Первая сессия в институте не осталась в памяти. Прошла, как у большинства студентов. А вот вторая, весенняя, запомнилась тем, что некоторые экзамены, в частности, "Историю КПСС", мы сдавали досрочно, так как собирались поехать в Казахстан со стройотрядом. Старшекурсники, уже побывавшие там, просветили нас насчет того, что к тем, кто собирается на целину, требования к сдаче экзаменов помягче, никто валить особенно не будет. Но экзамен есть экзамен, учить все равно надо. Тем более, что про преподавателя по "Истории КПСС" в институте ходили легенды. Был он человеком неординарным, сам из глубинки, и глубинку эту знал досконально, до последней деревни. Не любил городских. Одеваться на его экзамен нужно было попроще, потому что по внешнему виду он определял, чем данный студент дышит. Помню, на первом экзамене, зимой, он завалил двух минчан только за то, что они пришли в костюмах и галстуках. Любил расспрашивать, откуда студент, чем занимаются родители, что сам летом делает. Поэтому мы старались одеться в какие-нибудь свитера и заготовить себе легенду о своем героическом колхозно-совхозном прошлом и настоящем.
Бывали и накладки. Один студент, на вопрос преподавателя с гордостью ответивший, что он из Жлобина (есть у нас такой небольшой городок в Белоруссии), ни за что ни про что схватил пару и был с позором изгнан. Как потом оказалось, именно там, на железнодорожной станции, у нашего "препода" украли сумку с вещами. Не повезло, одним словом.
Сельских ребят у нас было много, все-таки автотракторный факультет. Учились они средне, лучше знали точные науки, хуже - общественные. Так уж, видно, в сельских школах преподавали, не до философий было. Вот и в тот раз, сидя на экзамене и готовясь к ответу, я стал невольным свидетелем того, как один из таких ребят отвечал на билет. Собственно, ответом это назвать было трудно, какие-то героические попытки рассказать о чьей-то там роли в каком-то там месте. Самое интересное произошло потом. Преподаватель, дядька под пятьдесят пять, довольно крупный, грузный мужчина в очках, похожий внешним видом на инструктора райкома партии, начал задавать дополнительные вопросы:
- Таааак, студент (допустим) Иванов. А скажите мне, откуда вы приехали учиться в наш институт?
- Я приехал из деревни Заболотье.
-Это ж, какое это Заболотье? В каком районе?
- Это Такой-то район. В Такой-то области.
- А, знаю, знаю. И как колхоз называется?
- "Заветы (допустим) Ильича".
- Понятно, понятно. Ну, и как вам там живется?
Идет обстоятельный, со знанием дела, разговор о видах на урожай, удоях молока, новом свиноводческом комплексе и прочая. Преподаватель расспрашивает дальше:
- А родители чем занимаются?
- Мама - доярка на ферме, отец работает трактористом.
- Очень хорошо, очень хорошо. - "Препод" оживился. - А сам ты, родителям помогаешь?
- Да, я летом домой приезжаю, помогаю отцу, работаю в колхозе.
"Препод" задумался. Видимо, вспомнил свое босоногое детство. И тут, чтобы разрядить обстановку и заполнить затянувшуюся паузу, Иванов выдает:
- Я и "восьмеркой" косить умею!
Преподаватель приходит в себя, откидывается на стуле, снимает очки и почти с восхищением смотрит на Иванова.
Иванов дрожащими руками подает ему зачетку, преподаватель что-то там рисует, отдает зачетку Иванову и, пожимая ему руку, с чувством произносит на прощание:
- Желаю вам успехов, коллега!
Иванов пулей выскакивает из аудитории.
Должен вам сказать, что "восьмерка" - это коса невообразимо больших размеров. Справиться с ней может разве что здоровенный мужик недюжинной силы и отменного мастерства. А Иванов, мальчишка 18 лет, со своим отнюдь не богатырским телосложением, вряд ли пару раз ей и размахнуться смог бы. Тем не менее, свои четыре балла заработал. Представляю, каково было нашим отличникам из Минска. Они-то схлопотали по трояку и осенью несколько раз ходили пересдавать экзамен, чтобы не испортить зачетку и получить стипендию. Но, как говорят, кто на что учился. Иногда знания бывают не столь важны, как пролетарское происхождение.