Еретик : другие произведения.

Хогвартс. Альтернативная история. 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.15*42  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятый год обучения, в который приоткрывается несколько завес, Дамблдор и Темный Лорд плетут свои сети, а ученики готовятся к С.О.В. \\\ Стилистическая правка 11.10.2019.

   35.
  
   До вокзала мы добирались порознь. Хотя я настаивал на том, чтобы идти на Кингс-Кросс один, со мной отправился незнакомый молчаливый мужчина. Я тащил целый рюкзак новых учебников, которые не успел даже толком полистать. Первую половину ночи я читал, а вторую просидел на кухне, и теперь солнце казалось мне слишком ярким, проезжавшие машины тарахтели слишком громко, а объявления об отправлении поездов читали чересчур пронзительными голосами.
  
   - Знаешь, куда теперь? - спросил меня мужчина, когда мы оказались неподалеку от платформы.
  
   Я кивнул и, не слишком заботясь о том, сколько магглов меня видят, прошел сквозь поручни. Спать больше не хотелось. Второй раз в своей жизни я оказался на платформе 9 3/4 и, быть может, сейчас увижу родителей своих одноклассников. У меня даже есть шанс встретиться с Клайвом Пирсом!
  
   До отправления поезда оставалось минут двадцать, и платформа была полна народу. В густом белом пару от "Хогвартс-экспресса" я едва разбирал лица людей. Мне не хотелось выглядеть так, словно я кого-то ищу - кого, в самом деле, мне здесь искать? - а потому я неспешно двинулся вперед, то и дело обходя детей и взрослых, телеги с багажом, сумки и клетки с животными.
  
   Вынырнув из очередного облака пара, я оказался на относительно чистом участке платформы. Все еще надеясь встретить Пирса, я дошел уже до середины состава, как вдруг ощутил на себе пристальный взгляд. Обернувшись, у дверей ближайшего вагона я заметил семейство Малфоев - Драко и его отца. Оба они внимательно следили за мной. "Он знает", подумал я, чуть замедлив шаг, чтобы получше рассмотреть Люциуса.
  
   Ему оказалось свойственно знакомое мне по лицу Драко презрительно-высокомерное выражение, которое, впрочем, не могло скрыть внутренней тревоги и беспокойства. Ни то, ни другое меня не касалось, существуя уже давно - возможно, всегда, а возможно, лишь последние два месяца, со времени возвращения Волдеморта. "Ну конечно, - мысленно усмехнулся я. - Потратил на Уизли артефакт Темного Лорда, да еще так бездарно... Несладко, небось, пришлось?" Я отвернулся от Малфоев и направился дальше, в глубине души наслаждаясь произведенным эффектом и размышляя, не перестанет ли со мной общаться Нотт - мало ли чего успел наговорить ему отец?
  
   Пройдя еще вагон, я увидел знакомые лица: посреди платформы стояла Полина Мазерс, а рядом с ней - Трент Пирс. Молодой высокий мужчина в маггловском костюме-тройке что-то говорил им обоим. Пару секунд я колебался, но потом все же решил подойти.
  
   - Привет, - сказал я.
  
   - Ага! - воскликнул он. - Смотри-ка, кого сюда занесло!
  
   - Привет, Линг! - обрадовано сказала Полина. - Какими судьбами в Лондоне?
  
   - За учебниками отпустили. Хагрида-то сейчас нет...
  
   Такое сомнительное объяснение ни у кого не вызвало вопросов.
  
   - Это мой брат, - Полина показала на молодого человека. Тот протянул мне руку.
  
   - Брайан.
  
   - Линг, - ответил я на крепкое рукопожатие.
  
   - Рад знакомству, - проговорил Брайан Мазерс и быстро взглянул на часы. - Все, заходите в вагоны. Я должен убедиться, что вы сели, и после этого оставлю вас.
  
   - Хорошо, хорошо, - Полина ухватила Пирса за предплечье. - Пошли ближе к началу, там обычно не так много народу.
  
   Мы нырнули в очередное облако пара. За эти два месяца мои товарищи изменились столь разительно, что я не смог сходу понять, что же такое с ними произошло. Выросли, повзрослели, перестали быть детьми? А может, Полина сменила прическу? Я уже и не помнил, какой она была на четвертом курсе... Брайан Мазерс шел рядом, не обгоняя и не выпуская нас из виду. Выйдя на чистое пространство, Полина остановилась у первой свободной двери и осмотрелась по сторонам.
  
   - О, там Нотт! - воскликнула она. Я увидел ту же картину, что и несколько минут назад - отец и сын Нотты, разговаривавшие неподалеку, обернулись, осмотрели нашу компанию и как по команде уставились на меня. "Вот черт, - с досадой подумал я, - и что все они пялятся, будто я какой-то экспонат?"
  
   - Значит, это Георг Нотт? - пробормотал Мазерс, остановившись у вагона рядом со мной. "Может, он аврор?", подумал я.
  
   Нотты смотрели на меня выжидающе, словно не зная, как себя повести; Мазерс разглядывал их так, будто хотел лучше запомнить, а Пирс отчего-то помрачнел и переводил взгляд с Полины, улыбавшейся Теду, на ее брата. Мне это надоело, и я подошел к молчащему семейству.
  
   - Здравствуйте, - сказал я старшему Нотту, который выглядел точно так же, как на тех фотографиях, что его сын показывал нам после поездки в Таиланд, и протянул руку. Тот мигом утратил всю свою нерешительность и приветственно улыбнулся.
  
   - Приятно познакомиться, - произнес он и пожал руку в ответ. Нотт, однако, молчал и не улыбался. В эту секунду машинист дал свисток.
  
   - Что ж, - сказал Георг Нотт, повернувшись к сыну. - Думаю, теперь я тебя оставлю. До отхода пять минут, так что вам нужно торопиться занимать места.
  
   Купе нашлось без проблем. Мы запихнули свои рюкзаки и сумки на багажную полку и опустились в кресла; заходивший последним Пирс захлопнул дверь и сел рядом с Полиной, устроившейся у окна. Он выглядел все таким же мрачным и сосредоточенным, каким был на перроне. Нотт тоже казался не слишком веселым.
  
   В купе царило ощутимое напряжение, причина которого, судя по всему, была непонятна лишь одному мне. Поезд, наконец, начал медленно отходить от платформы, и я решил прояснить ситуацию.
  
   - Что, черт возьми, здесь происходит? - проговорил я, развернувшись к Нотту. Полина отвела глаза от двухэтажных вокзальных зданий, медленно проплывающих за окном, и с интересом посмотрела на меня. Нотт бросил в мою сторону быстрый взгляд.
  
   - А ты не знаешь, - язвительно сказал он.
  
   - Не имею ни малейшего представления.
  
   Нотт отвернулся. Я вопросительно глянул на Полину - она всегда умела проявлять чудеса дипломатии, когда ситуация требовала разрешения конфликтов.
  
   - Ты правда не знаешь? - вместо этого удивилась Полина.
  
   - Да о чем вы говорите! - воскликнул я. - Что я должен знать?
  
   - Ну, за это лето много чего случилось, - процедил Нотт. - Сомнительно, что ты не в курсе.
  
   - Так, ладно, - я постарался собраться с мыслями. Возможно, мы говорили о разных вещах. Если Нотт и мог знать об интересах Волдеморта из намеков отца, то почему на него злится Пирс? Здесь было что-то другое. - Давайте проясним ситуацию. Как я погляжу, вы с Пирсом что-то не поделили, иначе с чего бы вдруг такие мрачные рожи... Я должен знать причину? О ней что, писали в "Ежедневном пророке"?
  
   Полина усмехнулась. Пирс, наконец, поднял голову.
  
   - Уж конечно в "Пророке" о таком не напишут.
  
   - Тогда будь так добр, просвети, - сказал я. - Что конкретно произошло?
  
   - А то, что к нам в дом заявились Пожиратели, - проговорил Пирс, бросив красноречивый взгляд на Нотта.
  
   Я похолодел. Вряд ли Клайв Пирс оставил хоть одного Пожирателя в живых, если те угрожали его семье. Небольшой разрывающий торнадо или вскипающая кровь - сильному стихийному магу не составило бы никакого труда исполнить подобные заклятья.
  
   - Они хотели, чтобы отец к ним присоединился, - продолжил Пирс. - Но он им даже ворота не открыл, так и разговаривал через решетку. Сказал, что если со мной или с моей мамой - или даже с нашими совами, - что-нибудь случится, то их хозяину останется жить считанные дни, потому что против него выступит не жалкая кучка неумелых авроров, а его друзья и коллеги, с которыми он не советовал бы связываться ни Темному Лорду, ни кому бы то ни было еще.
  
   - Круто, правда? - не удержалась Полина. Пирс хоть и казался недовольным, но с трудом подавил улыбку.
  
   - И что, к тебе приходил отец Нотта? - спросил я.
  
   - Нет, - сказал Пирс. - Темный Лорд не такой идиот.
  
   - Тогда в чем проблема? - не понял я. - Что вы друг на друга дуетесь?
  
   - Да нет никакой проблемы, - ответила Полина и посмотрела на Нотта. - Так, детский сад...
  
   - Я не дуюсь, - ответил Нотт. - И вообще, он здесь не причем! - Нотт послал Пирсу яростный взгляд. - К тому же, согласно официальной позиции министерства, воскресшего Темного Лорда не существует, так что непонятно, что вы тут обсуждаете.
  
   - Ой, да ладно, - протянула Полина, снисходительно глядя на Нотта. - Все, кому надо, знают, что он вернулся.
  
   - Знают? - переспросил Нотт. - А знают ли эти "все, кому надо" про небольшое приключение, которое пару недель назад пережил один наш общий знакомый? - Он выразительно посмотрел на меня.
  
   Пирс на время оставил свои мрачные размышления и с интересом взглянул на меня. В глазах Полины зажегся огонь любопытства.
  
   - Так-так, - сказала она, потирая ладони в предвкушении очередной остросюжетной истории. - Ну-ка выкладывай, что там у тебя случилось?
  
   Отчетливо понимая, что все сказанное мною будет рано или поздно передано как минимум в две семьи, я осторожно ответил:
  
   - Ну, Волдеморт, кажется, проявляет ко мне некоторый интерес... уж не знаю, почему.
  
   - И? - кивнул Нотт, который, как я теперь убедился, был в курсе моей встречи с Темным Лордом.
  
   - И... - на секунду меня посетило ощущение дежа вю - я рассказывал об этом уже в третий раз, - и мы с ним встречались. Вот! Довольны?
  
   Полина вытаращила глаза.
  
   - Ты встречался с Темным Лордом?! - прошептала она.
  
   - Получил Темную Метку? - спросил Пирс язвительно.
  
   - Ничего я не получил! - Я вытянул вперед обе руки. - И не надо делать из этого какое-то событие!
  
   - Ну конечно, - продолжил Пирс. - Ведь каждый учащийся Хогвартса этим летом побывал на аудиенции у Темного Лорда. Что об этом говорить!
  
   - Если ты так хочешь к нему на аудиенцию, мог бы обсудить это с отцом, - проговорил я. - Может, тогда он не дал бы Пожирателям от ворот поворот.
  
   - Я не хочу к нему на аудиенцию! - обозлился Пирс. - А вот тебе, судя по виду, там понравилось!
  
   - Начинается, - вздохнула Полина. - Хватит вам склочничать. Не хватало только, чтобы из-за такой ерунды вы поругались.
  
   - Ты же сама сейчас чуть ли не до потолка прыгала, когда услышала, что Ди вызывал Темный Лорд, - с усмешкой напомнил ей Нотт.
  
   - Во-первых, я не прыгала, - с достоинством заметила Полина. - А во-вторых, мне и правда интересно, о чем они говорили. Это ведь не тайна, правда? - Она выразительно посмотрела на меня. - Ты ведь нам расскажешь?
  
   - Мы говорили о магглах, - вяло ответил я. - Еще о генетике... о том, что в министерстве сидят одни дураки, а в Хогвартсе не мешало бы преподавать Темные искусства. Ничего особенного.
  
   - Как мило, - скривился Нотт. - Прямо светская беседа.
  
   - Слушай, а ты часом не завидуешь? - поинтересовался я, желая все же выяснить причину его злобствования. Нотт аж подскочил.
  
   - Завидую? Я похож на самоубийцу?
  
   - Все, хватит! - рявкнул Пирс. Мы с Ноттом удивленно обернулись; даже Полина вопросительно изогнула бровь. - Хватит, - повторил он, отбрасывая со лба длинные волосы. - Полина права. Не хватало только, чтобы мы переругались из-за всяких Темных Лордов.
  
   - Подумать только - "всяких Лордов"! - недовольно пробурчал Нотт, но спорить не стал.
  
   - Зато, - продолжил Пирс уже более миролюбиво, словно это не он несколько минут назад волком глядел на Нотта, - последние две недели я был в гостях у Полины, и мы узнали кое-что действительно интересное.
  
   - Например? - скептически хмыкнул Нотт.
  
   - Например, - с коварной улыбкой произнесла Полина, - кто у нас в этом году будет преподавать защиту!
  
   Все нелестные эпитеты, которыми Полина наградила Долорес Амбридж - "министерскую пикси", - оказались, к сожалению, верны. Не знаю, откуда ее родственники проведали о новой преподавательнице, но родители сочли нужным предупредить их с Пирсом, чтобы те вели себя осмотрительно.
  
   - Положению Дамблдора сейчас не позавидуешь, - тихо рассказывала Полина, пока поезд несся среди холмов, приближаясь к горам, Хогвартсу и горячей еде. - Министр не верит в возвращение Темного Лорда, "Пророк" несет всякую галиматью, вроде того, что Поттер на турнире просто чокнулся, а если директор продолжит гнуть свое, Фадж может наломать дров.
  
   - Поэтому они ее и прислали, - пробормотал Нотт. - Будет вроде министерского шпиона.
  
   - Вот-вот, - кивнула Полина. - Так что злить ее не стоит. Потерпим годик.
  
   Но это было проще сказать, чем сделать. Войдя в Большой зал после долгого путешествия на поезде и тряски в каретах, мы сели так, чтобы лучше видеть учительский стол, в центре которого восседал Дамблдор, а рядом пристроилась та самая Амбридж. Она больше смахивала на расфуфыренную домохозяйку, вышедшую за сладостями в кондитерскую по соседству, нежели на высокую чиновницу министерства магии. Ритуал распределения прошел по-старому: Слизерин заполучил очередные полтора десятка испуганных малолеток, мы дежурно аплодировали, чтобы чем-то занять себя в ожидании ужина, и лишь после этого на столах появилась еда.
  
   "Полторы недели, - думал я, поглощая рыбу с морковным гарниром, - меня не было здесь всего каких-то десять дней, а я уже отвык и начал скучать". Хагрид еще не вернулся, но остальные преподаватели сидели на своих местах, и я вспомнил, что меня ожидают дополнительные занятия по магии стихий у Флитвика, а также серьезный нагоняй от Снейпа за стимулятор. "Но что он может сделать? - размышлял я, поглядывая на зельевара, сидевшего, по своему обыкновению, с краю стола. - Заставить потрошить живность? Перебирать тритоньи глаза? Это пройденный этап и уже давно не наказание". Однако, несмотря на подобные размышления, перспектива предстать перед разгневанным деканом меня совсем не радовала.
  
   Ближе к концу ужина я вдруг осознал, насколько двусмысленным теперь является мое положение. Не у одного Нотта с Малфоем родители были в Пожирателях, и не им одним были даны в отношении меня наказы.
  
   - Да, - с легким смущением поведал мне в поезде Нотт, когда мы вышли в туалет и ждали, пока освободится кабинка. - Отец говорил, чтобы я ни во что не влезал - ну, это как обычно, он же знает, что Малфой всегда бежит впереди паровоза, - и насчет тебя кое-что... - он выдержал паузу. - Чтобы был с тобой поаккуратнее.
  
   - Я не ваза, чтобы быть со мной поаккуратнее, - ответил я. Нотт даже не улыбнулся.
  
   - Много ты понимаешь, - сказал он. - То, что у Темного Лорда планы на твой счет, делает из тебя, прости за каламбур, темную лошадку, и кем она в конце концов станет, никому не известно: может, фаворитом, а может, вообще не дойдет до финиша. Поэтому логично, что с тобой надо быть именно аккуратнее. И никак иначе.
  
   Дверь туалета распахнулась, и на пороге возник Захария Смит. Он смерил нас презрительным взглядом и зашагал по вагонному коридору.
  
   - Что это он о себе думает! - возмутился Нотт, глядя ему в спину. - Барсук недоделанный!
  
   - Я тебя слышал, - Смит резко повернулся и наставил на Нотта указательный палец. - Смотри, змееныш, как бы потом не пожалеть!
  
   Я сказал:
  
   - Оставь его, он же бладжером ударенный.
  
   - Чертов Хаффлпафф, - пробормотал Нотт и скрылся в туалете. Смит поглядел на меня так, словно будь у него в руках этот бладжер, он бы без колебаний запустил им мне в лицо.
  
   Сейчас, сидя в Большом зале, я начинал понимать, что столь неоднозначное положение ставит меня между двух огней, и ни одна из сторон не может испытывать ко мне сколько-нибудь значительного доверия. Следя за Дамблдором, произносившим очередную речь перед учениками, я вдруг подумал: а ведь он так ничего и не сказал мне об огненной плети. Ни слова. Такое впечатление, что если я стану заниматься где-нибудь рядом с домом Хагрида, он сделает вид, что так оно и должно быть. Или пришлет Флитвика в качестве тренера. Получается, он дает мне добро на продолжение самостоятельных занятий. А отсюда следует...
  
   - Эй! - Пирс толкнул меня в плечо. - Смотри, кто сейчас будет выступать!
  
   Я неохотно вернулся из своих размышлений и увидел, как Дамблдор садится за стол, предоставляя слово нашей новой преподавательнице защиты. Увы, но Долорес Амбридж обладала качеством, широко свойственным плохим учителям - она говорила слишком много и ни о чем конкретно, усыпляя аудиторию монотонной речью, в которой если и было что-то значимое, то оставалось не услышанным из-за бездарного исполнения.
  
   - Где же страсть? - бормотал я, поставив локти на стол и зажав голову между ладоней. - Где жажда донести до нас истину? Где напор, где стремление убедить нас в том, в чем вы хотите нас убедить?..
  
   Нотт покосился на меня и постучал пальцем по виску. Я с тоской смотрел по сторонам, желая только одного - поскорее добраться до кровати и выспаться. Проплывавший мимо Кровавый Барон вдруг остановился прямо за спиной Нотта и поймал мой взгляд.
  
   - Жаль, что вы их спрятали, - проговорил он тихим, низким голосом. Я непонимающе покачал головой.
  
   - Свои картины, - объяснил Барон. - Я любовался ими по ночам. Кто бы мог подумать, что они являются и вам...
  
   Нотт вытаращил на меня глаза.
  
   - Это для сохранности, - прошептал я Барону. - А то мало ли... еще растащат.
  
   Кровавый Барон степенно кивнул и отправился дальше, к новичкам, которые при виде его заметно оживились.
  
   - Кто это тебе является? - настороженно спросил Нотт. Пирс ответил:
  
   - Опять, наверное, нарисовал что-нибудь безумное... Отец, кстати, ждет твоих новых работ, ты вроде как обещал.
  
   - Обязательно пришлю, - кивнул я. - Только вот разберусь с насущными делами.
  
   Когда Снейп пошел по ряду, раздавая расписания, я с разочарованием увидел, что мои субботы, равно как и воскресенья, оказались свободными. Впрочем, расстраиваться было рано - возможно, все дело было в Амбридж, появление которой не вызвало восторга среди преподавателей. Слушая речь чиновницы, профессор Вектор периодически возводила глаза к потолку, Макгонагалл сидела, натянутая, как струна, а Спраут скептически посматривала на новую преподавательницу, словно примериваясь, кого лучше на нее напустить - кусачий папоротник или ночную бестию, хищное ползучее растение, к которому не стоило приближаться без острого мачете в руках.
  
   Малфоя действительно назначили старостой, и он прошел мимо, задрав нос и с гордостью демонстрируя свой значок. За ним торопились взволнованные первокурсники. Когда мы спускались в подвалы, нас нагнал Флетчер, сидевший в этот раз вдалеке от нашей компании.
  
   - Как провели лето? - весело поинтересовался он. Нотт с Пирсом переглянулись. Я мысленно порадовался, что все причины для своих глупых разборок они оставили за стенами школы. Впрочем, теперь, после нашего разговора в поезде, я знал одно - миротворец из меня никудышный.
  
   - Слушай, Флетчер, - сказал я. - Ты когда-то говорил, что один твой родственник учился в Слизерине?
  
   - И что?
  
   - Как его звали?
  
   - А зачем тебе?
  
   - Просто так, вспомнилось.
  
   - Ну, вообще-то он младший брат моей бабушки по отцу, Фунгус, кажется, или Мундус... С нами он не общается, а бабушка о нем даже вспоминать не хочет, - ответил Флетчер. - Говорит, в семье не без урода.
  
   - Да, уроды в семье - это просто какая-то заразная болезнь, - сказал я, испытывая непонятную досаду. Надо же, та куча тряпья с вонючей трубкой в зубах, бомжеватый Флетчер, у которого еще какие-то дела с Близнецами, оказывается, родственник нашему толстячку? Да еще и член дамблдоровского ордена? "Что ж, - думал я, забирая из наваленных перед лестницей сумок и чемоданов свой рюкзак, - возможно, все совсем наоборот, и уроды на самом деле не такие уж уроды, а расфуфыренные домохозяйки прячут в рукаве пару интересных трюков. Скоро увидим. Недолго осталось ждать".
  
   36.
  
   На пятом курсе мы сдавали С.О.В., после чего могли получить свидетельство об общем Среднем Образовании Волшебника и катиться на все четыре стороны, а могли остаться и проучиться еще два года. На первом своем занятии каждый преподаватель счел нужным предупредить, каким трудным будет для нас этот год, и что все наши усилия должны сводиться к тому, чтобы хорошо сдать экзамены.
  
   На сдвоенной с Равенкло гербологии профессор Спраут привела нас в новую большую теплицу, с которой я уже успел познакомиться в начале июля, собрала у входа в широкий полукруг и объявила:
  
   - Прежде, чем мы начнем урок, позвольте напомнить вам одну очень важную вещь. В конце пятого курса вы сдаете С.О.В. Это не просто экзамен. От него зависит ваше будущее. Вам придется вспомнить все, что мы изучали предыдущие четыре года, а также хорошенько усвоить новый материал пятого курса... Мистер Пирс и мисс Мазерс, перестаньте болтать! Спасибо. Так вот. Нам предстоит изучить жизненный цикл ряда растений, начиная от посадки семян и заканчивая их сбором у выросших экземпляров. Вам придется посещать теплицу регулярно, а не только во время занятий. К концу семестра вы сдадите мне дневник наблюдений за вашим растением с подробным описанием его жизненного цикла. У вас будет много теоретических работ, много практических работ, а в мае придется сдавать курсовую. Тему можете начинать выбирать уже сейчас и не забудьте заверить ее у меня. А теперь, пожалуйста, подойдите вон к тем столам слева от входа.
  
   - Уверен, нечто подобное мы услышим еще не раз, - пробормотал Нотт, когда мы остановились у металлического стола, на котором были расставлены большие горшки и коробочки с семенами. - И курсовые для всех придется писать, и заданий будет тьма тьмущая.
  
   - Мы их и так писали, - ответил я, - просто называлось это иначе. Ничего, не мы первые, не мы последние.
  
   - Хорошо тебе говорить - ты С.О.В. хоть сейчас можешь сдать.
  
   - Особенно по истории, - усмехнулся я, почувствовав тоску при мысли о том, что придется заново перечитывать весь курс истории магии, которую я еле-еле вытягивал на "удовлетворительно".
  
   - Внимание! - профессор Спраут хлопнула в ладоши, и гул, стоявший в теплице, стих. - Сейчас вам предстоит выполнить следующее: во-первых, определить состав почвы в любых двух горшках; разобраться, что за семена лежат в коробочках, и какие из них подходят для выращивания в данных типах почв. Когда вы все это сделаете, то поднимете руку, и я подойду к вам проверить ответ. После этого вы назовете, какое из представленных растений будете выращивать в этом семестре. Именно за ним вы будете ухаживать, и его жизненный цикл описывать. Все поняли задание?
  
   - Да... - раздались нестройные голоса, и профессор Спраут кивнула, разрешая начинать.
  
   Я с сомнением уставился на горшки. В одном из них была грубая почва, состоявшая из песка, мелких камней и земли. Содержимое другого походило на торф, а в третьем была обычная земля. Я подвинул к себе первый горшок, покосившись на Нотта. Тот не слишком любил гербологию, но всегда получал по ней "превосходно" или "выше ожидаемого".
  
   - Что? - недовольно сказал Нотт, заметив мой взгляд. - Не нужен мне твой песок, я буду зеленый мухомор выращивать.
  
   Перед ним уже стоял горшок с черной землей и коробка с кусочком грибницы. "Может, мне тоже взять гриб?", подумал я, но тут же отмел эту идею. Не слишком-то это интересно и вдохновляюще - наблюдать за тем, как растут грибы. Впрочем, зеленый мухомор был довольно своенравным созданием, и чтобы вырастить полноценный экземпляр, требовалось определенное мастерство и упорство. Поразмыслив, я решил, что буду выращивать бешеный молочай, семена которого были благоразумно укрыты стеклянной крышкой. "Уж его-то будет интересно наблюдать", подумал я и поглядел по сторонам. Профессор Спраут стояла рядом с одним из учеников Равенкло и делала записи в свой журнал. Несколько человек уже держали руки поднятыми.
  
   - Кого решил? - спросил Нотт.
  
   - Бешеный молочай, - ответил я.
  
   - И почему я не удивлен? - Нотт скептически покачал головой. - Пожалуй, не буду составлять тебе компанию. Не хочется потом лечить ожоги.
  
   - А перчатки для чего?
  
   - Чтобы ухаживать за этим молочаем, надо одеваться в космический скафандр, - сказал Нотт. - Он не только жалится, он еще и плюется, как тот коровяк, помнишь?
  
   - Есть же очки, маска... Protego, в конце концов.
  
   - Ну и зачем тебе все это? Маска, очки, Protego - ты как будто специально стараешься еще больше усложнить себе жизнь.
  
   - Так интереснее, - ответил я, понимая, что Нотт в очередной раз прав. Пожалуй, настало время признаться, что даже намек на возможную опасность, пусть сколь угодно незначительную, заставлял меня делать выбор в пользу более рискованного пути. "Наверное, это что-нибудь врожденное, - размышлял я, пока с поднятой рукой ждал профессора Спраут. - Недостаток какого-нибудь гормона... зависимость от адреналиновых всплесков... что-нибудь такое. Вроде как над этим надо работать, преодолевать, - вспомнил я прочитанные книги о тибетских магах и их учениях, - чтобы обрести покой и невозмутимость, но с другой стороны... ведь так действительно интереснее. Обрести покой я еще успею, а вот возможность вырастить бешеный молочай предоставляется мне, скорее всего, в первый и последний раз".
  
   В тот же день мы спустились в подвалы на первый урок зельеварения. Я искренне надеялся, что гриффиндорцы, с которыми я провел последние десять дней августа, не обратят на меня внимания и не станут здороваться, как это было принято в доме у Блэка, и мои надежды оправдались. Снейп, как и профессор Спраут, предварил наше занятие кратким сообщением о предстоящих экзаменах, дав понять, что на своем шестом курсе не жаждет видеть подавляющее большинство присутствующих учеников.
  
   Зелье умиротворения, которое он задал нам варить, было не слишком сложным, но требовало внимания из-за множества мелочей и постоянного добавления ингредиентов. Весь прошлый семестр я готовил зелья альтернативными способами, и такой подход прочно вошел в мое сознание как непреложный закон, которому я был обязан следовать на уроках Снейпа, наверное, до самого конца седьмого курса. Потратив десять минут на выведение формулы, позволявшей приготовить этот состав чуть быстрее и затратить на него меньше усилий, я примерно за час сварганил зелье, и когда над моим котлом взвился серебристый дымок, пролевитировал себе один из флаконов, чтобы перелить в него полученный настой. Однако Снейп, прежде не обращавший на меня внимания, мгновенно оказался рядом, словно караулил именно этот момент.
  
   - Мистер Ди, - проговорил он, - скажите мне, что произойдет, если кому-то доведется выпить ваш настой?
  
   Я припомнил все свои действия, скосил глаза на формулу, нацарапанную на клочке пергамента, и ответил:
  
   - Ну... думаю, он успокоится.
  
   - Причем навсегда, - ухмыльнулся Снейп. В классе раздались смешки. - Проанализируйте свою формулу и найдите ошибку. И подумайте, можно ли ее исправить в этом составе.
  
   Оставшиеся двадцать минут я проверял и перепроверял все, что было написано на пергаменте и нашел еще один альтернативный способ приготовления настоя, однако никакой ошибки в формуле не обнаружил. Сверив ее с тем, что было написано на доске, я приуныл. Может, Снейп придумал этот ход, чтобы задержать меня в классе после занятий? "Нет, для этого он не стал бы врать насчет зелья", решил я и вновь обратился к формуле.
  
   Снейп тем временем поднял себе (и Малфою) настроение, в очередной раз придравшись к Поттеру, и скоро скомандовал, чтобы все сдавали полученные настои. Посмотрев на котлы Пирса и Грейнджер, я не заметил отличия между своим зельем и тем, что получилось у них. Поскольку свое задание я так и не выполнил, то остался на месте, ожидая, пока все покинут класс. "А еще стимулятор...", тоскливо подумал я, чувствуя себя все менее уверенно. Наконец, дверь за последним учеником закрылась, и в помещении повисла тяжелая тишина.
  
   Снейп молча расставлял флаконы с настоями в коробку. Мне ничего не оставалось, как только ждать. Время тянулось, от моего зелья над погашенной горелкой уже не поднимался пар, и я рассеянно смотрел на его плотную непрозрачную поверхность. Что с ним может быть не так? Пропорции вроде соблюдены...
  
   Я оторвал глаза от содержимого котла и увидел, что Снейп стоит напротив моего столика. Когда он успел подойти, и как я мог его не заметить? Взгляд зельевара можно было назвать враждебным, но эта враждебность, скорее, отражала крайнюю степень недовольства. Совершенно очевидно, что неправильно сваренное зелье являлось меньшей из моих проблем.
  
   - Если бы, - начал декан, и несмотря на его тихий, обманчиво спокойный голос, я ощутил, как у меня по коже ползут мурашки, - вы были студентом любого другого факультета, я бы поднял вопрос о вашем исключении. Мало того, что вы без разрешения пользовались ингредиентами, которые вам не принадлежат, вы еще и варили из них наркотический состав, вызывающий тяжелую зависимость и синдром отмены. Я предупреждал вас, чтобы вы этого не делали, и не потому, что жалел составляющих, а потому, что знаю, к чему приводят подобные опрометчивые и безответственные шаги. На целых два месяца вы утратили контроль над собственной жизнью и работой своего организма: ими управляло сваренное вами зелье. Вы добровольно, безо всяких на то причин сдались на милость какого-то варева!
  
   Снейп замолчал, разглядывая меня так, будто я был интересным, но отвратительным экземпляром его коллекции уродцев. Мне нечего было ответить - он был прав, а я нет.
  
   - Все, чего вы достигли, обратившись к этому зелью, можно обрести без него, - продолжил Снейп. - Учитесь этому, а не обманам своих чувств. - Он снова помолчал, а потом добавил: - Курсовая работа, которую вы сдадите мне в мае, будет касаться стимуляторов. Тему сформулируете сами. Описания составов, формулы, воздействие отдельных ингредиентов на организм, побочные эффекты, антисыворотки, синдромы отмены и способы их снятия - минимум двадцать стандартных свитков.
  
   Я не посмел возразить, услышав о таком чудовищном объеме, поскольку за эти минуты напредставлял себе значительно более худших наказаний.
  
   - Вы исправили формулу? - спросил меня зельевар, выдержав небольшую паузу.
  
   - Нет, - понуро ответил я. - Я не нашел ошибки.
  
   - Исправите ее к следующему занятию и покажете мне, - он махнул палочкой, опустошив мой котел. - Ваши субботние занятия с профессором Флитвиком продолжатся, наши с вами - закончены.
  
   - Это из-за стимулятора?! - воскликнул я, в отчаянии уставившись на Снейпа. Тот помедлил и ответил:
  
   - Нет. Просто мне больше нечему вас учить.
  
   - Как это нечему! - поразился я. Ничего себе отговорка! - Вы всегда находили все, что хотели... и еще я не умею менять отношение к воспоминаниям... Пожалуйста, сэр, вы же сами знаете - я пока мало что могу!
  
   Это было не совсем верно, поскольку значительный и важный пласт моей памяти оказался Снейпу недоступен, но я был готов рисковать разоблачением, учитывая позицию Дамблдора, которая в данный момент лучше всего характеризовалась как "невмешательство". Снейп задумчиво направился к своему рабочему столу.
  
   - Я поговорю с директором, - сказал он, наконец. - Зайдите ко мне в субботу вечером, в то же время. И будьте осторожны с Амбридж. Ясно?
  
   - Да, сэр! - ответил я, старательно подавляя вспыхнувшую радость. Все мое уныние улетучилось в мгновение ока. Казалось, я уже забыл, каким измотанным был весь прошлый год из-за субботних занятий у двух преподавателей, и каким беспощадным бывал Снейп на наших уроках. Поднимаясь в Большой зал на обед, я недоумевал, зачем он сказал, что ему больше нечему меня учить? Ведь если следовать учебникам и книгам по окклюменции, мы не прошли и трети материала! Может, это все-таки было наказание, и мне удалось его уговорить? "Наверное, он хотел, чтобы я его попросил", пришел я к выводу, усаживаясь за стол, где уже почти никого не было. Еда остыла, но я не обратил на это внимания, поглощенный мыслями о новых субботних уроках и о том, что представляет собой эта Амбридж, если Снейп предупредил меня быть с ней осторожнее.
  
