Того, о чем вы прочитаете в этой главе, быть не должно. Просто я об этом не знал. Но буквально несколько дней назад мне пришло письмо, которое меня очень обрадовало, так как это как раз то, что я хотел осуществить, задумывая этот дневник. Мне хотелось, чтобы мои впечатления дополнялись вашими, и мы вместе узнаем еще больше об этой прекрасной стране. К сожалению, дополнений было немного. Я вставляю в свой дневник письмо Андрея, любезно предоставившего этот материал для опубликования. Спасибо.
"Место, о котором вы начали рассказ, называется Бэйт-Жамаль. Только это не один монастырь, а два. Они расположены так близко друг к другу, что у многих создается такое же впечатление, как у вас. Это совершенно разные монастыри, объединяет их лишь то, что оба они католические.
Мужской -- принадлежит ордену Салезианцев. Орден основан в XIX в. в Италии св. Жованни Боско. Их призвание заниматься воспитанием и образованием детей и молодежи из малообеспеченных семей. Детей вы там не видели, потому что салезианцы в Бэйт-Жамале занимаются изготовлением вина. Я точно не знаю, но возможно дом в Бейт-Жамаль является финансовой частью салезианского семинария, находящегося в Кремизане или их же школы в Вифлееме.
Женский монастырь принадлежит ордену Картезианцев, основанному во Франции в XI в. св. Бруно Кёльнским. http://www.krugosvet.ru/articles/25/1002527/1002527a1.htm Это самый суровый орден в католической конгрегации, они живут почти как монахи-отшельники. У каждого монаха есть свой небольшой домик, в котором он проводит затворнический образ жизни. Весь день монах проводит в своей обители и встречается с другими братьями только во время молитв. По воскресеньям же они встречаются не только во время Литургии, но и вместе обедают. В воскресный и праздничный день они общаются между собой, как все люди.
Мало кто знает, что в том же месте, есть еще один монастырь монахов-картезианцев. Он находится буквально в нескольких стах метров от монастыря картезианок, на противоположном холме.
В течение всей недели, когда каждый монах-картезианец находится в полной изоляции, они соответственно не могут общаться, поэтому их часто путают с монахами молчальниками.
Молчальниками же называют монахов ордена Траппистов. Это тоже католический орден, уходящий корнями в XII в. Совсем недалеко от Бэйт-Жамаля есть большой и красивый монастырь Латрун, он и принадлежит монахам-траппистам.
www.latroun.net Их сайт еще не действующий, но уже вы можете прочитать историю (в том числе и по-русски)".
Андрей
Вот небольшие выдержки из статей, ссылки на которые есть в письме Андрея:
"Картезианцы ведут полуотшельническую и строго созерцательную жизнь. В их уставе, написанном в 1127 Домом Гигесом, закрепляются правила, установленные св. Бруно. Вдохновленные опытом отцов-пустынножителей, картезианцы, осуществив некий синтез отшельнической и общежительной жизни, соединили преимущества обоих этих путей, смягчив суровость абсолютного уединения общинным укладом. Однако их жизнь остается по преимуществу уединенной.
Братья-миряне, посвятившие себя служению братьям-затворникам, разделяют тот же идеал единения с Богом. Заботясь об удовлетворении материальных нужд монастыря, они делают возможной уединенную жизнь отцов, которые не могут покидать свои кельи для работы. Тем не менее, братья-миряне обычно работают в одиночестве и тоже ведут преимущественно уединенную жизнь.
Начиная с 12 в. к ордену присоединилось небольшое число женских монастырей. В их уставе требование безмолвия и уединения несколько смягчено. После совместной трапезы у монахинь свободное время. Остальную часть дня монахини проводят в безмолвии в кельях. Картезианские монахини принимают особо торжественное посвящение девственниц. Кроме того, они обладают привилегией получать древнее благословение диаконисс, что дает им право в определенных случаях надевать диаконские манипулы (поручи) и столу (орарь) и исполнять некоторые литургические функции. Сестры-мирянки ведут жизнь, подобную той, что ведут братья-миряне.
