Она поняла, что Летягин мертв, еще примеряясь, как получше спуститься в кают-компанию. Поток бьющего наружу воздуха, удары и рывки, которые пришлось перенести секции 'Рокота-212' вытащили из отсека весь мусор, оставив только надежно закрепленную мебель. Бесконечный рой обломков и теперь барабанил по обшивке, сотрясая палубу. В любой миг несчастный кусок нейтролота мог насквозь прострелить какой-нибудь безумный снаряд, но Томушка никуда не торопилась и ничего не боялась.
Спешка закончилась. Страхи угасли. Всегда действуя по собственным гениальным планам, Летягин сбежал, а она осталась одна, в абсолютном, в безнадежном тупике. Давно догадываясь о причине радиомолчания друга, девочка выяснила, узнала тяжелую правду. Внезапная утрата лишила энергии, погубила Томушку, крепко помутила ее рассудок. Летягин сбежал к Веллурии. Мертвый Летягин сбежал с мертвой Веллурией. Жизнь в целой Вселенной, укравшей великолепнейший 'Квазар' с остатками человечества, теперь не могла продолжиться. Томушка горевала о друге, о себе, о команде великанского корабля. Слезы девочки были приговором всему сущему. Без Летягина Томушка, конечно же, обречена. Конец наступит быстро, и это самая полезная из ненарушимых истин бытия.
- Котенок, - удерживая в себе страшную горечь, выговорила девочка и не сумела построить фразу, полностью признавая, что любые слова сейчас мелки, глупы, фальшивы, излишни, сложны.
Любимый Летягин молчал. Перчатки надежно держали игрушку. Постоянно заполучая удары, секция 'Рокота-212' вибрировала и поднятые вверх руки парня покачивались. Большеглазый котенок как будто оглядывал мерзлый вакуум продырявленной кают-компании, не задерживая взгляда на окончательно теряющей рассудок Томушке. Фильтры прозрачной вставки его скафандра полностью отражали свет прожектора на плечевой пластине космической одежды девочки. За скупой капелью своих беззвучных слез Томушке почудилось черное, сморщенное, совершенно чужое лицо под шлемом, где ритмично мигал красный маяк.
Девочка отшатнулась, потеряла равновесие, оторвалась от палубы и беспомощно замахала руками. Выверенным движением отправив себя в разворот, она встала перед другом. Ум немного раньше вконец обессилевшего тела обрел понимание.
Скафандр пуст! Летягин в другом месте! Друг ищет пути спасения и вот-вот выйдет на связь! Летягина подобрала поисковая команда 'Квазара'! Скафандр пуст! Друг уже добрался до скорлупки спасательного модуля! Скафандр пуст!
Правда была однозначной и сомнений не терпела. Находясь под гнетом тяжелейшего горя, разум девочки откровенно пасовал, распался под каскадом мыслей, забуксовал в болоте лживых, нелепейших ожиданий.
Секцию разрушенного нейтролота сильно качнуло. Томушка не отреагировала. Магнитные захваты снова сорвались с палубы, отпуская девочку в неуправляемый полет по кают-компании. Выскочив в мрачный беззвездный космос свозь дыру в обшивке, Томушка сделала кувырок перед надвигающейся на нее темной громадиной, сноровисто нырнула обратно в отсек и опять оказалась возле Летягина. Массивное, угловатое ребро жесткости загородило разлом, с величавостью настоящего бронекрейсера проплывая над кают-компанией.
Обломок 'Рокота-212' еще раз крепко качнуло. После нового толчка тело парня изменило положение. Шлем с красным индикатором сдвинулся к плечу, словно Летягин мирно задремал и уронил голову. Застывшие в последнем движении руки не опустились и перчатки по-прежнему прочно держали фигурку усатого, глазастого котенка. Друзья ни единого раза не вспоминали о игрушке, подаренной Томушкой семьдесят или восемьдесят лет назад, как не обсуждали тот счастливейший день, когда они твердо решили пройти двухтысячелетнюю жизнь рука об руку. Оказывается, все эти стремительно умчавшиеся годы Летягин бережно носил котенка с собой и даже брал маленькую фигурку в дальние, сложные путешествия.