   Входя в класс, где нам предстояло заниматься защитой, я воображал, что под плюшевым видом чиновницы скрывается железная леди, однако то, на что я надеялся, не оправдалось. Большую часть урока мы читали зануднейший учебник по теории магии, пока Амбридж благосклонно посматривала на нас, прохаживаясь по рядам и делая замечания тем, кто отвлекался. Отвлечься здесь было не трудно - лекции профессора Биннса по сравнению с этими уроками казались едва ли не верхом ораторского искусства. И ни от кого из нас не укрылось, чего на самом деле хотела министерская чиновница, особенно после того, как изнывавший от скуки Пирс поднял руку и спросил:
  
   - Скажите, а на экзаменах у нас тоже будет только теория?
  
   - Мистер?..
  
   - Пирс.
  
   - Мистер Пирс, - сказала Амбридж, остановившись у нашей парты и глядя на него так, будто он был трехлетним несмышленышем. - Конечно же, на экзаменационном задании у вас будет и практическая часть, но информации, предоставленной в этом учебнике, одобренном, к слову сказать, министерской комиссией по образованию, достаточно, чтобы вы прекрасно сдали С.О.В. Тем более, - обратилась она к классу, - все вы, без сомнения, талантливые, сообразительные и здравомыслящие молодые люди. На экзаменах вам будет значительно проще, если вы досконально изучите теорию, не тратя драгоценное время и силы на практические занятия.
  
   Чего-чего, а здравомыслия слизеринцам было не занимать. Никто не стал возражать на абсурдное утверждение о том, что практику можно освоить, вообще не практикуя. Я начал подозревать, что Фадж и впрямь принял сторону Темного Лорда, иначе как объяснить столь странную позицию министерства? Вместо того, чтобы обучать студентов защищать свою жизнь, оно пыталось превратить нас в ходячие мишени в грядущих боях, каковые, я не сомневался, вскоре начнутся. Слизерин, разумеется, был застрахован от них не больше, чем остальные факультеты, даже если Малфой по своей наивности полагал иначе. Однако все мы молча записали домашнее задание, убрали учебники в сумки и потянулись прочь из класса, провожаемые слащавой улыбкой новоявленного преподавателя теории защиты.
  
   - Ну и как она вам? - поинтересовалась Полина, караулившая нас у дверей. Пятикурсники Равенкло побывали на уроке Амбридж днем ранее, но Полина не стала делиться впечатлениями, заявив, что такое надо почувствовать на своей шкуре.
  
   Мы отправились на улицу. Погода стояла отличная, и делать уроки не хотелось.
  
   - Тоска, - ответил Пирс. - Как можно научиться заклинаниям, только читая о них?
  
   - В том-то все и дело... - глубокомысленно изрекла Полина и вдруг, полуобернувшись, замахала рукой: - Эй, Луна! Привет!
  
   Мы остановились. Луна Лавгуд за лето нисколько не изменилась, разве что стала чуть выше, а ее светлые волосы - чуть длиннее. При виде Полины она улыбнулась и подошла к нашей компании.
  
   - Привет, - сказала она. - Что это с вами такое?
  
   - С нами? - с усмешкой переспросил Нотт, рассматривая причудливые украшения, которые нацепила на себя Луна. Красно-синие осьминоги ушли в прошлое. Теперь у нее в волосах сидели три огромных насекомых - две божьи коровки и устрашающего вида черный жук, шевеливший длинными жвалами. Скорее всего, когда-то они являлись заколками, но фантазия Луны превратила их из обыкновенных практических вещиц в предметы ей одной известного культа.
  
   - У них сейчас была Амбридж, - объяснила Полина. - Поэтому они слегка тормозят.
  
   - А-а, - протянула Луна. - Да, это и правда очень скучно... - И безо всякого перехода добавила, посмотрев на меня: - Я тебе кое-что привезла.
  
   Она полезла в сумку, достала несколько журналов и вручила мне.
  
   - Думаю, тебе это может понравиться, - сказала она. - Там про рогатых ползунов, вампиров-авроров, и еще про министерство.
  
   Я вздрогнул.
  
   - Его мой папа издает, - Луна кивнула на журналы. - Ну ладно, я пойду, не хочется опаздывать на Снейпа.
  
   - Вот это правильно, - пробормотал Нотт, глядя ей вслед. - На Снейпа опаздывать не стоит.
  
   Удивленный подарком Луны, я собрался было посмотреть, что издает ее отец, но тут Полина неожиданно приблизилась ко мне едва ли не вплотную, чему помешали только торчащие у меня из рук журналы, уперлась руками в бока и обвиняющим тоном спросила:
  
   - Ты почему ей летом не писал?!
  
   У меня отвисла челюсть. Увидев выражение моего лица, Нотт расхохотался так, что проходящие мимо ученики невольно заулыбались. Пирс тоже засмеялся.
  
   - К-кому? - потрясенно спросил я, вытаращив глаза на Полину.
  
   - Луне, кому же еще! - возмущенно ответила она.
  
   - Да я... да с чего мне ей писать!
  
   Полина прищурилась:
  
   - Как это с чего? Ты же с ней встречался в прошлом году!
  
   Может, все это сон? Может, я заснул во время урока Амбридж, и мне привиделся кошмар? Все мысли вылетели у меня из головы - я не имел ни малейшего представления, что можно ответить на столь абсурдное утверждение. Нотт с Пирсом вовсю потешались над моим видом, но я ничего не мог с собой поделать, глядя на Полину так, словно надеялся, что она просто решила надо мной подшутить.
  
   - Я ходил с ней кататься на ледяную горку - и все! - Ко мне, наконец, вернулся дар речи. - Это теперь называется "встречаться"?
  
   - Ты танцевал с ней на балу, потом я видела, как вы болтаете в коридорах.
  
   - Да мы просто здоровались!
  
   - А когда ты двое суток провалялся в больнице после Crucio, она пришла тебя проведать!.. Ты прямо какой-то бесчувственный, Линг! - раздраженно продолжала Полина. - В кои-то веки у девочки появились друзья - может, впервые в жизни, - а ты так к ней отнесся!
  
   - Полина, ты бредишь! - воскликнул я. - Какая муха тебя укусила? Скажи мне, что все это шутка!
  
   - Я не шучу! - разозлилась Полина. - Мы переписывались с ней летом, и она сожалела, что не знает, как твои дела, и что ты ей ни словечка не написал!
  
   - Бред! - повторил я и сделал шаг назад, не желая попадать Полине под горячую руку. - Я с ней общался всего дважды, и я с ней не встречался! Что ты меня сватаешь в конце-то концов?!
  
   Нотт с Пирсом вновь покатились со смеху, но мне было совсем не весело - Полина в ярости тыкала в меня своей палочкой, а в ее глазах горел огонь праведного гнева.
  
   - Ты просто придурок, Линг! Ты кроме своих учебников ничего вокруг не замечаешь! - выкрикнула она. - И хватит ржать! - набросилась она на Пирса. - Заткнись!
  
   Резко развернувшись, она направилась прочь к дверям замка, демонстрируя всем своим видом, что мы нанесли ей глубокое оскорбление. Пирс было двинулся за ней, однако Нотт вцепился в него одной рукой, другой утирая слезы.
  
   - Нет, - простонал он. - Оставь...
  
   Я стоял, как идиот, сжимая в руках подаренные Луной журналы.
  
   - Что, черт побери, с ней случилось? - проговорил я, глядя на Пирса. - Что еще я должен знать?
  
   - Мы опоздаем на Макгонагалл, - ответил тот. - Лучше пошли. Потом поговорим.
  
   На ходу запихивая журналы в рюкзак, я отправился на урок Макгонагалл, однако, несмотря на наше искренне желание успеть вовремя, мы все равно опоздали, за что Слизерин лишился сразу пятнадцати очков - по пяти с каждого из нас.
  
   Весь день пошел коту под хвост. "Ну за что мне это? - в отчаянии думал я каждый раз, как видел улыбки на лицах Нотта и Пирса. - Будто и так проблем мало. Почему она в меня вцепилась?", злился я на Полину, почти не слушая Макгонагалл. Наверняка это было что-нибудь про экзамены, о которых нам не рассказывал только ленивый. Да и учебный план на этот год не слишком меня вдохновил. То, что все должны были изучать в первом семестре, я изучил в прошлом, а чем буду заниматься я, Макгонагалл так и не сказала. Первое занятие, как обычно, было сугубо теоретическим, но я ничего не записывал, пытаясь успокоиться и рисуя на клочке бумаги разных насекомых. Когда Макгонагалл отвернулась, я незаметно махнул палочкой, и насекомые забегали по поверхности бумаги. "Интересно, смогу ли я оживить кого-нибудь из своих персонажей? - подумал я. - Надо будет попробовать".
  
   - Объясни же наконец, в чем дело! - пристал я к Пирсу, когда урок закончился, и мы вернулись в нашу гостиную. - Они что, правда летом переписывались?
  
   - Насколько я знаю, да, - ответил Пирс. - Они вроде как подруги. Луна ей нравится, она ее защищает и все такое...
  
   - Защищает? От кого?
  
   - Слушай, ты что, действительно кроме своих учебников ничего вокруг не видишь? - с досадой проговорил Пирс. - Лавгуд - странная девочка даже по меркам волшебного мира, в котором немного странности еще никому не вредило. И отец у нее с большим приветом... ты почитай журналы-то. Все эти морщерогие кизляки, вампиры-авроры, рогатые ползуны...
  
   - Рогатые ползуны живут в Запретном лесу, - сказал я.
  
   - Вот о том и речь, - Пирс кивнул головой. - Именно поэтому Полина на тебя так и взъелась. Она считает, что вы с ней два сапога пара, оба, прости за откровенность, маленько двинутые: Лавгуд - на своих придуманных животных, ты - на своих безумных картинах...
  
   - Рогатые ползуны и правда существуют! Я их видел своими глазами!
  
   - Ладно, ладно, пусть существуют, - успокаивающим тоном сказал Пирс, словно я был сумасшедшим, и со мной надо было во всем соглашаться. - Просто она хочет, чтобы вы... ну подружились что ли, не знаю. Встречаться - это, конечно, громко сказано, насильно мил не будешь, но просто общаться... хотя бы для того, чтобы ее никто не трогал.
  
   - Ты так и не сказал, от кого она ее защищает? - напомнил я, решив проигнорировать тему насильственного расширения круга моих друзей.
  
   - От всяких придурков, которым только дай повод, - сказал Пирс и хлопнул меня по плечу. - Ладно, Ди, не бери в голову. Полину иногда заносит, но она отходчивая. У нее все родственники такие. То орут друг на друга, как бешеные мандрагоры, палочками машут, шторы падают, посуда вдребезги, эльфы носятся, как угорелые, а потом смотришь - тишина и покой, будто ничего между ними не было, сидят, лошадей каких-нибудь обсуждают. Нравится им это что ли?
  
   Я догадывался, что подобный способ общения может кого-то привлекать, но не хотел оценивать людей, которых ни разу не видел.
  
   - Кто знает, - сказал я и махнул палочкой в сторону камина, чтобы посильнее разжечь огонь. В длинной гостиной кроме нас сидело лишь несколько учеников шестого и седьмого курсов. Слова Пирса об эльфах напомнили мне, что в это воскресенье надо бы навестить Добби и взять в библиотеке кое-какие книги... а завтра суббота, и я, наконец, задам Флитвику вопросы, возникшие после чтения блэковских книг. Да еще Снейп... - Слушай, а у них там много эльфов?
  
   - Полно, - сказал Пирс, глядя на огонь. - Это же замок.
  
   - Замок? Полина живет в замке?
  
   - Я бы даже сказал, в крепости, - ответил Пирс. - Огромной и очень старой. Родовое гнездо, что называется. Там человек двадцать живет и кто-нибудь обязательно гостит, какие-нибудь знакомые или родственники. У нее их тьма. Так что эльфы там на каждом шагу, и свои, и чужие.
  
   - Трудно, наверное, когда столько народу, за всеми не усмотришь, - заметил я, подумав, как сложно уберечь такое место от возможного вражеского проникновения. Пирс понял меня правильно.
  
   - На этой крепости заклинаний не меньше, чем на Хогвартсе. К ней просто так не подступишься. Да и потом, ее родственники очень сильны - во всех смыслах. Сам-Знаешь-Кому гораздо выгоднее дружить с ними, чем ссориться. Вопрос в том, захотят ли они дружить с ним.
  
   37.
  
   К концу сентября я уже двести раз пожалел, что просил у Снейпа продолжить наши занятия. Никогда бы не подумал, что все, казавшееся мне в прошлом году жестоким, было просто цветочками по сравнению с тем, чем мы занимались в этом. Теперь профессору было не нужно, чтобы я просто прятал воспоминания - от меня требовалось демонстрировать к ним определенное отношение и скрывать те детали, что могли бы ему противоречить.
  
   - Возьмем, к примеру, экзамены третьего курса, - говорил Снейп с холодным сарказмом, - а именно вашу реакцию на поставленное мной "удовлетворительно". Безусловно, она была неадекватной, однако именно это поможет нам в работе с упражнением. Вы должны изменить свое отношение к этой оценке, заставить меня поверить, будто рады ей... ну или хотя бы довольны, что получили заслуженное. Все, что может навести меня на мысль об обратном, необходимо скрыть - к примеру, ваш визит в мой кабинет и детскую истерику, которую вы тут устроили.
  
   Прятать воспоминания было значительно легче, чем менять к ним отношение. Это требовало управления собственными эмоциями, чем, откровенно говоря, я не мог похвастаться. К тому же, Снейп постоянно провоцировал меня, и я начал подозревать, что он получает от этого удовольствие. "Мазерсы бьют посуду и орут друг на друга, а Снейп ловит свой кайф с того, что его ненавидят, - размышлял я на уроках Амбридж, которых теперь ждал едва ли не с нетерпением, поскольку на них можно было отдохнуть. - Ненависть и любовь - сильные эмоции, а из этих двух Снейп вряд ли может рассчитывать на второе".
  
   Фундамент для нового витка неприязни профессора я заложил уже на первом занятии. За лето отсутствия практики быстрота моих реакций заметно снизилась, а потому на первом уроке Снейп основательно похозяйничал у меня голове. Я не успевал ставить блоки и пропускал те его приемы, которые в прошлом году уже научился отражать. Хорошо еще, что моя жизнь в доме Блэка на Гриммо его не заинтересовала, и эту часть он смотреть не стал.
  
   - Я кое-что не понял, Ди, - сказал он мне потом, когда мы отдыхали, сидя у его рабочего стола. - Зачем вы хотели вернуться к Темному Лорду?
  
   - Как вы об этом узнали? - устало удивился я, не представляя, как можно было докопаться до мыслей, которые даже тогда, у почты, были слишком сумбурными и неотчетливыми.
  
   - Мысли подобны ароматам, - произнес Снейп. - Достаточно мельчайшей доли рассеянного в воздухе вещества, чтобы профессионал почуял запах и определил его. Когда-то вы думали об этом, и я почуял ваши мысли. Видеть сцены, эпизоды, фрагменты воспоминаний - это, по сути, довольно грубо. Ароматы мыслей, живущих глубоко в подсознании - вот что представляет для легилимента истинную ценность. Если он умеет ощущать их, никакие визуальные подкрепления ему не нужны. Человек будет как на ладони. Легилимент узнает его лучше, чем даже он сам, поскольку большинству людей недоступно содержимое их подсознания. - Снейп помолчал, а потом посмотрел на меня:
  
   - Ну и? Решили довести разговор до конца? Узнать что-нибудь? Что-нибудь попросить?
  
   Сперва я не понял, о чем он говорит, а когда понял, то задумался, как бы ответить с минимальным риском для собственного психического здоровья.
  
   - Нет, не попросить, - рассеянно проговорил я, делая вид, будто эта тема меня не слишком интересует. - Так...
  
   - Что значит "так"? - Снейп был недоволен таким небрежным отношением к его вопросам.
  
   - Я просто подумал, что...
  
   Как можно было настолько расслабиться и допустить его именно до тех мыслей, которые требовалось скрыть? Заранее представляя яростную реакцию профессора, я постарался облечь свой ответ в наиболее нейтральные выражения, чтобы не слишком сильно задеть его самолюбие.
  
   - ... что могу оказаться полезен. В тот момент.
  
   Кажется, с нейтральностью я переборщил.
  
   - Полезен в тот момент? И как это следует понимать? - поинтересовался Снейп, развернувшись ко мне всем корпусом.
  
   - Полезен вам, - уточнил я после несколько секунд внутренней борьбы.
  
   - Мне? - Снейп удивился еще больше и, кажется, вполне искренне. - Да как, скажите на милость, вы могли быть мне полезны?
  
   Но в следующую секунду он все понял. Профессор уставился на меня с такой злобой, что я ощутил ее физически, поскольку все еще оставался настроен на его ментальные частоты, как и он - на мои. Его злость окутывала меня, подобно Душной Тьме из гоблинских сказок, призраку, приходящему за теми, кто нарушил табу. Я не хотел чувствовать себя виноватым, но, тем не менее, испытал укол вины от того, что позволил себе сочувствовать Снейпу. Было очевидно, что ему легче пережить Crucio Темного Лорда, нежели узнать, что его пожалел ученик.
  
   Я встал, стараясь выглядеть независимо, сказал "До свидания" и на негнущихся ногах направился к двери. Снейп не вымолвил ни слова. Оказавшись в коридоре, я схватился за голову - что же теперь будет? С точки зрения профессора, я его унизил, и унизил чудовищно. "Это не та реакция, - думал я, сидя в гостиной перед камином и глядя на пляшущие язычки пламени. - Я не должен был ему сочувствовать. Так учат только в глупых фильмах - сочувствовать тем, кому больно... Ну конечно же! - В ярости и досаде на самого себя я изо всех сил сжал кулаки. - Я отреагировал, словно какая-нибудь сентиментальная домохозяйка! Меня не жалели после Круциатуса, и я бы удивился, сделай это кто-нибудь, потому что... потому что..."
  
   Я с некоторым содроганием понял, что Клайв Пирс был прав. "Не используйте его каждый раз, когда вас настигает творческий кризис", написал он мне когда-то, поскольку это заклинание действительно очищало ум и тело, сжигало весь накопившийся ментальный мусор и порождало...
  
   "Да, да, - зло думал я, буравя глазами камин, будто это он был виноват во всем, что произошло со мной сегодня. - Эйфория. Потом приходит эйфория. Неужели я такой? Я бы точно не понял, если б меня тогда кто-то пожалел. А здесь другое... не эйфория, но, может, ощущение, что это правильно? Что так оно и должно быть?.."
  
   В тот вечер я не смог не то что расставить все по своим местам, но даже определить, где они, эти места. Голова раскалывалась из-за урока Снейпа и запутанных размышлений, которые постепенно уводили меня в столь далекие дебри, что я переставал понимать, что из этого выдумано, о чем я догадался, а что происходило на самом деле.
  
   С профессором Флитвиком все было гораздо проще. Общение с ним не было похоже на общение со Снейпом, напоминавшее поход по минному полю с привередливым миноискателем. Флитвик был холериком, постоянно в движении, в эмоциях, и темперамент профессора чар, полная противоположность темпераменту зельевара, помогал ему лучше справляться с ситуациями, в которых я снова выкидывал что-нибудь неожиданное.
  
   Впрочем, с неожиданного начал сам профессор.
  
   - Директор, - сказал Флитвик на нашем первом занятии, - сообщил мне, что вы освоили заклинание огненной плети, и, судя по его отзывам, неплохо с ней обращаетесь.
  
   Я осторожно кивнул.
  
   - Давайте, Линг, похвастайтесь! - Флитвик махнул рукой, приглашая меня продемонстрировать свои умения. Я вызвал плеть, но не рискнул размахивать ею в тесном кабинете, заваленном свитками и заставленном всевозможными приборами и книжными шкафами. Флитвик обошел меня кругом, рассматривая лежащую на полу плеть, будто это был интересный экземпляр какого-нибудь животного, а потом уселся за стол и пригласил меня сесть напротив.
  
   Убрав плеть, я опустился на свое привычное место, и Флитвик сказал:
  
   - Огненная плеть - хорошее атакующее оружие, по крайней мере, для среднего противника, но защищаться ею неудобно. Вы умеете выставлять огненный щит?
  
   Я снова кивнул. Судя по всему, Дамблдор не ввел профессора в детали летнего происшествия в больнице.
  
   - К сожалению, он далеко не идеален, - сказал Флитвик так, будто огненная плеть была его личным изобретением, и ему неловко от того, что он не довел ее до совершенства. - Щит не выдерживает серьезных проклятий и заклинаний... Но я говорю это не к тому, чтобы разочаровать вас или принизить значение плети в целом, - добавил он. - То, что вы владеете ею, наводит на мысль о вашем вероятном успехе в работе со стихией огня. Мы ведь с вами уже этим занимались, правда, затронули лишь основы, не проникая глубоко в суть материала... - Флитвик отчего-то засмеялся. - Думаю, в этом году мы попробуем что-нибудь более интересное. Вы приобрели учебник по общей теории?
  
   - Да, сэр, - ответил я. - Он у меня с собой. А ту книгу мы теперь не будем проходить?
  
   - Будем обязательно, - сказал Флитвик. - Вы не волнуйтесь, мы все успеем.
  
   Я и не думал волноваться. Интересно, как Дамблдор убеждал профессора продолжать со мной занятия? В конце концов, Флитвик должен понимать, чем мы рискуем, если о содержании наших уроков прознает Амбридж. Рассказал ли ему директор о моем визите к Волдеморту? Макгонагалл явно была в курсе: ее отношение ко мне вновь изменилось, и хотя со стороны это вряд было ли заметно - профессор ко всем относилась одинаково сурово, - недоверие, которое она испытывала ко мне из-за василиска, значительно уменьшившееся после первой встречи с Блэком, вернулось и снова возросло. Я ощущал его во взгляде профессора, в ее манере разговора, а также в тщательно скрываемой неприязни, с которой она со мной общалась. Нельзя сказать, что я был сильно этим задет, однако для пользы дела, то есть ради успехов в ее предмете, предпочел бы более нейтральное отношение.
  
   Можно, конечно, польстить себе и предположить, что Флитвику просто интересно со мной заниматься, однако я был далек от подобных мыслей. Пока профессор левитировал мне книгу об артефактах, я спросил:
  
   - Сэр, мне тут встретилось несколько заклинаний - точнее, не самих заклинаний, а их названий. Вы не могли бы объяснить, в чем их смысл?
  
   - Ну-ка, ну-ка, - Флитвик был сама готовность. - Что за названия?
  
   - Во-первых, молния Плутона... - начал я и собрался произнести следующее, но заметил меняющееся выражение лица профессора и умолк.
  
   - Линг, где вы нашли такие книги? - спросил Флитвик.
  
   - В конце лета я был в гостях, а они лежали на чердаке, ну я и не удержался, полистал... Из контекста не очень понятно - написано, что один колдун выстрелил в другого молнией Плутона, и за это его род прокляли. Интересно, что это за заклинание, из-за которого проклинают целый род.
  
   - Молния Плутона - очень древнее заклятье и давно уже не применяется, - не слишком охотно ответил Флитвик. - Вряд ли в изданиях последних четырех-пяти сотен лет вы сможете найти его точную формулу. Тем более что суть его настолько отвратительна и бесчеловечна, что даже в те дикие времена, когда подобные заклинания были распространены, его использование, как вы могли понять из прочитанного, вызывало общественное возмущение... - Профессор поджал губы и замолчал, словно размышляя, стоит или нет объяснять дальше. - Суть его в том, что оно превращает человека в камень, - продолжил Флитвик. - Точнее, тело человека. Его сознание остается запечатанным внутри до тех, пока камень не разрушится сам или его не разрушат извне.
  
   - Кошмар, - пробормотал я, живо представив, что может испытывать человек, запертый в камне на веки вечные. - А контрзаклятье?
  
   - Достаточно уничтожить камень, - ответил Флитвик, - однако прежде его надо найти, а это, как вы понимаете, непросто.
  
   Я тут же подумал о дневнике Волдеморта с его воспоминаниями, но решил отложить все оставшиеся вопросы на потом. Профессору явно не хотелось рассуждать о Темных искусствах, так что я поблагодарил его за ответ и раскрыл книгу о магических артефактах, погрузившись в мир средневековой магии - проклятых колец, полых посохов с запертыми в них простейшими духами-паразитами и всевозможных амулетов, предназначение которых варьировалось столь широко, что авторы справочника разделяли их на девять основных категорий, дробящихся в свою очередь на более мелкие. "И как все это выучить?", в ужасе думал я, разглядывая длинные таблицы, занимавшие по два разворота. Уточнять у Флитвика, надо ли мне все это запоминать, я не стал - раз взялся учиться, надо учиться, а не выклянчивать послаблений из-за каких-то таблиц.
  
   ***
   - Мистер Ди! Прошу вас пройти со мной.
  
   Профессор Макгонагалл поймала меня в коридоре, когда мы с Ноттом, Пирсом и Полиной возвращались из теплиц, где наблюдали за своими растениями. Мой бешеный молочай только-только взошел, но уже активно вертел по сторонам двумя маленькими листьями, ища, в кого бы пульнуть ядовитыми колючками. Мухомор Нотта начинал появляться из-под земли, но наблюдать там было пока нечего, и он даже не стал подходить к горшку, поскольку рядом с грибом стоял мой молочай.
  
   Макгонагалл направилась вверх по лестнице; охваченный дурными предчувствиями, я отправился за ней. Мы шли к ее кабинету, и происходящее начинало нравиться мне все меньше. Профессор молчала, но ее прямая, напряженная спина была красноречивее любых слов.
  
   Войдя в свой кабинет, Макгонагалл остановилась у стола, молча проследила за тем, как я закрываю за собой дверь, и указала палочкой на стену слева от меня. Я посмотрел туда и замер от удивления.
  
   Хоть я и нечасто бывал в ее кабинете, однако помнил, что в нем висел небольшой портрет благообразной дамы, возможно, одной из бывших заместительниц прошлых директоров. Однако сейчас вместо дамы на меня смотрело желтое существо, заполнявшее собой почти все пространство картины. Его толстое, обвисшее лицо было покрыто темными нарывами, из которых сочились гной и сукровица; глаза заплыли, превратившись в две узких щелки, за которыми виднелись черные зрачки; по толстым, лениво жующим губам стекала зеленоватая слюна. Голову существа покрывала черная монашеская мантия, из-под которой выбивались редкие клочки грязных седых волос. Существо спокойно посматривало на меня и на Макгонагалл, словно ожидая, что же будет дальше.
  
   - Как это понимать? - спросила меня Макгонагалл, и в ее голосе прорезалось холодное бешенство. Я был удивлен не меньше нее, но к этому удивлению примешивалась гордость за сотворенное мной колдовство.
  
   - Я не думал, что он сможет переходить из картины в картину, - ответил я.
  
   - Вот как, - продолжила Макгонагалл. - Вы не думали... А разве вы не знаете, что все изображения Хогвартса представляют связанное между собой закартинное пространство? Если вы вешаете оживленное полотно на стену, все, кто на нем изображен, получают доступ к остальным картинам.
  
   - Я не знал об этом, - честно признался я. - Это был просто эксперимент.
  
   - В таком случае прогоните его отсюда, - заявила Макгонагалл. - Одно дело, когда вы просто рисуете всякую... нечисть, но совсем другое, когда она свободно разгуливает по замку! А если это заявится к директору?
  
   Я подумал, что такое вряд ли возможно - картины в его кабинете наверняка умеют закрывать доступ обитателям других полотен, - но спорить не стал.
  
   - А как мне это сделать? - спросил я, поскольку не имел ни малейшего представления, каким образом можно заставить изображенного мною монаха вернуться на холст, который я несколько дней назад оживил и к всеобщему неудовольствию прикрепил над изголовьем своей кровати.
  
   - Убери его! - потребовал Нотт, кровать которого стояла напротив моей. - Думаешь, я смогу заснуть, когда на меня такая гадость смотрит?
  
   - Да, это действительно перебор, - скептически сказал Пирс, поглядывая на монаха, рассматривавшего свою новую обитель. - И вообще, не стоило открывать окно в нашу спальню - теперь сюда начнут таскаться все кому не лень.
  
   Тогда я пропустил его слова мимо ушей, однако Пирс оказался прав. Несколько дней монах никуда не отлучался и сегодня утром был на месте, а теперь пробрался в кабинет Макгонагалл, будто знал, кто из преподавателей меня особенно не выносит.
  
   - Я не знаю, как вам это сделать! - воскликнула Макгонагалл. - Вы его нарисовали, вы его оживили, а теперь будьте так любезны, очистите от него мой кабинет!
  
   Монах на картине перевел взгляд на меня. Хорошо еще, что он молчит; впрочем, я не был уверен, что это существо умеет разговаривать. Макгонагалл посмотрела на часы и сказала:
  
   - У меня начинается совещание, и я искренне надеюсь, что когда вернусь, его здесь не будет. В противном случае мне придется доложить обо всем вашему декану.
  
   Она стремительно вышла из кабинета и захлопнула за собой дверь. Я остался наедине с собственным творением, на лице которого немедленно появилась мерзкая улыбка, обнажившая мелкие острые зубы.
  
   - Ну и как это назвать? - спросил я. - Между прочим, это я тебя нарисовал, а ты меня так подставил.
  
   Монах пожевал губами и снова улыбнулся. Что мне было с ним делать? Я уселся на стул и начал вспоминать все, о чем думал, пока рисовал этот портрет. Его персонаж был одним из тех, кто ждал своей очереди, когда меня охватила вызванная Круциатусом творческая эйфория. Он представлялся мне кем-то вроде Пивза, таким же вредным и хитрым, однако более умным и целеустремленным - в конце концов, это был монах, а значит, хоть из корыстных побуждений, он служил каким-то своим богам или демонам, в отличие от бестолкового Пивза, только и умевшего, что хулиганить да сыпать пошлыми остротами.
  
   - Договоримся? - спросил я монаха. Тот вопросительно поднял светлую бровь.
  
   Угрожать мне было нечем: если снять его картину со стены нашей спальни, монаху будет некуда возвращаться, и он примется бродить по всему Хогвартсу, что в определенном смысле мне бы польстило, однако преподаватели вряд ли потерпят такого новосела. Оставалось торговаться. Но что я мог ему предложить? Он ведь даже не был живым, как лесные питоны, которых можно было соблазнить мясом.
  
   Сидя в кабинете Макгонагалл перед своенравным монахом, я чувствовал себя в полной растерянности, не представляя, как можно повлиять на практически недосягаемое неживое существо. Разве что разрезать полотно, как это сделал когда-то Блэк?
  
   - Добби, - позвал я в порядке эксперимента. - Эй, Добби, ты не слишком занят?
  
   Раздался хлопок, и передо мной возник эльф, на голове которого красовалось несколько разноцветных вязаных шапок. Я уже знал, что это дело рук Гермионы Грейнджер, поставившей своей целью освободить эльфов Хогвартса, упрямо не желающих свободы, и Добби считал своим долгом собирать всё, что она прятала в гостиной Гриффиндора, поскольку недовольные эльфы перестали там убираться, опасаясь случайно взять в руки столь неприятный подарок.
  
   - Добби не слишком занят, - ответил эльф. - Линг хочет поговорить?
  
   В этом году он наконец-то перестал звать меня сэром и молодым господином.
  
   - Ты случайно не знаешь, как можно прогнать обитателя портрета? - спросил я и указал на монаха, косившего глазами вниз, туда, где стоял эльф. Увидев мое творение, Добби вздрогнул.
  
   - Добби должен подумать, - нерешительно проговорил он.
  
   - Некогда думать, - вздохнул я. - Время поджимает... Ладно, а ты можешь позвать сюда Кровавого Барона? Я бы и сам сбегал, да меня Макгонагалл здесь посадила. Если я уйду, а этот... - я указал на монаха, - останется, у меня опять будут неприятности.
  
   - Добби сходит! - эльф с готовностью кивнул и собрался было отправляться на поиски слизеринского привидения, но я остановил его.
  
   - Можешь объяснить, как ты меня услышал? Я ведь не являюсь твоим хозяином.
  
   - Добби просто слушал, - ответил эльф, пожав плечами. - Добби думает о Линге, потому что Линг верит, что из Добби может выйти учитель.
  
   - Ты уже учитель, - сказал я.
  
   Хотя эльф обрел некоторую уверенность для обращения ко мне по имени, подобные слова до сих пор рождали в нем приступы робости и самоуничижения, воспринимаясь как незаслуженная похвала. Добби замотал головой и поскорее исчез из кабинета, чтобы в очередной раз не спорить со мной на эту тему.
  
   Монах на портрете больше не улыбался. Знал он, кто такой Кровавый Барон, или нет, но мне удалось вызвать в нем если не тревогу, то хотя бы интерес.
  
   Казалось, время почти остановилось. Добби не было, монах продолжал занимать чужой портрет, а я старался не думать о том, сколько времени потрачено впустую, поскольку вместо отсидки в кабинете можно было сделать астрономию и начать, наконец, собирать материал для курсовой по зельям. "Двадцать свитков! - с содроганием подумал я. - Это же кошмар!"
  
   Прошло еще несколько минут, и, наконец, сквозь дверь кабинета в комнату вплыл Кровавый Барон. Он застыл посредине, глядя на меня без всякого выражения, будто я был предметом мебели. Добби, однако, решил не возвращаться.
  
   - Спасибо, что согласились прийти, - начал я. - Мне хотелось спросить, - отчего-то я слегка нервничал, - не знаете ли вы, как удалить отсюда вот его? - Я указал на монаха. Кровавый Барон перевел взгляд на портрет, и его невозмутимость сменилась чем-то отдаленно напоминающим удовольствие.
  
   - О-о, - протянул он, оценивающе разглядывая настороженного монаха. - Полагаю, здесь... - Барон повел рукой, - ему не очень рады.
  
   - Не то слово, - ответил я.
  
   - Думаю, я знаю, где ему может понравиться, - продолжил Барон, придвигаясь ближе к портрету. - Где ему будет на что посмотреть... и где его примут, как своего. Идем, - обратился он к монаху. - Идем вниз, за мной. Ты не пожалеешь.
  
