Аннотация: Группа колдунов отправляется в далекое путешествие. История о магии и физике, о двойниках и оборотнях, о зависимостях, иллюзиях и о местах, где не ждут людей. Не юмор, не боевик.
1.
В центре Сахары, в десяти милях к западу от Истинных пирамид, высится горная гряда. Давным-давно, когда Сахара была зеленой саванной, в тех местах из-под земли бил ключ. Люди быстро заметили целительное влияние воды. К ней приходили тяжело раненые, больные малярией, проклятые колдунами и укушенные змеями, прокаженные и старики, не желавшие умирать. Вода исцеляла и продлевала людям жизнь.
Но мудрецы и шаманы заметили еще одно свойство воды. Судьбы тех, кто ее пил, менялись. У людей исчезали все ложные личины. Жизнь поворачивалась так, что человек больше не мог скрывать свое истинное "я" за масками и социальными правилами. Подлинная, ничем не сдерживаемая природа была такова, что человек и окружающие не могли с ней мириться. Люди становились изгоями, уходили в другие земли, сбивались в банды или пропадали без следа.
Когда климат изменился, и место саванны заняли камни, соленые почвы и пески, вода ушла под землю, но легенды о ней остались. Те, кто в них верил, отыскали источник. Он стал подземным ручьем, текущим под скалами по дну пещер. В пещерах поселились его служители, выработавшие систему, которая позволяла желающим выпить воды, но отсеивала любопытных или нерешительных, не готовых к встрече с собственным "я".
Теперь городки, выросшие вокруг Истинных пирамид, соединяла с пещерами широкая дорога. В миле от пещер раскинулся большой оазис, где останавливались туристы, где были магазины и дома местных жителей, а рядом с пещерами стояли два палаточных лагеря, мужской и женский. Люди жили в них столько, сколько им требовалось, чтобы однажды выпить воды или, передумав, покинуть это место.
Пещеры уходили вниз на два десятка метров; там, во тьме, тек ручей, из которого служители наполняли канистры и поднимали на поверхность. Магия в пещерах действовала слабо, поэтому физической работы хватало.
В то утро канистрами занимался Вальтер. Спустившись по широким вырубленным в скале ступеням, он наполнил две пятилитровые пластиковые канистры и потащил их обратно. Он делал это два-три раза в неделю в течение последних пяти лет и знал всю сотню ступеней, отделявших дно пещеры от поверхности.
Пять литров на лагерь было много: за день воду пили не больше трех-четырех человек, но в последние годы повсюду шли бои, и к источнику часто привозили раненых.
Нередко это были члены окрестных банд. Легион, базы которого находились в Сахаре, имел хороших врачей, и на памяти Вальтера военные приезжали сюда лишь раз, но не с раненым, а с человеком, пораженным каким-то неизвестным заболеванием. Ему рассказывали, что до появления теперешнего главы их маленькой общины, которого все звали Настоятелем, банды то и дело пытались взять источник под свой контроль и торговать водой. Вальтер не знал, сколько лет пещеры переходили из рук в руки, но с конца ХХ века, после появления Настоятеля, банды их больше не беспокоили.
Большинство людей еще спали, но кое-где у палаток уже разжигали костры и начинали готовить завтрак. Здесь не водилось бродячих собак, как в оазисе - окрестности населяли лишь робкие песчаные коты, - но в это время суток неподалеку от лагерей Вальтер часто видел духов пустыни. Эти создания, похожие на двухметровые песчаные смерчи, поднимались из земли на рассвете, будто встречая солнце, и собирались у одной им ведомой границы вокруг человеческих жилищ. Вальтер не представлял, разумны ли эти существа, но Муса, родившийся на востоке Мали, однажды сказал ему, что интеллектом духи пустыни подобны собакам.
Несмотря на простоту жизни, работы здесь хватало, и день каждого служителя был расписан по часам. Приехав сюда, Вальтер и не думал, что жизнь служителей настолько однообразна - со стороны она казалась ему чрезвычайно привлекательной. Тем более он не мог вообразить, что всего через две недели, которые ему потребовались, чтобы собраться с духом и выпить воды, его существование окажется тесно связано с Источником.
Впрочем, этот поворот судьбы он считал большой переменой, той самой, что должна происходить у человека, сделавшего глоток. Всю свою недолгую жизнь он чувствовал себя на вторых ролях, не делая ничего, что имело для него или для других хоть какой-то смысл. А здесь он был человеком в синей одежде туарегов, его лицо скрывал светло-фиолетовый шарф, знак служителя. С ним здоровались в лагерях, приветствовали по дороге в оазис, угощали финиками в лавках, и это внимание было приятно. Пусть Вальтер не совершал никаких чудес, но именно он приносил людям воду. О том, что когда-то воду из Источника брали безо всяких посредников, он не думал ни разу.
На дороге вспыхнули яркие огни, которые начали стремительно приближаться. Кто-то ехал сюда на автомобиле, и тревога, охватившая Вальтера, подсказывала: вряд ли в столь ранний час это будут туристы.
Хотя жители оазиса и палаточных лагерей чувствовали себя в безопасности, зная, что банды их не тронут, Вальтера эти визиты беспокоили. Они напоминали ему о том, другом мире, где войны, засуха, голод и эпидемии, где безработица и кризисы правительств, где неизвестность и неуверенность, способные сломать любого, кому нечего им противопоставить. Вальтер всегда считал себя одним из таких людей и потому оказался здесь.
Однако машина, подъезжавшая сейчас к лагерям, не походила на старые грузовики бандитов. У пещеры остановился огромный автомобиль, куда, по представлениям Вальтера, могло бы поместиться человек десять. Двое рослых чернокожих мужчин с автоматами быстро исчезли в темноте входа. Водитель прислонился к двери и закурил. "Это не Легион, - подумал Вальтер, - но и на бандитов не похожи". Автомобили Легиона, всегда цвета хаки, украшала эмблема, зеленое дерево, стоящее на синем перевернутом треугольнике.
Он посмотрел на Мусу, хорошо разбиравшегося в местных группировках.
- Это люди Читемо, - сказал тот. - Очень влиятельный человек к югу отсюда и до тех самых мест, где начинаются деревья. Наверняка они приехали к Настоятелю, но не за водой; возить воду - работа рядовых, а эти гораздо выше.
"Работа рядовых", с грустью подумал Вальтер и посмотрел на пустынных духов. Тех заметно прибавилось; словно песчаные спирали, они вращались недалеко от лагерей, и Вальтер решил, что через несколько часов начнется буря.
Он повернул обратно и у входа в пещеру столкнулся с Джеем, старшим служителем.
- Тебя хочет видеть Настоятель, - сказал тот, беря Вальтера под руку. - Идем.
