Аннотация: Финалист конкурса "Альманах "Алгебра Слова". Опубликован в апрельском номере альманаха. Ссылка
Приземистое двухэтажное здание из кирпича приютилось на одной из тихих улочек, которые еще можно встретить в старой части города. Ничем особым не примечательное, оно, пожалуй, могло вызвать лишь одну мысль у случайного прохожего, окажись тот рядом: "Умели раньше строить, не то, что сейчас". И точно, все в облике дома говорило о его древности и одновременно о твердом намерении простоять еще не один десяток лет. Толстые стены уверенно держали ответ перед временем; арочной формы окна смело и даже чуть дерзко смотрели на окружающий мир, а закованная в железо, точно в латы, дверь, могла, казалось, пережить небольшую войну. Венчала это архитектурное ископаемое маленькая гранитная доска, приколотая рядом с входом. На ней уместились семь коротких слов: "Бюро по регистрации патентов. Dignus est intrare?"
Первая часть надписи носила официальный характер и указывала на то, какое ведомство нашло приют под сводами здания. Вторая была добавлена лично главой патентного бюро - Петром Ионовичем Ценсором. В переводе с латинского она значила буквально следующее: "Достоин ли ты войти?" И эта фраза, как нельзя лучше характеризовала руководителя бюро.
Среди подчиненных Петр Ионович Ценсор слыл умом, честью и совестью учреждения. Некоторые сотрудники, правда, думали чуть иначе: кто-то считал Петра Ионовича сердцем организации, кто-то видел в нем ее мозг. Попадались и такие, кто сравнивал его с другими органами, не менее, впрочем, важными для нормального функционирования организма. Вслух об этом, понятное дело, старались не говорить, дабы лишний раз не расстраивать начальника, ну и по некоторым другим соображениям. В любом случае в своем бюро Петр Ионович был царь и бог, а значит, пользовался всеобщей любовью и уважением.
Справедливости ради стоит отметить, что Петр Ионович никогда не злоупотреблял доверием коллег, а на первое место всегда ставил работу. Работа была для него смыслом существования. Воздухом, водой и пищей. Она заменяла ему все и вся и лишь изредка уходила на второй план, чтобы ненадолго уступить место другой страсти. А нужно сказать, что кроме работы в жизни главы патентного бюро присутствовали еще два увлечения. Во-первых, он испытывал необъяснимую, просто иррациональную тягу к латинскому языку. Во-вторых, не мог обойтись без менторства. И если последнее было следствием возраста и занимаемой должности, то тяга к латыни разумному истолкованию не поддавалась. Однако все три страсти вполне мирно уживались в характере Петра Ионовича. Более того, они очень удачно дополняли друг друга, удерживая плоскость его бытия в равновесии.
Таким Петр Ионович Ценсор был в жизни. Таким его знали подчиненные. Таким он предстал и перед незнакомцем, посетившим его кабинет в то погожее летнее утро, о котором пойдет речь.
Итак, в один из обычных будничных дней, а точнее ярким пятничным утром, когда душа уже рвется на свободу, а тело вынуждено оставаться за рабочим столом, в кабинет главы патентного бюро вошел некто. Представился он коротко и просто - Мамци. Вид имел взлохмаченный. В руках нервно сжимал небольшой сверток.
- Vos saluto! Приветствую вас! - сегодня Петр Ионович находился в приподнятом настроении. - Милости прошу в мою скромную обитель! Пожалуйста, присаживайтесь!
Посетитель выглядел немного подавленным, или, как решил сам для себя хозяин кабинета, не выспавшимся. Он нервно огляделся, подошел к предложенному стулу и осторожно присел на самый краешек. Пакет предпочел из рук не выпускать.