Главным источником доходов картезианского ордена служит всемирно известный ликер "Шартрез". В его производстве занято всего четыре брата, а торговля полностью передана в руки мирян"
И немного из второй статьи, о монастыре траппистов:
"Трапписты - это монахи бенедиктинского ордена, принадлежащие к, так сказать, "реформированной" ветви обширнейшей семьи монастырей святого Бенедикта, называемых также "систерсьен".
В 1890 году из Святой Земли пришла просьба об основании там монастыря, и тогда аббатство Сет-Фон, что во французской епархии Мулен, послало монахов основать существующий ныне Латрун.
Сразу начались работы по восстановлению и обработке земель, которые и дают монастырю пропитание: на плодородных землях высаживали оливковые рощи и виноградники, засевали поля, разводили огороды, на каменистых склонах и скалах сажали сосны и кипарисы.
В начале Первой Мировой войны монастырь был закрыт и плодотворные его труды прерваны. В то время монахи были изгнаны, но с окончанием военных действий они вернулись в монастырь. В 1926 году они начали сооружение того монастыря, который предстает перед вами сегодня.
Аббатство расположено у цепочки холмов на полпути от Иерусалима к средиземноморскому побережью. На северо-западе от аббатства лежит равнина Шарон, а на юго-западе равнина Аялон. Сам монастырь построен на склоне холма. На вершине холма видны развалины замка крестоносцев, того самого замка XII века, который был разрушен Саладином и в развалинах которого в 1191 - 1192 гг. находил приют Ричард Львиное Сердце. Находят здесь и остатки римских языческих храмов. От монастыря открывается великолепная панорама библейских местностей - Эммаус, Аялон, Беторон, Гезер, Модиин, Лида, Сорек и Яффа. Атмосфера покоя и благоговения в тишине и уединении обращают душу к Господу. Сообщество братьев, пришедших из разных стран мира, являет собой образ некоего "содружества наций", где приняты общие правила и где братское милосердие способствует единению сердец".
Я же буду продолжать писать о том, что видел дальше так, как запомнил, а вы, если что-то нужно изменить или дополнить - пишите.
"Godbfessyou..."
Было уже около трех часов дня, когда, поставив машину на стоянку, мы с некоторой долей сомнения подошли к открытым воротам, за которыми, возле здания, сидело несколько человек, с интересом на нас посматривая. Мимо проехал трактор с прицепом, в котором находились люди, видимо, с каких-то сельхозработ возвращались монахи. Заканчивался последний рабочий день недели.
Мы приблизились, поздоровались, и, после ответного приветствия, Гриша спросил на иврите, что мы хотели бы осмотреть монастырь и к кому можно обратиться за разрешением. Из здания выскочило несколько ребятишек, и тоже принялись нас разглядывать, смеясь и о чем-то между собой переговариваясь. Видимо, такие посещения не были для них в новинку, но все равно, хоть какое-то развлечение.
Пока Гриша вел переговоры, я разглядывал вокруг и здания и проходивших людей. Мне казалось, что монастырь - это такое закрытое заведение, где люди ходят в своих одеяниях, постоянно молятся и живут какой-то своей, отличной от других жизнью. Но здесь все, скорее всего, напоминало небольшую деревушку, одеты все были в повседневную одежду, слева, как я понял, был магазин, да и возле нас - тоже что-то похожее.
Наконец, Гриша услышал в ответ, что нужно найти отца Доминико и он нам все скажет. И кто-то из сидящих провел нас к следующему зданию и попросил чуть-чуть подождать, пока найдут отца Доминико.
Мы стояли, разглядывая фасад здания, с наклеенной на него мозаикой в виде различных картин, если не ошибаюсь, на сюжеты из Библии. Все это было настолько интересно, что мы и не заметили, как к нам приблизился небольшого роста, сухонький старичок и, приветливо улыбаясь, произнес: "Шалом". Оказалось, что это и есть отец Доминико, настоятель этого монастыря, любезно согласившийся рассказать нам о монастыре и показать все, что мы захотим.
Он открыл дверь, и мы вошли в комнату, украшенную всякими атрибутами церковной символики. На столе у стены лежали стопками какие-то книги, брошюры и проспекты. Как оказалось, это была религиозная литература.
