- Ну, это, солдат, не беда. Такая сегодня экологическая обстановка. Все ссутся. И я ссусь. И даже Главком пысается, бывает. Но по ситуации. Что же нам из-за этого? Последний долг Родине не отдавать? Твой позорный недуг мы в подвиг определим. Пошлём в десантники. Там ты ещё и сраться начнёшь. А теперь - всех на распределительный пункт.
"ДМБ"
В армии (кадровыми офицерами) считается, что туда приходят только здоровые. А выйти из неё должны ещё здоровее, чем пришли. Парадоксальность этой ситуации только кажущаяся. Все прекрасно понимают, что здоровых нет - есть недообследованные. Тем более в России. Но формально, по закону, если у человека есть заболевание или органическое нарушение жизнедеятельности организма из "расписания болезней" (длиннющий подробнейший список, можно ознакомиться здесь: http://www.gvka.ru/zakon/new_rasp/ ), то в армию такой человек не попадает. Но это, так сказать, в теории.
На практике дело обстоит, как все наверное догадываются, совершенно по-разному. Тут можно было бы многое сказать про военкоматские медицинские обследования, про то, какая там система, и всё прочее, но про это всё уже написано предостаточно. Конечно, с уклоном в ту сторону, как эту систему, так сказать, использовать, чтобы в армию всё-таки не попасть. Но я пишу про свой опыт, а я в армию хотел и косить не имел ни малейшего желания.
В таком случае всё по-другому. И злобных докторш нет, и злых военкомов, и атмосфера не такая угнетающая. Все двери открыты будущему солдату. Конечно, обследования проходили как положено - в узких людных потных коридорах в нижнем белье с очередями на протяжении длительного времени. Но в кабинетах всё было быстро, в формате "- Жалобы есть? - Нет. - Следующий."
Сначала (то есть с 16 лет, когда начинается вся эта эпопея) атмосфера военкоматских медосмотров мне казалась дикой, но это только поначалу. На самом деле именно здесь и именно с этого начинается армия. А с позитивным настроем по отношению к армии получается соответствующее отношение ко всему сопутствующему и наоборот.
Меня как минимум раза четыре со всеми этими комиссиями спрашивали и я отвечал: "- Ваше отношение к военной службе? - Положительное." Надо признать, положительный ответ вызывал даже некоторое сочувствие. И что-то мне подсказывает, что если бы я постоянно повторял всем и каждому, что отношение к военной службе у меня категорически отрицательное, это повлекло бы какие-то последствия в соответствующую сторону.
Что сказать по конкретным докторам? С психологом побеседовали приятно. Окулист в очередной раз констатировал близорукость. Хирург в очередной раз констатировал сколиоз (если честно, меня даже напрягала возможность не попасть в армию, если бы у меня было больше отклонение в градусах, чем это допустимо - да, так бывает), заставил побегать по поликлинике со снимками. Терапевт заставил побегать по поликлинике с щитовидкой и сердцем. В целом всё потянуло на категорию годности Б3 - то есть вполне себе средненькое здоровьице. Ну и слава богу, как говорится.
Если мне не изменяет память, всего осмотров с повестками было 3-4 всего. Финальный был перед отправкой на сборный пункт в уже ставшем родным военкомате и на самом сборном пункте, уже по "белой повестке", то есть такой, которая напечатана на белой бумаге, а не серой, и там написано быть "с вещами на выход".
Это было про здоровье до армии. Теперь будет про здоровье в армии и про тех, у кого его нет, то есть про "каличей".
"Калич" - это значит "калека": презрительное, оскорбительное выражение, которым обозначают человека, который по любым причинам, связанным так или иначе со здоровьем, не в состоянии вести себя так же, как и все. То есть или симулянт, или на самом деле больной - разница на практике небольшая.
Каличей очень не любят. Эта нелюбовь прямо зависит от того, сколько времени солдат "каличится" - то есть находится в лечебных учреждениях или находится на особом положении по состоянию здоровья (например, так называемый "тапочный режим" - когда противопоказано носить берцы). А также от того, какое место в иерархии занимает "калич". Изгой-калич - это практически клеймо на всю службу, со всеми вытекающими. А лидер ездит в госпиталь "отдохнуть", и его радостно встречают по приезду "с отпуска" его многочисленные друзья, всячески выражая своё уважение к его крутости. Посередине, соответственно, находятся середнячки.