На этом месте руководитель патентного бюро позволил себе взять небольшую паузу, чтобы лучше рассмотреть посетителя. А взглянуть было на что. Гость, носящий столь необычное имя, служил живым подтверждением того правила, что сумма физического и интеллектуального в организме есть величина постоянная. Прибавляя одного, мы ровно столько же убавляем другого. Мамци был, мягко говоря, щупл, бледен и, судя по всему, несколько рассеян. По крайней мере, об этом говорили его ноги: обутая в потрепанный кроссовок левая, и правая, в некогда элегантном, а сейчас потерявшем форму и покрытом засохшей грязью, ботинке.
Одним взглядом ухватив детали и сделав для себя определенные выводы, Петр Ионович решил, наконец, приступить к беседе, и чтобы не затягивать начал сразу с главного: - С чем пожаловали, друг мой?
Мамци, продолжавший сидеть на стуле так, словно страдал несварением, чуть подался вперед: - Двигатель, - произнес он свистящим шепотом.
Петр Ионович, принимая правила игры, так же тихо уточнил: - Надеюсь не вечный? - выражение его лица при этом как бы говорило: "ну, скажи, что это хорошая шутка, мы вместе посмеемся и перейдем к делу". Однако Мамци даже не улыбнулся, вместо этого он еще сильнее наклонился, почти лег на стол: - Откуда вы знаете?
Щека главы патентного бюро непроизвольно дернулась. День, обещавший быть таким чудесным, начал стремительно терять очарование.
- Я угадал? Perpetuum Mobile? Вечный двигатель?
Гость, не заметивший перемен в настроении собеседника, заозирался: - Тише! Прошу вас не так громко.
- Отчего же? - Петр Ионович намеренно повысил голос. - В своем кабинете я волен делать все, что захочу.
- Да, да, - Мамци продолжал говорить шепотом, - конечно.
- Постойте, мне кажется или вы действительно чего-то боитесь?
- Нет, нет, что вы.
- К чему тогда эта таинственность?
- Ну как же? Вы верно не расслышали! Я сейчас покажу, - Мамци начал разворачивать сверток.
- Голубчик, - Петр Ионович повелительным жестом остановил его, - дорогой мой, неужели вы считаете, что первый кто приходит сюда с подобным?
- Но разве?
- Ошибаетесь! Вы уже третий. Третий, слышите, - Ценсор выдержал театральную паузу, - и это только за последний месяц.
Произнося эти слова, Петр Ионович внимательно следил за реакцией своего собеседника. И она, реакция, доставила ему истинное удовольствие. Столбик настроения чиновника взлетел до прежней отметки.
- О, этот Perpetuum Mobile, - продолжил он на подъеме, - гранитный валун, отнявший зубы у десятков, да что там, сотен и тысяч величайших умов. И вот вы приходите ко мне и говорите, что сделали.
- Но, мне кажется...
- Вам кажется, любезный, всего лишь кажется. А знаете что?
- Что?
- Я вам расскажу! - Петр Ионович поудобнее устроился в кресле. - Первый пришел три недели назад. Принес бумаги. Чертежи, формулы, выкладки. И все так стройно, складно. Одна беда - чтобы его двигатель заработал, пришлось бы нарушить один закон физики и еще один вообще отменить. Но ведь это не страшно, правда? Что там какие-то пара законов, когда вот он - настоящий Perpetuum Mobile. Victoria! А законы так - ерунда. Безделица. И главное, что самого изобретателя это ничуть не смущало. В другом измерении, сказал он, в том, где этих законов нет - все будет работать. И знаете, что я ему ответил?
- Нет, - вид у Мамци был такой, словно у него снова прихватило живот.
- Отправил искать это самое измерение, а как найдет - возвращаться, - Петр Ионович опять выдержал паузу. - Кстати, больше я его не видел. Как думаете, наверное, до сих пор ищет?
