Ершова Анна Юрьевна : другие произведения.

Сломанная линейка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть о первой любви для подростков. Но взрослым тоже нравится.

СЛОМАННАЯ ЛИНЕЙКА

Часть 1

***

   Сегодня опять, проходя мимо, Валерка сильно толкнул меня плечом, хотя коридор довольно широкий и полупустой.
   -- Дурак что ли, Косинов! -- крикнула я ему вслед.
   -- Сама дура, -- огрызнулся он.
   Мы с ним постоянно так ругаемся. То из-за одного, то из-за другого...
   Все началось в прошлом году, еще в девятом. Вдруг как-то незаметно для меня он выделился среди всех мальчишек класса. Сначала я не обращала на это внимания, приглядывалась к нему, будто и не училась с ним до этого восемь лет. Потом вдруг ясно поняла, что влюбилась.
   0x08 graphic
0x08 graphic
Было чудно и чудно. Я, конечно, сразу рассказала об этом двум своим подружкам, - тогда мы все шушукались и все о мальчишках: маленькие еще, наверное, были. Но вскоре мне стало не до шушуканий: мой "предмет" не обращал на меня особого внимания и, вообще, явно еще не созрел для большого чувства. Тогда я начала разрабатывать грандиозные планы моего объяснения в любви, один глупее другого (это я сейчас понимаю, но тогда - увы!). Эх, если бы все так и осталось, в планах! Но мне почему-то очень хотелось, чтобы Валера все знал. Наверное, я в глубине души мечтала, что он прослезится и вскрикнет: "О! Я тоже давно люблю тебя!", хотя всем понятно, что это - абсурд.
   Короче говоря, я написала ему какую-то витиевато - двусмысленную записку. Он ответил. Мы "переписывались" примерно месяц. В результате Валера позвал меня к себе в гости, отмечать Новый год. Я, честно говоря, испугалась и не пошла. ( Да и родители бы не отпустили.)
   Так все и закончилось. Как-то замялась эта история.
   Только для меня точка поставлена не была. Мы с Иркой время от времени пытались выяснить что-нибудь насчет Валеры и уже не могли остановить процесс придумывания различных планов.
   Кажется, смертельно ему надоели этой своей деятельностью.
   Все естественным образом закончилось летом.
   И вот десятый класс. Я сижу на первой парте, в первом ряду, у окна. Валерка - на моем ряду, в конце, так, что на уроке мне его увидеть не удается даже краешком глаза. Зато я иногда слышу его веселый смех. Дело в том, что у нас в классе появилось несколько новеньких, так вот с одной из них он и сидит за партой. Эта Таня Карпова - такая противная! Вообще-то она встречается с Валеркиным другом, Колей Сафьянниковым из 10 "б". Но меня, все равно, так раздражает это веселье, эта бесконечная дружба, завязавшаяся на последней парте нашего ряда...
  

***

  
   Я часто опаздываю по утрам. Не знаю, срабатывает какой-то механизм, который все время меня тормозит. Я ненавижу опаздывать и все равно опаздываю.
   Вот и сегодня. Наша Люся (класснуха), как назло, "дежурит" у дверей кабинета истории.
   -- Аня! Ты опять опоздала!
   -- Только что звонок был,-- угрюмо говорю я и пытаюсь пройти мимо. Люська загораживает мне дорогу и своим визгливым голосом произносит классическую фразу:
   -- Вход в класс после звонка считается опозданием! Запомни и запиши это!
   -- Хорошо, я запишу.
   Я сажусь на свое место (между прочим, историчка еще не пришла!), открываю тетрадь и на обложке красной пастой действительно записываю:
   "ВХОД В КЛАСС ПОСЛЕ ЗВОНКА СЧИТАЕТСЯ ОПОЗДАНИЕМ!!!
   Л. В. Федорова".
   Люся смотрит на меня зло, что-то шипит и уходит. Я думаю, она меня ненавидит. Дело в том, что учусь - то я хорошо: до девятого класса вообще была отличницей, сейчас немного съехала. Так что статус примерной ученицы у меня выработан годами. А то, что я опаздываю и независимо держу себя, весьма раздражает некоторых учителей. Отсюда все неприятности: они жалуются Люське, она воспитывает меня...
   Я не люблю историю. Не запоминаю дат, фамилий и событий. Учительницу класс не слушает, тихо жужжит, занимаясь каждый своим делом. Екатерина Владимировна привычно прикрикивает, народ на минуту замолкает, а потом снова - жу-жу-жу, шу-шу-шу. Мне тоже скучно на уроке. Чтобы убить время, мы начинаем "болтать" с моей соседкой по парте, Лариской Тряпицыной. Поскольку мы сидим перед самым носом учителя, у нас свой метод переговоров: в специальной тетради мы пишем друг другу то, что хотим сказать. Со стороны это выглядит так: девчонки усердно работают, что-то конспектируют. Гениально!
   Лариска пишет: "Анька! Ты зделала математику? Я ничего не поняла, Петр Иваныч опять орать будет".
   "Лариска, какая ты глупая! Нужно писать: сделала! Я тебе дам списать на перемене. А П.И. чтоб глаза не мозолить, сядем на последнюю парту"...
   На математике мы действительно пересаживаемся на последнюю парту. Петра Иваныча я молча презираю. Говорят, он раньше работал в институте. Что-то незаметно. Ничего объяснить он толком не может, и во рту у него - каша. Раньше я любила математику, была самой сильной в классе. А сейчас понимаю лишь то, в чем сама разбираюсь дома. На уроке же стараюсь отвлечься, чтобы вообще забыть про Петю; иначе обязательно что-нибудь ляпну, и будет скандал.
   Но Петр Иваныч, видимо, помнит обо мне всегда.
   -- Шаверина! Ты явно сидишь не на математике, -- вдруг слышу резкий окрик.
   -- Вы абсолютно правы. Я сижу на стуле, -- парирую я. Кто-то хихикает, Валера смотрит на меня прозрачным взором и отворачивается. Петя разражается тирадой, касающейся моего ума и различных качеств характера.
   Урок продолжается:
   -- Потом будете в выпускном классе умолять: Петр Иванович, Петр Иванович! А что Петр Иванович? Все родители ваши: они купят колбасы и сосисок и лопают их, и кроме этих сосисок ничего не видят. А вы в космос летаете. Вон Козин сидит - че сидит? - он в космос полетел. -- Ну, и так далее, в том же духе... Урок он рано или поздно начнет объяснять, но все равно из его путано - сбивчивой речи мало что будет понятно. Не то, чтобы он плохо знал свой предмет, кажется, он плохо знает свой родной язык.
  

