Делал это молодой дворф неторопливо и вдумчиво, как это и положено делать уже не отроку, а юноше.
Весной у дворфа случилась линька. Это когда старая детская щетина, мягкая и тонкая, выпадает, а на смену ей вылазит взрослая, с повышенной лохматостью и жесткостью.
Так что гордость любого дворфа - его борода - вид являла жалкий, плачевный и смешной. Вкривь и вкось торчали пучки довольно длинной, но жиденькой детской поросли, а на смену ей лез подлесок - еще коротенький, меньше вершка, но густой и плотный.
Дремудад, разглядывая себя в старинное серебряное зеркальце, что подарила ему, сама смущенная этим поступком, сестра Рагнадора, подумал:
"Я похож на те делянки, где лесорубы почему-то оставили несколько старых деревьев, и высадили новые".
Лесорубы, кстати, действительно прикапывали по весне саженцы. Лесов, конечно, кругом море, но и океан можно вычерпать. Этой весной, правда, работы у Велибора и его товарищей поубавилось, потому как кто же высадит деревья лучше дворфа-друида?!
- У тебя какое-то шаманство есть? - допытывался у Дрёмы хитрый Велибор.
- Нет, - честно отвечал дворф. - Просто, руки умелые. Я с детства со всякими растениями вожусь.
- Ну да, ну да, - закивал лесоруб, ни капельки не поверив дворфенку.
А Дрёме действительно нравилось возиться с живой природой. Никуда от наследственности не уйдешь.
Но и тайны неживого мира привлекали пытливого дворфа. Причем все.
Хотелось разобраться в каждом природном явлении, найти их взаимосвязь и нащупать законы, объединяющие все сущее.
Но для этого надо было двигаться дальше.
Сидя в чаще, леса многого не узнаешь.
Именно поэтому Дремудад и собирался в дорогу.
Он хотел отправиться на юго-восток, в сторону океана. Там, говорят, расположились богатые торговые княжества, в которых строили ладьи! Настоящие, большие, пригодные для плавания по океану!
Но перед дальней дорогой надо было зайти в деревушку с романтическим названием Большие Прыщи, чтобы попрощаться с ее жителями, да выпросить в дорогу чего-нибудь съестного.
Дремудад не знал, что три дня назад в деревню прискакал глашатай, и поведал очень важную новость.
А еще раньше, в самом начале июня, в пределы Волкинского княжества вторглись дружины лилгородцев и зеленоградцев. Они сходу опрокинули пограничные заставы и устремились к столице - Волку-на-Кобылке.
Кобылкой называли узкую, но быструю речку, что стекала с недалеких гор. Была река своенравная, и то усыхала до ручейка, то разливалась бушующим половодьем.
Сейчас, в начале лета, после недавних дождей, воды было довольно много. А мост перед городом защитники успели разобрать по брёвнышку. Так что теперь не подступиться стало к частоколу с запада. А с остальных трех сторон город опоясывал неглубокий, но достаточно широкий ров, поросший осокой и камышом, и плохо проходимый.
Лилгородская дружина переправилась по бродам через Кобылку верстах в пяти выше по течению. И окружила Волкинск со стороны рва. А войска Зеленограда подошли с фронта и вознамерились брать ворота.
Ратники, прикрываясь от стрел защитников города большущими прямоугольными щитами, подтащили длинные бревна и кое-как перекинули их поверх бурного потока.
Князь Збыслав сам повел свою дружину на приступ.
Он был умелым, закаленным в боях воином, не то что эта юная особа из соседнего княжества.
Единственные ее положительные качества, как думал зеленоградский правитель, были как раз молодость и женский род.
Сын Збыслава уже совершил обряд помолвки со Светленой, а через год, когда ему исполнится пятнадцать, женится на ней.
И станет полноправным князем.
Так думал Збыслав, ведя свои войска на приступ.
Он не учел одного: у княжны Светлены были и еще три качества, фатальные для него. Ум, решительность и отсутствие моральных ограничений.
Ворота сотрясались от ударов таранного бревна.
Воины, что били им, то и дело падали, пронзаемые стрелами и пришибаемые камнями. А то и просто проваливались между разъезжающихся под ногами бревен временного мостика.
Но на смену им приходили другие.
Дружина княжества Зеленоградского была огромной по меркам этого времени и места. Но большую часть ее составляли недавние крестьяне, которых силой загнали в ополчение, кое-как вооружили, и послали на убой.
Но со своей задачей: пробить городские ворота, а не геройски погибнуть под ними, ополченцы справились. Створки заскрипели, завизжали и подались. Нападавшие завопили и навалились всей толпой, протискиваясь в щель, раздвигая ее шире. И встретили суровых волкинских мужиков, ощетинившихся копьями и мечами.
Так что пришлось вступить в сечу основным силам нападавших.
