Силы и опыта в уничтожении остывших, у атакующего не имелось никакого. Легко увернувшись от удара, Георгий перехватил, выдернул оружие из рук нападающего. Целая куча округлых белесых пятен затанцевала по газону и дороге, не забывая крыши проносящихся в обоих направлениях автомобилей.
Принимая Торопова за остывшего, с которым, естественно, можно делать все, что угодно, шалопай не ожидал ни малейшего отпора. Но потешный, безвольный и бездумный ходячий мертвец внезапно дал сдачи. Отпрыгнув от Георгия с диким перепуганным воплем, главарь шайки отважным кроликом юркнул в кусты. Рядовые бандиты, оставшись без руководящей и направляющей силы, отчаянно храбро бросились врассыпную.
- Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг, - выдохнул Торопов, возвращая воротник к губам. На лбу у него отдыхал нормальный обыкновенный солнечный зайчик.
Маленькая, словно кукла, пухлощекая кудрявая девочка лет четырех или пяти, задумчиво озиралась, положив палец в рот. Остывшие разделились, с двух сторон обогнули малышку, спокойно направляясь дальше. Плохо представляя, какого рода потеху ожидают старшие ребята, скрываясь в кустах, девочка не уяснила и суть происходящего теперь.
Спрятав за спину кусок арматуры, отвоеванный в коротком ожесточенном бою, Торопов присел на левое колено. Асфальт показался ему космически-ледяным. Сразу заболели обе ноги, затрещал сломанный позвоночник. Закружилась голова. Морзянкой подал сигналы надоевший зуб. Коленная чашечка хрустнула, наверняка, сейчас полностью разваливаясь под тяжестью неимоверного веса.
- Привет, конфетка, - неестественно широко улыбаясь под воротником, сказал Георгий.
Девочка не ответила.
- Ты здесь с кем? - настаивал Торопов.
Девочка растеряно молчала и не двигалась, сейчас особенно сильно напоминая куклу.
- Послушай, ты здесь с кем? - повторил вопрос Георгий.
- Внучка, никогда и ни в коем случае нельзя говорить с незнакомыми взрослыми, - серьезно произнесла малышка.
- Верно, нельзя. Я поддерживаю. Абсурд. Только со мной говорить разрешается. Я тебя уверяю. Так ты здесь с кем, конфетка?
- С Пашкой, - сообщила девочка, открывая ясные голубые глазки.
Он хотел добавить, что не съест вернувшегося с чистосердечным раскаянием Пашку, однако вовремя передумал. По щеке малышки уже скатилась первая слезинка. Брошенными на произвол судьбы плохо оказаться даже особо выдающимся ученикам самых отпетых из самых пропащих городских разбойников.
- Пашка! - снова, уже растерянно закричал Георгий. От пережитого испуга и кипящей внутри злости, девичий голосок Торопова утончился почти до мышиного писка.
Насмотревшиеся тупых телепередач мальчишки не появлялись.
- Конфетка, Пашка кто?
Девочка глубоко задумалась, моментально забыв о плаче.
- Разумный человек. Разумный человек, как я, - размазывая слезы, сообщила она.
Ответ был в высшей степени разумным, хотя и не в полной мере исчерпывающим.
- То есть, Пашка твой старший брат? - предположил Торопов, со стариковским оханьем поднимаясь на ноги. Судя по его неприятнейшим ощущениям, несчастное колено замерзло до температуры намного ниже абсолютного нуля.
- Нет, не старший брат. Пашка живет с нами на площадке лестницы.
В другой момент это прозвучало бы очень смешно. Только не теперь.
- Послушай, то есть Пашка твой сосед по этажу? - спросил Георгий.
- Сосед, - согласилась малышка.
- Живете вы с соседом, ясно, не на лестнице. Живете где?
- В доме, - с потрясающей уверенностью ответила девочка.
- То есть, в этом доме? - уточнил Торопов.
- Покупая у ведущего застройщика города Кемерово квартиру площадью сто квадратных метров, вы получаете остекленный балкон, современные вакуумные стеклопакеты и входную металлическую дверь с кнопкой звонка в подарок, - внезапно выпалила девочка. - Для справок звоните по телефонам, указанным ниже. Внимание, предложение ограничено, не распространяясь на квартиры меньшей площади.
Георгий растерянно покачал головой.
Остывшие уже вырвались метров на пятнадцать вперед, вплотную придвинувшись к левому краю тротуара. Судя по всему, вскоре им предстояло ступить на практически постоянно загруженный транспортом участок Притомского проспекта. Идея оставить малышку здесь, когда по Кемерово разгуливают мертвецы, над городом летают боевые самолеты, практически по улицам разъезжают танки, исключалась сразу. Не хватать ведь девочку на руки, не бежать ведь в наступающую ночь, вдогонку за остывшими? Георгий не просто опасался ослушаться приказа подполковника. Торопов действительно собирался доиграть роль Харона до конца, твердо намереваясь довести остывших до нужного им места. Но, как разъяснил полицейский подполковник, живые все-таки важнее. А сейчас речь шла о совсем-совсем маленьком ребенке!
Девочка заплакала, заплакала так горько и жалобно, что Торопов был готов немедленно последовать примеру малышки.
Пугая ветви деревьев гулом двигателей, из молодой, еще не в полнейшей мере оформленной парковой зоны за проспектом поднялся серый, в коричневых подпалинах вертолет. На несколько минут зависнув над волнующейся зеленью, машина развернулась хвостом к жилому массиву, уверенно направляясь в направлении Томи.
- Послушай, Пашка! - запищал Георгий во весь мышиный голос. - Пашка! Имей хоть какую-нибудь совесть, Пашка!
Кусты раздвинулись, отказывая в защите вихрастому мальчишке, школьнику начальных классов. Торопову захотелось погрозить хулигану добытой в честной схватке арматурой и разразиться крупной нравоучительной речью.
- Дядя, мы же не хотели. Мы же не знали, - грустно произнес мальчик.
- То есть? Не знали, что я живой? Я поражен. Крайне приятно, - сухо ответил Георгий, кутаясь в воротник. - Послушай, ты мне голову мог разбить. У меня голова не чугунная, между прочим. Абсурд. Без тебя, малолетний балбес, проблем хватает со здоровьем.
- Мы же не знали, дядя. Те двое же идут с закрытыми глазами. На ваши глаза мы же не посмотрели. Поторопились.
- Конфетка, то есть, это твой сосед по площадке лестницы? - осведомился Торопов.
- Мой, - между всхлипами подтвердила девочка. - Разумный человек.
- Послушай, разумный сосед Пашка, живущий на лестнице, - серьезно, довольно неудачно подражая подполковнику, произнес Георгий. - Ты профессиональный охотник на остывших? То есть, мечтаешь разбогатеть, продавая китайским знахарям розовый порошок?
- У нас же с собой даже ни одного мачете нет. Мы же просто посмотреть хотели.
- Потрясающе звучит. Хотели посмотреть, как люди рассыпаются в пыль после удара арматурой по голове? - сердито выговорил Торопов, леденея от мысли о мальчике, вооруженном настоящим мачете.
- Да не люди же. Зомби.