***

   Мы с Иркой с недавнего времени ходим в гости к одному парню - Вовке Лямкину. Он когда-то учился в нашей школе. Репутация у него, честно говоря, подмоченная. Когда мы его еще не знали, слышали о нем всякие ужасы: про какие-то драки, пьянки... На самом деле, Вова оказался нормальным парнем. Не знаю, в его дела мы не лезем, но дома у него мило, каждый вечер собирается от двух до десяти человек. Ну, пару раз пили пиво. Кто-нибудь на гитаре играет. Болтаем, музыку слушаем. Бывают, правда, у него какие-то неприятные личности, но мы с Иркой сразу же уходим. К нам там, вообще, отношение особое, потому что Вове, кажется, нравится Ирка, причем безответно и безнадежно. Ну а я - доверенное лицо.
   Вечером за мной заходит Иринка и говорит:
   -- Пошли к ЛМК, -- это мы так сокращенно Лямкина зовем, -- он звонил, звал какой-то новый фильм смотреть.
   -- Слушай, я еще уроки не доделала. Подожди, а?
   -- А чего у тебя осталось?
   -- Да вот, я сейчас физику заканчиваю, а нужно еще по биологии ответы на вопросы писать.
   -- Ну, давай, я пока напишу, чтоб побыстрее.
   У нас с Иркой почерк абсолютно одинаковый (мы - то различаем, а посторонний глаз - нет). Когда какую-нибудь писанину на дом задают, мы часто друг за друга делаем.
   Вдвоем быстро управились и пошли. Мамка мне только до пол-одиннадцатого гулять разрешает, а у Ирки папа, вообще, очень строгий: до полдесятого, да и то со скрипом.
   У Вовки еще никого не было. Мы начали смотреть фильм.
   Примерно через полчаса пришел какой-то парень, поздоровался и уселся рядом со мной: тоже смотреть. Я - давай косить на него глазом. Симпатичный и одет классно. Где-то я его уже видела. Наверное, живет недалеко.
   После фильма уселись пить чай. Парня зовут Юра, оказывается. Сидит напротив - смешной такой: глаза в щелочку сделал, улыбается мне:
   -- А я тебя, Анечка, знаю!
   -- Откуда это? -- немного кокетничаю я.
   -- Эх ты, не получится из тебя разведчика... У нас же дача напротив вашей!
   Вот это да! Ирка испепеляет меня взглядом: такого парня проглядеть! Вот что значит редко посещать дачу.
   -- Ты знаешь, очень уж я не люблю туда ездить. Родичи сразу начинают припахивать.
   -- Да уж, нечасто я тебя там наблюдал.
   В этот вечер Юра пошел меня провожать. Чем-то он мне симпатичен, веселый такой. С ним легко, и как-то даже душу отпускает...
  

