ПРАКТИКА БОГА
Из прессы:
"Стивен Хокинг отрицает возможность создание Вселенной Богом"
"Стивен Хокинг допускает возможность существования Бога во Вселенной"
На Эдеме рай. Я этому не удивляюсь. Где же быть раю, если не на Эдеме? Тем более, что я сам так назвал эту планету. Не уверен, что ещё кто-то как-нибудь её называет и вообще знает о существовании этого небесного тела. Я "сижу" на краю обрыва над водопадиком и любуюсь сочными, яркими красками здешней природы. Всё вокруг настолько контрастно раскрашено, что кажется, будто тебя поместили в нарисованный любителем мультиков мир. Ярко-синее небо отражается в лазурной воде, лес всех оттенков зелёного живописными террасами окружает скалистый омут речного русла, через край которой вытекают белые пенные струи. Периодически то тут, то там в начале этой двухсотметровой чаши на поверхность выходит радужная форель. В отличие от нашей земной эта рыба здесь действительно переливается всеми цветами радуги.
За моей спиной раздаётся мелодический звон хрустальных колокольчиков. Оглядываюсь. Это всего лишь ангел - небольшое, с крупную сову крылатое существо. Полупрозрачное, белёсое, что-то вроде летающей медузы с большими оперёнными крыльями и четырьмя конечностями - лапками, весьма похожими на ручки-ножки младенца. Довольно крупная голова только подчёркивает "детские" пропорции, вбитые в моё подсознание. Зверьки эти перелетают с цветка на цветок в зарослях Эдема. Питаются нектаром-амброзией? Я не вникал. С первой своей встречи с этими созданиями я называю их ангелами. Должны же в раю быть ангелы? Тем более, что на Эдеме водятся и демоны - крылатые ночные охотники цвета мрака. Возможно, демоны - ближайшие родственники ангелов: тоже студенисто-желейные, с таким же строением тела, крыльев и конечностей, вооружённые острыми когтями. М-да, совсем не канонические порождения ада. Но они охотятся на ангелов. Любители нектара, укрывающиеся на ночь в кронах местного райского сада , составляют существенную часть их демонического рациона. Я как-то раз пару здешних ночей наблюдал, как "чёрные" носятся бесшумными молниями между стволами и ветвями в поисках добычи. И частенько такой полёт заканчивался предсмертным вскриком ангела и кровавой трапезой демона. Всё как везде. Честно говоря, мне одинаково безразличны и ангелы, и демоны, ни те, ни другие разумом не обладают. Станут ли когда-либо потомки ангелов или демонов разумными? Не знаю. Зоолога бы на моё место. Ксенозоолога. Хотя можно "проспать" несколько миллионов лет, пролистнуть историю этого мира и "подглядеть ответ" в конце учебника. Но неинтересно. Я ещё раз окидываю "взглядом" картинку мира. Мира реального, но какого-то невзаправдашнего. И "смаргиваю" его, как соринку из глаза.
- Привет, мальчики! Заждались, рыцари свиты? Сейчас утешу, - девушка поочерёдно чмокнула в щёку Тимоху и меня. Бася была как всегда энергична, весела, улыбчива и ехидна. Мы с Тимофеем ей разрешали всё: и ироничность в наш адрес, частенько переходящую в сарказм, и некоторую взбалмошность, не очень украшающую в глазах посторонних столь солидный коллектив, как наш. Да что там разрешали - попробуй ей запрети! Мы с восторгом прощали ей всё, главное было быть рядом с ней. Угу, вы всё поняли: мы с Тимкой были по уши влюблены в нашу школьную принцессу. Она же держала нас в роли оруженосцев, верных друзей-единомышленников, соратников, если хотите. Ни я не был её парнем, ни мой друг, была одинаково радушна к нам обоим и всё. Вот и сейчас поцеловала сначала его, потом меня. Можете быть уверены: при следующей встрече очерёдность поменяется. Чередование будет выдерживаться всегда, и вряд ли что-то изменится в будущем. Кстати, о будущем. - Бася, Тим, так что решаем? - В