Гриша задавал вопросы, а отец Доминико любезно на них отвечал. Оказалось, что он приехал в Палестину аж в 1935 году из Италии и с тех пор живет здесь, посвятив себя служению Б-гу. Не Иисусу Христу, не Аллаху, не Магомету или Будде, а именно Б-гу, который, как считает он и его паства - един. Что, тем не менее, не мешает им лояльно относиться к религиозным чувствам людей, думающих иначе. В монастыре живут монахи разных национальностей и разного вероисповедания, поэтому здесь есть и костел и синагога и мечеть. Я вначале даже не поверил, но потом сам убедился, что это так. И сколько же лет нашему любезному гиду и хозяину? На вид я бы дал около семидесяти, но тогда сюда он приехал младенцем. Ему, конечно, было больше.
Слушать его было одно удовольствие, и мы как-то сразу прониклись к нему каким-то доверием. Бывает так, что только познакомишься с человеком, а уже кажется, что знаешь его давным-давно. От него веяло каким-то спокойствием, будто он знал что-то такое, тебе неизвестное, и поэтому свысока немного смотрел на всю эту, окружающую его, суету. Да и Гришин перевод был несколько эмоциональным и поддерживал атмосферу.
Мы подошли к столу, и я спросил, пролистав несколько книг, можно ли что-нибудь из этого приобрести. Там была христианская литература: Новый Завет, Псалтырь, брошюры на религиозную тему. Меня это интересовало постольку-поскольку, я не христианин. Но были друзья, для них это был бы замечательный подарок. И одна книга привлекла мое внимание своей необычностью. Раньше я не встречал именно таких названий. У меня дома достаточно религиозных книг: Тора, Библия, много всяких толкований. Обычно на титульной обложке пишут - Библия. И ты знаешь, что она состоит из Ветхого завета и Нового завета, возможно, добавляют Псалтирь. А что такое Тора? Это Священная книга иудеев, которые Христа не признают. И христиане не хотят признавать, что вера их пошла от иудеев. Но без Торы непонятно, откуда взялся Иисус. Вот и появился Ветхий завет, который ни что иное, как Тора, названная по-другому, с некоторыми изменениями и толкованиями. А здесь, на столе, я увидел книгу с названием: "Библия" и расшифровкой: "Тора, пророки, писания и Новый завет". Издание "Иерусалим, 2001 год". И мне очень захотелось ее приобрести.
Отец Доминико ответил, что можно взять в подарок все, что мы захотим, в пределах разумного, конечно, что продавать такие книги - грех (смотря для кого!!!). И я взял две, для себя и моего друга Андрея, поляка, относящегося к религии трепетно. И еще набрался наглости и попросил их подписать. Вот она, передо мной. "God b fess you. Domenico" - написано на развороте размашистым, немного неразборчивым почерком. Может быть, именно из-за этого я и не могу до конца понять смысл написанного? Бог с вами? Бог признается вами? Бог признается вам? Бог в вас? Но в любом случае, не сомневаюсь, что пожелание было хорошим.
И мы пошли дальше, в великолепный костел, небольшой по размерам, я бы сказал, домашний, но красиво убранный, с картинами и статуями. Здесь, насколько мы поняли, происходят службы. Мы посмотрели немного, походили по костелу и вышли опять в ту же комнату, предварительно сфотографировавшись с нашим гостеприимным хозяином на память. На добрую память.
Гриша уже здесь бывал раньше и поэтому вопросы задавал целенаправленно. Спросил, можно ли нам посмотреть дальше, ведь нас интересовал не только костел, но и другие места. И отец Доменико ответил утвердительно, сказав, что отдаст распоряжение, и нас проводят. И сам довел до дверей другого здания, чистенького, аккуратного и, как мы видели через стеклянную дверь, внутри отделанного деревом, что меня несколько удивило. Я привык видеть в Израиле бетон, камень, стекло, а здесь что-то свое. Причем, очень красиво оформленное. Как оказалось, здесь находились женщины, монашки-молчальницы. А как мы с ними будем общаться?
Где же ты, Маруся?..