Фигура Настоятеля была таинственна - он никогда не показывался на глаза. Младшие служители не бывали в его комнатах, располагавшихся вдали от основных переходов, и поэтому среди них ходили самые разные слухи: кто-то считал, что это известный в прошлом могущественный маг, который не хочет быть узнанным, а кто-то говорил, что на самом деле Настоятель - один из служителей, сохраняющий инкогнито, и лично его знают только те, кто живет в пещерах дольше десяти лет. Конечно, Вальтеру было интересно увидеть Настоятеля, но сейчас, во время визита бандитов, такое знакомство казалось неуместным.
У старой тяжелой двери стояли двое мужчин. Здесь было светло, но Вальтер не нашел источника света. Зная, как трудно в пещерах колдовать, он решил, что это не рядовые маги, и удивился, зачем в таком случае им автоматы.
- Когда войдешь, - сказал Джей, - не пялься по сторонам и сразу садись. Настоятель не любит фамильярностей, но еще больше ненавидит подобострастие.
Он открыл дверь и подтолкнул Вальтера вперед.
К его удивлению, за дверью оказалось небольшое помещение, пялиться в котором было совершенно не на что: со всех сторон Вальтера окружала голая темная скала. Свет был и здесь, но уже не такой яркий, как в коридоре. Напротив располагалась еще одна дверь. Вальтер непонимающе уставился на нее, нерешительно протянул руку, чтобы открыть, и в ту же секунду услышал:
- Джей просил вас сесть.
Раздавшийся снизу голос принадлежал пожилому мужчине, который, вероятно, сидел сейчас на полу с той стороны двери. От неожиданности Вальтер замер, а потом присел на холодные влажные камни.
- Вы покидаете монастырь, - сказал Настоятель.
- Покидаю? - не веря своим ушам, переспросил Вальтер.
- Вы поедете с людьми, которые стоят сейчас в коридоре, - продолжил Настоятель. - Они приехали за вами, но хоть и выглядят грозно, беспокоиться не о чем. В любом случае, здесь вам больше не место. Вы и так задержались.
Вальтер ждал продолжения, но невидимый собеседник больше ничего не говорил.
- Как это - задержался? - спросил он.
- Вы у нас пять лет. Это много.
- Некоторые здесь гораздо дольше! - возразил Вальтер, ощутив, наконец, ужас при мысли о том, что придется покинуть Источник, успевший стать ему домом, и не с кем-нибудь, а с местными бандитами.
- Другие не причем, - сказал Настоятель. - Мы говорим о вашей жизни. И в этом месте она закончена. Пора двигаться дальше.
- С бандитами? - в отчаянии воскликнул Вальтер. - Это движение дальше?
- И это тоже. Идите с ними и ничего не бойтесь. Джей!
Дверь за спиной Вальтера открылась. Разговор был закончен.
Ему даже не дали собрать немногочисленные вещи. Мужчины с автоматами молча вывели его из пещер и посадили на заднее сиденье огромного автомобиля, сами устроившись по бокам у дверей.
Невозможно было поверить в происходящее; проезжая мимо Мусы, он видел ошеломленное лицо приятеля, который, когда машина выехала на дорогу, сделал ей вслед охранный жест. "Этого не может быть, - в панике думал Вальтер, глядя на остающиеся за спиной лагеря, где просыпались люди, готовящиеся встретить новый день, на пустынных духов, окружавших человеческие поселения, на горы, скрывающие северный горизонт. - Я больше ничего этого не увижу, даже вещи не дали взять..." Чувство потери было столь сильным, что удивило даже его самого.
Тяжелая машина ехала плавно и неторопливо, люди Читемо никуда не спешили. Они миновали оазис с его многочисленными лавками, пыльными деревьями и одноэтажными домами; вид портальной вызвал в душе Вальтера еще одну боль. Он появился здесь пять лет назад, когда ему было всего двадцать. Два десятка лет его окружали уютные дома и живописные окрестности родного Хасте. Пусть родители утверждали обратное, но Вальтер ценил то, что ему довелось родиться в благополучной стране со всеми ее возможностями, и стал ценить это еще больше, оказавшись в Африке. Однако парадоксальным образом здесь он нашел все, что искал, и уже не представлял жизни без пещер Источника. Неужели Настоятель уверен, что перемены в его жизни еще не начинались? Он-то считал, что все уже произошло.
Проехав оазис, они повернули на юг, и теперь машина ехала быстрее. Солнце поднималось, в салоне становилось жарко. Вальтер, не успевший позавтракать, вынужден был терпеть недовольство своего желудка. С юго-востока налетела песчаная буря, но машина не замедлила ход. Ветер и песок облетали невидимый щит, раскинутый колдунами вокруг автомобиля, и они ехали в полном молчании с включенными фарами, света которых едва хватало, чтобы видеть заметаемую дорогу. Наконец, почти в полной темноте, они въехали в деревню, казавшуюся пустой, с жалкими полуразрушенными домами без окон, с закрытыми из-за бури дверьми. Мужчины вышли на улицу, подождали, пока выберется Вальтер, и нырнули в ближайшую хижину.
Здесь они заночевали. Ужин прошел в тишине - казалось, мужчины понимали друг друга без слов. Немолодая женщина накрыла на троих, а Вальтеру принесла отдельно, и он поел скудной безвкусной пищи, сидя на раскладушке в соседней комнате. Специально его не охраняли, поскольку в пустыне Вальтеру было не выжить.
Мужчины оставались за столом, то ли ужиная, то ли молча общаясь; ветер, бросавший в окно песок, навевал сон. Вальтер улегся на голой скрипящей раскладушке, надвинул на глаза шарф и мгновенно уснул.
Песчаная буря постепенно стихала; теперь за летящим песком можно было разглядеть песчаных духов, по обыкновению толпящихся рядом с человеческим жильем. Вальтер стоял у окраинного дома, рассматривая духов, но чувствовал, что кроме них там, за песком, есть кто-то еще. Чья-то тень то появлялась, то исчезала за летящим песчаным облаком. Она могла бы принадлежать крупному льву, если бы в этих местах они водились. Вальтер слышал дыхание и фырканье. На секунду из коричневой тучи показался бок зверя, и Вальтер вжался в стену. Это был не лев. В песчаной туче бродило какое-то существо, черное, словно окутанное облаком угольной пыли. Едва он об этом подумал, как невидимый пришелец остановился. Внезапно стена за спиной исчезла, и Вальтер начал падать...
Он проснулся, разбуженный собственным стоном, в первые секунды не понимая, где находится; потом убрал шарф с глаз и увидел вчерашнюю женщину, глядевшую на него из-за занавески.
Позавтракав, они сели в машину и отправились дальше. Буря кончилась, пейзаж не менялся. На северо-востоке появились и исчезли горы. По обе стороны дороги расстилалась каменистая пустыня. Лишь раз навстречу им попался старый лендровер, и дважды они обгоняли местных жителей, шедших по обочине неизвестно откуда и неизвестно куда.
Когда стало смеркаться, водитель ускорил ход, словно они выбились из графика и теперь опаздывали. Мужчины открыли люк в крыше автомобиля, вытащили автоматы и поднялись, глядя по сторонам. Вальтер решил, что они въезжают на враждебную территорию, и здесь могут встречаться патрули Легиона.