Как солдаты ездят в госпиталь? У нас солдат возили на личных автомобилях офицеров и контрактников, в нарушение установленных правил. Формально, у каждого подразделения должна быть штатная санитарная машина, на которой личный состав должен перемещаться в госпиталь и обратно. Однако на практике этой машины у нас не было, поэтому были неофициальные указания сверху для офицеров и контрактников возить на своих. При этом, в случае серьёзного ДТП, виноватым всегда был бы водитель-офицер, потому что официально это запрещено. Бывали подобные случаи, офицеры рассказывали.
Почему солдаты попадают в "каличку" (лечебное учреждение - санчасть или военный госпиталь)?
1) Реальная, неспровоцированная болезнь или иной недуг.
Чаще всего какое-нибудь респираторное заболевание, вызванное тяготами и лишениями армейской службы, начиная с элементарных сквозняков, и заканчивая переохлаждением из-за несоответствующей погоде формы одежды. Также это может быть особенно болезненная мозоль из-за неудобной обуви или вросший ноготь из-за редкой стрижки. Ещё бывают и более экзотические проблемы из-за недостатка личной гигиены. Ну и травмы, куда же без них. Самые разнообразные по видам и формам, а также по степени наглости и безумности нарушений правил техники безопасности.
Кстати, правила техники безопасности нарушают практически все, практически всегда, практически в любых формах, и при абсолютно всех подписях в ведомостях доведения правил техники безопасности. То есть, при всём этом, если будет серьёзное разбирательство после какого-нибудь случая, который замять не удастся (а всегда есть стремление замять), то виноватым окажется солдат - подпись-то стоит в ведомости инструктажа по технике безопасности. И никого не волнует, был ли этот инструктаж на самом деле. Но справедливости ради надо признать, что чем дальше и выше офицер от работы с личным составом, тем больше от него реальных инструктажей по технике безопасности. Скажем, командиры (оба подполковники) моего (второго) дивизиона и другого (первого) дивизиона, с которым мы вместе были на одной позиции, практически на каждом разводе утром вдалбливали нам (и присутствующим офицерам и контрактникам) про технику безопасности. Конечно, всё равно были нарушения и соответствующие травмы, за которые давали по шапкам именно им, командирам. Это, конечно, обидно.
2) Спровоцированная реальная болезнь или иной недуг.
Те же самые заболевания и травмы, которым солдат сознательно поспособствовал у себя появиться. Чаще всего не сильно серьёзное и болезненное заболевание или недуг, которое гарантирует поездку в госпиталь. Характерные примеры: вросший ноготь, ангина, воспаление лёгких, запущенные мозоли, глубокие порезы, конъюктивит, боли в спине, переломы, ветрянка.
Почему солдат занимается пусть умеренным, но самокалечением? В подавляющем большинстве случаев - не от хорошей жизни. Если солдат намылился в каличку, значит практически стопроцентно у него есть проблемы, начиная от желания развеяться, отдохнуть от напряжения и однообразия армейской жизни и заканчивая желанием убежать от унижения и издевательств сослуживцев. Иногда у солдата (у нас на дивизионе это были первые месяц-два пребывания на дивизионе у молодого призыва) возникает ощущение или предчувствие, что он может сломаться, что он на пределе. Ещё чуть-чуть - и он не выдержит психологического и физического давления крайне неблагоприятной для "духа" среды. Не очень важно - деды ли перенапрягают, сослуживцы одного призыва заедают ли, офицеры ли наседают или просто бытовые условия невыносимы - факт в том, что солдат хочет уехать хоть куда-нибудь. Может, ненадолго (минимальный срок, на который солдат помещался в наш госпиталь при нормальных условиях без эксцессов - 2 недели), а может - навсегда, то есть до конца службы.
Уехать и уже не вернуться. Бывали и такие случаи. В моём призыве был как минимум один парень, который посмотрел-посмотрел на жизнь на дивизионе, меньше недели вроде, и укатил в госпиталь до конца службы. Таким образом, он недели 2-3 провёл в СНУПе (сводное нештатное учебное подразделение в/ч 52116 в городе Мытищи) до присяги, плюс 1 неделя в "распределителе" в управлении полка в Солнечногорске в/ч 62845 и собственно дивизион. А остальные 11 месяцев он провёл в госпитале на "рабочке".