***

   В конце четверти у нас очередное мероприятие: моем родную школу. Я надела старые любимые джинсы - они мне по-прежнему идут - и короткий джемпер. С самого начала уборки у нас с Иркой бредовые мысли: как бы пораньше смыться. Мы с ней постоянно сбегаем со всех мероприятий, это наш коронный номер. Причем сами себе потом ставим оценку: если чисто ушли (никто не заметил), то - пятерка!
   Как-то осенью все вокруг школы листья убирали. Мы изображали кипучую деятельность ровно полчаса, перекрикиваясь бодрыми дворницкими голосами. Затем человек шесть пошли к мусорной машине загружать туда мусор. Мы пошли с ними, активно топая в конце процессии. Зайдя за угол школы, мы стали топать громче, но шаги делать меньше. Потом немного потопали на одном месте. Когда ребята завернули за другой угол, мы быстро свалили. Вот это был высший пилотаж! Все еще часа два вкалывали, а мы в кафе просидели. И главное: даже на другой день нам никто ничего не сказал!
   Но сегодня Люська бдит. Я мою подоконник на первом этаже. Мимо с ведром проходит Косинов. Я понимаю, что он сейчас выльет ведро во дворе и вернется обратно. Рассчитав время до секунды, я иду ему навстречу, и мы резко сталкиваемся в дверях вестибюля. "Ну, сейчас, наверное, наорет!", - думаю я. Но Валерка роняет с холодным любопытством:
   -- Что, опять смываетесь?
   -- Да, представь себе! И в одном джемпере я собираюсь часок погулять, -- острю я.
   Валерка окидывает меня взглядом. Иногда мне кажется, что он как будто впервые видит меня, будто какая-то пелена спадает с его глаз на мгновение. Но только на мгновение.
   -- Ну, я не знаю, Лямкин - то недалеко живет, может, там вас и обогреют, -- с усмешкой произносит он вдруг.
   -- Иди ты в баню! -- вспыхиваю я, разворачиваюсь и быстро ухожу.
   Эх ты, Косач несчастный. Что ты понимаешь! Куда ты вообще лезешь! Конечно, если только слушать, что болтают, то можно напридумывать все, что угодно! Но я же тебе не нужна. Ты же не думаешь обо мне! Вот и не думай лучше совсем, всем от этого будет легче...
   -- Анечка, ну не плачь,-- уговаривает меня Ирка в туалете, -- у меня есть грандиозный план! Я вотрусь в доверие к Карповой и, как бы невзначай, спрошу, что Косинов думает о нас с тобой. А потом в доверительном разговоре расскажу этой клуше, как мы безвинно проводим время у ЛМК.
   Я уже слабо верю в эти наши великие планы, но хоть есть пока чем утешиться. Спасибо тебе, Ирка, верный друг.
  

***

   Юра - странный парень. После того вечера у ЛМК мы с ним встречались еще несколько раз, но все время - случайно. Когда он меня видит, то, наверное, осознает, что "другой такой на свете нет": смотрит только на Анечку, разговаривает только с Анечкой, провожает Анечку. Но после этого никогда не звонит, не заходит, встреч не назначает.
   А я даже не знаю - нравится он мне или нет. Иногда представляется - а как могло бы быть с Валеркой? Так же кисло или совсем по-другому? "Да сколько уже можно про Валерку! Как мне выкинуть его из головы?"-- твержу я себе ночами, без сна ворочаясь на диване.
  

***

   Лариска пишет мне на уроке:
   "Ты готова к контрольной по математике?"
   "Ой, совсем забыла! Караул!!!"
   "Что делать будем?"
   "Не знаю я!"
   Мы не зря сидим на первой парте. Уже не раз во время самостоятельных работ доверчивые учителя оставляли на столе пачки листочков от предыдущих классов. При этом они (учителя) обычно стоят у последних парт, наивно полагая, что самые наглые сидят на "камчатке". Но наглые люди есть и на первых партах. Мы с Ларкой и сами списываем с отличников из параллельных классов, и Ирке даем.
   Вот и сегодня, на контрольной по математике, не скрою, стащила я тетрадку с окна и списывала с нее. Но хитрый (или нелогичный) Петр Иванович заметил меня. Разразился скандал. Петр Иваныч возмущенно кричал, как же я - известный борец за справедливость и независимость - могла так низко пасть! Где же простая человеческая порядочность? Ну и так далее. Мне пришлось объяснить ему, что если человек плохо владеет русским языком, то ему не нужно работать учителем, есть много других прекрасных профессий.
   В общем, все было скверно. Вызвали родителей. Хорошо хоть, что на этом все кончится. Мамка никогда не ругает меня за школьные происшествия. А папа вечно занят.
  
