Пролетая над родиной бессчетных полчищ гадов, ветер взбаламутил песок, на ничтожные секунды закрывая немигающий взгляд разноцветных солнц. Стоя среди шевелящейся нечисти, Рийеис глупо хихикнула. Руки мамы твердо взяли ее за плечи и хорошенько встряхнули, зовя, вытаскивая из липкого кошмара, который становился вечным.
Зубы девушки клацнули. Красноватые огоньки, парализующие человеческую волю и стирающие человеческую память, обеспокоенно замигали. Конечно, Дижийен покинула Пристанище, но порыв ветра действительно пронесся по темному переходу "Люцифера". Свежий воздух оживил, привел в чувство Рийеис, разом возвращая злость, гневное и праведное желание бороться за себя и семью атженай.
Безобразное наваждение таяло, освобождая страшную правду. Болтающаяся под потолком мордочка Лукреции сделалась тускло сияющим птархэмом. У ног девушки валялся кривоногий демон с жуткой раной на выпуклом животе, обезглавленное чешуйчатое существо, кровавые куски плоских ящеров и неизвестно кого еще. Сколько хватало света скромного птархэма, коридор был завален разодранными трупами чудовищ и растерзанными телами людей в легких кожаных доспехах. Взяв Рийеис при помощи каких-то неведомых черных заклятий, неприятель уничтожил преданных союзников.
Сдерживая разгорающуюся ярость, девушка рассчитывала контратаку, которая могла быть единственной. Противник оказался сильнее и коварнее, чем прежде думала Рийеис. Ко всему прочему, множество одержанных побед над лабрисами сделали юную девушку безрассудной, преступно нахальной. Ошибку нужно исправить, искоренив серьезное заблуждение, едва не погубившее ее. Ощущение превосходства над противником, это слабость. Как не выворачивай, у Рийеис не достает опыта, чтобы, полностью игнорируя советы отца, в одиночку сражаться с организованным воинством, ввалившимся на мирное Пристанище.
В щелочках трех глаз проклятого колдуна все еще мерцали чужие солнца, когда адская пустыня уже отдалилась, оставаясь прозябать с армиями мерзких гадов на другом краю Вселенной. Жадное, громкое дыхание девушке удалось удержать. Обманутый неподвижностью жертвы, враг расслабился.
Птархэм взорвался светом. Рывок Рийеис получился удачным и мощным. Грохнувшись на палубу, лабрис запищал, а девушка, гася колдовские глаза-солнца, раз за разом сминала тыльной стороной кулака ненавистную унылую рожу. Неприятель упорно продолжал трепыхаться под Рийеис. Сорвав костяной крюк от тела убитого чудища, девушка вонзила острие в хилую грудь противника там, где у человека находится сердце.
Прекратив пищать, колдун захрипел. Выворачивая наполовину разорванное туловище, голый гибкий дьявол упал на спину Рийеис, колотя ее култышками. Повсюду зашевелились обезображенные трупы и задергались трагические клочья. Оторванные конечности потянулись к девушке. По переборкам заскользили неясные тени. Скрипя порванными доспехами, ногу Рийеис попытался обхватить ужасающий мертвец, начисто лишенный кистей рук и доброй половины головы.
Оставляя неприятеля, девушка вскочила. Гудящее пламя на минуту окутало Рийеис, расшвыривая и сжигая нечестивое войско. Напоследок мстительно двинув колдуна в бок, она отбила тянущуюся к ней из горящего вонючего месива бронированную клешню и побежала по коридору. Что-то противно чавкало, кто-то жалостливо завывал, где-то гремели латы и кованные сапоги. Девушка неслась по "Люциферу", теперь абсолютно ясно сознавая, насколько глупо поступила, бросив Вомийбора с маленькой Дижийен и совершенно беспомощной Марселеной. Даже смерть не лишала лабрисов отваги. Серые сгорбленные колдуны, рожденные кишащей мерзостными гадами планетой с тремя разноцветными солнцами, об этом умели позаботиться.
Тонкое чувство направления подсказывало Рийеис крутой разворот, однако эта дорога, как назло, не имела ответвлений. Снова схватиться с бросающимися в бой мертвецами она отказывалась наотрез. Очевидно, неподалеку был разрыв корабельного корпуса, потому что в насильственно растерзанных железных пещерах загулял приятный свежий ветерок. Избавляясь от трупного зловония, казалось, осевшего в легких, девушка глубоко вдохнула природный аромат Пристанища, радующегося подступающей ночи.
Стало прохладнее. "Люцифер", абсолютно нерушимый в глубине, здесь поскрипывал, жалуясь на старость, трагическое одиночество и не заживленные раны. На стенах коридора появилась то ли плесень, то ли робкий налет лишайников, скованных изморозью. Ветер все более смелел. Искривленные, скособоченные переборки звездолета часто рассекали трещины, в которых проглядывали сложнейшие нити коммуникаций.
Внезапно затмевая птархэма, впереди вспыхнуло пятно света. Рийеис трагически ошиблась с выбором пути. Отступать и снова пробираться сквозь колышущее месиво мертвой, послушной черной магии плоти, было уже просто поздно. Ее появления ждали и заметили. В девушку полетели стрелы. Электрические фонари нашли, поймали Рийеис в перекрестье, указывая цель вражеским лучникам и арбалетчикам.
Пологие пандусы, снабженные параллельными нитками утопленных в покрытие рельсов, вероятно, предназначались для передвижения специальной техники с грузами по нутру громаднейшего звездолета. Теперь по надежным, довольно удобным и лишь немного тронутым пылью дорогам свободно вышагивал Байтам. За меховым клубком, бодро переставляющим две пары длинных лап, старательно поспевали Вомийбор и Марселена с маленькой Дижийен на руках.
Наверное, где-то в стороне, неподалеку, внешняя оболочка судна имела повреждения. По мере подъема становилось несколько прохладнее. Душный, спертый воздух нижнего яруса "Люцифера" постепенно посвежел, принося знакомые ароматы леса. Изогнутые широченными дугами отсеки, которые строили не люди и проектировались не для известных семье атженай задач, были наполнены абсолютно целыми техническими устройствами. Маргарита запрещала себе хотя бы смотреть на фантастические машины, но мысль ее постоянно возвращалась к механизмам, уже так долго ожидающим приказа хозяев.
Вообразив, как нажимает кнопку на особом пульте управления и звездолет сразу вскакивает к царственному "Кораблю", Марселена сдержала шаг. Израненный "Люцифер" как будто подслушал идею Маргариты, бесшумно поднявшись из ямищи и готовый уже теперь устремиться на орбиту Пристанища.
Вомийбор вскрикнул. Иллюзия полета оказалась полной.