   Монах бросил на меня подозрительный взгляд, но соблазн оказался велик. Барон начал опускаться прямо сквозь пол кабинета, и монах последовал за ним в те места Хогвартса, о которых знали только привидения, свободно проходящие сквозь стены.
  
   "Неужели!", с облегчением подумал я и поднялся со стула. Что же делать дальше? Вряд ли монах когда-нибудь вернется в нашу спальню, справедливо полагая, что в этом случае я просто сниму его со стены, отрезав доступ к замку. Я вышел в коридор и отправился в гостиную, пообещав себе больше не оживлять свои картины. В конце концов, если кто-нибудь их купит и пожелает, чтобы по его дому шастали такие вот создания, пусть оживляет их сам.
  
   Монах больше не тревожил чувствительных обитателей Хогвартса, и Макгонагалл решила пока не докладывать Снейпу о случившемся. Ее отношение ко мне стало еще суровей, но это, к счастью, никак не влияло на изучавшийся нами материал, разве что я начал получать больше домашних заданий.
  
   Однажды я бился над эссе по трансфигурации ряда кислот, когда за стол прямо передо мной уселась Гермиона Грейнджер и плюхнула на раскрытый журнал "Трансфигурация сегодня", из которого я переписывал очередную цитату, какую-то толстую книгу.
  
   - Смотри сюда, - проговорила она и ткнула пальцем в шевелящуюся картинку. Я посмотрел, но даже не успел разобрать, что там нарисовано, потому что Гермиона склонила ко мне голову и зашептала:
  
   - Линг, нам очень нужно поговорить с тобой, только не в замке. Мы знаем, что ты не ходишь в Хогсмид, но не мог бы ты в следующее воскресенье взять у Снейпа разрешение?
  
   Это было так неожиданно, что я слегка растерялся. Гермиона восприняла мое недоумение как колебание.
  
   - Пожалуйста, не отказывайся, - продолжала она, не спуская с меня глаз. - Приходи в "Кабанью голову" часам к двум. Знаешь, где она? - И не дожидаясь моей реакции, ответила сама: - За почтой, в самом конце переулка.
  
   - Гермиона, - перебил я ее, придя, наконец, в себя. - Ты уверена, что вы хотите поговорить именно со мной?
  
   - Да, - тряхнула она головой, - уверена. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но... послушай, здесь нам лучше ничего не обсуждать, - она снова ткнула пальцем в картинку. - Амбридж и все такое... Если у тебя не получится, предупреди меня заранее, хорошо?
  
   - Хорошо, - сдался я. Гермиона с озабоченным видом подхватила книгу и унеслась за свой столик. Я подвинул к себе журнал, но теперь, конечно, все мои мысли оказались далеки от проблем трансфигурации. Гриффиндорцы что-то задумали, и хотя с одной стороны это было крайне любопытно, с другой я не был уверен, что меня не ожидает какая-нибудь разборка на тему "а не шпионишь ли ты на Волдеморта". К тому же, за все эти годы я ни разу не просил у декана разрешения на посещение Хогсмида - мне вполне хватало летних прогулок с Хагридом. "Он наверняка что-нибудь заподозрит, - думал я, рассеянно глядя на журнальную иллюстрацию, где молодая колдунья трансфигурировала синильную кислоту в лимонад. - Того гляди, не отпустит..." Однако впереди было еще десять дней, а Макгонагалл ждала эссе к понедельнику, так что я выкинул из головы мысли о гриффиндорских авантюрах и погрузился в мир трансфигурации органических и неорганических кислот.
  
   38.
  
  
   В первое воскресенье октября я стоял в очереди на выход из Хогвартса, сжимая в руке подписанное Снейпом разрешение. К этому времени у меня скопилось достаточно денег, чтобы купить себе новую одежду, и первым делом я собирался отправиться по магазинам. Старик Филч пристально изучил разрешение и подпись декана, разве что не обнюхав листок, и вернул его мне с явным выражением досады на лице - ему бы, конечно, хотелось, чтобы разрешение оказалось подделкой, и Амбридж, ставшая теперь министерским инспектором ("Ну, что я вам говорила!", победно заявила Полина, прочитав на стене приказ о ее назначении), позволила бы ему придумать для меня какое-нибудь изощренное наказание.
  
   Одним из главных достоинств моих товарищей было умение не задавать вопросов тогда, когда их задавать не следовало. Нотт слегка удивился, заметив меня в очереди, но подходить не стал и возобновил свой негромкий разговор с Малфоем, который за весь месяц ни сказал мне ни слова и избегал даже смотреть в мою сторону. Пирс и Полина явно не желали ничьей компании и просто кивнули мне, когда я выходил из ворот на дорогу, по которой полтора месяца назад следовал за Снейпом на встречу с Темным Лордом. Сейчас дорога была усыпана приятно шуршавшей листвой, а в воздухе витал запах сырой земли и дыма от костров, которые профессор Спраут жгла неподалеку от теплиц. Торопиться было некуда - в запасе оставалось целых полтора часа, которые я намеревался посвятить трате лежавших в рюкзаке галеонов.
  
   Поход по магазинам закончился тем, что я избавился от значительной части своих денег, купив ботинки, куртку, пачку бумаги и несколько холстов на подрамниках. С трудом запихнув покупки в рюкзак, на который было наложено заклятье расширения, я отправился на поиски "Кабаньей головы". Время еще оставалось, но я хотел прийти заранее, чтобы осмотреть место - на всякий случай.
  
   Заметить трактир было нетрудно: над входом болталась ржавая вывеска с изображенной на ней отрубленной кабаньей головой. Я сразу же вспомнил "Повелителя мух", зачитанного в свое время до дыр, и усмехнулся: неужели под боком у Дамблдора устроили свой притон дьяволопоклонники?
  
   Внутреннее убранство вполне соответствовало ржавой вывеске - полутемное, закопченное помещение, старые деревянные столики и стулья, подозрительные личности, все как один отвернувшиеся от света, что проник в трактир, когда я открыл дверь. Я любил такие места. Здесь было куда лучше, чем у Розмерты.
  
   Бармена за стойкой не наблюдалось. Я положил рюкзак за самый дальний столик, подошел к стойке и уселся на высокий табурет. Вертеть головой в таких местах было не принято: на меня никто не смотрел, и я в свою очередь никого не разглядывал. Пока не подошел бармен, я размышлял, что бы мне заказать.
  
   Наконец, из задней комнаты появился высокий пожилой мужчина; я скользнул взглядом по его засаленному фартуку и вернулся к исследованию выставленных на витрине пыльных бутылок. Бармен стянул со стойки грязное скомканное полотенце, накинул на плечо и выудил откуда-то мутный стакан.
  
   - А у вас есть кофе? - спросил я, повернувшись к бармену. Тот покосился на меня и пробурчал:
  
   - Сикль.
  
   Я положил перед собой монетку и теперь с любопытством смотрел на недовольного бармена, который достал старую чашку со сколотым краем, сыпанул туда ложку коричневого порошка из банки без надписи и снова исчез в задней комнате.
  
   В этот момент дверь трактира отворилась, и в полутемное помещение зашли Грейнджер, Уизли и Поттер. Они остановились на пороге, нерешительно осматриваясь, а потом заметили меня.
  
   - Вон столик, - сказал я, махнув рукой в дальний угол, где на стуле лежал мой рюкзак. Гриффиндорцы молча направились туда, а я подвинул к себе чашку с коричневым порошком, который пах чем угодно, только не кофе.
  
   Из задней комнаты появился бармен с металлическим чайником, из носика которого поднимался пар. Он зыркнул на меня и склонил чайник над чашкой. Я не отводил от него взгляда, не обращая внимания на разлетавшиеся во все стороны брызги.
  
   - Кончай таращиться, - негромко проговорил бармен, развернулся и снова скрылся в комнате. Кто-то сидящий на другом конце стойки забарабанил пальцами по темному дереву. Я осторожно принюхался к пару, поднимавшемуся над чашкой.
  
   - А можно сахар? - спросил я, когда бармен вернулся. Тот поставил передо мной коробку с посеревшими от времени кубиками рафинада и отошел к посетителю, нетерпеливо постукивавшему по столешнице. Я положил себе два куска, подхватил чашку и отправился за дальний столик, где меня ожидали гриффиндорцы.
  
   - Ну чего? - спросил я, усаживаясь на стул в самом углу.
  
   Никто мне не ответил, поскольку к нам уже направлялся бармен. Чтобы избежать возможных неприятностей и больше на него не пялиться, я обратил свой взгляд на кофе. Размешать сахар было нечем, так что я вытащил из крепления палочку и наколдовал себе ложку. Медленно помешивая адский напиток, я наблюдал за гриффиндорцами. Гермиона заметно нервничала, Уизли озирался по сторонам, а Поттер смотрел на стол перед собой, будто хотел прожечь в нем еще одну дыру.
  
   Наконец, бармен принес им сливочное пиво, вернулся к себе за стойку протирать стакан, и я вопросительно взглянул на Гермиону - в конце концов, это она меня сюда пригласила.
  
   - Дело в том, - начала Гермиона не слишком уверенно, - что... в общем, сейчас подойдет еще пара человек...
  
   - Мне уже доставать палочку? - спросил я.
  
   - Что? - удивилась Гермиона, но потом поняла, что я имел в виду. - Нет, нет конечно!.. Кстати, Луна тоже собиралась прийти! - вдруг воскликнула она, будто хотела этим удержать меня на месте. Уизли фыркнул. Я решил обойтись без выяснения отношений - в конце концов, к октябрю все, кому надо и не надо, были в курсе, что Линг Ди встречается с Луной Лавгуд, и хотя эта точка зрения не имела под собой никаких реальных оснований, я не собирался без конца объяснять, что мы просто общаемся.
  
   Не успели мы сделать и нескольких глотков, как в "Кабанью голову" ввалилась целая толпа народа - в основном гриффиндорцы, но я заметил несколько человек из Равенкло и Хаффлпаффа. Судя по всему, для Поттера такое нашествие оказалось полной неожиданностью.
  
   - Это что, пара человек? - проговорил он потрясенно. Я быстро склонился к его уху и прошептал:
  
   - Если ты намерен устроить здесь пресс-конференцию на тему "Как я встречался с Темным Лордом", я буду все отрицать.
  
   Поттер удивленно взглянул на меня и так же тихо ответил:
  
   - Да никто из них не верит, что он вернулся! И вообще, речь не об этом.
  
   - А о чем? - потребовал я, но вокруг уже усаживались ученики, а мрачный бармен вытаскивал из закромов древние запасы сливочного пива. Я нашел глазами Луну и кивнул ей. Она улыбнулась и показала мне большой палец. "Да что они задумали?", в панике подумал я, стараясь не смотреть на остальных, поскольку уже поймал на себе несколько подозрительных взглядов, в том числе и от Захарии Смита, который, кажется, имел на Слизерин большой зуб.
  
   А потом встала Гермиона, и очень скоро мне стало не до Захарии Смита.
  
   - ... И нам кажется, что для роли преподавателя лучше всего подойдет Линг, - заканчивая речь, она неловко указала в мою сторону, - потому что он лучший и по чарам, и по защите, и, насколько я знаю... - Гермиона виновато посмотрела на меня, - уже прошел программу пятого курса. Короче говоря, мы должны быть готовы, причем не только к экзаменам, но и вообще... потому что Темный Лорд действительно вернулся.
  
   "Ну, Гермиона, - думал я, пытаясь соблюсти лицо и делая вид, что ничуть не удивлен услышанным. - А нельзя было предупредить заранее? Что у гриффиндорцев за мода такая на тайны и неожиданности?"
  
   Присутствующие в молчании рассматривали меня так, словно видели впервые, а потом Смит произнес:
  
   - С чего ты взяла, что Сама-Знаешь-Кто вернулся?
  
   Подобных сомнений в его собственных словах - и в словах Дамблдора, - Поттер стерпеть не мог, и между ними разгорелся ожесточенный спор. Постепенно разговор сместился на иные, далекие от предложенных занятий темы, но я был этому лишь рад, поскольку получил время обдумать происходящее, а заодно доставить Гермионе несколько неприятных минут в отместку за такой сюрприз, сверля ее недовольным взглядом, отчего она сидела как на иголках.
  
   Наконец, когда к всеобщей беседе подключилась Луна, обвинившая Фаджа в создании армии гелиопатов, я понял, что еще пять минут, и все забудут о причине собрания. Гермиона придумала полезную штуку, и будет обидно, если из-за всеобщей неорганизованности идею прокатят. Я встал, и разговоры быстро стихли.
  
   - Значит так, - сказал я негромко, но решительно. - Я буду краток и не отниму много времени. Во-первых, я не стану преподавать вам защиту. - Гермиона издала тихий стон, тут же прикрыв рот ладонью. - Объяснять, почему - долго и скучно, однако у меня есть альтернативная кандидатура на должность вашего учителя. Гарри Поттер, прошу любить и жаловать, - я опустил руку ему на плечо, отчего он слегка вздрогнул. - Судя по тому, с чем он столкнулся за предыдущие четыре года, ему вполне по силам справиться с этой задачей, да и вам будет легче учиться у того, кому вы доверяете. - Я понимал, что Поттеру, каким бы чокнутым его не выставляла пресса, собравшиеся верили больше, чем любому из слизеринцев, пусть даже "лучшему по чарам и защите". - Во-вторых, что касается Волдеморта... - я переждал реакцию на это имя некоторых слабонервных особ и продолжил: - Как бы вы не хотели отсрочить неизбежное, как бы вам ни нравились те колыбельные, что ежедневно поет Министерство через "Пророка", Темный Лорд вернулся, и вам придется это принять. Поверьте мне как слизеринцу - мы о таких вещах узнаём первыми.
  
   Собравшиеся не отважились ни высказаться, ни возразить, и даже Смит на этот раз промолчал. Сказать мне было больше нечего, так что я сел обратно и придвинул к себе остывшую чашку.
  
   Судя по тому, как разворачивалась дальнейшая дискуссия, я все рассчитал верно: с Поттером в качестве будущего учителя обсуждение занятий пошло легче. Я перестал вслушиваться в беседу, сосредоточившись на остатках мутной жижи, которую бармен выдавал за кофе, однако был вынужден снова подняться, чтобы не перекрикивать окружающих, когда речь зашла о месте проведения занятий.
  
   - Все, что вы тут предлагаете, полный абсурд, - заявил я притихшим ученикам. - Ни библиотека, ни класс, ни поляна в Запретном лесу не уберегут вас от Амбридж. В качестве компенсации за свой отказ я поделюсь с вами информацией о месте, в котором последние годы тренировался сам и которое до сих пор никто не обнаружил. Однако мне нужны гарантии, что никто из тех, кто туда придет, о нем не разболтает, поэтому в данный момент я не буду вам о нем сообщать. Сперва обсудим гарантии, а уже потом - место встречи.
  
   - Да, - с явным облегчением подхватила Гермиона, - я тоже думала... о гарантиях, - она полезла в рюкзак и вытащила оттуда лист пергамента. - Полагаю, всем нам имеет смысл поставить свою подпись. Это будет означать, что мы не расскажем о нашей идее ни Амбридж, ни кому бы то ни было еще.
  
   Нельзя сказать, что идея Гермионы вызвала всеобщее воодушевление. Я и сам не стал бы светиться в таком списке, будь у меня иной способ застраховать свой тренировочный зал, однако выбора не было, и я, как и все остальные, написал свое имя на гермионином пергаменте.
  
   - И что за место? - спросил кто-то из Хаффлпаффа.
  
   - Это вам скажут ближе к делу, - ответил я. - Гарри или кто-нибудь еще. Здесь я ничего говорить не буду.
  
   Наконец, более-менее уладив все вопросы, студенты начали расходиться. Поттер, однако, остался за столом, дожидаясь, пока все покинут "Кабанью голову". Видя, что он не идет, Грейнджер с Уизли, собравшиеся было вставать, положили сумки на место и выжидающе уставились на Гарри. Когда, наконец, трактир опустел, Поттер поднял на меня глаза и спросил:
  
   - Почему ты отказался?
  
   Гермионе тоже не терпелось услышать ответ. Один Уизли выглядел довольным таким поворотом событий. "Волдеморт бы во мне разочаровался, - подумал я, представив случившееся его глазами. - У меня была реальная возможность обрести власть над двумя десятками человек. Он бы такого шанса не упустил".
  
   - Прежде всего потому, что мне это не интересно, - ответил я. - Каким бы заклинаниям я вас учил? Ступефаям, Петрификусам и Экспеллиармусам? Я освоил их на втором курсе. Нет никакого удовольствия заниматься этим на пятом.
  
   Уизли утратил свой довольный вид, а Поттер был заметно уязвлен.
  
   - Во-вторых, люди, которые сюда пришли, не испытывают большой любви к нашему факультету, - продолжал я, - и с психологической точки зрения им будет значительно проще исполнять твои указания, чем мои. Мне они станут внутренне сопротивляться, потому что я слизеринец. А ты - гриффиндорец, так что в этом смысле у тебя получатся более эффективные уроки. Ну и в третьих... даже если бы я хотел преподавать и наплевал на психологию... у меня просто нет времени. Мне вон один Снейп задал написать курсовик в двадцать свитков, да и остальные загружают хуже некуда.
  
   - Двадцать свитков?! - в ужасе воскликнула Гермиона.
  
   - Ни хрена себе! - проговорил потрясенный Уизли. - Это поощрение или наказание?
  
   - Наказание, - ответил я. - И поэтому в мои интересы входит быть послушным и хорошо учиться.
  
   Это было действительно так. В сентябре я побывал в Выручай-комнате всего три раза, и то лишь для того, чтобы не растерять приобретенных навыков, а не чтобы научиться чему-то новому. Практики мне хватало на занятиях с Флитвиком - магия стихий, пусть даже на том простом уровне, на котором мы ею занимались, вполне могла соперничать с тибетскими заклинаниями, так что я временно оставил мысль о дальнейшем углублении в визуальную магию и сосредоточился на чарах.
  
   Гриффиндорцы уже подходили к дверям, когда я нагнал Гермиону и придержал ее за плечо.
  
   - На пару секунд, - попросил я. Уизли демонстративно остановился, но Гермиона махнула ему рукой, и он, состроив недовольную физиономию, вышел на улицу вслед за Поттером.
  
   Мы вернулись за столик, подальше от бармена, периодически косившегося в нашу сторону, и я тихо спросил:
  
   - Скажи мне, Гермиона, каким образом та писулька у тебя в рюкзаке сможет гарантировать безопасность моего места?
  
   Гермиона покраснела.
  
   - Ну... - начала она, но я ее перебил:
  
   - Что за чары?
  
   - Ты почувствовал, да? Пожалуйста, не говори никому...
  
   - Не почувствовал, а догадался, - ответил я. - Не волнуйся, это нормальная страховка, любой бы так поступил. Просто ответь - это гарантирует, что никто из подписавшихся не настучит?
  
   Гермиона покачала головой.
  
   - Нет, не гарантирует, - сказала она. - Но если кто-нибудь проболтается, мы узнаем, кто это был.
  
   - Ну отлично, - вздохнул я, с сожалением осознав, что теперь мне придется рассказывать про Выручай-комнату, рискуя однажды лишиться возможности туда ходить, если кто-нибудь сдаст Амбридж всю компанию. - Ведь есть же заклинания, которые не позволили бы делиться этой информацией...
  
   - Теперь ты не расскажешь, где твое место? - расстроено спросила Гермиона.
  
   - Думаешь, я такая сволочь? - поинтересовался я, немалым усилием подавив вспыхнувшую обиду. - Скажу, разумеется.
  
   - Линг, я не это имела в виду... - Гермиона совсем запуталась, но мне не хотелось выслушивать ее извинения. Кажется, с точки зрения гриффиндорцев учиться в Слизерине было едва ли не то же самое, что иметь на руке Темную Метку или, как минимум, такие качества, которые способствовали ее получению.
  
   Я кратко объяснил, что за место использую для своих занятий, как его найти и, самое главное, как в него попасть, а потом попросил заранее сообщать мне о времени проведения уроков, поскольку не хотел однажды прийти на тренировку и увидеть перед собой битком набитый зал, где толпа пятикурсников изучает какое-нибудь Protego.
  
   39.
  
   В ноябре, наконец, вернулся Хагрид. Когда в одно из воскресений он впервые появился на завтраке, мы едва поверили своим глазам.
  
   - Кто же его так отделал? - пробормотал Пирс.
  
   - Может, какой-нибудь зверь? - предположил Нотт.
  
   - Дракон, - сказал Флетчер. - С ним только дракон справится.
  
   Я знал, что первым делом к Хагриду рванут гриффиндорцы, поэтому отложил свой визит на середину недели. В то время я был занят письменными и практическими работами, нагружая себя до такой степени, что вечерами буквально приползал в спальню и без сил падал в кровать, бросая рюкзак с книгами и свитками на пол. Я чувствовал, что если у меня будет больше свободного времени, с моим настроением случится непоправимое. Может, во всем виновата физическая усталость? Или психическое переутомление? Я просто не позволял себе отдыхать. Учебные дни были заняты уроками и библиотекой, в субботу я пропадал у Флитвика и Снейпа, посещая между занятиями теплицу, где наблюдал за растущим молочаем, уже не раз умудрившись словить его ядовитые колючки, а по воскресеньям ходил к Добби, с которым мы теперь больше болтали, нежели занимались магией. Добби интересовался эльфийской историей, а я безуспешно пытался отыскать причины и механизмы магической привязанности этих существ к людям.
  
   Желай я бывать на тренировках чаще, у меня все равно не хватило бы на это ни времени, ни сил. Все они теперь уходили на занятия с Флитвиком. Поначалу я недоумевал, как мы станем изучать магию стихий в его захламленном кабинете, однако профессор в очередной раз удивил меня. На третьем или четвертом занятии, когда Флитвик, наконец, решил перейти к практической работе, он достал из шкафа небольшой механизм, напоминавший сложную систему маятников, настроил его, взмахнул палочкой, и в следующую секунду все четыре стены его кабинета стремительно начали удаляться. Спустя несколько мгновений комната Флитвика обрела размеры Большого зала.
  
   Я потрясенно озирался по сторонам.
  
   - Ага! - подмигнул мне профессор и резво соскочил со стула. - Никогда такого не видели?
  
   Интересно, где бы я мог такое увидеть! Я покачал головой.
  
   - Полезная вещица, - профессор указал палочкой на прибор. - Комплекс расширяющих заклятий в совокупности с преобразователем четырехмерного континуума позволяет создавать вот такие эффекты увеличения пространства... до разумной степени, конечно. Хотя в определенном смысле, Линг, все это... - Флитвик повел вокруг рукой, - существует только для нас с вами и поэтому отчасти является ложным представлением.
  
   - Иллюзией?! - поразился я.
  
   - Верно, - профессор был очень доволен произведенным впечатлением. - Если сюда кто-нибудь войдет, пространство тут же схлопнется, поскольку периметр разомкнется. Ну ладно, давайте-ка работать. Я тут подумал... с огненной стихией вы и так дружите, так что мы ее оставим на потом...
  
   "Конечно, чтобы не изучать Адский огонь", подумал я.
  
   - ... и начнем, пожалуй, с воздуха. Воздух и огонь - стихии одного порядка, и принципы работы с ними схожи, о чем вы, конечно, давно знаете, так что никаких серьезных трудностей у вас возникнуть не должно. Соорудите-ка мне малую прямую воронку. Читали теорию?
  
   Я кивнул и отошел от стола, чтобы не разворотить его в случае неправильного исполнения заклинания. Мастера работы со стихиями умели ощущать каждую из них ментально, подобно тому, как все остальные чувствуют их физически, но поскольку мастером я не являлся, мне потребовалось довольно значительное время, чтобы сосредоточиться и попытаться представить внутри себя силу стихии воздуха. После этого я взмахнул палочкой, очертил перед собой круг и произнес нужное заклинание. Невидимый круг быстро превратился в воронку небольшого размера, и мои волосы зашевелились от движения втягивающегося в нее воздуха.
  
   - Теперь поставьте ее, - потребовал Флитвик. Я снова взмахнул палочкой, но вместо того, чтобы переместиться из горизонтального положения в вертикальное, воронка рванула вперед, словно выпущенная из лука стрела, и наверняка врезалась бы в далекие книжные шкафы, если бы Флитвик не остановил ее небрежным движением палочки.
  
   "И это только малая воронка, - размышлял я, идя после занятия на обед. - А что будет, когда он попросит большую?"
  
   Однако в ноябре воронки и смерчи подчинялись мне значительно лучше, и Флитвик, судя по виду, был доволен моим прогрессом, чего нельзя было сказать о профессоре Снейпе, уроки с которым выматывали меня до такой степени, что после них я сразу ложился в кровать и спал не меньше двенадцати часов.
  
   От мрачного настроения меня отвлекала Луна. В течение недели мы виделись не слишком часто, встречаясь обычно по воскресеньям, после обеда. Поначалу я думал, что такое навязанное общение будет тягостным, однако все сложилось как нельзя лучше. Луна не была болтушкой, и большую часть времени мы просто гуляли на улице, отдыхая от учебы, особенно если погода оказывалась дождливой, поскольку в такое время там обычно никого не было. Журналы ее отца, какими бы странными ни выглядели опубликованные в них материалы, оказались увлекательным чтивом и немного охлаждали мои вскипающие из-за занятий со Снейпом мозги. Вскоре после встречи в "Кабаньей голове" Луна дала мне фальшивый галеон, объяснив, что на ребре монетки будут появляться даты сбора студентов в Выручай-комнате, а сам галеон в момент изменения числа потеплеет.
  
   - Надо было предлагать кандидатуру Гермионы, - сказал я, вертя галеон в руках. - Протеевы чары, кто бы мог подумать...
  
   Я достал палочку и проделал в монете отверстие. Подобрав с земли ветку, я превратил ее в металлическую цепочку, вдел в галеон, повесил на шею и вновь запахнул куртку, набросив на голову капюшон. Приближалось время ужина; мы сидели на каменной скамье неподалеку от озера и глядели на темные воды, по которым барабанили капли дождя, вздувая крупные пузыри.
  
   - Теперь буду знать, когда туда не надо приходить, - продолжил я, взглянув на задумчивую Луну.
  
   - У нас уже было одно занятие, - сказала она. - Мы изучали Expelliarmus.
  
   - Ну и как? - спросил я. - Получилось?
  
   - Пока похвастаться нечем, - ответила Луна. - Думаю, Гарри сможет нас чему-нибудь научить, хотя в первый раз все слишком нервничали. Знаешь, как мы теперь называемся?
  
   - Боевые Комары... то есть Единороги, - предположил я. - Смертоносные Палочки. Пожиратели Жизни.
  
   - Отряд Дамблдора, - ответила Луна, улыбаясь. - Сокращенно ОД.
  
   - Как? - в ужасе переспросил я. - Отряд Дамблдора? Да вы в своем уме?
  
   - По-моему, очень точное название, - возразила Луна. - Мы же на его стороне.
  
   - Название не должно быть точным, оно должно быть абстрактным! - воскликнул я. - Именно для того, чтобы никто не догадался, на чьей вы стороне. А так вы и себя подставите, и директора. Отряд Дамблдора! Это ж надо додуматься!
  
   Однако Луна полагала, что имя подходит идеально, и в конце концов я решил ее не разубеждать. "Впрочем, - размышлял я, - по сравнению с Орденом Феникса, Отряд Дамблдора - это еще куда ни шло". Впервые услышав это название от Люпина, я едва сдержал скептическую усмешку, подумав, что в Дамблдоре, вероятно, есть немного от Локхарта.
  
   ...В ту последнюю ночь на площади Гриммо мне не спалось. Часов до трех я читал утащенные с чердака книги, а когда понял, что в голову уже ничего не лезет, вернул их в ящик комода и отправился на кухню поразмышлять над прочитанным и заодно выпить чаю. Однако выяснилось, что бессонница была не у меня одного. Неподалеку от очага друг против друга сидели Блэк и Люпин. Между ними стояла темная высокая бутылка, а рядом - два стакана из прозрачного фиолетового стекла; стакан Люпина был наполовину полон, стакан Блэка - почти пуст.
  
   - О, еще один полуночник! - воскликнул Блэк, увидев меня в дверях. - Ну садись, раз пришел, - он махнул рукой, приглашая меня за стол. Я поставил чайник на горячую плиту, достал чашку и налил в нее заварки.
  
   - Готов к неприятностям? - весело поинтересовался Блэк, когда я сел у очага в ожидании, пока нагреется вода.
  
   - К каким на этот раз? - спросил я.
  
   - Ну как же! - Блэк откинулся на спинку стула и вытащил из пачки очередную сигарету. Люпин молча смотрел на свой бокал, и я чувствовал, что своим неожиданным появлением прервал их разговор. Впрочем, наговориться они еще успеют, решил я и перевел взгляд на Блэка. - За что это Снейп на тебя так взъелся? Он Молли прямо допрос устроил после собрания.
  
   - Ах, это...
  
   Будь Блэк один, я бы рассказал ему про стимулятор, но присутствие Люпина, который целый год был моим преподавателем, не располагало к излишней откровенности.
  
   - Вообще-то он правильно рассердился, - сказал я. - Я там один состав варил, который он запрещал...
  
   - Запрещал? - удивился Блэк. - Чтобы старина Нюниус да запрещал варить зелья?
  
   - Сириус! - укоризненно произнес Люпин, но Блэк не обратил на него внимания.
  
   - Яд какой-нибудь? - рассуждал Блэк. - Нет, вряд ли - ему бы это только понравилось. Может, приворотное зелье, а, Линг? - Он подмигнул мне и ехидно улыбнулся.
  
   - Сириус, прекрати, - сказал Люпин. В эту секунду чайник засвистел, и я поднялся, чтобы налить в чашку кипятку. Покопавшись в шкафу, я обнаружил там коробку с печеньем и вернулся за стол, намереваясь больше слушать и меньше говорить, поскольку вся эта беседа рано или поздно могла оказаться добычей Снейпа, имевшего привычку выуживать из моей головы наименее приятные воспоминания. Мне совершенно не хотелось обсуждать с Блэком школьные прозвища зельевара.
  
   - А что! - сказал Блэк, наливая в свой бокал вина. - Мы, знаешь ли, с твоим профессором ста-арые знакомые... Может, он думает, что я теперь по гроб жизни должен быть ему благодарен? - обратился он к Люпину, и тот, очевидно, понял, о чем идет речь, поскольку вздохнул и покачал головой:
  
   - Ничего он не думает, Сириус, и давай уже оставим эту тему.
  
   Я размешивал ложкой сахар, понимая, что лучше помалкивать и вести себя незаметно. Однако Блэк снова обернулся ко мне.
  
   - Кстати, ты так и не ответил на вопрос, - сказал он.
  
   - На какой?
  
   - Который я задал тебе на собрании Ордена.
  
   - Да что за орден-то? - решил я воспользоваться случаем. - Все только и говорят - орден то, орден сё...
  
   Во взгляде Блэка читались откровенные сомнения.
  
   - Зачем тогда говорить слово "орден", если вы не хотите, чтобы я о нем знал? - с досадой произнес я.
  
   - Орден Феникса, Линг, - сказал Люпин. - Дамблдор основал его в первую войну с Волдемортом.
  
   - Зачем? - удивился я. Блэк поднял брови, но Люпин был само спокойствие.
  
   - Для более эффективной борьбы, - объяснил он. - На Министерство особой надежды не было и в те годы: оно сдавало позицию за позицией, его наводнили тайные Пожиратели и те, кто им сочувствовал. А в Орден пришли люди, которым Дамблдор доверял... и которые доверяли друг другу.
  
   Блэк фыркнул. "Конечно, Петтигрю", подумал я.
  
   - ... В общем, это было чем-то вроде тайного общества - тайного как для Волдеморта, так и для Министерства, - закончил Люпин. - И правда, похоже на гоблинов-революционеров, - усмехнулся он и посмотрел на Блэка.
  
   - Значит, Снейп учил тебя окклюменции? - неожиданно спросил тот. Я кивнул.
  
   - А чему еще?
  
   - Пожалуйста, перестань устраивать допросы, - проговорил Люпин.
  
   - Я не устраиваю допросов, - ответил Блэк, не сводя с меня глаз. - Просто меня немного тревожит, что в Хогвартсе будет уже два человека, которые общаются с Волдемортом... скажем так, на дружеской ноге. Дамблдор говорил, ты способный колдун, а Волдеморту в его теперешнем положении ой как нужны такие люди. Да к тому же, Слизерин... - Блэк сделал выразительную паузу. - Дамблдор излишне доверчив, это всем известно.
  
   - А ты склонен к негативной оценке, - недовольно сказал Люпин.
  
   - Значит, против меня, помимо визита к Волдеморту, играет лишь то обстоятельство, что я слизеринец? - спросил я, решив, что хватит уже отмалчиваться. - Не густо.
  
   - Давай посмотрим, - сказал Блэк и ткнул сигарету в тарелку-пепельницу. - Слизеринец-змееуст... - он загнул указательный палец, - природный легилимент... ускоренный курс по основным предметам... Нюниус тобой лично занимается...
  
   - По указанию Дамблдора, - тут же вставил Люпин.
  
   - ...Ну и, конечно, личное приглашение Темного Лорда как результат всех вышеперечисленных достоинств, - закончил Блэк, проигнорировав слова Люпина. Я пожал плечами, не видя в его умозаключениях никакой логики, и взял из коробки печенье.
  
   - А еще мной занимается профессор Флитвик, - сказал я спустя пару секунд. - Он тоже Пожиратель?
  
   Но Блэк занялся своим бокалом, и я, наконец, приступил к чаю, успевшему уже остыть. "Что за идиотскую кличку они придумал Снейпу? - размышлял я, пока пил чай, жуя печенье за печеньем. - И вообще, это глупый, ненужный разговор, который ничего не проясняет и никого ни в чем не убеждает".
  
   Люпин сделал несколько глотков вина и поднялся, бесшумно отодвинув стул.
  
   - Пойдем, Сириус, - сказал он, однако тот не двинулся с места.
  
