Теодор Михалыч Досытаевский - происходит из семьи старообрядцев, людей весьма состоятельных, хлебосольных и гостепреимных купцов, потому и прозванных уважающими их и благодарными соседями "ДОСЫТАЕВСКИЕ", то есть, в их доме всегда можно было Досыта поЕсть!
Краткая биография.
Теодор (Тедя - как его звали все домашние) родился в... неважно каком году. К его литературному величию дата рождения никак не относится.
Окончил церковно-приходскую школу, восемь классов, за рекордно быстрый срок - всего за шестнадцать лет и пошёл было работать в лавке у отца приказчиком. Но по дороге заблудился и попал к гнездо бомбистов-террористов. Некого Петржевского. Бросали они бомбы и гранаты лимонки в разных губернаторов и градоначальников. Так и боролись за счастливое будущее простого русского народа. Но их всех поймали силы реакции и приговорили в смертной казни. Тедю повели на эшафот, где должны были повесить, но в этот момент, от взволнованности предстоящим историческим событием (вхождение в историю мучеников свободы), с ним случился очередной приступ падучей. А петлю ему на шею нерасторопный помощник палача накинуть не успел. Это и спасло ВСЮ РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ от безвременной потери ГЕНИЯ! Палачи занялись вешанием других юношей и девушек, пламенных борцов с царизмом. А Тедю оставили лежать на помосте. Пока. "Лежачего не бьют!" Решив, что повесят, когда приступ пройдёт. В этот момент к месту казни прискакал Гонец Императора сo срочным известием о частичном помиловании всей группы и замене казни каторгой в Тобольском остроге.
Однако в живых остался только Тедя. Его подлечили и отправили на каторгу, под влиянием которой он и стал гениальным писателем. Резко изменив при этом свои взгляды и повесть о "Красных дьяволятах" даже послал самому Государю Императору с личным посвящением и нижайшей просьбой дать денег на публикацию.
Но страшно мешала эпилепсия.
Мешала жить, писать и бороться за мир и дружбу между двумя антагонистическими системами капитализма и социализма. Но Тедя, всё равно, жил, писал, боролся.
Ему посвящена половина книги Бориса Пулевого "Повесть о нестоящем человеке". Другая - описывает американского миллионера, маразматика-эпилептика, и тоже борца за мир.
Интересующимся подробной биографией Теди Досытаевского рекомендуется прочитать эту книгу (ту её половину, которая посвящена ему.)
Романы, повести, рассказы.
"Веточка незванная" - Об интересной судьбе ветки, которая отломилась под порывом ветра, нежданно - негаданно разбила окно в избе близстоящей и частью попала внутрь помещения. Но мальчик Тедя (повесть автобиографична) ставит эту веточку в горшок с влажной почвой и веточка незванная становится деревцем!
Развесистой клюквой, снабжавшей семью круглогодично Витамином "С".
"Сёстры Маразмазовы" - Тонкий психологический роман о трёх сёстрах, Иванне, Алёше и Деметре, чья молодость прошла вне Москвы, куда они стремились всю жизнь, но тем не менее, несмотря на нарастающий маразм, наконец приехавших туда. Алёша - была послушницей в женском монастыре и много молилась за здравие своих сестёр. У Деметры же были два ухажёра Грушенькин и Екатеринин и она долго колебалась, кому отдать предпочтение. Предпочла всё же Грушенькина, который тоже хотел в Москву. А Иванна была философствующей писательницей и написала даже целую главу этом романе Досытаевского под названием: "Легенда о Великом Реквизиторе". "Увидеть Париж и умереть" , - радостно говорит одна из сестёр, Деметра, в финале романа, приняв Москву за Париж
"Бедные блюды" - О малокалорийности блюд в бесплатных столовых для бедных. Почему? Потому что, сурово обличает Досытаевский эту порочную систему, все работники столовых, что можно, крадут и потому жиреют. А бедные, несмотря на питание, худеют и тощают! Эпиграфом к этой замечательной повести Досытаевский взял исторические слова Салтыкова-Щедрина:
"ЕСЛИ Я УСНУ, А ПРОСНУСЬ ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ И МЕНЯ СПРОСЯТ, ЧТО СЕЙЧАС ПРОИСХОДИТ В РОССИИ, Я ОТВЕЧУ: ПЬЮТ И ВОРУЮТ."