Между тем, ничего не изменилось. Древний звездолет по-прежнему покоился в глубочайшем каньоне. Сразу за переборкой нового отсека ярус обрывался, открывая роскошный вид на позднее вечернее небо. Одна стена пустого, продолговатого, относительно небольшого помещения была широким, от пола до потолка окном, выходящим во внутреннюю часть поверженного гиганта.
Послушно следуя за разумным зверем, мальчик и Марселена подошли к краю. За надежной прозрачной преградой скрывался фантастический мир, живущий по собственным неописуемым законам. Скрытая, мощная силища этого необычного, тайного места легко ощущалась даже Марселеной, далекой от осознания основ прикладной магии и концентраций высоких энергий. Кусок чужой планеты просто не мог называться Пристанищем.
Завалившийся за дальние леса "Корабль" сейчас лишь трогал робким светом вершину правильного кольца, размерами сопоставимого с масштабными хребтами Рубежа. Внутри, по плотно усланном серым снегом дну упорядоченно ползали серые айсберги самых причудливых форм, в местах встреч которых образовывались бесформенные, тоже серые сугробы. Кроме торжественного шествия подобных горам льдин, здесь постоянно плыл снег и порожденные столкновениями сугробы двигались относительно друг друга, незаметно растворяясь. Все эти перемещения создавали стойкое впечатление организованного, общего, вполне осмысленного действия, выполняемого ради совершения определенных работ.
- Мне ничего толком не рассказывают, - с восхищением в голосе признался мальчик.
- Милый мой, вовсе не так, - ответила Маргарита, задумчиво рассматривая хитроумные приводы могучего механизма, который мог вытягивать из специальной ниши полосу металла, при необходимости целиком заслоняющую окно.
- Вообще-то нужно догадаться, они не люди, - сказал Вомийбор и сделал руками такой жест, словно зачерпывал и умывался исходящей с арены энергией.
- Без сомнений, очень интересное дело, - заметила Марселена. - Хозяева корабля питались светом.
- Как следует подкреплялись, - поддержал мальчик.
Вступающая в права ночь все надежнее драпировала чудеса иного, запретного мира. Металлические утесы "Люцифера" имели очень серьезные повреждения, однако глаза только что сбежавших от грозных лабрисов, только что спасшихся от смертельной опасности землян не видели ранения удивительного звездолета. Под безысходно чернеющим небом неспешно разыгрывалось представление, напоминающее торжественный религиозный обряд.
Центральную часть грандиозной арены занимало сложное и изменчивое нагромождение плоских, одинаковых циклопических шестиугольников, явно выполненных машинами и инструментами по единому лекалу. Непрестанно двигаясь, громаднейшие плиты висели без какой-либо опоры, не прикасаясь идеальными гранями ни к блуждающим айсбергам, ни к сугробам, ни к ровным заснеженным полянам, ни к соседям.
Строго держась над кромкой кольца, во тьме с неизменной скоростью рисовала безупречный круг девятиконечная звезда, рассеченная крестом, ярко полыхающим оранжевым огнем. Откликаясь на секретные, глубинные процессы, то один, то другой сектор великанской арены вдруг проваливался, и тогда на поверхность сказочного царства стародавних тайн вырывались сдержанные язычки оранжевого пламени. Наползая на огонь, серые льдины не слабели и серые сугробы не собирались плакать водой, продолжая свои неспешные противоестественные танцы под абсолютно черным космосом, надежно хранящим Пристанище.
Получив крепкую пощечину большой зеленой ладонью, пес грохнулся спиной в закрученный винтом мегалит. Хлесткий, точно рассчитанный удар кроны Кхотонта оказался настолько могуч, что позвоночник зверюги оглушительно захрустел, а старый камень треснул. Верхняя часть глыбы обсыпалась обломками, награждая упавшее у подножия монолита чудовище основательными тумаками. Не поднимаясь, оглушенный пес затряс кудлатой головой. Бой начался для него крайне неудачно.
- Они обычные лабрисы. Справимся, - ободрительно произнес Атженай, заметив, насколько удивленно богатырь разглядывает черную косматую зверюгу, которая даже свернувшись на манер Лукреции, никак не сумела бы уместиться в гостиной семейной усадьбы.
Сквозь металлическую поверхность куба один за другим проскочили еще два громадных черных чудища. Словно по неслышной команде уклоняясь от тяжелейшего приветствия Кхотонта, зверюги ловко отпрыгнули в разные стороны.
Зеленый союзник успешно сдерживал натиск четвероного лабриса, колотя кроной. Фокусничая мечами перед мордой врага, Джайгир остановил, озадачил выбранного противника и успел пребольно уколоть пса в нервный узел густо обросшей шерстью лапищи. Тем временем Атженай увернулся от набросившегося на него неприятеля, высоко подпрыгнул и, оказавшись на широком загривке гиганта, резко опустил сложенные хитрыми лодочками ладони. Шея чудовища щелкнула громче закрывшейся зубастой пасти.
На гранях загадочной пирамидки скользили уродливые силуэты, метались расплывчатые огни и громоздились шевелящиеся тени, вообще не имеющие отношения к миру ночного Пристанища. Казалось, с обратной стороны металлической стены собрались зрители, которые не хотели пропустить ни единого движения смертельных соперников и спорили между собой, кто одержит верх. Бой у запрятанного в чащобе мегалитического комплекса не шел, а кружился, как свихнувшаяся лесная тварь и распадался на фрагменты.
Рыча, чудище сделало попытку цапнуть богатыря, не боясь мечей, грозно сверкающих в свете послушных птархэмов. Пес встряхнулся, сбрасывая с себя маленького золотокожего человечка. Оглушенный сразу при встрече зверь научился предугадывать удары Кхотонта и, уверенно прижимаемый к мегалитам зеленым великаном, то и дело задевал боками закрученные в винт камни. Атженай подлетел выше деревьев. Неуловимо-стремительный меч Джайгира начисто отсек коготь пса, который грозил распороть его от макушки до пяток. Вдруг уйдя от сметающего удара Кхотонта, яростный враг нырнул под крону, и клыки впились в ствол удивительного создания. Брызнул парящий от жара, пахучий сок цвета дневного неба.
- Чужое оружие, сын! - крикнул Атженай, в падении хватаясь за ветку.
Клинки казались богатырю намного надежнее, гораздо действенней выпускающей сияющие спицы коробочки, однако Джайгир и в пылу схватки вполне ясно отдавал себе отчет, насколько отец быстрее, лучше разбирается в тонкостях настоящих сражений. Видя положение зеленого союзника, опытный Атженай, конечно, требовал поддержки не для себя. Ум врагов не замутился первыми сделанными ошибками. Атака лабриса на легендарного Кхотонта была рассчитанной и увенчалась серьезным успехом.