Представив, как друг смотрит на пушистую зверушку с непропорционально богатыми усами и чрезмерно большими глазами, девочка поняла, о ком думал Летягин в свои самые-самые последние мгновения. Какие, откуда у нее могли возникнуть сомнения? Зачем ревновать к Веллурии лучшего на великанском звездолете мужчину, предназначенного Томушке? Высушивая полившиеся ручьями слезы, лицо девочки освежил микроскопический вентилятор. Стон погасила система активного шумоподавления. Хрипло, часто задышав, Томушка услышала писк системы жизнеобеспечения скафандра. Прыжки по кускам 'Рокота-212' потребовали немало энергии и воздуха. Газовая смесь, здорово хорошо пополненная в спасательном модуле, снова подбиралась к минимальному уровню.
Девочка ничуть не встревожилась новостью. Ей стало все равно. Все равно, что есть теперь. Все равно, что будет дальше. Хотелось удрать вместе с другом. Хотелось сесть, обкрутиться куском троса, обнять Летягина и рвануть с себя шлем, мгновенно прекратив бессмысленные страдания. Хотелось схватить друга в охапку, утащить на призывно горящий навигационными огнями модуль и мчаться к 'Квазару' в невозможной, фантастической надежде, что специалисты родного звездолета вернут Летягина к жизни... С другой стороны, хрустальное чудо как будто уже и свершилось. В опасении разрушить тонкую иллюзию, Томушке не хотелось шевелиться.
Мама оказалась права. До сих пор ее чувства были детскими, общими, расплывчатыми, неопределенными. Взаимные реплики о будущей свадьбе давно стали привычкой, находясь на гранях славной шутки, здорово хорошо принимаемой обоими ребятами и непонятной, иногда неприятной, глубоко странной для окружающих. Честная привязанность, искренняя благодарность за каждодневную радость общения и интерес ко всему, что предпринимал Летягин стоили гораздо дороже дружбы, а теперь... Время ушло.
Друг много-много работал, окончательно подорвав здоровье. Летягин не сбежал к мертвой землянке, не струсил, не бросил Томушку на разбитом в хлам нейтролоте и трудился для того, чтобы она, именно она выжила! Поврежденные, испускающие потоки убийственной радиации накопители, ядовитые жидкости в машинном зале, захватившие останки 'Рокота-212' враги и тысяча тысяч других смертельных опасностей не испугали храбреца, выполняющего пункты своего гениального плана спасения. Силы Летягина таяли, а он готовил спасательный модуль к старту, возясь с навигатором, подстраивая управляющие механизмы, таская на борт суденышка запасы воды и пищи. Друг знал о своей трагической участи. Красный маяк предупреждал Летягина о полученной дозе радиации, однако парень все равно работал!
Девочка сжала кулаки в перчатках. То ощущение свободы, безнаказанности, хулиганской вседозволенности, которую парень часто дарил Томушке, вернулось с десятикратной силой. Злость на стиксов, особенная важность поставленных целей делали девочку храброй и инициативной. Не печалясь о жизнях биофозеров, сейчас Томушка смогла бы орудовать парализатором, сваливая Распорядителей молниями одного за другим десятками.
- Прощай... - прошептала она, разжимая кулаки.
Ухватившись за трос, девочка подтянулась, неловко грохнула прозрачной вставкой по шлему Летягина. Лица друга ей разглядеть все равно не удалось. Палуба ускользнула, словно нарочно улизнула от магнитных захватов. Кают-компания дрогнула, колыхнулась и стремительно перевернулась.
Расшибая броню, пробивая инженерные силовые элементы, выдирая уцелевшие клочья декоративной обшивки с выгнутых переборок, в отсек ввалилась толстенная бронированная плита. В мечущемся луче прожектора промелькнула огромнейшая диафрагма шлюзовой камеры, разрезанная посередине кают-компания, линия навигационных огней, скафандр с телом друга. Сорвавшись с края, Томушка, рухнула прямо в космос.
