обрядом, да ещё и повязала всем на руки дешёвые ленточки из ближайшего магазина. Уезжая, мы дали себе слово, что никогда больше не попадёмся на удочку явной шарлатанки.
  ***
  
  Пятый курс оказался позади, пролетев, как один день, наполненный бесконечной беготнёй, сбором справок, заполнением документов и предоставлением ксерокопий паспортов. Заместитель декана хвалила нас за сданные без проволочек и препонов документы:
  - Какие же вы молодцы у меня, девочки - всё как по нотам - поступили с одной фамилией и выпускаетесь с ней же. Никаких переписываний дипломов. Выпуск мечты! А вот, помню, шесть лет назад почти весь курс перед защитой замуж выскочил! Ладно бы мужья местные были - время есть на подготовку - так нет же - все лейтенанты, выпуск в тот же год, только пораньше нашего, да ещё распределение чёрт-те куда, Господи, помилуй. Вот уж суматоха была! - впечатлительная заместитель, вспоминая минувшее, даже за сердце ухватилась. И мы не стали ей напоминать, что за шесть лет поменялось всё настолько, что надо прежде выйти из института и осмотреться хорошенько, а уж потом - замуж ...
  Всё начиналось, как обычно, а от того ещё тоскливее было осознавать, что это последняя наша совместная экспедиция. Через два месяца - защита дипломов и разлетимся мы... совершенно никому не нужные обладатели высшего филологического образования в разваливающейся стране. Нам с Марьяшкой ещё повезло - какая-никакая работа имеется, да у Стэллы папа банком владеет - пристроит, поди, дочку-то.
  Осмотревшись в проверенном месте, послушав песнопения (а более - потренировавшись в записи) и переночевав, на выделенной руководством телеге небыстро, но благополучно добрались до "места Х". Пока наша руководительница, пыхтя и отдуваясь, тащила в избу, определённую для постоя, ценный (а потому неприкосновенный) фотоаппарат, кинокамеру и свой чемодан, мы с девчонками разбрелись, кто куда. Я всегда ходила одна - привычка осталась после брата.
  Деревенька вытянулась чулком вдоль русла небыстрой речушки. Хорошенько подумав, я решила, что исследование однотипных домиков не входит в мои грандиозные планы. Тем более, что обитатели этих домиков, странновато улыбаясь, открыто рассматривали меня, прилипнув к заборчикам палисадников. Создавалось впечатление, что все эти люди посетили зоопарк, в котором я играю роль экзотического для данных мест жирафа. Спасибо хоть корочки хлебушка не кидают голодающему зверьку! Поёжившись и ощущая спиной прожигающие любопытствующие взгляды, я скоренько нырнула в ближайший подвернувшийся проулок, заросший крапивой и чубушником и с облегчением, выдохнула. Куда шагать дальше я не имела ни малейшего представления, но и вернуться обратно под перекрёстный "обстрел" не торопилась. Пошла вперёд. Завернув за куст чубушника, увидела малюсенький крытый соломой домик из некрашеных досок, промытых дождями до белёсого цвета. Грядок или клумб перед домиком не было - всё сплошь заросло вениками. Аккуратненькая старушка, махонькая такая, сидела на некрашеной скамеечке у крылечка и что-то вязала.
  Я подошла вплотную к жердям, выполняющим роль изгороди:
  - Здравствуйте, а можно к Вам?
  Старушка улыбнулась, руку козырьком над глазами сложила и внимательно посмотрела на меня:
  - Здравствуй, здравствуй, деточка. Чего ж нельзя? Можно ко мне. Только ты по дорожке ступай. Осторожно. Дорожку-то видишь?
  Я опустила глаза и увидела узкую дорожку, выложенную разноцветными плиточками: на белой глазури кобальтом нарисована птица Сирин, на салатовой - фрагменты разноцветных плавников. Слегка присыпана песком малиново-розовая с белыми потёками, словно пенка вишнёвого варенья... Откуда такие в деревне?
  - Это из барского дома? - кивнула я на плитки.
  - И из барского есть, - согласилась бабулька. Она внимательно наблюдала, как я перешагиваю с плитки на плитку.
  - Лёгкая ты, воздушная. Тебе бы летать, а они к земле тянут.
  - Почему летать? - интересуюсь я.
  - Гляди, как под ногами цвет оживает - ярче становится!
  - Это шутка такая? - не поняла я.
  - Шутка, шутка. Я пошутить люблю.
  - А что Вы вяжете? Красиво как.
  - А что к душе придёт, то и вяжу. Беру крючок да нитку, а руки уж сами узор творят. И ты помочь мне можешь, - она кивнула на чудну́ю круглую корзину без ручек, не характерную для наших мест, полную моточков пряжи, - нитки вон подавать.
  - А какие?
  - Говорю же, что к душе придёт, - старушка указала на скамеечку рядом с собой, которую я и не заметила вначале.
  Поудобнее усевшись на скамеечке, я пододвинула к себе корзину.
  - А как выбирать?
  - Вспоминай что-нибудь, клубочки нужные сами объявятся, - улыбнулась мастерица.
  - Интересно, - хмыкнула я и начала вспоминать. Девять родников в Марьяшкиной деревне, Ванька, спасшего меня из плена Павликентьевых тульпа, волшебную белую осину, удивительные свечи бабушки Лизы... Тотчас в глубине корзины засветился едва заметный синий огонёк. Я разгребла клубочки в поисках этого дивного света, ухватила нужный моточек и подала старушке, а сама снова вернулась к затягивающей охоте. Очередной клубочек, сверкнув таинственно искоркой, прятался за своими сородичами, пока я не находила его. Это занятие настолько увлекло меня, что я очнулась только когда левое запястье стало покалывать и ломить. Мастерица сразу же произнесла:
  - Благодарствуй, деточка, на сегодня достаточно. Завтра приходи. Одна. Руки-то, поди устали с непривычки. Погоди, - старушка ловко перемахнула три ниточки разных цветов на моё левое запястье. Занывшая было рука, успокоилась.
  - У Веры на постой встали? - скорее утвердительно, чем вопросительно отметила старушка.
  Я пожала плечами.
  - У неё. Больше негде, - сообщила мастерица, подумала и подсказала, - ты вот что - на полу ложись. С лавки, бывает, падают во сне...
  Распрощавшись с интересной бабушкой, я вышла за оградку, сделала несколько шагов и наткнулась на девчонок.
  - Вот ты где! Наконец-то! Только тебя и ищем. Идём скорее, нам у тёти Веры постелили, вон тот домик зелёненький, видишь?
  Зелёненький домик тёти Веры выгодно отличался на фоне других роскошными кустами ещё цветущих поздних пионов. Лохматые малиновые шары притягивали взор и мне почему-то подумалось: "Заведу свой дом - обязательно таких насажаю" ...
  Зайдя в избу, осмотрелась - кто похитрее и шустрее, уже заняли себе места на кровати и лавках вдоль стен. Осталось два места: на лавке у печи, да на полу. Марьяшка проворно плюхнулась на лавку и лукаво улыбнулась. Ну и ладно. Я б всё равно к совету бабушки прислушалась.
  Среди ночи кто-то вставал в туалет, потом, вернувшись, долго искал в темноте своё место, наступая на спящие тела. От души шлёпнула её левой рукой. Бродячая взвизгнула, бросилась, не разбирая дороги прямо в середину...дальше не помню - в сон провалилась.
  
  ___________
  * выездные - имеющие возможность выезда за границу
  
  
  
  Глава 25. Как Нечистый за невестой приходил.
  
  "...В гости захаживай,
  Кавалеров отваживай,
  Пусть другим будет - пусто́ место,
  А тебе, чёрт - ладная невеста".
  (Фрагмент заговора)
  
  
  Проснулась от того, что меня кто-то тормошит:
  - Ну мать, здорова́ ты спать, - речитативом тараторила Марьяна, удивлённо и восхищённо, - тут такое было - мы всю ночь с молитвой и святой водой...а ты знай себе дрыхнешь!
  Я потёрла глаза кулаками - навела резкость, так сказать и обвела взглядом бледных, притихших девчонок и взлохмаченную руководительницу, которая, сузив глаза, отчитывала тётю Веру:
  - Вы ведь знали? Знали, да? И не предупредили?
  - Так вы б не поверили, - слабо отбивалась хозяйка домика с пионами.
  - А что было то? - тихонько спрашиваю подругу.
  - Тётя Вера говорит, что в эту ночь Нечистый невесту себе искать приходит, - округлив глаза, словно испуганный совёнок, докладывает Марьяша.
  - Что за бред? - пытаюсь прояснить ситуацию, но Марьяша заставляет меня замолчать, приложив палец к губам, и жадно вслушивается в перепалку руководительницы и хозяйки.
  - И что дальше? - грозно вопрошает руководительница.
  - А не знаю я, - жалостливо причитает тётя Вера, - только поискать надо - если ОН невесту нашёл - у неё волос в косу заплетён будет.
  Девчонки в панике начали рыться в волосах. Так яростно, словно туда только что высадилась многочисленная колония вшей. И ничего не нашли.
  - Значицца, он снова придёт, - запинаясь, произнесла тётя Вера, - три ночи ему отпущено...
  - Ну, знаете, дорогая моя, это уже не шутки, - возмутилась Тамара Петровна, - мы ищем другую хозяйку!
  - Ищите, - покорно согласилась тётя Вера, - а только никто вас в ЭТИ ночи на постой не возьмёт. Это уж как пить дать, - размеренно кивает она головой, будто сытая курица.
  - А этого, Нечистого, видел кто-то? - интересуюсь я, вспомнив чьё-то ночное блуждание.
  -Нет, конечно, - отзывается Марьяша.
  - А кто в туалет выходил тоже не видел? - оглядываю я своих однокурсниц и уточняю, - ночью, а потом ещё по спящим топтался, всё место своё найти не мог.
  Товарки смотрят непонимающе, а потом испуганно:
  - Никто не выходил. Приснилось тебе...
  - Да ладно, а кого же я тогда по попе шлёпнула, когда мне на ногу наступили? Она ещё взвизгнула, тоненько так? Да что у вас лунатизм что ли?
  Теперь уже несколько голосов синхронно откликнулись:
  - Правда, никто не выходил.
  - Тамара Петровна, тётя Вера, - не успокаиваюсь я, - может, вы?
  - Спала я, - глухо отозвалась руководительница, - проснулась только когда стены ходуном заходили.
  - И я, выходит, задремала, - скорбно поджала губы хозяйка, - а ведь караулила...
  - Ладно, - что-то решив для себя, - заявила руководительница, -приводим себя в порядок, завтракаем и уезжаем.
  - Нельзя вам сейчас уезжать, - всплеснула руками, словно раненая птица тётя Вера, - Он всё одно не пустит, а в дороге всякое случиться может - не ровён час, погибнет хто.
  - А что же делать? - Тамара Петровна растерянно присела на краешек лавки, сложила руки на коленях, отчего стала похожа на печальную маленькую девочку из сказки, которой для больного дедушки малины собрать надобно в лесу немедля, но невозможно, поскольку прямо у кромки леса затаился медведь-людоед...
  - Отчитывать вас надо. Вот только возьмётся ли хто - дело енто тонкое и опасное - ошибёшься - можно беду на себя перетянуть...И как это вас угораздило? - запоздало попеняла нам тётя Вера, накрывая на стол.
  Умывшись и наскоро перекусив "чем, бог послал", как сказала хозяйка, я потихоньку улизнула от девчонок, юркнула за приметный куст жасмина-чубушника и снова оказалась у оградки из жердей.
  - Шустрая ты - рано сегодня, - улыбнулась старушка, - чего стоишь? Как идти знаешь.
  Когда я опустилась на крохотную скамеечку, бабулька поинтересовалась:
  - Хорошо выспалась?
  - Да, спасибо.
  - Нитки не снимай - подарок это от меня. Он тебе и сны спокойные подарит, да и так защитит, в общем. Не забыла ещё вчерашнюю работу свою? Подавай нитки.
  - Что-то клубочки у Вас сегодня других цветов, - отмечаю я, роясь в корзине, - хочу яркий найти, а мне всё тёмные попадаются.
  - Просто день сегодня такой - переломный.
  - Как это? - уточняю я.
  - Сегодня решится - на добро ли иль на зло повернёт. Вот ты как думаешь?
  У меня по спине побежали мурашки, словно кто-то невидимый сильно дунул в спину:
  - Добро должно победить. Так положено. Я просто уверена!
  Старушка негромко и терпеливо, словно маленькому несмышлёнышу, начала втолковывать:
  - Никто не победит, ни зло, ни добро. Они всегда обручь ходят. Победит добро - зло отползёт и затаится в дальней норе, раны залижет и снова силу пробовать будет. А зло победит - добро не сгинет - ждать будет проводника.
  - Какого проводника?
  - А того, кто его, добро значит, поднимет и в мир приведёт. Не иначе - это лишь зло свободно по земле ходит. Добро - оно хрупкое, его отогреть да сберечь надо. Не каждому под силу. Вот, гляди - сквозь тёмные клубки жёлтенький пробился - так и добро - обязательно проявится, а тому, кто его примет - силу даст огромную. На срок, конечно. И срок этот, словно заячий хвостик. Но даже за тот срок очень много важного сделать можно.
  За разговорами, как и вчера, день пролетел незаметно. Бабулька свернула вязание:
  - А теперь смотри - дорожка моя плиточками выложена. Каждая плиточка из разного камушка. Твой камушек сам тебя найдёт - проведи рукой по дорожке. Да глаза-то закрой. Нашла?
  - Нашла...кажется. Тёплый, удобный какой-то.
  - Камушек этот жадеитом зовётся. Редкий камушек. У нас не встречается. Полярный Урал - родина ему. Лежит он там, в вечной мерзлоте - часа своего ждёт. А добывают его взрывом, потому он и хозяину своему смелости добавить может в самый решающий час. Вот и помни - увидишь под ногой такую плиточку - смело ступай - твоя это дорога. Она тебя к правде приведёт.
  Старушка на минутку задумалась. Потом подняла голову, посмотрела на меня, а глаза у неё оказывается того удивительного сочетания серого с голубым, что делает зрачки искрящимися:
  - Вам сегодня у Сеньки постелют - больше-то никто на ночь не примет...Так вы вот что: у Сеньки ничего не ешьте. А ты пойди к Зое и шепни, что "Мелания ОЧЕНЬ просила". Она поймёт.
  - Так Вас Мелания зовут? - уточняю. Я ведь не спросила даже. Вот балда!
  ***
  
  Добрый дедушка Витя успел перевезти наши сумки и теперь, держа унылую и покорную лошадку под уздцы, добродушно улыбаясь, наблюдал, как мы разбираем с телеги свои вещички. Ухватила свою сумку и я. Не распаковывая, свалили мы поклажу в центре бабы Сениной горницы и отправились запасаться провизией на ужин. Когда мы демонстративно промаршировали к деревенскому магазину, баба Сеня, всплеснув руками, заголосила:
  - Вот ведь обидеть хотите! Что вам в том магазине окромя пряников каменных-то продадут? А у меня пышки на сметане...
  Вызнав, где таинственная Зоя обитает, пошла к ней тихонько и всё, как надо, передала. Зоя вздрогнула, потом сказала:
  - Вечером сама приду.
  Тётя Сеня старалась каждой из нас в руки свою хвалёную пышку сунуть, но мы от её пышек, как от углей шарахались. Сбились стайкой в горнице. Сидим прямо на полу. Молчим. Тётя Сеня из себя героиню строит:
  - Буду, - говорит, в сенцах спать - вас караулить.
  Зоя пришла, когда уже смеркаться стало, и тётю Сеню к нам отправила:
  - Заходи, - сказала, - Сеня в избу. В сенцах я покараулю.
  Сеня аж зубами заскрипела, видать ей от Нечистого преференции какие полагались. А Зоя строго-настрого запретила не то что во двор ночью выходить, а и дверь в сенцы открывать. Стемнело уже. Мы не знаем, к чему готовиться, но разговаривать, чтобы обсудить происходящее, язык не поворачивается - от страха как онемели. Вот уж и ночь глубокая пришла. И вдруг тихо так стало, словно в уши пробки вставили - ни веточка в саду не шелохнётся, ни запоздалая птичка крылышком по листве не зашуршит, даже мышек в подполе не слышно.
  В тот момент, когда тишина и связанное с ней нервное напряжение стали невыносимы, зашептали травы. Это именно был шёпот, точно стебли переговаривались друг с другом, используя разные интонации, делая паузы в неожиданных для нас местах. Следом послышался шорох гальки, будто бы таинственный некто оступался, поскольку вместо ступней обладал копытами... Через минуту кто-что или что-то поскреблось в стекло, затем постучало легонько...
  Баба Сеня подскочила, рванула дверь на себя и отпрянула - в сенцах для устойчивости широко расставив ноги стояла памятником русской женщине Зоя. Обеими руками она крепко сжимала древко вил, направив их прямо в грудь обалдевшей хозяйки.
  - Уйди, Сенька! - угрожающе-решительно выкрикнула Зоя, - уйди от греха, говорю!
  Баба Сеня тоненько ойкнула и осела прямо в дверном проёме, откуда совместными усилиями мы вытянули её в горницу и прикрыли дверь в сенцы. Все, кто знал молитвы, собрались в кучку и начали потихоньку шептать, а потом, осмелев, затянули в голос, стараясь отводить взгляды от танцующих в стёклах огненных всполохов. Стёкла загудели, словно стая шмелей. Рядом с домом выло и ухало. Раздался топот множества маленьких ножек - ухажёр, видимо с помощниками явился. Мне показалось, что внезапно пошёл град, только барабанил он не по крыше, а по стенам и градины были ощутимо крупнее. Вообще этот град выпадал неритмично: звучало это так, будто в стены дома со всех сторон бросали горстями щебёнку: ухватят, сколько в лапу поместится, швырнут о стену и новую горсть набирают. Закончился "град" так же неожиданно, как и начался и тотчас же десятки кошек принялись точить когти об обшивку домика. Наиболее ответственные скребли рамы, да так старательно, словно готовили их под покраску. Кто-то, кажется Ийка, нашарила в темноте мою руку и до боли сжала. Я чувствовала, как девушку шатает от страха. Спасибо тебе, Павликентий, за моё боевое крещение - непросто испытать подобное и не попрощаться с разумом! Я услышала, как в сенцах запела Зоя. Это не было песней в нашем понимании - словно древняя сила вернулась и рождалась вновь с каждым словом, произнесённым нараспев. Стало понятно, что всё страшное позади. Причём осознание этого пришло ко всем нам одновременно, наверное, ещё и потому, что услышали, как тоненько заскулила в углу баба Сеня...
  С рассветом, как только первые петухи начали побудку, уставшая Зоя с тёмными кругами вокруг запавших глаз толкнула дверь:
  - Собирайтесь. Ко мне пойдёте, - сообщила она, аккуратно прислонив вилы к стене.
  Упрашивать нас нужды не было и мы, словно челноки через границу, согнувшись потянулись со своим скарбом к дому Зои. Я же опять к Мелании отправилась. Только собралась к кусту, слышу, ойкнул кто-то и упал. Оглянулась - Сенька меня выследила, да наступила невпопад, вот и обезножила.
  - Времени у нас, деточка, мало, - наставляла меня мастерица, - уезжать вам пока нельзя - надо, чтобы ОН сам отступился.
  Распустила и расчесала мне волосы, а потом подвязала каким-то хитрым приёмом из десятка узелков и меня научила:
  - Всем девочкам также сделаешь. А это - она сунула в руку другой клубок, - Зое передашь. Скажешь благодарность от Мелании за службу её добрую. Ну, беги, стрекоза, - она легко взмахнула рукой, свидимся ещё.
   А ночью две избы сгорели - Сенькина и Мелании.
  - Как я теперь жить-то буду! - выла Сенька, - вторая изба уж сколько лет пустая стояла. А моя-то...
  Пустая?..
  - А ведь это ты мне посоветовала девчонкам ничего не говорить, - вскинулась тётя Вера, - ах ты ж, чёрная душа!
  
  ***
  
  
  
  Глава 26. Дом, милый дом?
  
   Мы вернулись из экспедиции ошарашенные случившимся и придавленные обязательством сохранять тайну произошедшего - об этом нас настоятельно просила руководительница:
  - Вы поймите, - втолковывала она нам, - никто не поверит, только себе навредите, - она на секунду умолкла, - ну и мне тоже.
  Мы с её доводами согласились и обещали молчать. Да и времена были... неустойчивые, это уж чуть позже всяческие ведьмы да колдуны в открытую по телику выступать начали. И потом - ОДНА ведьма, или ОДИН колдун - ещё куда ни шло, а у нас получается массовое помешательство, да ещё во главе с научным руководителем.
  Сразу после экспедиции я заехала домой за разнообразными документами, необходимыми, как я потом объяснила родителям, для оформления диплома. Почему сразу? Знаете, дорогие мои, каждому человеку, даже если это беспробудный пьяница или ещё чего похуже, необходимо знать, что есть место, где его ждут и куда он может вернуться избитым, ограбленным или обманутым. Это знание согревает в самые трудные минуты жизни. Я вернулась домой, чтобы, пережив потрясение, оказаться хоть ненадолго в стране своего детства, где каждый знакомый гвоздик, вбитый в стену, придаёт тебе уверенность и вселяет чувство защищённости.
  Только дома меня не ждали.
  - Тра-да-да-даам, - удивлённо пропел бразер, выглянув из ванной, - и что это случимши, наверное, заболемши? - процитировал он высказывание известного сатирика.
  - Пришла взглянуть, как нынче гении живут, - ответствовала я, ничуть не смутившись. Пусть дома я не появлялась, но информацией о житии своей семейки дражайшей владела.
  Про образование Лёха не соврал - брательник оказался чрезвычайно одарён в химии. Ещё в школе Лёха ходил в химичкиных любимчиках, вечно производил какие-то космические опыты - ингредиенты сам комбинировал, чем приводил химичку в неописуемый восторг, а лаборантку в уныние - поскольку дополнительная партия не отмывающихся пробирок на очистку сдавалась ей. Все прочили ему будущее мало не Нобелевского лауреата... А Лёха после школы поступил в институт пищевой промышленности, на технолога по спирта׳м, открылось у них в этот год такое направление в нашем городе, чем ввёл родителей в шок, а химичку в паралич всех конечностей. Виртуальный, конечно, но химичка этого Лёхе так и не простила и здороваться с предателем перестала. В "чёрный список" вошли также те, кто по разумению учительницы и направил его на кривую дорожку (понятно, что кроме родителей так повлиять на ученика не смог бы никто). Родители пытались оправдаться, но химичка была непреклонна. Обо всех этих событиях успела мне нашептать, пока я поднималась к себе баба Алла, соседка наша сверху.
  - Кто там? - крикнула от плиты мать, услышав, как хлопнула, закрываясь, дверь.
  - Блудная дочь вернулась, ма, - ёрничал бразер.
  В иные времена я бы вступила с ним в перепалку, обязательно вышла бы победителем... или хотя бы язык показала. Да, многое изменила во мне эта последняя экспедиция. Я смотрела на кривляющегося бразера со смешанным чувством жалости и грусти. Так, наверное, Боги взирали на муравья, что в порыве неконтролируемого героизма вскарабкался на травинку и угрожающе скалился на своих создателей. А потом улыбнулась иронично, кинула сумку на пол у полки с ботинками и погрозила Лёхе:
  - Смотри у меня...
  Будто бразер был престарелым расставшимся с рассудком котом, обладавшим одновременно склонностью к вредительству и недержанием.
  Бразер остолбенел, изумившись произошедшей со мной перемене, а я потопала в комнату мимо кухни, где мать металась между плитой и мойкой.
  - А чего так? - снова крикнула мать.
  Я на минуту задержалась в дверном проёме кухни:
  - Здравствуй, мама.
  - Насовсем или как? - продолжала интересоваться она, отворачиваясь от брызгающей жиром сковородки, ничуть не удивившись, словно я только вчера покинула родные пенаты.
  - Или как, - негромко ответствовала я, отворачиваясь.
  Мой ответ мать вроде бы успокоил. Она отвернулась контролировать равномерное поджаривание котлет, не задавая больше вопросов. Поведение матери меня огорчило. Так и хотелось крикнуть: "Родители, ау! Где вы? Ваша дочь пришла! Где разносолы на стол? Где чай с пирогами, конфетки шоколадные? Обнимашки где?" Или вот ещё такие размышляшки: у тебя дочь почти пять(!) лет отдельно живёт. Ни разу, ни копейки не попросила, даже в долг! И что? Совсем было неинтересно, что с ней? Как-то неправильно это всё. И обидно.
  Лёха потащился за мной в комнату. Окинув взором место нашего совместного обитания, отметила попутно, что мой диванчик исчез из комнаты, а его место занял компьютерный стол с жутко навороченным компом. Вот такое у нас в семье справедливое распределение родительской любви, значит? И меня понесло, прямо как Остапа. Который Бендер. Вспомнив Марьяшкины деревенские "показательные выступления", я решила, что иногда не грех и плагиатом заняться.
  - А спать я буду здесь! - громко заявила я и с размаху ляпнулась на продукт местной мебельной фабрики. Как-то не вписывался он в интерьер, особенно рядом с дорогущим компьютером.
  - Эээээ, - хотел возмутиться Лёха, но не смог, потому что хотеть и мочь - разные стороны медали, дорогой братец!
  - Э - третья буква алфавита. С конца, - ошарашила я его своими широчайшими познаниями, - Вы хотели что-то, милостивый сдарь?
  - Да блин! - рассердился Лёха.
  Своими глупостями я сбивала его с мысли, а когда он не мог высказаться, начинал слегка нервничать. Слегка, но ведь это только начало. Я твои слабости хорошо помню, Лёшенька.
  - Блины у маменьки в кухне, а здесь не кушают, а то на конюшню отправлю, выпороть прикажу.
  -Да хватит уже! - как-то вяло уронил он и с позором покинул поле сражения.
  Пока я рыскала по шкафам в поисках документов и справок, то мать, то брателло как бы невзначай заглядывали в комнату. Это я потом поняла, что боялись - не прихватила ли я "шкатулку с фамильными драгоценностями". Старалась не замечать их "неназойливого" внимания - главное - я дома. Аккуратно убрав в тайное место все свои бумажки, я с шумом плескалась в ванной, беззастенчиво используя бразерские шампуньчики и гели для душа. Ну и что, что ароматы мужские, когда это мужественных амазонок останавливало! Вплыла в кухню в лучшем материном халате и сразу же направилась к холодильнику:
  - А что сегодня бог послал нам на обед?! - радостно поинтересовалась я и, не дождавшись ответа, рванула дверь на себя, - борщик! - так неподдельно восхитилась я, что бразер поперхнулся.
  Я с аппетитом навернула борща и котлет под пронизывающими взглядами матери и братца ощущая себя офицером СС, занявшим избу на оккупированной территории.
  - Вздремну часика полтора, - доверительно поделилась я с семьёй своими планами, - устала в экспедициях-то. Радостно вытянулась на диване, смахнув с него Лёхино тряпьё. Заложила руки за голову, сладко потянулась:
  - Хорошо дома! Поживу у вас, пожалуй, - ошеломила я заглядывающих в комнату родственников.
  - Чего вещи мои побросала? - возмутился бразер, подбирая с пола элементы гардероба.
  - Чего комнату захламил? - в тон ему ответствовала я, - а если б я не одна пришла? Позору с вами не оберёшься, - процитировала я материну фразу из нашего раннего детства.
  - Диван мой вообще-то, - вознегодовал брателло, призывая мать в союзники.
  - На коврике поспишь. Или можно вот компьютер выселить, а тебе раскладушечку поставить.
  - Хватит ерунду говорить, - ожила, наконец, мать, - компьютер ему для учёбы необходим!
  - Зачем алкоголику компьютер? - парирую я и объясняю для непонятливых, - он ведь спирты свои, что изобретёт самолично пробовать будет? Вдруг что не так - потравится народ-то! А уж там два выхода: либо в тюрьму, либо сопьётся, - смотрю внимательно на мать и по меняющемуся цвету её лица, догадываюсь, что в точку попала. Видимо такие же аргументы приводила и она, пытаясь отговорить гениального сынулечку от ошибочного шага.
  Бразер, видимо, тоже удивился совпадению, а потому хоть и пришёл в негодование, но внятных доводов по изгнанию меня из комнаты не привёл.
  - Игра у меня сегодня, - наконец нашёлся он, - ответственная. Ночью. Мешать будешь, - Лёха грозно посмотрел на меня.
  Не смутить меня Вашим взглядом, товарищ Вий, даже и не надейтесь!
  - В войнушку? - наивно хлопнув ресницами уточнила я, - и я с тобой!
  - Ты чё? - обалдевший бразер стал немногословен.
  - А ничё! Тоже буду кричать, что мне в туалет надо срочно, а без провожатого никак, потому что ночью в нашем тубзике тусовка упырей. Да и мало ли чем может помочь в войнушке любящая сестра, - подмигнув, оскалилась я, - усталая путница отоспаться приехала, а ты своими мутными забавами будешь мешать ей спокойно почивать в Родимом Отечестве, - лениво отвечаю я, заворачиваясь в пледик. Пришлось тавтологию применить, чтобы родное лицо прониклось глобальностью масштабов и устыдилось, наконец своей негостеприимности, - в кухню двигай свой агрегат, да ремень на пузе потуже затяни, чтоб не разорвало от ответственности великой.
  Про пузо это я преувеличиваю, конечно - Лёха тощий, несмотря на то, что лопает за четверых - мозг раскармливает, очевидно.
  Негодование вынесло бразера в коридор, где он свистящим шёпотом пытался объясняться с матерью. Нет, не дадут мне как видно подремать, а очень бы хотелось. Некоторое время спустя вернулся отец и к шёпоту добавилось раздражённое бубнение.
  - Ну пришла и пришла, - слышу я сквозь полуприкрытую дверь, - чего вызверились? Четыре года отдельно жила, а вам и горя мало, потерпишь!
  Это отец уже Лёхе... или матери?
  - Есть давай! Девчонку кормила? - это уже матери. Лёха снова недовольно зашептал, с присвистом, будто змея, наверное, ещё и слюной в отца брызжет.
  - Да здесь всё для тебя! - взрывается вдруг отец, - а благодарности - дуля вот! Правду мужики говорили - гении все пьют, а наш дальше всех пошёл - решил гнать в промышленных масштабах.
  По сдвоенному шипению понимаю, что на защиту гения встала мать.
  - Да каких таких спирто́в ещё не изобретено, чтобы мужики окончательно спились? В окно гляньте - обед только, а уж все заряженные! Не шатай настроение!
  Значит разбор полётов в самом разгаре, смекнула я и... провалилась в сон. Спала без сновидений, как это ни странно после ТАКИХ-то событий. Проснулась, когда народ с завода домой потянулся. Расчесалась, волосы перевязала как Меланья научила, с тем и вышла к родственникам.
  Мать, когда меня увидела с подвязанными волосами, губы поджала:
  - Это теперь мода новая, что ль такая - оборванцами ходить? - полюбопытствовала она ехидно.
  На что я согласилась, что, если парадный материн халат - это одежда оборванцев, тогда оно конечно так.
  Брателло за столом отгородившись книгой, сердито сопел и бросал на меня угрожающие взгляды, словно молодой носорог в заповеднике на неразумных туристов. Я его жесты агрессии проигнорировала.
  ***
  
  
  
  Глава 27. Наш дом там, где нам хорошо...
  