- Балда ты, Пашка. Сказочный мифологический балбес. Где ты видишь зомби? Понимаешь, какая чехарда вокруг творится? Абсурд. Послушай, в городе танки, вертолеты. Глубокая ночь на дворе. Я не знаю. Куда ты суешься, да еще и ребенка с собой, дурнем, тащишь?
- Ниткина мама же знает, - возразил Пашка. - Пока Ниткины родители на работе, я же с Ниткой каждый день играю. Мы же друзья.
Собираясь сказать еще что-нибудь в прежнем духе, Торопов осекся. В конце концов, не его дело, заниматься воспитанием малолетнего шалопая. Дело Георгия, работать Хароном и просто проводить до безопасного места двоих остывших. С малышкой, с разумным человеком пусть занимаются ее бестолковые приятели.
- Детские сады города Кемерово переполнены, - заметила девочка. - К сожалению, сказывается недальновидная политика прежнего руководящего состава. Уголовное дело продолжается. Администрация города предпринимает все необходимые шаги в обозначенном федеральным правительством направлении. Для моментальной корректировки ситуации мы предлагаем жителям города поделиться своими мыслями на соответствующих интернет-форумах. Адреса вы можете прочесть в бегущей строке.
Торопов, диковато ухмыляясь, выслушал речь ребенка, явно почерпнувшего глубокомысленную бюрократическую белиберду из какого-то телевизионного репортажа.
- Послушай, Пашка, - сказал Георгий. - Сделай мне, случайно недобитому живому человеку, приятную вещь. Доведи девочку до дома. Я прошу. То есть, Пашка, ребенка нужно отвести к родителям, передать с рук на руки. Распусти свою банду. Не высовывайте из домов носа, ребята, пока в городе не станет спокойно... Справишься?
- Справлюсь, дядя.
- Хорошо. То есть, договорились... разбойники.
- Нитка, да не реви же, - строго сказал Пашка девочке.
Малышка очень обстоятельно и длинно ответила что-то о скупой слезе разумного человека, но Торопов не слушал дальнейшего разговора незадачливых охотников. Выбравшись из неглубокой канавы, разделяющей тротуар с проезжей частью, порученные ему остывшие уже ступили на асфальт проспекта!
Действуя по-прежнему, проверенному на улице Волгоградской сценарию, Георгий полностью провалил экзамен. Потоками машин здесь владычествовали существенно другие скорости.
Размахивая сброшенной с плеч курткой, Торопов ракетой выскочил на дорогу, решительно обгоняя остывших. Молоденькая девушка за рулем крошечного автомобильчика испугалась неожиданно появившегося перед ней пешехода, попыталась уйти в сторону и резко, до отказа вдавила в пол педаль тормоза. Машину моментально развернуло, подставив борт под передний бампер кроссовера, двигающегося в соседнем ряду. После удара малолитражку девушки толкнуло на встречную полосу, наперерез летящему на всех парах микроавтобусу.
Противный скрип шин по асфальту завершился коротким жестким металлическим лязгом. Две, три, пять машин моментально въехали друг в друга, разбивая решетки радиаторов и фары, сминая крылья, со стальным мясом вырывая двери багажников. Получивший несколько повреждений кроссовер чудом не слетел в канаву.
- Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг, - потрясенно прошептал Георгий, прикрывая рот курткой.
Прошло не больше десятка секунд с момента первой аварии, а проспект Притомский полностью остановился. Кто-то стонал, кто-то кричал, кто-то звал на помощь. Кто-то отчаянно ругался, оптом проклиная всех и вся. Девушка, с большим усилием взломав дверцу своего миниатюрного автомобильчика, схватилась за голову, сгоревшей свечкой оплывая на асфальт. Вид красивой любимой свеженькой малолитражки, теперь искореженной, израненной, избитой, чуть ли не до обморока потряс молоденькую водительницу.
Поднявшийся из парковой зоны военный вертолет разом заглушил все звуки диким ревом. Качаясь, серо-коричневое чудовище неспешно пролетело над пробкой, нисколько не заинтересовавшись происходящим на дороге, принялось набирать высоту. С надрывным ревом пробравшись поперек застывшего потока, тяжелый армейский грузовик съехал в кювет, подломив тонкий ствол юной березки, поехал по ухоженному газону в направлении реки.
Огибая разбросанные по проезжей части машины, остывшие без колебаний проложили единственно верный путь в лабиринте битого металла и пластмассового крошева. Держась близко, почти прижимаясь грудью к спинам своих жутковатых подопечных, Торопов миновал последнюю груду искореженного до неузнаваемости транспорта.
Оказавшись на обочине, Георгий воровато оглянулся на место аварии. Испуганная, растерянная, полностью потерявшаяся во внезапно свалившемся на нее горе, вряд ли девушка сейчас была в состоянии вспомнить, с чего началась авария. Удивительно счастливый случай, при всем количестве пострадавших автомобилей и скоростях, на которых машины таранили друг друга, никто из людей не получил серьезных травм.
На короткие секунды выпив течение Томи до донных камней, узкий голубовато-серый поток атаковал миниатюрный лог. Взобравшись метра на три выше уровня реки, вода расплескалась вширь, с веселым булькающим смехом заливая естественный травяной газон между редко растущими деревьями разных пород. В точности повторяя все изгибы прозрачного тела первого потока, новые и новые водяные змеи взбирались на землю, беззаботно осушая Томь.
Все разливаясь, неглубокое озерцо сварливо бурлило, раскачивалось, плюхалось, облизывая стволы карагачей волнами. С удивительнейшей осмысленностью закрутившись спиралью, вода образовала четкий круг, вытянулась дугой, собралась сверхсложной геометрической фигурой, перетекла в змею, которая принялась ловко виться между березами, тополями, соснами, то и дело встречаясь головой с собственным хвостом. Детский, точнее, чисто щенячий восторг потока заметно нарастал. Скорость, сначала ненамного отличная от ленивого течения Томи, выросла настолько, что вода стала рвать землю, сбивать куски коры, подминать под себя заросли кустарника. Плеск грозил перекрыть монотонный одноголосый шум транспорта, летящего по мосту.
Старая сосна, великаном среди лилипутов возвышаясь над соседями, задрожала, принимая дерзкие удары развеселившейся воды. Высокому, прямому, гордому дереву, действительно, исполнилось много-много лет. Когда-то серьезно опаленный огнем ствол почернел, корявые обрубки нижних ветвей, пострадавшие от ярости непогоды и скудоумия двуногих вандалов, словно бы пытались дотянуться до заснувшего за горизонтом солнца, схватиться негнущимися больными пальцами за близкое и такое недоступное сибирское небо.
Корни, подрытые вконец заигравшейся водой, не выдержали. Тяжеленный ствол рухнул сразу, без мольбы, скрипов ломающейся древесины и старческих стонов. При падении перебив хребет потока, сосна грохнулась на землю, подскочила, ударила темно-зеленой верхушкой по семейству молоденьких рябинок. Лишь теперь ствол дерева разломился пополам.
