Отец и сын долго спускались по расселине, плавно уходящей в глубину. Подземный ход становился все запутанней, затем выпрямился, упал под опасным углом и закончился пропастью.
Сжимая руку отца, Вадим встал на краю и заглянул в бездну. Петрович крякнул от напряжения, удерживая налитого, полного молодой силы сына. Луч фонаря скользнул по темноте, чиркнул по каменным сводам пещеры, и Вадим соскочил с осыпающейся кромки.
- Там пройдем, - уверенно сообщил он, шагая вдоль провала.
Петрович не ожидал, что спуск дастся ему так тяжело. Разболелась голова, сердце пошаливало и, в довершение бед, заныла спина. Путешественники не одолели и четверти пути, пока был пройден самый простой участок дороги, но Петрович не собирался отступать от цели. Он всю сознательную жизнь мечтал отправиться в этот поход.
Вадим одним махом залез на уступ боковой стены. Пробравшись к почти не приметной снизу трещине, он сунулся в разлом и сразу выбрался обратно.
- Батя, ты обещал заброшенную шахту и озеро, а не свалку металлолома, - насмешливо произнес Вадим, размахивая находкой.
Отец принял плоскую, скругленную на углах коробку. Под ребристой, сдвигающейся крышкой был ряд тонких, плотно закрученных спиралей. Петрович перевернул коробку, высыпал на камни горсть шариков. Спираль соскочила с креплений, обиженно звеня, покатилась к пропасти.
- Отработанный шахтовый аккумулятор. Таких источников не помню... Старая модель, - объяснил Петрович.
- Крепостные рудокопы забыли? - засмеялся Вадим.
Петрович нахмурился, и сын смущенно умолк. Знаком показав отцу, что следовать за ним не нужно, Вадим юркнул в трещину. Только минут через тридцать, когда разволновавшийся Петрович уже примеривался, как удобнее подняться на карниз, в разломе замельтешили отблески света, а затем показался шлем сына.
- Есть? - нетерпеливо спросил Петрович.
Вадим вытянулся из хода, спрыгнул с уступа.
- Ползти нужно. Свой рюкзак мне отдай, с ним тяжело.
- Тоже скажешь. Ты, с широченными плечищами, пролез, а я застряну?
- Батя, давай рюкзак. У тебя ширина теперь не в том месте.
Отец живо развернулся, переводя фонарь на лицо Вадима. Сын был абсолютно серьезен. Петрович втянул живот, возмущенно запыхтел, но поклажу свою отдал и не перечил, когда Вадим, будто на лифте, бережно поднял его к каменной полке.
Протолкнув вперед рюкзак, сын нырнул в трещину. Подождав, когда немного уляжется пыль, отец последовал за Вадимом.
Ход был очень узок. На первых же метрах Петрович понял, что сын оказался прав. Лаз круто опускался, резко нырял вбок, неожиданно взбрыкивал; дорогу то и дело загораживали острые скальные выступы. Дальше стало еще хуже. Проклятый ход упорно поднимался и, наконец, выбрался в пещеру, потолок, пол и противоположную стену которой скрывал непобедимый мрак. Двигаться нужно было вдоль скалы, по узкому, присыпанному щебнем карнизу. Петрович поднялся в рост и не шел, а крался по уступу, висящему над пропастью. Останавливаясь, он слышал собственное дыхание и бормотание невидимой реки, текущей по дну провала.
На середине пути фонарь судорожно замигал и погас. Петрович охнул, схватился за грудь и качнулся, теряя равновесие. Под ногами зашуршал щебень, скатываясь в пропасть. Сердце резала дикая боль. Еще не понимая, что готов упасть в бездну, Петрович напряг мышцы живота, шагнул в сторону, цепляясь пальцами за выступы отвесной стены.
Из темноты донесся размеренный стук и негромкий, низкий звук, напоминающий рев медведя. Не отрываясь от скалы, Петрович выгнул шею, но вновь вспыхнувший фонарь осветил лишь голые камни...
Неудобный, кособокий разлом уводил прочь из громадной пещеры. Ход был загроможден неустойчивыми глыбами; к великому счастью, ползти по нему пришлось недолго. Уже вскоре Вадим принял на руки выпавшего из лаза отца.
- Батя, слышал?!
- Реку? Конечно, - спокойно подтвердил Петрович.
- Живое существо! Дракон рычал, точно как в кино. Твой дед ведь рассказывал, что в подземельях живут динозавры!
- Дед говорил о демонах... Река это, вода шумит. Эхо над нами подшутило. Ничего, с непривычки под землей всегда страшно.
- Нет, батя, это какой-то зверь, - возразил Вадим.
Вправо и влево тянулся низкий, изогнутый дугой коридор, стены которого хранили следы примитивных инструментов. Это и была начальная цель путешественников: рудник, заброшенный еще в восемнадцатом веке. Отец и сын находились в штольне, входящей в сложнейшую систему туннелей. Здесь, под землей, располагалось несколько крупных по прежним временам шахт. Планы горных выработок, если существовали вообще, были давным-давно утеряны, входы в рудник завалили добрых триста лет назад, но факт существования шахт никогда не подвергался сомнению. В округе жили потомки горняков, из поколения в поколение передающие истории минувших лет.
Пока Петрович переводил дух, Вадим работал с ячейками памяти магнитного компаса и карманным компьютером, на трехмерной схеме привязывая штольню к обозначенным ранее пещерам и геодезическим пунктам на поверхности. Закончив триангуляционные расчеты, он свернул миниатюрный монитор компьютера и аккуратно разложил приборы по карманам куртки.
- Не заблудимся и без твоих игрушек, - проворчал отец, устраивая на плече рюкзак. - На моих боках теперь каждый поворот отпечатался.
- Ты не очень хорошо выглядишь, батя... Давай повернем назад? - внезапно предложил Вадим. Голова у отца продолжала болеть, сердце то и дело схватывало, но Петрович, сделавший все, чтобы сын не заметил его страданий, даже обиделся:
- Тоже скажешь. Тут тебе не конкурс красоты, а я не участник. Сам бы в зеркало посмотрелся. Как думаешь, хорошо выглядишь?
- Просто ты такой же упрямый, как я.
- Это ты упрямый, а я - целеустремленный, - мгновенно нашелся отец.