  
  
   "В кулацкой семье пулемёт - не помеха"
  (народная поговорка)
  
  
  
  Матери верёвочки с узелочками покоя не давали. Ну вот не выделялся у неё изобильно желудочный сок при приёме пищи, да что там - и пища нормально не переваривалась при одном только взгляде на плетение, горделиво украшавшее мои волосы.
  - Что ж на нормальные-то заколки денег нету?! - вроде бы нейтрально полюбопытствовала мать, только чувствовались в вопросе ехидные интонации.
  - Я, мама, хорошо кушала. И на проезд мне хватало, - завела я, выстраивая ряд ответов на вопросы, которые обычно задают матери своим детям при встрече. Даже если матери совершенно никчёмные, либо озадачены проблемами всего человечества, - а квартиру мы вскладчину оплачиваем, с подружкой. Денежки честным трудом зарабатываем - трупы в морге обмываем (вспомнила я Марьяшкину "легенду").
  Отец застыл соляным столпом, так и не донеся до раскрытого рта ложку с салатом. Мать уронила вилку, та со звоном ударилась об пол. Бразер цветом лица сравнялся со сметаной на столе и рванул в коридор. За столом установилась блаженная тишина, так что мы без помех смогли прослушать все варианты приёмов запугивания Лёхой фаянсового изделия. Только я продолжала жевать - мстительно и самозабвенно, словно наедалась впрок. Из туалета возвратился брателло с лицом приятного салатового цвета.
  - Я у себя поем, - буркнул он, сгребая тарелку со стола.
  - Не у себя, а у нас, - поправила его я, - и в комнате ты есть не будешь.
  - А с тобой рядом у меня аппетита нет! - возмутился Лёха.
  - А у нас любой труд в почёте, если ты ещё не догадался! Ты хотя бы копейку в дом принёс, гений-чистоплюй? Ой, вру-вру - принёс однажды - в два годика на асфальте подобрал, добытчик, - умильно произнесла я последнее слово, похоже скопировав мамину интонацию.
  - Всё! Сыт! - яростно констатировал бразер, швырнув тарелку в мойку, - пройдусь пойду.
  Слышно было, как в прихожей хлопнула дверь. Я поднялась из-за стола.
  - Тебе, может, деньги нужны? - каким-то осипшим голосом виновато поинтересовался отец.
  - Сама заработаю, - отмахнулась я, - не привыкать. А у вас-то откуда, после такого приобретения, - указала на компьютер.
  - Так это не мы, - оживился он, обрадовавшись возможности погордиться, - это спонсоры - Алексею для учёбы.
  Я аж задохнулась от такой невероятной до невозможности информации. Что тут скажешь? Чудеса, да и только! Молча указала на диван.
  - Отдыхай, отдыхай, - благожелательно отозвался отец, - на работу-то теперь, когда?
  - Отпустили нас с подружкой, - лениво сообщила я, расправляя пледик, - на защиту дипломов.
  - Вот и хорошо, вот и ладно, - бормотал он тихонько, опершись о дверной косяк.
  К нему на цыпочках, "неслышно" скрипя половицами, подкралась мать и громко зашептала:
  - Она наркоманка, точно тебе говорю! Гляди, вся в верёвках! Вены бы надо проверить. Послал Господь на нашу голову, - всхлипнула мать.
  - Из-за одной нитки девчонку готова незнамо кем представить! - сердился отец.
  - Так у неё и на запястье вон намотано...
  Мать ещё что-то причитала, но я уже не слышала - я проваливалась в сон, словно в огромное флисовое облако, до умопомрачения мягкое и тёплое.
  То ли я уснула, как убитая, то ли травмированный моими увещеваниями брателло вёл себя прилично, только спала я сном младенца: едва глаза закрыла и - проснулась. Даже снов не видела. Все тяготы житейские моментально отодвинулись на дальний план, вот что значит хорошо выспаться. Кстати, прочитала где-то, что белки в сутки спят не менее 15 часов. Ура!!! Я - БЕЛКА!!!
  Утро встретило меня громыханием посуды на кухне, полумраком, созданным плотно зашторенным окном и равномерным бормотанием бесформенной растрёпанной фигуры за компом. Опустив глаза вниз, я обнаружила отсутствие ног у незваного пришельца. Не подумайте, что это меня испугало, нет, я просто немного обеспокоилась. Сами посудите - в доме завелась явно недружелюбная потусторонняя сущность, а родственники и усом не ведут! Можно, конечно же было бы предположить, что в квартиру заселился домовой и на материных харчах сильно раздался в размерах. Только вот, товарищи дорогие, где это вы видели домового, рубящегося в компьютерную игру? Демон, демон, не иначе. Обшарила диван и узкую полочку над ним в поисках орудия поражения бесцеремонной сущи. Нашарила тонкую книжицу и пластмассовый органайзер. Решила, что у книги бо́льшая поражающая способность, размахнулась и...
  - Уууаааураааииыых! - взвыло чудовище и ляпнулось на пол, опрокинув стул.
  С некоторым смущением я признала в пугалище гениального родственника.
  - Совсем ку-ку? - озлобился уроненный моими стараниями бразер.
  - Ну извини, - нисколько не раскаиваясь отозвалась я, - я тебя за демона приняла.
  - В башке у тебя демоны, - огрызнулся брателло, - совсем из ума вышагнула с экспедициями своими.
  - Так кто ж знал, что ты всю ночь за компом проведёшь.
  - А где мне её ещё проводить? - окрысился Лёха, - диван отжала вон!
  Я не смогла сразу ответить, потому что за словесной перебранкой заметила на столе у бразера мобильный телефон. Подобный предмет связи на тот момент являлся синонимом крутости и фантастического богатства и имелся только у одного нашего знакомого - Фёдора, и то лишь потому, что вышеупомянутый являлся секретарём очень значимого дяденьки.
  - А не слабо так гении живут! Телефончик вон, - возмутилась я, ибо мне на такой телефон не заработать честным трудом до скончания веков.
  - Телефон мне спонсоры подарили. Для дела, - заносчиво пояснил бразер.
  Надо будет потом у отца поинтересоваться, где таких спонсоров находят... мало ли что.
  Как только я покинула диван с целью утреннего омовения, бразер подпрыгнув, ласточкой приземлился на моё место, за долю секунды ввинтился в плед, вытянулся, закрыв глаза и захрапел.
  Да и ладно - я выспалась. Как только я ступила на кухню, мать немедленно завела старую пластинку про мои "странные" ниточки. Да-да вот пришествие мутных спонсоров с подозрительно щедрыми подарками не является странным. Зато ниточки мои - позор семьи, не иначе.
  На все материны уговоры ниточки с запястья снять я не реагировала. Старалась обдумать дальнейшие действия - взрослая ж жизнь не за горами. Вот только материн бубнёж не давал настроиться. В съёмной квартире сделать это не давала Марьяшка. Она постоянно изыскивала способы меня от размышлений отвлечь: то подработку новую требовала обсудить срочно, то какой-то дикий ритуальный обряд для своей мифической книги. С отцом неплохо бы словом перемолвиться, да разве предоставят нам такую возможность. Скоро я созрею до побега в любой подвернувшийся заброшенный парк, где, укрывшись за кустами, предамся созерцанию своей будущей жизни лет на пять вперёд.
  А что? Это идея! Причём идея замечательная. Вот только документики куда б припрятать... стыдно конечно, но нет у меня любимым родственничкам доверия. Собрала пакетик с собой, вспомнила, что с детства было у нас для войнушки любимое укрытие, заросшее американским клёном. Что растение это - агрессор и слишком быстро отрастает, будучи обломанным, озаботились совсем недавно коммунальные службы, а для нас - детей его моментальный рост был только в радость - и луки из него мастерили и пистолеты. Выходили, правда, все эти изделия кривыми да косыми, что нас мало беспокоило - остальное исправляла богатая фантазия.
  Осторожно выскользнула из дома, стараясь потише закрыть дверь и поскакала по ступенькам. Несколько шагов и из окультуренного, облагороженного по заграничным меркам скверика, когда на километр жухлой травы красуются три-четыре хвойных огрызка, я попадаю в роскошный тенистый парк советского периода. В кронах раскидистых деревьев ныряют птички. В травинках замер мышонок. Косится на меня своим глазком - просяным зернышком. Только я расслабилась и вдохнула полной грудью воздух своего детства, как почти рядом с бревном кто-то завозился. Вот, блин! Мышонка словно ветром сдуло. Из-за куста американского клёна показалась старушка с полиэтиленовым мешком.
  "И здесь покоя нет!" - раздражённо подумала я, - "сейчас начнётся ВЕЧЕР ВОПРОСОВ И ОТВЕТОВ"
  - Ты, дитёнок, не беспокойся, - словно прочитав мои мысли, успокоила бабуля, - я ненадолго.
  - Да я и не беспокоюсь, - с досадой ответила я, отмечая, что старушенция уж слишком издалека зашла - быстро от неё не отвертеться.
  - Хорошее местечко, чтобы обдумать, как дальше жить, - вдруг выдала бабуля, чем меня несказанно удивила, даже огорошила.
  - Умг, - пробормотала я просто для того, чтобы не сочли невежливой.
  - Хорошее тому, кто город родным считает, - продолжала интересная бабуля, - а для кого луга да поля... а ещё лучше - леса, - пропела она после паузы, - тому в лесу и надо ответы искать.
  Я молча таращилась на собеседницу, а она, указав на верёвочки на руке, улыбнулась:
  - Бывает. Иногда, - выделила она второе слово, - что обережки рвутся. Так можно их собрать и в мешочке на шее носить. Вот в таком, - она порылась в кармане юбки, извлекла крошечный мешочек из холстины и протянула мне.
  Растерявшись, я спрятала руки за спину.
  - Бери-бери, не сомневайся - снова улыбнулась старушка, - а у меня дело важное: сегодня плакун зреет, пойду семянков соберу. Они правду узнать помогают - если семянок в обувку человеку подбросить - он хошь-не-хошь - всю правду тебе и выскажет.
  "Вот бы и мне такой семянок", - только подумала, а старушка в ответ:
  - Тебе он без надобности пока, а как понадобится - найти его легко - ни с того ни с сего вдруг вспомнится горе-горькое, да что до слёз пробивает, знать, плакун рядом. Он на глазах вырастет, зацветёт и семена осыплет. А уж тут не зевать - ладонь подставляй - сколь попадёт семянков - те и твои, с землицы не подбирай.
  Старушка посмотрела на меня жалобно, словно сироту увидела:
  - Домой тебе надо, здесь оставаться нельзя - не твоё это, - помахала на прощанье рукой и, согнувшись, скрылась за кустами.
  Вот так я о будущем и поразмышляла.
  ***
  
  
  Глава 28. Как много скрыто от нас, а потому непонятно...
  
  
  "Общая тайна, которой ни с кем другим нельзя поделиться, связывает прочнее общего дела или общего интереса".
  Б. Акунин
  
  
  
  Иду не спеша к дому, а навстречу мне Гена-Ласка.
  - О, привет, - обрадовался он, - ты какими судьбами здесь?
  - Родители мои здесь живут. С братом.
  - Маленький брат-то? - поинтересовался Генка.
  - Теперь уж студент.
  - Комнатка одна? - зачем-то уточнил Ласка.
  - Почему одна? Две, - возмутилась я.
  Гена крякнул-хмыкнул, а потом жизнерадостно изрёк:
  - А не бери в голову! Самостоятельность ещё никому не вредила! Помощь нужна какая?
  Я хотела уже ответить отрицательно, но потом...
  - Ген, ты в штаб когда попадёшь?
  - Так я туда и иду - командир общий сбор объявил зачем-то.
  Тащу из сумки ярко-красный конвертик и, вручив Ласке, объясняю:
  - Здесь все документы мои. Надо, чтобы они у вас в сейфе полежали. Временно.
  - Конечно, временно, - взглянув в мои умоляющие глаза, соглашается Гена-Ласка и добавляет, - а, может к нам, а? Мы на общий сбор всегда кулеш варим, знатный!
  - Спасибо, конечно, попозже как-нибудь. Я ещё до... здесь поживу...
  - Эт чтоб по родственникам потом подольше не скучать? - понимающе кивает Генка, толкает конверт за пазуху и вприпрыжку удаляется, даже насвистывает, кажется, что-то. Счастливый человек, видимо и на душе легко.
  Возвращаюсь домой и прямо в пороге спотыкаюсь о свои грязные одёжки из экспедиции. Они растрёпанной кучей громоздятся рядом с обувной полкой, чуть поодаль обнаруживается и пустая сумка. Прохожу в комнату, а там картина: "Полиция обыскивает квартиру революционера" - в комнате нашей всё вверх дном. Вещи из шкафа на полу валяются.
  - Здравствуйте, господа царская охранка! - задорно произношу я. Мне и в самом деле весело - вовремя Гена подвернулся, как знал по какой дорожке к штабу бежать.
  Мать подскочила ко мне.
  - Явок не знаю, пароли не помню, - упреждая её вопросы, выскакиваю я.
  - Документы... документы где?
  - А вам зачем? - прикидываюсь я идиоткой, - мои документы у меня, ваши не знаю где.
  Мать рвёт у меня из рук сумочку и выворачивает её содержимое. На пол падает тюбик помады, глухо звякает маленький кошелёчек с мелочью и блокнотик.
  - Паспорт где? - шипит мать.
  - Не дождётесь, - очень спокойно и твёрдо отвечаю я и начинаю собирать свои вещи, - ванную не занимать, стиралку тоже - сегодня МОЙ день.
  Собрала все свои вещи, даже те, в которые не влезала уже лет пять, и отправила в стиралку. Пока перемещалась из комнаты в ванную, краем глаза заметила, что брателло тарахтит с кем-то по своему новомодному телефончику, украдкой косясь на меня. Развлекается мальчик. А мне некогда развлекаться - у меня дел по горло. У меня сегодня последний день в родном гнезде, где зачем-то понадобился мой паспорт.
  Перестирав и пересушив вещи, сложила в пакеты все свои блокнотики и тетрадки, резиночки и заколочки, и даже плюшевого котика, которому бразер ещё по малолетству из вредности оторвал ухо, водрузила всё своё богатство на компьютерный стол. Погрозила бразеру кулаком:
  - Столкнёшь - монитор разобью, - и добавила для пущей убедительности, - я кирпич с улицы принесла.
  Пусть братик любимый удивляется. А сама спать отправилась - последнюю ночь надобно провести с комфортом. Вот только комфорта не получилось - снился кошмар: бразер, непрерывно говоря по телефону, прижимая свободной рукой к груди монитор, гонялся по двору за Генкой-Лаской. Последний, выделывая ногами джигу, носился, словно заведённый, размахивал паспортом и задорно выкрикивал "не догонишь, не догонишь!", будто играл в "крысы". Бразеру помогала мать - она стреляла по Генке из кривой рогатки, смастерённой из ветки американского клёна, семянка́ми плакуна, отобранными у старухи. Старуха таскалась за матерью, причитая и требуя назад свои семянки́. Перевернулась на другой бок и провалилась в сон без сновидений. Проснулась от того, что что-то ледяное к руке прикоснулось... Щёлк! Клацнули ножницы. Я, ещё не открыв глаз, села в кровати. Ощупываю левое запястье, а ниточки-то тю-тю... Взвыла раненой тигрицей и на кухню метнулась. Там мать бурную деятельность изображает.
  - Где? - кричу, - ниточки мои?
  - Хламу место на помойке, - был мне ответ.
  Ага! Отец на работе. Матери по помойкам дефилировать некогда. А брателло не то что утром, его и вечером-то на помойку не загонишь... Ухватила я ведро мусорное и на пол перевернула.
  Мать в крик:
  - С ума сошла?
  А я всё расшвыряла, но ниточки свои нашла. Все три. Уф! Прямо от сердца отлегло. Может, кому-то мои неистовые раскопки блажью покажутся или чудачеством, но чувствовала я, что непременно должна эти ниточки найти и сохранить. Наверное, интуиция моя, которая в нужные моменты дремлет, в этот раз не подвела. А ещё я ту старушку странную вспомнила и мешочек её. Собрала я ниточки в мешочек и на шнурке на шею повесила.
  Ну и чтобы вы понимали, более в родных пенатах я не задержалась. Узрила в кладовке чемодан новенький на колёсиках. У таких крутых чемоданчиков ещё ручка выдвигается. Сложила в него всё своё богатство под вопли матери, что чемодан Лёшеньке приготовлен. Пообещала, что брательнику спонсоры новый подарят, ещё лучше и закрыла за собой дверь.
  Спустилась вниз, а на лавочке у подъезда тётя Алла сидит.
  - Что, - интересуется, - выгнали? - и добавляет, - конечно, зачем ты им, когда у них сыночек - гений с перспективами.
  Заинтересовалась я и рядышком с тётей Аллой присела. И не пожалела, что десять минут потратила. Во время расследования, проведённого морально травмированными странным Лёхиным поступком родителями, припёртый к стенке брателло сознался в следующем. Подошёл к нему после вручения аттестата представительный хорошо одетый молодой человек. Представился председателем фонда поддержки молодых дарований и посоветовал ему указанное направление. С трудоустройством на строящемся на окраине города заводе-гиганте. Не кем-нибудь, а заведующим лабораторией с конской зарплатой и возможностью заниматься любимым делом. А гарантия, говорит, сто процентов. А чтоб не сомневался - договор подписать надо и прямо на первый курс - без экзаменов.
  Вот Лёха и подписал договор-то. А ему немедленно компьютер прямо домой, да новый, в коробках весь. Потом специалисты приходили - и настроили, и наладили, и телефон для связи оставили.
  Мутная какая-то история. Да только мне-то что? Пусть теперь живут и радуются со своим сыночком-гением. Распрощалась я с тётей Аллой, ничего про себя рассказывать не стала - во избежание, и прямиком на съёмную квартиру.
  Марьяшка, как знала, что я сегодня заявлюсь - борща наварила, фирменного своего. Только сметаны, говорит, нет. Да и пёс с ней, сметаной-то этой, не в сметане дело.
  Навернули мы с ней борща и пошла я имущество своё перебирать. Разложила на подоконнике, временно служащим нам столом, свои блокнотики, тетрадочки, альбомчики. Отдельной кучечкой заколочки с резинками выложила. Посадила на свою кровать котика-инвалида. На нижнюю полку хозяйского шкафа вещи затолкала.
  - Смотрю, наследство принесла, - отметила подруга до этого момента молча за мной наблюдавшая, - да ты теперь у нас богатая невеста - на кого не попадя не взглянешь...
  Я только молча отмахнулась и присела на пол перед шкафом, аккуратно расправляя пакет, чтобы дверь закрылась. Марьяшка присела рядом и обняла меня:
  - А ещё моей родне удивлялась. Документы, надеюсь, им не оставила?
  - Очень удачно Генка-Ласка подвернулся. Отдала ему в сейф положить.
  - Ну, хоть здесь повезло. Да ты не дрейфь, подруга - проживём и без родительских миллионов. Мы молодые, здоровые - не пропадём. А пропадать будем - к Фёдору обратимся - уж найдёт он нам по дружбе какую-нибудь работёнку.
  - Какууую?
  Я явственно увидела, как вдвоём с Марьяшкой отплясываем канкан в ресторане Фединого шефа, и горько рассмеялась, ощущая бегущую по щекам влагу.
  
  ***
  Мы всей группой сдали государственные экзамены по дисциплинам, что спустя пару лет будут удалены из списка необходимых для изучения, защитили дипломные работы на никому не нужные темы и покинули пределы видимости друг друга. Надолго. Видимо, происшествие тяготило, а потому желание общаться отсутствовало. Хотя расставались в тот момент, словно были родней, чем сёстры. Мы с Марьяшкой о произошедшем в последней экспедиции тоже не вспоминали. Пусть терять нам уже было нечего и к Куське, водяннице и Павликентию всего лишь добавилась ещё одна страница. Страница, которую мы просто перелистнули и задвинули книгу воспоминаний на самую дальнюю полку. Как выяснилось позже, напрасно мы это сделали. Ведь учили нас мудрые преподаватели: прочитали книгу - сделайте анализ произведения. Только кто ж их слушает, преподавателей-то - жареный петух-то не клюнул ещё.
  ***
  
  
  
  
  Часть вторая
  
  Глава 1. Чудеса в ситечке
  
  
   "Скажите, а "Вихри враждебные воют над нами, тёмные силы нас злобно гнетут..." - это точно про революцию?"
  (Вопрос на семинаре Магии Светлого Знания)
  
  
  Пять лет срок немалый. Чего только не произошло за это время. Самое интересное, что в мою жизнь периодически врывался бразер. Происходило это всегда неожиданно, так что подготовиться к вторжению было сложно. Надо ли напоминать, что я тщательно охраняла тайну проживания и место работы. И за пять лет научилась вычислять слежку, менять явки, пароли и прочее, даже трюки с переодеванием использовала, одним словом, меня уверенно можно было использовать вместо профессора Плейшнера. Штирлиц бы мною гордился.
  Только это "развлечение" добавляло моей жизни искорку адреналина лишь первые две недели, а потом превратилось в нудную обязанность что ли. В голове моей постоянно крутились напоминания, типа тех, что красовались одно время в учреждениях с большим количеством народа: "Уходя, гасите свет!". Да и одно дело, когда случайно встретился на улице раз в полгода - всё-таки жили мы далековато от родительского базирования, другое, когда раз в полгода превращается в раз в неделю и становится системой. И начал меня тревожить вопрос: как так получается, что братец мой разлюбезный в ущерб обучению шатается по улицам в поисках ... меня? И главное - зачем? Я не миллионер подпольный, взять с меня нечего. В квартире после известного уже случая больше не появлялась. НИЧЕГО чужого из дома не забирала... Может, от бразерской гениальности кукуха решила покинуть место дислокации? Не то, чтобы я Лёху бояться стала, но что не по себе как-то, это уж точно.
  У подруги тоже без волнений не обошлось: Фёдор, не только выживший, но и пообтесавшийся в трудах тяжких, неоднократно намекал Марьяшке о создании семейного гнёздышка. Только подруга намёков этих словно бы и не замечала вовсе. То есть была слепа и глуха. Я тоже не понимала Марьяшкиного упрямства. Не спорю, жить в съёмной квартире лучше вскладчину, а с хозяйственной Марьяшкой - вообще, как у Христа за пазухой! Вот только при наличии ТАКОГО жениха, нос воротить совсем уж глупость несусветная. Да и сколько он ещё ждать будет? Шесть лет эпопея эта длится. А у нас всё-таки не бразильский сериал. Вот дождётся Марьяшка - плюнет Фёдор на дверь неприступной невесты и найдёт кого посговорчивей. Я ей однажды так и сказала. А подруженция моя вообще ерунду сморозила:
  - Не пойду, - говорит, - замуж, пока на твоей свадьбе не погуляю. Ну вот где у человека мозги?!
  ***
  
  Хочется написать обо всём по порядку, вот только события по порядку не случились. Они навалились одновременно, как пластина снега, внезапно рухнувшая с крыши. И барахтаешься ты, ошарашенный, испуганный, лишённый возможности видеть и дышать, поскольку снегом глаза и рот залепило. Счастье, если рядом окажется тот, кто протянет тебе руку помощи...
  Начну, наверное, с вороны.
  Однажды утром, выбежав из дома с мусорным ведром я услышала надтреснутый старческий шёпот:
  - Гражданочка! Гражданочка, это я Вам.
  Я покрутилась, осмотрелась вокруг - никого. "Мерещится верно, с голодухи-то", - вспомнила я, как Марьяшка, не дав даже кофе выпить с её божественными сырниками вручила мне ведро и выпихнула за дверь. Я повернулась к подъезду.
  - Да стой же, тетёха! - яростно завопил невидимка, - здесь я!
  - Да где "здесь-то"? - я начала осматривать балконы на предмет присутствия навязчивого собеседника. Балконы были пусты.
  - Под куст загляни, - злобно ответила пустота.
  - Это что, шутки теперь такие? - рассердилась я, увидев в центре клумбы раскидистый куст пиона, а под ним - ободранную ворону.
  - Кхм, - смущённо кашлянул кто-то, - ворону видишь?
  - Что я должна делать с Вашей вороной? - взъярилась я, - у нас таких - полон двор!
  - Таких нет. Одна я ТАКАЯ осталась, - печально ответили мне.
  "Если я сейчас замечу того "умника", что на балконе притаился и видео снимает, "как он лохушку развёл" - ведро помойное на голову надену", - решила я, дотошно осматривая каждую щелочку ближних балконов на предмет присутствия кого-либо за ограждением. Да хотя бы чей-то хитрый глаз... но не обнаружила. Странно. Ворона меж тем доковыляла ко мне. Грузно переваливаясь, словно утка у которой обнаружился артрит.
  - Мне здесь не безопасно, - тревожно и внимательно оглядываясь, заявила она шёпотом, - бежим домой к тебе.
  Словно под гипнозом подставила я птице пустое ведро. Гостья тяжело перевалилась внутрь, гулко ударив клювом в пластиковую стенку. Молча донеся свою добычу до квартиры, я нажала на ручку двери.
  - Что так долго? - крикнула мне из кухни подруга, - сырники стынут!
  Я, словно ледяная куколка, поплыла с мусорным ведром в кухню, забыв разуться у порога.
  - Вот, - глухо, будто во сне, произнесла я и сунула Марьяшке под нос ведро с вороной.
  - Что это? - обалдела подруга.
  - Ворона, - охотно сообщила я, - говорит, на улице ей не безопасно...
  - Я что-то не поняла, подруга, - Марьяша задумчиво почесала кончик носа, - теперь все вороны, которым на улице не безопасно, будут у нас проживать? Ты хоть интересовалась - у неё за коммуналку есть чем платить?
  Я, почему-то сразу вспомнила Павликентия с его тульпа... Ничем Марьяшку не проймёшь!
  - Гражданочки, я извиняюсь, конечно, - встряла ворона, - я много места не займу. Где у вас попить можно? И это... туалет?
  Подруга уронила чашку. Пока я, помогая подруге, возила тряпкой по полу, неожиданная гостья печально рассказывала нам свою историю:
  - Я вообще-то из Ленинграда...
  - Долго добиралась, дорогуша, он уж много как Санкт-Петербург, - отозвалась Марьяна.
  - Как это? Пусть так, - покладисто согласилась ворона, - добиралась и правда долго - днём летела, в самый полдень. Ночью пряталась. Ночь - она опасная для нас. Особенно под утро, в три - самый ведьмин час. Коли ведьма прознает - где хочешь в тот час достанет.
  - Для кого "ВАС"? - уточнила подруга в то время, как я не могла выйти из оцепенения. Было что-то знакомое, смутно угадываемое... словно похожая ситуация уже присутствовала в моей жизни, вот только не могу вспомнить где и когда...
  - Для перевёртышей, - терпеливо объясняла ворона, - я же птицей не всегда была.
  - Интересный сюжетный поворот, - заинтересовалась подруга.
  - А как это? - слегка оттаяла я.
  - А не знаю я, - ворона развела крылья в стороны, словно руки, - была-была девчонка, а потом проснулась утром - а уже ворона, - она вздохнула, - хорошо хоть говорить не разучилась. От людей ушла. Тихонько. Под лавку схоронилась. Дождалась, когда все на работы уйдут и ушла. Хотела, конечно, документы взять, деньги там... покушать узелок собрать, - она словно на сцене трагически протягивает ко мне оба крыла, - вот и собери узелок. Попробуй. И вообще - зачем вороне документы?
  Погрустневшая птица замолчала ненадолго.
  - Самое трудное было - научиться червей есть...
  Нас с Марьяшей передёрнуло.
  - Сырник будете? - участливо поинтересовалась подруга.
  - Конечно! - оживилась ворона, - и... это, - засмущалась она, - сметанки можно?
  ***
  
  
  Глава 2. "А где-то ворона... пробежала"
  
  
   "Не каждый спасший вам жизнь действовал от чистого сердца"
  (Из опыта знакомого патологоанатома)
  
  
  
  Марьяшка пододвинула к пернатой страннице баночку со сметаной, потом спохватилась, зацепила ложечку с горкой и аккуратно увенчала ею сырник.
  - Ыыыыыыы, - услышали мы вдруг и осознали, что наша гостья плачет. Странно было лицезреть птицу, всем тельцем содрогающуюся от рыданий.
  - Вам покрошить? - по-своему поняла огорчение вороны подруга.
  - Нет, - всхлипнула она, - просто... просто я сырник последний раз очень давно ела...ещё в прошлом веке...
  И здесь мы с Марьяшкой остолбенели.
  - Повезло мне, - проскрипела птица, - вороны живут долго, а Ленка Пеночка полгода протянула, эх!
  - Так! - Марьяша решительно разрубила воздух ладонью, - давайте договоримся - Вы сначала едите, а потом рассказываете.
  Ворона кивнула и начала робко склёвывать сырник с одного края. Мы молча и терпеливо наблюдали, как птица проглатывает кусочек за кусочком, от удовольствия прикрывая глаза. Сметану она оставила напоследок.
  - Итак, - словно судебный дознаватель начала подруга, когда ворона расправилась с сырником и даже каким-то хитроумным приёмчиком подобрала всю сметану с тарелки, - Вы - ворона. Только не настоящая, а перевертыш...
  Ворона кивнула, соглашаясь.
  - В душе не знаю, что такое перевёртыш, - посетовала Марьяшка, - надеюсь в ходе беседы разберёмся.
  - Это..., - начала было гостья, только дознаватель её перебила:
   - Сначала зафиксируем то, что мы, - Марьяна начертила пальцем в воздухе окружность, заключив в неё себя и меня, - из Вашего рассказа поняли.
  Ворона снова кивнула, теперь уже не проронив ни звука. Смотри-ка, понятливая какая.
  - Вы из Ленинграда, который сейчас Санкт-Петербург, выполняли какие-то работы, в ходе которых превратились в птицу.
  Ворона молча закатила глаза. Подруга на эти её показательные выступления внимания подчёркнуто не обратила, продолжив:
  - Из вышеупомянутого города Вы, соблюдая повышенные меры предосторожности, потому что опасались неизвестной нам ведьмы, добрались к нам. Я ничего не пропустила?
  Птица растерянно кивнула, не ожидая, вероятно, что все её страдания и злоключения можно вот так цинично, отбросив подробности, уместить в двух предложениях.
  Марьяшка разместила на подоконнике тарелку с сырниками, разлила по чашкам чай, дёрнула меня за штаны, так, что я с размаху ляпнулась на стул, аккуратно присела сама:
  - Теперь Ваша история должна обрасти подробностями. Рассказывайте! - разрешила вороне Марьяшка, размешивая сахар в чашке.
  - Сама-то я из Лужского района, - начала гостья, - из Озёрок. Только это не те Озёрки, какие у Новой Пустоши, там третьи, и четвёртые..., а мы из первых, что рядом с Кальтиным и Красной Горкой. А через Колтушское шассе Подгорную видать, ту что на болотах стояла...
  - Мадам, Вы не увлеклись жизнеописанием? - успела вставить подруга, когда рассказчица набирала воздуху для продолжения.
  - Там и нашла меня война. Мне шестнадцать было - на фронт не берут, а окопы рыть - в самый раз. Вот копаем мы, копаем... Месяц уж как... Приезжает к нам уполномоченный, с ним женщина... ну как женщина - по виду девчонка ещё. Чуть нас постарше. В форме. А пилотка с кантиком малиновым. Мы шепчемся - что за павлина такая разряженная. Тонька Лагодина хихикнула даже. Тут эта "павлина" на неё ТАК посмотрела - у нас мурашки побежали. А ответственный наш, кто за рытьё окопов отвечал и за размещение, вокруг неё скачет прямо, лебезит. "Проходите", - говорит, - "товарищ капитан госбезопасности" И на нас - зырк. "Молчите, мол, дуры!" Это уж потом нам шепнули, что она из энкавэдэ.
  "Павлина" листок ответственному протягивает, а нам и говорит:
  "В это тяжёлое время необходимы Родине ваши умелые руки и светлые головы. Все, кого фамилию назовут, должны готовы быть к девятнадцати нуль нуль с чемоданами". А какие там у меня чемоданы-то? Маманя узелок собрала, вот и все чемоданы. Подхожу я к ответственному: "Как бы мне весточку отослать, куда едем - надолго ли?" А ответственный мне отвечает: "Ты, девка, помалкивай больше - целее будешь - дело это секретное и никому не сказали, куда вас везут - потому шпионы кругом немецкие".
  Закручинилась я, да делать нечего - залезли в кузов, поехали. Долго ехали - стемнело. Умаялись мы, уснули - до того успели уж лопатами-то помахать. Приехали ночью - не поймём ничего - светло кругом, как днём. Оглядываемся - машина наша внутри здоровенного ангара стоит. Воротища железные огромные - закрыты накрепко и прожектора под потолком. "Завод это", - говорят, - "секретный, а потому все, кто здесь работает, здесь же и ночует". И распределили нас всех по разным местам, даже близнецов Чулюкановых. Тайка Чулюканова в рёв - мол не расставались никогда, с сестрой хочу. Да кто ж её слушать будет - война - не до нежностей. Накормили нас хорошо. Я повеселела немного. Работать стали. Недели две уж прошло. Смешиваю я порошки какие-то, а они на глазах железякой становятся - колдовство прямо. Подходит ко мне работница одна, вроде затем, чтоб коробку с порошком доставить. А сама шепчет:
  - Вы ведь лужские?
  Киваю молча.
  - Немец Лужск взял, двадцать четвёртого августа.
  Выходит, "павлина" жизнь нам спасла...
  Спасла, да не всем - месяц прошёл - по такому же "сарафанному радио" передали мне, что Лена Пеночка померла. Она городская была, Лена эта, в финармонии на фертепьяне играла. Тоненькая. Хлипкая. Зачем такую взяли? Тонька Лаго́дина - здоровенная деваха и здоровьем крепкая - чего не взять было? Я тогда подумала, что "павлина" на Тоньку осерчала за смешки над кантиком малиновым.
  Потихоньку все ушли: Люсьена Соловейкина, Октябрина Гулькина, Тамара Синиченская. А я однажды случайно в душевой Таисию Чулюканову встретила. Поначалу я её не узнала даже - если б она меня не окликнула, мимо б прошла. Да и правда, как узнать-то было - Таська и Аська видные из себя были: косы русые чудок до пояса не достали, глазищща карие огромные, лица белые, ни рябиночки. А увидела я перед собой старуху, как есть: реденькие волосинки в гульку скручены, да гулька та - с младенца кулачок, лицо серое, в морщинах и сама какая-то рыхлая вся, ровно студень. Улыбнулась грустно, "Не признала?" - спрашивает, - "Таисья я, Чулюканова". Всхлипнула и объясняет: чувствует, что сестры больше нет. Близнецы они такие - на расстоянии друг друга чувствуют. Сказала она так, да и пошла прочь. Гляжу я ей вслед - согнулась, ногами шаркает, прямо как бабуня моя в восемьдесят годков.
  Испугалась я тогда сильно. Побежала в зеркало глядеться - ничего страшного вроде не увидела. Успокоилась. Полгода прошло, и встретилась мне в столовой Софийка Бедкал. Увидела меня - на шею кинулась, а сама шепчет:
  - Одни мы с тобой остались, Лёка. Кто с нами приехал - умерли все. Бежать надо отсюдова, да поскорее.
  - Да как сбежишь-то? - я ей шепчу в ответ, - ворота-то вон - закрыты всегда.
  - Не всегда, - отвечает Софийка, в три утра полуторку выпускают с изделиями для фронта. Можно под брезентом за ящиками схорониться. Ночью искать не станут, а утром мы уж далече будем.
  Так и сговорились, да только я сробела - осталась, а Софийку поймали. Никогда машины не обыскивали, а в тот раз обыскали. Не встречала я больше Софийки...
  Полгода ещё со страхом просыпалась и бегом в зеркало глядеть - не приключилось ли чего. Всё гладко было, да и успокоилась я. А потом просыпаюсь - и вот. Поначалу думала сон. Встать хотела, да и упала с топчана-то. Гляжу - матушки! Закричала я. Проснулись все. Искать меня бросились, а я под лавку забилась и молчу. Как все вышли - я бегом в столовую - решила хлебца захватить. Только у лотка сообразила, что не́чем, да и не запрыгну я так высоко - летать-то я не умею! Кто-то тарелку перевернул, каша вывалилась, ну я прямо с полу и поела, как смогла...
  А потом снова под лавку в столовой шмыгнула. Села и задумалась. Как быть-то теперь? Вспомнила всё, что Софийка говорила тогда. Она девка грамотная была - собиралась после школы в университет поступать, на математика. Решила я в столовой ночи дожидаться - всё чё-нить перепадёт из еды - а уж после ужина к воротам выдвинусь.
  Так и сделала. А как все с ужина пошли, так и я между ног прошмыгнула, а потом по стеночке, по стеночке до того ангара с воротами добралась и за железякой какой-то притаилась. Ждала-ждала, задремала. Слышу - полуторка бортами гремит. Я было к ней, да тут дошло до меня - не заберусь я в кузов, ну никак не заберусь! Так мне горько стало, да обидно, что жизнь моя прахом пошла. Добро б ещё на фронте как героиня, а так - без вести пропавшая неизвестно где. Собрала я волю в кулак и решила в ворота прошмыгнуть. И правильно решила, потому как полуторку обыскивать начали. Да так дотошно - каждый ящик отодвигали, крышки снимали - решили верно, что я в ящик схоронилась. "Ну", - думаю, - "Лёка, не было б тебе счастья, да несчастье помогло". Обыскали грузовик, машут ворота открывать, а я уж тут не оплошала - не стала ждать, пока ворота полностью распахнутся - юркнула в щелку, да бегом...
  Я, раскрыв рот, слушала историю говорящей птицы, а мозг отказывался принимать информацию. Взглянула на подругу, та указала мне глазами на часы.
  - Простите, покорно, - начала Марьяшка, как наиболее стойкая из нас, - история Ваша трагична, конечно. Только уж больно фантастично всё это выглядит - не находите? И потом к нам-то Вы зачем прибыли?
  - Мне помощь нужна, - робко начала ворона.
  - Решить данную проблему мы не можем, поскольку на работу почти опоздали. И оставить в квартире незнакомую, гм... ворону тоже не горим желанием - мало ли что. Могу предложить выход: побудете до вечера на балконе. Там коробка пустая стоит. Еды и воды дадим, но балкон на шпингалет закроем, чтоб без обид. Устроит такое предложение - оставайтесь.
  Ворона оживилась и торопливо закивала.
  - Тогда до вечера, - заявила Марьяшка, защёлкивая шпингалет.
  ***
  
  
  Глава 3. Странные встречи.
  