Рыча, чудище подставило плечо так хитро, чтобы отточенные клинки богатыря безнадежно запутались в шерсти. Вовремя сдержав руки и энергично поднырнув под лапу врага, Джайгир извернулся, сгруппировался, распрямил спину... с силой воткнув оба меча в нос зверюге. Противник взвыл, в истерическом подскоке сшиб оказавшегося рядом соратника и сам покатился по траве, завывая на разные лады. Не в состоянии избавиться от приносящих невыносимые страдания клинков, чудовище поднялось на задние лапы, шлепнуло челюстью по каменным осколкам, снова постаралось укусить беззвездное небо и вновь повалилось к основанию обломленного мегалита.
Холодно оценивая, как быстро пес выдернет мечи, богатырь очень аккуратно уместил в ладони тяжелую полосатую коробочку. Наблюдая за четвероногим лабрисом, почти целиком скрытым мотающейся кроной раненного Кхотонта, Джайгир стал настоящим льдом.
Хотя военная обстановка не позволяла в полнейшей мере насладиться фантастическим зрелищем, Марселена и Вомийбор не могли оторвать взглядов от замкнутого кольца, в котором происходило движение и ежесекундно свершались необъяснимые чудеса. Звездолет и прежде не казался им мертвым, покинутым, забытым. Пролежав в яме бесконечные вереницы дней, "Люцифер" сохранял какую-то особенную жизнь и долю работоспособности.
Любознательный мальчик вздохнул, жалея о том, что он так мал, слаб и не имеет воистину богатырского здоровья Джайгира. Звездолет покоится слишком далеко от Рубежа, каменистого острова, усадьбы семьи атженай. Вот куда нужно было направлять свои шаги, с наслаждением проникая в тайные закоулки гиганта, осматривая механизмы, скользя по серому снегу к выбросам пламени! Впрочем, Вомийбор сейчас не признавал себя обиженным. Гораздо более доступные для мальчика леса Пристанища тоже необычайно богаты природными тайнами и щедры на секреты, оставленные прежними обитателями планеты.
В миг, когда совершающая очередной круг девятиконечная звезда приблизилась к окну, волосы Маргариты громко затрещали. Мощнейший, никем не управляемый выброс энергии саднил кожу, сдавливал мышцы, ломил кости и самым ненормальным образом воздействовал на мозг, делая мысли обоих землян быстрее, точнее, ярче, острее.
- Зажигание, - произнес мальчик.
- Зажигание, милый мой. Без сомнений, перед нами готовое опять вспыхнуть солнце, - подтвердила Марселена, с единого слова уловив и не испугавшись страшной милитаристской идеи Вомийбора. Враги заслужили быструю радикальную казнь.
Совершив по-настоящему научное открытие, мальчик придумал заманить армию лабрисов в металлическое кольцо "Люцифера" и прекратить мучительную агонию старого звездолета. Наверное, машины чужого корабля сейчас действовали не так, как этого хотели создатели могучего звездолета, но они все-таки продолжали трудиться, исполняя заложенные приказы. "Люцифер", конечно, справится, если Вомийбору удастся объяснить великанскому кораблю суть последнего задания.
Твердо намеренный поставить на короткую, славную военную службу колосса, распятого на Пристанище, хитроумный мальчик сразу видел три существенные проблемы. Во-первых, он не знал, где находятся и как подступиться к управляющим элементам "Люцифера". Во-вторых, Вомийбор не имел представления, как собрать всех-всех неприятелей между серыми айсбергами. В-третьих, в главных, он мечтал о детальном, долгом исследовании сказочного корабля в мирное время, вообще не находя в себе моральных сил для уничтожения великого рукотворного сокровища.
Рассеченная крестом девятиконечная звезда мчала над металлическими утесами корабля, уверенно удаляясь от землян. Мысли мальчика и Маргариты стали медленнее, спокойнее. Новая идея, никак не соединяющаяся с боевым планом, буквально озарила умы землян. Как будто со стороны, с планетарной орбиты увидев взаимное расположение Рубежа и "Люцифера", они предположили курс звездолета при падении. Вомийбор и Марселена вдруг осознали картину окружающего мира, легко приняли диковины Пристанища вместе с пучинами минувших времен, абсолютно некоммуникабельными Спящими, несчетными мегалитами, сиятельным "Кораблем", беззвездными небесами, повсюду спрятанными космическими судами, пунктами контроля, связующими разные планеты порталами; разнообразными, прилежно функционирующими механизмами.
- Байтам тут. Байтам знает, - пробасил разумный зверь, с грацией хищника раскатываясь пушистым ковром у ног землян.
Они не слышали. Восторг Маргариты и мальчика граничил с экстатическим состоянием истинно верующего при реальной встрече с божеством. Земляне поняли. Вомийбор и Марселена тоже узнали, как случилось, что падение "Люцифера" на молодое Пристанище знаменовало рождение величественного Рубежа.
Уходя с пути летящего заряда, крылатый птархэм круто взмыл под потолок коридора. Неуловимое, быстрое лесное насекомое промелькнуло над головой Рийеис, отчаянно шипя. Увертываясь от роя тяжелых арбалетных болтов и стрел, девушка сделала добрый прыжок к вражескому отряду, распластываясь на палубе, засыпанной холодным влажным песком. Грохочущий взрыв разнесся по теснине через считанные секунды, колотя по спине Рийеис горстями пыли и лохмотьями декоративной обшивки, содранной со стен. Очень хладнокровные и очень профессиональные, стрелки поднимали на плечо новые черные трубы, набитые рвущей в клочья смертью.
Вскочив, девушка побежала к противникам. Лучи электрических фонарей растерянно заметались, повсюду натыкаясь на непробиваемую занавесь вздыбившегося песка. Услышь сейчас лабрисы ровное, спокойное дыхание атакующей почти вслепую Рийеис, они бы попятились, а может и бросились бы наутек. Однако неприятельский отряд просто не различал верткую юную девушку среди клубов пыли, а звон оружия лабрисов и свист обрадовавшегося событиям ветра заглушал даже жалостливый скрип корабельного корпуса.
Пыхнув пламенем, птархэм обернулся миниатюрной звездой возмездия, жалящей протуберанцами врагов. Объятая огнем, Рийеис наскочила на отряд лабрисов внезапно, страшно, дерзко; действуя как ночной хищник Пристанища в милом гнездышке безвредных травоядных созданий. Буйный лесной пожар, исторгающая лаву гора, ураган, ломающий вековые деревья нанесли бы меньший урон этой части вражеского войска. Строго организованный боевой порядок распался. Пламя наказывало лабрисов, которые метались от переборки до переборки, не отступая.
Вооруженные копьями и мечами кирасиры заживо сгорали под доспехами. В черных трубах взрывались заряды, жаля осколками оружия самих стрелков. Крики боли не умолкали. Обшивка перехода полыхала. Вязкая горящая жижа капала со стен, растекалась лужами на палубе, выводя из строя еще готовых сразиться бойцов, которых выталкивали в опасное место потерявшие соображение товарищи. Вменяемое сопротивление полностью отсутствовало. Юная девушка методично уничтожала смиренное стадо слабоумных тварей, только по дурости зашедших в "Люцифер". Как и там, в схватке с мерзким колдуном, все повторилось. Полыхающие, истерзанные трупы лабрисов вновь устилали палубу древнего звездолета.