Мы распрощались с отцом Доминико, с извинениями сообщившим, что у него дела, поблагодарили за его гостеприимство и терпение, пожелали здоровья, и он ушел. А мы остались ждать возле дверей. И ждали довольно долго, как потом оказалось, из-за того, что не могли найти ключ, чтобы открыть входную дверь. Об этом нам сказала, извинившись, молодая, симпатичная женщина-монашка, наконец-то запустившая нас внутрь. Гриша ее о чем-то спросил, а потом объяснил, что она является как бы работником по связям с общественностью и ей иногда приходится разговаривать, хотя отвечала она очень коротко. В отличие от монахов, одеяние на ней было белое, монашеское, очень красивое. От нее мы узнали, чем занимаются монашки, как проводят время, но я об этом уже коротко рассказал. На вопрос, можно ли кого-нибудь увидеть, ответила, что это не положено, такой у них обет, за редкими разрешенными исключениями они ни с кем не встречаются, даже друг с другом. И добавила, что их здесь немного, около тридцати, и, узнав, откуда мы приехали, сообщила, что есть и русские. Жалко, что не увидели, может, разговорил бы.
Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, и попали в синагогу, о чем узнали по стоящей у стены в нише меноре, да раскрытой Торе. Синагоги, как правило, не украшены, там есть только самое необходимое для молитвы, никаких икон, у иудеев Б-г, как и положено, не имеет определенного образа, ведь он может принимать любое облик, что неоднократно в Библии и описано. И я недаром делаю прочерк в этом слове, ибо сказано: "Не упоминай имя Б-га всуе". Не упоминаю. А Тора открыта на определенной молитве, так как читают ее, начиная с Нового года, и продолжая каждый Шабат определенную главу, повторяя, таким образом, от начала и до конца. Ведь у иудеев каждый Новый год как бы начинается заново. Встречают его в сентябре, причем, каждый раз в разные дни, задумываясь над тем, что он нам принесет, этот наступающий год, и вспоминая год уходящий, день за днем перебирая в памяти, ведь в Торе он также называется и Днем памяти. В эти дни много молятся, возносят хвалу Господу и благодарят его за то, что он помнит свои обещания, свои заветы. Ведь сразу после Рош ха-шана идут Ямим нораим - Страшные дни. Десятый из этих дней, самый ответственный день в году - Йом кипур - Судный день. В этот день говорят Б-гу, что сожалеют обо всем плохом, что вольно или невольно делали в уходящем году, и просят прощения за свои нехорошие поступки и даже за недобрые мысли и намерения. Ведь именно в эти дни Б-г листает Книгу жизни и решает, достоин ли ты Его благословения. И так происходит каждый год. А тренировки в миниатюре происходят у иудеев каждый Шабат.
Но до Рош-ха Шана оставалось еще более месяца, и такие мысли нас еще не посещали. Хотя мы и постояли возле Торы с неким даже благоговением, как и всегда в Храме Божьем. Все-таки, что ни говори, есть в этом таинстве что-то трепетное даже у заядлых атеистов. Как бы ты ни относился к религии, а как только плохо становится, тут же вспоминаешь не только маму родную.
Провожатая наша куда-то незаметно ушла и мы, постояв немного, поговорив о бренности бытия, вышли на террасу, с которой открылся вид на весь монастырь. Зрелище, конечно, красивое. Но нужно было уходить, время уже около пяти, а Гриша обещал еще что-то показать. Про футбол я уже забыл, ясно было, что в этот раз свое мастерство на израильской земле мне показать не удастся.
Побывали мы и в мечети, хотя, как я теперь вспоминаю, это было просто какое-то место, связанное с исламом. Я не помню, чтобы мы заходили куда-то в отдельное помещение. А Гриша уже тащил нас куда-то дальше.