  

***

   У нас собрание класса. Косинов стоит у доски. Все обсуждают, достойно ли он выполняет свое поручение: следить за дисциплиной. Думаю, что самому Валере глубоко безразлична эта дисциплина. Я смотрю в окно: весна! Я люблю весну больше лета. Особенно, когда она приходит классически поступательно: сначала лишь чуть плавится снег (желательно, чтобы он к этому времени еще был), сияет солнце во все небо, люди торопливо совершают последние в этом сезоне вылазки на лыжах и теперь, когда уже тепло, и всем ясно, что зима прошла, в душе немного об этом жалеют. Потом начинаешь ощущать постоянно присутствующий звук - это капель. Затем становится невыносимо грязно и мокро на улицах. И как-то стремительно все это исчезает и вдруг оказывается, что я - как всегда - просмотрела самое главное: листочки на деревьях уже вылупились. Остается только любоваться на чистые черные стволы и ветви, окруженные нежным зеленым сиянием. Но это уже май...
   Вдруг слышу, Косинов говорит с апломбом:
   -- По крайней мере, Шаверина больше не опаздывает. -- И смотрит на меня своим взглядом, "без пелены".
   -- Исключительно из-за того, что на меня положительно влиял все это время Валерий, -- вредничаю я. Многие похохатывают, а шторки в глазах Валерки опять закрываются.
   Потом у доски стою я. Мое поручение - редколлегия - выполняется исправно. Въедливая Головина неожиданно спрашивает:
   -- Чем закончился конфликт с Петром Ивановичем?
   И опять Косинов:
   -- И главное, с какой целью он был? -- Глаза снова такие холодные, официальные. Я таким же равнодушным взглядом скользнула по его лицу и сделала вид, что не расслышала. Захотелось немного побыть "крутой".
   На следующий день на физике я обернулась и внезапно посмотрела на него. Он сидит, будто что-то пишет, а глаза исподтишка так, исподлобья, на меня смотрят. Взгляды встретились, и он сразу голову опустил. И мне (мне!) его (его!) жалко стало. И так захотелось узнать: ЧТО У НЕГО НА ДУШЕ? НА СЕРДЦЕ?
   Все еще ведь люблю его.
  

***

   Уже тепло. Мы с Юрой встречаемся, ходим куда-нибудь: гулять или в кино, или сидим у ЛМК. Правда, все реже. Юрины странности теперь проявляется по-другому: он может недели две не звонить, а потом атаковать меня приходами по три раза на день. Ну а я - я с самого начала заняла пассивную позицию в нашем "романе". Иногда мне, правда, обидно, и кажется, что я чуть ли не влюблена в этого Юру. Но, по большому счету, мне все это безразлично.
   Мы с Иркой развлекаемся, веселим себя, как можем. Например, садимся в переполненный автобус и помадой чуть-чуть мажем какого-нибудь дяденьку. Потом представляем, какая потеха может быть у него дома. Приходит честный работяга-семьянин к себе, а жена ему:
   -- Где ты ходишь?! У тебя весь воротник в помаде!
   Мы вообще презираем семейную жизнь в тех проявлениях, которые можно наблюдать. Эти вечно озабоченные тети с двумя сумками, штурмующие автобусы. Эти разговоры о бесконечных героях бесконечных сериалов. Эти явно женатые мужики у ресторанов, провожающие нас заблестевшими глазами. Каждая вторая тетка в свободный вечер предпочтет часами гулять в "Гостином дворе", а каждый второй мужик в это время будет сидеть с приятелями в каком-нибудь злачном месте: от разливочной до ночного клуба, в зависимости от финансов.
  
  

***

   Такой ужасной жизни у меня никогда еще не было. Такой ноющей боли в груди, где-то слева, такой пустоты на душе, такого бесцельного существования.
   Ну должно же, должно хоть что-нибудь случиться. Нельзя так долго мучить одного человека!
   Вот теперь я знаю, что такое несчастье...
   Может быть, довольно?!
   Добились своего?
   Что еще-то от меня хотите?..
   Мне страшно жалко белых ночей. Остальное - ерунда, все пройдет, забудется. Жаль только белые ночи, во время которых сидишь дома.
   Не знаю, как другим, а мне при словах "белые ночи" представляется такая картина: полусумрак, тихо, кругом - никого. По улицам бредут двое, взявшись за руки, - красивые, счастливые, юные. Парень и девушка.
   И опять мысль: а я? Одна, как пень, - почему? За что? Что во мне такого ужасного, что я не нужна никому?
   Где ты, мой друг, который поймет меня и которого я пойму. Который утешит, и которого я утешу. Который позволит поплакать и высказать все. Который погладит по голове, который простит, и которого я прощу.
   Где ты, милый?
   Ты же есть, милый!
   Анечке очень плохо без тебя.
  

***

   Я ненавижу дачу. Когда-то все охали и ахали, что я буду биологом: так активно ребенок поливал зеленые листочки беленькой водичкой. Но милые мои мамочка с папочкой до сих пор не могут понять, что я уже выросла из юного натуралиста, а вкалывать там бок о бок с ними, мягко говоря, не самое приятное развлечение летом. Да еще бы один день! Они же увозят меня на неделю, с ночевками. Мне абсолютно чужда романтика деревянных бань, шаек и ушатов по вечерам. Кроме того, не считая все того же Юры, которого я теперь просто не хочу видеть, в радиусе километра от моей дачи нет ни одного человека в возрасте от 15 до 25 лет...
   И вот сегодня с утра начинается:
   -- Аня, ты встаешь? Мы уже собираемся.
   -- А на сколько?
   Мама, раздраженно:
   -- Еще уехать не успела, а уже высчитываешь, когда вернешься! На сколько надо, на столько и поедем.
   Нет, на этот раз я не дамся.
   -- Просто понимаешь, мам, завтра консультация по математике, я бы хотела сходить...
   Пауза. Потом мама обреченно:
   -- Ой, да оставайся ты. Только есть будешь одни консервы. Или приготовь себе что-нибудь...
   Ура! Обожаю консервы!
  