- Атженай Ольхон. Пусть прилетит корабль, - зло выговорила Рийеис, сквозь пыль, кровь, дым и огонь оглядывая сотворенный ад.
Уцелевшие враги, сохранившие жиденький настрой сражаться, ответили девушке нестройным хором воплей. Сбежать, отступить по коридору лабрисы, оказывается, попросту не могли. Отряд с тыла охранялся чудовищами, прочно перекрывающими дальнейший путь.
Костяные крюки застучали по металлу в опасной близости от девушки. Бой продолжился в прежнем темпе. Прыгая, подскакивая, уклоняясь, взмывая; расшибая панцири, пробивая кирасы, сжигая бронированных тварей, ломая мечи, разрывая липучие нити, Рийеис добралась до ответвления от основного перехода. Прорываясь сквозь клубы смрадного дыма, осмысленно преграждающие девушке дорогу, Рийеис повернула и, промчавшись по довольно длинному отсеку, нырнула в широкий проем, на три четверти перекрытый толстенной плитой. Гордый птархэм порхал над полыхающим огнем плечом девушки, отлично освещая засыпанную песком палубу.
Направление потока воздуха стало ощутимее. Почти постоянный ветер надежно загонял вонь вглубь "Люцифера". Крики умирающих, раненых и тех храбрецов, которые не успели схватиться с юной девушкой, окончательно затихли. Тени, блуждающие по металлическим переборкам пустых пыльных помещений, были обычными, неодушевленными. Дорога освободилась. Второй, десятый, двадцатый повороты бесконечных туннелей подарили серьезную надежду на близкий выход из металлического лабиринта. Лабрисы потеряли беглянку. Топот преследователей, сначала явный, затерялся где-то позади.
Распоясанный вольницей огонь лизнул, обжег щеку Рийеис. Только теперь она поняла, что продолжает источать пламя, в буквальном смысле горя минувшей схваткой. Не сдерживая шага, девушка ладонями сбила излишки огня на палубу, подчинила себе разнузданную стихию и побежала по коридорам "Люцифера", сопровождаемая лишь послушным крылатым птархэмом.
Напрягшись, Джайгир мял в правой руке полосатую коробочку, тогда как пальцы левой механически массировали переносицу. Крона Кхотонта качнулась, открывая шерстистый бок зверя, активно грызущего ствол, и... снова упала на смятую траву. Цель в который раз пропала.
- Стреляй, сын! Стреляй, пока не поздно! - воскликнул Атженай.
- Порядок, отец, - ответил богатырь, вполне сознавая, что силы зеленого союзника не беспредельны.
Повторяя прежний удачный маневр, Атженай Ольхон запрыгнул на загривок пса, раненного Джайгиром. Вопли чудища оборвались. Четвероногий лабрис заметался между мегалитами, твердо намереваясь сбросить и растерзать когтями маленького золотокожего человечка. Каким-то чудом удерживая равновесие, Атженай стоял на ногах, будто влитой. Шея зверюги захрустела, но он не оставил диких скачков. Торчащие из носа мечи богатыря раскачивались при каждом движении косматого противника, причиняя ему ужасную боль.
Вдруг дико взвыв, пес уронил голову и грузно повалился на бок, бессмысленно дергая лапами. Неприятели понесли урон. Жизнь уже покидала враждебное чудище, лихорадочно клацающее зубами и взрывающее дерн.
Первый выстрел Джайгира неосторожно коснулся кроны Кхотонта, срезая живые ветки и поджигая листья. Второй вспугнул резким свистом беззвездное небо Пристанища, по пути затронув верхушку металлической пирамидки, отозвавшейся неожиданно громким, протяжным гулом. Меткость третьего выстрела самолично обеспечил зеленый союзник, очень своевременно вздернув крону.
Жестко приняв сияющую спицу, лабрис содрогнулся всем огромным телом. Шерсть черного чудовища занялась, в месте ранения играя коротким пламенем. Запахло паленым. Обмякнув, пес продолжил жадно грызть ствол Кхотонта клыками, пока богатырь не разыскал глаз косматого врага свистящей нитью. Так и не освободив зеленого союзника от впившихся в ствол зубов, противник расстался с жизнью.
- Правильно! - похвалил сына Атженай Ольхон, взлетая выше закрученных винтом монолитов.
Грозно зашелестев, крона хлестнула оставшегося в строю неприятеля. Мгновенно опутав, цепко обхватив туловище врага ветвями, Кхотонт ограничил свободу черного пса. Почувствовав спиной вес маленького золотокожего человечка, зверюга исступленно задергалась. Все-таки надеясь разорвать растительные кандалы, чудище удачно забросило Атженая в чащобу и непонятным образом умудрилось избежать попаданий целой серии слепящих игл из оружия Джайгира.
Ловушка зеленого союзника была непобедимо крепка. Самый крупный из всех неприятелей, косматый пес оказался и самым внимательным, упорным, опытнейшим бойцом. Трое на одного, они дрались в абсолютном молчании. Лесную прогалину наполнял только шум листьев, скрип веток, клацанье челюстей черного гиганта, топот мощных лап, свист выстрелов.
Могучий Кхотонт медленно вполз в мегалитический комплекс, бережно, с необъяснимой нежностью поглаживая листвой древние камни. Мертвое тело пса, клыками вцепившегося в ствол удивительного дерева, тащилось за Кхотонтом по траве, цеплялось за менгиры. Перемещаясь под неутихающим сопротивлением плененного четвероного лабриса, зеленый союзник изрядно сдерживал скачки дюжего врага, нахлестывая матерую зверюгу кроной. Защищая себя, чудовище еще и исхитрялось нападать при любом удобном случае! Проявляя по-настоящему нечеловеческую ловкость, Атженай чудом избежал встречи с зубами врага, увернулся от когтей, не угодил под когтистую лапу. При всей фантастической сноровке, на спину косматого неприятеля ему до сих пор запрыгнуть так и не случилось.
Настала секунда, когда полосатая коробочка лабрисов наотрез отказалась стрелять. Ряд индикаторов на корпусе погас. Великан вдавливал кнопку, колотил железной ладонью и грубо вертел оружие, но слепящие спицы больше не устрашали ночь.
Растительные путы Кхотонта громко запросили пощады, готовые разорваться. Оказавшись в опасной близости от чудища, отец едва не погиб на клыках внезапно продвинувшегося вперед врага. Отшвырнув бесполезную коробочку, Джайгир подбежал к поверженному противнику, выдернул из носа чудища свои добрые мечи и, привычно фокусничая клинками, помчался на выручку Атженаю.
