Прошу не путать это название с частью тела, это имя существительное , а вернее, детское прозвище одного замечательного человека. В дальнейшем, по мере взросления, его прозвища менялись: Пусик, Пус первый. В начале студенческих лет его прозвищем стало "Слава Богу", а к окончанию второго медицинского института имени Пирогова его уже все называли только Вячеслав Иванович. Это было признание. Его любили все: сначала - одноклассники, потом - однокурсники, ну а когда он начал работать детским врачом в одной из детских больниц Москвы, его обожали не только его маленькие пациенты, но и все коллеги: от нянечек до глав. врача. За очень короткий промежуток времени он и сам стал сначала зав. отделением, а потом и зам.главного врача этой больницы. Особым вниманием и любовью он пользовался у коллег женского пола - медсестёр и врачей, которых там было в достатке и на любой вкус. И он этим активно пользовался. Иногда от этой всеобщей любви женского медицинского персонала перепадало и нам, его друзьям...Я бывал практически на всех студенческих вечеринках со Славкой, а потом - на вечеринках его коллег, вместе с Вячеслав Иванычем, активно разбавляя женскую большую часть тусовок мужским вниманием.
Когда мы начали дружить-дружить - не помню, но вспоминается момент, когда мы, пацаны соседних дворов, играли в футбол напротив окон жилья на первом этаже дома, в котором и проживал Славка со своими родителями. Он был более чем крупным мальчишкой и в ширину и в высоту и имел избыточный вес, что являлось следствием детской прожорливости. Но при этом, он был очень подвижным, быстро бегал, прекрасно играл в пин-понг, хорошо играл во все командные игры, особенно, в хоккей и футбол, и обладал сильным ударом с правой ноги. Последнее обстоятельство и привело к тому, что после скоростного прохода по правому краю самодельного футбольного поля, "Пупок"мощно пробил с правой в сторону ворот, но в ворота не попал, зато точно попал в окно своего жилья. Мяч влетел внутрь жилища, а стёкла посыпались со звоном во все стороны. Мы застыли, с ужасом наблюдая за происходящим, и увидели появившегося в окне Демьяныча, грозно смотревшего на нашу ораву футболистов-неудачников, выискивая ответственного за происшедшее разрушение жилья. При этом, он не замечал наличие среди нас своего любимого сына Славки, так как не допускал, что он способен на такое безобразие, а вот меня он заметил сразу и прорычал своим грозным голосом: "Минь, иди сюда". Я с опущенной головой поплёлся к разбитому окну, хотя моя вина заключалась только в том, что я был одним из... Демьяныч, он же - Иван Демьянович, он же - дядя Ваня, был работником того же посёлко-образующего завода, где в то время работал мой отец в должности заместителя директора по кап. строительству, поэтому чётко определил виновного, родственники которого смогут быстро и качественно восстановить целостность жилища. Он не ошибся: в течении часа стекло заняло своё место в раме, а "Пупок" обьявил всем пацанам, что раз "все" разбили его стекло, то мяч принадлежит теперь ему. К моему удивлению никто возражать не стал и даже не обиделся, поскольку понимали, что завтра будут играть этим же мячом и какая разница: кому он сегодня принадлежит. Правда на следующий день, когда "Пупок"вынес мяч для игры в футбол, пацаны тут же его реквизировали без объяснения причин: и так было всё ясно, а попытки "Пупка" возражать - были резко пресечены демократично, но агрессивно настроенным дворовым большинством. Футбольные баталии продолжились. А Демьяныч, изредка поглядывая в окно, любовался футбольной игрой своего любимого единственного сына и мечтал, что когда-нибудь увидит его среди великих спортсменов. Дядя Ваня был колоритной фигурой. Очень добрый и скромный человек, но когда выпивал, а выпивал он часто и смачно, мог и по башке дать костылем, не взирая на личности. В восемнадцать лет он ушёл на фронт и воевал героически. В сорок третьем году, под Ленинградом, в возрасте девятнадцати лет, был тяжело ранен и остался без ноги. Долго мыкался по госпиталям, где познакомился со старшей медсестрой госпиталя, младшим лейтенантом - Надеждой Степановной, тётей Надей, ставшей в сорок девятом году Славкиной мамой. Она была очень строгой, немногословной женщиной, но в её глазах всегда можно было прочитать любовь к своему Славочке и его близким друзьям. Она тихо мечтала когда-нибудь увидеть Славика в белом халате. Она хорошо знала жизнь, не раз встречалась со смертью на фронте, очень многих фронтовиков, включая и дядю Ваню, вытащила с того света. В сорок восьмом году дядя Ваня, выписавшись из госпиталя после многолетней реабилитации, вместе с молодой женой, тётей Надей, демобилизовавшейся из армии, появились в рабочем посёлке Сетунь и влились в мирную жизнь. Дядя Ваню избрали секретарём комитета комсомола завода, где он проработал недолго, а закончив заводской техникум, стал работать цеховым технологом кузнечного производства, а тётя Надя всю жизнь, до самой смерти, работала старшей медсестрой в районной поликлинике, обслуживавшей многотысячный коллектив завода и всё население заводского посёлка.