Штольня имела заметный глазу наклон, и даже неопытный в горном деле Вадим не мучился над вопросом, в какой стороне находится выход на поверхность, наглухо запечатанный породой. Галерея сохранилась прекрасно. Кроме низкого свода и мешающихся под ногами обломков, путешественники не встретили на своем пути никаких трудностей.
В большой, округлой камере Вадим резко остановился. По изуродованной подсечками стене сбегали капли воды, образовывая на полу туннеля лужицу. На сыром участке виднелся бесформенный, смазанный неверным движением след: подошва обуви раздавила тонкий слой грязи, скользнула на камнях, стирая рисунок протектора. След мог быть оставлен за сотню лет до появления путешественников, и считанные минуты назад.
- Эка невидаль, - буркнул Петрович, мельком взглянув на отпечаток.
Вадим благоразумно промолчал. По его мнению, отец ошибся, предполагая, что люди не спускались в систему древних шахт долгими веками. Сначала энергоемкость, затем след - все указывало на то, что подземелья пользовались популярностью у любителей экстремального отдыха. Крайне редко, но здесь, вероятно, бывали люди.
Петрович уверенно повел сына штреками, пробитыми по рудному слою. Несколько ходов, когда-то сбегающих на более низкие горизонты шахты, теперь заканчивались тупиками. Не рискуя понапрасну, Петрович внимательно осматривал состояние кровли, прежде чем ступить в каждый новый переход. Стоило ему заподозрить малейшую опасность, и путники возвращались к развилке, выбирая другой путь. Вадим на ходу работал с магнитным компасом и карманным компьютером. Схема на миниатюрном мониторе прибора пополнялась деталями, но Петрович ни разу не попросил у техники помощи. Бывший горный мастер, он прекрасно ориентировался в диком хитросплетении подземных коридоров.
После поисков путешественникам удалось найти уцелевшую, не внушающую подозрений галерею. Это был длинный, очень длинный квершлаг, проведенный по пустой породе. Потолок выработки поддерживала частая столбовая крепь. Вадим с ужасом поглядывал на черные стволы деревьев, срубленных за сотни лет до его рождения. Только сейчас Вадим в полной мере осознал ненадежность древних лабиринтов и невообразимую тяжесть, угрожающе нависшую над головой. Только сейчас он понял, что это не увеселительная прогулка, а опаснейшее, безумно рискованное путешествие.
Почувствовав неуверенность сына, Петрович мягко проговорил:
- А ты не думай. Порода без изъянов. Где земля не давит, ход не триста лет - вечно будет стоять.
Он тронул дерево и вдруг, коротким ударом ноги подбил столб. Сырое, прогнившее насквозь бревно с противным чавканьем разломилось. С потолка упали обломки крепи, злобно шепча, посыпались камешки. Кровля, как стояла, даже не шелохнулась.
- Батя, давай без демонстраций, - облегченно вздохнул Вадим. - Это ты в шахте хозяин, а я даже не гость.
За следующий час отец и сын одолели добрый километр дороги. Наметанный глаз Петровича нашел узкую сбойку, пробравшись по которой, путешественники обнаружили новую систему штреков, в конце концов, проникнув на нижний горизонт рудника.
Вадим заторопился. Слова отца отнюдь не разрядили обстановку. Вадима все сильнее пугало тихое безлюдье, мрачные тени на скалах и липкая темнота, так неохотно расступающаяся под лучом фонаря. Однажды задумавшись, он больше не сумел отделаться от мысли, что тысячи, сотни тысяч тонн породы в любой миг готовы обрушиться на них с отцом, не оставляя ни малейшего шанса на жизнь.
Коридор перегораживал ряд невысоких глыб конической формы. С ходу перепрыгнув через цепь грубо обтесанных камней, Вадим обернулся к отцу:
- Это шахтерский знак?
- Тоже скажешь. Кому нужны знаки, об которые ноги можно сломать? Дед рассказывал, что рудник покидали в спешке. Некогда горнякам было таскать булыжники, обрабатывать, устанавливать. Бессмысленный труд.
- Батя, но ведь линия проведена. Тот, кто сделал знак, наверное, знал, для чего он служит?
- У динозавров своих спроси, - фыркнул Петрович.
Галерея потянулась прямо, спускаясь под едва ощутимый уклон. Здесь было сыро и несколько холоднее, чем на верхних горизонтах рудника. На засыпанном песком полу и стенах появились вкрапления какого-то минерала: в лучах фонарей радостно перемигивались микроскопические золотые звездочки. Петрович обратил внимание, что блестки залегали строго на определенном уровне, поднимаясь к своду коридора по мере того, как постепенно погружался ход. Все признаки говорили о том, что здесь бывала вода, - регулярно разливаясь из подземного резервуара, приносила с собой песок и раствор минеральных солей, год за годом кристаллизующиеся на камнях перехода.
Подземное озеро, конечная точка маршрута, приближалась. Это заключение обрадовало порядком уставшего Петровича. Перепутать основной ход с боковыми туннелями было в принципе невозможно, и он не окликал уверенно увеличивающего дистанцию сына. Отчаянный рывок, на который ушли остатки сил, не принес победы. С огорчением убедившись, что догнать Вадима не получилось, Петрович решил передохнуть.
Он положил ладонь на камень и отдернул руку: вспышка золотистого огня на мгновение затмила свет фонаря. Сполох начинался от запястья, исчезая в источенной кайлами рудокопов породе. Разряд в одно и тоже время напоминал плазменный шнур и электрическую искру.
В локтевом и плечевом суставах ощущалось покалывание, подушечки пальцев онемели. Петрович с опаской протянул руку, коснулся скалы... Сполох не повторился. Подумав, он вновь попробовал дотронуться до стены левой рукой и вызвал новую вспышку. Короткий, пронзительный треск и невероятная избирательность разряда испугали Петровича. С прежней силой заболело сердце, мышцы ног схватило судорогой, и повторять эксперимент еще раз не захотелось.
Петрович знал о пьезоэлектрическом эффекте, присущем кварцу, керамическим или синтетическим материалам, но здесь, в выработках древнего, заброшенного рудника, им неоткуда было взяться. Несомненно, особым пироэлектрическим свойством обладали кристаллы вещества золотистого цвета, но этой информации было недостаточно. Петрович не понимал, какие внешние изменения заставляют минерал высвобождать запасенную энергию и откуда кристаллы ее черпают.