"Рабочка" - это когда солдата берут на какую-то должность в госпитале как бы "вне штата", чаще всего это низкоквалифицированная работа, на которую больше никто не идёт, типа медбрата, ассистента. Ещё я видел солдата-аптекаря. Ещё есть вариант остаться "старшиной". Это такой солдат, который держит "в узде" других солдат, которые приезжают в госпиталь. Он заставляет их выполнять распоряжения начальников медицинских отделений (кстати, все врачи в госпитале имеют довольно высокое воинское звание, типа "майора медицинской службы"), медсестёр, сестёр-хозяек, и так далее. Организует построения личного состава на поверку для контроля их наличия в зависимости от строгости формального порядка - от регулярности раз в два часа кроме сна и приёма пищи до пары раз в день или вообще без них. Организует несение нарядов солдатами (да, в госпитале есть наряды, и вообще это по-прежнему армия, это территория воинской части). Наряд был единственный - дневальный. Суть его выражается в "отнеси-принеси-сиди-ответь на звонок-позови-помоги" на срок, который зависит от количества солдат и от отношений со старшиной. В среднем часа три-четыре часа в день. Блатные (деды, дембеля, друзья старшины), понятно, ходят дневальными гораздо реже и менее функционально, если вообще ходят.
Так вот, если возвращаться из этого длинного лирического отступления, надо сказать, что работы в госпитале полно - здание громадное, которое, правда, используется процентов на 30-40 от имеющихся возможностей, но тем не менее жизнь там теплится. И теплится она не в последнюю очередь благодаря вот таким солдатам, оставшимся на рабочку, как этот мой сослуживец. Он там, насколько я слышал, занимался компьютерами. Логично, учитывая, что он окончил колледж на компьютерщика, насколько я знаю.
Что получает солдат на рабочке? Зарплату он, конечно, за это не получает (солдат получает материальное довольствие просто по факту своего нахождения в армии). По крайней мере я никогда не слышал, чтобы кто-то говорил, что за рабочку реально платят. Сам я на рабочке не был, но с такими солдатами близко общался. То есть, солдат работает в околомедицинской сфере "за еду", а точнее больше за то, что он находится "вне роты", то есть не в месте постоянного прохождения службы. Вообще, по сути, это более быстрый, менее свободный и более рискованный вариант прохождения "альтернативной военной службы".
Госпиталю, ясное дело, это крайне выгодно, учитывая скудные бюджеты. Единственная проблема, что случаются эксцессы типа пьянок (было такое при мне), дебошей, побегов (и такое тоже), да и офицеры (из той самой "роты") не довольны, что личный состав где-то там ошивается, вместо того чтобы служить как все. В этом, кстати, с ними солидарны и простые солдаты, которые служат за себя и за тех, кто в госпитале. Но с офицерами успешно борются угрозой непредоставления больничных, мнение солдат как всегда никого не волнует, а на эксцессы реагируют мгновенным закручиванием гаек, которые сами собой со временем распускаются за давностью.
Однако на праздники и вот как раз к таким случаям имеется практика выписывать всех солдат подряд, кроме тех, кого просто нельзя выписать (реально больные, оперированные, крайне ценные кадры на рабочке). То есть, для многих праздник Новый Год омрачается унылыми посиделками в казарме или вообще в наряде, вместо того чтобы набухаться в госпитале.
3) Нежелание служить в армии вообще.
Есть такие люди, которым не удалось откосить от армии, ещё будучи на гражданке, но они не теряют своего желания не служить. С такими людьми наши офицеры, например, обращаются следующим образом.
Сначала выявляют таких людей. Наши офицеры всё-таки проводили какую-то работу с личным составом, проводили беседы с солдатами. И в ходе таких бесед неоднократно задавали вопрос "А ты вообще в армии служить-то хочешь? Домой не хочешь? Можем организовать". Были те, кто соглашались на такой вариант. Но таких были считанные единицы с призыва.
А почему? Потому что этот вариант подразумевает комиссацию "по психушке". Далеко не все настолько не хотят служить, чтобы из-за этого до конца жизни быть поражёнными в правах. Плюс, жалко уже отслуженные 1,2,3 (плюс полтора-два на ВВК - военно-врачебную комиссию) и так далее месяцы, которые просто уйдут таким образом впустую. Вроде служил, а вроде и нет, да и к тому же ты ещё психованный по документам получаешься. Некоторых особо раздражающих персонажей среди солдат офицеры даже запугивали этой "отправкой на ВВК", и что характерно - успешно.