Князь Збыслав сам повел на штурм старых испытанных ратников. Он, не церемонясь, расталкивал и даже бил рукоятью меча копошащихся простолюдинов, расчищая дорогу к славе.
Вот и ворота, уже почти распахнутые.
На их защиту со всех сторон бегут, покидая стены, волкинские воины.
Но натиск зеленоградцев неудержим. И князь впереди всех. Чуть сзади держатся самые верные люди, старая гвардия, которой Збыслав доверял больше, чем самому себе.
И когда в пылу схватки сотник Тихомир незаметно пырнул своего князя тонким кинжалом в спину, владыка княжества Зелиноградского даже не успел удивиться и обидеться.
Так и погиб он, штурмуя город, который не будет принадлежать ни ему, ни его сыну.
Потому что, в то время, когда шла отчаянная сеча у ворот, но городские стены, с которых почти все защитники убежали на подмогу, легли концы длинных лестниц.
Они, лестницы, были сделаны из толстых, в целую пядь диаметром, стволов, и имели неимоверную длину. Так что основания их упиралось в землю передо рвом. И по ним, поскрипывающим и прогибающимся из-за маленького угла наклона, ловко пробежали первые самые умелые дружинники Лилгорода.
Произошла короткая, но отчаянная рубка, и в город устремились войска Светлены. Они с ходу ударили в спину защитникам ворот. И все было кончено.
Светлена не стала отдавать город на разграбление, как того требовали дружинники Зеленограда. Те были обозлены гибелью своего князя и дай им волю, сравняли бы город с землей.
Но зачем уничтожать то, что уже принадлежит тебе?
Кое-как княжне удалось утихомирить своих союзников.
Особенно помог ей временный командир дружины сотник Тихомир. Как-никак ему предстояло стать регентом при сыне своего сюзерена. Надо же, чтобы паренек дожил до совершеннолетия и успел жениться на соседской княжне.
Ничего этого Дремудад не знал. Поэтому, когда Велибор ошарашил его новостью, дворф только рот от удивления открыл.
- То есть, как? Вы теперь в другом княжестве? А со старым что? - вопросил юноша.
- А что, старое? - пожал плечами лесоруб. - По мне, так какая разница? То есть, нет, разница-то как раз вона какая! Наша новая княжна крутая, молодая да умная! Не то, что старый хрыч князь.
- Ты это о Светлене? - округлил глаза Дрёма.
- О ней, конечно! О ком же еще?! - воскликнул мужик. - Теперь мы - сила! Целых три княжества эта девка в одном кулачке держит! Как тут не радоваться?
- Ты серьезно? - спросил Дремудад.
Он все еще не мог поверить в такое разительное изменение отношения к лилгородской правительнице.
- Серьезней не бывает! Знаешь, что глашатай еще сказал? Что по деревням вербовщики поедут в дружину молодых парней собирать. Эх, жалко я уже стар для этого! Вот бы топором боевым помахать! Но, ничего, я среднего своего пристрою. Глядишь, сотником станет, гордиться им буду!
- Если не погибнет, - хмуро заявил Дремудад.
Война вызывала в юноше сильнейшее отторжение. Он не мог понять, зачем люди, да и дворфы в давние времена, должны убивать друг друга?
- А ты не каркай! - осадил дворфенка Велибор. - Ворон мне тут нашелся! Ничего с моим Светозаром не будет! Он парень не промах, и топором с малолетства владеть обучен! А что сучья рубить, что головы - разница не велика!
- Ты, правда, так думаешь? - Дрёма уставился на лесоруба, как на дикого зверя какого-то.
- Да! - выпятив грудь, сообщил Велибор. И с подозрением посмотрел на юношу. - А ты, значит, против? Сразу видно - нелюдь. Кстати, глашатай и об этом говорил. Чтобы, значится, если встретим какого-нибудь дворфа, то волокли его в город.
- И ты меня потащишь? - напрягся Дремудад.
Он был гораздо сильнее этого мужика, но если тот кликнет своих сыновей...
- Да нет, - задумчиво сказал Велибор и отвел глаза. - Не боись!
И Дремудад отчетливо понял, что хитрый лесоруб врет. Что, как только он, Дрёма, уйдет, соберет Велибор мужиков, да и отправится за ним в чащобу.
- Ладно, пора мне, - хмуро прервал разговор дворф. - Спасибо, что новости рассказал. Пойду я домой.
- Иди-иди, - нехорошо ухмыльнулся лесоруб.
Дремудаду стоило огромных усилий дойти до опушки леса неторопливым шагом. Но, как только его скрыли деревья, дворф припустил на самой большой возможной в лесу скорости.
Надо было, как можно быстрей добраться до избушки, схватить уже собранные в дорогу вещи и скрыться от преследователей.
А там - пусть ищут, пусть догоняют!
Поймать в чаще сына друида практически невозможно.