Дела монастырские
Оказывается, он еще собирался завести нас в небольшой магазин, где можно было продегустировать вино, которое здесь изготавливали, и купить при желании понравившееся. Это было как раз на выходе, возле ворот. Туда мы и направились, хотя я все оглядывался в надежде, что, может, заколышется где-нибудь тонкая занавеска, мелькнет в окне чей-нибудь красивый профиль и помашу я хотя бы ручкой. Жалко все-таки бедных женщин, мало того, что сидят там одни-одинешеньки, так еще и молчат. Представить даже такое трудно, не то, что поверить. Это ж до чего нужно так разочароваться в жизни, чтобы женщине, да обречь себя на молчание. Я про другое и не говорю.
Не заколыхалась, да и окна я не видел. Поэтому, точно сказать не могу, а был ли мальчик? Монахов - видел. А монашек, кроме пресс-атташе в белых одеждах - нет. О чем очень до сих пор жалею.
Но что-то я стал сворачивать на любимый мой саркастически-юмористический тон. Видимо, в предчувствии дегустационных дел. Мы подошли к магазинчику, но он оказался закрыт, и мы уже подумали, что все, каюк, то есть Шабат, но нет, примчался какой-то дедушка, сказал: "Сезам - откройся" и открыл нам заветный погребок. Посмотреть там было на что и, скажу вам, торговать монахи умеют. Такого количества разнообразных бутылок я не видел даже в хорошем супермаркете. А в Израиле, осмелюсь доложить, толк в вине знают. Все это сопровождалось большим обилием всевозможных буклетов, рекламирующих вина, и ценами, отличающимися далеко не в меньшую сторону от обычных магазинных, хотя Гриша и уверял, что все они стоят дешевле, так как от производителя. Тем не менее, вида мы не подали, сначала дегустация (бесплатная), а дальше видно будет. Может, нам не понравится. Хотя где вы видели, чтобы бесплатное, да еще и не нравилось.
Тут же нам были выданы пластмассовые стаканчики и открыта первая бутылка. Произнесена небольшая речь, после перевода которой я узнал, что пить вино нужно в определенной последовательности, сначала красное крепкое, потом розовое, потом еще какое-то и так далее. Хотя разницы я не видел, закуски все равно не было. Да и налили нам по первому разу какую-то микроскопическую дозу. Для нас, конечно, микроскопическую, мы же не израильтяне. Гриша несколько удивился, - сначала стаканчикам, потом дозе.
- Странно, - сказал он. - Года два тому назад, когда я здесь был, наливали в фужеры и без ограничения.
Но дареному коню в зубы, как говорят, не смотрят. Может, дальше веселее пойдет. За неимением огурчиков с селедочкой я уже присмотрел на витрине какие-то фисташки. Но нам налили еще по чуть-чуть и на этом, видимо, дегустация была закончена. Дедушка что-то сказал Грише и он перевел, что нас спрашивают, понравилось ли вино, и будем ли мы что-нибудь покупать. На что я ответил, что не мешало бы и остальные попробовать, вдруг повкуснее что-нибудь найдем. Но мы забыли, что находимся в Израиле, а не в какой-то там Бельгии или Швейцарии. Фокус не прошел. Дедушка оказался своим в доску.
Ну, что ж, у советских собственная гордость - тут же придумал я себе отмазку, и сказал Грише, что нужно бы взять какое-нибудь вино. И указал пальцем на что-то среднее по стоимости. Что и немедленно было исполнено.
Посоветовавшись немного и глядя на подобревший взгляд дедушки (кстати, абсолютно трезвого, что тоже меня несколько удивило), мы решили взять еще несколько бутылок. Сколько той жизни, а вино и в самом деле было отменным. И не должно оно стоить дешево, это же вино, а не молдавский суррогат, разлитый из цистерн в красивые бутылки. Надеюсь, что сюда-то хоть не доливают в определенной пропорции, что бог на душу положит. Н попробовать все равно стоит. И, показав на какую-то другую бутылку, мы тут же получили по пять капель все в тот же стаканчик.
Стало теплее. И я показал на третью. Еще теплее. Четвертую. Захотелось фисташек. Хотя бы. В общем, приобрели мы несколько бутылок, продегустировали, как полагается, и довольные стороны, пожав друг другу руки и сфотографировавшись на прощание, раскланялись. Перед этим, правда, Гриша спросил, почему произошли такие разительные перемены, и дегустация теперь проводится в таком урезанном порядке, как будто тут прошел обряд бритмилы. Кто не знает что это такое, пусть догадывается, а кто через это прошел, надеюсь, ему не было так больно, как мне, когда я услышал ответ.