смысле Стэнфорд или Массачусетс? - наш товарищ Тимофей - человек обстоятельный, всегда уточнит, переспросит. - Тимочка, не занудствуй. Мы же всё обсудили, все уже получили подтверждение от "Трёх топоров" и от университетов: компания оплачивает наше обучение, универы с радостью нас берут. Вопрос остался один: куда? Вы обещали подумать. Пора определяться, мальчики. - Баська, а ты куда решила? - Петя, можно я отвечу после вас обоих? - Ладно, я выбираю Стэнфорд. Я уже вам говорил. Старые традиции в кибернетике, информатике... - Тимка, ты? - Остаюсь при своём мнении - Массачусетс. Мне больше импонируют новые технологии. Я вообще физикой интересуюсь. Так что последнее слово всё равно за тобой, Бася. Наша принцесса задумалась. Дело в том, что мы были не просто одна девчонка и два влюблённых в неё парня, свежеиспечённые выпускники московской школы для особо одарённых детей. Мы были Командой! Командой-победительницей Всемирной олимпиады по программированию. Мы работали в области искусственного интеллекта, и на нашем счету ни много, ни мало, а патент на модификацию протокола доступа к базам, используемым нейросетями. За нас уже бьются ведущие компании, работающие в этой сфере. Но мы отдали предпочтение российской "777 Наноинжениринг лтд". Они готовы оплачивать нашу учёбу и проживание в любом университете любого города мира. Такая у компании кадровая стратегия: брать и растить самую талантливую молодёжь, желательно сплочёнными командами. Это уже приносило им немалую выгоду ранее. А мы Команда! - Ладно, мои рыцари, раз уж мы решили учиться вместе, вместе разрабатывать свою часть "нечеловеческого разума", то вот мой выбор...
Давно это было, но не смаргивается соринка из глаза. Бася умерла перед нашей защитой докторских диссертаций - быстро прогрессирующая опухоль головного мозга. Мы с Тимохой ничего тогда сделать не могли. Более того, мы сами чуть не растворились в жизни, потеряв стимул к существованию. Мы бросили всё: наш практически законченный проект в "Трёх топорах", защиту докторских, где работа одного из нашей Команды была всего лишь частью общего, совместного труда. Очень мощной, достойной учёной степени работой. К тому времени мы были широко известны в области исследований и разработок искусственного разума. Басина заслуга, она была чертовски талантлива во всём: в науке, в менеджменте, даже в пиаре нашей деятельности. Благодаря ей, мы были модными молодыми учёными: на нас ссылались, наши портреты мелькали на обложках журналов, наш индекс цитирования просто зашкаливал. Модными молодыми учёными? Очень молодыми. Вся жизнь, большая и непостижимая, была доступна и постижима. В самом ближайшем будущем. И вот такая беда. Не помогли ни деньги, ни медицинские светила. Честно говоря, мы с Тимкой тогда с горя запили. Пару месяцев мы вообще не просыхали, общались только друг с другом и говорили только о ней. Говорили обо всём: о ней, о ней, о ней. О нашей неспособности вылечить, о провалах в медицинской науке, которая, казалось бы, умеет всё, но как ещё часто звучит фраза "медицина в этом случае бессильна". Звучит непозволительно часто. Фразу можно услышать в самых продвинутых, самых передовых, самых оснащённых научных центрах. Эти слова слышны по поводу людей рядовых и выдающихся, богатых, власть имущих. Сентенция звучит массово. И звучать будет. Обо всём мы тогда говорили с моим другом Тимофеем. Об одном я так и не поведал ему, не нашел в себе сил, не захотел ранить друга: Бася выбрала меня. Она мне сама сказала: Петя, после нашей защиты я выйду за тебя замуж, я давно тебя люблю. А пока и слышать ничего на эту тему не желаю, и даже намёков не пойму. Железная воля была у Баси. Как нам обоим её не хватало. Мы оказались слабаками.
