Ермакова Светлана Геннадьевна : другие произведения.

Монахиня и Оддбол. Часть 7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   ЧАСТЬ 7
  
   Глава 1
  
   Сказать, что Дора была шокирована при словах Бригитты - ничего не сказать.
   - Но ты же не замужем...
   - Для того, чтобы появился ребёнок, не обязательно быть в браке, знаешь ли, - усмехнулась Бригитта.
   - Но ведь в обществе осуждают женщин, рожающих ребёнка без мужа. И герцог, когда узнает, перестанет содержать тебя. Что станет с тобой и с ребёнком?
   - У моего ребёнка будет отец. Он любит меня и позаботится о нас с малышом.
   - Но почему тогда он до сих пор не женился на тебе?
   - К сожалению, он аристократ и не сможет сделать этого, - вздохнула Бригитта.
   Дора лишь ошарашенно покачала готовой.
   - Я не знаю, Бригитта... И где ты собираешься жить? Этот доходный дом принадлежит герцогу, он больше не разрешит тебе здесь жить. Этот твой аристократ точно не бросит тебя?
   - Ну не бросал же до сих пор. С чего бы ему это сделать, когда он узнает, что будет ребёнок? - легкомысленно ответила Бригитта.
   - Так он что, ещё не знает?!
   - Нет... Я пока не говорю ему. Пусть всё будет как всегда, пока не станет заметно.
   Дора схватилась за голову.
   - Бригитта, что же ты наделала? Ты не знаешь законы, по которым живут в обществе аристократов, как ты можешь на что-то рассчитывать?
   Бригитта впилась глазами в глаза Доры.
   - Зато ты знаешь. Вот и ответь мне, как думаешь - станет Питер Крэйбонг заботиться обо мне и нашем ребёнке?
   - Питер? - оторопела Дора.
   - Ну да.
   Бригитта гордо встала.
   - Мы с Питером вместе почти с тех пор, как я поселилась здесь.
   - Где вместе? - спросила Дора вполголоса, начиная осознавать всю глубину глупости подруги, - в этой квартире вместе? Или, может быть, вы вместе посещаете приёмы у коллег Питера, балы и обедаете у герцога?
   - Да где уж мне, - озлилась Бригитта, - Для меня, как простолюдинки, дома аристократов закрыты. Но Питер может бывать и там, где позволяет его статус, и проводить время со мной. И дальше так будет - почему нет?
   В голосе Бригитты при этом, однако, не хватало уверенности.
   - Когда ты намерена сказать ему? Мне кажется, чем раньше это сделать, тем лучше. Пока ты ещё не отяжелела, и у тебя будет больше времени на то, чтобы подготовиться к рождению ребёнка и жизни с ним.
   Бригита задумчиво помолчала, а потом спросила совсем другим тоном:
   - Ты же не оставишь своего племянника или племянницу, Дора?
   Перед уходом Доры Бригитта взяла с подруги обещание, что та ничего пока не скажет Питеру, заверив, что сама сделает это безотлагательно.
   Дора уезжала из Блумсбери в сильном волнении. В её понимании, случилось нечто страшное. О младенцах, которые рождаются вне брака, тем более от связи между аристократом и простолюдинкой, её жизненный опыт включал только одно знание - их подбрасывают к воротам монастырей и приютов. Даже в среде простолюдинов женщин, рожающих без мужа, считают падшими и относятся к ним крайне неуважительно. Ребёнка, рождённого таким образом и остающегося у женщины, отказываются крестить в храме, когда он вырастет, его не обвенчают - на нём как бы остаётся клеймо незаконнорожденности на всю его жизнь.
   А Питер? Что ждёт его? Что будет с её умным, добрым и весёлым братом, которого так любят и уважают в свете? Который обладает безупречной репутацией, требующейся для работы в руководстве Министерства иностранных дел. Дора не могла себе представить Питера, открыто воспитывающего ребёнка, рождённого простолюдинкой.