Трудный, смертельно опасный путь стал еще сложнее. Родной, притягательный, желанный 'Квазар' сам разыскал останки нейтролота и теперь безжалостно крушил облако безразмерно великим корпусом. Ничего, никуда не успевая, девочка катилась с обломков, прыгала над безднами и, руководствуясь лишь светом прожектора, старалась отыскать в обезумившем рое часть жилого отсека с Летягиным. Вернуться к другу и попрощаться навсегда казалось самым правильным выбором, однако неравная, страшная, бессмысленная в своих несопоставимых масштабах, такая битва не могла продолжаться долго.
- Здесь люди! Здорово хорошо просим помощи! - включив радиосвязь, закричала Томушка.
Великанский корабль упрямо молчал, продолжая давить, крошить, разбрасывать в вакууме останки несчастного 'Рокота-212'. Признавая, что окончательно потеряла кают-компанию в беспорядочной скачке, девочка резко изменила тактику, с той же энергией и упорством пробираясь на окраину облака; подальше от темной махины звездолета.
Казалось Томушке или нет, навигационные огни модуля иногда все-таки проглядывали в мешанине осколков, но сейчас же исчезали и появлялись вновь уже на других, совершенно неожиданных участках роя. Самое безупречное, мистическое человеческое чувство направления, самый надежнейший эталонный компас спасовали бы в этой ужасающей, неостановимой, трагической круговерти, прорывающейся куда-то сквозь холодные космические бездны. Увы, дистанции между непредсказуемыми орбитами обломков в протараненном звездолетом облаке все равно были очень значительны. Любимый друг исчез и не мог быть найден. Реальная или мнимая, спасательная скорлупка, с трогательной тщательностью подготовленная Летягиным к смелому полету, всегда оставалась для девочки на недосягаемых расстояниях.
- Здесь люди! 'Квазар', прошу помощи! - опять прокричала Томушка, выводя мощность передатчика на максимум.
Словно хищник, нацелившийся на добычу, крупный сегмент нейтролота выскочил из темноты к свету прожектора. Тяжело переворачиваясь на пути, махина расшиблась о броню великанского корабля, высекая снопы искр. Потеряв бесценные секунды, девочка изумленно разглядывала чистый срез на горе металла, которая виделась ей царственным 'Квазаром'. Такого попросту не могло быть! Корпус звездолета, огромного, как натуральная планета, вдруг обрывался, заканчиваясь безразмерной дырой с геометрически правильными кромками.
Совершив цепь прыжков беспримерной храбрости, Томушка надежно зафиксировала магнитные захваты на металле, густо покрытом крошевом 'Рокота-212'. Великанский корабль по-прежнему скрывался где-то в стылом вакууме космической ночи. Безрадостный рой расшибленного в клочья нейтролота столкнулся всего только с шлюзовой камерой 'Квазара', отстреленной в момент, когда стиксы перехватили инициативу, готовясь ворваться в отсеки звездолета.
Адаптивный луч прожектора несколько потускнел. Писк в динамике сделался частым, надоедливым, требовательным. Под шлемом вспыхнули предупредительные индикаторы разряда энергоемкости и опасного уровня кислорода в баллонах. Система скафандра автоматически уменьшила температуру укрытых в ткани ниток обогревателей, умерила ход пластичных микровентиляторов. Девочка моментально ощутила прохладу и благоразумно пригасила свет наплечного прожектора, слишком щедро тратящего драгоценную энергию.
В суете незаметно растворилось унылое, пораженческое 'мне уже все равно'. Томушке внезапно пришло на ум, что вернуться на корабль можно не ради себя, а ради одного лишь Летягина. Команда великанского звездолета никогда не ценила друга. Не ценила! Девочка даже зубами клацнула. Ведь гениальный Летягин не был похож на остальных людей из экипажа корабля. Друг не умел одеваться, страшно стеснялся в самом обыкновенном общении, да и элементарно следить за собой у Летягина тоже получалось довольно плохо. Чуть ли не постоянное мокрое пятно на чудных шароварах чудилось людям на 'Квазаре' исчерпывающей формулой, решающей задачку друга. Нет-нет. Никто не понимал Летягина. Никто на корабле не знал друга лучше, чем знала Томушка. Нужно выбраться, найти, рассказать на родном звездолете о геройствах неуклюжего полного парня, если...