- Наверное, - на юношу было больно смотреть. А Ценсор продолжал набирать обороты: - Второй пришел через неделю. Без чертежей, вообще без единой бумажки, зато с маленькой черной коробочкой. Она еще так противно пищала. Сказал, что тоже двигатель изобрел. Не совсем, чтобы вечный, но работает очень долго. Год, может даже два, без всякой подзарядки и вообще без вмешательства. Попросил денег на дальнейшие опыты. Как будто мы их тут печатаем. Ну да ладно. Сказал, что сможет вполовину увеличить мощность двигателя и продлить срок службы лет эдак до пяти. А на мой вопрос, причем тут пять лет и вечность ответил, что все относительно. Да, большой оригинал. Для кого то и пять лет - вечность, важно лишь найти этого кого-то. Его я, кстати, тоже отправил. Догадываетесь куда?
- Искать этого кого-то?
- Точно. Именно это я ему и предложил, - Петр Ионович громко рассмеялся собственной шутке. - А вы мне нравитесь, дорогой мой. Схватываете на лету. Это похвально, очень похвально.
Мамци, победивший, наконец, приступ желудочной боли, а может просто приободренный похвалой, вдруг решительно пошел в атаку: - Но я действительно его сделал.
- Что вы говорите?
- Да. Я могу доказать. У меня есть действующая модель, - изобретатель еще сильнее сжал свой сверток. - Она здесь, со мной.
- Ну что прикажете с вами делать? Показывайте, раз уж принесли, - смилостивился Петр Ионович.
Мамци глубоко вздохнул и принялся аккуратно разворачивать сверток. Руки его при этом дрожали. Вскоре на столе перед главой патентного бюро оказалась небольшая, размером с приличное яблоко, сфера. Она была сделана из прозрачного материала, напоминающего стекло. Внутри нее, в самом центре располагалось нечто маленькое и ослепительно яркое. Настолько, что рассмотреть это что-то более подробно у Петра Ионовича не получилось, пришлось сразу отвести взгляд. Зато у него хорошо получилось разглядеть остальное содержимое сферы. Еще в ней находились восемь (здесь ему пришлось загибать пальцы) крупных шаров и несколько десятков (это он уже определил на глаз) шариков помельче. Все они отличались по размеру, цвету и удаленности от центра сферы. Но самое удивительное было в том, что все они перемещались. Тут Петр Ионович, дабы не заработать косоглазие, решил наблюдать только за крупными объектами. И да - они двигались. Во-первых, вращались вокруг собственной оси. Во-вторых, очень быстро описывали круги, центром которых была та самая яркая точка.
- Что это? - Петр Ионович не смог сдержать удивления. Такого на своем веку он еще не встречал, хотя повидать пришлось многое.
- Действующая модель, - в голосе изобретателя прозвучали нотки гордости.
- И в чем фокус?
- Никакого фокуса. Я сейчас объясню. В центре сферы находится мощный источник тепловой энергии. Так называемая звезда. У нее есть собственная гравитация, которая удерживает вот эти шарики (я назвал их планетами, хотя это пока рабочий вариант) и кроме того заставляет их вращаться. Планеты имеют не одинаковый размер и сделаны из разных материалов - так они остаются разноудалены от центра. Теоретически их траектории никогда не пересекутся.
- Теоретически?
- Ну да, - Мамци смутился, - понимаете, у меня не было достаточно времени, чтобы убедиться в этом полностью, но с вероятностью девяносто пять процентов.
- Ясно, - Петр Ионович пребывал в полнейшем замешательстве.
- Ах да, чуть не забыл, - гость, кажется, совсем забыл про бунтующий желудок. - В сфере нет воздуха, так я свел возможные потери к нулю. По моему расчету подобная автономная система может работать бесконечно долго, по крайней мере, пока источник энергии не выработает свой запас. Но об этом я позаботился, поверьте. Перед вами действительно вечный двигатель. Второго рода, если быть точным.
- Все это конечно впечатляет, - Петр Ионович пытался поймать разбегающиеся мысли, - но позвольте вопрос: а где же провода?
- Провода?
- Ну да, провода или что там еще может быть?
- Какие провода?
- Ну как же - для съема энергии, конечно.
- Ах, это.