В салон летел песок и мелкие камешки. Вальтер прикрыл лицо шарфом. Когда раздался первый выстрел, было уже темно, и водитель гнал так, словно они не на разбитой дороге посреди пустыни, а на немецком автобане. Неожиданные выстрелы перепугали Вальтера, и он пригнул голову, не разобравшись, в них ли стреляют, или стреляют они.
Поначалу короткие очереди выпускал только стоявший справа. Вальтер осторожно выпрямился, но за окнами была темнота. Потом выстрелы прекратились, и вместо автоматных очередей во все стороны полетели заклинания, осветившие пространство вокруг машины. Ближайшие окрестности наполнил холодный белый свет, однако Вальтер все еще никого не видел. Зато очень скоро почувствовал - кто-то преследовал их, кто-то бежал за ними, и прыжки этого существа отдавались в земле тяжелыми ударами, словно оно весило не меньше слона.
Он обернулся к заднему окну. Круг света, двигавшийся вместе с машиной, выхватывал только песок и пыль, но спустя несколько секунд в нем появился зверь. Без труда догнав машину, он побежал сбоку, на границе света и тьмы, то появляясь, то исчезая из виду. Автоматчики дали еще несколько очередей, но к магии почему-то не обращались.
Больше всего животное походило на гепарда размером со льва, черное, тонкое, однако тяжелое, если судить по ударам лап о землю. Его голова была большой, морда - не такой плоской, как у пятнистой кошки, в профиль напоминая львиную, однако телосложение - длинное туловище и хвост, высокие лапы, - выдавало в нем образ стремительного бегуна, с которого оно было слеплено, ибо Вальтер не сомневался, что существо это колдовское, сотворенное магами или само являвшееся колдуном.
С десяток секунд зверь бежал в темноте вровень с машиной, а потом внезапно выскочил в круг света и, словно черная молния, врезался плечом и головой в переднюю дверь. Машину сотряс мощный удар, Вальтера швырнуло на автоматчика, который сильно ударился грудью о край люка и чуть не свалился вниз. Выстрелы последовали, но впустую - существо уже исчезло во тьме.
Следующий удар пришел с другой стороны, и на этот раз гепард сбросил машину с дороги. Водитель отчаянно закрутил руль, Вальтера подбрасывало на сидении, от выстрелов закладывало уши, но зверю всё было нипочем. Он раз за разом бился о двери автомобиля, снизившего скорость в попытке выбраться с камней и песка обратно на асфальт. На шестом или седьмом ударе машину занесло, она перевернулась, сделала несколько кувырков по камням и в конце концов остановилась, лежа на боку.
Вальтера спасли его соседи, погибшие при первом же приземлении машины на крышу. Он ударился о них, о переднее сиденье, но остался жив и даже не получил сильных ушибов. Левый автоматчик свалился прямо на него и лежал теперь сверху, прижав к тому, кто сидел справа. Извиваясь, Вальтер пролез между ним и спинкой сиденья, столкнув мертвеца в проход. Дверь над головой заклинило, но только он попытался открыть окно, как услышал громкий скрежет.
Зверь был снаружи и теперь пытался забраться внутрь, царапая днище. Рассчитывать на колдовство Вальтеру не приходилось, боевыми заклинаниями он не владел, а потому, извернувшись, наклонился и выдернул из рук погибшего автомат.
Открыв окно, он подождал, направив ствол в черноту ночи. Вальтер имел смутное представление об оружии, но ему казалось достаточным просто целиться и жать на курок.
Привстав, он высунул голову в открытое окно и тут же понял свою ошибку. Окно было достаточно широким, чтобы в него пролезть, но сперва надо было высунуть руки и подтянуться наверх, потому что теперь, когда его голова возвышалась над поваленной машиной, а руки оставались внутри, он оказался совершенно беззащитен, встретившись лицом к лицу с животным, которое поднялось на задние лапы и поставило передние на автомобиль.
Вблизи его морда мало походила на кошачью; в ней было что-то от крокодила: пасть с длинными зубами, оранжевые, слабо светящиеся глаза с вертикальным зрачком, вытянутый, как у рептилии, нос, а чернота, издали принятая за мех, оказалась крупной чешуей, похожей на рыбью. Несколько секунд зверь и человек смотрели друг на друга, а потом странный гепард приоткрыл пасть и легко выдохнул. Вальтер ощутил сладкий, ни на что не похожий запах и через секунду падал назад, к мертвецам, потеряв сознание и выпустив оружие из ослабевших рук.
2.
Адмирал Имедей Ганзориг сидел в плетеном кресле на веранде своего дома и смотрел, как горы Сишань окрашиваются в бледно-розовый рассветный цвет. Черные облака, которые заволокли вчера все небо, исчезли, сменившись редкими перистыми полосами фиолетового. Хребты скрылись за утренней дымкой, рассеивавшей мягкий свет. Сегодня Ганзориг не ложился. Он хотел встретить солнце и рано утром сел в это кресло слушать зимнюю тишину и наблюдать, как из тьмы проступают горы.
У Ганзорига был целый год, чтобы вдоволь насладиться горами, восходами и тишиной, но это время приближалось к концу, а он не знал, какое будущее выбрать. Прекрасная природа делала его скорбь по умершей жене менее жестокой, превращая в грусть, но не могла смягчить понимание собственной ошибки, неверного решения, которое привело к финалу непредсказуемому и трагичному. Сейчас перед Ганзоригом стоял вопрос: уйти ли в отставку и посвятить себя этому дому, горам и скорби, или продолжить службу в Легионе, где его ждали - ждали в Штабе, в Академии, но вряд ли вернули бы в действующий флот.
Тишину раннего утра нарушил звук подъехавшего автомобиля. Ганзориг оторвался от созерцания склонов и посмотрел на дорогу. Приземистая темно-серая машина остановилась на гравийной дорожке недалеко от лестницы, и из нее вышел мужчина, при взгляде на которого адмирал понял, что ответить на свой вопрос ему придется уже сегодня.
Человек, который к нему приехал, когда-то был американцем, но Ганзоригу тем не менее нравился. Его родители проявили оригинальность, назвав сына Вараввой, однако тот не вырос ни разбойником, ни революционером. Напротив, в свои сорок пять их сын был главой 138-го отдела Легиона. Отдела, занимавшегося Соседями.
- Мистер Фостер, - сказал Ганзориг, когда мужчина поднялся по лестнице на веранду. - Рад вас видеть.
- Не радуйтесь, адмирал, - ответил мистер Фостер. - Я пришел нарушить ваш покой.
- Жаль, что вы не приходите просто так, - сказал Ганзориг. Этим прекрасным утром он действительно так считал.
- Работа не позволяет, - ответил Фостер, усевшись на стул лицом к адмиралу. - А сейчас особенно. Мы надеемся на вашу помощь. Мы знаем, что ваш отпуск кончается только в мае, но дело не терпит отлагательств. К сожалению, пока вы в отпуске, я не имею права посвящать вас в детали.
