Стоял чудесный майский вечер. В воздухе был разлит тонкий аромат цветов, свежескошенной травы и свежевывалившегося из пасущейся неподалеку коровы органического продукта, которому в скором времени суждено было стать навозом.
Бодхисатвы сидели под деревом бодхи и молча курили. На подернувшийся синим небосвод упрямо карабкалась одинокая звезда.
- Блин, - глубокомысленно сказал один бодхисатва и гордым взором окинул своих товарищей, ожидая их реакции на сие в высшей степени философское замечание.
Но следовало со всей ответственностью признать, что остальные бодхисатвы просто-напросто положили на изречение своего товарища огромным таким прибором, название которого мы опустим, дабы не травмировать нежную психику беременных женщин (вот уж кого этим не удивишь), стариков (уверяю, те за свою жизнь всякого навидались) и детей (а эти и вовсе дадут первым двум группам фору в тысячу очков).
- Блин, - сказал бодхисатва чуть настойчивее.
- Блин! Блин! Блииин!!! - голос его сорвался на крик.
- Че орешь-то? - обратил, наконец, свое внимание один престарелый бодхисатва.
- Красиво-то как!
- А, - флегматично произнес тот, глубоко затянулся и снова ушел в себя.
Оскорбленный бодхисатва вскочил на ноги, намереваясь навешать своим равнодушным до красоты (а, вернее, до его глубокомысленных изречений) товарищам пару килограммов отборнейших люлей. Кулаки его сжались, лицо покраснело, глаза налились кровью, однако в этот момент на его плечо села переливающаяся в неверном вечернем свете изумрудными искрами навозная муха.
Тень понимания пробежала по лицу бодхисатвы. Он опустил руки, лицо его расслабилось, глаза опустели. Устало он присел на землю.
- Сволочи вы все, - произнес он и глубоко затянулся.
* * *
Один молодой бодхисатва был до того жаден до просветления, что думал о высшем смысле каждое мгновение своей жизни. Заваривая чай, он постигал глубокое значение изречений древних патриархов. Он обдумывал суть Праджняпарамита-сутры, вороша кочергой угли в камине.
Вопрос о квинтэссенции постканонической абхидхармы сумрачными видениями блуждал по его снам.
Вопрос о способе коммуникации Четырех правителей, описанный в Дирха-агаме, посещал его по утрам в уборной.
Когда он мылся, он думал о Чистой Земле.
С аппетитом поглощая бараний окорок, он думал об основаниях Пратимокши.
Закрывая глаза перед тем как уснуть, бодхисатва видел кипящие воды страшной реки Вайтарани и спокойно усыпал, ибо знал, что его стопы никогда не коснутся ее берегов.
Остальные бодхисатвы, конечно же, знали об этой его страсти и тихонько (в лицо) посмеивались над ней.
Чем бы дитя не тешилось, лишь бы на сук в лесу третьим глазом не напоролось.
* * *
Как-то раз решили сорок тысяч бешеных бодхисатв объявить всему окружающему миру тотальнейший буддийский джеххад, сиречь кирдык. Но потом покурили немного, и стало им как-то в лом.
- Как-нибудь в другой раз, - решили они.
* * *
Один грустный бодхисатва как-то раз полюбил неземной красоты девушку (а может быть, девушка-то как раз была красоты вполне земной, только все эти расклады как-то по фигу были нашему бодхисатве). Но, как это всегда случается, девушка эта не отвечала бодхисатве взаимностью, и впал наш бодхисатва в конкретнейшее такое уныние. Ночами не спал, не кушал почти ничего, осунулся совсем, бедняга и стал похож на памятник жертвам Освенциума.
Решили тогда остальные бодхисатвы держать совет, что же делать в этой непростой, но такой занудной и обыденной ситуации. Держали они совет, держали, пока от усталости у всех держалки не заболели. Ни к какому общему мнению не пришли, разругались в пух и прах, и пошли давать влюбленному бодхисатве советы из серии "кто во что горазд".
- Пойди перепихнись с кем-нибудь, что ли, - сказал один.
- Мне никто не нужен, - флегматично ответствовал ему влюбленный бодхисатва.