Вадим не ушел слишком далеко. Галерея, вероятно, когда-то соединяющая нижние горизонты соседних шахт, теперь резко обрывалась. Метрах в четырех ниже уровня пола лежала темная гладь воды. Вадим, сколько ни старался, не сумел направить луч фонаря так, чтобы свет коснулся противоположной стенки полости.
Он вывернул из песка камень, хорошо размахнулся и бросил во мрак... Эхо сбивало с толку. Вадиму послышалось, что к плеску добавился металлический звук. Отцепив от шлема фонарь, он перевязал герметичный корпус тросом и топнул ногой, проверяя, насколько крепок берег.
Темной поверхность казалась лишь сверху. Когда фонарь погрузился в воду, Вадим увидел, что она имеет неестественный золотистый оттенок.
Что-то большое метнулось в глубине. На границе света и тьмы промелькнула неясная тень; плюхнула волна, разбиваясь о скалу. Водоросли, крупная рыба... крыло дракона или хвост динозавра? Вадим поспешно выдернул фонарь из воды и принялся сматывать трос, отступая от края.
- Не тревожь мертвых.
- Батя, я не подумал, - смущенно, словно нашкодивший мальчишка, пролепетал Вадим. Целиком поглощенный своими исследованиями, он не слышал шагов отца и едва не выпустил из рук трос.
- Точно как в рассказе деда, - благоговейно прошептал Петрович. - Нижний горизонт шахты вышел к озеру. Шурфы заложили, но по весне вода прорвалась, поднялась по бремсбергам и гезенкам, в считанные минуты затопила часть выработок. Погибли десятки рудокопов. Горняки боялись работать, а когда конкуренты хозяев пустили нелепые слухи о том, что в подземном озере обитают демоны, сжигающие людей огнем, рудокопы покинули шахту, завалив входы... Дед слышал эту историю от отца, а тот - от своего. Легенда передавалась из поколения в поколение. Мы с тобой доказали, что основа рассказа не выдумка - чистая правда. Как считаешь, стоило это наших сил и времени?
- До костей пробирает, - согласился Вадим.
- Всю жизнь собирался в этот поход, и вот я здесь, у озера, забравшего моего далекого предка, - сказал Петрович, смахивая неожиданную слезу.
Тишину древних подземелий нарушил тонкий свист. Фонари путешественников конвульсивно замигали и разом погасли. Громко зашумела вода, волна тронула песок под ногами людей. Из мрака донеслась размеренная барабанная дробь и низкий рев, от мощи которого встряхнулась земля, затрещала кровля. На стенах перехода замерцали огни. Холодное золотистое сияние охватило туннель и поднявшуюся к краю обрыва воду. Озеро волновалось так, словно со дна подземного бассейна всплывало нечто огромное.
Вадим оцепенел, ясно представив, как входит в галерею волна, как несется вода по туннелю, молниеносно затапливая выработки, а из озера выныривает громадный и безобразный динозавр.
Петрович встряхнул сына, силком потянул от разбушевавшегося водоема.
- Дальше и налево, в сбойку!
Фосфоресценция угасала, сияние разбивалось на участки и отдельные огни. Рев закончился тяжелым, неохотно затихающим вздохом. С последним отголоском звука вспыхнули фонари на шлемах беглецов.
Вадим быстро вкарабкался по крутому кособокому лазу. Короткая сбойка вывела в туннель, один конец которого через несколько метров упирался в завал, а другой исчезал во мраке. На развилке Петрович оглянулся, ожидая увидеть стремительно наступающий вал воды, но позади были лишь скалы.
Ход немного выровнялся, и Вадим прибавил скорость. Отец следовал за ним по пятам. Хотя Петровичу и приходилось туго, он не останавливал Вадима, и даже покрикивал на сына, торопя. Стены перехода были покрыты трещинами, сколами, с ненадежного потолка сыпалась крошка. Отступать было уже поздно, секундное промедление и единственное неверное движение грозило гибелью.
Галерея закончилась в широком овальном зале. С кровли свисали неровные, севшие еще в прежние времена плиты. Древние рудокопы подвели под опасные глыбы столбовую крепь, но теперь о ней напоминала лишь мокрая труха и темные оттиски на полу. В зале было очень сыро, и время не пожалело ни одной деревянной детали.
Негромкий шелест заставил Вадима вздрогнуть: звук был такой, словно по только что пройденному туннелю вслед за путешественниками ползла гигантская змея. Шелест оборвался четким ударом камня о камень. Воздушная волна пробежала по каземату, и все стихло, только из узкого трубообразного прохода вяло выбиралась пыль.
Петровичу не нужно было объяснять сыну, что земля осела, отрезая дорогу. Вадим понял это сам. Вернуться на знакомый маршрут нельзя, другой выход на поверхность можно искать сутками, из ловушки придется выбираться самим, полностью полагаясь друг на друга. Только вместе, только плечо к плечу, а побежденный ужасом человек хуже врага.
Петрович почти полвека отработал горным мастером и попадал в смертельно опасные ситуации, а вот Вадим впервые оказался так глубоко под землей. Отец знал все его мысли. Готовый к самой неожиданной реакции, даже истерике, любому проявлению человеческих чувств, Петрович внимательно наблюдал за сыном. Вадим был страшно напуган, но молчал и держал себя в руках, усилием воли не позволяя страху одолеть разум...
Он справился, унял дрожь губ; стараясь, чтобы движение не заметил отец, отер холодный пот со лба. Петрович верил в своего единственного сына и все равно теперь был горд, что Вадим с честью оправдал его ожидания.
- Если основа легенды - правда, тогда и чудища существуют. Батя, честное слово, в проклятом озере водятся динозавры, демоны, драконы или другие какие-нибудь монстры, - медленно произнес Вадим. Он говорил, сознательно не упоминая о происшедшем, насколько удавалось, спокойно продолжал диалог, начавшийся на берегу озера.
- Тоже мне скажешь. Помнишь реку? Допустим, ее русло заперто подвижным камнем, который сдвигается под давлением, пропускает поток и возвращается на место. Вот тебе волна, грохот. Остальное делает наша фантазия и эхо!
- Логично. Действительно, это все объясняет, - поразмыслив, согласился Вадим.
- Заводи свой компьютер, а я пока покумекаю, как нам выбираться.