Как-то раз, проснувшись по утру с горем в голове и тошнотой в организме, я понял, что не просто уподобляюсь идиоту, а идиотом являюсь. Что надо жить, надо довести дело до конца. Тем более в память о ней. Написать эту фразу было легко. Гораздо труднее было заставить себя вернуться к работе. Ещё тяжелее было вытащить к жизни Тима. Мы доделали наш проект, мы дали искусственному разуму новые методы доступа к базам данных, мы разработали новые способы сравнения разнородных данных. Мы научили компьютерный разум быстрее разбираться в новом. Очень быстро, разбираться почти как человек. Тогда это было преодолением очень высокой ступеньки. Защитили свои докторские, получили даже награды-премии "за выдающиеся достижения". Но всё это делалось пресно, по инерции, без огонька - мы потеряли интерес. У нас пропал стимул двигаться дальше. Надо было искать что-то другое. И мы нашли. Каждый своё. Я ушёл в медицину. Тимофей нашёл работу в разноплановом научном центре, попутно экстерном сдав университетский курс по физике. Всё же эта наука всегда интересовала его гораздо больше. Точнее тянула к себе, как магнит иголку. Наши пути разошлись.
Мир Эдема сменился на мир Урмасара. Не спрашивайте меня, что означает это имя. Хоть я сам придумал название для этой планеты, но взял я его с потолка. Мир голый, холодный до дрожи: минус сто - минус сто двадцать градусов старины Цельсия. Здоровенная каменная глыба размером в три Земли носится в дальнем космосе вокруг остывающего светила. Я "сижу" на камне и "прислушиваюсь". "Прислушиваюсь" к излучениям мягким и к потокам тяжёлых частиц, к изменениям гравитации, к колебаниям полей и к температурным градиентам. Я "слушаю" и "слышу" многое. Может быть, лучше сказать "вижу"? А какая, по сути, разница, чем в вашем мозгу будет нарисована картинка мира: электро-магнитным излучением оптического диапазона, пропущенным через систему линз и детекторов типа глаз, как у человека, или акустическим сонаром, как у летучей мыши? А у меня систем распознавания мира гораздо больше. Несоизмеримо больше. Ладно, пусть будет "вижу". Я "вижу", что в недрах этого холодного каменного шара, ближе к ещё неостывшему ядру, есть жизнь. Жизнь теплится в структуре кремнийорганических нитей, которая гигантской грибницей опутала всю планету. Похоже, это разумная жизнь. "Прислушиваюсь". Да, сигналы структурированы, ими осмысленно обмениваются узлы этой "грибницы". В принципе, я могу выйти с ними на связь. Более того, я знаю, что я могу помочь разогреть их мир и продлить существование этого разума на несколько десятков миллионов лет. Вот я только не решил ещё, надо ли мне это делать. Я буду ещё думать. Не зря же я возвращаюсь сюда уже третий раз. Я "смаргиваю" и эту "соринку" из "глаза".
Сошлись наши с Тимом пути аж через двадцать с лишним лет. Не то, чтобы мы совсем друг с другом не общались - в век мгновенной адресной связи невозможно потеряться, мы просто мало интересовались друг другом. То ли мы не хотели ворошить совместное прошлое, то ли перестали быть интересными друг другу. Друг другу? В том то и дело, казалось, что мы давно перестали быть друзьями. Сначала мне позвонила... "Позвонила" - уж сколько лет нет этих самых звонков вызова, а идиома всё так же в ходу. Позвонила его мама: "Петенька, Пётр Сергеевич, выручай, беда с Тимошей..." И заплакала. Старенькая и несчастная даже на голограмме, она плакала как-то про себя, стараясь не потревожить того, к кому обращалась с просьбой, не обременить. Сколько её помню, она всегда была такой - незаметной, услужливой, заботливой по отношению к сыну, к нам, его друзьям, к окружающим. Если уж такой человек просит помощи, значит дело серьёзное, как бы и невыполнимое. Что с Тимом? Оказалось, что и впрямь дело дрянь: Тим, трудоголик и фанатик своего дела, достигший немалых высот в науке, всё же я слышал кое-что о его работах, весьма далёких от меня, потихоньку и незаметно спивался. Нет, он не пропил свой блестящий ум, не успел. Просто организм начал отказывать. Когда его наконец-то вынудили обследоваться, то выяснилось, что речь идёт не об истощение каких-то конкретных органов, Тим добил себя системно. Надо было менять всё: сердце, лёгкие, почки, печень, поджелудочную... далее по списку. Более того, мозг уже имел страшные лакуны. Если ещё можно было понять, за счёт чего он жив, какие остаточные проценты жизненных ресурсов позволяют ему существовать, то чем и как он думает, и думает мощно и талантливо - непонятно. В наш век регулярных, общедоступных и обязательных медицинских обследований так убить себя надо было суметь.