***

   На консультацию по алгебре я действительно пошла.
   Давно не встречала Валерку. Иногда думала: все! Уже совсем Косинов не нужен. И так все плохо.
   Сегодня увидела - ноги подкосились. И в груди, внутри, заполнилось чем-то теплым и больным.
   Он, естественно, прошел мимо, не заметив, не взглянув.
   Потом мы с Иркой шли домой, а Валерка на лестнице переругивался с какой-то девчонкой из восьмого. В конце-концов, она его обозвала козлом, Косинов погнался за ней и пнул ногой. Я сама видела!..
   Боже мой, какой ужас.
   Какие все же мы злые...
  
  

Часть 2

  

***

   Я сижу на первой парте первого ряда и смотрю в окно. Я знаю наизусть каждую деталь ничем не примечательного пейзажа: дорога, спортивная площадка, жиденькие деревца. Раз в неделю пройдет кто-нибудь знакомый...
   Сзади, прямо за моей спиной, сидит Косинов и тоже упорно смотрит в том же направлении. Может быть, пытается разглядеть, что я там увидела.
   Дело в том, что Люся - золото! Она пересадила Валерку на вторую парту. А боковое зрение у меня развито очень хорошо, и теперь я целыми уроками могу наблюдать, чем же там занимается мой милый. Для этого нужно только повернуть голову в сторону окна.
   Ирка сидит все там же - на первой парте среднего ряда:
   -- Ань, возьми, пожалуйста, конспект,-- солидно пониженным тоном говорит она и передает мне якобы очень нужную в данный момент тетрадь. На самом деле, это наша новая уловка. В тетради - записка:
   "Анечка! Приходи ко мне не раньше шести. Будем манник делать. Только у меня манки и сметаны нет".
   Я ей таким же образом посылаю ответ:
   "Манку и сметану я принесу. Ты в чем пойдешь?"
   Ирке до конца урока, бедной, так и не удается кинуть мне записку: мы теперь примерные ученицы, а Екатерина II (историчка) стоит прямо между нашими партами.
  

***

   У Ирки папа уехал в командировку, а мама работает по вахтам: день, ночь, отсыпной, выходной. Вот сегодня - в ночь. Я иду к Ире ночевать. План на вечер: делаем наш любимый манник, съедаем его и идем на дискотеку. (На дискотеки нас вообще-то родители не пускают, так что все делается в тайне.) Мы пойдем с Леной Зориной - нашей новой знакомой из другой школы. Лена была на этой дискотеке не раз и кое-кого знает* следовательно, и нас познакомит.
   Ирка одевает все новое: за лето она со своей мамой накупила кучу тряпок. Выглядит обалденно! Краситься в три слоя мы не любим, считаем, что красоту нашу девичью-прирожденную, и так ничем не скрыть.
   Мои родители летом ездили за границу и тоже привезли разные вещички, очень классные. Так что мы с Иришей теперь - непростые девочки.
   На дискотеке Лена сразу затащила нас в круг своих знакомых, и скучать нам не дали до конца вечера. Ушли мы довольно поздно в сопровождении двух самых активных ухажеров. "Иркин" Игорь - очень симпатичный мальчик, стройный, серьезный, я, честно говоря, даже слегка ей позавидовала. "Моего" зовут Валера, как ни смешно.
   Пошли домой пешком, поскольку живем мы недалеко. Идем через парк, ребята попросили прикурить у встречного мужика. Вдруг моя Ириша делает резкий скачок в сторону, в тень. Я сначала не поняла, а потом смотрю - это же Петр Иваныч! Да еще и, кажется, с одной учительницей из нашей школы. Хитрая Ирка увидела его раньше, ну а мне осталось только поздороваться и быстро пройти мимо. ( Ой, мама, время-то уже - первый час ночи!)
   Мальчишек мы позвали к себе - ну, то есть к Ирке, - пить чай, наврав для страховки, что в два часа с работы приезжает папа. Но ребята, к счастью, оказались интеллигентными. Мы чинно побеседовали, попили чаю и расстались, обменявшись телефонами и многозначительными взглядами.
   Теперь я лучше разглядела этого Валеру, - Игорь называл его Маком... Мне уже давно нравится в парнях то, что напоминает Косинова. Мак тоже темноволосый, и рост у них примерно один, и фигура. Валерка хорошо сложен, но у него нет модных мышц, он худощавый, ладный такой. Впрочем, я сейчас о другом. Этот Мак как будто весь в себе, или стесняется просто: просидел молча почти все время. Странный мальчик.
  