Богатырь не понял, что произошло. Отец атаковал противника сразу с двух сторон... Их, действительно, стало... двое. Превратившись в высокий пылающий факел, один Атженай Ольхон мельтешил перед челюстями косматого лабриса, тогда как другой все-таки запрыгнул гиганту на загривок.
Удивление сковало черного пса, и картина затянувшегося боя сразу изменилась. Позвоночник непримиримого врага глухо грохнул. Мечи Джайгира с размаха проткнули брюхо противника, терзая внутренности. Вырвавшись из шелестящей кроны зеленого союзника, гибкая лиана захлестнула горло неприятеля и страшно рванула, сокрушая шейные позвонки косматого гиганта.
Сменив бег на шаг, Рийеис стала внимательней, осторожнее. Тончайшее, почти магическое чувство направления подвело девушку. Изначально намереваясь описать широкий круг и вернуться на прежний маршрут по древнему звездолету, она где-то промахнулась. Совершенно закружившись в тяжелых боях, Рийеис неуверенно представляла себе, где именно в гигантском корабле теперь находятся Вомийбор и Марселена.
Искать верную дорогу, или любое, уже знакомое место, наталкиваясь на карательные отряды лабрисов, было до крайности опасной затеей. Выжив и одержав внушительные победы над врагами, она не собиралась очутиться в пыльном тупике с поджидающими в темноте глазами-солнцами. Пока единственно верным оставался лишь путь, выводящий из "Люцифера".
Высоко подняв руку, Рийеис приняла на открытую ладонь сияющего птархэма и продолжила идти по засыпанной песком палубе. Игнорируя входы в многочисленные отсеки и не заглядываясь на футуристические машины, девушка миновала взбирающиеся вверх пандусы, оставляя для себя только напоенные свежим воздухом коридоры, так или иначе направленные в единую сторону.
Не слепя Рийеис, послушный птархэм отлично освещал переходы. Судя по идеальному состоянию зыбкого покрова, здесь, возможно, никто не проходил с тех самых пор, как звездолет грохнулся на Пристанище. Ловушку противника девушка не ожидала, однако была готова к любой неожиданности.
Последние схватки, особенно нападение жестокого колдуна дались девушке очень нелегко и не прошли бесследно для молодого растущего организма. Она элементарно устала. Ребра, изрядно помятые серым трехглазым лабрисом, настойчиво требовали отдыха и лечения. Ужасающее зловоние пылающих трупов по-прежнему тревожило обоняние Рийеис, туманя рассудок странной смесью человеческой жалости и праведной ярости. Месть, действительно, не имеет границ? Сколько еще необходимо убить бездельников, чтобы наконец-то расплатиться с ними за маму?
Уверенный победный настрой девушки не сменили печальные предвестники поражения, хотя слова отца теперь вспоминались иначе. Лабрисы отнюдь не дурни. Врагов оказалось чересчур много, а действия неприятелей на каменистом острове у усадьбы, в небе Пристанища и темных туннелях "Люцифера" выглядели слаженными, грамотными, заранее просчитанными до самых малозаметных мелочей. С ума сойти, насколько противник рассудителен, дерзок, упорист. Даже приняв массу жертв, неприятельская армия по-прежнему полна решимости довершить разгром семьи атженай!
Усмирив клокочущую гордыню, теперь Рийеис признавала некоторые собственные ошибки. Поглощенная удачно исполняемыми казнями, юная девушка увлеклась вдруг обретенной огромнейшей властью и едва не поплатилась собственной жизнью. Дижийен не вернуть, даже если пролить океан вражеской крови. Мама погибла. Усадьба потеряна. Земляне из семьи атженай разбросаны по просторам Пристанища.
Нет ничего проще! Выигрывая частные схватки, не разглядишь общего рисунка войны на целой планете. Ударный кулак не складывается из одного-единственного пальца. Семье атженай нужно собраться вместе и выполнять строго организованные действия. Разделяться и бороться по личному усмотрению, значит радовать врага. Рийеис отважно атакует здесь, Джайгир честно бьется там; активно помогает полезнейший Байтам, а Тженейр и Жалвейн, забившись под корягу, теперь горько плачут в каком-нибудь затхлом уголке леса. Важны все. В борьбе семьи атженай против лабрисов может однажды пригодиться даже бессмысленный воображала Вомийбор или непревзойденная трусиха Марселена.
Наконец, "Люцифер" сдался перед настойчивостью девушки. Покинув ладонь Рийеис, птархэм затрепетал крыльями, спеша к дыре в обшивке звездолета. Девушка с удовольствием вдохнула свежий воздух. Прохладный ветер скользил по переборкам, согнутым и изуродованным в результате давней катастрофы. На черном фоне ночного неба беспорядочно плясали огни, среди которых затерялся птархэм.
Рийеис выбралась из трещины, рассекающей с десяток ярусов корабля, ступив в сухой серый снег. Девятиконечная звезда с пылающим крестом пронеслась над ней в вышине. Большая ледяная глыба медленно поползла мимо, направляясь к скоплению сугробов, водящих подозрительный хоровод у высоченного факела ярко-оранжевого огня. Девушка подумала, что сбежала с Пристанища. Ум Рийеис наотрез отказывался принять этот исключительный, по-настоящему фантастический мир, запертый между металлическими утесами "Люцифера".
Отскочив от корабельного корпуса, вражеская стрела вернула ее к реальности.
Получив толчок извне, живой ум Вомийбора с легкостью нарисовал картину молодой, абсолютно безжизненной, бушующей злыми огнями планеты. Свалившись с высот, звездолет бухнулся в ужасное варево расплавленных пород, вздыбившихся невообразимой волной. Космическая стужа торопливо сковала жидкий базальт, создав на Пристанище высоченную отвесную стену Рубежа и горную страну, широко раскинувшуюся за ней. Сам "Люцифер" навсегда остался плененным, запечатанным в камне, продолжая передавать и насыщать производимой энергией гениальные механизмы, спрятанные представителями разных цивилизаций в недрах планеты.
У мальчика закружилась голова от новой, неимоверно масштабной фантазии, и он стал чесать подбородок с таким озабоченным видом, будто однообразными движениями пальцев спасал Вселенную от напасти. Рот Вомийбора приоткрылся, а остановившиеся зрачки уперлись в группу серых айсбергов, ползущих мимо образовавшегося разлома. Чудесный звездолет перестал обретаться в разряде немыслимых диковин. Теперь мальчик не замечал странных чудес сегодняшней ночи, на молнии своего разыгравшегося воображения умчавшись в глубокую древность.
Вообще-то Пристанище в виде грозного пламенеющего шара однозначно незачем освещать, выводя на орбиту сказочный, сложнейший "Люцифер". Свет необходим жизни. Возможно, на цветущей планете случилось что-то ужасное, разом перечеркнувшее все ее предыдущее существование? Возможно, в стародавние времена Спящие схватились здесь с армиями лабрисов и проигрывающие войну враги, нарочно погубив мирное, здоровое, хорошо обжитое Пристанище, сбили искусственное солнце планеты в океан лавы?