   А ведь в этом есть и часть вины её, Доры. Это ведь именно она просила Питера присмотреть за Бригиттой, она передала ему беспокойство о благополучии монастырской подруги, она как бы нагрузила Питера с его братским отношением к ней самой, перенеся его часть на Бригитту, от чего он не смог отказаться.
   Такие мысли терзали Дору и в дальнейшем, в столичном доме Фосбери, и когда они возвращались в графство.
   Граф заметил задумчивость и обеспокоенность жены после посещения подруги, но ни о чём не расспрашивал, полагая, что вникать в женские секреты ему совершенно ни к чему. Тем более, что ему в свою очередь тоже хватало предмета для размышлений - барон Чарлсон просил у него руки Элизабет для своего сына, и Фредерик пока раздумывал.
   Сын барона Чарлсона, Патрик, был единственным сыном в семье, включающей ещё четырёх детей - дочерей. Он был известным баловнем, повесой и заядлым игроком, делавшим рискованные ставки на скачках. В свете, где все обо всех знают, не было секрета в том, что барон Чарлсон ограничивал сына в средствах, иначе не было уверенности, что деньги задержатся у него в руках. Из-за этого порока Патрик Чарлсон, несмотря на свой 34-летний возраст и перспективу унаследовать когда-нибудь баронский титул, до сих пор не был женат - родители обеспеченных девиц ему дружно отказывали.
   Для Фредерика в такой ситуации согласиться на брак Элизабет с Патриком означало как бы признать перед светом, что его сестра не достойна лучшей партии. Хотя в принципе, он мог представить себе их относительно благополучный брак, в котором финансы будут держаться в твёрдых руках Элизабет, но не знал, как отреагируют на это барон и сам Патрик. Он решил обсудить это с сестрой.
   Элизабет не выразила восторга от перспективы стать женой сына барона, которого она знала как человека с неказистой внешностью - ниже её ростом и полного, но, главное, слабо уважаемого в свете. Однако, выслушав предложения брата, связанные с предполагаемыми финансами их будущей семьи, не стала и протестовать против этого брака.
   Дело оставалось за Чарлсонами. Барон, недолго подумав и посоветовавшись с женой, согласился. Однако он совершил ошибку, малодушно скрыв от сына условие графа Фосбери и предоставил Патрику узнать о нём как-нибудь потом.
   Фредерик же, получив согласие от барона, дал положительный ответ на помолвку сестры и сэра Патрика. Патрик Чарлсон приехал в Фосбери для свидания с Элизабет, с которой был знаком ранее. И во время их приватного разговора он впервые узнал о "сюрпризе", который, как оказалось, подготовили ему отец и граф Фосбери. Он закатил крайне некрасивую сцену, оскорбил Фредерика и Элизабет скупцами, с которыми не желает отныне знаться, и немедленно покинул замок графа.
   В баронстве Чарлсон Патрик поостыл, и наслушавшись увещеваний родителей, смирился со своей участью, о чём и написал покаянное письмо в Фосбери. Фредерик от себя и от лица Элизабет в ответном письме принял извинения, но сообщил, что помолвка им расторгается.
   Вся эта история, конечно же, стала достоянием света и обсуждалась злыми языками на все лады в комедийном ключе, где никому из действующих лиц не было отведено однозначно положительной роли.
   Элизабет в связи с произошедшим чувствовала себя отвратительно. Словно весь позор неудавшейся помолвки лёг на одну неё. Она впала в какую-то озлобленность, ругалась на слуг, мало разговаривала с братом и с невесткой, сократила свои светские визиты в графстве и подолгу пропадала в верховых прогулках.
   Дору эта история как бы обтекла стороной, не коснувшись. Она лишь пожала плечами, увидев бушующего и хлопнувшего дверью жениха Элизабет. Возможно, такая реакция Доры была обусловлена тем, что её супруг и золовка всё время выказывали ей себя людьми несравнимо более опытными в жизни, и она не почувствовала их нужды в её участии.