К тому моменту я руководил мощнейшим медицинским центром. Не столько клиническим, сколько исследовательским. Тим попал по точному адресу. Мы его вытащили. Конечно, пришлось использовать ряд новых методик, применить весьма индивидуальный и нетривиальный подход, но к жизни я его вернул. Если бы четверть века назад у меня были бы эти возможности и решения, Бася была бы жива. С очень большой вероятностью. С вероятностью. Как бы не была всемогуща наука, и в частности медицинский синтез её достижений, всё равно приходилось говорить "с вероятностью". Да, вероятность успеха достигала 99,99%, но ведь людей миллиарды. Даже если применить эту долю успеха к миллиону занедуживших, то 0,01% будет равна ста потерянным жизням... Но мало жизнь сохранить. Надо, чтобы она оставалась полноценной. В этом плане нам пришлось здорово повозиться с Тимофеем. Я уже упоминал о дырах в его мозге - мёртвых нейронах, разорванных цепочках, погашенных стоячих волнах, которые составляют наш разум. Гениальный Тимкин мозг сумел обойти многие разрывы, наладить новые связи между нейронами, умудрялся хранить информацию в местах, не очень приспособленных для его научных задач. Удивительно, как он вообще сумел сохранить полноту личности. Мы сделали компьютерную модель этой самой личности. Долго анализировали, но нашли возможности помочь мозгу. Да, мы многим рисковали, использовали кучу новаторских методик, но насытили его голову дополнительной памятью, вспомогательными обрабатывающими информацию центрами, управляющими областями. Пару раз были на грани потери аутентичности. Три раза исправляли неудачные имплантации. Были неясные потери нанобиороботов. Многое было. Иногда руки опускались. Но вернувшийся к жизни и жаждущий жить Тим сам подбадривал меня, успокаивал, предлагал решения. Не каждому в пациенты достаётся гениальный учёный, способный стать не просто подопытным кроликом, но и соавтором решений. Мозги мы ему сделали на совесть. По-моему, они стали гораздо лучше: мощнее, работоспособнее. Мой друг вышел на новый и более высокий участок своей орбиты.
Я сказал "гениальный учёный". Мы много общались с ним в этот клинический период. Мне было необходимо понять, что Тимофеем потеряно, что приобретено, что у него в голове, помимо того, что я вижу на различных картинках и схемах. Мы говорили обо всём. Именно тогда Тим сказал мне, что Бася открыла ему свой выбор. Он знал, что удачливый соперник - я, но она попросила его мне об этом не говорить. Он даже до сих пор думал, что я ничего не подозреваю о её решении. Бася, Бася... У меня зреет уверенность, что ты что-то знала о своей страшной болезни, но всё откладывала на потом, главным для тебя было завершение проекта. До сих пор больно.
Возвращаюсь к беседам с другом. Именно тогда, Тим, ещё не всемирно известный Тимофей Иванович Ситников, лауреат всего, что только можно, начал мне растолковывать свою идею об отказе от белковых структур мозга, да и вообще тел, о переносе человеческого разума, даже личности на иные носители, способные пережить катаклизмы хотя бы планетарных масштабов. Для начала о поиске волновых структур для существовании в условиях глубокого космоса. Мы много спорили с ним в то незабываемое время. Тим горячился и настаивал на своём по любой частности: - Как ты не понимаешь, что ни классическая и фактически покойная булева логика, ни математика Дарагана, давшая возможность создания полноценного искусственного интеллекта, не способны дать пути воссоздания не просто человеческого разума, но личности на волновых или полевых структурах. Одна только разность органов чувств кардинально меняет мировосприятие. Надо искать общее для личности, живущей в твоём белковом теле, и для того существа, жителя Вселенной, которое будет жить среди галактик и стремиться вырваться за пределы нашего пространства, возможно укрупняясь до невероятных масштабов в попытке преодолеть бесконечные границы Универсума. Для существа, которое будет не просто подчиняться законам мироздания, которое будет их использовать в "быту". - Тимка, да ты просто поэт. Фантазёр, мечтатель. - Нет, Петруха, нет. Я рациональный человек. Возможно, даже