- Ну скажите мне хоть что-нибудь, чтобы я смог принять решение, - с иронией ответил Ганзориг. Фостер посмотрел на розоватую дымку, окутавшую горы Сишань.
- "Эрлик" исчез, - проговорил он.
Эта фраза не имела для Ганзорига смысла, как если бы Фостер сказал, что исчезла Луна.
- Вы лучше всех нас знакомы с Соседями, - продолжил Фостер. - Вы нам очень нужны, адмирал.
Ганзориг не мог отказаться не потому, что пять лет назад именно он принимал "Эрлика", шедевр современного судостроения, лучший корабль из всех, что ходили сейчас по морям и океанам планеты. И даже не потому, что ему нравился Варавва Фостер. Просто Ганзориг не верил, что "Эрлик" мог пропасть. Фостер ему не лгал, но, возможно, все не так плохо? Соседи были странными существами - если их вообще можно было так называть, - но никогда не похищали целые корабли.
- Хорошо, - сказал Ганзориг. - Я готов вернуться.
- Мы благодарны вам, адмирал, - ответил Варавва Фостер. - Собирайтесь, нас ждут. Сейчас мы едем в Пекин.
Ганзориг собрал вещи, переоделся в форму, подумав на секунду, что ночью ему следовало бы спать, но не стал задерживаться на этой мысли. У выхода он обежал взглядом гостиную. Надо будет позвонить женщине, раз в неделю приходившей сюда убираться, чтобы она присмотрела за домом, пока не вернется он или его сын Банхи, работавший в группе Чжан Хэна над космическим проектом Легиона. Потом Ганзориг взял чемодан и покатил за собой на веранду.
В молчании они доехали до Шицзиньшаня и остановились у трехэтажного здания с большой пустой парковкой с одной стороны и заросшим пустырем с другой. В здании располагался 138 отдел.
Варавва Фостер еще не существовал на этом свете, когда молодой Ганзориг, тогда не легионер, а вольный колдун-энтузиаст, зачарованный рассказами и легендами о Соседях, преследовал их по всему свету. Когда Фостер стал главой отдела, упорно, ступень за ступенью завоевывая себе положение в Легионе, Ганзориг уже считался главным специалистом по Соседям. Фостер настоял на переезде отдела из Дахура в Пекин и теперь предпочитал работать с учеными, нежели решать проблему Соседей исключительно с военной точки зрения.
За пару лет он собрал команду специалистов и пытался даже заполучить кое-кого из коллег Чжан Хэна, в том числе и сына Ганзорига, но все, кто участвовал в космическом проекте, не имели права покидать группу, поэтому Фостер был вынужден ограничиваться консультациями. Ганзориг искренне надеялся, что у Чжан Хэна ничего не получится. Если колдуны начнут серьезно осваивать космос, там их встретят Соседи. Зная Соседей, как никто другой, Ганзориг не мог не опасаться столкновений с ними в такой уязвимой для человека среде, как космическое пространство.
Покончив с формальностями возвращения из годового отпуска, Ганзориг подписал необходимые бумаги и вместе с Фостером прошел в конференц-зал.
Они сели за стол друг против друга, и Фостер начал рассказывать:
- 28 ноября "Эрлик" внезапно пропал со всех экранов и частот. Ни техническими, ни магическими способами обнаружить его не удалось. Он находился посреди Индийского океана, в ста пятидесяти милях к югу от Кокосовых островов. В место, откуда был получен последний сигнал, отправили вертолет с авианосца "Цзи То". Вертолет не вернулся. Через шесть часов туда отправился "Цзи То". Он прибыл в квадрат ночью и встал в миле от последней координаты. Это спасло команде жизнь.
- Аномалия, - сказал Ганзориг.
- Да. За ночь они нашли ее и вычислили контуры. Но это не обычная аномалия. "Эрлик" оказался в ней, хотя его оборудование позволяет засекать их на расстоянии до пяти миль. По нашей версии, аномалия возникла сразу и вокруг него, иначе он бы ее обогнул.
- Соседи вертятся рядом?
- Это тоже странно, - сказал Варавва Фостер. - Их там нет. Вообще.
- Погодите, вы сказали - 28 ноября? - вдруг переспросил Ганзориг. - Два месяца? Это было два месяца назад?
- Да, - ответил Фостер. - Это было два месяца назад. И аномалия все еще там. А в ней - "Эрлик".
- Ни одна аномалия на моей памяти не продержалась дольше трех суток.
- И ни одна не способна удержать в себе целый корабль. Если можно так выразиться, мы имеем дело с необычной аномалией. Она не только не исчезла, но еще и увеличивается в размерах. Поначалу она представляла собой слегка сплющенный шар диаметром сто двадцать метров; треть шара находилась под водой. Сейчас ее форма напоминает эллипсоид с горизонтальным диаметром порядка трех километров и вертикальной осью около двух. На следующий день после обнаружения "Цзи То" послал туда беспилотник, но тот не вернулся. Кроме того, горизонт аномалии оказался циклической голограммой с периодом 24 часа. Информация из-за горизонта не поступает.
- То есть как не поступает? У нас что, посреди океана - черная дыра?
- Не дыра, конечно, но что-то в этом роде. Все, что мы туда отправляли, не возвращалось.
- А магия? - спросил Ганзориг.
- Горизонт не образован заклинаниями, и повлиять на него известными способами мы не можем.
- Из того, что вы сказали, не похоже, будто Соседи имеют к этому отношение, - произнес Ганзориг, впечатленный словами Фостера. - Их аномалии просты, корабли в них попадают не так часто, и Соседи всегда находятся рядом. Что за эти два месяца с ними происходило?
- Ничего. Эта аномалия их не привлекла. Находясь снаружи, мы ничего не сможем о ней узнать. На "Цзи То" нас ждет группа, которая отправится внутрь. Вы должны рассказать им о Соседях. Хотя рядом их нет, они могут быть в самой аномалии.
- Если бы "Эрлик" мог оттуда выбраться, он бы давно это сделал, - возразил Ганзориг. - Послав туда еще несколько человек, вы потеряете и их, как потеряли вертолет.
- Вам надо поговорить с братьями Морган. Они у нас отвечают за научные исследования. Через час-полтора мы отправимся в Гонконг, а оттуда - на авианосец. Вы ведь не завтракали? Если хотите, спуститесь пока в кафе, а когда я освобожусь, то зайду за вами.
"Цзи То", тяжелый авианосец с огромной палубой, глубоким ангаром, где стояли самолеты и вертолеты, и высокой надстройкой по правому борту был одним из немногих настоящих военных кораблей Легиона; остальные выглядели как небольшие яхты, научно-исследовательские суда, баржи и рыболовецкие траулеры. С такой маскировкой легионерам было проще работать. "Эрлик", исследовательский корабль, вслед за тремя другими сошел со стапелей китайской верфи пять лет назад. Корабли этой серии должны были очищать океаны от мусора, химических и радиоактивных отходов (что они и делали), однако "Эрлик" мог столько всего еще, что походил на воплощение мечты самых отъявленных фантастов, каких немало было не только среди людей, но и среди колдунов. Даже Ганзориг толком не знал, кто и чем там занимается.