***

   Петр Иванович, конечно же, промолчать не смог. По-моему, он весь урок только и выискивал, как бы ко мне прицепиться.
   -- Ты бы лучше занималась, Шаверина, чем по парку ночами ходить.
   -- Мне кажется, Петр Иванович, это сугубо личное дело каждого, где гулять в свободное время, -- очень вежливо отвечаю я. Так бы диалог и завершился, но тут Сережка Козин (в каждом классе есть такой шут гороховый) с задней парты кричит:
   -- Анька, с кем в парке-то ночью гуляла?
   -- С тремя какими-то девицами, -- вдруг быстро вставляет Петр Иваныч и хихикает. Иринка на своем месте громко фыркает, а я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не напомнить Пете, с кем он прогуливается ночами...
   Урок продолжается. Косинов сзади толкает меня в спину. Я оборачиваюсь.
   -- Шаверина, ты с кем в парке-то, действительно, была? -- шепчет Валерка. Мог бы и по имени раз в жизни назвать. "С бабушкой", - хотела огрызнуться я. Но Валерка смотрит дружелюбно и с интересом.
   -- Дался вам всем этот парк. Ну, с Иркой с дискотеки возвращались.
   -- Одни, что ли? -- (какой любознательный!)
   -- Да нет, с двумя парнями.
   Тут Лариска тоже оборачивается и шипит:
   -- Петя - совсем слепой, видимо. Ладно, Ирку не узнал, она наверняка за спины спряталась. Но парней с девчонками перепутать - уж извините!
   -- Причем, ребята у него прикурить попросили, -- подливаю я масла в огонь.
   Валерка покатывается со смеху. Я тоже улыбаюсь, шикаю на него и отворачиваюсь. Мальчик ты мой родной, какие у тебя глазки - в искорку, когда ты смеешься. Никогда ведь и не видела...
  

***

   Вдруг некоторые вещи оказались для меня ясны и понятны.
   Типичная ситуация. Мы с Иркой идем куда-нибудь рядом. Из-за ерунды (а, может, и из-за принципиального вопроса) начинаем переругиваться. Чего скрывать, мы с ней вообще часто ссоримся. Но в последнее время я успешно применяю маленькую хитрость. В ответ на Иркино резкое замечание я ничего не говорю, и ее последняя фраза долго звучит у нас обеих в ушах. Человек начинает слышать свои слова как бы со стороны, и ему становится неудобно за ту злость, которую он вложил в них. Вот так и получается, что через несколько минут нашего молчаливого вышагивания рядом, Ира ищет способ оправдать себя передо мной, и, в результате, между нами возобновляется миролюбивая беседа.
   "Всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев".
   "Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему".
   "И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго?" - это я прочитала в Библии.
   Я вдруг поняла, как легко ладить с моей непростой мамой. После любой размолвки можно подойти и молча обнять. И моя мамочка, считающаяся очень злопамятной, вдруг тает, добреет лицом, говорит: "да ну тебя!", и вся наша ссора, в ином случае затянувшаяся бы на недели, спускается как воздушный шарик.
   "Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними".
   Мне самой гораздо проще быть доброй. Мой прежний имидж - прямой и резкой, волевой девочки - надоел и стал неинтересен. Я хочу быть простой и ласковой. Мои колючки в первую очередь колют меня саму.
   Хотя, честно говоря, добреть особо не с чего.
   У Валерки теперь есть девчонка...
  

***

   Она бегала за ним еще с 8-го класса. Не знаю, не пойму, что он в ней нашел. Худая, нос длинный, прямые редкие волосы. Единственное ее достоинство - очень модно одевается. Мы с Иркой - уж не помню из-за чего - давно прозвали ее Шехерезадой...
   А я? Я не хочу ни с кем дружить, ходить и встречаться. Мне нужен только Валерка, какой свиньей бы он ни был.
  

***

   Опять на уроке ко мне прилетает записка - от Оксанки Баечниковой.
   "Анька, ты в чем пойдешь к Игорю? Я, наверное, в том же костюме, в каком была на вечере в школе".
   Я быстро калякаю на клочке бумаги: "В бежевых штанах и свитере". Чтобы лишний раз не поворачиваться к Косинову, записку отсылаю окружным путем.
   Дело в том, что сегодня мы идем в гости к Игорю - нашему знакомому с дискотеки. Там будет его друг Валера и еще один парень - кудрявый рыженький Виталик. В последнее время у нас образовалось что-то вроде компании. У Ирки с Игорем, кажется, любовь. Мак все так же скромно - молчалив, но считается "моим". Оксанка и Виталик выступают в роли бесплатного приложения...
   Баечникова сегодня - ну просто юный писатель: опять записка. На этот раз ей срочно нужно узнать, кто за кем будет заходить. Мне все же приходится обернуться, чтобы махнуть ей рукой: дескать, потом. Но тут вступает Лариска. В нашей заветной тетради нацарапано: "Что, со своими идете сегодня встречаться?"
   -- Ларка, отстань, пожалуйста, дай послушать, и так уже ничего не понимаю.
   Как ни смешно, я действительно хочу учиться. Мне всегда было интересно на математике, пока не появился Петя. Но он все-таки ушел из школы, хотя в этом году я с ним совсем не скандалила (может, этого ему и не хватало?). Теперь у нас очень строгая, но сильная в своем предмете учительница.
   Мне просто хочется наверстать упущенное.
  