   - Иди, отдыхай, - ответил Блэк, - а мы еще посидим, правда? - Он бросил на меня быстрый взгляд. Люпин наклонился и забрал со стола полупустую бутылку. Блэк только усмехнулся.
  
   - Не засиживайся, - посоветовал мне Люпин и, помедлив секунду, вдруг спросил:
  
   - Кстати, ты освоил заклинание патронуса?
  
   - Освоил, - улыбнулся я. - Спасибо за тот урок.
  
   Люпин легко кивнул, в последний раз посмотрел на Блэка и покинул кухню.
  
   Мои предположения, что после ухода Люпина Блэк закидает меня вопросами, не оправдались. Кажется, у него пропало желание разговаривать. Он задумчиво курил, изредка поглядывая на меня, но больше ни о чем не спрашивал. Допив чай, я вернулся к себе в комнату, пребывая в растерянности от состоявшейся беседы и не понимая, что все это значило. Вероятно, эти посиделки следовало бы поскорее забыть, но отношение Блэка меня неожиданно задело. Я не ждал благодарности за то, что оправдал его перед Дамблдором и остальными - в конце концов, наша встреча в коридоре была случайностью, - однако, как мне представлялось, она вполне могла свидетельствовать о моей честности, а ведь Блэк, по сути, намекал на обратное... Периодически возвращаясь к разговору на кухне, я сам оказался виноват, что на занятии перед самым возвращением Хагрида Снейп уцепился за "аромат" эмоций, связанных с той беседой, и вытащил воспоминание на свет.
  
   Я решил не закрывать от него этот фрагмент, раз уж он начал извлекать его из моей памяти: в конце концов, сам напросился. Мы вполне могли бы заниматься одними упражнениями - если Снейпу так приспичило шарить в моих воспоминаниях, он должен был знать, что может наткнуться там на крайне неприятные для себя сцены.
  
   Профессор прервал контакт и теперь смотрел на меня, плотно сжав губы, словно примериваясь, как ударить побольнее. Я знал: для него не имеет значения, что за все время разговора с Блэком мною почти ничего не было сказано - вполне хватало и того, что я слышал его глупое школьное прозвище. Ожидая какого-нибудь едкого замечания, я и не предполагал, что услышу от Снейпа нечто совсем иное. Не меняя выражения лица и не двигаясь с места, он процедил:
  
   - Да вы просто шкатулка с сюрпризом... у вас и патронус есть. Чего еще я о вас не знаю?
  
   Я молчал - вопрос был явно риторическим. Снейп прошел за стол и уселся на свое место.
  
   - Ну давайте, - махнул он рукой, - продемонстрируйте.
  
   - Нет, - сказал я.
  
   - Нет? - переспросил Снейп, словно не веря, что я мог произнести это слово у него на уроке. - Это не просьба, Ди, и не пустое любопытство. Или, может, вы соврали Люпину?
  
   - Я не соврал, - ответил я, - но патронуса не покажу. Это личное.
  
   Невинная фраза, которая любым другим человеком была бы понята правильно, произвела на профессора эффект разорвавшейся навозной бомбы.
  
   - Личное? - разъяренно прошипел Снейп, вскочив со стула и стукнув ладонями по столу. - У вас нет ничего личного с тех пор, как Темный Лорд о вас узнал! Вы больше не принадлежите себе, мистер Ди, раз уж волею судеб оказались втянуты в это противостояние! Да раскройте же, наконец, глаза! Вы что, не понимаете, в какой ситуации находитесь?
  
   - Я прекрасно понимаю свою ситуацию! - рассердился я. - С одной стороны - Дамблдор, с другой - Волдеморт! Половина слизеринцев обходит меня за километр, потому что родители напугали их до чертиков, а известные вам гриффиндорцы и орден Феникса... - я не смог сдержать сарказма, - считают, что при первой же возможности я удеру к Темному Лорду получать Темную Метку! Что уж тут непонятного!
  
   Снейп молча смотрел на меня, опираясь руками о стол, а потом вдруг ядовито улыбнулся.
  
   - Но признайтесь, ведь вам это нравится, - произнес он. - Нравится находиться между двух огней.
  
   Я хотел было ответить, что мне это совсем не нравится, однако вовремя прикусил язык. "Разорви меня горгулья! - в замешательстве думал я. - Неужели он прав? Неужели прав?" Снейп видел меня насквозь, и для этого ему не требовалась никакая легилименция. Профессор не стал дожидаться ответа, лишь усмехнулся и сел обратно.
  
   - А теперь - патронус, - спокойно сказал он. - Считайте это последним заданием на сегодня.
  
   - Ну хорошо, - вздохнул я, не видя другого выхода. Снейп ничего не ответил - возможно, ему просто надоело со мной ругаться. Я отошел к рабочему столу со склянками и тиглями, направил палочку на дверь и произнес:
  
   - Expecto Patronum!
  
   Малиновые отсветы окоема молнии на миг осветили мрачный кабинет зельевара, и в следующую секунду в углу у двери возник патронус. Оказавшись в незнакомом помещении, он замер, присев на корточки и с шипением поводя вокруг длинной головой. На всякий случай я вызвал плеть, искренне надеясь, что она мне не понадобится. Патронус был очень быстрым, однако за годы тренировок я изучил его повадки и видел, что нападать он не собирается. Наконец, он встал, и я слегка повел плетью, предостерегая от неверного шага. Патронус покосился на меня алым глазом, согнул в локтях длинные руки и прижал их к груди. Решив, что этого Снейпу вполне должно хватить, я убрал плеть, взмахнул палочкой, и патронус растворился в воздухе. Только тогда я осмелился взглянуть на профессора.
  
   Каким бы хладнокровным ни был Снейп - или насколько хорошо он бы его не изображал, - сейчас на его лице отчетливо читалось потрясение. Застывшим взглядом профессор смотрел в тот угол, где минуту назад сидела фиолетовая тварь, а лицо его было бледным, как полотно.
  
   - Сэр, - осторожно позвал я, желая вывести его из этого пугающего транса. Снейп, наконец, оторвал глаза от пустого угла и обернулся ко мне. Он даже не пытался скрыть своих чувств.
  
   - Патронус-тень, - потрясенно прошептал он. - Патронус-тень...
  
   - Я пытался вызвать нормального, - заговорил я, словно желая оправдаться перед профессором за то, что он сейчас испытывал, - но у меня ничего не получалось, кроме простых молний. Ничего положительного не вспоминалось или просто не было, и тогда я решил попробовать то же заклинание, но только с отрицательными эмоциями. А с ними получилось вот это. - Я указал палочкой на угол. - Сначала он на меня бросался, но я решил, что если патронус - это как бы часть меня, значит, с ним надо общаться, как я бы общался с собой. Чаще всего мы с ним просто сражались.
  
   - Сражались? - переспросил Снейп.
  
   - Да, для тренировки. Но заклинания на него не действуют, поэтому я дрался плетью, ее он почему-то чувствует, - продолжил я, надеясь, что профессор, наконец, перестанет смотреть на меня с таким странным выражением и вернется к своему привычному состоянию недовольства. - Что это за существо? Что такое патронус-тень?
  
   Однако профессор не торопился с ответом. Оправившись после первого впечатления, Снейп откинулся на спинку стула, и на его лице проступила легкая полуулыбка.
  
   В среду вечером я отправился к Хагриду. После разговора со Снейпом депрессия, которую я упорно пытался не замечать, слегка отступила. Я знал, что от эмоций надо избавляться, а не подавлять их - так писали в своих трудах тибетские маги. Если эмоции подавляются, то лишь создают внутреннее напряжение, которое рано или поздно вырвется наружу, но если от них освобождаться... что ж, нет эмоции - нет проблемы. Однако я не знал, как избавиться от чувств, что периодически налетали на меня, подобно урагану, и разрушали все барьеры, выставленные на их пути. Возможно, мне просто не хватало физической нагрузки, которая была раньше, когда я регулярно ходил в Выручай-комнату, а возможно, это действительно указывало на переутомление. Так или иначе, рассказ Снейпа о патронусе-тени вызвал во мне прилив оптимизма и энергии, которых, как я надеялся, хватит до конца зимних каникул, а может, и до самого лета.
  
   В берлоге Хагрида горел свет, и я что есть силы забарабанил в дверь.
  
   - Хагрид, это я! Открывай!
  
   По ту сторону раздалось невнятное ворчание, и дверь немного приоткрылась.
  
   - Давай, - буркнул Хагрид, пропуская меня внутрь. Я вошел в дом, взглянул на Хагрида и подумал, что, пожалуй, действительно по нему скучал.
  
   - Надеюсь, это тебя не мадам Максим отделала? - спросил я. Хагрид только фыркнул, захлопнул дверь и вернулся на свое место у очага. Я сел за стол и погладил Клыка, который только и ждал, когда я усядусь на табуретку, чтобы положить голову мне на колени и начать выпрашивать ласки.
  
   - Удачно сходил? - спросил я.
  
   - Бывало и лучше, - проговорил Хагрид, наверняка ожидая, что я начну выпытывать, где он был. Однако по большому счету мне было все равно. Куда Дамблдор мог посылать Хагрида? Вербовать троллей? Искать какой-нибудь артефакт, заваленный в пещере огромными валунами? Да какая разница... Главное, он вернулся живым и относительно здоровым, а в дела директора лучше не влезать слишком глубоко... то есть еще глубже, чем я уже влез. Поэтому я почесал Клыка за ухом и сказал:
  
   - Мне тут Нотт рассказывал, ты на урок фестралов приводил?
  
   Хагрид мигом оживился:
  
   - Точно, приводил! Их, конечно, не все видят - да, прямо скажем, и хорошо, что не все, - но, думаю, большинству понравилось. Они ж красавцы! Ну ты и сам знаешь, что я тебе говорю... Только вот... - Хагрид замешкался, - у нас тут, оказывается, инспектор завелся...
  
   - К тебе приходила Амбридж? - насторожился я. - Зачем?
  
   - Да она еще в воскресенье приходила, как только я вернулся, - ответил Хагрид. - Расспрашивала, где, мол, был, то да сё... Ну я, понятное дело, ничего ей не сказал, только она баба ушлая... то есть женщина... инспектор.
  
   - Хагрид, пожалуйста, - я покачал головой. - Вежливость в ее адрес кажется абсурдом.
  
   - В общем, заявилась она на урок, расспрашивала всех о чем-то, да только я не слышал...
  
   "Понятно, о чем эта пикси расспрашивала, - думал я, глядя на Хагрида, на лице которого за последние два дня появились новые синяки и кровоподтеки. - Хочет тут свои порядочки навести. Точнее, министерские порядочки. А еще точнее - волдемортовские".
  
   - Слушай, а почему ты не зашел к мадам Помфри... после всего этого? - спросил я, когда Хагрид закончил рассказ об уроке с фестралами и Амбридж, и неопределенно поводил рукой на уровне лица, намекая на устрашающий вид лесничего.
  
   - Да ну, само пройдет, - отмахнулся Хагрид.
  
   - А ты не будешь против, если я немного поэкспериментирую? - спросил я. - Мне тут попалась парочка заклинаний... лечебных... я бы хотел их на тебе испытать, если, конечно, ты согласишься.
  
   - Испытать? - удивился Хагрид. - Я к заклинаниям устойчив, меня не любое возьмет. Спасибо за заботу, конечно...
  
   - Ну одно, - попросил я. - Если ты устойчив к заклинаниям, оно не подействует, а если подействует, то ты себя почувствуешь лучше.
  
   - Да я и так хорошо себя чувствую, - сказал Хагрид, слегка смущенный моим вниманием. - Ладно, валяй свое заклинание... не отстанешь ведь, пока своего не добьешься.
  
   Я встал напротив Хагрида и начертил в воздухе знак одного из лечебных заклятий, изученных в прошлом году. Выбранное мною заклятье не входило в число самых сильных, но я решил не рисковать - кто знает, как Хагрид отреагирует на тибетскую магию? По крайней мере, от этого ему хуже не будет, решил я, произнес формулу и послал золотистый узор вперед. Нити заклятья коснулись Хагрида, исчезли, но тот даже не шевельнулся.
  
   - Что чувствуешь? - поинтересовался я. Хагрид смотрел на меня с удивлением.
  
   - Что это ты сделал? - спросил он. - Никогда такого раньше не видал, - Он повертел рукой в воздухе, изображая золотистый узор. - Этому вас теперь учат? Ишь ты... - Хагрид поднялся и пошевелил плечами. - Надо ж! Подумать только! И впрямь, помогло...
  
   Удивленно бормоча себе под нос, он принялся ощупывать себя со всех сторон. Синяки и кровоподтеки никуда не делись, поскольку заклятье было нацелено не на заживление наружных ран, а имело общее оздоровительное воздействие и снимало боль и усталость. Об этих эффектах я отлично знал, поскольку не раз накладывал его на себя после тренировок с патронусом.
  
   40.
  
   В эту зиму обязанность строить ледяную горку целиком и полностью легла на мои плечи. Хагрид был поглощен своими тайными делами в Запретном лесу. Впрочем, для меня они уже не были тайными - мои осведомители сработали отлично, их даже не пришлось ни о чем просить. Через неделю после возвращения Хагрида я воспользовался свободной минутой и отправился на опушку со свертком свежего мелко нарезанного мяса. К моему удивлению, на зов явилось сразу четверо питонов - небывалая толпа. Все они были крайне возбуждены и возмущены тем, что последнее время творилось в лесу.
  
   - ... Он разрушил половину галерей! Засыпал Третий главный проход!
  
   - Налетел на Гнилую опору и всю ее своротил... молодняк едва спасся!
  
   - Кентавры в ярости. Смотри, человеческий детеныш, устроят они вам!..
  
   - Да что произошло-то! - воскликнул я, сжигая бумагу, в которую было завернуто мясо. Однако питоны решили не отвечать мне прежде, чем не проглотят все, что я им принес. Я терпеливо ждал, сидя на пне, и думал, не заявился ли в наш лес какой-нибудь приблудный оборотень или тролль. Наконец, один из питонов насытился и подполз к моей ноге.
  
   - Всё ваш лесник! - ворчливо сказал он, приподнимаясь над землей. - Притащил с собой какое-то агрессивное чучело, которое того гляди вырвется и начнет бродить где попало, все ломать да рушить...
  
   - Что еще за чучело? - удивился я. - Случайно не оборотень?
  
   Питоны зашипели:
  
   - Лучше оборотень, чем этот громила! И где он только его взял?
  
   - Вы что, издеваетесь? - с досадой проговорил я. - Думаете, я понимаю, о чем речь?!
  
   - Великан! Здоровенный великан! - шипели недовольные питоны. - У нас тут сроду не было великанов, а если и были, их давным-давно поубивали, чтобы жизнь наладить... а как жить теперь? Он шаг шагнет - все верхние ярусы засыпаны, и хорошо еще, если там никого не было! Кентавры предупредили - они не потерпят, да, не потерпят...
  
   - Ну, это не кентавров лес, - сказал я, - здесь может жить, кто захочет.
  
   - Живи сам и давай жить другим! - парировал один из питонов. - А этот чурбан вообще ничего не соображает, только мечется туда-сюда да деревья корежит. Мы его вибрации даже здесь чувствуем - вся земля дрожит!
  
   "Так-так, - думал я, возвращаясь спустя полчаса в замок, - значит, Хагрид привел сюда великана... Неужели это Дамблдор ему велел? Учитывая, что с великанами не так просто справиться, он может очень даже пригодиться".
  
   Полет фантазии директора ставил меня в тупик. Чтобы понять поведение Дамблдора, надо было знать его мотивы, а кроме победы над Волдемортом и вполне обоснованной тревоги за подопечных учеников, никакие иные мотивы мне в голову не приходили. Поскольку великан вряд ли мог защитить студентов - судя по недовольству змей, скорее, наоборот, - значит, Дамблдор хотел, чтобы этот великан каким-то образом помог ему с Темным Лордом. "Он бы еще дементора завербовал, - усмехнулся я, спускаясь по лестнице в подвалы. - Что может сделать один великан, если дело запахнет жареным? Тут нужна армия".
  
   Представив, как из леса к замку выходит дюжина великанов, вооруженных дубинами величиной с древесный ствол, и как на это реагируют ученики, я повеселел, и даже перспектива очередной контрольной по истории не омрачила моего настроения.
  
   Для работы над проектом горки, которую в этом году мне хотелось сделать еще более грандиозной, чем в прошлом, я пригласил Нотта.
  
   - Ты вроде в числах разбираешься, - сказал я ему за ужином, когда Пирс куда-то умотал с Полиной, - может, высчитаешь мне какие-нибудь важные параметры, а то мало ли, вдруг обрушится? Смотри, что я хочу сделать...
  
   Я достал из рюкзака лист с эскизом грядущего шедевра и протянул Нотту. Он скептически взглянул на рисунок и вернул мне его со словами:
  
   - Не советую.
  
   - Не советуешь что?
  
   - Вот это, - он кивнул на лежащий на столе лист. - Слишком много наворотов. Хрупкая конструкция, нужно будет укреплять заклинаниями и все такое.
  
   - Ну и укреплю...
  
   - Ди, это всего лишь горка, - устало сказал Нотт. - Сделай такую же, как в прошлом году, и забудь. Тебе что, больше нечем заняться?
  
   Мне было чем заняться. Я убрал рисунок и спросил:
  
   - Ты какой-то странный последнее время. Куда делся твой оптимизм?
  
   - Был, да весь вышел, - неохотно сказал Нотт, ковыряясь вилкой в тарелке.
  
   То ли он действительно не хотел это обсуждать, то ли наоборот, хотел, но сомневался, стоит ли говорить об этом со мной. Тут я его понимал. За последние месяцы у меня возникло множество вопросов, которые хотелось разрешить, но спросить было некого. Темы, на которые я хотел поговорить с Флитвиком, остались за бортом - после молнии Плутона я не рисковал задавать ему вопросов по другим чарам и заклятьям из блэковских книг. Обсуждать что-либо со Снейпом представлялось делом самоубийственным. Кто знает, на каком вопросе я наступлю на очередную мину и испытаю на себе взрыв бешенства профессора? Такое уже случалось на занятии с боггартом, да и на том уроке, где я вызывал патронуса, он пришел в ярость... Оставался только директор. Еще на третьем курсе он дал понять, что готов говорить на любые интересующие меня темы, но это было так давно! Сейчас, возможно, все уже изменилось.
  
   Впрочем, после демонстрации патронуса никаких перемен в моей жизни не произошло. Уроки окклюменции продолжались в том же режиме, Флитвик гонял меня по книге об артефактах и обучал магии стихий, а Макгонагалл, как бы она ко мне ни относилась, начала проходить со мной трансфигурацию воды.
  
   Вода являлась самым сложным для трансфигурации веществом. Работать в сфере стихий было непросто. Трансфигурация огня касалась лишь его видов - например, простое пламя можно было превратить в Адский огонь, но превратить огонь в предмет было невозможно, поскольку он являлся химической реакцией, а не объектом. Земля трансфигурации не поддавалась - об этом гласил один из законов Гэмпа. Проще всего было с воздухом. Из него можно было создать все что угодно, поскольку воздух был легким, динамичным, содержал много рассеянных частиц и достаточно магической энергии для превращения.
  
   Вода, единственное вещество, пребывающее на Земле в трех возможных состояниях, подчинялась собственным законам трансфигурации, и для каждого состояния они были разные. Обычно с водой работали на шестом курсе, но Макгонагалл пришлось смириться с моими успехами, и она, не касаясь этики и философии трансфигурации, начала задавать мне сперва письменные работы по теории превращения воды, а затем и практические упражнения.
  
   - Чтобы качественно превратить воду, вы должны быть позитивно настроены, - как-то раз заметила она, когда я безуспешно пытался трансфигурировать прозрачную лужицу воды в стеклянный шарик - элементарное дело, если бы вместо воды был любой твердый предмет. - Вода имеет свойство настраиваться на ментальные энергии волшебника, и если они не гармоничны, ее структура меняется, как и структура того, во что вы хотите ее превратить.
  
   Я посмотрел на то, что секунду назад было водой, а теперь представляло собой серое тягучее вещество, ползавшее по столу, как огромная амеба. Мне не удалась ни форма, ни материал.
  
   "Положительные эмоции! - думал я, ожесточенно махая палочкой и наблюдая за тем, как вода становится чем угодно, только не стеклом и не шаром. - Да у меня полно положительных эмоций! Целый магазин! Могу хоть сейчас продавать!"
  
   - Полегче, Ди, - проговорил Пирс, занимавшийся динамической трансфигурацией помидора в полноценное растение. - Твоя вода сейчас сожрет мой куст.
  
   Болотного цвета субстанция, принявшая, впрочем, шарообразную форму, подкатилась к кусту с помидорами и начала выбрасывать ложноножки, хватая листья и подтягивая их к себе. Один лист она уже оторвала, и тот медленно поглощался поверхностью сферы.
  
   - Давай, убирай ее! - возмутился Пирс.
  
   Я махнул палочкой, и грязь растеклась по столу прозрачной водой. Подогнав ее к себе, я с тоской подумал, что до рождества еще целая неделя, а у меня нет ни готовой горки, ни времени на патронуса. После беседы со Снейпом я ни разу не вызывал его и не ходил в Выручай-комнату, уделяя время исключительно домашним заданиям, в том числе гигантскому эссе о стимуляторах, однако мне очень хотелось увидеть его, что называется, свежим взглядом, обладая теперь всей нужной информацией о том, кем на самом деле является мой патронус и какие возможности у него есть.
  
   - Когда-то, - медленно и с неожиданной горечью в голосе рассказывал Снейп, - мы все надеялись, что у нас будет патронус-тень...
  
   "Мы все - это Пожиратели", тут же догадался я.
  
   - ... но были разочарованы - никто из нас не смог вызвать даже элементарной молнии. Вы были правы, предположив, что это существо - часть вашего "я", однако не довели логическую цепочку до конца. В каждом из нас есть, что называется, светлая часть и темная - соответственно, патронус и тень. В теории, вызвать и то, и другое может каждый волшебник. Ни тень, ни патронус не связаны с морально-нравственным уровнем мага. Что бы вам ни говорил в свое время Люпин, патронус порождается не возвышенными и чистыми помыслами, а положительными воспоминаниями, которые у людей могут быть связаны с очень разными вещами. Темная часть воплощает в себе негативные воспоминания, однако наследует не только их, но и все, скрытое в бессознательном, куда люди обычно отправляют то, о чем запрещают себе думать и что противоречит как социальным нормам, так и внутренним установкам самого человека. Этим питается тень, и именно поэтому любой человек, который ее вызывает, обречен.
  
   Снейп провел рукой по лицу, словно стараясь собраться с мыслями. Я тихо сидел на стуле, желая только одного - чтобы он довел свой рассказ до конца и не выгнал бы меня в очередном приступе необъяснимого гнева. Но профессор лишь сделал паузу и продолжал:
  
   - Для вызова тени существует особое заклинание, и я, зная вашу страсть к саморазрушению, искренне надеюсь, что оно никогда не станет вам известно. Все, кто вызывали тень в надежде подчинить ее своей воле, погибали. Вероятно, каждый из них в глубине души считал, что у него-то как раз все получится, но тень невозможно подчинить ни волевым усилием, ни заклинанием. Это подлинный хаос, и хаос смертельный. Есть достаточно описаний вызванных теней, поскольку она способна поддерживать автономное существование иногда до нескольких дней, в зависимости от силы того, кто ее вызвал. Убив своего создателя, она отправляется бродить по окрестностям, и чем дольше сохраняется воплощенной, тем больше трупов за собой оставляет. Не знаю, вызывали ли теней в двадцатом веке - если такое и случалось, то, думаю, не позже сороковых...
  
   Профессор снова замолчал. Все это время он не смотрел на меня, отстраненно глядя на стол, где лежали стопки пергаментов, книги и несколько учебников по зельеварению.
  
   - Что касается патронуса-тени, то, как вы уже поняли, он представляет собой синтез обеих этих сил. Его можно вызвать заклинанием патронуса, но можно вызвать и заклинанием тени, хотя в этом значительно больше риска. Патронусы-тени агрессивны и тоже способны убить, но маг может подчинить его, если окажется достаточно сообразительным. Вам повезло, что у вас на тот момент была плеть - большинство обычных заклинаний на него не действует. Это не значит, что опытный волшебник не может заставить исчезнуть чужого патронуса-тень - существует ряд заклятий, которые более эффективны, чем плеть... в основном из области магии стихий, и еще кое-какие, о которых вам лучше не знать ни сейчас, ни вообще. - Профессор поднял на меня глаза. - Отличие вашего патронуса от истинного состоит в том, что он не может передавать устные сообщения, не может прогонять дементоров и обладает значительно большей степенью автономности, унаследованной им от тени. С другой стороны, патронус-тень является дополнительным оружием мага, способным действовать относительно самостоятельно, если, конечно, волшебник смог его подчинить и умеет им управлять.
  
   Снейп поднялся, вышел из-за стола и встал напротив меня.
  
   - Гиппогриф - ваша работа? - неожиданно спросил он.
  
   Я кивнул.
  
   - Макнейр видел вашего патронуса и принял его за истинную тень, - сказал Снейп, - но никто не поверил, что на территорию школы может заявиться подобное создание.
  
   Он немного помедлил и произнес:
  
   - Не думайте, что патронус-тень делает вас уникальным. Хотя его нельзя назвать частым явлением, он описывается в хрониках, магических компендиумах и гримуарах. Просто раньше таких патронусов не скрывали, а сейчас, если он у кого-то есть, маг старается его не демонстрировать... поскольку, как вы понимаете, в наше изнеженное время всё, что не является белым, клеймится как черное. Вас просто сочтут темным магом. - Снейп неожиданно замолчал, словно сболтнул лишнее.
  
   - Судя по всему, меня и так им считают, - ответил я без особого сожаления.
  
   - Скажем так - вас считают перспективным, - проговорил Снейп, глядя на меня с предостережением. Я молчал, вняв его немому указу.
  
   - Хорошо, - кивнул профессор. - На этом мы сегодня закончим. Жду вас в следующую субботу, как обычно.
  
   Я встал, попрощался и вышел за дверь, ни на секунду не пожалев, что показал Снейпу патронуса. Хотя Дамблдор наверняка узнал о нем в тот же вечер, никаких признаков обеспокоенности или недоверия я не заметил. Впрочем, вряд ли директор стал бы демонстрировать их прилюдно, тем более когда в школе находился человек министра, суя нос во все, что здесь происходило, и стараясь наложить свою лапу на то, до чего она только могла дотянуться.
  
   В рождественские каникулы в Хогвартсе осталось на удивление много народу. Создавалось впечатление, что министерская пропаганда успокаивала далеко не всех, и родители предпочитали доверить своих детей надежной защите школьных стен вместо того, чтобы подвергать их возможной опасности у себя дома. Пятый курс Слизерина пребывал почти в полном составе, как и седьмой, готовившийся к выпускным экзаменам. На время каникул Снейп с Флитвиком прервали наши занятия, дав мне (и себе) немного отдохнуть, и я воспользовался свободным временем, чтобы, наконец, посетить Выручай-комнату и встретиться с патронусом.
  
   Хотя до экзаменов оставалось еще полгода, количество наших заданий росло, как снежный ком. В библиотеке стали появляться даже Крэбб с Гойлом, а это чудо было похлеще всех, что ежедневно творились в школе. Я не беспокоился за трансфигурацию, зелья и чары, поскольку все, что могло быть у нас на экзамене, проделал бы без подготовки хоть сейчас, но история с астрономией вызывали во мне приступы паники, особенно когда я видел тот объем материала, который пропустил за последние месяцы. Не то чтобы я боялся низких отметок, но получить "тролля" мне все же не хотелось, а потому я часами просиживал в библиотеке, пытаясь запомнить даты войн, случавшихся по самым незначительным поводам, годы подписания указов, оказавших на жизнь магического сообщества особо важное влияние, и имена председателей Визенгамота за прошедшую сотню лет.
  
   Последовав совету Нотта, я не стал изощряться в архитектуре горки и сделал простую пирамиду с тремя склонами разной крутизны. Впрочем, сам я так и не смог испытать свое творение, поскольку когда у меня было свободное время, кататься почему-то не хотелось, а если желание возникало, то в такие минуты я обычно сидел в библиотеке, обложившись учебниками и журналами.
  
   Однако больше, чем любые уроки, меня беспокоил Нотт. Все эти годы он казался мне воплощением стабильности, никогда не унывавшим, проницательным и независимым, но за последнюю пару месяцев он превратился в замкнутого, мрачного, постоянно огрызающегося одиночку. Даже Пирс, философски относившийся к негативным проявлениям чьей-либо натуры, недоуменно поднимал брови, оказываясь мишенью злобных замечаний Нотта. Он почти перестал общаться и с Малфоем, и с нами, погрузившись в учебу, что было для него не слишком характерно, и зная по себе, что учеба является единственным способом отвлечься от мрачных мыслей, я решил, что у Нотта возникли серьезные проблемы.
  
   В конце каникул я встретил его у выхода из теплицы, где он проверял свой мухомор, который вымахал едва ли не выше моего молочая и был похож на толстый зеленый атомный взрыв.
  
   - Давай поговорим, - сказал я, встав у него на пути.
  
   - Отвали, - бросил Нотт и попытался меня обойти. Я снова загородил ему дорогу.
  
   - Что с тобой происходит?
  
   - Не твое дело! - рявкнул Нотт и попытался меня оттолкнуть, но несмотря на то, что он был выше, я был сильнее и в ту же секунду повалил его в сугроб. С минуту мы боролись, утопая в пушистом снегу, а потом откатились друг от друга и замерли, лежа на спинах, глядя в темнеющее небо и пытаясь отдышаться.
  
   - Это из-за какой-нибудь девчонки? - спросил я.
  
   - Дурак ты... - ответил Нотт, и в его голосе послышалось сочувствие.
  
   - Из-за Малфоя? Он тебе что-то сказал?
  
   Нотт промолчал, потом медленно сел и начал стряхивать снег с рукавов мантии. Я внимательно следил за ним, ожидая ответа, но Нотт все отряхивал снег, а потом вдруг лег обратно на спину, подняв маленькую метель из снежинок.
  
   - Ты хоть понимаешь, в какой ситуации оказался? - спросил он все с тем же сожалением. "Снейпа слова, - подумал я. - Как сговорились".
  
   - Да, я понимаю, в какой ситуации оказался, - скучным голосом произнес я.
  
   - Ни черта ты не понимаешь, - вздохнул Нотт. - Темный Лорд хочет быть в курсе того, что происходит в школе. Не знаю, чем в этом смысле занимается Снейп - мне, откровенно говоря, плевать, - но его интересуешь и ты.
  
   Он замолчал, словно желая, чтобы остальное я додумал самостоятельно.
  
   - Погоди-ка! - я резко сел и взглянул на Нотта, который продолжал лежать и смотреть на низкие облака, медленно спускающиеся с гор. - Хочешь сказать, он получает информацию из разных источников?
  
   Нотт не ответил.
  
   - Амбридж? - спросил я.
  
   Нотт посмотрел на меня с таким выражением, будто я его разочаровал, и криво усмехнулся.
  
   - Мне казалось, ты умнее, - произнес он и тоже сел. - Не Амбридж, Ди. Она тут не при чем.
  
   И тут, наконец, до меня начало доходить, что Нотт имел в виду.
  
   - Знаешь, - сказал я, - это последнее, о чем бы я подумал.
  
   - Вот поэтому Темный Лорд и стал Темным Лордом, - Нотт поднялся, вытащил из кармана палочку и начал сушить одежду. - Потому что он делает последнее, о чем могут подумать интересующие его люди. - Он сунул палочку обратно и взглянул на меня. - Ладно валяться, пошли.
  
   Я встал, и мы медленно побрели к замку по дорожке, протоптанной учениками от дверей школы до самых теплиц.
  
   - Малфой, ты, Крэбб, Гойл... - начал перечислять я, однако Нотт меня перебил:
  
   - Крэбб и Гойл отпадают, они и писать-то едва умеют. Только мы с Малфоем - по крайней мере, с нашего потока. Ты очень неосмотрителен, - добавил он и покачал головой. - Нетрудно предположить, что Темный Лорд захочет быть в курсе твоих дел и того, как ты себя ведешь.
  
   - Я об этом даже не думал, - ответил я, в глубине души поражаясь собственной наивности и беспечности. Мне-то казалось, что Волдеморту будет достаточно донесений Снейпа, если вдруг он захочет узнать какие-нибудь новости из моей жизни, но мысль о том, что он может привлечь для этого людей, с которыми я учусь и живу в одной комнате, даже не приходила мне в голову. Теперь же вырисовывалась вполне ясная картина: у Волдеморта есть возможность проверять и правдивость сообщений Снейпа, и то, чем именно я целый год занимаюсь.
  
   Знает ли об этом Снейп? Или он рассказывает правду, лишь подтверждая то, о чем Темный Лорд узнаёт из донесений моих одноклассников?
  
   - Я из себя героя не строю, - тем временем говорил Нотт, - понимаю же, с чем имею дело, но когда отец написал, чтобы я сообщал о тебе - не все подряд, конечно, а так, какие-нибудь особые случаи, или с кем дружишь, с кем не дружишь, - то сначала я ответил, что не стану этого делать, потому что это мерзко, я не стукач, ну и все в таком духе. Но Лорд не принимает ответа "нет", и отец ни за что не осмелился бы сказать ему, что его сын, видите ли, не хочет этим заниматься. Не знаю, о чем там сообщает Малфой, но я ничего особенного не писал... да ничего особенного и не было.
  
   Я молчал, потому что помнил, что Нотт в курсе наших занятий со Снейпом и Флитвиком. Конечно, он не знает про окклюменцию и полагает, что Снейп учит меня зельям, но вот Флитвик...
  
   - Забей, - наконец, сказал я, - и не парься. Это не стукачество, а безвыходное положение, тем более если дело касается родителей. Нормальный шантаж, ничего нового.
  