В портальной его и Фостера встретил матрос и отвел к капитану, который был Ганзоригу хорошо знаком. Правда, времени на дружеские беседы не оставалось - они лишь приветствовали друг друга, и капитан отдал несколько приказов о размещении гостей.
Кто-то забрал у Ганзорига чемодан, и Фостер сразу же повел его к братьям Морган. Они спустились на вторую палубу, с минуту шли по коридорам, затем вновь спустились по лестнице и попали в узкий длинный проход с единственной дверью. Фостер остановился и негромко сказал:
- Братья Морган на первый взгляд кажутся немного странными... И на второй, вероятно, тоже. Но они лучшие в своем деле, как вы - в своем.
- Думаете, Варавва, я немного странный? - спросил Ганзориг.
- Думаю, мы все, - ответил тот и открыл дверь.
Перед ними оказалось большое помещение без окон и верхнего света. В полупустом зале стояло несколько столов, на столах - мониторы, под столами - полупрозрачные, светящиеся синим компьютеры. По полу змеилось множество таких же светящихся шнуров. Поначалу Ганзориг не заметил людей; несколько человек молча сидели за большими экранами, их лица освещал серо-синий свет. Никто не обратил на Ганзорига внимания. Фостер провел его через весь зал и остановился перед последним столом. Он был пуст - ни мониторов, ни бумаг. Из-за стола на Ганзорига смотрели два пары внимательных, оценивающих глаз.
Братья Морган были сиамскими близнецами. Их тела срослись в области таза и образовывали букву Y. Они сидели в сложно устроенном кресле на колесах, приспособленном к их необычному сложению. Братья старались подчеркнуть разницу между собой теми средствами, что были им доступны. Правый близнец сбрил все волосы и брови, украсил ушные раковины множеством колец и сделал на голове сложную татуировку, элементы которой заходили ему на лоб, щеки и опускались под воротник футболки. Руки тоже были покрыты картинами, которых Ганзориг не различил в царящем полумраке. Близнец слева, наоборот, выглядел более формально, отрастил длинные волосы и носил наглухо застегнутую рубашку. Впрочем, оба они питали любовь к темным оттенкам.
Ганзориг рассматривал их без стеснения. Он повидал немало странных людей и еще больше странных колдунов, уродливых от природы или от проклятий, часто модифицировавших себя до неузнаваемости, поэтому пара сиамских близнецов не могла его удивить. Но эти были необычны. При всем своем национализме и нелюбви к цивилизации Запада, по непонятным причинам считавшей себя единственной цивилизацией на планете, Ганзориг не мог не признать, что братья Морган произвели на него впечатление. Это были хорошо сложенные мужчины, красивые редкой ныне мужской красотой, без той вмешавшейся в фенотип женственности, что культивировалась и приобреталась последнюю сотню лет - пошлая, откровенная, приглашающая, тиражируемая где попало в обоих мирах.
- Меня зовут Франц, - сказал близнец слева, протягивая руку.
- Оперативный командующий Северного флота Легиона, адмирал Имедей Ганзориг, - официально ответил тот и пожал ее.
- Джулиус, - представился правый. Ритуал знакомства повторился. Фостер подвинул себе и Ганзоригу стулья, и они сели напротив братьев.
- Что вы хотите узнать? - сказал Франц.
- Вы здесь давно? - спросил адмирал.
- Нас пригласили через несколько дней после происшествия.
- Вы ведете съемку?
- Конечно, ведем, - помедлив, ответил близнец.
- В каких режимах?
- Во всех. И Соседей мы не засекали, если вы об этом.
- Кто просматривал записи? - Ганзориг полуобернулся, оказавшись лицом к залу. На ближайшем к себе мониторе он увидел два столбца цифр, бегущих сверху вниз, и пустое черное окно в правом углу экрана.
- Вообще-то никто. Этим занимается компьютер, - сказал Джулиус. Ганзориг услышал в его голосе недовольство и подумал: "Возможно, кое-что они все-таки проглядели".
- Ясно, - сказал он. - Надеюсь, записи сохранились. Мне нужно, чтобы их просмотрели живые люди. Во всех режимах. Глазами. Соседи далеко не всегда - я бы сказал, почти никогда, - не влияют на характеристики среды так, чтобы их можно было засечь компьютерами именно как Соседей. Они маскируются под природные явления, либо вообще доступны только живым глазам.
- Если бы там кто-то летал, компьютер бы его засек, - возразил Джулиус. - Мы знаем, что Соседи влияют на магнитное поле, порождают сухие грозы...
- Здесь вы от них сухих гроз не дождетесь. И с движением все не так просто. Я не раз видел Соседей вместе с командой корабля, но ни один прибор на них не реагировал. У нас остались только фотографии и не слишком качественные видеозаписи.
- Отсюда возникает вопрос - не есть ли Соседи проявление свойства нашей психики порождать коллективные галлюцинации? - сказал Джулиус не без сарказма.
- Распространенная теория, - слегка улыбнувшись, кивнул Ганзориг. - Расскажите её тем, кому эта галлюцинация спалила зрительные нервы или перепутала связи в двигательной системе.
- Есть и другая теория, - вставил Фостер. - Что Соседи - действительно свойство нашей психики порождать подобные объекты во плоти.
- Будет очень интересно посмотреть записи, - сказал Ганзориг. - Компьютеры, я полагаю, галлюцинациями не страдают, и если Соседи здесь были, они их зафиксировали, но не распознали.
- Хорошо, - сказал Франц. - Правда, записей много, с разных точек, за два месяца... Это не быстро.
- Это быстро. На "Цзи То" шесть сотен человек экипажа. Я прошу задействовать всех свободных матросов и летчиков и распределить материал между ними. Мистер Фостер, где команда, которую я должен консультировать?
- Команда будет завтра, - ответил Фостер.
- Тогда к завтрашнему дню я должен иметь результаты наблюдений.
Ганзориг посмотрел на близнецов. Джулиус буравил адмирала недружелюбным взглядом, но больше не спорил. Франц просто кивнул.
- И еще один вопрос. Если "Эрлик" не может выйти из аномалии, чем ему поможет эта группа?
- У нас есть несколько точек зрения на то, что случилось с "Эрликом", но не он - основная причина, по которой командование посылает туда людей, - ответил Франц.
Ганзориг воззрился на Фостера.
- Не он? То есть как - не он?
Фостер был непроницаем.
- Если они смогут помочь команде - замечательно. Если они ее вернут - еще лучше. Но это второстепенная задача. Снаружи мы не можем изучить это явление, а оно представляет опасность. Беспилотники теряют сигнал...