  
  "Всё случайное - не случайно"
  
  
  Даже сидя в автобусе я не переставала думать об утреннем событии. Пыталась как-то осмыслить произошедшее, привести в согласие с разумом.
  - Марьяш, а ты точно ничего особенного в сырники не добавляла? - с тайной надеждой спросила я и сама же себя поправила, - хотя нет - ТОГДА я сырники ещё не ела... Тогда, может, травки в чае?
  - Окстись, мать! - оскорблённо воскликнула подруга так громко, что тётка, сидящая перед нами, испуганно обернулась, - я ВСЕГДА беру продукты у одного и того же продавца! Уже много лет! Ты ж знаешь!
  - В таком случае, может, это сон? И мне всё снится? Сейчас я проснусь и никаких говорящих ворон...
  Подруга больно щёлкнула меня по лбу:
  - Не спишь ты, а ворона - суровая реальность, - как-то жёстко произнесла она и добавила с сожалением, - видно не получится у нас как у Колобка... Я от Павликентия ушёл, а от вороны не ушёл... Вечером историю до конца выслушаем, тогда и будем решать.
  - Так нам что теперь, всю жизнь с говорящей птицей бок о бок? - возмутилась я.
  - А что ваша ворона говорит? - заинтересовался зависший над нами мужчина средних лет.
  - Вам лучше не знать - сурово ответила подруга, но мужика это, видимо, ещё больше заинтриговало:
  - Может, продадите, а?
  Решил поди, что лихая птица виртуозно нецензурно изъясняется...
  - Вот только воронами я ещё не торговала, - в сердцах высказалась Марьяша, поднимаясь с сиденья.
  Мы протиснулись к выходу. Потенциальный покупатель вороны не отставал, активно работая локтями. Вырвавшись на свободу из переполненного автобуса, мы юркнули за удачно подвернувшийся киоск и затаились. Мужик, запутавшийся в длинной юбке и кошёлках выходящей перед ним старушенции под отстал и потерял нас из виду. Он растерянно крутил головой по сторонам, надеясь нас увидеть, дождался следующего автобуса и укатил по своим делам.
  - Больше в транспорте ни слова! - угрожающе заявила мне Марьяна.
  Я покорно и покаянно кивнула - из-за моего нетерпения нам пришлось выйти на три остановки раньше. Сейчас мы неслись к издательству временами, мне показалось, даже слегка взлетая над тротуаром. Бум! Огибая девчонку, волочившую барбоса на поводке, я в кого-то врезалась. Хорошо, что этот "кто-то" оказался мужчиной - попадись мне старушка - пришлось бы всю жизнь платить за причинение инвалидности. Мужик же, в которого я врезалась, хоть и не был качком или здоровяком оказался физически крепким и стрессоустойчивым. Мало того, что он сам удержался на ногах, так ещё и мне не дал на асфальт свалиться. За что ему Вселенная точно плюсик в карму поставит - не дай Бог, мы опоздаем, да ещё и прибудем с синяками и ссадинами, в разорванной одежде на работу...
  - Вы осторожнее, - добродушно посоветовал мне мужик, - улыбаясь, - время иногда надо и приостанавливать, вдруг именно в этот момент что-то важное пролетает мимо.
  - Спасибо, - отвечаю я, - в следующий раз захвачу сачок для бабочек - ловить то, что пролетает.
  Мужик хихикнул. Потом внимательно вгляделся в моё лицо. "Полицейский сравнивает встреченного преступника с фотографией" - почему-то пришло мне в голову в этот момент.
  - Лала? Петрова? - вдруг воскликнул он.
  Ну вот тебе и здрасьте - кто-то из одношкольников собственной персоной. Я поморщилась. Уж так я старалась имечко своё дурное забыть.
  - А я Птичкин! - радостно заорал мужик, - Юрок. Помнишь?!
  Юрка я помнила. Мужика опознать не смогла. Видимо было что-то такое в моём лице нерадостное, что подруга решила вмешаться:
  - Мужчина, мы спешим очень. Может, перенесёте вечер встреч на попозже?
  - Да, да, конечно, - заторопился незнакомец, - вот визитка моя, звони, встретимся, юность вспомним!
  Он протянул мне картонный прямоугольничек.
  - Пренепременно, - заверила его Марьяшка, забирая визитку, так как я не горела желанием этого делать.
  - Да, слышала? Леночка с Генкой поженились недавно. У Генки бизнес свой - замкѝ какие-то мудрёные к сейфам мастерит. Домище на лесной опушке выстроили. В соснах. Рассказывают, лису завели... может, Лизу выкупили? - кричал мне вслед непонятный мужик.
  - Какая Леночка? И Лиза ещё, - растерянно бормочу я.
  - Да Леночка же! Юсупова, - мужик останавливается, уже никуда не торопясь, - ты как будто память потеряла.
  - Переутомилась она, - отмахивается от дотошного дознавателя Марьяна, - работы много.
  - Что это за Юрик такой и почему ты никогда о нём не рассказывала? - уточняет подруга.
  - А рассказывать-то особенно и нечего, - отвечаю я и в двух словах излагаю присутствие рядом со своей персоной загадочного Юрка Птичкина - тощего, бледного хлюпика в толстенных очках. За очки, кстати, прозванного "добрыми" одноклассниками "Зорким Соколом" - кто-то из бабушек этих одноклассников состоял в детстве фанатом фильмов "про индейцев". Только проблема в том, что Юрка-то я помню, но никак встретившийся мужик на него не походит. Абсолютно.
  - Всё случайное не случайно, - торжественно выдаёт подруга, - а фотографии с выпускного у тебя сохранились?
  Да сохранились фотографии. Я и взяла-то их только потому, что имена были подписаны лишь первой буквой: "Л. Петрова". Только толку в этом нет - вышеупомянутый Юрок покинул нашу школу после седьмого класса.
  - А эти, про которых Юрик говорил, на фотографиях есть? - не отстаёт Марьяшка.
  - Да не помню я! - отмахиваюсь от неё, как от надоедливого овода, - забудь ты уже этого героя дня.
  - Последнее время уж очень много странных событий происходит в нашей с тобой жизни, чтобы так просто отмахнуться от этой встречи.
  - Странная была только Ворона...А мужик просто непонятный.
  - Вот и позвони мужику. Спроси откуда у него документы на имя Юрка и куда он дел хозяина документов.
  - Ты ещё книжку про демонов не дописала, а уже на детектив замахиваешься. Надорваться не боишься?
  - Не думала я, подруга, что ты завистливая такая, - укорила меня Марьяшка, - я ж тебе писать не запрещаю. А сделаем-ка вот что, - произносит она, открывая дверь в издательство.
  - А вот и самые ответственные сотрудники нашего издательства, - ядовито произносит встречающий нас на пороге Петр Иванович - заместитель директора, - они-то Вам точно помогут, даже в экспедиции ездили, фольклорные, - глумливо добавляет он.
  Чего это Петра вдруг понесло? Обижается, что нас до сих пор в издательстве держат, да ещё Ника выбивала нам отпуск на время экспедиций? "Добрые люди" донесли, что он на наши места хотел жену с дочкой пристроить. Так не взяли их не из-за нас - грамотность подкачала. Жена Петра только на внешность - красавица. Что же касается грамотности, здесь всё было совсем грустно. "Добрые люди" опять же рассказывали, что во время одной из экспедиций наших взяли её на практику - потренироваться, значит. Заказчика дали самого покладистого. Только через час прибегает заказчик этот к директору и, перемежая междометия нецензурными выражениями, требует, чтобы девицу эту немедленно ему заменили. Директор, естественно, поинтересовался, в чём дело.
  - Да она в слове "мама" пять ошибок делает, - взвился обычно инфантильный заказчик, - да ладно ошибки! Вы прочитайте, что она наваяла, - сунул он под нос директору листок бумаги.
  - Слава Богу, он умер, - прочитал директор и вперился в заказчика, - что это?
  - А это некролог. Соучредителя нашего, члена Совета директоров, - оскалился заказчик, - вот ЭТО мы должны, по - Вашему напечатать в газетах и корпоративном журнале?
  Перед заказчиком извинились. Жену зама убрали. Самого премии лишили. Квартальной. Так разве ж мы в том виноваты?
  Не понимая, с кем разговаривает Пётр Иванович, мы опасливо делаем несколько шагов по коридору. И... только чудо удерживает меня от обморока. Навстречу движется какой-то охламон в чёрном балахоне с капюшоном. Мысли поскакали рысью: (это Марьяшкины родственники выследили её, наконец, и натравили инквизитора). Бред, конечно, но от её родственников всего ждать можно.
  В плечо "инквизитора", покачиваясь при каждом шаге и судорожно пытаясь удержаться, впилась старая ворона. Почему-то я решила, что это ТА САМАЯ ворона, что посетила нас утром.
  - Что это ты побледнела, Петрова? - елейным голоском притворно заботливо интересуется Пётр.
  Охламон в балахоне довольный произведённым впечатлением, снисходительно роняет:
  - Просто девушка никогда не видела воронов, ТАК БЛИЗКО. Не беспокойтесь, - это он уже мне, - он не тронет, если только я не прикажу.
  - Пусть только попробует, - неожиданно агрессивно заявляет подруга, взглянув на меня, - я ему голову откушу. Знаете, что мы в деревне с этими гадами делали? - уточняет Марьяшка приблизив своё лицо к лицу ошеломлённого дрессировщика ворон, - из рогатки сбивали, чтоб они цыплят не крали. Понятно? А будете подругу мою пугать - я на Вашего облезлого блохоносца живо управу найду!
  Марьяшка подхватила меня под руку.
  - Пройти дайте, - невежливо оттолкнула охламона подруга и потащила меня по коридору, громко приговаривая:
  - А вот сейчас я Фёдору позвоню, пусть он начальнику доложит, какие у нас неадекватные клиенты с агрессивными животными расхаживают. Службы отлова ещё бы номер вспомнить.
  - Это ВАШ клиент, между прочим, - возмутился Пётр Иваныч, - вы должны им заняться немедленно!
  - Кому должна - я всем простила, - пропела подруга, - пусть жена Ваша им займётся - они точно поймут друг друга.
  Когда за нами захлопнулась дверь кабинета, я освободила руку из Марьяшкиных клещей:
  - Ты чего это вдруг взбеленилась - то?
  - Не знаю, - потерянно отозвалась подруга и заплакала.
  Ника и остальные засуетились. Марьяшку срочно напоили чаем. Меня расспросили о происшествии. Ника отправилась на разведку, наказав нам из кабинета не выходить пока. И Фёдору ни в коем случае не звонить, поскольку Фёдор этот за Марьяшку не разобравшись с охламоном что-нибудь сотворить может, а потом сделанного не исправишь.
  Вскорости она вернулась:
  - Какой-то колдун с огромным самомнением и талантом дрессировщика возжелал увековечить свои труды по колдовскому делу, - доложила она, - а Пётр решил пакость эту вам подсунуть - ну не живётся человеку спокойно. А тебе, Колотова, в отпуск необходимо и немедленно.
  А я, кажется, что-то начала понимать. Вспомнила, как бабушка Лиза меня катализатором назвала. Увидев ворону, я испугалась. Очень-очень. И "завела" Марьяшку. Никогда раньше такого не происходило. Это с кем-то обсудить надо - решить, что дальше делать.
  
  ***
  
  
  
  
  
  Глава 4. Чем дальше - тем непонятнее.
  
  
  
  Золотая наша "Богиня Победы" виртуозно перебросила ответственность за "колдунскую стряпню" на плечи зама, а Марьяшке выбила отпуск. Небольшой, правда - на неделю всего, но и это отлично, учитывая несговорчивый характер нашего начальства, категорически не приемлющего форсмажоры подобного рода.
  - Поехать бы тебе, Колотова, в деревню, - раздумывала Ника Витальевна вслух, - на природе и дышится легче.
  - Только не в свою, - пробурчала я под нос, - выразительно взглянув на подругу.
  Марьяна как-то обречённо кивнула, доставая из стола папку с заданиями, над которыми она трудилась последние дни:
  - Придётся тебе заканчивать, - виновато сообщила подруга, - и что это на меня нашло? Теперь вот отпуск незапланированный. Точно уже никакого Египта не будет. Фёдор расстроится.
  Вон оно как, оказывается: кто-то на курорты собирался, отнюдь не Краснодарского Края притом, а я ни ухом, ни рыльцем. Ай да подруга! Ай да партизанка!
  - Это тебе минус в карму, - бурчу обиженно, - за то, что ничего не рассказывала. И про свадьбу вашу я, вероятно, узнаю через неделю после бракосочетания?
  - Да не будет никакой свадьбы! - взрывается вдруг Марьяшка, но внезапно спохватившись, яростно шипит, - нельзя мне замуж. НЕЛЬЗЯ! Я - замо́к Рода!
  - Да тише ты, тише, - испугалась я подружкиного "показательного выступления", - могла б и дома сказать, в спокойной обстановке. Чего ж на людях так орать-то?
  - Не пойму я, что со мной происходит, - растерянно смотрит на меня подруга, - может, колдун утренний так на меня подействовал?
  - Подействовать может только лекарство, а колдун - повлиять, - говорю я и сама морщусь от своего занудства - вот что работа корректором с людями вытворяет! - А знаешь, что? - приходит вдруг мне в голову спасительная мысль, - давай Фёдору позвоним - пусть он свой отпуск скорректирует, и на эту неделю вы с ним в тёплые края ука́тите?
  - А ворона? - уточняет подруженция моя.
  Да, за это и люблю я Вселенную с её шуточками. Если у тебя намечается чёрная полоса на всех фронтах - фигушки Вселенная вмешается - разгребай, как сможешь. Но вот стоит захотеть крошечку радости, самую малость - выходной без проблем или там отдых за сто рублей на три дня у моря... Сто причин появится, чтоб этому не произойти! Помнится, не так уж и давно, мчимся мы с Марьяшкой радостные домой. Вечер пятницы. Тортик прихватили. В подъезде сталкиваемся с активисткой нашей, чтоб её путь был розами усыпан, только без цветов. "А чтой-то", - говорит активистка, - "не достучаться до вас никак?"
  "Да потому", - отвечаем мы, - "что выходные намечаются и решили мы по магазинам прошвырнуться", - и тортик в лицо активистке суём, вроде как доказательство вещественное.
  "И в деревню не поедете?" - подозрительно прищуривается активистка.
  "Неа", - радуемся мы, - "будем спать до обеда, ибо трудились всю неделю до закипания мозгов".
  "Ну-ну", - кивает тётка и удаляется... А в семь утра просыпаемся мы от страшного грохота. Это в дверь нам колотит со всего великого ума встреченная нами вечером активистка и её подпевалы.
  "Петровна!" - параллельно со стуком в дверь орёт она по телефону нашей квартирной хозяйке, - "тут лентяйки твои шибко образованные на субботник не идут. Жалко им вишь ли два часа на благоустройство двора потратить. Сегодня на субботник жалко, завтра с квартиры сбегут, не заплатив... А я когда ищь говорила тебе, что договор заключать надо было на аренду, не ровён час придут откуда следует, да и оштравят тебя, доверчивую".
  Понятно, что через три минуты уже нам звонит "Петровна" и просит сходить уже на этот дьявольский субботник, иначе придётся больше за квартиру платить по причине заключения договора, поскольку не будет никому покоя от активистки нашей, разрази её небесная канцелярия.
  Так и сейчас - ворона вот эта.
  - А что ворона? - начинаю потихоньку сердиться, - Не убудет от неё. Ждала сто лет, ещё семь дней подождёт.
  - Мы ж её даже не дослушали, - сокрушается подруга.
  - А чего там слушать? Заведёт сейчас шарманку: "Колдуны добрые, сами мы не местные" ... Вообще бред какой-то: где-то она эти сто лет сидела-посиживала себе, а теперь вдруг встрепенулась - вынь да положь ей помощь. Помогаторов нашла, чудо пернатое.
  - Надо её выслушать. Что-то мне в сказку её не очень верится.
  - То летать не могу, а то летела в полдень, - соглашаюсь я.
  - А как она догадалась, что ты - это ты. Там, во дворе?
  - Откуда она про нас узнала? И про город наш? И адрес?
  - Из Петербурга лететь не ближний свет. Тем более с непривычки, - размышляет подруга вслух и поднимает глаза к потолку, шевеля губами - километраж от нас до Петербурга рассчитывает.
  - Короче, Склихософский, - решаюсь я, - игрокам требуется звонок другу - телефон Ванька где?
  - Вот ещё и Ванька впутывать, - засомневалась Марьяшка.
  - И Ванька, и колдуна их зелёного, и всю альпинистскую бригаду, если потребуется. Фёдору не хочешь рассказать? - поинтересовалась я у подруги, лихорадочно обшаривающей сумочку на предмет заветного блокнотика с телефонами.
  - Только не Фёдору! - взвилась подруга.
  Совершенно не похоже это на мою решительную подругу. Словно мы с ней местами вдруг поменялись.
  - Номера телефонов надо не в блокнотики записывать, а в мобильник вбивать, - укорила я подругу, - двадцать первый век на дворе!
  - Телефон украсть могут, - назидательно заявила Марьяшка, - а блокнот - вот он: "Ванёк - альпинист, с которым вместе убивали тульпа", - торжествующе прочла подруга, - разве такая инфа в телефонной строчке поместится?
  - Напиши еще, где и при каких обстоятельствах, - посоветовала я, - легкомысленность преступная!
  Марьяшка смутилась.
  - "Болтун - находка для шпиона!" - любимая поговорка моей прабабушки, - вдохновенно начала я, - а записывающий болтун... ну, даже и не знаю... Если б я тебя так хорошо не знала, я б о тебе очень обидно подумала.
  - Зато точно не перепутаешь, какой именно Ванёк, - не убедительно отбивалась подруга.
  - Вот прямо Ваньков у нас полблокнота!
  Созвонившись с альпинистом, пригласили мы его на дружескую беседу "не по телефону" к себе домой. Корыстный Ванёк согласился прибыть только при наличии знаменитого Марьяшкиного борща.
  - Помнит! - торжествуя, констатировала подруга.
  С превеликим трудом закончив вдвоём половину Марьяшкиного задания, мы умчались на остановку. Для экономии времени сметану было решено захватить в ларьке у дома. Только успели освободить с балкона застоявшуюся ворону, переодеться и брякнуть кастрюлю с борщом на плиту, как в дверь позвонили. Прыгая в одном тапке, я поскакала открывать. На пороге нарисовались Ванёк и Эдуард. Оба прилично одетые и выбритые. Ванёк церемонно протянул мне коробку с тортиком. Зелёный колдун был вооружён лохматым букетом, аромат которого оказался настолько силён, что я немедленно расчихалась.
  - Проходите и мойте лапы, - растерялась я, принимая коробку и вонючий букет.
  Парни торжественно вплыли в комнату и увидели лохматую Марьяшку.
  - А, явились уже. Размещайтесь. Борщ сейчас согреется, - объявила она, размахивая поварёшкой.
  Гости недоумённо переглянулись, но присели. Пристроив букет и торт на кухонном подоконнике, я начала расставлять в комнате тарелки, попутно пытаясь объяснить причину столь неожиданного приглашения:
  - Понимаете, помощь ваша нужна очень. Вопрос слишком специфический... кроме вас никто...там чертовщина какая-то... колдовство одним словом, - бормотала я и не поняла сразу, почему альпинисты безудержно хохочут.
  - А что не так-то? - недоумевала я, - ну да, вместо стола у нас подоконник, так у нас и гостей-то не было ещё ни разу, вы - первые. Нет, конечно, не первые - прилетела недавно одна...
  Зашедшая подруга, взглянув, наконец, ясным разумом на веселящихся гостей, добавила к ним цветы и тортик и тоже засмеялась. Эта троица так бурно радовалась, что я с трудом услышала звонок. Недоумевая, кого это могло принести так поздно я, надвинув второй тапок подкралась к двери и заглянула в глазок. У двери топтался наш участковый Гриша.
  - Ты чего так поздно, Гри...горий Вениаминович? - поинтересовалась я, распахнув дверь и заметив мелькнувшую активистку на лестнице.
  - Да вот, - подмигнул Гриша, - жалуются на вас: шумите, личностей подозрительных водите...
  - Личности у нас не подозрительные ни разу, а прилично одетые, образованные. Сидят, между прочим, и борщ кушают,- возразила я ступенькам внизу.
  - Борщ! Ржут они, как кони! - взвизгнул лестничный пролёт.
  - А вот расскажите мне, пожалуйста, Григорий Вениаминович, на сколько по новой статье у вас за проникновение в частную жизнь сажают? - подмигиваю теперь уже я и понимаю, что слушательница внизу от неожиданности перестала дышать.
  - Всё зависит от количества проникновений, - солидно отвечает Гриша, если больше..., - он пересчитывает пальцы на руке, что я сую ему в лицо, - трёх, то можно и на два года загреметь.
  Я разочарованно опускаю ОБЕ РУКИ с растопыренными пальцами, а Грища, сделав большие глаза, крутит пальцем у виска. Внизу захлопывается дверь.
  - Пойдём, борща поешь, - неожиданно вырвалось у меня, - И чай. Ребята тортик принесли.
  Растерявшийся Гриша молча указывает глазами на дверь активистки.
  - Скажешь, что заходил уточнить личности гостей, - шепчу я, подталкивая участкового уполномоченного к двери.
  - Знакомьтесь, - громко и торжественно объявляю я, - это Григорий, наш участковый.
  И вот здесь, прямо как в "Ревизоре" - немая сцена: Гриша, растерянно кивнув, застывает в центре комнаты. Господа колдуны и по совместительству альпинисты замерли у подоконника. А в дверном проёме наблюдается окаменевшая Марьяшка. И все они, кроме Гриши смотрят на меня! Объяснений ожидают, понятно же. Вот только... не знаю я причину своего поступка, только крутится в памяти подружкина фраза "Всё случайное - не случайно". Ну не просто же так Вселенная нам Гришу именно сейчас послала!
   Вздохнув, я тащу из кухни стул и усаживаю на него Гришу. Марьяшка вытянула меня в коридор:
  - Зачем ты этого-то привела? - рассерженной змеёй шипит она, брызгая слюной мне в лицо.
  Я отмахиваюсь от подруги, собираясь с мыслями, решительно врываюсь в комнату:
  - Значит так, - начинаю я, - вы, все трое, уже очень давно являетесь нашими ангелами-хранителями. В человеческом, конечно, варианте. Думаю, пришло время вам познакомиться.
  - Так это ему торт с букетом? - "догадывается" вдруг Марьяшка, указывая на участкового и наша квартира, к неудовольствию активистки снова взрывается хохотом.
  ***
  
  
  
  Глава 5. Дела давно минувших дней...
  
  
  
  Когда все, наконец, успокоились и разместились, как смогли вокруг импровизированного стола, я снова взяла слово:
  - Пока Марьяша борщ наливает, я вкратце объясню, почему нам требуется ваша помощь - обвела я рукой тройку парней, - причём сами мы ещё не поняли, какого характера эта помощь быть должна. Так что скорее всего, все ваши таланты и способности даже скрытые, могут пригодиться. Да и помощь нужна скорее не нам, а одной нашей знакомой. Вы кушайте, кушайте, - подбодрила я, заметив, что тарелки гостей уже наполнены божественным содержимым.
  Марьяшка тоже присела, изредка бросая на меня испепеляющие взгляды. Стараясь не замечать её намёков, я метнулась на кухню и притащила отчаянно сопротивляющуюся ворону. Все трапезничающие, как по команде отложили ложки и с недоумением, граничащим с испугом, уставились на меня. Я набрала побольше воздуха в лёгкие и начала свою сумбурную презентацию:
  - Сегодня утром я встретила ворону. Вот эту, - подняв птицу обеими руками, я продемонстрировала её ошалевшим зрителям, - она сказала, что ей очень нужна помощь, ... что ей почти сто лет, ... что, если встретит ведьму, ей не поздоровится..., - запал мой кончился, поэтому я просто установила ворону в центре подоконника словно это была статуэтка каслинского литья.
  - Сама рассказывай, какая тебе помощь нужна - подбодрила я пернатую статуэтку, не замечая, что остальные брезгливо отодвинули тарелки, - ну говори же, Лёка!
  Иногда бывает, говоришь с человеком, разговариваешь, но что он о тебе в этот момент думает по выражению его лица прочитать невозможно совершенно. Сейчас всё было с точностью до наоборот. Я не только видела, я прямо-таки слышала, что обо мне говорят мои друзья и приятели. А ворона, эта пернатая интриганка стояла на подоконнике и молчала. И чем дольше она молчала, тем больше мне казалось, что я и вправду сошла с ума. На гребне помешательства изобрела секту воронопоклонничества. А сейчас пытаюсь вербовать в неё адептов. Я замолчала и без сил опустилась на стул.
  - Я так понимаю, представление закончилось? - злобно произнесла моя подруга, - и помощь наша никому не требуется, - проникновенно уточнила она, - а потому гостей непрошенных более не задерживаем. - она ухватила ворону за крыло, - улица ждёт!
  - Ай-яй-яй! - запричитала ворона, - отпусти крыло больное! Вот дура-девка, чего прицепилась?
  - А ты чего подругу мою сумасшедшей выставила? - не своим голосом взревела Марьяна, - помощь мне нужна, помощь, - гнусавым голосом завыла она, пародируя ворону, - нужна - так объясниться изволь, а охота нос драть - дери его на улице!
  - А я не артистка, чтоб перед публикой выступлять! - артачилась птица, - ишь - навели полну́ горницу мужиков, охальницы. Я им доверилась. Знала б - нипочём не прилетела!
  - Что-то мне подсказывает, что прилетела бы, - подал голос зелёный колдун Эдик.
  В отличие от окаменевшего участкового физики-альпинисты много чего потустороннего в жизни повидали и быстро вернулись в реальность. Чего уж греха таить, говорящая ворона это вам не ворюга-рецидивист.
  - А теперь рассказывай, - повелел Эдуард и в голосе тщедушного физика услышали мы не только металл, но и всю магию древних. Словно не колдун зелёный допрашивал сейчас птицу, а тысяча тысяч его предыдущих магических воплощений.
  Ворона вздрогнула, часто-часто заморгала и выдавила жалобно:
  - А борща можно?
  - Успеешь, - невежливо отбрила её Марьяшка, - тебе нужна помощь. Какого рода и почему от нас? Мы ведь не ведьмы и никогда ими не станем...
  -А Лёка это значит кто? - встрял Эдуард, - полное имя?
  - Леокадия, - ворона задрала клюв кверху. Услышав, как хмыкнул Ванёк, обиженно парировала, - не всё ж Акульками ходить! Батюшка мой назвал. Так барина нашего, сказывают дочка звалась. Вот батюшка решил, что и я не хуже барской дочки. "Имеют, - говорит, - право теперь и наши дети господскими именами зваться".
  - Отвлеклись мы, - Марьяшка, словно судья, постучала ложкой по подоконнику.
  - Выскочила я за ворота. Да бегом прочь - летать-то не умею! Хорошо кусты подвернулись. Шмыгнула я туда да затаилась. Только слышу очереди автоматные. Потом стихло всё. Ну я и поплелась тихонечко прочь от места того страшного. Шаг сделаю - прислушиваюсь - не идёт ли кто - и дальше. Вдоль тропинки идти старалась, чтоб значит, к жилью какому выйти, надеялась, всё посытнее будет. Это уж потом я поняла, что о сытости и мечтать не приходится. Да ещё под дождь попала. Вымокла. Простудилась. Лежу под ёлкой, знобит меня. Вдруг в плечо словно ножом ударили - кто-то меня из-под ёлки за крыло тащит. Открываю глаза - собака. Я ей: "Пошла прочь, зараза! Пошла!" Не ожидала, видать, собака, что птица заговорит. Кхе... Пасть раскрыла. Крыло из зубов выпустила. Собрала я силёнки последние, подпрыгнула и в нос её клюнула. Заскулила эта нахалка и прочь бросилась. И я за ней. Чего я от поселения ожидала - и сама не знаю. Кому бы в голову пришло в голодное время ворону кормить? Изворачиваться пришлось, чтоб саму не съели. Научилась червей искать. Крыло, за которое собака, гадина, тянула ноет так, что хоть на стенку лезь... Простуда нелеченая ещё о себе знать даёт... В общем, не помню я как на краю болота очутилась. В себя пришла - жарко и пошевелиться не могу. Ну, - думаю, - Лёка, вот и жизни твоей конец. Обидно - не пожила ведь совсем. Сейчас вот от жара и помрёшь... Оказалось, что это я за печкой лежу, в тряпочку завёрнута. А подобрала меня зна́харка. Она себя так называла. Сказала - бредила я, да в бреду по-человечьи говорила. Чудна́я женщина - война кругом, а она ворону спасает. Выходила меня. Я ей про себя рассказала. Думала она долго. Всё книги какие-то читала. Чёрные, толстые, страницы потрёпанные и аж бурые от старости видно. Много тогда она средств перепробовала: я и в петлю рябиновую ныряла, и паутину невидимую знахарка от меня ножом отрезала. Много всего перепробовала. А потом и сказала, что, видать, время моё не подошло ещё. "Не вижу я, - говорит, - помощников тебе. Живи у меня, там видно будет. Авось и придумаем чего. Вдвоём всё веселее". Она меня летать научила. "Что за птица, - говорит, - чтоб не летала - стыдоба одна".
  Она часто уходила надолго. Меня с собой не брала. Однажды девчоночку принесла, махонькую совсем - годика два не больше. Сирота, сказала. И стали мы девочку растить. Знахарка её обучать взялась понемногу. Ну и я прислушивалась.
  - История эта долгая, - прервала рассказчицу Марьяна, - поэтому чтоб не утомлять с непривычки.... Я так понимаю, Григорий Вениаминович впервые с нечистью столкнулся, лицом к лицу так сказать? Ну что ж, Григорий Вениаминыч, привыкайте - с кем поведёшься - так тебе и надо. Дело именно к Вам. Как к представителю закона и порядка, а также человеку, имеющему связи в данной структуре, - Марьяшка протянула Грише Юркову визитку, - задача номер раз, как один наш заказчик говорил. Выяснить, что это за объект и чего это он к Ланке прицепился? Понимаешь, утром появляется у нас говорящая ворона, сообщает, что на улице ей небезопасно, а через два (!!!) часа гражданка Петрова "случайно" встречает на улице одноклассника, который жаждет общения. Причём немедленно ему припёрло школьные годы чудесные вспомнить. При том, что звездой класса он не был от слова вааще. Это раз. А два - гражданка Петрова этого мутного Юрка не узнала. Это как если б в школе он был бочкообразный блондин с поросячьими ресницами, а через десять лет превратился в высокого мускулистого брюнета.
  Гриша визитку взял. Мы его бережно проводили к выходу. Высунули головы в приоткрытую дверь, чтобы убедиться, что участковый в состоянии передвигаться самостоятельно и вернулись в квартиру.
  - Может, проводить надо было товарища? - усовестился Ванёк.
  - Товарищ сам не маленький. А вы ещё не всё дослушали. Некогда, боюсь, пересказывать-то будет. Вон как события-то завертелись, - задумчиво и скорбно одновременно произнесла Марьяшка, - вы пейте чай-то, пейте, - спохватилась она.
  ***
  
  
  Глава 6. "Срочно требуется колдун самой высокой квалификации для выполнения несложной работы".
  
  
  
  - Итак, - начала подруга, когда все мы, включая ворону, сытно перекусили и неторопливо пили чай с мятой, - знахарка рекомендовала не высовываться и ты не высовывалась. Потом что-то произошло, и тебе срочно потребовалась помощь.
   - А как Вы нас нашли? - вставила я свои "пять копеек".
  - Знахарка на тот момент уж состарилась. Девчонка подросла, переняла кой-чего, конечно, но с бабушкой Параскевой не сравнить. И вот однажды поутру знахарка ведро воды из родника принесла, плеснула в миску. "Садись, - говорит, - да смотри внимательно. Времени много прошло - колдовство ослабнуть могло, возможно и откроет тебе вода место, где помощи искать надобно. Внимательно смотри, словечка не пророни".
  Долго я над миской сидела. Устала. Ноги затекли, но терплю. И когда уж совсем сил не осталось, показала мне водица и город ваш, а потом и тебя, - кивает мне ворона, - только я не сразу собралась - ушла вскорости бабушка Параскева. Схоронили мы её с Анюткой. Не могла я девчонку одну-одинёшеньку бросить. Только времени совсем чуть-чуть осталось. Пусть птицей жила, умереть человеком хочу.
  - Да чем же мы Вам поможем-то? - растерялись мы с Марьяшкой и взглянули на друзей альпинистов, словно ища у них поддержки. Друзья пребывали в глубокой задумчивости.
  Много чая было выпито в этот вечер. Много предложений обсудили - от простых человеческих до откровенно фантастических. Вроде транспортировки крылатого перевёртыша на другую планету под конвоем инопланетного разума. Этот вариант, конечно же, был горькой шуткой. Жестом отчаяния, так сказать. Однако именно он и послужил основой для подходящей версии. Другую планету был призван изображать Куськин лес, телефон которой, к неожиданной радости, я сохранила (помните мой блокнот глупых поступков?). Роль инопланетного разума талантливо исполнили Федя с Марьяшкой под прикрытием легенды о турне в Египет.
  - Куська, обалдела, конечно, первоначально-то, - спустя семь дней докладывала подруга, аппетитно чавкая пирожным, - а потом ничего - обрадовалась даже - как-никак наставница неожиданно подвернулась. Я ей намекнула, чтоб язык за зубами держали, с "терминатором" своим. Так что с одной частью плана управились.
  Я хмыкнула, вспомнив Петьку - "терминатора" и ярко представив, как этот длинный доходяга изображает писаного красавца, чтобы ввести в ревность Куську.
  - Кстати, - выкрикнула Марьяшка, - Куська-то наша красавицей стала: волосы отпустила до пояса. В косу заплела. Сарафан приобрела. Интересный такой - вышитый весь. Вот что значит конструктивная критика и предупредительный звонок! "Терминатор" вокруг неё вьётся, конечно. Только чувствую - ничего ему не отломится: Куська по секрету шепнула, что настоящей ведьмой собирается становиться. Любой ценой. А настоящим ведьмам семью заводить противопоказано.
  - Да пёс с ней, с Куськой-то, - перебиваю я Марьяшку, - дальше-то что делать будем?
  А осталась у нас ерунда совершенная, мелочь. Про такую и говорить-то смешно, не то, что делать: найти колдуна подходящего, да ворону в человека вернуть. Всего и делов-то - тьфу, одним словом.
  Поскольку Фёдор был использован в тёмную и сути дела не знал (ворона путешествовала в чемодане), то и обратиться к нему за помощью было совестно как-то и неправильно. Совершенно неожиданно Ванёк предложил очень нестандартный вариант. Во-первых, в качестве ответного визита, как он выразился, бывший студент физик, а теперь инженер достаточно бодрого завода пригласил нас в кафе. За столиком, кроме знакомого нам Ванька торжественно восседал ухоженный красавец лет сорока.
  - Хлыстов Василий Иванович, - представился персонаж и грустно добавил, - бабник. Словно последнее было обременительной общественной нагрузкой на работе, за которую не платили, но спрашивали.
  Мы очень сильно удивились. Нам ещё ни разу не встречался мужчина, который бы так доверительно сообщил о своём предназначении в этом мире.
  Господин бабник Хлыстов оказался начальником отдела кадров того самого завода, на котором трудился инженером Ванёк. Он и предложил нам совершенно фантастический на первый взгляд способ решения проблемы.
  - Во-первых, с завтрашнего дня вы будете устроены на наше предприятие. Документы, надеюсь, с собой?
  - Аааааа, как это? - ошарашило навалившееся на нас событие, - в качестве кого? - поправились мы, - мы, вообще-то, работаем уже...
  - Подработка никогда не помешает, - легкомысленно для начальника отдела кадров отмахнулся Хлыстов, - к тому же это всего на четверть ставки.
  - Нам к станкам что ли? - снова растерялись мы, - а зачем это?
  - Я вас умоляю! Ну, к каким станкам? - закатил глаза кадровик, - курьерами поработаете. Бумажки ИТээРам разносить. Целый корпус у нас ИТээРов, - уточнил он, - четыре этажа. Восемьдесят процентов - дамы интересного возраста. А ещё - не стесняйтесь рассказывать, как близко вы подружились с милейшим Василием Ивановичем. Со мной, то есть, - он ткнул себя в грудь пальцем и улыбнулся.
  - А как нам это поможет? - растерялись мы с подругой.
  - О, совершенно удивительным способом, - оживился бабник Хлыстов, - окружающие будут сочувствовать двум молоденьким дурочкам (уж простите), ожидаемо попавшим в сети коварного старого ловеласа. Вас будут приглашать на чай. Возможно даже с тортиком, - он подмигнул нам, - сообщить какому негодяю вы попались в лапы. А уж в это время вы не упусти́те случая поинтересоваться, нет ли среди знакомых или знакомых знакомых какой-нибудь бабки-ведуньи, чтобы отворотить вас от негодяя, - он снова ткнул себя пальцем в грудь, - а заодно и наказать его, то бишь меня, по полной, чтобы впредь неповадно было. Собирайте адреса, телефоны. Главное - записки с рекомендациями. Настоящие-то ведьмы абы с кем "с улицы" и двумя словами не перекинутся. В общем, дерзайте, девчата, - напутствовал он нас.
  - А почему Вы нам помогаете? - неожиданно набычилась Марьяшка, - да ещё и себя под удар подставляете?
  - Во-первых, мы с Иваном знакомы давно и должок у меня перед ним завис (а я в должниках ходить не люблю), а во-вторых, хотя бы две недельки от их приставаний и доставаний отдохну, - он махнул рукой куда-то в сторону, - вы за две недели управитесь?
  Мы синхронно пожали плечами, не совсем понимая, точнее, совсем не понимая своей роли в этой многоходовой операции.
  - Я извиняюсь, конечно, никогда к специалистам такого рода не обращалась, - начала я, - а нельзя ли как-нибудь попроще?
  - Вот именно - сразу видно, что не обращалась, - неожиданно ответила мне Марьяшка, - колдун это тебе не косметическая компания. Он флайеры на бесплатную демонстрацию силы на улицах не раздаёт. И к прохожим с предложением "А вот возьмите пробник зелья от бородавок!" не пристаёт. Можешь мне поверить! - авторитетно закончила подруга.
   Здесь я совсем загрустила - плохая из меня актриса, да и лицом не вышла - не поверит никто, что я приглянулась ТАКОМУ мужчине. Вот Марьяна - другое дело! Я бы с удовольствием бросила эту затею, но стыдно как-то - столько народу мне помогает, и знакомого и незнакомого, а я возьму и ускользну в сторону? Да и ворона про меня говорила. Точнее, это на МЕНЯ показало ей какое-то лесное волшебство.
  Не успели мы перешагнуть порог гостеприимного кафе и выскользнуть на улицу, как подруга немедленно принялась уговаривать меня встретиться с моим брутальным одноклассником. Даже номер телефона успела когда-то запомнить или записать. Вот ведь старая сводня! И чего ей спокойно не живётся - сама-то замуж не торопится.
  Вот так случилось, что я второй раз за день оказалась в кафе. Только компания на сей раз была не настолько приятной.
  Дружелюбно улыбаясь, неизвестный мне человек расспрашивал об одноклассниках, вспоминал различные смешные и не очень школьные приключения. Словно учился он в нашем классе, надев шапку - невидимку.
  - А помнишь лису? - вдруг "вспомнил" невидимка.
  Да всё я вспомнила, конечно же, вот только раскрыв уже рот, чтобы утвердительно ответить, я замерла на мгновение, и, захлопнув рот, отрицательно помотала головой. "Молчи!!!" - в панике кричал мой внутренний голос. И я молча смотрела на оживлённого гражданина, старательно потчующего меня навороченными пирожными. "Что тебе от меня нужно?" - повторяла я про себя, словно молитву, - "что тебе от меня нужно, чужак?"
  - Да ты ешь, ешь, - широко улыбаясь, подталкивал он ко мне блюдо с кулинарными шедеврами.
  - Я на диете, - с огромным трудом преодолев себя, соврала я, - ты же помнишь, какой пампушкой я была в школе?
  - Так это давно было! - воскликнул лже-Юрок, - сейчас-то ты вон какая красотка!
  Решительно отодвинув искусительную тарелку, я поблагодарила интуицию за бдительность, а внутренний голос за оперативность - неизвестно чего там мог подсыпать мне этот невыясненный объект, настойчиво интересующийся лисой из моего детства.
  Вывод: передо мной сидел абсолютно незнакомый мне мужик, старательно прикидывающийся Птичкиным. И сделала я его по двум причинам: первая - я НИКОГДА не звала моего одноклассника Юрком. У нас была своя игра, интеллектуальная, можно сказать, поэтому имя Юрка с завидным постоянством менялось, учитывая мои на тот момент литературные либо музыкальные предпочтения. Потому ходил Юрок и с гордым именем Юрчелло Мастрояни, Юринелло, король Юргул, князь Орлов (потому что Птичкин), ну вы поняли...
  Юрок же был более силён в ботанике и откопал для меня где-то длинное и витиеватое имечко, которое требовалось сократить. Потому звал меня одноклассник - Валли, как робота из одноимённого мультика. И диалог наш при встрече не должен, а просто обязан был быть примерно таким:
  - Валли? Привет!
  - Привет, Юрчелло. Тебя не узнать совсем.
  И второе: если бы навязчивый гражданин опроверг мою школьную полноту, я признала бы, что это всё-таки Юрок Птичкин. Ну что поделать - поработал над собой, занял ответственную руководящую должность и стесняется теперь наших школьных проказ. Только не была я пампушкой НИКОГДА! Я могла слопать в одиночку целый торт (кто б мне его только дал ещё) и продолжать греметь острыми коленками. Мать всё время повторяла, что не в коня корм.
  Вот это я и объяснила подруге. Марьяна была шокирована. И тем, что какой-то левый мужик навязывался мне в друзья совершенно извращённым способом. И тем, как я вывела его на чистую воду, благодаря глупому школьному развлечению.
  Возле дома нас поджидал Гриша. Выражение его лица мне не понравилось.
  - Ты только не паникуй, - шептал участковый, заботливо усаживая меня на лавочку, - Юрий Владимирович Птичкин умер. В следственном изоляторе. Неделю назад.
  ***
  
  
  Глава 7. "Бабушка из куста" и рыжая сотрудница собачьей школы.
  