- Русские, - сказал дедушка. - Обнаружили, что здесь дегустация и стали приезжать толпами и сидеть до бесконечности. И фужеры в один прекрасный момент закончились.
Как вы понимаете, слово "русские" здесь обозначает не только национальность, но и бывшее место жительства.
Жена еще потащила в магазинчик напротив. Там, как оказалось, можно было купить изразцы и оливковое масло в красивых фигурных бутылках с ручкой и деревянной пробкой. На изразцы, даже в таком хорошем расположении духа, я смотреть не мог, а масло, видя желание жены его приобрести, соблаговолил купить. Хотя знал, что бутылка там составляет, по крайней мере, половину стоимости.
Мы распрощались и уехали. Еще гадали по дороге, стоит ли заезжать в музей танков, побывать в котором мне очень хотелось, но время уже было такое, что вряд ли бы мы туда попали. И, решив не рисковать, отправились домой, в Ришон.
Возле дома, прощаясь с Гришей и благодаря его за прекрасно проведенное время, мы еще до конца не знали, куда едем на природу завтра, и сможет ли поехать с нами Гриша. Не смог, как потом оказалось, но я так и не понял, по какой причине. Потом, при нашей очередной встрече, он спрашивал, где мы были, и я понял, что поехать он все-таки хотел. Но боялся нам помешать, а я не хотел звонить, думая, что ему не хочется, но, если я попрошу, то он поедет. Излишняя скромность, знаете ли, иногда тоже не очень хорошо.
Вот так и прошел этот день. Интересно, полезно, со смыслом, как и положено на отдыхе. Устали немного, но это была приятная усталость. Я вот сейчас сижу, перебираю фотографии, думая, какие из них вам показать, и жалею только о том, что не смог фотографироваться с нашей очаровательной пресс-атташе по связям с общественностью. А хотел, но она ответила, что им запрещено. Так что любуйтесь на наши довольные физиономии, а "кина" не будет. Может, в следующий раз повезет.
Шашлык
- Эка, невидаль, скажете вы. - А-то мы шашлыков не видели. Делали-переделали, ели-переели.
Да и не рассказывал вам бы об этой не столь уж необычной процедуре, если бы не некоторые особенности. Может быть, там, где вы живете, тоже так шашлыки готовят, но у нас-то по-другому. Да и место проведения этой кампании отличается. Я имею в виду не просто шашлык дома во дворе на мангале, или даже на даче, а с выездом на природу. Это же таинство. Закупить мясо, приготовить, замариновать, собраться, приехать, найти дрова для костра и так далее. А уж потом, когда слюной изойдешь - расслабиться. Не мешало бы для полного счастья дождик небольшой, снежок (а что, бывало и зимой), или парочку-другую тучек комаров или слепней. Выезжаешь-то обычно на какой-нибудь водоем. И тогда - кайф. Особенно после сами знаете чего. И почему-то всегда не хватает для полного счастья, сколько ни берешь. А тут?
Два раза до этого шашлыки мы в Израиле делали. Первый раз, когда мадрихи наши вывезли нас к морю, мы собрали по нескольку "шакалов", как говорил Володя-армянин, но в процессе подготовки не участвовали. Девушки сказали, что все в Израиле есть и заедем по дороге. Все - это оказался уголь в пакете, какие-то колбаски, две бутылки вина на сорок человек и всякие овощи с кухни. Да еще здоровенный арбуз. Ничего, было весело, каждый съел по колбаске и выпил по глотку вина, стоя на камнях возле Яффо.
Второй раз, а это было уже во время второй поездки, я уже знал, что делать. И, когда народ заикнулся о шашлыках, мы подготовились основательно. Сходили втроем в супермаркет, накупили куриных ножек и крылышек, к ним, естественно кое-что в здоровенных пакетах по пять литров и бутылках по литру. На кухне слили весь рассол с оливок, забрали кетчуп, помидоры-огурцы и я эти ножки в каком-то тазике в рассол и опустил на ночь. И назавтра выехали на пляж в Ришон ле Ционе. Я там мангалы заметил еще когда был у детей.