Действительно, единственная калорийная составляющая, добавка к компоту из сухофруктов, в этих столовых, была "Табуретовка", самогон, который по древним, ещё из Киевской Руси, рецептам гнали работники. Потому и стоил недорого. (Рецепт можно узнать у О.Бендера за скромную плату в двести рублей 1930 года выпуска.) Но это нововедение народных умельцев быстро повлекло за собой другую напасть: Нехватку стульев и табуретов для посетителей. Их стали заменять (теперь уже по рецепту Альхена, см. "Двенадцать стульев" -- документальная история "стульев из дворца" работы мастера Гамбса) садовыми скамейками, украденными из городских парков и бульваров.
Узнал Теодор Михалыч, что есть-таки бесплатные столовые, в которых бедных кормят хорошо: это были благотворительные столовые в еврейских местечках за чертой оседлости. Но были они весьма далеки от маршрутов инспекционных поездок Досытаевского, это раз.
Во-вторых, очень не любил гуманист Досытаевский этот странный и непонятный ему народец и поэтому ни черты оседлости, ни в душе своей проведённой красной черты неприязни, никогда не пересекал, оставаясь принципиально в зоне крайней нелюбви к этим самым выходцам из Древнего Египта, Моисееву племени...
В-третьих, как он узнал от одного знакомого, православного иеромонаха, изучившего этот древний язык, назывались эти бесплатные столовые для бедных на ихнем, старо-древне-жидовском, языке до того неприлично по-русски, что Литератору-Интеллигенту негоже было даже произносить такое!
"Укниженные и остолблённые" - О правильном интерьере библиотек. Как расставить в библиотеках запирающие выход столбики, чтобы сократить до минимума кражу книг. Библиотека эта была построена по проекту великого писателя и просуществовала долгие годы, сначала называясь "Книжной палатой Государя Императора", затем "Библиотекой имени В.И.Ленина", а позже "Библиотекой Новых Граждан России", в коем качестве и была закрыта, ибо воровство книг начисто прекратилось, просто ВСЕ граждане перестали читать и книги не стало от кого оберегать. А тогда зачем держать зря столь ценную для бизнесов площадь!?
"Наступление и приказание" * - О военной тактике и стратегии, а равно, о роли командного состава в бою.
Я всю свою звонкую силу поэта
Тебе отдаю, наступающий класс!
В.В.Маяковский
Книга по тем временам революционная. Досытаевский подвергает резкой критике существовавшую у некоторых несознательных командиров идею команды "За мной!"
Это же полный идиотизм, - пишет на первых же страницах своей тактики и стратегии Тедя. --
Что значит "За мной"? Командир выскакивает из окопа первым и тут же попадает под огонь противника? Верно? Его первым же убивают, и рота, взвод, полк остаются без начальника и не знают, что делать, куда бежать и в кого стрелять!!! Могут ведь начать стрелять и в своих, родных, являющихся "второй линией оборонной атаки.
(Так в его учебнике были названы ещё непоявившиеся Заградотряды! А в них стрелять нельзя! Они верные защитники Родины. Это они, и только они, могут стрелять в спины "первой линии атакующей обороны".) Надлежит в корне изменить эту порочную систему! Командир может и должен с пистолетом в руке оставаться в окопе и скомандовать солдатам: "Вперёд!". И, выйдя из окопа последним, по надобности отстреливать тех солдат его подразделения, которые бегут на противника недостаточно резво!!! Более того, Теодор Михалыч, обладая острым аналитическим умом, задал себе вопрос: Солдат много, командир один! Не сможет за всеми уследить и если будет много бегущих в атаку недостаточно быстро, то командир просто не сможет всем пальнуть в спину. Ответ, решающий проблему, - один! Нужно к каждому солдату, бегущему в атаку, приставить своего Персонального Заградиста! ПерЗага, который, как друг и однополчанин, будет неотступно следовать за атакующим! И каждый солдат знает тогда, что он идёт в атаку не один! Друг и товарищ, готовый пульнуть ему в спину, всегда рядом (чуть ЗА НИМ!!!). Система трёх линий атаки-обороны была принята с энтузиазмом в армии и получила название: Трёхлинейная винтовка Мосина. Ибо заградотрядники снаряжались именно ею! Чем вооружалась "первая" линия атакующих выяснить не удалось.
Это убедительно показывает, что именно Теодору Михалычу принадлежит плодотворная дебютная идея "Заградотрядов", и не каким-то самоучкам Троцким, Сталиным и прочим "военачальникам".