  
  
  - А это ТОЧНО ТОТ Птичкин? - осторожно уточнила Марьяна.
  - А за что его ТУДА?
  - А от чего?
  - А почему?
  Вопросы посыпались из нас, как из прохудившегося пакета с горохом. На какие-то сердобольный Гриша отвечал, какие-то пропускал. Но, в общем, картина сформировалась следующая: гражданин Птичкин был захвачен на месте преступления - нанесения тяжких телесных повреждений гражданину Кукареву. Потерпевший был доставлен в больницу, где и скончался, не приходя в сознание.
  - Товарищ участковый, - тонким пронзительным голоском заверещал ближайший к нам куст форзиции, пока Вы тута с девушками прохлаждаетеся, у нас тама странные людишки замечены, - куст зашевелился, и из него вылезла смутно знакомая мне бабулька, - шастають, расспрашивають усех, - она указала пальцем на наш подъезд.
  - Может, они квартиру ищут, для съёма, - разговор ещё не был закончен, и Грише не хотелось терять нить повествования, - а Вы беспокоитесь напрасно.
  - А то я за столькя лет потенцияльных квартирантов не пойму! Да я их за версту чую! - упиралась бабуська, - иди, иди, милай, расколи их, вражин, чавой-то они к нам ходить повадилися, - партизанка из куста легонько подтолкнула Гришу в спину.
  Наблюдая за тем, как участковый приблизился к тройке странных визитёров, бабулька сокрушённо произнесла:
  - И плакуна-то семянков не осталося ни единава, а то б мы их жива на чистую воду-то вывяли!
  Вот откуда бабулька эта странная мне знакома! Совершенно шальная мысль, но в принципе не лишённая правильности, "оригинально" вырвалась наружу:
  - Ааааа! А может?!
  - Да ни магу я ничаво, - огорчённо отмахнулась бабушка-партизанка, - баушка та да, могла. Ух и сильная ж колдунья была! Жуть! Ураган останавливала. А я силу её не приняла. Нет. Куды ж там - я ж камсомолка! Так, по ерунде - травки там, да от ячменю - это могу. Это баушка ищщо по детству научила. Вы, девчата, вот чаво, - сменила тему разговора бабуля, - вы ентих шпиёнов харашенько разглядити, - чую я дурные людишки они, да по ваши души пришли.
  - А мы-то им чем насолили? - охнула Марьяшка.
  - Ентого знать не могу, но что ворону спровадили - енто вы молодцы, догадалися, значить.
  - О чём догадались-то? - растерянно бормочем мы с подругой.
  - Дык кабы вы колдуньями были - тады ничаво, а так и вы ей не помогёте и сами угробитеся. Идите-идите - поближе их рассмотреть надоть, чтоб, значить, запомнить и избягать.
  - Бабушка, а как Вас найти? Вдруг что-то объяснить потребуется?
  - Не надоть меня искать. Сама вас найду. Гулять только почаще выходьте.
  Бабулька снова ныряет в кусты, а к нам возвращается участковый.
  - Это ошибка какая-то, - растерянно бормочу я, отказываясь совместить тощего хлипкого очкарика со скорым на расправу бандюганом, - это не он.
  - Он, - глухо отвечает участковый и поясняет, - свидетели есть.
  - И кто же эти свидетели? Почему не пресекли? - гневно интересуется Марьяшка.
  - Насколько мне известно, - загадочно откликается Григорий Вениаминович, - трое из них сейчас дефилируют вокруг вашего дома и активно интересуются личностью гражданки Петровой. Вот только не нужно так откровенно сверлить их глазами, - останавливает он, заметив, что мы с подругой одновременно обернулись.
  - Но почему? - пугаюсь я, - что я им ТАКОГО сделала? Вот и бабуля из куста тоже приглядеться к ним внимательнее советовала.
  - "Бабуля из куста", - хмыкнул Гриша, - прозорливая, однако, бабуля оказалась. Если б не её замечание, не захватил бы я этих интересных граждан. Кстати, а на кого он напал вам совсем не интересно? Так вот потерпевший Кукарев Александр Борисович. Работал главным охотоведом в охотничьем хозяйстве "Берёзки".
  Мы с подругой непонимающе переглянулись и пожали плечами.
  - Кроме непосредственно организации охоты занимались натаскиванием собак на лис...
  - А "Берёзки" эти рядом с урочищем "Красный кордон" располагаются, - неожиданно для самой себя выпалила я.
  - Точно так, - прищурившись, посмотрел на меня Григорий, - не подскажете теперь, чего это ваш Птичкин с Кукаревым не поделили?
  - А этот "оборотень Птичкин" всё про лису какую-то тебя спрашивал, - припомнила Марьяшка, - я ещё подумала тогда - накой ему лиса сдалась - тысяча лет уж со школы прошло, а он "лиса-лиса"... вспомнить, что ли больше нечего?
  ***
  Нас построили парами и мне, совершенно понятно, почему, в пару достался Юрок Птичкин, на тот момент носивший имя "КОРОЛЬ Юргул". Мы шагаем, вдыхая запахи леса.
  - Смотри, - "глазастый" Юрок указывает на берестяную корзиночку под елью, намереваясь её ухватить.
  - Чужого в лесу не бери! - тяну я за руку "Короля Юргула", препятствуя его намерению.
  - Да чего такого-то? - возмущается Юргул, - ничья ведь корзинка.
  - У каждой вещи в лесу есть хозяин, - назидательно поясняю я, - просто он ненадолго её здесь поставил. Вот он вернётся за своей вещью, а её ты украл.
  - И что? - надменно хмыкает Юрчелло, - я-то уже ушёл.
  - А он в погоню кинется, - начала я фантазировать.
  - Ну, кинется, ну догонит, допустим. А как он докажет, что эта корзинка - его?
  - А он ничего доказывать не будет, - загадочно сообщаю я, - придёт серенький волчок и укусит за бочок!
  Классная что-то шипит в ответ на наш хохот и укоризненно качает головой. Ну а что нам теперь - умереть что ли? И ползти потом безмолвными тенями на радость училки?
  Рядом с аккуратным домиком охотничьего хозяйства примостилась здоровенная такая клетка с лисой.
  - Знакомьтесь, - указал на клетку охотовед-экскурсовод, - это наша сотрудница - лиса Лиза.
  Конечно же, после этого сообщения наши классные безобразники развеселились. Они прыгали вокруг клетки и корчили рожи отвернувшейся лисе. На что Александр Борисович сурово произнёс:
  - Будете бузить - рядом посажу.
  Когда все притихли, охотовед объяснил, что Лиза играет роль учительницы в школе собак. Она тренирует их, как правильно охотиться на лис в норе. И сейчас все мы станем зрителями такого урока.
  Раскрыв рты, мы приготовились к волшебному зрелищу, где лиса, нацепив на нос очки, прохаживается около доски с указкой, а с десяток бестолковых собакенов, разинув пасти и высунув от усердия языки, старательно записывают указания каракулями в тетрадях... Всё оказалось гораздо проще и ужаснее.
  Отодвинув заслонку в одной из стенок клетки, охотовед прутиком подтолкнул лису к узкому тоннелю, сделанному из металлической сетки. С другого конца тоннеля подпрыгивала и нетерпеливо скулила жирная такса. Её держал на поводке помощник охотоведа. Секунда - и помощник отпустил собаку с поводка. Такса замешкалась, отыскивая проход, потом сообразила и нырнула в тоннель вслед за лисой.
  И очарование волшебства исчезло вдруг - стало понятно, что никаким чудом здесь и не пахнет... Все растерялись и только Надюшка Верикова, отбросив стеснение, громко молилась ... за лису.
  Мы видели, как лиса добежала-таки до конца тоннеля и, опустив морду, старалась носом поддеть сетчатую решётку. Решётка не поддавалась и лиса закричала. Она кричала тоненько и жалобно и наш экскурсовод, вырвавшись из оцепенения, подбежал к тоннелю и поднял отсекатель. Рыжая "учительница" юркнула в "карман", ловко подобрав хвост, а Александр Борисович опустил отсекатель аккурат перед мордой, визжащей от разочарования таксы.
  Девчонки не стесняясь, рыдали. Мальчишки нахохлились. Было понятно, что зрелище не понравилось никому. Александр Борисович поручил своему помощнику провести экскурсию по охотничьему хозяйству. С ним из вежливости отправилась МарьИванна, за ней поплелись несколько самых ответственных учеников. Остальные столпились у клетки с лисой.
  Леночка Юсупова как-то уговорила хулигана Генку, тот ковырнул проволочкой в нужном месте, дверь клетки распахнулась.
  - Беги! Ну, беги же! - уговаривала лису Леночка, - а то тебя здесь совсем замучают.
  И лиса поверила. Она побежала, точнее, быстро пошла, устало перебирая затёкшими лапами, потащив за собой словно мешок немаленький хвост.
  Отсутствие лисы обнаружилось быстро. Точнее, это штатные ябеды доложили учительнице, рассчитывая получить одобрение. Мы раньше не понимали - зачем им это - ябедничать? Только сейчас, вспоминая эпизод с многострадальной лисой, поняла - да ведь их ни за что больше и не хвалили, кроме как за стукачество. В то время как остальные чем-то занимались: записывали песни в толстенную тетрадь, выпрошенную у родителей, щедро облепляя их картинками, вырезанными из открыток и журналов, колотили скворечники, мастерили какие-то невероятные плавающие устройства, чтоб по апрельским ручьям запускать, рисовали куклам немыслимые платья и причёски, уделом этих обделённых оказалась тотальная слежка. "Ма̀рь...Ива̀нна..." - гнусаво начинали они, и это был сигнал тревоги, "ALARM", "спасайся, кто может". Потому что дальше следовало подробное изложение преступления какого-нибудь нашего одноклассника, а то и меня самой. И мы трепетали, заслышав это ужасное "Марь...Иванна"... К каждому изложению они добавляли как печать или заверение нотариуса, магические слова: "сами видели" или "сами слышали". И это был приговор. Интересно, где они сейчас? На кого стучат?
  МарьИванна, чьё лицо покрылось некрасивыми красными пятнами, взволнованно оправдывалась, бесконечно повторяя:
  - Ну, я прямо не знаю, что на них нашло? Если бы не Марины...
  Заплаканная Леночка и насупленный Генка стояли рядом, словно приговорённые к расстрелу партизаны в окружении глумящихся фашистов. Взволнованные одноклассники толпились поодаль, с ужасом ожидая наказания и примеряя на себя позорное место (все хотели выпустить лису - я потом спрашивала!). Что там дальше произошло, я не видела, поскольку обладала одной удивительной особенностью. Любое событие, заставившее меня переживать: сход ли лавины, заседание ли важное - мне срочно требовалось в одно место...
  - Все дети как дети, - разгневанно выговаривала мама, семимильными шагами меряя территорию зоопарка, в то время как все пялились на кормление змеи. Она ещё больше рассердилась, когда я предложила вместо змеи посмотреть на дядю Гошу - нашего дальнего родственника, когда "хряпнув рюмашку", он помещал в организм целое варёное яйцо...
  Так и тогда, с надеждой разыскивая сооружение неизвестного, но очень востребованного архитектора, я забрела на хоздвор, который обычно экскурсиям не показывают.
  - Ну, куда ты пойдёшь? Пропадёшь ведь, а здесь - работа какая-никакая, - услышала я голос нашего экскурсовода.
  - Отдай паспорт, говорю, - всхлипывал девичий голос.
  - У тебя ж даже угла своего нет, - увещевал невидимую собеседницу Александр Борисович, - чем тебе плохо? Думаешь, другим легче? Работа она везде...
  - А давай поменяемся, - злобно ответила невидимая девушка, - пусть ТЕБЯ собаками травят...
  Я заглянула за угол, любопытствуя, и перед глазами взметнулся рыжий вихрь. Зажмурившись, отпрянула назад, но интерес пересилил - на крыльце сидел старший охотовед и гладил Лизу. На мордочке её виднелись мокрые дорожки.
  - Ой, у Вас лиса плачет!
  - Тебе показалось, девочка, - устало произнёс экскурсовод, - ...иди к своим, я сейчас вернусь.
  - А можно мне Лизу погладить?
  Александр Борисович не успел ответить, как я, протянув раскрытую ладошку, опустила её на лисью макушку.
  - Осторожно! - запоздало окрикнул главный охотовед, но, увидев, что лиса замерла, как вкопанная, поинтересовался:
  - Как зовут-то тебя, любительница животных?
  - Ла... Ла..., - смущённо промямлила я.
  Экскурсовод вытаращил глаза, решая, можно ли мне верить, затем, справившись с замешательством, заключил:
  - Видать, вы с лисой - товарищи...
  Почему товарищи, он не пояснил, но и так было понятно...
  ***
  Вернулись мы к завершению торжественной казни. Показательно изруганные Леночка с Генкой стояли отдельно от класса, как недостойные учительской милости. МарьИванна, обнаружив нашего экскурсовода, пламенно поблагодарила его за интересный рассказ и наглядную демонстрацию.
  - Ещё раз извините за действия наших учеников. Хочу отметить, что остальные ребята у нас не такие..., - она не успела закончить. Из-за сарая метнулась рыжая молния, потёрлась благодарно мохнатым боком о ногу смущённого Генки, поднялась на задние лапки, оказавшись вровень с удивлённой Леночкой, и... положила ей на плечо острую мордочку...
  - Укусит! - завизжала МарьИванна.
  - Укусит! - вторили ей наши стука́чки.
  Лиза повернула мордочку в их сторону:
  - И-я́-я-а-а-у-у, - укоризненно пропела она, обнажив тонкие белые клычки, опустилась на четыре лапы и, не торопясь, горделиво прошествовала за сарай...
  ***
  
  
  
  Глава 8.
  "Куплю шапку-невидимку. По разумной цене. Можно б/у"
  
  
  
  - Это что же получается тогда? - Марьяна зачем-то собрала волосы в пучок, затем снова распустила, - Лиза та из твоего детства, лиса, то есть и ворона сегодняшняя - одного лужка цветочки?
  - Ворона туповатая какая-то и обращаться не умеет, - возражаю я, - а лиса - оборотень. Это точно.
  - А почему это за лисой такая охота вдруг развернулась, - вклинился Григорий, - а ворона вроде, как и без надобности? Что в ней, в лисе такого уникального, или ценного, чего в вороне не имеется?
  - Оборачиваться лиса может. Вот что. Кому-то этот её талант покоя не даёт, - с видом специалиста поясняю я и тут же интересуюсь, - а оборотничество можно просто так взять и у человека (оборотня, то бишь) отобрать? Может, через ритуал какой?
  - Если б мы это знали, не сидели б сейчас на лавочке, не гадали, а пошли б уже этих "свидетелей" трясти на предмет нахождения у них данных на гражданку Петрову и её место проживания, - посетовал участковый.
  - А что мешает в данный момент потрясти?
  - Отсутствие полномочий! - с досадой рявкнул Гриша, - ну спрошу я их сейчас, так они сговорятся, что отвечать. Надо их по разным углам растащить и вот тогда уж их "пение" слушать. Только что-то мне подсказывает, что ничего толкового они нам не расскажут. Кто-то главный за пирамидой этой стоит. Кукловод. Что-то нужно ему. Причём быстрее. Настолько, что исполнителей одних и тех же в разных делах использует. Не до тонкостей ему.
  - А зачем же этот типчик мутный ко мне-то прицепился? - недоумеваю я, - шёл бы уж сразу к Генке с Леночкой!
  - Да потому что он там уже был, - догадывается Григорий Вениаминович, - и ничего не узнал. И если, и есть у них лиса, то либо не та, либо они не дураки и за столько лет сами сообразили, что к чему и лису ту незваному гостю просто не показали. Вот тогда-то кукловод и придумал вариант случайной встречи, откуда-то узнав твой адрес и - не удивлюсь - место работы.
  У меня отчего-то снова стали отказывать ноги, как тогда, когда надо было одной идти в логово павликентьевых червезуаров.
  - Ко-ко-ко, - робко начала я и подруга с участковым удивлённо воззрились на меня, ожидая, наверное, что я сейчас захлопаю по бокам руками как крыльями, - ко мне-то они чего прицепились? Я ж не знаю ничего.
  - А вот они откуда-то верят, что знаешь, - "подбодрила" меня Марьяша.
  Настоящая подруга! Только я раскрыла рот, намереваясь усовестить близкого мне человека, как Григорий ворвался в диалог:
  - Причём, верят уверенно.
  - Это тавтология, - одновременно скривились мы с Марьяшкой.
  - Зато точно, - не унывал Гриня и задал удививший меня вопрос, - а с чего это ты решила, что первая в цепочке визитов? Последняя ты. Кто-то ТОЧНО вспомнил, что ты с охотоведом с хоздвора возвращалась и Лиза-лиса оттуда же выбежала. Вот кукловод и сложил два и два с половиной, - Григорий надолго задумался, - будь у меня полномочия, я б тебе охрану выделил.
  У меня прямо незабудки в душе от восторга расцвели! Здравствуй, счастье моё! Наконец-то я тебя обрела! Сказать кому - не поверит: живёшь себе живёшь, никого и ничего не трогаешь и вдруг - бац - а на тебя охоту открыли! Внутреннее чутьё мне подсказывало, что не нужно, чтобы лису вскорости нашли. Необъяснимые события, непонятые действия, непонятные разговоры закружились хороводом вокруг меня. Я никак не могла на это повлиять. И остановить это всё тоже не могла. Только фраза билась в мозгу: "Я - следующая!"
  - Григорий Вениаминович, - произнесла Марьяна грозно, но тревожные нотки всё же присутствовали в её речи, хотя она очень старалась овладеть охватившим её волнением, - ты мне девушку не пугай. Не для того я её из лап вредителей всяческих вырвала, чтоб ты её сейчас запугивал.
  У меня не достало сил уколоть подругу иголочкой правды - наоборот, она меня в эти лапы загребущие и отправила. Ох, если бы не Ванёк!..
  - Нам досье на колдуний разных собрать надо, - слабым голосом напомнила я Марьяшке, - две недели всего у нас, а тут ЭТИ...
  Марьяшка внимательно смотрела на Гришу, словно прицеливалась, на каком участке лица сподручнее прожечь дыру.
  - Да не могу я, - извивался под её взглядом участковый, - что ж мне теперь - работу бросать?
  - А? Что? - встрепенулась Марьяша, словно очнувшись ото сна и, не слыша реплик Григория, выдала, - я вот размышляла - надо Федю привлекать. Осторожно как-нибудь - не рассказывая всего, а то мало ли... Тем более и мне в деревню отъехать надо на выходных. А может, к родителям заедешь? - робко предложила она, - всего-то ничего - на два дня?
  Я молча замотала головой.
  - А почему нет? - оживился и обрадовался неожиданно удачному решению проблемы Гриша.
  - Да у неё там братец - козлина такой, - зашептала Марьяшка, уверенная, что я не услышу, - продаст-выдаст - и глазом не моргнёт, ещё и заработает.
  - Не пей из лужи - козлёночком, говорите? - захихикал участковый, вспомнив прочитанную где-то шутку, - ну что ж, сестрица Алёнушка, а подруга-то как есть права - без посторонней помощи тебе в целости-сохранности не остаться!
  - Так что же мне теперь? - негодую я, - из-за каких-то лисо-маньяков, то есть одержимых лисами и не жить уже? Имя-фамилию сменить? На болоте поселиться? Может, шапку-невидимку? Чего стесняться-то?
  - Сомневаюсь, что смена фамилии поможет, - всерьёз задумался участковый, - но на твоём месте я бы попробовал. Не обязательно официально менять, - уточнил он, - но кто тебе помешает на вопрос: "Вы Лана Петрова?" ответить "Нет. Вы ошиблись!". Неприятель удивится. Ты время выиграешь, а там, смотришь, и помощь подоспеет, или свидетели.
  - Свидетели ЧЕГО? - холодею я, - того, как эти "граждане" выбивают из меня сведения о лисе?
  - Эй, сестрица Алёнушка! - грубовато, но сочувственно пытается подбодрить меня Гриша, - держи хвост пистолетом! Мы обязательно что-нибудь придумаем.
  И вот это Гришино "что-нибудь" окончательно добивает меня. Поскольку я из своего личного горького опыта уверенно могу сообщить: ни единственно правильным, ни точно выверенным, и уж сто процентов совершенно безопасным "что-нибудь" не бывает НИКОГДА!!!
  Разместилась я поудобнее на лавочке, ладонью головушку свою подпёрла и пригорюнилась. Да что же это делается-то, граждане дорогие? Живу себе тихонько. Никого не трогаю. Кажется, я про это говорила уже... Так нет же, где-то кого-то такое положение дел не устраивает категорически и в мою только-только наладившуюся жизнь врываются несимпатичные личности, свято уверовавшие, что я им должна. А мне так и хочется пропеть им, как Марьяша недавно: "Кому должна - я всем прощаю" и с достоинством удалиться. Ну, можно даже просто уйти, так - не оглядываясь. А "коллекторы" эти чтобы молча провожали мою лёгкую походку взглядами, а потом как-нибудь сами распались на молекулы и по ветру развеялись.
  Хорошая ведь идея, правда? Жаль, что в реальной жизни всё немножечко иначе. И это я вынуждена скрываться от мутных граждан, имеющих ко мне претензии, совершенно неоправданные притом.
  - А может, просто сказать ИМ правду - что я ничего не знаю? - робко надеюсь я, по очереди впиваясь взглядом в лица Гриши и Марьяшки.
  - Нууу, если у тебя есть ещё одна жизнь в запасе, попробовать, конечно, можно, - протянул задумчиво Григорий, - Юрий Птичкин, наверное, также думал.
  Марьяна злобно покосилась на участкового, потом выпросила у него телефон и вызвала Фёдора на секретное заседание штаба. Григорий Вениаминович пытался уклониться от обсуждения мероприятий по моему спасению, маскировке и легенде, мотивируя своё отсутствие чрезвычайной занятостью на службе. Остался он только когда Марьяна, не принимая во внимание мои чувства, доходчиво и красочно объяснила, как будет грызть его совесть, когда КАЖДУЮ НОЧЬ в окошко Гришиной квартиры будет скрестись мой хладный полуразложившийся труп.
  Фёдор подоспел как раз вовремя - Гриша, невзирая на последствия, уже готовился покинуть место заседания. Секретарь и по совместительству Марьяшкин кавалер протянул участковому свою лопатообразную длань для дружеского рукопожатия, и, сосредоточенно нахмурившись, поинтересовался:
  - О чём базар?
  - Об этом сейчас Григорий Вениаминович поведает, - ни разу не поморщившись от своеобразно заданного вопроса, доложила Марьяна и угрожающе добавила, - только коротко и без фанатизма!
  Коротко не получилось. Коварный Гриша, вероятно огорчённый своим нежеланным участием в "совете в Филях", вывалил на голову ошарашенного Фёдора не просто всё, а ВСЁ и ещё чуть-чуть фантазий от себя лично. Он, словно самопровозглашённый гуру, вдохновенно вещал благодарной аудитории об оборотнях, кровопийцах и прочих неблагонадёжных потусторонних элементах и их так сказать "этусторонних" подручных. Фёдор, раскрыв рот, слушал лектора, периодически бросая на нас с Марьяной недоверчивые взгляды, словно желая удостовериться, не заразились ли и мы от экзальтированного товарища. В ответ мы твёрдо кивали головой. Секретарь грустнел на глазах, понимая, что нас уже не спасти. Григорий, наконец, закончил пламенную речь.
  - Ну что? - уточнила подруга у кавалера.
  - Что "что"? - в ответ отыгрался он.
  - Ты нам поможешь?
  Фёдор молча моргнул.
  - Ты МНЕ веришь? - пошла в атаку Марьяшка, обжигая взглядом несчастного секретаря.
  - Я...я... да не знаю я! - взревел Федя. Бабули на лавочках у подъезда перепугано замолчали.
  - Эх, - Марьяшка с досадой взмахнула рукой, - надо было тебе с Лёкой ещё тогда поговорить!
  - Лёка это кто?
  - Ворона, - бросила вскользь подруга, а Фёдор обхватил голову ручищами.
  - Не раскисать! Не раскисать! Потом попереживаешь, - тормошила его подруга, - у нас человек в опасности. И спасти его можешь ТОЛЬКО ты! На тебя вся надежда, - сообщила Марьяшка, умильно заглядывая Феде в глаза.
  Секретарь надолго задумался.
  - Могу предложить пластическую операцию, - он взглянул на свои дорогущие часы, - прямо сейчас - хирург ещё на месте.
  Бабульки даже сериал смотреть не пошли. От подъезда, конечно слышно не было, зато видно было отлично. Я, сорвавшись с лавочки, скакала и подпрыгивала вокруг троицы жестоких живодёров. Размахивала руками, потом закрывала ими своё такое родное и любимое лицо. Убеждала, что не планировала с ним расставаться, да и лицо тоже возражает, поскольку привыкло уже ко мне. И вообще - должно быть какое-то простое решение, без травмирующего вмешательства.
  - Театральный гримёр! - озарило внезапно подруженцию после очередной моей танцевальной комбинации.
  - Г...кхм, фигня вопрос, - оживился Фёдор.
  - А ещё гражданку надо бы на время спрятать понадёжнее...
  - Лучше сразу двоих, - быстро вклинился Григорий, - рисуя вокруг нас с Марьяшкой обруч в воздухе.
  - Так бы сразу и сказали, - "оттаял" секретарь, встретив понятные и решаемые для него задания, - а то ворона говорящая, оборотни какие-то, кровопийцы... Поехали девушки!
  ***
  
  
  
  
  
  Глава 9 Многоходовочка...
  
  
  "Я, когда по плану убегал - меня всегда ловили. А один раз плюнул на план - и смотался!"
  (Из подслушанного)
  
  
  
  - Э нет, - остановил его Григорий, - поедут они попозже, а сейчас девушки побегут домой. Вы, Фёдор, подойдёте к подъезду и громко и возмущённо, чтобы ВСЕ до единой бабушки слышали, скажете вот что, - он поднялся на цыпочки и зашептал что-то в ухо секретаря. Было забавно наблюдать, как очень немаленький участковый смотрится рядом с громилой Фёдором, - и уезжаете. А вот когда стемнеет, на неприметной машинке вы их и подхватите. Где-нибудь от дома подальше.
  Ошарашенный секретарь растерялся, но подчинился. участковый повернулся к нам:
  - С вами вот какое дело - ждёте, пока весь этот "десант", - он кивнул на бабушек у подъезда, - дружно откочует по квартирам. Быстро ныряете в свою, собираете самое нужное и документы, запираете дверь и до темноты не подаёте признаков жизни. Напоминать, что открывать никому не следует сто'ит? - Гриша грозно взглянул на нас.
  Не знаю, что там чувствовала подруга, а у меня в этот момент захолонуло в груди. Не к месту вспомнилось бегство с вещами из Павликентьевых хором.
  - Неужели же всё настолько серьёзно? - слабым голосом пролепетала я.
  Гриша отвернулся. Ещё и Марьяшка молчит, будто онемела разом. Подруга называется. Нет чтобы поддержать, как-то, успокоить. Я-то помню ещё сцену ту безобразную с колдуном и вороном.
  - Я зайду, когда будет безопасно, - успокоил участковый, - знак подам. По обстоятельствам. Вы поймёте.
  Дождавшись, когда спина участкового скроется за углом дома, мы гусиным шагом добрели до разлапистого куста. Того самого, из которого "выныривала" таинственная старушка. Забившись в самую середину, исхлёстанные ветками, мы аккуратно разместились на старом брёвнышке и приготовились ждать.
  Мы видели, как Фёдор, размахивая ручищами, старательно и добросовестно исполняет спектакль одного актёра. Как провожают взглядом его удаляющуюся спину неизвестно откуда выскочившие мутные граждане, интересующиеся гражданкой Петровой. Как выспрашивают о чём-то бабулек и скрываются в подъезде. Дождавшись "исхода" подозрительных личностей из нашего дома и освобождения скамеек по причине позднего времени, мы с подругой вырвались из цепких объятий чересчур гостеприимного куста и, крадучись засеменили к двери подъезда. Нам удалось ворваться в квартиру, не встретив никого по пути. Даже любопытная и вездесущая старшая подъезда к нашей радости была чем-то занята настолько, что отсутствовала на "боевом посту".
  Мы захлопнули дверь и закрылись на ключ, крючок и щеколду. После чего, облегчённо вздохнув, бросились каждая к своим "сокровищам". Быстро покидав вещички и документы в сумки и выключив свет, собрались было выпить кофе для бодрости, как вдруг услышали подозрительное шебуршание у входной двери. Мы окаменели от ужаса. Невидимый взломщик между тем предпринимал разнообразные попытки проникнуть в квартиру. Он весьма ловко открыл замок, вот только не учёл, что предусмотрительный Беслан снабдил нашу дверь дополнительными средствами защиты. Выдвинуть ригель, зацепившийся за дверную коробку, намертво вмурованную в стену, не смог бы, наверное, даже средних размеров слон, что уж говорить о тщедушных взломщиках.
  Ай, спасибо тебе, Беслан! Даже не подозревал, что спасаешь наши жизни, когда "по-братски" устанавливал крепкую дверь и снабжал её элементами защиты!
  - Эт чего вы тут делаете-то, а? - раздался грозный голос старшей по дому и активистки по совместительству, - наркоманы! Притон устроили! Вот я сейчас хозяйке позвоню!!!
  Голос неожиданно смолк, и мы услышали, как в полной тишине что-то громоздкое и тяжёлое рухнуло у нашей двери. Я прикусила язык из страха пискнуть и оказаться обнаруженной. Объятая ужасом, я таращилась на Марьяшку. Та в ответ пырилась на меня. Её глаза тревожно блестели в скудном свете, проникающем в нашу квартиру через глазок на двери.
  "Мы не сможем убежать, потому что не сможем выйти из квартиры... да и из подъезда, наверное, тоже", - билось у меня в мозгу, "Что делать? Что же делать? Вдруг Фёдор не дождётся нас и уедет? Это конец!"
  Вдруг, словно в правильном фильме про милицию, том, где справедливость торжествует ВСЕГДА, в подъезде послышался торопливый топот множества ног, крики "Стоять! Полиция!" И прочее, и прочее.
  Когда всё, наконец, стихло, к нам в дверь постучали:
  - Это я, - негромко сообщила дверь, - уже можно открывать.
  - Я бывают разные, - резонно и вовремя вспомнила подруга фразу из мультика, но крючок всё-таки отбросила. Она завозилась со щеколдой. Я, стряхнув оцепенение, присоединилась. Вдвоём нам удалось с ней справиться. Пока мы воевали со щеколдой, я всё вспоминала, как многозначительно Гриша докладывал нам, что найдёт способ подать знак. И мысленно восхитилась находчивостью участкового. Конечно, ведь голос из-за двери "Это я" - пароль неизбитый, редкий и, да что там уж - оригинальный!!!
  В проёме двери стоял Григорий. Он был слегка помятый, но довольный.
  - Готовы? - только и спросил он.
  В ответ мы молча указали на сумки. Гриша, приложив палец к губам, жестами скомандовал нам выдвигаться. Сам же, ухватив одной рукой все(!) наши сумки, второй ловко закрыл дверь ключом, подобранным с пола и подтолкнул нас к лестнице. Мы спускались на цыпочках, не проронив не только слова, а и междометия. Даже, когда Марьяшка, нечаянно оступившись, подвернула ногу, она только сжала губы посильнее и покорно похромала к выходу.
  - Сейчас двадцать метров вперёд, - скомандовал Григорий, когда мы вывалились из подъезда на "пятачок" перед дверью, - вон до тех кустов, потом сразу направо и бегом - там Фёдор на машине ждать обещал.
  Фёдора на месте не оказалось. И никакой машины ни заметной, ни неприметной, чтоб с горящими фарами урчала мотором и только и ждала, чтоб сорваться с места, лишь мы запрыгнем в салон, не было тоже. Мы растерянно озирались по сторонам. Такой подставы мы не ожидали. И от кого? От ста процентов надежного Фёдора? Да нет, не мог Федя с нами так поступить. Или мог? Я-то что? Так, знакомая. Мне и обидно-то стало процентов на тридцать, не больше. А вот Марьяшка ТАК огорчилась, что как была в "парадном" платье, так и присела на бордюр, не оглянувшись. Надо было её как-то утешить, но у меня, почему-то не нашлось слов. Да и какие слова помогут, если твой почти жених предателем оказался? Я собралась последовать примеру подруги и присесть на бордюр рядом с ней. Спешить-то уже некуда. Насколько нелепой ситуация оказалась.
  Гриша был обескуражен даже больше нашего - это ведь была его идея. Получилось, что такая интересная многоходовочка, казавшаяся безусловно идеальной, не сработала. На участкового было жалко смотреть. Наверное, ещё минута и Гриша в знак великой скорби и стыда поражения опустился бы на бордюр рядом с Марьяшкой, но в этот момент зажглись фары стоявшего у обочины "Запорожца". "Лихая" машина осторожно сдавала назад, пока не поравнялась с нашей трагической скульптурной композицией.
  - Ну и сколько ждать будем? - раздражённо уточнил водитель "космического корабля" сплюнув сквозь зубы на асфальт и добавил заговорщическим тоном, - я от господина Михеева. Грузите баулы в багажник".
  - А кто это? Михеев? - одновременно удивились мы с подругой.
  - Фёдор ваш, - пояснил Гриша.
  Вот ведь мы - две умные гусыни - ни разу не поинтересовались фамилией человека, в руки которого вверяли свои судьбы.
  - А почему Вы сразу не подъехали? - злился участковый.
  - А где сам Фё... господин Михеев? - клокотала в Марьяшке обида на Фёдора.
  - А как Вы узнали, что это - МЫ? - не до конца доверяя странному "хозяину ковчега", задала я каверзный вопрос.
  - Так наводку Фёдор Юрич точную дал, - охотно откликнулся водитель на мой вопрос, - две девицы заполошные с вещами и орясина с ними.
  - Гм, - издал Гриша, но ничего не сказал. Он молча затолкал наши сумки в багажник и погрозил водителю пальцем:
  - Смотри у меня там...
  - Не бои'сь, орясина, - ухмыльнулся "капитан корабля", - домчу в лучшем виде! Ну, бывай!
  Гриша кивнул нам.
  - А почему Фёдор сам не приехал? - тревожно интересовалась Марьяна, не до конца доверяя водителю.
  - Не по чину ему мелочовкой заниматься, - назидательно произнёс водитель, роняя в мой мозг тревожные нотки подозрения, - потому как слишком крупная фигура Фёдор Юрич, чтоб такие мелкие поручения исполнять! - оживлённо отозвался шофёр, - для специальных поручений у Юрича Я есть.
  - А почему Вы сразу не подъехали? - вспомнила я вопрос участкового, который водитель проигнорировал.
  - Дак... проверял.
  - Что?
  - Чтоб хвоста не было.
  - Какого ещё хвоста? О чём это Вы?
  - Мало какого? Хвосты разные бывают. А я у Юрича на испытательном сроке покедова.
  Я поняла, что испытания наш водитель не пройдёт. А ему, как оказалось вскорости, и не надо.
  - Ты куда нас везёшь, дебил? - закричала подруга.
  - Куда-куда, - забубнил, насупившись, водитель, - в секретную резиденцию, вот куда.
  - А ну останавливайся!
  - Так мы уж и так почти приехали, - начал было водитель, но не закончил - Марьяна вцепилась ему в волосы и закричала мне:
  - Прыгай!
  Я распахнула дверь, что-то выломав, потому что конструкция жалобно хрюкнула, и кулем вывалилась на дорогу. Дорога неласково меня приняла, но это я уж потом увидела. А в тот момент я просто ляпнулась на асфальт и от удара перестала дышать несколько мгновений. Я услышала тот самый противный визгливый звук тормозящей по асфальту резины, а потом - громкий удар. Я понимала, что это ударился автомобиль, в котором мы ехали, понимала, что надо спасать Марьяшку, даже добросовестно попыталась сделать несколько попыток подняться... Но смогла только ползти. И я ползла в ту сторону, откуда услышала звук, пока что-то не осветило меня. Я увидела "Запорожец", "клюнувший" бетонную опору, и снова услышала визг тормозов, теперь уже у себя за спиной.
  Кто-то подбежал, осторожно поднял меня на руки и понёс к темнеющему неподалёку фургону. Фургон оказался таким большим, что вместил не только меня, но троих незнакомых мне парней, один из которых придерживал меня, чтобы я не свалилась на пол с тележки-каталки. А ещё Фёдора, бережно и крепко удерживающего Марьяшку в своих лапищах. Так крепко, что подруга за всё время поездки даже не шелохнулась ни разу. Так и лежала себе без сознания. В отличие от меня, подпрыгивающей на каждой кочечке и отчаянно желающей иметь в друзьях такого же Фёдора. Вот прямо сейчас. Немедленно. Ой!
  ***
  