На минуту стало совсем тихо. Большая обыкновенная лужа окружала погибшую сосну. Постепенно собираясь тонкими ручейками, вода загладила взрытую корнями землю, нежно приподняла каждый мелкий обломок, самым странным и удивительным образом предпринимая попытки соединить все части ствола воедино. Ловкие, упорные, полностью бесполезные манипуляции не могли привести и не привели к положительному результату.
Прощание с соседями не затянулось надолго. Развернувшись, дерево поплыло прочь на спине примолкшего голубовато-серого потока. Возвращаясь путем, который привел воду на сушу, сосна мягко спустилась по узкому логу. Оказавшись в реке, мертвое дерево отправилось вниз по течению, наперекор всякому здравому смыслу быстро выбираясь к середине Томи.
Проплывая под автомобильным мостом, сосна удачно разминулась с бетонной опорой, предприняв очень своевременный грамотный маневр. Дерево, навсегда уходящее в ночь, окружал слабый ореол света. Грозди небольших вспышек, напоминающие тусклые солнечные зайчики, провожали погибшую сосну на далеком пути к Ледовитому океану.
Гул встревоженных голосов, свет уличных фонарей остались позади. Ночь готовилась полностью вступить во владение миром, но ровный отблеск городских огней давал Торопову неплохую возможность уверенно двигаться вперед. Остывшие шагали с прежней скоростью. Георгий признался себе, что, если мертвые сейчас остановятся, тем более, повернутся лицом к своему сопровождающему, он мгновенно бросится обратно к жилым кварталам города и будет с воплями бежать до тех пор, пока вокруг не окажутся нормальные живые люди. Пусть даже малолетние разбойники, полицейские подполковники или настоящие охотники на остывших.
Чуть тронутая беспорядочно набросанными пятнами гравия, хорошо накатанная колесами грунтовая дорога пылящей лентой вилась под ногами. У первых деревьев молчаливую процессию настиг черный седан представительского класса. Пассажир, сидящий за водителем, опустил стекло, высунул блестящую лысую голову, очень странно, с чрезвычайно неприятной Георгию пристальностью разглядывая Торопова и остывших. Заметив золотые дубовые листья, красующиеся на петлицах, Георгий вспомнил слова полицейского подполковника и старика, прогуливающегося с собакой. Все сейчас на дорогах. Войсковая операция, это не куча опавших листьев. Дела в городе обстоят воистину плохо, если даже генералы сегодня покинули обычные насиженные места и собираются где-то на подступах к секретному объекту.
Сказав водителю что-то, пассажир поднял стекло. Автомобиль резко прибавил ход, выбрасывая камешки из-под колес.
Воротник куртки, как и прежде, потрясающе отлично спасал от заразных микробов. Отбитый у малолетних хулиганов кусок арматуры удобно лежал в руке, придавая Торопову некую уверенность. Неизвестно почему, Георгий был совершеннейше убежден, что ему еще предстоит встреча с наглым, настоящим охотником из двора родного дома и другими жуткими любителями легкой поживы. Однажды Торопову даже показалось, будто в придорожных кустах мелькнул смутный силуэт, только нападения не последовало. Естественно, остывшие по-прежнему не внушали ему ни малейшего доверия. Смешной и удручающе жестокий Пашка не с Луны свалился. Бесконечно-кровавые телевизионные истории о толпах зомби, захватывающих построенные людьми города, в контексте сегодняшнего вечера воистину начинали выглядеть подлинной историей. У живых и мертвых разные дороги. Живым и мертвым нечего делать вместе. Для полноты неприятных ощущений не доставало лишь диска полной Луны на чернеющем небосводе и унылого воя волков. Больное сердце Георгия дьявольски быстро стучало при каждом шорохе, прячась в пятки при любом изменении ритма движения остывшими.
Вдруг они остановятся? Вдруг они обернутся? Вдруг они зарычат и оскалятся? Вдруг они набросятся?
Неясный силуэт преследовал Торопова, раздражая и пугая одновременно, больше, все же, нервировал. Правильнее всего было бы назвать упорнейшего преследователя тенью, даже в расхрабрившейся ночи выделяющегося своей необыкновенной чернотой. Двигался силуэт полностью бесшумно, быстро, иногда резко перескакивал с места на место, то оказываясь перед остывшими, то в зарослях. Словом, никакого преследователя в реальности не существовало, а признать это оказалось очень грустно. Разумеется, тень создавал дефект, серьезнейшее повреждение сетчатки глаза, так подходящее прогрессирующей слепоте или, безразлично, любому другому недугу, одолевающему Георгия.
В какой-то момент, оставшийся для стремительно слепнущего Торопова совершенно незамеченным, на дороге позади него появились две серых кошки; одна с коричневыми подпалинами, а другая с черными полосками. Наконец-то заметив зверей, без малейшего звука шагающих по грунтовке, Георгий попытался подозвать кошек, но звери не обратили на Торопова внимания. Затем кошки исчезли, пропали также тихо и незаметно, как появились на дороге.
Вечер сдался, окончательно уступил ночи, сразу и с удовольствием проглотившей алую корону солнца на горизонте. Если остывшие собирались дойти до самой Томи, то путь мог занять еще не больше пятнадцати минут. Впереди появились огни прожекторов, становясь все смелее по мере приближения. Судя по поведению этих остывших, мертвым электрический свет без надобности. Военные, охраняющие полумифическую "Ограду", не зажгут и фонарика из соображений секретности. Охотники просто не захотят привлекать к себе внимания. Наверное, в конце пути есть обыкновенные и нормальные мирные люди, которые даже не пытаются скрыться! Понимая, насколько подозрительно и дико сейчас выглядит, Георгий с огромнейшим сожалением зашвырнул металлический прут в кусты.
С обочины шагнула одинокая темная фигура. Сухая, приятного вида женщина, приближающаяся к старшему возрасту, всматривалась в бледные лица остывших, и резко отпрянула, встретившись взглядом с Тороповым.
- Господи, владыка небесный, - выдохнула она, поправляя немного сбившийся на бок платок. - Все-таки вы живой.
- На жизнь не жалуюсь, - вымучено произнес Георгий, показывая лицо из-под защиты воротника.
- А я-то, старая ворона, подумала...
- Я в курсе. Ничего удивительного. Послушайте, меня сегодняшним вечером все за остывшего принимают. Я привык. Я вас уверяю.
Торопов прошел вдоль городских дорог всего пару километров, даже одежда всерьез не успела запылиться. Теперь за Георгия говорила рядовая вежливость. Вечером, утром, глубокой ночью или светлым днем, перепутать живого с мертвым, а мертвого с живым, разумеется, никак нельзя.
- Ваши? Отца с матерью провожаете?
От жути Торопова передернуло. Родители Георгия буквально на днях звонили ему, щедро дарили бесценные советы в незначительных домашних заботах.
Заметив и верно истолковав реакцию Торопова, женщина совершенно смутилась.
- Сестру ищу, дай ей бог здоровья, - виновато, хотя и с каким-то странно-торжественным выражением лица произнесла она, опять поправляя платок на голове и крестясь. - Неделю назад выехали с мужем из Новокузнецка к родственникам в Красноярск. Помоги им господи. До Красноярска не добрались, в Новокузнецк не вернулись.