Однако если солдат отзывался позитивно о такой перспективе в духе "Не хочу служить, хочу домой любой ценой", то его увозили в госпиталь. Там его держали эти месяц-два (45 суток норматив, насколько я знаю) и подводили под комиссационную статью, связанную с психическим расстройством (которое при должном старании можно найти практически у каждого). А потом неудавшегося солдата отправляли домой с белым билетом на руках.
Ещё я слышал слухи о такой штуке как "тоска по дому". Говорили (солдаты), что есть такая статья, по которой если солдат все уши прожужжит окружающим, что хочет домой, к маме, и так далее, то его комиссуют не по психушке, то есть без поражения в правах. Насколько я понял, немного покопавшись по интернету, это всё равно психушка и поражение в правах.
Другое дело, что потом возможно всю эту психушку переиграть, пройти переосвидетельствование, и так далее. Но это уже совсем другая история.
Теперь расскажу о себе.
В госпитале я был 2 раза. Первый раз я попал туда практически сразу после того как приехал с присяги по распределению из СНУПа в управление своей в/ч в Тимоново (на табличке с обозначением населённого пункта приписано чёрным маркером "и Пумбово"). После прибытия нас (человек 7 где-то), как молодое пополнение, отправили на обследование в местную санчасть. Там нас осматривала майор медицинской службы, начальник медицинской службы полка.
Я, как и многие другие, был простужен (в СНУПе было жарко, тёплой чистой воды не было, все пили холодную из-под крана, плюс густота расселения и антисанитария сыграли свою роль). Однако меня майор решила почему-то отправить госпиталь по недовесу, мол, тощий слишком, по табличке индекса массы тела как раз под графу "недостаточное питание" подпадал.
И таки отправила, во что я не верил, и потому не сообразил забрать свой сданный мобильный телефон из роты. Это было довольно сумбурно, в стиле "взяли вещи и пошли". Пошли с санинструктором и ещё 2 товарищами (1 был мой земляк, страшный дистрофик), дошли минут за 10. До госпиталя "Филиал N2 ФГУ "1586 ВКГ" МО РФ" было рукой подать.
Там нас оформили и "прописали" в отделения. Мне даже предлагали, куда меня лучше прописать - в хирургию или в пульмонологию, что ли (не помню точно, может терапия), одного, или с земляком в неврологию. Я выбрал неврологию с земляком. Специфика отделений, как я сразу понял, очень поверхностная - лишь бы положить хоть куда-нибудь.
В общем, записали, выдали комплект местной одёжки установленного образца, собрали нормальную военную одежду в специальный мешок, и отправили на второй этаж в неврологию. Я, понятное дело, сразу же заблудился. С непривычки, конечно, это элементарно. Вид коридоров был какой-то нежилой, типа индустриальных развалин, но всё целое, недавно покрашенное, просто людей практически нет. Как на консервации. Нашёл всё-таки какую-то даму, она наставила меня на путь истинный, и я всё-таки добрался до пункта назначения.
В отделении дежурная медсестра определила меня в палату, сестра-хозяйка (типа завхоз) снабдила бельём и подворотничком (да, в военном госпитале тоже надо подшиваться, правда один раз на "прописку", как правило) с ниткой и иголкой.
В палате уже обустраивался мой земляк. Как я потом понял, попал я в палату, где лежит солдатский старшина отделения. Кстати, этот самый старшина позже, во время моего второго пребывания в госпитале, с великого ума совершит побег из госпиталя, который конечно окажется неудачным. Ещё там был армянин-здоровяк, аптекарь на рабочке с какими-то проблемами в районе спины. Понятно, оба были деды, а мы - духи, зелёные-презелёные, ещё даже три сотни не разменявшие. Нам обоим до дембеля оставалось более 300 дней, даже 330.
Не буду всю жизнь в то моё пребывание описывать подробно, остановлюсь только на некоторых моментах. Скажу сразу, что тут была дедовщина, то есть пренебрежительное и унизительное отношение к молодому призыву при полной беспомощности последних. Пару раз доставалось физически, мешали спать, но как я понимаю теперь - это всё была ерунда. В принципе, отношения у меня с дедами сложились вполне сносные.