- Смотри внимательно. Если бросить камень в воду, волна начнется от места падения, - пробормотал Вомийбор, терзая подбородок.
История Пристанища и неотделимая от нее судьба "Люцифера" захватила его целиком. За минувшие эпохи колоссальный звездолет был выпотрошен, ограблен, переделан, обкопан со всех сторон и обставлен разнообразными мегалитами по вкусам постоянно меняющихся обитателей планеты. Размышляя над грандиозными событиями космических размерностей, мальчик никак, никак не сумел уяснить, почему величественный Рубеж не взметнулся в небеса сразу у корпуса потерпевшего аварию судна, а оставил до базальтовой стены обширнейшее, относительно ровное пространство, постепенно заросшее растениями и аккуратно прочерченное дорогами. Ведь, если бросить камень в воду, волна не возникнет где-нибудь в стороне.
- Тебе очень необходим отдых. Потерпи еще немного, мой милый, - ласково сказала Марселена, свободной рукой обнимая Вомийбора.
Мальчик вздрогнул и, возвращаясь к действительности, перестал мучить подбородок. Масштабная, гармоничная, вполне похожая на правду фантазия наткнулась на необъяснимый факт. Ответ не находился.
- Мне ничего толком не рассказывают, - пожаловался Вомийбор. - У меня высокая температура, ноги отваливаются и спину ломит так, что сердце не работает.
Встревоженная Маргарита приложила ладонь ко лбу мальчика. У Вомийбора, в самом деле, был до крайности болезненный вид. Раскрасневшиеся щеки и неровное, тяжелое дыхание мальчика подтверждали серьезную болезнь.
- Ты очень устал, мой милый Вомийбор, - наконец вздохнула Марселена, внутренне, вполне признавая свою беспомощность в мире, где нет дипломированных докторов и патентованных снадобий.
- Хочется есть. Не больше и не меньше. Пора как следует подкрепиться... как раньше, - всхлипывая, признался мальчик. - Как раньше собраться всей семьей за столом в гостиной... дурачиться с Тженейр, злить Рийеис, сюсюкать над Жалвейном, планировать с Джайгиром поход к реке... внимательно слушать маму... говорить с папой о... завтрашнем дне семьи атженай.
- Мой милый... мой милый... Без сомнений, счастливый час... очень скоро... настанет, - произнесла Маргарита, растирая слезы.
От ее неосторожного движения куртка распахнулась. Марселена с Вомийбором горько плакали, а глазки маленькой Дижийен блестели и казались даже веселыми.
Битва закончилась. Только тела противников на траве, переломленный базальтовый менгир и взбудораженный шелест листьев Кхотонта еще напоминали о сражении. Отражая свет крылатых птархэмов, по поверхности металлической пирамидки скользили неописуемо уродливые фигуры, карабкающиеся из болотины к сучковатым изгибам замшелых растений, обступающих мерзкую топь.
- Правильный бой. Вы герои. В детстве, нам с Дижийен рассказывали легенды о сказочных исполинах, которым предано служило племя могучих черных псов. Когда большая катастрофа изменила Землю, изменились и люди. Вы отказались от дружбы и службы с карликами, примкнув к ордену змея, кусающего собственный хвост. Вы героические лабрисы. Мы с вами смертельные враги, ведущие войну до полного разгрома, - совершенно спокойно произнес Атженай Ольхон.
Он обращался к мертвецам, не вспоминая казни в захваченном земном городе, не укоряя реками пролитой крови и всем злом, причиненным мирным людям в разных мирах. Слова Атженая звучали как эпитафия ужасающему, беспощадному, но все-таки вызывающему глубочайшее уважение противнику.
Победа оглушила Джайгира. Речь отца едва достигала сознания богатыря, хотя размышлял великан сейчас не над легендами из детства родителей и даже не предавался мечтаниям о будущих ратных свершениях. Победа по-настоящему оглушила Джайгира. Снова и снова возвращаясь в мыслях к случившейся схватке, он заново переживал каждый свой взмах мечом, каждую атаку косматых псов, каждый удар Кхотонта, каждый прыжок Атженая, каждый выстрел из оружия лабрисов. Нет-нет, бой был фантастически хорош!
Восстановив внутреннее равновесие, богатырь вспомнил положение зеленого союзника и бесстрашно скользнул под густую крону. Поддерживая решение Джайгира, Кхотонт приподнял листву так, чтобы к стволу попадал свет висящих над мегалитами птархэмов.
- Помоги, отец, - попросил великан, рассмотрев проблему.
Работа над раной удивительного существа потребовала непомерной аккуратности и значительной физической силы. Уверенно, бережно, без нанесения новых повреждений отрывая клыки чудовища, глубоко впившиеся в ствол зеленого союзника, великан серьезно взмок. Терпения уже не хватало. Крепкие пальцы великана не раз собирались схватить и грубо рвануть, однако стоящий над Джайгиром отец сдерживал его, трогая за плечо.
Богатырь, в самом деле, справился. Косматая голова мертвого пса упала на траву и от этого самого последнего движения шерсть на громаднейшем теле поверженного неприятеля прокатилась красивыми волнами.
- Порядок! Тоже дело! - обрадованно воскликнул богатырь.
Покинув ночное небо, птархэмы окружили Кхотонта, отражаясь в антрацитовом зеркале пирамидки горбатыми уродцами с гнутыми ухватами вместо нормальных светящихся крыльев. Вытирая горячий сок ладонями, Атженай склонился к стволу, что-то тихо, однообразно нашептывая. Раны зеленого союзника залечивались без спешки и со знанием дела.
Честно выполнив свою, более простую часть работы, Джайгир поднял с затоптанной травы мечи, привычно играя клинками. Возвышающаяся над лесом базальтовая стена Рубежа скрылась в беззвездной ночи, утопившей в непробудной темноте и часть Пристанища. Великан все равно знал, где находится семейная усадьба и нависающие над покинутым домом величественные горы. Подгоняемый нетерпением, он помчал бы к новой схватке с лабрисами, но сейчас идти сквозь чащобу было невозможно.
Ночь тревожила Джайгира, в пылу боя напрочь забывшего о знакомых, естественных опасностях Пристанища. Оглядывая помрачневший, как будто насупившийся и насторожившийся лес, великан раздувал ноздри, надеясь уловить запахи таящихся во тьме хищников. Укрепленные нездешней магией клинки грозились отразить нападение любого зверя, который бы осмелился выскочить к мегалитическому комплексу.
Обступающий прогалину лес словно вымер. Сколько не прислушивался, великан не уловил ушами ни топота погонь, ни беготни скрывающихся от смерти травоядных, ни вожделенных воплей оголодавших за день хищников. Чащоба, беззвездное небо, целая планета, казалось, замерли в предчувствии неожиданных, судьбоносных событий.