- Ну пойди подрочи тогда, что ли, - встрял другой.
Влюбленный бодхисатва смерил его презрительным взглядом.
- Ну в лес, на опушку. Мы никому не скажем, - не унимался тот.
- И даже подглядывать не станем, - ехидно прокомментировал еще один.
Влюбленный бодхисатва обреченно вздохнул и отвернулся. "Что взять с идиотов?" - подумал он.
А еще один бодхисатва ничего не стал говорить, а просто подошел и отвесил ему хорошего пинка с ноги. Прямо под зад.
Вскочил оскорбенный бодхисатва, навешал всем хороших люлей, а самому наглому и вовсе нос разбил. А потом пошел в магазин, купил там четырнадцать коробок вишневого йогурта и сожрал их все за один присест. Вышел на пригорочек, сел, разжег трубку и глубоко затянулся.
Но девушку красоты неземной так до сих пор и не разлюбил.
И правильно. Любовь - прекрасное чувство. Она способна творить чудеса.
* * *
Однажды армия бешеных бодхисатв подступила к большой пещере в которой, по слухам, хранил несметные сокровища один местный Горный Король, пришедший недавно в эти горы из каких-то далеких мест. Но вход в пещеру оказался завален огромным камнем, и как ни старались бодхисатвы, так и не смогли сдвинуть его с места.
Сели они тогда на пригорочке, глубоко затянулись и стали держать совет, как быть им в такой непростой ситуации.
- А давайте ее гексогеном, - предложил один.
- Что ты, это же не наш метод, - стали ему возражать другие, - кроме того, мы весь наш гексоген Армии Освобождения Антарктиды давече продали, ты что, забыл?
- Да, да, - вдумчиво согласились все и еще раз глубоко затянулись.
- А! Я знаю! - вдруг осенило одного черноволосого бодхисатву, - как же я сразу не додумался! Тут волшебное слово требуется! Я в книжке читал!
Вскочил он на ноги, вытянулся во весь свой рост, скорчил грозную морду да как заорет:
- Сим-сим! Откройся!
Оглушительное эхо ударило всем в уши, но на вход в пещеру это не оказало ни малейшего впечатления.
- Сим-сим! Мать твою! Откройся!
- Отойди, не так ты все делаешь! - отпихнул крикуна другой бодхисатва и заорал:
- Сезам! Откройся!
Тот же эффект.
- Сезам! Отворись!
- Оба вы идиоты, - встрял еще один бодхисатва, -дайте-ка я попробую! Учитесь, сынки!
И страшным, громовым голосом проорал в пространство:
- Сезам ты или Сим-сим, ***** твою налево за ногу и под-дых, трие***** *****, **** на *****, захватывая **** и *** ***** ****, *** ***, брата жену **** ***, а ну **** *** *** на *** *** раз***** ***** и откройся *** немедленно!
Содрогнулись деревья, заскрипели в ужасе горы и уши бодхисатв задымились от смущения, но камень остался все на том же месте.
- Тьфу ты, - сплюнул себе под ноги бодхисатва и грязно выругался в сердцах.
* * *
Однажды у армии бешеных бодхисатв спросили:
- А кто такой Али Баба?
- А хер его знает! - искренне ответили бодхисатвы, глубоко затянувшись.
* * *
Один бешеный бодхисатва шел прекрасным июньским утром шел по лесу, весело подпрыгивая и жизнерадостно вскрикивая:
- Копать и колотить! Копать и колотить!
Встречающиеся по дороге бешеные бодхисатвы оглядывались ему вслед - кто испуганно, кто недоуменно - а он все шел и его жизнерадостное "Копать и колотить!", звонким эхом отскакивая от крон деревьев, широким фронтом разносилось по всему лесу.
* * *
Однажды бешеный бодхисатва встретил в лесу дятла, глубоко затянулся и хорошенько задумался...
* * *
Один бешеный бодхисатва как-то сел на пригорочек, глубоко затянулся да и не заметил, как восемьдесят лет прошло.
В это время шли мимо, глубоко затягиваясь, два других бешеных бодхисатвы.