- Вы считаете... послушайте, то есть вы думаете, сестра с мужем... Я... теперь... ваша сестра с мужем теперь могут... могли бы дойти...
Женщина кивнула, прекрасно понимая, насколько трудно Георгию выговорить фразу от начала до конца. За последние пару недель простой естественный порядок вещей претерпел невероятнейшие изменения. На огромных пространствах мертвые люди оживали. Если человека настигала спокойная, не разрушающая тело смерть, мертвый вставал и двигался к особой точке, невидимым, непонятным маяком притягивающей остывших. Можно ли называть странное движение к цели новой жизнью, еще не было известно даже самым пронырливым из журналистов. Ученый мир отважно молчал, вероятно, усваивая в сверхновых диссертациях собранную информацию о потрясающем воображение феномене остывших.
- Раз их сюда собирают, все-таки пропавших родственников лучше здесь поискать. Дай нам бог терпения.
- Фотографии родных у вас при себе?
- Господи, владыка небесный! Фотографию сестры не подумала взять! - посетовала женщина, вновь крестясь.
- Послушайте... Я... то есть, не хочу показаться... Не прошли ли ваши раньше? То есть, еще позавчера, например?
- Не догадалась, ворона старая.
Самые нормальные, самые простые, самые обыкновеннейшие солнечные зайчики вихрем, гурьбой налетели на женщину, промчались по лицу, и вдруг все вместе отпрыгнули в стороны, растаяв в ночи.
Не догадалась? Теперь собирается ждать родных целый месяц? Принципиально, разве здесь одна дорога? Торопова кольнуло неприятное ощущение, что его открыто и откровенно дурачат. Если человек, не являющийся профессиональным политиком, говорит неправду, то он делает микроскопические паузы между словами, выбирая ложь для собеседника и оставляя правду при себе. Легкие паузы, которые постоянно делала женщина, как будто помогали ей утаить что-то.
- Я уверен, с вашими родными ничего не случилось. Я вас уверяю. Задержались по делам между Новокузнецком и Красноярском, - натянуто улыбнулся Георгий, кутаясь в воротник.
- Дай бог.
- Послушайте, в любом случае не теряйте надежды.
Тепло поблагодарив, женщина отступила на траву, так и не решившись больше спросить, кого провожает Торопов в ночь. Поправляя платок, она перекрестила спину Георгия и встала у дерева, всматриваясь во мрак. Торопов оглянулся несколько раз, сам не понимая, ожидает ли от религиозной незнакомки подвоха, резкого грубого окрика, проклятия, словно выстрела в спину. Наверное, слишком торжественное выражение лица женщины говорило больше, чем ее добрые, вежливые и правильные слова. После короткого разговора у Георгия осталось нетвердое ощущение фальшивости, уклончивости, даже некоторого лицемерия случайной собеседницы. Впрочем, долго об этом Торопов не размышлял, вернувшись к себе, к собственным тяготам и, в частности, все усиливающейся пульсирующей боли в правой стопе. Боль могла принести только новые проблемы со здоровьем. Возможно, в недалеком будущем со всей правой ногой придется распрощаться. Интересно, как отреагирует жена, встретив на пороге дома охромевшего Георгия?
Едва присыпанная гравием грунтовка потекла вниз. По обеим сторонам тянулись к небу растущие в полнейшем беспорядке карагачи и клены. Порядок постепенно разрастающегося парка сюда еще не добрался. Прежде в этих местах десятилетиями стояли крошечные домики садоводческого общества, город окончательно подмял участки под себя лишь несколько лет назад. Кое-где из грубо выглаженной бульдозерами земли до сих пор торчали столбы бывших оград, куски колючей проволоки, черные полусгнившие доски, ржавые гнутые водопроводные трубы.
Шагая за остывшими, Торопов в сотый раз механически вытирал руки измятым, совершенно замученным носовым платком, не забывая ни единого пальца. Болезнетворные бактерии, конечно, уже проникли в его слабый, подверженный разнообразным заболеваниям организм. В ночи Георгию мерещились солнечные зайчики, виделись сполохи далеких молний без грома. Ничего из этого не существует. Ничего этого нет, просто подступает слепота, один из начальных симптомов опаснейшей смертельной инфекции. Враг в крепости, окруженной слабенькими стенами. Враг уже давно пробрался внутрь, в организм. Нужно идти в поликлинику. Чтобы избавиться от новой напасти, придется пройти полный курс лечения в стационаре под бдительнейшим наблюдением опытных врачей. Но это будет еще очень и очень нескоро. Завтрашним утром.
На развилке остывшие повернули, без колебаний выбрав одну из пары равноценных дорог. Вспыхнули солнца фар. Из кузова укрытого среди кустов армейского грузовика спрыгнул военный. Придирчиво осмотрев остывших, офицер с не меньшей внимательностью исследовал и тонкую интеллигентную фигуру Георгия.
- Старший лейтенант Скоробогатый, - коротко представился военный. - Туда идем?
- Я туда, - согласился Торопов.
- Сопровождаем родственников?
- Нет. Я сопровождаю не родственников.
- Руки поднимаем, - холодно распорядился офицер.
Торопов послушно выполнил команду. Привычно, без тени смущения обхлопав Георгия, старший лейтенант грубовато толкнул его в плечо и направился обратно к грузовику. Только теперь заметив в кузове машины автоматчиков в полном камуфляже, Торопов увидел установленный на крыше грузовика ручной пулемет. Из-за кустов выглядывала башня танка. Полускрытый ночью и зеленью ствол нагло уставился на дорогу.
Поручение полицейского подполковника Георгий уже выполнил. Идти остывшим, вероятно, оставалось совсем немного. Освещенная территория занята не мирными и нормальными людьми. К сожалению, прожектора установили военные, для собственных неведомых целей. Впереди известный всему Кемерово секретнейший объект "Ограда". Автоматчики, танки, пулеметы, генералы, боевые вертолеты, барражирующие над неоформленной до конца парковой зоной. Представить себе охотника, пытающегося поймать здесь остывших было полнейшей нелепостью. Под колпаком такой мощной охраны остывшие доберутся до места назначения без малейших происшествий, а это значило, что Торопову пора уже сейчас отправляться домой, к жене, наслаждаясь чувством хорошо исполненного гражданского долга.
Конечно, до тайны оставалось сделать считанные шаги, но любопытство, огромный интерес к происходящему вокруг не мог заглушить тревогу и ощущение все нарастающей серьезной опасности. Автоматчики, танки, генералы, вертолеты, вечные атрибуты неустойчивого равновесия человеческого сознания, грозящего моментально превратиться в психопатический вихрь военной анархии. Эпицентры тайны и опасности в данном конкретном случае совпадали идеально точно.
Мысленно пожелав остывшим обрести запоздавший покой, Георгий развернулся на каблуках. В ответ на маневр Торопова, старший лейтенант, уже собирающийся подняться в кузов грузовика, остановился, поставив на колесо ботинок.
- Куда направляемся? - жестко спросил офицер.
- Я, пожалуй, пойду обратно. Я в город, домой, - ответил Торопов, кутаясь в воротник.
- Обратно нам нельзя. Догоняем своих.
- Послушайте, я ведь просто...