*Интересно отметить остроумие и словотворческую изобретательность Досытаевского. Если переставить приставки в словах заглавия его книги, то по смыслу получится ТО ЖЕ самое!!! "Приступление и Наказание". То есть "идём на приступ", а кто Не идёт, наказывается!
"Дебил" - Учебник дефектологии, часть Первая. Вторая - "Имбецил". Третья - "Идиот". О воспитании умственно отсталых юношей и о том, как нежная женская ласка известной своими успехами в этой области терапии Настасьи Филипповны возвращает мощную трудовую потенцию молодым мужчинам.
"Записки из мёртвого дома" - воспоминания Теодора Михалыча о службе на каторге, где он устроился на придурочную должность прозектора - патанатома в мертвецкую. И так настропалился вскрывать тела человеческие, что по ним, по разъятым трупам, начал души умерших реанимировать! То есть, конечно, не мог он вдохнуть жизнь в бедное, разрезанное на кусочки, тело умершего каторжанина, но по ряду патанатомических признаков, выявлял, чем жил и дышал ДУХОВНО каждый труп в секционной, конечно, ДО того, как попал туда!
Очень ему эта сноровка пригодилась при написании романов, где он блестяще препарировал ДУШИ своих пациентов, простите, героев! Такого ДУШЕЛЮБА-прозектора русская литература ещё не ведала, не считая небезызвестного Душелюба и Людоведа Евгения Сазонова! Но Досытаевский, конечно, покрепше оного, Сазонова, оказался! Досытаевскому, подражал впоследствии не менее небезывестный Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей-Задунайский! Это ему, Остапу Бендеру, принадлежат слова: "Я не хирург, - заметил Остап, -- Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души!" Золотые слова, которые вполне можно отнести к творчеству Теодора Михалыча. Именно! Именно ему, Досытаевскому, весьма часто тоже попадались очень глупые души!
"Красные дьяволята" (В первой редакции "Бесенята") - Да, да именно он написал сценарий к этому фильму. Биографы, правда, спорят, не является ли эта повесть продолжением его же, Досытаевского, эпохального романа: "Одиннадцать негритят пошли купаться в море...", в которой рассказывается о трагической судьбе одиннадцати негритят, купавшихся в том участке моря, который во времена рабства в Америке был закрыт для них. Негритята подумали, что спасательные службы, на этом, в прошлом "Только для белых" пляже, спасут их в случае опасности утонуть, но, к несчастью для них, спасатели - белые расисты, обычно дежурившие на вышках, были линчёваны толпой освободившихся от позорного рабства негров всего за час до прихода негритят купаться в море... Но!!! Оказывается, один из них Не утоп, ему Не купили гроб, а уехал в революционную Россию и, изменив фамилию на Верховенский, стал руководителем "Красных дьяволят". Обнаружилось также, что и ещё один, тоже Не утоп и ему тоже Не купили гроб! Он поехал сначала в Швейцарию, в кантон "Ури", но там революционная ситуация явно не складывалась. Верхи могли жить по-старому, и низы тоже, ибо жилось всем неплохо! И он, также изменив фамилию на Ставрогина, прибыл на помощь предыдущему неутопшему негритёнку Верховенскому. Но тосковал страшно по морю, в котором хотел купаться. Сколько ему ни объясняли, что моря здесь нет, а если и есть, то это не тёплый Мексиканский залив, а холодное Балтийское или, холодное водохранилище ДнепроГЭСа. Но гражданин кантона Ури тосковал всё больше и в конце романа даже повесился! А Верховенский, первый НЕ утопший негритёнок, придав блеск и чистоту своим ногтям в аристократическом маникюрном салоне Арины Прохоровны, уехал как раз в Швейцарию, кажется.
"Дневник Старателя" - интересное руководство по промывке торианитового песка с целью нахождения в нём урана и радия.
Это о нём, о романе Т.М.Досытаевского, позднее написал В.В.Маяковский:
Поэзия
Поэзия - та же добыча радия.
В грамм добыча, в годы труды.
Изводишь единого слова ради
Тысячи тонн словесной руды.
Но как испепеляюще слов этих жжение
Рядом с тлением слова-сырца.
Эти слова приводят в движение
Тысячи лет миллионов сердца.
Действительно, Маяковский и Досытаевский гениально предвидели мощное развитие ядерной энергетики!
Конец первой части жизнетворчества Досытаевского.