  
  
  
  Глава 10 "Жизнь богаче фантазии"
  
  
   "Жизнь богаче фантазии"
  (Эфраим Севела)
  
  
  
  
  
  Это уже потом, когда нас выпустили-таки из клиники под строгий присмотр и охрану, мы узнали, что Фёдору позвонили от имени начальника и приказали срочно ехать в аэропорт.
  Начальник мирно спал у себя дома и не подозревал даже, что должен куда-то срочно улетать, да ещё с пакетом странных документов.
  Фёдор опоздал на десять минут. Он сумел оперативно найти Гришу, выяснить, что за машина повезла нас от его, Фединого имени, связаться с ответственным лицом из органов и организовать погоню.
  Если бы не Марьяшкин отчаянный поступок, искать и догонять пришлось бы долго и, вероятнее всего, безуспешно. И судьба наша была бы схожа с судьбой бедного Юрка, провинившегося только в том, что оказался моим одноклассником.
  Посетили мы следователя, который с интересом взглянув на нас, молча выложил на стол четыре фотографии. Марьяшка равнодушно скользнула взглядом по картинкам и вопросительно воззрилась на представителя правопорядка. Я же задержалась и уже внимательнее принялась рассматривать представленных, как я поняла кандидатов в граждан, преступивших закон. Задержали всю четвёрку грамотно и оперативно, благодаря Марьяшке и очухавшейся старшей по подъезду. Та развила настолько бурную деятельность, что злокозненные негодяи были схвачены что называется, по горячим следам. Активистка с перевязанной головой, подобно раненому комиссару гражданской, пламенно преподносила показания, не упустив ни единой, самой крохотной мелочи.
  Когда мы с Марьяной доверительно сообщили следователю, что не знаем изображённых на фото и никогда с ними не встречались, нас вернули охране.
  Вечером наше убежище посетил Григорий. Подозрительно поглядывая на нас, он аккуратно расположил на столе знакомые уже фотографии.
  - Что-то мне подсказывает, что эти люди должны быть вам знакомы.
  Конечно они были мне знакомы! Только я не смогла бы объяснить следователю, при каких обстоятельствах. А ещё мне и самой непонятно - почему эта злосчастная четвёрка так неожиданно воспылала ко мне ненавистью.
  Что бы я сказала сотруднику органов правопорядка? Что тёмной ночью пошла в лес за колышком осины? А бравые граждане с фотографий аккурат в это же время отличились вандализмом в отношении родника? Вот куда бы меня отправили после подобных откровенных показаний, не догадываетесь? А я как-то сразу сообразила. И это несмотря на "ушиб всей девушки", перефразируя известного сатирика.
  После моего рассказа участковый взирал на меня с удивлением, а подруга с негодованием:
  - Вот, значит, как, подруга, - нервно начала она, - я ей всё как на духу, а она нам "фигвамы рисует" ...
  - Допустим, это знание тебе никак бы не помогло, - возразила я ей, - да и ты многого не договариваешь, так что квиты!
  Григорий во всё время нашей дружественной перепалки сидел молча и о чём-то своём раздумывал.
  - Прости, Гриш, - покаянно обратилась я к нему, - не хотела я ни тебя, ни Фёдора в эту мистическую кутерьму ввязывать - как-то оно само получилось.
  Участковый молча покивал, продолжая мыслительный процесс, потом взглянул на часы и неожиданно резко вскочил:
  - Я скоро. Ждите! - выкрикнул он, ничего не объясняя и исчез за дверью.
  Мы, наконец-то остались с подругой вдвоём и здесь она меня не то чтобы удивила, а просто сразила, наповал.
  - Ты уж прости, - тяжело вздохнула она, - но нельзя мне, подруга, в такие дела ввязываться - у меня трое дурачков за спиной, да Митёк - без меня их никто не поднимет - уходит отцовский род, как и предсказано было.
  - Говорила ты что-то такое - про замо׳к Рода, - припоминаю я. - только вот понять не могу никак - при чём здесь Род твой и то, что в данный момент с нами происходит?
  - А вот при чём. Между мною и первым братом разница в возрасте десять лет. Заметила, наверное?
  Я неопределённо пожала плечами, что подругой было принято за согласие и она продолжила:
  - Вот как эти десять лет прошли - принялись родители мои каждый год рожать! А куда там - нищета, есть нечего. Собрала я тогда обоих, бабЛизу в поддержку позвала и ультиматум им установила - ещё родить надумают - уеду я и помощи пусть не ждут. Они запричитали, конечно: "Как же это, доча, ведь Бог накажет..." А бабЛиза вдруг и скажи: "Так он ваш род давно уж наказал. Сейчас у вас двойни пойдут подряд, потом ты, как Василиска на тот свет отбудешь, мужик сопьётся, а эти по тюрьмам сгинут. Говорила ж я вам, эх! Девчонка и то разумнее вас оказалась!"
   Я потому тогда из деревни-то и уехала. Поступила, куда брали без проблем. В экспедицию записалась, чтоб поменьше дома бывать. Чтоб почувствовали, как это - без моей помощи. Только бабЛиза нашла где-то... Что не по своей воле родители так поступают - проклятие то давнее так работает. А я для рода нашего - как замок - сменю фамилию, иль чего похуже приключится - исчезнет род наш. Так что и замуж мне потому нельзя и беречь себя надо - я, считай, шесть жизней охраняю.
  Вот нельзя было никак раньше мне об этом сообщить! Необходимо прямо сейчас, когда образно говоря, конь подо мною пал и меч вышел из строя. И только крепкая рука друга единственная мне поддержка... Ан нет - и здесь лопнула наша дружба, как мыльный пузырь.
  Я не успела ничего ответить Марьяшке. А если честно, то не нашлась, что подходящего сказать в такой ситуации. Утешения ей ни к чему. Слова поддержки? Да за столько лет она с положением данным свыклась уже. В общем, сижу, молчу, а здесь и участковый подоспел. Принёс тетрадку и радостно так нам с подругой её демонстрирует:
  - Вот, - говорит, - список колдунов и колдуний. Иван передал.
  Оказывается, пока мы восстанавливались, сил не жалея, господин бабник Хлыстов, пообщался с Ваньком и, оценив ситуацию, как-то там извернулся и добыл-таки вожделенный список.
  - Отправляемся втроём, - заранее пресекая возражения, объявил Григорий и мы начали обход.
  Первым в списке значился маг Ириней.
  - Смотри-ка, предусмотрительный какой, - восхитился участковый, - даже сертификат соответствия имеется.
  Дверь нам открыл тот самый колдун, жаждавший издать свою ценную рукопись. От неожиданности мы с подругой застыли на пороге, но Гриша, протолкнув нас внутрь, лично вступил в переговоры.
  - Не принимаю я! - взвыл работник сверхъестественной отрасли, узнав нас.
  - Да нам поговорить только, - миролюбиво начал участковый.
  - Не буду я с вами разговаривать ни о чём, - обиделся сертифицированный колдун, - вот эта, - указал он на Марьяну, - хотела ворона моего живодёрам сдать. А я Карлушу птенцом раненым подобрал. Пока лечил - он так очеловечился, что в природу выпустить равнялось убийству. Вот и живёт у меня. Уже десять лет.
  Карлуша повернулся, поглядел внимательно на Марьяшку чёрным блестящим глазком, издал несколько клекочущих звуков, потом бочком-бочком с подпрыгом приблизился к девушке и произнёс ласково:
  - Вэ-э-э-дьма...
  - Какая я тебе ведьма! Чучело блохастое! - взвилась Марьяна.
  Я мягко, но настойчиво выдавливала её в коридор к выходу, приговаривая:
  - Идём, идём. Нечего бестолку энергию тратить. Видишь? Не умеет он ничего. И ворон его так... муляж...
  - Карлуша ужааасный! - расправив крылья, возмущался выкормыш колдуна.
  - Много я чего умею, - взвизгнул маг, - только много чести с вами связываться!
  Марьяшка собралась что-то ему ответить, но я уже захлопнула дверь.
  - Ещё один адрес здесь поблизости, - известил нас Григорий, - зайдём для очистки совести и домой.
  - А кто там, - без интереса уточнила я.
  - "Белая колдунья Варвара", - известил участковый, сверившись со списком.
  Чистенькая девочка с белой, словно прозрачной кожей и волосами, от природы лишёнными пигмента, молча взирала на нашу компанию, ввалившуюся в зал двухкомнатной "хрущёвки". Изящным жестом балерины она повела рукой, приглашая всех присесть, и сама заняла место напротив.
  - А вы - тайные покупатели? Да? - доверчиво уточнила Варвара, трогательно хлопая белёсыми ресницами.
  - Что ещё за тайные покупатели? - растерялись мы.
  - Которые ходят, что-то берут, а потом сообщают, как им услуги: улыбался ли продавец. Хорошо ли о товаре рассказал... Целая анкета в общем.
  - Да какой же Вы продавец? - мы ошеломлённо пытались осознать истину, - и услуги...
  - Магические, - вежливо и мягко пояснила девушка-феечка. В магии тоже всё по правилам. И сертификаты соответствия выдают... Знаете, сколько там нашего брата в очередях томится? То есть, сестры... то есть обоих полов, - совсем сбилась хозяйка и засмущалась.
  - Где? - не совсем поняли мы.
  - А там же, где и всем - в Органах по сертификации. Заявку только оформить и ответа ждать.
  - Вот так просто?
  - Ну... приблизительно так. А если клиенты пожалуются, то сертификат отозвать могут.
  - Гм, я ещё понимаю, когда зубному врачу сертификат выдают - проверил на себе - и выдал или не выдал, но, чтобы колдунам...
  - А как Вы докажете, что хорошая колдунья? - почему-то заинтересовался Григорий.
  - Я, вообще-то, травница и ведунья, - обиженно поправила феечка участкового, - а сертификат просто - заходишь к специалисту, он на тебя смотрит, а потом вердикт - либо "да", либо "нет".
  - Вот так просто смотрит... и всё?
  Я слушала этот диалог и не понимала, куда клонит Григорий.
  - И всё, - подтвердила светлая девушка.
  - Так это любой может колдуном прикинуться...
  - Да нет, улыбается феечка, - вертелся передо мной в очереди один претендент - весь в чёрном, глаза подведены, губы, даже ногти чёрным выкрашены. А сертификата не получил. Я сама слышала, как специалист ему вслед кричала: "Иди, иди, клоун!"
  Мы с участковым переглянулись.
  - А где принимает этот чудо-специалист? - осторожно уточнила я.
  - Я вам адрес запишу, - встрепенулась феечка - она раз в неделю принимает. Талончик возьмёте... Фамилию не помню.
  Мы поблагодарили за адрес и подробный рассказ и потянулись к выходу.
  - Извините, - робко пискнула феечка, мы остановились, - может, Вы отзыв напишете - о работе, - покраснела она.
  - А давай! - внезапно отозвалась молчавшая до сих пор Марьяна.
  Она ухватила протянутую школьную тетрадку, открыла на первой странице и тщательно вывела: "Благодаря этой доброй ведунье, моя жизнь изменилась к лучшему!", витиевато расписалась и, возвращая тетрадь хозяйке, сообщила:
  - Я там телефон оставила. На всякий случай. Пускай звонят.
  Феечка благодарно улыбнулась и зарумянилась.
  
  - Зачем нам адрес? - Марьяшка утомилась от посещений и сочинения на вольную тему.
  - У нас проблем полон сундук, а ответов - ни одного, как и решений. Вот я и подумала, а вдруг та самая специалистка и есть единственная, и последняя наша надежда?
  - Завтра и пойдём, - изложил план Гриша.
  - Гриша, уволят тебя, как пить дать уволят!
  - Пусть сначала другого такого найдут, - неожиданно легкомысленно отозвался участковый, - я ж не сам по себе прогуливаюсь - с гражданами беседую, профилактику вот провожу. Вы и мне на службу письмо хвалебное накатаете, - покосился он на Марьяшку, - вам не привыкать...
  - А мне обязательно присутствовать? - заныла подруга.
  - Обязательно, обязательно, - "обрадовал" её Григорий, - я наученный теперь - вместе за вами присматривать легче.
  То есть как бы Марьяна ни старалась вывернуться, ничего у неё не получалось. Судьбааааа...
  ***
  
  
  
  
  Глава 11 Граница соответствия
  
  
  
  
  Утром наша бодрая троица явилась по указанному адресу и, проинструктированная феечкой Варварой, прямиком направилась к терминалу.
  - Экстрасенсорные и магические услуги, - нашёл наконец, участковый, и, подхватив выскочивший талончик, и нас под руки, двинулся к разношёрстной группе, - кто последний?
  - А вы к кому? - повернулась к нам бойкая старушка в жёлтом крепдешиновом платьице пятидесятых годов прошлого века и такой же шляпке.
  - К Ер-ды-жен-ской, - по слогам зачитал Гриша.
  - А-а-а-а, к Демону... за мной будете.
  - Что, прямо настоящий демон? - проникновенно начал Григорий.
  - Да не..., - шёпотом отозвалась старушенция, - прозвище у неё такое.
  - Что так?
  - Сам посуди, мил человек: курит наравне с мужиками - паровоз прямо, - начала загибать пальцы бабулька, - а раскраску её не видали ещё?
  Получив отрицательный ответ, рассказчица с удовольствием продолжила:
  - Я как первый раз её увидела, думала в буфет привокзальный попала, при СССР ещё. Жуть. Одним словом - Демон! Вы вот чего - как зайдёте - виду не подавайте, что испугались - она этого дюже не любит. Ой, очередь моя подошла, - бабулька ловко проскользнула в приоткрытую дверь.
  Долго она не задержалась - черед две-три минуты дверь отворилась, и наша собеседница неторопливо выплыла в коридор:
  - Всего Вам хорошего, - крикнула она в пространство кабинета, аккуратно прикрыла дверь, ободряюще кивнула нам и поплыла к выходу.
  - Ну что, пойдёмте, что ли? - почему-то неуверенно спросил у нас Гриша и мы ввалились в кабинет.
  За допотопным полированным столом восседала дама. Форменная рубашка была ей мала на несколько размеров. Создавалось впечатление, что, если сотрудница неосторожно вздохнёт поглубже, пуговицы оторвутся и пробьют стены насквозь. Выбритый затылок и пергидрольные кудряшки, весело расположившиеся на макушке, намекали, что их хозяйка время от времени снимается в рекламе лапши быстрого приготовления. И да - бабулька ничего не приукрасила, когда рассказывала про "раскраску". Алая помада на губах делала гражданку Ердыженскую похожей на отобедавшего вампира. Брови зачем-то были выщипаны, а потом нарисованы чёрным карандашом. А ещё - голубые тени на всё веко...
  Сотрудница хмуро осмотрела нашу компанию. Раздумывала, прикидывала, при этом её тонкие ниточки-брови бегали по лбу. Что-то решив для себя, утвердительно кивнула:
  - Вам ведь сертификата не надо.
  Затем, сердито буравя взглядом подружку, добавила:
  - Вас с ней судьба связала. Накрепко. Она-воин, ты - щитоносец.
  - Ааааааэээ, - выдала Марьяшка.
  - Чего "Ааээ"? - передразнила её гражданка, - ты не подружке помогаешь, ты себе жизнь спасаешь, а семью свою из кабалы вечной вытаскиваешь. Отвернёшься от подруги - не будет у твоей семьи будущего, - она повернулась ко мне, - книги не хранить надо, их читать надо.
  - А вдруг не для меня? - неожиданно расхрабрилась я, поняв о какой книге идёт речь.
  Специалист по магическому тестированию хитро прищурилась:
  - Не прочитаешь - не поймёшь. А тебе и подсказывать ни к чему, - кивнула она Григорию, - ты с самого начала путь верный выбрал - и с ними, и с профессией, - она немного помолчала, - сейчас к вам много народа... разного пойдёт... не отталкивайте никого, - ты их сама в судьбу свою вплела, помнишь? - снова обратилась она ко мне, - ну всё, ступайте. Больше мне сказать вам нечего.
  - Простите, а спросить можно? - робко произнесла Марьяшка.
  - Ну?
  - Почему я своей проблеме помощи не нахожу? Ведь есть много... вот Вы, например, ...
  - А вот мне ЭТО зачем? Ты мне не родственница, не подруга, даже не знакомая хорошая. Для чего скажи на милость, мне жизнью рисковать? Сейчас такое мало кому подвластно. А бабушки... попросту боятся: чувствуют, что не по силам. Дожить им спокойно хочется.
  "Демон" помолчала, подумала о чём-то и добавила:
  - Но ты не отчаивайся - вам судьба силы много отмеряла. Да и те, кто придёт - предначертанное исполнят. А там уж как повезёт.
  - А, может, - начинаю я робко, - Вы... с нами?
  Специалист по магической сертификации устало усмехается:
  - А я ЗДЕСЬ, девочка, на боевом посту. Считай, на передовой. Многие книжечек начитаются и мнят себя колдунами. Такое вытворяют. Только вот считать и быть - не одно и то же. К дару и способностям мозги и сострадание должны прилагаться. Даже к чёрным колдунам. Если ж люди для него лишь фигурки шахматные..., - она покачала головой, - А сертификат - это своеобразный знак качества. Признак соответствия. Только представь на минутку, что меня здесь нет? Следующего зовите.
  Мы остолбенело, словно три деревянных карандаша, вышли из кабинета, а потом и из здания. Гриша также молча проводил нас и откланялся.
  В квартире, как и обычно находился уже знакомый охранник Леонид. Не задавая вопросов, он налил нам кофе и достал из холодильника легендарную жестяную коробку с печеньем. Спасибо тебе, Федя, ты точно знаешь, что нам без калорийной подзарядки сейчас никак!
  "За мои зелёные глаза, называют все меня колдуньей!" - запел телефон охранника. Вот уж чего трудно было ожидать от такого сурового парня, так это неожиданной романтики в данном направлении. Может, именно поэтому его нас охранять и поставили.
  Леонид секунду послушал телефон, утвердительно промычал что-то и сообщил уже мне:
  - Там к Вам гости. Разрешили пропустить.
  В прихожей робко мялись мужчина среднего возраста и женщина, годившаяся ему в матери. Мужчина мне кого-то смутно напоминал.
  - Привет, Валли, - неуверенно и хрипло произнёс он.
  Марьяшка вздрогнула и начала икать. Гость недоумённо взглянул на мою подругу, склонив голову на бок. И только тогда до меня дошло, наконец, кто передо мной: бывший мой одноклассник и хулиган, муж Леночки Юсуповой, если верить лже-Юрку, легендарный специалист по замкам и прочее, и прочее, и прочее. Надо же, изменился до неузнаваемости, а привычку детскую - взгляд с наклоном головы, если увидел что-то интересное - сохранил!
  - Привет, Гена, - вопросительно произнесла я, не до конца понимая смысл посещения меня давним знакомым. Гена, кажется, это понял, потому что заторопился:
  - Дело у нас к тебе. Вот, - подтолкнул он легонько вперёд невысокую рыжую женщину. "Везёт же мне на рыжих!" - немедленно пришло мне в голову. Только волосы у его спутницы были не того богатого и роскошного цвета меди, как у Марьяшки, и не такого тускло-выцветшего, как у моего бразера. Они были часто встречающегося рыжего цвета и вились "мелким бесом". Собравшая их в пышный хвост резинка не столько сдерживала, сколько позволяла хаотично топорщиться в разные стороны.
  - Здравствуйте, - звонким девичьим голосом произнесла женщина, заставив меня вздрогнуть, - я - Лиза.
  Я во все глаза без стеснения таращилась на странную гостью и поняла, что меня в ней смутило - я не могла воспринимать женщину вместе с голосом. Словно в возрастной гостье дополнительно помещалась молодая девушка.
  Подруга, неудержимо икая, переводила взгляд с одного гостя на другого, не понимала моей реакции на них, а от того не знала, как ей на них реагировать: чаю ли предложить или взашей выгнать.
  - Ик! Пойдёмте пить чай, - наконец, решилась она.
  - Нет-нет, не беспокойтесь. - предупредил её старания Геннадий, - мы ненадолго. Следят за нами, - скупо бросил он, - сейчас Лиза расскажет вам кое-что и мы побежим обратно. Начинай, - поторопил он женщину.
  - Когда я была молодой девушкой, - зачастила женщина Лиза, - очень молодой...
  - Это мы уже поняли, - перебила её Марьяшка, - Вы случайно превратились в лису.
  - А как Вы догадались? - растерялась лиса-перевёртыш.
  - Мы ворону встретили, - мрачно пояснила подруга, - только она в человека оборачиваться не умеет. Разговаривать только. А Вы почему оборачиваетесь? - бесцеремонно поинтересовалась она.
  - У меня бабушка... знала, кой-чего... оберег мне на шею повесила, объяснила, что от недоброго глаза. Поэтому вот я и оборачиваюсь. Ненадолго, правда.
  - А подруги где Ваши? - уточняю я у опешившей гостьи, - Вы ведь не одна были?
  - Откуда Вы всё это?.. - совсем потерялась лиса, беспомощно переводя взгляд то на нас с Марьяшкой, то на своего спутника, - но, да...
  - Сколько Вас всего и сколько ещё живы? - жёстко вызнавала подруга, не давая опомниться внезапной гостье.
  Та только молча глаза вытаращила. Оказалось, вспоминала и считала.
  - Катя Белкина, Светка Конина, Маринка Волкова... и ещё... много. Живые я и Ваня Лепус, правда, я его не видела давно..., - Лиза растерянно сглотнула.
  - Лепус... Это фамилия или прозвище?
  - Фамилия. Заяц по-немецки.
  - Дайте угадаю, - почему-то пришло мне в голову, - Ваша фамилия Лисицина?
  - Ннет. - Лиза совсем по- детски замотала головой, - Фокс. Но если перевести, то тоже Лиса, - она грустно усмехнулась.
  - Что вы хотите от нас? - невежливо осведомилась я, но, вспомнив, что сказала уполномоченная от магии тётка, сбавила обороты и уже мягче уточнила, - вы надеетесь, что мы поможем? Вот столько лет (сколько, кстати?) помощи не было и вдруг, в нашем лице явилась?
  Лиза побледнела, а Генка вышел вперёд, закрыв собой горемыку и сообщил:
  - Мы вас предупредить пришли, вообще-то - ищут тебя, - он указал на меня пальцем, - мутные какие-то личности. Опасные. Хорошо у меня в органах знакомый - успел про Юрка Птичкина шепнуть и так кое-что... Мы с женой в питомнике срочно лису ручную арендовали. Лизу спрятали надёжно. А, может, к нам? У нас крепость в лесу - муха не пролетит.
  - А как вы догадались? Про Лизу?
  Гена усмехнулся:
  - Не одна ты шустрая на хоздвор бегала... Как думаешь - твоё отсутствие, пусть и недолгое мимо наших Марин незамеченным прошло?
  Я покивала, поблагодарила гостей, спросила у одноклассника номер телефона на всякий случай.
  - В каком году?
  - В семьдесят первом, - сразу поняла меня Лиза и добавила, - а ... ворона... она где сейчас?
  - В надёжном месте она, не тревожьтесь.
  Мы распрощались, и наши гости ушли. А я присела, огорошенная свалившимися на меня новостями.
  - Ты чего это, мать, расклеиться собралась? - угрожающе начала подруга, - столько великих дел впереди - впору рукава засучить, а ты у порога споткнулась и назад повернуть готова?
  Не стала ей напоминать, что КТО-ТО (причём совершенно точно известно КТО) не далее, как вчера мне в помощи отказывал и если бы не эта компетентная специалист в магии - бегала бы я сейчас кругами без помощи и поддержки...
  - Задумалась просто. Вот жил на свете хороший человек Александр Борисович. А ещё Юра Птичкин... И кому они мешали?!!! А виноваты они только в том, что встретились на их жизненном пути две пиявки ядовитые. И всё - нет больше хороших людей. А пиявки жируют себе, чавкают от удовольствия... Где справедливость-то, Марьяш?
  ***
  
  
  
  Глава 12 Двойник Фёдора, сантехник Леопольд и ценная ворона.
  
  
  
  Охранник Леонид мялся в прихожей и весь его вид демонстрировал крайнюю степень огорчения:
  - Фёдор Юрьич передать просил...Ну, это, ... в общем...вернуться вам придётся...
  - Куда вернуться? - я, отчего-то решила, что возвратиться придётся к тем бандитам, что они чем-то страшным и неумолимым зацепили-таки несгибаемого помощника депутата и внутри похолодело.
  - В квартиру вашу старую, - виновато промямлил Леонид, - я всегда поблизости буду, - тут же встрепенулся он, - не беспокойтесь - насчёт меня Палыч распоряжений не оставил, значит, могу пока прежние исполнять.
  - А Фёдор где? - встревожилась Марьяшка, - почему сам-то...
  - Эту квартиру лучше не светить. Не надо, чтобы кто-то посторонний узнал, что она с Фёдором Юрьичем связана. Да он сам вам всё объяснит. Попозже. Он сейчас документы на срочную командировку оформляет.
  - А что случилось-то вдруг? - вступаю теперь уже я, недоумевая, - час назад всё ещё спокойно было...
  - Вы меня только не выдавайте, - неожиданно испуганно зашептал Леонид, - пацаны шепнули: у нас крупное слияние бизнеса... новый партнёр, партнёрша точнее. Вот как только она Фёдора Юрьча увидела, так прямо вывернулась вся от злости - не понравился он этой партнёрше невероятно - уволить потребовала немедленно. "Иначе, - говорит, никакой сделки не будет". А без неё нам зарез - от её слова наверху многое зависит. Вот Палыч и решил на компромисс пойти: Фёдора Юрьича в срочную командировку отправить. На время, пока всё уляжется. А там, мол, видно будет. Либо забудет, цаца эта, либо филиалом руководить Юрьича направят.
  - Неожиданно, - задумчиво резюмировала подруга, - что ж, друг Леонид, собираться - то нам и не надо - не успели ещё вещами обрасти. Прибраться вот только...
  - Об этом не беспокойтесь - клининговую службу я уже заказал, такси вот ещё вам...
  - Такси нам до городского парка, - перебила охранника подруга, а на его недоумённый взгляд пояснила, - развеяться нам необходимо. К тому же в парке народу всегда полно - напасть не решатся.
  Леонид понимающе кивнул и уткнулся в экран телефона.
  Мы тепло попрощались с охранником. Ненадолго, как он сам уточнил. Пообещал, что под ногами путаться не будет, но по возможности будет рядом. "Потому что из-за слияния "верхи" в а...уе, а в "низах" вообще ничего непонятно и в любой момент можно улизнуть, сославшись на ответственное, но секретное поручение". От этих туманных объяснений Леонида мы с Марьяшкой испытали состояние "верхов" - если уж такая корпорация зашаталась, чего уж нам в нашей жалкой богадельне жаловаться?
  Усевшись в парке на освободившуюся лавочку, мы долго молчали, переваривая услышанное от охранника.
  - Я домой наведаюсь, - бесцветно сообщила подруга, - вдруг... когда ещё придётся...
  В ответ я молча киваю.
  - Ворону забирать надо. Незачем неумеху Куську под удар подставлять.
  - Ты о том же подумала? - почти подпрыгиваю я.
  - Так не глупая ж у тебя подруженция-то, Лана, - печально и устало усмехается Марьяша, - о, если ещё и этот помощник сольётся, - комментирует она, глядя в экран телефона, тогда прям уж и не знаю, - не договорив, подруга подносит телефон к уху, но сразу же отстраняется, болезненно сморщившись.
  - Марьяна, здорово живёшь! - так кричал в трубку Киблер, что сказанное им слышали не только абонент и я, но, по-моему, ещё хорошая половина гуляющих, потому что они как-то настороженно и недовольно начали оглядываться, - Петрова не рядом, случайно?
  - Случайно рядом, - снова сморщилась Марьяшка.
  - Трубочку ей передай, пожалста!
  Я перехватила телефон, опасаясь подносить его близко к уху.
  - Лана, привет! Я узнал тут кое-что: нельзя обратить чужое колдовство! - кричал мне в трубку зелёный колдун Киблер, - но кое-что сделать можно, даже тем, кто не в теме. Ничего сами не предпринимайте. Дождитесь меня - мы через месяц возвращаемся!
  От сказанного Эдуардом у меня на душе потеплело. Какие же всё-таки ответственные у нас друзья - повезло нам с Марьяшкой. А ведь мы ничем отблагодарить не можем... даже в снаряжение вложиться... Беднота, эхх...
  Ободрённые Эдуардом, мы медленно побрели домой и почти уже дошли, когда рядом остановился автомобиль. Передняя дверь открылась, и мы обнаружили за рулём Фёдора:
  - Занимайте места согласно купленным билетам, - невесело произнёс он и недобро улыбнулся.
  - Ты чего это, Фёдь, - испуганно произнесла подруга, - ты ж в командировке должен...
  - Командировка - не жена - в разлуке не зачахнет, - выдал секретарь кем-то придуманный афоризм, - у меня столько друганов полегло, а я вот живой, - как-то не очень к месту продолжил он, - а живой я только потому, что на правильную дорожку вовремя наступил, в отличие от них. Чувствую, и сейчас дорожка раздвоилась. Выбор я свой сделал. Я ж как волк - подвох издали чую. Вы - моя дорожка. Вам я нужнее, а шеф сам справится. И так ему за всё спасибо.
  - Так ты уволился что ли? В командировку не поехал...
  - Почему не поехал? Поехал... двойника друганы нашли. Едет сейчас поездом, с полным пакетом документов... Я б его автобусом отправил, чтоб ещё дольше ехать было, только отговорили - подозрительно будет...
  - Погнали тогда к нам, - засуетилась подруга, я борща наварю, продуктов только купим.
  - Э нет - к вам мне нельзя. Встречаться будем на нейтральной территории. После звонка. И вот ещё что.
  Он выхватил из рук Марьяны телефон и ловко выскользнул из машины. По тротуару вяло дефилировал какой-то субъект маргинальной наружности. Секретарь сунул маргиналу несколько бумажек и навёл камеру, приготовившись фотографировать. Маргинал придирчиво рассмотрел содержимое кулака, повеселел. После чего горделиво приосанился и попытался даже изобразить улыбку.
  Вернувшись в салон автомобиля, Фёдор удалил из списка свой номер, затем вернул Марьяшке телефон со словами:
  - Звонить будешь по этому номеру.
  Мы с подругой оторопело уставились на фото маргинала на экране, подписанное "Сантехник Леопольд".
  - Леопольд-то почему? - фыркнула Марьяна.
  - Зовут его так, - махнул Федя лопатообразной ладонью в сторону удаляющегося маргинала.
  ***
  Из деревни Марьяна вернулась с Саньком. Ну а дальше вы уже знаете.
  Поскольку от наших недоброжелателей и похитителей известий не поступало пока, постановили мы на общем совете (кроме Санька́, разумеется), что будем проживать обычную жизнь и зелёного колдуна поджидать. Ворону, правда, забрать решили всё-таки. Фёдор в этом деле проявил живейшее участие и не обиделся даже, что мы ему про Лёку ничего раньше не рассказали.
  ***
  - Ну как? Нашли выход? - нетерпеливо подскочила ко мне ворона, - как мне в человека... обратно?
  И мне вдруг обидненько так стало - сидит эта пернатая, как барыня - в тепле, сухости. Куська вон ей косыночку смастерила да повязала. Чтоб местные не перепутали с обычными птицами и не обидели. А мы с Марьяшкой... Да что там! Полгорода добрых рыщет в поисках нужной персоны, забыв про близких, сон и отдых, а местами и о работе.
  - Нашли, - говорю, - как не найти для такого хорошего человека! Ты ж нам как родная - с детства выхаживала-выкармливала. Да мы и живы-то только благодаря тебе, - расхожусь я.
  Марьяшка легонько ущипнула меня чуть ниже поясницы. Ворона же растерянно хлопала глазами, не поняв моего выступления.
  - Собирайся, - махнула я рукой, - в город поедешь. Нечего здесь добрым людям голову морочить.
  Куська вдруг подскочила, ухватила ворону, прижала к груди так, что у пернатой глаза округлились:
  - Не отдам! - и сама глаза выкатила, подобно вороне, - она мне вместо подружки! А если отбирать вздумаете - я вам, я вас...
  Федя в растерянности присел на табуреточку, которая смогла выдержать его вес. На ведьминских разборках он, надо полагать, первый раз присутствовал, а потому не встревал, а только с интересом водил глазами за тем участником, который в данный момент выступал.
  - Углохни, Кусь... Александра, - устало посоветовала я, - ну какая из тебя ведьма? Что ты людям голову-то морочишь? Нет в нас колдовского ничего. Нету! - ещё раз повторила для убедительности, - ни в тебе, ни во мне, ни в Марьяне. Даже в Петьке твоём от терминатора больше, чем от колдуна. А, нет, соврала - есть кое-что - они оба - и колдун и Петька - мужики.
  Куська растерянно заморгала. А я продолжила нерадостный монолог:
  - Не нашли мы, Лёка, ни ведьмы, ни колдуна никакого. Не помощники мы тебе. Мало того - за моей головой сейчас охотятся совершенно необоснованно. Я даже себе помочь не могу. Так что решай - с нами поедешь или с Александрой останешься. Только подумай прежде - должна же у тебя совесть пробудиться - от Куськи ты только хорошее видела, неужели не стыдно будет хорошего человека вот так запросто подставить?
  - Ыыыы, - раздалось уже знакомое нам, а вот Фёдор обалдело взирал на рыдающую и причитающую ворону, - здеся я останусь. А если вдруг... пойдёмте, покажу кой-чево, - махнула она крылом.
  - Далеко? - подозрительно осведомилась Марьяшка.
  - Ну, на машине, если, - ворона выразительно посмотрела на Фёдора.
  - Командуйте, дама, - разрешил Фёдор, когда все мы: Куська, я, Марьяшка и ворона разместились в салоне.
  - Здесь прямо всё по дороге, а у сосенки маленькой вправо свернёшь. А там уж недалече, - с достоинством ответствовала птица. Видимо, величавое обращение так на неё подействовало.
  - Это в лес, что ли Куськин? - недоверчиво поинтересовалась я, - что мы там ТАКОГО увидеть должны, чего я в прошлый раз не разглядела?
  Ворона нахально игнорировала мой вопрос, пока мы на место не прибыли.
  - А теперь за мной, - скомандовала она и полетела впереди.
  Идти получилось недолго. Только место, куда привела нас ворона, оказалось захламлено. Словно все окрестные лесорубы сговорились сваливать некондиционные остатки именно сюда.
  - Скаутский костёр жечь будем? - уточнила я, вспомнив, как готовила материал о возрождающемся в нашей области детско-юношеском движении.
  Пернатая не удостоила меня ответом. Она лишь попросила Фёдора "отбросить парочку веточек". И здесь уж пришёл черёд нам удивляться - растительный хлам скрывал узкую дверь, издающую свечение, словно лампа дневного света в поликлинике. Не ошиблась я, видимо, когда советовала Павликентию про дверь в лесу, ни к чему не прислонённую, написать. Вот же она - дверь!
  - Это в другой мир проход, - глухо пояснила птица, - мне бабушка Параскева про такой рассказала, когда я его в воде той родниковой высмотрела. Проходов таких по земле много. У каждого ведьма живёт, да не по одной - одной не управиться. А здесь вон видишь, беда какая - нет охраны-то, а это значит, для чего-то проход понадобился недоброй силе - долгий срок она его под себя готовила, не торопилась - потихоньку охрану подчищала. Значит, время нужное не пришло ещё. А охранять надо - иначе поналезет оттуда всякого... А ещё бабушка Параскева мне секрет рассказала - как портал этот закрыть. Вот если что - я и пригожусь.
  - А почему сейчас-то закрыть нельзя? - недоумеваю я.
  - Условия не те и времени подходящего мы не знаем, - объяснила ворона.
  Завалили мы проход. Распрощались с Куськой и Лёкой и домой направились. А вскорости убедиться нам довелось в правильности Лёкиного решения с Куськой остаться.
  ***
  