Если сам великолепный 'Квазар' не затронула масштабная атака стиксов, отвоевавших Землю, Луну, другие планеты Солнечной системы. Если в принудительно отторгнутой от туловища корабля шлюзовой камере не прячется коварный враг, который обрадуется встрече с девочкой. Если злокозненные стиксы прямо сейчас не заманивают ее в новую ловушку. Если накопители скафандра продержатся до 'Квазара', если в баллонах хватит газовой смеси. Если, если, если...
Мысли Томушки были очень навязчивыми, клейкими, жуткими и никак не хотели оставить девочку в покое. За десяток прыжков достигнув массивной платформы, Томушка топнула, с силой грохнула по металлу родного звездолета, заставляя трудиться активную систему шумоподавления скафандра. Потеряв и Летягина, и спасательный модуль, девочка проиграла, в эту самую секунду одержав решительную, нежданную, необходимую важную победу внутри себя. Так или иначе, она находилась в оторванном от 'Квазара' шлюзе, которому безразличны столкновения с мешаниной израненных осколков нейтролота. Отчаянная, абсолютно неудачная, борьба все равно вернула Томушке силы и любопытство. Минорное 'все равно' исчезло. Никакие враги не сумели бы отнять у нее вновь обретенное желание. Теперь девочке здорово хорошо хотелось жить и рассказывать людям о Летягине.
Хотя звездолету исполнилось пятьдесят тысяч лет, время и тяготы продолжительного странствия в чужеродном космосе не сказались на крепости корабельной брони. Подрывы специально заложенных взрывателей, отделивших гигантскую шлюзовую камеру от тела великанского корабля; ежесекундные удары и толчки обломков несчастливого 'Рокота-212' были сущими пустяками для стали, произведенной на предприятиях прежней, легендарной верфи 'Перспектива'. Представляя собой большой параллелепипед с прямыми углами, эта часть звездолета даже сохранила на внешних сторонах элементы, необходимые для управляемого перемещения 'Квазара' в пространстве.
Скудного, экономного света прожектора на плечевой пластине скафандра вполне хватало, чтобы осмотреть мирок шлюза, успешно сопротивляющегося дикому хаосу облака осколков. Простираясь внутрь до сомкнутых лепестков диафрагмы, камера начиналась обширнейшей дырой, в которую часто попадали изуродованные до неузнаваемости обломки нейтролота. Совершенно расшибаясь о переборки и палубу, осколки свирепыми волнами катились вглубь, по пути выдирая куски металла из продолговатых боков алой цистерны, закрепленной на страшно изглоданной массивной платформе.
Пройдя почти до конца шлюза, Томушка обернулась. От того, что девочка увидела за металлическим абрисом отсека, впору было вопить, трясти головой и протирать изумленные глаза. Кружение клочьев 'Рокота-212' и бесконечная тьма, нарушаемая лишь несколькими сиротливыми крапинками солнц, сменились мощнейшим таежным массивом. Хаотично вертящиеся останки нейтролота выглядели на фоне леса чуть крупнее комаров.
Старые, черные, густо покрытые мхом кедровые лапы удерживали на весу шарообразное звездное скопление, напирающее в середину спиральной галактики, раскинувшей рукава от корней до верхушек деревьев. Финальный миг спокойствия космических гигантов нарушали лишь нетерпеливые столкновения клубов туманностей. Еще столетие, год, час и неистовые дети первых гравитационных схваток расцветят взрывами обреченные на войну небесные системы, но пока убийственные огонь все-таки сдерживался.
Гремя захватами, девочка шарахнулась от готового раскрыться космогонического кошмара. Ужасная картина не исчезла, продолжая пугать Томушку размахом, абсолютной реальностью и неминуемостью предстоящего ада.