Было весело, но мне, как главному повару, ножки не досталось. Потом, правда, жена притащила откуда-то, да и ребята подсуетились.
На этот раз предстояло ехать куда-то в лес, хотя, что это такое, я не знал. Лес в моем представлении несколько отличался от того, что я видел в Израиле. Да и погода... Дождиком и не пахло. Но дети обещали, что все будет "хоккей".
Мясо, как вы помните, мы купили у Гриши, рассматривать его особенно было некогда, но запах стоял хороший. Гриша сказал, что отбирал его какой-то знакомый грузино-армянский специалист, работавший вместе с Тамарой в русском супермаркете, он толк в шашлыках знает, сделает по высшему классу, останется только приготовить на костре. Все остальное в доме было за исключением угля. Решили, что по дороге заедем куда-нибудь и купим, хотя в субботу многие магазины и не работают.
И утром, не очень рано, мы выехали. Проехали городок под названием Рамла и через некоторое время свернули в сторону. Немного проехали еще и, наконец, остановились в каком-то оборудованном для отдыха месте. Нормально. Лес есть, да еще такой сухой, что и собирать ничего не надо, одних шишек можно насобирать рядом вагон и маленькую тележку. Вокруг стоят мангалы и рядом большие деревянные столы со скамьями. И мы одни, потом, правда, приехала какая-то семья и расположилась в некотором отдалении. Столов и скамей, конечно же, десятка два, да и недалеко, как я понял, есть еще. То есть, все оборудовано для культурного отдыха. Рядом - всякие детские игралки, качели и прочая атрибутика. Естественно, очень симпатичный домик с буквами и даже отдельным въездом для инвалидов. Все предусмотрено.
Мы облюбовали себе местечко, расположились, достали свой мангал и приступили к таинству. Разожгли шишками огонь в мангале, а там еще и угля немного было, и принялись нанизывать кусочки мяса на шампуры. Я так понял, что были там кусочки курицы и свинины, но все это настолько пропитано всякими специями и приправами, что разобрали мы это только в процессе. Женщины в это время катались себе на качелях. Шашлык, знаете ли, дело тонкое, мужское. Да и готовить-то его особенных трудов не составило. При желании можно было и сырым съесть.
Ели с удовольствием. Правда, вкус был немного специфическим, мы привыкли к другим приправам, не грузино-армянским, но и этот был неплох. Когда первый порыв прошел, стали осматриваться вокруг. И я обратил внимание на какую-то машину-микроавтобус, курсирующий вдоль дороги взад-вперед. Спросил у сына, что это он ездит туда-обратно. И он ответил, что это автолавка, которая развозит всякие продукты, вроде мороженого, напитков, воды и так далее. Вдруг тебе что-нибудь захочется. Ничего себе, сервис. В каком-то лесу, довольно на приличном расстоянии от населенного пункта, пусть даже и в оборудованном для отдыха месте, но все-таки в лесу, вас ждет автолавка. Нет, необычного в этом, конечно, ничего не было. Я только подумал, насколько это выгодно для владельца автолавки, ездить за пятью человеками в надежде, что у него купят несколько порций мороженого.
Вот так мы и посидели. Выпили еле-еле полбутылки вина, не смогли съесть все шашлыки и через пару часов засобирались домой. Делать-то больше нечего. Напитые, наетые и нос в табаке. Впечатление осталось двоякое: вроде бы, и на природе побывали, и шашлыки вкусные поели, но как-то не то немного. Уж слишком цивилизованно, слишком легко, на всем почти готовом. Это как будто вместо рыбалки рыбу в аквариуме ловить. Сачком. А где дождь? Где комары? Где тосты? Цивилизация. Но это я все утрирую, конечно. Все нормально. Хорошо посидели. Вот, и фотографии остались на память. А остатки шашлыков съели аж через две недели, когда перед отъездом поехали вечером на море. Там и приготовили в перерыве между купанием. В специально отведенном для этого месте. Жалко, Гриши не было.