В пятьдесят девятом году Демьяныч, один из первых, получил бесплатно, как инвалид войны, трехколёсную двухместную мотоколяску, которую народ сразу окрестил "инвалидкой", а мы - Славкины друзья: я и "Комар", очень гордились, что можем в ней посидеть и поиграть в войну, представляя, что мы управляем танком. Однажды Демьяныч, выпив чекушку (для тех, кто не знает - объясняю: это половинка от пол-литра) - достаточное количество, чтобы никуда не ехать на машине в качестве водителя. Но Демьяныч, "всё хорошо взвесив", решил по-другому, что было бы неплохо
съездить в лес по грибы, взяв на прогулку Славку и его друзей: Миню, то есть меня, и Володьку Комарова. Мы были счастливы. Погрузившись в авто, Демьяныч - за руль, а мы втроём - на второе место автомобиля, отправились в увлекательное путешествие. Проехав в общей сложности метров триста - триста пятьдесят, при выезде на Можайское шоссе, наша колоритная группа, во главе с Демьянычем, при попытке совершения дорожного правонарушения, была задержана бдительным регулировщиком движения ( так в те годы назывались сотрудники ДПС).
Подойдя к нашему чудо-автомобилю и медленно обойдя это достижение советского автопрома, милиционер приблизился к Демьянычу и, обнюхав его, воскликнул: "Да ты же пьян!". "Мильтон" и Демьяныч, конечно же, были знакомы: на Сетуни все друг друга знали. Они даже иногда выпивали вместе, а тут такое - "ты пьян" - при любимом сыне и его друзьях.
Демьяныч побагровел, вышел из машины, тяжело опираясь и раскачиваясь на двух костылях и одной ноге, подошёл вплотную к мильтону и глядя ему в глаза во всё горло прорычал: "А ты меня поил?". Регулировщик опешил от такой наглости и не успел опомниться, как в следующую секунду дядя Ваня, замахнувшись костылём, со всей силы хотел долбануть обидчика по его фуражке, но на счастье обоих - промахнулся и, грохоча костылями и всеми костями, сохранившимися в истерзанном войной теле, повалился на асфальт. Он тихо прохрипел, сказав что-то неприличное, и моментально заснул...На этом наша поездка закончилась, так и не начавшись. Демьяныч, бережно перекантованный нами и регулировщиком и засунутый на пассажирское место инвалидки, был доставлен со всеми почестями милиционером к дому, где его встретила тётя Надя и отволокла Демьяныча домой, а мы пешком отправились в Дубки (дубовую рощу нашего посёлка) собирать созревшие жёлуди. Дядя Ваня очень любил военные песни ("Броня крепка..", "Если завтра война..." и и.д) и мечтал, чтобы Славка выучился играть на баяне, который был приобретён специально для этой цели в одной из комиссионок Москвы. Славка всеми силами пытался освоить баян и вымучивал часами каждую нотку непритязательной музыкальной пьески: "Жили у бабуси..." При этом, Демьяныч сидел рядом и с восторгом смотрел на Славочку... Но к несчастью, игра на музыкальных инструментах была не самой сильной стороной его способностей: несмотря на хороший слух и он так и не освоил игру на баяне. Он уже тогда знал, что хочет освоить в совершенстве и целенаправленно шёл к своей мечте. Демьяныч хотел, чтобы Славка, как и мы, его друзья, поступил в технический ВУЗ и после его окончания вернулся на родной завод в качестве инженера. Но у его сына были другие предпочтения в жизни. Поступил он в медицинский только с третьего раза и уже своего шанса стать хорошим врачом не упустил...Много лет спустя, после долголетней мало оплачиваемой работы в детской больнице, он перешёл работать врачем известной хоккейной команды "Крылья Советов", базировавшейся при нашем научно-производственном Объединении, где я в те годы плодотворно работал. Так частично реализовались мечты Демьяныча: Вячеслав Иванович работал при родном предприятии, в окружении великих спортсменов и при этом, в белом халате, что отвечало чаяниям тёти Нади. Он стал прекрасным спортивным врачом, параллельно изучив и освоив мануальную терапию, был прекрасным диагностом и методами пальпации и перкуссии без труда ставил точные диагнозы, без применения рентгена и прочих специальных установок типа МРТ, о которых в ту пору в СССР даже не догадывались. Изредка наблюдая за работой Славки, я в достаточной степени изучил и освоил все эти "перкуссии и пальпации" и часто применял полученные знания в общении с "заболевшими" девушками, правда, не в диагностических целях...