   - Только от этого не легче, - угрюмо бросил Нотт, поглубже засовывая руки в карманы. - Я не подписывался служить ни лордам, ни милордам, ни министрам - никому. А сейчас у меня такое чувство, что меня поимели - и поимеют еще не раз. Скорее бы всё заканчивалось, - вздохнул он. - Хоть как-нибудь - все равно, как.
  
   Если до сих пор я испытывал сомнения, стоит ли идти к Дамблдору, то теперь был уверен, что это необходимо. После разговора с Ноттом я не мог найти себе места, пытаясь анализировать свое положение со всех возможных точек зрения, но натыкаясь лишь на очередной вопрос или темное место. Ко всему прочему, за пару дней до конца каникул Снейп поймал меня на лестнице и пригласил к себе в кабинет. Остановившись у стола, он обернулся и без всяких предисловий произнес:
  
   - В следующем семестре занятий по окклюменции не будет. С профессором Флитвиком расписание остаётся прежним. Я уже говорил, что вы достигли определенного прогресса, и, судя по результатам и темпам работы, сможете вполне эффективно заниматься самостоятельно, если у вас возникнет такое желание и потребность. Базовые умения и принципы мне удалось в вас заложить, а остальное приобретается только практикой и опытом. К тому же, близятся экзамены, и я не желаю, чтобы студент моего факультета позорил Слизерин низкими оценками. Займитесь, наконец, историей - вы ни разу не получали по ней ничего выше "удовлетворительно"... Всё, можете идти.
  
   Я не решился ничего сказать и молча вышел в коридор. Эта новость одновременно и обрадовала меня, и расстроила. Конечно, свободный вечер еще никому не мешал, особенно в преддверии С.О.В., да к тому же не придется раз в неделю по полной программе напрягать мозги, но с другой стороны за полтора года я привык к этим урокам и как бы ни ругал жесткий стиль профессора, как бы ни злился на него за то, что ему в очередной раз удалось разложить меня по полочкам, никогда бы не оставил их сам.
  
   Всю субботу я тщетно пытался сообразить, как мне построить свой разговор с Дамблдором. Я не имел права выдавать Нотта - и даже Малфоя, - но если Снейп не в курсе, что у Темного Лорда есть другие источники информации, вдруг он совершит какую-нибудь ошибку? Сидя напротив камина в гостиной, я буквально разрывался пополам - идти или не идти? "Да кто я такой, чтобы интересовать Темного Лорда, - в очередной раз думал я, испытывая смесь удивления и отчаяния. - Он же знает, что эта его антимаггловская политика мне по барабану, так какого черта ему за мной следить? И Снейп хорош... хоть бы намекнул! Конечно, лучше с директором вообще не встречаться, если я даже не знаю, что ему сказать, но тогда жизнь превратится в натуральный кошмар - я просто зациклюсь на этой теме, и об учебе с отдыхом можно будет забыть..."
  
   Наметив свой визит на последний день каникул, я отправился к кабинету директора во второй половине дня, когда остававшиеся в Хогвартсе ученики пытались отдохнуть впрок, до посинения катаясь с ледяной горки или рассекая по озеру на коньках.
  
   С обреченным видом, стараясь унять колотящееся сердце, я остановился перед горгульей. Та молча косилась на меня в ожидании, что я назову заветные слова.
  
   - Я не знаю пароля, - сказал я. - Но мне надо к директору.
  
   Горгулья пожала плечами - твои проблемы. Я предупредил:
  
   - Тогда я постучу по твоей каменной башке, раз уж не могу постучать в дверь.
  
   Однако горгулья не успела придумать достойный ответ, поскольку стена за ее спиной отъехала в сторону, и горгулья была вынуждена отпрыгнуть. По лестнице навстречу мне спускалась довольная Амбридж, а за ней с выражением вежливого равнодушия на лице степенно шествовал Дамблдор. Увидев меня, Амбридж заулыбалась.
  
   - Мистер Ди! - пропищала она и схватила меня за руку. - Вы к директору?
  
   - Да, - сказал я, слегка обескураженный такой реакцией. С Амбридж мы пересекались только на уроках, где я читал занудный учебник по теории магии и периодически писал контрольные работы. Даже не думал, что она помнит мое имя.
  
   - Я заметила, вы не бываете на квиддиче, - продолжала Амбридж, покрепче ухватив меня под локоть. - Не интересуетесь спортивными состязаниями?
  
   Сказать, что я был удивлен, означало не сказать ничего. Заметила?! Как это понимать? Я невольно бросил взгляд на ее левую руку, в которой она держала тонкую розовую папку с бумагами. Нотт говорил, что Амбридж не при чем, но кто ее знает? Вряд ли его отец будет распространяться, кто в последнее время встал на сторону Темного Лорда.
  
   - Нет, - сказал я.
  
   - В детстве не были болельщиком? Не гоняли на метле? - Амбридж улыбнулась еще шире и вопросительно подняла брови. "Ах вот чего ты хочешь", подумал я и ответил:
  
   - Я вырос среди магглов. И вообще не люблю спорт.
  
   Брови Амбридж задрались еще выше.
  
   - Среди магглов? - Она покачала головой. - Как интересно. Что ж, не буду вас больше задерживать, - она выпустила мой локоть, сунула папку подмышку и направилась к лестнице. Я был настолько поражен ее поведением, что напрочь забыл о Дамблдоре, который все это время стоял рядом с горгульей, ожидая, пока Амбридж удалится.
  
   - Проходите, Линг, - сказал Дамблдор и посторонился, пропуская меня к лестнице. "Я не был здесь почти два года", невольно подумал я, поднимаясь к тяжелым дверям кабинета, однако в голову настойчиво лезли другие мысли. Непонятно, с чего начинать, непонятно, к чему приведет эта затея, и будет ли Дамблдор вообще отвечать на мои вопросы? Ладно, отступать поздно. В конце концов, спрошу у него про заклинания из блэковских книжек - вряд ли директор станет делать круглые глаза при упоминании о Темных искусствах.
  
   41.
  
  
   Оказавшись в кабинете, я встал у дверей, ожидая, пока войдет директор, и, повинуясь его молчаливому знаку, уселся в кресло. Дамблдор бросил быстрый взгляд на Фоукса, бродившего по насесту и все еще оживленного после лицезрения Амбридж, и занял свое место за столом. Волшебники на портретах делали вид, что все происходящее их не интересует.
  
   Дамблдор откинулся на спинку кресла, спокойно взглянул на меня и спросил:
  
   - Вы действительно так ни разу и не побывали на соревнованиях?
  
   - Нет, - ответил я.
  
   - Потому что вам не интересен квиддич? Или просто не хотите чувствовать себя одним из многих?
  
   - В основном потому, что есть вещи, которые интересуют меня больше квиддича, - проговорил я. - Но насчет одного из многих тоже правда.
  
   Дамблдор кивнул.
  
   - Удалось вам отдохнуть в эти каникулы? - спросил он после небольшой паузы.
  
   - Я особо не стремился отдыхать, - ответил я.
  
   - Верно, вы из тех, кто отдыхает, меняя одно занятие на другое, - согласился директор и безо всякого перехода произнес:
  
   - Так о чем вы хотели со мной поговорить?
  
   За прошедшую пару минут все мои волнения и беспокойства куда-то испарились, и хотя никакие идеи меня не осенили, казалось, что наша беседа, как бы она ни началась, непременно выведет в правильном направлении.
  
   - Насколько я могу понять, сэр, - осторожно начал я, следя за выражением лица Дамблдора, - Волдеморт не утратил ко мне своего интереса, несмотря на то, что мы так внезапно распрощались. Тогда, на Гриммо, вы спрашивали, не применял ли он во время нашей встречи легилименцию - то есть для этого ему не нужна палочка, иначе это было бы очевидно. Значит, он природный легилимент?
  
   "Как и я", хотелось добавить мне. Дамблдор наверняка подумал то же самое.
  
   - Да, - ответил директор, - он природный легилимент.
  
   - И, наверное, довольно сильный?
  
   - Самый сильный.
  
   Директор явно не собирался влиять на динамику нашего разговора. Оно и понятно - сейчас, когда я не слишком представлял, что же именно скажу дальше, работу моих мыслей можно было, наверное, видеть без всякого проникновения в мозг.
  
   - Значит, люди, которые с ним общаются, должны либо говорить правду, либо быть очень сильными окклюментами, - медленно продолжил я, чувствуя себя так, будто иду по тонкому льду озера. Дамблдор молча кивнул. Что ж, была не была...
  
   - Тогда, видимо, Волдеморт не знает, что профессор Снейп и профессор Флитвик занимались со мной дополнительно?
  
   Неожиданно директор, глядящий на меня внимательно, но без всякого выражения, улыбнулся и, кажется, немного расслабился.
  
   - Нет, он не знает, Линг, - ответил Дамблдор и провел ладонью по длинной бороде. - Профессор Снейп - превосходный окклюмент, и думаю, вам не стоит беспокоиться о том, что Волдеморт окажется в курсе ваших занятий. Но даже без этой информации он оценивает вас вполне... - директор помедлил, - точно.
  
   Дамблдор сказал много больше, чем я ожидал услышать, однако либо он неверно понял мои осторожные слова, либо считал, что инициатива в разговоре должна принадлежать мне - в конце концов, ведь это я к нему пришел, а не наоборот.
  
   - Я волнуюсь не о том, что он окажется в курсе занятий, - проговорил я, - а о том, что если профессор Снейп ему о них не рассказывает, а Темный Лорд узнает об этом откуда-нибудь еще, то может получиться... нестыковка.
  
   Взгляд Дамблдора стал более сосредоточенным; он молча рассматривал меня, словно оценивая сказанное.
  
   - Значит, вы беспокоитесь за профессора Снейпа? - наконец, спросил он.
  
   Вопрос застиг меня врасплох. Под таким углом на происходящее я еще не смотрел. Конечно, мне было неприятно и стыдно, что в свое время я оказался невольной причиной гнева Волдеморта и его Crucio, направленного на Снейпа, но с тех пор прошло много времени, и я ни разу не задумывался о том, как часто он общается с Темным Лордом и что вообще происходит в делах Ордена. Однако сейчас я вдруг впервые осознал, что вся эта тайная война - не игрушки, не забавное приключение и не повод для веселых баек, какими мы тешили друг друга в банде, обсуждая наши прошлые успехи и грядущие свершения.
  
   Я молчал довольно долго, сперва размышляя над словами директора, а потом над тем, как ему ответить. Все это время Дамблдор терпеливо ждал, не торопя меня ни словом, ни взглядом. Наконец, я сказал:
  
   - Просто мне бы хотелось, чтобы у Волдеморта не было причин подвергать слова профессора сомнению. Он имеет возможность получать интересующие его сведения разными путями, и если между источниками окажутся противоречия, такая причина может возникнуть.
  
   Директор ответил не сразу, а когда заговорил, то, к моему разочарованию, увел беседу в другое русло.
  
   - Знаете, Линг, - сказал он, и на этот раз в голосе Дамблдора прозвучало чуть больше свойственного ему дружелюбия, - за все пять лет, что вы здесь учитесь, вы ни разу не совершили ничего, что нанесло кому бы то ни было вред.
  
   Я вспомнил о мышах и насекомых, на которых испытывал заклятья, но тут же задвинул эту мысль подальше.
  
   - Вы не враждуете с учениками других факультетов, не принимаете участия в предквиддичных волнениях, когда у мадам Помфри становится особенно много работы, и вообще стараетесь быть подальше от всего, что отвлекает вас от учебы. Но визит к Темному Лорду ставит вас в особое положение, независимо от вашего поведения и усердия, с которым вы учитесь. После встречи на Гриммо многие из тех, кого вы там видели, выразили сомнение в правильности моего решения показать вам это место, хотя я постарался убедить их в отсутствии причин для недоверия...
  
   Я усмехнулся. Дамблдор замолчал.
  
   - Это как раз понятно, - произнес я, решив, что директор хочет услышать мой комментарий. - У Слизерина своеобразная репутация.
  
   - Вы правы, - ответил Дамблдор, - и нельзя сказать, что она не обоснована. На этом факультете учились многие будущие темные маги, в том числе и Том Риддл, который ныне зовет себя Лордом Волдемортом.
  
   - Да, я знаю, - пробормотал я. Директор слегка улыбнулся:
  
   - Знаете? Если мне не изменяет память, в учебниках об этом не пишут.
  
   - Мне Поттер... Гарри рассказывал, - ответил я, почувствовав, наконец, под ногами твердую почву. - Еще там, в доме Блэка.
  
   - Вот как, - сказал Дамблдор, и было непохоже, что он сильно удивлен или недоволен.
  
   Я решил, что логика нашей беседы вполне допускает слегка отклониться в сторону и обсудить одну из тем, которая все еще вызывала во мне интерес.
  
   - Гарри говорил, что когда на втором курсе он дрался с василиском, там был какой-то дневник, в котором, по его словам, находились воспоминания Риддла, - сказал я. - Профессор Снейп однажды принес на наше занятие Омут памяти... - я кивнул на чашу, стоявшую на одной из полок директорского кабинета, - и объяснил, что воспоминания можно хранить в этой чаше или во флаконах, но ничего не говорил о том, что их можно помещать в такие предметы, как дневники... то есть в вещи, которые не являются емкостями. Но получается, воспоминания все же можно так заколдовывать?
  
   Дамблдор снова провел ладонью по бороде, немного помедлил и сказал:
  
   - Это были не воспоминания, Линг.
  
   Я хотел спросить, а что же тогда, но вовремя остановил себя. Дамблдор не продолжал, и судя по тому, как развивался наш разговор, его молчание свидетельствовало, что я вполне способен самостоятельно сделать выводы из его ответа. Но на основе чего? Я никогда не встречал упоминаний о подобной магии... Дамблдор выжидающе смотрел на меня, словно я был на экзамене и только что вытянул билет.
  
   - Но это действительно был Том Риддл? - уточнил я.
  
   - Да, - кратко ответил Дамблдор.
  
   "Почему нельзя просто взять и все объяснить? - подумал я. - Ладно, что мы имеем? Мы имеем Волдеморта, который вселился в Квиррелла, однако в дневнике, судя по словам Поттера, обитал Риддл-подросток. И, тем не менее, это все равно был Темный Лорд - точнее, будущий Темный Лорд".
  
   Воспоминания было невозможно запечатать в вещь, но в дневнике находилось то, что являлось Волдемортом и могло оставаться в предмете благодаря неизвестной мне магии... часть Темного Лорда - подростка, уничтоженная при разрушении дневника... Молния Плутона!
  
   - Там было его сознание! - воскликнул я. - Точнее, его часть! Я читал о молнии Плутона, когда человек, обращенный в камень, сохранял при этом сознание и мог умереть, только если камень разрушали.
  
   - Сознание невозможно разделить, - ответил Дамблдор. - То, что мы называем сознанием, является совокупностью, синтезом многих отдельных составляющих нашего организма и его внутренней структуры, нашего опыта, памяти, и так далее. Без всех этих факторов никакого "сознания" не существует. Но в своих рассуждениях вы стоите на правильном пути. Я, конечно, мог бы вам подсказать, однако будет лучше, если вы разберетесь в этом сами. Все, что для этого нужно, у вас есть.
  
   "Часть Волдеморта... часть Риддла... - думал я, испытывая ужасную досаду от того, что снова, как и с василиском, не нахожу ответа, несмотря на наличие всей информации. - Сознание не делится, воспоминания не хранятся..." Все это крутилось у меня в голове, как бешеная мельница, превращаясь в бессмысленный набор фраз, до тех пор, пока я вдруг не вспомнил слова Снейпа, сказанные мне в конце первого курса, когда я выразил сожаление относительно того, что не смогу попасть летом в Лондон. "Все, что вам нужно, находится здесь", произнес тогда профессор; почти то же сказал сейчас Дамблдор. И эта сцена, словно магические рельсы, вывела меня к другому воспоминанию - моему боггарту.
  
   "Знаете, что происходит с душой волшебника, если он кого-то убивает - особенно если убивает так? Она раскалывается. Расщепляется. Перестает быть целой. И это не метафора. Не метафора".
  
   - Душа?! - потрясенно спросил я, уставившись на Дамблдора. - Там была часть его души?
  
   Судя по выражению, появившемуся на лице директора, я заслужил "превосходно".
  
   - Совершенно верно, Линг, - с удовольствием произнес он и поудобнее устроился в кресле. - В дневнике действительно хранилась часть души Волдеморта. Расщепление собственной души и помещение ее части в предмет - один из самых жестоких ритуалов Темных искусств, поскольку требует для своего исполнения убийства другого человека. Знаю, о чем вы сейчас подумали, но самого факта убийства недостаточно. Создание крестража - сложный ритуал, к которому необходимо готовиться, исполнять его осознанно и взвешенно. Осколок души запечатывается в предмет и остается там до тех пор, пока проводивший его маг не погибает. После этого запечатанный фрагмент, скажем так, просыпается и... - Дамблдор сделал паузу, подыскивая нужное определение, - поддерживает существование волшебника, который в это время ищет возможность воплотиться телесно.
  
   "Именно это я и видел в воспоминаниях Поттера, - мелькнуло у меня в голове. - Как он вылезал из котла".
  
   - Но зачем кому-то вообще разделять душу? - спросил я. Дамблдор, кажется, удивился.
  
   - Разделение души позволяет магу выжить после разрушения тела, - повторил он.
  
   - Да, - кивнул я, - это понятно. Но я имел в виду не в техническом смысле, а... в философском что ли.
  
   - Ах, в философском, - Дамблдор улыбнулся. - Ну, с этим все просто. Волдеморт боится смерти. Это его самый главный страх.
  
   Я почувствовал такое разочарование, какого никогда раньше, кажется, не испытывал. Самый могучий темный колдун Британии, нагоняющий страх на все магическое сообщество, боится смерти и поэтому расщепил свою душу пополам?
  
   Я рассмеялся. Дамблдор смотрел на меня с улыбкой.
  
   - Вы разочарованы, - мягко констатировал он.
  
   - Еще как, - ответил я. - Не ожидал от Волдеморта такой банальности.
  
   - У каждого есть свое уязвимое место, и часто не одно, - произнес Дамблдор. - Но нельзя недооценивать Темного Лорда лишь потому, что у него такие, как вы выразились, банальные страхи. За известную историю магического сообщества к сотворению крестражей прибегла лишь пара десятков волшебников - по крайней мере, в Европе и Северной Америке. Учитывая, что этот ритуал был изобретен или занесен в Европу в раннее средневековье, можете представить, насколько редко к нему обращаются... по разным причинам, конечно, но как бы темен он ни был, создание крестража требует мастерства и своего рода... - Дамблдор немного подумал, - своего рода отваги, каким бы странным вам это не показалось.
  
   Пожалуй, директор был прав. Чтобы сотворить такое с собственной душой, надо было испытывать ужас перед смертью или такое отчаяние от невозможности ее избежать, что ради избавления от него пойти на все, даже на такой абсурдный шаг, как лишение себя полноценной бессмертной души ради поддержания бренного телесного существования. Вероятно, для этого действительно требовалась своеобразная отвага отчаяния, поскольку маг, хотя бы в общих чертах, должен понимать, что разделив душу и вложив ее в мертвый предмет, на самом деле лишает себя жизни, а не обретает ее.
  
   - А как же он теперь, без своего крестража? - спросил я. - Он ведь знает, что дневник разрушен, и что теперь у него только половина души.
  
   Дамблдор молчал, не сводя с меня глаз. Опять? Что я такого сказал - или что я сказал неправильно?
  
   - Он не знает, что дневник разрушен? - с сомнением произнес я. - Мне кажется, если он хранился у Малфоя, Волдеморт первым делом поинтересуется у него о судьбе такой драгоценности.
  
   Дамблдор слегка кивнул.
  
   - Безусловно, об этом он знает, - проговорил он. Я недоуменно молчал, пытаясь сообразить, к чему директор меня подталкивает.
  
   - Не половина? - спросил я на всякий случай, хотя не был готов поверить, что кому-то может прийти в голову кромсать свою душу на множество кусочков и распихивать их по разным предметам.
  
   - Полагаю, много меньше, - ответил Дамблдор.
  
   Я попытался представить себе эту картину, но возникающие образы были столь неуловимыми, что мне пришлось смириться с неспособностью своего пусть и больного воображения охватить столь дикую идею.
  
   - Но как тогда он может чувствовать себя полноценным существом? - спросил я. - Разве он не испытывает... - мне долго не удавалось подобрать нужных слов, - внутренней пустоты из-за такого разделения?
  
   Директор поднялся из-за стола и подошел к окну. На улице давно стемнело, и скоро должен был начаться ужин. Портреты волшебников, теперь уже не скрывая интереса, следили за нашим разговором, усевшись поудобнее в своем закартинном пространстве, словно зрители небольшого театра, где мы с Дамблдором были актерами. Некоторые даже приложили к ушам допотопные слуховые трубки.
  
   Директор долго молчал, и я понял, что ответа уже не дождусь. Впрочем, откуда ему знать, что чувствует тот, кто лишился большей части своей души?
  
   - Линг, можно задать вам личный вопрос? - вдруг спросил Дамблдор, отвернувшись от окна и подойдя к своему креслу. - Если не захотите, не отвечайте...
  
   - Можно, - сказал я.
  
   - Шляпа отправляла вас в Слизерин?
  
   Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что речь идет о событиях почти пятилетней давности.
  
   - В Равенкло, - ответил я, глядя на Дамблдора.
  
   - А почему вы решили пойти в Слизерин?
  
   - Из-за змеи, - проговорил я. - Увидел ее на гербе и решил, что это... - я усмехнулся, - знак.
  
   - Знак? - удивился Дамблдор. - Вы что же, верите в знаки?
  
   - Иногда, - сказал я. - Если они мне нравятся. Я понимаю, что связывать предметы и события надо осторожно, потому что они действительно могут попасть в зависимость друг от друга, так что стараюсь быть осмотрительным.
  
   Директор снова застыл в молчании, которое на этот раз казалось насыщенным, словно энергия его мыслей каким-то образом заполнила собой небольшое пространство круглого кабинета.
  
   - Странная у нас получилась беседа, - задумчиво произнес директор, и в его голосе мне послышалась печаль. Я ждал продолжения, однако его не последовало. Дамблдор какое-то время просто смотрел на дремавшего Фоукса, а потом сказал:
  
   - Я рад, что вы ко мне заглянули - мы провели этот час с большой пользой для нас обоих. Признаться, Линг, я полагал, вряд ли в этой жизни осталось то, что еще способно вызвать во мне удивление, однако вам удается делать это с завидной регулярностью. Взять хотя бы того персонажа, которого вы написали и оживили.
  
   Я похолодел - неужели проклятый монах опять заглянул в гости к Макгонагалл? Дамблдор заметил мою напряженность и улыбнулся:
  
   - Я встретил его внизу, в подземных помещениях. Надо сказать, среди тамошних обитателей он смотрится очень органично. За эти несколько лет вы проделали большой путь - я помню эскизы, которые вы рисовали на первом курсе... Ну что ж, - Дамблдор глянул на стену за моей спиной, - полагаю, вам пора спускаться в Большой зал, на ужин, иначе вы снова его пропустите. Я передам профессору Снейпу ваши опасения...
  
   - Нет! - Я вскочил с кресла. - Не говорите ему! Пожалуйста! То есть скажите, но...
  
   - Но не выдавать, что эта мысль исходила от вас, - помог мне Дамблдор.
  
   - Да, - с облегчением выдохнул я, - а то он меня убьет.
  
   И поспешно добавил:
  
   - В переносном смысле, конечно.
  
   Спускаясь по лестницам замка после разговора с директором, я чувствовал невероятную ментальную усталость, будто два часа занимался со Снейпом окклюменцией. Конечно, Дамблдор не пытался влезть ко мне в голову, однако заставил совершить такой мозговой штурм, какой мне давно не доводилось проделывать даже во время контрольных по зельям.
  
   Чтобы обработать всю полученную информацию, требовался покой и уединение, но наступало время ужина, который теперь, после замечания Дамблдора, я не мог пропустить. Было непохоже, что директор намеревался по собственной инициативе обсуждать со мной тему этих крестражей, но он не стал переводить разговор в другое русло, когда я затронул историю с дневником, позволив мне проникнуть чуть глубже в тайны Темного Лорда. Помимо этого, основную свою задачу я выполнил: знал Снейп о том, что в школе есть информаторы, или нет, теперь моя совесть была относительно спокойна. Я не сдал источники Волдеморта - Дамблдор даже не поинтересовался, откуда я взял о них сведения, - но предупредил профессора, пусть и косвенно, что Темный Лорд пытается выстраивать в Хогвартсе дополнительную агентурную сеть.
  
   42.
  
   Однажды я сидел на подоконнике в ожидании начала урока по древним рунам и читал новый выпуск "Придиры", который дала мне Луна. Я как раз углубился в особенности развития личинок подъязычных врунчиков, попутно размышляя, что эти создания умудрились поразить мозги всей верхушки министерства, как вдруг на подоконник рядом со мной запрыгнула Полина.
  
   - Отвлекись-ка на минуточку, - сказала она. Я опустил журнал. Пирса поблизости не наблюдалось, а большинство учеников, ходивших на руны с разных факультетов, еще не вернулись с обеда.
  
   - Ты не забыл, что скоро праздник? - Полина вопросительно подняла бровь. Я в недоумении пожал плечами:
  
   - Какой еще праздник?
  
   - Валентинов день! - воскликнула Полина. - Ну ты даешь, Линг. Совсем обалдел со своей учебой?
  
   - А я-то здесь причем? - удивился я.
  
   Полина смотрела так, как будто решала - то ли пожалеть меня, то ли треснуть по башке.
  
   - Ты пригласил Луну в Хогсмид?
  
   До меня, наконец, дошло.
  
   - Полина, пожалуйста, - взмолился я, - кончай ты это дело! Мы с ней общаемся, болтаем о всякой ерунде, гуляем, когда есть время, журналы вот читаем... - Я показал ей "Придиру". - Но она для меня - просто хороший друг, и я очень надеюсь, что это взаимно, потому что мне сейчас не до амуров, честное слово.
  
   - Тебе всегда не до амуров! - разозлилась Полина. - Сидишь в библиотеке, как... как леший на пне, шуршишь своими книжечками, бумажечками, журнальчиками, и всё тебе по барабану! Смотри, превратишься в конце концов в Снейпа - будешь такой же злобный, закомплексованный и недо... не скажу какой еще!
  
   "Какое счастье, что у меня больше нет окклюменции!", с облегчением подумал я и ответил:
  
   - Как леший на пне - это, конечно, сильный образ, но если я приглашу Луну в Хогсмид, она решит, что я испытываю к ней романтические чувства, а мне бы не хотелось ее обманывать или вселять ложные надежды. И вообще, неужели не понятно: если Темный Лорд вдруг на меня разозлится, то может взяться за людей, с которыми я дружу, типа шантажировать и все такое...
  
   - Да провались ты со своим Темным Лордом! - взорвалась Полина и соскочила с подоконника. Стоящие у двери в кабинет Асвинн ученики испуганно посмотрели в нашу сторону. - Два придурка!
  
   Тряхнув длинными волосами, она унеслась по коридору прочь, оставив за спиной с десяток недоумевающих и напуганных ее словами студентов. Я сделал вид, что ничего особенного не произошло, и снова раскрыл журнал, однако шевелящиеся личинки подъязычных врунчиков больше не привлекали моего внимания. "Бедняга Пирс, - думал я, - и как он с ней справляется? Она же бешеная! И чем дальше, тем больше".
  
   Впрочем, это было впервые, когда я действительно обрадовался отсутствию уроков со Снейпом. Услышав рассказ о патронусе, я было решил, что тех положительных эмоций, которые во мне возникли, хватит не то что до зимних каникул, но и до летних, однако в последний месяц снова все изменилось. Меня то и дело охватывала необъяснимая тоска, сжимая сердце и высасывая жизненные силы. Я пытался разобраться, в чем дело, чем вызвано такое странное состояние, однако потерпел фиаско. Все вероятные причины в конце концов отметались из-за их несерьезности и слишком краткого негативного воздействия.
  
   Какое-то время мне казалось, что толчком к пробуждению этой тоски явился факт, что Снейп теперь давал уроки окклюменции Поттеру - в первый же день после каникул в одном из коридоров меня перехватила Гермиона и затащила в ближайший пустой класс.
  
   - Послушай, Линг, - нерешительно начала она, - ты, наверное, сейчас рассердишься, но... в общем, Сириус рассказал нам, что вы со Снейпом занимаетесь окклюменцией.
  
   - Занимались, - поправил я Гермиону. - А Блэк, оказывается, трепло... Не ожидал, не ожидал.
  
   - Ну вот, я же говорила, - огорчилась Гермиона. - Просто Снейп теперь будет заниматься с Гарри, и мы хотели узнать у тебя, чего ожидать и как вообще это происходит.
  
   - Могу ему только посочувствовать, - ответил я. - У Снейпа жесткий стиль. Ведет себя в чужих мозгах, как у себя дома, что-нибудь выискивает... и конечно, что-нибудь неприятное. Но учитель он хороший, так что если Поттер заинтересован в том, чтобы освоить окклюменцию, он ее освоит.
  
   - А ты знаешь, что на отца Рона напала змея Сам-Знаешь-Кого? - спросила вдруг Гермиона.
  
   Я отрицательно покачал головой.
  
   - Он жив?
  
   - Да, теперь с ним все в порядке. - Гермиона замолчала, словно передумав продолжать. "Что за манеры, - с досадой подумал я. - Зачем тогда было начинать?" Взяв с парты рюкзак, я сказал:
  
   - Ладно, мне пора, у нас сейчас Амбридж, - и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и вышел в коридор, оставив Гермиону стоять в одиночестве.
  
   Глупо было обижаться на Снейпа - конечно, он не обязан давать столько дополнительных уроков, тем более в области магии, требующей больших затрат сил, - однако первые несколько дней после того разговора я чувствовал себя так, словно меня предали. Потом это прошло, но, несмотря на все рациональные объяснения, которые я себе мысленно предлагал, неприятный осадок оставался еще долго.
  
   Январское известие о сбежавших из Азкабана Пожирателях Смерти вселило в меня немного оптимизма - казалось, вот сейчас, наконец, что-нибудь да начнется, - однако Пожиратели сбежали, газеты выдали на эту тему порцию горячих новостей, и все опять заглохло. Стараниями Амбридж над Хагридом вновь нависла угроза увольнения, но за пять лет моей учебы это случалось так часто, что я уже перестал беспокоиться - как уволят, так и вернут. Раз в неделю я заглядывал к нему поболтать о том, о сем, постоянно терзаясь искушением завести разговор о великане, что прятался в лесу и лишал тамошних обитателей душевного покоя. Наконец, в один из дней, когда у меня было особенно паршивое и тоскливое настроение, я пришел к нему в берлогу и с ходу заявил:
  
   - Хагрид, нам надо поговорить. Только давай начистоту, ладно?
  
   - Да ты садись, - бросил Хагрид, занимавшийся осмотром сидевших в большой коробке лукотрусов. Я опустился на стул и бросил рюкзак на пол.
  
   - Что, лечить будешь? - спросил я, кивнув на лукотрусов.
  
   - Это молодняк, померз вчерашней ночью, - Хагрид заботливо осматривал существ, тихо шевелящих лапками, похожими на тонкие ветви деревьев. - Есть у меня одно средство... Так о чем поговорить-то хотел?
  
   - О твоем великане, - сказал я. Хагрид медленно опустил лукотруса в коробку и поднял голову.
  
   - О каком таком великане? - напряженным голосом спросил он.
  
   - Которого ты притащил для Дамблдора, - ответил я.
  
   - Погоди-ка, - Хагрид помотал головой. - Откуда ты узнал? И что значит - притащил для Дамблдора?
  
   Я смотрел на лесничего, испытывая к нему легкую зависть. Как все может быть просто! Вот мой дом, вот лес, который я люблю, вот разные живые твари, за которыми присматриваю... Мне же казалось, что я сижу в тюрьме, что Хогвартс - это огромный, красивый, спокойный Азкабан с дементорами-преподавателями, из которого я выберусь так не скоро, что мечтать о свободе сейчас бессмысленно и мучительно.
  
   - Змеи рассказали, - ответил я.
  
   - Змеи? - непонимающе переспросил Хагрид. - Как это - рассказа... - Но тут он замолчал, догадавшись. Я смотрел на него в ожидании ответа. - То-то я гляжу, ты с ними возишься, - произнес он через некоторое время, - мясо таскаешь с кухни... А ты, значит, змееуст, - Хагрид вздохнул и снова взял из коробки одного лукотруса. - Ну да, тогда понятно, что ты в курсе лесных дел. Только вот великана этого я привел не для Дамблдора. Это брат мой... сводный.
  
   - Ясно, - сказал я. Моя теория об армии великанов рассыпалась, как карточный домик. - И что, он в лесу так и будет куролесить? Кентавры недовольны, змеи жалуются, что он их подземные города разрушает.
  
   - Есть такое дело, - с грустью согласился Хагрид, - но не сюда же его приводить... Он хороший, Линг, вот только диковат немного. Ему время надо, чтобы пообвыкнуть, а я не могу с ним часто бывать - уроки, Амбридж эта...
  
   - Ей недолго осталось, - сказал я. - Преподаватели защиты дольше года не держатся, так что еще четыре месяца - и прощай, Долорес.
  
   Хагрид ничего не ответил, но во взгляде его читался пессимизм, перекликавшийся с моим собственным настроением. Из-за царившей внутри апатии мне приходилось буквально заставлять себя учиться, поскольку, дай я себе хоть немного поблажки, вернуться в режим постоянной занятости стало бы практически невозможно.
  
   По мере приближения С.О.В. все начинали заметно паниковать - даже Пирс, обычно с легкостью сдававший все экзамены, заразился общим настроением и огрызался, если его отрывали от учебников, проводя теперь свободное время не с Полиной, а в библиотеке.
  
   Иногда мне удавалось заглянуть в Выручай-комнату, чтобы немного поразмяться с патронусом, однако новых заклинаний я больше не изучал - хватало тех, что уже есть. С Флитвиком мы перешли к работе с водой, которой я овладевал с трудом, видимо, потому, что она была противоположна огню, моей любимой стихии. Наводнения, которые я устраивал на втором курсе и которые казались мне тогда верхом собственного мастерства, теперь воспринимались как примитивное, топорное колдовство.
  