Как совсем-совсем маленький глупыш спрятав лицо в ладонях, Вомийбор устыдился своих слез и поспешно отвернулся от плачущей Марселены.
- Вообще-то мне ничего толком не рассказывают, - сказал мальчик. - Нужно догадаться.
- О чем, мой милый? - спросила Маргарита.
- Звездолет... "Люцифер"... Расплавленный камень... - начал Вомийбор, не сумев связать слов.
- Без сомнений, мы очень скоро победим лабрисов, - ласково произнесла Марселена. - Пусть прилетит корабль.
Считая Байтама, их всего лишь трое против армий кирасиров, дирижаблей, луков, арбалетов, мечей, копий, лучевого оружия. Мамы больше нет, Рийеис потерялась в звездолете, Джайгир замерзает на вершинах Рубежа; папа, Тженейр и Жалвейн заблудились в густых лесах, полных кровожадных хищников. Прошло время, прежде чем Маргарите удалось успокоиться, а невеселые думы Вомийбора оставили трагедию семьи атженай, вновь всполошенные судьбой целого Пристанища.
Спящие, о которых так часто говорили мама и папа, поразительно скрытны. Только их дела, постоянное присутствие Спящих на планете очевидно. Все здесь связано, скручено, соединено. Пристанище, это продолжительная история, верно и не смотря ни на какие трудности направляемая из воинственного прошлого в неведомое будущее.
Если к крушению грандиозного "Люцифера" причастны неприятели и вражеское оружие, то падение звездолета уже строго контролировали Спящие, внимательно выбирая место для успокоения корабля. Взметнувшись в космос, волна жидкого базальта застыла моментально, потому что так спланировали необщительные сценаристы невообразимого события. Широченный, почти ровный участок, расположенный перед горной стеной, мог появиться только в случае, если до катастрофы там находилась надежнейшая скала, основательно противостоящая океану расплавленных пород. Возносясь к холодному космосу, волна жидкого огня накрыла, сдвинула плиту, однако нерушимая скала и теперь лежит под чащей, под сетью проложенных троп, под каменистым островом, под усадьбой семьи атженай, примыкая к величественному Рубежу.
Вообще-то нужно догадаться, что каждый зверек, каждая травинка, каждое по-настоящему здравомыслящее создание, сделавшее Пристанище домом, связаны со Спящими нерушимым договором, так или иначе участвуя в большом фантастическом замысле скрытных хозяев планеты. Пробы, ошибки, открытия, драмы. Пристанище создали одни, осветили другие, оживили третьи, украсили четвертые, а от гнева лабрисов уберегли сто пятые, восстановив планету после гибели. Круг за кругом. Эпоха за эпохой. Жизнь за смертью и смерть за жизнью. Судьба Пристанища плотно сплетена из финальных аккордов совершенно разных линий, начавшихся в неведомых далях Вселенной. Сказочная власть, знания, могущество скрытных Спящих манит, призывает к себе волю, надежды, мечты, желания, разум, ограненный под чужими солнцами и... долгими эпохами притягивает к планете вереницы звездолетов, сконструированных в иных мирах.
Царственный "Корабль", ныне гордо сияющий над горизонтом Пристанища. Рыже-желтый корабль, спрятанный под лесной прогалиной, полной загадочных мегалитов. Важный "Люцифер", разбившийся при падении с орбиты. На планете скопилось бессчетное, неисчислимое количество кораблей! Новая догадка ошеломила мальчика. Упав на расплавленную поверхность Пристанища, подбитый врагами звездолет подтолкнул не какую-то глупую каменную плиту, величиной с горную страну за плечами Рубежа.
Марселена увидела, как изменилось состояние Вомийбора. Он сморщился, сжался, согнул спину и выставил вперед руки, будто боялся упасть. Нездорово-красные щеки мальчика вдруг побледнели. На лбу и под глазами залегли морщины.
- Под нашей усадьбой корабль, о котором мы все так долго говорили. Не больше и не меньше, - выдохнул Вомийбор.
- Очень интересное дело, мой милый, - устало заметила Маргарита.
- Вообще-то стальное убежище под постройками и цветниками, это только часть корабля, - продолжил мальчик, нервно почесывая бок. - Упав, "Люцифер" толкнул корабль. Так появился Рубеж. Семья ждала прилета корабля, упрятанного под нашими ногами. Только пошевелившись, корабль сломает усадьбу. Когда корабль поднимется в небо, пропадут леса, реки, озера, горы.
Картина мира претерпела глубочайшие изменения. Вомийбор вообразил невероятный корабль, который первым отыскал Пристанище в беззвездных раздольях, храбро погрузился в пучины пламени и помогал первородному раскаленному шару оформиться в планету с атмосферой, растениями, животными; в нормальную планету, готовую принять способных к созидательному труду обитателей. Корабль, построивший Пристанище, до сих пор здесь и поднимется из базальтовой могилы лишь по велению Спящих. Почти все машины потрясающего корабля давно спят, однако он внимательно сохраняется своей бессмертной командой, получая энергию от чудесных механизмов в Рубеже, от разбитого старого "Люцифера", от каменных глыб в чащобе, расставленных по специальному плану.
- Без сомнений, ты прав, Вомийбор, - подумав над словами мальчика, признала Марселена. - Мама покорилась судьбе. Папа ждал прилета корабля и не хотел, чтобы он прилетел. Ведь корабль разрушит всю сложившуюся жизнь семьи атженай. В буквальном и в переносном смыслах, мой милый.
- Неслышный нам, шум от работы механизмов отгоняет лесных животных, запрещает подняться растениям на острове.
- Излучение... не шум, мой милый... - автоматически поправила мальчика Маргарита. - Хищников отпугивает непрерывное электромагнитное излучение спектра, нечувствительного или мало чувствительного для людей... Флора... Органические соединения... Как тебе объяснить, мой милый...
Она поняла, что Вомийбора вовсе не заинтересуют уточненные детали и наукообразные пояснения. Жизнь семьи атженай на Пристанище всегда висела на волоске. Дижийен и Атженай изначально могли заложить усадьбу в ином уголке планеты, однако они выстроили дом на броне корабля, который однажды должен был стартовать с планеты. Атженай и Дижийен доверились неизбежности как население былинного города, возведенного на огромнейшей рыбине, до поры до времени плавающей по поверхности океана. Само Пристанище и те, кто находятся на планете, полностью принадлежат Спящим. В природе не существует способа уклониться от их сложнейших дальновидных планов.
Пусть прилетит корабль? Всего лишь формула психологической защиты. Отрицание и рациональное вытеснение очевидной, явной опасности из повседневной реальности. Пусть корабль прилетит когда-нибудь позже. Не теперь. Не сегодня. Даже не завтра! Став практически девизом семьи атженай, фраза звучала, как ожидание, как призыв наилучшего, в действительности означая абсолютную покорность перед трагическим днем, перед давным-давно предопределенным Спящими событием.