- Ну конечно, голубчик! Или вы хотите сказать, что забыли о главном: любое изобретение, и уж тем более двигатель (вечный он там или нет), должно быть пригодно для его использования в промышленности. А что ваша система? Да, крутится. Да, источник. И все? В чем смысл? Как заставить ее работать?
- Об этом я как то не подумал, - Мамци опять сник.
- Ну, дорогой мой, - Петр Ионович вновь ощутил под ногами твердую почву, - получается, что вы упустили самое важное. То, без чего это, - он указал рукой на сферу, - всего лишь никчемная пустышка. Ярмарочный трюк.
- Но, - изобретатель сделал слабую попытку возразить, однако чиновник не дал ему ни малейшего шанса: - Что но, голубчик? Вы со мной не согласны?
Юноша потерянно молчал.
- Я так и думал, - глава патентного бюро удовлетворенно откинулся в кресле. - Знаете, есть такое древнее выражение: reti ventos venari. Оно означает: ловить сетью ветер. Мне кажется, именно этим вы сейчас занимаетесь. Может быть, пришла пора бросить детские игры? К сожалению, на свете есть вещи, которые нельзя сделать. Просто невозможно. Perpetuum Mobile как раз из их числа.
- Но ведь я сделал его. Вот же он, перед вами.
- Голубчик, я вижу только красивый фокус, и только, - Петр Ионович встал из-за стола и подойдя к изобретателю отечески похлопал того по спине. - Да не расстраивайтесь так, с кем не бывает? Вы умны, молоды, все еще получится. Не в этом деле, так в другом. Кстати, никогда не думали занять чем-то другим, более полезным? Знаете есть одна поучительная история, не желаете послушать?
Не встретив возражений, хозяин кабинета удовлетворенно кивнул, заложил руки за спину и начал медленно прогуливаться, одновременно вещая: "У одного водоноса, - рассказывал он, - было два огромных горшка и коромысло. Один из горшков был старым и треснувшим, поэтому к концу пути от источника до дома он становился наполовину пустым, а второй был новым, абсолютно целым и всегда доставлял полную порцию воды. Так продолжалось в течение двух лет. Водонос ежедневно приносил домой только полтора горшка воды. Новый горшок очень гордился тем, что он доставляет домой всю воду в целости. А старый треснувший горшок стыдился своего дефекта и того, что он плохо выполняет свою обязанность.
Однажды, старый горшок обратился к водоносу у источника: - Мне очень стыдно, что я только наполовину выполняю свою работу и хочу извиниться перед тобой. Из трещины в моем боку часть воды выливается по пути к дому и из-за этого ты не получаешь полной отдачи от своих усилий.
Водонос ответил горшку: - А обратил ли ты внимание, что цветы растут вдоль тропинки только на твоей стороне пути, и не растут на стороне другого горшка? Я всегда знал о твоем дефекте и специально сажал семена цветов на твоей стороне вдоль дороги. Ежедневно по пути домой ты поливал их, а я целых два года собирал прекрасные цветы, чтобы украсить свой дом. Если бы ты не был таким, какой есть, то я бы не смог вырастить эти цветы и любоваться их красотой. У каждого из нас свое предназначение в жизни!"
Закончив рассказ, Петр Ионович вновь опустился в свое кресло. Мамци продолжал понуро сидеть на стуле.
- Там есть жизнь, - неожиданно произнес он.
- Что? - Петр Ионович явно не ожидал такого поворота.
- На планетах есть жизнь. Понимаете, я подумал, что нехорошо, если они будут мертвыми, и заселил их.
- Я не ослышался, вы сказали - жизнь?
- Да! Простейшие организмы.
- Ну знаете - это уже вообще ни в какие ворота! - глава патентного бюро возмущенно закатил глаза. - Вы ведь должны знать, что подобные опыты запрещены. Слишком они непредсказуемы. Да об этом все знают.
- Но я подумал, что в изолированной системе..., - начал оправдываться изобретатель.
- Хватит, - припечатал ладонь к столу Петр Ионович Ценсор, - вы поступили крайне опрометчиво, юноша. Крайне недальновидно. Даже и не знаю, что теперь делать, - хозяин кабинета устало прикрыл глаза, - право, не знаю.