- Обратно нам нельзя, - повторил военный, делая подчиненным знак. Ствол ручного пулемета с металлическим стуком развернулся к Георгию.
Торопов задохнулся, то ли от испуга, то ли от злости, а, вероятнее всего, от одного и другого сразу.
- Какое еще "обратно нельзя"? Вы совсем тут... с ума сошли? Я не знаю этих остывших. Абсурд. Послушайте, мне остывших полицейский подполковник поручил довести до безопасного места. Я вас уверяю. То есть, если не верите, свяжитесь с начальством, пусть найдут подполковника. Разве трудно? Абсурд. Разве в Кемерово полицейских подполковников десятки тысяч?
- Свяжемся. Найдем. Обязательно найдем. Допросим, узнаем, в землю закопаем десятки тысяч полицейских подполковников. Выкопаем, опять допросим, - успокаивающе, как взрослый совсем маленькому и совсем дурному ребенку сказал старший лейтенант Скоробогатый.
В кузове грузовика засмеялись на разные голоса.
Подойдя, военный с силой развернул обиженного Георгия за плечи, толкнул в сторону неумолимо удаляющихся по дороге остывших. Позвоночник Торопова моментально взорвался яркой острой болью. Перед глазами забегали сумасшедшие белые пятна.
- Послушайте, ерунда какая-то! - запищал Георгий, забывая кутаться в воротник. - Абсурд! Я должен идти домой! Я уже все выполнил! Я гражданин России! То есть, я на плюшевого мишку вам похож?
- Без разницы, на кого кто похож. Поступит приказ пропускать гражданских из зоны оцепления, выполним. Теперь шагаем.
- Будем любезны. Здравствуйте пожалуйста, положите сливочное масло на торт.
В кузове опять засмеялись. Снова, уже откровенно грубо толкнув Георгия, старший лейтенант хмуро проводил его взглядом. Затем, оглядевшись, махнул подчиненным. Оскорбительный смех оборвался. Фары погасли. Грузовик бесследно пропал в темноте.
- Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг, - зло бормотал Георгий. - Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг. Георгий Григорьевич Торопов торопливо...
В детстве Георгий отчаянно картавил и также отчаянно переживал из-за постоянных злых насмешек сверстников. В школе Торопова попеременно дразнили то Геогием Тооповым, то Геолгием Толоповым, чуть ли каждый месяц выдумывая различные модификации этих двух вариантов возмутительнейше исковерканных фамилии и имени. Неуклюжую поговорку придумал отец, озабоченный лавиной подростковых проблем, со всех сторон обрушившихся на сына. Тщательнейше выговаривая каждое слово ставшей настоящей молитвой присказки, Георгий почти полностью избавился от картавости, впрочем, уже вполне твердо сознавая, что отнюдь не дефект речи делал его уязвимым для ровесников. С тех самых, сравнительно далеких детских лет Георгий не расставался, наверное, не смог бы уже расстаться с Георгием Григорьевичем Тороповым, торопливо заторопившемся по тропинке для горемычных торопящихся торопыг.
Призрачное розоватое свечение озарило небосвод, слепя глаза на короткий миг. За горизонтом будто взорвалась бомба огромной разрушительной силы. Земля осталась спокойна, даже не вздрогнув. У ног Георгия, показывая ему путь, на несколько секунд запрыгало белесое неяркое пятно.
Телефон успешно набирал номер мобильника жены, только связь все равно не устанавливалась. Торопов, конечно, торопливо торопился, но отчаянно опоздал со звонком. Георгий сделал несколько безуспешных попыток дозвониться домой, на свой рабочий, на городской телефон родителей. Индикатор состояния показывал более чем уверенный сигнал оператора, с самим аппаратом тоже все было в полнейшем порядке. Связь попросту не устанавливалась. При наборе из динамика и почему-то из микрофона аппарата доносились ритмичные щелчки, похожие на стрекотание кузнечика, свист, тяжелый однообразный гул.
За навалом сухих, уничтоженных стройкой карагачей высилась бетонная ограда, в оцеплении которой вперемешку стояли вагончики строителей, вышки с горящими прожекторами, разнообразная мелкая военная техника, полевые кухни, две громоздкие пожарные машины, штабеля с металлическими конструкциями, самоходная станция обнаружения воздушных целей, обыкновенный пассажирский автобус, штабеля свай, объемистая цистерна с топливом, автомобили службы скорой медицинской помощи, изумительно грязная бетономешалка. Благодаря отличному освещению, здесь по-прежнему царил день. Металлические створки ворот на входе были распахнуты, открывая свободный доступ к черному провалу довольно большого глубокого котлована, от края до края заполненного жутковатыми, неподвижно стоящими фигурами мертвых людей.
Лишь скользнув взглядом по впечатляющему собранию остывших, Торопов отвернулся. Зрелище оказалось слишком сильным и тяжелым для восприятия.
Относительно пологий спуск, по которому прежде разъезжала строительная техника, вел на дно ямы. Порученные Георгию остывшие, словно разом лишившись сил, резко сбавили и без того неспешный шаг.
- Попрощайтесь с вашими остывшими. Пожалуйста, быстрее. Итак, вам туда, к группе родственников. Проходите скорее, пожалуйста, проходите.
Появившись неизвестно откуда, за спиной Торопова вышагивал загорелый юноша, примерно лет двадцати трех или двадцати пяти, одетый в строгий серый костюм. Лаковые ботинки блестели, словно настоящее зеркало.
После встречи с изумительно наглым старшим лейтенантом, Георгий уже не пытался ничего объяснять, послушно направившись к загону, огороженному играющими на ветру яркими пластиковыми лентами. Делая совсем короткие шаги, остывшие, доверенные Торопову полицейским подполковником, начали спускаться в котлован. Веки у мертвецов перестали дрожать, теперь плотно закрывая глаза.
Под навесом, точнее, камуфляжной сеткой, сверху укрытой жалким куском брезентовой или прорезиненной ткани, оказалось неожиданно тепло. Придерживая не на шутку разболевшуюся спину, Торопов со старческим оханьем сел, решительно убирая от губ надоевший воротник куртки. Кажется, никто здесь не беспокоился о микробной флоре и прочей элементарной заразе. В присутствии сотен, сотен и сотен остывших подобного рода защита от инфекции легко станет источником изуверских насмешек окружающих.
Стул был крепче и удобнее, чем выглядел. Прежде чем окончательно устроиться, Георгий поднялся, хорошенько протер сидение носовым платком, который затем прилежно скомкал и убрал в карман. Тяжелое, чреватое многочисленными опасностями задание завершилось. Секретный объект с необыкновенно тупым названием "Ограда" проглотил Торопова. В городе могли говорить, что угодно. Не считая ошеломляюще странного собрания остывших в котловане, ничего особенного за бетонной оградой не имелось.
Как и все вменяемые жители Кемерово, Торопов знал, что одна из ведущих строительных компаний города возводит в постепенно расширяющейся парковой зоне крупный центр развлечений. С бассейном, кинозалом и другими обязательными отрадами современной жизни. В настоящий момент стройка находилась на стадии котлована, забивания свай и подготовки основного фундамента здания. Насколько мог судить Торопов, в яме скопилось, по самой скромной мере, сотни три остывших. Работы по возведению комплекса, разумеется, срочно остановили. Судя по всему, мертвых людей каким-то образом призвали за ограду и собирались проводить с несчастными отвратительные научные эксперименты.