В дальней части камеры, почти на середине зала зиял провал, некогда перекрытый щитами, закрепленными на бревнах. Стволы деревьев сгнили, оставив покрытые окислом бронзовые скобы, клинья, ниточки гвоздей и останки шипов. Петрович нагнулся, поднимая с горки трухи мятую, скругленную на углах коробку. Старый шахтовый аккумулятор был раскрыт и пуст, отливающие синевой спирали торчали в разные стороны.
С потолка сочилась вода, но не собиралась на полу, а тонкой струйкой текла под слабый уклон в провал. В грязи, на берегу крошечного ручья выделялись четкие следы. Петрович поставил ботинок возле отпечатка рифленой подошвы - его нога была чуть-чуть меньше. Очевидно, незнакомец не обладал завидным ростом. Шагнув к следующему следу, невысокий Петрович поставил ногу дальше.
Выходов из зала нашлось два, но устья туннелей оказались накрепко запечатаны еще в старину осевшими плитами. В углу камеры виднелась щель, почти полностью загроможденная горой бедной руды, оставленной горняками. Не рассчитывая на то, что столь узкий, появившийся в результате сдвига пород ход может привести в соседнюю выработку, Петрович с трудом взобрался по камням.
Оказавшись на вершине, он осветил фонарем подножие пирамиды. Чутье не обмануло Петровича. С обратной стороны завала был прорублен квадратный колодец метров двух в поперечнике. Аккуратное отверстие было проделано и в потолке рукотворной пещеры. Колодец уходил на нижний уровень, вел на рудничный двор более высокого горизонта. Шансы на спасение были очень и очень неплохими - оставалось лишь верно распорядиться подарком случая.
Стараясь не потерять равновесие на неустойчивых камнях, Петрович спустился по завалу и присел на краю колодца. Из черного зева слышался приглушенный расстоянием плеск волн. В провале, на глубине нескольких десятков метров, виднелась пара тусклых, равномерно мигающих огней. Петрович взглянул на свои часы: между вспышками проходило ровно семь секунд, крошечные маячки горели точно десять. Ощущение было не из приятных. Понятно, что животному, обитающему под землей, вообще не нужны глаза, но у Петровича создалось твердое впечатление: на дне колодца стоит какой-то зверь и внимательно разглядывает его.
Петрович поежился. В другое время он посмеялся бы над своими нелепыми страхами и нашел иное объяснение размеренным вспышкам, однако сейчас ничего не приходило в голову. А вдруг Вадим прав, и кроме путешественников в древних лабиринтах есть еще кто-то?
- Вадим! - позвал отец.
При первом же звуке голоса огонек метнулся вбок, мгновенно исчезнув из поля зрения. Внутренне Петрович уже не сомневался, что видит глаза неведомого подземного хищника, но неопровержимое доказательство появилось слишком быстро и абсолютно неожиданно. Эффект был невероятно силен. Резко распрямившись, Петрович поскользнулся на мокрой плите и сорвался в пасть колодца, делая безуспешную попытку схватиться за край.
Он не успел даже вскрикнуть. Луч фонаря мелькнул по потолку, загремели потревоженные камни, и вновь стало тихо.
Перебирающийся через завал Вадим сразу догадался, что произошло. Он кубарем скатился к колодцу, сбросил с плеча рюкзак, вытряхнул содержимое и торопливо, разбивая пальцы неверными ударами молотка, вбил в трещину зубило. После падения Петровича не прошло нескольких минут, а Вадим уже нырнул в колодец, обжигая ладони волокнами каната.
К счастью, рабочие, прорубившие ход в породе, оставили после себя бронзовые штыри. Лестницы из них не получилось бы, но Петровичу удалось задержать падение. Рывок был такой, что у него зашлось сердце. Ошалевший от боли и потрясающей неудачи, Петрович висел над пропастью, сжимая старый, готовый лопнуть от непосильной нагрузки штырь.
- Батя, хватайся за веревку! - закричал Вадим.
Петрович машинально поймал трос, но сейчас же отпустил канат и опять схватился обеими руками за скрипящий от натуги штырь. Сын - крепкий мужчина с приличным весом, сам Петрович не считал себя худым. Единственное зубило, вбитое неумелой рукой в страшной спешке, без оценки состояния породы, вряд ли сумеет удержать двух человек. Все происходило чересчур стремительно. Нужно было раньше предупредить Вадима, запретить ему спускаться в провал, а теперь уже поздно, и сын, поспешивший на помощь отцу, тоже находился в крайне рискованном положении. Однажды повезло - в другой раз нет. Упасть в колодец - верная смерть, без вариантов и надежд!
- Закрепись.
- Снаряжение там осталось! - непонимающе тряхнул головой Вадим.
- Возвращайся. Трос не дергай, понемногу.
- Батя, лучше вниз!
- Поднимайся, я следом, - жестко приказал отец.
Без объяснений было ясно, что силы Петровича тают с каждым мигом, и спорить о том, как лучше спастись, по меньшей мере, неразумно. Как можно легче перехватывая канат, Вадим стал подниматься. Он не одолел и двух метров. Сверху посыпалась крошка, донесся тревожный скрип металла и Вадим оборвался. Он не кричал, не ругался, не выл в истерике - молча исчез во мраке. Яростный свист и клекот послышались со дна провала. По стенке колодца звякнуло зубило, сумасшедшей белкой метнулся свободный конец каната.
Отец не размышлял и не медлил. Петрович не хотел прожить столько, чтобы осознать: сын мертв, погиб из-за мечты, осуществление которой дома, на поверхности земли, казалось такой простой и абсолютно безопасной.
Металлический звон еще не угас в теснине колодца, а отец разжал руки.
Липкая пена ударила в лицо, подхватила людей, с жутким хрустом сминаясь, мягко и решительно остановила падение. Петрович бестолково барахтался в быстро твердеющей субстанции, совершенно потеряв ориентацию в пространстве. Пена набивалась в рот и уши, все сильнее сковывала движения.
Вещество затвердело за считанные минуты. Вадим нащупал землю ногами и двинулся на свет фонаря, ударами кулаков пробивая дорогу к отцу. Шум поднялся невообразимый. Вадим шел, словно настоящий ледокол, с бешеной энергией сокрушая преграду.
