"Искупление Тихо Браге", так этот роман Макса Брода переводится во всех советских упоминаниях. По-русски ни разу не был издан. Истинное немецкое название романа:
Tycho Brahes Weg zu Gott (1916)
"Путь к Богу Тихо Браге".
Упомянул о нём и его спорах с Иоганном Кеплером (литературных, созданных фантазией Макса Брода) в своей заметке "Власть имущие и наука", в которой привёл дополнительные доказательства достаточно известного факта науки - служанки и её полной подчинённости господствующей в стаде идеологии.
Один читатель, движимый чувствами, о которых будет сказано ниже, написал нечто вроде рецензии -- комментария на эту заметку. Основной темой этого комментария было описание двух событий: Одного, якобы происшедшего с А.Д.Сахаровым, а другое, описанное с особым смаком и самоупоением, - саркастическое изложение причины смерти знаменитого датского астронома Тихо Браге, неизвестно, откуда почерпнутое. Тихо Браге, по этой байке, умер от разрыва мочевого пузыря, поскольку, сидя за королевским столом, не знал, как выйти с пиршества и пойти в туалет, не оскорбив Его Величества.
Верить этой байке трудно по той простой причине, что пиршества такого рода длились обычно подолгу. И участвовалои в них мужчины, иногда и женщины, разных возрастов. Нетрудно понять, что обильные возлияния разного рода напитков и вин, во многом стимулировали выделение мочи в изрядных количествах. (Многие вина являются хорошим диуретиком, то есть мочегонным.) Понятно, что сам король и все участники РЕГУЛЯРНО удалялись для того, чтобы "облегчить душу", к этому моменту времени собравшуюся в мочевом пузыре. Не один Тихо Браге участвовал в пирах, не один Тихо Браге был уже немолодым человеком и нуждался в периодических выходах в "санузел". В виду всего, только что перечисленного, я не верю в такую гнусную байку, сочинённую позже, очевидно, ненавистниками Тихо Браге и пущенную ими по свету.
Как и схожая гнусность о том, что Сальери, де, из зависти отравил Моцарта.
Завидовать мог не Сольери Моцарту, а как раз наоборот! Сальери был придворным капельмейстером и обласканным власть имущими человеком, в то время, как Моцарт из-за своего параноидального, сварливого и вздорного характера перессорился со всеми. Во-вторых, последующий анализ причин смерти Моцарта, сделанный авторитетным консилиумом врачей, показал, что умер он от ревмокардита и излишнего кровопускания.
А вот письмо Пушкина своему другу князю Вяземскому.
"Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? чёрт с ними! слава богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов. Его бы уличили, как уличили Руссо[4] - а там злоба и клевета снова бы торжествовали. Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. Поступок Мура лучше его "Лалла-Рук"[5] (в его поэтическом отношенье). Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. - Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы, - иначе. - Писать свои Mémoires < 3 > заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать - можно; быть искренним - невозможность физическая. Перо иногда остановится, как с разбега перед пропастью, - на том, что посторонний прочел бы равнодушно. Презирать - braver < 4 > - суд людей не трудно; презирать суд собственный невозможно."
Я писал уже об этом письме, что в нём Пушкин и полностью прав и полностью неправ.
Прав - в оценке толпы, сброда.
Неправ, когда патетически восклицает, обзывая толпу "подлецами" за неимением других доводов. "Могущий" в своей малости и мерзости таков же, каковы все, ибо он - только человек, существо биологическое.
Далее почитаем отрывок из стишка одного знаменитого поэта:
"Старушка милая жила
Приятно и немного блудно.
Вольтеру первый друг была.
Наказ писала, флоты жгла
И умерла, садясь на судно."
Речь, разумеется, идёт не о корабле, а о некоем другом предназначении судна.
Стих посвящён смерти Екатерины Второй, Великой.
НА А. А. ДАВЫДОВУ
Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги - понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон - умом ее стращая,
Дамис - за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?
Тот же поэт, что и автор предыдущего.
Речь идёт о дочери французского эмигранта герцогине де Граммон, Аглае, вышедшей замуж за А.Л.Давыдова, брата известного Дениса Давыдова. Поэт, автор этого гнусного стишка, очень просил всех, кому он послал этот пасквиль, не показывать его Денису Давыдову, поскольку тот очень уважал Аглаю. А автор имел удовольствие переспать с ней, о чём публично и подло извещал всех желающих, ибо разослал эту гнусную эпиграмма МНОЖЕСТВУ знакомых, так, что она быстро попала и в руки самой Аглаи. Потому она после этого не испытывала к автору большой симпатии и отзывалась о нём, как об одном из "северных варваров", и о полном отсутствии у них рыцарства и джентльменства.
Автор - Александр Сергеевич Пушкин. Только что мы прочитали его справедливые оценки сброда, толпы, но как вёл себя он сам???
Как дворянин, как джентльмен, как просто порядочный человек. Ни тени ни того, ни другого, ни третьего!
Написал мерзкий стишок о Екатерине и подлый про Аглаю. (Кстати, не единственный!)
Ни один порядочный мужчина никогда не будет распространяться о женщинах, с которыми у него были интимные отношения. Это общеизвестно. Это норма поведениея для человека порядочного. Но только не для Пушкина.
"Поэтом хоть ты можешь быть,
Но человеком - не обязан!"
Это всё примеры типично стадного мышления рабов, мечтающих занять место Господина, Хозяина, и потому втаптывающих в грязь, дабы возвыситься, всех других.
С первого до последнего эпизода бросается в глаза их одинаковость:
Оплевать, обгадить "могущего" и, наконец, почувствовать себя в положении Хозяина!
Таково мышление рабов в иерархическом стаде. Вечное и неизменное.