- Байтам видит, - пробасил разумный зверь, подкатываясь к прозрачной преграде, разделяющей ночную тьму и свет крылатого птархэма.
- Рийеис! - привычно сообщил очевидное Вомийбор.
Внизу, между серыми айсбергами и оранжевыми языками огня, в самом деле, мчалась Рийеис. Несколько кучек людей, вооруженных короткими прямыми мечами, преследовали юную девушку, собираясь загнать беглянку в тупик. Над металлическими утесами "Люцифера" неуклюже покачивался объемистый серебристый баллон вражеского дирижабля, похожий на злобного ночного хищника. Хитроумные лабрисы явно рассчитывали перескочить через корпус древнего звездолета и внезапно атаковать Рийеис с воздуха.
Послушный птархэм погас, не раскрывая местоположение девушки на обширнейшей арене, где она собиралась разделить и, в итоге, поодиночке разгромить группы лабрисов. Бежать и идти здесь было очень непросто.
Времен года в известной семье атженай части Пристанища просто не существовало. Смело разгуливая по полярным шапкам планеты, серьезные морозы обделяли своим ледяным вниманием лесные массивы, лишь изредка, ради красоты выбеляя высочайшие вершины Рубежа. Как и близкие, Рийеис знала только скупое нежаркое лето, изредка готовое расплакаться дождем, но здесь была зима.
В кольце потрепанных металлических гор лежал неестественный, серый, довольно подозрительно хрустящий снег; под языками оранжевого пламени не таял серый лед и с жутковатой осмысленностью ползали серые сугробы, размером с усадьбу. Солидный, совершенно непривычный холод сковывал движения юной девушки и Рийеис приходилось согреваться, используя простейшие магические заклинания, которые прежде казались ей абсолютно бесполезными.
Настырным преследователям тоже приходилось несладко. Отряд тяжело экипированных кирасиров отстал сразу и лег на обратный курс, безнадежно увязая в снегу. Свободно, просто одетые арбалетчики, лучники и стрелки с энергетическим оружием в руках продержались немногим дольше, быстрым бегом скрывшись в недрах "Люцифера". Разделившись, погоню продолжали бородатые, длинноволосые, крепкие на вид мечники в добротных кожаных доспехах. Факелы и фонари неприятели с собой не взяли. Похоже, для них мороз и ночь не являлись сколько-нибудь суровыми испытаниями, а охота за ускользающей дичью была привычным и даже приятным делом.
Лабрисы уверенно двигались за Рийеис, демонстрируя особенную тактику преследования. При взгляде с верхних ярусов древнего звездолета, погоня выглядела живой пунктирной дугой, в центре которой всегда находилась добыча. Крайняя левая и правая группы держались в сторонах, немного впереди от основного отряда и, завладевая значительным фронтом при постоянном наступлении, моментально реагировали на любую попытку беглянки улизнуть из широкого обхвата. Сколько не хитрила, не крутила девушка между айсбергами, враг всегда оказывался позади нее, угрожая короткими прямыми мечами.
Тьма, снег, льдины, сугробы и ослепляющие факелы оранжевого пламени противника не останавливали. Несмотря на обстоятельные старания Рийеис разделить вражеский отряд, противник не поддавался и, больше того, неуклонно сокращал разрыв. Самый мелкий, худосочный из бойцов все равно был крупнее, тяжелее юной девушки. Доспехи и оружие добавляли веса воинам. Снег не держал противников также уверенно, как хрупкую юную девушку. В местах, где ловкая Рийеис спокойно перескакивала через бездонные разломы, врагам приходилось искать обходные пути. За победу девушки голосовало множество факторов, но охотничий опыт этих упрямых лабрисов сокрушал, солидно перевешивал любые положительные ожидания.
Решительная попытка обогнуть вражеский отряд и атаковать удерживающую фланг группу привела к плачевному результату. Выполняя боевой маневр, успешно испытанный в коридорах "Люцифера", Рийеис потеряла время, тогда как лабрисы неожиданным рывком укоротили дистанцию, надежно оцепив беглянку с трех сторон. Уже следующая подобная уловка неприятеля могла привести к полному окружению девушки отрядом мечников, который ей так и не удалось разъединить.
Вспоминая обыкновенную, заслуживающую гневного порицания трусость Вомийбора, Рийеис все-таки начала нервничать, так и не ощущая себя готовой схватиться с тридцатью или тридцатью пятью вооруженными, прекрасно видящими в темноте мужчинами, имея под ногами предательский снег. Вступив в нерушимые права, беззвездный космос еще долго не собирался пускать на небосвод планеты королевское сияние "Корабля". Придерживая создание крылатых птархэмов как самый последний козырь в грядущей схватке, девушка прорывалась сквозь густой мрак, ориентируясь только на рвущиеся сквозь снега оранжевые факелы.
Семья атженай принимала чудесный дар ментального общения как само собой разумеющееся. Подрастая, младшие дети овладевали фантастическим навыком в совершенстве и с легкостью обменивались телепатическими сообщениями, пока ввалившиеся на Пристанище лабрисы не устроили полную блокаду. Способность вернулась нежданно, причем ментальный импульс оказался настолько силен, что Рийеис сбилась с быстрого шага. Маленькая Дижийен предупреждала сестру о грозящей опасности.
Взобравшись на верхушку сугроба, девушка огляделась. Почти состоявшись, теперь окружение откладывалось. Группы неприятелей на флангах даже отдалились от Рийеис. Перестав спешить, враги деловито вытягивались в цепь между ледяными глыбами, оттесняя девушку от утесов звездолета на открытые пространства гигантской арены, иссеченные сетью трещин.
Беззвездный космос ничем не отличался от надежно задрапированного ночью "Люцифера". В черноте блистал единственный огонек, обозначая корабельный корпус. Хотя расстояние было очень и очень приличным, Рийеис самым необъяснимым образом разобрала подсвеченные яркими птархэмами силуэты Вомийбора и Марселены, стоящих у широкого окна. В черном космосе полыхнула молния, лениво организуясь в какой-то знак.
На сердце у девушки полегчало. Брат и Маргарита нашли убежище, теперь находясь в полнейшей безопасности от наседающих преследователей. Родные всеми силами вытаскивали ее из ловушки, уготованной хитроумными врагами.
Совсем рядом из провалившегося снега взвился тугой шипящий факел. Отблески оранжевого пламени на мгновение коснулись громоздкого туловища дирижабля, беззвучно переползающего через металлический хребет звездолета. Рийеис поняла замысел врага. Благодаря подсказке маленькой Дижийен, план коварных лабрисов раскрылся ей раньше, чем неутомимые мечники сумели загнать добычу под смертельный удар с высоты.