Славкина слава врача распространялась в геометрической прогрессии и его дела шли в гору. Он стал часто ездить с "Крылышками" за рубеж, появились большие, по тем временам, деньги. Но это обстоятельство сыграло и отрицательную роль. Многие хотели с ним выпить, а он - не мог отказать. Многие пытались стать его пациентами, а благодарили хорошими алкогольными напитками... В те годы гаражи были не только местом парковки любимых автомобилей и их технического обслуживания, а, в первую очередь, это был клуб встреч различных социально-должностных групп работников предприятия. В "Гаражах" у многих автомобилистов было всё оборудовано для комфортного времяпровождения после окончания работы. Однажды мне позвонил Вячеслав Иванович и сообщив, что ему в качестве гонорара за точный диагноз презентовали литр армянского коньяка, предложил совместно уничтожить этот продукт в моём гараже. Встретившись после работы в назначенное время, мы употребили первую часть продукта и, не успели приступить ко второй - как к нам начали подтягиваться ходоки с различными медицинскими проблемами. Всем им было отказано в медосмотре по причине невозможности сконцентрироваться на пациенте. Правда, когда в калитку гаража постучался, а потом робко вошёл один из руководителей нашего НПО, седовласый Иван Васильевич Егоров - лауреат Ленинской премии, и пожаловался, что давно мучается с мозолем на ноге (не может ходить), и попросил о помощи , Вячеслав Иванович не смог отказать и, осмотрев ногу больного, сделал заключение,
что необходимо оперативное вмешательство. На вопрос Ивана Васильевича: "Когда?", Славка, выпив ещё рюмку коньяка и задумавшись на секунду, резюмировал: "Сейчас", приказав лауреату нести бутылку "Пшеничной" анестезии и два кирпича. Через пару минут Иван Васильевич вернулся с двумя кирпичами в руках и двумя бутылками "Пшеничной" в карманах брюк. Вячеслав Иванович велел поставить кирпичи один на один, снять ботинок и носок и поставить ногу на построенный импровизированный операционный стол. Откупорив бутылку и налив пол стакана водки, доктор порекомендовал лауреату выпить этот напиток в качестве обезболивающего, что он, причмокивая, не без удовольствия и без закуски немедленно осуществил. Ещё немного водки Слава прямо из бутылки вылил на больную мозоль и, достав из медицинского дипломата стерильный скальпель и пластырь, в одну секунду отхватил мозоль и залепил рану пластырем. "Херургиемый", не успев ничего почувствовать, был весьма доволен и выпив с нами за успешную операцию и за здоровье врача, Лауреат Ленинской премии с ботинком под мышкой, твёрдо ступая на асфальт босой ногой, отбыл в свой гараж...
На определенном этапе жизни, во время перестройки, Вячеслав Иванович попрощался с алкоголем, ушёл работать главным врачем в частную клинику и стал активно применять свои знания мануального терапевта в новых экономических условиях. Он лечил многие болезни, воздействуя на позвоночник и оказывал многим людям неоценимую медицинскую помощь, а вот себя уберечь не смог: тяжело болел несколько лет, потерял обе ноги из за неожиданно возникшей гангрены, на фоне диабета. Но при этом, будучи абсолютным оптимистом, работал даже в таком укорочённом состоянии, но с великой душой доброго и отзывчивом человека. Никто из его пациентов не изменил ему и приходили лечиться к нему домой, где у него все для этого было приспособлено. Он реально лечил и спасал людей даже когда было ясно, что его дни сочтены. Вот такой Маресьев-врач нашего времени. Он ушёл, не достигнув шестидесятилетнего возраста... Его дочка, Иришка, успешно закончила музыкальную школу по классу фортепиано, отчасти реализовав мечты Демьяныча. Сейчас у неё подрастает замечательный мальчишка - копия "Пупка" в детстве и он часто играет с дедушкиным фонендоскопом...