   Ну а Фредерик... Фредерик готовился к торжественному открытию пристани.
  
   Глава 2
  
   В утро приезда Его Королевского Величества семейство Фосбери выехало к пристани на стоявшей в полной готовности карете, едва прибыл всадник с известием о том, что столичный пароход показался на горизонте. Лошадей с каретой гнали довольно споро, и по дороге Элизабет даже отпустила мрачную шутку о том, что хорошо, что на их дороге к пристани не встречаются овраги, а то, мол, при такой езде может случиться то же, что с графом и виконтом Оддбэем.
   Дора испугалась, что с Оддбэями недавно произошло что-то страшное, но Фредерик успокоил жену, сказав что Элизабет говорит о том, что произошло ещё весной, и сейчас всё в порядке.
   - Не совсем всё, - вставила Элизабет, - Виконт Майкл как потерял тогда память, так до сих пор её и не нашёл. Считает теперь себя другим человеком.
   - Но он и впрямь сильно изменился, наш мистер оддбол, - ответил Фредерик, - взялся за производство рыбных консервов, да ещё, как мне сказал лорд Вилей, на своём заводе какие-то овощные диковины подготовил.
   Элизабет фыркнула.
   - Разве это не замечательно - делать что-то нужное для людей? - тихо спросила Дора.
   - Разумеется это замечательно, моя душа, - ответил Фредерик, однако в его тоне Доре послышалась лёгкая снисходительность.
   Возле пристани на усыпанном людьми берегу к ним первым подошёл обсуждавшийся недавно в карете виконт Оддбэй, который сказал, что его родители пока не прибыли и что обе леди Фосбери замечательно выглядят.
   Больше всего Доре хотелось сейчас встать рядом с виконтом и расспросить его о делах, которыми он занимается в своём графстве, о его нынешней жизни... да о чём угодно, лишь бы слушать его и смотреть на него. Но, конечно, она сознавала неуместность такого поведения, поэтому продолжала стоять рядом с мужем. Между тем приехали граф Оддбэй с супругой и скоро к новой пристани подошёл долгожданный пароход.
   Когда на освобождённое для прохода монарха место выскочила и начала кружить большая собака, виконт был единственным, кто легко рассмеялся. Доре тоже было смешно, но она, видя что на лицах всех остальных написано возмущение, позволила себе лишь улыбку.
   После приветствия монаршей четы графы Оддбэй и Фосбери отправились показывать королю пристань, а Дора думала о том, как было бы хорошо, если бы они с мужем находили смешным одно и то же.
   Осмотрев пристань, Их Королевские Величества провели какое-то время на берегу под растянутыми для них шатрами, а к Доре подошла поприветствовать её главная фрейлина королевы.
   - Здравствуйте, леди Захария, рада видеть вас у нас в гостях, - с приветливой улыбкой сказала Дора.
   - Ох, и я рада наконец-то почувствовать под ногами твёрдую землю, - ответила та, обмахиваясь веером, - Говоря по правде, эти путешествия по воде положительно не для меня. Пароход, конечно, хорош, но его не сравнить по удобству с королевским дворцом.
   - Значит, когда вы вернётесь, дворец покажется вам в сто раз чудеснее! - ответила Дора, а леди Захария рассмеялась:
   - Воистину так, графиня. Возможно, только ради возвращения и стоит иногда путешествовать.
   Между тем, в свите короля и королевы произошло какое-то волнение в все гости двинулись куда-то в противоположном от берега направлении.
   - Его Величество желает осмотреть консервный завод Оддбэя, - объяснил подошедший лорд Фредерик, предлагая Доре руку.
   - Любопытно будет взглянуть, чему посвящает себя виконт в последнее время, - сказала Элизабет.