- А люди? - перебил Ганзориг. - Люди не потеряют сигнал? Они там выживут? Откуда вы знаете, что внутри за среда?
- Мы полагаем, что среда там в общих чертах не отличается от нашей, - сказал Франц.
- Тогда почему "Эрлик" до сих пор внутри?
- Команда могла погибнуть. Или он застрял.
- Застрял? - удивился Ганзориг. - В чем там можно застрять?
Франц посмотрел на брата. Тот сказал:
- Мы вам завтра покажем, когда соберется группа.
Ганзориг не стал настаивать. Братья хотели произвести впечатление не на одного адмирала, а с такой темой и парой тайн в рукаве сделать это было несложно.
3.
Далеко на севере Шотландии, под холмом, в тридцати метрах от поверхности, на куче земли лежал чешуйчатый гепард и подслушивал чужие разговоры. Будь он в своем человеческом облике фермера и рыбака Кана, нора казалась бы ему непроницаемо черной, но сейчас глазами волшебного зверя он видел серебристое свечение, пронизывающее воздух и все подземные коридоры. Свечение сгущалось у стен и конденсировалось, стекая плотными каплями и собираясь по углам. Однако призрачный свет ни о чем не рассказывал. Чтобы слушать, гепард прислонился головой и ухом к земляной стене.
Как в океане общались киты, так под землей общались существа, которых колдуны называли ископаемыми вампирами - не совсем справедливо, поскольку они были не кровососами, а ночными хищниками, большую часть времени проводившими в толще земли. Сами себя они называли пхугами, что могло навести на мысль об их происхождении, вот только появились они прежде всех человеческих народов и прежде всех млекопитающих, став свидетелями эволюции древних обезьян и долго не считая их ничем иным, кроме своей добычи. Гепард улавливал отдаленные разговоры, смысл которых от него ускользал. Ближайшие соседи молчали - спали, думал гепард, или ушли на глубину. Пхуги были неутомимыми копателями; если они не спали и не искали пищу, то рыли норы. Рост температуры их не пугал - от нее защищала магия. Некоторые предпочитали жить в океанах. Существам, способным играть со своим геномом, как с конструктором, и эффективно использовать горизонтальный перенос было нетрудно адаптироваться к воде.
Наконец, гепард вскочил, побежал по коридору, поднялся по крутому склону и оказался в пещере, превращенной им в гробницу. На невысокой гранитной плите лежало каменное существо. Его руки с длинными пальцами и изогнутыми когтями были сложены на груди, глаза закрыты, губы плотно сжаты в скорбном изгибе. Большую часть тела скрывали свернутые крылья, так что он лежал как бы внутри овального кокона. Умерший был старым, и резчик изобразил на его лице каждую морщину, создав невероятный по искусности и тонкости портрет.
В человеческом облике он старался здесь не бывать, однако сейчас пришел прощаться, а не жалеть себя. Потоптавшись на месте, гепард поставил передние лапы на основание гробницы и обратился в человека.
- Только пожалуйста, не начинай все сначала, - сказал Фаннар.
- Я не начинаю, - проговорил Кан. - Я и не заканчивал. - Он вглядывался в лицо каменного изваяния так, словно ждал чуда.
- Прекрати. В любом случае, я не позволю тебе это сделать. Только потеряв жизнь, начинаешь ее ценить.
- Я потерял ее год назад. То, что сейчас - не жизнь.
- Поверь, тебе просто не с чем сравнивать. - Фаннар помолчал. - Ты думаешь, что остался один. Но на самом деле это не так. Никто из нас тебя не оставит, ты наш брат...
- Я знаю, - сказал Кан и осторожно накрыл ладонью пальцы изваяния. - Просто мне кажется, что больше я сюда не вернусь.
Фаннар молчал. Интуиции и предчувствия были ему недоступны.
- Ты слишком привязался к внешнему, - сказал он через минуту. - Мастер передал тебе столько всего, а ты не можешь оставить привязанность к его могиле. Не заставляй меня думать, что ты плохо у него учился.
Кан не ответил. Спустя несколько секунд он развернулся, превратился в гепарда и побежал к выходу на улицу.
Было раннее утро. Миновав ветрогенератор и хлева, он приблизился к старой церкви, давно утратившей свою цель и теперь служившей домом Кану. Там был его гость, спал на диване у стола, подложив под голову свернутый шарф. Кан протянул руку и подергал его за плечо.
- Кто ты, и зачем ты меня выкрал?- спросил Вальтер, когда окончательно проснулся.
- Меня попросили, - неохотно ответил Кан.
- Кто попросил?
- Мы уезжаем. У нас мало времени и много дел. Нам придется вернуться в Африку.
- Обратно к Источнику?
В Кане вдруг проснулся слабый интерес.
- Ты ведь один из жрецов? - спросил он. - Значит, ты тоже пил ту воду?
- Конечно, иначе я не смог бы им стать. Так что, мы возвращаемся туда?
- Нет, - сказал Кан. - К моему отцу.
На грузовике они добрались до соседней деревушки, где Кан встретился с человеком, управлявшем фермой в его отсутствие. Оставив у него грузовик, они поехали в город на внедорожнике, за рулем которого сидел фермерский сын. У входа в портальную Вальтер спросил:
- Это твой отец приказал меня похитить?
Кан подумал.
- Я бы не стал сбрасывать его со счетов. Думаю, скоро мы это выясним.
Порт доставил их в Каир, где они целый час прождали порт до Батури. Полковник Ди, отец Кана, находился сейчас на границе Камеруна и Центральноафриканской республики, ведя очередные переговоры. В Батури, сказал Кан, их должны ждать.
Действительно, на улице рядом с портальной стоял джип Легиона, и молчаливый водитель повез их прочь из города. По улицам шли люди, бегали веселые дети, женщины собирались у рынка; Вальтер глазел по сторонам, выискивая полицейских или военных с оружием, но, к собственному удивлению, не находил их.
Легионер вел машину на восток; дорога постепенно пустела, дома и склады, встретившие их на окраине, исчезли, мелькнули поля, вдоль обочин начали появляться деревья. Через полчаса они свернули на разбитую проселочную дорогу, уходящую в глубь леса.
Скоро перед ними открылась поросшая невысоким кустарником равнина и дорога с блокпостом. Вместе с несколькими легионерами блокпост охраняли два величественных местных колдуна в зеленых одеждах, которые хмуро оглядели Вальтера и Кана. За блокпостом начиналась деревня - множество небольших круглых домов из глины с высокими соломенными крышами. Легионеров Кан не заметил, но у некоторых построек толклись африканцы из разных племен. Они были молчаливы, необычно сдержанны и внимательно следили за проезжавшим джипом. Миновав дома, машина остановилась у широкой пустой площади, рядом с которой стояло устрашающее сооружение, похожее на широкий спиральный термитник десяти метров высотой.
