Гурия Светлана: Учитель, я бы хотела поговорить с тобой о литературе. Это, надеюсь, будет не так сложно, как технические изобретения, научные открытия в физике, химии или медицине.
Экзистенциализм - направление в философии и в эстетике. Я буду говорить сейчас лишь об эстетике.
В литературе идеи экзистенциализма ярко проявляются в произведениях Ж.-П. Сартра "Дороги свободы", "Дьявол и боженька", "Тошнота", его любовницы Симоны де Бовуар "Все люди смертны", "Кровь других", А.Камю "Чума" и "Посторонний", сонеты и элегии Рильке. Смысл всех этих произведений заключается в том, что человек, находящийся в некой "пограничной ситуации", обычно на грани смерти, переживает эдакое особое интуитивное вдохновение, "экзистенциальное озарение", открывающее ему "смысл существования" и прочие другие плоские и дешёвые банальности. Так вот, судя по вышесказаннному, первым экзистенциалистом был Л.Н.Толстой - "Смерть Ивана Ильича"
Там Толстой показывает себя типичным религиозным экзистенциалистом. Достаточно прочитать последние страницы этой повести. Три дня агонии Иван Ильич непрерывно кричит от страшных болей, ибо его затуманенному грядущей смертью сознанию видится образ какой-то чёрной дыры, в которую его толкает страшная и безжалостная сила, а пролезть в эту дыру он не может!!! И потому - страдает.
(Толстой мастерски описывает ситуацию, называемую в медицине "острый живот", когда из-за раковой опухоли возникает ИЛЕУС, тотальная непроходимость кишечника при ещё сохранившейся перистальтике!)
Ивану Ильичу же кажется, что ЕГО просовывают в дыру и не могут!!! И вдруг умирающий "прозревает": Он сознаёт, что вся жизнь его была "неправильной" и что он этого не хотел признать, оттуда и мучения! А, вот, испытал он уникальное "экзистенциальное озарение" и понял и признал эту неправильность, и сразу боль ушла! И никакой чёрной дыра, а СВЕТ!
(На самом же деле произошёл некроз, отмирание, поражённой части кишечника и нервы более не посылали болевые сигналы в мозг - пришло ОБЛЕГЧЕНИЕ!!! Яды, проникающие в кровь из отмирающих и разлагающихся тканей, начали интенсивно действовать на мозг, лёгкие и сердце, отравляя их. Затем, через несколько часов после "озарения", наступила смерть.)
Всё это ясно указывает на типичный пример религиозного экзистенциализма Л.Н.Толстого.
А теперь перйдём к теме другой: Улучшистика стиха Пушкина, "Я помню чудное мгновенье..." , посвящённого А.П.Керн. Стихотворение знаменитейшее. Хрестоматийное.
И странно, НИКТО не замечает явной нелепости.
Стих посвящён красивой женщине, коей была Керн. Всё его содержание описывает чувства Пушкина к ней. И вдруг:
"Душе настало пробужденье
И вот опять явилась ты..."
Что описано в этих двух строках? Что произошли два НЕЗАВИСИМЫХ друг от друга события: Пробужлдение его души и её появление.
Но коль скоро поэт воспевает женщину и любовь к ней, к "мимолётному виденью и гению чистой красоты", то уже скажи больше: "КОГДА опять явилась ты". Её, гения красоты, появление принесло желанное пробуждение душе поэта от глуши и мрака заточенья!
Так мы, гурии, поправляем самого А.С.Пушкина! Скажи, Учитель, кто из нас прав?
Думаю, Светлана, что ты! Действительно, у Пушкина появление Керн и "пробуждение души" звучат как случайное совпадение. У тебя же, это слово "КОГДА" входит более логично и комплиментарно в стих, который и написан-то для НЕЁ!
А сейчас -- другой поэт и писатель Алексей Константинович Толстой.
Стихотворение "Средь шумного бала"
В январе 1851 г. на маскараде в Большом театре Петербурга Алексей Константинович Толстой познакомился с Софией Андреевной Миллер и тогда же написал стихотворение, обессмертившее их имена.
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь -
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
Софья Андреевна была замужем за конногвардейским полковником Л.Ф. Миллером. Но только формально: фактически к тому времени брак распался. Толстой (1817-1875) был свободен. Однако с обеих сторон возникли препятствия. Миллер не давал жене развода, а у Толстого против брака выступала мать.
В те "романтические" времена разводами заведовала Духовная Консистория Это значит, что для расторжения брака необходимо было доказать неверность одной из сторон. Родственники не хотели быть причастными к такому процессу.
Оформить брак Алексей Толстой и София Миллер смогли только в 1863 г.
При чём здесь "Тревога"? Средь шумного бала маскарада ("Но тайна, твои покрывала черты" Не маска, а тайна здесь Толстой типичный романтик и очень удачно заменил маску тайной. Сковзь "тайну" он ухитрился, тем не менее, разглядеть грустные глаза. Хорошее зрение у молодого Толстого!)
Но дальше...
" А голос так дивно звучал
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал"
Свирель не звенит, а свистит. Моря играющий вал - нечто шипяще-грохочущее, так девушка или женщина говорить не может, кроме, разве что, Клавдии Ивановны, тёщи Ипполита Матвеевича. "Голос у нее был такой силы и густоты, что ему позавидовал бы Ричард Львиное Сердце, от крика которого, как известно, приседали кони." (Цитата из главы первой "Двенадцати стульев")
Так, какой же голос был у предмета очередных Толстовских воздыханий, пискляво-посвистывающий (свирельный) или рокочуще басовитый, а ля моря играющий вал, Клавдии Ивановны и Ричарда-Львиное Сердце?
А как бы ты, Светлана. написала, этот "неудачный" стих Толстого?
Я бы, -- чуть помедлив, сказала Светлана, -- придумала бы вот такое:
Лишь очи так были печальны,
А голос так дивно звучал,
Как звон колокольчика дальний,
И сонм чудных грёз навевал.
Даааа, пожалуй у тебя получилось лучше, на мой сугубо непоэтический взгляд, без играющего морского вала и свиста свирели.
Ещё одно забавное наблюдение, Учитель:
У Алексея Константиновича и Льва Николаевича Толстых были жёны по имени София Андреевна!
У "третьего Толстого", Алексея Николаевича, уже советского и тоже графа, были аж четыре жены!