   На заводе Дора оглядывалась, словно попала в незнакомый мир. В просторном и светлом помещении стояли длинные столы с гладкими поверхностями, по которым быстро скользили сверкающие чистотой стеклянные ёмкости, направляемые опытными руками работниц в белых фартуках и с забранными в косынки волосами, наполнялись очень маленькими красными томатами, заливались какой-то горячей смесью и накрывались ловко закручиваемыми жестяными крышками, а потом укладывались в деревянные ящики, пересыпались стружкой и отвозились в тележках на склад. И вокруг всего этого царил аппетитный запах приправ и специй.
   Дора заметила, что увиденное впечатлило всех присутствовавших, а потом сама королева изъявила желание тотчас же скупить весь товар. Это, без сомнения, был потрясающий успех виконта Оддбэя и всех работников завода. Дора почувствовала острую жалость, что сама она никак не причастна к этому успеху, а также некоторую зависть к работницам завода, которые имеют возможность так плодотворно трудиться.
   После посещения завода желающим предложили сыграть в лаун-теннис. Доре очень хотелось принять участие в игре, но она не решилась просить разрешения об этом у Фредерика, да и, подумалось ей, наверное, это развлечение сегодня только для гостей. Но виконт Оддбэй подошёл к ним, посоветовал ей сыграть, и муж согласился.
   О, как была счастлива Дора наконец-то применить свои навыки и полностью отдаться игре! У неё словно выросли крылья, легко переносящие её из одного конца площадки в другой. Каждый забитый соперникам мяч отзывался в её сердце ликованием. Когда же объявили победу их пары, она отчего-то захотела посмотреть на реакцию Майкла Оддбэя - смотрит ли он сейчас на неё, видит ли и он её успех, так же, как она видела - его? Поэтому она была единственной, кто заметил, как виконт передал своему управляющему букетик полевых цветов и направил того в сторону игроков. Этот самый букетик через несколько секунд и вручил Доре её партнёр по победе в игре под аплодисменты Их Королевских Величеств и многочисленных зрителей.
   - А вы успели попробовать те консервированные овощи? - спросила Дора у Элизабет, когда они проводили пароход со столичными гостями.
   - Нет. Но думаю, что нам не откажут в этом удовольствии - ответила та, нарочно поджидая виконта, идущего в окружении радостных работников завода.
   Элизабет прямо высказалась Майклу Оддбэю о своём желании, и тот сразу пообещал специально прислать новые консервы к ним в замок.
   Когда они вернулись домой, Дора первым делом поставила цветы в стакан с водой и оставила на подоконнике своей спальни. А через пару дней она выбрала из увядающего букетика красивый колокольчик и засушила его себе на память в самой толстой книге, найденной в библиотеке графа Фосбери.
  
   Глава 3
  
   Герцог Витаус Крэйбонг был в сильном гневе. Он возвышался над столом в кабинете и над сидящими рядом сыновьями - нахмуренным Брайаном и опустившим взгляд Питером.
   - Это хорошо, что Питер рассказал нам, а не попытался решать всё самостоятельно, - попробовал внести разрядку Брайан.
   - Решать здесь буду я, - отрезал герцог, - и прежде всего то, в какую именно страну будет направлен мой младший сын в составе посольства.
   - Но отец, я должен позаботиться о женщине, - попытался возразить Питер.
   - О, ты уже позаботился. Так позаботился, что твоя забота готова покрыть род Крэйбонгов несмываемым позором!
   - Десять дней, - продолжил затем герцог, - Я даю тебе десять дней на то, чтобы ты нашёл своей содержанке мужа, который готов взять её за себя беременной и увезти отсюда как можно дальше, в какую-нибудь глухую деревню.
   - Она сказала, что не хочет выходить замуж за "купленного" простолюдина, - тихо сказал Питер.
   - А чего она хочет? - возмутился уже Брайан, - Ходить вокруг нашего дома с твоим ребёнком и рассказывать всем, что это - первый внук герцога?
   - Этого не будет, - отрезал герцог, и его сыновьям почему-то сделалось страшно.