Хотя тюрьма для неприятелей была выполнена из исключительного, крепчайшего демирия, стиксам удалось выбраться и преодолеть заградительный огонь боевых биофозеров в намерении атаковать отсеки великанского корабля. Теперь враги, так или иначе, погибли. Любое, самое защищенное живое существо не сумело бы уцелеть, оказавшись под прицельными выстрелами сумасшедшего роя.
Риск оказаться в месте удара какого-нибудь неразумного клочка 'Рокота-212' был очень высок и Томушка поспешила откинуть ремонтный люк насоса, косясь на грандиозное, ненормальное зрелище галактик, висящих на кедрах. Размерами с приличный дом на родном звездолете, важный механизм имел внутри лишь ничтожный отсек неправильной формы, от которого в боковины камеры расходились узкие лазы. Управляющие устройства механизмов насоса находились совсем в другом месте, зато здесь располагалась площадка с приборами, датчиками и выводами для контроля состояния узлов.
Судя по показаниям древних, редкостных на 'Квазаре' плавинчатых манометров, воздушная смесь в цистернах насоса осталась. Не тратя ни секунды, девочка завозилась с переходниками скафандра, вспоминая, как ловко, как незаметно скромный и выдающийся Летягин побеждал самые разные проблемы технического характера. На этом пункте крошечный план Томушки успешно завершился. Энергия, напрямую подающаяся с великанского корабля, в отстреленном от звездолета шлюзе отсутствовала как класс. У обслуживающих камеру биофозеров, конечно, могли оказаться исправные накопители, но вряд ли руководство 'Квазара' оставило хоть одну разумную машину на куске железа, насильственно выдираемого из туловища колоссального корабля.
Стало холоднее. Еще убавив яркость слишком расточительного прожектора, Томушка отключала второстепенные системы скафандра, пока не добралась до вовсе не прожорливого шумоподавления. Под шлемом немедленно возникла настойчивая, навязчивая, разноголосая металлическая дробь многих тысяч обломков, бомбардирующих громаднейшую камеру снаружи. Дрожали фигуры гигантских насосов, вибрировала палуба, трепетали переборки отсека. От этих звуков девочке сделалось тревожнее и страшнее. Стуки, скрежет, свист торопили ее, напоминали о неустойчивости положения большой глыбы шлюза, попавшей в облако обломков нейтролота. Только возвращение к первоначальному замыслу гениального Летягина сулило ей победу. Только находка спасательного модуля, здорово хорошо подготовленного другом к полету, обещала выживание.
Наполнив баллоны едва ли на треть, Томушка отсоединила, торопливо смотала жгуты переходников. Для верности постучав перчаткой по безнадежно умершим дисплеям электрической сети, она пробежала по короткому переходу, приоткрыла ремонтный люк и осторожно высунулась наружу, щедро увеличивая яркость прожектора.
За время, проведенное девочкой у механизмов насоса, камера перевернулась, подставляя сверхнадежные лепестки диафрагмы ударам жестокой бессмысленной эскадрильи осколков. Внутренняя часть камеры сейчас почти не подвергались смертельному обстрелу. Отдельные части 'Рокота-212' вполне спокойно плыли в черноте рядом с крупным куском великанского звездолета, не собираясь атаковать параллелепипед шлюза.
Пустоту, принявшую останки нейтролота, заполняла густая растительность. Основной таежный массив и враждующие небесные системы, наверное, тоже укрылись за бортом камеры. Отдельные кедры, в абсолютно ненормальном масштабе копирующие величественные деревья из парков 'Квазара', соседствовали с расставленными корнями, перфорированными листьями и морщинистыми, монументальными стволами изуродованных Землей кипарисов. В вакууме, очевидно, дул ощутимый ветер, отчего вся черная-черная растительность покачивалась...
Очарованная, захваченная подробностями сумасшедшей картины, девочка взвизгнула, уворачиваясь от юркой змейки, упавшей перед шлемом. Извиваясь, нитка дыма поползла по пустоте, иногда трогая, словно отталкиваясь кончиком хвоста от вычищенной, будто нарочно подметенной палубы. На границе света двигалась пыльная воронка, всасывающая в себя осколки и так вылизывающая переборку, что металл блестел в луче прожектора. Другой магнит осмысленно вертелся в дальнем сегменте, тяготея к куче мусора, скопившегося у лепестков диафрагмы.