Освобожденный от оков Петрович полной грудью вдохнул воздух, схватился было за сердце, но удержался, не желая показывать сыну боль:
- Поживем еще, - его улыбка была фальшивой, а голос прозвучал тускло и надтреснуто. Петрович испытал слишком сильное потрясение, когда сорвался в пропасть сын, и не мог вот так сразу собраться с духом.
Колодец выходил в просторную лаву с длинным забоем, протянувшимся вдоль правой части зала. В левой стене зиял широкий пролом, из которого доносился плеск волн. Когда-то замкнутая, направленная по рудоносному слою выработка теперь являлась частью пещеры естественного происхождения и подступала к берегам подземного озера.
- Мне сначала показалось - в паутину угодили, на обед к паукам, - сказал Вадим, брезгливо смахивая с одежды клочья засохшей пены.
- Как в кино?
- Как в кино, - подтвердил сын.
- Хорошо, своих драконов и динозавров забыл. Посмеялся бы над тобой, да мне, старому дуралею, тоже всякое стало мерещиться. Теперь все ясно, считай, наше приключение закончилось, - устало проговорил Петрович, садясь прямо на присыпанные песком камни. У него в буквальном смысле ноги подкашивались и сердце, не переставая болеть, стучало так, словно собиралось вырваться из грудной клетки.
- Батя, ты говоришь загадками.
- Это защитная пена, используется для локализации пожара в шахте. Выработка закупоривается со всех сторон, воздух в отсеке выгорает и огонь гаснет... Поживем еще. Спасли нас с тобой, парень... Вон он и спас.
Вадим обернулся. У кома застывшей пены стояла приземистая машина с цилиндрическим корпусом, тремя металлическими ногами, изогнутым раструбом, закрепленным на месте головы и парой оранжевых диодов на плечах. Сильные, предназначенные для тяжелой работы манипуляторы свисали почти до земли. Прежде корпус машины был выкрашен в алый цвет, но теперь от эмали остались редкие, чудом уцелевшие чешуйки.
- Подойди, - скомандовал Вадим.
Робот нерешительно качнулся, зачем-то повращал раструбом, мигнул сигнальными огнями. Порыскав, машина выровняла курс и смешной семенящей походкой двинулась к людям. Когда две металлические подошвы фиксировались на песке, третья конечность делала шаг вперед, за ней тянулась следующая нога, прочно укреплялась на земле, и все повторялось. Манипуляторы болтались из стороны в сторону и били по туловищу.
Это был старый, видавший виды шахтовый робот. На помятой, покрытой царапинами броне виднелся заводской номер и клеймо компании, глубоко вдавленные в металл корпуса. Лучше всего сохранилась маркировка, сообщающая, что автомат списан и подлежит утилизации. Петровичу, почти полвека отработавшему в горнодобывающей отрасли, ничего не сказало название предприятия, которому принадлежала машина.
- Приятель, откуда ты? - спросил Вадим.
Робот молчал.
- Кажется, он не умеет говорить... хотя, наверняка слышит нас, - предположил Петрович. - Когда я молодым специалистом пришел на шахту, такие автоматы уже были сняты с конвейеров и дорабатывали последние месяцы. Робот умеет тушить пожары, спасать людей, разбирать завалы и выживать в сложных условиях. Это неприхотливый надежный механизм с набором датчиков, мощным насосом, оборудованием для создания защитной пены из подручных материалов. Насколько помню, списанные машины часто сбегали, их ловили и уничтожали. Нашему автомату повезло - он стащил запас энергоемкостей, отыскал убежище в заброшенном руднике.
В теле робота зажужжал мотор, под раструбом сдвинулась пластина, открывая миниатюрный монохромный дисплей. По пыльному монитору проскочили непонятные закорючки, за ними появились обрезанные сверху, совершенно нечитаемые сообщения. Установив неисправность, машина вывела на дисплей знак плюса, подтверждая, что слышит, понимает и полностью согласна с человеком.
- Положительный ответ! У него нет голосовых модуляторов, но мозги - есть, это точно, - заметил Вадим. - Сколько же лет этому механизму?
- Как минимум пятьдесят. Достаточно, чтобы наизусть изучить все туннели и выходы из рудника. Он выведет нас с тобой на поверхность.
- Батя, машины умеют переустанавливать источники, но не заряжать их. Сколько он прихватил емкостей, когда удирал от своих хозяев? Тележку с прицепом? Грузовик? Может целый вагон?
Петрович не задумывался о такой простой вещи и удивленно хмыкнул.
- Нет смысла считать. Не используемый элемент приходит в негодность за год, а циклы зарядки исправных - ограничены. Даже если робот умудрился протянуть себе в подземелье линию от ближайшей энергостанции, ему не обойтись без свежих емкостей. Пятьдесят лет - очень много, а если предположить, что автомат здесь гораздо больше...
- Спрашивается, где хитрец ворует источники питания?! - восторженно закончил Вадим.
- Ты у меня выпытываешь, почему робот до сих пор на ногах? - вдруг рассердился Петрович. - Спроси у него самого!
Вадим мягко улыбнулся:
- Вот и хорошо, батя. А то сидишь с таким видом, будто помирать собрался.
- Ну, тоже скажешь... Куда там. Чувствую себя прекрасно!
Робот качнулся, обойдя ком пены, закружился на месте, загребая песок ногами. Манипулятор тяжело прочертил воздух, указывая на брешь в стене выработки.
- Батя, по-моему, он собирается показать, где крадет батареи.
- Там озеро, ты не хуже меня знаешь, что к воде лучше не подходить.
- Как мы тогда выберемся на поверхность? Пойду, проверю дорогу.
- Ни в коем случае, - возразил Петрович, но сын его не слушал.
- Ты пока отдышись, а я туда - и сразу обратно.
Скалы раздвинулись, открывая линию прибоя. Под ногами Вадима хрустела галька, засыпанная густым слоем пепла необычного изумрудного цвета. К озеру тянулся пологий спуск, плавно уходящий под воду метрами пятью - шестью ниже. Ленивые, едва намеченные волны тихо ложились на берег, гладили камни и возвращались в черную обитель. Там, куда докатился недавний неистовый вал воды, пепла не было: обозначая смертельно опасный рубеж, по склону проходила полоса мокрого галечника.
