Есть у меня брат. Тоже, как и я, Ермолкин, только Эдик, и тоже писака. Только в "совке" выдумал себе псевдоним - Эдуард Ермолов. При его ярко выраженной не ермоловской, но ермолкинской внешности его псевдоним служил предметом постоянных насмешек в редакции газетки, где он служил, какой-то "Каменностровской правды" или "Пятиугловского комсомольца". Даже эпиграмму сочинили: "Страшись, Кавказ! // Идет Ермолкин". Так вот мой братец занимался отказами. Что это такое? Если бы вы знали, сколько всяких стишков приходило о партии, о Ленине, о Брежневе и т.д.! И нужно было всем отказывать, но деликатно, чтобы не оскорбить незадачливых авторов в лучших чувствах советского патриотизма.
Эдька даже "рыбу" разработал с одобрения райкома партии.
Вот она:
"Дорогой/ая тов. ____________________
в своем стихотворении ___________ Вы затронули тему всенародной любви к партии Ленина. Эта тема ко многому обязывает и требует от автора недюжинного таланта.
Однако при явных способностях к поэтическому творчеству Вы не овладели еще в достаточной степени мастерством, чтобы подняться на уровень избранной Вами темы.
Я уверен, что в результате работы над собой Вы подниметесь на высоты, отвечающие этой возвышенной теме.
Желаю Вам новых творческих успехов.
Литконсультант Э.Ермолов".
Стихи прибывали мешками. Отповеди отбывали тоже мешками. "Работы много", - жаловался братец.
На дверях занимаемой им служебной клетушки висела табличка: "Литконсультант Э.Ш.Ермолов". А над его рабочим столом висела неведомо где украденная старинная литография "Генерал Ермолов".
Не знаю, снискал ли он намеками на иную генеалогию дополнительное уважение к самозваному отпрыску покорителя Кавказа, но в один прекрасный день ему было велено повесить на место псевдопредка члена политбюро по разнарядке - им оказался товарищ Романов, если я не ошибаюсь, первый секретарь обкома партии. Этот выдающийся деятель всяких ермолкиных и на дух не переносил, называя их обобщенной кликухой "абрамчики-арончики".
И не заметил бедный Эдя, что под литографией какая-то насмешливая рука нацарапала по синей краске высокой панели корявыми буквами: "Это мой предок". Так и была себе эта надпись. Не мог же Ермолов-Ермолкин видеть то, что было сзади, когда он сидел за рабочим столом - у него на спине не было же глаз, я вас умоляю!..
И тут какая-то мразь написала этому товарищу Романову письмо, что некий писака некоренной для округи, где распространялась газета, национальности (как бы не сионист?!), лезет к нему в потомки. Ой, какие были у Эдьки неприятности! Но, надо сказать, он не назвал автора граффити: мы, Ермолкины, даже такие порченые, как Эдька, доносчиками никогда не были!..
С работы, правда, Эдьку не уволили - уж больно рьяно он свое отказное дело делал, но строгача записали.
Недавно Эдька приехал в Израиль на ПМЖ. Если я его не устрою работать, он так и будет на моей шее сидеть. Что ему здесь делать? Ой, я вас умоляю.
Ну вот я получил стихи, а отказать не знаю как, а плотину на пути потока израильского косноязычного самиздата ставить надо. Посудите сами:
О, не забыл я Хатихона брег
И в час, когда уж уходили люди,
С тобой в кусты ложился на ночлег
И целовал твои тугие груди.
Прошло полгода, как я полюбил,
Но не люблю тебя, я как вначале.
И унесла любовь, как смрадный ил,
Река забвенья, грусти и печали.
Если Эдька сядет за свои отказы, мне не придется писать о самиздате, и я переквалифицируюсь в панегиристы.