Свет угасал. Игнорируя предупредительный сигнал энергосистемы скафандра, Томушка вывела прожектор на максимум, инстинктивно защищаясь расставленными пальцами в перчатках. Непереносимо плохое, худшее сбывалось. Враги ее нашли! Пока танцующие смерчи и вертлявая змеюка отвлекали внимание девочки, зеленым кругам удалось незаметно подкрасться к ней на расстояние вытянутой руки!
Не помня себя от ужаса, Томушка выпрыгнула из западни ремонтного лаза, метнулась к жадным электрическим пастям враждебных вихрей, поднырнула под верткую ниточку дыма. Свирепо громыхая магнитными захватами по тщательно прибранной палубе, девочка помчалась к краю шлюзовой камеры. Чернота дрогнула. Ветви фантастических кедров, листья безобразных земных кипарисов в едином порыве потянулись навстречу удирающей от чудовищ Томушке.
В лихорадочном угаре девочка не заметила, не поняла, когда нагой космос стер, сбросил с себя последние наплывы фальшивой растительности вместе с могилой 'Рокота-212'. Захваты озорно перещелкивались, словно дорога по беспросветному мраку была выкована из настоящего металла. Накопители откровенно сдавали. Энергосистема скафандра перешла на аварийный, жестко экономный режим работы. Холод, уже добирающийся острейшими иголками к телу, бесстыдно наглел.
Освещать стало нечего. Направив мизерные остатки энергии на обогрев, автоматика сделала луч бесполезного прожектора сначала тощеньким, а затем и возмутительно скупым. Томушка не возражала и скорости не снижала. Мороз нехотя отступился перед твердой человеческой волей, непримиримым детским упрямством, энергией юного тела. Девочка бежала в густеющей чернильной темноте, не жалея о потере света. Сначала твердо намеренная совершить беспримерный прыжок в распахнутый космос и, уже после, в опаснейшем полете по облаку осколков, уцепиться за какой-нибудь подходящий клок несчастного нейтролота, Томушка поменяла приоритеты на ходу.
Зовущие навигационные огни давно победил мрак. Спасательный, спасительный модуль, который проверил сам Летягин, бесследно сгинул где-то в кромешной черноте. Как отправиться на поиски родного 'Квазара', когда крепкую, надежную дорогу под ногами не различают глаза? Все равно, она здорово хорошо бежала, не имея ни малейшего ориентира.
Путь девочки внезапно преградила скороходная ленточная многоножка. Из возникшей сбоку разодранной цистерны выбиралась жуткая когтистая тварь. Выскакивая из тьмы под нищенский лучик прожектора, три Распорядителя с елейно-кислыми человеческими физиономиями протянули к Томушке загребущие лапищи. Она шарахнулась от биофозеров, перескочила через хвостатое, неописуемо мерзкое существо и, из чистого автоматизма отключив магнитные захваты, смело кувыркнулась над гибким туловищем многоножки.
Ударив каблуками в переборку, девочка оттолкнулась от металла, снова встала на палубу и решительно прибавила, удирая от наседающего сбоку магнита. Изменчивые враги остановились, словно даже в пылу погони за Томушкой не пожелали пересечь какую-то незримую черту, проведенную по просторному, по чересчур просторному корабельному шлюзу. Она честно выкладывалась в сумасшедшем беге сквозь космические бездны, но, похоже осталась на прежнем месте.
Разумные механизмы, которые были привычны для 'Квазара', разочарованно оплывали за спиной девочки, вместе с хвостатым чудищем и искрящимся вихрем становясь единым бесформенным комком, нехотя ползущим к разбитой цистерне. Зеленые круги метались по темноте. Множество дымных нитей оттесняли безликую пульсирующую массу, жестко хлестали возникающие из ничего бивни, когти, пасти, пики, жвала, головы, крюки, лапы, копья, щупальца, зубы. Делая внезапные контратаки, ком отступал в глубину шлюзовой камеры, которая теперь не замыкалась гигантскими сомкнутыми лепестками диафрагмы.