   - Выделите мне элемент воды, переведите его в твердую форму и создайте... ну, например, сферу, - говорил мне Флитвик, указывая на глиняный горшок со старой сухой землей, взятый из теплицы профессора Спраут. Где там можно было найти хоть каплю воды, учитывая, что глина - это тоже земля, да еще и обожженная? Я взмахнул палочкой, произнес экстрагирующее заклинание, но над горшком не возникло ни капли.
  
   - Сосредоточьтесь, - сказал Флитвик. - Повнимательнее, вы не все учли.
  
   Я вгляделся в горшок. Земля, глина... глина, земля... А! Может, там остались корни растения или какие-нибудь червяки с бактериями? Ведь к органическому материалу я еще не обращался...
  
   Я снова махнул палочкой, и спустя несколько секунд над горшком сконденсировался небольшой шарик воды, который я успешно превратил в ледяной.
  
   - Трансфигурируйте его... хм-м... в муху. Сумеете?
  
   Потом были пауки, птицы, цветы и один раз почему-то статуя Мерлина ("Как вы его себе представляете, Линг - портретное сходство не обязательно"). Благодаря занятиям с Флитвиком мои дела на трансфигурации пошли значительно лучше, и Макгонагалл уже не делала столько замечаний. Хотя у меня ничего не выходило с первого раза, к началу мая, когда наши дополнительные уроки ввиду близости экзаменов пришлось прекратить, я обращался с водой гораздо увереннее.
  
   Из-за возобновившихся тренировок в Выручай-комнате я пропустил появление в Хогвартсе нового преподавателя - кентавра Фиренца. Дамблдор пригласил его вместо Трелони, уволенной Амбридж за непрофессионализм. Судя по рассказу Флетчера, видевшего сцену изгнания от начала до конца, Трелони устроила целую драму со слезами, прощаниями и прочей патетикой. Впрочем, Дамблдор не позволил Амбридж выставить ее из замка, и теперь бывшего профессора можно было видеть бродящей по коридорам Хогвартса, словно печальное привидение, внезапно обретшее материальное тело.
  
   - Надо будет как-нибудь к вам заглянуть, - сказал я Пирсу, чрезвычайно довольному таким поворотом дел. - У меня как раз окно. Хоть узнаю, чем астрология кентавров отличается от человеческой.
  
   - Дело не в астрологии, - оживился Пирс. - Дело в масштабах! Трелони говорила про всякую ерунду - кто подвернет ногу, кто сломает шею, - а у кентавров все глобально! Катаклизмы планетарных масштабов, падение империй, приход и уход правителей... В общем, все под впечатлением, особенно девчонки. Даже Паркинсон, а это тебе не что-нибудь.
  
   - Кстати, я вам когда-то говорил, что это случится, - заметил Нотт, лениво листавший свои конспекты по астрономии. - На втором или на третьем курсе, уже не помню...
  
   - Ну, ты известный пророк, - ответил я безо всякой иронии, имея в виду именно то, что сказал. Благодаря своей интуиции Нотт умел точно оценивать людей и вычислять наибольшую вероятность развития каких-либо событий. Дар хоть и не истинно пророческий, но все же полезный.
  
   - Это верно, - ухмыльнулся Нотт. После нашего разговора у теплиц он немного успокоился и больше не бросался на окружающих при каждом удобном случае. С тех пор мы ни разу не затрагивали тему его донесений, и я не знал, продолжает ли он писать своему отцу или нет, однако в моей жизни не происходило ничего, что могло бы заинтересовать Волдеморта или кого бы то ни было еще. - Кстати, как там твой каталог? Продвигается?
  
   - Да хватит уже об этом каталоге! - огрызнулся я. Нотт засмеялся, довольный моей реакцией. Отчего-то история с каталогом стала его любимым способом меня доставать. Возможно, потому, что идея, которую не так давно предложил Клайв Пирс, никак не могла уложиться даже у меня в голове.
  
   Незадолго до появления в школе Фиренца, в одно субботнее утро, когда мы только приступили к завтраку, в Большой зал влетело несколько сов, одной из которых оказалась Лета. Она опустилась перед Пирсом и довольно ухнула.
  
   - Привет, привет, - улыбнулся ей Пирс, вынимая из прикрепленного к сове нагрудника письма. - Так, это тебе, - он кинул мне конверт. - А это мне.
  
   Совсем недавно я посылал Клайву Пирсу несколько своих летних работ и не ожидал столь скорого ответа. Впрочем, это было письмо, а не посылка, так что, вероятно, дело было в чем-то другом. Спрятав свернутый пергамент в рюкзак, я вернулся к еде.
  
   Пирс тем временем отвлекся от завтрака, распечатывая свое письмо. Спустя некоторое время я случайно взглянул на него, и по коже у меня поползли мурашки. Побледневший Пирс уставился на раскрытый лист, который держал перед собой, и медленно поднимался со стула. Глаза его двигались по строчкам письма - наверное, он перечитывал его снова и снова, не в силах поверить написанному. Постепенно все сидящие поблизости от нас замолчали; Малфой, болтавший до этого с Паркинсон, тоже поднял голову и не сводил теперь с Пирса внимательного взгляда.
  
   К нашему столу подлетела Полина.
  
   - Что! - крикнула она и затрясла Пирса за плечо. - Что случилось!
  
   Теперь на нас смотрели даже преподаватели. Пирс пребывал в ступоре, так что Полина выхватила у него из рук пергамент и быстро пробежала глазами текст. Окружающие молчали в ожидании. По мере того, как Полина читала письмо, на лице у нее возникала улыбка, а под конец она начала хохотать.
  
   - Объяснит нам кто-нибудь, что здесь происходит! - воскликнул Нотт.
  
   Полина отсмеялась, сунула листок в руки Пирсу, который теперь смотрел на нее едва ли не с обидой, и шлепнула его по спине.
  
   - С тебя причитается, братишка, - сказала она и отправилась к себе за стол.
  
   - Пирс, я тебя убью! - обозлился Нотт, швырнув вилку на стол. - Ты нас до чертиков напугал! Немедленно объясняйся!
  
   - Потом, не здесь, - медленно ответил тот и сел обратно. - Просто я в шоке.
  
   - А мы, по-твоему, не в шоке? - спросил я. - Ты хоть представляешь, что я за эту минуту себе навоображал?
  
   - Да, это я могу представить, - ответил Пирс. - Зато ты никогда не представишь того, что написано тут. - Он помахал письмом и убрал его в сумку.
  
   Весь день Пирс хмуро отмалчивался. Мы сунулись было к Полине, но та ответила, что не собирается обсуждать дела Пирса за его спиной, и что если он не хочет об этом рассказывать, то и она будет молчать. Однако вечером, когда Нотт пригрозил выпросить у Снейпа сыворотку правды, Пирс раскололся.
  
   - Только не надо ржать, ладно? - сказал он мрачным голосом. Нотт немедленно улыбнулся.
  
   - В общем, у меня родилась сестра.
  
   Мы ошеломленно молчали.
  
   - Поздравляю, - проговорил Флетчер. - Только что в этом особенного? В зале ты вел себя так, будто все было наоборот.
  
   - А то, что я об этом ничего не знал! - воскликнул Пирс. - Никто и словом не обмолвился! То-то они убеждали меня остаться тут на зимние каникулы!
  
   Нотт задумался:
  
   - Если сейчас конец марта, значит, летом ты еще не мог ничего заметить, тем более что в августе жил у Мазерсов, а осенью и зимой был здесь. Предки решили не травмировать тебя раньше времени, - усмехнулся он.
  
   - Не понимаю, - Пирс покачал головой. - Действительно, что в этом особенного? Наоборот, я бы только обрадовался... То есть я и сейчас рад, но... А теперь они пишут - извини, мол, что не сказали раньше.
  
   - По-моему, все очень просто, - проговорил я. - Учитывая ваших летних гостей, твой отец в такой ответственный момент решил обезопасить свою семью. А будь я на его месте, то вообще отправил бы жену с ребенком подальше из этой страны.
  
   - Знаешь, он так и сделал, - ответил Пирс, подняв на меня глаза. - И даже мне не написал, куда они уехали. Теперь ясно, почему.
  
   Больше мы это не обсуждали. Нотт явно чувствовал себя некомфортно, когда речь заходила о деятельности Пожирателей, хотя после той перепалки в поезде Пирс ни разу даже не намекнул на принадлежность его отца к армии Волдеморта. Я, наконец, вспомнил про свое письмо, вынул его из рюкзака, устроился на кровати поудобнее и начал читать.
  
   "Здравствуйте, Линг, - писал мне Клайв Пирс. - Чтобы не отнимать у вас много времени в преддверии важных экзаменов, сразу перейду к делу. Недавно ко мне обратился один мой коллега, который в этом году познакомился с вашим творчеством и приобрел несколько работ. Он хотел увидеть те ваши рисунки и картины, что вы создали ранее, но поскольку большинство из них находится в частных коллекциях, сделать это практически невозможно. Тогда он предложил издать нечто вроде каталога ваших произведений. Поскольку вы плодотворный художник, далеко не все ваши поклонники имеют возможность видеть то, что вы пишете. Эта идея показалась мне интересной и легко осуществимой, поскольку я веду записи, какие картины были проданы и кому. Более чем уверен, что все эти люди предоставят мне возможность использовать приобретенные ими работы для издания каталога. Финансовую сторону этот человек берет на себя. Он не преследует коммерческих целей и намерен выпустить каталог небольшим тиражом, для ограниченного круга ваших почитателей, однако, если каталог будет пользоваться популярностью, желает оставить за собой право допечатать тираж и выставить его в открытую продажу. Если тираж будет допечатываться, вы получите процент от продаж этих дополнительных экземпляров. Чтобы процесс пошел, нам необходимо только ваше согласие. Если у вас есть какие-то собственные условия и пожелания, мы, конечно же, рассмотрим их и учтем. С уважением, Клайв".
  
   - Так-так, - сказал Нотт, усаживаясь на мою кровать. - Что мы здесь имеем? Еще один шок?
  
   - Что? - переспросил я, пытаясь осмыслить открывающиеся передо мной карьерные перспективы.
  
   - Видел бы ты свое лицо, - ответил Нотт. Я бездумно протянул ему письмо, о чем потом не раз пожалел. С тех пор Нотт взял за обыкновение при каждом удобном случае дразнить меня этим злосчастным каталогом.
  
   На следующий день во время урока истории я написал ответ. Было ясно, что единственную выгоду, которую я могу получить с этого предприятия, это реклама - с финансовой точки зрения, у неизвестного мецената были все возможности заработать на этом издании, если оно вдруг действительно кого-то заинтересует, - но поскольку я никогда не хотел становиться профессиональным художником, существующее положение вещей меня устраивало. Я дал свое согласие, попросил прислать мне сверстанный вариант перед тем, как его издавать, и поставил единственное условие - пронумеровать все экземпляры первого издания. Конечно, это была сомнительная страховка от допечатки левых копий, но требовать чего-то большего я не мог.
  
   Весна началась внезапно - снег, пролежавший весь март, растаял за несколько первых дней апреля, обнажив черную, сырую землю. Тепло сменило промозглые ветреные дни, и скоро моя горка превратилась в небольшую кучу льда, стекая широкими ручьями к озеру. Однако нам было не до красот природы - с каждым днем экзамены становились все ближе, а заданий - все больше. Я никак не мог закончить курсовую для Снейпа, набрав столько материала, что оказался попросту не в состоянии его обработать. Черновые записи накапливались, но мне никак не удавалось их систематизировать. Едва ли не каждую ночь мне снились стимулирующие вещества, распределенные по таблицам и графикам, вселяя еще большее отчаяние при пробуждении. Казалось, что к середине мая, когда курсовик надо будет сдавать, я попросту не успею переписать его набело.
  
   Однажды утром, мысленно планируя свой сегодняшний распорядок дел, я направлялся в Большой зал на завтрак, не обращая внимания на то, что творится вокруг, и лишь когда уселся на свое место, с удивлением заметил, что вместо Дамблдора во главе учительского стола восседает Долорес Амбридж. Зрелище это было довольно комичное - коротышка Амбридж почти терялась на фоне величественного кресла с высокой резной спинкой. Преподаватели угрюмо поглощали свои завтраки. Ученики оживленным шепотом переговаривались.
  
   - Что случилось? - спросил я, посмотрев на Нотта. Тот в изумлении поднял брови:
  
   - Ты не читал объявлений?
  
   - Я их даже не видел!
  
   - Он весь в мечтах, - съязвил Пирс.
  
   - Амбридж теперь директор, - сказал Нотт. - А где Дамблдор - неизвестно.
  
   После первого урока мне с трудом удалось отыскать Луну - с гриффиндорцами я решил больше не связываться. Она стояла в одиночестве, прислонившись к подоконнику неподалеку от класса Макгонагалл, и отстраненно глядела в окно, за которым низкие серые облака проливались на землю мелким дождем.
  
   - Привет, - сказал я, останавливаясь рядом. Луна посмотрела на меня так, словно мое появление вернуло ее сознание из каких-то далеких, одной ей доступных пространств. Все еще пытаясь сконцентрироваться на окружающей реальности, Луна меланхолично произнесла:
  
   - О, привет... Как дела?
  
   - Дела? - поразился я. - Какие еще дела! Ты знаешь, что произошло?
  
   - Ты имеешь в виду ОД?
  
   - ОД? А причем тут ОД? Только не говори мне, что вас засекли!
  
   - Еще вчера, - сказала Луна таким тоном, словно это был общеизвестный факт. - Нас сдала Мариетта... это такая девочка... ты, наверное, ее не знаешь.
  
   - И знать не хочу, - бросил я. - А Дамблдор, с ним что стряслось?
  
   - Ну, Мариетта отнесла наш список Амбридж, и сюда явился Фадж с двумя аврорами... хотя, наверное, это были не настоящие авроры, потому что...
  
   - Луна, пожалуйста, давай без теорий. Просто расскажи, что тебе известно, - попросил я. Луна пожала плечами.
  
   - Как хочешь. В общем, вчера мы занимались - это ты, наверное, знаешь...
  
   Я кивнул - днем монетка действительно нагрелась, сообщая о вечерней тренировке.
  
   - А потом появился Добби - это эльф...
  
   Я снова кивнул - кто такой Добби, объяснять мне было не надо.
  
   - ... и сказал, что сюда идет Амбридж. Мы побежали кто куда, но ей удалось схватить Гарри. Фадж обвинил Дамблдора в создании не подконтрольной министерству вооруженной группировки и даже попытался арестовать. Думаю, ты представляешь, что из этого вышло. А Мариетта сейчас в больнице.
  
   - Надеюсь, Гермиона придумала что-нибудь такое... чтобы на всю жизнь, - мстительно проговорил я, имея в виду чары на пергаменте. Луна покачала головой:
  
   - Зря ты так. Каждый может совершить ошибку.
  
   Я промолчал, потому что возразить тут было нечего, тем более мне.
  
   После того, как Амбридж заняла директорский пост - но не директорский кабинет, куда горгулья ее не пустила, - в замке начался полный бардак. Близнецы Уизли решили, что настало время показать все свои фокусы, и наводнили школу множеством волшебных фейерверков разной формы и величины, которые то и дело залетали в классные комнаты, рассыпая вокруг разноцветные искры. Весь день от них некуда было спрятаться, и этот детский сад бесил меня не меньше, чем факт, что теперь, по милости какой-то дуры, я лишился возможности посещать Выручай-комнату как минимум до лета. Я не испытывал к Амбридж той ненависти, которую, вероятно, чувствовали к ней гриффиндорцы, и воспринимал ее как неизбежное зло, чье время уже сочтено. Впрочем, мне было любопытно, что она подумала, прочтя список ОД и увидев там мою фамилию - как-никак, в Хогвартсе Амбридж опиралась на слизеринцев, из которых сколотила нечто вроде собственной полиции, куда, к моему удовольствию, не вошел ни Пирс, ни Нотт, ни Флетчер.
  
   Возможность более тесно пообщаться с новым директором возникла у меня сразу же после пасхальных каникул, когда на доске объявлений вывесили расписание собеседований с деканами по поводу выбора будущей профессии.
  
   - Зачем это надо? - спросил я, второй раз читая объявление и пытаясь найти в списке свою фамилию. - Я же не собираюсь уходить после пятого.
  
   - В основном для того, чтобы выбрать предметы, - сказал Нотт. - Например, если ты хочешь стать целителем, то берешь зелья, гербологию и трансфигурацию...
  
   - А если я не знаю, кем хочу стать?
  
   - Никто не знает, Ди, - ответил Нотт. - Думаешь, все тут спят и видят, чтобы в шестнадцать лет отправиться спину гнуть?
  
   - Тогда зачем это надо? - повторил я, ткнув пальцем в объявление.
  
   - Вот и спроси у Снейпа, зачем, - усмехнулся Нотт. - Тем более, ты идешь в первый день... вслед за Крэббом, ха-ха.
  
   В шесть часов вечера я подходил к дверям кабинета Снейпа, так и не придумав, что говорить ему о своих карьерных замыслах. Я не знал, чем хочу заниматься после школы, а те брошюры и буклеты, что были разложены на столе в нашей гостиной, вызвали во мне только отвращение. Поскольку собеседование Крэбба начиналось в половине шестого, я решил, что Снейп уже закончил с ним беседовать, а потому пару раз стукнул в темную дверь и, не дожидаясь ответа, заглянул в кабинет.
  
   Обычный полумрак, всегда царивший во владениях зельевара, сменился на этот раз ярким белым светом. Под потолком парил сверкающий шар, освещая квадратное помещение и представляя его в непривычном для меня виде. Здесь оказалось гораздо больше предметов, чем представлялось мне ранее. Декан сидел на своем обычном месте, а у его лабораторного стола расположилась Амбридж с неизменным блокнотом на твердом планшете, в который были заправлены какие-то бумаги.
  
   - Заходите, заходите, Линг, - проговорила она, увидев меня в дверях. Снейп, откинувшись на спинку стула, перекатывал по столу пустой прозрачный флакончик; на лице его было написано выражение смертной скуки. Судя по всему, беседа с Крэббом оказалась крайне утомительной.
  
   Амбридж выдала традиционную приторную улыбку, всегда вызывавшую во мне двойственное ощущение. С одной стороны, зрелище это было противным и даже противоестественным из-за своей слащавости, а с другой - ее улыбка притягивала именно потому, что была лжива, неестественна и отвратительна. "Как Темная Метка", подумал я, проходя в кабинет и усаживаясь на стул перед Снейпом. Тот на меня даже не посмотрел, рассеянно катая флакончик между пальцами.
  
   - Итак, Линг, - начала Амбридж, - было бы очень интересно услышать, какие у вас планы на будущее.
  
   - Учиться еще два года, - ответил я.
  
   - Ну разумеется, - произнесла Амбридж так, будто всячески желала успокоить мои возможные волнения на этот счет. - Однако два года - не такой уж большой срок, и вы должны хотя бы приблизительно представлять, в каком направлении будете, так сказать, двигаться дальше. Есть у вас какие-нибудь соображения по этому поводу?
  
   - Нет, - честно ответил я. - Поэтому я хочу оставить все предметы, которые изучаю сейчас. Мало ли что пригодится.
  
   Амбридж понимающе кивнула и зашуршала своими бумажками.
  
   - Так-так, посмотрим, - тихонько проговорила она. - Вы изучаете руны... прекрасно... и уход за магическими животными. Как интересно, Линг - я ни разу не видела вас на уроках.
  
   - У меня договоренность с преподавателем, - ответил я. - То, что они проходят сейчас, я уже проходил.
  
   - Проходили, да... - Амбридж для вида снова пошуршала бумажками, а затем неожиданно спросила:
  
   - Вы ведь магглорожденный?
  
   - Это неизвестно, - сказал я. Амбридж удивленно подняла брови.
  
   - Неизвестно? - переспросила она. - Здесь написано, что вы сирота и выросли в маггловском приюте.
  
   - Верно, но это не значит, что я магглорожденный... если, конечно, у вас нет точных данных о моих родителях, - ответил я.
  
   - Волшебники не имеют обыкновения отдавать своих детей в детские дома, - с деланным сочувствием произнесла Амбридж, не желая так легко сдаваться. - В Британии нет приютов для детей волшебников. Не хотелось бы вас разочаровывать, но ваши родители, скорее всего, магглы.
  
   "А я знаю некоторых волшебников, которые тоже воспитывались в приюте", хотелось сказать мне, но я сдержался. Снейп, конечно же, сразу поймет, на кого я тут намекаю, и непременно взбесится, а чего ожидать от Амбридж, учиняющей мне допрос почище волдемортовского, я не знал.
  
   - Поскольку это не доказано, то, о чем вы говорите, домыслы, - вежливо, но твердо ответил я и, не давая ей ввязать себя в продолжение переброски бессмысленными фразами, спросил:
  
   - Только мне не очень понятно: какое отношение чистота моей крови имеет к выбору будущей профессии?
  
   - О, - сказала Амбридж довольным голосом, - никакого отношения. Я просто любопытствую. Впрочем, вы ведь учитесь в Слизерине. Вряд ли вы попали бы на этот факультет, не будь в вас крови волшебников.
  
   "Ха!", подумал я, но, разумеется, промолчал.
  
   - Я бы хотела вернуться к уходу за магическими животными, - продолжила Амбридж. - Насколько я понимаю, летом вы остаетесь здесь и помогаете Хагриду?
  
   Я кивнул.
  
   - Вам за это платят?
  
   - Платят? - переспросил я. - За что именно?
  
   - Ну как же, - сказала Амбридж. - Вы ведь работаете...
  
   - Нет, - ответил я, смутно догадываясь, к чему она клонит. - Я не работаю, я помогаю. Добровольно. Чтобы чем-то себя занять. Хагрид и без меня отлично справляется.
  
   - Ясно, ясно... - слегка разочарованно протянула Амбридж. - Что ж, у меня пока нет вопросов. Возможно, профессор Снейп желает о чем-то с вами поговорить? - Она метнула взгляд в сторону скучающего Снейпа и заскребла пером по бумаге.
  
   Снейп поднял голову и спросил:
  
   - И все же, мистер Ди, может, вы немного напряжетесь и подумаете, чем бы вы хотели заниматься после окончания школы?
  
   - Мне кажется, об этом еще рано думать, - ответил я. - Как я могу знать, что будет через два года и чем я тогда захочу заняться?
  
   Снейп вздохнул.
  
   - Возможно, вы решите связать свою жизнь с живописью? - спросил он.
  
   Перо Амбридж оторвалось от бумаги, и она посмотрела на меня с новым интересом.
  
   - Живопись - мое хобби, я не хочу делать его профессией, - ответил я.
  
   - Так значит, вы художник? - спросила Амбридж. Я кивнул.
  
   - Это необычно! - проговорила она, растянув губы в улыбке. - Любопытно было бы посмотреть ваши работы.
  
   - Не советую, - холодно бросил Снейп. - Раз уж вам пришлось не по душе убранство моего кабинета, работы мистера Ди вам понравятся еще меньше.
  
   Амбридж покосилась на банки с заспиртованными тварями, в ярком свете шара казавшимися мертвее обычного, и промолчала. Снейп снова вздохнул.
  
   - Ну хорошо, профессиональным живописцем вы становиться не хотите, - сказал он, всем своим видом демонстрируя желание поскорее закруглить этот нудный разговор. - Назовите хотя бы область... может, есть какое-то направление, которое привлекает вас больше остальных, какая-то сфера деятельности?
  
   - Есть одна область, - проговорил я нерешительно, словно сомневаясь, следует ли выносить на люди свои тайные мечты. Но мне хотелось поскорее исчезнуть отсюда, заодно освободив Снейпа от неприятной обязанности слушать бред учеников и терпеть присутствие Амбридж, а потому я отважился закончить фразу.
  
   - Иногда мне хочется связать свою жизнь с духовной сферой, - сказал я. - То есть стать монахом.
  
   Флакончик замер, прижатый к столу указательным пальцем. Снейп и Амбридж, как по команде, подняли головы и посмотрели на меня с одинаковым выражением крайнего изумления. "Как я вас!", довольно подумал я.
  
   - Простите... вы сказали - монахом? - медленно повторила Амбридж, словно плохо расслышала мои слова. Я снова кивнул.
  
   Кажется, директор не знала, что на это можно ответить. Однако удивление на лице Снейпа быстро сменилось привычным недоброжелательством. Он оставил флакончик в покое, положив его у стопки книг, и уставился на меня.
  
   - Вы слишком увлеклись тибетской мистикой, - проговорил он. - Это, конечно, интересное чтиво... в таком возрасте, как ваш... но я бы не советовал погружаться в него настолько глубоко, чтобы всерьез рассматривать возможность поступления в монастырь. Такие надежды абсолютно наивны и беспочвенны.
  
   Я не понимал, серьезно ли он это говорит или издевается, а потому решил не отвечать, изобразив на лице смущение. Снейп, знавший меня пять лет, только скептически усмехнулся.
  
   - В следующем году вам придется оставить как минимум один предмет, - сказал он и, не успел я и рта раскрыть, добавил: - Историю нельзя. Советую оставить магических животных, поскольку вы все равно не посещаете уроки, и астрономию, где у вас дела хуже некуда. Вряд ли она пригодится вам в будущем. Руны...
  
   - Нет, только не руны, - быстро сказал я. - А уход и астрономию можно исключить.
  
   - Ладно, - сказал Снейп и глянул на Амбридж. - У меня всё.
  
   - Пожалуй, у меня тоже, - кивнула ошеломленная Амбридж, не делая никаких попыток свериться со своими бумажками. Я встал, схватил с пола рюкзак и быстро покинул кабинет, чтобы не дать ей возможности вспомнить про отряд Дамблдора и поинтересоваться, какими судьбами меня в него занесло.
  
   43.
  
   Май пролетел незаметно - казалось, только мы начали сдавать профессорам свои курсовые, как уже подошла пора экзаменов. Несмотря на все опасения, я все же успел написать курсовик по зельеварению и сдал его вовремя, однако, в отличие от пяти-шести свитков, которые вручали Снейпу остальные ученики, я положил ему на стол специально наколдованную толстую тубу, где лежало ровно двадцать свитков, которые, как я очень надеялся, он не станет читать слишком внимательно. Предэкзаменационная суета на время отвлекла меня от внутренних переживаний, в природе которых я так и не разобрался. На этот раз даже финал по квиддичу не вызвал у пятого курса такого интереса, как раньше. К тому же, мы снова продули Гриффиндору.
  
   Получив расписание экзаменов, я с облегчением увидел, что история в нем стоит последней. К чарам, зельям и трансфигурации я решил вообще не готовиться, чтобы больше времени уделить предметам, с которыми у меня возникали основные проблемы. Всерьез подумывая наложить на себя какое-нибудь подходящее заклятье для лучшего запоминания информации, я очень вовремя услышал предостережение Снейпа относительно использования жульнических методов, поскольку всех нас будут проверять на наличие саморазворачивающихся шпаргалок, заушных подсказчиков и тому подобных приспособлений. Я не знал, станет ли комиссия проверять нас на заклятья, но решил не рисковать - что если опять все пойдет не так, как планировалось?
  
   - Не понимаю, что ты волнуешься? - спрашивал меня Нотт, прижимая к себе учебник по трансфигурации. - Подумаешь - история! Кому она нужна? Даже если ты сдашь на тролля, за все остальные предметы все равно получишь "превосходно" или "выше ожидаемого".
  
   - Если я сдам историю на тролля, Снейп меня в него превратит, - отвечал я. - Он уже предупредил.
  
   Оценки по остальным предметам меня не слишком волновали. "Уход за магическими животными - ерунда, - думал я. - Не зря же я четыре лета горбатился тут с Хагридом. С гербологией тоже дела не так уж плохи..." Немного тревожили руны, но, поскольку они не являлись основной дисциплиной, я был морально готов получить по ним "удовлетворительно", ни капли не расстроившись.
  
   За три дня до начала сдачи С.О.В. в мою голову не влезало больше ни единого слова. В сотый раз изучив расписание, я подумал, что предметы, вызывающие наибольшие сомнения, стоят в конце, а потому, прежде, чем устраивать последний мозговой штурм, надо сдать хотя бы несколько экзаменов.
  
   Первыми в списке стояли чары. Поскольку члены экзаменационной комиссии видели нас впервые и не знали, кто на что способен, на практической части меня попросили всего-навсего пролевитировать вазу, увеличить кролика, заодно сделав его полосатым, и наложить на воду кипятящее заклятье. Уже у двери я едва увернулся от разлетевшихся во все стороны глиняных шариков, в которые Гойл, вот уже десять минут сидящий за столом перед пожилой дамой, превратил яичную скорлупу. Выскочив в коридор, я встретил там Пирса.
  
   - Что за грохот? - поинтересовался он, слушая, как глиняные шарики барабанят по стенам и дверям.
  
   - Гойл, - кратко ответил я.
  
   Пирс поднял бровь.
  
   - Кто же его так?
  
   - Это не его, это он. Превратил скорлупу в шрапнель. Сам не знает, что сдает... Да ерунда, все будет хорошо, - я хлопнул его по плечу. - Обстановка вполне рабочая, сидят такие стариканы, очень дружелюбные.
  
   По лицу Пирса было видно, что он мне не верит и поскорее хочет сам убедиться в миролюбии экзаменаторов. Я отправился на улицу, а Пирс потащился обратно в комнату, где оставались те, кого еще не вызывали в Большой зал.
  
   Трансфигурация оказалась не сложнее чар. Я лихо превратил хомяка в большой будильник, который тотчас затрезвонил, отчего сидящие рядом подскочили, а пожилой экзаменатор, не требовавший от меня подобных тонкостей, немедленно начал строчить что-то в своей ведомости. Решив не искушать судьбу, остальные задания я выполнил как полагалось, не проявляя инициативы и не демонстрируя чрезмерного рвения.
  
   Гербология прошла лучше некуда. По странному стечению обстоятельств, рассказывать мне пришлось о том самом бешеном молочае, который я целый год выращивал в теплице и в конце концов был вынужден обнести защитными барьерами, поскольку никто, включая профессора Спраут, не мог пройти мимо без того, чтобы не схлопотать одну-две ядовитых иглы или коварный шлепок по коже жгучим усиком.
  
   - Я тут понаблюдал за вами пару дней, - неожиданно сказал мне один из экзаменаторов, принимавших у нас защиту от Темных искусств. - Работаете вы быстро, легко, к тому же невербальными, можете явно больше, чем показываете... Не собираетесь в аврорат? Нам нужны такие люди.
  
   - Честно говоря, я пока не думал о своей карьере, - дипломатично ответил я. Мужчина понимающе кивнул.
  
   - Ну да, пятый курс, совсем другое в голове. Что ж, увидимся на зельеварении, мистер Ди.
  
   На обратном пути я встретился взглядом с Амбридж. Она слышала наш разговор и явно была не в восторге от возможных перспектив увидеть меня среди министерских работников. "Не дождетесь, - зло думал я, выходя за дверь. - Авроры - это те же полицейские. Чтобы я, да стал полицейским? Ни за что!"
  
   В пятницу, сдав утром руны, а вечером - с относительной легкостью, - астрономию, я начал готовиться к истории. Однако, несмотря на несколько дней перерыва, никакие дополнительные сведения по этому невероятному предмету так и не смогли уложиться у меня в голове. "Что ж, будь что будет, - думал я, уныло разглядывая хронологию европейской истории магии. - В конце концов, какие-то вещи я запомнил... "Удовлетворительно" меня вполне устроит, как бы там Снейп не возмущался".
  
   На экзамене по зельеварению я решил лишний раз не демонстрировать свои таланты, поэтому варил уже знакомое мне общее грибное противоядие в традиционном стиле, без отклонений от рецепта, однако, несмотря на все свои старания, все равно закончил работу раньше других и был вынужден отнести свой флакон на стол экзаменаторам, поймав на себе внимательный взгляд того, кто спрашивал об аврорате.
  
   В среду у Слизерина было окно, и те, у кого еще оставались силы, проводили этот день в библиотеке. Перед тем, как погрузиться в мир войн и политики, я решил развеяться и полдня проболтал с Луной, сидя на бревне перед озером, где купались счастливчики с младших курсов.
  
   В библиотеке я взял несколько дополнительных пособий, написанных более человеческим языком, чем учебник, и незаметно для себя погрузился в чтение одной из книг, где речь шла о знаменитых магах-полководцах 18-19 веков. Автор явно интересовался этой темой, а потому писал вдохновенно и живо. Я так зачитался, что мадам Пинс умудрилась меня не заметить, выгоняя из зала пятикурсников и семикурсников. Наконец, когда она уже собиралась покинуть библиотеку и отправляться спать, я оторвался от книги и с удивлением обнаружил, что едва не оказался заперт в читальном зале на всю ночь.
  
   - Вы что, прятались? - возмущенно спросила мадам Пинс, принимая у меня книги.
  
   - Нет, конечно! - удивился я. - Сидел на своем обычном месте.
  
   - Я вас не видела, - покачала головой библиотекарша, распихивая формуляры по кармашкам. - Все, быстро идите к себе и постарайтесь хорошенько выспаться. Сколько экзаменов у вас осталось?
  
   - Один, история, - обреченно вздохнул я.
  
   - Ничего, справитесь, - попыталась подбодрить меня мадам Пинс. Я в сомнении пожал плечами, попрощался и отправился вниз.
  
   Идя по проходу к лестнице на первый этаж, я услышал приближающийся шум, словно где-то неподалеку бежали несколько человек. Вжавшись в стену и спрятавшись в тени, я увидел, как по главному коридору быстрым шагом проследовало несколько мужчин в тяжелых черных мантиях. Рядом с ними семенила Амбридж. У всех наготове были палочки.
  
   - Он сейчас у себя, - говорила Амбридж. - Берите сразу и не церемоньтесь. Возмутительное...
  