- Кан! Милый мальчик! - Из ближайшего глиняного дома выкатился седой старик в инвалидном кресле, невероятно худой, морщинистый, но весьма жизнерадостный. - Я так счастлив тебя видеть!
Кан поймал на себе удивленный взгляд Вальтера и недовольно нахмурился.
- Твой отец только что начал встречу. Это как минимум до обеда, так что будь на это время моим гостем! Вместе с уважаемым жрецом, разумеется. - Старик вежливо и одновременно насмешливо склонил перед Вальтером голову.
- Это Рафики, приятель отца, - неохотно пояснил Кан, пока они шли за резвым стариком. - Он выглядит идиотом, но на самом деле мужик неглупый, так что не очень при нем болтай.
- О чем я могу болтать? - удивился Вальтер, но Кан не ответил.
Внутри дома было куда прохладнее и просторнее, чем казалось снаружи. Старик предложил им завтрак. Кан, у которого совершенно не было аппетита, отказался, но Вальтер размотал свой шарф и с готовностью сел за стол.
- Очень сложные переговоры, - говорил Рафики, катаясь по комнате с таким гордым видом, будто сложность переговоров - его заслуга.
Кан стоял у открытой двери, разглядывая здание напротив. В отличие от простых жилых домов, это строение вызывало у него самые неприятные эмоции.
- Знаешь, - сказал старик Вальтеру, - а я ведь был у этого вашего Источника.
Кан повернул голову, на секунду отвлекаясь от тревожного созерцания.
- Давно это было, - продолжал Рафики не без удовольствия, поскольку оба гостя обратили на него внимание. - Я приехал к Источнику, когда остался один, не знал, куда себя деть, проболтался в этом чертовом лагере почти месяц - все не решался, боялся чего-то, дурак, а через день после того, как выпил воды, меня нашел твой отец. С тех пор я с ним. Вот так-то, молодежь!
Старик замолчал, и Кан, ожидавший длинной истории, отвернулся к высокому дому.
Солнце стояло прямо над деревней, но в доме было прохладно. Старик задремал в кресле, скучавший Вальтер, который уже осмотрел в комнате все, что можно, гонял по столу хлебные крошки. Кан воззвал к Фаннару, но тот скрылся, не желая быть рядом с тем, что предстояло увидеть Кану.
Он почти не помнил своего детства до того самого года, когда отец увез его из родной Монголии на север Шотландии. Там он постепенно начал просыпаться от полубредовых фантастических сновидений, путавшихся с реальностью из-за его неумения различать и понимать увиденное. Пустые холодные пространства нравились ему гораздо больше, чем город, где он жил, и с отцом, оставлявшим его на целый день в одиночестве, было спокойнее, чем с матерью или в интернате, в постоянном окружении детей. Он думал, что так теперь будет всегда - тишина и покой.
Но скоро появился Мастер, огромный старый пхуг. Время сжималось и растягивалось; кажется, совсем недавно они переехали на этот край земли, а год пролетел, словно день, и отцу пришла пора возвращаться в Африку, поскольку его дела в Великобритании закончились.
- Ты остаешься здесь, - сказал он сыну серьезно и спокойно. - Больше, чем я для тебя сделал, я сделать уже не могу. Теперь ты должен слушаться своего Мастера и делать то, что он тебе велит. Он объяснит, кто ты такой, почему ты такой и что ты можешь. Я приеду, если захочешь... - он без улыбки вгляделся в Кана, - но думаю, ты меня не позовешь.
Кан никогда не скучал по отцу. Он стал для него полулегендой. Мастер всегда говорил, что он должен чтить своего отца, но тот был слишком далеко, чтобы Кан мог выразить свое почтение. А Мастер всегда был рядом.
Весь первый год он ежедневно приходил к Мастеру в пещеру, сперва боясь это необычное огромное существо, потом любопытствуя, ожидая чего-то нового, а иногда разочаровываясь его молчанием и проявляя нетерпение.
Мастер почти не разговаривал; он бродил по пещере на четырех конечностях, волоча за собой крылья, нюхал воздух, прикладывал ладони и уши к земле и стенам. Иногда они просто сидели друг против друга: пхуг смотрел на него своими круглыми черными глазами, и Кану вдруг становилось жарко, по всему телу выступал пот, сердце колотилось, и это не прекращалось до тех пор, пока он не вскакивал с камня и не бросался в море, окунаясь с головой, чтобы остынуть.
Какой в этом скрывался смысл? Кан не знал. Тогда ему было всего восемь лет.
После года молчания Кан досконально изучил старого Мастера и смог бы отличить его от миллиона других пхугов. Он знал его запах и повадки, видел спящим, закутанным в крылья, похожим на кусок скалы. Он делил с ним пищу и чувствовал растущее единение с этим созданием, которое становилось для него все более родным.
Оставшись без отца, Кан начал покупать продукты в деревне за холмами. Он общался с матерью по интернету и следовал в быту всем ее инструкциям, поскольку слушаться родителей был приказ Мастера, а слушаться Мастера - приказ отца. Пхуг зачаровал его так, чтобы одинокий ребенок с холмов ни у кого не вызвал интереса, и Кан свободно бродил по деревне, смотрел на рыбацкие лодки, заходил в магазинчики, в большую церковь, и наблюдал за жизнью людей, которые казались ему гораздо более чужими, чем подземный вампир в пещере у моря.
Вскоре после отъезда отца они начали рыть. Это была первая магия, которую объяснил ему пхуг, и волшебство подземного мира, его необъятность и неожиданное богатство пленили Кана. Они рыли норы, слушали разговоры, изучали минералы, флору и фауну подземелий, бродили по коридорам, где Мастер учил его ориентироваться во тьме, и Кан сам не заметил, как старый пхуг стал для него всем в этом мире. Он уже не мыслил своей жизни без Мастера. Он хотел всегда быть рядом, слушать его, выполнять все его указания. И когда это произошло, началось реальное ученичество.
Двери спирального термитника отворились. Кан инстинктивно подался назад, в тень, но это была нейтральная территория, и как бы ни относились друг к другу выходившие из здания люди, здесь они соблюдали нейтралитет.
Колдуны шли один за другим, неторопливо, в молчании, почти торжественно. Можно было многое сказать о племенах и народах, что здесь собрались, но Кана не интересовала этнография; он рассматривал их наряды, яркие, длинные, с узорами, которые сами по себе были заклинаниями; он наблюдал за тем, как они смотрят друг на друга и как они друг друга игнорируют; он изучал их фамилиаров - один колдун был покрыт шевелящейся массой муравьев, за другим шествовала пара деревянных фигурок-духов, - и чувствовал, как вместе с ними из дверей на площадь выползает что-то еще: атмосфера переговоров, коллективное сознание переговорщиков, сохранявшееся, пока они не разошлись по своим временным жилищам. Кан не заметил, как к двери подошел Вальтер и тоже стал смотреть на колдунов.
- Жуткое дело, - сказал он. - Все они боятся, презирают, ненавидят, никому не верят. Не хотят мира, но вынуждены вести о нем переговоры с тем, кого боятся еще больше, чем друг друга.