На ходу Томушка обернулась, убеждаясь в отсутствии преследования. Вряд ли схватившиеся между собой чудища оставили ее в покое. Робкая песчинка спасательного модуля стала центром всех мысленных устремлений девочки. Летягин выбрал единственно возможный вариант избавления от врагов, а она не представляла, как найти верную дорогу в этом смертельном ледяном наваждении, организованном коварными стиксами. Даже в страхе и спешке Томушка вспомнила скорлупку катера, несущегося к далекому мегаполису с двумя здорово хорошим друзьями на борту. Земной океан ничем не отличался от беспредельного космоса и удачнейшее бегство на катере с военной базы равнялось готовящемуся бегству из облака обломков нейтролота на ничтожно малом модуле. Парень просто не умел ошибаться.
По виду неуверенный, часто косноязычный, болезненно застенчивый, Летягин каким-то образом умел внушить девочке глубочайшую уверенность. Расплывчатые решения парня вдруг по-настоящему становились для нее гениальными. Без Летягина воскресали ожидания самых сумрачных, печальных перспектив. Собственный план побега из ловушки врагов был спонтанным, авантюрным, простейшим... ничтожным и ошибочным. Смелеющий, нарастающий, грубеющий холод все сильнее сковывал движения Томушки. Вскоре она перешла на шаг. Огромная, гигантская, колоссальная камера никак не заканчивалась. Девочка абсолютно ясно понимала, что это означает. Стиксы с легкостью разгадали несуразный замысел и теперь путали ее дорогу.
Удобный, надежнейший прожектор с адаптивным лучом становился бесполезным устройством. Робкое пятнышко света еле трогало палубу под ногами девочки. Тревожные сигналы скафандра превратились в утомляющее, нудное, бесконечное цоканье. Время, скорость, расстояние забыли о взаимосвязи величин. Циклопические насосы, развалины земного мегаполиса, мрак, переборки шлюза, вакуум, обломки 'Рокота-212', горные пики, стужа, ночные небеса тоже утратили формы, смысл, значение, логику, больше не подчиняясь нормальным закономерностям. Здесь было все сразу! Покрытый слоем изморози металл горел космической чернотой, пульсировал от скрытого стылого жара. Лишенные энергии машины шлюза трудились, выплескивая порции воздуха в беспробудный вакуум. Газовая смесь не застывала, разливаясь бурлящей жижей, густо облепляющей перекошенные, жутко искаженные внутренности камеры.
Мороз злобно ущипнул Томушку, упрямо идущую к заведомо недостижимым лепесткам диафрагмы. Прожектор замигал, плавно меняя мощность адаптивного луча от ничтожного минимума до едва видимого человеческими глазами светового мотылька. Обогнав беглянку, узенькая вертлявая полоска дыма заняла всю ширину шлюза, становясь колеблющимся мглистым туманом, который еще сильнее затруднил путь девочки.
Пыхнула зарница, на миг открывая шикарные просторы там, где должен бы быть металл замкнутого параллелепипеда. Тусклые, пугающие, нелепо и неуверенно движущиеся фигуры теперь бродили повсюду. Мрачное колдовство вернулось. Непостижимая, абсолютно чуждая человеческому рассудку магия опиралась на космический холод, нервное напряжение Томушки, враждебный вакуум, мигающий свет и повторяющееся миллион миллионов раз назойливое, очень четкое, резкое клацанье.
Текучие, ветвистые молнии блистали над шлемом девочки. В этих хаотичных сполохах колеблющиеся переборки отторгнутой от 'Квазара' шлюзовой камеры незаметно растворялись. Прожектор скончался. Электромагнитные захваты теперь едва-едва держались за металл и идти, опасно подпрыгивая, стало очень непросто. Наверное, при взгляде со стороны Томушка ничем не отличалась от мутных, анекдотично передвигающихся силуэтов.