Следующее, что хотелось бы заметить, так это то, что меня там вульгарно обокрали (первый раз в жизни) - украли рублей 500 где-то (не помню точно) из тумбочки, из документов, больше ничего не взяли. Насчёт этого мне посоветовали не вопить, а не то всем хуже будет, а толку особого не выйдет. Конечно, соседи мои осуждали такое воровство, но никто ничего не предпринял, сошлись на том, что кто-то заходил в отделение и обчистил. Такое бывало - солдаты почти свободно гуляли по отделениям, но официально это не одобрялось. Я же сам думал и думаю, что кража произошла в одну из ночных пьянок, которых за то время, пока я был в тот раз в госпитале, было несколько.
Как раз в такие пьянки особенно назойливо мне с земляком мешали спать и мои соседи и их гости вспоминали о том, что они деды, а духам надо показывать их место, чтобы не борзели. Под конец какой-то одной из последних пьянок мне как-то предложили тоже выпить и посидеть за столом, покушать, поговорить. От алкоголя я отказался, но поел, посидел, послушал, о чём деды вещали. В общем, под конец всё проходило тихо-мирно.
Ещё из того, что впечатлило, могу припомнить, как я читал что попало под руку и писал стихи. Соседи видели, интересовались, и как-то мой сосед-армянин мне предложил пойти в соседнюю палату, где лежал один писатель-поэт, типа познакомиться. Тут надо заметить, что в военном госпитале лежали не только солдаты, но и пенсионеры, члены семей военных и вообще все, кто имели хоть какое-то отношение к армии. Я согласился, пошли. Меня ему представили как "любителя стихов", мы поздоровались, перекинулись парой фраз и он вручил мне экземпляр литературно-художественного, философского и педагогического издания, народного просветительского журнала "Лучина" N1(26) от 2014 года с дарственной подписью: "Дарю любителю стихов Еремину". Мы тепло попрощались и ушли. Мне это было чертовски приятно и волнующе. Этот толстенький журнал у меня до сих пор сохранился в полной целости.
Читал я много, но что попало, так как был без мобильника. Читал журналы, какие находил, типа "Максим" и "Men's Health" (ещё было что-то про науку и армию), а также Чехова из местной подвальной библиотеки. Библиотека, к слову, была вполне неплохой по фонду, но ужасной по размещению - она находилась в настоящих катакомбах, которые навевали мысли об игре "Сталкер". Ещё читал Бориса Пильняка, книжицу которого - "Повесть непогашенной луны" - у кого-то выпросил. В общем, прочитал где-то 3-4 журнала, сборник рассказов Чехова и полторы повести Бориса Пильняка: "Повесть непогашенной луны" и половину повести "Волга впадает в Каспийское море", которую я не успел дочитать из-за выписки.
Выписка случилась внезапно. Это нормально для военного госпиталя, но очень неудобно для солдат. Конкретно в данном случае произошёл плановый уход всего неврологического отделения в отпуск, поэтому выписывали всех, кроме тех, кого нельзя выписать. Кого было нельзя - распихивали по всем остальным отделениям. Моего земляка отправили в терапевтическое отделение, как и меня сначала. Меня туда собирались переоформить с диагнозом "острый ринофарингит", который был взят с потолка, однако кем-то было решено, что хватит мне уже валяться, пора в роту. Так что меня быстренько выписали. Хотя я уже начал по новому направлению заново проходить обследования.
Вообще, стоит рассказать про обследования. В госпитале солдат больше обследовали, чем лечили. Были анализы крови и мочи, электрокардиограмма, флюорография, регулярные измерения температуры (обязательно с подъёма, дальше как придётся, но чаще вечером перед отбоем), ультразвук. В общем-то и всё. В большинстве случаев солдатам просто давали возможность кушать и спать практически круглые сутки.
Кормили часто и по расписанию (пять раз в день: завтрак, второй завтрак, обед, полдник, ужин), но скудновато, особенно если сравнивать с тем, как в то время кормили у нас на дивизионе. У нас кормили гораздо вкуснее и гораздо больше. Так что мне с моим диагнозом "недостаточное питание" было сложно откормиться. Этот диагноз, к слову, мне в конце концов написали как "неподтверждённый" - начальник терапевтического отделения на приёме много возмущался насчёт этого, в духе "тебя вообще не должно было здесь быть, нормальный у тебя ИМТ". На дивизионе я больше вес набрал.