  
  
  
  Глава 13 "Сводим с ума. Быстро. Качественно. С гарантией"
  
  
   "... тех, кто ошибочно считает себя в безопасности потому, что в этой местности не наблюдалось схода лавин".
  (Вальтер Фляйг. Внимание, лавины!")
  "Из 20 человек, ежегодно погибающих в лавинах, один-два гибнут на равнинных территориях".
   (Селиверстов Ю. Г. "Катастрофические и особо крупные лавины")
  "Возможен сход лавин с практически бесснежного склона"
  (Из выводов бывалых альпинистов)
  "Самое виртуозное колдовство должно выглядеть, как несчастный случай.
  (Из консультаций мага)
  
  
  
  
  
  
  Как уже известно читателю (если он ещё помнит) в нашем дворе постепенно сформировалось кладбище ворон. Ну это, как если бы все больные и старые вороны на издыхании стали обладателями тура "Увидеть Париж и умереть!" В роли Парижа выступил наш N-ск, но не это главное. Поначалу мы значения не придали такому нелепому происшествию. Даже когда Марьяшка что-то подозревать начала, я старалась её разубедить.
  - Пойми - дохлая ворона - это просто дохлая ворона и ничего больше! - с пеной у рта доказывала я. А потом роя՛щиеся мысли выстроились в ровную строчечку - а Лёка-то ведь тоже ворона! А что, если... кто-то догадался и таким образом старается не допустить к нам обладателя информации. Счастье, что этот КТО-ТО не знает, что Лёка его опередила. Стоп! А как же кошка? На газоне ведь была ещё и кошка! И совсем уж упаднические мысли посетили мою голову - ко мне что, ещё и кошка прийти должна?!!! Просто зоопарк какой-то!
  А Лёка-то наша - ух, заговорщица! И ведь молчала про портал - ни словечка не проронила. А мы-то ей - давай скорей душу открывать! Две разини. Неспокойно мне как-то стало - а вдруг Лёка ещё что-то такое в родниковой водичке высмотрела, чем с нами не поделилась? Вот как с такими серьёзные проблемы решать?!
  Так до утра глаз и не сомкнула - всё ворочалась, пытаясь либо заснуть уже наконец, либо смоделировать ситуацию, при которой мы и все вольно или невольно притянутые нами помощники смогли бы из этой ситуации вывернуться. Быстро, безболезненно, без материальных потерь и проблем - моральных и физических. Чем больше я старалась понять во что это все мы вляпались, тем отчётливее передо мной вырисовывалась глухая, непробиваемая стена, каждый шаг к которой давался с трудом. Словно шли мы по дороге, залитой расплавленным гудроном, с огромным усилием вырывая ноги из чёрной вязкой жидкости...
  Утром, не выспавшаяся, направилась в магазин. Не успела ещё дверь толком прикрыть, как обнаружила у подъезда кошку. Сидит на лавочке аккуратная такая кошечка, головой усатой по сторонам крутит - осматривается.
  - Здраавствуйте, ну а Вы кто будете? - раздражённо интересуюсь я у животного, - что ВАМ от меня требуется? Вы озвучивайте, не стесняйтесь - я привычная уже - немедля кинусь пожелания исполнять.
  - А ну, быстро домой, гулёна, - услышала я, - и чтобы на улицу носа не высовывала! Ничему-то тебя жизнь не учит!
  - Ччччтто? Снова кто-то по мою душу пришёл? - обалдела я.
  - Четыре двора оббегала, пока нашла тебя... а с неё как с гуся вода - ишь... сидит, как ни в чём не виноватая, - раздалось рядом со мной, - это Вы, девушка, её нашли, бродягу беззагонную?
  Я обернулась и увидела женщину в халате со шлейкой в руках. Она ловко нацепила на питомицу удерживающее устройство, но на всякий случай подхватила кошку на руки:
  - Спасибо, что мимо не прошли, - горячо поблагодарила женщина, - весь вечер вчера объявления расклеивали, - кивнула она на дверь, где на тетрадном листе крупными буквами сообщалось: "Пропала кошка...", ну и так далее, - всей семьёй...
  - Ага, - растерянно отозвалась я, провожая пару взглядом. Кошка на прощание подмигнула мне. По моей спине побежали мурашки.
  - Чего моргаешь? - немедленно отреагировала хозяйка, - опять мусора полны глаза? Сколько уж можно к доктору тебя таскать!!!
  Я потихоньку побрела в противоположную сторону. Так и с ума сойти легко, если в каждой кошке видеть мистического посланца, в каждой вороне - перевёртыша, а в каждом встреченном мужчине - опасного врага, только и ждущего, когда ты устанешь беспокоиться, чтобы изготовиться и напасть. Сокрушаясь о своей незавидной участи, я медленно брела вдоль ажурной ограды, не замечая, что кто-то пытается меня обогнать. Этот "кто-то", уткнувшись в телефон, упорно старался пролезть между мною и оградой, хотя в эту щель могла протиснуться разве что улитка. Мне надоело слышать разъярённое сопение над ухом, и я немного подвинулась влево. Таинственный спутник немедленно ринулся в освободившееся пространство, зацепился за витиеватую закорючку ограды и порвал пиджак. Не оборачиваясь, странный прохожий грязно выругался, обращаясь ко мне и пошагал дальше.
  "Вселенная всё видит", - равнодушно отметила я про себя и, не прибавляя шагу, поплелась следом.
  На пути прохожего внезапно оказался весёлый рой мелких мушек, которые решили немедленно посетить глаза встретившегося незнакомца. Мужчина яростно сопротивлялся, но мушки победили числом, о чём незамедлительно возвестили яростные нецензурные выкрики побеждённого.
  - Каррр, каррр, каррр! - назидательно высказалась из кроны дерева невидимая мне птица, а незнакомец в драном пиджаке испуганно посмотрел почему-то на меня.
  - Да-да! - зачем-то поддакнула я вороне. Настроение улучшилось, но только чуть-чуть. Мне не давали покоя мысли о странных событиях последних недель. Любой пристальный взгляд, обращённый на меня, не просто волновал, а пугал до дрожи в коленках. Я боялась. Нет не так: Я УЖАСНО БОЯЛАСЬ! Боялась неизвестности, потому что не понимала, почему эти незнакомые люди охотятся за мной. Боялась ответственности, ведь я абсолютно ничего не умела, вот только обратившимся за помощью этого было не доказать. А ещё после слов Демона я ожидала разнообразных животных и птиц, длинные вереницы которых выстроятся к моему подъезду, шокируя соседей и нашу квартирную хозяйку. Вот за что мне всё это, а? Ведь я за всю свою недолгую жизнь даже обидеть никого по-настоящему не успела. Самой только и доставалось. И единственным утешением, когда уж совсем невмоготу приходилось, был снившийся мне БРАТ. Не Лёха. Просто БРАТ, без имени, фамилии и места проживания. Был он высок, голубоглаз и светловолос. Когда БРАТ улыбался, волосы его светились золотым светом, как будто за спиной в этот момент оказывалось солнце.
  - Не горюй, - утешал меня БРАТ, - вот погоди - приду и накажу всех обидчиков твоих.
  И я просыпалась с чувством огромной радости. Каждый день я придумывала новую версию того, что это за БРАТ и почему он живёт отдельно от нас. Вот только время утекало, а БРАТ всё не приходил и не приходил... Где же ты, братик?! Очень бы мне сейчас твоя помощь пригодилась...
  Зашла я в знакомый магазин, на автомате набросала полную корзинку чего-то, не глядя расплатилась на кассе и отправилась в обратную дорогу. Идти я старалась аккуратно, держалась ближе к домам и большим группам людей, чтобы нападающий, если таковой случится, не смог меня в толпе визуализировать и в машину затащить. Заходя во двор, я даже глаза на секунду зажмурила, опасаясь снова ворон увидеть на газоне, хотя внутренне была готова и к такому. К превеликой моей радости на газоне не оказалось ничего и никого! Чуть ли не вприпрыжку я поскакала к подъезду.
  - А вот и наша кормилица пришла! - громко обозначила подруга моё возвращение, - больше-то ведь у нас некому в магазин-то сходить.
  Понятно, чего она надрывается - Санька́ усовестить пытается.
  Санёк может быть и усовестился, только где-то в глубине души, причём в самой-самой её глубине. Он с оптимизмом пододвинул табурет к подоконнику и принялся энергично наворачивать бутерброды с вареньем.
  - Руки! - запоздало вспомнила сестра.
  - Поздно! - сокрушённо качая головой ответил ей Санёк, демонстрируя испачканные в варенье пальцы.
  Я отправилась в ванную чтобы не попасть под горячую и тяжёлую Марьяшкину руку. Оказалось, что подружкино недоброе настроение относилось вовсе не к немытым рукам:
  - Фёдор звонил, - тихо сообщила она, - уезжает он в филиал тот клятый. Хотела с ним Санька пристроить - чтобы и под присмотром, и к делу приставлен был, да и нам руки развязать... Отказался. Самому, говорит, осмотреться необходимо, что да как. Такие вот новости у нас. Так что опираться придётся на Леонида, да и то неизвестно долго ли у них безвластие это продлится...
  - Что-то от колдуна нашего зелёного весточек нет, - спохватилась я, - не звонила, случаем?
  - Случаем, звонила, - иронично ответствует подруга, - телефон "не алё". Да и сама-то подумай - какое может быть "алё", если они так далеко забрались?
  - Чего их вообще на Камчатку-то эту понесло? - негодую я, поворачивая кран - вот ведь - дома не сидится!
  - К твоему сведению, - повышает голос Марьяшка, - не все поступают абы куда взяли! Есть люди с целью в жизни. Да!
  Я прикрываю дверь ванной комнаты, заметив, что Санёк навострил ушки и вслушивается в нашу беседу, делая вид, что пьёт чай.
  - Удалять его от нас надо и немедленно, - шепчу я подруге в ухо, - разрушит он легенду твою, как пить дать разрушит, наплачешься потом!
  Подруга, придав лицу скорбное выражение, согласно кивает. У неё звонит телефон. Посмотрев на экран, Марьяшка радостно демонстрирует мне большой палец и выставляет громкую связь, выкрикивая:
  - Эдуард, привет! Наконец-то!
  - Это не Эдуард, Марьяш. - раздаётся в ванной усталый печальный голос, - это Шурик, Гуляйполе. Тут такое дело...
  Я выключаю воду и, повторив движения подруги, усаживаюсь на пол радом с ней. А Шурик меж тем продолжает говорить. Правда, то, что он нам сообщает, мы осозна́ем немного позже, когда освободимся от столбняка:
  - Мы ровную площадку нашли, на восточном склоне. Уютная такая площадка. Утром раньше солнцем прогреется. А Киблер подумал-подумал, носом покрутил и запретил лагерь ниже линии леса ставить. Мы было возражать, а потом вон оно как оказалось! Лавина-то та как раз над уровнем леса оторвалась и разогналась соответственно. Деревья - тридцать сантиметров в диаметре - все поломало...
  Так вот колдун наш ходил-ходил, а мы навьюченные - за ним. Когда народ роптать начал, Эдик вздохнул и согласился на лагерь. "Здесь, - говорит, - хоть снега поменьше - "язык" потоньше". Мы тогда этим словам значения не придали, уж больно устали без цели слоняться - обрадовались, что бивак, наконец, разобьём...
  Местные сами в шоке - говорят, с сорок пятого года село существует - никогда схода лавин не было! Склон-то так себе - смешной, одно слово - тридцать метров всего. И лавинка небольшая...
  Мы, как и заведено - осмотреться пошли. Эдик в лагере - на охране. С ним ещё Генка-Ласка увязался. "Не хочу", - говорит, - "одного оставлять - мало ли что" ...
  Вернулись, а лагеря нет...
  
  ***
  
  
  
  Глава 14 "Приговорённые"...
  
  
  В телефоне ещё что-то скрипело и шуршало. Только нам было уже не важно, какой толщины и длины был тот странный язык и пять причин, по которым в гарантированно безопасном месте сошла неправильная лавина. Мы молча поднялись и вывалились в кухню, до смерти напугав Санька́. Что он там напридумывал, глядя на нас, мы так и не спросили, потому что в тот момент, когда Марьяшка, что-то завывая, раскачиваясь и обливаясь слезами, прижала голову брата к себе, он от страха прикусил язык и тоже выл, и рыдал, только по другому поводу. А потом некогда было спрашивать.
  Санёк набрал номер Гриши и что-то долго и трагично мычал в трубку, с трудом ворочая распухшим языком. Это, однако произвело на участкового правильное впечатление и через семь минут он примчался, взлетев по лестнице, словно обрёл крылья. Вбежав к нам в квартиру и немного поняв ситуацию, Григорий незамедлительно приступил к нашей реанимации: усадил нас с Марьяшкой на стулья, сунул в руки по чашке не до конца остывшего кипятка и приказал пить мелкими глотками. Оглушённого болью и страхом Санька́ бравый участковый слегка встряхнул за шиворот, чтобы привести в чувство, затем направил в ванную - охлаждать прикушенный язык под струёй холодной воды.
  Пока мы, икая и обливаясь слезами, глотали импровизированный "чаёк", Гриша сделал несколько звонков сам, потом кто-то перезванивал ему. Потом, переключил на громкую связь, и мы услышали:
  - Нет, друзья, я в этот раз не смог вырваться, - разочаровал нас Ванёк, - работа. А так хотелось - мы ж давно на Камчатку собирались. Не судьба видно. Я сейчас для успокоения вашего командиру звякну. Узнаю, что да как и вам доложу.
  Через несколько минут отозвался не Ванёк, а Шурик. Он не стал турусы на колёсах разводить - объяснился в двух фразах:
  - Есть надежда, что в снегу полости образовались. Если они в такой полости - значит, живы будут. Спасатели работают...
  - Итак, дамы, - подвёл итог спасательной операции бравый участковый, - вы сами всё слышали. Поэтому отставить панику и ждать. А ты, молодец, - похвалил он Санька, - быстро сориентировался. Мне сейчас отлучиться надо, по делам, уж ты поухаживай за ними. Санёк молча, но с достоинством кивнул. Не успел Гриша сделать и двух шагов по коридору, как в дверь кто-то робко поскрёбся. Участковый распахнул её, и мы увидели на пороге невысокую девушку, чем-то походившую на феечку Варвару. Такую же светлокожую. Правда, с золотившимися волосами, свободно раскинувшимися по плечам. Вот только назвать девушку симпатичной было трудно.
  - Здравствуйте, - приветливо и печально одновременно поздоровалась она, - Меня Эдуард просил, если с ним вдруг что-то..., чтоб я вам помогла. ...
  И что тут началось! Я запрыгала от радости. Марьяшка от неожиданности уронила чашку и та, конечно же, разбилась.
   - Это ничего, - торопливо воскликнула она, - это к счастью. Говорите же скорей, где он?
  Девушка смутилась:
  - Я не знаю. Просто... он, когда уезжал, попросил кое о чём, вот я и пришла. Я Лера.
  Марьяшка собрала себя, словно осколки фарфоровой вазы и вспомнив о нашем фирменном гостеприимстве, пригласила гостью к столу, точнее к подоконнику. Лера присела на краешек стула.
  - Гриша, ты торопился, кажется? - уточнила подруга.
  - Да, да, - подтвердил участковый, не отводя глаз от Леры, - очень.
  Выпроводив Григория, Марьяна позвонила Леониду и о чём-то шептала в трубку.
  - Сейчас соберёшь свои вещи, и Леонид отвезёт тебя на ферму. Поработаешь неделю - я договорилась.
  - На ферму? - неприятно удивился Санёк, - так я и в деревне мог...
  - В деревне ты бы мог, конечно, - согласилась его сестра, - если б там ферма была и на работу бы брали. А здесь и ферма есть, и на работу берут, и работа знакомая, а главное - ВСЕ деньги - твои.
  - Все-все? - не поверил Санёк.
  - Прямо все-все.
  - Тогда, конечно, тогда ладно, - обрадовался он, метнулся в свою комнатку и вернулся с маленьким рюкзачком, - я готов!
  Леонид увёз нашего парня на трудовые подвиги, мы же, наконец, могли говорить с гостьей, и никто нам при этом не мешал и не подслушивал.
  - Я ведьма, - сообщила нам Лера вместо фамилии, - светлая, правда, поэтому не всё могу. Была бы хотя бы серая, - с сожалением протянула она и вздохнула, - я свечи вам делала, помните?
  Мы с Марьяшкой закивали головами, будто китайские собачки на приборной доске автомобиля.
  - Эдуард мне про ворону вашу рассказывал, по секрету, конечно, - уточнила она, - видео мне прислал. Успел... Сказал, если не будет вестей от него - идти к вам и срочно ритуал проводить. Ворона у вас?
  - Кхм, смутилась Марьяшка, как тебя... полное имя... Валерия или Калерия?
  - Карелия, - неожиданно ответила ведьма Лера.
  - Так вот, Ка...релия, ворона наша далековато будет. К ней ехать надо, а, чтобы ехать - договариваться сначала придётся.
  - Это даже лучше, что далековато, - обрадовалась Лера, - ритуал провести место особенное нужно - лучше всего было бы в лесу, на поляне какой-нибудь. Чтобы ни грибников, ни любопытных, ни случайных прохожих. Ритуал-то днём провести надо. Есть у вас такое на примете?
  - Куськин лес! - одновременно выкрикнули мы с Марьяшкой. Уж там точно никто не помешает. А что за ритуал-то такой мудрёный, да ещё днём?
  - Так я светлая ведьма. Главный мой помощник - солнце, - охотно поделилась девушка.
  - И сертификат имеется? - поинтересовалась подруга.
  - С собой принесла, - улыбнулась светлая ведьма Лера, доставая заламинированный документ.
  - Ну да, - согласилась я, - Куськин лес, - и пояснила, - Кусь... Александра - она ведьма по рождению. Только научить её мама ничему не успела - погибла.
  - А договариваться когда будете?
  - Сегодня на завтра, если повезёт. Устроит тебя?
  - Даже хорошо, чтобы быстрее, - поделилась Лера, - только вот... ночевать мне у вас придётся... возвращаться иногда небезопасно бывает...
  Я промолчала, растерявшись. Всё-таки ничего мы про Леру не знали, кроме нескольких слов Эдика. Мы ворону-то на балкон выперли. А здесь - человек...
  - А давай, - неожиданно согласилась Марьяшка, - Санькова комната всё равно пустая стоит.
  - Хорошо, - обрадовалась Лера и пошла обживаться.
  Мы всё-таки, на всякий случай Куське позвонили и ситуацию обрисовали.
  Куська задумалась ненадолго и... попросила послезавтра приехать. Послезавтра, так послезавтра - мы не гордые, можем и потерпеть.
  ***
  То ли Лера обладала даром внушения, то ли просто была удивительно убедительна, а только мы с подругой моментально согласились и безропотно поплелись было готовить чай и постель для гостьи.
  - Какая постель, девочки? - удивилась-возмутилась Карелия голосом строгой воспитательницы детского сада, - вам на работу пора! Кстати, попробуйте взять работу на дом, - она задумалась, - какую-нибудь такую, от которой все отказывались до сих пор. Попросите дня четыре... или лучше пять.
  О, конечно же, мы знали про такую "работу"! Это было техзадание. Настолько запутанное и нелогичное для гуманитариев, что от него все шарахались. Тем временем денёчки утекали. Руководство с глазами Кота из "Шрека" заходило по очереди в каждый отдел утром и после обеда - в надежде, что кто-то дрогнет и передумает. Только все специалисты, как один, были тверды в своём отказе. Да что там мы - даже наше знамя революции - закалённый боец Ника, взявши в очередной раз пересмотреть опус таинственного ООО "ЗаградПодрывПодкоп с переподвыподвертом" (шутка) на втором листе сдалась и вынесла вердикт: "Сие не для средних умов" ...
  И вот ЭТО Лера предлагает нам взять на себя! Собралась уведомить неожиданную гостью, что я пока ещё не вступала в клуб самоубийц, а потом задумалась... Даже если мы и не справимся, никто сильно нас и не поругает - мы ж старались. А потом с Лериным чудодейственным даром внушения собеседнику, что он всё-таки ого-го, вдруг у нас получится? Чем, как говорится, рогатый не шутит!
  В нашем тихом уголке страсти кипели нешуточные: как сообщила нам Леночка - очень денежные клиенты объявились и поначалу отделы даже небольшую войну устроили - за обладание заказом. Но через день как-то враз все отказались. Только как об этом известить заказчика руководство ещё не придумало. Оно, руководство, то есть, лишь слегка намекнуло... и столкнулось с нешуточной проблемой. Намерения поискать другое агентство, попрестижней, заказчики не имели. Чем-то их наше устраивало. Подозревали, сотрудники, конечно, что их конкуренты подослали... хотя, глупости всё это! Не такая уж у нас солидная типография, чтоб на позоре нашем пиариться.
  - Взгляните только, - шепчет нам Валечка и суёт под нос стопку отпечатанных листков (ого, какой у них автор плодовитый!), - "Для вас, мужчины: "Как преобразиться, надев носки", - она закатывает глаза в надежде упасть в обморок.
  Я не удерживаюсь и фыркаю. Марьяшка тоже. Валечкина сестра двойняшка оскорблённо смотрит на нас минуту и тоже начинает смеяться. На наш жизнерадостный смех из кабинета выглядывает Гиена, то бишь, заместитель директора:
  - Вижу, кому-то очень весело и абсолютно нечем заняться, - елейным голоском начинает он.
  - Мы как раз к Вам, - перебиваю его я, - хотели спросить...
  - Если про отгулы опять, - теперь уже перебивает он, - даже и не мечтайте - у нас сроки техзадания вот-вот рухнут...
  - Как раз о нём мы и хотели поговорить, - начинаю я и замечаю, что наступила тишина. Словно звук выключили - вдруг и сразу на всём этаже. Гиена затаил дыхание. И в этой глубокой тишине, словно приговор, прозвучала моя фраза:
  - Нельзя ли нам с Колотовой попробовать с ним поработать?
  Если бы можно было одновременно взлететь к облакам и упасть в обморок, Гиена бы точно это сделал. В его взгляде, обращённом на нас, явственно читался заголовок сенсационной статьи: "Приговорённый к смерти признался, что все преступления, совершённые в стране в течении пятидесяти лет, также совершил он".
  - Я, вне сомнения, собирался подбросить вам денежного клиента, - мягко заблеял он, - однако, если вы сами решили... что ж, тогда не смею противостоять.
  Денежного клиента он нам собирался. Ха! Расскажи свою сказку ребёнку. Ты же за пять копеек удавишься! Не берётся никто - это правильнее будет.
  - Тогда можно было бы и про отгулы подумать, - продолжал Гиена, притворно сокрушаясь.
  - А мы и этот заказ берём, - бодро подключилась Марьяшка, - только уговор: работать мы будем дома, чтобы на дорогу и макияж времени не расходовать, - начала она загибать пальцы, - телефон отключим, чтобы не беспокоили, а через неделю приносим готовый результат. Огромная просьба: не звонить, с визитами не наведываться - мы продуктами зата́римся и закроемся...
  - Соседям и родне сообщим, что в командировку уехали, срочную, - добавляю я. - Ну что? Идёт такой вариант?
  - Всё для спасения родного агентства, - торжественно докладывает подруга и нейтрально добавляет, как бы между прочим, - а уж потом и про отгулы можно будет поговорить, и про премии...
  - Вы так уверены, - растерялся Гиена, уже раскаивающийся, видимо, в своей щедрости.
  - А не справимся - тогда и не будем про поощрения напоминать.
  На том и разошлись.
  Уходили мы, гордо подняв головы, сопровождаемые любопытствующими взглядами и вопросами:
  - Ипотеку взяли?
  - Микрокредит?
  Мы в ответ молча и загадочно улыбались.
  ***
  
  Глава 15 Лера и Анютка
  
  
  
  Ведьма Куська торжественно пила чай под яблоней в окружении поклонников и почитателей в лице Петра и Лёки.
  - Ну вот, - торжественно произнесла Куська, - и мы дождались светлого праздничка. Теперь дело завертится!
  Лёка задумалась:
  - Помощь - это, конечно, хорошо, но... чую я - девчонке не справиться одной - помощь ей потребуется. Надо кого-нить за Анюткой послать. Знает она чегось - учила её Мелания, а чему - неизвестно мне.
  - Не ведаешь - что она умеет, а зовёшь, - усомнилась Куська, - может, как-нибудь своими силами перетопчемся?
  - Без неё никак не обойтись, - твёрдо ответила Ворона.
  - А давайте, я поеду, - неожиданно предложил Пётр, - всё равно ничего не умею, так хоть здесь польза какая-никакая...
  Ворона взлетела со стола, легко опустилась на плечо добровольцу и что-то таинственно ему на ухо зашептала. Что-то потешное, видно, потому что Пётр по ходу повествования несколько раз фыркал весело и недоверчиво косился на рассказчицу:
  - Ранку Мелания залечила, а шрамик остался... на левой... стороне, - услышала Александра, - не сомневайся - подбодрила птица неумелого колдуна, - об этом два человека лишь знают, теперь вот ты ещё. Да скажи, чтоб всё что положено, захватила!
  - А что положено? - заинтересовался Пётр.
  - Она знает, - отмахнулась Ворона, - Да одёжу, одёжу пусть цивильную накинет - не выделяться чтоб, - спохватилась она.
  - Это какую? - растерялся Пётр.
  - Приличную, культурную..., гражданскую.
  - А в чём же она обычно ходит?
  - Сам увидишь, - отмахнулась Ворона.
  Пётр согласно покивал и отправился извлекать из болот неведомую ведьму Анютку.
  ***
  
  Вернувшись домой с сомнительными трофеями, мы без особого энтузиазма продемонстрировали их Лере. К нашему удивлению, ведьма ничуть не огорчилась:
  - Давайте посмотрим немножко перед обедом, - так легко предложила она, что мы с Марьяшкой дружно рассмеялись над наивностью непосвящённого в дебри корректорской деятельности.
  - Давай, давай посмотрим, - насмешливо пропела подруга, пританцовывая к кухне.
  Лера меж тем порылась в рюкзачке и извлекла несколько кривеньких свечечек, расставила их в комнате (без какой-то системы, а там, где свободное место нашлось) и зажгла.
  Я разложила на столе листы тезхадания и вопросительно взглянула на "помощницу".
  - Просто ошибки исправь, - начала она, и пояснила, -орфографические. Ну там "жи-ши пиши с "и", - скроила Лера серьёзное лицо. А я хмыкнула в ответ. Ошибки ошибками, а отсутствие смысла и логики никто не отменял. Вздохнув, я принялась за дело, и сама не заметила, как увлеклась. Когда подруга прибыла в комнату с тарелками, я успела просмотреть третью часть "талантливого" опуса.
  После обеда я по-братски разделила оставшееся с Марьяшкой и к вечеру из "трактата" исчезли ошибки.
  - А теперь просто читаем вслух, - заявила Лера, - по очереди. Я первая.
  Читала наша гостья однообразно и монотонно. Так, что я поначалу даже заснуть опасалась. Только беспокойство моё напрасным оказалось - лишившись эмоционального содержания, текст неожиданно наполнился смыслом, и мы с Марьяшкой то и дело останавливали чтицу, чтобы внести правки. Остановились мы, когда за окном зазолотились карамельные полоски рассвета. Обнаружив, что текст закончился, мы даже не удивились, а молча расползлись по спальным местам.
  К обеду наша боевая группа уже испытывала чувство голода и восстановила способность внятно разговаривать.
  - Ознакомимся со вторым шедевром? - уточнила Лера, улыбаясь, после того, как мы отдали должное подружкиной стряпне.
  Удивительная девушка! Нам бы её оптимизм. Тяжело вздохнув, мы с Марьяшкой переглянулись. Хотелось бы, конечно, передышку сделать, вот только отпущенное нам Куськой время завтра истекает. А потому отделаться от "хвостов" необходимо сегодня. Начали, как и вчера - со свечей. В этот раз их Лера вдвое меньше выставила. Видимо, убедилась, что мозги мало-мало у нас имеются. Приятно. С ошибками в этот раз быстро управились, а вот со смыслом пришлось повозиться.
  - Он сегодня суперстильный, - привычно забубнила Лера, но вдруг замолчала и рассмеялась. Смех звонким колокольчиком покатился по комнате.
  Мы с подругой понимающе закивали.
  - Зеф..., ир... ванильный, - рыдала Карелия, утирая слёзы тыльной стороной ладони. После нескольких попыток она сдалась и, рыдая от смеха, сунула мне в руки стопу листов.
  - Чувствую я, подруга, не видать нам премии и отгулов, - негромко сказала я Марьяшке, наблюдая за корчащейся на диване ведьмой.
  - Я сейчас, девочки, - устыдилась Лера, - просмеюсь вот только... Ха-ха-ха! - Выдала ведьма и упала с дивана.
  - Иди на кухню - чай пить, - напутствовала её Марьяшка, - оставь это нам, мы - привычные.
  Карелия с уважением взглянула на нас, покидая комнату. То ли свечи помогли, то ли наше с Марьяшкой упорство, а только текст мудрёный мы одолели. Управились, правда, мы с подругой далеко за полночь и повалились спать с ощущением освобождения от каторжных работ.
  Разбудила нас выспавшаяся, уже умытая и причёсанная Лера:
  - Девочки, прошу прощения, что спать не даю, только к нам в дверь мужик какой-то ломится.
  Мы рванули к двери во всей красе: заспанные и лохматые, пытаясь одновременно заглянуть в глазок. Когда нам это удалось, за дверью обнаружился Леонид. Выпросив у него час на наведение соответствия лиц хотя бы с фото в паспорте, мы умчались в спальню, поручив провожатого заботам Леры.
  Через час с четвертью мы уже грузились в машину. Что ж, встречай нас, Лёка, помощь уже в пути!
  ***
  