***

   Вот и вечер. Мы с девчонками сидим у Игоря в комнате, слушаем музыку. На журнальном столике - тортик, фрукты и какое-то импортное пиво в стеклянных бутылках. Ребята курят на кухне. Оксанка - как всегда, потешная:
   -- Девчонки, давайте быстренько еще по кусочку слопаем, пока их нет.
   -- Фу-у. Я лично уже ничего больше не могу...
   -- Анька, ты заметила, Мак сегодня вроде ожил немножко,-- резко меняет тему Ира.
   -- Да-да-да! Он, по-моему, целых два анекдота рассказал.
   -- Да он просто пьяный! -- смеется Оксанка.
   -- Вечно ты все опошлишь, Ксюха!
   -- Тс-с-с! Идут.
   Первым заходит Мак и с возгласом: "Ну, как тут наши девочки?" подсаживается ко мне на ручку кресла, обаятельно улыбаясь. Ирка с Оксей переглядываются, нахалки. Валера наклоняется ко мне и говорит:
   -- Ань, можно я тебе завтра позвоню? Сходим куда-нибудь... -- Кажется, от него действительно неслабо попахивает пивом. Я незаметно отодвигаюсь: не переношу этого запаха...
   -- Ну что ж, звони. -- Пользуясь случаем, пытаюсь хоть о чем-нибудь завести беседу:
   -- Валер, а ты обычно вечерами что делаешь?
   -- Так...-- неопределенно тянет мой кавалер и вдруг оживляется, -- Ань, смотри на Рыжего!
   На Виталика действительно стоит посмотреть. Он, пока суд да дело, включил телевизор, там показывают какой-то балет. Виталику на месте сидеть неинтересно, и он на фоне телевизора тоже начал скакать на носочках, выделывая замысловатые па. Умора, да и только! Просто маски-шоу. Вдруг наш танцор забил крыльями, заметался, изображая раненого лебедя, сложил руки над головой и, опустившись на одно колено, склонился к полу.
   -- Умер, -- глубокомысленно изрекла Окся. Ирка с Игорем хлопали и орали: "Браво!"
   -- Виталик, скажи-ка нам честно, ты никогда не пробовал поступать в Театральный?, -- заинтересовалась я.
   -- Более того, я там проучился целый семестр, но - увы! - теперь я с вами.
   -- Выгнали за особую талантливость,-- вставил Игорь.
   -- Слушай, а серьезно, трудно туда поступить? -- заинтересовалась Оксанка. Думаю, у нее есть какие-то тайные замыслы насчет Театралки. Еще я заметила, что они похожи с Виталиком: привычкой веселиться и шутить в любой обстановке. Интересно, что, несмотря на эту очевидную схожесть, они абсолютно равнодушны друг к другу: у них чисто дружеские отношения.
   Мы же с Маком так и не поговорили в тот вечер. Забегая вперед, скажу, что этот Валера был удивительным парнем. Мы с ним общались довольно долго, но и через полгода я знала о нем не больше, чем тогда, когда мы сидели на кресле. Все нужные сведения - где учится, сколько лет и пр. - я знала через цепочку Игорь - Ира. Из того же источника я даже как-то раз слышала, что Мак меня "любит". Но что это за человек, как он ко мне действительно относится - так я этого и не поняла. То ли он не пускал никого в свой внутренний мир, то ли у него за внешней оболочкой ничего и не было...
  
  

***

   У нас еще с прошлого года традиция: если хочешь отоспаться и прогулять первый урок - надо "упасть в лужу". Дома объявляешь, что нам ко второму уроку, и спишь себе спокойно. В школе говоришь, дескать, по дороге упала в лужу, пришлось возвращаться, чтобы переодеться. Срабатывает безотказно.
   Но сегодня доверчивая Светка Лапшина (она живет в соседнем доме, и мы часто в школу ходим вместе) два раза звонила мне утром домой, когда я спала, и убеждала маму, что нам все же к первому уроку.
   На перемене сижу и рассказываю эту историю Лариске.
   -- Представляешь, наивная Света трезвонила мне все утро. Девочка переживала, что я перепутала дни и могу пропустить такой "важный" урок, как ОБЖ.
   -- Да, Светка догадливостью никогда не отличалась, -- ехидничает Ларка. Я с улыбкой оборачиваюсь, чтобы лицезреть Лапшину, и осекаюсь. Валерка смотрит на меня такими глазами, будто он маленький ребенок и хочет, чтобы другие дети взяли его к себе поиграть. Я даже слегка опешила:
   -- Ты чего?-- говорю. Вообще-то, это редкий случай, чтобы мы вот так, без особой причины, обращались друг к другу.
   Он отвечает просто, не выделываясь:
   -- Да вот, слышал, как ты рассказывала. Ничего себе, какая у вас система, оказывается.
   -- Отработанная схема, к сожалению, дала сегодня сбой. А, может, к радости.
   -- От мамки влетело?
   -- Знаешь, нет. Я ей, на самом деле, все объяснила, а она мне говорит: "Я тебя понимаю, хочется иногда поспать, а то учитесь с утра до вечера. Ты в следующий раз просто скажи мне, я тебя и без лужи разбужу ко второму уроку, так и быть".
   -- О-о-о! -- восхищенно тянет Лариска. Валера помолчал, а потом:
   -- Классная у тебя мама.
  