   - Не хочет замуж - значит, после того, как родит, ребёнок будет отдан в неизвестный ни ей, ни тебе приют, а она сама выслана из страны, - продолжил герцог, - О том, чтобы оставить младенца с ней, не может быть и речи.
   - Но это же будет моё дитя, - сказал Питер, по-прежнему не поднимая глаз, - Я не могу оставить его на проивол судьбы в тяжёлых условиях совсем без попечения.
   - Десять дней, - повторил его отец, - через десять дней ты уедешь, и, если проблема к этому времени останется, дальше всё будет сделано без твоего участия.
   Сыновья герцога вдвоём вышли из кабинета отца и Питер последовал за Брайаном в его покои. Там они просили слуг удалиться и продолжили разговор.
   - Брайан, я даже не знаю, с какой стороны подступаться, - сказал Питер, с усилием потирая лицо, - Я не знаком ни с какими простолюдинами и с людьми, которые могли бы помочь мне найти Бригитте мужа, сохранив всё в строжайшей тайне.
   - А чего желает сама эта женщина?
   - Хочет, чтобы я купил ей дом и навещал их с ребёнком.
   - Фактически она хочет иметь с тобой семью. Она что, в облаках витает? Ты сказал ей, что этого никогда не будет?
   - Сказал, - вздохнул Питер, - Я не знаю, на что она надеется.
   - Я попробую помочь тебе найти нужного человека, согласного жениться. Поспрашиваю аккуратно в нашем герцогстве у доверенных людей, с которыми работаю.
   - Нужно действовать быстро, отец задал мне очень мало времени.
   Через два дня Брайан сказал брату, что он нашёл человека, который согласился взять беременную большим сроком женщину в жёны за солидное приданое деньгами и увезти её в деревню далеко от столицы и герцогства. С этим известием Питер и пришёл к Бригитте.
   Содержанка встретила его с радостью, которой, однако, Питер не разделял. Он объявил ей решение герцога и сказал о том, что сам он в любом случае очень скоро уедет из страны.
   - Я могу поехать за тобой? - спросила Бригитта, кусая губы.
   Питер отрицательно покачал головой.
   - Бригитта, пойми, мне лучше знать, что вы с ребёнком будете пристроены, чем то, что он будет...
   - Выброшен, как слепой щенок? - язвительно продолжила за него Бригитта, - Как когда-то я сама?
   - Да, - выдохнул Питер.
   - Значит, вот как решаются семейные дела у Крэйбонгов? Только вы почему-то забыли о ещё одном члене своей семьи. О Доре. Она всё знает, я ей первой рассказала. И она, в отличие от вас, обещала мне не оставить своего племянника.
   - Долорес-София? Но что она может, она же замужем за графом Фосбери, и там всё решает он, - растерянно сказал Питер.
   Действительно, они с отцом и братом как-то даже и не подумали впутывать в эту историю Дору, и не предусмотрели, что та может действовать независимо от них.
   - О, вот именно, что герцог для неё теперь не указ, а с мужем ей договориться будет намного проще, или я не знаю Дору. Поверь мне, если она захочет, она найдёт твоего ребёнка, куда бы твой отец его ни спрятал, и станет о нём заботиться. Раз уж вашего с герцогом благородства не хватает на это! - скандальным тоном со злостью вскричала Бригитта. Лицо её пылало, губы подрагивали, она нервно сжимала концы шали на своём быстро раздувшемся за последнее время животе.
   Питер смотрел на её подурневшее от беременности и от гнева лицо и впервые не понимал, что он находил в этой женщине, почему связался с ней, и тем более, почему позволил их связи зайти так далеко.
   - В общем, я сказала, что замуж ни за кого найденного вами я не выйду, и ребёнка в приют не отдам - задыхаясь от гнева, подытожила разговор Бригитта.
   Питер рассказал о словах содержанки Брайану, и срочно выехал в Фосбери, чтобы увидеться и поговорить с их сестрой.