  Утром в деревню вернулся замученный Пётр, нагруженный здоровенным рюкзаком. Рядом топала хмурая черноволосая красавица, наряженная в облезлую майку не определяющегося цвета и драные джинсы.
  - А вот и мы! - радостно воскликнул Пётр, скидывая рюкзак на землю. В нём что-то глухо звякнуло.
  - Здравствуйте, - робко улыбнулась Куська прибывшей.
  - Ага, - невпопад отозвалась гостья, злобно взглянув на Петра, от чего тот мгновенно будто уменьшился в росте, - руки б оторвать!
  - Вот и девочка наша приехала, - засюсюкала Ворона, осторожно присев Анютке на плечо.
  - Балаболка! Сердито буркнула красивая Анютка, недобро зыркнув на ворону глазами цвета кобальта.
  - Что правда, то правда, - покаянно согласилась Лёка и даже голову склонила, - да только без того, что сказано - ни в жисть ты б не приехала.
  Анютка усмехнулась.
  - Кушать будете? - робея перед приезжей уточнила Куська.
  - Давай, - великодушно разрешила та и добавила, - а потом осматриваться будем.
  Уточнив у хозяйки, где можно кинуть вещи и переодеться, Анютка нырнула в сарай, упорно волоча за собой огромный рюкзак. Минут десять там раздавались позвякивания, дважды, кажется, кто-то ударился, злобно взвыл и яростно выругался. А потом из сарая выплыло босое чучело в чёрном, длинном балахоне, полы которого волочились по земле, подметая солому и поднимая пыль. Смоляные волосы ведьма перехватила плетёным из соломинок кольцом.
  - Эк..., - встретила её появление Куська незамысловатым приветствием, - руки здесь можно вымыть.
  Пётр растерянно попятился. Анютка хмыкнула презрительно и пошла бренчать штоком рукомойника. Когда она от души наплескалась, хозяева пригласили её за стол на улице, где уже разместились Пётр, Куська и Ворона, с обожанием взирающая на свою воспитанницу. На столе, покрытом клеёнкой, гордо красовалась высоченная башня блинов, окружённая плошками со сметаной, мёдом и топлёным маслом. Анютка ухватила чашку, поднесла к носу и брезгливо поморщилась:
  - Трава... А кофе есть?
  - Какой? - огорчилась своей нерасторопности и недогадливости Куська.
  - Да любой, хоть бы и растворимый, - покладисто согласилась странная гостья.
  Куська согласно кивнула и через минуту ведьма уже размешивала в чашке коричневую бурду.
  - Двух бездарей вижу, - бесцеремонно объявила Анютка, тщательно разжёвывая блин со сметаной, - а где ж наша отчаянная энтузиастка? Ну та, которой помощь потребовалась?
  - Ааааааааааануани, - завела вдруг Куська.
  - Зовут, что ли так? - лениво потянулась ведьма за следующим блином.
  - Нет, - хозяйка покраснела, стыдясь минутной слабости, - они приедут сегодня, - обещались.
  - Ну подождём тогда, - усмехнулась Анютка, - обещались же. У вас трактор достать можно? - обратилась она к Петру.
  - Можно, только зачем? - растерялся несостоявшийся колдун.
  - Гостей ваших из лужи тянуть, - усмехнулась тёмная ведьма.
  - Откуда лужи-то? Дождей, считай, недели три не было... Сушь стоит: чихни - заполыхает.
  - Не было, так будет, - авторитетно заявила Анютка, - стол разбирать пора - сейчас грянет.
  До дождя, предсказанного ведьмой, успели только-только со стола собрать, да в дом унести, а сам стол, укрытый клеёнкой, активно поливался яростными дождевыми струями.
  - Наконец, в силу вошла, - не уставала восторгаться Лёка Анюткиными способностями.
  - Вошла, вошла, - раздражённо отмахнулась ведьма, - трактора только не вижу пока, - обратилась она уже к Петру.
  Пётр немедленно сорвался с места и умчался в неизвестном направлении укрываясь от ливневых струй под перевёрнутым проржавевшим тазиком. Через полчаса дождь ушёл, зато вернулся Пётр с радостной новостью: хозяин трактора оказался чрезвычайно отзывчивым человеком и согласился подсобить за "совершенно символическую плату" в тысячу рублей.
  - Вот зараза жадная, - пробормотала под нос Куська, собираясь грузиться в кабину адски тарахтящего агрегата.
  - Я поеду, - остановила её Анютка и, ухватившись за непонятную загогулину, в одну секунду вознеслась наверх, только полы балахона взвихрились в воздухе, словно в сказочной корейской дораме про горных духов. Ведьма ободряюще похлопала по плечу ошалевшего мужичка, и трактор бодро загромыхал в сторону грунтовки.
  ***
  
  Глава 16 Светлая и тёмная
  
  Леонид, галантно распахнул дверь перед светлой ведьмой, так, что мы с подругой только рты разинули - мы от него за всё время нашего знакомства такого не видели. Лера аккуратно вспорхнула на переднее сиденье, а мы, предварительно утолкав в багажник знаменитые боевые клетчатые сумки, шумно поместились позади. Не знаю уж, на что надеялся бедный Эдуард, размышляла я, сверля взглядом затылок эльфической Леры, только пока одну лишь волшебную способность я у неё заметила - обаять наша девочка-эльфочка может любую особу мужского пола. Вот, хоть Леонида взять - медведь медведем вроде бы, а ей удалось разбудить в нём какие-то дремлющие тонкие струны, что даже такому валенку, как я они слышны. Но Ворона-то женщина. Как ей такая Лерина способность помочь сможет мне совершенно непонятно. Поэтому я хоть и ехала, но как-то тревожно мне было. А ещё ощущала я себя случайно подвернувшейся телегой для всемогущего волшебника. И от этого было обидно. Что там кумекала Марьяшка - неизвестно. Только зная её смекалку деревенскую, надеялась я, что она что-нибудь, да придумает. И меня немного отпускало. Вот так и ехали: мы с Марьяшкой молчали, думая каждый о своём, а потому пропускали мимо ушей пространные рассказы нашего водителя о злоключениях его родного учреждения. Лера, напротив, проявляла живой интерес к каждому рассказанному Леонидом эпизоду злоключений сотрудников после прихода нового начальства, что-то даже уточняла по ходу повествования, а потому Леонид заливался соловьём, совершенно не обращая внимания на наши с Марьяшкой угрюмые физиономии.
  На повороте к тощему леску, за которым начиналась грунтовка до нужной нам деревни, нас встретил дождь. Он начался внезапно, как говорят в сказках "откуда ни возьмись" и начал активно увлажнять окрестности. Наша машина довольно успешно преодолевала быстро раскисающую грунтовку, пока не засела посреди мелкой, незначительной с виду луже.
  Не сговариваясь, мы с подружкой выскочили толкнуть машину, но только извозились в жирной чернозёмной грязи. Особенно я, потому что умудрилась встать точно за левым колесом и машина, забуксовав, щедро поделилась со мной жидким эквивалентом питания растений. Теперь я выглядела так, словно загорала, прикрывшись дуршлагом. Пока моя верная подруженция хихикала над моим "загаром", отзывчивая Лера сосредоточенно и сочувственно оттирала моё лицо платочком. Однако, судя, по Марьяшкиным радостным взвизгиваниям, сделала только хуже. Невозмутимый Леонид достал из багажника здоровенный кусок полиэтилена и укрыл заднее сиденье. Мы уже собирались как-нибудь поаккуратнее на него плюхнуться, как услышали тарахтение. Вдалеке показался трактор.
  - О! - Оживился Леонид, - будем его ловить! Удача какая! - он снова нырнул в багажник и извлёк из него трос с крюком на конце.
  Мы втроём выстроились на дороге, готовые сделать абсолютно всё (хоть колесом по грязи пройтись или пирамидку сделать), чтобы наш спасительный шанс ухватить. Только не успели мы и рукой взмахнуть, как трактор, приблизившись, остановился. Из кабины выкатился мужичок, молча ухватил из рук Леонида трос, также молча соединил им машину с трактором и вернулся в кабину.
  - Грузитесь, быстро! - Свесившись из окна кабины, крикнула нам черноволосая девица в странном одеянии.
  Мы удивились, но послушались.
  ***
  
  Из возвратившегося трактора выпрыгнула девица в чёрной хламиде, а из грязной перепачканной легковушки - такие же грязные и перепачканные Леонид и мы с Марьяшкой. К трактору подплыла Лера и, обворожительно улыбаясь, протянула трактористу шестьсот рублей. Мужичок пересчитал купюры, согласно кивнул и направился в сторону дома.
  - Девчонки мыться, парни машину отмывать, потом сами вымоются и начинаем совет, - скомандовала странная незнакомая девица, словно это она была здесь ответственной, а, главное, хозяйкой.
  - Это кто у вас нарисовался, пока мы в плавании были? - вспомнила я фразу из какого-то фильма.
  - Анютка. Тёмная ведьма, - шёпотом просветила меня Куська.
  - Откелева дрова-то? - в тон мне заинтересовалась Марьяшка.
  - Точно не скажу, Лёка её позвала. Вроде бы как Мелания её ребёнком притащила, на болота свои. Вот они с Лёкой её и вырастили.
  - Мутные они какие-то, и Лёка, и ведьма эта её. Чего ж она ей раньше-то не помогала, если такая всемогущая?
  - Да я и сама не поняла ничего, - поделилась Куська, - Лёка как узнала, что Лера приедет, так и затребовала Анчутку свою притащить. Та приехала с рюкзачищем здоровенным. Что-то там звенит-бренчит, сама как Баба Яга - злющая. Притащилась, блинов натрескалась и давай тут всеми командовать!
  - Будете болтать, - строго прищурилась Анютка, - мы до вечера не управимся!
  И мы потянулись в баню.
  ***
  
  Когда отмытый Леонид был отправлен отдыхать, а остальные неприкаянно слонялись по двору, приезжая, обратившись к Петру, скомандовала: - что ступнем стоишь? Размещай народ, хозяин!
  Пётр засуетился, за что немедленно охватил от Куськи взгляд, исполненный презрения и осуждения. Только кавалера это нисколько не смутило. Он увивался вокруг суровой ведьмы подобно побегу повители.
  Тогда Куська испепелила взглядом ворону.
  - Это да, это мы можем, - сокрушённо согласилась пернатая, - и откуда это всё, а? Вот и гонит их, и гонит, а они прут да прут, тьфу!
  - Плохо, значит, гонит! - тоном общественного обвинителя в мрачном Средневековом суде подвела итог не сложившаяся ведьма Александра, - ты её для какой такой надобности из болота выписала? Разве нам своих недостаточно?
  - Не достаточно, - веско уронила вернувшаяся обитательница ленинградских болот, - сама-то не можешь ничего, а туда же всё - вееедьма.
  Точно также дразнил Марьяшку ворон обидчивого колдуна. Даже интонации одинаковые. Словно дежавю случилось. А ещё не покидает меня ощущение нереальности и закольцованности происходящего: хожу-хожу по кругу, истина где-то рядом, а я её не только не вижу, а и не понимаю, что вообще происходит.
  - Мы на разведку, - указала ведьма на Петра, когда все собрались за столом.
  - Какую разведку? - подняла светлые бровки Лера, - что там разведывать? Я, вообще-то, Вороне помочь приехала.
  - Вороной больше, вороной меньше, - пробурчала Анютка, - не велика потеря.
  - Да как же ты..., - взвыла трагическим голосом Лёка, - я ж тебя ро́стила! Я ж тебе сказки... я ж тебе колыбельные...
  - Запричитала, - скривилась Анютка, - ты, баба Лёка, вороной больше чем человеком живёшь, не боишься, что не понравится? Сейчас летаешь, а потом будешь на колченогих опорах переваливаться. Ты ж старая уже!
  Ворона сделала вид, что сейчас хлопнется в обморок, только Анютка, привычная видно, на вороньи показательные выступления никак не отреагировала. Болотная ведьма окинула взглядом Леру, прищурилась, словно на солнышко взглянула:
  - Светлая... помогать будешь: ты - днём, я - ночью.
  - Я не для этого приехала, - растерянно попыталась сопротивляться Лера, - у меня своё...
  - Твоё подождёт, не время ему пока. А здесь уж котёл закипает, - сообщила, как отрезала Анютка, - недоброе уж вокруг клубится, не чуешь разве?
  - Я думала, это от Вас, - покраснела Лера, а мы втроём хмыкнули.
  Болотная ведьма сердито взглянула на нас, словно заслуженная учительница на двоечников и отпетых негодяев, мешающих её росту и сурово продолжила:
  - Остальным - не мешать, под колдовство не попадаться, о появлении чужаков сообщать сразу.
  - Когда человек считает, что только от него зависит победа добра над злом, это - манихейский бред*, - ядовито сообщила Марьяшка, подчёркнуто ни к кому не обращаясь.
  - А я и не говорю, что только от меня, - как-то сразу догадалась Анютка, - вот, поддержку обеспечиваю, - указала она на Леру.
  - Каких ещё чужаков? - настораживаюсь я.
  - Разных. Как работать начнём, так они и попрут, - "обрадовала" меня Анютка, - а здесь уж главное - не зевать!
  То, что какие-то "чужаки" откуда-то "попрут" меня совершенно не устраивало. Мы с друзьями приехали провести лёгкий, ни к чему не обязывающий ритуал, призванный, вообще-то помочь птице вернуться к себе настоящей. Провести и также радостно вернуться домой. Вместо этого нам предлагается отмахиваться от зомбоящеров или вообще непонятно кого. Может эти "чужаки" и определения в человеческом языке не имеют, не то что обличья, глазу нашему узнаваемого. И вообще - до того момента, как эта неизвестная болотная ведьма здесь появилась, был Куськин лес образцом красоты и спокойствия, нарушать которые, по моему мнению, было неправильно и несправедливо. Бедные Куська с Петькой столько сил потратили, чтобы сохранить то, что от предков досталось, но является какая-то Анютка... А уж распоряжение её "не попадаться" ... Прикрыв на несколько секунд глаза, я вспомнила демонстрируемое в новостях извержение вулкана. Вылетающие из жерла огромные горящие куски породы ассоциировались у меня с тем самым колдовством, от которого необходимо было уклоняться.
  Одним словом, не понравилось мне готовившееся мероприятие. И сама ведьма не нравилась. Хотя и носила нежное имя.
  - Всё равно я сначала Вороне должна помочь! - неожиданно заупрямилась Карелия, - я обещала!
  Ворона взглянула на неё с благодарностью:
  - Не трать время, деточка, слышала ведь, что Анютка...
  - Мне Анютка Ваша не указ! - впервые в голосе эльфочки зазвучали металлические нотки, - я - сама по себе! Я слово дала, а слово моё - кремень! Всех непричастных к ритуалу прошу удалиться.
  Такая Лера нравилась мне больше прежней. Анютка удивлённо таращилась на неё и молчала. "Так-то вот! Знай наших" подумала я и потащилась прочь со двора, вслед за остальными, когда вдруг Лера неожиданно ухватила меня за руку чуть ниже локтя:
  - Вы с Марьяшей останьтесь, - шепнула она мне, - не пойму как, но на вас и Вороне метки одинаковые стоят.
  - Что ещё за метки? - растерялась я.
  - Это как маячок у милиции, только магический. Не нравится мне это, потому и Анютке отказалась помогать. Следит кто-то за вами.
  Сказать, что новость меня ошеломила? Нет. Была где-то в самом дальнем уголке сознания подобная мыслишка. Но, товарищи дорогие, мы же не в сказочном мире живём! И мне вдруг сильно-сильно захотелось быть обыкновенной девушкой, мечтающей об обыкновенных вещах... А не это вот всё!
  
  * Медицинский психиатрический термин.
  
  
  Глава 17 "Жучки", маячки и прочие опознавательные штучки
  
  
  Карелия заставляет нас с Марьяшкой поискать какие-нибудь скамеечки, а сама меж тем начинает осматриваться. Мы послушно тащим в место, указанное ведьмой, проржавевшее ведро, пару чурбачков поровнее и трёхногую табуретку - всё, что удалось найти на скорую руку. Табуретку Лера безжалостно отбрасывает прочь, а из остальной добычи быстро сооружает посадочное место для двух человек и пернатого. Строго приказывает нам молчать, что бы ни случилось. Я добросовестно замолкаю, подружка, вроде бы, тоже, только Вороне неймётся:
  - А если..., - начинает она торговаться, высказывая свои опасения.
  - Никаких "если!", - грозит ей кулаком Лера и птица тоже затыкается, но начинает очень шумно вздыхать. Я крепко прижимаю к себе комок перьев и тоже демонстрирую ему кулак. С другой стороны, под нос птице суёт свой кулак Марьяшка. И мне вдруг очень-очень хочется захохотать, потому что со стороны наши действия выглядят, как конкурс на лучший кулак, а Ворона выступает судьёй, потому мы свои кулаки так старательно и выразительно ей и демонстрируем.
  Карелия укоризненно смотрит на меня и я, устыдившись, опускаю глаза вниз, смотрю на траву очень старательно.
  Соорудив вокруг нас кольцо из верёвки, очень некрасивая ведьма Лера, не спеша и сосредоточенно зажигает свечи по кругу и на глазах преображается. Сразу понятно, что человек нашёл ту тропинку, что ему в жизни предназначена. На щеках девушки загорается румянец. Не тот лихорадочный, когда вы перекатались с горки и разъярённый родитель тащит вас домой, вытянув из сугроба, ухватив за ворот шубейки, больше похожей на кольчугу из обледенелых снежных кусочков. А вы пыхтите от обиды, словно снежный броненосец, пытающийся свернуться клубком.
  А тот замечательный, который нагуливают яблоки в августе. При созерцании которого в душе поселяется необъяснимая и беспричинная вроде бы радость. Это-то и есть настоящее волшебство.
  Лера что-то шепчет себе под нос, а воздух вокруг нас становится плотнее, вот уже он настолько плотный, что не проходит в лёгкие. Перед глазами мельтешат золотые искры. Они складываются в странные искривлённые символы. Сердце старается покинуть место дислокации, причём немедленно, но на выходе из горла встречается с пытающимся войти воздухом. В ушах звенит. Звон этот я могу даже классифицировать: тоненькое зуденье комара плавно переходит в потрескивание перегорающей лампы дневного света и заканчивается оголтелыми призывами женихов самками цикад. Ворона давно уже висит в моих руках безжизненной тряпочкой. Наверное, надо как-то привести её в чувство, только сил для этого у меня нет. Да что там - повернуться, чтобы взглянуть, как подруга переносит магическую "процедуру" и то не могу! Зато теперь знаю, что ощущают те, с кого магическую метку снимают. Вот представьте себе: пришиваете вы на драповое пальто грозящуюся оторваться пуговицу. Исколов пальцы, водружаете её, наконец, на место посредством хитроумных манипуляций с двойной катушечной ниткой номер десять. Чтобы уж наверняка, обводите несколько раз этой ниткой импровизированную "ножку" пуговицы. Делаете три, нет - пять узелков (для особой крепости) и счастливые торжественно отправляетесь гулять! Не успеваете сделать и пяти шагов, как откуда-то из недр двора вихрем налетает местный хулиган и одним ловким, отработанным на десятках пуговиц движением, вырывает эту выстраданную вами пуговицу с кусочком драпа. "С мясом", как говорили наши прабабушки. И вроде бы не больно, но ощутимо. И непонятно - делать-то что теперь? Подбирать эту злосчастную пуговицу или пусть так и валяется в грязи? А главное - виновника причинённого морального ущерба вам не догнать никогда по причине отличной физической подготовки упомянутого. Но самое фееричное ожидает тебя дома, когда ты душевно измученный, возвращаешься, надеясь на сочувствие и понимание, а тебе в ответ летит, как удар палицей богатырской по голове: "Сам виноват!" Далее следует очень длинный перечень как вам следовало избежать встречи с хулиганом и приведение тысячи причин ущербной вашей личности, почему, собственно, вы этого сделать не смогли.
  А в сгустившемся воздухе, прямо вот как сейчас, висит вопрос: "Делать-то мне что теперь?" Пуговица та мне вроде бы и не нужна, но ведь она и не мешала. А теперь не хватает чего-то. И плакать очень хочется.
  Кто-то вырывает у меня из рук Ворону, заглядывает в глаза, и я понимаю, что это Анютка.
  - Тащи её, - командует она и я вижу, как Пётр суетливо подхватывает на руки ослабевшую Леру и на подгибающихся ногах уносит в дом.
  Анютка вручает кому-то Лёку, одной рукой, не глядя хватает за руку меня, другой - Марьяшку и испуганно кричит:
  - Бежим! Сейчас прилетит!
  Первый раз я вижу тёмную ведьму испуганной, а потому послушно перебираю ногами прочь от места проведения ритуала. Мы успеваем. Захлопывая дверь, слышу за спиной треск. Вспышка ослепляет. В нашу импровизированную скамеечку ударила молния. Без раскатов грома, без дождя. Такие ещё называют сухими. Чурбачки задымились. Анютка что-то бросает в выжженный круг и очень громко и страшно кричит.
  А потом, уже в доме, также громко и страшно, она кричит на Леру:
  - Куда ты полезла? Думаешь, игрушки тебе здесь по ветвям развесили? Или плошки с мёдом расставили? Я ж говорила - подождать надо! Где там - мы ж королевы фей! Мы моргнём - и демоны мигом истлеют!
  - Я не одна должна была..., - шепчет изруганная Лера и по щекам её, догоняя друг друга, сбегают слезинки, - просто Эдик...
  - Да пёс с ним, кавалером-то твоим, - неистовствует Анютка.
  - Это не кавалер, - мы рассказываем ей о судьбе бедного зелёного колдуна.
  - Да у вас тут на каждом шагу сюрприз, - растерянно произносит она, - вот что, господа хорошие, давайте наперёд договоримся: без меня ни шагу ступить, ни дела сделать. Придумали чего - ко мне сразу с докладом. А уж я решу - нать оно вам или обойтись можно. Поняли?
  - Поняли, поняли, - согласно закивали все, - все действия свои обсуждать прежде и согласовывать.
  - То-то же, - Анютка мрачно обводит нас взглядом, от которого мы ёжимся, словно от северного ветра, - надеюсь, хоть не на себя привязала? - обращается она к Лере, - ответственность-то?
  - Нет, - поёжившись, отвечает Карелия, - есть вариант один.
  - Вариант, вариант, - задумчиво повторяет болотная ведьма, словно слово забытое вспоминает, - вариант это, хорошо, конечно, - надолго задумывается она, а мы все молчим, не осмеливаясь перебивать её размышления.
  - Поесть бы не помешало сейчас, - неожиданно выдаёт Анютка, обращаясь к Куське, - есть что в рот-то положить?
  - Да-да, конечно, - засуетилась Александра, подхватила Петра и загремела на кухне кастрюлями.
  Через двадцать минут Пётр водрузил на стол восьмилитровую ёмкость из которой выглядывала ручка поварёшки. Александра привычным жестом метала на стол тарелки.
  - Ну ты прямо фокусница-искусница, - изумляется Анютка, с интересом наблюдая за движениями хозяйки.
  - Так, когда к нам экскурсии привозить стали, надо было людей накормить-напоить, вот и научилась, - охотно отвечала Куська, нарезая хлеб.
  Готовила она неплохо, даже Марьяшке понравилось.
  - Все сыты? - опросила Анютка наш скромный коллектив, и, когда все молча кивнули, подала знак Александре убирать со стола, а сама разместила на освободившемся пространстве свечу и пучок неизвестных мне трав, - теперь совет будем держать, - продолжила она, зажигая траву от свечи, - работы много, но всё бы ничего, а только делать её придётся одновременно.
  Пучок травы задымился, распространяя вокруг омерзительный запах.
  - Достаточно, - удовлетворённо отметила болотная ведьма, убирая траву. Остальные молчали, изредка протирая слезящиеся глаза.
  - "Метка" ваша, - презрительно хмыкает Анютка, сверля взглядом Леру - не метка вовсе, - обращается она уже к нам троим, - а поводок. На одном конце - вы. А ведь и другой конец есть. Тот, кто поводка лишился, обязательно это учует. И проверить придёт - что не так. Судя по откату - кивает она в сторону окна, вероятно к месту проведения ритуала, - силища в нём огромная. Просто так вы, конечно, второй раз не попадётесь. Так он хитростью пытаться будет вернуть своё. Беда, что беспомощные вы, как два лаптя, - с состраданием глядит на нас болотная ведьма, - разделять вас надо, да прятать.
  - Почему два? - неожиданно обижается Лёка, - и я-то знаю, кой-чего!
  - Твои "кой-чего" в этом деле не помогут, - сказала, как отрезала Анютка, - ишь, хвост распушила, а только что тряпкой валялась беспомощной... Не пущу я тебя в город и не думай даже!
  - Дык я и не рвуся, - возразила Ворона, - я вот туточки - с Александрой...
  - Ой и кто ж вас на мою голову отправил-то, - так неожиданно запричитала болотная ведьма, что мы вздрогнули, - с Алексааандрой! - загнусавила она, передразнивая Ворону, - Петра уж прихватите, для полного набору! - Она замолчала на секунду, а потом снова вскипела, - а и уж всю деревню можно! Как навалитесь на колдуна того всем скопом... пока он вас по деревьям раскидает... я, может, сбежать успею.
  - Да ты чего это, Анют? - испуганно спросила Лёка, - ты ж у нас вон какая!
  - Я-то, может, и "вон какая", - печально согласилась тёмная ведьма, - да тот, кто придёт - силой не нашего мира кормится. Дверь-то видели?
  Мы нервно кивнули, сглотнув. Марьяшка начала икать, чем, судя по мимике и жестам окружающих, страшно всех раздражала. Вот моду взяла, а раньше такой решительной и отважной была. Была или казалась? По крайней мере не замечалось за ней ранее такой странной привычки.
  - И чехарда в рождении, и смерти родственников ваших, - кивнула Анютка в сторону Куськи с Петром, - всё не просто - готовил он кормушку ко времени. Мест таких хоть в мире и немного, но они есть, и к каждому по две охранницы приставлены. Если купа* ЭТА нужна, значит, колдун-то НАШ, не в заморских краях живёт. Леру я с вами не отпущу - мне помощь нелишня. Попробуем перво-наперво морок навести - сколь-нибудь продержимся. А там придумаем... Да! - Вдруг встрепенулась она, - чуть не забыла - запамятуешь тут с вами, ишь, прыткие все, сами себе хозяева, не слушаем никого - Пётр саженцев накопать должен. Посадим завтра у двери той, прежде, чем уедете.
  - А какие-саженцы-то копать? - озадачился неудавшийся колдун, ухватив лопату.
  Анютка задумалась, прикрыв глаза, словно что-то вспоминая.
  - Вербу давай, - наконец, решила она, - да побольше, - улыбнулась и пробормотала чуть слышно, - место там странное.
  - Гхм, Анюта, - решаюсь я, прочистив горло, - а что это за купа такая?
  - Да "лес" вот их, - отмахивается Анютка, - он, почитай, весь одна сплошная купа.
  - Как это? - теряется Куська.
  - Руками посажон. Дверь-то она каждый раз в разном месте являлась. Вот пра-пра- ваши купы-то и сажали перед ней. Да каждый раз разное - что садовнику по душе, - она помолчала немного, - зверьё-то приходило ли, ай нет ещё?
  - Были, - коротко отчитывается Куська.
  - Много?
  - Три раза.
  - Какие?
  - Нну, мы не знаем, - засмущалась вдруг Александра, - мы с Петром для себя назвали, чтоб не путаться: Прядень, Скрипень и Тупень.
  Анютка, глядя словно внутрь себя, раздумывала о чём-то. Было похоже, что где-то в дальнем отделе её мозга сохранялась до времени классификация странных животных и сейчас ведьма извлекла её с нужной полочки и сверяется с описаниями.
  - Эти не опасные, - наконец, сообщает нам она, - вот были б живы родичи ваши - сразу ж насторожились бы, как зверьё это увидали. Давно б уж купу высадили и всё б сгладилось постепенно. А вы, недотёпы. Колдун это знает, а потому даже проверять не наведывается... Хотя... Давно ль у вас екскурсии-то водить начали? И кому в голову мысль такая блестящая пришла?
  ***
  
  
  
  Глава 18 "Морок, морок, господин..."
  
  
   Морок направляет противника по ложному пути. Создаёт непрогляд - иллюзию, обман.
  ("Магический Гримуар")
  
  
  
  
  - Это всё Ольга Петровна - директор клуба, - пискнула Куська, - ей в районе подсказал кто-то как деньги на ремонт клуба заработать.
  - И как? Много туристов-то? - зловеще ухмыльнулась Анютка.
  - Нууу, не так, чтобы очень, - смутился живой экспонат местного житья-бытья, - да и те какие-то странные. Мы им и самодеятельность художественную, и музей, а они в лес, ну, купа который, прут и прут. Да вот и ты туда же, - упрекнула она меня, - зачем в лес-то попёрлась тогда?
  - А ты б ещё двух Петек, кроме этого, у магазина поставила, чтоб страшилки свои рассказывать! - зачем-то оправдываюсь я под пристальным подозрительным взглядом болотной ведьмы, - песни да пляски с музеями в каждой глухой дыре имеются, а вот странный лес, кишащий колдунами, - только у вас! Теперь отгадай с одного раза, куда скорее любопытствующий народ потянется?
  - Мы считали, что всё хорошо придумали, - залепетала потрясённая Куська, - дедушку ещё уговорили, он, упирался, правда - говорит, не буду я с высшим медицинским образованием глупостями вашими заниматься, а потом ничего - втянулся.
  - Не на того, Александра, дедушка твой учился - ему б в артисты! - в сердцах посоветовала я, вставая из-за стола.
  - Куда, енто, барыня наша итить изволють, - глумливо завела Анютка.
  - Пройтись хочу, - сердито ответила я, раздражённая необходимостью отчитываться за каждый поступок.
  - Ой, а ничё, что я траву ценную и редкую извела, чтоб вас, дурищ схоронить? - спросила Анютка и сама себе же ответила, - да ничё, канешна, падумашь - трава - сор дурной, ищщо нарву, через десять лет - чаво ж не нарвать-та! - И нормально уже, только злобно очень скомандовала: - а ну - села и прижала кой-чего, догулялись уже.
  Я плюхнулась на лавку рядом с остолбеневшей Марьяшкой.
  ***
  Ближе к вечеру вернулся Пётр, замученный и грязный. Отдуваясь, он тащил за спиной здоровенную вязанку прутиков с увядшими листочками.
  - Надо было Леонида с ним послать, - спохватывается Куська, сокрушаясь своей недогадливости.
  - Лягуха сдуру вякнет - в соседнем болоте слышно, - туманно высказалась Анютка, потом, впрочем, пояснив, - чужой нам человек Леонид. Посторонний. Потому чем меньше знает, тем для нас лучше. Спит - и пусть спит, - подытожила она и я догадалась, что неспроста Леонид отсыпается.
  Я внимательно рассматриваю ивовые прутики, доставленные Петром. Бедняги выглядят жалко, у некоторых от транспортировки макушки поломались.
  - Не приживётся верба, - робко сообщаю я Анютке, опасаясь встретиться с гневом ведьмы.
  - Посмотрим, - легко ответила она, к моему удивлению ничуть не рассердившись, скомандовала Петру занести вязанку в сарай, где расположилась. Мы с Марьяшкой подтянулись к двери и увидели, как парень, словно каторжный, под руководством болотной ведьмы аккуратно раскладывает прутики, создавая импровизированную постель, как раз Анютке по росту. Она на секунду оторвалась от процесса и заметила нас:
  - А вы чего это безделье гоняете? Бегом картоху чистить да тереть - рыжая сегодня драники печь будет.
  Мы обиделись обе: я - что кто-то, помимо гуру кулинарии, склоняет меня к непотребствам в виде унизительного подсобного труда, а гуру кулинарии - что не пойми кто указывает ей, что готовить, да ещё в гостях! В конце концов - пёс с ней, с картошкой - начищу не переломлюсь, но мысль о том, что кроме как картошку чистить не способна я ни на что великое, да что уж там - даже грандиозное... ладно - хотя бы на малюсенькую такую волшебствушечку сверлила мне мозг, с энтузиазмом дрели на батарейках. По очереди одарив болотную ведьму "доброжелательными" взглядами, мы направились к летней кухне.
  - Гони картошку, - голосом и интонациями грабителя в подворотне потребовала Марьяшка у попавшейся нам Александры. Девчонка покорно кивнула и юркнула в погреб. А ведь ей-то ещё тошнее, вдруг подумалось мне - нам-то что - мы так - бестолочи мимо проходили, а у них-то с Петром силу законную отобрали! Отобрав у вынырнувшей Куськи ведро, я тихонько шепнула ей:
  - Мы тут сами управимся, не велика наука-то, а ты иди к СВОИМ - у вас дела поважнее будут.
  Александра благодарно взглянула на меня, совсем не развеселилась, но носик-пуговку кверху подняла и со всех ног припустила к сараю, задержалась у двери на минутку и также рысью поскакала в дом. Мы ещё картошку отмыть не успели, а неутомимая Куська уже неслась обратно к сараю, сжимая в руках простыню, развевающуюся на ветру знаменем.
  Александра прогнала Петра отмываться, наказав через час возвращаться к ужину, сами же, вдвоём с Анюткой, застелили простынёй странное ложе и присоединились к коллективному творчеству.
  - А почему именно верба? - ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовалась я, пока все, кроме Анютки уныло возили картофелинами по тёркам.
  - Она молния Перунова, - негромко произнесла болотная ведьма с таким энтузиазмом натирая картофелину, словно ей пообещали медаль за первое место, - защитная сила великая в ней, от нечисти разной, ведьм, колдунов заслоняет опять же... Четверговых свечей вот только надо ещё, - Анютка вопросительно взглянула на не успевшую восстановиться Леру. Та утвердительно кивнула.
  - А вы как же? - Смотрит Марьяна на Карелию с Анюткой.
  - Так я ж болотная ведьма, а где болото - там вода, а где вода - там и верба. Мы с ней родственницы считай. Сёстры - это слишком, но что соседи - это точно. А Лерка ваша - и подавно бабочка-феечка - вся из добра да солнечных лучиков соткана. Такую обидеть - грех тяжкий на душу взять, и верба это отлично понимает.
  - А постель для чего? - робко пискнула Куська, до румянца стесняясь своей неосведомлённости.
  - Силами обменяемся, да помыслы мои верба увидит, поймёт, что не враг я тому миру, а у неё подмоги прошу, - она надолго замолчала, ещё яростнее принявшись терзать картофелину.
  Когда миска наполнилась тёртым картофелем, Марьяшка принялась быстро и сноровисто жарить драники на двух здоровенных сковородках, любезно предоставленных Куськой. На манящие ароматы подтянулся отоспавшийся Леонид и занял место за длинным столом, словно случайно оказавшись радом с Лерой. Несколько минут он нетерпеливо поглядывал на быстро растущую стопку дымящихся блинчиков, не удержался и потянулся было к тарелке.
  - Руку откушу! - Гаркнула Анютка и водитель испуганно отдёрнул руку, - порядков не блюдёшь, неуч. Вот соберутся все, повариха освободится, дары Комам поднесём, тогда и протянешь ручонки свои загребущие.
  Лёка, склонив голову набок, неодобрительно взглянула на Леонида. Марьяшка, услышав, что в кои-то веки о ней кто-то позаботился, распрямилась. Её прямая спина прямо физически излучала благодарность, а руки ещё быстрее задвигались. Через несколько минут первая миска с опасно кренящейся стопкой драников была отодвинута в середину стола, а подруга принялась заполнять вторую с не меньшим энтузиазмом. Явился вымытый и принарядившийся Пётр и занял место рядом с Анюткой. Куська промолчала, только ещё плотнее сжала губы и отвернулась, словно ей поднесли миску с опарышами.
  Марьяшка закончила наконец колдовать над сковородками и устало опустилась на лавку. Болотная ведьма подцепила верхний драник и утопала за сарай. Вернулась она быстро, отдав команду начинать. Ели не торопясь, но и не мешкая, потому что все успели проголодаться. Когда обе миски опустели, Леонид широко зевнул.
  - Воздух свежий - срубает мгновенно, - пояснил водитель в ответ на удивлённые взгляды окружающих и не торопясь направился в дом.
  Мы проводили Петра, уговорившись встретиться завтра пораньше, чтобы по холодку успеть посадить основную массу прутиков - у которой будет больше шансов выжить - так Анютка сказала, а у остальных - как получится. Даже здесь справедливости нет. Лишь воля кого-то всемогущего даёт разрешение на жизнь, а там уж не зевай - старайся, как сможешь.
  Так как в маленькой спаленке сладко похрапывал Леонид, Куська предложила расположиться в зале, прямо на полу. Анютка отправилась в сарай на своё ложе из вербы. Лёка поковыляла было за ней, но быстро возвратилась обиженно вздыхая. Александра бросила ей подушку на стол. Мы вчетвером уже улеглись, а Карелия всё никак не могла угомониться: чем-то гремела в кухонных шкафчиках, шуршала бумажными пакетиками, потом принялась мерить шагами зал.
  - Да ложись уже, на голову наступишь! - в сердцах сказала Марьяшка.
  - Вы спите, спите, - мягко ответила светлая ведьма, ничуть не обидевшись, - мне чуть-чуть осталось. Вот сейчас свечечки зажгу...
  Сквозь сон я слышала голос. Он не был похож на голос Леры. Словно поле пшеницы под ветром рождало шелестом слова:
  - Морок, морок, господин,
  Ты обмана старший сын..., - шелестело поле и казалось мне, что когда-то уже было что-то похожее, только вот когда и где - не помню...
  Рядом сопела моя верная подружка. По-старчески постанывала во сне Лёка, поворачиваясь с боку на бок, выбирая на подушке местечко поудобнее. Александра, умаявшись за день, неподвижно лежала в странной позе - словно упала, получив подножку.
  - Ты плащом меня укрой..., - тихонько шумел ветер. Недалеко залаяла собака, заглушив слова.
  - Пусть недобрый глаз чужой
  Не заметит образ мой..., - шуршали пшеничные колоски. В соседней комнате всхрапнул Леонид.
  Трещали, оплывая, свечи, зажжённые Лерой. Это точно было раньше: также горели свечи, и кто-то шептал:
  - Тот, кто смотрит сквозь туман
  Не раскроет наш обман...
  ***
  
  Глава 19 "Сама купу я садила - сама буду..."
  