Несмотря на очевидный хаос, военным удалось превратить обнесенную бетонными плитами стройку в натуральную крепость. Последовательность, бесчувственный боевой порядок в этом изумительнейшем неуклюжем бедламе иногда все-таки проглядывался. По неизвестной причине облюбовав обыкновенный строительный котлован, остывшие спокойно замерли среди пеньков топорщившихся арматурой свай. Стоя ровно, без малейшего движения, мертвые производили впечатление искусно сделанных статуй, все белые застывшие лица которых были строго направлены в одну сторону.
Высоко в ночном небе с пугающей регулярностью проносились стрелы боевых самолетов. Живые, человек десять родственников остывших, сидели на жидковатых пластмассовых стульях в комичном загоне из ленточек под растянутым сверху брезентом. Вокруг ямы прогуливались вооруженные автоматами бойцы. По углам бетонной ограды грязно-зелеными глыбами возвышались грузовики с крупнокалиберными пулеметами в кузовах. Все стволы, как сразу отметил Георгий, таращились исключительнейше на котлован.
В самой дальней части бывшей стройки была грубо выломана плита. Сразу за оградой отдыхали сверкающие черным лаком автомобили представительского класса, такой же черный и такой же лакированный военный вертолет. Будто гадкие утята на роскошном скотном дворе, среди сияющей техники грубыми булыжниками торчали громадные армейские вездеходы. От металлической будки размером с добрый железнодорожный вагон в разные стороны расходились электрические кабели. Отдыхающий неподалеку зенитный ракетный комплекс противовоздушной обороны явно шагнул из советских времен, зато развернутая странная плита станции радиолокационного обнаружения целей пока еще не освещалась российскими журналистами.
Остывшими не интересовался никто. Вернее, остывшими очень интересовалась вооруженная охрана и пулеметчики на грузовиках, но их жутковатый специфический интерес просто не хотелось учитывать. Подумав немного, Торопов понял, что особые исследования не могли принести неожиданные результаты. Самому мерзейшему, отъявленному ученому экспериментатору незачем собирать мертвых. Наверняка, у всех остывших имелось одинаковое давление, одинаковая температура и вообще, полностью одинаковое состояние организмов. Впрочем, стоило ли вообще рассуждать об артериальном давлении остывших, рассыпающихся сухой пылью после вторичной смерти? Вряд ли им там холодно стоять в безобразном грязном котловане. Вряд ли им скучно. Вряд ли они боятся пуль охранников. Только, ради чего они все-таки собраны вместе, здесь и сейчас? Призвали остывших, или приманили особым магическим способом из арсенала отвратительных чернокнижников? Зачем они идут? Почему, каким образом они идут? Кто отдал приказ остывшим идти? Чего, собственно, они ждут, сбившись в кучу? Кого они ждут? Размышляя об остывших, Георгий быстро запутался в мыслях, наделяя мертвых качествами живых и... наоборот.
Неподалеку от вышки с прожекторами висел дрон. Справляясь с ветром, беспилотный аппарат покачивал рудиментарными, косо обрубленными крылышками. Приличного размера тарелка спутниковой связи, ретранслятор, тощие шесты антенн на растяжках расположились полукругом у большой серой палатки. Другие палатки и тенты, поскромнее размерами, строгими рядами устроились между карагачами. Еще один боевой вертолет устало распустил лопасти винта на миниатюрной опушке среди ив, другой как раз заходил на посадку. Довольно слабые, но вполне заметные порывы ветра раскачивали машину.
Из-за колеса грузовика выбрались две серые кошки. Шерсть одной имела коричневые подпалины, шубку другой украшали черные полоски. Неодобрительно посмотрев по сторонам, звери переглянулись и спрятались обратно под тяжелую машину.
Прошел целый час, показавшийся Георгию неделей. На краю котлована появился человек в белом пухлом скафандре. Ходил он очень смешно, переваливаясь с боку на бок, словно белая гигантская утка, весьма склонная к пышнотелости. Размахивая большущей, тоже белой штукой, напоминающей сачок для ловли бабочек, человек в скафандре бродил из стороны в сторону. Какую работу он выполнял, какую цель преследовал, нелегко было хотя бы представить, но труд его оценивался исключительно высоко. По пятам за человеком в скафандре следовали целых пять вооруженных автоматами младших офицеров.
Если человек передвигался в скафандре, значит, о микробах и инфекции здесь все-таки думали!
Георгий не успел снова надежно закрыться спасительным воротником.
- Итак, вы местный? - спросил загорелый юноша, присаживаясь на соседний стул. Пятно света, напоминающее любопытный солнечный зайчик, прыгнуло на его коротко подстриженные светлые волосы, деловито прошлось по шевелюре, лбу и отправилось гулять по земле.
- То есть? Какой еще местный? - не понял Торопов.
- Судя по весьма легкой экипировке и до чрезвычайности аккуратной одежде, вы, возможно, живете неподалеку?
- Совершенно верно. Я живу в комплексе "Родные Просторы". То есть, это совсем рядом с "Цветным Бульваром".
Под навес, не согнув головы, зашел невысокий, тоже молодой и тоже очень загорелый широкоплечий парень, тоже одетый в хорошо отутюженный серый костюм. Его лаковые ботинки блестели несколько хуже туфлей загорелого юноши, но все-таки тоже прекрасно блестели.
- Старлей... В смысле, старший лейтенант Скоробогатый докладывает, - четким голосом произнес широкоплечий парень, неуверенно посматривая на Торопова. - У нас за оградой опять... Разрешите доложить?
- Итак, коллега, - обернувшись, сказал загорелый юноша. - Продолжайте.
- Лазутчик. У нас за оградой снова пара любопытных глаз, - быстро договорил широкоплечий парень.
- Лазутчик прежний?
- Другой. Распорядиться поймать?
- Стоп. Не стоит, - отмахнулся загорелый юноша. - Надоест, уйдет сам. Ура, мы снова в детском саду, коллега. Без лазутчиков нельзя. Судите сами, город-то рядом.
- Ночь. Такой фикус-пикус. В смысле, шею бы себе не сломал.
- Верно. Итак, коллега, пусть старший лейтенант Скоробогатый лично присмотрит за лазутчиком. Только без погонь, засад и бряцанья оружием. Перепугают, будет только хуже.
- Слушаюсь.
- Подождите, коллега. Сейчас вместе к господину старшему лейтенанту заглянем. Возможно, настала пора обговорить некоторые рабочие моменты сотрудничества.
- Слушаюсь, - повторил широкоплечий парень.
- Простите за паузу, - обернулся к Торопову загорелый юноша. - Итак, ваша фамилия?
- Торопов. Торопов Георгий... Послушайте, документов при себе нет.
- Наличие отсутствия, это таки наличие. Разумеется, фамилии для рапорта и ваших слов лично для меня будет вполне достаточно, - ободряюще улыбаясь, произнес загорелый юноша. - Итак, приятно познакомиться, господин Торопов. Прошу простить мне прямоту жестокого слога, господин Торопов. Когда и где, увы, скончались ваши родственники?