   Однако к этому времени они уже начали спускаться вниз, и что так возмущало Амбридж, я не расслышал. Вытащив свою палочку, я тихо последовал за ними, держась на расстоянии одного пролета и надеясь, что никого по пути не встречу. "К кому это они идут? - встревожено думал я, прислушиваясь к неясным голосам. - Если Амбридж служит Темному Лорду, значит, с ней Пожиратели? Или все же авроры?" Кем бы эти люди ни были, добравшись до первого этажа, они направились к выходу. Я осторожно шел за ними, стараясь не вылезать на свет факелов, как вдруг, когда последний незнакомец уже исчез в вечерней темноте, на лестнице послышались торопливые шаги. Я нырнул в одну из ближайших ниш, укрывшись за рыцарскими доспехами. Спустя несколько секунд мимо меня пронеслась разъяренная Макгонагалл. Входная дверь распахнулась, и с улицы донеслись чьи-то крики, треск вырывавшихся из палочек молний и рев Хагрида.
  
   Так вот за кем они явились! Вшестером на одного! Я выскочил из-за доспехов и побежал к дверям, уверенный, что успею обездвижить пару-тройку авроров, прежде чем они сообразят, что к чему, но добрался только до поворота. Кто-то схватил меня за плечо и с такой силой рванул обратно, что я едва не упал.
  
   - Марш назад!
  
   Конечно, это был Снейп - только он мог вцепиться в руку так, что через несколько секунд она немела и теряла всякую чувствительность.
  
   - Там Хагрид! - воскликнул я. - И Макгонагалл! А их шестеро!
  
   Но Снейп не обратил на эти слова никакого внимания. Он буквально швырнул меня в ближайший класс, захлопнул за собой дверь, махнул в ее сторону палочкой, накладывая то ли запирающее, то ли заглушающее заклятье, а потом развернулся ко мне с перекошенным от злости лицом. Я не успел ничего сказать, все еще ошеломленный его внезапным появлением, однако декан не дал мне возможности собраться с мыслями.
  
   - Как только вы дадите Амбридж хотя бы малейший повод, она немедленно исключит вас из школы, - яростно заговорил он, не сводя с меня глаз. - Если бы вы посмели вмешаться, то уже завтра утром стояли бы с вещами по ту сторону ворот! На ее запрос о вашем исключении министерство пришлет документы в течение часа, а в этой ситуации... - он указал палочкой на дверь, - от Азкабана вас уберег бы только возраст! Препятствование исполнению министерского приказа, умышленное нападение на авроров!.. О чем вы думаете, черт подери! Дамблдора нет, вам никто не поможет, а как только вы окажетесь на улице - как только покинете Хогвартс и выйдете за ворота - вас встретят, сразу же. Вас будут ждать. Вы и так едва не вылетели отсюда из-за того идиотского списка, в который имели глупость внести свое имя - формально Амбридж могла исключить всех, кто в нем находится, и в первую очередь вас!.. Впрочем, - его голос стал вдруг вкрадчивым и привычно спокойным, - возможно, вы сами хотите такой развязки? Я в любой момент могу сообщить Темному Лорду, что вы желаете его видеть.
  
   Теперь я понимал, как чувствует себя муха, попавшая в паутину - чем больше дергаешься, тем ближе пауки.
  
   - Что ему надо? - спросил я, не слишком надеясь на ответ. Снейп изучающе посмотрел на меня.
  
   - Как я уже сказал, вы можете встретиться с ним лично и услышать, что ему надо, от него самого.
  
   Я молчал. Снейп направился было к двери, но у меня еще оставались вопросы.
  
   - Профессор, - проговорил я, - если вы знали, что я на заметке у министерства, почему не сказали об этом мне?
  
   Снейп медленно повернулся, и я вздрогнул. Сейчас, в эту секунду, в нем промелькнуло нечто такое, чего прежде я никогда не замечал, а возможно, просто не хотел видеть. Когда-то он был Пожирателем Смерти, и даже если теперь стоял на стороне Дамблдора, качества, позволившие ему примкнуть к Волдеморту и сделать выбор не в пользу защиты магического сообщества, а в пользу войны с ним, войны жестокой и лишенной всякого смысла - эти качества никуда не делись, только спрятались глубже, тщательно скрытые от посторонних глаз.
  
   - А что бы это изменило? - тихо спросил Снейп. - Что бы вы сделали, знай вы об этом с самого начала?
  
   Я не нашелся, что ответить.
  
   - Решайте, мистер Ди, - холодно бросил профессор, развернулся, на ходу махнул палочкой, снимая заклятье, и исчез за дверью.
  
   Я опустился на первый попавшийся стул, не делая ни малейшей попытки привести в порядок мысли и чувства, просто ожидая, когда они улягутся, и можно будет спокойно разобраться в том, что произошло. Но так можно было сидеть до утра. Я попытался отстраниться от царившего внутри хаоса и посмотреть на все со стороны, глазами той своей части, что всегда оставалась невозмутимой, ироничной и знала больше, чем мое обыденное сознание.
  
   Что именно так меня взволновало? Неужели то, что люди Волдеморта в министерстве ждут моей ошибки, чтобы при первой возможности вытурить из школы и доставить хозяину? Вот уж нет. Что бы там ни говорил Дамблдор, но узнав, что Темный Лорд боится смерти, я действительно в нем разочаровался, сколь бы сильным волшебником он не был, и уж точно не боялся его. Но тогда что?
  
   "Все просто, - с горечью думал я. - Снейп не доверяет мне, иначе не стал бы говорить, что может легко устроить встречу с Волдемортом. И это его "решайте" - после полутора лет еженедельной окклюменции! Он ведь должен знать меня как никто другой!"
  
   "А может, он знает? - подала голос та невозмутимая часть, что когда-то посмеивалась над Круциатусом. - Может, он знает тебя гораздо лучше, чем ты знаешь самого себя, и именно поэтому не склонен доверять?"
  
   Неужели это правда? Неужели Волдеморт действительно увидел во мне родственную душу? Я нашел в себе силы усмехнуться - а ведь верно, моя душа тоже расколота, как и его... Поднявшись со стула, я покинул класс и спустился в гостиную. Огонь в камине почти погас, лампы едва светили, но по темным углам, несмотря на поздний час, еще жалось несколько парочек, вздрогнувших при моем появлении. Не обращая на них внимания, я добрался до спальни, где Флетчер в отчаянии просматривал учебник, пытаясь напоследок запомнить хоть что-нибудь еще, и улегся в постель, уверенный, что проворочаюсь без сна несколько часов, если не до самого рассвета.
  
   На историю я пришел не выспавшийся, обиженный и злой, досадуя на себя за эти ненужные эмоции. Необходимо было сосредоточиться на вопросах экзаменационного теста, но вместо этого я снова погрузился в переживания. Наконец, спустя десять минут, я собрался с мыслями и начал писать ответы. Возможно потому, что утром я совершенно не думал об экзамене - по большому счету, мне стало на него наплевать, - сейчас у меня довольно легко получалось отвечать на вопросы. В конце концов я так увлекся, что поначалу не обратил внимания на внезапно возникшую за спиной суету, а когда обернулся, то увидел, как один из экзаменаторов выводит из зала Поттера. Ученики переглядывались и хихикали. Кто-то из комиссии негромко постучал палочкой по столу, и все тут же стихли, уткнувшись в свои пергаменты.
  
   Дописав ответ на последний вопрос: "Назовите даты, причины и основные сражения Третьей германо-испанской магической войны", я свернул пергамент, и как раз вовремя - пожилой экзаменатор поднялся со стула и объявил, что время вышло, и все должны отложить перья. Посмотрев, как наши ответы улетают к преподавательскому столу, я поднялся и скорее направился на улицу, не желая ни с кем общаться.
  
   То, что экзамены, наконец, закончились, нисколько меня не утешило. Бессознательно я выбрал своей целью дом Хагрида, который, как выяснилось утром, сбежал вместе с Клыком - наверняка к своему братцу-великану. Макгонагалл, в которую доблестные авроры выпустили несколько оглушающих заклятий, отправили в Мунго. "И после этого они предлагают мне идти в аврорат! - думал я, бродя по опушке леса в надежде встретить питонов, чтобы узнать новости о Хагриде. - Да чтоб мне провалиться, если я когда-нибудь соглашусь!" Устав от бесцельной прогулки, я улегся в траву, и живая, теплая земля словно впитала в себя все мои мрачные мысли. Отвлекшись на ползающих и летающих насекомых, я не заметил, как солнце начало садиться, а небо - приобретать темно-синий оттенок. Приближался ужин, и надо было возвращаться в замок.
  
   Во дворе мне не попалось ни одной живой души - судя по всему, времени было больше, чем мне казалось, и все уже сидели в Большом зале. Подойдя к входной двери, я протянул руку, чтобы ее открыть, как вдруг та распахнулась, и мне навстречу выскочила Гермиона. Ее лицо светилось такой решимостью, что я невольно подался назад. Увидев меня, Гермиона вытаращила глаза.
  
   - Кабинет! - едва слышно шепнула она, не задерживаясь, спустилась по ступенькам и целеустремленно направилась к хижине Хагрида.
  
   Не успел я что-либо сказать или сделать, как увидел выходящего за ней бледного Поттера в испачканной сажей мантии и Долорес Амбридж, на лице которой было написано хищное торжество. Поттер молча покосился в мою сторону и последовал за Гермионой. Амбридж не обратила на меня никакого внимания, полностью поглощенная своими жертвами.
  
   Несколько секунд я смотрел, как они идут к Запретному лесу, а потом бросился внутрь. В такой ситуации Гермиона могла иметь в виду только один кабинет - кабинет Амбридж. Что бы Амбридж не задумала, это было плохо, а значит, и в кабинете меня не ожидало ничего хорошего.
  
   Спустя минуту я уже стоял перед дверью новой директорской. Все мое подавленное настроение исчезло - столько энергии я не чувствовал в себе со времени аппарации от Темного Лорда. Краем сознания отметив, что то, что я собираюсь сделать, никак не вяжется с улыбкой на лице, я крепко сжал палочку и распахнул дверь.
  
   Достаточно было увидеть полузадушенного Крэббом Лонгботтома, чтобы сработали рефлексы, которые я оттачивал предыдущие несколько лет в схватках с пнями, богомолами и патронусом. Первым я выстрелил в Малфоя, который стоял совершенно открытым и не успел даже вскинуть палочку. С Крэббом, попытавшимся добраться до своего оружия, тоже не возникло проблем, а к тому времени, как тот упал на пол, плененные гриффиндорцы уже освободились и вовсю бились со своими охранниками. Я захлопнул дверь - не хватало только, чтобы наша возня привлекла внимание, - и, повернувшись, увидел, как Джинни мастерски исполнила Мышиный сглаз: мелкие черные твари, тучей вылетевшие из палочки, набросились на нашего шестикурсника Уоррингтона, обездвижить которого Ступефаем смог бы теперь даже Лонгботтом.
  
   Только когда все члены Инспекционной дружины оказались на полу, я заметил, что среди пленников Амбридж была и Луна.
  
   - Как ты тут оказался? - удивленно спросила Джинни, забирая со стола несколько палочек. Вместо ответа я указал на дверь - дружинники хоть и были неподвижны, но все прекрасно слышали. Гриффиндорцы поняли меня и один за другим быстро покинули кабинет. Я отлевитировал на стол разбросанные палочки своих однокурсников, вышел в коридор и захлопнул дверь.
  
   - Встретил на улице Гермиону и Поттера с Амбридж, - проговорил я. - Вас что, из-за ОД замели?
  
   - Нет, не из-за ОД, - ответила Луна. - Гарри хотел поговорить через камин с каким-то Сириусом, но не знаю, удалось ему или нет.
  
   - С Блэком? - удивился я и посмотрел на Рона. - Зачем вдруг?
  
   Тот насуплено молчал, утирая кровь, текущую с разбитой губы, и явно не собирался мне отвечать. Вместо него заговорила Джинни.
  
   - Ты видел, куда они пошли? - спросила она.
  
   - Видел. - Я развернулся и направился к лестнице на первый этаж. Молчащие гриффиндорцы и Луна последовали за мной.
  
   - Понимаю, что все это страшная тайна, - сказал я Джинни, когда мы оказались на улице и зашагали к Запретному лесу, - предназначенная только для посвященных, но может, вы снизойдете до того, чтобы поведать ее простому смертному? Зачем Поттер хотел видеть Блэка?
  
   - Он думает, что его схватил Сам-Знаешь-Кто, - ответила Джинни. - И совсем необязательно язвить.
  
   Я хотел спросить, с чего это он так решил, но промолчал, понимая, что уж на этот вопрос мне вряд ли ответят. Какое-то время мы шли к Запретному лесу, но потом я не выдержал и все же поинтересовался:
  
   - Ну и что? И где в результате оказался Блэк?
  
   - По крайней мере, дома его нет, - неохотно произнес Уизли. - Куда мы идем?
  
   - Прямо, - я зажег Lumos и осветил палочкой лесной сумрак. - Может, заодно наткнемся на Хагридова братца.
  
   - А что, Хагрид тебе о нем рассказывал? - удивился Рон.
  
   Я хотел спросить, неужели только Гриффиндор имеет право на такие подробности из личной жизни нашего лесничего, однако ситуация не располагала к долгим пререканиям. Мы встали на опушке, вглядываясь в лесной сумрак и пытаясь определить, в какую сторону лучше двигаться.
  
   - Нет, он мне не говорил, - ответил я, помедлив.
  
   - Тогда откуда ты знаешь?
  
   - Змеи рассказали, - я, наконец, выбрал направление и пошел вперед, взяв правее от тропинок и знакомых путей. Некоторое время все молчали, а потом Луна спросила:
  
   - Значит, у Хагрида есть брат?
  
   - Теперь есть, - ответил я. - Да такой, что наводит шороху на весь лес. Своротил Гнилую опору, понимаешь ли...
  
   - Что своротил? - со смешком переспросила Джинни.
  
   - Гнилая опора - нечто вроде змеиной школы, - объяснил я. Еще с минуту мы двигались в полной тишине, как вдруг откуда-то из темноты до нас донесся страшный рев.
  
   - Нам туда! - воскликнул я и рванулся было вперед, но Джинни ухватила меня за руку - к несчастью, именно за то место, которое покрылось синяками после вчерашней встречи с мастером зелий. Я мысленно выругался.
  
   - Погоди, если там этот великан...
  
   - Значит, нам точно туда!
  
   Я не мог отсиживаться в безопасности. С каждым шагом в меня будто вливались потоки жизненной силы. От былого уныния и депрессии не осталось и следа. Мысли о подстерегавших чудовищах буквально грели душу, наполняя сердце таким восторгом, что, казалось, ни дамблдоровские подарки, ни удачи на уроках, ни даже встречи с патронусом не сравнятся с ним по глубине и силе воздействия.
  
   Вскоре рев стих, и мы пустились дальше. Через несколько минут, когда я уже всерьез подумывал о том, чтобы вызвать для обыска окрестностей патронуса, до нас донеслись негромкие голоса, и за ближайшими деревьями мы обнаружили Поттера с Гермионой, споривших о чем-то тихо, но ожесточенно. Когда мы появились из темноты, они вздрогнули.
  
   - А где Амбридж? - поинтересовался я, осветив ближайшие кусты. - Где вы ее закопали?
  
   - Амбридж утащили кентавры, - ответила Гермиона, взяв у Джинни протянутую ей палочку.
  
   Я усмехнулся, представив себе Амбридж верхом на Бейне.
  
   - А как они вас не тронули? - удивилась Джинни.
  
   Гермиона пустилась рассказывать, какая драма разыгралась тут десять минут назад, а я тем временем следил за Поттером, который не разделял всеобщего воодушевления по поводу избавления от ненавистной чиновницы.
  
   - Что с Блэком? - спросил я у него. - Где Волдеморт его прячет?
  
   Поттер помедлил, но ответил:
  
   - В Министерстве, в Отделе тайн.
  
   - В Министерстве? - удивился я. - Волдеморт пробрался в Министерство?
  
   - Да, Волдеморт пробрался в Министерство! - раздраженно повторил Поттер. - И я не знаю, как он это сделал! Но он там, а Сириус у него, так что если у вас есть идеи, как мне туда добраться, то буду благодарен за помощь!
  
   - Как нам туда добраться, - поправил его я.
  
   - Вот именно, - поддакнула Джинни. - Нам.
  
   - Нам? - уставился на меня Поттер. - Нет никаких "нам"! Я отправляюсь один, а вы остаётесь здесь!
  
   - Ты не имеешь права указывать, что кому делать! - разозлился я. - Мне не требуется твое разрешение, я тебе не какой-нибудь домашний эльф! Блэк мне тоже не чужой, так что тема закрыта, а если будешь мешать, я тебя свяжу, ты и пикнуть не успеешь!
  
   Поттер буравил меня яростным взглядом, но помалкивал, потому что я нацелил на него палочку и действительно был готов скрутить подходящим заклинанием, попробуй он только мне возразить. Остальные не спускали с нас глаз в ожидании развязки, однако, пока Поттер пытался справиться со своими эмоциями, чтобы не дать мне повода применить силу, Гермиона нерешительно произнесла:
  
   - Линг, мы, конечно, все хотим помочь Сириусу, но как нам попасть отсюда в Лондон?
  
   - На них, разумеется, - сказала Луна, махнув рукой куда-то за спину Гермионы. Та резко обернулась, однако никакая опасность нам не угрожала. Лучи наших Люмосов выхватили из темноты ближайшие деревья, и мы увидели, как из густой чащи к нам выходит с десяток молодых фестралов, шествие которых замыкал Файтер.
  
   К тому времени, как мы оказались в Отделе тайн, я в очередной раз убедился, что молчание - золото, и если хочешь побольше узнать, надо не спрашивать, а слушать. Оставив фестралов в тупике у входа в Министерство, мы, разделившись на две группы, забрались в лифт, замаскированный под обычную телефонную будку, и спустились вниз. Огромный полутемный зал встретил нас тишиной, которую нарушало лишь журчание воды в далеком фонтане. Все, кроме Поттера, были здесь впервые, а потому с любопытством таращились по сторонам, словно в музее. Министерство не жалело средств, чтобы произвести впечатление на посетителей. Впрочем, сейчас здесь не было никого, кроме нас. Вдоль высоких стен выстроились позолоченные камины, а в центре располагался круглый бассейн со скульптурной группой, которую я решил разглядеть поближе.
  
   - Не отставай! - полушепотом окликнула меня Джинни, и я был вынужден напомнить себе, что оказался здесь не для оценки чужих произведений искусства.
  
   Мы вошли в лифт и спустились на девятый этаж. Похоже, Поттер знал все входы и выходы - из его разрозненных фраз у меня сложилось впечатление, что весь этот путь он уже каким-то образом проходил. Остановившись перед Отделом тайн, мы несколько секунд помедлили, а потом Поттер подошел к двери, и она открылась сама собой, словно почуяв нас.
  
   Мы оказались в большой квадратной комнате, и это была самая странная комната из всех, какие я только видел. Даже к преобразователю четырехмерного континуума профессора Флитвика можно было привыкнуть - в конце концов, он просто увеличивал или уменьшал внутреннее пространство помещения. Здесь же с пространством происходили гораздо более странные штуки.
  
   В комнате находилось не менее дюжины самых разных дверей - деревянных и металлических, обшарпанных и новых, черных, коричневых и даже красных. Некоторые были в стенах, две - в потолке и одна круглая, похожая на люк, в полу. Кроме них, две двери располагались по углам: одна в правом нижнем, другая - в левом. Они были деформированы, повторяя форму стыков стен и пола, однако я был уверен, что их можно открыть точно также, как и любую простую дверь в стене.
  
   Поттер в нерешительности остановился перед люком.
  
   - Во сне, - проговорил он, - вон там была серая металлическая дверь, - и указал прямо перед собой, на противоположную стену, где сейчас находились некрашеная деревянная дверца, тяжелая дверь из темного дерева и ядовито-зеленая железная, больше смахивающая на половину двустворчатых гаражных ворот.
  
   - Во сне? - вырвалось у меня. - Ты видел это во сне?
  
   - По-моему, сейчас не время... - начала Гермиона, но Поттер ответил:
  
   - Это был не настоящий сон.
  
   - А что? - спросил я. - Видение?
  
   - Неважно.
  
   - Ты поэтому занимался окклюменцией? - продолжал я. - Поэтому Снейп учил тебя защищать сознание?
  
   - Не твое дело, - проговорил Поттер. Я решил не продолжать, но мысленно пообещал себе выяснить все подробности по возвращении в школу.
  
   Гермиона подошла к зеленой железной двери и осторожно приоткрыла ее. В ту же секунду со всех сторон раздался страшный скрежет и лязг. Все закрытые двери пришли в движение: одни начали опускаться, другие подниматься, третьи - уходить вбок, а их место занимали новые. Черная дверь, через которую мы попали в эту странную комнату, уехала вниз, и на ее месте возникла серебристая пластиковая дверка, напоминающая створку большого кухонного шкафа.
  
   Гермиона застыла на месте, не выпуская ручку двери, из-за которой здесь начались такие грандиозные перемены, а когда лязг и грохот стих, распахнула ее до конца. Мы подошли поближе и заглянули внутрь. За дверью оказалась комната, залитая светло-фиолетовым светом квадратных плоских ламп. Посреди комнаты находился прозрачный прямоугольный предмет, похожий на аквариум. Мы осторожно зашли и столпились вокруг стеклянного ящика, в котором не было ни воды, ни рыб, ни растений.
  
   Лишенный отверстий и стыков, он производил странное впечатление. Кажется, его так и создали литым. Ящик висел в воздухе, слегка подрагивая в фиолетовом свете ламп, а внутри него проходила широкая рваная полоса черного цвета, сужающаяся к обоим концам, по всей площади которой были разбросаны редкие желтые и белые точки. Некоторое время мы разглядывали странную конструкцию, не понимая, что все это значит, а потом стеклянный ящик дернулся, и двумерная полоска из непонятного черного материала внезапно обрела объем. Я проговорил:
  
   - Эх, Пирса бы сюда!
  
   Ящик снова вздрогнул.
  
   - Ой! - воскликнула Гермиона и отшатнулась, тоже поняв, на что мы смотрим. - С ума сойти!
  
   - Да что это за штука-то! - воскликнул Уизли и ткнул пальцем в стеклянную стенку.
  
   - Трещина, - сказал я.
  
   - Трещина? - недоуменно переспросил он.
  
   - Это разрыв, - ответила Гермиона. - Разрыв пространства. Черное - это космос, а белые точки - звезды.
  
   - Космос!.. - пробормотала Джинни, с любопытством приподнимаясь над ящиком и пытаясь заглянуть поглубже в трещину. Лонгботтом, Луна и Поттер не слишком заинтересовались разрывом и разбрелись по комнате в поисках другого выхода. Однако выход отсюда был только один, и через минуту мы вернулись обратно, поскольку кроме запечатанного в ящике разрыва смотреть здесь было не на что.
  
   Дверь, которую Поттер видел во сне, пока не появилась, и Луна направилась к старой, обшарпанной, темно-коричневой двери, потянула ее на себя и обернулась в ожидании новой смены.
  
   Раздался лязг и скрежет, но, судя по разочарованному лицу Гарри, нужный вход не возник и на этот раз. Луна пошире распахнула коричневую дверь и первой исчезла в царившем за ней сумраке. Следом потянулись остальные.
  
   Перешагнув порог, я оказался в небольшом круглом зале, похожем на греческий театр, каким его изображали рисунки в учебнике истории. Здесь даже была сцена, на которую выходило с десяток ступенчатых каменных рядов. Рассматривая зал, я испытал сильнейшее ощущение дежа вю - казалось, когда-то я уже был здесь, видел эти каменные ступени, высокие темные стены, платформу с нечеткими узорами, эту арку...
  
   - Гарри! Луна! - я слетел вниз и отдернул обоих от каменной платформы. - Вы с ума сошли? Куда вы лезете?
  
   Сейчас, в этот момент, Поттер чем-то напоминал вечно витающую в облаках Луну: взгляд его был затуманенным и зачарованным, словно он находился в трансе. Крик привел его в чувство. Слегка удивившись моей бурной реакции, он спросил:
  
   - А что случилось?
  
   - Там кто-то говорит, - произнесла Луна и указала пальцем на арку. - Слышишь?
  
   - Нельзя! Их нельзя слушать! - Я обвел глазами своих спутников. Гермиона и Джинни с братом, похоже, не очень понимали, что происходит, но, судя по напряженному лицу Лонгботтома, он знал, о чем говорит Луна. - Я читал про эту штуку: она опасна, и нам нужно отсюда сваливать - все равно Блэка здесь нет и быть не может.
  
   - Да, - вдруг решительно проговорил Невилл, - нам лучше уходить.
  
   Он первым начал подниматься по высоким ступеням и скоро исчез в комнате с дверьми. Все еще не выпуская руку Луны, я последовал за ним, то и дело поворачиваясь к арке, из каменного свода которой вырастал полупрозрачный занавес, колышущийся, словно на легком сквозняке.
  
   Когда зал с аркой остался позади, и мы вновь начали осматриваться, решая, какую же дверь открыть теперь, я собрался было попробовать одну из угловых, выглядевших очень заманчиво из-за своего странного вида, однако Невилл меня опередил. Он подошел к ближайшей двери, приоткрыл ее и сразу же захлопнул. Раздался знакомый скрежет, но теперь мы наблюдали не столько за дверьми, сколько за Поттером, который вертел головой в надежде найти ту, что видел во сне. Наконец, лицо его прояснилось, и он молча указал на металлическую дверь, опускавшуюся на место уходившей вниз деревянной.
  
   Не знаю, что я ожидал за ней увидеть, но в первую секунду меня постигло разочарование. За дверью открывался обыкновенный полутемный коридор с голыми каменными стенами.
  
   - Нам вперед, - Поттер указал палочкой в дальний конец коридора. - Там будет другая дверь... В общем, туда.
  
   Один за другим мы углубились в коридор, освещая себе дорогу Люмосом. К этому времени тайны Министерства мне наскучили. В конце концов, я тут не за тем, чтобы смотреть на всякие чудеса. Меняющиеся двери, трещины в пространстве и даже невесть откуда взявшиеся древние арки - все это интересно, однако мне хотелось другого. Мне хотелось драться.
  
   - Может, мы уже куда-нибудь придем? - спросил я, вздохнув. Шедший передо мной Невилл вдруг остановился, и я едва в него не врезался.
  
   - Во сне так не было, - проговорил Поттер, поворачиваясь к нам. - Там коридор был коротким, а сейчас мы по нему идем целую минуту.
  
   - Может, это не тот коридор? - предположил Уизли.
  
   - А что именно ты делал здесь во сне? - спросила Гермиона.
  
   - Ничего, просто шел... - ответил Поттер. - Кажется, я даже видел впереди дверь, когда в него входил.
  
   Я прислонился к каменной стене, оказавшейся на удивление теплой и сухой, хотя, по моим представлениям, в таких местах стены должны быть ледяными, со стекающими струйками воды и поросшие снизу мхом.
  
   - Тогда попробуй ее представить, - посоветовал я. - Или пожелай, чтобы она появилась. Может, пока ты этого не пожелаешь, она не возникнет.
  
   - Я желаю! - возразил Поттер. - За этой дверью Волдеморт держит Сириуса, поэтому если я чего-то и хочу, так это чтобы дурацкая дверь, наконец, появилась!
  
   - А если надо наоборот, выкинуть ее из головы? - размышлял я дальше.
  
   - То представить, то выкинуть, - недовольно сказал Уизли. - Ты уж реши что-нибудь одно.
  
   - Я не решаю, я просто советую. Если бы эта дверь зависела от меня, я бы перепробовал все варианты. Но дело ваше. - Я пожал плечами.
  
   - Идем, - решительно сказал Поттер и двинулся вперед. Я оттолкнулся от стены и пустился следом за остальными. Кажется, по этому коридору можно было идти вечно, но так никуда и не попасть.
  
   К счастью, мои опасения застрять здесь на неопределенный срок не оправдались. Не знаю, что представлял себе Поттер, но спустя полминуты лучи наших палочек выхватили из темноты высокую коричневую дверь с медной ручкой, и мы остановились, молча глядя друг на друга, словно собираясь с силами перед последним рывком. "Наконец-то, - думал я, чувствуя, как внутри просыпается жажда деятельности, а палочка заряжает меня энергией так, словно за стеной притаилась рота василисков. - Не зря же я эти годы пахал у Флитвика и в Выручай-комнате - надеюсь, кое-какие серьезные заклятья мне сегодня пригодятся".
  
   44.
  
   Я прятался за длинным металлическим стеллажом, скрываясь в полумраке огромного зала, и смотрел в просвет между полками, на которых пылились сотни шариков на подставках с налепленными ярлычками. У противоположного конца прохода стоял Поттер в окружении десятка Пожирателей Смерти во главе с Люциусом Малфоем, которого я узнал даже в темноте этого склада, освещенного лишь редкими настенными лампами да красными огоньками, горевшими внутри некоторых шаров. Я почти не слышал того, о чем они говорили, но иногда моих ушей достигали ожесточенные крики, и их было вполне достаточно, чтобы вся эта неприглядная ситуация обрела четкость и ясность. Сон Гарри оказался ловушкой. Блэка здесь нет, но есть Пожиратели, и то, что им нужно, находится сейчас в руках у Поттера.
  
   Когда мы только сюда вошли, я надеялся услышать чьи-нибудь голоса, крики или звуки движения. Но склад шариков казался пустым. Я медленно шел по широкому проходу, рассматривая ярлычки на подставках, пытаясь разобраться, что же они собой представляют, и не заметил, как гриффиндорцы свернули в один из боковых коридоров. Наверное, я бы добрался до самого конца зала, если бы не громкие голоса, внезапно раздавшиеся откуда-то из-за стеллажей. Осторожно вернувшись назад, я спрятался за торцом железной стойки, разглядывая темные фигуры Пожирателей и размышляя, как же теперь быть. С такой позиции я не мог прицельно стрелять - расстояние было слишком большим, да и мой выстрел оказался бы тактической ошибкой: то, что нужно Пожирателям, находилось прямо перед ними, и подобная провокация с моей стороны только усугубила бы положение - по крайней мере, сейчас они ни на кого не нападали. Их надо было отвлечь, но сделать это так, чтобы попавшие в ловушку гриффиндорцы и Луна могли уйти целыми и, желательно, невредимыми.
  
   После очередных яростных криков я сделал несколько шагов назад, к тонувшей во мраке стене коридора, и начертил перед собой знак воздушного удара, как-то раз испытанный мной в Выручай-комнате на очередном пне, после чего я зарекся выполнять боевые тибетские заклятья в маленьком помещении. От всего сердца надеясь, что гриффиндорцы сообразят, как им следует поступить, я прошептал слова заклинания и послал золотистый узор вперед, на стеллаж, у противоположного конца которого собрались Пожиратели.
  
   Тонкие сияющие линии достигли металлических полок, коснулись их, исчезли, и в следующую секунду словно гигантская невидимая рука ударила по ним так, что меня, несмотря на всю трагичность ситуации, охватил детский восторг. Мощь этого удара была столь велика, что стеллаж начал складываться пополам, вминаясь острым углом в стоящие за ним полки, и с невероятной скоростью понесся по залу, толкая перед собой все новые и новые стеллажи. Грохот стоял такой, что его, наверное, могли бы слышать в главном зале с фонтаном, если бы сейчас там кто-нибудь находился. Во все стороны разлетались осколки шариков, погнутые и разорванные фрагменты металлических конструкций, деревянные подставки с ярлычками. Там, где только что стояли ряды огромных стеллажей, по мере движения сорванных с места полок образовывалось пустое пространство, засыпанное стеклами и кусками железа, а искореженные стеллажи уносились в темноту зала, сминая собой ряд за рядом.
  
   Оторвавшись от этого зрелища, я посмотрел, что происходит на другом конце, и едва не оказался сбит с ног Поттером и Гермионой, которые пронеслись мимо и свернули у стены, направляясь к выходу. За ними торопился Лонгботтом. "Где остальные?", в панике подумал я, представив, что стекла и металл могли задеть кого-нибудь из оставшихся по ту сторону зала. Однако спустя несколько секунд из пыльного сумрака на меня вылетели Рон, Джинни и Луна.
  
   - Бежим! - крикнула мне Джинни, и я рванул следом.
  
   Поттера уже не было видно, а дверь, через которую мы попали на склад, не открывалась.
  
   - Черт бы тебя побрал! - заорал Уизли, изо всех сил дергая ее туда-сюда.
  
   - Alohomora! - крикнула Джинни, направив палочку на дверь. Рон снова рванул ее, и дверь распахнулась.
  
   Вот только никакого коридора за ней больше не было.
  
   Перед нами оказалась большая круглая комната с низкими концентрическими ступенями, ведущими к площадке, на которой стоял вертикальный камень. По стенам горело несколько факелов, скудно освещавших помещение. Пару секунд мы недоуменно разглядывали камень, а потом Джинни указала палочкой вперед:
  
   - Там еще дверь!
  
   Действительно, по ту сторону круглого зала виднелся второй выход. Рон шагнул в комнату, за ним вошла Луна, я повернулся, чтобы проверить, нет ли за нами погони, и тут услышал чей-то крик:
  
   - Оставьте Нотта! Оставьте его, слышите? Его раны - ничто по сравнению с потерей пророчества! Мы должны действовать организованно...
  
   Я покрылся холодным потом. Здесь был Георг Нотт, и он ранен - из-за меня, из-за моего заклинания! А что если он погибнет? Голос вдалеке отдавал четкие приказы, где-то уже хрустело битое стекло, гремели под ногами железные осколки, но я все еще стоял у двери, потрясенный случившимся.
  
   - Да что с тобой! - Джинни выскочила из комнаты и дернула меня за плечо. - Они сейчас будут здесь!
  
   Я, наконец, очнулся. Так или иначе, дело сделано, и главное сейчас - выбраться отсюда. Я последовал за Джинни, захлопнул дверь, запечатал ее заклинанием, вычитанным в одной из книг Выручай-комнаты, и направился к противоположному выходу, держась подальше от камня. Сейчас, в тишине закрытой комнаты, мы слышали низкое тяжелое гудение, наполняющее небольшое пространство зала. Пол под ногами заметно вибрировал.
  