Трудно было представить, какой величины эта полость и каких размеров достигает бассейн. Слушая рассказы о старинной шахте и предположения отца об объемах озера, Вадим заключил, что под землей находится довольно крупный водоем. Фонарь освещал лишь покрытый галечником склон, часть потолка и кусочек воды. Хотя все остальное скрадывал мрак, масштабы пещеры и озера превосходили самые смелые ожидания. Теперь Вадиму казалось: перед ним настоящее море.
- Приятель, ты покажешь дорогу на поверхность? - спросил Вадим.
Робот мигнул сигнальными маяками. На дисплей один за другим выскочили четыре плюса, и машина бойко затопала по пеплу. Вадиму не удалось остановить механизм окриками. Автомат либо не слушал его, в точности выполняя полученный приказ, либо не хотел слышать, имея на этот счет какие-то свои соображения.
Механизм так разогнался, что Вадим отстал и прикладывал немало усилий, чтобы не выпустить машину из луча света. Робот круто повернул, побежал к скале и, хитрым образом втянув конечности под туловище, кубарем вкатился в низкий разлом. Путешественники могли долго и упорно искать путь для возвращения домой, но вряд ли обратили бы внимание на этот лаз, целиком скрытый нависающей скалой.
Вообразив, что автомат вздумал от него сбежать, Вадим во всю прыть промчался по берегу, живо протиснулся в трещину, оказавшись в новой пещере. Шелест волн остался за стеной, а вместо него появился шум падающей воды. По сравнению с грандиозным залом, вмещающим в себя озеро, эта полость была совсем скромных размеров, и маячки робота вспыхивали уже на середине пещеры.
Дорога, загроможденная крупными обломками, упорно шла вверх. Автомат с легкостью пантеры лавировал между камнями, демонстрируя удивительную координацию движений, грациозно прыгал по вершинам глыб. Здесь роботу все-таки удалось убежать из луча фонаря. Вадим продолжал путь, ориентируясь на вспышки оранжевых огней, звон стали и обиженный хруст раскрошенных скал.
Машина не жалела энергии. Робот явно чувствовал себя гораздо увереннее, чем в лаве и даже на берегу озера, где развил потрясающую для столь старинного механизма скорость. Вадим с трудом сдерживался от того, чтобы развернуться и поспешить обратно. Он начал тревожиться за отца. У Вадима возникло неприятное подозрение, что в лаве робот играл роль, представляясь дряхлым, имеющим крупные проблемы с механической частью и вообще годным только на свалку автоматом. Возможно, машина опасалась, что люди, так неожиданно появившиеся в заброшенной шахте, захотят вернуть ее хозяевам? Возможно, владельцы у робота уже были, и автомат подчинялся их дистанционным командам? Так или иначе, вопрос, зачем разумному механизму необходимо было упорно скрывать подлинное состояние бортовых систем, пока оставался открытым. Развязка приближалась.
По мере того, как Вадим продвигался вперед, нарастал шум. Пещера сузилась, повернула, и без того не слишком низкий потолок внезапно поднялся. Вертикальный поток воды падал с большой высоты - прямо из темноты, и исчезал внизу, проглоченный мраком. В глубине слышалось злобное ворчание и бульканье; брызги, больше похожие на пар, плотным кольцом окружали водопад. Ступая по каменной полке, огибающей сумасшедший поток, Вадим чувствовал, как дрожит скала.
Робот стоял, поджидая отставшего человека. Метрах в десяти от машины был вход в новую пещеру. Дорогу, ведущую к расселине, перегораживал ряд грубых глыб конической формы.
- Загнал ты меня. Уже хотел отправляться обратно, - признался Вадим и, грозно нахмурившись, приказал: Стой на месте!
Автомат переступил с ноги на ногу, мигнул маяками и присел, широко расставив конечности. Захваты манипуляторов брякнулись на землю. Машина словно реверанс сделала. Вид робота выражал абсолютное послушание. Сейчас казалось невероятным, что минуту назад этот механизм несся по темноте, не слушая окриков, не подчиняясь командам.
Вадим открыл ячейки памяти магнитного компаса, привязал лаву и последние пройденные галереи к уже занесенным на карту выработкам. На трехмерной схеме карманного компьютера выросла целая сеть подземных переходов. Пещера не уходила в сторону от древнего рудника, а даже возвращалась к шахте. Судя по всему, водопад был той самой рекой, над которой пришлось красться путешественникам в начале пути. Если новая система полостей тянулась в прежнем направлении, туннели рудника, несомненно, пересекались с пещерными лабиринтами.
Машина не обманывала людей. Старый автомат вел себя на редкость подозрительно, но он не имел злого умысла. У Вадима от сердца отлегло. С отцом все в порядке! Кроме двух человек и странноватого робота, под землей никого нет. Путь на поверхность будет продолжительным и нелегким, но дорога есть, найдена, нужно только пройти по ней.
Желая убедиться в том, что направление пещеры круто не изменится сразу у входа, Вадим перешагнул через линию камней.
- Идем, приятель, проверим, - сказал он, подзывая робота.
Машина не шевельнулась, методично выводя на дисплей минусы, пока знаки не заполнили монитор от края до края. Это был не просто отрицательный ответ, а испуганный вопль, безмолвная мольба не заставлять переходить границу. Как всем современным людям, Вадиму приходилось общаться с роботами самых разных уровней организации, но он и вообразить себе не мог, что машина в состоянии чего-то бояться.
- Приказываю, подойди!! - рявкнул Вадим, перекрывая шум воды.
Робот мигнул сигнальными огнями, и не сделал ни одного движения.
- Отступи к водопаду.
Автомат распрямил ноги и, покачавшись, приблизился к грозному потоку.
- Тебе запрещено пересекать черту?
Механизм немедленно удалил минусы, заменив их плюсом.
Все сомнения вернулись. Затравленно озираясь, Вадим дошел до расселины. Осветив фонарем ход, он положил компьютер на ладонь, собираясь привязать галерею к схеме... Прибор не работал!
Вадим покрутил экранчик, встряхнул и хлопнул ладонью по корпусу компьютера. Безрезультатно. Перевернув прибор, он моментально выяснил причину отказа техники. Крышка батарейного отсека оказалась разбита: ее обломки и сама энергоемкость нашлись в кармане куртки. Скорее всего, Вадим сломал прибор, когда сорвался в колодец, но сейчас это не имело значения. Несколько минут назад компьютер прекрасно работал без энергоемкости. Не потому ли робот, который провел в подземельях десятилетия, до сих пор находится на ногах?