Георгий стушевался. За любезной плавностью речи и усыпляющими вежливыми словами ему почудилась нешуточная угроза. Каждому нормальному современному россиянину известно, если должностное лицо в штатском использует обращение "господин", отворять беде ворота поздно, несчастье уже произошло. Торопову захотелось самым ребяческим, самым простейшим, самым элементарным образом уклониться, вывернуться, соврать, чтобы опять не получить физический толчок в спину или, гораздо хуже, пренеприятнейший моральный удар.
- Послушайте, чего они ждут? - вкрадчиво, почти ласково спросил Георгий, говоря даже немного тоньше и медленнее, чем обычно.
- Ждут? Кто, господин Торопов? Кто конкретно?
- Остывшие. То есть, остывшие, собранные вами в строительный котлован.
- Возможно, подобная постановка вопроса не вполне корректна, господин Торопов. Увы.
- Какая еще формулировка? Допустим, если люди собираются у здания филармонии, они ждут начала...
- Люди у филармонии собираются сами. Лично. Собственной персоной. В здравом уме. Осмысляя предстоящее действо. Предвкушая. Негодуя. Готовясь ко сну. Договорившись о встрече, господин Торопов. Предварительно приобретя билет. Итак, господин Торопов, люди у филармонии ждут того, что оплатили. Судите сами.
- Хотите сказать, остывших согнала в кучу... согнали не вы? То есть, собрала вместе какая-то особая магическая... мистическая, божественная, черная сила? Послушайте, разве вы к этому непричастны?
- Черная сила? Пеер, ардонаи, эолохим? Черт возьми. Итак, передавайте привет Лавкрафту, господин Торопов. Стоп. Детский сад. Или вы серьезно? Дельные теологические споры, увы, лучше прозвучат у здания филармонии. Когда вы там окажетесь.
- Я серьезно. Послушайте, в первый момент огромное количество остывших, собранных в одном месте напомнило мне остров Пасхи. Каменные истуканы тоже чего-то ждут, ожидают целыми тысячелетиями, не отрывая взора от горизонта... Послушайте, вдруг остывшие прямо сейчас превратятся в каменные изваяния?
Подняв голову и странно взглянув на широкоплечего парня, загорелый юноша пожал плечами:
- Господин Торопов, вы очередной поклонник переводной литературы, в частности незамысловатой научной фантастики?
- Отнюдь. Разве... Я сочувствующий фантастике читатель. Это еще предосудительно? Или уже противозаконно?
- Пока, увы, не преступно. Однако, возможно, у меня есть один знакомый, которого булкой с вареньем не корми, дай только высказать различные предположения фантастического характера. Обыкновенно гипотез так много, что они начинают мешать основной работе.
- Полагаю, ваш один знакомый, по крайней мере, интересный человек... Послушайте, остывшие хотя бы люди? То есть, остались собой, несмотря на... Зачем здесь собираются остывшие из нескольких государств?
- Он не врубается. В смысле, не понимает, - ухмыляясь, заметил широкоплечий парень.
- Не врубается, - согласился загорелый юноша.
- Послушайте, как вас зовут? - совсем мягко, буквально по-кошачьи спросил Георгий.
- Увы, господин Торопов, меня никто не зовет, поскольку я имею весьма скверную привычку всегда приходить сам. Коллега подтвердит, - отрезал загорелый юноша.
Кивнув, широкоплечий парень подтянулся и демонстративно насупился. Выглядел он мрачно, грозно и бесподобно внушительно.
- Послушайте, как к вам обращаться? - растерялся Георгий.
- Вам не придется ко мне обращаться, господин Торопов, - в прежней тональности ответил загорелый юноша, паучьим движением потирая ладонью ладонь. - Упаси вас разум, житейский опыт, чувство такта и образование от подобных вопросов моим помощникам. Итак, возможно, вы пока, действительно, не сознаете, где оказались?
Торопов моргнул, с великим трудом переваривая услышанное.
- Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг, - обиженно пробормотал он, комкая в руках носовой платок. - Абсурд. Очень надеюсь, сударь, мне никогда в жизни не придется к вам обращаться.
- Итак, все к лучшему, господин Торопов. Что в имени тебе моем? Оно умрет, как звук печальный.
- Итак, оно звалось Татьяной, - съязвил Георгий, особенно налегая на первое слово.
- Сударь, как поживает Ольга, ваша старшая сестрица? Ухмылка, локоны льняные. Вы очень похожи с вашим мрачным широкоплечим подельником. Вы не близнецы, сударь? Нет? Разве нет? Я наблюдаю изумительное сходство... Нагловатые хамы. Не смейте так со мной...
- Младшая сестра, господин Торопов. Ольга, младшая сестра. Детский сад какой-то.
Поддерживая соратника, широкоплечий парень довольно противно, мерзко хихикнул:
- Маугли и Фантомас. Третья серия. Такой фикус-пикус.
- Хоть пятая, - фыркнул загорелый юноша. - Итак, коллега, кто из присутствующих назначен вами Фантомасом?
- Никто... Просто сказал, в смысле... Увольте. В смысле... - смущенно потупившись, пролепетал широкоплечий парень.
- Не смешно, - назидательно выговорил загорелый юноша.
Светская беседа не задалась. Сделав ставку на свой возраст и потрясающую, просто-таки неимоверную образованность, Георгий явно ошибся. Не ожидая такого, довольно резкого ответа на обычнейший безобиднейший вопрос, Торопов совершенно сник. Загорелый юноша, наверное, был все-таки несколько старше своих двадцати с чем-то прожитых лет, отпечатавшихся на лице, но, все равно, явно моложе Георгия. Бриллиантовые погоны и любые заоблачные должности не дают ни малейших индульгенций перед пятнадцатью, десятью или просто пятью горами разницы в возрасте. Общаясь с Тороповым, словно завуч с безнадежнейшим школьным прогульщиком, загорелый юноша, фактически грубо оскорблял Георгия. А еще это подозрительное, мерзкое, надоедливое, повторяющееся потирание ладонью ладонь! Сейчас загорелый юноша напоминал Торопову отвратительного паука, готовящегося наброситься на жертву откуда-нибудь из темного уголка сотканной сети. Подельник, с ироничностью грязной вонючей крысы наблюдающий за форменным допросом, казался ничуть не лучше своего предводителя. Типичный прихвостень, находящийся под влиянием бравого, трусливого, глупого, бездарного, баснословно-напыщенного вожака.
Зло щурясь, Георгий мысленно нарек юношу Загорелым Пауком, щедро одарив широкоплечего парня прозвищем Помощник Хищника. Вспоминать истинно бессмертную классику и давать оскорбительные клички, это все, на что Торопов сейчас оказался способен.
- Итак, господин Торопов. Вы, счастливый житель близлежащего квартала, теперь находитесь на охраняемом объекте "Алый Парус", - спокойно сообщил Загорелый Паук. Точно в центре его лба покачивался неяркий отблеск света, похожий на нормальный солнечный зайчик, отставший от отары собратьев и заблудившийся в ночи.