На несколько долгих мгновений в кабинете повисла зловещая тишина, потом Петр Ионович продолжил: - Давайте договоримся так - вас сегодня здесь не было. И разговора этого не было, и, - он указал на сферу на столе, - вот этого тоже не было. Вы меня поняли?
Мамци покорно кивнул.
- Хорошо, а теперь я вынужден просить вас покинуть мой кабинет.
Изобретатель обреченно поднялся и двинулся к выходу. Взявшись за ручку, он уже собирался выйти, когда Петр Ионович все же его окликнул: - Постойте.
Мамци оглянулся.
- Еще одно. Я так полагаю, что не убедил вас? Вы это дело не бросите, я прав? Так и думал. Знаете, а может быть в вашей смелости что-то есть. Возможно это как раз то, чего сегодня так не хватает. Да, возможно.
Петр Ионович на мгновение задумался, а потом решительно тряхнул головой: - Позвольте дать вам один совет, юноша: бросайте вы этот вечный двигатель и займитесь-ка настоящим делом. Artificialis intelligentia.
- Что, простите?
- Artificialis intelligentia - искусственный интеллект. Поверьте моему опыту - в этих словах сокрыто будущее. Сейчас лучшие умы бьются над его разработкой, попробуйте и вы, а эти шалости, - Петр Ионович кивнул на сферу, - оставьте детям.
- Вы считаете?
- Да, голубчик, да. Подумайте над моими словами. Хорошенько подумайте. И главное - не спешите.
- Я подумаю!
- Вот и славно. А теперь идите! Ad opus!
И Мамци ушел, а что еще ему оставалось делать? Он уже не увидел, как Петр Ионович вызвал своего помощника и приказал унести действующую модель Perpetuum Mobile. Не увидел он и того, как ее упрятали в коробку и унесли в маленькую, лишенную окон, комнатку. Как поставили на полку, потеснив при этом несколько пыльных ящиков и пожелтевших от времени рулонов бумаги. И уж тем более для него осталось тайной (впрочем, об этом не узнал даже вездесущий Петр Ионович Ценсор) то, что случилось после этого. А произошло следующее: служащий склада слишком небрежно поставил коробку с действующей моделью двигателя. Точно настроенная система среагировала на внешнее воздействие мгновенно. Звезда огрызнулась облаком плазмы. Поток заряженных частиц невидимым дождем обрушился на ближайшие шары, породив череду катаклизмов планетарного масштаба. И разверзалась земля, и вода кипела в морях, и небо теряло воздух, а живое становилось мертвым. И продолжалось так долго, бесконечно.
Однако не все планеты погибли. Третья, если вести счет от звезды, не пострадала. Усмешка судьбы, не больше, но ее не потревожили ни землетрясения, ни извержения вулканов. Камни не падали с небес, лишь ветер усилился да повалил несколько сухих деревьев в лесу. Не великая беда, они бы и сами скоро упали, однако... В этот момент под одним из них сидела обезьяна. Большой самец лениво ковырял в земле длинным мозолистым пальцем, пытаясь вытащить аппетитный корень. Не получалось. Примат уже начинал злиться, когда прямо ему на голову приземлилось злополучное бревно. В споре "кто крепче?" победил затылок животного. Дерево жалобно хрустнуло и развалилось на несколько частей. Самец же недоуменно почесал макушку, а затем, подхватив особо понравившийся сучок, использовал его в качестве рычага. Подцепив корнеплод, он без усилий выдернул его, тут же засунул в рот и принялся задумчиво пережевывать. Закончив трапезу, поднялся, прихватил палку и медленно поковылял вглубь леса за новой добычей.
Но, к сожалению, Мамци ничего этого не видел. Он медленно брел по улице, ничего не замечая вокруг, а в его голове снова и снова крутились два латинских слова: artificialis intelligentia, artificialis intelligentia...