Возвращаясь, Вадим предполагал, что должно произойти, и все равно удивился. В момент, когда он перешагнул ряд конических камней, компьютер ожил, и на мониторе появилась схема подземных лабиринтов. В аккумуляторном отсеке прибора вспыхнула звездочка, каждая прожилка на молекулярных платах прибора горела холодным золотым огнем.
- Приятель, это ты провел границы? - заинтриговано спросил Вадим, показывая на цепь камней.
Робот вывел на дисплей плюс.
После ухода Вадима прошло полчаса, а отец не заметил, как пролетело время. Оставшись в одиночестве, Петрович вытащил аптечку из рюкзака, распаковал таблетки. Изношенный организм подвел его в самый неподходящий момент, но не сердечная и не головная, а другая боль терзала Петровича. Он задумался, обвиняя себя в том, что подверг жизнь сына опасности. Вновь и вновь возвращаясь мыслями к страшному эпизоду, отец не мог простить себе беспечности, глупости и самоуверенности, с которой пригласил Вадима принять участие в тяжелейшем походе. Из-за детской мечты побывать в шахте, где трудился его далекий предок, Петрович едва не потерял сына. Все закончилось хорошо, но это была лишь цепь счастливых совпадений и потрясающее везение. Жутко представить, что случилось бы, не окажись в подземельях списанный шахтовый робот.
Сердце немного отпустило. Не отдавая отчета в действиях, Петрович зачерпнул ладонью песок, устилающий пол лавы. На свету замерцали золотые звездочки и вдруг, слепя глаза, полыхнул разряд. Вспышка появилась между горсткой песка и запястьем левой руки. Петрович с удивлением заметил, что за те несколько секунд, которые длилась вспышка, золотых кристалликов на его ладони стало меньше, а браслет механических часов покрылся пеплом изумрудного оттенка.
Петрович расстегнул браслет и, подвесив хронометр на носовом платке, опустил к земле. Негромкий, но пронзительный треск зазвучал под сводами лавы. Плотное золотое свечение возникло между песком и массивным браслетом, не исчезая до тех пор, пока Петрович не прекратил эксперимент. Пепел выкрасил металл в нежный изумрудный цвет. Часы продолжали работать, отсчитывая мгновения, по циферблату торопливо бежала стрелка.
Судя по всему минерал, присутствующий в песке, являлся аккумулятором, высвобождающим энергию в результате взаимодействия с определенным металлом. Петрович не разбирался в реакциях, протекающих на уровне элементарных частиц, он мыслил проще.
Вечных аккумуляторов не бывает и заряд в них не возникает сам собой. Золотинки появляются в выработках с паводком: логично предположить, что источник их энергии расположен в озере, рядом с залежами минерала. Наводнения в руднике случаются редко, после продолжительных и бурных дождей, в период обильного снеготаяния. Тем не менее, кристаллы запаслись энергией. Вероятнее всего, поле существует постоянно. Не покидая пределов энергетического контура, продолжает призрачную жизнь списанный механизм, десятки лет назад выбросивший последнюю батарею. Но какой же должна быть напряженность поля, чтобы на приличном расстоянии от источника насыщать системы робота?
Цепь умозаключений привела к неожиданному выводу. Проблемы со здоровьем возникли из-за воздействия энергий, и началось это далеко от озера. Вадим - молодой человек, но и его крепкий организм не сможет сопротивляться, если электромагнитное поле многократно усилится. Старинная легенда о подземном озере и наводнении в руднике оказалась правдой, а теперь Петрович верил и в демонов, сжигающих людей.
Он поднялся, прислушиваясь к себе. Осторожно, не делая резких движений, Петрович пристроил лямку рюкзака на плече и зашагал по выработке. Если бы мог, он побежал из лавы навстречу сыну. Лекарства нисколько не помогли: стоило начать двигаться, и сердце заныло с прежней злобой. Петрович не отнимал руку от груди, хотя знал, что не убережет себя.
Вадима на берегу не оказалось, и отец пошел его по следам. Прибрежная галька, засыпанная густым слоем пепла, подтвердила худшие опасения Петровича. Именно здесь происходили процессы превращения энергии, именно в этой колоссальной пещере находился центр мощнейшего электромагнитного поля.
На волнах неспокойного озера раскачивались светящиеся нити, издалека напоминающие водоросли. Петрович шел вперед, и каждый следующий шаг давался ему труднее предыдущего. Хотелось лечь, закрыть глаза, изо всех сил сдавить грудь руками, хотя бы на вздох избавиться от невыносимой рвущей боли.
Сгорбившись, Петрович брел по следам сына, не оглядываясь на озеро и не приближаясь к полосе смелеющего прибоя. Он не видел, как изменяется интенсивность свечения, как из глубины водоема гроздьями поднимаются нити, состоящие из сотен тысяч золотых звездочек. Не имея видимой направляющей, искры никогда не выпадали из нити, какие бы пируэты она не совершала. Каждая звездочка несла на своей орбите несколько блесток поменьше: нетерпеливо, вразнобой вспыхивающие огни словно выполняли ритуал, отсчитывали мгновения подготовки к необычайно важному событию.
Целый остров плыл по поверхности озера. Нити вились и скручивались в спирали, объединялись и снова распадались. Все новые грозди включались в этот странный танец, крупные участки архипелага переставали светиться и погружались в воду. Напряженность электромагнитного поля росла, невидимые волны пронизывали скалы.
Это был единый живой организм, обреченный на вечное заточение в пещере, где сформировались условия для его рождения и существования. Природа - великий и удачливый экспериментатор. Залежи руды, огромные объемы воды, раствор минеральных солей и десятки других факторов сошлись здесь в идеальных пропорциях, создавая органическое соединение, способное к синтезу веществ и превращениям одного вида энергии в другой. Стоило немного изменить какое-либо из обстоятельств, и уникальная форма жизни, стоящая на фантастической грани между одушевленной энергией, редчайшей органикой и индивидуальным, единственным в своем роде химическим веществом, исчезла бы навсегда.