- Какой еще "Алый Парус"? Неподходящее название, сударь. Злое, жестокое, издевательское. Ограда. Черный парус. Череп и кости. Надежды здесь нет. Отчаяние. Мракобесие. Концлагерь. Тьма беспросветная. "Ограда", звучало правдивее. В бандитском логове теперь находится невезучий господин Торопов, за оградой, - ядовито процедил Георгий.
- Стоп. Не нужно обижаться, господин Торопов. Оставим в покое название, флаги и цвета. Вернемся к баранам.
- Я с великим удовольствием. Сударь, не желаете пощипать травку?
- Итак. Вы, житель близлежащего квартала сопровождали двоих остывших, очевидно, пришедших издалека мужчину и женщину, - не откликаясь на младенческое ехидство, продолжил Загорелый Паук. - Кем вам приходятся остывшие? Предстоит ли мне, увы, исполнить глубоко скорбную обязанность, записав в рапорте обоих остывших как Тороповых?
- Послушайте, произошла необычная вещь, - медленно произнес Георгий. - Я... Послушайте, вы... сударь. На троих остывших в нашем дворе напал охотник. Гигантский мерзкий тип. Я не имел шансов отличиться. Абсурд. Послушайте, у меня здоровье не позволяет противодействовать преступникам всех мастей, объемов и расцветок. Огромный мощный вооруженный охотник. Подполковник полиции спешил на другое задание, поручил мне поработать Хароном. То есть, довести... Как бы мне вернее выразиться... пойти... То есть, поручил присмотреть за остывшими. Я вас уверяю.
- Воистину, ситуация необычная, - миролюбиво вымолвил Загорелый Паук, терпеливо дождавшись окончания лениво произнесенного монолога. - Итак, полицейский подполковник поручил вам поработать Хароном. Изумительно ярко сказано и, ура, доходчиво объясняет ваш нынешний статус. Позвольте уточнить, господин Торопов. Значит, фамилии, время смерти, адреса прописки остывших при жизни вам неизвестны?
- Какие еще адреса? Абсурд. Абсолютно незнакомые мне люди.
- Увы, тут вы заблуждаетесь, господин Торопов, - возразил Загорелый Паук, снова потирая ладонью ладонь неприятным жестом большого опасного насекомого. - Аурелиано Буэндиа получил от автора звание полковника.
- Наверное. То есть, не знаю его фамилии. Вашей тоже, впрочем.
- Пожалуйста, не нужно волноваться, господин Торопов. Судите сами. Все рассказанное вами солнечно понятно, словно гениальные строки блестящих романов Льва Николаевича Толстого. Офицер полиции поручил вам сопровождение остывших. Задание вы с честью выполнили. Вы голодны?
- Вполне терпимо. Если вы намерены предложить ужин, сударь, то не стоит. Я потерплю до дома. Мой слабый желудок не предрасположен к грубой пище военных.
- Тогда отдыхайте, господин...
Из-за бетонных плит, со стороны посадочной площадки донесся вопль, почти заглушенный свистом винтов.
- Сожгите! Исчадия ада! Сожгите! Сожгите их всех! Немедленно сожгите всех демонов! - истерически прокричала женщина, скрытая оградой. Вой резко оборвался, затихнув даже не на полуслове, а на половине звука.
Торопов испуганно задрожал.
Загорелый Паук досадливо поморщился.
- Доложу вам по секрету, - спокойно продолжил он, - утром повара грозятся устроить грандиозный сногсшибательный завтрак. За желудок беспокоиться нет необходимости. Повара самой невозможной, самой высшей категории. Французского шампанского не обещаю, однако, ура, приличествующие времени суток, случаю и обстановке напитки обязательно будут иметь место. Немедленно распоряжусь о предоставлении вам спального места в палатке.
Георгий от удивления открыл рот.
- Какая еще палатка? Какое еще утро? Абсурд. Послушайте, нельзя мне домой уже теперь?
- Отсюда никто не уходит, господин Торопов.
- Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг... Послушайте, я серьезно болен и не могу долго находиться на жестоком сквозняке, в присутствии... Множества незнакомых людей, среди которых... Послушайте, сударь, в котловане невероятное количество... остывших, - сильно понизив голос, закончил Георгий.
- Ситуация с остывшими под нашим полным контролем. Все родственники остывших в одинаковом положении, господин Торопов. Однако, вы выглядите здоровее и, нескромно замечу, значительно моложе многих других штатских, находящихся на объекте.
- Каких еще штатских? У меня хроническая простуда. Послушайте, сударь, у меня голова. Я вас уверяю, у меня голова. Сердце постоянно останавливается. Зуб болит. Позвоночник безнадежно сломан. Сквозняки для меня смертельно опасны. Я болен. Я вас уверяю. С моим хлипким здоровьем никак нельзя спать в палатке, на диком морозе. Абсурд. Мне необходимо немедленно покинуть ваш секретный объект за оградой.
- Увы, невозможно, господин Торопов.
- Я заражен. Я слишком долго сопровождал остывших и теперь заражен! - выпалил Георгий.
- Ура, вам это лишь кажется. Итак, случаев прямого заражения до сих пор не выявлено.
- Я первый случай в истории медицины! Послушайте, я являюсь переносчиком смертельного заболевания!
- Тогда вы, господин Торопов, тем более не покинете периметр, - откровенно глумливо произнес Загорелый Паук.
- Нет, послушайте, мне жизненно необходимо покинуть ваш гнусный концлагерь. Я настаиваю. Сударь, надеюсь, вы имеете хотя бы минимальное, ничтожное представление о России, о Конституции, о гражданских правах, в конце концов?
Поднявшись со стула, Загорелый Паук с плохо изображенным огорчением вздохнул:
- Идемте, коллега, в гости к господину старшему лейтенанту.
- Ваш Скоробогатый мне чуть руку не оторвал, - нервно пища, пожаловался Георгий. - Плечо до сих пор не поворачивается. Набросился из кустов диким зверем. То есть, он меня ударил сразу, с разбега. Пулеметами стращал, обещал раздавить танком, затравить собаками.
- Стоп, господин Торопов. Занавес упал, театр заперт на висячий замок, постановка продолжается при пустом зрительском зале и сгоревших до канделябров свечах. Стоп. Итак, до утра, господин Торопов. Возможно, в следующую нашу встречу вы кардинально измените свое мнение о гнусном концлагере, - совершенно фальшивым голосом закончил Загорелый Паук.
- Послушайте, хотя бы позвонить домой можно?
Загорелый Паук протянул Георгию авторучку и блокнот, на котором покачивался блеклый солнечный зайчик.
- Увы, нет технической возможности, господин Торопов. Пожалуйста, напишите домашний адрес, телефонные номера, по которым необходимо сообщить о вашем нынешнем местоположении. В ближайшее время наши сотрудники свяжутся с вашими родными, все объяснят, успокоят, оценят обстановку, помогут, в случае крайней необходимости.
- Послушайте, что за чехарда сегодня происходит с мобильной связью? - спросил Георгий, передавая блокнот с адресом своей городской квартиры и телефоном супруги. - Сигнал оператора нормальный, а вызовы постоянно сбрасываются.