   Долорес-София встретила брата с сочувствием. Она сопроводила его в сад, где выслушала подробный рассказ Питера. Дора сказала, что чувствует за собой вину за то, что причастна и к тому, что герцог вывез Бригитту из монастыря, и что она своей просьбой позаботиться о своей монастырской подруге фактически толкнула Питера в объятия к той.
   - Нет-нет, не возражай, Питер. Никто из вас не знал Бригитту так, как я. А мне было хорошо известно её горячее желание знатности и богатства, она же всю жизнь ими грезила. Но я как-то позволила себе забыть об этом, отпустила ситуацию на самотёк - и вот результат моей беспечности. Так что я виновата и перед тобой, и перед твоим ребёнком. И да, ради этой своей вины и ради тебя я буду заботиться о нём, хотя пока не знаю, как это сделать.
   Дора немного помолчала, походив по садовой дорожке.
   - Мне сейчас нужно поговорить с Фредериком. Ты пока отдохни в гостевых покоях, я распоряжусь.
   Граф Фосбери сидел над газетой и знакомился со столичными новостями, когда его жена, решительно постучав, вошла к нему в комнату.
   - Фредерик, я должна сообщить тебе нечто важное.
   Дора кратко рассказала мужу обо всём, что случилось в столице и о своём чувстве вины от причастности к этим событиям.
   - Это будет мой родной племянник или племянница, и я хочу, чтобы он или она жил здесь, со мной, раз не сможет жить со своими родителями, - горячо, но твёрдо сказала Дора.
   - Но, моя душа, герцог Крэйбонг не позволит огласить, что это будет твой племянник - ребёнок его сына.
   - Значит... я усыновлю его. Фредерик, прошу тебя поддержать меня, иначе я никогда не смогу жить более спокойно, зная, что этот маленький человечек просто выброшен.
   - Нет, Дора, - подумав, ответил лорд Фосбери, - мне не нужен в замке потенциальный источник грандиозного скандала. Эта твоя подруга, похоже, совершенно легкомысленная и неуправляемая особа, и что ей взбредёт в голову завтра - один бог ведает. Да и герцог, я думаю, будет того же мнения и не позволит нам усыновить это дитя, а идти с ним на конфликт у меня нет никакого желания.
   - Тогда... - Дора на мгновение зажмурилась, - Фредерик, я сама не верю в то, что сейчас говорю это, но поверь, я совершенно серьёзна и у меня было много времени подумать, - она сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, - Я разведусь с тобой, Фредерик. Уеду в поместье из своего приданого и возьму заботу об этом ребёнке только на себя.
   Граф встал, гневно сверкнул глазами на жену, хлопнул газетой о стол и вышел из комнаты.
   Через час, после разговора лорда Фредерика с Питером, из Фосбери был сделан срочный вызов для Бригитты. Беременная женщина вышла из кареты во двор замка ночью, была встречена лично Питером и провождена в кабинет графа. Хозяева замка позаботились при этом, чтобы никто из слуг её не видел.
   Бригитта согласилась родить младенца и отказаться от него при условии выделения ей весьма большой денежной суммы, с которой она могла бы хорошо устроиться в любом месте страны, кроме столицы, герцогства Крэйбонг и графства Фосбери. Её ребёнок будет выдан за рождённого Дорой от своего законного мужа - никакого формального усыновления не будет.
   К слову сказать, Бригитта просила вначале оставить её здесь вместе с ребёнком и клятвенно обещала не сообщать никому, кто его отец, но лорд Фредерик категорически отмёл этот вариант. Сама же Бригитта видела, что Питер явно стал испытывать к ней неприязнь и рассчитывать на его поддержку ей более не приходится. У неё осталась только одна надежда - на Дору, которая не присутствовала при этом разговоре, а значит, за неё всё решает муж, здесь и сейчас. В противном случае Бригитта не получит ничего, кроме разбитой жизни, и её слабый шантаж, скорее всего, будет неосуществим, когда она останется одна перед сильными мира сего. Во всяком случае граф прямо указал ей на это - ему не было нужды разводить политес перед этой женщиной, он никак не был причастен к её положению, у него не было кровнородственной связи с Крэйбонгами и их репутация его заботила мало. Поэтому тон его был резок, холоден, и даже несколько презрителен.