Оставшись без питания, отказала вентиляция. Воздух как прежде свободно поступал к легким, однако очистка дыхательной смеси больше не работала. Захваты прекратили сопротивление. Аварийный режим скафандра исчерпал полезные свойства устройств. Еще через пару десятков неуравновешенных шагов девочки энергосистема обглодала последний запасенный миллиампер и издала горестный писк. Уже совершенно досуха выжав накопители, ряд крошечных индикаторов под шлемом Томушки покраснел и угас. Вся высокотехнологичная начинка сделалась тупым грузом, пользы от которого ждать не приходилось.
Она шагала не к лепесткам диафрагмы, не возвращалась к распахнутым безднам космоса, хранящим жалкие останки нейтролота. Томушка принципиально не покорялась вражеской силе, а сам путь в озаренных молниями магических пространствах не имел смысла. Похоронив идею о спасательном модуле Летягина, девочка осторожно шаркала подошвами обуви, продвигаясь к печальной разгадке своего маршрута. Следовало признать, что хитроумные враги опять ее обманули. Выбраться из непереносимо плохой ловушки, устроенной злокозненными стиксами, Томушке не удалось.
В тумане все чаще, все настойчивее, все увереннее проглядывали искры звезд. Много, очень много чужих светил складывались в удивительные орнаменты, овладеть художественным замыслом, прочувствовать красоту которых на ходу было невозможно. Но даже скорый взгляд ослепленных молниями глаз девочки отмечал, что природа здорово хорошо поработала над фантастическими шедеврами, не повторяясь ни с объемами, ни с расцветками, ни с насыщенностью рисунков грандиозных величин. Растянутые от пропасти к пропасти, динамически активные звездные объединения украшались чудными завитками. Массивные галактики хвалились друг перед другом лихо завитыми рукавами. Десятки шарообразных скоплений насквозь пронзали выверенные коллекции из особенно ярких светил, создавая богатейшие, феноменальные ожерелья, достойные этой необыкновенной, великой вселенской сокровищницы.
- Что-что, Летягин? Убежден? Пока здорово хорошо иду, благословенное чучело. Боюсь своей смелости, наш план снова бесподобен, - устало, сонно выговорила Томушка, продолжая рассчитывать шаг за шагом.
Без вентиляции прозрачная вставка шлема стремительно покрылась каплями влаги, собирающимися у подбородка и с пренеприятным холодком пробирающимися по шее девочки. Идеально скроенная из металлических листов, палуба шлюза плавно перетекла в однородную, гладкую, нескользкую серую поверхность, лишенную каких-либо монтажных стыков или проваренных биофозерами швов. Досадные, непредсказуемые подскоки в движении девочки прекратились. Магнитные захваты словно получили необходимую толику электричества от непрекращающихся зарниц, теперь вполне сносно удерживая Томушку на неверной дороге. Она зевнула, назло слабостям тела энергично напрягла мышцы отяжелевших век и, тоже нарочно, сделала широкий шаг. С трепетом огибая тощенькие, вывернутые, кошмарно страшные силуэты, девочка упорно погружалась во враждебный, бесконечный туман, наполненный осмысленно, творчески объединенными в группы галактиками.
- Все равно, мне тепло. Пока комфортно, как дома, на корабле. Благословенному чучелу здорово хорошо, - сонно прошептала она, с удивлением слушая собственный, незнакомый хрипящий голос, который вообще доносился откуда-то издалека.
Дорога пошла под уклон. Мороз свирепствовал не на шутку. Гнетущее цоканье сводило с ума. Шальное буйство молний бесповоротно расшибало любые предположения о финале звездного путешествия. Видеть, знать, чувствовать становилось пыткой. От неизбежно скопившейся в скафандре углекислоты кружилась голова. Подкрадывалась мерзкая тошнота. Хотелось лечь, свернуться в комочек, заткнуть уши пальцами и заснуть.
О шлюзовой камере следовало забыть также, как о спасательном модуле 'Рокота-212'. Пауза в движении вперед означала мгновенную смерть. Пути обратно к последнему металлическому островку 'Квазара' в лживом изменчивом космосе для Томушки уже просто не существовало.