- Что это с ним? - спросил один другого.
- Слишком глубоко затянулся, - ответствовал тот.
* * *
- Ля-ля-ля, ля-ля-ля
Бодхисатва - это я! - частенько любил напевать один бешеный бодхисатва, когда бывал не в себе.
За это его так и прозвали - Поющий Бодхисатва.
* * *
Один бешеный бодхисатва выписывал журнал "Плэйбой". Чисто для удовлетворения теоретического интереса, как он это объяснял. Остальные все понимали, но делали вид, что ничего не понимают. А всего лишь глубоко затягиваются.
* * *
Один бешеный бодхисатва очень любил танцевать, но совершенно не умел этого делать. Что, впрочем, совсем не обязательно.
* * *
А другой бешеный бодхисатва очень любил танцевать кататонические танцы и делал это в совершенстве. За это его так и прозвали - Спящий Бодхисатва.
* * *
Как-то раз четыре бешеных бодхисатвы пошли в горы и заблудились. Вылезли на какой-то перевал, сели на пригорочек, посмотрели на спящую землю, что лежала у их ног и глубоко затянулись...
Так перевал и назвали - Перевал Тринадцати Дураков.
* * *
Один маленький бешеный бодхисатва был обделен ростом и очень по этому поводу комплексовал. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы доказать другим свое превосходство. Для этого он занимался непрерывно спортом, выигрывал различные соревнования - по бегу, спортивному скалолазанью, академической гребле и прочей ерунде. А потом бросил быть бодхисатвой и ушел во власть. Вот так.
Остальным бодхисатвам было, конечно же, по фигу до его маленького роста. Уж очень все как-то нелепо вышло...
* * *
А другой бешеный бодхисатва был обделен умом и совершенно по этому поводу не комплексовал. Так и прожил всю свою жизнь счастливым.
И правильно. Во многой мудрости - много печали.
* * *
А у еще одного бешеного бодхисатвы ума было, напротив, слишком много. И он абсолютно не знал, что с ним делать... Из-за этого у него часто в жизни случались всякие неприятности.
* * *
Один бешеный бодхисатва все принимал слишком близко к сердцу.
Бывает, выйдет на пригорочек, глубоко затянется и ну давай скорбеть о несовершенстве мироустройства. Или о несбывшихся мечтах. Или еще о чем. Да было бы желание - а повод для мировой скорби всегда найдется. Был бы только пригорочек повыше да чем глубоко затянуться...
Очень тонкой душевной организации был бодхисатва.
* * *
Один бешеный бодхисатва очень любил разговаривать с деревьями. Бывает, выйдет на пригорочек, затянется поглубже и ну давай окружающим деревьям байки разные травить.
Деревья, следует отметить, очень этого бодхисатву любили.
* * *
А один бешеный бодхисатва очень любил, глубоко затянувшись, читать Кастанеду. Чисто по-приколу.
* * *
Как-то раз вышел у двух бешеных бодхисатв напряженный спор о несовершенстве мирового устройства. Один утверждал, что во всем виновата грубая материя; другой, напротив, уверял, что никакой материи вовсе нету, а все есть суета сует, попса и томление духа. И вот в этом-то томлении духа и есть все дело.
Долго спорили они, утомились, вышли на пригорочек, сели и глубоко затянулись...
* * *
Один бешеный бодхисатва как-то раз побрился налысо. Через две недели волосы его снова отрасли. Вздохнул тогда бодхисатва, и больше налысо не брился.
* * *
Один бешеный бодхисатва очень не любил солнечный свет. Жил он все время под землей, питался сырой рыбой, выловленной в безмолвной темноте подгорных речушек. Был он вечно худ, грязен и недоволен жизнью, все ходил по миру и бормотал себе что-то невнятное под нос, нечто вроде "голлм-голлм".
А еще говорят, что раньше была у этого бодхисатвы совсем другая жизнь, был он доволен собой, смугл и упитан, жил в других местах и звали его совсем-совсем по-другому.
А потом про него даже книжку написали, а потом и кино дорогущее сняли. И стал наш бодхисатва великой супер-звездой.