Кан посмотрел на Вальтера с искренним изумлением.
- Откуда ты знаешь?
- Ну... просто вижу. В языке их тел, в несказанных словах.
- Читаешь мысли? - с подозрением осведомился оборотень.
- Нет, мысли я читать не умею. Дело не в мыслях. Люди говорят не только словами, а я умею читать эти сообщения.
- Язык тела.
- И тела тоже. Любой язык. - Вальтер посмотрел на Кана. - Любой способ коммуникации. Это у меня с рождения.
Колдуны разбрелись; последним вышел маленький пигмей с оранжевой птицей на плече и неторопливо удалился с площади. Двери в термитник остались открыты.
- Иди, - проговорил Рафики из-за их спин. - Он на тебя не сердится.
Кан никогда не считал, что отец на него сердит. Это было не то слово. Когда он возвращался погостить в дом матери, то иногда заставал там отца. Его отношение не было холодным или равнодушным - напротив, он с интересом слушал рассказы сына о том, чему учит его Мастер, но, кажется, полностью переложил на пхуга всю ответственность, больше не давая Кану советов и указаний и уклончиво отвечая на вопросы. Лишь несколько лет спустя Кан узнал, почему это так, почувствовав восхищение отцом и страх перед такой проницательностью, казавшейся ему тогда невероятной.
Почти два десятка лет они виделись несколько раз в год, случайно или собираясь всей большой семьей; отец был сдержанным, ровным, не слишком эмоциональным человеком, который одинаково относился ко всем своим детям и уделял им равное внимание. Но три года назад жизнь Кана радикально изменилась, и это изменение дало ему возможность увидеть отца на другой территории - на его. Ошеломленный и смятенный, Кан вернулся к Мастеру, надеясь никогда больше не бывать в Африке.
Он вышел из дома и направился к термитнику. Вальтер проводил его взглядом и повернулся к Рафики.
- Давай-ка мы с тобой чего-нибудь выпьем, - сказал тот, - а ты мне расскажешь, как дошел до жизни такой.
- Я не пью алкоголь, - отказался Вальтер.
- Так и я его не пью! - воскликнул старик, с энтузиазмом накрывая на стол. - Да и зачем нам алкоголь! - Он схватил чайник. - Это ройбос, великолепный африканский чай.
Вальтер знал, что такое ройбос, но, помня о предупреждении Кана, решил на всякий случай не очень откровенничать.
Внутри термитника был полумрак. В помещении, чьи стены и потолок скрывались во мгле, стоял длинный деревянный стол и отодвинутые в сторону стулья. Из глубины до Кана доносились тихие голоса. Он вошел и на секунду захотел обернуться гепардом, чтобы подробнее разглядеть место.
- Проходи, - сказал из темноты полковник.
Кан пошел мимо стола, различив впереди две фигуры. Его отец был там с другим легионером, за обманчиво приятным лицом которого скрывался жесткий игрок; незнакомец лишь коротко кивнул и молча направился к выходу. Двери за ним закрылись. Оранжевые светильники на стенах вспыхнули ярче.
Имей Кан возможность выбирать, он бы никогда не выбрал для встречи это место. Он не знал, где оно находится, что за пространство внутри этого здания и что за магия в нем царит. Как они вели тут переговоры? С таким же успехом можно договариваться с горной грядой, с джунглями или с текущей рекой. С пространством, где кто-то живет, но его не видно. Кан невольно сжал кулаки - и это его отцу удалось отразить...
Полковник сказал:
- У меня есть для тебя дело.
Кан остановился в паре метров от отца. Он казался ему фантомом, сотканным из атмосферы иных миров, совершенно чужим существом, только притворявшимся человеком.
- Какое? - хрипло спросил Кан.
- Интересное. Тебе понравится. Тебе и твоему спутнику.
Кан не знал, что ответить. Ему хотелось поскорее все узнать и покинуть термитник - при всей своей любви к темноте эта его нервировала.
- Я вижу в тебе какие-то изменения, - вдруг сказал полковник. - Что произошло?
От его взгляда Кан оцепенел. Какого ответа ожидает отец?
И тут он подумал о Мастере. Кулаки снова сжались, челюсти стиснулись; он не хотел, чтобы отец видел, как ему больно - хотя это глупо, тот давно все увидел, возможно, знал причину и вообще знал всё из-за своей измененной природы, личины, которую обретал на этом континенте, или же наоборот, лишался всех личин, давая приют сущности, использовавшей его тело для каких-то своих нужд - полупришелец из другого, неведомого Кану мира...
- Мастер, - произнес Кан. - Умер год назад.
Он отвернулся, чтобы отец не видел слез, и внезапно замер, ощутив, как тот вдруг оказался рядом и обнял его. Он вновь оцепенел - это было неожиданно и даже страшно, - но объятия были вполне человеческими, мягкими, сочувствующими, и Кан нерешительно поднял руки, положив их на спину отцу, не отваживаясь обнять его по-настоящему.
- Я понимаю, - сказал полковник, отстраняясь. - Понимаю лучше, чем тебе кажется. Сядь. - Он указал на ближайший стул, и Кан повиновался. - Я знаю, как тебе тяжело. За последний год ты почти не покидал свою ферму, и мне не хочется тебя потерять, что бы ты обо мне ни думал.
Кан молчал, сознавая, какое у него сейчас выражение лица.
- Завтра утром человек, которого ты забрал у людей Читемо, отправится выполнять задание Легиона. Ты можешь поехать с ним.
- Вальтер? - переспросил Кан. - Разве он легионер?
- Нет, но и ты не легионер, что не мешало тебе нам помогать.
- А зачем его взяли люди Читемо? - спросил Кан, радуясь, что они ушли от темы Мастера. - Это как-то связано с тем заданием?
- Косвенно, - ответил полковник. - Понимаешь ли, Северной Африкой занимается человек, которому не слишком удается наводить там порядок, да он к этому и не стремится. Он развлекается тем, что засылает на мою территорию банды, а я и мои люди вышвыриваем их обратно. Не знаю, зачем он нужен Легиону, зачем Легиону нужна такая ситуация, но придет время... Так или иначе, ему стало известно, что Вальтер представляет большую ценность, поскольку Штаб поручил ему сделать то, чем в конечном итоге занимаюсь я - то есть найти его, объяснить, что от него требуется, и отослать туда, где его ждут.
- А он вместо этого сдал его людям Читемо, - сказал Кан. - Но какой в этом смысл? Ведь он был обязан подчиниться.
- Он сделал вид, что подчинился, послал своих легионеров к Источнику, но чуть позже, чтобы они не успели. В любом случае, сейчас это неважно. - Полковник качнул головой. - Задание интересное, оно тебе понравится.
- Вальтер сказал, что знает все языки. Вы поэтому его берете?
- Лично я не имею к этому делу никакого отношения, но так уж получилось, что знаю о нем... в общих чертах.