Надо заметить, что я не очень-то и цеплялся за госпиталь. Надоела мне там жизнь, хотелось в испытания, трудностей, я чувствовал себя здоровым и бодрым. В настоящую армейскую жизнь хотел, за которой, собственно, я в армию и пришёл.
В общем, провалялся я в госпитале 10 дней. За это время те, с кем я приезжал в Тимоново, уже были распределены, а я - нет. Однако очень скоро меня решили отправить "на дивизион", а точнее, на 2 дивизион 584 гвардейского зенитного ракетного полка 4 бригады 1 корпуса оперативно-стратегического командования воздушно-космической обороны. Что, кстати, любопытно, отвозил меня на дивизион майор, бывший ВрИО командира 2 дивизиона, который затем получил подполковника и участвовал в параде 9 мая 2014 года в Москве в колонне ПВО-шников.
Именно там, на дивизионе, случилось со мной пренеприятнейшее событие. Это произошло, когда я провёл на дивизионе полтора месяца подряд. В ходе получения и установки новых аккумуляторов на технику нашего энергомеханического отделения я надорвался. И ходил я надорванный около недели, так как на дивизионе или не было никого из медицинского персонала (такое тоже бывало), или я не успевал "поймать" этот медицинский персонал в виде прапорщицы, фельдшера 1 дивизиона. Однако, когда я таки умудрился её поймать, меня быстренько осмотрели, констатировали проблему и пообещали отвезти в госпиталь в срочном порядке. Отправили в экстренном порядке в хирургическое отделение, то есть ближе к вечеру, что в обычных случаях делать не принято - отправляют обычно с утра. Заодно ещё одного солдата отправили с 1 дивизиона.
Вечером того же дня меня оформили в приёмной, тогда же осмотрел уже начальник хирургического отделения, подтвердил наличие проблемы и меня "прописали" в одну из палат, опять-таки, кстати, к старшине, но уже к моему другу одного со мной призыва. Так что я попал в разряд "блатных".
На следующий день на консультации с врачом мне обрисовали ситуацию и предложили операцию. Я согласился. Началась подготовка к операции, обследования, анализы. Выяснялись противопоказания к операции. Таковых не обнаружили, обследования показали хороший результат, так что подготовка перешла в решительную фазу.
Наконец, в один прекрасный день меня в первый раз в жизни (в армии много чего случается в первый раз) прооперировали под местным наркозом. Было волнующе, забавно, но ничуть не страшно и не больно.
Зато ночь после операции была адом в прямом смысле. Чертовски больно и дискомфортно, как никогда. Настолько больно, что хотелось выть. Несколько раз сердобольные соседи звали дежурного медбрата, кололи вроде обезболивающее, но оно не помогало. Короче, было ужасно. Но я вытерпел - а чего мне ещё оставалось. Знал, на что шёл и ради чего. Провалялся ничком, не вставая, где-то двое суток. Потом кое-как встал, начал ходить. Кто бы мог подумать, как это трудно и как это замечательно - ходить.
Была специальная диета, в которой был горячий вкусный (на абсолютно пустой желудок - особенно вкусный), но абсолютно пустой куриный бульон. Куриный бульон и вода были дня два-три, потом пошёл горький шоколад и сок, привезённый родителями. Потом кашки. Ну и так далее вплоть до настоящей нормальной еды. Тогда казалось, что госпитальная еда чрезвычайно вкусная. И приносили мне её как лежачему. Вообще, очень приятно и внезапно было, что обо мне заботились не только персонал, но и соседи, хотя это было и стыдновато (ну как же, я молодой и вот так валяюсь). Спасибо им всем большое.
Были перевязки каждый день, и очень, офигительно болезненные уколы внутримышечно каждый вечер, от которых сводило ногу. Насколько я понял, это были антибиотики. В общем, шла реабилитация. Осложнений особых не было, зарастало всё нормально, но относительно медленно.