   Перед рассветом кареты с Дорой, Фредериком, Бригиттой и Питером покинули замок Фосбери. С крыльца долго смотрела им вслед поражённая новостями леди Элизабет.
  
   Глава 4
  
   Герцог Крэйбонг был в целом удовлетворён тем, как всё разрешилось. Несмотря ни на что, ему было приятно, что его внук или внучка будут считаться таковыми вполне официально, с небольшими поправками, о которых будут знать только в узком кругу семей Крэйбонг и Фосбери. Что бы ни говорил герцог своему сыну, ему было бы тяжело принять иное решение, которым он грозился, и вовсе не факт, что все угрозы он бы исполнил в полной мере, оставив новорожденного ребёнка вовсе без присмотра. Впрочем, он в этом никому бы не признался.
   Герцог лишь испытывал сочувствие к Доре, которой придётся всю жизнь расплачиваться за легкомыслие его сына. Тем более, как недавно открылось ему при свежем взгляде на неё и лорда Фредерика, она уже была "обязана" отцу не сказать чтобы счастливым браком. "Думаю, мне придётся не легко отвечать на том свете Софии о том, как я обошёлся с её дочерью" - впервые подумал герцог.
   Из столичного дома Крэйбонгов Питер уехал служить в посольство Бригантии в Пруссии, а кратко гостившие граф и графиня Фосбери, прихватившие с собой после этого Бригитту - в одно из отдалённых поместий Уобёрнского аббатства - вотчины герцогов Бедфордских. Там они втроём поселились под чужими именами, причём граф выказался перед слугами мужем Бригитты, и стали ожидать рождения ребёнка.
   Отношения между всеми троими были натянутыми. Лорд Фредерик не мог простить жене того давления, которое она на него оказала и той угрозы развода, которую при этом использовала. К Бригитте же он относился и вовсе как к пустому месту.
   Дора сама испытывала стыд перед мужем за то, что свалила на его голову все эти проблемы и заставила их решать, приняв обязательства длиною в жизнь. Вдобавок она внутренне не чувствовала себя готовой к материнству, ей никогда ранее не приходилось заботиться о детях, и, положа руку на сердце, она не испытывала радости от скорой перспективы стать матерью для чужого ребёнка. Поэтому она мало общалась с Бригиттой, и никаких дружеских разговоров с ней не вела.
   Бригитта тоже отнюдь не была счастлива. Напротив, она была зла. И злилась она буквально на всех - на Питера, на его отца герцога, и даже на Дору с её мужем, которые скоро заполучат ребёнка, выношенного и рождённого ею. Не злилась Бригитта только лишь на се6я. Себя она считала жертвой всех этих богатых людей, отнимающих дитя у его матери. Её раздражал один только вид Доры, прогуливающейся сейчас по саду в богатой одежде и с ракеткой в руке, которой та отбивала резиновый мячик о подмёрзшую с утра землю. Та самая Дора, которая ещё недавно помнилась ей дворничихой в заношенных валенках и полушубке.
   Бригитта представила, как через пару лет Дора так же будет прогуливаться, но уже рядом с нею будет находиться малыш. Её, Бригитты, малыш, которого все будут считать ребёнком Доры. Женщина разрыдалась и со злостью оттолкнула чашку с водой, которую ей протянула служанка.
   Она не в первый раз срывала зло на этой служанке, только потому что не могла сорвать его на ком-либо из тех, кого считала виновными в своём несчастье. Она попыталась начинать заговаривать с Дорой с тем, чтобы окончить этот разговор истерикой, но Дора с самых первых слов пресекала любые попытки бесед и уходила, словно бы за что-то сердясь на неё.