Так его остальные бодхисатвы и прозвали - Майкл Джексон.
* * *
Один бешеный бодхисатва был очень похож на Али Бабу, и потому все остальные бодхисатвы очень над ним любили смеяться.
* * *
Кто такой Али Баба, черт возьми?
* * *
Один бешеный бодхисатва очень любил женщин. Женщины его тоже очень любили.
* * *
А у другого бешеного бодхисатвы в паспорте было записано, что он сам - женщина. И все по этому поводу очень удивлялись...
* * *
Как-то раз армия бешеных бодхисатв отправилась в Японию, полюбоваться подножием горы Фудзияма. Угадайте, кого они там встретили?
* * *
Один бешеный бодхисатва очень любил одну девушку. Носил ее на руках, кормил с ложечки клубничным пломбиром и работал для нее ночи напролет. Надоело ей это все, и ушла она от нему к тому маленькому бодхисатве, что перестал быть бодхисатвой и ушел во власть.
Плюнул тогда в сердцах бодхисатва, бросил работу, глубоко затянулся и пошел жаловаться на жизнь тому бодхисатве, что был влюблен безответно в девушку красоты неземной.
* * *
А был еще один бодхисатва, который тоже ростом не вышел, но ни в малейшей степени по этому поводу не комплексовал. И все другие бодхисатвы очень его за это любили. Потому что был он прекрасный человек. Шебутной только немножко...
* * *
Решил как-то раз один бешеный бодхисатва бросить курить. День не курил, два не курил, неделю не курил, месяц не курил, а потом встретил девушку красоты неземной и да и полюбил ее безответно.
Плюнул тогда он в сердцах, вышел на пригорочек и глубоко затянулся.
* * *
А один бешеный бодхисатва всю жизнь считал, что он и не бодхисатва вовсе. Так и умер в неведении.
* * *
Один бешеный бодхисатва не ел мяса из гуманных соображений. И пришел к нему как-то в гости другой бешеный бодхисатва, большой любитель бараньего шашлычка, говяжьих отбивных и тушеных лягушачьих лапок. Посмотрел на своего друга, как тот морковный салат ножом нарубает, да и рассказал ему о глубоких страданиях морковки, о боли, которую она испытывает под его ножом и неслышных криках, которые она издает незадолго до того, как умереть.
Расплакался тогда бодхисатва-вегетарианец, вышел на пригорочек, глубоко затянулся и пошел в шашлычную.
* * *
А двое других бешеных бодхисатв были альпинистами и им все было по фигу. Особенно моральные устои. А также культура, цивилизация и страдания морковок, барашков, а также других людей.
Ну и какие они, спрашивается, после этого бодхисатвы?
* * *
Один бешеный бодхисатва был художник, но рисовать почему-то не умел.
* * *
Один бешеный бодхисатва точно знал, что такое Дао, но никому об этом не говорил.
* * *
Другой бешеный бодхисатва тоже знал, что такое Дао, но совершенно не знал, что ему с этим знанием делать.
* * *
Один бешеный бодхисатва очень любил вслух читать сутры. Выйдет, бывало, на пригорочек, глубоко затянется и ну давай сутры наяривать во весь голос - длинно, нудно, монотонно. Никому спать не давал. Собирались тогда другие бешеные бодхисатвы, наваливали ему люлей и шли себе дальше спать, успокоенные.
* * *
Один бешеный бодхисатва не умел глубоко затягиваться, и вся жизнь его была потому полна несправедливостей, тревог и пустых начинаний.
Другие бодхисатвы очень по этому поводу переживали, и вот решили они как-то раз научить его глубоко затягиваться. Раз и навсегда.
Вышли они на пригорочек, сели в позы лотоса и ну давай его учить. День учат, два учат, а все без толку - как не умел наш бодхисатва глубоко затягиваться, так и не может научиться. Достал он их выше крыши, а они - его; плюнули на это дело бодхисатвы и ушли, расстроенные.
А наш бодхисатва, удрученный от того, что он такая бездарность, сел на пригорочек, пригорюнился, да и сам не заметил, как глубоко затянулся.