Петрович задохнулся, упал на колено, но поднялся, сознавая, что не в состоянии идти дальше. Мутнеющий рассудок не успевал оценивать происходящее. Прямо из скалы выкатился робот, за ним сквозь камень прошел Вадим. Бросившись к отцу, он что-то быстро и бессвязно заговорил, показывая руками на озеро. Лицо сына расплывалось, тело скользило над землей, с дикой фантазией играя контурами. Голос звучал громко, отдавался в ушах ледяным звенящим эхом, и Петровичу никак не удавалось поймать смысл сказанного.
Он кивнул в ответ, хотя так и не понял ни слова. Петровичу казалось, что он предупреждает сына о грозящей катастрофе, но Вадим услышал лишь тяжелый хрип. Губы отца беззвучно шевелились, в глазах стояла боль и ужас. Он бредил наяву; заставляя себя довести начатое дело до конца, теперь потерял из виду цель. Даже страх за сына, чувство неотвратимой, надвигающейся, как смерч, опасности отступило перед холодной мглой, уверенно захватывающей его сознание. Это было сильнее любого человека.
Вадим подхватил отца, не дал ему упасть на камни. Глаза Петровича были закрыты, прерывистое и частое дыхание поднимало грудь. Робот сделал неуклюжую попытку помочь, но Вадим оттолкнул его ногой. Машина отступила. На дисплее механизма появлялись и исчезали минусы, но Вадим не нуждался в подсказке автомата, прекрасно зная, что лучшее сейчас - это отступить. Ему оставалось лишь надеяться, что камень защитит, хотя бы немного погасит ярость энергии, готовой выплеснуться из озера. Другого пути для спасения Вадим не видел.
Под сводами пещеры разлился свист и оба фонаря погасли. К берегу катилась волна, подсвеченная неверными огнями, мигающими на пенистом гребне. Сам воздух раскалился. Вадим будто в топку заглянул: жар опалил его лицо, проник в легкие, заставил закашляться.
Пробивая воду, из глубины озера ударил фонтан пламени. Оглушительная барабанная дробь перешла в мощный, низкий рев, когда слепящий шнур коснулся потолка гигантской пещеры. Скалы зашатались, в стороне сорвалась лавина обломков, но шум падения камней утонул в чудовищном грохоте золотого огня.
Бережно прижав отца к себе, Вадим перенес его к каменной стене. Сообразив, что помощь все-таки нужна, робот вкатился в разлом, скрытый нависающей скалой. Манипулятор зацепился за лямку рюкзака, и машина медленно потянула обмякшее тело Петровича по лазу.
Вадим согнулся от жестокого удара. Земля вздыбилась, качнулась перед глазами. Не удержавшись на ногах, Вадим упал, обдирая лицо о камни. Руки и ноги не слушались, налились свинцовой тяжестью. Тело быстро немело, суставы выворачивала неодолимая сила. Словно рыба на дне рыбацкой лодки, Вадим открыл рот и понял, что воздуха просто нет. Вадим задыхался, легкие рвались на части, невидимый и страшный огонь сжигал его живьем.
Робот кувырком выкатился из разлома, накинулся на Вадима, заталкивая в ход. Сделав неловкое движение, машина зацепилась манипулятором, расклинила лаз. Разумный механизм забился, попытался освободиться и замер, прекратив борьбу. На дисплее выскакивал минус за минусом, пока корпус автомата не треснул, обнажая дымящиеся, раскаленные платы.
Вода в озере рывком поднялась на несколько метров. Кипящий вал атаковал сушу, прокатился по галечнику и отступил, чтобы обрушиться на землю с еще более яростной волной. Каменные стены пещеры, берег, обезумившее озеро - все мерцало золотистыми огнями. Холодный пожар полыхал в тайном подземелье. Словно жуткий изумрудный снег, на берег сыпал пепел.
Манящий плеск озера звучал как музыка. Петрович шел на ласковый и чистый, празднично звенящий звук волны, пока прибой не охватил ступни. Здесь, на грани, отделяющей жизнь от смерти, он остановился. Луч фонаря уже не достигал скалы, у подножия которой осталось лежать тело сына, но Петрович видел Вадима, разговаривал с ним так, будто ничего не произошло.
Он говорил с сыном с тех самых пор, как очнулся и прополз по ходу, ведущему в пещеру. Петрович командовал ленивым шахтовым автоматом, посмеивался над Вадимом, который кропотливо заносил на карту подземные лабиринты. Он уверял сына, что им не нужно подниматься на поверхность, а Вадим категорически опровергал слова отца и мучил немого робота расспросами о предстоящей дороге.
Все это было ложью, и Вадим не мог одержать победу в споре. Петрович не произносил слов и не слышал голоса сына. Мысли путались. Мозг отказывался принять случившееся, чувства и память подтверждали реальность трагедии. Озеро, когда-то забравшее предка, теперь хотело раскрыть все свои секреты; Вадим звал в обратный путь, домой. Петрович отвечал сыну, а в следующий миг осознавал кошмарную действительность и обманывал собственный рассудок, сохраняя решимость для последнего шага. В здравом уме или безумцем, парализованным или полным сил, он не мог позволить себе вернуться к солнцу.
Озеро звало Петровича, и противостоять притяжению тайны было невозможно. Медленно, подволакивая левую ногу, он вошел в воду по пояс. Руки плетьми висели вдоль тела, но Петрович почувствовал прикосновение живого тепла. В луче фонаря поблескивал странный золотистый планктон, качающийся на волнах. Петрович довольно долго пролежал в беспамятстве, под прикрытием скалы, и финальный отсчет процесса начался опять. Со дна уже всплывали первые нити, и робкие огни боролись с темнотой. Золотая ряска приближалась к берегу. Озеро тихо бурлило - из глубин водоема поднимались все новые грозди, играющие тысячами искр.
Не переставая идти, Петрович наблюдал за движениями организма, клетки которого готовились к делению. Не растение и не животное, а может, то и другое одновременно, собиралось сделать новый глоток жизни. Молодые клетки будут расти следующие часы, их потомки с бурными весенними водами попытаются убежать из пещеры и попадут в ловушку переходов древней шахты; а старые сгорят, без остатка отдадут запасенную энергию процессу деления, изумрудным пеплом упадут на берега озера.
Петрович брел по мелководью, пока земля не ушла у него из-под ног. Раздался негромкий плеск, и не успело еще растаять эхо, как свет фонаря затерялся в наполненной золотыми вспышками глубине.