   Бригитта чувствовала себя совершенно одинокой и брошенной, словно вернулся тот момент её жизни, когда она узнала о том, что не является дочерью герцога и в перспективе у неё только монастырь, и то - в лучшем случае. Она попыталась подойти с разговором к графу Фредерику, задав вопрос о том, куда ей лучше будет уехать после рождения ребёнка, но тот лишь встряхнул развёрнутой газетой и холодно ответил, что не желает об этом ни думать, ни знать, как не желает потом видеть Бригитту никогда в своей жизни. При этом его не тронули рыдания Бригитты, с которыми она встретила его слова.
   Слуги в поместье часто шептались между собой о том, что более странной семьи, чем эта, им, пожалуй, не приходилось видеть. Что рядом с этой непонятной супружеской парой делает их юная, как им сказали, дальняя родственница, тоже было совершенно не ясно. Слуги строили самые разные предположения, нагромождая одну фантазию на другую, чем и развлекались во всякое свободное время.
   За пару недель до родов в занимаемом ими доме поселились две женщины, которые должны были помочь Бригитте разрешиться от бремени. Главная из них, высокая и дородная дама, осмотрев Бригитту, нашла положение ребёнка правильным и сообщила Фредерику, что осложнений в родах, по её осторожному прогнозу, быть не должно.
   В ближайшей деревне Фредерик нашёл кормилицу - женщину по имени Мэри, недавно родившую собственного, третьего по счёту, дитя и согласившуюся проехать вскоре до города Ипсвич, кормя по дороге ещё одного ребёнка, помимо своего, а потом вернуться обратно к своей семье.
   Ребёнок родился в начале января. Лорд Фредерик на время родов удалился в другой конец поместья, а Дора в сильном испуге бегала по его коридорам и за дверью, где долго кричала роженица. Искать поддержки у Фредерика ей не пришло в голову, возможно потому, что она до сих пор не помирилась с мужем, да для этого и не было условий при тех ролях, которые они исполняли перед слугами.
   Младшей повитухе пришлось проделать довольно длинный путь по коридорам поместья, чтобы прийти к "отцу" с новорожденным на руках и со словами:
   - Поздравляю, сэр, у вас родился сын.
   Фредерик, лишь мельком взглянув на младенца, сказал:
   - Прекрасно. Отдайте его Мэри.
   А Дора, как только получила разрешение от старшей повитухи, вошла в комнату к Бригитте. Она подошла к кровати и сочувственно взяла её за руку. Бригитта повернула к Доре измученное лицо и сказала:
   - Мальчик. Я родила мальчика.
   После этих слов она тихо заплакала. Дора же лишь молча гладила Бригитту по руке.
   Потом Дора долго смотрела на спящего младенца, в личике которого уже были видны черты её брата Питера. Она отчего-то боялась даже прикоснуться к нему. Несмотря на понимание того, что скоро она будет объявлена матерью этого малыша, никакого пробуждения материнского инстинкта Дора в себе не нашла.
   А его истинная мать погрузилась в какое-то апатичное молчание. Она не сделала попыток навестить сына или поговорить о чём-то с лордом Фредериком, Дорой, или даже кормилицей.
   Уже через пару дней странное семейство покинуло поместье в сопровождении Мэри. Таким составом они доехали до городка Ипсвич, в котором граф заселил всех в гостиницу и, вооружившись газетой с местными объявлениями, нашёл новую кормилицу. Здесь дороги путников расходились. Мэри, получив свой заработок, поехала обратно в карете, взятой из занимаемого ими ранее поместья. Фредерик с Дорой в одной карете, и новая кормилица, держащая на руках младенца, во второй, отправились домой уже как семья Фосбери с новорожденным сыном.
   А Бригитта осталась одна, прижимая к себе сумку с крупной денежной суммой, и сидя на сундуке со своими вещами у стоянки рейсовых пассажирских дилижансов, чтобы сесть в первый же попавшийся из них.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"