циник. Сейчас я чётко понимаю, что вся успехи нашей, ТВОЕЙ медицины, всё наше значительное продление жизни, все удачные попытки восстановления почти убитого мозга, фактически возрождения человека, как в моём случае - всё это полумеры. Да, когда-нибудь наука, а главное - экономика человечества позволят ему обеспечить длительное и практически здоровое существование до самого неопределённого конца каждого индивидуума. Но это будет непрекращающаяся битва за выживание, за преодоление вновь возникающих и обыденных по своей сути вызовов - новых вирусов, новых причин для стрессов. Надо идти дальше. Но я не хочу плодить биокиборгов, даже совсем-совсем человеческих, даже таких аутентичных, как я сам. Я хочу большего. Надо человека сделать другим: поставить его выше законов природы, научить управлять ими в любых масштабах. Оставаясь человеком даже в образе повелителя материи. - Теория человекообразного Бога? - Пока теория... Надеюсь перейти и к практике. С твоей помощью, не надейся отвертеться. Я не собирался. Потерять возможность участвовать в таком интереснейшем проекте? Может быть, я и воссоздавал по крупинкам Тимкин мозг, не только для того, чтобы не потерять друга, но и для большего. Может быть, я предчувствовал. Может быть, я уже тогда готовился стать Богом, примерял на себя божественные одежды. Скажем прямо, примерял пока ещё божественные обноски.
На роль первого человека, личность которого будет полностью перенесена на полевую матрицу Ситникова, готовился сам Тимофей. Но выяснилось, что те необратимые изменения в его мозге, которые я когда-то много лет тому назад залатал ещё дедовскими технологиями, не дают возможности полноценного переноса. Тимофей Иванович предложил мировому сообществу меня, мотивируя свой выбор тем, что я - один из его соратников, один из основателей, теоретиков, разработчиков, полностью погружённых в проект "Рождение Бога". Он меня отлично знает, что поможет ему выполнить точные, чуть ли не ручные настройки моей личности на новом носителе, что его друг - человек выдающийся, который никогда не применит свои новые способности во вред человечеству, что... Дебаты были бурными. Да и вообще: создать существо, равное Богу. Многие были против.
Но перевесило желание большинства землян самими стать богами. В демократическом обществе желание большинства - закон. Даже если оно абсурдно.
Впрочем, что бы там большинство не решило, мы с Тимом и единомышленниками уже не могли отказаться от...
Большая галактика пожирает материю более мелкой. Вихри светящегося вещества располагаются вдоль силовых линий полей. А какая буря стоит в области чёрной материи! В самой острой точке гравитация сминает в плотные колобки зарождающихся чёрных дыр частицы и волновое излучение. Завораживающая картина. Я частенько "гляжу" на это зрелище во всех доступных мне диапазонах. Напротив, гм... с какой точки смотреть? Скажем так, за моей "спиной", ещё более удивительное зрелище - взрыв чёрной дыры, исчерпавшей возможность своего существования. Потоки материи во всех своих видах несутся прочь от того, что целую вечность было их общим домом, их клеткой. Я "смотрю" с безопасной точки. Иногда "сторонюсь", "уклоняюсь". Я сильнее многих космических явлений, я способен пережить почти все известные мне катаклизмы. Я могу вмешиваться в процессы, происходящие в моей Вселенной. Но я не всесилен. Я Бог начинающий. Одинокий. Мой поиск равного мне не увенчался успехом. Мой поиск Высшего тоже пока ничего не дал, кроме неясных намёков. Но моя уверенность в том, что есть выход и за эти пределы растёт. Поливерсум, другие пространства, "изнанка" сущего - я не знаю пока, что там дальше, но я узнаю обязательно. Я найду выход из нашей Вселенной.
"Смаргиваю" и эту картинку и по привычке "смотрю" на окраину невзрачной галактики, туда, где вокруг непримечательной звезды вращается моя родная планета. Моё человечество живо и, в общем-то, неплохо себя чувствует. Проект "Рождение Бога" существует, я проверял. Но почему никто больше не "рождается", не спешит ко мне? Почему? Я жду уже давно. Одинокий Бог в бесконечности нашей Вселенной. Бог нашей Вселенной. Бог? |