   Не успели мы оказаться у второй двери, как позади раздался громкий удар - кто-то ломился в комнату со стороны разрушенного склада. Рон снова не мог открыть дверь, и пока они с Джинни разбирались, что к чему, мы с Луной повернулись лицом к камню и выставили палочки на случай, если в зал вломятся Пожиратели.
  
   - Ты не знаешь, что это за камень? - между тем спросила Луна таким спокойным голосом, словно была здесь на экскурсии.
  
   - Похож на менгир, - ответил я. Дверь напротив дрожала от ударов, а Джинни с братом все еще не могли распечатать выход. Я начертил перед собой два знака звенящей тишины, которые повисли в воздухе, освещая сумрачную круглую комнату.
  
   - Красивые, - заметила Луна, и в этот момент дверь напротив слетела с петель, а в проеме показалось несколько неясных фигур в мантиях и масках.
  
   Я послал в них оба знака, один за другим. Первый узор попал в цель - Пожиратель повыше ростом не успел выставить щит и теперь без толку махал палочкой, не в силах сосредоточиться на нужном заклинании из-за громкого звона, заполнявшего сейчас его голову. Второй, однако, быстро прикрылся щитовым заклятьем, и золотистый узор погас, встретив на своем пути Protego.
  
   Луна выстрелила в Пожирателя Экспеллиармусом, но того так просто было не взять, и он принялся палить в нас замораживающими заклятьями, так что мне оставалось лишь выставить щит и ждать, пока Уизли откроют дверь.
  
   Оглушенный Пожиратель бродил по комнате, то и дело спотыкаясь и размахивая палочкой во все стороны в попытке избавиться от наложенного заклинания. Решив, что он подобрался к нам слишком близко, Луна сразила его Ступефаем, и тот упал на каменные ступеньки, скатившись по ним, словно огромный манекен. Уизли, наконец, открыли упрямую дверь, и мы один за другим начали покидать круглый зал. Все еще прикрываясь Protego, я втолкнул Луну в следующую комнату, и как раз вовремя - в проеме возникло еще несколько человек, привлеченных перестрелкой. В нас полетели новые заклятья, и я, наконец, выскочил из зала с менгиром, едва не сбив с ног Джинни, наложил на дверь запирающее заклинание и повернулся, чтобы посмотреть, где мы оказались на этот раз.
  
   Это была самая впечатляющая комната из всех, где нам довелось побывать. Мы стояли на небольшой бетонной площадке, за которой расстилался самый настоящий космический пейзаж. В необъятных размеров зале была создана точная копия нашей солнечной системы: в центре сияло большое солнце, а вокруг по соответствующим орбитам неторопливо вращались планеты и их спутники, летали крошечные яркие кометы и поблескивали в желто-белых лучах маленькие астероиды. Зрелище это казалось невероятно красивым, но у нас не было времени, чтобы им любоваться - через несколько секунд со стороны зала с менгиром послышался треск молний, и дверь за моей спиной дрогнула от мощного удара.
  
   - Куда же отсюда? - в отчаянии воскликнула Джинни. Зал был темным, и мы не могли определить его истинных размеров.
  
   - Надо просто прыгнуть, - предложила Луна. - А там посмотрим.
  
   - Прыгнуть? - переспросил Уизли. - А если там глубина?
  
   - Не думаю, что мы упадем, - скептически сказала Луна. Дверь за нами дрожала от новых ударов и вскоре должна была пасть. Времени на размышления оставалось все меньше.
  
   - Давайте уже решать, - поторопил я. - Либо мы остаемся здесь и обороняемся, либо прыгаем.
  
   Но никто не успел мне ответить, потому что в эту секунду Луна вдруг подошла к краю площадки и, оттолкнувшись, соскочила в черное пространство. Вопреки нашим ожиданиям, она не упала, а, напротив, подлетела на несколько футов вверх и вцепилась в пролетающий мимо Плутон.
  
   - Как здорово! - воскликнула она, будто была на аттракционе. Дверь за мной начала сминаться под равномерными ударами заклятий, и все мы один за другим попрыгали с бетонной площадки, постаравшись сильнее оттолкнуться.
  
   Среда, в которую мы попали, оказалась довольно плотной, и в ней можно было плавать, как в воде. Плохо было лишь то, что из-за такой плотности замедлялись движения, а это наверняка сказывалось на точности заклинаний.
  
   - Надо дальше от двери! - крикнул я. - Они сейчас войдут!
  
   Через пару секунд дверь действительно выбили, и она, вращаясь, устремилась к солнцу, затормозив лишь поблизости от орбиты Меркурия. В зале появилось несколько Пожирателей, которые, в отличие от нас, знали, как следует вести себя в подобных местах. Не сходя с площадки, они принялись палить в нас замораживающими заклятьями, однако Рон и Джинни спрятались по ту сторону солнца, и Пожиратели не могли точно прицелиться, а мы с Луной закрылись Protego, при каждом ударе чужих заклинаний поднимаясь все выше к невидимому потолку.
  
   Слева от меня метнулась одна из оранжевых молний, и в ее короткой вспышке я вдруг заметил, что нахожусь почти у свода, в котором белел круглый люк.
  
   - Наверх! - заорал я. - Здесь люк!
  
   Поняв, что при таком раскладе мы скоро покинем зал, Пожиратели тоже прыгнули с площадки и устремились за нами. Я раскручивал круглую ручку люка, похожую на те, что бывают у подводных лодок, и к тому времени, когда рядом оказались Уизли, уже откинул его наверх, мельком увидев знакомые стены комнаты со множеством дверей.
  
   Пожиратели одолели почти половину пути, а Джинни только начала выбираться наружу. Луна, оттолкнувшаяся от своего Плутона, заметно не успевала. Я мог притянуть ее заклятьем, но для этого мне пришлось бы убрать щит и остаться без поддержки, а потому, чтобы отвлечь от нее внимание Пожирателей, я принялся палить в них простыми замораживающими заклинаниями.
  
   Однако я быстро понял, что совершил ошибку, сняв щит, поскольку одно из встречных заклятий попало в Рона, когда тот уже наполовину пролез в люк. Я услышал испуганный возглас, но Джинни рывком вытащила брата и крикнула:
  
   - Да быстрее же!
  
   Наконец, Луна оказалась в пределах моей досягаемости. Джинни, лежа на полу верхней комнаты, опустила руку, чтобы помочь ей выбраться, но один из преследователей уже нагнал Луну и схватил за ногу.
  
   - Попалась, крошка! - радостно прорычал он. Снизу к нему подплывали двое других Пожирателей, осыпавших нас заклинаниями, и мне не оставалось ничего другого, как вызвать плеть.
  
   Увидев разматывающиеся в воздухе широкие огненные кольца, Пожиратели замахали руками, пытаясь затормозить. В этой странной невесомости плеть едва меня слушалась, и я боялся задеть брыкающуюся Луну, которая старалась отцепиться от настырного преследователя, колотя его другой ногой по голове.
  
   - Отпусти ее! - заорал я. - Руку отрублю!
  
   Плеть извивалась, словно гигантская змея, практически не подчиняясь движениям моего запястья. Пожиратель махнул палочкой, но я рванул плеть вправо, и одно из ее колец сожгло посланное заклинание. В следующую секунду перед нами рассыпался сноп малиновых и оранжевых искр, и Пожиратель выпустил ногу Луны.
  
   - Ах ты зараза! - взревел он, тыча в мою сторону тем, что осталось от его палочки - плеть все же задела ее, и теперь срезанная половина медленно улетала прочь, словно крошечный звездолет.
  
   Я дернул Луну вверх, к открытому люку, где она ухватилась за руку Джинни и начала выбираться в комнату с дверьми. В общей суматохе я убрал плеть, что получилось лишь со второго раза, и закрылся Protego, хотя Пожиратель, лишившийся оружия, не делал никаких попыток меня догнать. Как только огненные кольца исчезли, двое остальных, словно проснувшись, принялись палить в меня заклятьями, но больше не двигались с места, опасаясь, что я вызову плеть.
  
   Выбраться следом за Луной не составило труда. Мы захлопнули люк, после чего я подскочил к ближайшей двери, открыл ее и тут же захлопнул. Через несколько секунд железный люк начал двигаться прочь, и на его месте показался другой, деревянный, напоминавший колодезную крышку.
  
   - Что с ним? - спросил я, указав на Рона, который с отсутствующим выражением лица стоял у стены, касаясь ее пальцами.
  
   - Заклятье временной слепоты, - бросила Джинни. - Пройдет, но не скоро.
  
   - Плохо, - сказал я. Одного бойца, каким бы он ни был, мы лишились. Взглянув на Луну, сидевшую на полу и растиравшую ногу, за которую ее ухватил Пожиратель, я подошел и присел рядом.
  
   - Болит?
  
   - Ничего, - ответила она. - Ерунда.
  
   - Куда теперь? - деловито спросила Джинни, разглядывая двери. - И где Гарри с Невиллом и Гермионой?
  
   - Либо мы пытаемся выбраться наверх, либо идем их искать, - ответил я. - Оставаться здесь бессмысленно.
  
   - Конечно, искать, - проговорила Джинни, все еще осматривая двери, словно решая, в какую из них войти.
  
   - Тогда так, - сказал я, поднялся и взглянул на нее. - Мы выбираем дверь, я войду первым, за мной - Рон и Луна, а ты замыкаешь. Луна, встань, пожалуйста...
  
   Луна встала.
  
   - Проверь ногу и скажи, если сильно болит.
  
   Она прошлась по комнате, прислушиваясь к ощущениям, и, наконец, отрицательно покачала головой.
  
   - Рон! - позвал я. Тот обернулся всем телом и широко раскрытыми глазами уставился куда-то левее меня. - Луна будет тебя вести. Если начнется стрельба, ты сразу ложишься на пол. Если я скажу тебе ложиться на пол, даже когда все тихо, ты ложишься и не споришь. Ясно?
  
   - Нечего мной командовать, - буркнул Уизли.
  
   - Тогда командуй сам. Выбирай дверь и веди.
  
   Уизли промолчал. Я повернулся к Джинни.
  
   - Ты как?
  
   - А что это за штука, которой ты срубил ему палочку? - с любопытством спросила она.
  
   - Называется огненная плеть, - сказал я. - Ну так что, идем или ждем?
  
   - Валяй, - Джинни пожала плечами. - Знакомых дверей я не нашла, так что можно выбирать любую.
  
   Тем временем Луна взяла Рона за руку и подвела поближе ко мне. Поглядев по сторонам, я остановился на простой черной двери с золотистой круглой ручкой. Рванув ее на себя, я выставил вперед палочку.
  
   Мы вошли в большую комнату с двумя парящими под потолком шарами-лампами - похожий шар я видел в кабинете Снейпа на собеседовании. Здесь нам повезло, поскольку из комнаты было еще несколько выходов, однако в ней самой не оказалось ничего интересного: у стены располагались два серых от пыли стола, по углам жалось несколько старых стульев, а под ногами валялись полуистлевшие пергаменты. На одном из столов я заметил большую чернильницу и воткнутое в нее длинное коричневое перо.
  
   - Не расходимся, - напомнил я, продвигаясь к дальней стене. Луна с Роном шли сразу за мной, Джинни прикрывала сзади, направляя палочку поочередно на каждую дверь. В комнате было тихо, однако не успели мы добраться до столов, как где-то за стеной послышался топот и невнятные крики.
  
   - Вот черт! - прошипел я. - С какой они стороны?
  
   - Понятия не имею, - Джинни повернулась к единственной двери справа. - Я буду следить за этой, а ты следи за теми, - она мотнула головой, указывая на две двери слева.
  
   - Отведи Рона к столам, пусть он под ними спрячется, - сказал я Луне и на всякий случай указал на стол побольше.
  
   - Я не полезу!.. - возмутился Уизли, однако Луна уже подошла вместе с ним к столу и положила его руку на крышку, чтобы тот, наклоняясь, не ударился головой. В этот момент шум, еще секунду назад доносившийся откуда-то издалека, возник совсем рядом, после чего обе двери с моей стороны распахнулись, и из них вывалилось несколько людей в масках.
  
   - Они здесь! - заорал кто-то, и в комнате воцарился настоящий хаос.
  
   Джинни развернулась, но все, что она успела, оказавшись лицом к лицу с тремя Пожирателями, это закрыться Protego - под градом заклинаний, что на нее обрушились, ей бы не удалось сопротивляться долго.
  
   - Рон, на пол! - крикнул я, заботясь прежде всего о том, чтобы упрямый Уизли не мешался под ногами и не напоролся на какое-нибудь шальное заклятье. Луна, стоявшая рядом с ним, отпрыгнула в сторону и одновременно со мной выстрелила в одного из противников у ближайшей двери. Тот закрылся щитом, на миг остановившись и тем самым помешав войти второму; его мне удалось уложить Ступефаем. Однако после этой маленькой победы удача от нас отвернулась.
  
   Из соседнего помещения выскочило сразу двое Пожирателей, и первый сходу ударил заклинанием в Рона, который так и не соизволил никуда спрятаться, а второй, широкий верзила без маски с длинными волосами, принялся палить в меня.
  
   Для плети здесь было слишком тесно, а ни на какое другое заклинание я не мог рассчитывать с уверенностью. Нас вынудили уйти в оборону, и мы медленно отступали к противоположной стене, оставив лежащего без сознания Рона у стола.
  
   - Дверь! - откуда-то сзади крикнула Джинни. Луна на мгновение обернулась, утратив контроль над щитом, и кто-то из наступавших сразил ее сбоку молнией Ступефая.
  
   - Джинни! - крикнул я, понимая, что такая оборона приведет нас к скорому поражению.
  
   - Я здесь! Я у двери, давай назад! - судя по голосу, она была совсем рядом, всего три-четыре шага, которые, однако, надо было еще преодолеть, поскольку молнии били в меня с трех позиций.
  
   - Уходи отсюда! - закричал я. - Уходи и закрывай дверь! Быстрее!
  
   Не знаю, были среди Пожирателей те, кто пытался нагнать нас в зале с планетами, или они поняли, что последует, когда Джинни исчезнет из комнаты, но все они, не сговариваясь, сосредоточили свои заклятья на мне, не позволяя снять Protego и вызвать плеть.
  
   Джинни воспользовалась моментом и избавила нас от одного из противников, сразив Пожирателя у двери напротив. За треском молний я едва услышал, как она открыла дверь, однако того, что случилось потом, мне увидеть не удалось. Пожиратель без маски бросился к ней, оказавшись за моей спиной, вслед за чем я услышал громкий треск разряда и крик. В тот же миг меня едва не сбили с ног - Пожиратель, рванувшийся к Джинни, начал метаться по комнате, облепленный летучими мышами, и пытаясь отодрать их от лица, но тут же рухнул на пол, попав под несколько заклятий своих товарищей.
  
   Эта заминка позволила мне покинуть проклятую комнату. Выскочив в открытую дверь, я увидел уже знакомый амфитеатр и каменную сцену с аркой. Двумя ступеньками ниже лежала Джинни, сраженная заклятьем. Внизу, у одного из проходов, застыло трое Пожирателей: Малфой, худая женщина с длинными волосами и высокий мужчина в белой маске, а подле них - Поттер и Лонгботтом.
  
   На то, чтобы осмотреть зал и оценить свое положение, мне хватило пары секунд. "Хуже и быть не может, - промелькнуло в голове. - Здесь трое, а в комнате еще пятеро". Я отскочил вбок, встав так, чтобы за спиной была стена, и вызвал плеть. "Не защищаться, - сказал я себе. - Только нападать".
  
   Ожидали нас те, кто был в зале, или нет, но все происходившее в соседней комнате, а теперь и здесь, интереса у них не вызвало. Видимо, пророчество, за которым они сюда явились, было у Поттера, и Малфой со своими подручными лишь взглянул на меня; увидев, что стою я далеко и нахожусь в явном меньшинстве, они вновь занялись Поттером и Невиллом, скорчившимся на полу у их ног. В ту секунду, как я отвел от них глаза, на ступени амфитеатра выскочил, озираясь по сторонам, первый Пожиратель. Не дав ему времени разобраться в ситуации, я взмахнул плетью и срезал кисть, в которой он держал палочку.
  
   По залу разнесся страшный крик. Ухватившись за искалеченную руку, Пожиратель рванулся вниз, заливая кровью серые камни. Женщина, стоявшая рядом с Малфоем, выстрелила в меня заклятьем, от которого я едва успел увернуться, и помчалась наверх, перепрыгнув через рухнувшего у помоста с аркой соратника.
  
   "Четверо оттуда и одна отсюда, - подумал я. - И минус один". Теперь дверь в комнату с чернильницей была вне досягаемости моих ударов. Выбежавшие оттуда Пожиратели это поняли, поскольку принялись стрелять в меня, не сходя с места. Впрочем, несмотря на мое приглашение драться серьезно, пока что их заклинания ни разу не оказались сложнее замораживающего заклятья.
  
   "Только не оборона", напомнил я себе и начал постепенно приближаться к проходу, пытаясь одновременно отражать плетью заклятья и не слишком закрываться, чтобы держать противника в постоянном напряжении.
  
   - Хочешь играть по взрослому? - довольным голосом крикнула женщина, заняв позицию несколькими рядами ниже и посылая в меня заклинания, которые плеть не могла сжечь полностью. - Тогда давай, попробуй нас убить! Или боишься? Не хочешь себя замарать? Встал на сторону чистеньких?
  
   Чистеньких? Я? Эти слова подняли во мне волну протеста. Я никогда не хотел становиться одним из тех, о ком такое говорят! Палочка тут же отозвалась на мое возмущение - огненная плеть, обычно ярко-оранжевая, вспыхнула белым, как раскаленная дуга, и заклинание, выпущенное одним из Пожирателей, не сгорело, а отразилось назад, сбив его автора с ног и отбросив далеко на каменную лестницу. "Минус один", с удовлетворением подумал я, продолжая свое наступление.
  
   Не знаю, чем бы все это закончилось. Женщина внизу дралась не так трусливо, как троица в проходе, которая, скорее всего, знала меня и не могла понять, почему человек, интересующий Темного Лорда, дерется на стороне его противников. Шаг за шагом я приближался к открытому выходу, когда неожиданно один из Пожирателей упал на ступеньки, а двое других помчались вниз.
  
   Женщина едва успела перевести палочку с меня на освобожденный проход, потому что зал вдруг оказался полон людьми. Прямо передо мной из комнаты с чернильницей выскочили Сириус Блэк и девушка с фиолетовыми волосами, Тонкс. В тот же момент за моей спиной раздалась стрельба и крики. Я повернулся и увидел, как по соседнему проходу бегут Люпин и Хмури, а из третьей двери, почти за самой аркой, выскакивает Кингсли Бруствер.
  
   Блэк скрестил палочки с женщиной, Хмури и Люпин занялись Малфоем и Пожирателем в маске, а Тонкс и Бруствер - двумя оставшимися. Я стоял наверху, убрав плеть и не рискуя вмешиваться в дуэли, поскольку противники дрались так ожесточенно, что прицелиться было невозможно.
  
   Однако битва еще не была выиграна. Пожиратель, сражавшийся с Хмури, сшиб его с ног и рванул вверх прямо на меня. Я выстрелил в него, однако тот прытко отскочил и закрылся щитом. Поняв, что противник того стоит, я вызвал плеть. Пожиратель, словно локомотив, несся вперед, то ли рассчитывая, что я не осмелюсь его ударить, то ли полагая, что его скорость не позволит мне скоординировать движения длинной плети. И он не ошибся. Со своей позиции я мог лишь разрубить его пополам, чего, конечно, не собирался делать: в конце концов, никто здесь не применял смертельных заклятий, а срезанную мною кисть Волдеморт легко сможет вернуть, если, конечно, тот Пожиратель однажды до него доберется.
  
   Я был вынужден отойти с пути бегущего противника, не отводя от него палочки и тем самым предупреждая, чтобы он не лез на рожон. Однако ему хотелось лишь убраться отсюда, так что он стремительно проскочил мимо и исчез в коридорах Министерства.
  
   Краем глаза следя за тем, что происходило вокруг - Хмури уже поднимался с пола, собираясь присоединиться к Люпину, загнавшему Малфоя почти на самый верх, - я начал спускаться, чтобы помочь Джинни, как вдруг услышал торжествующий женский крик. Подняв голову, я увидел, что Блэка, в которого женщина ударила каким-то мощным заклинанием, швырнуло прямо на каменную платформу и втянуло в арку, чье полотнище лишь мягко колыхнулось, укрывая собой очередную жертву. Женщина бросилась к третьему выходу, откуда не так давно появился Бруствер, и в мгновение ока исчезла за дверью.
  
   - Сириус! - Рядом со сценой очутился Поттер. Позабыв о Джинни, я ринулся вниз, чтобы он сдуру не полез за Блэком, и услышал яростный крик Люпина:
  
   - Гарри, стой где стоишь!
  
   Тонкс, наконец, обездвижила своего Пожирателя и раньше меня оказалась рядом с Поттером, обхватив его за плечи и пытаясь удержать на месте. Я кинул взгляд на Люпина, спешащего к Тонкс, на Хмури, одолевшего Малфоя, и решив, что в ближайшее время здесь всем найдется дело, рванул следом за женщиной.
  
   - Линг! - наперерез мне бросился Бруствер. - Не ходи за ней! Остановись!
  
   Не обращая на него внимания, я выскочил за дверь и к своему удивлению оказался в разгромленном зале со стеллажами. Сейчас он был пуст, на полу валялся мусор, битые шары и расколотые деревянные подставки. Из темноты зала донесся хруст стекла и бряцанье металлических обломков. Я помчался на звуки, сжимая в руке палочку и испытывая почти экстатический восторг от перспектив сойтись на дуэли с достойным противником.
  
   Дверь в другом конце зала вывела меня в знакомую комнату со множеством выходов. Перебирать варианты можно было до бесконечности, а потому, бегло осмотрев то, что комната мне предлагала, я сосредоточился на мысли, что единственное помещение, которое мне сейчас нужно, это фойе перед лифтами, и распахнул ближайшую дверь. Под привычные скрежет и грохот я вышел в широкий коридор, пол которого был выложен черным мрамором, а стены сходились где-то в темноте над головой. Стояла тишина, и никаких дверей мне по дороге больше не попалось.
  
   Коридор кончался поперечным проходом, и пока я стоял, размышляя, в какую сторону лучше идти, слева раздался тихий лязг. Я бросился туда и скоро очутился перед тремя широкими лифтовыми дверьми. Нажав на кнопку, я принялся изображать тибетские парализующие заклятья, действие которых, если верить описаниям, мало чем отличалось от привычных нам заклинаний того же рода. Однако мне казалось, что и они не помешают - вдруг моя соперница не сообразит, как их отражать, или пропустит одно из нескольких.
  
   Когда лифт прибыл, я вошел в него в окружении пяти сверкающих знаков, паривших над моей головой. Время тянулось бесконечно; казалось, пока лифт поднимается в атриум, женщина сто раз успеет добраться до телефонной будки и к этому моменту, возможно, уже покинула министерство. Однако, когда двери открылись, и я увидел перед собой огромный полутемный зал, мне стало ясно, что все только начинается.
  
   В стороне от фонтана замерли две фигуры - одна высокая, прямая; вторая же склонилась перед первой, прижимая руки к груди. Отсюда не было слышно, что говорила женщина, лишь интонации, отчаянные и молящие, могли намекнуть на смысл ее слов.
  
   - ... и вы посмели... - донеслись до меня слова Волдеморта. Он стоял ко мне спиной, а потому не мог меня видеть, однако лицо женщины было обращено в сторону лифтов, и она не заметила, как я вышел из кабины, лишь потому, что низко опустила голову. Я взмахнул палочкой и послал в них все пять заклятий, а сам начал продвигаться к фонтану, держась ближе к стенам. Кто сказал, что лучшее - враг хорошего? Я рассчитывал сразиться со смелым и опытным магом, а получил в противники самого Волдеморта!
  
   Тот не видел летящих в него заклинаний, но их блеск заметила женщина. Она еще только начинала подниматься, а Волдеморт уже развернулся, взметнув полы мантии, и закрыл их обоих большим щитом, похожим на медленный водопад. Мои заклинания врезались в него, однако вместо того, чтобы исчезнуть, отразились и под разными углами разлетелись в стороны. Два попали в стены, два других ударились в потолок, а последнее угодило в скульптуру-фонтан.
  
   Женщина выстрелила в меня алой молнией - заклинанием, которого я не знал, - но расстояние позволяло легко маневрировать, и я отскочил с пути разряда, который врезался в камин за моей спиной и отколол кусок его облицовки.
  
   - Вон! - рявкнул Волдеморт, и женщина мигом бросилась к телефонной будке. Однако я больше не обращал на нее внимания, начав обстреливать Темного Лорда всеми известными мне заклятьями, чтобы он, как десять минут назад мы с Джинни и Луной, ушел в оборону и потерял бы возможность нападать.
  
   Волдеморт стоял на месте, закрывшись щитом, и поворачивался вслед за мной по мере того, как я обходил фонтан. Когда телефонная будка, которой воспользовалась женщина, оказалась у меня за спиной, я, наконец, обрел достаточную концентрацию, чтобы прибегнуть к заклятьям стихий. Резкий взмах палочки прочертил в воздухе длинную белую полосу, которая начала вращаться вокруг своей оси, подобно пропеллеру, и ринулась на Волдеморта, втягивая в себя окружающий воздух.
  
   Конечно, я не рассчитывал, что это несложное стихийное заклятье окажется Темному Лорду не по зубам: моей целью было сделать его оборону максимально глухой и дождаться подкрепления снизу. Ведь не может же быть, чтобы за мной никто не последовал - Бруствер, например, или Хмури? Не дожидаясь, пока он отобьет заклинание, я начертил еще одно, такое же, однако на этот раз прибегнул к огненной стихии, и новый пропеллер, разбрызгивая во все стороны языки пламени, понесся на Волдеморта, смутно видневшегося из-за своего щита.
  
   - Неплохо! - неожиданно услышал я знакомый голос. Пропеллер врезался в щит-водопад и с шипением погас.
  
   Только тогда мне стало ясно, что же все это время здесь происходило. Пока я напрягал свои жалкие силы, пытаясь доказать, что я - классный маг, Волдеморт просто развлекался. Конечно, он закрывал себя от моих заклятий, однако пожелай он со мной расправиться, то сделал бы это безо всякого труда, и никакие огненные и воздушные пропеллеры меня бы не спасли.
  
   - Дерись! - в ярости закричал я и послал в него кислотное проклятие, самое сильное из испытанных мной заклинаний. Но Волдеморт легко махнул палочкой, и голубая молния изменила направление, угодив в статую волшебника, отчего та начала плавиться и стекать в небольшой бассейн с лежащими на дне монетками.
  
   - Я не собираюсь с тобой драться, - ответил Волдеморт, опуская палочку. - Согласись, Линг, у нас с тобой слишком разная весовая категория.
  
   Какое унижение! Я выставил себя полным дураком, решив, что Темный Лорд сочтет меня противником, достойным того, чтобы с ним драться.
  
   - Я лишь хочу спросить, - продолжал Темный Лорд спокойно. - Почему ты здесь?
  
   Я молчал.
  
   Волдеморт кивнул, будто своим молчанием я ответил на его вопрос.
  
   - Разве Поттер тебе друг? - спросил он. - Разве ты пришел сюда для того, чтобы помочь ему?
  
   - Мы думали, здесь Блэк! - крикнул я.
  
   Темный Лорд снова кивнул.
  
   - Блэк, который в плену, - сказал он. - Блэк, которого надо вырвать из рук врага. Это опасно. И это захватывающе. Ведь так ты рассуждал, верно? Я скажу, зачем ты здесь, иначе ты и дальше продолжишь себя обманывать. - Он помолчал. - Ты здесь, чтобы почувствовать себя живым. Чтобы избавиться от тоски, пожиравшей тебя все эти месяцы после нашей встречи. Чтобы воспользоваться возможностью и заняться, наконец, тем, для чего ты рожден. Ты воин, Линг, и война - единственное, что будет радовать твое сердце. С кем сражаться - не имеет значения, главное, чтобы битва была настоящая, не на жизнь, а на смерть. Скажи, как по-твоему, видит ли в тебе воина Дамблдор? - Волдеморт снова замолчал, слегка склонив голову. - Я думаю, видит, - продолжил он. - А рад ли он тому, что видит? Нет, не рад. Он никогда не скажет тебе того, что говорю сейчас я. Он никогда не станет учить использовать дарованную тебе силу и таланты так, чтобы жизнь приносила тебе удовольствие. Он предпочтет держать тебя на поводке, контролировать все твои шаги и ни за что не подпустит к знаниям подлинной магии, Темной магии, магии войны и смерти. Но я дам тебе все это, если ты пойдешь со мной. Я научу тебя воинскому искусству и сделаю из тебя лучшего бойца, какого только видел этот жалкий, разжиревший, погрязший в лени остров. С ними ты будешь страдать. Они никогда не позволят тебе встать в полный рост, станут держать тебя на коленях, в цепях правил, выдуманных ради никчемных трусов, вечно дрожащих за свою жизнь, не способных защитить себя и всегда полагающихся в этом на кого-то другого. Ты один стоишь всех, кто явился сюда по моему приказу, потому что каждый из них - трус и предпочел бы отсиживаться дома, а не рисковать своей шкурой. Но ты не трус, ты не боишься. Ты не боишься ни их, ни меня. И я ценю это. Идем со...
  
   - Том!
  
   Громкий голос, перебивший речь Волдеморта, разнесся по всему атриуму, исходя откуда-то справа, от темных высоких каминов. Я не видел стоявшего там человека, но голос его узнал сразу. Сюда явился Дамблдор.
  
   Волдеморт гневно вскинул голову, повернулся к каминам, и в ту же секунду я выбросил вперед руку с палочкой, вложив в свое заклинание всю ту ненависть и ярость, что снедала меня в последние минуты. Слова Волдеморта были хуже всякой легилименции. Он вывернул мою душу наизнанку и показал все, как есть, обнажив передо мной то, чего я не видел, в чем не признавался себе и что старался подавить. Я ненавидел его за правду, услышанную из его уст, и за то, что сказал ее именно он.
  
   Почти сразу же фиолетовая молния превратилась в патронуса. Таким я не видел его еще ни разу. Заряженный сильными эмоциями, он был насыщенного фиолетового цвета, окруженный малиновой аурой, с крошечными золотистыми молниями, вспыхивающими в его темном теле. Нас с Волдемортом разделяло достаточное расстояние, однако скорость патронуса оказалась просто невероятной. Подобно настоящей небесной молнии, он пронесся по залу, готовый сбить противника с ног, вцепиться в него зубастой пастью и разорвать когтями на мелкие клочки, однако в момент, когда должно было случиться неизбежное столкновение, Волдеморт исчез. Патронус с разгону пролетел то место, где стоял Темный Лорд, и заскользил лапами по мраморному полу, чтобы не врезаться в стенки фонтана. Последние метры он преодолел прыжками, затормозив у самого бассейна, и запрыгнул на бортик, где повернулся в сторону каминов, вытянул шею и издал громкий визг, раздосадованный тем, что жертва пропала прямо у него из-под носа.
  
   - Ах ты гад, - прошептал я, потрясенный таким поведением Волдеморта. Как он посмел аппарировать! И как успел заметить патронуса - ведь все заняло доли секунды?!
  
   Уставившись на пустое место, где только что находился Темный Лорд, я пытался осознать и его недавние слова, и его, по моему мнению, позорное бегство, совершенно позабыв о патронусе, который к тому времени уже насиделся на бортике фонтана, соскочил с него и бочком направился куда-то к каминам.
  
   - Линг, - окликнул меня Дамблдор.
  
   Я вздрогнул и обернулся. Только теперь мне стало ясно, насколько я же был поглощен Волдемортом, если не заметил того, что происходило все это время за моей спиной. Неподалеку от каминов стоял наш опальный директор, одетый в серую дорожную мантию. В паре метров от него застыл патронус, вертя во все стороны длинной головой и разглядывая скучившихся в зале министерских служащих, а из каминов в сполохах зеленого огня появлялись все новые и новые люди. Ближайшие к Дамблдору волшебники целились в патронуса палочками на случай, если тот решит прыгнуть, однако Дамблдор был спокоен и не обращал на него внимания, понимая, что патронус просто проявляет любопытство и не собирается ни на кого нападать. Я махнул палочкой, и он исчез.
  
   В ту же секунду тишина, царившая прежде в атриуме, взорвалась шумом и криками. Одновременно заговорили десятки человек, обсуждая и появление Волдеморта, которого видели самые первые прибывшие в зал, и патронуса-тень - явление, кажется, еще более редкое, чем визит Темного Лорда в Министерство магии.
  
   Из толпы вынырнул Корнелиус Фадж и засуетился подле Дамблдора. Тот, наконец, отвернулся от меня и обратил свой взор на взволнованного и испуганного министра. Я направился к лифтам, еле волоча ноги, словно на них были надеты кандалы. Отчего-то меня совсем не удивило, когда неподалеку от лифтов я заметил Гарри. Не знаю, давно ли он там стоял, видел ли Волдеморта, слышал ли его слова, но когда я с ним поравнялся, он не двинулся с места, глядя на меня почти так же, как смотрели на патронуса стоявшие у каминов волшебники - с недоверием и опаской, словно не зная, чего ожидать.
  
   - Мне жаль насчет Сириуса, - проговорил я, остановившись рядом. - Тетка сбежала... Волдеморт ее прикрыл.
  
   - Я видел, - хрипло ответил Поттер.
  
   Не зная, что еще сказать, я подошел к лифту и нажал на кнопку. Двери кабины распахнулись, и я шагнул внутрь, чувствуя себя совершенно обессиленным. Где-то там, внизу, был раненый Георг Нотт, и я знал, что обязан его найти. А потом мне предстояло самое трудное - по возвращении в Хогвартс рассказать о случившемся его сыну.
  
Оценка: 7.15*42  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"