Я думаю, что это было связано в первую очередь с тем, что я спал не сильно больше, чем в роте. А процесс заживления очень сильно связан со сном (поэтому, кстати, в армии плохо идёт заживление - мало сна). Я постоянно читал, писал, слушал музыку и смотрел фильмы, наконец дорвавшись до мобильника и планшета с интернетом, которые привезли родители (за что им космическое спасибо). Я наконец полноценно, стабильно прорвал информационный барьер между армейкой и гражданкой, который рос на протяжении 3 месяцев с очень небольшими прорывами на пару часов. И я не мог позволить себе тратить время таких возможностей на какой-то сон.
Я разбирался с тем, что понаписали в интернете за это время, возобновлял прерванные контакты, разгребал завалы на почте, и писал, писал, писал. Отредактировал до чистовика и опубликовал (спасибо планшету) статью "Классификация российских солдат-срочников", черновик которой набросал ещё на дивизионе. Написал в черновике, но не успел опубликовать другую статью - меня внезапно выписали, о чём чуть позже. Ещё на дивизионе мне попалась на глаза любопытная книга Н.Н. Козловой "Советские люди. Сцены из истории", которую я вывез с собой в госпиталь. Там я её полностью прочитал и законспектировал интересные мысли. Получилось 36 рукописных страниц на двойных листках в клеточку.
Я так увлечённо её читал и конспектировал, что одна медсестра заинтересовалась, попросила взять почитать, но вскоре вернула, сказала "слишком сложно и мелкий шрифт". Книгу эту я потом вернул обратно, в дивизионовскую "библиотеку".
Что ещё рассказать о госпитале? Наверное, стоит сказать ещё о том, чем ещё госпиталь отличается от роты. В госпитале к тебе относятся, как к человеку. Как к гражданскому человеку и как к человеку вообще, просто по-человечески. Этого в армии очень мало.
Это расслабляет. Настолько расслабляет, что возвращаться в армейские будни очень неприятно и трудно. Особенно осложняет ситуацию, что про тех, кто вернулся из госпиталя, говорят, что их "рассосало".
"Рассосаться" примерно значит "дорваться до расслабухи и воспользоваться этим на полную катушку". В армии никто не любит тех, кто "рассос поймал", поэтому и офицеры, и контрактники, и солдаты особенно ревностно следят за тем, чтобы вернувшемуся в роту из госпиталя солдату (особенно в тех случаях, когда ясно, что солдат симулировал или спровоцировал болезнь) жизнь перестала казаться раем. Такому солдату достаётся больше неприятных нарядов (дневальным), к нему больше претензий от сержантского состава, от старослужащих и от солдат одного призыва, ему чаще достаются тяжёлые и неприятные работы. Это ещё один источник мотивации тех, кто уже в госпитале, не возвращаться в роту.
Однако настало и моё время возвращаться в роту. Я пробыл в госпитале 22 дня. Однако, несмотря на решение ВВК, согласно которому я относился к категории годности Г, то есть временно негодным к военной службе по причине перенесённой операции, меня выписали раньше, чем положено по решению ВВК и как обычно было в таких случаях с периодом реабилитации. Как мне кажется, это было связано с тем, что в госпиталь, именно в то отделение, где я находился, приезжала целая делегация офицеров с моей части, обеспокоенная слишком большим количеством лечащихся солдат. Плюс, тогда была середина октября, то есть приближался переход на зимний период обучения с полагающимися по такому случаю сдачами нормативов, которые, понятное дело, никто не горел желанием сдавать.
Приехал я в самый разгар сдачи этих самых нормативов на служебной "каравелле" командира полка, полковника, вместе с другими выписанными сослуживцами. Только на дивизионе я осознал, что выписали меня раньше, чем положено, решения ВВК у меня на руках нет (оказывается, его надо было забрать, о чём мне никто не говорил), предписания с освобождением от физических нагрузок у меня тоже нет. Однако потом, после разговора с фельдшером, освобождение мне всё-таки прописали в книге записи больных дивизиона с таким же сроком, как в предписании - 90 суток. Так и отходил это освобождение до конца положенного срока, хотя это очень не нравилось некоторым моим сослуживцам.
После этой поездки я в госпитале никогда не был и практически не болел, разве что пару раз простужался. Также, после этой поездки, меня взяли "стажироваться" на замену тогдашнего штабного канцеляра дивизиона, которому было необходимо искать замену в связи с приближающимся дембелем. Но это была уже совсем другая история.
Продолжение следует.
Полный цикл моих статей про армию в хронологическом порядке:
