Дэй почувствовала, что за ней наблюдают, опустила копье и оглянулась. Ежик потных темно-русых волос, колючие черные глаза, плотно сжатые губы и упрямо вздернутый подбородок - в ней трудно было узнать девушку.
- Вижу, дитя, время не прошло даром, - эта холодная улыбка, этот едва заметный интерес во взгляде - словно перед ним какая-то природная странность, что-то вроде черной полевой мыши, - ты стала мастером.
Дэй не ответила. Она никогда ему не отвечала.
Она знала его давно, очень давно.
В ту осень пришла Беда. Дэй проснулась от жуткого воя. Выл цепной пес во дворе, выли собаки по всей деревне. Потом Дэй услышала хрип и истошный, полный ужаса визг, потом рев быка и треск дерева... она звала маму, но мама не приходила. В одной рубашонке девочка выскочила во двор.
Мир сошел с ума. Коровы, овцы и свиньи с диким ревом носились по деревне, псы обрывали цепи, петухи орали и бились в стены птичников. Чья-то лошадь, едва не затоптав Дэй, смяла изгородь и с бешеным храпом понеслась к лесу. Но страшнее всех были люди. Они дикими и нелепыми тенями метались, набрасываясь на животных и друг на друга. Пальцы их скрючились когтями, а зубы без разбора и без жалости рвали все живое, до чего могли достать. Дэй видела своих родных, соседей, знакомых, и не узнавала их.
Она думала: все это сон, страшный сон холодной осени, на рассвете он растает и кошмар исчезнет.
А потом был рассвет и с рассветом пришел он. Его стрелки окружили деревню, и среди воплей боли и ярости зазвенела песня стрел, светлая и смертельно-прекрасная. Селяне, вернее то, что когда-то ими было, падали и умирали. Но и умирая, продолжали тянуться к живой плоти, чтобы кусать, рвать, убивать!
Дэй спряталась под крыльцом. Одержимые ее не нашли - они и не искали. А он искал. И нашел. Тогда она увидела и растерзанные тела сестер, и утыканного стрелами отца - белое оперение пятнала алая кровь, и разрубленную голову матери... она бросилась! Хотела вцепиться ногтями прямо в эти ясные самодовольные глаза!
Но Дэй не была одержимой - он легко подхватил ее за шиворот встряхнул и точно так же, как сейчас, холодно улыбнулся. А потом швырнул в мешок и притащил в замок.
"Девчонка? - старый гоблин пожал плечами - на что она мне? Парни-то как цыплята дохнут, а это? Тьфу и растереть... мне нужны сильные ученики."
"Не будь глупцом, Хруф, сила бывает разной. Девочка жива и здорова. Единственная. Почему? Случайно?" - он неопределенно хмыкнул и повернулся к воротам, - "Воспитай ее, пригодится!"
Сначала он частенько наведывался посмотреть, как живет в замке его подкидыш, потом пропал. Его имени Дэй никогда не знала, а если бы и знала, какая разница? Но его улыбку, самую красивую и самую надменную из всех, что она когда-либо видела, забыть было невозможно. Девочка ненавидела, потом тосковала, потом обижалась, потом решила, что плевать.
И вот снова заявился как ни в чем не бывало через столько лет! Такой же, как в то осеннее утро, словно все было вчера. А чего, собственно, она ждала от эльфа? Им все равно.
- Ты уверен? - Хруф поскреб шишковатый затылок, - она неплохо для девчонки машет копьем и мечом, метко бьет из арбалета... но это! Она не справится.
- Уверен? - тонкая соболья бровь вопросительно изогнулась, - разве тут можно быть уверенным? Я просто думаю, надо попробовать. Идем, дитя, для тебя есть дело.
Они обошли башню и оказались на самых дальних задворках. Эльф и гоблин остановились.
- Вот он, герой, чтоб его, - старый наставник сплюнул под ноги, - кроткий, звереныш, пока спит... проклятье! Девчонку он и без всякой Силы Леса сожрет.
У самой стены Дэй увидела незнакомого русоволосого загорелого парня в пыльном дорожном плаще, привалившегося к нагретому за день камню. Глаза его были плотно закрыты, а дыхание - тихо и размеренно.
Эльф оценивающе оглядел спящего путника, потом Дэй и одобрительно кивнул.
- Сожрет? Откуда тебе знать?
- Да уж кому знать, как не мне - я волчонка сам учил. Коли не так - сдох бы давно.
Эльф опять неопределенно усмехнулся и повернулся к девушке:
- Дэй, подойди. Он тебя пугает? Не бойся - все же он человек, хоть и не совсем обычный. Помнишь тот день, когда погибла твоя деревня? Душа Зверя вырвалась - и люди обезумели. А теперь посмотри на него: он кажется тебе безумным?
Парень безумным не казался. Только очень усталым, изможденным, может, больным. А может, все дело было в том детском выражении лица - немного испуганном, немного растерянном - которое так часто бывает во сне. Но если ее надменный покровитель снизошел до объяснений, значит дело не шуточное. Дэй знала, что произошло в ее деревне много лет назад. Душа Зверя, исторгнутая однажды из родного леса, не может вернуться в его лоно, не может успокоиться. Когда она блуждает - поражает любого встречного и, даря яростную неодолимую силу, лишает разума. Так было с ее родными - и их пришлось убить. Есть только один способ бороться с этим проклятием рода людей - по доброй воле отдаться Зверю, связать собой его злобу хотя бы на время.
Дэй подняла глаза на своего спутника и впервые за все эти годы заговорила:
- Он - принял Зверя?
- Да, - эльф положил руку на плечо девушки, - и теперь я... Мы. Мы все хотим, чтобы ты осталась с ним - принявшие Зверя одиноки. Может, присутствие кого-то рядом поможет ему сохранить в себе себя?
- А если нет?
- Он сожрет тебя!
Гоблин махнул рукой и решительно направился в общий двор. Эльф остался.
- А если нет, - богато украшенные ножны с клинком, легким, длинным и изящным, как все вещи, сделанные мастерами дивного народа, легли в ладони Дэй, - может, спасет моя магия.
Девушка вытянула клинок, разглядывая голубоватый узор на серебристом металле, когда ее спутник повернулся к замку:
- Мастер-наставник напоил парня маком, чтобы он выспался и отдохнул, но будь осторожна: когда зверя будят, он пугается, а испуганный зверь опасен.
- Постой, - Дэй опустила меч и повернулась к элфийскому воину, - Ты надеешься, что я справлюсь?
Он оглянулся и улыбнулся ей. Теперь почти по-настоящему:
- Я слишком давно живу на этом свете, чтобы надеяться. Но вдруг?..