***

   Апрель - капель. Все уроки хочется смотреть в окно, - но надо учиться, скоро экзамены. Иногда мы, правда, не выдерживаем и пересаживаемся на последнюю парту. Это значит, что слушать будем вполуха. Косинов с Антоновым, соответственно, оказываются на первой парте от учителя. Они этого не любят, они привыкли прятаться за наши "широкие спины". Поэтому перед сомнительными уроками Валерка всегда спрашивает, куда мы будем садиться. Если мы сбегаем с первой парты, они перебираются в конец соседнего ряда. Теперь мы с Валеркой - через проход.
   -- Анька! -- зовет он. И смотрит просто так, и не знает, что значит для меня этот взгляд ясных, доверчивых, таких открытых теперь серых глаз. В любом шуме, на любом расстоянии услышу я этот голос, когда он зовет меня вот так: Анька!
   Как хорошо мне с ним рядом. И ему хорошо со мной, я это вижу. Может, он, наконец, влюбится в меня?
   Хотя, что же тогда будет с его Шехерезадой? Нет уж, пусть он с ней и остается. Я не хотела бы, чтобы кому-то было так плохо и больно, как мне.
   Впрочем, я рассуждаю так, будто от меня здесь что-то зависит.
  

***

   А как себя заставить жить?
   Смеяться, плакать вдохновенно,
   Из сложенных ладоней пить
   И утром вскакивать мгновенно,
  
   Проснуться, вновь заснуть
   И ждать, ждать, ждать!
   Сидеть за партой и листать учебник.
   Себя не побеждая, уставать
  
   И верить, что появится волшебник,
   И я открою дверь на стук,
   А на пороге -
   Смотрю - не верю! Плачу, хохочу!
  
   Ну, здравствуй! Ой, прости...
   Ведь ты с дороги.
   Прошу, останься! Я же так хочу!..
  

***

   Все чаще он обращается ко мне по-дружески. То одно, то другое...
   Сегодня на физике мы с Ларкой сидели во 2-м ряду, а Валера - за нами, через две парты. В перерыве кричит мне:
   -- Анька! Дай тетрадь по физике!
   -- Не дам: чего ты там не видел. Задания у всех разные.
   -- Дай, говорю, жадина!-- все это в шутливом тоне.
   -- Хочешь, Валерка, я тебе лучше дам журнал посмотреть. -- Я разговариваю с ним, почти не повернув головы.
   -- Ура! Какой же?
   -- "Веселые картинки".
   -- Слушай, это, наверное, твой любимый журнал?
   Я наконец-то заканчиваю свою писанину и оборачиваюсь:
   -- Нет, я собираюсь его выписать специально для тебя. -- Вместо ответа в меня летит деревянная линейка. "Ах, так!" - кричу я, подбегаю и этой линейкой пытаюсь щелкнуть его по лбу. Косинов хохочет и отбивается, потом хватает меня за руки и усаживает к себе на колени.
   -- Ты больше не дерешься? -- спрашивает он тихонько и близко.
   -- А ты больше не кидаешься? -- все еще улыбаясь, говорю я.
   -- Торжественно обещаю не кидаться этой линейкой!
   Я выворачиваюсь от него и предлагаю:
   -- Давай в доказательство ее разломаем.
   -- Давай! -- хрясь! -- Эту половину дарю тебе в знак перемирия.
   -- Ну, спасибо тебе, Валерка.
   -- А тетрадку - то все-таки дай.
   -- Да на, возьми, она мне сейчас не нужна.
  

***

   Что такое любовь.
   "Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится.
   Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
   Не радуется неправде, а сорадуется истине;
   Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
   Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится".
  

***

   На улице совсем тепло. Мы уже загорали два раза. Я учу билеты на балконе, закрывшись, под тихую музыку.
   На моем столе в комнате всегда лежит смешной маленький кусок деревянной линейки с карандашной рожицей и замысловато выведенными буквами: АПРЕЛЬ.
   Скоро выпускной бал. Я все думаю: Валерка же будет один, без Шехерезады. Может, он пригласит меня на медленный танец?
  
  
  

Анна Ершова

   1
  
  
   13
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"