  
  
   Купа - группа густо растущих кустов или лиственных деревьев (устар.)
  (Толковый словарь)
  
  
  Проснулась я удивительно рано. Словно толкнул кто-то. Приподнялась на локте и осмотрелась: Ворона возлежала на подушке на боку, смешно вытянув ноги, Лера, свернувшись калачиком дрыхла на краю постели. Марьяшки и Куськи уже не было - их голоса слышно было во дворе, как и голос Леонида.
  Я выползла умываться и узнать планы на утро, потому что к обеду нам с Марьяшкой и Леонидом необходимо было выдвигаться в сторону дома. Едет Лера с нами или нет, я решила выяснить попозже. Пётр с утречка уже успел наловить окуней, которых и чистил сейчас вместе с Леонидом, покрываясь чешуёй, словно два Ихтиандра.
  Хмурая Анютка сосредоточенно выплетала из травы верёвки. Четыре готовых уже лежали, свесившись с лавки, а болотная ведьма всё не останавливалась.
  Марьяшка с Куськой уже подготовили знаменитые артельные сковородки и даже успели заполнить рыбой первую партию. Пока окуни жарились, Анютка доплела седьмую верёвку и укрылась в сарае. Её место на лавке заняла проснувшаяся Лёка.
  - Ой, окушки́! - Обрадовалась она, степенно усаживаясь.
  Парни закончили чистить рыбу и ушли к колодцу отмываться. В проёме сарая появилась Анютка и поманила меня.
  - Помогать будешь, - сообщила она и вручила мне травяную верёвку, - отбирай тридцать самых крепких и перевязывай покрепче - чтоб не вывалились и нести сподручнее было.
  Я собираю свою вязанку, критически осматривая каждый прутик.
  - У этого корней совсем нет. Куда его?
  - Вербе при посадке корни без надобности, - сообщает ведьма, - главное, чтоб после отросли. А прутик хороший, клади в вязанку.
  - Эй, команда "ух", - услышали мы голос Марьяшки, когда почти закончили разбираться с саженцами, - окуньки простынут!
  За столом в нетерпении собралась вся наша компания. Утолив голод, Куська подскочила было с лавки.
  - Куда направилась, красота? - Подозрительно ласково поинтересовалась Анютка.
  - Посуду вымыть, пока не засохла - вёдра там, сковороды, - растерялась Куська, осторожно опускаясь обратно.
  - Погодь пока, с посудой-то - не посуда сейчас главная. У нас, -обвела болотная ведьма рукой нашу разношёрстную компанию, - поважнее дела имеются. Да и у Леонида тоже. Машину посмотреть повнимательнее - путь-то ведь неблизкий, а тебе с рыжей обязательно засветло домой вернуться надоть.
  - А чего смотреть? - Встрепенулся водитель, - смотрел я уже вчера.
  - Ещё раз взгляни, - с нажимом произнесла Анютка, - утро вечера мудренее... Иди, говорю.
  Леонид нехотя поднялся и поплёлся к машине.
  - А у нас тоже работа есть, - сообщила ведьма остальным, - пока водитель ваш машину ремонтирует, мы вербу посадим. Подходите, - скомандовала она, - вязанки раздам.
  Наша компания послушно выстроилась у двери сарая.
  - А теперь - потопали к купе! - Скомандовала Анютка.
  - Пешком? - Удивилась Лера.
  - Бегом, чтоб успеть, - усмехнулась болотная ведьма.
  Пётр потянулся было к куськиной вязанке, да только Анютка легонько шлёпнула его по руке:
  - Каждый своё несёт, не перело́митесь!
  Куська с Петром привычно подхватили вязанки и помчались по грунтовке - только пыль заклубилась. За ними, почти не отставая, маршировали болотная ведьма с Вороной на плече и Марьяшка. У последней, в отличие от всех нас, была не одна, а целых две вязанки. В хвосте, замыкая торжественное шествие, плелись я и Лера.
  Дверь, вопреки моим ожиданиям, никуда не делась. Она сияла, кажется, ещё ярче прежнего.
  - Хлам разгребать некогда, - деловито отмеряя шагами и отмечая палочками участки, умудрялась командовать Анютка, - ты, - указала на меня она, - по центру сажать будешь. По левую и правую руки от тебя - мы с феечкой. Со мной рядом - Пётр, с феечкой - Куська. Рыжая - оба края закрывает.
  - Меня вообще-то, Марьяной зовут, - раздражённо поведала подруга невежливой указчице.
  - А разница? - улыбнулась одними губами Анютка, - СЕЙЧАС имечко твоё ничего не значит. Им, - указала она на связку прутиков в Марьяшкиных руках, - сигнал нужен для роста, - терпеливо поясняла болотная ведьма, - и на "Рыжую" они быстрее отзываются. Осенью приедем - сравним, у кого лучше прижились... если живы будем, - добавила она тихонько. И у меня по спине снова побежали "хомячки", как когда-то давно - при встрече с Павликентьевыми тульпа.
  Группа садовников-энтузиастов послушно разбрелась по территории, согласно воткнутым колышкам. Я заметила, что мои саженцы оказались самыми бодрыми. Следующими по свежести и упругости шли прутики Леры и Анютки, потом Куськины и Петровы. Саженцы Марьяшки выглядели совсем печально и те самые - с увядшими листиками и поломанными макушками оказались именно у неё. Я было подумала, что Анютка за что-то сильно невзлюбила мою подруженцию, потому и отдала самые плохие саженцы, да ещё и две вязанки: "мучайся, мол, так тебе и надо", а потом поняла, что неспроста самые сильные веточки будут расти как раз напротив двери - на них основной удар придётся, а потому нельзя сюда хилые сажать, но и выбросить тоже нельзя - они Анюткиной силой напитались, и пригодиться могут ещё...
  Когда мы шли обратно, тёмная ведьма негромко инструктировала всех по очереди:
  - Ты и рыжая, - не больно, но ощутимо ткнула она меня пальцем в спину, - едете с Леонидом. Лёку я с вами не отпущу - ей здесь надёжнее. Феечка тоже остаётся, - сообщила Анютка, словно это дело решённое. В дороге не балаболить - чем меньше водитель знает, тем для всех спокойнее. Про Ворону никому не рассказывать! Кто первый у вас про неё спросит - тот и враг! Остерегайтесь его: тайн никаких не раскрывайте, угощение и питьё не принимайте.
  - А если он спросит какую я туалетную бумагу покупаю? - ядовито-бунтарски поинтересовалась Марьяшка, - тоже не говорить?
  - Соври! Если враг тобой интересуется - значит ему для чего-то нужно. Навредит он тебе. Хоть через пыльцу цветочную, хоть через бумагу туалетную!
  Анютка сделала несколько шагов и продолжила:
  - Настанет время, когда вам расстаться придётся. Уйти молча, без объяснений, не раскрывая куда и зачем.
  Я пытаюсь не осознать даже, а просто уложить в голове информацию и запомнить порядок действий. Только вот голова моя отказывается принимать сразу такое количество нового и странного, а потому кружится, зараза!
  От этого я начала спотыкаться, чем только привела в неудовольствие Анютку. Но поделать с собой ничего не могла. Хорошо ещё Марьяшка икать не начала, как она это последнее время взялась делать... А, чёрт, сглазила!
  Вот так икая и спотыкаясь на каждом шагу, мы и прибыли к Куськиному домику. Нас встречал восторженный Леонид:
  - Ну, ты, мать, даёшь! - восхищённо поделился он, - и как ты только угадала?
  - Сердцем почувствовала, - отозвалась Анютка, зверски осклабившись. И чего она так скалится? Может, решила, что это самая приятная и доброжелательная улыбка, а со стороны никто не подсказал - по-дружески?
  - А что случилось-то? - спрашиваем мы с Марьяшкой, как особо заинтересованные.
  - Рейка рулевая крякнулась. Мало далеко б не уехали, так и неизвестно, как в дороге себя б повела. По кочкам вашим проедешь - недолго и контроль за машиной потерять, а там..., - он махнул рукой...
  ***
  Прощались мы, не рассчитывая увидеться вновь. Ворона рыдала в голос, причитая. Куська громко шмыгала носом. Хмурый Пётр топтался поодаль, не решив, как себя вести.
  - Всё будет хорошо, - пообещала нам Карелия, улыбнувшись. Только не была радостной её улыбка.
  А Анютка сказала мне...
  ***
  
  Всю дорогу до дома мы молчали. Леонид, восхищённый Анюткиным даром, пытался, правда, несколько раз завязать разговор, да только безуспешно. Попрощавшись с отзывчивым водителем, мы потопали к подъезду, намереваясь вымыться, поужинать и повалиться отсыпаться, чтобы завтра с новыми силами отправиться на работу и представить пред ясные начальственные очи выполненное задание. Только не всем планам предстояло сбыться: с лавочки у подъезда навстречу нам поднялся помятый Санёк.
  - А я жду-жду, - радостно забубнил он.
  - Ты чего припёрся? - сквозь зубы процедила сестра, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
  - На побывку...
  - Какую побывку?!
  - Ну, там поесть-помыться...
  - А на работе тебя, значит, не мыли и не кормили? - ядовито осведомляется подруга и добавляет, - в самый ответственный момент, блин! Познакомься, - обращается она уже ко мне, - это не Санёк, это - господин-разрешите-напакостить-когда-вам-не-до-меня-и-извините-что-мало! Вот всегда он такой! С рожденья своего!
  - Так дома-то знамо лучше!
  - И давно ты здесь? - прерываю я жизнерадостный опус.
  - Дык, с утреца.
  - Говорила я тебе, что позвоню, когда освобожусь? - злобно интересовалась Марьяшка, поворачивая ключ в двери.
  - Ну, говорила, - неохотно соглашается Санёк, не желающий признаваться в своей оплошности, - а сама всё не звонишь и не звонишь...
  - Видел тебя кто-нибудь? - начинает сестра, а потом спохватывается, - о, Господи! О чём это я? Разумеется, видели!!! Ещё и расспросили!
  - А чего такого-то?
  Марьяшка толкает Санька в прихожую и тот с грохотом падает!
  - А-а-а-а, - блудные дочери вернулись, наконец! - Злорадно сообщает голос активистки на лестнице, - не успели явиться, а уж грохотать начали!!! Ещё и братец вот гулящий оказался - его как человека в квартеру поселиться доверили, честь, можно сказать, оказали, а он вон чиво!
  - Да чиво я "чиво"-то? - взвывает с пола ушибленный Санёк.
  - Бабу привёл, вот чиво! - Мстительно выплёвывает активистка, приторно улыбаясь.
  - Никого я не приводил! - Отчаянно отбивается несправедливо обвинённый.
  - Не приводил? А с кем это ты на лавочке-то гуртучил, голубок?
  - Сами бы у неё и спросили. Она сестру спрашивала, я сказал - не знаю, где, сам вот жду. Она и ушла! Гуртучил ещё! Скажет тоже вот!
  Марьяшка захлопывает дверь прямо перед носом активистки. Разувается. Ухватив брата за шиворот, тащит его в кухню и уже там негромко интересуется:
  - Кто это был?
  - А я знаю? - Взвивается Санёк, но сестра прикладывает палец к губам, - рыжая, лохматая такая. Сама старая, а голос писклявый, молодой, как у девчонки. Лизой, сказала, зовут.
  - Больше она ничего не спрашивала, - осторожно интересуюсь я, - Лиза эта?
  - Да я сказал, что некогда мне и в соседний двор сбёг, потому что баба эта - сумасшедшая. Говорит, что ворона у вас живёт. Говорящая. Я и убёг, а то из подъезда эта - ахтивистка выскочила. Пришлось весь день в кустах сидеть. К вечеру только и вышел вот, когда все разошлись...
  - То есть, ты тётке той странной ничего не рассказывал?
  - Да зачем ей я, когда активистка всёё доложила, и сказала ещё, что вы на машине уехали и даже номер, записанный под нос сувала!
  Вот так, значит.
  ***
  
  
  
  
  Глава 20 "Если вас завалило ..."
  
   "Ласка - это быстрый и юркий зверёк с мгновенной реакцией. Запросто преодолевает водную преграду, легко залезает на любое дерево. В течении дня преодолевает до 2-х километров пути. Способен пролезть в самую маленькую щель. Зимой для передвижения пользуется снежными пустотами. Признан одним из проворных и бесстрашных животных на планете. Способен выйти невредимым из любой ситуации".
  (Из разных информационных источников)
  
  - Зима - волшебное время года. Только в январе, при остром морозце, белоснежный ковёр, сотканный из упавших снежинок, так восхитительно сверкает, подмигивая солнцу миллионами вспыхивающих звёздочек. А как прекрасен ночной снегопад в свете ярких фонарей, когда каждая снежинка сияет словно падающая звезда. Снег мягкий и пушистый, он нежно ложится на лицо. А холод... А что холод? Холод бодрит. И потом - бокальчик горячего красного вина с пряностями быстро согреет после прогулки! Эх, не помешал бы тогда нам этот бокальчик! Даже три, потому что...
  Приятно наслаждаться зимними пейзажами, если только ты не попал в лавину. Лавины разные. Есть сырые лавины. Когда очень плотный снег и можно снежки лепить. Если ты в эту массу попал - как хочешь изворачивайся, но быстро создай себе "камеру" для запаса кислорода - трамбуй снег, чтоб он на грудь не давил и дышать не мешал. Если не забыл с собой лавинный шнур прихватить - тебя обязательно найдут. Увидят на белом снегу красную "метёлку" шнура, откопают и спасут.
  Попавший под лавину человек может продержаться ещё некоторое время: от нескольких минут до нескольких часов. Это уже как повезёт.
  Нам повезло меньше. Точнее, совсем не повезло: наша лавина сухой оказалась. А это значит, всё - тушите свет! Я услышал такой характерный сухой хруст, словно на трескучем морозе веточку отломили. И понеслось! Успел только Киблера за куртку ухватить, как закружило потоком. Спасатели в таких случаях советуют плавательные движения совершать, чтоб на поверхности удержаться. Только где уж там: одной рукой поднимаю лихорадочно ворот свитера - нос от снежной пыли закрыть, другой в Эдикову куртку вцепился и молюсь про себя, чтоб она крепкой оказалась. Тело - словно табун лошадей проскакал - один сплошной синяк, наверное. Как лавина остановилась, я снег трамбовать начал скорее - "камеру" устраивать. Эдик не помогал - видно сильно его лавина измотала. Снег трамбую и чувствую, как Киблер ногой дёргает. Испугался, что он задыхается и судороги от того. Ухватил за ногу, развернуть хотел, а он ногу из рук рвёт и мычит яростно так! Оказалось - не Киблер это вовсе. А какой-то пришлый балбес-лыжник.
  Мы его с Эдиком потом спрашивали (путь-то неблизкий, обо всём перетрёшь) - за́ чертом он на склон попёрся. На лыжах кататься, оказывается. "Люблю, - говорит, - там кататься, где не ездит никто. А ещё по "пухляку", я его специально караулю". Мы над ним посмеялись было, а ему всё нипочём. Отвечает, что даже Вильфанд по телевизору говорил, что один раз в 4-5 лет в июне обязательно снег выпадает. Вот он и выпал. Вот, оказывается, кто "язык" подрезал! Да... И шнур мы не захватили, потому что на отдых расположились.
  - Как же вы выбраться сумели?
  - Да тут совсем странно. Решил я проверить - где верх, где низ, ну и плюнул. Попал на этого горе-лыжника. Он как заверещит: "мне и так нехорошо - нога, вон, сломана, так вы ещё и плюётесь! Я же не нарочно "язык" подрезал!"
  В этот момент прямо рядом с нашей капсулой - голоса. Смекнули мы, что спасатели НАС ищут. Лыжник приблудный и давай завывать на разные голоса. Не знал, видать, что нам спасателей слышно, а им нас - нет - особенность у капсулы такая. Я ему объяснить пытаюсь - да куда там - он ещё сильнее трепыхаться начал: "Помогите, - кричит, - помогите!" Ну я и помог - приложил от души, чтоб кислород напрасно не жёг. Только оказалось, что приложил я Киблера, тот разгневался и мне вдогонку зарядил. Хорошо так зарядил, качественно - отключился я в общем. Ненадолго, правда. Очухался, а я по другую сторону снежной капсулы, осмотрелся - никого, покричал - ответа не услышал. Тогда я копать начал. Копал, копал, пока рука в капсулу не провалилась, а потом и ребята помогли.
  Киблер рассказывал, что этот лыжник-неудачник просил ему тоже по щам, чтоб выбраться, значит. Когда колдун отказался - плакать принялся - это, мол, специально его уморить хотят - из мести, и что людишки мы гнилые. Тут уж Эдик не выдержал... Да только этот "приложенный" так там и остался - не случилась телепортация.
  Представьте, нам с Киблером этого... ещё и тащить пришлось - лодыжка у него сломанной оказалась.
  Когда пленники на поверхность выбрались - мы вначале ущерб оценили: про ногу я уже говорил, а у Эдика ребро сломано, а может и два - кто ж навскидку-то определит. А у меня - всё окей, только ботинок потерялся. Телепортацию мою Эдик никак не объяснил. Сказал только, что в горах всякое случается.
  Ботинок я у лыжника позаимствовал - мне ж идти надо, да ещё его переть. Поднатужились мы с Эдиком и пошли... Спасатели рассказывали потом что неделю нас искали, да только такого быть не могло - я сам точно помню, что всего-то несколько часов прошло. Мистика какая-то!
  - А как третьего-то звали? Что ж ты его всё "лыжник" да "лыжник"?
  - Что называл он имя - это факт, - соглашается Генка, - только оно из головы вылетело, и у меня, и у Киблера. Так вот.
  - Чего ж потом-то не спросили? При выписке?
  - Не получилось при выписке спросить, - за ним почти сразу, как мы до посёлка добрались, из Москвы целая делегация прилетела. На вертолёте.
  Генка-Ласка сидит перед нами живой и почти здоровый. Главное - как всегда - жизнерадостный. От приключения недавнего у него только лёгкая хромота осталась. Рассказывает, что просто ногу растёр чужим ботинком.
  Зная Генку, я готова представить, что кроется под невинной формулировкой "растёр"... Повезло Эдику, что с ним Ласка остался тогда - одному б ему тяжело пришлось.
  - Смешно, - о чём-то задумавшись, продолжает Генка, - только тем самым гнилым человечишком как раз наш попутчик оказался. Я у него ботинок прошу - не босиком же мне идти - ему-то всё одно - в чём лежать. Так он возмущаться давай, зараза космическая! Тогда мы с Киблером его перед выбором поставили: либо он без одного ботинка лежит себе барином, а мы его тащим, или же он в двух ботинках на нашу помощь не рассчитывает, а волен делать, что вздумается - хоть плясать, ну или сам до ближайшего посёлка скакать, в гордом, так сказать, одиночестве.
  Тут к нашему "другану" рассудительность вернулась - согласился поделиться, только вот незадача - размерчик не очень подходящий, потому я ногу-то и стёр, однако всё лучше, чем босому.
  - Господи! Как же вы дошли-то! - Восклицает Марьяшка, - один с рёбрами переломанными, второй вон, - указывает она на пол, предполагая, вероятно, травмированную Генкину ногу.
  - Тяжело было, не скрою, - соглашается Ласка, - Эдик сам еле дышит, а этого тащит. А лыжник мало, что лежал, так ещё и ныл всю дорогу: то ему не эдак, видите ли, это не так..., - Генка неожиданно засмеялся, - московские вместо "спасибо" с претензиями пришли - неподобающим образом мы с человеком обращались: обувь отобрали, лицо разбили. Надо, мол, в суд на вас подать, но уж ладно, живите, людишки никчёмные. Потому имечко его нам без надобности оказалось.
  - Вот гады! - Возмущается Марьяшка.
  - Надо было на них в суд подать, - встреваю я, - за то, что на лыжах своих лавину вызвал, столько урона принёс, вас вот чуть не погубил...
  - Киблер всё-таки настоящий колдун, - улыбается Шурик Гуляйполе, - даром, что место для лагеря под "языком" выбрал. А выходит, что "язык" этот жизнь им спас, потому что тонкий был - снега маловато. Повезло колдуну нашему!
  - Я побежал, - спохватывается вдруг Генка, бросив взгляд на часы, - тётку обрадовать надо, а то ведь и надежду, поди, потеряла.
  Он ускакал, прихрамывая, но по обыкновению, что-то тихонько напевая.
  - Удивительный всё-таки Генка этот, - вздохнув, протянул Ванёк, - тётка у него - единственная родственница, пожилая уже, не тётка, а скорее бабка. Когда родители его погибли, тётка объявилась и его, грудного ещё, усыновила. Так вот и живут всю жизнь вдвоём. А он ничего - не унывает.
  - Ладно, - поднимаемся мы с подругой, - нам тоже пора - мы Санька одного в квартире оставили, его облапошить - как нечего делать!
  - Так приводите его к нам в клуб, - великодушно разрешает Шурик, - мы из него человека сделаем!
  - На вас чего, давно лавина не сходила? - яростно бросает Марьяшка, закрывая дверь, а потому ответа командира мы не слышим.
  Какое-то время мы идём молча, переосмысляя рассказанное. Внезапно, меня что-то подталкивает:
  - Надо эту старушку найти. Я что-то у неё спросить должна.
  - Что?
  - Сама пока не пойму, чувствую только, что что-то важное.
  - У тебя, я вижу, сверхъестественные способности фонтаном забили, - прищурившись, глядит на меня подруженция моя, - после встречи с Анюткой. Что там она тебе сказала-то, кстати? Молчишь всю дорогу...
  - Да ничего особенного, - отмахиваюсь я, - что оборотней не всех опасаться следует, что есть среди них и помощники, вот и хочу я со старушкой той повидаться.
  - А не кажется ли тебе, что у нас слишком много оборотней на один квадратный метр полезной площади? Старушка - оборотень, Лиса - оборотень. Того и гляди, в себе начнёшь сомневаться.
  - А ты другие варианты видишь? Я вот - нет. Значит, старушку ищем.
  - Домой возвращаемся! Там братец мой!
  - Да что с ним сделается-то? Ты ж его на ключ заперла.
  - Это ты просто Саньковых возможностей не знаешь, - многообещающе произнесла Марьяшка и резво порысила к дому.
  ***
  Квартира встретила нас подозрительной тишиной. Не разуваясь, мы заметались по комнатам в поисках Санька и обнаружили его мирно спящим в кресле у телевизора.
  - Фуф, - успокаиваясь, выдохнула Марьяшка и легонько потолкала братца, - всё в порядке, никто не приходил, не звонил?
  - В порядке, - сонно моргая, ответствовал Санёк, - брат вон ейный приходил, - указал он на меня.
  - Тттты не открыл ему, надеюсь? - роняя внутренности в туфли, всё-таки рассчитываю я на Санькову сообразительность.
  - Да что ж я - злыдень какой, - обиженно восклицает парень и у меня с души с грохотом падает огроменный булыжник, но, как видно, рано, - родственника за дверями держать!
  - Что? - Вцепившись в санькову майку, не кричит даже, а ревёт раненым бегемотом его сестра, - что он делал? Где сидел? Куда ходил?
  - В кухне, - побледнев, ответил брат, - никуда не ходил, ничего не делал. Спросил только про тебя. Так я сказал, что все дома. И всё.
  - Точно всё? - угрожающе выпытывает Марьяшка.
  - Точно.
  - Дверь закрыла? - Уточняет она теперь уже у меня, получив утвердительный ответ, командует - осматриваем помещение на предмет исчезновения вещей!
  Мы добросовестно осматриваем небогатый набор вещей, приобретённых по случаю и напоминающих набор для выживания в экстремальных условиях. Санёк потерянно таскается за нами хвостом. Мне его даже жалко. Совсем чуть-чуть, правда, но даже эти "совсем чуть-чуть" тают облачком при взгляде на Марьяшку.
  - Ну, мать, ждём гостей! - подытоживает она после двухчасового изнуряющего марафона обыска собственной квартиры.
  ***
  
  
  
  
  Глава 21 Гостей принимаете?
  
  
  - Я, кажется, понимаю теперь, почему у нас во дворе кладбище ворон образовалось, - начинаю я, подбирая с пола и снова рассовывая по местам выкинутые с полок вещи, - если колдун этот мутный, поводок на Лёку накинул, значит, обнаружил, что на месте положенном её нет и догадался куда она направиться должна.
  - Почему ж тогда не Лёку на "радугу" отправили, а отряд ни в чём неповинных ворон? - Живо откликается Марьяшка, - её ж нейтрализовать - колдуну одним пальцем шевельнуть!
  - Может, у колдуна того дела какие-нибудь неотложные по профсоюзной линии нарисовались или пересдача по автомобильному вождению, - фантазирую я, припоминая, что колдовство нелегко сочетается с простыми житейскими навыками. - Он на это плёвое дело подручных отправил. А те - народ простой - за версту колдовства не чувствуют, а потому подстраховаться решили, как говорится - "больше - не меньше!"
  -У меня уж сомнения появляться стали - кто из нас книгу пишет? - Покосилась на меня подруга, - потому - фантазия у тебя... Предлагаю попроще поступить: допросить бабушачий лавочный десант на предмет присутствия в нашем дворе малолетних хулиганов с рогаткой.
  - Рогатка - пережиток прошлого, - авторитетно заявляю я, абсолютно не желая тащиться вниз к подъезду и позориться, задавая странные вопросы.
  - Пережиток, не пережиток, а у братцев моих до сих пор имеются, - возразила Марьяшка, обувая саньковы сланцы и открывая дверь, - чего застыла? Айда!
  Нехотя тащусь за подругой, предварительно убедившись, что Санёк закрыл замок на два оборота ключа.
  - Доброго всем утречка! - Улыбаясь, громогласно восклицает доморощенный следователь. Я выглядываю из-за спины, всем своим видом демонстрируя, что я к происходящему отношения не имею, а так - "на подтанцовках"
  Члены бабусячьего десанта недоверчиво вглядываются в лицо натужно улыбающейся Марьяшки и скупо роняют:
  - Ага...
  - А скажите, пожалуйста, не появлялись ли у нас какие ПРИШЛЫЕ хулиганы малолетние? (Наши по умолчанию все сплошь ангелочки и звёздочки прямо только что с небес).
  Бабушки, саркастически улыбаясь нашей наивности хором сообщают:
  - А мы на что? Да у нас мышь не пролетит!
  - Может, не пробежит? - Робко пытаюсь я поправить.
  Бабули смотрят на меня, как на больную слабоумием:
  - Мышь, говорим, летучая, - и поясняют, - мы и ночью бдим.
  Вот, значит, оно как. Благодарим глазастый десант за бдительность неусыпную, попутно прощупывая на предмет появления новых инцидентов. Успокоенные, что инцидентов более не случалось, возвращаемся наверх. Успокоенные - громко сказано, конечно - грызёт в самом дальнем уголочке червячок сомнений - самоуверенность не лучший спутник охранника. Бабульки чересчур самоуверенны, а ведь отвлечь их от "бдения" проще простого - достаточно сообщить, что чрезвычайно ценные внучки, вверенные им для пригляда дерутся в соседней песочнице... После этого к подъезду можно приводить кого угодно - да хоть слона к примеру, и заставить его танцевать и жонглировать - бабули ухом не шевельнут!
  - И всё-таки! - Так громко выкрикиваю я, что испуганный Санёк выскакивает из кухни, ожидая очередного разгона, - почему кошка? Лёка про кошку ничего не говорила, даже краем не упоминала. Странно...
  - А не странно Вам, девушка, что поводок этот призрачный не только на ворону накинут был? - Задумавшись, откликается подруга, - и в какой момент, потому что где мы, а где Лёка?
  Я не успеваю не то, чтобы ответить, а просто над сказанным задуматься, как наши размышлизмы прерывает звонок телефона. Марьяшка после непродолжительного разговора поворачивается ко мне совершенно ошеломлённая:
  - Это Леонид был, - поясняет она, тыча пальцем в сотовый.
  - Что-то не так? - Тревожусь я.
  - Очень извинялся, потому как более не будет иметь условий для осуществления волонтёрской деятельности в качестве нашего водителя...
  - А это что сейчас было? - Тревожусь я теперь уже за подругу, - попроще уже никак?
  - Сама от Леонида не ожидала такой велеречивости - это ведь я его процитировала сейчас - слово в слово, - растерялась Марьяна.
  - Так-то он немногословный у нас, - в свою очередь изумляюсь я.
  - Вот и я о том же! Только кажется мне, что Леонид нас о чём-то предупредить хотел. Напрямую не мог - возможно, рядом кто-то стоял, вот он и выдал - арию варяжского гостя в оригинале.
  Пока мы судили да рядили, чтобы это всё могло значить, марьяшкин телефон негромко булькнул.
  - Объясню позже. Будьте осторожны, - прочитала подруга и плюхнулась на стул, даже не оглянувшись.
  - А до этого прям, мы безмятежностью наслаждались. На облачке! - Негодую я, лихорадочно пытаясь осознать масштабы неведомой нам пока катастрофы, такой, что придётся остерегаться... больше обыкновенного. Но Вселенной, видимо в тот момент было уж очень скучно, и, она решила подбросить нам ещё одно испытание - просто чтобы развлечься!
  К Марьяшке осторожненько, бочком, подкрадывается Санёк и робко протягивает сестре цветную картонку:
  - Вот! Брат вон её передать просил, - кивает он на меня.
  - Ждите в гости завтра вечером. Готовить не надо - принесу с собой, - прочитала Марьяшка и уставилась на меня, - а ЭТО что было? Откуда средства вдруг неохватные образовались? Недавно совсем плакался, как ему холодно и голодно живётся, минуты не прошло - уж барином стал!
  - Не надо его пускать, - бормочу я, поддаваясь панике, - вдруг это манёвр такой отвлекающий - притащит коробку, а в ней три котлеты магазинных в крафтовой бумаге и бутылка химического лимонада. А сам "барин" квартиру продал, деньги пропил-прогулял и жить ему теперь категорически негде. Я Лёху знаю - ему скандал учинить, как нос почесать - такие показательные выступления устроит, что мы по доброй воле согласимся его приютить, лишь бы не шумел, чтоб самим с квартирой не распрощаться!
  - А зачем ему квартиру-то пропивать? - Веселится подруга, - никак на спиртовом заводе работает - может и там отхлебнуть - на пробу!
  - Га-га-га! - угодливо произносит проштрафившийся Санёк.
  - Чего это ты, милок, загоготал? - Строго одёргивает брата Марьяшка, - а ну, рассказывай!
  - Чево?
  - "Чево-чево"? Как выглядел, о чём говорил, гость-то твой?
  - Хорошо выглядел, - принялся вспоминать Санёк, - важный такой, - он выпятил грудь, изображая заглянувшего на огонёк, - работаем, -говорит, - но над чем - тайна.
  Подруга вопросительно уставилась на меня. Я же в ответ только досадливо отмахнулась: и какую же, я вас спрашиваю тайну может хранить этот человек, что позволяет ему ходить важным и надутым, словно индюк на выпасе. Вот только не надо сейчас мне рассказывать, что он в своём адском цеху вместо спирта ракетное топливо изобретает, чтоб зафутболить космолёт аж не в нашу галактику. Смешно...
  - Может, Ванька́ пригласить? - Советуюсь я с Марьяшкой, - в качестве охраны и защиты.
  Крепкий, уверенный в себе Ванёк произвёл бы неизгладимое впечатление на жидкого Лёху и напрочь отбил бы у последнего всяческое желание укорениться на нашей территории.
  - План, конечно, отличный, только не надо, чтобы братец твой друзей наших видел. Сердцем чую - не к добру это.
  Вот здесь я с Марьяшкой согласилась - мутный человечишко братец мой Лёшенька. Никогда не догадаешься - какие черти в этом омуте водятся и чем обернётся встреча с ним нашим друзьям.
  - Согласна! Тогда план действий такой: дальше гостиной братца моего не пускать. Особенно в кухню - ни-ни: не дай Бог, подсыплет чего от щедрот своих, либо чужих. Санёк, чтоб глаз с гостя не спускал. Понятно?
  - Гляди, - угрожающе завела Марьяна, яростно сверля взглядом брата, - проворонишь - отравит нас - отправишься в деревню обратно.
  Санёк боязливо заморгал и закивал часто-часто, словно уже провинился.
  - Есть будем только то, что Я приготовлю. И пить тоже, - голосом палача вещала подруга, - ты уж прости меня, но веры твоему драгоценному у меня ни вот на столечко нет, - Марьяшка продемонстрировала мне сложенные в щепоть пальцы.
  Мне бы здесь, как примерной сестре заступиться за братца-то родного, опровергнуть обвинения несправедливые, а только я с подругой ... согласна полностью. И визита этого странного опасаюсь даже более, чем она. Я заметалась по квартире, лихорадочно осматриваясь, оглядывая вещи и пытаясь оценить их на предмет заинтересованности посторонними лицами. Подруга мрачно наблюдала, как я кружу по комнатам и кухне.
  - Не суетись, - веско произнесла она, словно камень уронила, - комнаты мы закроем. У двери в зал Санька поставим - наблюдать.
  - Вот хоть кусайся, - "дружелюбно" обратилась она к брату, - а гостя дальше порога не пускай.
  Взлохмаченный Санёк испуганно сжался, став поразительно похожим на загнанного в угол курятника хорька и уже не кивал, а почти кланялся. Так истово, что я без колебаний поверила в сверхъестественные способности рыжего колдуна по удержанию кого-бы то ни было. Стало смешно и страшно одновременно. Стайки шустрых хомячков периодически пробегали по телу, заставляя невольно вздрагивать и ёжиться. "Ждать да догонять - сложнее всего", - когда-то сказала прабабушка и я с ней согласилась сейчас. А ведь ничего ещё и не произошло, так, пустяки на первый взгляд - непонятная записка, один странный звонок, пугающая смс... Очень хотелось, чтобы все непонятности разрешились вот прямо сейчас, немедленно. Чтобы позвонил Леонид и сказал, что пошутил, что нет никакой опасности. Чтобы картонка с запиской от бразера сгорела, растворилась, улетучилась, самоликвидировалась в общем, любым доступным ей способом.
  - Бросай хандрить, подруга, - прерывает мои душевные страдания Марьяна, - возвращайся к себе любимой, наводим красоту по-быстрому и на работу бегом. Ты дома сидишь тихо, - замечает она Санька, прижавшегося к притолоке, - признаков жизни не подаёшь. Суп в кастрюле, хлеб в хлебнице...
  - А вода? - Робко вклинивается проштрафившийся колдун.
  - Вода в бачке... шутка. Из крана вода, привыкай уже, гаараадскоой.
  Наскоро собравшись, обуваемся. Из двери кухни, взглядом, полным отчаяния, провожает нас Санёк. Словно козлёнок, оставленный приманкой стае волков.
  - Ключи, - демонстрирует подруга связку, и Санёк услужливо подставляет ладони, - с собой заберу, - докладывает ему сестра, роняя ключи в сумочку, - во избежание...
  Мы захлопываем дверь, поворачиваем ключ и слышим полный душевной муки вздох в квартире.
  - И не вздыхай у двери!!!
  ***
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"