По самому тонкому льду прошли ее лекие ножки. Вот здесь, у берега, она остановилась и не сходила с места очень долго, пристально глядя в чистый, как слеза, заснеженный горизонт. Я чувствовал усталость, оставленную в неглубоких впадинах следа. Я даже мог представить себе, как лохмотья, которые некогда были царским одеждами, рисуют по сугробам достаточно четкий след.
Сегодня теплые ноябрьские ветра сменили милость на гнев: за ночь заметно похолодало. А это может значить лишь одно - скоро моя охота закончится. Всякое преследование, сколько бы оно ни длилось, когда-нибудь надоедает, и тогда необходимо сделать несколько отважных рывков вперед и дать жертве успокоиться в твоих объятиях.
Я высоко поднял голову, глубже впитывая все запахи леса, продрогшего от утреннего снегопада. Когда-то именно он указал мне путь! Через корявые рисунки ветвей и корней проступили слова истинного моего предназначения - убивать!
Что же, сегодня мы оба - я и лес - знаем, что силы твои на исходе, что тебе некуда идти и некуда деться. Пусть ты прячешься где-то там, за деревьями и сотнями человеческих шагов, тебе незачем бежать и ни за что не скрыться... К чему играть в прятки, когда... когда я тебя уже почти настиг?
Но ты вряд ли сейчас ответишь! Сейчас... А ведь еще было и вчера, и позавчера, и полсотни дней назад, и даже бесконечный и скомканный в ничто год! Тогда я тебя ненавидел, но сегодня живу лишь одной четкой, въедливой мыслью - добраться до белой лилейной шеи. Слышишь, моя беглянка! Я быстрее ветра, сильнее тигра и злее гоблинов... А между нами всего каких-то несколько часов разлуки и безысходности. Но почему же мне так трудно идти с каждым шагом? Почему сердце щемит от невыразимого болезненного крика, застрявшего в горле? Да потому что нет покоя ни в глубине души, ни вокруг. Словно мир ополчился против меня - меня, который лишь жаждет мести, как единственного освобождения. О предатели деревья, еще недавно вы были на моей стороне! И вы, птицы, показывали мне направление, в котором шла измучившая каждую минуту моего существования женщина.
Молчите? Тишина? Скрывайте, все равно я слышу ее уставшие шаги по хрупкому насту, слышу и иду след в след... Я иду за НЕЙ! Смотрите, предатели, как бы и вам не стать моими врагами! Тогда не видать вам пощады!
Но вот и финал! Все-таки устала, присела на припорошенную жехлую кочку травы. Склонила голову и, видимо, спит! Ничего не осталось от прежнего величия царицы. Жалкое зрелище! А ведь год назад она смеялась надо мной, слушая признания в любви. Смеялась и принимала подарки... О, я помню ее белоснежные плечи и голубой шелк платья, нить черного жемчуга, обвившего шею, черные змейки волос, выбившихся из высокой прически! А еще - бездонные, как летнее небо, глаза. Вчера ли было это? Не вчера, не сегодня, никогда...
Семь доблестных рыцарей добивались твоей руки. Семь сердец принадлежало одному, маленькому и жестокому. Первого рыцаря ты из гордости превратила в соловья, который должен каждую весну прилетать под окна и петь о любви. Второму жизнь поменяла на собачью, и он беспрекословно сторожит твой дом. Третий томится в теле дерева, под которым ты часто читаешь дурацкие книги. Четвертый стал котом, призванным ловить мышей в подвале... Пятый шныряет туда-сюда рыбкой в маленьком пруду и может лишь через толщи воды изредка лицезреть милое лицо. Шестой мается в образе коня, чьи бока бьют твои резвые ножки. Седьмой... Да ведь это же я! Я, который навсегда потерял свое прежнее лицо. Где оно? Ах, да! Я перестал быть собой в тот миг, когда коснулся холодных губ, согласившихся с моим предложением о браке. Было уже поздно менять что-либо. И поздно бежать, так как человек во мне уже умер.
Помню, я ощетинился, прыгнул в окно и побежал, забыв обо всем на свете, чтобы долгие три месяца выть на луну и прославлять этим пением имя любимой. Но потом... Потом пришло осознание. Оно томило меня и пугало, оно наполняло мысли кровью, ибо любовь и была желанием смерти. Желанием сожрать тебя.
Много дней я ждал тебя на дороге. Много ночей глаза мои видели тень в светлом окне замка. Я знал, что ты однажды выйдешь из него одна, в простой одежде, с корзиной в руке, и побредешь помнящей только тебя дорожкой в лес за травами. Тогда тебя не спасут охранники, и между нами не будет ни одного препятствия. Помнишь, так и случилось. Но я не убил тебя сразу - я потребовал иного. Чтобы ты стала жертвой, удалилась от царства и сыграла уже в мою, смертельную игру.
Впрочем, выбора не было. Тебе пришлось бежать в выбранном мной направлении - туда, где нет деревень и городов, где бескрайний лес и бесконечная зеленая пустыня.
Эта долгая игра нравилась мне. Всякий раз, как только ты могла выбраться к людям, я гнал тебя обратно в чащу. Всякую ночь я будил тебя пронзительным воем. Всякий день я не давал тебе вдоволь наесться сладких даров леса... Ты перестала быть царицей. Ты перестала быть даже любимой...
Застывшая фигурка на кочке качнулась. Ворох волос слегка вздрогнул. Зашелестела одежда... Ты, словно в медленном танце, упала на свежий снег и затихла. Я слышал последний вздох, но не мог пошевелиться. Кончено! По ветвям пробежала смерть, коснувшись некогда любимого чела. Я больше не любил тебя! Я был свободен от обязательств... Я сам решил оставаться тем, кем ты меня сделала, потому что моя любовь - она и есть смертельное преследование одинокого волка. А рыцари? Кем им быть, не мое дело!